Дыры между ноздрями

Остров Надежды в океане Жизни

Президент сдержал своё слово.

— Вставайте, госпожа Нгуен!

Доктор Крюков, как обычно бодрый и приветливый, тыкал пальцами Самболь под бока.

—Поднимайтесь! Сегодня у нас, а главное у вас, очень важный день.

Её голова была замотана бинтами над левым глазом. Самболь чувствовала себя очень вялой после недели, проведённой в постели.

—Доктор, если день такой важный, то можно мне наконец покурить? — спросила она, садясь на своей койке.

Очки Крюкова блеснули.

—Что ж, пожалуй что да, — сказал он.

Блестела и его плешь между седеющими волосами.

Самболь надела халат. Крюков взял её под руку и повёл из палаты.

В коридоре они прошли мимо автомата с сигаретами.

—Тут я управлюсь сама, спасибо.

Она выпуталась из его рук и подошла к автомату. По всей клинике автоматы выдавали всё бесплатно, нужно было только нажать кнопку и получить желаемое.

Самболь хотела сигарет. Ей выпала пачка Мальборо и одновременно распечаталось направление к врачу.

—Для лечения табачной зависимости обратитесь в... — читала Самболь. — Док! Если вы не хотите чтобы ваши пациенты курили, то почему бы просто не убрать все эти автоматы?

—Мы не можем лишать вас права гробить своё здоровье, — великодушно улыбнулся Крюков. — Идёмте на набережную.

—А пить у вас можно?

—Только по четвергам.

Солнце заходило за горизонт, где кончался океан. Вся Европа была покрыта океаном. На ней было лишь несколько островов, не считая острова Надежды.

Волны пенились, разбиваясь о мраморную набережную. Свет плескался в воде, протянувшись полосой от Солнца к берегу. Пахло солью и водой.

Музыканты играли классику. Скрипачи с трудом удерживали смычки под напором ветра.

Доктор Крюков пригласил Самболь присесть на раскладной стул.

—Дайте мне сначала докурить, — сказала она.

—Как вам угодно, — сказал Крюков. — Но я бы отказался на вашем месте от всех вредных привычек. Взгляните на меня — мне семьдесят лет. Мои сверстники если и не в могиле, то уже на краю. Ели и пили всю жизнь всякую дрянь, а она и отложилась в их почках, в их кишечнике, во всех внутренних органах.

—А главное — в душе, доктор, не так ли? — заметила Самболь.

—Что ж, вы проницательны!

Пришла Трейси в халате и села на стул рядом с Самболь. Её нос был замотан бинтами.

—Привет, Самболь, — сказала она.

—Привет, Трейси, — сказала Самболь. — Тебя починили?

—Починили, — ответила Трейси. — Они всё умеют чинить.

Трейси достала ножницы из кармана халата и разрезала бинты. Она нащупала в своём носу перегородку.

—Нос ещё хуже выглядит, чем раньше, — сказала Самболь и закашляла, пытаясь смеяться. — У этих докторов кривые руки!

—Это что, была шутка? — спросила Трейси с укоризной.

—Да, я пыталась пошутить. Неудачно, видимо.

—Да нет, что ты. Всё в порядке. Тебя тут этому научат в групповой терапии.

—Чему? Как шутить?

—Общаться, дурёха. Вписываться в сообщество. Только так можно излечиться от зависимости. Наш психолог доктор Ларкин говорит, что я на шестом шаге к этому.

—Пришло ваше время, госпожа Нгуен, — сказал доктор.

Жестом он попросил передать ему ножницы. Трейси передала ему их.

Крюков разрезал бинты на лице Самболь. Она в это время глядела на мраморную статую в духе греческих скульптур: мускулистого человека с глазами без зрачков.

В музыке оркестра убивалось на одну скрипку, потому что скрипач уронил смычок. Башенные часы в здании клиники пробили время ужина и вечерних процедур.

Нгуен Анх Самболь открыла левый глаз. Теперь она видела обе половины мира.

Теперь она видела всё.