Две дамы и апельсиновый джем

Глава пятая, в которой леди Майя приводит в изумление почтенного профессора и знакомится с мифическим существом

В Кембридж леди Майя решила добираться не порталом, а на новеньком экипаже, которым она как раз научилась управлять. Чтобы было не так страшно, она посадила рядом свою личную горничную Стивенс, и отправилась покорять дороги королевства Бритвальд.

На самом деле дорога отказалась отличная, экипажей в этот день отчего-то было мало, и до Кембриджа она доехала даже быстрее, чем рассчитывала, за каких-то два часа.

Оставив Стивенс в кафе, а экипаж – на стоянке возле колледжа Пемброк, она миновала Старый двор и здание библиотеки, вошла в хорошо знакомую дверь и спросила у привратника:

– Скажите, профессор МакКордл на месте?

– Да, миледи. Он в своём кабинете, у него семинар, но, полагаю, уже заканчивается.

– Спасибо, я могу подождать.

На самом деле, Майя была уверена, что Генри МакКордл вполне сможет оставить своих студентов на несколько минут: они у него по струночке ходили, и рты открывали только по приказу.

Так и оказалось.

Когда она заглянула в дверь кабинета, профессор просиял и сказал:

– Леди Паттерсон, счастлив вас видеть! Прошу вас, проходите! – он поддержал гостью под локоть и провёл дальше, мимо десятка стульев, бросив сидящим, – а вы пока рассчитайте нормальную кривую распределения для использования различных носителей. Ну, скажем, вы, вы и вы, – он ткнул пальцем в нескольких студентов, – для сапфирового кристалла, а остальные для шестиугольника из дуба.

– Дерево считаем поперек волокна или вдоль? – спросил огненно-рыжий парень в круглых очках.

– Ну, раз вы спрашиваете, Уордлоу, то считайте и так, и этак, – Генри МакКордл коварно улыбнулся и распахнул дверь перед леди Майей.

За их спинами слаженно застонали.

За дверью оказалась небольшая комната, которую можно было бы назвать уютной гостиной, не будь она завалена книгами, свитками, коробками и другими предметами, трудно поддающимися определению. Генри снял с кресла стопку толстых тетрадей и предложил леди Майе присесть.

– Итак, дорогая леди, – сказал он с суровостью в голосе. – Прошло три с половиной года с тех пор, как ваша сестра защитила у нас диссертацию. Помнится, тогда во время банкета по этому поводу я решился попросить вашей руки, и вы мне отказали.

– Да, Генри, – ответила леди, опуская глаза и складывая ладони на коленях.

– И я делал это ещё четыре раза!

– Да, Генри.

– После чего вы вышли замуж за этого солдафона и обзавелись потомком.

– Да, Генри, – снова повторила леди Майя, поднимая на него взгляд; глаза её смеялись. – Всё верно. А теперь я пришла к вам по делу!

– Касающемуся артефактов?

– Боже упаси! Мне довольно того, что я умею пользоваться некоторыми из них, всё прочее я оставляю вам.

– Ах вот как! Тогда рассказывайте!

– Лучше я спрошу. Что вы знаете о компании «Золотой гусь», торгующей артефактами и амулетами?

– «Золотой гусь»? Хм-м… Да почти ничего. Всё-таки мы занимаемся новыми разработками, так сказать, на острие науки. А они продают уже проверенные, традиционные изделия.

– На острие науки? Дорогой Генри, расчёт кривой распределения для сапфира могу сделать даже я! А я, между прочим, не математик, а кондитер по призванию и образованию. Так что если один из ваших студентов нынешнего курса и окажется на переднем крае этой самой науки, то это будет вот тот рыжий. Ещё парочка будет делать для него расчёты и заготовки, а остальные займутся делом.

– И всё же повторюсь, с компанией «Золотой гусь» я не сталкивался никогда, – покачал головой МакКордл. – Хотя… Погодите-ка минутку!

И он быстрой походкой вышел из комнаты.

Майя не успела даже рассмотреть книги на полках, хотя бы названия, как Генри вернулся в сопровождении девушки, такой хорошенькой и тоненькой, будто она была феей. Будто феи и в самом деле существовали в природе.

– Вот, – сказал он. – Элизабет Уиллингейл.

– Здравствуйте, – пискнула девушка.

– Профессор, – терпеливо сказала леди Паттерсон. – Мы обе ждём пояснений, зачем вы оторвали мисс Уиллингейл от занятий, и чем она может мне помочь.

– Женщины! – фыркнул МакКордл. – Неужели не понятно? Отец мисс Уиллингейл – владелец компании, носящей его имя, и у него контракт с Нордхеймской Гильдией артефакторов. А поскольку Элли предстоит унаследовать всё это дело, она знает о торговле этим непростым товаром гораздо больше меня.

– Ах вот оно что… Элли, можно так вас называть?

– Лучше Лиз…

– Хорошо, Лиз, как скажете. Генри…

– Всё! – замахал руками профессор. – Уходите, не мешайте занятиям! Вот, в гостиной колледжа сейчас свободно, идите туда и разговаривайте.

– Господин профессор, так привратник… – судя по тому, как девушка содрогнулась, привратником служило существо серьёзное.

– О, боги всемогущие! – МакКордл поднял глаза к небесам. – Это всего-навсего маленький цербер, щенок ещё. Дайте ему сухарик какой-нибудь…

Тут через дверь, которая вроде бы оставалась закрытой, просочилась долговязая фигура рыжего Уордлоу.

– Лучше не сухарик, – авторитетно заявил тот. – Тусик любит копчёные колбаски.

– К-кто?! – выдавил профессор.

– Его зовут Тавмантус, – пояснил рыжий. – А ласково – Тусик.

– Уходите! – Генри МакКордл замахал руками. – Кыш, кыш! И если вы не выполнили задание, Уордлоу!..

– Всё сделано, господин профессор! Вот расчёты и рисунки!

И, сунув в руки преподавателю тёмно-синий кристалл, Уордлоу за рукава утянул Майю и Лиз в коридор.

Тихонько хихикая, леди Паттерсон пошла за молодёжью. Ей ужасно понравился юный гений, и девушка была симпатична, а уж с каким удовольствием она вспомнила собственные студенческие годы!

– А где мы возьмём колбаски? – спросила мисс Уиллингейл.

– Добудем! – решительно ответил рыжий. – Вот прямо сейчас и пойдём добывать.

– Да? Самые лучшие продаются в лавке мистера Буркхарда, но там о-очень дорого, – с сомнением ответила девушка.

– Ничего, скинемся и купим. Уж на фунт колбасок наших карманных денег хватит.

Говоря всё это, Уордлоу так и продолжал тянуть за собой обеих, так что довольно быстро они оказались на Пемброк-стрит, прямо напротив большой витрины, где в мнимом беспорядке лежали груды сосисок и колбас, висели окорока, а прямо посередине на гнезде сидело чучело гусыни.

«Ой, сегодня же праздник! – вспомнила внезапно леди Майя. – Не уверена, что кухарка купила гуся… И вообще не уверена, что у нас ещё есть кухарка… – тут она вспомнила утреннюю напряжённую беседу с миссис Джонс и покачала головой. – Вот интересно, если я сейчас куплю здесь пару копчёных тушек, они отправят рассыльного отнести их к моему экипажу?»

Тем временем её молодые спутники вошли в лавку и застыли возле прилавка. Майя последовала за ними. Хозяин, краснолицый, в белом фартуке, отложил длинный нож и спросил с любезной улыбкой:

– Что вы бы хотели, мадам? Что-то к праздничному столу?

– Пожалуй, да. Но у меня ещё дела в городе…

– Никаких проблем! Мой рассыльный отвезёт все ваши пакеты в отель или куда скажете.

В результате они договорились, что рассыльный найдёт в кафе горничную леди Майи и всё оставит ей. На радостях леди Паттерсон, кроме пары копчёных гусей, купила ещё паштет, роскошный уилтширский окорок, чтобы запечь его в медовой глазури…

Очнулась она, когда Лиз потрогала её за локоть и шепотом спросила:

– Вы ведь пойдёте с нами к Тавмантусу?

– Вообще-то мы с тобой собирались поговорить без посторонних, – напомнила Майя. – А потом в это всё вплёлся Уордлоу и колбаски. Да, кстати, мистер Буркхард, добавьте к моему заказу два фунта ваших самых лучших колбасок, и ещё фунт заверните отдельно. Нет, пожалуй, отдельно – тоже два.

Рыжий откашлялся.

Выйдя из магазина, он забрал у неё пакет с добычей и спросил:

– А почему так много, леди Паттерсон?

– Я ужасно проголодалась, – ответила Майя. – И надеюсь, что мы просто перекусим все вместе: вы, я и Тусик. А потом я, наконец, расспрошу Лиз о том, что меня интересует.

Колбаски оказались действительно очень вкусными и пошли на ура. Оказывается, вся эта странная компания – леди Майя, Лиз и Уордлоу – успела изрядно проголодаться, ну, а Тавмантус, как всякое растущее существо, был голоден всегда.

Выглядел он забавно: в милом щенячьем облике уже начинал проглядывать истинный цербер, и зубки во всех трёх пастях были ого-го какие. Но к ним прилагались толстые бархатные лапы, мягкая шерстка палево-бежевого цвета, морщинки на лбу и длинный хвост, примерно как у дога, поэтому Майе сразу же захотелось схватить щенка и потискать.

«Ты мать! – сурово напомнил внутренний голос. – И жена! И прекрасно знаешь, что мужчину любой породы и размера нужно сперва накормить, а уже потом всё остальное».

Поэтому, церемонно поздоровавшись и дождавшись, чтобы Уордлоу представил Тавмантусу обеих дам, она уселась прямо на ступени лестницы, развернула первый пакет с угощением… и все пропали для мира минут на пятнадцать. Когда хвостик последней колбаски, упоительно пахнувший копчёным мясом, пряностями и дымком, исчез в средней пасти, Майя вежливо поинтересовалась:

– Уважаемые господа и дамы, у нас есть ещё фунт этого божественного угощения, но его я предлагаю оставить в распоряжении… э-э-э…

– Вы можете называть меня Тусиком, – шевельнул хвостом цербер и потупился. – Меня так все называют. Кто не боится подойти.

– Спасибо. Значит, в распоряжении Тусика. Может быть, вы захотите перекусить попозже или угостить кого-то.

– Ой, – сказал вдруг щенок, и заорал во всю глотку. – Ма-ама! Мама!

На лестничной площадке немедленно разверзлось окно портального перехода, и оттуда вышла такая мама, что Лиз опять пискнула и прижалась к Майе. Той не к кому было прижиматься, поэтому она расправила плечи и задрала подбородок: если уж нас сожрут, так мы хотя бы встанем поперёк.

Взрослый цербер, то есть та самая мама, представляла собой махину ростом с хорошего пони и примерно с такой же широкой спиной. Длинный хвост хлестал по бокам со свистом, а три пасти щерились такими зубами, что любая акула ушла бы нервно курить в дальний коридор. И никакого умиления не вызывала та же самая палевая бархатная шерсть и морщинки на лбу.

На лбах то есть.

– Тебя кто-то обидел, мой мальчик? – спросила вновь прибывшая глубоким контральто.

– Нет, мамочка, что ты! Это друзья! Просто меня угостили колбасками и предложили поделиться с кем-то, кого я люблю. А я больше всего люблю тебя и бабушку.

«Ох ты ж, там ещё и бабушка есть? Можно, я уйду?» – подумала Майя, остро завидуя Лиз, свалившейся в спасительный обморок.

Огненный взор цербера смягчился, её левая голова лизнула Тусика в нос (поочерёдно во все три), а правая повернулась к людям.

– Друзья, значит? – спросила она.

– Ну конечно! – выступил вперёд рыжий Уордлоу. – Вы же меня знаете, тётя Салли!

– Ах, это ты, Николас? А почему не на занятиях?

В этом месте леди Майя поняла, что фантасмагоричность ситуации зашкаливает, и решительно взяла всё в свои руки. Тётя Салли, надо же!

– Тусик, мы, собственно говоря, хотели сесть в преподавательской гостиной и поговорить, – сказала она. – Нам разрешил профессор МакКордл. Ты не будешь возражать?

– Нет, конечно, – фыркнул Тусик. – Раз профессор разрешил.

– А так бы не пустил, даже после колбасок? – влез неугомонный Уордлоу.

– Сюда не пустил бы, потому что нельзя. Я – неподкупный страж, вот! Но я бы нашёл вам другое место, и ничем не хуже. А о чём вы хотите разговаривать?

– Мне нужно узнать всё, что возможно об одной фирме, которая торгует артефактами и амулетами. МакКордл сказал, что Лиз в этом специалист.

– Ну, не то чтобы специалист… – смутилась девушка.

– Об артефактах… – задумчиво рыкнула «тётя Салли». – Вот что, идёмте-ка. Садитесь мне на спину, вы, леди, и ты, девочка. А Николасу пора на занятия!

Это не было похоже на портальный переход: никакого разворачивающегося постепенно окна, никаких неприятных ощущений, которые всегда возникали у Майи при использовании этого способа. Просто вот только что вокруг них был декабрьский Кембридж, а вот они уже на поросшей цветами поляне. Одна из порхавших повсюду бабочек села на жуткого вида шип, украшавший хвост цербера, под кустом блеснула алым ягода земляники…

– Я бы тут пожила до апреля, – задумчиво сказала Лиз. – Ужасно не люблю холод. А где это мы?

– В межмировом пространстве. И пожить тут до апреля не выйдет, сколько бы времени ты ни провела в этом месте, у тебя дома не пройдёт ни миллисекунды.

– И тут всегда вот так?

– Тебе хотелось лета, вот оно и возникло. Если бы ты хотела покататься на лыжах или съехать с песчаного бархана…

– Понятно, – поспешно покачала головой девушка. – Нет-нет, спасибо, лыжи не надо.

– Итак, спрашивайте, – сказала цербер, укладываясь на траву и подгибая под себа лапы, словно обычная кошка.

Леди Майя вздохнула. Ей было до Тьмы неловко, что из-за её простенького, в общем-то, вопроса была устроена такая суматоха – межмировое пространство, древние непонятные существа, остановленное время… Ужас! Какой непродуктивный расход магии!

– Мой муж – глава столичной городской стражи, – начала она. – Его сыщики расследуют сейчас странное дело об исчезновении молодой женщины…

После недлинного рассказа присутствующие помолчали, потом Лиз произнесла задумчиво:

– Я почти не знаю эту компанию, «Золотой гусь». Мы с ними не работаем. Слышала, конечно, рынок-то небольшой…

– Вот что, – прервала её «тётя Салли». – Вам придётся дать магическую клятву, что всё, рассказанное мною, останется тайной для всех.

– Кроме сведений, которые помогут спасти Джейн Пламптон, – внесла поправку Майя.

– Хорошо, согласна.

Магическая клятва была принесена, в воздухе сверкнула голубая молния, что означало: местная магия услышала эти слова и приняла их.

– Вот интересно, клятва, данная в межмировом пространстве, будет действовать в нашем мире? – спросила вдруг Лиз.

– Во всех мирах, куда можно отсюда попасть, – клыки цербера сверкнули в улыбке.

– Здорово…

– Так вот, наша раса и артефакты связаны примерно так же, как ракушки и жемчуг, – начала рассказ «тётя Салли». – Я не стану рассказывать обо всех обстоятельствах, которые могут привести к появлению нового магического предмета, сами понимаете… – обе слушательницы кивнули. – Но, например, когда родился Тавмантус, наша сокровищница пополнилась сразу четырьмя новыми… вещицами, как называет их глава семьи, Триакефал.

«Триакефал, трёхголовый. Тоже мне примета, – промелькнуло в голове у леди Майи, и она прикусила губу, чтобы не испортить хихиканьем торжественность момента; но внутренний голос продолжал резвиться. – А сокращённо и ласково его можно называть Кефирчиком!».

Сидевшая на траве Лиз даже кулаки прижала к груди от восторга.

– И часть артефактов вы передаёте остальным расам?

– Ну, почему же передаём? Продаём, и за немалые деньги, – снова тройная клыкастая усмешка блеснула в солнечных лучах. – И сразу отвечу на незаданный тобою вопрос. Да, с вашей компанией мы можем подписать контракт. Пробный, лет на пять.

– А «Золотой гусь»? – леди Майя вернула разговор к началу.

– А вот с «Золотым гусем» мы работать больше не станем никогда. Они стали нечестно играть, когда умер прежний владелец, мистер Форстер, и фирма перешла к его племяннику.

– И это произошло?..

– Полгода назад.

– Понятно. То есть, миссис Пламптон могла там узнать нечто, что хозяин желал бы сохранить в тайне… – Майя сорвала травинку и стала её задумчиво жевать, потом спохватилась и спросила: – Это ничего? Меня не накажут?

– За травинку – нет, не накажут. Вырастет новая, – текучим движением цербер поднялась и скомандовала: – Нам пора возвращаться. Садитесь на спину и держитесь.

Всю дорогу от Кембриджа до Люнденвика леди Майя была задумчива и рассеянна, и на вопросы намолчавшейся горничной отвечала настолько невпопад, что та, наконец, фыркнула (тихонько!) и спросила:

– Мадам, что-то случилось? Вы здоровы?

– Вполне, Стивенс, вполне. Просто я сейчас поняла, что совсем не так умна, как меня уверяли всю жизнь.

И на этом место она замолчала уже прочно.

Впрочем, дома ей пришлось открыть рот.

Сперва – чтобы отчитать няньку, под бдительным присмотром которой юный Джайлз стащил у матери с туалетного столика губную помаду и украсил все стены. до которых мог дотянуться.

– И что, интересно, Джайлз вообще делал в моей гардеробной? Имейте в виду, няня Эткинс, это последнее предупреждение! Ещё один такой случай, и за моим сыном будет присматривать кто-то другой. Да я лучше дежурным стражникам его отдам!

Неизвестно, насколько впечатлилась нянька, но уж во всяком случае о должности главы дома и отца резвого ребёнка она вспомнила. Глава столичной городской стражи – это серьёзно.

Когда буря в детской комнате слегка утихла, и леди Майя решила записать всё, что сегодня ей удалось узнать, в её кабинет бочком вдвинулась экономка миссис Феллоуз и сказала, скорбно комкая скромные кружевные манжеты:

– Миледи, кухарка требует повышения жалования или расчёта.

– Ну и тьма с ней, – задумчиво отвечала Майя, записывая сведения о связи церберов и артефактов. – Вычтите с неё десять процентов месячного жалования за то, что увольняется без предупреждения, и пусть собирает вещи.

Экономка вытаращила глаза:

– Но как же, миледи?.. Ужин… Праздник! И она должна отработать две недели!

Хозяйка подняла на неё ясный взгляд.

– То, что делает кухарка, называется шантаж. Шантажисты – совершенно аморальные типы. И мне совсем не нравится мысль, что ещё целых две недели настолько морально неустойчивая особа будет иметь доступ к нашей еде. Я кое-что привезла из Кембриджа, Стивенс должна была распорядиться, чтобы мои покупки выгрузили. В конце концов, я не один год проработала в ресторане, как-нибудь уж справлюсь с праздничным ужином! Идите, миссис Феллоуз! – и добавила вдогонку. – И никаких рекомендаций!

Маленький домашний бунт был задавлен.

Майя перечитала всё записанное, застонала и взялась за голову: ей стало ясно, что она не задала церберу и половины тех вопросов, которые следовало. И самый первый из них – а как, собственно говоря, её называть? Потому что даже мужу она не рискнёт сообщить сведения, изложенные жутким полузверем по кличке «тётя Салли»!