Два в одном

Глава 4

Полностью восстановившийся благодаря манипуляциям с гормонами и ферментами прижившегося в организме пришельца, Афанасий снова вышел с велосипедом на улицу. И только сейчас он заметил свою потерю. Регистратора на шлеме не оказалось.

— Как жаль камеру, она была такой дорогой. — Вздохнул он.

— Я могу записывать твои воспоминания в свободную часть мозга и воспроизводить их, как на любом устройстве.

— Оставь мой мозг в покое. Потом окажется, что к старости у меня уже не осталось места для записи, и буду помнить только последние пять секунд, как золотая рыбка.

— Тебе не угодишь. Зато такое устройство так просто не потеряешь.

— Ладно, поехали. — Афанасий оседлал велосипед.

Из поселка с доступным жильем, в котором он купил квартиру, выходила еще одна дорога, идущая через густой сосновый лес к элитному поселку, в котором селилась городская знать. На въезде в лес стоял шлагбаум, а кусты были искусно огорожены колючей проволокой, окрашенной в зеленый цвет, намекая на то, что простым смертным здесь не рады.

Афанасий подлез под шлагбаум и покатил дальше, наслаждаясь чистотой и запахом хвойного леса. На въезде в поселок стояло здание, которое по незнанию можно легко было принять за автовокзал или иное не менее достойное строение. На самом деле это была местная помойка для крупногабаритного мусора. Богатые жильцы часто выбрасывали домашнюю электронику и бытовую технику по причине морального устаревания или нежелания связываться с ремонтом.

Многие знакомые Афанасия, содержащие семьи на университетскую зарплату, не чурались подобрать большой телевизор или стиральную машинку, чтобы отремонтировать их и пользоваться. Судя по всему, для ремонта летающей тарелки на этой помойке имелось абсолютно все.

Афанасий остановился у широкого проема в стене, в который мог заехать даже большой грузовик.

— Вот, из этого хлама можно собрать не одну летающую тарелку. — Произнес он довольно, оглядев богатый ассортимент.

— Только тарелку. Летать она не будет. — Буркнул голос в голове.

— Это почему?

— Без синтезатора на корабле ничего с этим хламом не сделаешь.

— Тебе виднее. Показывай, что брать.

Глюк указал на стиральную машину и разную мелочь, которую можно было натолкать в ее внутренности. Вес у груза получился совсем не маленький.

— Как же это везти? — Афанасий попробовал пристроить машинку на велосипед, чтобы еще удалось сесть самому. Ему не удалось. Получалось, что придется не ехать, а идти рядом с велосипедом.

— Это долго. — Не согласился Глюк. — Возьми ту веревку и приделай к этому ящику, чтобы можно было закрепить его на спине.

— На моей? — Удивился Афанасий.

— На нашей, друг.

Афанасий сделал, как предложил Глюк. Кое-как забравшись в седло велосипеда, он выехал на дорогу. Люди из проезжающих машин с удивлением, а кто и не сдерживая насмешек, обращали на него внимание.

Дорога заняла несколько часов. Вывалив язык от усталости, Афанасий свалился на землю, оказавшись на знакомой полянке.

— Все, я теперь понимаю, как чувствует себя загнанная лошадь. Пристрелите меня. — Афанасий лег навзничь, уставившись в небо. — Как ты там, наездник?

— Извини, отключился немного. Уже приехали?

Афанасий возмущенно прыснул.

— Это «уже» звучит издевательски. Спина болит, ноги не слушаются. Отключай меня и тащи дальше стиральную машинку сам. — Он чувствовал, что поднимется не скоро.

— А мы точно на месте? Я не вижу своего корабля. — Взволнованно произнес Глюк.

— Точно. Вон след от твоего падения, а вон от моего. Пойду камеру поищу. Наверняка она там отвалилась.

Афанасий тяжело поднялся, освободившись от веревок, и направился к кустам, в которые был сбит пикирующим кораблем Глюка. Он полазил под ними, поискал в траве, но ничего не нашел.

— А ты нашел? — Спросил он у пришельца.

— Нет. Смотри, здесь полно следов. После нас здесь были люди. Они украли мой корабль. — В последней реплике прозвучали нотки приближающейся истерики.

— А что теперь делать? Как мы его найдем?

— Я не знаю. Локатор остался на корабле, а без него я не смогу его найти. — Голос Глюка дрожал, как у человека, готового расплакаться.

— И камеры моей не видать. Кстати, на ней же была запись! Глюк, нас будут искать! Если эти парни умудрились утащить твою «тарелку», они могут прийти и за мной. — Афанасий забегал кругами, забыв об усталости. — Что мне делать? Я законопослушный гражданин, я не хочу проблем!

— Не истери, пожалуйста. Когда ты впадаешь в панику, мне кажется, что я снова падаю в черную дыру. Поверь, Афанасий, я бывал в переделках и похуже этой. И знаешь, что меня всегда спасало?

— Что?

— Субстрат.

— Ты умеешь обнадежить. От твоего решения прямо таки веет вселенской мудростью.

— А что я поделаю, у меня ни рук, ни ног. Забыл? Одна надежда на тебя, субстрат.

— Не называй меня субстратом больше, иначе я выпью фунгицид. — Афанасий нервно заходил по поляне.

— Хорошо, симбионт.

— У меня имя есть — Афанасий. Будь любезен, используй его при обращении.

— Просто у нас нет имен, мы узнаем друг друга только по запаху спор.

— Фу, вот давай без этих интимных подробностей. Зови меня Афанасий, споры мои нюхать не обязательно.

— Понял, Афанасий. — Примирительным тоном произнес Глюк.

— А знаешь, как говорят у нас в такой ситуации? — Спросил Афанасий пришельца.

— Изреки очередную человеческую глупость.

— У нас говорят — одна голова хорошо, а две лучше.

Глюк не ответил сразу, переваривая чужую мудрость.

— Ты хочешь сказать, что ничего не придумаешь, пока не отрастишь вторую голову? — Наконец изрек он результаты размышлений.

— Вот уж настоящая инопланетная тупость. Я предлагаю объединить наши мозги, или чем ты там думаешь, чтобы найти правильное решение.

— Вот видишь, субстрат опять не подвел… прости, я хотел сказать, ты, Афанасий, принял гениальное решение. А как это сделать?

— Это твоя забота. Это ты эволюционировал, приспосабливаясь ко всему, что движется. У вас имеются инопланетные технологии и прочее, так что давай, делись мудростью.

— Моя мыслительная способность ограничена развитием мозга суб…, в данном случае твоим, Афанасий. Должен признать, что ты не самый умный субстрат, уж прости. Но есть одна идея, я смогу разогнать твой мозг, который сейчас трудится не на всю мощь. Усилятся не только логические вычисления, но и работа органов чувств. Ты готов?

— А чем мне это грозит? Я стану тупее, чем был, после такого турбо режима? — Испугался Афанасий.

— Нет, никаких побочных эффектов не будет. Клянусь святой вселенской туманностью.

— Ну, вообще-то я всегда мечтал о таком.

— Тогда держись, Сверхафанасий.

Несколько минут Афанасий ничего не чувствовал, кроме легкого покалывания в затылке. Затем он неожиданно вспомнил свой первый день рождения и лицо врача, принявшего его. Второй день рождения и разговоры родителей о том, какой он у них бестолковый. Любой день и час, который Афанасий хотел вспомнить, вставал перед взором в полной подробности, будто событие случилось несколько минут назад. Затем он подумал сразу о нескольких моментах из прошлого, и они всплыли из памяти одновременно, слившись в один сплошной шум.

— Очень шумно. Мне кажется, что я помню свой первый день рождения до мельчайших подробностей. — Поделился с Глюком своим состоянием Афанасий.

— Так и есть. Ты все помнишь, все знаешь. Теперь осталось извлечь из этого пользу.

— Я знаю, что делать. Мне нужно осмотреть следы. — Решение появилось сразу же, как он задал самому себе вопрос.

Афанасий опустился на четвереньки и осмотрел примятую землю.

— Смотри, Глюк, здесь следы одинаковых ботинок в большом количестве, и только два отпечатка отличаются от прочих. Кто у нас ходит во всем одинаковом?

— Близнецы?

— Военные. Тарелку утащили военные. При них был один гражданский, и один офицер, в офицерских ботинках на плоской подошве. Тарелку увезли вертолетом, потому что других следов нет, но зато полно мусора, застрявшего в ветках. — Произнес Афанасий, уверенный в своих выводах.

— Рад слышать, и куда нам теперь ехать?

— Как куда, на военную базу.