Дурная привычка

Глава 10

Мы стояли перед дверью в «Х-18» и гадали, что может нас за ней ждать. В любом случае, что бы ни скрывалось в лаборатории, нам придется с этим столкнуться, ибо пути назад Зона нам не оставила. В этом проявился весь Ее характер: если хочешь выбраться — ползи через калоотстойники. Тогда, хоть и плохо пахнущий, но живой, может быть, вылезешь на поверхность. А радиоактивный дождичек с тебя грязь смоет! С Зоны станется! Но, с другой стороны, будешь сидеть на пятой точке, сдохнешь однозначно. А так, как говорит мой напарник-оптимист, «ну, шанс есть, что уже хорошо!»

Шанс выбраться из западни, в которую загнало нас мое любопытство и чувство долга перед учителем, сейчас казался мне еще более призрачным, чем тот, что я озвучил Сержу. Ноль целых, хрен десятых, одним словом. Если в лаборатории все осталось так же, как рассказывал Выпь, то шансы наши вообще сваливаются в отрицательные величины.

Пока же перед нами было непреодолимое препятствие в виде противоударной двери. В отличие от той, что вела в мой бункер, эта не была выгнута в нашу сторону, но от этого менее внушительно не выглядела. Если моя дверь была просто чугунной и опиралась на стену, не имея других секретов, то в «Х-18» военные поставили дверку посерьезней, настоящего монстра. Такие мне доводилось только видеть, но не вскрывать.

Начать с того, что дверь состояла из двух частей: внешней и внутренней. Внешняя была обычной броневой пластиной, сантиметров четырех в толщину. Размер двери говорил о том, что эта пластина значительно шире самого дверного проема, таким образом, фланцами дверь опиралась на бетонную стену, что, конечно, только усиливало ее взрывостойкость. Внутренняя часть двери должна была герметично закрывать проход и содержать в себе механизм блокировки. Таким образом, листовая броня наружного слоя была наварена на собственно дверь, превращая ее в серьезную головную боль для любого взломщика. Интересно, сколько эта конструкция весит?

Дверь, преграждавшая нам вход в подземелья, была блокирована, видимо — военными. Справа от самого броневого листа ехидно перемигивался огоньками кодовый замок, подбивая нас попробовать свои силы в расшифровке пароля. Я смотрел на чудо техники озадаченно, Серж тоже. В рассказе капитана никакие замки не упоминались, а, может быть, сам я забыл, за давностью времени. Мне ничего больше не оставалось, как вынуть бумагу, которую дал мне Выпь, и начать крутить ее в поисках кода. Однако, никаких цифр, могущих служить ключом к замку, равно, как и вообще каких-либо упоминаний о самом замке, в документе не было. Не в курсе капитан был, что ли? Вот, стесняюсь спросить, что делать прикажете? Лбом дверь пробивать? Я так и не придумал еще, что предпринять, когда Серж решил усугубить мои терзания.

— Крохаль, — напарник тихонько потрогал кнопки замка, — ты код знаешь?

— Неа, а ты?

— Подожди, — Серж все еще не отрывал руки от замка, — и тебе про него ничего не говорили?

— Неа.

— Что делать будем? — напарник, наконец, оторвался от кнопок и уставился на дверь.

— Думать будем.

— Что думать, прыгать надо!

Я не сразу понял, что Серж шутит, вспомнив старый анекдот про двух обезьян и банан.

— Ну, попрыгай, если хочешь!

Серж посмотрел на меня озорным взглядом, присел на корточки и, резко оттолкнувшись ногами, прыгнул в сторону завала. В полете он смешно размахивал руками, изображая из себя мартышку. Когда же сталкер приземлился, то не выпрямился во весь рост, а так и остался в положении полуприсев. Затем, опираясь на руки, он развернулся и насуплено посмотрел на меня. Затем, присел на корточки, продолжая касаться руками пола, и заухал, пародируя обезьяну. Кого именно он избрал прототипом своего творчества, я не знаю (биология никогда не была моей сильной стороной), но «у-у-у-у-у», доносившееся из уст моего напарника, звучало похоже на тех, от кого мы произошли, как говорят. Для полноты картины, Серж почесал бок рукой. Звуки, доносившиеся из его рта, стали радостными, видно было, что обезьяна довольна. В довершении всего, Серж вытаращил глаза, вытянул губы в трубочку и закивал головой в такт чесания.

Последнее действие меня окончательно добило, и я захохотал, глядя на ужимки напарника. Он, в свою очередь, тоже не смог долго оставаться бесстрастным, и, через некоторое время, перед дверью ухохатывались уже два сталкера.

Смех — лучшее лекарство от всего. Когда мы закончили сеанс смехотерапии, то почувствовали в себе значительно больше оптимизма, нежели до того. Я еще раз внимательно осмотрел дверь. Сам замок, судя по всему, располагался за стеной вместе с теми приспособлениями, который дверь запирали. Было у меня смутное чувство, что система блокировки этой двери похожа на все остальные, что я видел в Зоне: четыре штифта крестообразно расходятся от центральной точки и глубоко уходят в стены, удерживая, таким образом, дверь на месте. Чтобы взорвать подобную конструкцию, нужно вынести часть стены вместе с дверью. Иначе, ни к чему такие попытки не приведут. Но, о мощном взрыве в нашей ситуации говорить не приходилось: даже если мы сможем локализовать и направить взрывную волну в нужную сторону, все равно, тяжелой контузии не избежать. Поэтому, идею со взрывом я решил оставить на самый крайний случай.

Вторым по списку у меня шел набор «резки взрывом». Собственно, на него я возлагал основные надежды. Если блокировка устроена так, как я предполагаю, то нам нужно прорезать дверь в двух местах, таким образом, чтобы первым разрезом оставить небольшую часть дверного полотна и штифт в стене, а вторым отделить основную часть двери вместе с центральным гнездом от нужного участка. Если сделать все правильно, то полотно двери, теоретически, должно распасться на три части: узкая полоска возле косяка, которая будет фиксирована штифтом, уходящим в стену; самая большая часть, в которой останутся основные штифты и центральное гнездо; и третья часть средняя, которая выпадет вместе с проходящим через нее штифтом, ибо она ничем уже не будет фиксироваться. Есть еще второй вариант: вынести в середине двери большой квадрат, уповая на то, что внутри него окажется центральное гнездо. А потом — вручную вынуть штифты из пазов в стене. Тогда дверь можно будет открыть.

Но, это все теории. А вот как все произойдет на практике — вопрос гадательный. Тяжелые двери, ведущие в убежища, я таким образом еще не вскрывал. Только сейфы…

Проблема еще вот в чем: дверь не предусматривала возможности открыть ее снаружи в ручном режиме. По крайней мере — двоим сталкерам. Сдвинуть с места эту махину, используя лишь две пары рук, представлялось мне крайне авантюрным мероприятием.

Пока я обдумывал свои планы относительно двери, Серж тоже не бездельничал. Он вновь вернулся к панели кодового замка и начал ее ощупывать. Делал он это флегматично и как-то отрешенно. Со стороны могло показаться, что таким образом мой напарник просто старается убить время. Однако, лихорадочный блеск, то и дело проявляющийся в глазах сталкера, говорил, что в его черепной коробке идет кипучая деятельность.

Размышлять о нашей дальнейшей судьбе мы завершили одновременно. И заговорили тоже одновременно, в результате чего пришлось начинать разговор несколько раз, пока мы не условились об очередности. Первым, по старшинству, выпало озвучивать свою идею мне. Я рассказал Сержу о том, что мы можем попытаться прорезать в двери достаточно большую щель, чтобы протиснуться сквозь нее, либо попытаться выбить взрывом центральное гнездо. Оба варианта не гарантировали стопроцентного успеха. И вообще, шансы справиться с дверью подобным образом я бы оценил процентов в тридцать. Риск, одним словом!

— Ну, а ты что удумал? — спросил я напарника, когда закончил излагать свои мысли.

— Можем попробовать открыть замок. — совершенно спокойно произнес Серж.

— Что?! — мне показалось, что я ослышался.

— Замок, говорю, можем попытаться открыть. — Серж для наглядности указал на панель с кнопками. — Я так понимаю, что вояки себе резервный путь оставили, когда бункер строили. Понимаешь, если бы они хотели, чтобы до кода снаружи добраться нельзя было, то они сюда только кнопки вывели бы, вместе с табло. А тут, смотри — целый ящик на стене. Значит, строители предполагали такую возможность, что снаружи окажутся люди, которые кода не знают, но им надо внутрь попасть. Спасатели, например. Они могут дверь отсюда открыть, минуя код. Только, для этого надо определенным уменьем обладать. И техникой.

— Постой, постой, — перебил я напарника. — Если все так просто, то кто угодно может дверь вскрыть и внутрь войти. Что-то тут с военными не вяжется.

— Понимаешь, Крохаль, считается, что если враг прорвался сквозь внешнюю линию обороны, то он эту дверь просто взорвет нафиг, и с кодом заморачиваться не будет. А если шпион тихо-тихо подойдет, то система охраны предупредит, что дверку взламывают. Нам, как ты сам понимаешь, бояться сейчас нужно не службы безопасности объекта, а голодной смерти. Посему, я предлагаю, опробовать мой план. Если не выгорит, тогда действовать тебе.

— Интересная мысль, — я потянулся к подбородку, чтобы задумчиво его потереть, но уткнулся в забрало шлема. — Однако, ты только что говорил про какое-то оборудование.

— Тестер обычный нужен.

— У меня нет, — я развел руками. — Как-то не думал, что придется замки электронные взламывать. Обычно, я более прямолинейно действую.

— Все учтено, — Серж успокоительно помахал ладонью. — Тестер есть у меня.

Я опешил от услышанного. О, Зона, тестер-то моему товарищу зачем?! Что он с ним собирался делать? Он что, знал, что электронику ломать придется?! Или тестер у него в кармане всегда лежит?! Как у меня сигареты, например? Какой, однако, предусмотрительный напарник у меня!

Пока я это обдумывал, Серж скинул с плеч рюкзак и начал в нем копаться. Вскоре на свет показался коричневый футляр. Серж бережно открыл его и извлек плоскую коробочку, размером с ПДА. На коробочке был такой же интерактивный экран. Только, в отличие от ПДА, у тестера были два разъема, к которым Серж присоединил красный и синий щупы на тонких проводах.

Закончив со сборкой оборудования, Серж посмотрел на меня. Наверное, в этот момент у меня на лице были написаны все мои сомнения, потому что напарник виновато указал на тестер и объяснил:

— Понимаешь, я по образованию — инженер-электронщик. До Зоны трудился в одном НИИ, который разрабатывал всякого рода умную начинку для боеголовок. Вот, когда сюда собрался, прихватил его, — Серж второй раз указал на тестер, — с собой. Вдруг пригодится? Тут, между прочим, кроме обычного тестера еще и осциллограф есть. А еще его можно к КПК подключить и использовать как адаптер, когда код подбираешь.

— Джеймс Бонд отдыхает! — я кивнул в сторону прибора.

— Да что ты, Крохаль! — Серж махнул на меня рукой. — Ты даже не представляешь, какие сейчас устройства для Джеймса Бонда придуманы! Раза в три компактней, а функций — не сравнить с этим. Мой — так, по мелочи. Я сам его собрал на досуге, от нечего делать.

— Ладно, давай попробуем. — милостиво разрешил я.

Серж подошел к пульту и вновь принялся озирать его. Я встал рядом. Коробка из полированной стали размером где-то двадцать на двадцать на десять сантиметров висела справа от двери на уровне живота. Передняя панель, на которой располагались кнопки и экран, была немного скошена к стене и крепилась к ящику четырьмя винтами с хитрыми вырезами на головках под специальный ключ. К винтам, таким образом, не подходили обычные шлицевые и крестовые отвертки. Кроме того, головки винтов была покатой и немного утопленной в панель, так что и пассатижами захватить не получится. Щель, которая должна была остаться, когда панель управления установили на приборе, зарывалась выступами корпуса. Винты, наверное, удерживали не саму переднюю панель, а все устройство. Я посмотрел на основание электронного блока и увидел, что оно утоплено в стену. Сходу подцепить его и вынуть из гнезда не получится. Надо подумать.

Серж, пришел к таким же неутешительным выводам. Это было видно по тому, как сосредоточенно он водил пальцем по стыкам блока управления со стеной. Наконец, он оторвал глаза от коробки и посмотрел на меня.

— Что думаешь? — спросил напарник после некоторого раздумья.

— Надо попытаться осторожно отделить коробку от стены, а дальше — поглядим.

— Как ты это сделать собираешься?

— Спокойно, Серж. Ты у нас специалист по электронике, а я — по силовым акциям. Отличный тандем получается! Отойди-ка!

Серж повиновался. Я отступил на шаг и несколько раз с силой ударил ногой по блестящему боку ненавистной коробки.

— Осторожнее! — Серж бросился ко мне. — Сломаешь!

— Не сломаю, сейчас все сделаем. Держи крепко, а то упадет.

После приложенных мной усилий коробка немного подалась в сторону, и между ней и стеной образовалась щель, в которую можно было просунуть рычаг. Я отцепил от пояса саперную лопатку, вставил ее штык в образовавшуюся щель и надавил на черенок. Раздалось похрустывание, и из-под штыка на пол посыпалась бетонная крошка. Раз за разом атакую коробку, мне удалось настолько расширить отверстие, что вскоре лопатка подцепила заднюю стенку коробки. Я вогнал инструмент поглубже и навалился на него всем телом.

— Лови, — сипло проговорил я напарнику и еще приналег на рычаг. — Сейчас пойдет.

Действительно, через несколько секунд раздался отчетливый хруст, и коробка вместе со шлейфом проводов повисла, удерживаемая Сержем. Так, с первой частью задания нам удалось успешно справиться. Посмотрим, как будет обстоять дело со второй. Я немного передохнул и принял у Сержа коробку.

Теперь я смог ее рассмотреть подробнее. На задней панели было еще четыре винта, на этот раз — под крестовую отвертку. Я дал Сержу свой мультитул, и сталкер снял кожух с прибора. Нашим взорам открылись внутренности системы управления дверью. Две печатных платы с несколькими микросхемами и переплетение проводов — вот и все, что я мог сказать об увиденном. Для меня это было все равно, что китайская грамота, однако, Серж, оказавшийся в родной стихии, совершенно преобразился, включил свой хитрый тестер и принялся тыкать куда-то щупами-иголочками, поминутно сверяясь с показаниями прибора и приговаривая «синий два — на панель, зеленый — замок, это — к плате» и дальше в том же духе.

Через некоторое время он сказал: «Крохаль, запомни, красный четыре и синий три». Я пожал плечами, освободил одну руку и нацарапал ножом на стене «К4 С3». Минут через пять записи, выстроенные мной в столбик, выглядели так: «К4 С3; З1 Ф1;Кор5 Кор3; З7 К2; Б1 Б2». На этом Серж свои изыскания прекратил, вынул из ниши тестера другие щупы, с «крокодилами» на конце, и прикрепил их к своей хитрой машинке.

— Так, Крохаль, какую первую пару я назвал? — не поворачиваясь спросил Серж.

— Красный четыре и сини три. — отрапортовал я, поглядев на шпаргалку.

— Точно?

— Абсолютно! — пришлось подтвердить мне.

— Ну, поехали, потихонечку.

Я, затаив дыхание, следил за работой, которая, будучи выполненной правильно, почти наверняка приведет нас к смерти. С другой стороны, если Серж не справится с электроникой, или я ошибусь, мы умрем тут. Так что, в итоге, мы только оттягивали неизбежный конец, пытаясь еще барахтаться.

Смешно, я как тот утопающий, все еще цеплялся за призрачную соломинку, надеясь выиграть у Зоны в покер, когда на кону моя жизнь. А у противника мало того, что семь тузов в колоде, так еще и все джокеры, кроме одного, на руках и карты крапленые. Нам же оставалось надеяться только на неутолимую жажду жизни и джокера, которого я припас в рукаве. Авось — поможет.

Серж зачистил первую пару контактов и соединил их. Потом — вторую, третью и четвертую. Пятую он зачищать не стал, а вдавил «крокодилы» клемм в провода прямо через изоляцию. Потом мой напарник коротко выдохнул и перекусил проводки. Я ожидал чего угодно: звука сирены, лязга открывающейся двери, взрыва, наконец, но только не тишины. Серж закончил с проводками и смотрел на экран. Вокруг ничего не происходило. Я тихонько придвинулся к напарнику и заглянул ему через плечо. На экране прибора была нарисована хитро изогнутая линия. Под ней помещалась другая, которая ни секунды не оставалась в покое, а меняла свою конфигурацию, подчиняясь приказам стилуса Сержа. Сталкер был так поглощен своим занятием, что не заметил моего приближения и вздрогнул, когда я легко покашлял у него над ухом.

— Чего тебе? — спросил меня Серж, когда я вновь кашлянул.

— Не получилось? — полюбопытствовал я.

— Почему? — Серж не отрывался от кривой, которая по форме уже стала похожа на верхнюю. — Надо, просто, немного подождать.

— Чего? — не унимался я.

— Я сейчас смоделирую сигнал, идентичный тому, который генерирует этот замок. Потом я подключусь к процессору, и, хоп, мы почти у цели!

При этих словах линия, над которой колдовал Серж, приняла очертания верхней, и сталкер нажал на виртуальную кнопку «пуск». Прибор пискнул, и на экране появилось окошко с четырьмя нулями.

— Ха! — радостно возвестил мой напарник. — Код четырехзначный. Всего-то девять тысяч девятьсот девяносто девять комбинаций. Десять тысяч, если считать все нули. Минут на пять работы.

После этого сталкер вторично дал команду прибору на начало работы, и нули в окошке превратились в быстро сменяющие друг друга цифры.

— Приготовься, — предупредил меня Серж. — Когда код взломаем, у нас будет секунд тридцать-сорок, чтобы войти, потом дверь заблокируется окончательно и открыть ее можно будет только изнутри.

Я проверил оружие, убрал уже ненужные инструменты и приготовился к чему-то. Чему конкретно, я и сам еще не знал, но был уверен, что по сравнению с предстоящей нам экскурсией по «Х-18», все остальные рейды в Зону покажутся мне увеселительной прогулкой.

На самом деле, прибору даже пяти минут не потребовалось, чтобы разобраться с кодом. Вскоре тестер в очередной раз пискнул и в окошке, где раньше бежали цифры, осталось число «3987». Серж набрал код на панели и только после этого отключил свою хитрую машинку.

— Готов? — напарник посмотрел на меня.

— Готов! — ответил я и взял дверь на прицел.

— Поехали! — Серж нажал на панели кнопку «ввод».

Из- за двери послышалось жужжание приводов, через секунду оборвавшееся металлическим лязгом. Дверь не шелохнулась. Мы с Сержем переглянулись, обдумывая, наверное, одно и то же: почему дверь не открывается. Я даже опустил оружие, настолько меня выбило из колеи подлое поведение двери. Однако, запаниковать как следует мы не успели: послышался еще один щелчок, и стальная пластина с шипением подалась на нас, выползая на гидравликах. Мы вскинули оружие: я — «Грозу», Серж — дробовик. Но целиться было некуда: дверь полностью вышла в коридор и встала как вкопанная.

— Навались! — крикнул я, озвучивая внезапно снизошедшее на меня озарение. — Давай, двигай!

Мы разом уперлись в торец двери и стали сдвигать ее от замка. На удивление, створка подалась довольно легко, и несколько секунд образовался достаточный промежуток, чтобы можно было просочиться внутрь. Я погасил фонарь и велел Сержу сделать то же самое — если за дверью притаился враг, то лучше, чем фонарь, мишени для него придумать нельзя.

Я боком протиснулся через щель и присел в стороне, чтобы не светиться в проходе. Следом за мной проскочил Серж и присел с другой стороны от входа.

Нескольких секунд было вполне достаточно, чтобы понять — прямо сейчас опасность нам не угрожает. Приборы молчали, из темноты на нас никто не кинулся. Дальномер тактического компьютера сообщил, что находились мы в комнате, где-то десять на восемь метров и высотой метра четыре. Хороший такой банкетный зал. Освещался он единственной красной лампой, горевшей прямо у нас над головой. Ее света хватало только для того чтобы осмотреть ближайшее пространство, но разогнать тень, что лежала у дальней стены, лампа была уже не в силах.

За спиной раздалось противное шипенье, и дверь, подтолкнув нас, встала на свое место. Я услышал, как лязгнули штыри-блокираторы, уходя в бетонные пазы. Этим действием Зона как бы еще раз подтвердила, что назад она нас не пустит ни при каких обстоятельствах.

Постепенно глаза привыкли к полумраку, и я смог рассмотреть, что же было скрыто от нас тенью. Оказалось — ничего интересного: еще одна дверь, ведущая, должно быть, на лестницу, и раскрытая пасть шахты грузового лифта. Других проходов видно не было — сплошь глухие стены, выкрашенные какой-то тусклой краской.

Сначала мы попробовали спуститься по лестнице, подсвечивая себе путь фонариками, но, миновав всего один пролет, уперлись в непроходимый завал. Кто-то очень постарался, блокирую выход из лаборатории. Оставалось надежда, что те, кто блокировали лестницу, оставили какую-нибудь лазейку. И с этой точки зрения, лифт, вернее — его шахта, представляли для нас большой интерес. Там достаточно было только отрезать внутреннюю лестницу, чтобы лишить тварей, обосновавшихся в подземельях, возможности выбраться наружу. При этом доступ в лабораторию оставался бы открытым.

Мы осторожно подошли к шахте и заглянули внутрь. Стальной короб, вертикально уходящий вниз, по данным моего компьютера, на четырнадцать метров, не обманул ожиданий. Лестница, идущая в нише, действительно существовала. И нижняя ее часть, действительно, отсутствовала. Мне хорошо было видно дно, на котором лежала грузовая платформа без крыши, а на ней — недостающая часть лестницы. Выход из шахты был с противоположной от нас стороны. Он тускло светился — горело аварийное освещение. Болт, брошенный Сержем, благополучно миновал всю шахту и загрохотал о металлический пол платформы. Следом за ним полетели еще два маркера, причем их бросал уже я, с таким расчетом, чтобы в полете они задевали стену и изменяли свою траекторию. Болты честно выполнили возложенную на них миссию: пролетели через шахту, гулко стукаясь о железные стенки. Никаких возмущений пространства это тоже не вызвало, равно, как и интереса со стороны мутантов, если таковые поджидали нас внизу. Ну, кто нас там поджидает, это мы разъясним, а вот отсутствие аномалий вселяло некоторую уверенность в будущем.

Спускаться по ржавым перекладинам мне не хотелось по двум причинам: во-первых — могут развалиться под моим весом, а, во-вторых, я потеряю возможность маневрировать, так как обе руки будут заняты. Волей-неволей пришлось вспомнить альпинистскую подготовку.

Я зацепил карабин лебедки за крюк на боковой стене, сел на край шахты и свесил ноги вниз.

— Серж, я сейчас спускаюсь, а ты меня прикрой. Твоя задача — контролировать нижнюю часть шахты, потому что мне ничего видно не будет. Когда окажусь внизу, я уже тебя прикрою. А ты аккуратно, повторяю — ОЧЕНЬ АККУРАТНО — спустишься по лестницы до последних перекладин. Там — повиснешь на руках и спрыгнешь. Приземлишься — откатывайся вбок и бери автомат наизготовку. Понятно?

— Понятно, — кивнул Серж. — Когда начинаем?

— Прямо сейчас! — сказал я и скользнул в шахту.

Через секунду я уже медленно спускался вниз, потихоньку вытравливая трос лебедки и упираясь ногами в стену. Каждый мой шаг по стене гулко отдавался в шахте. То, что уже все мутанты подземелья в курсе о пожаловавшем к ним обеде, я не сомневался. И не строил иллюзий относительно тихого путешествия по катакомбам. Вообще, залезать под землю мне всегда не нравилось. В длинных, тускло освещенных туннелях, какой только нечестии не водится. И милая компания из кровососа, пары бюреров и снорка, на поверхности кажущейся немыслимой, даже если рядом бродит контролер, в коридорах подземных лабораторий может запросто встретиться тебе на пути. Причем, даже в отсутствии поблизости злобного псионика. Любые подземные коммуникации Зоны, где бы они ни находились, лишь подтверждали основное правило Проклятой Земли — тут возможно все.

Спустившись до середины шахты, я застопорил лебедку и огляделся. Серж красовался в верхнем проеме, водя стволом автомата из стороны в сторону. Внизу, уже совсем близко, светился нижний выход. Что творилось за ним, мне рассмотреть не удавалось, однако, подозрительных теней, мелькавших в лучах аварийных ламп, я тоже не заметил. Что радовало. Тишина, стоявшая внизу, меня, однако, не вдохновляла, а напрягала: за то время, что мне довелось пробыть в Зоне, я совершенно отвык от нее.

Я чуть- чуть повисел, прислушиваясь и приглядываясь, потом продолжил спуск. Попутно, я осматривал лестницу, выискивая скрытые ловушки, которые могли оставить военные. Однако, ничего подозрительного заметить мне не удалось: ступеньки выглядели прочными, мин и растяжек я тоже не обнаружил. Что ж, такое тоже вполне могло быть — вояки просто отпилили кусок лестницы, лишив мутантов возможности выбраться наружу, и на этом успокоились.

Над выходом из шахты я вновь остановился, застопорил лебедку и перевернулся вверх ногами. Дальше мне предстояло спускаться на манер героя американского мультика, где человек, укушенный пауком, приобрел замашки этого насекомого. Он бегал по стенам и успешно боролся с другими мутантами, за что-то ополчившимися на род человеческий. Аниматоры хреновы! Вас бы на пять минут в Зону, сразу бы отпала охота придумывать монстров!

Повисев около минуты над выходом, я осторожно высунул голову за поперченную балку и тут же спрятался. Снимок, сделанный камерой моего костюма, позволил спокойно и без лишнего риска оценить обстановку.

Увиденное меня не вдохновило. Сразу за лифтом начиналась довольно большая комната, похожая на какой-то цех. Она была завалена деревянными ящиками разной величины, сложенными без какой-либо системы. На некоторых из них еще не облупилась зеленая армейская краска. Кроме ящиков в комнате было несколько куч с металлическим хламом. Слева чернел проход. Что скрывалось за ним, видно не было. Дверь в темное помещение отсутствовала, однако арка, рассчитанная на человека, говорила, что крупногабаритный груз туда не затаскивали. Другой выход из комнаты, если он и существовал, терялся где-то вдалеке, там, где освещения уже не было. По правой стене, почти от лифта, начиналась металлическая лестница. Она вела на второй уровень, образованный железными мостками и площадками. Второй уровень галереей огибал зал, частично теряясь в темноте. Кое-где на переходах стояло оборудование, назначения которого я даже представить себе не мог. Размерами и формой оно напоминало холодильные прилавки в мясных магазинах. Явно, что это были какие-то пульты, только для чего? Я решил оставить это для более спокойного обдумывания. Пока, во всяком случае, назначение этой техники не являлось жизненно важным вопросом.

Просто так висеть вниз головой мне уже надоело. Поэтому, я вновь выглянул, включив, на сей раз, прибор ночного виденья.

Тусклый аварийный свет сразу стал ярким и больно ударил по глазам, мешая видеть, что твориться в дальней части комнаты. Но, через некоторое время, мне, все же, удалось рассмотреть вдалеке второй выход, значительно больше, чем дверь слева. Понятно. Именно он, скорее всего, вел в недра «Х-18». ДЖФ и детектор аномалий помалкивали, однако, сильно доверять в такой ситуации технике не стоило. «Мыльный пузырь» был еще свеж в моих воспоминаниях. А тут, насколько я мог судить по уже замеченному, полно укромных закоулков, где мутант может спрятаться от всевидящего ока детектора жизненных форм. Сталкерское чутье, например, во всю мне сигнализировало, что мы с напарником влипнем в неприятности, как только проникнем в комнату. Обидно, что Чутье не говорило, во что именно мы попадем. Вот же, в самом деле, дурная привычка — любопытство. Ну, в самом деле, какая сейчас разница? Будут проблемы, будем их решать, по мере возможностей.

— Серж, спускайся, — проговорил я в рацию. — Только не спеши.

— Принял, спускаюсь. — услышал я в наушнике голос напарника. Мы с ним разговаривали по системе «Hi-Quick», поэтому не боялись быть услышанными и запеленгованными. Хотя, кому тут нас пеленговать? Сноркам, что ли?

Вся прелесть этой системы связи заключалась в том, что она позволяла общаться определенным людям на небольшом (до пятидесяти метров) расстоянии. Удобно, когда идешь группой, а кричать нельзя. Рация в этом отношении хуже — ее запеленговать проще. Кроме того, система зашифровывала сообщение, что, в свою очередь, значительно снижало возможность прослушивания разговора нежелательными лицами.

Над моей головой, вернее — над ногами, послышался шелест костюма и поскрипывание ступенек. Я скрестил пальцы, в надежде, что старые перекладины выдержат вес моего напарника. Не знаю, что сыграло решающую роль — мая вера, или основательность военных, построивших подземный объект, но Серж благополучно добрался до последней ступеньки, повис на руках и спрыгнул на пол. Ни секунды не медля, он присел и перекатом ушел под защиту выступа шахты. Через мгновенье сталкер уже был готов страховать меня: ствол его «ВАЛа» перемещался из стороны в сторону, выискивая мишень в комнате.

По счастью, стрелять Сержу не пришлось: я благополучно перевернулся, спустился вниз, расщелкнул карабин лебедки и смотал фал. Когда стальная нить троса, влекомая взведенной как в рулетке пружиной, оказалась под кожухом лебедки, я уже рассматривал комнату сквозь прицел «Грозы».

Никто, однако, в этот прицел не попал. Выждав немного, мы с Сержем одолели небольшую приступочку шахты и вошли в лабораторию. Первые же шаги показали, что легко и просто нам не будет — пол комнаты, когда-то залитый бетонной стяжкой до гладкости катка, сейчас уже был неровным. Выбоины, из которых торчали оборванные какой-то неведомой силой огрызки арматуры, сменялись небольшими холмиками бетона. Еще на полу было разбросано множество гильз, которые говорили, что кто-то тут лихо повоевал в свое время. Поэтому, кроме того, чтобы контролировать пространство вокруг, приходилось еще и очень внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться.

Едва только мы миновали черный провал слева от нас, ожил мой ДЖФ. Я даже не успел толком сориентироваться, как, издав утробный рев, на нас из темноты выскочил снорк. Расстояние до мутанта было небольшим, поэтому ни я, ни Серж не успели отреагировать на атаку. Человекоподобный монстр, пролетел над головой моего напарника, попутно свалив того с ног, и упал на меня. «Гроза» вывалилась из рук и в сторону не отлетела только потому, что была зафиксирована ремнем.

На вас когда-нибудь падал снорк? Нет? Сходите в молельный дом и попросите, чтобы вам не пришлось испытывать эти незабываемые ощущения. С чем сравнить то, что довелось почувствовать мне? Ну, например, представьте, что сверху вам на голову упал мешок с картошкой… Нет, картошка не подойдет — слишком мягкая. Вот битый кирпич, предположим, будет в самый раз. Как этот мутант не свернул мне шею — тайна, покрытая мраком «Х-18». Я распластался на спине, а на мне сидел снорк, глядя мне в глаза стеклами противогаза, грязными донельзя. Интересно, что он может сквозь них видеть, мутант чертов? Шлем здорово смягчил удар о бетон, иначе не избежать бы мне сотрясения мозга, если не более серьезной черепно-мозговой травмы. Я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, потому что их придавило атаковавшее меня Дитя Зоны. Мне настал бы конец, если бы Серж, уже пришедший в себя после падения, не поспешил на выручку.

Негромко захлопал «ВАЛ» напарника, и через секунду, показавшуюся вечностью, мутант, заревев от боли, несильно толкнул меня лапами и отпрыгнул в сторону, скрываясь в темноте. Я вскочил, испытывая болезненность в ушибленных ребрах и затылке, попутно крикнув Сержу: «Дробовик!». Он меня понял и сменил мощный, но неудобный в войне с шустрым мутантом автомат на менее мобильный, но более смертоносный с близкого расстояния дробовик. Я прицелился в темноту и включил фонарь. Серж последовал моему примеру. Фонари загорелись почти одновременно и сходу выхватили из тьмы снорка. Тот уже бежал, повернувшись в нашу сторону, как говорят фотографы, «в три четверти». На бегу мутант странно загребал передними лапами-руками. Это обычная манера передвижения для снорка, когда он не может прыгнуть. Сейчас мутанту мешал низкий потолок, нависающий над ним. Я такой бег видел уже не раз, на меня он не действовал, а вот Сержа заворожил. Даже, не заворожил, а озадачил: новичку было непонятно, что мутант сделает в следующее мгновенье. Ступор Сержа закончился, когда я выстрелил «Грозы». Очередь, глухая и более тяжелая, в отличие от того же «Калаша», не так давила на барабанные перепонки, но, все же, басовито разносилась по комнате. Снорк, не сумевший уйти от пуль, завизжал и решился-таки на прыжок. Когда он оттолкнулся от пола и взлетел, я еще продолжал стрелять и не успел повести стволом за летящим монстром — пули зазвенели рикошетом по дальней стене. Серж не растерялся и встретил летящую на нас тушу плотным потоком картечи. Шесть патронов дробовика были израсходованы, как мне показалось, за несколько секунд. Как он с такой скоростью умудрялся затвор передергивать?! Наверное, в юности, когда еще собирался превратиться из отрока в юношу, наловчился…

Первые заряды не смогли остановить тяжелого мутанта в полете, но с траектории они его смели. Снорк шлепнулся об бетон будто жаба. Одна из его передних руколап подломилась, перебитая картечью, и мутант, не ожидавший такого подвоха, растянулся на полу. Остатками пуль из рожка «Грозы» и патронов из магазина дробовика, мы с Сержем превратили череп мутанта в кашу. После этого мы осмотрелись и, не обнаружив других противников, вздохнули с облегчением. Серж тут же принялся споро набивать магазин ружья красными цилиндрами патронов, а я, заменив рожок в автомате, приблизился к еще дергающемуся на полу телу и принялся его внимательно рассматривать. Пока снорк был жив и представлял для нас угрозу, у меня не было возможности анализировать его внешний вид, но подсознание настаивало на том, что это надо сделать. Вот сейчас я и решил удовлетворить свое любопытство.

Я присел на корточки перед мутантом и осторожно ткнул его стволом «Грозы». Снорк рефлекторно дернулся и затих навсегда. Для надежности я вновь потрогал его стволом. Ответной реакции не последовало. Тогда я приступил к детальному осмотру, хотя и без него было ясно, что мутант пребывает не в лучшей форме. Сразу, кстати, нашлись ответы на некоторые вопросы. Например, почему мутант не смог сходу вывести меня из строя, и почему он не продолжил атаку, пусть и самоубийственную, когда Серж расстреливал его из автомата? Обычно, эти мутанты, начав атаковать, не останавливаются до тех пор, пока не победят или не погибнут. А тут, смотрите-ка, отошел в тень и напал повторно.

Разгадка этих тайн оказалась проста до абсурда — мутант был истощен. Аномальная энергия Зоны, конечно, поддерживала в нем жизненные процессы, но снорк, все-таки, не зомби, а живое существо. Ему для нормальной жизни мясо нужно. Этот же экземпляр, судя по всему, голодал уже давно: он был худ, сквозь рваную одежду, висевшую на теле мешком, проступали ребра, да вообще, всем своим видом, снорк больше походил на египетскую мумию, иссушенную временем, нежели на грозного противника.

Мои научные изыскания прервал подошедший Серж.

— Крохаль, — спросил он, — тебе не противно то, чем ты сейчас занимаешься?

— А чем? — я сделал вид, что не понял.

— Ты любуешься на полуразложившееся тело мутанта, который нас чуть не прикончил только что! Да меня только от мысли про это тошнить начинает!

— А ты думай о цветочках! — посоветовал я напарнику. — А, еще лучше, тоже на мутанта внимательно посмотри. Поверь мне — полезное зрелище! Особенно, если мозги к этому делу подключить.

Серж повиновался и принялся изучать поверженного врага, находясь, однако, на безопасном расстоянии от последнего.

— Ну, ничего необычного не замечаешь? — спросил я у напарника, спустя недолгое время. — Посмотри поближе.

— Не буду я его в упор разглядывать! — заартачился Серж. — Мне и отсюда хорошо видно!

— Ладно! — не стал спорить я. — Тогда скажи, раз такой глазастый, что в мутанте необычного?

— Он без головы, поэтому мертвый совсем! — попытался сострить Серж.

— Правильный мутант- мертвый мутант! — не поддался на провокацию я. Потом, вспомнив недавний случай с кабаном, добавил: — За некоторым исключением! Так что здесь необычного?

— Не знаю, сам скажи, если умный такой! Нечего интеллектом давить! — обиделся Серж.

— Хорошо, — согласился я. — Сделаем скидку на твой небольшой опыт. Ты вспомни, как снорк у Затевахина выглядел.

— Ну, — Серж задумался. — Поздоровее, вроде, был. Этот, по сравнению с тем, просто заморыш. Вон, как кости выпирают. Будто с рожденья ничего путного не ел.

— Под «путным» ты сталкеров понимаешь? — уточнил я, и Серж, поняв, что сказал глупость, опустил глаза. — Ладно, не обижайся. Но, ты правильно мыслишь: снорк это истощен до предела. И если в первые секунды боя он имел некоторое преимущество перед нами, то только за счет неожиданности. Будь на его месте мутант обычной упитанности, мы бы с тобой уже не разговаривали. А если бы и могли, то тема для обсуждения у нас была бы только одна — характеристики желудочного сока отдельно взятого мутанта типа «снорк». Теперь вопрос — как эта тварь дошла до жизни такой?

— Я не знаю, — честно признался Серж и тут же перешел в атаку: — А ты?

— И я не знаю, но догадываюсь. И, если моя догадка верна, это сильно облегчит нам жизнь.

— А если нет? — не унимался Серж.

— Тогда, мы в дерьме по самые гланды, если не выше. Ладно, нечего тут рассусоливать, надо проверить, что там за помещенье, откуда снорк выскочил, и дальше двигать. Вопросы?

Таковых не последовало, равно как и контрпредложений. Мы, осторожно ступая по выщербленному бетону, приблизились к темному проему и заглянули внутрь. За дверью была комната, оказавшаяся туалетом: три кабинки без дверей, унитазы, вмазанные в пол так, что над последним не возвышался даже ободок, два разбитых умывальника, синяя облупившаяся масляная краска стен и мелкая коричневая плитка пола. Словом — типичное убранство армейского сортира. Мы собрались, было, ретироваться, однако в дальней кабинке, высвеченное лучом фонаря, мелькнуло что-то белое. Я приблизился, но, еще на подходе, понял, что увижу. Действительно, на унитазе грудой были свалены кости, разной степени отполированности. Даже не обглоданности, нет, именно — отполированности. В куче я увидел несколько черепов, затылки которых оказались раздробленными, будто побывали под палицей первобытного человека. По всему было видно, что это место использовалось убитым нами мутантом как спальня и столовая одновременно. Сюда он стаскивал тела своих жертв, чтобы неспешно ими закусывать. Когда же еды не стало, он принялся обгладывать кости, доведя их до состояния зеркального блеска.

Может, это прозвучит странно, но глядя на обглоданные косточки и вспоминая худющего мутанта, я его пожалел. Я прекрасно понимал, какие муки он испытывал, не в состоянии найти себе добычу, и что чувствовал, когда обсасывал кости, тщетно пытаясь выжать из них хоть каплю пищи. В конце-то концов, он не виноват, что Зона его таким сделала. Так уж случилось. И Зона не виновата, что она такая. Во всем, как это ни прискорбно звучит, виноват любопытный человек, слишком рьяно пытающийся переломить природу, забывая о том, что он тоже ее часть.

Постояв немного над костями, я повернулся и вышел из туалета. У двери меня ждал, стоя с ружьем наизготовку, Серж.

Мы медленно двинулись дальше, аккуратно преодолевая препятствия в виде нагромождения деревянных ящиков и прочего хлама. Когда мы углубились в тень, я велел Сержу выключить фонарь и включить ПНВ. В зеленом свете окуляров прибора ночного виденья, окружающие нас предметы казались нереальными. Несколько раз мне даже приходилось останавливаться и прощупывать детектором и болтами причудливые скопления мусора. Однако, ничего опасного нам не встретилось.

Пройдя несколько помещений и свернув за угол, мы очутились в большом продолговатом зале, уставленным вдоль стен стеллажами. То, что раньше хранилось на них, было давно разбросанно, растоптано и унесено кем-то. Крупного мусора на полу лежало намного меньше, чем в предыдущих залах, зато прибавилось мелкого, что отнюдь не облегчало ходьбы, а наоборот — усложняло. Мы пересекли зал по длинной оси и за поворотом, который сразу не был виден, заметили слабое мерцание аварийного освещения. Видимо, мы приближались к центральной шахте лаборатории, к тому месту, где был установлен генератор излучения, влияющего на сознание людей. Именно где-то тут Выпь потерял большинство своих бойцов, нескольких из которых атаковал контролер. С этого места необходимо было усилить бдительность, и так уже находящуюся в заоблачных высотах.

Сразу за поворотом нам встретилась тонкая стеночка, построенная из всего, что можно было собрать по подземельям. Тут были и столешницы, сработанные из «массива» дуба, и обломки стульев, одна дверь и еще какой-то утиль. Стенка полностью перегораживала проход, однако, кто ее тут поставил и зачем, мне лично, было неясно. Что творилось за ней, тоже оставалось за кадром. ДЖФ, узким пучком сканирующий пространство за преградой, говорил, что жизненных форм там нет. Мы тихо приблизились к стене и заглянули в щели. Даже без ПНВ было видно, что за ней начиналась еще одна комната, перпендикулярно уходящая влево, туда, где было намного светлее, чем в остальных коридорах.

Что- то в комнате мне не нравилось, хотя я не мог точно определить, что именно. Серж, тоже начал нервничать. Это было заметно по тому, как суетно он перемещался от одной щели к другой, пытаясь рассмотреть комнату.

— Ты чего заволновался? — спросил я у напарника.

— Не знаю, Крохаль, — не замедлил тот с ответом. — Что-то мне маетно. Не нравится что-то.

— Мне тоже как-то неспокойно. У тебя гранаты остались?

— Только РГДшки.

— Давай, кидаем внутрь и прячемся за угол. После взрыва — входим в комнату и разносим там все, что осталось, к чертям собачьим.

— Принял! — Серж, явно приободрился, услышав мой план.

Мы встали по сторонам от прохода, спрятавшись за бетонные выступы, синхронно достали из подсумков зеленые мячики гранат и, также синхронно, будто всю жизнь тренировались, закинули их в комнату. Одна из гранат сухо стукнулась о бетон, соприкосновение второй с какой-то поверхностью, отдалось глухим колокольным набатом.

— …ля! Ложись! — крикнул я, отреагировав на этот звук, уже однажды мной слышанный, и упал на пол. Серж, поняв, что произошло нечто экстраординарное, завалился следом.

Через секунду раздался взрыв, который даже две гранаты, взорванные в закрытом помещении, произвести не могли. Преграду, вставшую у нас на пути, вынесло мощной взрывной волной и раскидало мелкими ошметками. С потолка посыпалась бетонная крошка и камушки. Свет в комнате погас окончательно. А что, собственно, еще ожидать, если по своей дурости взорвать гранату рядом с газовым баллоном?

Когда пыль улеглась, мы заглянули внутрь помещения. Стеллажи, такие же, как в предыдущей комнате, были разбросаны по полу. Несколько покореженных красных железяк в прошлом явно были вместилищем какого-то горючего газа, сдетонировавшего от взрыва. А еще тут было много костей. Я поднял одну. Понятно, что когда-то она принадлежала человеку. Отполированность ее свидетельствовала о том, что и над этой косточкой кто-то долго трудился, пока не выкинул. Поскольку мутанты народными промыслами не увлекаются, а досуг свой предпочитают занимать поеданием чего-нибудь, то напрашивался вывод: эту кость, как и все остальные, кто-то долго и старательно обсасывал. Повторялась та же история, как и со снорком у лифта.

Слева от входа, там, где я заметил свет, виднелся проход, за которым угадывалось большое помещение. Судя по рассказам военного сталкера, именно там располагался основной многоуровневый зал, в котором стоял генератор пси-излучения. Путь у нас был только один — через него до вивария и дальше в технологический туннель.

Мы двинулись в сторону генератора. Каждый шаг отдавался гулким эхом, только не под сводами комнаты, а у меня в мозгу. И с каждым шагом, приближающим нас к установке, звук в голове усиливался. Это было похоже на игры контролера, вот только в голове был гул, а не звон, как обычно происходило, когда недалеко бродил псионик.

Серж же, похоже, чувствовал себя вполне пристойно: он бодро двигался в сторону прохода, ведущего к генераторной. Я начал отставать. Передвигать ноги становилось все тяжелее. Казалось, что к каждой из них привесили пудовую гирю. В глазах вставала синеватая пелена, застилающая все вокруг. Еще через несколько шагов мне показалось, что пол и потолок поменялись местами, стали мягкими, как мед, воздух уплотнился, и я провалился в небытие.

— Здравствуй, Крохаль! — голос учителя доносился откуда-то издалека. — Вот мы и встретились снова! Я, признаться, этому рад!

Я разлепил глаза и увидел, что нахожусь посреди непонятного белого марева, которое не клубилось, как дым, и не слоилось как туман, а плавно перетекало из одной точки пространства в другую. Мне было удивительно легко, так, словно я только что лишился тела и пребывал в невесомости. Я поднял руку. Она была, я ее отчетливо видел, но ощущений, что она часть моего тела не было. Я скорее, понимал умом, а не ощущениями, что живу.

— Все нормально, Крохаль, так всегда бывает! — Охотник говорил из-за моей спины.

Я повернулся на звук и, наконец, встретился взглядом со сталкером. Карие глаза учителя, спрятавшиеся среди веселых морщинок, казалось, стали еще глубже и наполнились какой-то неведомой силой. Да и весь облик Охотника сильно изменился: он как-то округлился, появилась кошачья плавность движений. Одежда учителя тоже претерпела изменения: если раньше я не мог представить его без потертого сталкерского комбинезона и «Калаша» за спиной, то теперь на Охотнике был какой-то светлый, почти бежевый балахон, перепоясанный такого же цвета кушаком. Еще учитель приобрел небольшую аккуратную бородку, тронутую сединой.

— Где я? — вопрос, заданный мной, прямо-таки поражал своей неожиданностью, но ничего другого в голову не пришло.

— Не угадал! — Охотник усмехнулся в бороду. — Правильнее спросить: «когда»?

— Хорошо, — не стал я упорствовать. — Когда?

— Никогда! — учитель вновь ухмыльнулся.

— Да, ты не утратил любви к загадкам. — я повел плечами, отчего марево немного расступилось, обнажив пустоту вокруг меня. Я не испугался, что упаду, не испугался что погибну. Я вообще уже ничего не боялся и ничему не удивлялся. Мною владело любопытство.

— Я умер? — следующий заданный мной вопрос тоже не мог похвастаться оригинальностью.

— Что значит — умер? — вновь загадал мне загадку учитель.

— Ну, — я даже немного растерялся, — мертвый, значит — не живой.

— Тогда, что, по-твоему, есть жизнь? Если принять за основу постулат «я мыслю, следовательно — существую», то ты, как дедушка Ленин, живее всех живых.

— А если принять за основу определение «жизнь — есть способ существования белковых тел»? — я решил не ударить в грязь лицом перед эрудированным наставником.

— В таком случае, — учитель выдержал томительную паузу и огладил бороду, — ты все равно жив.

— Тогда, что со мной?

— Я не могу ответить на этот вопрос. И не потому, что не хочу, а потому не знаю. Кстати, что с тобой, ты понимаешь лучше моего, только, ты до этого еще не дошел.

— Ничего не понял, — я потряс головой. — Ладно, Охотник, вижу, что на мои вопросы ты отвечать не хочешь…

— Почему? Хочу. Только ты не хочешь задавать правильные вопросы.

— Хорошо, задам правильный. Почему ты весь в белом?

— Это у тебя спросить надо! — развел руками Охотник. — Это твоя фантазия, а не моя.

— Ладно, — махнул рукой я. — Тебя не переспоришь. Скажи, тогда, что такое, на самом деле, Монолит?

— Ты секту имеешь в виду или камень?

— Камень, естественно.

— Пошли, покажу. — Охотник развернулся и неспешно двинулся через марево.

— Так он действительно существует?! — чуть не закричал я.

Однако, учитель мне не ответил и, разгоняя пелену перед собой, пошел быстрее.

Я догнал своего наставника, вызвав возмущение марева, и мы зашагали рядом. Как долго продолжалось наше путешествие, я не могу сказать — вокруг ничего не менялось, а чувство времени у меня потерялось. Пока мы шли, я рассмотрел свою одежду. Она была похожа на японское кимоно, цвет которого я не рискнул бы назвать. Рукава балахона свободно обвивались вокруг моих рук, цепляя на себя хлопья тумана. Ноги, заплетясь в одежде, скрывались где-то в мареве, выталкивая на поверхность при каждом шаге мелкие бурунчики.

— Пришли, — неожиданно сказал Охотник и остановился.

Туман заклубился и начал отступать, будто занавес, и перед нами открылся узкий коридор, в котором местами обрушились массивные перекрытия, с ржавой водой на полу и толстыми трубами вдоль одной из стен. Я сразу понял, где мы оказались. Если бы при мне был дозиметр, то он, наверное, уже бы сошел с ума. Мы ли по воде, аки посуху, минуя завалы из бетона и тяжелых стальных балок, будто их не было вовсе. Нам на пути попадались обломки бетонных конструкций, своей формой и размерами наводящие на мысли о противотанковых надолбах, но мы проходили мимо них не останавливаясь. А бетон, словно чувствуя за собой вину, расступался перед нами. Еще нам на пути встречались серо-коричневые кучи рассыпчатого материала, по своему виду похожего на пемзу. Их так и называют «кучи». Я знал о них только понаслышке. В таких «кучах» лежали остатки ядерного горючего. На момент аварии восемьдесят шестого года в реакторе ЧАЭС находилось что-то около 230 тонн радиоактивного материала. Сейчас в Саркофаге все ядерное топливо, задержавшееся внутри, находилось в нескольких состояниях, одним их которых были «кучи». Чуть дальше громоздились куски круглой металлической плиты, стоящие торцом, в которых я не без труда опознал элементы биологической защиты реактора. На подходе к ним мы остановились.

— Ты понял, где мы? — спросил меня Охотник.

— Догадался, — ответил я и уточнил: — У реактора?

— Угу, — кивнул учитель. — Точнее — под ним.

— Тут находится Монолит?

— Да, — мы свернули за угол. — Вот он.

Я смотрел во все глаза, но не мог узреть знаменитого Кристалла. Вокруг не было ничего, хоть отдаленно напоминающего легенду Зоны. Только груды бетонных обломков, плиты биологической защиты и капающая сверху вода.

— Где? — я все еще не видел Камня.

— Да вот же он! — Охотник ткнул пальцем в какую-то груду, прямо перед моим носом. — Глаза проспал, что ли?! Монолит, собственной персоны!

Я подошел поближе, и увидел, что груда больше похожа на лапу какого-то огромного животного, чем на волшебный кристалл. Через толстый слой серо-ржавой пыли Монолит поблескивал темным бутылочным стеклом с желтыми вкраплениями. Я провел рукой по Кристаллу. По пыльной поверхности потянулся длинный след, в котором Камень заиграл бликами. На ощупь он была гладким, как уже упомянутое бутылочное стекло. Я растерянно посмотрел на Охотника.

— Это и есть прославленный Монолит? — спросил я разочарованно. — Камень, исполняющий желание? «Золотой шар»? Идол сектантов? Творец Зоны?… Какой-то он невзрачный.

— Да. — Охотник сделал небольшой шажок и, оказавшись рядом, пристально посмотрел мне в глаза. — А ты что ожидал? Огромного кристалла, переливающегося всеми цветами радуги и говорящего с тобой потусторонним голосом? Вынужден тебя разочаровать: Монолит в таком виде существует только в рассказах сталкеров. В жизни он такой. Как ты думаешь, сколько ему лет?

— Не знаю, — пожал плечами я. — Наверное, ровесник Зоны.

— Угу, — учитель поджал губы. — Ровесник. Только возраст Зоны, тогда, надо считать от двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года, когда взорвался ректор РБМК-1000 Чернобыльской Атомной имени Ленина Электростанции. Когда же загорелись графитовые замедлители, температура внутри активной зоны поднялась настолько, что часть термовыделяющих элементов — ТВЭЛов- расплавилась и стекла под реактор, биологическая защита которого уже была разрушена взрывной волной. Потом эти потеки застыли, превратившись в этот монолит. Ликвидаторы, когда его увидели, за характерную форму окрестили кристалл «Слоновья нога». Представляешь, что тут тогда творилось? Ведь, еще не было современных средств расчистки завалов. Не было всех этих новомодных гидравлических ножниц, которые шутя перекусывают толстенные стальные прутья. Были только совковые лопаты, ломы и сильные руки. Не было такого количества спасательных роботов, тогда они еще только появлялись. Радиоактивная пыль мешала радиосвязи. Роботы, которых доставили на завалы, теряли управление проведя несколько минут на крыше энергоблока. Только люди могли это выдержать. Только люди могли пробиться под реактор. И только люди могли исправить ошибки других людей. Именно тогда родился Монолит, такой, как он есть на самом деле. И я снимаю шляпу перед героями, которые первыми пришли сюда, из средств защиты имея только противогазы и просвинцованные фартуки. Они не мечтали даже о простеньких скафандрах, которые сейчас носит половина сталкеров. Эти люди, имен которых никто не знает, пробивались вперед, не думая о том, что семимильными шагами двигаются к своей смерти. Мысли у них были только одни — защитить других от опасности. Именно их, Ликвидаторов, первыми пробившихся к реактору, следует называть сталкерами. Причем, Сталкерами — с большой буквы. Это они первыми встретили артефакт, которому суждено было стать в последующем легендой.

В голосе Охотника было столько боли, что я испугался. Человек, прошедший через Зону, говорил со мной так, будто он сам видел, как взрывался реактор, и как гибли люди, поглощенные пламенем пожара и лучевой болезнью. Как население спешно грузили в автобусы и увозили на станцию Янов, откуда один за другим уходили поезда, унося в себе людей, с корнем вырванных из родных мест. Будто он знал, что такое паника и давка толпы, обезумевшей от страха смерти. Будто ему было понятно горе ребенка, которого увозят из дома, где он родился и вырос, даже не давая забрать любимого мишку, объясняя это еще неясным, но уже страшным, словом «радиация».

Охотник не смотрел на меня, он смотрел куда-то в прошлое. Глаза его из коричневых стали прозрачными. Лицо приобрело мраморную бледность и монументальность. Казалось, учитель превратился в статую.

— Ты кого-то тут потерял? — мне показалось, что я понял сталкера.

— Я тут потерял веру в человека. И приобрел веру в Человека.

Сказав это, учитель стал таять, как и стены подвала ЧАЭС, меня вновь окутал густой туман, появившийся из ниоткуда.

— Крохаль. Крохаль! Крохаль!!! — голос Сержа становился более явственным, так же как и его рука, трясущая меня за плечо. — Крохаль! Что с тобой?!

Я открыл глаза и увидел над собой взволнованное лицо напарника. Тот склонился надо мной и теребил меня, пытаясь привести в чувство. Похоже, что у меня снова начались галлюцинации. Только, на сей раз, Выброс в этом не был виноват. Скорее, тут имело место влияние генератора пси-поля. Я поднялся, но тут же ноги мои предательски задрожали, и я вынужден был, чтобы не упасть, ухватиться за руку Сержа. Только через несколько минут дрожь в коленях оставила меня, и я смог самостоятельно передвигаться.

— Крохаль, что с тобой? — Серж тревожно смотрел на меня.

— Все нормально, бывает такое, — уклонился я от ответа. — Долго я лежал?

— С полминуты, наверное. Ты с таким грохотом завалился, что я дума все, хана тебе. Ты, часом, эпилепсией не страдаешь?

— Не страдаю! — отрезал я. — Пошли, двигаться надо.

— Ты сможешь? — Серж все еще не был уверен в моих силах.

— Смогу. — после очередной встречи с учителем я в себе уже не сомневался. — У нас другого пути нет, все равно. Так что, будем пробиваться.

Я взял автомат, машинально проверил рожок, и уверенно зашагал в сторону генераторной. На удивление, после обморока идти мне стало легче. Исчезла свинцовая тяжесть в ногах, исчезла синяя пелена, застилавшая глаза. Правда, оставался навязчивый гул в голове, но теперь он мне не мешал, отойдя куда-то на задворки сознания.

Мы спустились по небольшой бетонной лестнице, повернули налево в коридор и перед нами открылся главный зал лаборатории «Х-18».

Объемы его поражали воображение! Огромный бетонный колодец простирался вверх и вниз на несколько уровней. Это было святая святых «Х-18» — генераторный зал. Разглядеть, что творилось у противоположной его стены, не представлялось возможным — мешала темнота. В центре зала помещалась конструкция, так же уходящая вверх и вниз, вероятно — пресловутый генератор. Вокруг конструкции, вплотную прилепившись к ней, шли железные мостки. Перейти с уровня на уровень можно было только через них — лестниц по стенам, напрямую соединяющих этажи генераторной, о которых упоминал Выпь, уже не существовало. Я мысленно прикинул маршрут. Получалось, что нам придется пройти к генератору, по второму мостку добраться до противоположной стены, подняться на один пролет, вернуться к генератору, оттуда пройти к стене, в то место где прилепилась какая-то будка управления, подняться еще на один пролет, вновь вернуться в центр, и только после этого мы сможем выйти на верхний ярус, где должен быть проход в виварий. Но это — идеальный вариант, на который рассчитывать, как обычно не приходилось.

Скорее всего, путь нам преградит контролер со своей сворой «быстрых» зомби. Странно, кстати, что мы до сих пор не встретили ни одного мутанта. Тот снорк-дистрофик не в счет. Хотя, есть у меня на этот счет гениальная мысль. Только, надо ее проверить. Еще не стоит забывать про аномалии. Если та «Жарка» на лестнице не разрядилась, то нам придется трудновато. Изображать же из себя Жанну д'Арк, по примеру капитана, мне не хотелось. Словом, препятствий нам могло встретиться до черта. Ладно, остается надеяться, что и в этот раз Зона отнесется к нам благосклонно, покоренная нашим упорством.

Мы ступили на мостки, сделанные из толстых перфорированных железных листов. Первые несколько шагов, мне казалось, что вся эта конструкция в высшей степени ненадежная, и что она должна обвалиться под нашим весом. Однако, армейская основательность и тут показала себя во всей красе — железные переходы даже не шелохнулись, а лишь гулко завибрировали под ботинками.

Я, вообще-то, не боюсь высоты. Еще в детстве я любил забраться на самое высокое дерево и оттуда, с верхушки, раскачивающейся под ветром и моим весом, дразнить родителей. В армии десантирование с самолета на парашюте и с вертолета по десантному фалу окончательно заглушили во мне страх перед пропастью. Но, согласитесь, когда идешь по железной плите шириной всего сантиметров в восемьдесят, под тобой бездна, а дорогу ограничивают тонкие перила, местами напрочь отсутствующие, становится неспокойно.

Мы с Сержем добрались до центральной площадки и остановились, чтобы перевести дух. Я подошел вплотную к генератору и потрогал его круглый, в несколько обхватов, кожух. Тот ощутимо вибрировал. Была ли в этом виновата работа самого генератора, либо Зону слегка потряхивало, но вибрация на кожухе ощущалась явственно. Я прислушался к своим ощущениям: гул в голове пропал, будто его и не было. Может, мы вошли «мертвую зону» генератора?

Пока Серж внимательно разглядывал наш дальнейший путь, я обошел вокруг кожуха. Ничего интересного, на мой придирчивый взгляд, он не представлял. Труба как труба, только большого диаметра, вот и все. Я вернулся к напарнику.

— Крохаль, — проговорил тот, когда я приблизился. — Скажи, а где должна быть «Жарка», про которую тебе Выпь рассказывал?

Сказав это, Серж осекся, ибо понял, что проговорился. Я-то про капитана в своем рассказе не упоминал, заменив его безликим словом «сталкер». Ай-ай-ай, как не хорошо-то! Проболтались вы, Сергей Игоревич Специальный! Я, однако, не стал припирать сталкера к стенке, решив, что для этого нужно другое место и время, а спокойно ответил, сделав вид, что не заметил прокола напарника.

— Вон там, наверное, — я указал рукой место на верхнем уровне, где лестница заканчивалась площадкой и уходила в проход, пробитой в стене. — Но я не уверен…

— Я тоже неуверен, — ответил Серж, разглядывая то место в бинокль. — Там никаких признаков действующей аномалии.

Я зуммом приблизил лестничную площадку и принялся ее изучать. Действительно, признаков аномальной активности не наблюдалось, прав Серж.

— Дойдем — разберемся, — успокоил я его, возвращая изображение с передней камеры к нормальному размеру.

Мы обошли генератор и по второму мостку добрались до стены, откуда вели ступеньки на следующий уровень. Этот участок лестницы доверия мне совсем не внушал: часть ступенек проржавела и покорежилась, а часть из них, просто провалилась, оставив после себя зияющую пустоту, как во рту, после посещения стоматолога.

— Идем по одному, — скомандовал я. — Сначала поднимусь сам, а ты будешь меня прикрывать, если что. Потом, когда выйду на площадку, поднимайся ты, а я подстрахую. Если почувствуешь, что лестница ломается, постарайся допрыгнуть до нижней площадки. Оттуда, если повезет долететь, я тебя вытащить смогу.

Серж кивнул, давая понять, что приказ принят к исполнению, и взялся за автомат. Тут я его останавливать не стал. В таком месте, конечно, надо отдать предпочтение более точному оружию, чем дробовик. Автомату «ВАЛ», например.

Я начал подниматься, осторожно перенося свой вес со ступеньки на ступеньку, и, где это было возможно, держась за поручни. Об оружии в руках речь, естественно, не шла. То есть, в это время я был абсолютно беззащитен перед любым созданием Зоны. Оставалась только надеяться на напарника, уже получившего некоторый опыт нахождения на Проклятой Земле. Конечно, до сталкера-ветерана, своим мастерством зарабатывающего на хлеб насущный, Сержу еще шагать и шагать, однако, в моем напарнике уже угадывались черты будущего известного одиночки, если, конечно, Зона не распорядится по-иному. От новичка, прячущегося за русским джипом лохматого года выпуска и кричащего «Ау!», подзывая слепых собак, не осталось и следа. Причем эта метаморфоза случилась с Сержем довольно быстро, даже для Зоны, где все происходит стремительно.

Пока я обдумывал это, мои ноги, совершенно не мешая мыслительному процессу, продолжали отрабатывать заданную им программу. Они (ноги) шаг за шагом приближали меня к первой заветной цели — площадке на минус втором этаже. Ноги знали свою работу: чутко ощупывали кончиками пальцев ступеньку, прежде чем двинуть вперед всю стопу, потом нога продвигалась вглубь ступеньки и распрямлялась, бережно принимая на себя вес тела.

Лестница, хоть и скрипела, как примадонна, страдающая тяжелым ларингитом, но, все же, не развалилась. Очутившись на площадке, я внимательно осмотрелся, и только потом дал Сержу добро на подъем. Под ним лестница скрипела громче, чем подо мной. Тяжелее он, что ли?

Когда Серж присоединился ко мне, лестниц еще раз обиженно скрипнула, и от нее отвалился большой кусок перилл. Со свистом рассекая воздух, сварная конструкция улетела в темноту, и, через мгновенье, оттуда раздался грохот. Все, наша конспирация накрылась окончательно. Хотя, о какой конспирации может идти речь, если мы такой погром недавно учинили?

Теперь мы стояли на железной площадке возле стены. Прямо у нас над головой, еще через одну такую же площадку, находился выход, где должна была сидеть «Жарка». Сразу за ней, судя по рассказам капитана, был выход на верхний уровень лаборатории, оттуда — через виварий в технологические туннели. Мы вновь двинулись к генератору. На сей раз первым шел Серж. Поэтому он первым и заметил выключенный рубильник на пульте возле защитного кожуха. Когда я приблизился, напарник уже задумчиво поглаживал переключатель.

— Смотри, Крохаль. Наверное, это пульт управления одной из силовых установок генератора.

— Все может быть, — дипломатично отозвался я. — Не трогай, пошли дальше.

— Представляешь, — Серж все еще не мог оторваться от заворожившего его рубильника с черной эбонитовой ручкой. — Вот эта техника умеет влиять на сознание людей. Стоит только повернуть рычаг, и человек, владеющий ей, может стать всемогущим. Генератор начнет работать, войдет в резонанс с волнами человеческого мозга и полностью подавит волю. Хозяин генератора станет хозяином жизни. Контролером, можно сказать. Стоит только повернуть… Стоит только стать всемогущим…

— Отойди от рубильника! — я навел на Сержа «Грозу». — Отойди, я сказал!

— Ты что, Крохаль, с ума сошел?! — Серж испуганно посмотрел на мой автомат. — Я и не собирался его включать. Успокойся!

— Отойди! — я повел автоматом в сторону. — И руки подними, чтобы я не нервничал.

— Крохаль, успокойся! — речь Сержа стала напевной и тягучей, а взгляд приобрел хладнокровную манящую пронзительность. — Успокойся, и все будет хорошо. Видишь, я не делаю глупостей, я убрал руку от генератора, я полностью тебе подчиняюсь. У тебя нет нужды причинять мне вред. Все будет хорошо. Только ты успокойся и опусти оружие. И мы поговорим.

Свою речь Серж сопровождал плавными движениями рук, выписывающих небольшие, почти незаметные глазу круги и спирали.

— Так, Серж! — я все еще держал его на прицеле. — Технике нейролингвистического программирования я тоже обучен. Поэтому, если сейчас ты не прекратишь, то через секунду окажешься без мозгов. Когда ты поймешь, что я не полный лох в этом отношении, и сам успокоишься, тогда мы спокойно поговорим!

Угроза возымела действие, и Серж оставил попытки запудрить мне мозги. Он послушно развел руки в стороны и отошел от рубильника. Потом аккуратно, без резких движений, очень плавно опустил на пол «ВАЛ», затем легонько двинул плечом, так что ремень дробовика скользнул по руке и замер на сгибе локтя. Ружье при этом, уперлось прикладом в пол. Сталкер распрямил руку, и ремень оказался у него в кулаке, а ружье почти легло на пол. Затем Серж разжал руку и остался безоружным, не считая пистолета-пулемета, висевшего на фиксаторе за спиной. Разоружившись, сталкер сделал два шага веред, и весь арсенал остался у него сзади.

— Теперь хорошо, — я опустил ствол, но автомат все еще оставался у меня в руках. — Рассказывай.

— Что?

— Ну, для начала, какое отношение ты имеешь к АСО.

— Что такое АСО? — Серж, казалось, был озадачен вопросом, но по его поведению я понял, что попал в цвет.

— Ты еще скажи, что фамилия Лядащев тебе не знакома.

— Знакома, — не стал дальше юлить Серж. — Я — работаю на АСО.

— Что тебе надо от меня?

— Только помощь. Мне действительно необходимо добраться до ЧАЭС, чтобы выполнить задание.

— В чем оно заключается?

— Извини, но я не могу тебе сказать. — Серж развел руками. — Можешь стрелять.

— Ладно, проехали, — не стал настаивать я. — Кто навел тебя на меня. Агентство?

— Угу. — Серж кивнул. — Мне рекомендовали тебя как решительного бойца. Кроме того, уже самостоятельно я поспрашивал, и узнал, что ты еще и удачливый сталкер.

— Как на меня вышел?

— Навели.

— Кто?

— Осведомитель Агентства. Я не знаю его имени.

— Верю, — я кивнул. — Что ты хочешь от меня? Ты знаешь, что я работал на АСО?

— Знаю. И хочу я от тебя того же, чего и ты от меня: мне нужен напарник в рейде к центру Зоны. Тебе тоже. Поверь, у меня нет планов в отношении тебя. Мне нужно только добраться до места. Обратную дорогу я найду сам.

Я задумался. Все, что рассказал сейчас Серж, могло быть правдой. А могло и не быть… Только одно ясно наверняка — контракт Сержа не распространялся на меня. Пока не распространялся, следует оговориться. Что произойдет, когда Серж выполнит то, зачем пришел, только Зона знает. Плохо, конечно, но другого союзника у меня сейчас нет. В любом случае, выбираться наружу нам придется парой, тут двух мнений быть не может. А дальше — как Зона даст. Может, все и сложится удачно. Ладно, сейчас выясню, что конкретно нужно Сержу.

Осуществиться моим намереньям не дала автоматная очередь. Судя по характерному звуку, стреляли из «Абакана». Но стреляли из рук вон плохо: при небольшом, особенно для этого автомата, расстоянии очередь прошла метрах в трех в стороне от нас. Мы с Сержем, не сговариваясь, спрятались за колонной генератора. У Сержа в руках уже был «ВАЛ». Дробовик остался на площадке.

Вновь загрохотал «Абакан». Очередь прошила стальную решетку лестничной площадки в том месте, где мы только что были. Стрелок явно запаздывал с перемещением прицела. Через секунду еще одна очередь выбила искры из кожуха генератора. Почти у моего лица! Оп-па! Стрелков-то, оказывается, двое. И оба вооружены «Абаканами». Не иначе — военные сталкеры. Причем — зомбированные. А как еще объяснить их оружие и странную малорезультативную стрельбу? Эти ребята навскидку белку в глаз завалить могут, а не только двоих ходоков.

Зомби находились на несколько уровней ниже нас, скорее всего — на полу генераторной. И мы их достать со своего места не могли. Я огляделся. Более выгодная позиция, конечно, была в той будке управления, к которой, на этом уровне, мы изначально направлялись.

— Серж, — окликнул я напарника. — Давай так, ты поможешь мне, потом, когда закончу, я помогу тебе. Все равно, другого варианта у тебя нет. Одному, без опытного ведущего к ЧАЭС тебе не пробиться. А если ты из этой ходки вернешься без меня, то никто к тебе в напарники не пойдет.

— А почему твоя цель раньше моей?

— Потому что мне нужна гарантия, что ты меня не пристрелишь, когда мы с тобой закончим.

— Резонно! Лады, Крохаль! — речь сталкера прервал грохот автомата. Очередь прошла совсем рядом. — Пристрелялись, сволочи! Поможем друг другу, а дальше — как повернется.

— Договорились! — согласился я. — Давай, на третий счет подрываемся, и бежим к той будке.

— Только мне надо ружье забрать.

Вместо ответа загрохотали «Абаканы», и Серж понял, что чем-то сейчас придется пожертвовать: либо жизнью, потому что зомби стреляли уже прицельно, либо дробовиком. Жизнь показалась моему вновь обретенному напарнику более ценной, поэтому сталкер начал безмолвный отсчет на пальцах: один, два, три. Когда третий палец разогнулся из кулака, мы разом вскочили и побежали, грохоча ботинками по железному мостку, в сторону будки.

Если бы нам противостояли люди, а не зомби, я бы не решился на такой маневр. А зомбаки, пусть даже и «быстрые», никогда не отличались высокой скоростью реакции. Действительно, бывшие сталкеры отреагировали с задержкой, что дало нам возможность добежать до будки. Дырки, появляющиеся в полу от попадания пули, потянулись по нашим следам, но мы уже успели спрятаться.

Теперь зомби нас не видели, но продолжали стрелять в сторону будки. Часть выстрелов достигала цели — в стенах и полу будки образовывались отверстия. Дольше оставаться тут не имело смысла. Только, надо было разобраться с зомби, иначе спокойной жизни они нам не дадут.

Едва стрельба прекратилась, я быстро высунулся из окошка и тут же втянул голову обратно, успев заметить все, что было нужно. Оба зомбированных товарища, действительно были облачены в экипировку военных сталкеров. Они стояли у основания колонны генератора, метрах в полутора друг от друга, одинаково, как в синхронном плаванье, подняв автоматы кверху.

— Серж, их двое, смотрят на нас. Надо отвлечь, иначе высунуться мне не дадут.

— Понял, сейчас сделаем, — отозвался напарник и собрался, было, уже претворять свой замысел в жизнь.

— Погоди, не спеши, — остановил я его. — Я еще не готов.

Я зарядил в подствольник фугасным зарядом и кивнул напарнику, давай, мол. Тот, недолго думая, отцепил от пояса контейнер для артефактов и швырнул его на лестницу, туда, где нам нужно было идти. Наверное, надеялся потом подобрать. Так бы и было, но контейнер, скользнув по ступенькам, упал вниз. В этот момент я высунулся из окна и увидел, как зомби повели автоматами на звук. Я прицелился и выпустил под ноги зомби гранату. Взрыв раскидал стрелков в разные стороны.

Мы бросились по лестнице вверх и, добежав до очередной площадки, повернули к генератору. Потом сходу, не останавливаясь, проскочили мимо него. Краем глаза я успел заметить еще один пульт, с таким же рубильником, как и на нижнем уровне. По мостку, мы добежали до площадки перед последней лестницей, которая должна была вывести нас к виварию. Тут нужно было быть особенно внимательным — «Жарка» быстро не исчезает. Вспомнить, хотя бы, мою старую знакомую — несколько лет на одном месте сидит.

Я присмотрелся к лестнице: да, вот обожженный участок, только копоть на нем уж очень старая, в одном месте кем-то затертая. Странно… Детектор тихонько попискивал, говоря, что рядом есть аномальная активность, но не в опасной близости. На всякий случай, я кинул вперед болт. Тот беззаботно зазвенел по лестнице — чисто.

Мы медленно, шаг за шагом, начали восхождение. Вскоре мы оказались перед площадкой, от которой отходила лестница вверх, а сбоку открывался проход, тот, про который говорил Выпь. Вот тут-то ПДА ожил и заголосил о приближении к мощной аномалии. Я потихоньку заглянул за угол, увидел прямо перед собой струящийся воздух и едва успел отпрянуть — могучая струя пламени с ревом вырвалась из стены и полностью перекрыла проход. Мы оказались заблокированными. Назад хода не было, а вперед нас не пускала «Жарка» перекочевавшая на несколько метров вверх от своего последнего места обитания. Теперь ее, когда она прочно обосновалась на новом месте, обойти было невозможно.

— Ну, Серж, — поинтересовался я у напарника. — Какие мысли на сей счет?

— Даже не знаю. — пожал плечами тот. — Насколько я понимаю, нам надо проскочить через аномалию?

— Ага, именно. Рискнешь?

— Нет уж, — отказался от сомнительной чести сталкер. — Лучше ты.

— Лучше-то, конечно, оно лучше, только что ты один тут делать будешь. Мне-то, как сам понимаешь, уже все равно будет.

— Может это, попробуем разрядить ее, как Выпь тогда?

— Выпь тогда серьезно пострадал, и не погиб только потому, что его мы с Охотником подобрали. Сейчас на такую удачу я бы не рассчитывал: за нами пол-Зоны охотится. Но, другого пути, кроме как через аномалию, я не вижу. У тебя же «Сева». Он, в какой-то мере от огня защитит. Да и у меня костюмчик, говорили, тоже от открытого пламени прикроет. Так что, если немного повезет, то проскочим. Доставай болты.

К сожалению, у нас под рукой не было других металлических предметов, чтобы попытаться перегрузить аномалию. А рушить лестницу, чтобы добыть немного металлолома, было опасно — вдруг обвалится. Собрав болты, свои и Сержа, в кучку, я методично начал кидать их по нескольку штук одновременно в аномалию. Та исправно отвечала струей огня. Вскоре болты стали подходить к концу, а «Жарка», похоже, не собиралась терять даже части своей мощи. Однако, когда болты закончились, мне показалось, что аномалия вот-вот разрядится. Во всяком случае, огненный столб, вырастающий из стены, был уже не такой толстый, да и возникал он с большей задержкой, чем раньше, а часть маркеров, брошенных сразу после предыдущей партии, вообще спокойно пролетела через аномальную зону. Только «безопасное» время было ничтожно мало.

— Эх, — сказал я, когда отправил в огонь последнюю пригоршню болтов. — Еще бы какую-нибудь железяку, и можно попытаться проскочить.

Серж начал озираться в поисках подходящего железного изделия, но тут его взгляд остановился на моем рюкзаке.

— Контейнер. — сказал напарник.

— Что «контейнер»? — не понял я его.

— Твой контейнер для артефактов. У меня не осталось, а у тебя еще есть.

— Ага, сейчас! — ответил я ретивому сталкеру. — Контейнер он захотел. Погоди, лучше коньячную фляжку достань из рюкзака.

Серж замысел понял и вынул из моего ранца металлическую флягу, верой и правдой служившую мне еще в бытность военным. Я открыл ее и вылил коньяк сквозь решетчатый пол, чтобы фляжка не взорвалось. Потом горестно вздохнул и кинул емкость в сторону аномалии. «Жарка» честно поглотила ее в пламени, на этот раз оказавшимся более тусклым и не таким громким, как в прошлые разы.

И тут же, словно в ответ на измывательства над аномалиями, вокруг нас защелкали пули. Все-таки, один из зомби пережил взрыв гранаты, и теперь пытался отмстить нам. Стрелял он с пола и под большим углом, поэтому пули вреда причинить не могли, зато их щелчки здорово действовали нам на нервы. Волей-неволей пришлось доставать контейнер и приносить его в жертву ненасытной аномалии.

Я вытряхнул из контейнера «Обмылок», который в темноте переливался яркими радужными разводами и взял его в левую руку, оставив контейнер в правой.

— Серж, делаем так: сейчас вплотную подходим к аномалии, я кидаю контейнер, а потом, как только «Жарка» отработает, бежим вперед. Надеюсь, что костюмы нас защитят. Ты готов?

— Готов, — ответил напарник и встал со мной плечом к плечу. — Пошли.

Когда мы приблизились к «Жарке» на расстояние старта, случилось неожиданное. Артефакт в моей руке замерцал, начал вибрировать, и я инстинктивно отбросил его. От греха. Получилось так, что «Обмылок» упал в зону аномалии. «Жарка», возмущенная посягательством на ее владения, выдала струю пламени. Только та шла не горизонтально, а искривлялась к потолку, будто огибала невидимый шар. Похоже, что так на нее подействовал артефеакт.

Не вникая в подробности взаимодействия аномальных явлений, мы проскочили под пламенем. Я, по ходу, успел еще подхватить пола ценный артефакт.

Избавившись от оков, «Жарка» затаилась. Но, по мерцающему воздуху, я понимал, что аномалия полностью не исчезла, а только спряталась, поджидая очередную жертву.

— Вот это артефакт! — радостно сказал Серж, когда мы немного отдышались.

— Да-а-а! — протянул я. — Вещь! Я его теперь ни за какие деньги не отдам!

— Надо его на других аномалиях испытать! — загорелся исследовательским пылом Серж.

— Угу! — я поджал губы и закивал головой. — Сейчас, только на поверхность выберемся, и сразу приступим к экспериментам. А дела наши побоку!

— Ладно, ладно, — примирительно замахал руками напарник. — Уж и помечтать нельзя.

— Помечтать можно, — разрешил я. — Только не здесь. Пошли, нам еще выход найти надо.

Выход нашелся быстро. Он располагался метрах в двадцати слева, дальше по коридору. Там была открытая дверь, ведущая в помещение с бетонными боксами по стенам — в виварий. В последнем боксе справа, именно там, где описывал Выпь, мы увидели вожделенную щель в полу. И контролера…

Я замер, не решаясь шевельнуться. Серж, поняв из моих рассказов, кто перед нами, тоже застыл.

Первый раз мне доводилось видеть самого, пожалуй, страшного мутанта Зоны так близко. В плане опасности с ним могла соперничать только химера, больше, наверное, никто. Обычно, среднестатистический контролер ростом чуть выше среднего человека и гораздо шире в плечах. Массивная грудная клетка и толстые руки возвышаются над узкой талией. Атлетическая фигура, как сказали бы про человека. Но это — видимость. Антураж, так сказать. Физически, на самом деле, мутант значительно слабее обычного человека. Сила псионика не в мышцах. На бычьей шее покоится огромная голова, с гипертрофированным затылочным отделом. Только такая черепная коробка способна вместить раздувшийся от случайных (или целенаправленных) мутаций мозг. Черные глаза спрятаны под тяжелыми, выпирающими надбровными дугами. У контролера, обычно, тонкие ноги, зато ступни, с растопыренными как у гуся пальцами, по размерам не уступающие лошадиным копытам. Кстати, все котроллеры, как один, страдают плоскостопием. Наверное, поэтому они не любят долго ходить и быстро бегать, предпочитая не удаляться от обжитых точек. Должно произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы псионик снялся с насиженного места и отправился путешествовать. Этим контролер напоминает короля в шахматах: быстро не ходит и нуждается в постоянной защите.

Контролера не зря боятся. Он может достать жертву на большом расстоянии, применив свои исключительные способности к телепатии. Вокруг себя контролер собирает войско, которое его защищает и кормит, поставляя еду хозяину, либо, превращаясь в таковую.

Таков контролер, когда он в силе. Но не таков был псионик, которого мы встретили. Светло-коричневая кожа длинными складками свисала с исхудавшего тела. От «мускулистости» не осталось и следа. Мутант сидел на корточках в углу бокса, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону. Он был настолько истощен, что уже не обращал внимания на окружающее. У него не было сил даже на то, чтобы подняться и отодвинуться, когда я кинул в него куском штукатурки, подобранным на полу.

Я приблизился к контролеру. Тот нехотя поднял веки, посмотрел на меня черными провалами глаз и вновь отрешился от происходящего. Он даже не пытался наладить со мной телепатический контакт, не говоря уже о ментальной атаке.

Пока я осматривал клетку, Серж, оправившийся от шока, вызванного видом живого псионика возле себя, держал мутанта на прицеле «ВАЛа».

Бокс оказался довольно большим — метра два в глубину и около четырех в длину. Передняя его стенка, выходящая в проход, была сделана из толстой рабицы, а остальные — из бетона. Выход — щель — обнаружился в дальнем конце у стены, как раз в том месте, где сидел контролер.

Тут только до меня окончательно дошло, что случилось в лаборатории. Кусочки пазла, наконец-то, встали на свои места, превратившись в картинку.

Военные, уходя, завалили основной выход. А второго, попросту, не было. Щель в виварии не в счет — псионику через нее не протиснуться. Пока были зомби, хозяин их медленно кушал (сто к одному, что кости в комнате перед генераторной — его работа). Пока была пища, контролер и не думал покидать замечательное убежище. Потом, его, как я понимаю, каким-то образом отрезала от свиты и заперла в виварии «Жарка». Вот этот момент был мне неясен, хотя остальная картина гуманитарной катастрофы в «Х-18» отчетливо вставала перед моими глазами. Псионик, запертый аномалией в виварии, не смог уйти. Один из проходов был перекрыт «Жаркой», другой оказался слишком узким. Расширить щель мутант не смог — сил не хватило. Так он и остался погибать, в шаге от свободы. Нет, сейчас, понятное дело, контролер спокойно проскочит через щель. Только он уже настолько истощен, что не в силах даже с места двинуться. Вот вам пример, наглядно подтверждающий теорию Зтевахина о пищевых цепочках в Зоне.

Я завершил осмотр комнаты и вернулся к Сержу. Тот все еще держал мутанта на мушке. Я положи руку на ствол и опустил автомат сталкера.

— Оставь, ему жить осталось всего ничего. Он нам уже не опасен. Ты лучше подумай, что делать будем: щель для нас узка, не проскочим.

— А что тут думать? — удивился напарник. — У тебя пластид есть? Вот и давай, действуй.

— Видимо, придется. — согласился я. — А очень бы не хотелось. Боюсь, что обрушим коридор.

— Да, может быть. — закивал головой Серж. — Только, вручную мы это разбирать будем, пока снег не почернеет. А у нас сроки поджимают — нужно до Выброса успеть. А он, если помнишь, через три дня состояться должен. Так что надо в темпе.

— В темпе, значит в темпе. — вздохнул я. — Отгони контролера.

Серж посмотрел на меня так, будто я только что предложил ему нырнуть в котел с кипятком, повторяя подвиг Ивана-дурака из знаменитой сказки Ершова. Если бы не силы природы, то глаза сталкера, полезшие после моих слов на лоб, давно бы начали существовать отдельно от тела.

— Как я его отгоню?! — Серж все еще пытался вернуть свои окуляры на положенное им анатомией место.

— Попроси, — просто ответил я, и принялся извлекать из подсумка коробку со взрывчаткой.

— Мне его пристрелить проще, — пробурчал в ответ напарник.

— Только попробуй! — запретил я Сержу. — Он слабее тебя и не проявляет агрессии. Сейчас он беззащитен. Нельзя нападать на беззащитного! Ты же не зверь. Даже они никогда не нападут просто из-за того, что стало скучно. Если бы этот контролер был здоров, тогда победа над ним принесла бы тебе славу и почитание. Убив слабого из-за собственной прихоти, ты заработаешь презрение и ненависть. А с такой репутацией ты в Зоне долго не протянешь.

— Заумно у тебя получается, Крохаль. — продолжал недовольно бубнить Серж. — Можно подумать, что Зона — рай земной.

— Не рай, конечно, — согласился я с напарником. — Зона такая, какой ее сделали мы, люди. Кошку же никто не винит, что такой ее создали какие-то силы. Или же, например, никто не предъявляет претензии к тающим льдам Антарктиды. И Зону нельзя обвинять в том, что она жестока. Тут, скорее, люди заслуживают наказания. Только мы, почему-то, скромно об этом умалчиваем. Зато, во все горло кричим: «Ах, Зона! Ужаснее места на Земле нет!» И, потом, тебя сюда никто не звал. Ты в Зоне гость. А контролер, или тот же чернобыльский пес — полноправный жилец. Нехорошо гостю стрелять в хозяина только из-за того, что последний рожей не вышел. Вот, если мутант первый на тебя нападет, или, хотя бы, проявит признаки агрессии, тогда можно говорить, что ты пустил ему пулу в лоб в порядке самообороны. Короче, попроси контролера отойти в сторону. Только, уважительно.

Серж насупился, но возражать мне не стал, поняв, что это бесполезно. Контролер все так же раскачивался из стороны в сторону, но, когда я закончил речь, он на мгновенье замер, а потом продолжил свои однообразные движения. Готов поклясться, что мутант слушал наш разговор!

Я принялся готовить заряд для расширения выхода, а Серж все еще неподвижно стоял на месте, прикидывая, как лучше приступить к переговорам с мутантом. Наконец, решившись, он шагнул к псионику.

— Э-э-э… Уважаемый! — начал Серж. — Я прошу тебя отойти в сторону… Пожалуйста.

Контролер даже бровью не повел. Он все так же раскачивался из стороны в сторону, будто монах, впавший в транс. Серж подождал немного, потом повторил свою просьбу. Мутант опять ее проигнорировал.

— Эй, ты! — Серж начал злиться. — Я с тобой разговариваю! Отойди в сторону, по-хорошему прошу! Отойди, тварь дикая!

Серж, осмелевший от пассивности мутанта, ткнул его пальцем в плечо. Это было большой ошибкой. Псионик только на секунду открыл глаза, но этого было достаточно, чтобы Серж отскочил к соседней стене и схватился за автомат, намериваясь прикончить контролера. Я едва успел прыгнуть вперед и оттолкнуть ствол «ВАЛа» в сторону. Сухо застрекотало, и очередь ушла в потолок соседнего бокса, выкрошив большой кусок когда-то белой штукатурки.

Сержа бил озноб, глаза были безумными, автомат в его руках ходил ходуном, а контролер все так же невозмутимо сидел в углу, словно все происходящее не имело к нему касательства. Через некоторое время Серж пришел в себя, и взгляд его стал осмысленным.

— Ты в порядке? — я пощелкал пальцами перед лицом напарника. — Оклемался?

— Что это было? — с трудом проговорил Серж. — Что это было?

— Наглядный пример того, что нельзя обижать слабых. Ты проявил агрессию, и контролер должен был защищаться. Скажи спасибо, что он предельно истощен, а то галлюцинациями бы ты не отделался. Смотри, сейчас я попробую договориться с ним. Ты же, если увидишь, что я веду себя странно, сразу стреляй. Только не в меня, а в мутанта.

— Тогда, я должен это сделать уже сейчас. — Серж уже отошел после ментальной атаки и пытался проявить чувство юмора. — Ты собираешься говорить за жизнь с контролером. Более неадекватного поведения я себе и представить не могу.

— Не шути, я серьезно. И отойди подальше. От беды. Мало ли, что ему в голову взбредет.

— Хорошо, кивнул Серж и отодвинулся в коридор между боксами вивария.

— Эй, Большой! — я присел на корточки возле мутанта. — Мы не хотим тебе зла. Ответь мне.

Контролер приоткрыл глаза и с интересом на меня посмотрел. В глазах его была черная бездна. Сначала глаза показались мне пустыми. Затем я понял, что они не пусты, а, наоборот, полны мудрости, всю глубину которой мне не постичь. Где-то я уже видел такой взгляд. Не так давно, кстати. Только цвет глаз был желтый, если мне не изменяет память.

— Я слушаю тебя, Большой, — отозвалось в моей голове эхо мысли контролера.

— Давно ты здесь? — задал я первый вопрос, косясь одним глазом на Сержа, чтобы он чего-нибудь не начудил.

— Зачем ты говоришь? — мысленно ответил мне контролер. — Думай! Ты же умеешь.

— Я хочу, чтобы нас слышал мой напарник, — при этих словах Серж заметно вздрогнул.

— Хорошо, — согласился голос в моей голове. — Только я буду думать. Мне тяжело говорить. Сил почти не осталось.

— Большой, — вновь заговорил я. — Давно ты здесь?

— Не помню. Много Вздохов минуло с того момента, как Огонь запер меня.

— Я понял тебя. Большой, мы хотим выйти отсюда. Для этого нам нужно расширить щель в полу. Отойди в сторону, иначе ты пострадаешь от взрыва.

— Мне не страшно. Но я понимаю, чего ты хочешь. Я отойду.

— Спасибо, Большой! Что ты попросишь за эту услугу? Мы можем помочь тебе?

— Нет, — отозвался контролер. — Помочь вы уже не сможете. И мне от вас ничего не надо.

— Спасибо, Большой! Мы начинаем.

На этом наш разговор с псиоником закончился. Я отошел в проход. Мутант с трудом поднялся, и медленно переступая, побрел к выходу из клетки. Проходя мимо оторопевшего Сержа, стоящего с другой стороны прохода, мутант неожиданно остановился, повернулся и посмотрел мне в глаза. Потом таким же шаркающим шагом поплелся дальше. После этого сил у него хватило только на то, чтобы добраться до соседней клетки спрятаться за бетонную перегородку. Там он присел, а потом завалился на бок, часто дыша.

Я взял навеску взрывчатки, вдавил в нее детонатор, активировал его и прикрепил мину к выступу внутри щели. После этого мы с Сержем спрятались стеной, в стороне от контролера.

Ровно через минуту виварий содрогнулся от взрыва. Хорошо, что заряд был не очень большой, иначе потолок туннеля обрушился бы полностью, сильно осложнив нам задачу. А так, часть осколков, вынесенных из щели, улетели через проход в клетку и там остались, а часть рухнула вниз. Однако место, чтобы протиснуться двум сталкерам, оставалось предостаточно. Все это мы рассмотрели, когда пыль, поднятая взрывной волной, рассеялась. Щель теперь выглядела как вход в небольшую пещеру. В нее не даже не было необходимости протискиваться — можно было просто спрыгнуть.

Я встал на колени и заглянул в туннель. Все чисто, все спокойно. Не было даже признаков детей подземелья — бюреров. Темно, правда, как у афроамериканца в глубине души, но это дело поправимое. Фонари, хвала Зоне, у нас еще функционировали. Коридор уходил в две стороны.

— Ладно, Серж! — позвал я напарника. — Двинули через туннели. Другого пути я не вижу.

Сказав это, я спрыгнул в дыру. За мной последовал Серж. Мы еще раз осмотрелись. Завала видно не было: коридор изгибался плавной дугой, мешая обзору.

— Ну, — спросил я напарника. — Куда пойдем?

— А Выпь как выходил?

— Он не помнит. По его рассказу получается, что проход здесь только с одной стороны, с другой — завал… Так куда пойдем?

— Ну, Мертвый Город на севере от Янтаря? — поинтересовался напарник.

— Да.

— Тогда, давай сюда. — Серж указал направо. — Тут направления как раз на северо-запад. И изгибается туннель соответственно.

— Не факт, что он за поворотом резко направление не сменит. Помнится, Выпь говорил про несколько поворотов. Но я соглашусь с твоим предложением, оно мне кажется более рациональным, чем в орлянку играть. Пошли.

И мы зашагали по темному коридору. Когда виварий остался далеко позади, Серж спросил, что мне рассказал контролер. Я, сославшись на то, что сейчас говорить некогда, не ответил. Но, относительно «некогда», это была полуправда. Вторая причина заключалась в словах, подуманных для меня контролером, когда он приостановился в коридоре вивария возле Сержа. «Ты и твой друг, — подумал тогда мутант, — отмечены Зоной. Только метки у вас разные».