Дурман для зверя

Глава 4

– Лимончик? Лимонка, ты тут? – позвал меня тихонько Шмель, как только нас опять с мешками на головах погрузили в машину. – Ты в порядке?

Нет, я была вообще не в порядке.

И дело не только в физических ощущениях. Кожа на шее и щеках была раздражена от тершейся об нее столько времени щетины котоволчары, соски слегка чесались и болезненно реагировали на каждое касание ткани, после того как он их вчера сосал, облизывал, прикусывал, тер пальцами, будто не мог никак наиграться. Внутри… там внизу все тянуло, еще оставаясь чересчур влажным и чувствительным, и я бы хотела убедить себя, что это дискомфортно, но, к сожалению, было не так. То есть болеть по-настоящему у меня ничего не болело, что удивительно после того, что этот демон златоглазый со мной творил, и это-то и было обиднее и противнее всего. Меня, считай, насильно поимел абсолютный незнакомец, сделал все, что ему вздумалось, обращался как с неким предметом, что ли, чьи желания и воля не имеют значения, а моему проклятому телу это понравилось.

– Здесь, Шмель. – Мой голос был скрипучим. Еще бы, так орать, как я ночью, охрипнешь тут. – Нормально все.

Рядом насмешливо захмыкали.

– Теперь это называется «нормально», – прокомментировал кто-то незнакомый, скорее всего, один из громил в камуфляже. – А накричала ты на целое «фантастично», как по мне.

Если и так было морально погано от произошедшего, то теперь и вовсе затошнило.

«Да-а-а! Умница! Такая хорошая голосистая девочка!», – как наяву, услышала я в своей голове довольный голос моего мучителя и вспотела и затряслась в ознобе одновременно.

Я не хочу ничего из этого помнить! Это было не со мной. Я выйду из этой сраной тачки и забуду все немедленно и навсегда!

– Что с нами будет? – Мелкий еще гундосил, будто все это время проплакал. – Куда вы нас везете?

– Не кудахтай, сам скоро узнаешь! – огрызнулись на него, и парень опять стал шмыгать носом.

Ну, по крайней мере, нас больше не пинали, требуя заткнуться, и не угрожали. Значит, есть надежда, что желтоглазый зверь слово свое сдержит.

– Успокойся! – повернула я голову на звук всхлипов друга. – С нами все будет хорошо.

– Да, верь девушке! – язвительно поддакнули рядом. – Она честно отработала это ваше «хорошо».

В этот раз наши захватчики дружно загоготали, а я, не выдержав, согнулась, переживая сухие спазмы желудка.

– Что, и кофейку со мной не выпьешь? – насмешливо-заботливо спросил у меня главный похититель, когда я, едва проснувшись или, скорее уж, очнувшись, кинулась натягивать свое белье и джинсы. – И даже водички? А как же благодарный поцелуй на прощание? Или, скажем, «милый, это было великолепно, может, повторим»?

Я застыла, скрестив руки на обнаженной груди, а он, продолжая ухмыляться, протянул мне слегка мятую футболку военного образца, ту самую, что вчера неторопливо снимал передо мной, уже стоящей под струями воды, смывающей его сперму с живота.

– Я за тобой бегать не собираюсь, – смачно зевнув, сказал он и голышом прошелся до своей брошенной на стул куртки, сверкая твердой задницей и явно нисколечки не стесняясь своей наготы, и что-то достал из кармана, пока я трясущимися руками завязывала ботинки.

– Захочешь повторить – позвонишь! – сунул он мне в руку бумажку с номером. – Я – досыпать.

И действительно завалился обратно в постель, словно я для него просто перестала существовать.

Я ломанулась из комнаты, игнорируя даже обычный утренний призыв организма заглянуть в туалет. Потому что ни хрена обычного со мной последние часы не происходило, и пошел он, этот организм-предатель! Как так-то? У меня с головой беда? Или я совсем какая-то по жизни чокнутая извращенка, но до сих пор не знала об этом, потому что никто меня к сексу не принуждал? Нет, понятно, что я уже как бы смирилась с тем, что парни меня не привлекают, а это уже само по себе не очень нормально. Правда, Костик, мой первый и последний… до сегодняшней ночи последний опыт с противоположным полом, утверждал, что я просто обычная фригидная особь. «Бревно с глазами», если быть точной. Но после того поцелуя в засос по пьяни со случайной подружкой Сазана я в это уже не верила. Потому что целоваться с ней мне понравилось, и это завело. А вот с Костиком ни черта такого не выходило. А мы ведь встречались еще со школы, и все у нас серьезно было, и смазливый он. А ничего от его елозиний у меня во рту не сжималось и не трепетало, а сам секс… вообще не фонтан. Вещь из разряда «нужно просто потерпеть, когда он кончит». И то, если ты, типа, в отношениях и их ценишь, а если не хочешь их сохранять, то и нах этот секс.

– Итак, у тебя с мужиками вообще не было, и ты по умолчанию решила, что тебя от женщин вставляет, или как? – Изгваздав меня в сперму до самого подбородка, волкокот стал выглядеть поспокойнее и едва не мурлыкал. Сволочь!

Ну еще бы, это у парней нормально – расслабиться после того, как они кончили. Он протянул мне руку, поднимая с постели, и повел в сторону другой белой двери.

В вертикальном положении стало еще противнее, потому что вязкая, быстро остывающая жидкость потекла по мне вниз. Боже, до чего же мерзко! И разговоры я с тобой вести не собираюсь. И так противно.

Не ожидая его резкой остановки, я влетела в мощное плечо, и, прежде чем успела шарахнуться, он схватил меня за подбородок, вздергивая тот вверх, и впился своим жутким взглядом.

– Я тебе вопрос задал! – От мурлыканья и следа не осталось. Он реально какой-то бешеный.

– Или как! – почти огрызнулась я.

Золотистые глаза сузились, будто он укусить меня собрался, но через пару секунд злость из них пропала, сменившись чем-то другим.

– Да ну и похрен, – пробормотал он опять с этим чуть протяжным рокотанием и погладил большим пальцем мои губы, уставившись на них как голодный, ей-богу. – Какой же у тебя рот, как мать его, нарисованный. Сожрал бы, вместе с сосками твоими.

Он что, какой-то биполярный, что ли? То рычит, то мурчит. И про сожрать он, надеюсь, не всерьез, потому как с таким психом черт-те чего ждать.

Затащив в ванную, он деловито отрегулировал воду в душевой кабинке, а сам отошел куда-то, по дороге раздеваясь, и мой страх вернулся с прежней силой. Его обнажение уже абсолютно точно говорило о том, что будет продолжение, и теперь вряд ли все обойдется тем, что он опять передернет.

– Не стой, время не резиновое, – подхлестнул он меня, вернувшись с одноразовой бритвой в руке.

Вошел в кабинку, сильно потеснил меня из-за своих габаритов и вдруг опустился на колени, уставившись прямо на мой лобок. Схватил ногу за лодыжку и потянул вверх. Я едва не упала, пытаясь ее вырвать у него.

– Ногу мне на плечо, живо! – рявкнул он снова своим монстроголосом, и я подчинилась автоматически, оказываясь в положении, от которого стало не только страшно, но еще и дико, до тошноты стыдно.

– Ты только посмотри, какая ты тут хорошенькая, – проворковала опять добрая, но похотливая его версия, когда наглый кошак погладил согнутым пальцем между моих раскрывшихся в непристойной позе половых губ. – Такая вся розовая, аккуратненькая. П*здец, как вставить тебе хочу. Вот только эти заросли тут ни к чему, но мы их сейчас уберем.

Я же до крови закусила губу, разрываемая между желанием разрыдаться от унижения и стыда, сбежать, броситься на него с кулаками и еще чем-то…Тем, что возникало в точке его поглаживания и расходилось кусачими мурашками по коже.

– Так, с мужиками мы выяснили, – как ни в чем не бывало продолжил он допрос, сноровисто намылив меня и начав тщательно водить бритвой по лобку, заставляя вздрагивать от каждого движения. – Не дергайся! А с девушками ты реально спала или так, баловство и эксперименты?

Он точно маньяк. Про таких в кино снимают. Типа, в одну секунду он сидит и мило беседует с тобой, а в следующую нос откусил. Господи, ну почему? Да, я виновата, дура и все такое, но за что так-то?

– Если ты заставишь меня еще раз повторить хоть один из моих вопросов, я тебя так без всякой подготовки отдеру, что завтра зашивать придется! – От его рыка в замкнутом пространстве душа у меня аж зубы залязгали. – Спала с бабами, спрашиваю?

– Нет! Только целовалась!

– То есть даже куни не было?

– Что? Не-е-ет!

– А сиськи там друг другу потискать?

Да пошел он в жопу, я уже не могла понять, что больший источник моего смущения, граничащего с отчаянием: его задаваемые таким обыденным тоном бессовестные вопросы или действия. Он брил меня сосредоточенно, наклоняя голову то так, то эдак, помогая себе пальцами второй руки, прижимая, оттягивая где надо.

– Н… нет!

– То есть чисто пососались и все?

Пожалуйста, пусть он уже прекратит… хоть что-то из этого, а лучше все и сразу. Пусть я провалюсь сквозь пол на сто этажей! Пусть лучше орет снова или врежет, но не…

– Ну вот и все! – прямым пальцем он потер между складками, сначала легко и поверхностно, а потом внезапно проскользнул всей ладонью между моих ног, обхватывая и практически усаживая на нее, и нажал подушечкой указательного между ягодицами, отчего я чуть в воздух не взвилась. – Сюда давала кому?

– Да пошел ты! – не выдержав, заорала, сжимая кулаки и диким усилием справляясь с желанием замолотить его куда попало.

– Рано кричишь, – хмыкнул он самодовольно, но руку убрал.

Поднявшись, он взял с полочки маленькую бутылочку с прозрачным густым мылом. Подвинул под поток воды, отстранил. Скомандовал «глаза закрой», начал методично намыливать от макушки и до ступней, опять сунул под душ, тщательно смывая, теребя короткие пряди и оглаживая мое тело, будто свое собственное.

– Не стригись больше, – ровным тоном приказал, выводя из кабинки и так же невозмутимо стал вытирать, продолжая разглядывать каждый сантиметр кожи, и от этого у меня все больше появлялось ощущение, что я для него вроде и не человеческое существо в общем и целом, а какой-то набор изгибов, деталей, что он изучает по частям, как энтомолог редкую муху. Ага, вот тут у мушки лапка, ну-ка сколько на ней коготочков? А вот у мушки крылышко, хм, надо же какое тоненькое и прозрачненькое. А тут у нас что? А-а-а, органы размножения, блин! Противно! Как вещь трогает, но хотя бы без допроса и не отрывает ничего, хренов чокнутый профессор. Вот только сопит все громче, и у него опять встал, так что натянут сейчас муху на булавку, по всей видимости. А там не просто булавка, а долбаная, мать ее, булава!

Так же молча он отвел меня обратно в комнату и указал на кровать. Сглотнув, я села на край, так и ожидая, что он сунет мне свое хозяйство под нос.

– Не доставай меня! – хлестнул он меня своим раздражением с полпинка. – На середину!

Наверное, именно так ощущают себя люди, восходя на эшафот. Я неуклюже сдвинулась на середину кровати и легла, начиная мысленно себя готовить к самому поганому. Но разогнаться в прорисовывании жутких картин не успела, потому как волчара златоглазый буквально напрыгнул на меня, вжав в матрас, и влепился своим ртом в мои губы. Я сжалась вся и стиснула зубы, терпя ерзанье его горячего языка, но не тут то было.

– Если ты не желаешь открыть рот для моего языка, придется сделать это для члена! – Господи, да что же он рычит-то так страшно? Люди такие звуки разве издают?

Покорно расслабила челюсть, пусть делает что хочет, лишь бы быстрее все кончилось. Однако, добившись доступа в мой рот, насильник перестал напирать и торопиться. Пососал нижнюю губу, облизал верхнюю, мягко, прямо-таки крадучись стал толкаться своим языком к моему, как будто уговаривал, завораживал. Я и сама не поняла, в какой момент повторила его движение, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы он озверел мгновенно, застонав протяжно, как если бы страдал, и принялся едва не пожирать меня в бешеном поцелуе, что никак не заканчивался, и одновременно терся повсюду. Мне не хватало воздуха, и я уперлась в его грудь руками, мыча и пытаясь ускользнуть. Любитель поцелуев насмерть отстранился и нахмурился, глянув на мои толкающие его руки.

– А вот так не пойдет! – проворчал он, соскакивая с меня. – Мы сейчас это исправим.

– Ну что, с вещичками на выход! – взорвал мое погружение в ненавистные воспоминания громкий бас одного из похитителей. – Очень советую больше не нарываться! В следующий раз никто может не захотеть простить вас ради теплой щели. Пшли вон!

И на этом нас просто выкинули на улицу, оставляя прямо там, где забрали прошлым вечером.