Дуда. В поисках Щепки.

Глава 13

У нас со Щепкой был план. Поэтапный, тщательно разработанный и по его безапелляционному утверждению гениальный. Вернее, это у Щепки был план, а у меня был Щепка которому я безоговорочно доверял и по этой самой причине скрупулёзно следовал его гениальному плану.

В результате Щепкиного плана, я должен был получить один из самых сильных Источников в Сабарии, а может и во всём Союзе Независимых Городов и через это, стать самым крутым перцем которого, только можно было себе представить на просторах сибирских равнин. Следом спасти родной Щепкин город Бийск, (есть такая жуткая дыра у самых предгорий Алтая), покрыть себя неувядаемой славой и заработав кучу золотых червонцев взять под крыло наш местный театр (а это уже, мамины фантазии вплетаются).

Где-то в глубине души я, естественно, сомневался в этой моей будущей, героически-легендарной судьбе, мотивируя свой скептицизм, такими неопровержимыми доводами как – «а, схрена-ли это всё именно мне…?» или «а чё, мы самые умные, что ли?». Но ярый фанатизм моего наставника был настолько фундаментален и обстоятелен, что в клочья разносил все мои опасения. При этом вселял в меня такой внушительный пласт непоколебимой уверенности, что он смог подточиться лишь к сегодняшнему утру.

Видимо мой мозг устал быть оптимистом и во время сна, начал потихоньку сбоить, выдавая на гора всякие несуразные ужасы. Где вместо супергеройского Источника, Привратница, выдаёт мне навык чистописания и ехидно улыбаясь отправляет в город, с требованием, закончить школу с золотой медалью.

А на обратном пути меня, то режут бандиты, то жрут монстры, то пеленает лиана, что и вовсе жесть.

Проснувшись весь в поту и со смятой простынью, я кое-как пришёл в себя и пополз к окну, где положив голову на подоконник, принялся интенсивно дышать, вытянув подрагивающие губы навстречу робким лучам солнца. Рваные клочки тумана тихо проплывали мимо моего безумного взора и отправлялись в вечность, позволяя тёплому свету потихоньку занимать их пространство. Свежий утренний ветерок, прорываясь сквозь трещину в раме, трепал мои кудри и я начал медленно приходить в себя.

А потом, хрустальную тишину раннего весеннего утра разрезал звонкий мальчишечий голос.

- Дуда! Грёбанный ты раздолбай. Ты в курсе, что ты проспал?

Резко встрепенувшись, я заполошно взглянул на будильник.

Стрелки показывали без пятнадцати семь. Чёрт. Я действительно проспал. Мы договаривались со Штырём, что он зайдёт ко мне в шесть тридцать и проводит до ворот. И вот на тебе. Я ещё в трусах.

Вчера вечером, я долго перекладывал вещи в новый рюкзак, а потом, когда мать затихла у себя в спальне, прокрался в Щепкин кабинет и вскрыл его сейф. Там находился: бинокль, деньги, куча разных бумаг, а поверх них лежал конверт, адресованный – кому бы вы думали? Точно, мне.

В конверте находился клочок бумаги с короткой надписью. – Бункер № 27. Служебный вход. Сейф охранника.

Странная информация. Запутанная. И самое главное, совершенно непонятно – с какого боку ко мне пришитая?

Вот об этом-то, я вчера ночью и размышлял пытаясь в ней разобраться, а должен был идти спать.

- Дуда!!! Чёрт бы тебя побрал! – Вновь завопил Штырь.

Вскочив, я начал суматошно одеваться. На это, у меня ушло не более пяти минут.

- Привет Нурлан. – Буркнул я, выскочив из подъезда.

- Ни фига ты путешественник? Чуть всё своё путешествие не проспал. – Хмыкнул вместо приветствия он, и тут же предложил. – Давай нож понесу.

Тут надо пояснить, что вчера вечером произошло ещё одно событие. Вчера вечером мой друг Штырь сошёл с ума. Тронулся. Как только увидел мой тесак, так сразу и тронулся. Хотя нет. Сначала он влюбился в него, а уже потом сошёл с ума. А затем, (когда окончательно сбрендил), он всякими, порой бесчестными способами, пытался его у меня выменять.

Как он только не канючил, что только не предлагал мне на обмен. Распотрошил все свои заначки и даже копилку разбил. Но я был твёрд и непоколебим – взирая на его детские потуги с высоты гордого обладателя шедеврального клинка и не менее шедеврального костюма, (чёрт его знает можно так выразиться или нет?).

В конце концов, совершенно обезумев от присутствия столь желанного и столь недоступного предмета в своих руках. Он рубанул им воздух и предложил.

- А давай на Гульку махнёмся?

Гулька — это его младшая сестра (сводная). Совершенно белокурая и крайне курносая девчонка лет тринадцати.

- Да ты парень…? – Я даже дар речи потерял. - Совсем головой тронулся? Дай сюда. – И я выхватил у него нож.

- Ну, а чё? Подрастёт, женишься на ней. Она симпатичная будет… вроде бы. – Он недоумённо пожал плечами. Мол – в чём проблема то?

- Я тебе что варвар-кочевник что ли, жён малолетних покупать? – Фыркнул я.

- Давай понесу – вновь попросил Штырь.

- Он у меня в рюкзаке. За слободу выйдем, там вытащу, ножен то нет. – Обломал я его. – Если хочешь вот, рюкзак можешь понести?

- Рюкзак сам тащи. – Обиженно отказался он.

И стал завистливо рассматривать мой костюм. Хотя вчера вечером, не менее завистливо, его уже рассматривал.

- А это, что? Карман что ли? – Он дёрнул за небольшой кармашек на груди.

- Карман, карман. – Кивнул я. - Пошли, давай. Опаздываем.

— Это не я проспал. – Злорадно напомнил он.

С Кавкой, мы должны были встретиться возле ворот, в семь утра. Потому, я перешёл на лёгкий бег.

Дурной сон и спешка, убили всё настроение.

Тихо посапывая, я бежал по тротуару и лихорадочно пытался понять, чтобы такого приподнять, чтобы его улучшить? Отправляться к Муравейнику в таком вот состояние, это очень опасная затея. Крайне суеверный Щепка никогда бы так не поступил. Но в голову, как назло, ничего путного не приходило.

Они стояли втроём. Здоровенный, с руками оглоблями и мощной грудной клеткой, Калач. Горбатый и даже на фоне своего брата огромный Чудовище. И рядом с ними, хрупкая рыжая девчонка с хитрющим взглядом.

- Здорова напарник! – Радостно крикнул Штырь и хлопнул Чудовище по плечу.

- Здорова Штырь – добродушно прогудел тот и повернулся ко мне. – Здорова Дуда.

— Это что? – Спросил я, сходу, ткнув пальцем в громадный рюкзак, что торчал у него из-за спины.

— Это припасы, мать собрала. – Ответил вместо него Василий. – Брат проводит вас до Полосы. Будет тащить.

- А потом кто будет тащить? – Зло спросил я.

- Она. – И он хмуро кивнул на сестру. Та в ответ сделала губки бантиком и уставилась на беленькое облачко проплывавшее над крышей двухэтажного дома.

- Мы Полосу пройдём завтра к вечеру. И он, что…? – Я вновь показал на рюкзак. – В десять раз уменьшится, что ли…? За неполные двое суток?

Калач промолчал, лишь плечами пожал.

Было заметно, что ему вся эта кутерьма не нравится, а ещё он постоянно бегал глазами, словно что-то выискивая. И это что-то, чует моё сердце, являлось ножом.

Я перевёл взгляд на девчонку. Чёрт. У них же семейка оседлая, от плантаций они откупались железяками, да и в экспедиции не ходили. Ну, за исключением Чудовища, тот-то лазает везде, где хочет. Вот и не соображают, что надо брать, а что нет.

- Одевай – Потребовал я и хмуро уставился на девчонку.

- Он же с нами пойдёт. – Кавка кивнула на горбуна. – Ну и зачем тогда мне надсажаться? Не буду я одевать.

Она удивлённо и слегка раздосадовано посмотрела на меня.

Тут у меня внутри, что-то звонко лопнуло и, мой внутренний голос, решительно произнёс. – «Всё. Нам надоела эта придурашная. Даже за все плюшки мира мы не готовы терпеть это недоразумение. Согласен?». А я подумал немного о другом. Я подумал, что вот она – та самая ситуация где можно хорошенько так, спустить пар.

- Знаешь, что девочка? – Прошипел я. – А иди-ка ты на хрен. И иди туда вместе со своим рюкзаком. И вы двое, тоже, - тут я по очереди ткнул пальцем, сначала в Калача, потом в его горбатого брата – идите на хрен. Как раз поможете ей рюкзак туда тащить. Так и передайте своему отцу, что я вас послал. Наш договор расторгнут. Шмотки верну через неделю. Пошли Штырь.

Тут я развернулся и двинулся в сторону ворот.

Штырь немного задержался и, его круглое лицо, расплылось в радостной улыбке. Любил он такие моменты.

- Звиняй напарник, но ты в пролёте. – Хмыкнул Штырь, обращаясь к Чудовищу, и припустил следом за мной. Сделав пару прыжков, он развернулся и звонко крикнул. – Адьёс неудачники, можете начинать горько плакать и лить горючие слёзы. Сегодня явно не ваш день ушлёпки. Золу, чтоб посыпать свои головы пеплом, берите у тётки Сулико. Она как раз коровьими какашками топит.

И он заржал.

На углу, где улица Юрия Гагарина пересекается с Петухова, нас догнал запыхавшийся Василий.

- Стой Дуда. Да стой тебе говорят.

- Ты, что Калач совсем не русский? – Радостно вклинился Штырь и постарался выпучить свои узкие глаза как можно шире. – Тебе же сказали, иди в задницу. Великий и ужасный Дуда, разгневан на вашу непутёвую семейку.

- Да подожди ты. Остановись на секунду. – Рявкнул Василий, не обращая на него внимания.

Из упрямства, я сделал ещё несколько шагов, затем остановился. Оглянувшись, молча, смотрел как он подходит.

Василий тащил тот самый, под завязку набитый всяким барахлом рюкзак. Отойдя за угол обшарпанного дома, с грязным указателем, который сообщал всем любознательным, что дом пронумерован цифрой семнадцать, он сбросил его на землю.

- Давай так, - он развязал горловину. – Что выкинешь, то выкинешь, остальное в рюкзак, и она наденет его, и потащит туда, куда ты скажешь. Иначе…

Он развернулся и уставился на подбегающую Кавку. Дождавшись, когда они с Чудовищем подошли вплотную, он зло прошипел, не отводя взгляда от сестры.

- А если она ещё хоть раз тебя ослушается, Дуда. - Калач сделал злодейскую паузу и при этом, скорчил не менее злодейскую рожу. – То, блохастая дворняга Матильда, клянусь Марой, в тот же час отправится на живодёрню. Слово даю. Сразу, как только я дойду до дома, так и отправится…. – Калач скрипнул зубами и сквозь них же прошипел. – И даже не думай реветь сестрёнка, сегодня, тебе это не поможет.

И сказал он это так, что Кавка поверила. Она вроде бы дёрнулась, хотела что-то выкрикнуть, но наткнувшись на бешенные глаза брата, замолчала и даже слегка назад отступила. Уткнувшись спиной в бок Чудовища и, почувствовав его поддержку, всё же пискнула.

- Ты не посмеешь.

- О-оо! Ещё как посмею – Прорычал братишка.

Рыжая, открыла было рот, но не найдя подходящих слов захлопнула его.

Что тут сказать? А жизнь-то налаживается. Кавка – скажу так, мне сильно не нравится. Но расставаться из-за неё с потрясающим ножом, мне не нравится ещё больше. Довольно хмыкнув, я нагнулся над её рюкзаком.

«Так. Это, что за дурь? Чёрт, да это же халат! Халат!!! Халат в Диком поле? Это ж надо такое придумать. Так, халат – на фиг. А это, что? Блин, рахат-лукум. На фиг. Хотя нет, его оставим. Обменяем у болотников на зелья. Пшёнка на фиг. Сало оставим. Мясо варёное! Тётка Агафья что, думала у меня ледник в рюкзаке? На фиг… Сладости, сладости, сладости. Ладно, сладости нам пригодятся на обмен».

- Штырь ну-ка давай сюда свой рюкзак. И пока я тут копошусь, пляши. В вашем доме сегодня праздник.

И я перекидал практически всё съестное к нему. Оставил только сладости, сало, да жёсткие ломтики вяленого мяса. Ещё, оставил большую коробку с разнообразными зельями и медицинскими принадлежностями.

Калачу же, я вручил халат, три кофты, зонтик и кучу трусов с бюстгальтерами. Впрочем, сменку Кавки я тоже оставил, целых две штуки. Девочка всё же.

- Сало тоже давай сюда. – Влез жадный Штырь.

Я посмотрел на него удивлённо.

- Ну, а чё? Оно же испортиться. – Я продолжил на него смотреть, и он пожал плечами. – Ну-у, на нет и суда нет. Выкинете, значит, по дороге.

- Отойдём Дуда. – Поигрывая желваками на скулах, прошептал Василий. Его и так, всегда нерадостное лицо, было хмурее тучи.

- Отойдём – кивнул я.

Честно, я думал, что он мне сейчас начнёт высказывать за грабёж, что мы со Штырём учинили прямо на улице. Уж слишком явно он сдерживался и зло вращал глазами, когда мы дербанили Кавкин рюкзак. Но он сказал совсем другое.

- Пообещай мне Дуда, что если решишь продать тесак, то в первую очередь обратишься ко мне? – Слова довались ему с трудом, будто его зубы были склеены между собой стеклянным клеем.

- А с чего ты решил, что я его буду продавать?

- А с того, что ты сейчас совершенно не знаешь, какой навык тебе вручит Привратница.

В его словах присутствовала логика, потому я не стал выпендриваться и просто кивнул.

- Обещаю.

- Тогда это тебе. - Он вытащил уже из своего рюкзака ножны и протянул мне. – Специально под него делал. – И он так тяжело вздохнул, что мне его даже жалко стало. Хотя и не сильно, чуть-чуть.

- Не рановато? – Улыбнулся я. Хоть ножны мне и понравились, но я решил уточнить. Так и сказал ему. – Уточню, Калач. Это твой подгон, никак не отразится на нашем с тобой соглашении. Если ты предложишь за нож мало, я откажусь.

- Если тебя не сожрут монстры и не прихлопнут берсы, то я тебе предложу такое, что ты меня всю оставшуюся жизнь благодарить будешь. Еще и детям своим закажешь.

И он, посмотрев на меня сверху вниз, выпятил грудь.

Неожиданно как. Тут он меня сильно заинтриговал. Но я, на этот его хитренький заход, не повёлся. Оставил на потом.

- Посмотрим, – улыбнулся я и, глянув на солнце, которое своими лучами разогнало все хмурые тучи, тихо прошептал. – Вот теперь и выходить можно.

Возле ворот мы попрощались с Калачом и Штырём.

- Удачи вам. – Буркнул Калач, и коротко взмахнув рукой, двинулся вниз по Петухово.

Штырь, естественно, полез обниматься.

- Удачи братан, не оплошай там. Пусть Привратница, вручит тебе самый лучший Источник и самый лучший навык, какой только у неё есть. Нет. Пусть два вручит. Или три. – Потом, он ещё раз пять пожал мне руку и пару раз стиснул в объятьях. – Помни, что мы тебя ждём. Как придёшь, сразу оформим пати. Мы с Диким и ты. Ещё, Софку твою, в лекари возьмём. И сразу к Пирамидам. Классно же!? Так, что береги себя братан, я буду переживать.

- Задолбал ты Штырь. Расплачься ещё. – Фыркнул я. – Все, двигай давай.

- А удачи пожелать? – Удивился он. – Я же сейчас, прям отсюда, в Храм, к алтарю. – И он, подёргав телом, типа твист танцует, пропел, жутко фальшивя. – Плюшки, плюшки, плюшечки мои, плюшечки родные… позолоченные….

- Удачи. – Улыбнулся я и, развернувшись, направился к воротам. Чудовище и Кавка, с надетым на неё рюкзаком, потопали следом.

- Привет Дуда – Улыбнулся старшина Зазуля. Он по пояс высунулся из небольшого окошечка сторожевой будки. – Никак к Пирамидам собрался?

- К ним. – Кивнул я.

Рассказывать истинную цель своего маршрута считалось дурным тоном. Видимо это повелось с тех тёмных времён, когда грабежи были настолько естественны, что соглядатаи многочисленных банд сидели вон на том пригорке и никого не опасаясь, подбирали себе жертву.

Сам я этого весёлого времени не застал, но кровавых историй, произошедших с теми или иными личностями, наслушался предостаточно.

Щепка рассказывал, что некоторые из бандитов после тех лихих лет, так возвысились, что переехали из леса, прямиком в Красный квартал. Но уточнять, кто эти счастливые, а на сегодняшний момент, презентабельные люди, он не стал. Как всегда пообещал. – Потом. – И махнул рукой.

И вот, где теперь это «Потом»?

- А эти с тобой, что ли? – Спросил старшина. И не удовлетворившись видом из окна, буркнул. – Счас. – Затем, спрятался внутрь и, сделав шаг в бок, вышел через проем, у которого и дверей-то не было.

Чёрт его знает, зачем это будка здесь стоит? Только если от дождя прятаться?

- С тобой говоришь? – Переспросил Зазуля.

Был он невысокий и плюгавенький. Лицо было заострённое как у крысы, губы тонкие, а глаза бусинки постоянно бегали, туда-сюда, туда-сюда. Ощущение складывалось такое, что он в одно место больше двух секунд физически смотреть не мог.

- Со мной, со мной. – Пробурчал я. – Некогда нам, дядь Николай, давай, открывай воротину.

Зазуля мне не нравился – какой-то он был – скользкий что ли? Вертлявый какой-то. Неприятный, в общем, тип. С другой стороны, в страже, что охраняла Северную башню и Казематы, приятных людей сроду не водилось. Не знаю почему – работа вроде не пыльная и сытная к тому же? В общем, парадокс, но служба в страже, у колосковских жителей, всегда считалось делом зазорным. А потому и шли туда, вот такие вот, ущербные, на вроде Зазули.

- Этого я знаю – Стражник махнул рукой на Чудовище. – А это кто у нас тут?

Старшина хотел подойти к Кавке, но ему, шагнув в бок, преградил путь Чудовище. Он и в школе так же. Попробуй кто обидь рыжую, мигом башку оторвёт. От чего и выросло из маленькой доброй девочки – наглое, рыжее, недоразумение.

- Это сестра его. – Я скосил глаза на девчонку.

Она, совершенно не обращая внимания на старшину, шарила своими любопытными глазёнками, то по бойницам башни, то по сторожке, то по огромному стреломёту. Он торчал на самом верху, на специальной площадке, и нацелен он был, как это ни странно, внутрь города. Впрочем, два таких же были нацелены вовне, просто их отсюда было невидно.

- Сестра? – Ахнул Зазуля и удивлённо открыл рот. Потом уставился на Чудовище, потом перевел взгляд на Кавку, потом снова на Чудовище.

- Сестра, сестра, пропускай, давай.

Дверь, что вела во внутренние помещения башни, со скрипом отворилась, и из неё вышел начальник стражи Хрумкин. Лицо его было опухшее, глаза красные. Сразу было заметно, что человек с похмелья.

- Что за шум? – Хрипло спросил он.

«О! Живой»!? – Ошарашено подумал я. – «Странно. Уже сутки прошли, а он всё ещё живой».

— Это брат с сестрой – пискляво и непонятно, объяснил Зазуля.

Хрумкин окинул хмурым взглядом Чудовище, затем перевёл его на рыжую, потом развернулся и молча, захлопнул дверь. Видимо пошёл дальше, обмывать свою скорую кончину.

- Открывай Зазуля, достал уже – зло зашипел я.

- Но-но. – Возмущённо пискнул он и с настороженностью посмотрел на Чудовище.

Наконец, выйдя из ворот, мы двинулись по небольшой тропинке и прошли мимо торговой слободы, где раскинулись свои лавки всевозможные ремесленники и перекупы. Туда мы заходить не стали, а направились вдоль затянутого илом пруда, в поля.

- А мы, куда сейчас идём? – Догнав меня, спросила Кавка.

- Это не твое дело Кавка. Прикинь. – Дружелюбно улыбнулся я.

Когда я выхожу за стены города, у меня автоматически повышается настроение. Словно у заключенного, который долго сидел в тюрьме, а тут подвернулся случай и он сбежал.

Рыжая, надула губы и стала усердно делать вид, что тащит свой рюкзак сама. Хотя, на самом деле, его тащил Чудовище. Она его пристроила слева, и он, схватившись за лямку поддерживал его в воздухе. И поддерживал так, что ноги Кавки, одетые в песочные, короткие сапожки, частенько елозили над землёй. Тропинка была узкая и горбуну приходилось продираться сквозь редкие кусты, которые хлестали его по морде, но он всё равно был счастлив.

Ближе к обеду, отмотав пятнадцать километров, мы вышли на небольшую лужайку, которую я называл «Дача».

Здесь было очень красиво – зелёная трава походила на пушистый ковер и радовала глаз. А вокруг поляны, аккуратные, как на подбор, берёзки, облагороженные шикарным папоротником, создавали приятный антураж и располагали к коротким медитациям. В трёх метрах левее, комфортно вписываясь в общую картину, тёк небольшой ручей.

Замечательная полянка. На ней можно было спокойно перекусить и, скинув сапоги, дать ногам отдых.

Вытащив из Кавкиного рюкзака шмат сала, я постругал его на расстеленную рогожку, и мы быстро перекусили.

- Двадцать минут на отдых и в путь – объявил я.

- Дуда, я в туалет хочу – сказал Чудовище, ровно через две минуты после того, как закинул последний кусок сала в свою огромную пасть.

- И что, позволь спросить, тебя останавливает? – Поинтересовался я, перетаскивая рюкзак к небольшому холмику, который очень часто служил мне подушкой.

Чудовище некоторое время задумчиво морщил лоб, но достойного ответа так и не придумал. Кивнув большой головой, буркнул.

- Я быстро – после чего он встал и, окинув местность суровым взглядом, вновь задумался. Видать выбирал, какой из кустиков достоин его посещения.

- О-оо, ну-у, это надолго – заверила Рыжая и откинулась на спину.

- Посмотри, пожалуйста, за сестрой, пока я это… - Чудовище вновь задумался, подбирая нужное слово, но не подобрал.

- Иди уже. – Фыркнул я.

- Слушай Дуда, я вот всё хочу спросить, - Кавка повошкалась, устраиваясь на рюкзаке, и сорвав травинку, засунула её в рот. Пожевав, продолжила. – Ты, что на меня так взъелся-то? Я вроде тебе лично, ничего плохого не сделала?

Я так же, как и она, подоткнул рюкзак и, откинувшись на него, стал смотреть в небо.

А, что это я действительно, на неё взъелся-то?

- Во-первых – подняв к небу кулак, я разогнул указательный палец. – Я терпеть не могу, когда меня заставляют что-то делать против моей воли. – Сказал я и скосил взгляд влево. Там за кустами колючей малины, крайне подозрительно загоношились сороки. Я совсем уж было собрался встать и посмотреть, в чем там дело? Но они, так же неожиданно, успокоились.

- Но тебе же за это заплатили? Вон Васька весь вечер ходил зубами скрипел – коробило его, что его драгоценное наследство кому попало раздают. – Хихикнула Рыжая.

— Это да. – Я нежно погладил по, красиво расшитым красной ниткой и украшенными медными набойками, ножнам. - Но это и есть насилие. Когда тебе предлагают то, от чего ты не можешь отказаться, это что…? Это, по-твоему, не принуждение, что ли?

- Можно поспорить, но ладно. С первым понятно. А во-вторых?

- А, во-вторых: – я добавил к указательному, средний палец, – Без обид Кавка, но ты обуза. Ты не умеешь ходить, ни умеешь исполнять приказы, ни умеешь вовремя молчать. Не умеешь прятаться, драться, не владеешь оружием, и ты ничего не знаешь о Диких землях. Из-за тебя я и сам, могу не дойти до Муравейника. Врубаешься о чём я?

Я думал, что она начнет возмущаться, спорить, но она лишь задумчиво кивнула. Выплюнув травинку, тихо спросила.

- В-третьих, есть?

- И, в-третьих. – Я разжал безымянный палец. – Тут два раза – «без обид», но ты Кавка, тупая. И это, пожалуй, самое худшее из всего перечисленного.

Здесь уже, она смолчать не смогла.

- Ну, уж нет. Здесь ты совершенно не прав, как говориться пальцем в небо. - И она ехидно кивнула на мою по-прежнему задранную вверх руку. – У меня отличные оценки по всем предметам. Я с шестого класса веду бухгалтерию в нашей семье. Шесть раз я вела диспуты в Ротлемском клубе и все шесть раз победила, причём дважды, не просто школьников, а опытных студентов из нашего Университета. Я могу по памяти….

- Я, я! Я – последняя буква в алфавите. – Перебил Рыжую уже я. – Дело не в том, что ты знаешь, чего ты не знаешь. Твоя тупость заключается в том, что ты не умеешь просчитывать ситуацию.

- Я не умею? Да я тебе в логических задачках сто очков форы дам, а потом обойду как стоячего и уйду в точку. Понял ты, умник? – Она села, лицо её раскраснелось, приобретя пунцовый оттенок, маленькие кулачки были сжаты, носик воинственно сморщен. – Да я тебя…

- Помолчи буквально секунду и выслушай меня. – Я разжал на кулаке все пальцы и выставил растопыренную ладонь в её сторону. Она с трудом, но замолчала. Сверлила меня взглядом и плотно сжав побелевшие губы, тихо пожевывала нижнюю. – Твоя глупость заключается в том, что вместо того, чтобы найти со мной общий язык, ты выпендриваешься и изображаешь обученную решать задачки сумасбродку. А от меня, на минуточку – зависит твоя жизнь. Это-то ты понимаешь?

- Но ты ведь тоже не ищешь со мной дружбы – почти выкрикнула она.

- Святые Крестоносцы – вздохнул я. – Повторяю ещё раз. И на этот раз, слушай меня очень внимательно. Слушай и одновременно рисуй картинку. Если вдруг случится, что тебя утащит Бледная Лиана, обгложет с тебя мясо и выплюнет на тропинку твои косточки. То, что сделаю я? А я переступлю через них и, посвистывая, пойду дальше. А вот если меня, сожрёт Хрустальный лев или та же Бешеная синявка. То и ты тоже сдохнешь. И сдохнешь очень быстро, буквально через пару часов. Без вариантов. Понимаешь о чём я?

- Нет. – Невпопад буркнула Кавка.

- Да – Хмыкнул я.

Уставившись в синее, абсолютно безоблачное небо, я совсем уже было, собрался прогнать Сет Холодного Ветра из малого медитативного комплекса, как до моего уха донёсся звук сломанной ветки. Я резко сел и по удобней подтянул ножны.

- Да хватит уже скрываться, - донёсся до меня приглушённый голос Бульдозера. – Я же вам говорил у него слух как у грёбаной Снежной крысы.

Я встал, матюкнулся про себя и вытянул из кармана перчатки: грубые, сшитые из толстой кожи водяного дьявола, с нашитыми на костяшки медными пятками и с застежкой на запястье. Одев их, отстегнул держатель на ножнах и попробовал, легко ли выходит тесак.

Через минуту на поляну вышел Ромка Чертополох.

- Что голубки, отдыхаете? – И смущённо опустив голову, он ехидно произнёс. – А мы тут мимо проходили. Случайно.

Затем он хрюкнул в нос и радостно заржал.