Другой мир. Том 2

© Наталия Янкович, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

Часть вторая (серьезная, психологическая):Пациент 414

Белые стены, белый потолок, белая постель, белое небо… в зарешеченных окнах… Вот и все, что встретило проснувшегося Семена. Чувствовал он себя при этом вполне отдохнувшим и… очень спокойным. Происходящее казалось пустяком, ничего не значащим моментом жизни.

«А из чего она состоят… жизнь…» – закралась в голову навязчивая мысль.

Мозг начал медленно работать.

«Из моментов…» – пришел ответ.

«Плохо… – пронеслось в мозгу – Значит, я теряю время…»

В следующие часы больше ничего интересного не происходило. Мысли блуждали, так окончательно и не формируясь. И только жужжание комара говорило о том, что время все же идет.

«Ах, да, еще тучи!» – пришло в голову.

«Тучи они красивые…» – продолжился в голове сумбурный монолог.

«Они движутся… Значит, они живые… Но у них нет души… Душа… Боль… Душа… – последние слова завертелись в бесконечном круговороте и в итоге слились в слово душевнобольной. – Да, если душевнобольной – это когда душе больно… значит, так оно и есть, он душевнобольной…»

Сеня медленно сел на больничной койке. Белые простыни тихо зашуршали. Их звук привел его в восторг. Это было так приятно… Производить звуки…

Молодой человек осторожно пошевелился, потом кашлянул. Голос показался ему совершенно незнакомым – глухим и хриплым. Эти частоты ему не понравились… – и он замолчал.

«Частоты… Частоты… – почему он подумал именно так, его удивило. – У каждого звука есть своя частота… Оттого все они разные… А есть такие, которые наше ухо не воспринимает… Значит, со мной могут разговаривать, а я даже не слышу. Четыреста пятьдесят… Четыреста двадцать пять мегагерц… Как поживаете? Привет!»

Краешком сознания Сеня давал себе отчёт, что у него бред, но слова вертелись и вертелись, без остановки.

В двери что-то лязгнуло, и она открылась. В комнату зашел толстый человек среднего возраста. На лысеющей голове виднелись аккуратно прилизанные пряди редких волос. Пальчики-сосиски чинно лежали на упитанном брюшке.

– Как замечательно, что вы наконец-то пришли в себя, – вкрадчиво промурлыкал толстяк.

– А я ваш лечащий врач Петр Петрович Лябах. Будем знакомы! – и протянул Семену мягкую ладошку.

– А Мендельсон? – с трудом управляя голосом, проговорил Семен.

– Ах, Аркадий Викторович! Изумительный врач. Его взяли с повышением в другую клинику.

Сеня осторожно потрогал свое лицо и понял, что гладко выбрит. Поняв его жест, Петр Петрович весело заметил:

– Наши сестры изумительно справляется со своей работой. Бреют чисто и аккуратно. Вы оценили?

Сеня невнятно качнул головой.

– Сколько я здесь? – прошептал он.

– Совсем немного, два дня! Но я уже вижу заметные улучшения! Вы выспались, вид у вас бодрый! Самое время нам с вами поговорить! Такими темпами долго вы у нас не задержитесь!

Сеня счастливо и вместе с тем тревожно улыбнулся.

– Это хорошо, ведь на самом деле я совершенно здоров… Не пойму, как здорового человека можно принять за больного…

Петр Петрович внимательно посмотрел на своего пациента и хитро прищурился.

– Значит, говорите, здоровы… Что ж, в этом нет ничего удивительного… Как правило, больные отрицают факт своей болезни. Поэтому давайте договоримся. Прежде всего… Вы должны понять, что Ваша психика нуждается в корректировке, и Вы доверитесь мне и моим рекомендациям. Тогда дело сразу же пойдет на лад!

Про себя Сеня грустно хмыкнул. Уж он-то точно знал, что его разум работает как часы, а память запечатлела каждую мелочь путешествия в параллельный мир. Но вслух молодой человек сказал.

– Хорошо. Я согласен.

Петр Петрович обрадовано потер ладошки и произнес:

– Отлично, тогда начнем со следующего. Вы должны понять, что частично утеряли память, а все Ваши рассказы про параллельный мир – плод больного воображения… Которое… мы с вами и полечим.

Сеня почувствовал, как сердце обиженно заныло. Стало до боли обидно, что его не хотят выслушать в таком простом вопросе, как путешествие в параллельный мир. Обида переросла в горечь и затаилась где-то глубоко-глубоко. Так глубоко, что Семену даже не хотелось туда заглядывать.

Теперь перед ним стояла задача поважнее, а именно – показать, что он совершенно нормален. И доказать это можно было только одним способом – признать, что он сумасшедший! Перспектива не из лучших, но шанс!

– Хорошо, – проговорил он. – Я признаю, что частично потерял память, а вот каким образом это получилось… Боюсь, недоступно моему пониманию…

Петр Петрович Лябах нахмурился и посмотрел на Семена более внимательно.

– Не шутите со мной, молодой человек, – произнес толстяк. – А вы, как я посмотрю, шутите. Нам нужно настоящее выздоровление, а не игра в кто кого обманет!

Сеня растерянно уставился на врача и стал нервно теребить одеяло.

«Как жаль, что я не играл в школьном театре, – закралась глупая мысль, – а то сразу бы разыграл этого толстяка!»

И действительно, все попытки сжульничать провалились с треском. При первой же уверенной реплике врача, Семен стыдливо потупился.

А Петр Петрович продолжал:

– Есть очень хороший метод показать Вам, что Ваши воспоминания – всего лишь фантазия. А именно вспомнить каждый момент в деталях. Мы будем восстанавливать реальность вашего сознания до мелочей, записывать каждое слово и… таким образом в один прекрасный момент – щелк! И Вы сами поймете, что все это не больше, чем мираж. Знаете похожий фокус со снами?

Сеня отрицательно покачал головой. А Лябах принялся деловито пояснять:

– В реальности мы без труда можем сконцентрироваться на любом предмете. Например, возьмем это окно. Посмотрим внимательнее и заметим, что внизу виднеется несколько царапин, в центре – разводы от порошка, а по краям маленькие точечки краски… Но если подобное действие мы попытаемся провести во сне… Бах! И картинка начнет плавать и растекаться. Вы не сможете ухватиться за отдельные детали, и в итоге представление о том, что это действительно окно, исчезнет. Понимаете?

Семен невнятно мотнул головой. Сейчас ему самым нереальным казался этот дражеподобный толстяк. Так и хотелось залепить ему увесистую пощечину и посмотреть, как по желеобразному телу пойдут колебания. Вместо этого Сеня поплотнее сжал кулаки и тихо ответил:

– Я готов, спрашивайте.

Толстяк счастливо заулыбался и, утирая взмокший лоб, проговорил.

– Начнем с того момента, как Вы… оказались не в этом мире.

Сеня печально хмыкнул и мечтательно закрыл глаза. Как тогда, на него повеяло свежим запахом леса и ароматом яркого солнца. Да, только сейчас он понял, что у него есть аромат, неуловимый и вместе с тем стойкий. Он витает вокруг нас, а мы по своей неотесанности его просто не замечаем. И эта лучистая энергия бывает разной и переменчивой. Когда небо хмурится, аромат становится почти земным, будоражащим и мимолетным. А когда светит яркое солнышко, он неистовствует и заполняет все… Каждую клеточку пространства, каждый звук, каждое движение… Он – сухой и сочный одновременно… Такой…

– Так начнем? – перебил его мысли Лябах.

И молодой человек моментально спустился с небес на землю, а в голове возникла настойчивая уверенность, что та реальность норовит спрятаться и затаиться. Как будто она не желает, чтобы о ней говорили.

В горле застыл комок, слова увязли на губах.

– Я ничего не помню… – еле шевеля языком, выдохнул измученный Семен. – Не могу сформулировать.

На самом деле он мог бы рассказать. Пусть неуклюже и коряво, но мог бы. Только ему не хотелось. Что-то в этом любопытном толстяке его настораживало, мешало поверить… Да! Он ему не верил! Лябах казался подозрительным и нереальным одновременно! Как будто его кто-то придумал, как куклу для шоу! Самым настоящим в нем было только имя – Петр Петрович, все же остальное – совершенно эфемерным.

– Петр Петрович, – цепляясь за реальность, осторожно проговорил Семен. – Знаете, это действительно как сон. Только я концентрируюсь на своих воспоминаниях, как они спархивают, словно птички с проводов.

– Почему с проводов? – настороженно поинтересовался Лябах.

Сеня растерянно моргнул головой. Действительно, некоторые фразы к нему приходили совершенно случайно.

– Просто так, сравнение, – пожал он плечами и уставился на проплывающие за окном облака.

– Небо в клеточку угнетает, – через несколько секунд добавил пациент и перевел взгляд обратно на доктора.

Лябах поежился и надулся, словно жаба. Его пальчики неприятно забарабанили по красной папке.

– Просто Вы не хотите, Сеня, – медленно проговорил он и, порывисто вставая, бросил: – Что ж на этом наша сегодняшняя беседа закончена. К следующему разу рекомендую… постараться все-таки вспомнить…

И Сеня остался совсем один. Дни потянулись за днями. Секунды растянулись на часы, часы на недели, а каждодневные встречи с врачом превратились в один нескончаемый допрос.

Но там Сеня держался стойко. По большей части отнекивался или говорил про те моменты действительности, которые претерпели изменения. Про Другой Мир он упорно молчал. Ему казалось, что если он расскажет – это станет предательством. А он не хотел предавать. Даже в этой больнице он был верен тому прекрасному месту, где сказка стала реальностью…

И иногда, долгими бессонными ночами, он мечтал… Мечтал, что рано или поздно его мир тоже преобразится, и здесь тоже… будут чаще смеяться, чем хмурится, работа превратится в удовольствие, а не средство выживания, болезни исчезнут, а на их место придут духовные искания… Он мечтал…

А реальность продолжала жить по своим законам. Каждый день его брила безопасной бритвой медсестра, вместо вилки и ножа давали ложку, вечером кололи уколы, а ходить позволяли только в длинном голубом балахоне до пят.

Но Сеня не жаловался. Он послушно принимал три раза в день по горсти таблеток, в положенные часы выходил гулять в коридор, принимал ванну под присмотром медбрата… и жил. Просто жил. Как живут растения или бабочки.

Иногда он всматривался в окно и любовался… по-новому… как никогда прежде… Теперь его восхищало совершенство каждого лепестка, каждой травинки, каждого жука… Он восторгался тем, как кому-то… удалось… сотворить подобное разнообразие… И каким-то образом он стал чувствовать эту волю. Она была везде: в каждом дуновении ветра, в восходе и закате, в капельке воды, в каждой песчинке…

Проходили недели, а родители все не приходили. Никто его не навещал и не приносил известий. Иногда Сене казалось, что он исчез из реальности, что он на самом деле не вернулся «оттуда», что все происходящее ему только кажется…

Через некоторое время он неожиданно отметил, что некоторые дни полностью выпали из его сознания. Случилось это совершенно случайно.

В одну из прогулок по коридору к нему подошел странный тип и, боязливо ежась, прошептал:

– Они смотрят. Смотрят и шепчут! Ты их слышишь? А-а-а, это не сразу приходит… Но скоро ты научишься… Они научат… Кстати, который сегодня день?

Тогда Сеня их еще считал.

– Вторник, четырнадцатое… – ответил он.

– Верно говоришь…Значит, они тебя еще не выключали… Верно… Следи за временем! – выкрикнул странный тип и, взвизгивая, побежал по коридору.

И Сеня стал следить за временем. И однажды он растерянно обнаружил, что из понедельника сразу же оказался в среде. А вторник испарился, как будто его и не было!

Семена подобный факт взволновал, если не сказать взбудоражил. И молодой человек решил обратиться со своими переживаниями к доктору. На это Лябах недовольно поморщился и после длительной паузы проговорил:

– Осложнения, дорогой мой… Осложнения… А Вы все упорствуете и не хотите идти на контакт.

Тогда Сеня очень испугался… и притаился. О следующем своем открытии он доктору говорить не стал, потому что даже ему это показалось, по меньшей мере, странным. Он перестал себя воспринимать как Семена Коновалова или Семена Росина. Он вообще перестал себя воспринимать как личность! Теперь в его мозгу пульсировала только одна фраза: пациент 414!

414 – был номер его палаты, а он превратился в пациента, безымянного, аморфного, потерянного, запуганного… Кем? Наверное, самим собой, вернее тем, что постоянно звучало в голове, помимо воли, навязчиво, непрерывно…

Да, в его голове поселились голоса… И он с ними разговаривал! Вернее они разговаривали, а он был немым свидетелем их диалога. Порой ему начинало казаться, что разговаривают не просто голоса, а мухи на потолке. Определенно, они были разумными и тоже общались… Только по-другому и с другой скоростью, слишком быстро, чтобы мог понять обычный человек. А Семен, вернее пациент 414, становился необычным.

Он это чувствовал. Каждой клеточкой сознания, каждой жилкой. Иногда он смотрел на других сумасшедших и задавал себе в очередной раз один и тот же вопрос: «Если я сознаю, что веду себя не так, как обычно… и в моей голове творится нечто новое, значит ли это, что я нормален?.. С другой стороны, если я подозреваю, что болен, – это признак здорового человека… Но зачем здоровому человеку подозревать, что он болен?!»

По такому кругу неспешно бежали мысли пациента 414 и, в который раз, упирались в невозможность решения.

– Они уже разговаривают? – тихо поинтересовался незаметно подошедший всё тот же странный тип.

От неожиданности Сеня вздрогнул.

– Теперь ты 414-ый? Так? – проговорил тип и протянул ему руку. – Я профессор математики Федин Матвей Сергеевич. Будем знакомы.

Глаза Семена расширились от удивления.

– Как?.. – начал он и осекся.

Мимо прошла сестра и внимательно посмотрела в их сторону. Что-то в её взгляде Семену показалось странным. Как будто она не просто смотрела, а наблюдала за ними.

Матвей Сергеевич при ее появлении заливисто взвизгнул и закричал:

– Абыр-абыр-абырвалг! Ха-ха! Дикари не сдаются! Дикари всегда впереди!

Сестра прошла мимо, и Матвей Сергеевич поспешно зашептал:

– Они везде, они наблюдают! Будь осторожен! – и побежал в другой конец коридора.

После этой встречи на Семена напала депрессия. Куда бы он ни пошел, чтобы ни делал – она везде бежала за ним по пятам, словно паршивая дворовая собачка. Но об этом Семён тоже умолчал. Вместо этого он говорил, что спит хорошо, аппетит отличный, а настроение просто чудесное. Петр Петрович серьезно кивал головой и делал пометочки в красной папке.

В один, из бесконечной череды, день к Сене пришли родители. Со слезами на глазах пациент 414 кинулся им на встречу. Долгие минуты он обнимал рыдающую мать и принимал крепкие рукопожатия отца.

– Почему вы так долго не приходили! – наконец, немного успокоившись от радости встречи, обиженно пробормотал он.

Мать с отцом переглянулись. Отец закусил губы, а мать тяжело вздохнула и спрятала глаза куда-то в пол.

– Почему вы так долго не приходили?! – повторил свой вопрос пациент 414.

Отец, потирая затылок, что-то невнятно буркнул. Но Сеню это не устроило.

– Я вас ждал, я переживал, скучал! Как вы могли?! Совсем меня забыли? Такой сын вам не нужен?!

– Сынок, – мать печально всхлипнула. – Как ты можешь так говорить?! Мы приходили, мы приходим почти каждый день! Но нас не пускают… Говорят, у тебя обострение. Несколько раз мы настаивали и… Смотрели на тебя из кабинета… Ты нас не видел… Тогда ты вообще ничего не видел…

Большего мать сказать не решилась. Но после долгих расспросов пациент 414 все-таки выяснил, что же они увидели на самом деле. Это его ужаснуло и потрясло.

Оказывается, долгими часами родители смотрели на его скрючившееся тело на койке – остекленевшие глаза смотрели в потолок, изо рта сочилась пена. Именно таким представал перед ними он, когда терял очередной день реальности.

«Это неправда!» – кричало его сознание, но пациент 414 молчал, потому что уяснил главное правило психиатрической больницы – никогда не спорить.

Его раздирали боль и ужас! Но он молчал. Только сжимал кулаки, опускал глаза и изображал улыбку.

– Я стараюсь… – говорил он. – Я стараюсь… Я все понимаю и стараюсь…

В один из дней за примерное поведение Семену вместе с другими «спокойными пациентами» разрешили выйти на прогулку.

Несколько долгих минут он рассматривал свою тюрьму. Здание выглядело на удивление мило и привлекательно: красивые окна с балюстрадами, высокие колонны… Все это навивало аналогию со старокупеческим загородным поместьем. Вокруг простирался ухоженный небольшой парк со стройными рядами деревьев и подстриженными кустарниками.

– Симпатичная обложка! Демоны! – прошептал подкравшийся сзади профессор математики.

– А давно вы здесь? – поинтересовался Сеня и удивился собственным интонациям. В них появилось какое-то заискивание. Он теперь так мало и редко общался, что ему просто необходимо было разговаривать, пусть даже и с этим психом. Ведь пока только один Матвей Сергеевич шел на контакт, остальные же при малейшем приближении шумно разбегались.

– Наверное, больше года… – неуверенно ответил профессор. – Сбился уже… А ты почему здесь?

Сеня не удержался от нервного смешка.

– Хороший вопрос! – хмыкнул пациент 414. – Говорят, сумасшедший…

– Не верь им… – прошептал профессор. – Что бы они ни говорили! Важно только то, что знаешь ты. А знать ты можешь только одно – что абсолютно здоров!

Молодой человек потер лоб и покосился на приближающуюся медсестру. Но вопль одного из психов отвлек её внимание, и она свернула с тропинки.

– Копыткин – наш человек! – гордо заявил Матвей Сергеевич. – Всегда, когда надо, голос подает…

Пациент 414 удивленно поднял брови. А Матвей Сергеевич продолжал:

– Ты по утрам вставай и тверди свое имя. Это помогает. Ты ведь Семен?!

Сеня в очередной раз вздрогнул от звука собственного имени. Теперь оно ему почему-то казалось далеким и туманным, словно из другой жизни.

– Семен… – выговорил он старательно. – Семен…

Разобравшись с шумом, сестра подошла ближе, и профессор тут же испарился из поля зрения. Молодой человек остался на залитой солнцем лужайке совсем один.

– О чем разговаривали? – невинно поинтересовалась подошедшая медсестра.

Сеня серьезно насупил брови и раздосадовано буркнул:

– О чем можно говорить с психом?!

Сестра покачала головой и нравоучительно заметила:

– Не стоит так резко судить. Многие здесь вполне нормальны. Просто их психика нуждается в небольшой коррекции.

– А я, по-вашему, сильно болен? – спросил Сеня и с замиранием сердца стал ждать ответа. Хоть он в душе и считал себя нормальным, но где-то очень глубоко притаился червячок сомнения. Эти потерянные дни, голоса в голове, резкие перемены настроения… его смущали и настораживали.

Сестра мило улыбнулась.

– Это вопрос почти здорового человека, – ответила она. – По всем признакам Ваше состояние имеет определенную стабильность. Но Вам об этом лучше поговорить с лечащим врачом. Доктор Лябах прекрасный человек и специалист! – проговорила она и, ободряюще кивнув, пошла дальше.

Сеня обрадовано заулыбался. Мнение со стороны было для него теперь как никогда важно.

– К Вам пришли! – обращаясь к Семену, крикнул издалека медбрат и жестом указал проходить на территорию для посещений.

Сеня послушно посеменил к скамеечке, которую обступали густые кусты сирени, на ходу твердя: «Сеня… Семен… Коновалов или Росин, но Семен… Точно Се-е-ме-е-н!»

А к нему уже спешил Лёха! Всклокоченные волосы свисали непокорными прядями, лицо осунулось еще больше прежнего, а глаза блестели огнем.

– Сеня, дорогой! Как ты тут?! – воскликнул школьный товарищ и кинулся обниматься.

Пациент 414 отступил на пару шагов. От таких бурных эмоций он совсем отвык.

– Да ты что Семен? – воскликнул Лёха, – Своих не узнаешь?! Это ж я!

– Да я понял, понял… – забормотал пациент 414 и осторожно присел на скамейку.

Алексей энергично сел рядом.

– Ты, друг, только не расстраивайся, – без предисловия начал он. – Как я тебя понимаю! Я про твои приключения прослышал. И я тебе верю! А эти врачи – просто болваны, которые ничего не понимают! И ты даже не представляешь, что происходит со мной! Я, правда, никуда не путешествовал, но зато ко мне почти каждый вечер приходят…

Лёха опасливо огляделся по сторонам и уже более тихо продолжил:

– …Гости с других планет! Они открыли мне секрет перемещения в межзвездном пространстве! Представляешь?! Это уникальный метод! Совершенно ничего общего с технологиями нашей науки!

– И что? Работает? – ошалело поинтересовался обескураженный Семен.

Лёха серьезно поджал губы и буркнул:

– Нет еще… Два велосипеда угробил, один магнитофон и целый мешок муки… Но пока… не до конца довел исследования…

– А при чем тут мука? – бестолково ляпнул Сеня.

Алексей припал к уху товарища и возбужденно зашептал:

– Это самый главный секрет… Только ты – никому!

Сеня утвердительно кивнул, а Алексей продолжал:

– Мукой надо обмазываться… Понимаешь? Делать из нее тесто и обмазываться. Тогда структура клеток будет изменяться и сможет преодолевать световой барьер. Это же открытие! Осознаешь?! Это научный прорыв!

Сеня опасливо посмотрел на товарища. Большей чуши он в своей жизни еще никогда не слышал!

– А что говорят в Академии? – осторожно поинтересовался пациент 414.

Алексей лихорадочно потер руки, а потом во все горло воскликнул:

– Бездари и слушать меня не хотят! Уволили! Списали! Сказали, что это антинаучный бред!

– Уволили – это плохо, – прокомментировал Семен и подумал, что Алексею неплохо было бы полечиться вместе с ним.

– Ну, мне пора, – неожиданно бросил Лёха и, тыча пальцем в небо, добавил: – У меня скоро контакт! Не хочу пропускать!

– Контакт, так контакт… – задумчиво прошептал пациент 414 в удаляющуюся спину товарища.

И в голову опять пришли сомнения. Кто же из них на самом деле больше болен: он или его товарищ?.. По всем признакам Алексей нес полную чепуху… Но вдруг это действительно была правда, и инопланетяне избрали своим контактером одного из многочисленных засидевшихся в младших научных сотрудниках – лаборанта Академии наук Алексея Немова?!

Пациент 414 растерянно пожал плечами и пошаркал во дворик для гуляний.

Остаток дня прошел в приеме таблеток и бестолковом шатании по коридорам. Книжки и телевизор в сумасшедшем доме были запрещены. Первое время это Семена смущало, но потом, после длительных и неспешных размышлений молодой человек понял, что давать психам читать книжки или смотреть телевизор – то же, что подливать масла в огонь.

Это он вывел из собственного опыта. Поначалу каждый похожий звук или шорох будили в нем воспоминания о сказочной стране. Иногда он заглядывался на какую-нибудь медсестру, потому что её интонации или краешек улыбки напоминали Анастаску. Иногда ее лицо виделось ему в облаках, а иногда из открытого окна доносился запах, похожий на аромат ее кожи… Сказочный мир напоминал о себе всюду…

Но прошли недели, и Сеня с тоской и сожалением начал замечать, что воспоминания меркнут, а образы тускнеют. Казалось, надо бы обрадоваться, он выздоравливает! Но вместо этого пациент 414 расстроился. Образы меркли, а им на смену приходили непонятные навязчивые голоса, глухое гудение в голове и потеря ориентации. Самое странное, что все это 414-ый понимал…

Медленно он начал осознавать, что сходит с ума!

После очередного безрезультатного допроса врача о «том мире» Сеня в изнеможении лежал на постели. За окном кружились снежинки, и он слушал, как они медленно ложатся на белую гладь наста. В противоположном конце коридора в угловой палате сонно засопел теперь уже его товарищ – профессор математики Федин. Медсестра на посту звякнула ложкой о край стакана, заполненного сладким чаем с лимоном.

Все это пациент 414 отчетливо слышал и знал. Он даже мог назвать точное число мышей, что бегали по подвалам сумасшедшего дома, и скольких съел на обед местный кот Васька.

Окружающая действительность отражалась в его сознании в мельчайших деталях, и пациент 414 теперь удивлялся, как мог не замечать этого раньше.

Поджав под себя ноги, он сел и, раскачиваясь из стороны в сторону, начал беспрерывно твердил свое имя. Это помогало и… отделяло… от того, что происходило в его мозгу.

Целый мир, заключенный в его голове, затягивал и уводил от собственного «я». И только когда он произносил из раза в раз «Семен», действительность позволяла на миг вернуться к своей личности. Он был всем, но не мог оставаться собой…

А воспоминания о сказочной стране стали мукой, миражом сознания, началом болезни… Он отчетливо понимал, что болен, но ничего не мог с этим поделать. И чем больше проходило времени, тем больше изменений претерпевало сознание.

Как-то вечером он уединился с профессором в закутке для сушки белья. Находить места там, где никого нет, и их вряд ли кто найдет, с его восприятием реальности теперь оказалось сущим пустяком.

– Профессор, – прошептал он тревожно. – Это становится невыносимо… Я сам понимаю, что схожу с ума!

Небольшой худощавый мужчина преклонного возраста поднял на него печальный и внимательный взгляд.

– Друг мой, – проговорил он, – в этом мире границы нормальности устанавливает большинство, и мы не вписались в их рамки. Но говорит ли это о том, что мы больны? Вовсе нет… Мы просто другие…

– Мне страшно, профессор! – пробормотал пациент 414. – Раньше я знал все о том, что происходит в моем отделении, потом на этаже, а теперь… в целой больнице!

– Ты говорил об этом с Лябахом? – поинтересовался худощавый мужчина.

Пациент 414 отрицательно покачал головой.

– Я ему не доверяю… – ответил он.

Профессор довольно улыбнулся и страстно зашептал:

– Это твой дар! Только твой! Не открывай его варварам! Иначе они упекут тебя до конца дней в этой лечебнице! Не делай моих ошибок!

Пациент 414 вздрогнул.

– Так вы… тоже…

Пожилой мужчина восторженно сверкнул глазами.

– Подобное было и со мной, но как только я сообщил о новых возможностях Лябаху – это в одночасье оборвалось… Пришла полная потеря памяти и паралич… Несколько месяцев я не мог пошевелить и пальцем…

– Я чувствую себя почти богом! – отозвался 414-ый и опасливо потупился. – Богом, который забыл свое истинное лицо!

– Притворись, что ты – как все… – хмуро отозвался профессор. – И у тебя появится шанс…

– Это становится все труднее и труднее. Восприятие растет. В моей голове одновременно живут сотни людей: врачей, медсестер, больных… Иногда я почти теряю контроль… и теряю себя в этом потоке реальности…

– А голоса? – отозвался профессор.

– Сейчас молчат, – отозвался пациент. – Чаще всего они звучат утром, когда подъем, потом…

– …После обеда, и третий раз – перед сном, – продолжил профессор. – И ты знаешь, что это частоты в четыреста пятьдесят или четыреста тридцать мегагерц и слова назойливо повторяются. Иногда это не слова, а импульсы разной интенсивности и продолжительности…

Пациент 414 схватился за голову.

– Опять начинается! – застонал он.

Профессор заботливо положил руку на подрагивающие плечи товарища.

– К сожалению, я не знаю, как тебе помочь, – проговорил он печально. – Они меня тоже терзали… До того паралича… Я сказал врачу… Теперь я их не слышу… Но и не живу. Каждое движение дается невыносимым трудом. А иногда я со страхом понимаю, что не в силах управлять своим телом… Лучше научись их не слышать, чем жить так…

После этого разговора 414-ый попытался начать тренировки. Со скрежетом зубов и слезами на глазах он старался сконцентрироваться на каждом звуке, понять его природу, а потом заставить сознание не воспринимать подобное колебание. Но в очередной раз он наталкивался на такую могучую силу, что не смел ей противостоять.

Пот и слезы текли по лицу, из носа шла кровь, а голоса продолжали звучать.

– Я сумасшедший… сумасшедший… и с этим надо смириться… – пробормотал 414 и без сознания упал на пол.

– Он нас слышит? – послышался обеспокоенный голос.

– В его состоянии это было бы чудом, – отозвался второй. – Девяносто процентов мозга мертво. Потребления кислорода хватает только на то, чтобы предохранить его от гниения.

– Многочисленные рубцы на легких, изменение плотности тканей… – сказал третий, женский, голос. – Эксперимент необходимо прекратить. Его психике уже ничего не поможет.

– Но, Ита! Уже ничего и не помешает! – недовольно отозвался второй, в котором Семен угадал голос Лябаха.

– Вы заходите слишком далеко! – воскликнул другой мужчина. – Этому нет оправдания! Скоро из сумасшедшего он превратится в растение!

– Не забывайте, что и Вы, Роман, принимали участие в этом эксперименте! – грозно ответил Лябах. – И не смейте мне указывать! Здесь я решаю, что, когда начинать и когда заканчивать! Ему мы уже не повредим, а, следовательно, станем продолжать! Он интересен, и я не намерен упускать этот шанс!

– Вся проблема в греющем излучении… – вставила Ита, как только Лябах закончил свою гневную речь. – Он выдержал столько, сколько никто не выдерживал. Но резерв исчерпан. Мы должны найти другой подход.

– И к тому же он молчит как рыба! – добавил Роман. – Как будто с ним ничего не происходит!

– А это моя забота, почему он молчит! – рыкнул Лябах – Главное, что мы видим эффект!

– Никакого эффекта нет! – воскликнул Роман. – Он стал еще более сумасшедшим, чем был! Посмотрите на эти все учащающиеся приступы, когда он часами лежит с остекленевшими глазами! Обратите внимание на то, как он все чаще теряется в самых простых вопросах! Медленно, но верно он деградирует!

– У меня есть распоряжение, – прошипел Лябах, – и я его выполню!

– Какое распоряжение? – удивленно переспросила женщина.

Роман с Итой переглянулись. Главврач недовольно хмыкнул и процедил:

– Мы должны узнать каждую деталь, каждую мелочь бреда. Начиная от цвета глаз его персонажей, кончая сортом травы в той местности. И наши разработки это обеспечат! Теперь понятно?!

Женщина и мужчина опять переглянулись. Ита от чего-то сосредоточенно нахмурила брови и опустила глаза, а Роман запальчиво воскликнул:

– Изучать параноидальный бред шизофреника – это задание придумал сумасшедший!

Лябах восторженно засмеялся.

– Или гений! – отозвался он.

– Что здесь происходит? – твердым голосом прервала восторг Лебаха Ита и смерила главврача ледяным взглядом.

Тот в ответ сощурился и, играя толстыми сосисочками пальцев, вкрадчиво произнес:

– А что если допустить, что его рассказ не вымысел?

В кабинете повисла долгая пауза.

– Мы лечим здорового? – наконец, дрожащим голосом прошептал Роман.

– Вероятно здорового, но очень упрямого сукиного сына! – отозвался Лябах и заливисто рассмеялся.

– Я подаю заявление об увольнении, – отрывисто бросила Ита и пошла к дверям.

С проворством невероятным для такого тучного человека её обогнал Лябах и, улыбаясь, преградил дорогу.

– Я знал, что рано или поздно… придется всё рассказать, моя милая. Наука так далеко шагнула, открылись такие невиданные возможности! Мы работаем над управлением сознанием, а кто-то… Но, тс-с-с! – прошептал он и уже более развязно добавил: – Уходите, уходите! Бросайте годы трудов. Только не забывайте, что на этом эксперименте стоит Ваша подпись! Если все пройдет хорошо, награда достанется нам, а если нет… За все ответите вы…

Женщина в нерешительности остановилась. А Лябах подошел к ней вплотную и, просунув руку в вырез халата, стал неистово массировать ее грудь.

– Ведь это сердечко не выдержит… – напряженно шептал он ей в самое ухо, – если честную Иту обвинят в садистских экспериментах? Так? Обвинят в том, что они играла с сознанием пациентов, делала из здоровых людей сумасшедших? Как она с этим будет жить? А ведь этот вопрос в моих руках… Ждет тебя успех или позор! – резко выкрикнул он последнюю фразу и, прижав к стене, принялся неистово целовать её в шею.

Женщина попыталась его оттолкнуть, но он только больнее сдавил ее запястья и навалился с новой силой.

– Роман, да почему Вы стоите?! Неужели не видите, что делает эта сволочь?! – выкрикнула Ита, уворачиваясь от слюнявых поцелуев. – Уберите его от меня!

Роман нерешительно сделал шаг навстречу. Лябах молниеносно обернулся и прошипел:

– Еще шаг и будешь искать себе работу!

Молодой мужчина, трусливо мотнув головой, замер.

– Да помоги же мне оседлать эту сучку! – гневно рявкнул Лябах, и Роман покорно пришел ему на помощь.

Через несколько минут до Семена донеслось.

– Ну а теперь ты давай!

Роман что-то нечленораздельно забормотал.

– Давай, кому сказал! – повторил Лябах. – Надежнее сработаемся! Будешь моим замом!

И по комнате разнеслось мерное сопение и кряхтение. Судя по всему, Роман очень старался угодить своему начальнику.

Пациент 414 вскочил со своей постели и нервно побежал к двери. Дурной сон не отпускал. Сделав несколько кругов по комнате, он остановился и, присев на корточки, тихо засмеялся. Сознание проделало еще один трюк, чтобы он поверил в то, что здоров. Еще одна история, еще один миф, которого никогда не было в реальности. Многие месяцы он видел Лябаха. Но ни разу ему на глаза не попадались ни Ита, ни Роман. Его сознание охватывало целое здание, но таких людей в нем не было!

Пациент 414 заплакал. Понимание сумасшествия делало реальность невыносимой!

Он, почти Бог, может заглянуть в любой уголок огромного пространства, и он ничего не может сделать с тем, что его разум вытворяет в очередной раз.

Он, почти Бог, заключенный в маленькую палату огромного сумасшедшего дома!

Пациент 414 печально посмотрел на свои руки – они дрожали. Он дрожал! Его бил озноб.

Ему захотелось в семью! Вернуться к родителям, обнять мать, выпить чайку с отцом… Но чьей-то злой волей это все у него отняли, взамен дав… Красивые воспоминания, которых никогда не было.

Слезы текли по щекам и терялись в краях голубого балахона. Как он хотел быть нормальным! И он уже готов был никогда не знать о прекрасном мире… Только бы ему вернули его…

– Бог, где ты?! – воскликнул он и, рыдая, упал на пол. – Помоги мне, я больше не в силах вытерпеть эту боль!

«Слезы недостойны мужчины!» – сказал бы его отец.

Но эти понятия стали теперь туманными и не важными. Мужчина или не мужчина… Он был просто – душевнобольной… Без прав и без шансов…

Шизофрения – кричал диагноз из красной папки! Пожизненно! Конец…

Стояла непроглядная зимняя ночь. Деревья за стенами психиатрической лечебницы потрескивали от морозов.

Пациент 414 открыл глаза. Что-то в пространстве его палаты изменилось.

В углу около окна притаилась тень…

– Кто здесь? – глухо прохрипел 414-ый.

Тень пошевелилась и вздохнула. Или ему почудилось? Пациент прислушался. Молекулярный состав воздуха изменился. В нем появился привкус грозы и чего-то… очень знакомого, но забытого… Пациент 414 вздрогнул.

– Опять! Начинается! – беспомощно простонал он и зарылся поглубже в подушки.

Но убежать не получилось. Каждой клеточкой кожи он чувствовал Другой Мир. Теперь он приблизился и был совсем рядом. Требовалось только немного сосредоточиться… Но он не хотел! Потому что знал – это новая волна безумия! А он желал выздороветь, стать таким, как все!

– Эй! – слабо позвала тень. – Пожелай услышать!

Пациент зажал уши, но это не помогло. Слабый зов продолжал звучать в его измученном сознании.

– Откликнись! Помоги! – продолжала тень. – Нам нужен якорь!

– Я Семен… Я Семен Росин… Я хочу выздороветь… Я почти здоров… Семен Росин… Семен… – забормотал больной, раскачиваясь на кровати из стороны в сторону. – Больше никаких голосов! Я Семен! Я выздоравливаю!

Тень исчезла. Пространство палаты приобрело прежние параметры. Пациент 414 облегченно вздохнул. Наконец-то ему удалось справиться с очередным приступом. Эти голоса! Они сводили его с ума…

Больной задумался. С трудом поборов страх, он попытался проанализировать. Этот голос был не таким, как раньше… Другим… слабым… далеким… манящим… Он едва прикасался к сознанию, словно дуновение ветерка… И совсем не походил на давящие и уничтожающие собственный разум сокрушительные шепоты до этого. Или сумасшествие приобретало новый характер? Пациент 414 задумался.

На сердце почему-то заныло. Как будто он упустил замечательную возможность и даже не до конца об этом догадывается.

«Я избежал очередного приступа! – упрямо проговорил больной. – Стоило мне только откликнуться, и меня бы поглотила очередная пучина безумства!»

Но сердце продолжало учащенно биться. И этот аромат!

За дверью послышались шаги ночного обхода. Пациент 414-ой палаты быстро шмыгнул под одеяло и закрыл глаза. Дверь скрипнула, по кровати пробежал луч фонаря.

Сестра удовлетворенно кивнула и закрыла дверь. В ее отделении был полный порядок. Все мирно спали. Повесив связку ключей на пояс, она спокойной походкой пошла обратно на пост, пить чай. Почти за тридцать лет работы в учреждениях подобного рода она научилась не обращать внимания на суеверия и глупые страхи более молодого персонала.

Но именно в эту ночь ей почему-то было неспокойно.

«Наверное, давление скачет», – подумала она и поспешила к освещенному пространству вокруг поста.

Но тут же как вкопанная застыла на месте. Под ногами метнулась тень и скрылась за дверью № 414.

Сестра зажмурилась, потом снова открыла глаза.

– Почудилось! – прошептала она и сделала свет лампы поярче.

А в палате 414 больной тоже открыл глаза и прислушался к тому, что происходило в его отделении. Как никогда прежде уму захотелось поговорить с профессором. Но в палате профессора царила полная тишина. Пациент 414 не расслышал даже слабого шороха. Ему показалось, что там вообще никого нет.

«Странно…» – подумал 414-ый и осмотрел остальное пространство больницы. Но ни в одном, даже самом отдаленном уголке клиники так и не обнаружил своего, теперь единственного, друга.

За полтора года его присутствия в психиатрической лечебнице профессор для него стал верным другом. Только с ним он мог поделиться сокровенными мыслями и рассказать о самых необычных воспоминаниях…

– Профессор! – послал 414-ый мысленный сигнал.

Иногда профессор откликался на такие призывы. Но в этот раз ответа не было.

Больной тревожно поворочался на постели и впервые за полтора года пребывания в сумасшедшем доме пожалел, что выбросил ежевечернюю порцию снотворного в унитаз.

– Профессор! – повторил больной жалобно. Но ответом была тишина.

С великим трудом 414-ый заставил себя успокоиться, закрыть глаза и забыться в напряженном, коротком сне.

Утро началось, как всегда, с обхода. Больной с трудом выдержал ежедневный осмотр врача, с усилием концентрируясь на одинаково бестолковых вопросах. Послушно наврал о своих хороших сновидениях и с нетерпением принялся ждать обеденной прогулки по коридору.

Наконец, двери его «камеры» лязгнули, и медсестра, приветливо улыбаясь, предложила пройтись по отделению.

Выждав, когда вокруг комнаты профессора никого не будет, пациент 414 проворно шмыгнул внутрь.

Его взору предстал довольно попивающий компот Матвей Федорович.

– Я вас звал ночью, профессор! Почему не отзывались?! – взволнованно прошептал 414-ый.

Матвей Федорович бестолково заулыбался и виновато пробормотал:

– Что-то я вас совсем не припомню молодой человек. Мы раньше встречались?

– Профессор! Это я… Семен… – едва справляясь с надвигающимся ужасом и с трудом произнося собственное имя, воскликнул больной.

Но профессор в ответ только непонимающе мигнул глазами.

Пациент 414 обессилено присел рядом с другом и тихо зашептал:

– Что они с Вами сделали, профессор? Что случилось?! Прошу Вас, вспомните! Это же я… Я ваш…

– Что-то я Вас совсем не припомню молодой человек. Мы раньше встречались? – растерянно моргая, перебил его речь профессор.

Семен всхлипнул.

– Вы же мой единственный друг! Как же так?! Что же это?..

– Кто Вы такой? Как Вы сюда попали? И где мы? – отозвался Матвей Федорович.

А пациент 414, посмотрев в ничего не выражающие глаза друга, понял, что того уже нет рядом.

– Ты свободен… – проговорил больной. – Ты счастлив и свободен…

Матвей Федорович в ответ расплылся в детской улыбке и продолжил с удовольствием вылавливать и жевать ягодки из компота.

Всем своим новым существом пациент 414 сознавал – перед ним только тело. В то время как все остальное, что составляет личность, безвозвратно мертво… Знакомые черты, жесты, голос и движения… А внутри пустота…

Краем сознания больной уловил приближение медсестры и поспешно вынырнул из палаты.

Не успел он пройти и трех метров, как нос к носу столкнулся с бегущей ему навстречу обеспокоенной Верой. Пациент 414-ый улыбнулся ей.

Вера, пожалуй, была самым очаровательным и молодым работником этого заведения, а потому не успела утратить некой душевной чуткости. В каждом её жесте угадывалось искреннее желание облегчить страдания и помочь…

– С профессором что-то не ладно, Семен… – бросила она на ходу. – Я знаю, что он был вашим другом… Если хотите, можете зайти к нему вместе со мной… Ему уже… – и тут она осеклась, украдкой смахнув набежавшую слезу.

Семен поспешно кивнул и пошел следом.

– Мне иногда кажется… – оборачиваясь, прошептала Вера, – что Вы совершенно здоровы… Не понимаю…

Но тут они зашли в палату профессора и в нерешительности застыли.

Профессор лежал посредине комнаты и, словно младенец, громко агукал.

– Последние полтора года он держался великолепно… – вздохнул больной.

– Он устал, – отозвалась Вера. – Он слишком долго сражался за свой рассудок…

– Долго? – переспросил больной.

Сестра кивнула.

– Около четырёх с лишним лет… И у него не осталось никаких родственников. Детей нет, жена умерла пару лет назад. Это тогда его сильно потрясло… – печально проговорила она.

Пациент насторожился.

– Кто же оплачивает лечение? – поинтересовался он.

Вера зарделась и торжественно проговорила.

– Иван Иванович Лябах… Он взял все расходы по его содержанию на себя…

В следующий миг их разговор прервал появившийся в дверях медбрат.

Пациент 414, бросив на друга прощальный взгляд, поспешно ретировался. По опыту он знал, что таких больных в этом отделении не оставляют.

Он шел, низко опустив голову. Пациент знал, что если на его лице заметят печаль или страдание, тут же придет сестра и вколет успокоительное. Но ему не хотелось забываться. Он хотел чувствовать эту боль. Она была, словно его прощание… прощание с единственным другом… Это было его право…

– А вот и Вы! – окликнула его приближающаяся Вера. – Мне сказали ввести Вам успокоительное.

Семен внутренне сжался, но в ответ кивнул и послушно посеменил к своей палате.

Когда они оказались внутри, Вера извиняющимся тоном прошептала:

– Мне почему-то всегда неловко делать Вам уколы… Но это мой долг…

– Это ничего… Я вас понимаю… только… – он внимательно посмотрел в глаза девушки, – …у меня есть право скорбеть… Я был его другом… а теперь он ушел…

Вера замотала головой и, сглотнув подступающий комок, прошептала:

– Не говорите так! Он еще может поправиться…

– Давайте не будем себя обманывать… – прошептал больной. – Его уже нет с нами… Я надеюсь, что его душа нашла покой на небесах… И только тело осталось на этой бренной земле…

Вера всхлипнула.

– Иногда мне кажется, Вы гораздо умнее и сильнее меня… Но почему Вы здесь?!

В ее глазах промелькнул скорее не вопрос, а возмущение и… что-то еще. Пациенту 414 это показалось очень знакомым.

– Вера… – прошептал он. – Не расстраивайтесь. Я уже привык.

Девушка запальчиво ответила:

– Нет, Вы замечательный! Вы должны бороться! Вы такой…

Пациент 414 печально усмехнулся.

– Самое сложное – бороться самим с собой! И, похоже… я проиграл в этой схватке…

Вера вздохнула и занесла шприц.

– Я должна, – прошептала она, но потом остановилась и прыснула содержимым в раковину. – В ближайшие несколько часов не забывайте, что Вы под сильным успокоительным! – быстро проговорила девушка и порывисто вышла в коридор.

Сеня впервые за несколько месяцев счастливо улыбнулся и вдруг понял, что у него уже слишком давно не было женщины!

А в палате витал тонкий аромат ее духов.

«Девочка, нежная, хрупкая, славная девочка!» – подумал пациент 414 о Вере и вдохнул трепещущими ноздрями ее запах.

Следующие несколько часов он провел в палате лёжа на койке и прислушиваясь к тому, что творится в клинике. Профессора он больше не чувствовал. Вернее ощущал некое присутствие, которое никак не подходило под определение «человек». А через несколько часов пропало и это.

Еще он чувствовал Веру. Как трепетно она вспоминает их диалог, как волнуется… Он это знал и улыбался в темноте своей палаты.

Поздно ночью дверь тихо открылась, и что-то скользнуло к нему на кровать.

– Вера?! – удивленно выдохнул пациент 414, не видя её лица в темноте.

И тут же почувствовал, как девушка смущенно кивнула.

Её присутствие ночью, на его кровати… подействовало, как разряд молнии. Ему захотелось её схватить, повалить на постель, и долго и страстно ласкать в объятиях…

Но он улавливал, что она пришла не только за этим.

– Зачем вы здесь? – тихо поинтересовался он.

Девушка нерешительно поежилась.

– Наверное, я странная…

Пациент хмыкнул и прошептал:

– Не Вам говорить мне о странностях. Не волнуйтесь, говорите, как есть…

– Я… – девушка запнулась, – я с Вами сегодня днем говорила… И мне показалось… что Вы самый близкий мне человек на всем белом свете… Странно?

414-ый покачал головой.

– У Вас еще в раннем детстве ушли родители… Вас воспитывала бабушка, которая несколько лет назад тоже… Всю жизнь Вы были загнанным волчонком… И потому решили помочь избежать этого другим, решили посвятить свою жизнь служению… Здесь Вы можете быть собой… А в жизни Вы одиноки… Очень одиноки… Потому что боитесь снова потерять…

– Откуда Вы все знаете?! – пробормотала Вера.

А 414-ый почувствовал, как у него начинает кружиться от возбуждения голова.

– Потому что я сумасшедший, – выдохнул он и поспешно добавил. – Вам лучше уйти!

– Но… – Вера шмыгнула носом, – почему Вы меня прогоняете?! В отделении до утра никого не будет. А охрана с лестницы не придет, если я сама их не позову!

Пациент порывисто вскочил с кровати и заходил по темной комнате взад-вперед.

– Нет, Вы сами понимаете, что творите?! – наконец выпалил он. – А если бы на моем месте был Кто-то другой?! Он бы уже успел Вас изнасиловать десять раз, связать и сбежать!

Девушка сделала нерешительную попытку привстать.

– Но я Вам… поверила… – нерешительно сказала она. – Вы такой особенный…

– Не забывайте, что я псих! – жестко бросил 414-ый. – И не вздумайте совать нос к кому-нибудь еще! Для Вас это может очень плохо кончиться!

Девушка виновато опустила руки.

– Но Вы же не сбежали… – пролепетала она. – И Вы рассказали обо мне то, что никто не знает… Откуда Вы всё знаете?

– Я даже знаю, что пара охранников на лестнице храпит сейчас и видит десятый сон. Так что Вы могли бы тут обкричаться, и никто бы Вас не услышал!

– У меня есть кнопка тревоги… – жалобно проговорила девушка.

414-ый порывисто подошел к ней и, прежде чем девушка успела пикнуть, перехватил ей запястье.

– А теперь у Вас нет кнопки тревоги, – проговорил он. – И прошу Вас, никогда не шутите с психами! Вы молодая, замечательная, но это опасно! А теперь уходите!

Он держал её руку и чувствовал, что судорога желания поглощает все больше. Эта нежная кожа, шелковистые локоны, забранные в тугой пучок… Ему хотелось распустить её волосы, гладить их волнистый шелк, трогать губами губы…

Вера покачала головой.

– Я не уйду… Я не за этим пришла… – проговорила она и посмотрела на его силуэт в темноте. Её глаза блеснули. – Ты знаешь обо мне больше, чем я сама… Я не знаю, как… Но я чувствую… Ты самый… Ты… Мне бы хотелось побыть с тобой…

– Не пойму, кто из нас больше сумасшедший?! – прошептал 414 и повалил её на кровать.

Она не сопротивлялась. А только отдавалась его страсти. Дикой и необузданной. Он не брал, он терзал её тело, тут же дрожа от нового желания. И он чувствовал её восторг и трепет, боль и страх, жажду и мучение. Это кружило его голову. На грани сознания они балансировали на пике блаженства. На грани безумия отдавались друг другу…

Его вздымающаяся плоть отыскивала каждую её впадинку и наполняла жизнью. Они потеряли счет времени. Они сливались вновь и вновь.

414-ый снова, жестоко сжимая её в объятиях, придерживал за волосы и вторгался в тайный источник наслаждения. Девушка стонала и наслаждалась… страстью, болью и подчинением…

А пациент сумасшедшего дома неистовствовал, заставляя изнемогающую жертву дарить все большие наслаждения. И она покорялась… На сосках и груди оставались следы от его укусов, но она продолжала…

С силой заломив девушке руки за спину, свободной рукой он принялся бить её по ягодицам.

По её щекам побежали слезы боли. А 414-ый бил с еще большей силой. И только когда она попросила пощады, пациент развернул её к себе и с силой ударил по лицу. Девушка сладострастно вскрикнула и припала губами к его вздымающемуся фаллосу. По разбитым губам струилась кровь, но это только придавало больше вкуса её наслаждению.

Она чувствовала, как властными руками он сжимает его голову и проникает в самое горло. Девушка чувствовала его так глубоко, что начала задыхаться. Но это его не остановило…

Она поняла, что балансирует на грани сознания, и что его плоть удовлетворенно вздрагивает и заполняет ее гортань.

– Откуда ты знал, что я?.. – наконец прошептала она после нескольких минут блаженного бездействия.

Пациент 414 усмехнулся.

– И ты ненавидишь себя такую? Думаешь, ты тоже… не совсем нормальна… Оттого, пришла ко мне…

Вера осторожно потрогала разбитую губу и улыбнулась.

– А разве нет? – отозвалась она.

414-ый уставился в потолок. Долго пристально смотрел, а потом бросил:

– Я знаю каждого пациента в каждой палате этого сумасшедшего дома. Многих я ни разу не видел. Но я знаю, какие сны им снятся… Чего они хотят, чего бояться, от кого убегают… Знаю, что у одного охранника сегодня болит рука, потому что вчера он подрался в баре… Все это я каким-то образом знаю… Я много думал. Природа – странная штука. Она создала такое разнообразие. Чего-то больше, чего-то меньше… И ты её творение… Разве нам судить?

Вера зябко поежилась.

– Значит, они поэтому тебя держат? Ты слишком много знаешь?

От такого нового поворота мысли пациент 414 вздрогнул.

– Может быть… Может быть… – зашептал он и принялся натягивать голубой балахон.

– Я приду еще? – робко поинтересовалась Вера.

– Такие, кто тебе нужен, есть не только в психушках, – улыбаясь, заметил 414-ый.

– Но никто не знает, почему я такая. А ты…

– Не вини себя в смерти родителей, та автокатастрофа не твоя вина…

Девушка, и веря и не веря одновременно, пристально посмотрела на молодого мужчину. Это была её самая большая тайна. И она впервые встретила человека, который все понимал без слов.

– В том мире нет того, кто бы меня понял… – прошептала она, наконец.

– Ну а здесь…один сумасшедший точно есть, – весело отозвался пациент 414. – Приходи, я буду ждать!

«Боль – она, как огонь… кого-то сжигает, а кого-то закаляет…» – размышлял больной палаты номер 414, лежа и глядя в потолок.

Так получилось и у него. Жизнь в сумасшедшем доме в определенном смысле наладилась. Голоса в голове стали намного тише – после упорных тренировок ему наконец-то это удалось! Врачи несколько успокоились со своими нескончаемыми расспросами… Да… Это началось, наверное, после случая с профессором. Весь вышестоящий персонал в одночасье стал как будто любезнее и осторожнее. И уже прошел месяц, а ни одного дня не выпало из его сознания… Одним словом, дела пациента 414 шли на поправку.

И эти странные встречи…

Пациент 414 потянулся и уставился в наполненное чернотой ночи окно. Никогда и ни с кем прежде у него не было таких странных отношений. Он был зависим в этом здании от каждого врача, любой медсестры и в то же время… безраздельно властвовал над Верой… Она подчинялась ему полностью и готова была выполнить любое пожелание, вплоть до побега… Но ему не хотелось бежать. Вернее, в своем лице он боялся подвергать опасности других… А его абсолютная власть над молоденькой медсестрой? Да пьянила, бодрила… но с оттенком горечи. Этой властью он не был вправе воспользоваться до конца.

Сейчас на площадке, как всегда, дежурила пара охранников. Пациент 414 это знал. Знал и то, что один отошел, а второй едва держит глаза открытыми после вчерашнего дня рождения жены. Знал, что в любой момент может получить ключ и незамеченным пройти мимо. Знал, что в одном месте, около кабинета Лябаха забор практически не просматривается, а пост охраны рядом иногда позволяет себе засидеться за картишками. У него было много информации, детально точной, доскональной… Но он сидел в своей палате и спокойно смотрел в зарешеченное окно.

Дверь осторожно открылась, и в комнату проскользнула Вера. Пациент протянул руку, чтобы зажечь маленький ночничок. Его восприятие выросло настолько, что он мог почувствовать приближение человека. Так что слабый луч света в ночные часы стал его маленькой приятной шалостью, которую никто не мог заметить без позволения хозяина.

Но Вера его остановила.

– Не надо, – тихо прошептала она.

Пациент 414 удивленно поднял брови и, все же включил свет.

Вера поспешно отвернулась, но он перехватил ее миниатюрно заостренный подбородок, нежно повернул к себе и отвел от лица прядь золотисто-каштановых волос.

Девушка посмотрела на него взглядом, полным стыда и раскаянья.

– Это был не тот парень, – прошептала она и попыталась прикрыть волосами огромный, во всю щеку, фиолетовый синяк.

Пациент 414 осторожно погладил кончиками пальцев ее шею и начал медленно расстегивать белый халат.

Вера попыталась отстраниться. Но его руки продолжали настойчиво раздевать. Вскоре он увидел то, что и предполагал. По плечу спускалось несколько глубоких уродливых рубцов. На груди виднелись ожоги от сигареты, а все тело покрывали многочисленные синяки и ссадины.

– Кто он? – едва сдерживая гнев, прошептал 414-ый.

Девушка всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

– Я сама, сама виновата, – едва слышно ответила она. – У меня есть ты, а я…

– Он не смел тебя так обижать, девочка! – нежно прошептал пациент и прижал маленькое всхлипывающее тельце к себе. – Все заживет, главное не расстраивайся, все заживет… – повторял он, нежно поглаживая ее по вздрагивающей спине.

Девушка прижалась к нему еще плотнее и крепко обняла.

– Прости, прости меня! – забормотала она страстно.

414-ый улыбнулся.

– Ты, малышка, моя маленькая пташка. Как я могу тебя ревновать?! Для этого я чувствую себя слишком старым. Одновременно я проживаю слишком много жизней, чтобы видеть только половину… Моя маленькая, беззащитная девочка… Я бы хотел отгородить тебя от всего этого… но не могу…

Вера тяжело вздохнула и зарылась ему подмышку.

– Я тебя люблю! Я тебя обожаю! – страстно прошептала она.

Пациент засмеялся и нежно поцеловал девушку в губы.

– Не ошибайся… – тихо отозвался он. – Просто я тебя понимаю…

– Ты говоришь так потому, что у нас ничего не получится? – всхлипнула она. – Ты навсегда останешься пациентом больницы, а я всегда буду твоей медсестрой? Но я хочу любить тебя, и мне не важно! Я люблю, люблю!

– Почему ты так сказала? – сосредоточенно проговорил 414.

Вера непонимающе моргнула.

– Навсегда пациентом больницы… – пояснил 414-ый.

Девушка нервно дернулась и застыла. В комнате повисла тишина. Зажужжал комар…

Долгие минуты она хранила молчание, а потом, широко раскрыв глаза, забормотала:

– Прости, я не сообразила. Это слишком резко прозвучало… Но я недавно подслушала разговор главврача с твоими родными, а потом просмотрела историю болезни… Они… Они предлагают им перевести тебя на содержание больницы… Говорят… Ты неизлечим и опасен…

Протараторив это, Вера боязливо поежилась и, поджав ноги, забилась в противоположный угол кровати.

414-ый внимательно посмотрел на девушку. Потом печально опустил голову на руки.

– Значит, говорят, неизлечим и опасен?

Вера нерешительно кивнула.

Пациент посмотрел в окно и тоскливо усмехнулся.

– И до конца дней эта больница станет мне домом родным! Ты меня не боишься? – задумчиво добавил он.

Вера отрицательно покачало головой.

– Почему же они меня так бояться? Чем же я их так напугал?

Девушка нерешительно пошевелилась и вытащила из кармана несколько фотографий.

– Это то, что ты просил, – осторожно проговорила она.

Пациент 414 порывисто взял снимки.

– Каждая фотография пронумерована, и в конверте под этим номером написана их история? – спросил он.

Вера кивнула и вытащила из другого кармана конверт.

– Что ж приступим! – энергично воскликнул 414-ый. – Проверим, насколько мои ощущения близки к реальности!

Несколько секунд он смотрел на лица людей с фотографий, а потом начал рассказ:

– Это твоя подруга и соседка. Ей уже почти тридцать. Училась хорошо, но в институт бесплатно так поступить и не смогла. Работает продавщицей в продуктовом магазине. Переживает, что не может устроить личную жизнь. Отца нет. Мать – инвалид второй группы… А это… школьная учительница, ты с ней общаешься, но не слишком любишь. У нее муж и маленькая дочка… А не нравится она тебе, потому что… любит приврать… Говорит, что у нее всё лучше всех, а на самом деле муж гуляет, денег не приносит, по дому не помогает, а ребёнка совсем забыл… Только ты на нее не сердись. Врет она не потому, что плохая, а потому что и сама не может признать правды…

Он оторвался от фотографии и посмотрел на девушку.

– А это твоя мама, – тихо продолжал он. – Веселая, жизнерадостная девушка, которой не было еще и двадцати восьми… Со школьной скамьи любила твоего отца, рано выскочила замуж, появилась ты… Они были очень счастливы…

Вера тихо заплакала. Пациент 414 покачал головой и напряженно спросил:

– Ну что?

Девушка посмотрела на него, и на её лице заиграла едва заметная улыбка. Вытирая слезы, она достала конверт и протянула ему.

Пациент 414 впился глазами в его содержимое. Он не ошибся ни в чем! Каждое сказанное слово было действительностью!

Словно в оцепенении 414-ый лег на постель и уставился невидящим взглядом в потолок. Его мысли витали не здесь, а очень далеко.

Собрав фотографии, Вера тихо привела себя в порядок и выскользнула за дверь.

А пациент лежал и размышлял… Уже больше года он был абсолютно уверен в своем сумасшествии, но последние события натолкнули его на то, что и у сумасшествия бывают свои пределы. Эти снимки были тому доказательством.

Теперь больной готовился к новому этапу – он должен был изведать своё сумасшествие до конца, заглянуть в глаза собственному страху и вернуться…

Стояла глубокая ночь. Пациент, как много раз до этого, открыл глаза.

В углу спрятался сгусток неопределенности. Тень зашевелилась, как будто почувствовав пробуждение больного.

– Нам нужен якорь… – позвала она, – откликнись!

Пациент нахмурился. Наступал решающий момент его битвы с собственным разумом. Но он был должен!

– Я здесь, – мысленно отозвался он, и в ответ получил волну теплого приветствия.

Тень в углу стала медленно собираться в комок. Несколько долгих минут пространство вибрировало, а потом ярко вспыхнуло и погасло.

Больной привстал на кровати – ослепленный и удивленный. Никогда он еще не видел ничего более реального. Всем своим изменившимся существом он чувствовал перемены. Эта реальность соприкасалась с другой! Это было так же очевидно, как и то, что он пациент психиатрической лечебницы!

– Я здесь, – донеслось из темноты.

Он узнавал этот голос! Немного резкий, но при этом глубокий!

И если это было безумство, то он хотел ему отдаться! Он хотел уйти, и если это окажется очередной проделкой разума… Пусть! Лучше запутаться в собственных мыслях, чем влачить жалкое существование в клинике для душевнобольных!

– Марго?! – отозвался он.

– Семен?! – откликнулась ведьма. – Сейчас приду!

Темнота в углу материализовалась в неясное очертание фигуры. Из коридора свет почти не попадал в палату, а зажигать ночник пациент не решался.

– Как ты тут? – поинтересовалась неясная тень. – Мы не слишком поздно?

Больной сжался. Сердце бешено заколотилось. Это была реальность. Совершенно точно! Другая реальность Другого Мира!

– Я думал, что сошел с ума, – отозвался он. – И почему ты тень?

– Темпоральный барьер. Образовался сразу же после твоего возвращения на два года вперед. Не можем пробиться. Приходиться довольствоваться проекцией, – ответил голос Марго.

– Значит, я не болен? – воскликнул 414-ый. – Это всё правда…

– Ты здоров, пока здоров… Поэтому мы должны пробиться к тебе или подождать полгода… Но времени нет. Мы всерьез обеспокоены сложившейся ситуацией…

Пациент обрадовано засмеялся.

– Я здоров! Я чувствую твое присутствие каждой клеточкой тела! Вы есть! Ваш мир – реальность! Значит, счастье возможно!

Тень вздохнула.

– Будь осторожнее с докторами… Помнишь о чем предупреждал тебя Азимут? Будь осторожнее. Пока мы можем выходить на связь и поддерживать тебя только так… Но надеюсь нам скоро удастся решить этот ребус.

– А что за темпоральный барьер? – поинтересовался больной.

– Скорее всего, его никто не устанавливал, Похоже на самопроизвольное природное образование. Мы не углублялись в эту область… Но по каким-то причинам события должны были развиваться только так и никак иначе. Тебе было необходимо попасть в эту лечебницу. Но пора уходить. Это становится для тебя слишком опасным. Они слишком далеко продвинулись!

Пациент 414 прослезился.

– А ведь я почти похоронил себя здесь…

И он почувствовал, как Марго, где-то там, улыбнулась.

– И помни, ты Семен, только Семен и вовсе не больной или пациент 414! – отчетливо выговаривая каждое слово, властно заметила ведьма. – Держись, мы скоро поможем!

Семен улыбнулся и быстро сказал:

– Можете не волноваться. Я легко могу убежать. У меня есть вся информация по охране и помощница…

– Только все тщательно обдумай. Ты еще не знаешь, с какой машиной столкнулся! Если будет возможность, подожди немного, и вместе мы выкрутимся.

Семен удивленно поднял брови.

– Я знаю, ты удивлен. Но вспомни, мы рассказывали тебе об экспериментах твоего мира… Так вот, ты часть эксперимента, и они не дадут тебе уйти просто так! И Семен…

Молодой человек прислушался еще больше прежнего.

– Мы помним о тебе, скучаем и ждем встречи… – добавила Марго, коротко вздохнула и продолжила: – Но у нас осталось не так много сил. Так что на сегодня – всё. В следующий раз, когда услышишь зов, просто четко представь мой образ. До встречи!

Молодой человек лежал на кровати и предавался блаженству.

«Здоров!» – пело все его естество.

Он жертва эксперимента! А Лябах – его злой гений!

С утренним обходом, в сопровождении еще одного врача и медсестры, в дверь зашел Петр Петрович.

– Хочу представить Вам моего заместителя Романа Станиславовича! – проговорил главврач и указал на высокого худощавого мужчину с воробьиной головой и большими пугливыми глазами.

Семен посмотрел на второго врача и вздрогнул. В своем бреду он представлял его точно таким! Или это был не бред?! Сознание своей нормальности медленно вытесняло уверенность в сумасшествии. Новый образ мыслей приходил медленно, но уверенно.

Семен поспешно посмотрел в пол и невыразительно закивал головой. Ему необходимо было притворяться! Он должен помнить!

– Роман, осмотрите, пожалуйста, больного и озвучьте Ваше заключение, – обратился к воробьиноподобному врачу Лябах.

Роман Станиславович принялся внимательно осматривать больного, попутно задавая, как всегда, простые и бестолковые вопросы. Семен подробно рассказал: как ему спится, как живется, что настроение у него хорошее, аппетит превосходный, в туалет ходит регулярно, руками балуется…

Когда молодой человек закончил, заместитель сосредоточенно покивал головой и высказался:

– На мой взгляд, имеются некоторые улучшения. Но психика по-прежнему требует коррекции, так как налицо кататонические и аффективные нарушения, а именно состояние симптоматического психоза… галлюцинации… Предлагаю опробовать новый аппарат из лаборатории…

Петр Петрович серьезно кивнул и поддакнул.

– Ну что ж, Роман Станиславович замечательный специалист. Доверимся его мнению. Сегодня, ближе к вечеру, сестра приведет Вас в лабораторию, – чуть помедлив, Лябах бросил на Семена пронзительный взгляд и с нажимом спросил: – Прошлой ночью Вы не наблюдали ничего странного или подозрительного? Может, Вас что-то напугало или наоборот… заинтересовало?

В то время как главврач говорил, его глаза просверливали в Семене дырочки. Но молодой человек уже слишком хорошо научился изображать равнодушное послушание, чтобы не выдать свои истинные эмоции. И потому, немного расстроенно причмокнув, Лябах через некоторое время предложил продолжить обход.

Семен остался один. Несколько часов он неподвижно лежал. Известие о новом аппарате из лаборатории заставило его глубоко задуматься и попытаться уловить, что же это за аппарат и для чего он предназначен. Но информация не приходила.

Он просматривал каждый закоулок клиники, каждый закуток, но только еще больше убеждался, что лаборатория находится где-то за её пределами и… больше ничего… Полная неизвестность предстоящего пугала…

Да, он был напуган. Другое дело, что он научился справляться со своим страхом, который теперь стал для него одним из привычных состояний реальности. Теперь страх не правил им, а только подстегивал к размышлению и действиям. Семен научился слушать его, научился улавливать истинное приближение опасности. А она подкрадывалась. Молодой человек точно знал. Этого эксперимента ему не пережить. Что будет? Ответа не было. Но…

Дверь скрипнула, и на пороге появилась Вера.

– Мне удалось добиться, чтобы тебя сопровождала я… – проговорила девушка едва слышно.

Семен медленно встал с кровати, надел белые тапочки и утвердительно кивнул о своей готовности.

– Скажи, что мне сделать?.. – прошептала Вера и указала на зажатый в левой руке шприц с успокоительным.

Молодой человек отрицательно покачал головой, и Вера поспешно спрыснула содержимое в раковину.

Больше она ничем не могла ему помочь. Семен это знал. За те несколько часов, что он лежал в своей палате, ситуация вокруг резко изменилась. Охрана удвоилась, число дежурных медбратьев на этажах возросло, на территорию завезли специально обученных сторожевых собак, ключи от дверей были только у старшей медсестры…. Одним словом, психиатрическая лечебница к чему-то готовились.

Только к чему…

«Возможно, к появлению нового суперпсиха!» – усмехнулся про себя Семен и, изображая тупую покорность после успокоительного, шагнул к двери.

Вера повела его извилистыми и долгими коридорами вниз. Через некоторое время они оказались в подвале, оттуда пробрались в какой-то небольшой, узкий ход. Семен раньше всегда принимал его за чулан. Но, к его удивлению, ход имел продолжение.

Несколько минут они молча шли в тусклом свете ламп. Наконец, впереди замаячил яркий свет, и они вышли в просторное помещение с тремя охранниками. Те при виде вошедших кивнули и что-то тихо сообщили по рации. После поста охраны Семен с Верой повернули к лифтам, зашли внутрь и поехали вниз.

Семен успел медленно досчитать до семи, прежде чем лифт остановился. Двери открылись, и они оказались в просторной белой лаборатории с кафельным полом. В центре, опутанное проводами, стояло кресло, а вокруг суетились: Лябах, Роман Станиславович и еще пара здоровенных ребят в белых халатах. За пультами со множеством экранов и экранчиков сидела молоденькая девушка. При виде их она приветливо улыбнулась. А Лябах бросил:

– А вот и главное действующее лицо! Вера, проведите его к креслу!

Семен с покорно опущенной головой послушно прошаркал за девушкой. Надежды сбежать у него сейчас не было, но оставался маленький шанс, который дала ему Вера, вылив успокоительное. За полтора года пребывания в лечебнице он научился сопротивляться голосам… Возможно, его сознание сможет воспротивиться и… этой силе…

Семен внимательно посмотрел на кресло. В мозгу вспыхнуло, что его работа основана именно на тех самых импульсах, которые терзали его до этого.

«Так это было сумасшествие или постороннее вмешательство?» – зародился в его мыслях вопрос.

– Зафиксируйте ремни на запястьях и лодыжках! – скомандовал Лябах. Вера послушно исполнила указание.

Их взгляды встретились. И молодой человек заметил застывшие в уголках её глаз слезинки.

– Не волнуйся, – прошептала она дрожащими губами. – Мощность будет ниже необходимого уровня. Ты справишься…

Семен бросил удивленный взгляд на девушку. Она слабо улыбнулась и отошла в сторону. Семен тут же поспешно опустил глаза в пол и застыл, но все его мысли остались с ней…

– Тамара, выведи на экраны информацию датчиков! – прервал мысли Семена властный голос главврача.

Девушка за пультами кивнула, а два здоровенных парня поспешно сели рядом с ней и принялись дружно щелкать на приборной панели клавишами и рычажками.

– Программу запустил! – отозвался один из них.

– Наращиваю мощность! – проговорил второй.

Лябах окинул Семена пронзительным взглядом и, взмахнув рукой, крикнул:

– Давай!

Мир исчез. На его месте появилась грязная мутная жижа. Перед глазами побежали аморфные образы. Семен попытался сосредоточиться. Образы стали немного прозрачнее, а через них высветилось пространство лаборатории. Лябах, не отрываясь, следил за мониторами. За его спиной стоял побледневший Роман. Двое здоровяков и девушка энергично орудовали за пультами. Чуть в стороне, судорожно сцепив руки, замерла Вера.

Почему-то только сейчас Семен заметил, что ее огромные глаза имеют совершенно необычный глубокий цвет, с оттенком бирюзы и топаза.

– Твою мать!… – грязно выругался Лябах. – Этого не должно было быть! Что за дрянь?! Кто отвечает за подачу энергии?! Какого дьявола чертова стрелка скачет, как умалишенная?! – заорал главврач и, что есть сил, хватил стулом об пол.

Все в лаборатории боязливо притихли, а Лябах продолжал неистовствовать и крушить остатки стула.

– Вы за это ответите, недоделки! Всех уволю! Надоело здесь работать? Надоело премиальные получать?! Кретины! – с пунцовым лицом он начал метаться по кабинету и, словно обезумевший, выкрикивать самые дикие ругательства.

Перед глазами молодого человека опять побежали серые образы, а в голове назойливо зазвучали голоса. Ему захотелось плакать, потом смеяться…

Очнулся Семен, когда его уже несли по коридору двое здоровяков из лаборатории.

– Провода разъело… А все шишки на нас, – проговорил один из молодцов.

– Похоже на серную кислоту… Получается… саботаж! – ответил второй.

– Ты уже об этом сообщил?

Второй на миг запнулся. Потом прокашлялся и пробубнил:

– А ты как думаешь? Хочешь, чтобы из меня зомби сделали?! Я же за это отвечал!

Лаборанты на секунду остановились, чтобы ухватиться за молодого человека поудобнее. И Семен сквозь неплотно закрытые веки бросил взгляд в маленькое окошечко белой двери.

Там, на столе, с проводками на бритой голове лежало бесчувственное тело женщины.

«Ита!» – узнал ее Семен.

Сомнений не было. Он чувствовал её, как и в том полубреду! Только теперь женщина-врач была неподвижна и абсолютно беспомощна!

В следующий миг молодого человека уже подхватили крепкие руки и потащили дальше.

Полностью пришел в себя Семен только в палате. Руки дрожали, а все тело сделалось ватным. Обессиленный он лежал на кровати и понимал, что так дальше нельзя.

Наступала глубокая ночь. Прошел вечерний обход, а через час после этого дверь тихо отворилась.

Семен знал, что это Вера, но не находил в себе сил даже чтобы пошевелить рукой.

– Как ты? – спросила девушка боязливо.

Семен медленно перевел на нее глаза и попытался изобразить улыбку.

– Лучше всех, – хрипло прошептал он.

Девушка, шмыгнув носом, присела у изголовья кровати и стала медленно гладить его по голове.

– Откуда ты знала? – выдохнул Семен.

Вера гордо и лукаво улыбнулась.

– Капелька кислоты на провод и… у тебя есть шанс! Ты не должен здесь оставаться! Не должен!

Молодой человек удивленно поднял брови. Девушка в ответ всхлипнула и безжизненно пробормотала:

– Профессор стал таким после тех процедур… И он не первый… Я их всех потом видела… Это ужасно! У них нет права так уродовать… Я не понимаю… Но я видела…

Девушка замотала головой и закрыла лицо руками.

Семену, наконец, удалось присесть. Бессильно облокотившись о стену, он пристально посмотрел на девушку.

– Как у тебя это получилось? – требовательно произнес он.

Вера покраснела и отвела глаза.

– Лучше объясни сама. Все равно, как только наберусь сил, узнаю…

– Ты не понимаешь… Не знаешь… Что такое остаться совсем одной в шестнадцать лет… Он мне помог, взял на работу… Каждый миг я благодарила его… Но потом начались эти опыты… Я многое видела… Многое! А ты здоров! Ты совершенно здоров! Он не смеет тебя трогать!

– Это он приучил тебя к такой любви? – прошептал молодой человек.

Девушка зарыдала.

– Значит, ты любовница Лябаха… – бесцветно проговорил он. – Как я мог не понять?.. Так далеко я не смел заглядывать…

Вера попыталась обнять его и прижаться. Но молодой человек с неизвестно откуда взявшейся силой оттолкнул ее и отвернулся.

– На твоих плечах и груди… его раны? – процедил он сквозь зубы, едва сдерживаясь от того чтобы не перейти на крик.

Девушка кивнула и невнятно забормотала:

– У меня не было другого выхода… Мне необходимо было туда проникнуть… Я знала, что рано или поздно они возьмутся и за тебя…

Семен не пошевелился.

– Думаешь, я этого хотела?! Думаешь, мне было приятно?! – воскликнула она. – Если бы я не испортила провода, сейчас бы ты был безмозглым растением, как многие другие! Теперь у тебя есть возможность! Тебе надо бежать!

– Ты могла все объяснить раньше, и родители меня бы забрали! Тебе не пришлось бы отдаваться этому жирному ничтожеству! – воскликнул Семен.

Вера, заломив руки, упала перед ним на колени и, плача, запричитала:

– Ты еще не понял! Ты еще не понял! Они страшные, ужасные! Им нет оправдания! Все остальные были одинокими… и только ты с родными. Я не знаю, почему выбрали именно тебя, но они не дадут просто так уйти. Ты им зачем-то нужен, или у тебя есть враги, которые хотят стереть тебя с лица земли и остаться чистенькими…

Девушка перевела дыхание и с еще большим пылом продолжила:

– …Придут твои родители, а ты опять будешь недвижно лежать с пеной у рта. Один укол – и ты безвольное тело! Ты не сможешь с ними поговорить, не сможешь попросить забрать! Они не перед чем не остановятся, ведь ты и так уже поверил в собственное сумасшествие! Это был ИХ план!

Она обняла его за ноги и заплакала.

– Я хочу тебе помочь… Я люблю тебя… Неужели ты не понимаешь?!

Семен резко дернул головой и отстранился.

– Ты могла все сказать раньше, – бросил он, – незачем было идти на такое…

Вера беспомощно улыбнулась.

– Но ты бы не поверил, – убежденно сказала она. – Я видела, ты думал, что болен… Тебе необходимо было почувствовать ту машину… Только она давала понять, что все реально, и голоса не плод твоего воображения, а техника…

– Ты знаешь? – с трудом выговорил Семен.

– Он испытывал её и на мне, всего несколько раз и на слабой мощности… Поэтому я очень хорошо знаю, что начинает твориться с сознанием! Если бы ты меня тогда видел… Ты держался гораздо, гораздо лучше!

– Девочка моя! – с ужасом прошептал Семен и, наконец, понял, через что она прошла. – Как он мог так тебя мучить?!

Дрожащими руками он взял в свои ладони её заплаканное лицо и принялся целовать – долго и нежно.

– Прости меня, прости… – шептал он, обнимая Веру и пытаясь согреть её измученную душу.

Долгие минуты они страстно целовались. Молодой человек бережно ласкал ее спину, плечи и руки. Но боялся идти дальше. Ему стало казаться, что она такая юная и такая хрупкая, что он может нарушить это зыбкое равновесие и потревожить её покой.

– Ударь меня! – сверкая огромными глазами, страстно попросила Вера.

И он ударил. Раз, другой, третий… А потом стал бить наотмашь – неистово и безумно, выплескивая всю свою боль и гнев! Да, ему было больно, невыносимо больно, за эту молоденькую девушку и за себя. За их странную любовь и безысходность… Но вместе с тем его восторгало чувство власти, безмерной власти, которое она ему дарила. Он был её хозяином и тираном, её любовью и мучением!

Вера вскрикнула, в порыве экстаза принялась гладить его возбужденное начало.

Он смотрел на неё сверху, видел ее истерзанную спину… грудь… и новая волна преступного вожделения затапливала его сознание.

Отбросив от себя девушку пинком ноги, он навалился на нее сверху и сдавил горло стальной хваткой.

– Почему так?! – рыдая от боли и наслаждения, прорычал он.

Изо рта её раздался слабый… полустон, полухрип.

В исступлении он вонзился зубами в её шею и до боли сжал запястья.

– Еще… – почти теряя сознание от экстаза, выдохнула она.

– Вера! – прошептал молодой человек. – Я тебя люблю! – и с силой ударил девушку по лицу.

Из носа заструилась кровь, и маленькими капельками начали стекать к подбородку.

Вид крови привел молодого человека в неистовство.

Обезумев от возбуждения, он схватил девушку за волосы, поставил на колени и вошел…

Долгие минуты они совокуплялись, растягивая удовольствие и утоляя по крупицам сумасшедшую страсть.

Долгие минуты она стонала в его крепких объятиях, а он раздирал ее плоть.

Это была их битва – любви с безумием, безумия со всепожирающий страстью…

И он не мог остановиться… быть прежним. Она затянула его в новый мир – другой, непохожий… в королевство кривых зеркал, где сила боли приравнивалась к силе чувства, полное подчинение – к доверию, а самое сокровенное обнажалось до экстаза…

И он ощущал её наслаждение каждой клеточкой своего существа, изнывал и восторгался! Она была его частью, его рабыней, его сутью, его болью, его любовью…

– Так нельзя! – выдохнул он после нескольких минут неподвижного блаженства.

Вера молча опустила глаза.

– Тебе надо бежать! – проговорила она, игнорирую его фразу. – У тебя есть несколько дней, пока не починят аппарат…

– Сегодня усилили охрану. Почти никакой возможности… – ответил Семен и опустил голову.

Два чувства боролись в нем, и радуя и мучая одновременно. Как никогда раньше он понимал, что абсолютно здоров, вместе с тем сознавал полную безысходность. Знакомство с Романом… вид кресла, опутанного проводами… встреча с неподвижным телом Иты… слова Веры… – все складывалось в одну четкую картину. Сомнений не было. Его намеренно сводили с ума!

– Я постараюсь достать ключи от дверей, – нерешительно сказала девушка, нарушая его молчание, – …и добавить снотворное в еду для охраны… У меня дружеские отношения с некоторыми поварами на кухне… Иногда я к ним захожу, чтобы взять остатки еды для кошки…

Семен кивнул. Это был шанс. А что будет потом, его мало интересовало. Гораздо страшнее было ужасное кресло, которое ожидало его в ближайшие дни.

Он пристально посмотрел на испуганное лицо девушки.

– Ты тоже должна исчезнуть… – медленно проговорил он.

Вера рассеянно отвела глаза в сторону и отрицательно покачала головой.

Семен не на шутку забеспокоился.

– Опомнись! – возбужденно прошептал он. – Они тут же вычислят тебя и… Ты должна бежать тоже…

Девушка посмотрела на Семена и, вздохнув, отвернулась.

– Эта больница – моя жизнь… – тихо ответила она. – Я не знаю другого. У меня есть маленькая квартирка, кошка и… эта работа. Больше ничего. Куда мне бежать?

– Со мной… – проговорил Семен и испугался.

Он не смел предлагать, сам не зная, что. Ведь на самом деле это у него ничего не было! К родителям возвращаться – означало добровольно сдаться в лапы Лябаха. Идти на прежнюю работу – то же самое… Все его старые друзья и прежние связи должны были остаться позади. Прошлая жизнь оказалась перечеркнута красной чертой: «Шизофрения, неизлечим и опасен».

Вера, словно поняв его мысли, печально улыбнулась.

– Ты думаешь, что стал изгоем?

Семен кивнул, и на его губах промелькнула едва заметная горькая усмешка.

– Но тебе все равно слишком опасно оставаться, – ответил он. – Я не знаю, что на самом деле смогу тебе предложить. Но мы можем вместе попытаться построить нечто новое… без прошлого, а только с будущим…

– Он меня не тронет, – как можно более убедительно произнесла Вера. – Он знает меня с малых лет. Я всегда была ему верной и преданной… Он не заподозрит.

– Оставаться здесь… В этом вероломном кошмаре?!

Семен не находил слов, чтобы выразить свое негодование. Разные чувства бушевали сейчас в его душе. Его обуревал страх за нее, ревность, тревога и вместе с тем… понимание невозможности предложить что-то.

– Я уйду отсюда чуть позже, чтобы не возникло подозрений. Пережду пару месяцев и уйду… А теперь спи. Тебе нужно набираться сил. Через два дня мое ночное дежурство, к тому времени у меня будут дубликаты, одежду я принесу, вечером подсыплю в котел снотворного, а в двенадцать приду за тобой.

Семен вздрогнул и порывисто обнял её за плечи.

– Будь осторожна! – прошептал он. – Если что-то пойдет не так, отложи. Только не попадись! Прошу!

Два следующих дня прошли для него как в бреду. Днем он каждую секунду думал о Вере, а ночами дожидался зова. Они должны были помочь! Он не хотел подвергать девушку опасности и пытался изыскать хоть какую-то возможность обойтись без ее помощи. Но ночные часы проходили, а он так и не слышал ответа на свои мысленные призывы. Иногда ему даже казалось, что Другой Мир исчез без следа. А в душу закрадывались сомнения, что все происходящее – плод его больного воображения. Но потом он вспоминал адскую машину, и мысли приобретали прежний ход. Да, Вера была права, лишь увидев и почувствовав её работу, он нашел силы до конца ощутить себя тем, кем он всегда являлся.

Но помимо копаний в себе у него была еще масса работы! К изумлению Веры он попросил как можно быстрее достать липкую ленту, стеклорез, маленький ножик и напильник.

Все свободное время Семен посвятил выпиливанию решетки, оставив лишь пару прутьев, которые поддерживали её на прежнем месте. Кроме этого молодой человек умудрился украсть несколько махровых полотенец и долгими часами резал их на полосы и связывал. Все должно было выглядеть так, как будто из персонала ему никто не помогал. А дремота… Семен был уверен, что мало кто сознается, что заснул на посту. И к назначенному часу все было готово!

За окном заскулила собака. Близилась полночь. Молодой человек лежал на кровати и напряженно ждал. Его мозг, научившийся отсеивать лишнюю информацию, теперь работал в прежнем режиме. Сотни людей жили и передвигались в его сознании. И он чувствовал сонливость, навалившуюся на большинство из них. План Веры работал. Охранники на лестнице засыпали.

Пора было действовать! Семен энергично встал с постели и, слегка надавив на решетку, снял и отставил в сторону. Затем наклеил полотно липкой ленты на окно, провел стеклорезом по её краям и, держась за ручки на ленте, осторожно положил стекло на пол.

Дверь открылась, и в комнату проскользнула Вера. Семен поспешно взял из ее рук одежду и с блаженством надел на себя. Джинсы и куртка пришлись в самую пору. Молодой человек улыбнулся. Как долго он не носил ничего кроме этой светло-голубой робы!

Вера протянула ему ключи. И, поочередно указывая на каждый, объяснила от какой он двери.

– А теперь послушай меня, – тихо прошептал Семен. – После того как я от тебя выйду, подожди час, зайди в мою палату и выброси полотенца. Охранники на стене не заснули, так что они не должны заметить его, пока я не отойду на безопасное расстояние. Потом закрой дверь и возвращайся на пост. Как только смогу, я с тобой свяжусь…

Вера сдавленно вздохнула, и в последний раз прильнув к молодому человеку, прошептала:

– Иди! У тебя все получится! Я знаю!

И Семен тенью выскользнул в коридор. Охрана на площадке мирно дремала. Опрометью он бросился по лестнице вниз. Миновав все этажи, молодой человек оказался у небольшой двери подвала. За стеной, около подвального окна, тявкнула и завыла сторожевая собака.

Семен поспешно просунул ключ в замок и облегченно вздохнул, когда понял, что дверь с легкостью поддалась. Дальше он побежал по длинному коридору, подходящему почти вплотную к стене, отгораживающей лечебницу от всего остального мира. Дверь на улицу далась с такой же легкостью.

Семен оказался на залитой лунным светом лужайке. Глубоко вздохнув, он посмотрел на запасные ворота (несколько лет ими никто не пользовался, и найти от них ключ Вере не удалось), а затем перевел взгляд на стену. Гладкая, четырехметровая – она представляла собой неприступную крепость. Но Семен уже знал ответ. Пригнувшись, он побежал вдоль нее к широкому раскидистому дереву – его лестнице в другой мир.

Краем сознания он уловил приближение собак. Судорожно глотнув воздуха, Семен увеличил темп до предела, молясь, чтобы охрана на стене не посмотрела в его сторону.

До дерева оставалось несколько метров, собаки приближались. За спиной он уже слышал их рык.

Прыжок – и он повис на нижней ветке, подтянулся, обхватил ее ногами и стал уверенно карабкаться по стволу.

Сигнал тревоги пока не включали. Семен улыбнулся. У него все еще оставался шанс.

Нужная ветка – он повис на ней и стал осторожно пробираться к концу, который свисал над стеной.

Собаки подбежали к дереву и неуверенно затоптались на месте. Молодой человек напряженно застыл и сосредоточился. Он их чувствовал, чувствовал их растерянность. Они знали, что где-то там, почти за оградой, есть он. И в то же время не были уверены, что это их территория. Они не понимали, обласкают их за лай или накажут. Лишний шум в пределах клиники не приветствовался. Уловив эти молниеносные сомнения, молодой человек попытался их усилить. Его мозг загудел от напряжения… А собаки, поджав хвост, опрометью бросились прочь!

Молодой человек облегченно вздохнул и разжал пальцы. Он был по другую сторону стены! Он ликовал!

Встав с земли и быстро отряхнувшись, Семен поспешил прочь.

Только спустя час быстрой ходьбы молодой человек позволил себе громко расхохотаться. Он был свободен! Воздух свободы его пьянил и дурманил! Он дышал свободой!

Местность вокруг была мало знакома. Больше всего это походило на пригород. Через некоторое время Семен вышел к дороге. Мимо сновали машины. Молодой человек на секунду остановился и с наслаждением принялся смотреть на их нескончаемый поток. Как он соскучился по всему этому! По шуму машин, по запаху бензина…

Он широко улыбнулся и, отойдя от дороги поближе к кустам, пошел дальше. Только сейчас почувствовал во внутреннем кармане необычную тяжесть. Поспешно расстегнув молнию, Семен вытащил оттуда объемный конверт, открыл его и удивленно замер. Там, рядом с маленькой записочкой, лежала аккуратно перевязанная пачка банкнот. А в записке говорилось:

«Для тебя, моё счастье».

Семен автоматически пересчитал деньги. На первое время этого было более чем достаточно. Волна благодарности и вины затопила его сознание. Он не смел так обременять эту девочку… И только благодаря ей его шансы выжить возрастали.

Блаженно покуривая сигарету и запивая терпкий дым небольшими глотками вина, Семен изучал кипу газет в маленьком недорогом отельчике на окраине Москвы. В углу наигрывал заводные мелодии телевизор, а за окном начиналось утро.

В первую же ночь своего второго рождения, он обнаружил, что спать, сколько обычно, ему вовсе не обязательно. Двух-трех часов легкой дремы ему вполне хватало, чтобы полностью восстановить силы, и теперь коротание ночи за телевизором с грудой газет стало одной из его новых привычек.

В дверь постучали.

– Войдите, Сергей! – отозвался Семен.

Вернее, теперь его звали Самсон, а точнее «Самсон Всевидящий».

Сергей, управляющий отелем, боязливо протиснулся в комнату Семена. Каждый раз эта манера Самсона Всевидящего угадывать, кто за дверью, приводила его в восторг и паническое смущение.

– С чем пожаловали? – поинтересовался Семен и состроил важную гримасу. «Нынче без гримас никуда!» – однозначно решил он, когда в начале своей карьеры приступил к общению с клиентами – просто и по-дружески. Граждане за свои деньги требовали таинственности и загадок. Вот и пришлось Семену учиться на актера. И уже после месяца упорных занятий по актерскому мастерству важность с примесью мистики получалась у него просто на ура!

– Да вот сын опять куда-то запропастился. Третьи сутки… Не знаем, где и искать… – тревожно пробормотал мужчина лет сорока пяти, довольно стройный и подтянутый, с приятными чертами лица и заученной улыбкой отельного служащего.

– Фотографию! – важно скомандовал Семен и, закатив глаза, принялся что-то бормотать себе под нос.

Бормотание, по его наблюдению, тоже производило весьма благоприятное впечатление. Как говорится – исполним любую прихоть! Лишь бы клиент остался доволен произведенным впечатлением.

– Опять наркотики и дурная компания. А в остальном жив, здоров, – недовольно фыркнул Самсон Всевидящий и указал место на карте, где искать сына.

Сергей восторженно улыбнулся и кинулся звонить жене на мобильный.

– Люся! – счастливо воскликнул он в трубку. – Как всегда, загулял. Но жив! Судя по всему, опять в том клубе. Сейчас поеду туда…

В то время, пока управляющий отелем радостно щебетал в трубку, Семен размышлял о несправедливости его новых возможностей. Да, посторонних он чувствовал с легкостью и уже четвертый раз подряд помогал Сергею вытащить сына из загула. Но, что касается близких ему людей… информация никогда не приходила, как будто чем сильнее были его сердечные волнения о человеке, тем меньше он мог о нем знать…

Тем временем Сергей радостно оторвался от трубки, пожал руку Семену и в дверях счастливо крикнул:

– С меня пятидесятипроцентная скидка на жилье! Большое спасибо! – и скрылся в коридоре.

В дверь опять постучали, и на пороге появилась женщина средних лет, средних габаритов и с непременной печалью на челе. Руки украшали дорогие перстни, на плече висела именная сумка, и Семен был более чем уверен – около отеля припарковалась очередная новенькая иномарка.

– Самсон Всевидящий? – осторожно поинтересовалась женщина.

Семен кивнул и в очередной раз внутренне пожалел бедняжку, вернее вовсе не бедняжку, точнее небедную. У этой образцовой домохозяйки было все: шикарный загородный дом, огромная квартира, машина, куча драгоценностей, взрослые дети и пятнадцать-двадцать лет безоблачного брака за плечами.

Но настало время, и красивый мирок этой женщины рассыпался как карточный домик. Дети выросли и упорхнули, муж, ставший вместе с ней состоятельным, почувствовал свободу и захотел новых впечатлений… И она осталась ни с чем. Все, ради чего она жила, испарилось. Ни работы, ни друзей, ни увлечений… Дом, квартира, драгоценности – все это больше тяготило, чем радовало.

– Мне порекомендовала Вас Мила. Сказала, что ей еще никогда не говорили таких подробностей, вплоть до адреса… – произнесла состоятельная домохозяйка и стыдливо потупилась, не зная, как задать основной вопрос.

– Подозреваете мужа в неверности? – поинтересовался Семен и внимательно посмотрел в глаза несчастной.

Женщина удивленно кивнула и, протягивая фотографию супруга, залепетала:

– Знаете, точно сказать не могу… Но в последнее время он начал слишком часто задерживаться… И эти постоянные командировки… Выключение мобильного телефона… Мне кажется это странным… А когда я пытаюсь поговорить, расспросить… он отбивается от меня, как от назойливой мухи. Раньше он таким не был…

– Значит, Света, Вы подозреваете, что Ваш Миша… как бы это помягче сказать… увлекся? – проговорил Семен загадочно и порадовался произведенному эффекту. От того, что он назвал их имена, женщина так и осталась стоять в стойке оловянного солдатика.

– Да Вы присаживайтесь, – уже более миролюбиво, по-земному, добавил Семен и указал женщине на кресло.

Краем глаза он заметил, что женщина только от одного упоминания о своем несчастье, впала в ступор и близка к истерике.

«Так, с этой надо помягче и поменьше мистики», – про себя отметил Семен и с удовольствием приготовился помочь, чем сможет.

Но вначале все было совсем по-другому. Долгое время новое занятие молодого человека коробило. Потому как заниматься он им стал фактически поневоле, когда в кармане закончились последние деньги, а в колонке рядом с объявлениями о работе попалась надпись:

«Всевидящая Серафима. Помогу обрести жизненный путь, найду пропавших, верну любимого».

Вдохновившись, Семен решился отдаться мистике, и пошел к Всевидящей за советом.

Дама странных форм и непонятных очертаний оказалась обычной шарлатанкой. Это Семен понял еще с порога. Но отступать было уже поздно, да к тому же ему вдруг стало невыносимо интересно, каким же образом эта «всевидящая» заговаривает зубы своим клиентам.

А Всевидящая, ничего не подозревая о своем раскрытии, таинственно улыбнувшись, пригласила молодого человека в украшенную всякими костяшками, рогами и черепами комнату. Там, на столе, курилась сандаловая палочка, шторы были плотно прикрыты, и только тусклая лампа, в виде тыквы, освещала пространство вокруг.

Сев за стол, Серафима принялась (по ее словам) отгонять злых духов, делая таинственные пассы руками. Когда липовая процедура была завершена, прорицательница, тяжело вздохнув, зажгла свечи.

– А теперь говори, сын мой! – торжественно обратилась она к Семену и, сев в величественной позе, принялась ждать.

Семен слегка усмехнулся и, почесав затылок, ответил:

– Пришел к Вам, потому что у меня проблемы. Хочу узнать, как их решить.

– Что за проблемы? – загробным голосом поинтересовалась Всевидящая.

Подняв брови, Семен уже собрался сказать, что если она Всевидящая, то ей виднее. Но все же сдержался и решил играть по ее правилам. Ему еще не до конца было понятно, как она умудряется морочить голову так, что к ней стоит целая очередь!

– С работой, – отозвался он и с любопытством принялся ожидать ее следующего хода.

– А что же тебя больше всего интересует, сын мой? – важно отозвалась Серафима.

– Налогообложение, – проговорил Семен.

– Так иди туда, сын мой! – громогласно заявила Всевидящая.

– Там враги! – так же громогласно, в тон ей отозвался Семен.

Серафима сощурилась и тут же переменила тактику. Закатив глаза, она принялась делать пассы руками и невнятно бормотать.

– О! Вижу тьму, которая сгущается над подобным направлением деятельности! Ждут там тебя недобрые люди и козни. Пойдешь туда – нелегко тебе придется! Обманут и собьют с верного пути!

Молодой человек, глядя на перекошенную в мистическом экстазе физиономию Всевидящей Серафимы, не удержался и хмыкнул.

Всевидящая тут же среагировала.

– Если нет в твоем сердце доверия, ничем не могу помочь. Если ты далек от колдовства и магии, они останутся глухи к твоим просьбам. Можешь уйти, но знай – в тонкий мир нет обратной дороги. Раз отвергнув, ты отвергаешь его навсегда!

Семен, не удержавшись, расхохотался.

– Это же надо?! – воскликнул он. – А ведь действует! Аж до костей пробирают Ваши устрашения!

– Это не я! Но моими руками идет к тебе тайное… – осклабившись, бросила Серафима.

– А ведь когда-то были весьма неплохим учителем психологии! – отозвался Семен, не переставая весело улыбаться.

Серафима тут же переменилась. Нахмурив брови, она быстро спросила:

– Мы знакомы?

Семен хохотнул.

– Никогда не имел чести видеться с Вами раньше.

Всевидящая на секунду задумалась, а потом, вытащив из необъятных карманов пачку денег, бросила.

– Милиция?! С проверкой пришли? Сколько раз говорила, не собираюсь я деньги на лицензии выкидывать. Все равно они филькина грамота!.. А Вы повадились честных тружеников обирать!

Семен недоуменно уставился на банкноты. Пачка пятисоток была весьма увесистой. Получается, эта шарлатанка зарабатывала на обмане людей весьма неплохо!

– Да я, собственно… хотел совет получить, – слегка разочарованно пробормотал Семен и развернулся, чтобы уходить.

Но Серафима тут же поняла ошибку и гневно крикнула:

– Вижу, ты не из милиции! Я тебя проверяла на алчность! За советом пришел, говоришь? Только слушать не хочешь. Но время я на тебя потратила, так что плати!

– Вот как вывернулась! – почти восторженно воскликнул Семен и более спокойно добавил: – Я думал, ты что-то интересное рассказать можешь, а ты только людей запугиваешь. Так что пора мне. Не буду зря свое время тратить.

Серафима несколько секунд растерянно молчала, но потом подскочила к дверям и, растопырив руки-грабли, закричала:

– Чуму нашлю, неверующий! Ты силы мои потратил, а теперь уйти хочешь?!

– Тьфу ты, глупая! Не проведешь ты меня своими фокусами! – выругался Семен и попытался пройти.

Но Всевидящая растопырилась, словно мокрая курица, и, метая глазами в Семена молнии, что есть сил, завизжала:

– Не потерплю такого оскорбления! Не позволю топтать мой авторитет! Я самая всевидящая из всех всевидящих!

Семен посмотрел на нее внимательнее и ойкнул.

– Да ты же из дурдома будешь! Из-за мужа, который тебя с ребенком одну бросил, в уныние впала! Биполярное аффективное расстройство! БАР! – поднатаскавшись в психиатрических терминах, со знанием дела воскликнул молодой человек.

Судьба этой полусумасшедшей, полуизмученной женщины была сейчас перед ним как на ладони.

Серафима застыла как вкопанная.

– Откуда знаешь? Я этого никому не рассказывала, – едва слышно выдохнула она.

Семен тоскливо пожал плечами.

– Так уж вышло, что я много про кого знаю. Смотрю – и знаю…

Серафима нервно заходила взад-вперед. А потом указала на портрет на стене и спросила:

– А про него тоже знаешь?

Сеня мельком посмотрел на изображение. Несколько секунд – и в его голове родилось знание.

– Отец твой, доктор наук, – отозвался молодой человек.

– Быть того не может! Точная правда! – вытаращив глаза, возбужденно воскликнула Серафима и заходила по комнате еще энергичнее.

А Семен, печально посмотрев на потерянную женщину, направился к дверям.

Та поспешно догнала его и протараторила:

– Так ты ко мне с вопросом приходил, где работать?

Семен утвердительно кивнул.

– Работай со мной! – воскликнула Всевидящая. – Мы с тобой вместе такого натворим!

Молодой человек удивленно помотал головой и поспешно вышел из квартиры. Нет, это было не для него!

Так думал Семен еще несколько дней, пока не закончились деньги. До этого момента он, правда, предпринимал несколько отчаянных попыток найти другую работу. В налоговую область он идти не отваживался. Память о Лябахе и людях в белых халатах была еще слишком свежа, а они могли искать его именно там!

Так что налоговая сфера отпадала, а все остальное выглядело малопривлекательно. Быть грузчиком или официантом?.. К тому же сразу возникал вопрос с документами.

И Семен пошел во всевидящие!

– Может, чайку? – предложил он Светлане и, откинувшись в кресле, приготовился к разговору.

Как ни странно, но спустя некоторое время он заметил, что его знание не самое главное, точнее не единственное, что нужно. Для определенной категории людей, помимо мистики, гораздо более важным моментом оказывалось общение. Простое человеческое общение, понимание и сочувствие. Большинство жен приходили за подтверждением своих подозрений, наперед зная, с кем, как и где… И эта категория нуждалась в том, чтобы выговориться. Многие не решались поведать о своем несчастье никому другому. А совершенно посторонний человек… Это как раз было то, что нужно!

Светлана всхлипнула и взяла предложенную чашку.

– Невероятно, что Вы назвали наши имена, – пробормотала она и, после долгой паузы, вперив в Семена измученный взгляд, едва слышно выдохнула: – Кто она?

Семен вздохнул. Как много перевидал он таких взглядов!

– Если я отвечу… – постарался сказать он как можно мягче, – Вам не станет легче, скорее наоборот. Вы должны быть к этому готовы.

Женщина судорожно кивнула, и Семен в очередной раз приготовился рассказывать самую обычную и заурядную историю. Таких историй у него накопилась целая коллекция. Поженились молодыми, у него дела пошли в гору, посадил жену с детьми дома. Она превратилась в исправную домохозяйку, дети выросли, ему стало с домохозяйкой скучно и потянуло мужа на новенькое…

Менялись только имена, а суть оставалось прежней.

Светлана долго и внимательно его слушала. Даже записывала что-то в блокнотик. А когда Семен закончил, запальчиво произнесла:

– Я ей позвоню! Я объясню, что у нее нет права! У него семья, дети! Она молодая, найдет другого…

Светлана замолчала и посмотрела на Семена, ища одобрения. А молодой человек только пожал плечами.

– Вы не понимаете, Светлана, – тихо проговорил он. – Вы совершенно разные. Если она алая роза с шипами, то Вы зеленый одуванчик. Жизнь успела потрепать и побить вашу соперницу, и она научилась цепко держаться за то, что имеет. Она ненавидит нищету и все, что с ней связано. Она пойдет на все, чтобы заполучить состоятельного мужа. Он ее путевка в высшее общество и дорога к достатку! Она даже никогда не задумывалась о Вашем существовании! И если Вы вдруг позвоните с мольбами и увещеваниями… она, скорее всего, расхохочется Вам в лицо и выставит перед мужем в самом дурном свете.

Светлана побледнела. Дрожащими губами попыталась сделать несколько глотков чая, а потом отставила чашку и горько разрыдалась.

Несколько долгих минут Семен слушал равномерные всхлипы и вскрики. Когда это все прекратилось, он очень медленно произнес:

– А что Вы испытываете к своему мужу?

Светлана недоуменно застыла.

– Он мой муж! – возмущенно воскликнула она.

Семен недоверчиво покачал головой.

– Это не ответ, – бросил он.

Какое-то время Светлана недовольно корчила мордочки.

– Этот вопрос я задал не из любопытства, – добавил Семен.

Женщина порывисто встала и заходила по комнате.

– Я его люблю, мне его недостает. Я по нему скучаю! – наконец выдохнула она.

– А почему так долго думали? – отозвался молодой человек.

Светлана опять нервно заходила по комнате.

– Я к нему привыкла, – наконец выдавила она. – Он центр моего мира…

– А Вы должны научиться стать центром его мира… – проговорил Всевидящий и продолжил: – Он работал, он создавал, он развивался. Он был всегда интересен. Вот одна из составляющих Вашего чувства. А Вы? Что Вы?

– А я воспитывала детей и жила его жизнью! – гневно ответила Светлана. – И Вы хотите сказать, что этого мало?!

Семен улыбнулся.

– Но… – нерешительно проговорила Светлана после долгой паузы. – Я была образцовой матерью и образцовой женой…

– А как насчет образцовой любовницы и лучшего друга?!

– Я всегда была рядом, выслушивала проблемы, терпела невзгоды… Я всегда поддерживала…

– Вы были ему равным партнером и другом? – повторил свой вопрос Семен.

– Я женщина. И он сам хотел, чтобы я была дома… – отозвалась Светлана.

– Почти каждый мужчина стремится к власти над женщиной, – горько улыбаясь, заметил молодой человек. – Но когда он её добивается, это называется рабством. А рабы неинтересны…

Семен слегка наклонил голову. Эти слова напомнили ему о Вере. Она всегда умела, подчиняться полностью и оставаться независимой. Этот талант он в ней боготворил…

А теперь она ушла… Соседи сказали, что она вышла замуж и уехала… Ночами он бродил около ее подъезда, но она так ни разу не появилась… Он хотел с ней поговорить, но разговаривал лишь со своими воспоминаниями. Или он пришел слишком поздно?..

Какие-то три месяца… Но он не мог раньше! Все это время он пролежал в затхлом отеле в бреду и горячке. Перед глазами плясали мутные образы, а в голове звенели голоса адской машины!

И когда, еще пошатываясь, он пришел к её дому…

Известие его сразило. Сначала он не поверил, но потом из сознания соседей пришла четкая картинка, где Вера в белом платье в обнимку с высоким молодым человеком улыбается и садится в машину с обручальными кольцами.

Боль и желание поговорить хотя бы в последний раз – вот чем он жил бессонными ночами.

И теперь он сидел перед Светланой и пытался ей помочь. Он желал, чтобы хоть у этой женщины было счастье. В этом мире было слишком много горечи, скорби и боли… И он стремился сделать его лучше… Пусть так… Но он делал, что мог…

– Странно… Я никогда не думала об этом… с подобной стороны… – растерянно пробормотала Светлана, прерывая мысли Семена.

– Долг, ответственность, обязанности… Все это – больше социальные нормы. В реальной жизни опираться только на них… сомнительно… – добавил молодой человек. – Заставьте его желать быть рядом!

Несколько минут Светлана молча пила чай и автоматически пережевывала печенье.

– К этому надо привыкнуть… – после нескольких минут молчания, неуверенно проронила она. – Каждый день обольщать мужа, с которым прожили двадцать лет?

Семен довольно хмыкнул. Светлана оказалась весьма прогрессивной особой. Другие на первой встрече частенько впадали в истерики, били себя в грудь и кричали, что муж не имеет права гулять от законной жены, что он подлец и самец!

Иногда, конечно, это оказывалось святой правдой. Жена умница, красавица, а его все тянет на приключения. Но чаще сами женщины позволяли утратить к себе интерес.

А Светлана была бойцом! В ее глазах Семен угадывал движение нового хода мыслей. И это было восхитительно!

Встречи со Светланой продолжались еще несколько недель. И теперь, когда она заходила на очередную встречу с Семеном, прежнюю образцовую домохозяйку было практически невозможно узнать!

Движения стали увереннее и вместе с тем плавнее и грациознее. Фигура приобрела определенную стройность и гибкость. Глаза заблестели. Лицо посвежело…

Семен только краешком сознания догадывался, какие процедуры она с ним проделывала… Но эффект был налицо!

– Вы хорошеете день ото дня! – восхищенно воскликнул Семен, когда женщина в очередной раз появилась в дверях его номера.

Как никогда раньше Светлана кокетливо повела плечиками и игриво расхохоталась.

– Работаю над собой в поте лица! – воскликнула она. – И, признаюсь, быть желанной – настоящий труд! Но мне это… стало доставлять удовольствие! Это интересно! Я поняла – жизнь продолжается! Каждый миг, каждую секунду!.. Вокруг так много нового и увлекательного! И Вы даже не представляете… – женщина восторженно сложила руки, – …сейчас я интересуюсь выставками, музеями, театром, книгами… еще больше, чем в молодости! Дети стали прислушиваться к моему мнению, спрашивать совета и…

Семен хитро прищурился. За всей восторженностью Светланы что-то притаилось. Да, она по-новому начала воспринимать мир, пыталась перестроиться и делала успехи! Но… В глазах заблестела крошечная слезинка…

– А муж? – осторожно поинтересовался молодой человек.

Светлана отвела глаза в сторону и украдкой вздохнула.

После небольшой паузы она нахмурилась и проговорила:

– Все по-прежнему. Ничего не меняется… Он даже не заметил, что я похудела, реже бываю дома… – Светлана незаметно смахнула платочком слезинку. – Так же… до полуночи задерживается, выходит на работу по субботам, за ужином говорит только «да», «нет» и, не отрываясь, смотрит в телевизор…

Семен задумался.

– И как по-вашему, Светлана, в чем причина? – проговорил молодой человек и, откинувшись на спинку кресла, принялся потягивать маленькими глоточками кофе и смаковать сигару.

Сигара и молотый кофе собственного приготовления были его новыми увлечениями. Ничто так не подстегивало мысль, как тонкий аромат табака в ансамбле с благоуханием свежемолотых зерен кофе!

Вместе с тем Семен пытался настроиться на восприятие мира её мужа. Как много раз до этого, и как у большинства людей, угадывать сиюминутные чувства было делом нехитрым. Но вот уловить весь спектр мыслей, взглядов, страхов и желаний… Это было поистине тонким и изощренным искусством. Таким же… как и дым его сигары…

Семен глотнул еще немного кофе. Он не спешил с выводами. Он хотел предоставить их делать его жене.

Пусть многие и отрицают у себя наличие интуиции и особой, необъяснимой связи с близкими… Но Семен знал – любящее сердце порой способно отгадать самые неуловимые движения души…

Ему хотелось услышать Светлану. А особенно то, как она воспринимает развитие событий. Это, по его наблюдению, также оказывалось немаловажным, а порой и решающим моментом.

Странная закономерность, но… чем оптимистичнее его клиенты смотрели на сложившуюся ситуацию, тем вероятнее был положительный результат. И напротив, если кто-то ставил крест на расшалившемся партнере и приходил, только чтобы окончательно удостовериться в неверности… Такой крест ничем нельзя было стереть или сгладить. Этих людей однозначно ждало расставание.

А так ли порой это было необходимо?.. Особенно после многих лет совместного брака?

И тогда чаще всего Семен спрашивал, что такое любовь для него или неё… И получал совершенно немыслимые ответы. Одни говорили, что это высшее чувство, прекрасное и божественное, другие утверждали, что это, прежде всего, долг и ответственность за ближнего… И каждый раз Семен был удивлен, как при таком разнообразии понимания лишь одного слова люди вообще находят общий язык.

Может, именно так случилось и с ним? Для него любовь имела одно значение, а для Веры…

Она нашла подходящего человека и выскочила замуж… Ведь для него любовь никогда не подразумевала брак… А как он представлял себе… любовь… потом, через много лет?

– Мы слишком долго живем вместе… – нарушила ход его размышлений Светлана. – Знаете, если постоянно есть торт, то даже и он перестанет казаться сладким… Наверное, он привык… Привык к тому, что я всегда рядом… Что всегда накрыт стол, и я жду его на ужин… Он настолько привык, что разучился замечать… Наверное, так…

Женщина печально покачала головой.

– Ничего не осталось… – с трудом выговорила она. – Только привычка…

Семен улыбнулся и изложил один из недавно сформулированных собственных законов бытия.

– Давайте не будем обобщать и резюмировать, – весело откликнулся он. – Будем учитывать сложившуюся ситуацию и, исходя из этого, стараться сформировать события. Думаю… Вашему суженому необходима знатная встряска! Переверните его привычный мир с ног на голову!

Светлана открыла от неожиданности рот и так и осталась сидеть.

– Перевернуть мир! – воскликнула она, когда смогла немного прийти в себя. – Как мне раньше такое в голову не пришло?! Перевернуть все вверх дном! К чертям собачьим законы, устои и привычки! Только как? – женщина задумалась и энергично опустошила вторую чашку кофе.

– У Вас изумительно получается! – воскликнула она, ставя чашку на столик. – Крепко и вкусно… – добавила она, а ее мысли витали уже далеко-далеко, придумывая планы грандиозного переполоха.

Семен молча сидел и неспешно попыхивал сигарой. Его делом было подсказывать, но ни в коем случае не принимать решения. В конце концов, это была их жизнь, и выбор оставался за ними!

– Самсон! – воскликнула Светлана с покрасневшим и пылающим энтузиазмом лицом. – Станьте моим любовником!

Семен в этот момент как раз затягивался очередной порцией дыма. Но после услышанного дым радикально изменил направление и попал куда-то совершенно не туда. Несколько долгих минут Семен кашлял и отфыркивался.

– Вы явно переоцениваете диапазон моих услуг… – невнятно пробубнил он, когда ему, наконец, удалось восстановить дыхание.

Светлана стыдливо зарделась.

– Да я же не по-настоящему… А так… – забормотала она извиняющимся голосом. – Мне давно одиноко в этом огромном доме. Мужа всю дорогу нет. Дети появляются только на выходные, да и то с огромной компанией. Я все время одна… Дом пустует… – она заискивающе посмотрела на молодого человека. – У нас роскошная комната для гостей, вернее, целые апартаменты… Ведь не все же время Вам быть в этой занюханной гостинице… Вы настоящий талант… Вам нужно подобающее место!

И заметив во взгляде Самсона Всевидящего резкое несогласие, почти умоляюще запричитала:

– Умоляю Вас, помогите! На измену я никогда не отважусь… Да и не понимаю я этого… Но я хочу вернуть мужа. После наших с Вами разговоров я вдруг поняла и вспомнила, насколько он мне дорог и насколько я его… Прошу, помогите! Я буду платить Вам за консультации в тройном размере, но только поживите у меня! Хотя бы месяц! Ведь это не так много… А дело представим, как будто Вы очень известный психолог из Петербурга, приехали с лекциями в Москву, а до этого помогли нашей общей знакомой Миле. У нее мы с Вами и познакомились. Это подойдет! Муж давно рекомендовал мне обратиться к психологу, чтобы я целыми днями не ходила перед ним с кислой физиономией. Вы сделаете огромное доброе дело!

Светлана умоляюще сложила руки и замерла. Семен замер тоже. Подобное предложение пожить в чужом доме, якобы под видом профессора психологии…

– А при чем тут любовник?.. – обескураженно пробормотал Семен и в очередной раз закашлялся.

Чувствуя намек на победу, Светлана восторженно всплеснула руками.

– Ну, это я неправильно выразилась! – воскликнула она. – Вы просто послужите катализатором. Будете со мной проводить какое-то время, общаться… Муж уже лет сто не видел меня в обществе незнакомых мужчин! Его это должно задеть!

Семен растерянно развел руками. И тут Светлана брякнулась перед ним на колени и, что есть сил, заголосила:

– Это сработает! Я точно знаю! Вы такой, такой… От Вас веет позитивом! Все обязательно получится!

Молодой человек недоуменно поднял брови. «Веет позитивом» – это было что-то новенькое в описание его личности.

– Вы только сядьте, а потом все обсудим… – немного придя в себя от неожиданной выходки Светланы, проговорил Семен и в очередной раз затянулся сигарой.

Воодушевленная Светлана села обратно в кресло и с горящими глазами воззрилась на Самсона Всевидящего.

Семен в это время докурил остатки сигары и сосредоточенно почесал затылок.

– Нет, это совершенно немыслимо! – наконец выдавил он. – Все-таки это Ваша личная жизнь… Я могу разбирать ситуации, изучать факты… Но чтобы лезть в дом… Это уж слишком!

Светлана закрыла лицо руками и зарыдала. Семен нервно прошел к окну и принялся барабанить пальцами по стеклу.

– Вы когда-нибудь теряли? – едва слышно, уже не надеясь ни на что, пробормотала Светлана. – Медленно и мучительно? Это ужасно! И я чувствую, что без Вас… Больше некому мне помочь…

Черный «Мерседес», плавно прокатившись по дорожке, медленно подъехал к дому. Нет, вернее не к дому. Такое определение совершенно не отражало того, что увидел Семен. Он подъехал к дворцу! Светло-желтому, с колоннами и фигурами львов у входа. А вокруг раскинулся парк с огромными деревьями, затейливыми клумбами и идеальным газоном!

– Да, не забудьте, Семен, просто Семен! – ворчливо шепнул молодой человек и поспешил из машины вслед за хозяйкой. – И неделя, не больше!

Светлана радостно кивнула и посеменила к входу.

– Как и договаривались, встречаемся на террасе через два часа. Надеюсь, Вам понравятся Ваши апартаменты! – бросила она на ходу и скрылась в дверях.

И Семен не понял как, а мажордом уже энергично выхватил у него небольшой чемодан и предложил следовать за ним.

Семен покорно пошел следом, и не успел он зайти в огромную гостиную, как удивленно раскрыл рот. В четырехэтажном особняке Светланы был лифт!

– Прошу! – проговорил мажордом и учтиво показал на кабинку лифта. На нагрудной табличке блеснула элегантная гравировка «Николай».

– Да, Николай! – тихо присвистнул Семен, заходя в прозрачный лифт. – Красиво живете!

– Три года строились… – лаконично отозвался Николай.

Лифт мелодично дзынькнул, вознесся и показал на табло цифру четыре.

– Ваши апартаменты! – добавил Николай и прошагал по мозаичному полу к огромным дверям с табличкой

«Северов!» – хмыкнул про себя Семен и вспомнил свое удивление, когда Светлана допытывалась, под какой же фамилией ему будет удобнее предстать перед мужем.

«Северов – так Северов!» – буркнул он. Третья по счету фамилия его не смутила. Семен начал уже привыкать.

Тем временем Николай быстро прошел по комнате, аккуратно поставил чемодан на небольшой столик, отдернул занавески, включил кондиционер и молча вышел.

Когда дверь захлопнулась, Семен схватил первое, что попалось под руку, из мини-бара и плюхнулся в роскошное желто-золотистое кресло у окна.

Бутылочка молодого игристого белого вина оказалась как нельзя кстати.

– А я и не знал, что так живут! – весело присвистнул Семен и отпил добрый глоток.

Вино было приятным и легким – голова посвежела, а мыслям вернулся давно утраченный оптимизм.

Семен огляделся. Его апартаменты состояли из двух смежных комнат: первая, по всей видимости, отводилась под его личную гостиную, вторая – под спальню. Интерьер первого и второго помещения были выполнены в светло-желтых и золотистых тонах, а шторы и ковер – в приглушенном серой дымкой зеленом.

Блаженно потянувшись, Семен неспешно встал. Давно он не бывал в подобной красоте! С того самого времени… Молодой человек недовольно помотал головой. Воспоминания о путешествии в Другой Мир будили в нем смутную тоску… Это было прекрасным и светлым впечатлением, но вместе с тем оно… напоминало ему о последовавших за этим событиях.

Мать… Отец… Мендельсон… Клиника… Лябах… Вера…

Семен шумно вздохнул и хмыкнул.

– Подумать только, бывший псих с диагнозом «неизлечим и опасен» теперь заделался в профессора психологии! Ирония? – стараясь отогнать дурные воспоминания, усмехнулся он и принялся распаковывать вещи.

Вечерело. Но небо по-прежнему оставалось девственно голубым. И только где-то вдалеке, ближе к горизонту, затаились темные вестники сумерек.

Воздух был свежим и душистым, а вокруг витал неуловимый аромат тонких блюд.

– А вот и Вы! – воскликнула Светлана и поднялась из-за стола навстречу. – А мы Вас уже несколько минут дожидаемся. Уже хотели послать Николая узнать, как Вы!

Семен вдохнул ноздрями благоухающий воздух и неспешно ответил:

– На природе так изумительно, что и не заметил, как заснул. Приношу извинения!

Хозяйка дома счастливо заулыбалась.

– Я рада, что Вам понравилось. И кстати, хочу познакомить Вас с моей давней подругой…

Стройная женщина, что стояла около перил террасы спиной, обернулась.

– Марго… Вот уже несколько лет мы периодически созваниваемся и переписываемся. Она из Питера и несколько дней погостит у нас. По-моему это восхитительное совпадение! Подбирается отличная компания!

Семен стоял, боясь пошевелиться. А Марго смотрела ему в глаза и улыбалась, как всегда, соблазнительно и немного иронично…

– …А чуть позже, – ничего не заметив, продолжала хозяйка дома, – подойдет моя школьная подруга с мужем и наш общий знакомый литературовед. Одним словом, надеюсь, нас ждет приятный вечер…

Но слова, что тараторила Светлана, уже не доходили до сознания Семена. Его взгляд был прикован к девушке.

«Марго! – хотелось ему закричать. – Неужели это ты?! Почему так долго?! Как ты здесь оказалась?! Что происходит?!»

Целый рой вопросов перемешался в его голове, а он мог только неотрывно смотреть…

– Марго, присаживайся, – продолжала Светлана. – Сейчас подадут закуски.

Марго в ответ поспешно отвела глаза и, обаятельно улыбнувшись, присела за стол.

От входа раздался мелодичный звон. Ворота открылись, и к дому подкатила видавшая виды иномарка.

Как только машина остановилась, оттуда, раскрыв в восторге объятия, выскочила ярко накрашенная блондинка средних лет, в розовых брючках, барабаном натянутых на упитанных ягодицах и розовой кофточке с трудом прикрывающей пышную грудь.

– Светулек! – воскликнула она, кидаясь на шею хозяйке. – Как давно не виделись! Сколько лет, сколько зим! Уж и не думала, что вспомнишь школьную подругу!

Пока дамы обнимались, из машины выкарабкался мужчина лет сорока-сорока пяти, в костюме с иголочки и начищенных до блеска туфлях.

– А это мой муж! – воскликнула розовая блондинка. – Мы же так давно не виделись! Сколько лет прошло! А мы с Петей уже пять лет вместе!

Вслед за Петей из машины показалось нечто странное, в огромных очках на вздернутом носу и гривой рыжих, как медь, кудрей.

– Феофан! – тут же признала чудо Светлана. – Как я рада, что ты приехал! Я ведь и не надеялась…

Рыжее худощавое чудо застенчиво потупилось и достало из мешковатых штанов непомерно огромный платок.

– Ты, Света, все такая же красавица, – едва слышно пробормотал Феофан и принялся судорожно протирать взмокший лоб.

Пока Светлана щебетала с гостями, Семен, едва сдерживая волнение, встал рядом с Марго.

– Не могу поверить! – прошептал он. – Как ты здесь оказалась?! И ты ли это?!

Красавица неспешно отложила взятый до этого абрикос, отпила глоток красного вина и, томно вспорхнув ресницами, проворковала:

– Я это, Семен. Давно не виделись. Тебе море приветов из Авилона…

Семен растерянно уставился на девушку. Она… И здесь!

Руки сами по себе нервно потянулись за сигарой. Глотнув первую порцию дыма, молодой человек, едва справляясь с голосом, проронил:

– Почему ты здесь, Марго?

– Не рад? – ведьма тихо рассмеялась властным и бархатистым голосом, но тут же остановилась.

Её глаза впились в Семена как магнит. И уже без тени улыбки Марго проронила:

– Значит, на то есть весьма веские причины…

А к столу уже подошла Светлана и принялась рассаживать гостей. Блондинка, которую, как оказалось, звали Ольгуша, тут же с восторгом набросилась на закуски.

– А что у нас тут за вино? – громко воскликнула она, сочно дожевывая кусок окорока. – Я предпочитаю только французское! А эти итальянские или испанские вина, они как уксус. Другое дело Франция! Там все изящно, мягко и благородно! – и, недолго думая, Ольгу – ша схватила бутылку и принялась старательно читать этикетку.

После того как её попытки со скудными познаниями иностранных языков оказались тщетными, «розовая» плеснула в бокал и, закатив глаза, принялась смаковать его содержимое.

– Недурно! – наконец заключила она после того, как в бокале не осталось и капли. – Недурно! Пить можно!

В это время Петенька, осторожно ступая, подобрался к Семену и, поведя носом от дыма его сигар, поинтересовался.

– Тонкий аромат. Не угостите?

Петенька застал Семена врасплох. Семен как раз собирался задать очередной вопрос Марго, а тут нарисовался этот тип в начищенных ботинках с повадками льва и улыбкой нашкодившего мышонка.

– Ах, да, да, – пробормотал Семен и, автоматически схватив охапку сигар, протянул их Петеньке. – Угощайтесь!

Просияв от такой щедрости, Петенька схватил всё разом и, пока хозяин сигар не передумал, удалился поближе к своей супруге.

А Семен опять перевел взгляд на Марго и открыл рот для очередного вопроса.

Марго в ответ только весело улыбнулась и посмотрела куда-то за спину молодого человека. Семен обернулся и встретился нос к носу с сияющим лицом Светланы.

– А Вы как будто знакомы? – игриво и немного ревниво поинтересовалась хозяйка дома.

Марго поспешно кивнула.

– Это удивительно, но я имела честь брать у Семена консультации. Столько времени прошло с тех пор! А тут такая неожиданность у тебя в гостях. Просто невозможно поверить в подобное совпадение!

Светлана горделиво просияла.

– Он потрясающий! – восторженно отозвалась она. – Благодаря ему я начала новую жизнь!

– Да? А чем Вы такой потрясающий? – вклинилась в разговор розовая Ольгуша.

Светлана тут же всплеснула руками и виновато пробормотала:

– Совсем забыла Вам представить. Семен Северов – профессор психологических наук, настоящий профессионал своего дела! А это Марго – мой верный спутник по выставкам и театрам, а также потрясающий дизайнер интерьеров!

Ольгуша восторженно захлопала руками и тут же спросила:

– О, боже мой! Как это восхитительно! Я давно хотела обратиться к психологу! Знаете, меня замучил один и тот же сон. Я надеваю изумительную сверкающую шапочку от Сваровски, а она на меня не налезает. И так каждую ночь! Может, это к тому, чтобы я пошла и купила её?

Семен растерянно уставился на розовую диву. Сейчас в его голове теснились совершенно другие мысли, а эти вопросы про какую-то шапочку…

– Определенно к этому… Вашей голове просто необходима шапочка, – ответила за Семена Марго и очаровательно улыбнулась.

Петенька заулыбался ей в ответ, а розовая поспешно поджала губы и почти незаметно пнула мужа ногой под столом.

– Спасибо, – выдавила Ольгуша. – Только я спрашивала профессора, а не декоратора домов.

Марго добродушно хохотнула и пожала плечами. Светлана слегка напряглась. Только сейчас она поняла, что не видела подругу слишком давно. Та за это время успела в некотором смысле измениться.

– Будет тебе, Ольгуш, – проговорила Светлана поспешно. – И не надо нагружать профессора. Сегодня он отдыхает.

Семен облегченно вздохнул и взглядом поблагодарил хозяйку за избавление от ненужных вопросов.

Вечер плавно покатился своим чередом.

Ольгуша что-то без перерыва рассказывала и рассуждала о политике. Петенька без остановки курил сигары Семена, Светлана довольно кивала и подливала в бокалы, а Феофан плотно занял место ее ухажера. Правда, делал он это несколько взбудоражено и порывисто, но в целом застолье шло мирно и без лишнего напряжения.

Как вдруг подвыпивший Петенька вздумал наклониться к Марго через весь стол и предложить сигару.

– Не изволите ли покурить, прекрасная мадемуазель? – промямлил он с интонациями мартовского кота.

Розовая блондинка тут же побагровела и так топнула каблучком о ботинок мужа, что задрожал стол.

– Жене лучше бы предложил, – прошипела она и в упор уставилась на Марго как на врага народа. – Мадемуазель такие не курит!

– Отчего же?! – тут же весело откликнулась Марго, изящным движением достала из сумочки дамскую сигарку и добавила: – Но предпочитаю свои.

Петенька, потирая больную ногу, пьяно заулыбался, а Ольгуша покраснела от досады и в ближайшие три минуты не произнесла больше ни слова. На большее её не хватило, и на четвертой минуте она защебетала.

– Ах, какая рыбка! Ну, просто чудо! Только соус к ней немного островат.

– Соус просто великолепный! – отозвалась Марго. – Только не каждый поймет его тонкий, специфический вкус.

– Соус острый! – выпалила Ольгуша и бросила на ведьму гневный взгляд. – Соус не для рыбы.

– Рыба не для всех! – парировала ведьма и довольно улыбнулась.

Светлана нервно хватила кусочек курицы, обмакнула в соус и опустила в рот.

– Кушайте курицу, – несчастно проговорила хозяйка. – Курица получилась сочной и душистой.

– Курица с ананасами – верх лицемерия! В России не может быть курицы с ананасами! – выпалила Ольгуша.

– Тогда пейте русскую водку и закусывайте селедкой! – хохотнула Марго. – А не смакуйте, как Вы изволили заметить, французское вино, которое на самом деле итальянское!

Ольгуша со всего размаху ударила по столу и выкрикнула:

– Света, да кого ты пригласила в гости?! Это же просто хамство! Она смеет мне указывать, что есть и что пить! Немедленно убери её отсюда!

Светлана обезоружено захлопала глазами и попыталась заговорить. Вместо этого из её груди вылетело некое подобие стона. Закашлявшись, хозяйка села обратно на стул и дрожащими руками попыталась налить себе стакан воды. Но ее опередил Феофан.

– Светочка, – забормотал мужчина, – Вы только не волнуйтесь. Ужин изумительный и Вы… изумительная! А это все мелочи… Не сошлись во вкусах… Так во всем бывает, особенно в литературе. Вот я недавно восторгался новым произведением одного известного автора, а через неделю в газете увидел полный разгром этого романа. Получается, что мы с тем критиком не совпали. Но произведение живет своей жизнью! Так и Вы, не обращайте внимания!

Светлана в ответ беспомощно всхлипнула.

– Не нравится моё коронное блюдо… А я им так гордилась, – несчастно всхлипнула она.

– Да это вовсе не блюдо… – залепетал Феофан. – Это характер! Блюда тут совсем не причем…

– Но я так старалась… А она моя школьная подруга…

А Ольгуша тем временем, увидев что ее бунт не нашел никаких реальных последствий, осушила полбутылки итальянско-французского вина и, отвернувшись от того места, где сидели Марго и Семен, обрела некое спокойствие.

– Боже мой! Какой цирк… – прошептал Семен и расстроено посмотрел на ведьму. – Зачем ты её так…

Марго безразлично передернула плечами.

– Просто не люблю хамство и глупость во всех проявлениях. Таких лечить надо…

Молодой человек тоскливо кивнул.

– Тогда тебе придется лечить весь мир… – сказал он и, чуть помедлив, добавил: – Пока все заняты своими делами, может, поговорим?

Ведьма согласно кивнула и порывисто встала из-за стола.

– Мы немного прогуляемся после еды… и… ужин просто великолепный! – бросил на ходу Семен Светлане и поспешил за удаляющейся Марго.

– Ты как будто играешь в театре с марионетками! – бросил он, догнав ведьму. – В реальной жизни… по крайней мере у нас… твое поведение взрывоопасно…

– А ты знаешь, что такое реальная жизнь? – фыркнув, отозвалась ведьма и присела на скамеечку под каштаном.

– А ты здесь появилась, чтобы мне объяснить? – огрызнулся молодой человек и устало присел рядом.

В его голове еще пульсировал сгусток эмоций. Он все еще чувствовал гнев и истерию Ольгуши, обиду и угнетенность Светланы, тупое безразличие Петеньки и обеспокоенность Феофана. Все эти персонажи прыгали у него в голове, а их бурные чувства лишали его возможности рассуждать трезво… Слишком много эмоций!

– Со временем научишься экранировать ненужные мысли… – отозвалась Марго. – Да и энергия от эксперимента… скоро окончательно рассеется. Придется довольствоваться только своими силами…

– Почему так поздно? – тоскливо откликнулся Семен, ничуть не удивившись тому, что Марго совершенно точно знает, что происходит в его голове.

Теперь, благодаря новому уровню восприятия, он, наконец-то, понял, как безнадежен был его бой с Всеволдом… если бы не Марго… Теперь он знал, что Алиа имела в виду, когда говорила о другом восприятии действительности. Тогда он не понимал, как, а теперь понимал и чувствовал.

Мир, вроде бы, остался тем же… Но при этом изменился. Краски приобрели особую глубину, эмоции остроту, а слова – оборотную сторону. Раньше он смотрел на мир плоско. Теперь же он видел очертания в объеме, или, если так можно выразиться, еще в одном измерении… особом, доступном немногим…

– Темпоральный барьер, – отозвалась Марго. – Мы ничего не смогли сделать…

– А что теперь? – проговорил Семен. – Все уже позади… Мне не нужна помощь… Зачем ты пришла?

Ведьма опустила голову. После продолжительной паузы она, не спеша, проговорила:

– Боюсь, тебе сложно будет поверить… Этой реальности нет…

– Как нет? – оторопело буркнул Семен, прежде чем значение сказанного успело дойти до его мозга.

Марго бессильно развела руками.

– Так нет… Вернее, почти нет… Она ответвляется от основного хода событий и крайне нестабильна…

Семен почувствовал, как по спине побежали мурашки. Вообразить такое было просто невозможно! Но… Марго никогда не бросала слов на ветер.

– Я не понимаю, а что же это, – воскликнул он, указывая руками на сад и пытаясь отогнать подкрадывающийся к сердцу холод, – эта трава, это дерево, компания на террасе?! Я это вижу и чувствую! Остро, как никогда! Они – есть!

– Это не основная реальность, а только иллюзорная проекция, которая возникла из-за опасного эксперимента ученых твоего мира.

– Но я есть! – воскликнул Семен.

Марго бессильно развела руками и проговорила:

– Я понимаю, это сложно принять, практически невозможно. Но ты – это не основной ты.

– Что?! – у Семена зашевелились на голове волосы. – А где же я основной?

– В основной реальности… И даже не подозреваешь, о том, что вас уже двое. Он и ты – его проекция.

– Я… но что? А как же тогда? Да о чем мы вообще говорим?! – наконец воскликнул Семен.

– Мы говорим об этой реальности, которая иллюзорна и является лишь тенью настоящей. Она возникла в тот самый момент, когда ты из-за эксперимента сумасшедших ученых твоего мира вернулся из Авилона. Как раз тогда они нашли решение для путешествия по Гилбертовым пространствам и проводили эксперимент, ничего не проверив и не изучив до конца! – Марго перевела дыхание. – Когда ты вернулся, ты вернулся в две реальности разом – в настоящую и эту… И теперь эта иллюзия разваливается… Она крайне нестабильна и, что хуже всего, тянет за собой ход основных событий… Это может обернуться полной аннигиляцией для твоего мира. Он исчезнет, и никто не знает, что за этим последует…

Семен стал нервно растирать кисти рук. Он прекрасно понимал, что Марго не врет. Но если это была правда?! Такое было слишком ужасным и невероятным!

– С каждым днем… – продолжала Марго, – система иллюзорной реальности теряет стабильность. Скоро мы сможем наблюдать путаницу событий и скачкообразные изменения фактов. К счастью, только мы. Иначе бы возникла мировая паника…. А наше с тобой сознание в данный момент опирается на Авилон, а потому может регистрировать аномалии: мое – потому что я принадлежу Тому Миру, и твое – потому что прикреплено нами к Авилону искусственно…

Марго замолчала, и в воздухе повисла долгая пауза.

– Ты меня понимаешь? – осторожно поинтересовалась ведьма.

Семен не ответил сразу. Медленно он достал сигару, закурил, затянулся дымом и только потом произнес:

– Ты требуешь от меня признать, что я иллюзия, опасная иллюзия. И весь мир вместе со мной – тоже… Это непросто. И я опять не понимаю, почему ты здесь. Что ты хочешь от меня, которого не существует, и от мира, который на самом деле всего лишь тень?

Марго несколько секунд хранила молчание. Некоторое время она всматривалась в темнеющий перед ночью небосвод. Затем посмотрела в упор на молодого человека и тихо сказала:

– Мы должны откорректировать пространство. И ты можешь в этом помочь. Только ты.

– Что? – воскликнул Семен и рассмеялся, долго и надрывно.

Он смеялся и при этом силился понять. Марго совсем сбила его с толку. Одна из сильнейших ведьм мира, где возможно невозможное, обращалась к нему за помощью!

– Марго! – наконец выговорил он. – Да о чем ты говоришь? Совсем недавно меня признали сумасшедшим, опасным для общества индивидом! А ты говоришь, помочь! Да я сам себе не могу помочь! Сейчас, здесь я самый настоящий нелегал, которого разыскивают, у которого нет ни документов, ни места жительства, ни нормальной работы, ни друзей, ни знакомых! Я ноль в этом обществе!

– Как с тобой тяжело… – проворчала Марго и, энергично встав со скамейки, пошла вглубь сада.

Семен пошел следом. Так они прогуливались довольно долго. Марго, видимо, подбирала слова, а Семен судорожно пытался осмыслить услышанное. Но с какой бы стороны он ни подступался к полученной информации, всякий раз получалось одно и то же. Эта реальность и он вместе с ней оказывались лишними, неправильными, ошибочными…

«Дикость!» – бурчал себе под нос Семен и начинал размышлять заново.

– Вторая действительность должна быть аннулирована! – без предупреждения проговорила Марго, и Семен вздрогнул.

Именно к этому выводу он пришел и сам, прокручивая факты. Но когда слышишь то, в чем боишься до конца признаться… Это сражает намертво…

– И ты хочешь, чтобы я помог аннулировать самого себя?! – вскрикнул Семен и засмеялся.

Ему почему-то стало невероятно смешно. Марго с невинным видом просила его устранить самого себя! Это было как минимум забавно!

Ведьма мрачно передернула плечами.

– Получается так, – понуро отозвалась она.

Просмеявшись, Семен выдавил:

– С такими просьбами тебе лучше обращаться к моему настоящему я! А меня это… видишь ли, коробит… Как-то неприятно участвовать в собственном уничтожении…

Семен говорил, и сам удивлялся. Нет, совершенно точно только он мог быть тем самым Семеном! Признать, что где-то там, непонятно где, ходит такой же то ли Коновалов, то ли Росин – и он настоящий – это было выше его понимания!

Марго посмотрела на молодого человека исподлобья и мрачно фыркнула.

– Отвратная у меня миссия, правда? И самой тошно… Только нет другого выхода… В первую реальность пробиться – никакой надежды. Там, с момента твоего возвращения, каким-то образом установлен мощный темпоральный барьер… Возможно действовать только через иллюзию…

– Что тебе от меня нужно? – почти простонал Семен. – Я хочу жить! Понимаешь? Сейчас у меня паршивый момент и дрянные дела… Но мне хочется жить! Марго… я не могу понять… как это… Я Семен, Семен… Уже тридцать один год, как Семен!

– Ты один из двух Семенов, – недовольно рыкнула ведьма. – И если не аннулировать одного, то исчезнут оба. Исчезнут две Светланы, две Ольгуши, двое Петенек – всё исчезнет!

Семен принялся нервно теребить конец рубашки. Теперь он очень глубоко понимал различие между «понимать» и «принимать». Его обретенные возможности досконально точно улавливали полную правоту Марго… Только…

– Марго! – выпалил он. – Мне пора спать!

И не говоря больше ни слова, зашагал к дому.

На террасе розовая блондинка уже во всю обнималась со Светланой, а Петенька и Феофан в два голоса напевали какую-то песенку.

Опустив голову пониже, молодой человек попытался проскользнуть в свои апартаменты незамеченным. Но тут же услышал окрик хозяйки.

– А Вы пропустили десерт, Семен! Как жаль, я так старалась!

Семен смущенно опустил голову и виновато улыбнулся, а женщина уже спешила по лестнице террасы ему навстречу.

– Ну, куда же Вы пропали? – с оттенком печали проговорила она. – Хотите мои фирменные печенья или тортик?

Семен опять виновато улыбнулся и украдкой покосился на маячившую вдалеке розовую блондинку.

– Что-то неважно себя чувствую, – пробормотал он. – Если вы не против, хотел бы откланяться и пойти лечь пораньше…

Светлана печально кивнула, провела рукой по ухоженным светло-пепельным волосам и тихо прошептала:

– А ведь он так и не появился…

– Кто? – бестолково ляпнул Семен и, тут же спохватившись, извинился.

Он совершенно искренне беспокоился об этой милой женщине, но последние известия от Марго совершенно выбили его из колеи.

– Муж, так называемый муж… – грустно отозвалась Светлана, – который даже не удосужился предупредить, что задерживается… хотя знал, что я сегодня устраиваю ужин…

Женщина тяжело вздохнула и посмотрела на Семена глазами наполненными слезами.

– Неужели я такое ужасное чудовище, что со мной нельзя поговорить?… – Светлана всхлипнула и, махнув рукой, добавила: – Ладно, Семен, отдыхайте. Я действительно очень рада, что Вы согласились немного погостить. Хотите верьте, хотите нет… Но мне с Вами почему-то спокойнее… Вы как будто своим присутствием преобразовываете все вокруг, умиротворяете, приносите гармонию… Я это чувствую…

Женщина с усилием улыбнулась, быстро чмокнула его в щеку и поспешила обратно к столу с гостями.

А Семен остался стоять, негармоничный и совершенно не умиротворенный. Понуро опустив плечи, он побрел в свою комнату. Там достал из бара бутылку хорошего коньяка, устроился на балконе, закурил очередную сигару и уставился в звездное небо.

Настроение было паршивое. Впервые за долгое время ему захотелось напиться так, чтобы завтра не вспомнить, как его зовут. Плюнув на все хорошие манеры настоящего гурмана, Семен до краев налил себе бокал Х.О. и залпом опорожнил. Легче не стало. Вместо этого проснулась совесть эстета и закричала, что негоже такой напиток употреблять подобным образом.

Семен злобно оскалился и потянулся за сигарой, но дым оказался на удивление едким. Горло защипало, и на глаза навернулись слезы.

Определенно, этот мир хотел оставить его абсолютно трезвым!

– Что за фигня? – огорченно буркнул Семен и уставился на огромную луну.

Так и хотелось завыть.

– Я, это один из «я», а я… на самом деле ещё и второй! – продолжал молодой человек бормотать вслух свои размышления. – Хуже и не придумаешь!

«А как же там поживает Семен Коновалов-Росин-первый?» – промелькнуло в мыслях. Вопрос был явно на засыпку.

Может, там… у него всё сложилось лучше?.. Родители приняли с распростертыми объятиями, и никаких странностей с новыми фактами из биографии не возникло? Не было полутора лет в психиатрической лечебнице… странной любви… Веры…

Вера! Молодой человек улыбнулся. Это стоило всех горестей мира! Его Вера! Его?

Горькая усмешка тронула губы.

Семен почувствовал, как глаза странно защипали. Ему вдруг захотелось её увидеть и обнять.

Как у них сложилось в том мире? И встретились ли они вообще?

Тупик.

Вот к чему пришли его мысли. Полная неизвестность и море вопросов.

Стояла глухая темная ночь. Луна спряталась за плотные тучи. Ветер переменился на северный и теперь с балкона сквозил холодом по босым ногам Семена.

– Где же её апартаменты? – бормотал молодой человек себе под нос и старательно разглядывал очередную дверь. На второй табличке ему повезло. Там значилось:

Семен, не давая себе времени передумать, быстро постучал. К его удивлению дверь тут же открылась, и его взору предстала комната Марго. Свет не горел, только на маленьком столике дрожал огонек свечи. В помещении никого не было.

– Заходи! – неожиданно раздался с балкона резковатый голос ведьмы.

Молодой человек энергично поспешил на голос и тут же, пока не передумал, выпалил:

– Как всё можно исправить? Зачем нужен именно я? И… что потом будет?

Ведьма неспешно встала с кресла-качалки и подошла к перилам. Почти черный в ночи, темно-вишневый халат до пола соблазнительно заиграл на её совершенных формах. Марго протянула вверх руку, и над самой её головой засверкал маленький серебристый фонарик.

– Привычки, – фыркнула Марго. – Его свет гораздо приятнее. Не понимаю, как вы можете жить с этими электрическими лампочками-чудовищами! У меня от них глаза просто перестают видеть!

При её ворчании Семен не удержался от легкой улыбки. Марго была, как всегда, неподражаема!

– Думаю, соседи очень удивятся, завидев такой странный фонарик, – отозвался он и присел на плетеный диванчик с горой мягких подушек. – Можно налить? – добавил он, заметив на столе графинчик с красной жидкостью.

Ведьма небрежно махнула рукой.

– Зачем спрашивать? Конечно, угощайся! Один из лучших рецептов Вельды! А фонарик… – ведьма звонко хлопнула в ладоши и что-то быстро пробормотала. – … Никто не заметит…

Семен понимающе кивнул и с интересом пригубил жидкость. Вино оказалось, как и всегда, потрясающим!

– Пьешь в одиночестве? – усмехнулся Семен, заметив, что половина бутылки уже отсутствует.

– А ты нет? – фыркнула в ответ Марго и принялась энергично расхаживать по балкону.

Семен потягивая вино, угрюмо следил за её перемещениями.

– Ну, так как с моими вопросами? – наконец проговорил он.

Марго остановилась.

– У меня нет однозначных ответов, – бросила она.

– Все, что нам остается, это только пробовать варианты. Весь Авилон бьется сейчас над этим ребусом, Азимут ночами не спит. И все, что удалось выяснить, так это то, что… Если все началось с экспериментов, то ими должно и закончиться… Видишь ли… – Марго развела руками, – в первой реальности эксперименты провалились, проект закрыли и все пошло своим чередом… А в иллюзии опыты прошли успешно и сформировали иной ход событий… Получается, мы должны вернуться к точке раздвоения, изучить аппаратуру и попытаться продублировать события реальности номер один. На этом сошлись большинство наших исследователей.

– А зачем я? – сдавленно поинтересовался Семен.

Ведьма порывисто всплеснула руками.

– Я же говорила тебе! Для нас тот год недоступен. Там мощный барьер. Все попытки прорваться заканчиваются полным провалом, и только аппаратура эксперимента каким-то образом поддерживает устойчивый мост с тем временем….

Марго плеснула себе немного вина, и, отпив глоток, более спокойно продолжала:

– Мы фиксируем периодические всплески энергии, высокочастотные импульсы эксперимента второй реальности, но не можем их локализовать. У нас с этим миром слишком разный подход… А ты изначально завязан на опытах. Одну из совокупностей технологий, которые они сейчас применяют, опробовали на тебе. И ты, каким-то образом, в некотором смысле с ней единое целое…

Марго замолчала, упала на диванчик и без сил откинулась на спинку с подушками. Теперь настала очередь Семена ходить по балкону. После некоторых размышлений молодой человек задумчиво потер подбородок и неуверенно произнес:

– Марго, а не кажется ли тебе, что Авилон переоценивает мои возможности?

Повисла долгая пауза. Марго, не отрываясь, смотрела на молодого человека и ничего не произносила. Семену даже показалось, что она перестала дышать.

Наконец она прошептала:

– Ты знаешь одну истину, если ставишь крест, ничего нельзя изменить. Но если есть вера, добьешься многого… Не это ли ты понял, когда к тебе пришли способности?

Семен безнадежно пожал плечами.

– Семен номер два, который на самом деле всего лишь иллюзия Семена номер один, должен поверить в свои силы… – молодой человек посмотрел ведьме в глаза, улыбнулся и произнес: – Не слишком ли круто?

– Круто?! – воскликнула Марго. – Да, это очень круто! Но не забывай и про меня, дружок, и про всех ведьм и ведьмаков, которым пришлось отправиться в этот мир, чтобы помочь! Я и они тоже сейчас не знаем, сколько нас существует. Все расчеты показывают, что, скорее всего, мы дубли. Твоя реальность двоится, а значит, двоимся и мы… Причем нам пришлось сделать это сознательно! И я до конца не представляю, чем все может закончиться! Воображения не хватает! Вот так!

– Круто! – выдохнул Семен. – Никогда не слышал ничего более умопомрачительного, даже в больнице для душевнобольных!

– А я никогда ничего более умопомрачительного и не делала… – проговорила Марго и во все горло расхохоталась.

Семен захохотал тоже.

– Забавно! – выкрикнул он сквозь смех. – Мне бы такое никогда в голову не пришло! А ты ведьма… – на него опять напал приступ смеха, когда он прошел, молодой человек, икая, выдохнул: – …Ведьма… и посреди Москвы, с электричеством, машинами и метро… разбираешься в технике какого-то паршивого эксперимента!

– Вот дрянь, да? – прыснула она. – Мне бы на метлах летать! А тут такие дела!

– Угу, – отозвался уже притихший Семен, налил в бокалы еще немного вина и задумчиво поинтересовался: – Так с чего начнем?

Повисла пауза, и Семен удивленно заметил, что с упоением слушает трели сверчков. Пожалуй, в подобный восторг от этих звуков он приходил только в детстве. И теперь, повзрослев, он понял, каким огромным, светлым и прекрасным казался мир тогда. Впереди ждало столько тайн и загадок! И ему хотелось их разгадывать, открывать непознанное, изучать…

А потом словно зиял провал. Все мысли переключились на стремление найти хорошую работу, понравиться начальству, больше получать… Вся прелесть и таинственность куда-то испарилась. Осталась одна лишь голая правда жизни. Но та ли это была правда?

Семен перегнулся через перила балкона, окинул долгим взглядом ночной сад, вдохнул свежий прохладный воздух. Он желал, чтобы детство вернулось! Ведь мир не изменился! Мир по-прежнему оставался непознанным и неразгаданным. И только он, Семен, стал другим.

– Думаешь, мы того стоим? – тихо проговорил он, обращаясь к Марго.

Ведьма прищурилась. Семен и сам до конца не отдавал себе отчет в том, что в действительности имеет в виду. Но она прекрасно поняла всю горечь его вопроса.

– Ты любишь своих родителей, друзей, этот сад, её… – отозвалась ведьма. – Что может быть большим доказательством?..

– Угу, – мрачно поддакнул Семен и в который раз подивился осведомленности ведьмы.

Получается, она знала не только о его приключениях в местах не столь отдаленных, но и о его сердечных делах!

– Да будет тебе! – фыркнула Марго. – Собирайся, пора выходить на разведку!

Семен вздрогнул. Ему почему-то казалось, что действовать надо когда-нибудь потом… Но сейчас… Да, героем он никогда не был. А упитанная физиономия Лябаха до сих пор навевала на него зеленую меланхолию.

Семен нервно передернул плечами.

– Я, честно говоря, думал начать завтра… – нерешительно проблеял он, чувствуя себя куренком, которому не миновать супа, и, стараясь придать голосу уверенность, добавил: – Я даже еще не успел выработать план действий…

А Марго, глядя на охватившую его нерешительность, ехидно бросила:

– План действий предоставь вырабатывать мне!

Семен покорно кивнул и поплелся одеваться.

Когда он зашел обратно к Марго, та уже в полной боевой готовности ждала его, сидя в кресле и попивая крепкий кофе.

– Присаживайся! – властно приказала она молодому человеку. – Будем тебя маскировать, и, встав, принялась ходить вокруг него и внимательно разглядывать.

– А что от меня-то хоть требуется? – подавленно поинтересовался Семен.

Рядом с этой уверенной красавицей он чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. А если учитывать еще и то, что от него требовалось идти, не знаю куда и искать, не знаю что… Ситуация выглядела весьма неприглядно.

А Марго все продолжала ходить вокруг и тихо шептать.

– Марго, предупреждаю, – обиженно мяукнул Семен, – нервы у меня ни к черту. Лучше не темни, говори как есть…

– Вот так гораздо лучше…. – вместо ответа, задумчиво буркнула ведьма. – А теперь иди к зеркалу.

Семен рысью понесся к зеркалу и, увидев там малознакомую недовольную физиономию, растерянно остановился. Незнакомец в зеркале недоуменно поднял брови и до неприличности широко открыл рот.

– Кто это?.. – прокричал Семен – Это я?!

Марго довольно усмехнулась.

– Ну и как тебе моя работа? – игриво поинтересовалась ведьма.

Но Семену сейчас было совсем не до шуток. Недавно его чуть было не лишили рассудка, а сегодня… физиономию перекроили!

– Прежним я себе гораздо больше нравился! – воскликнул он.

Но первый шок прошел, и он посмотрел в зеркало более внимательно. Да, пожалуй, Марго удалось, не меняя многого, придать его чертам большую привлекательность. Если раньше он напоминал себе взъерошенного голубенка, то теперь его можно было смело отнести к разряду интеллектуальных мачо. Странная классификация, но именно это пришло Семену на ум. Скулы стали более массивными и угловатыми, нос немного укрупнился, а надбровные дуги выделились. И вместе с тем лицо выражало претензию на блуждающий где-то там интеллект.

– Ну да, признаюсь, неплохо. Я даже вызываю у себя симпатию, – наконец буркнул Семен и тут же поинтересовался: – А это надолго?

– Да хоть навсегда, – отозвалась Марго. – Твоя внешность не иллюзия, ее мне было бы сложно поддерживать долгое время, а глубокие изменения в костных структурах. Работа долгая, кропотливая и отнимающая много сил. Но заготовку я сделала дома, вместе с Вельдой. Так что все получилось быстро и без лишних усилий. Так что носи на здоровье!

– Родная мама не узнает! – восторженно проговорил Семен, продолжая рассматривать свое отражение. – У вас хороший вкус!

– Ну что, ты готов? – вместо ответа спросила Марго и схватила с дивана небольшой изящный рюкзачок.

– А это всякие дамские безделушки, ну и… предметы силы, – игриво добавила она, когда заметила заинтересованный взгляд интеллектуального мачо.

– М-м-м, – промычал в ответ Семен и неуверенно поинтересовался: – Ну а я-то что должен делать?

– Сопровождать меня! – фыркнула ведьма и уверенно пошла к выходу.

Семен догнал ее уже у лифта и, довольно усмехаясь, бросил:

– Если бы это действительно было так! Но я слишком неплохо тебя изучил, чтобы подозревать, что ты, когда тебе удобно, говоришь полуправду, а вторую часть оставляешь на самый безвыходный случай!

– Мистер умник! – огрызнулась Марго. – У тебя наблюдается явное прибавление серого вещества!

Семен обиженно надулся.

– Просто учусь им пользоваться, – буркнул он, и остальную часть пути до ворот оба проделали в полной тишине.

За воротами Марго остановилась и принялась рыться в сумочке.

– Что-то потеряла? – с невинным выражением лица поинтересовался Семен.

В ответ Марго только недовольно отмахнулась и еще добрую минуту перетряхивала содержимое рюкзачка. Наконец, с победным возгласом она извлекла оттуда огромную метлу. Семен недоуменно уставился на веник, и его осенила ужасная догадка, что на сегодняшнюю ночь именно он станет их транспортным средством.

– Нет, Марго! – сдавленно выговорил он. – Над Москвой на метле?! Это уж слишком! Может, у нас и нет воздушной полиции, но могу тебя заверить, если органы правопорядка захотят, они нас достанут!

Марго сморщила свой прекрасный носик и недовольно посмотрела на молодого человека.

– Хочешь предложить мне воспользоваться этими ужасными железными чудовищами?

– Ты имеешь в виду машины? – тактично поправил ее Семен, и получив в ответ гневный взгляд, поспешно добавил: – Ну, если тебе очень хочется… но взять такси будет гораздо разумнее…

– Ладно, – неохотно согласилась Марго. – На невидимость уходит немало сил. Будем их экономить. Так что поедем на этих ваших… машинах.

– Вот и чудесно! – счастливо воскликнул Семен и принялся поспешно набирать на мобильном номер такси.

Через несколько минут они уже ехали на «Волге», а за стеклом сверкали огни ночной Москвы.

Метла каким-то чудом запихнулась обратно в сумку, и вместо нее Марго выудила оттуда подушку с освежителем воздуха в придачу. Скоро в машине благоухали настоящие альпийские луга и свежесть летнего утра.

Водитель недоуменно обернулся, а Марго, как ни в чем ни бывало, махнула рукой и ворчливо заметила:

– В машине было слишком накурено. Пришлось навести порядок.

Водитель высоко поднял брови и поспешно отвернулся. А Семен негодующе заметил:

– Марго, ты что такое творишь? Во первых, человека пугаешь, а во вторых, мало ли чье внимание привлечешь… Возникнут лишние проблемы. А у нас их и так выше крыши!

– Ну, так ведь пахло же невыносимо! – капризно заявила ведьма и уже более серьезно добавила: – Да ладно. Когда он нас высадит, то будет в полной уверенности, что вез двух престарелых старушек, которые всю дорогу мирно похрапывали.

Семен побежденно потупился и решил больше не встревать. А разве с ведьмой поспоришь? Ведьма, она и есть ведьма!

Так, без лишних споров, они докатились до Красной Площади. Семен поспешно вытащил тысячную бумажку, протянул водителю и пулей выскочил из автомобиля. Эти дамские ароматы Марго его в конец достали. Уже как час он мучился желанием покурить, а тут эти «фи».

– Ну что ж, – проговорила Марго, – начнем отсюда.

Семен в ответ энергично вытащил сигару, прикурил, затянулся, и только после этого облегченно сказал важное: «Угу».

– Что-нибудь чувствуешь? – поинтересовалась ведьма, вертя головой во все стороны и с любопытством разглядывая строения.

«Да, жизнелюбия и любознательности ей не занимать!» – подытожил про себя Семен, а вслух буркнул.

– А что я должен чувствовать? Ты же сказала – просто тебя сопровождать. Вот я и сопровождаю. И признаюсь, чувствую себя при этом весьма глупо. Могла бы от всех этих своих «штучек» воздержаться.

– Это ты на нервной почве таким ворчливым сделался? – поинтересовалась Марго. Но через секунду уже с совершенно серьезным лицом, добавила: – Ладно, не кривляйся. Я без тебя мало что могу тут понять. И эти адские металлические монстры… Они меня нервируют… Сразу хочется чего-нибудь родного. Вот и колдую помаленьку… Мировая?

– Первая или вторая? – буркнул Семен.

Марго обиженно надулась.

– И не надо проверять меня на знание вашей истории. Нечем у вас тут хвастаться.

– Ладно, договорились, – согласился молодой человек. – Объясняй.

– Многого не скажу… – начала девушка. – Знаю только, что когда мы будем рядом, ты должен почувствовать нечто необычное, странное. Что-то сродни тем голосам в голове, которые мучили тебя в больнице. Технологии, которые они используют в этом эксперименте, частично взяты из опытов больницы. Так что… ты должен почувствовать.

– И насколько близко я должен быть с… этим, чтобы почувствовать?

– Все зависит от твоего настроя. Но диапазон твоей чувствительности в больничном эксперименте колебался от одного до четырех километров… Думаю и сейчас параметры должны быть приблизительно такими же…

Неуверенность, прозвучавшая в голосе Марго, Семену совсем не понравилось. А мысль о том, что ему опять придется слушать ужасные голоса и вовсе повергла в уныние.

– С диапазоном не густо, – пытаясь не обращать внимания на подпорченное настроение, проговорил Семен. – Ты представляешь, что такое четыре километра? И то четыре – это в лучшем случае! Да нам придется исходить этот город вдоль и поперек, а потом вдруг окажется, что это вовсе и не в Москве, а где-нибудь в пригороде.

– Сигналов два. И один совершенно точно находится где-то в пределах города. И потом, – Марго насупилась. – Ты думаешь, я в восторге?! И если у тебя есть другой план, предложи! Я с удовольствием послушаю.

Семен бессильно развел руками и признал, что других планов у него не имеется. Вернее план у него был – побыстрее со всем этим разделаться, а там будь, что будет. Если это можно было обозвать планом, то он собирался ему строго придерживаться. А детали оставались в ведении Марго.

Однозначно поняв его настрой, Марго скомандовала:

– Пошли! Для начала пройдем по всем основным улицам в центре, а потом переберемся на окраины.

Семен неуверенно покачал головой.

– Если бы я был сумасшедшим ученым с агрегатом, способным перевернуть все с ног на уши, я бы притаился где-нибудь подальше. Почему бы нам не начать с окраин?

Марго задумчиво поджала симпатичные губки.

– Да, наверное… Я не учла особенностей вашего устройства городов, – виновато пробормотала она после нескольких секунд раздумья. – Что ж, тогда пошли на окраины!

– Может, поедем? – осторожно намекнул Семен. – Быстрее получится.

Марго сокрушенно всплеснула руками и покорно кивнула.

Семен обрадовано ринулся к дороге голосовать, краем уха слушая жалобные причитания Марго.

А ведьма тем временем с несчастным лицом бормотала:

– Нет, это ужасное освещение, изобилие электромагнитных полей, шум, ужасный воздух, в котором нет и намека на кислород – это сведет меня с ума! И эти машины! Да вокруг них вьются такие силовые потоки, что голова идет кругом! Не понимаю, как вообще может существовать подобный бардак! – и, переведя взгляд на молодого человека, уныло добавила: – А ты в этой железяке сможешь хоть что-нибудь почувствовать?

Семен растерянно уставился на поток мчащихся мимо автомобилей.

«А-а-а!» – наконец-то с пониманием откликнулся его перенапряженный от новых известий мозг.

Он вспомнил Авилон, и до него дошло, что этот мир мчащихся автомобилей, суетящихся и куда-то постоянно спешащих людей, должен казаться ведьме неким подобием представления об Аде.

Рядом затормозила машина.

Молодой человек оторвался от объяснений маршрута с водителем, перевел взгляд на Марго и серьезно замети:

– Я к этим железным зверям привык с самого рождения. Так что они мне не помеха. Да и все остальное… Совершенно меня не отвлекает. Наоборот. Был такой момент, когда я без этого бардака заскучал.

Марго улыбнулась, и, садясь в машину, пробормотала:

– А я в следующий раз возьму затычки для ушей, противогаз и большие темные очки! Надеюсь, это хоть как-то облегчит мое пребывание в гостях!

– Заметано! – отозвался Семен и устроился на заднем сидении рядом с девушкой.

Машина тронулась и заколесила по Москве.

Несколько часов они ездили по всем мыслимым и немыслимым закоулкам города, но нечего необычного так и не обнаружили. Через какое-то время Семену даже показалось, что его мозг начал гудеть от напряжения, силясь уловить эти «непонятно какие, злосчастные изменения». Кроме этого события больше ничего примечательного не случилось.

На горизонте, за многочисленными вздымающимися к небу верхушками многоэтажек, заблестели первые лучи солнца. Количество машин на дороге стало увеличиваться в геометрической прогрессии.

Вскоре автомобиль с Семеном и вконец ошалевшей от бибиканья и выхлопных газов Марго надежно встал в одной из пробок без каких-либо надежд выбраться в ближайшие полчаса.

– Может, лучше пешком? – проговорила ведьма и сморщилась от нешуточной головной боли.

Её хитроумных средств по снятию мигреней хватало, самое большее, на полчаса, потому что как только очередная машина начинала неистово бибикать, а рядом останавливался дымящий копотью самосвал, все её старания сходили на нет, и голова начинала раскалываться на половинки.

– Если соберемся обойти город пешком, то нам и месяца не хватит! – заметил очумевший от усталости Семен. – Разве у нас есть столько времени?

Марго в ответ отрицательно покачала головой.

– У нас совершенно нет времени, – отозвалась ведьма. – Думаю, иллюзия протянет дней сорок-пятьдесят… После начнутся необратимые изменения. А до этого момента мы должны успеть выяснить, где проводятся эксперименты, проникнуть туда, изучить оборудование и вернуть всё на круги своя.

– Весьма насыщенная программа для полутора месяцев! – присвистнул молодой человек. – Если найдем, как будем внедряться?

– Над этим работают, – таинственно заявила Марго. – Наше дело – отыскать.

Семен от её слов скривился. В её устах «отыскать» звучало как детская забава. Но попробуй тут отыщи иголку в стоге сена, – вот, что напоминало Семену их ночное занятие, никак не меньше! Отыскать, может быть, совсем крошечное зданьице или, того хуже, комнатку во всей Москве, опираясь только на одно смутное представление, что проходя мимо, он должен что-то почувствовать…

– Марго, – буркнул он. – По-моему, мне сейчас грозит обморок от усталости…

Ведьма отрицательно помотала головой и вознамерилась выкарабкаться из «адской машины».

– Не будем терять времени! – воскликнула она и с явным удовольствием встала на бренную землю (вернее, асфальт). – Пойдем пешком!

Семен расплатился с таксистом и покорно выполз следом. Таксист счастливо уставился на внушительную пачку денег, заработанную им за ночь на этой сумасшедшей парочке, которой взбрело в голову ночь напролет колесить по Москве, и с довольной улыбкой укатил восвояси.

– Марго, давай на метро? Есть у нас и такой вид страшных монстров…

Ведьма неуверенно глянула на сонную физиономию молодого человека.

– Веди, – только и сказала она.

Семен уныло покосился на «железную леди». Признаться, в глубине души он надеялся, что Марго откажется и предложит немного отдохнуть. Но не тут-то было. Ведьма выглядела вполне целеустремленной и непоколебимой.

«По-моему, она хочет моей смерти» – подумал про семя Семен и пошаркал к ближайшему входу в метро.

Марго уверенно последовала за ним. После десяти минут безмолвной ходьбы они оказались на месте.

Около метро толпилось множество народа, и еще большее количество набивалось внутрь.

– Прошу! – галантно предложил Семен, и Марго, глубоко вздохнув, нырнула в море бурлящей толпы.

– У меня сейчас начнется клаустрофобия! – несчастно пробормотала ведьма, когда они в крепких тисках соседских локтей, ехали на эскалаторе вниз.

– Угу, точно селедка в банке, – безрадостно поддакнул Семен и еще раз подумал о своей несчастной судьбе, что занесла его в подобную переделку.

Несколько долгих часов они стоически катались по метро взад-вперед. Когда добрая половина направлений была изъезжена, Семен взглянул на часы, да так и ахнул. Стрелки показывали десятый час вечера!

– Марго, – удивленно воскликнул он, – быть того не может, но уже вечер! А мне-то казалось, что прошло всего несколько часов!

Ведьма устало выползла из вагона метро и обессилено упала на скамейку.

– Наверное, искажение времени, – буркнула она устало. – По нашему внутреннему биологическому ритму прошло несколько часов, а в окружающей действительности – целый день. Я же тебе говорила, рано или поздно, подобное должно начаться…

Семен недовольно потер подбородок.

– Несколько часов или день… – как можно беззаботнее, воскликнул он. – А есть хочется, точно неделю голодал! Приглашаю тебя в ресторан, Марго!

Оценив своевременность его предложения, Марго обрадовано кивнула и поспешила за молодым человеком к выходу.

Семен торопливо зашагал по улице и свернул в первую же попавшуюся дверь с вывеской «Клуб-ресторан».

Атмосфера заведения показалась ему, на первый взгляд, слишком томной. Небольшие углубления в стене с мягкими диванами и подушками скорее навевали размышления об утехах плотских, нежели гастрономических. А приглушенное освещение сглаживало последние остатки смущения или робости.

– Милое местечко! – двусмысленно заметила Марго и повалилась на мягкие подушки.

Семен неуверенно затоптался на месте.

– Думаешь, я тебя съем? – поинтересовалась Марго и, похлопав ладошкой по дивану, нежно мяукнула: – Сеня, Сеня, иди сюда… Обещаю вести себя прилично…

Молодой человек неуверенно пристроился рядом. Перед глазами живо всплыли образы сексуальных нравов Авилона, а ему сейчас было совсем не до этого.

– Да что ты сидишь, словно палку проглотил?! Что было, то прошло… К тому же это ничего не значило, – бросила Марго и принялась рыться в меню.

«Этот мальчишка слишком много о себе думает! И так ничего и не понял…» – досадливо подумала ведьма, а в глазах ожил последний день ее пребывания в Авилоне.

Совет старейшин, вопреки обыкновению, заседал на поляне, на той самой, с которой провожали Семена.

В этот час в каждом селении выбирали кандидатуру для перемещения в иллюзорную реальность. И сейчас самые мудрые сидели и по очереди выслушивали предложения.

Первым заговорил Никодим. Говорил он, как всегда, коротко и по существу. Из его речи следовало, что он предлагает на роль путешественницы в потерянную реальность Анастаску, одну из самых опытных ведьм, специализирующуюся на истории Другого Мира.

Большинство членов совета согласно закивали. Подобное предложение было обоснованно. В другое измерение следовало посылать не только опытную ведьму, но и специалиста по быту, психологии и особенностям той реальности.

Марго тоже закивала и украдкой глянула на Всеволда. Именно ему предстояло вместе с группой других наиболее умелых в этом вопросе магов и колдунов устанавливать связь с посланцем и поддерживать запас магических сил.

Лицо Всеволда ничего не выражало. Только на щеках застыла мертвенная бледность, костяшки пальцев, сжатых в кулак, побелели от напряжения, а глаза, не отрываясь, смотрели на Анастаску.

Марго присмотрелась внимательнее. Во взгляде Всеволда читалась боль! Никогда еще она не видела его таким подавленным. Ведьмак изнывал от мук неизвестности за свою любимую! Ведь стать посланницей – означало великую честь, но вместе с тем и великую опасность! Никто еще не путешествовал в раздвоенную реальность, иллюзорная часть которой вела себя крайне нестабильно и грозила полной аннигиляцией измерения!

«Никогда он не станет смотреть на меня так!» – с горечью подумала ведьма и не спеша встала.

Дальнейший её монолог был немногословен. Мрачно поглядывая по сторонам, Марго напомнила: только у нее в этом селении есть редкий дар – она родилась и ведьмой, и волшебницей, а потому может использовать земные и небесные стихии одновременно. Пусть сама она и выбрала путь ведьмы, но умение подчинять силы небесные все же у нее осталось. А в иллюзорной реальности неизвестно, какие стихии преобладают, и потому самым верным будет послать именно её.

Закончив, она со щемящей болью в сердце заметила, как облегченно вздохнул Всеволд. Как еще она могла доказать ему свою любовь?..

Старейшины совещались недолго, и через пять минут Марго объявили Посланницей.

К столику подошел официант и деловито принял у Семена заказ. После того как Марго наткнулась на загадочные названия: «Утро вчерашнего вечера» или «Молчание ветчины», молодому человеку пришлось сделать выбор за двоих.

А когда голодное урчание желудка после салата и супа немного утихло, Сеня, обращаясь к Марго, спросил:

– И все-таки… доберемся мы до этого ужасного агрегата, что разворотил всю реальность, изучим… А потом? – Семен на секунду задумался, подбирая слова, и не найдя ничего подходящего, ляпнул, как есть: – Хотелось бы знать, как придется умирать…

– Скорее всего… никто ничего не почувствует… – неохотно отозвалась ведьма и поморщилась.

– Бац – и нету? – переспросил Семен. – Как муху мухобойкой?

Ведьма печально покачала головой.

– Просто ничего не почувствуешь… Ты же не ощутил, что вас стало двое. Не поймешь и… что останешься один…

Молодой человек взял кусочек хлеба и принялся молча жевать. Все происходящее ему не нравилось! Очень не нравилось… Сердце стучало, словно мотор.

– Марго, как ты можешь так говорить о подобных вещах?! – наконец, не выдержав, воскликнул он.

– Как? – поинтересовалась она холодно.

Семен добрую минуту не находил слов для возмущения, а потом устало бросил:

– Так равнодушно, словно о подопытных мышах… Ведь это люди! Миллиарды людей!

Ведьма посмотрела на молодого человека и процедила:

– Если мы ничего не сделаем, помножь этих людей на два, а потом разом сотри с лица земли. Вот к чему могут привести твои сомнения! Ничего не останется! Ни камня на камне, ни пылинки!

– А как же бессмертная душа? – печально пробормотал Семен и принялся грызть корку с еще большим ожесточением.

– Это вопрос не по адресу. Подобными вещами лучше интересоваться у священника, а не у ведьмы! – отозвалась Марго и уткнулась носом в меню.

– Вот и поговорили, – резюмировал Семен и собрался отойти к барной стойке, как вдруг перед столом, словно материализовавшись из воздуха, появился высокий юноша.

– Марго? – сдержанно поинтересовался он, обращаясь к ведьме.

Марго весело улыбнулась и проговорила длинную фразу на каком-то непонятном языке. Юноша улыбнулся в ответ и выложил на стол небольшой конверт.

– А ты молоток! – воскликнул он и протянул Семену здоровенную ладонь для рукопожатия.

И если бы не его странное появление, Семен совершенно точно заподозрил бы, что Марго успела в его мире обзавестись любовником, – так ласково они переговаривались. Юноша выглядел на редкость привлекательно и подтянуто. Одним словом, культурист, только с наличием интеллекта в глазах, этакий «агент 007» в молодости!

Семен неуютно поморщился и вспомнил про свою похорошевшую физиономию.

«Хоть что-то положительное от нашей встречи», – пессимистично подумал он и посмотрел на щебечущую с юнцом Марго.

А те все продолжали переговариваться на непонятном языке. И, судя по их лицам, просто млели от общения друг с другом.

– Может, представишь? – недовольно обратился Семен к ведьме и, насупившись, сдвинул брови.

– Ох, прости! С этими катастрофами совсем забыла об обычаях твоего мира! Это Мани Мах Андроник.

– Семен, – важно заявил Семен и скроил умное лицо.

Как обращаться к этому желторотику: то ли Мани, то ли Мах, то ли Андроник – он так и не понял.

– Просто Анди, – словно бы порывшись в его голове, заявил юноша и бесцеремонно уселся рядом с Марго на диван.

Семен внутренне фыркнув на «святую простоту», молча поднялся и пошел к бару лечить душу глотком хорошего коньяка. За те часы, что он вновь повстречался с Марго, эта слабость расцвела в нем с новой силой.

Мама всегда говорила ему: «Сынок, не пей! Береги здоровье!»

Только сейчас здоровье… было беречь ни к чему, да и мама…

Семен вздохнул. Паскудная это получалась реальность, не место ей было среди миров…

– Заливаешь свою больную душу? – ласково прошептала ему на ухо подошедшая Марго.

– Развлекаюсь в одиночестве, как могу. Единственное, что огорчает, так это то, что от меня требуется фактически совершить акт самоубийства… А в остальном все отлично! – отозвался Семен и отпил приличный глоток благородного напитка.

– Да ладно, будет! – проговорила Марго и протянула молодому человеку конверт. – Это для тебя.

Семен недоуменно уставился на Марго, поспешно открыл конверт и изумленно вытащил оттуда паспорт на имя Саймон Росс.

– Отлично работаете! – прокомментировал получение новенького паспорта Семен, сидя на террасе дома Светланы и блаженно попивая холодный лимонад. – Как Вам такое только удалось? И, кстати, почему у меня такая странная фамилия?

– Фамилия, как фамилия, – отозвалась девушка. – Над ней голову ломать времени не было. Написали первое, что пришло в голову. Ну, не настоящее же твое имя вписывать?! Может, вторая реальность и изменяется, только не настолько, чтобы Лябах отказался от твоих поисков. Так что маскировка – прежде всего.

– А кто тот молокосос? – как можно равнодушнее поинтересовался Семен.

Марго изумленно посмотрела на молодого человека и прыснула со смеха.

– Где твои новые способности?! – воскликнула она. – Да ему лет столько, что большинство уже давно сбилось со счета! Это же один из старейшин соседнего селения!

Молодой человек удивленно поднял брови и присвистнул. Подобного он никак не ожидал. С этими ведьмами и колдунами его способности просто отдыхали. Если все окружающие люди были как на ладони, то Марго и все её сородичи словно находились в непроницаемом коконе.

– Не разобрал. А ведет себя точно как зеленый пацан, – ворчливо буркнул Семен в ответ.

– А может, ты ревнуешь? – хохотнула ведьма и игриво глянула на молодого человека.

Семен поежился. Сказать, что он ревнует, было бы слишком. Самым верным определением можно было назвать слово «неприятно». Именно его Семен и выбрал.

– Просто неприятно, Марго. Мы с тобой занимаемся спасением мира, а этот сопляк… Извини… – вспомнив об истинном возрасте и положении «сопляка» Семен потупился. – А этот Мани… как его там… Анди… ведет себя словно шкодливый мальчишка: не здоровается, не обращает на меня никакого внимания, с тобой любезничает…

– Да кто тебе сказал, что он любезничал?! – Марго так и подпрыгнула от накатившего смешка. – Он же мой дядя! И мы с ним не виделись целую вечность!

Семен недоверчиво потупился и поймал себя на мысли, что ведет себя из рук вон глупо. Прицепился к Марго с дурацкими вопросами… С каких это пор она должна перед ним отчитываться?

«Оказывается, и я паршивый собственник», – сам себя отругал Семен и пристыжено замолчал.

В это время на террасе показалась Светлана.

– Ранние пташки! Время – шесть часов утра! – воскликнула она. – А я-то думала, что встаю раньше всех! Опередили! Ой, и вид-то у вас какой!

Светлана охнула. А Семен поспешно начал приглаживать волосы и мельком взглянул на Марго более критично. Да! Если он выглядел так же, как и она, ужас Светланы был понятен. Волосы девушки топорщились в совершенном беспорядке, лицо побледнело, а глаза после бессонной ночи поисков приобрели ярко-красный оттенок.

– Ох, даже ума не приложу, чем вы занимались! – прокомментировала их вид Светлана и заговорщицки улыбнулась.

Семен бестолково захлопал глазами. Светлана знала?! Но тут до него дошел истинный смысл ее фразы, и молодой человек облегченно вздохнул. Знаний о том, чем они с Марго занимаются на самом деле, он не пожелал бы и врагу!

Вслед за Светланой на террасу, сонно позевывая, выплыл Феофан. Потянувшись и сладко почмокав, он уверенно подошел к хозяйке дома и по-хозяйски ее приобнял.

«Вот уж не думал, что за сутки это робкое чудо так преобразится!» – про себя удивленно подумал Семен и растерянно поморщился.

Что-то в Светлане и Феофане было не так, вроде бы по-прежнему, но не так. Казалось, что они не далекие знакомые, а как минимум пару лет прожили вместе. И Феофан… Он стоял без очков…

– А без очков тебе лучше, – заметил Семен, обращаясь к литературному критику.

– Ах, да! Спасибо, – улыбнулся в ответ Феофан и, устремив взгляд куда-то вдаль, философски заметил: – Как далеко шагнуло человечество! Еще несколько лет назад никто и не слышал о контактных линзах. А теперь – пожалуйста! Вот уже как год их ношу и должен признаться – совершенно изумительное изобретение. А если взглянуть дальше: один, два десятка лет, и мир будет не узнать! Сколько делается открытий, сколько изобретений! Иногда мне даже страшно представить, насколько быстро развивается человечество! Нас ждет великое будущее!

Пока Феофан восторженно излагал свои мысли и энергично размахивал руками, Семен напряженно соображал, кто болен. Совершенно отчетливо он помнил, что сутки назад Феофан был в очках. Здоровенных очках, с толстенными стеклами! А эти его обжимания и поцелуйчики с замужней женщиной?! Нет, пуританином Семен никогда не был, но такие резкие перемены…

– А как же твой… муж? – растерянно буркнул Семен Светлане и почувствовал себя зловредным занудой.

Она пригласила его сюда, чтобы помочь ей прийти в себя и вернуть супруга… «Вернуть мужа!» – эти размышления придали Семену чувство исполняемого долга. Он поселился здесь не для того, чтобы покрывать её распутство… А этот Феофан так просто орлом себя возомнил! Ведь вчера же еще был общипанным воробьем!

Светлана недоуменно открыла рот и уставилась на Семена. В то же время молодой человек почувствовал, как Марго что есть сил лягнула его под столом.

«Нет, бабы совсем на меня ополчились», – удрученно заметил Семен, но тут же растерянно воззрился на Светлану.

– О чем ты? С моим мужем полный порядок… Сам не видишь? – проговорила она и указала на Феофана.

Все, что оставалось сделать Семену, так это бестолково улыбнуться и перевести все на глупую шутку. Только сейчас до него дошло, что с окружающей действительностью что-то не так.

По привычке, чтобы не сойти с ума от переизбытка информации, он экранировал огромный поток извне. Но стоило ему хоть немного прислушаться, и… Семен понял: очевидные факты суточной давности претерпели серьезные изменения.

Светлана с Феофаном, сонно зевнув, ушли обратно. За столиком остались только Марго и Семен.

В голове у молодого человека кружил целый рой реплик, вопросов и восклицаний. Самой главной дилеммой было, с чего же начать. Но Семену хотелось сказать все и сразу, и поэтому он сидел и напряженно молчал. Ведьма молчала тоже.

– Нет, ну, ты видела?! – наконец воскликнул молодой человек. – Еще вчера она была замужем за другим… а сегодня…

– А теперь её муж Феофан, и он не носит очков, – спокойно заметила Марго.

– Чертовщина! – выдохнул Семен и схватился руками за голову.

– Только то, что и предполагалось… – холодновато ответила ведьма. – Теперь-то ты хоть понимаешь, насколько все… критично?

Семен не знал, что и ответить…

«Лучше бы он оказался душевнобольным, а все происходящее было его очередным бредом», – в очередной раз подумал молодой человек и нервно закурил сигару.

– И что, такие сюрпризы ждут меня каждый день? – после доброй дюжины затяжек, буркнул он.

– Скорее всего, наиболее резкие перемены могут происходить после очередного эксперимента. Это словно бы подстегивает нарастающую нестабильность, и в один прекрасный миг…

Семен нервно передернул плечами. Ему в голову пришла мысль попроситься на ПМЖ в Авилон. Бывают же на свете беженцы. Вот и он станет новым видом беженца – из одной реальности в другую…

Но тут же что-то укоризненно кольнуло в самое сердце.

«Совесть!» – констатировал Семен и прекратил мечтания на тему, которую он никогда не осмелится даже поднять. О подобном можно только подумать… Так, мельком… Ради гипотетического интереса… но чтобы воспользоваться подобной возможностью… Нет! Слишком тошно потом будет жить.

«Не такой уж я и мерзавец перед лицом великой опасности», – умиленно заметил Семен и поднялся, чтобы пойти вздремнуть пару часов перед очередными поисками.

На третий день им повезло. Прочесывая один из пригородов Москвы, Семен неожиданно застыл. Ни с того ни с сего его разобрал хохот, да такой, что он с трудом устоял на ногах.

– Я сказала какую-то глупость? – обиженно поинтересовалась Марго, но тут же её лицо просияло. – Чувствуешь, да? Что-то странное и непонятное? Почему-то хочется смеяться? Голова словно в бреду… эйфория перемешивается с удивлением?.. Это же отлично!

Пока Марго восторженно описывала его состояние в деталях, Семен дико хохотал, головой понимая, что пугает прохожих.

– Сделай же что-нибудь! – наконец умудрился он выговорить.

Народ вокруг начал собираться кругом. Некоторые зеваки с интересом пытались подойти ближе, другие шарахались в стороны. Кто-то достал телефон с камерой и пытался заснять происшествие на видео.

«Ну, не зоопарк ли?!» – подумал Семен и согнулся в очередном припадке смеха.

– Сейчас! – поспешно выпалила Марго и принялась крутить в руках маленький сверкающий шарик.

Народ тут же, словно ничего не случилось, пошел по своим делам. Только один, с телефоном в руках, удивленно пялился на вещицу и никак не мог вспомнить, зачем же он её достал.

Марго спешно подошла к видеолюбителю и провела шариком над телефоном.

– Никакой информации, ничего не было! – проговорила она, мило улыбаясь. – Максимум, что ты видел, это как дети снимали кошку с дерева…

Видеолюбитель счастливо заулыбался, наконец, получив ответ на подсознательно мучившее его недоумение, и пошел дальше.

– С некоторыми приходится повозиться, – ворчливо заметила девушка. – Сильные личности, хорошие мозги. Таких трудно заставить поверить в то, чего никогда не было… или забыть, то, что их действительно заинтересовало.

Семену тем временем стало намного легче. Вместо хохота у него прослеживалось просто хорошее настроение. А это его вполне устраивало. За эти несколько безумных дней поисков ему полагалось хоть что-то положительное.

Но тут Марго подошла и плеснула ему в лицо какой-то жидкостью. Хорошее настроение как рукой сняло. Затем она изъяла из сумочки небольшой медальончик и повесила его Семену на шею.

– Теперь для тебя так будет лучше, – сказала девушка. – Это защитит от посторонних воздействий… А место мы уже знаем. Остается только указать его нашим помощникам и ждать, пока они все устроят.

Семен тоскливо кивнул. У него возникло такое прекрасное настроение, а тут, на тебе, все испортили…

– Ты не должен был оставаться под их влиянием. А теперь ты – это ты. И не переживай. Это разочарование скоро пройдет. Оно всего лишь остаточное явление от произведенного воздействия. Скоро твой мозг совершенно освободится…

Действительно, через некоторое время Семен почувствовал, что черная меланхолия немного отпустила.

– Уф! – выдохнул он. – Ломало, как наркомана без дозы. Так и хотелось почувствовать прежний восторг!

– Твой мозг в некотором смысле уникален, – отозвалась Марго и о чем-то сосредоточенно задумалась.

Когда она, наконец, открыла глаза, то сказала:

– Это излучение было направлено на полное отключение мыслительных процессов и эйфорию. Твой мозг научился калибровать сигналы, оставляя только то, что приемлемо. И потому, несмотря ни на что, твои мыслительные процессы не остановились… Это, признаться, меня радует.

После такой тирады девушка замолчала, и Семен понял, что она связывается с остальными авилонцами. Марго срочно сообщала координаты, а они должны были выяснить, что это за здание и под каким видом туда можно проникнуть.

Семен осторожно взял ее за руку, пока она была в легком трансе, и повел к ближайшему летнему кафе.

Вскоре на столе появились тарелки с шашлыками и два крепких кофе.

Марго встрепенулась.

– Это санаторий для военных, – задумчиво проговорила она. – Во всяком случае, такова официальная информация. К вечеру, думаю, будет известна вся картина.

– Отупляют вояк?! – недовольно фыркнул Семен и с аппетитом принялся за еду.

После приступов хохота он чувствовал себя словно выжатый лимон. И думать об этих экспериментах ему совершенно не хотелось. А может, это был остаточный эффект того излучения? Семен чуть не подавился очередным куском шашлыка. Действительно, хоть он и соображал, где находится и что делает, но думать о чем-то еще казалось ему делом совершенно лишним и утомительным.

«А ведь действует!» – понял Семен и усиленно принялся думать, как быть и что делать, – назло врагам! Но мысли путались, и он решил размышлять вслух.

– Интересные эксперименты они затеяли, – проворчал он, отодвигая пустую тарелку подальше. – Как раз для военных! Излучение заставляет ни о чем не думать и пребывать в постоянном кайфе… Выходит просто идеальный солдат. Такой пойдет, куда прикажут, сделает, что скажут, и глазом не моргнет. Одним словом – живая машина!

– Это лишь малая часть используемых ими волн, – отозвалась Марго и осторожно положила кусочек салата в рот, – одна из многочисленных вариантов комбинаций. Уверена, если захотят, они могут кого угодно заставить не только смеяться, но и плакать, переживать, тосковать, любить, ненавидеть… Одним словом, полный спектр человеческих эмоций…

Семен покачал головой. Нет, совершенно определенно он никак не мог согласиться с Марго.

– Заставить любить невозможно! – воскликнул он, и тут же, пожалев о своих словах, уткнулся носом в кофе.

Говорить на подобные темы сейчас для него было слишком сложно. Все еще сложно…

– А кто говорит о настоящей любви?.. – Марго судорожно сглотнула и отвернулась.

И Семен, благодарный за её молчание, принялся допивать кофе, всячески силясь отогнать мелькающий в голове образ… Но она не давала ему покоя!

– Знаешь, что? – неожиданно для себя воскликнул он. – Ты должна помочь мне её найти!

– Что? – Марго, погруженная глубоко в собственные мысли, недоуменно посмотрела на молодого человека.

– Вера! Я хочу отыскать Веру! Я знаю, ты можешь помочь! Я пытался её забыть, но не могу! Понимаешь, ничего не получается. Проходит время, а её образ с каждым днем только яснее стоит перед глазами… Помоги, Марго!

Марго виновато отвела глаза в сторону.

– Помоги, Марго! – еще громче воскликнул Семен. – Или у меня нет права? Я должен с ней увидеться! До того… Ну, ты понимаешь… Я должен… – почти шепотом произнес он последние слова.

А Марго сидела и не шевелилась. Наконец она произнесла:

– Семен, ты понимаешь, о чем просишь? У нас почти нет времени, чтобы попытаться все исправить… У нас нет ни времени, ни средств. Наша группа, которую удалось забросить из Авилона, состоит всего лишь из десяти человек. Да, это лучшие из лучших, но и у них есть предел возможностей. И сейчас они помогают нам, достают документы, прописывают вымышленные биографии в базах данных, находят информацию по эксперименту, пытаются нас внедрить…

– Только одна короткая встреча… – проговорил Семен. – Иначе для меня нет смысла…

Марго возмущенно взмахнула руками.

– Знаешь, как это называется?! – в сердцах воскликнула она. – Грубый и наглый шантаж!

– Это последняя воля умирающего, – мрачно заметил Семен и принялся молча курить.

Повисла долгая пауза. Семену она показалась вечностью. Наконец, Марго произнесла:

– Фотография, волосы, кровь, предмет её одежды… есть?

Семен отрицательно покачал головой. Марго поджала губы.

– Это будет сложнее, – проговорила она. – А у самого ничего не выходит? Хотя бы намек…

Он опять удрученно покачал головой.

– Как будто ее нет, и никогда не существовало… Полная пустота. Ничего не чувствую. Почти так же у меня и с родителями…

– Видимо, не можешь до конца сосредоточиться из-за чувств… Они мешают тебе увидеть, создавая своеобразный экран… – задумчиво проговорила девушка и добавила: – Ну, хоть что-то, к чему она прикасалась, у тебя есть?

– Я! – отозвался Семен и тут же сообразил, что сморозил глупость.

В таких вещах нужна была неодушевленная материя. Только на ней мог остаться достаточно ясный след.

Марго нахмурилась.

– Может, стоит тогда пойти более сложным путем? У тебя есть её фамилия, адреса родственников, друзей?

Семен отрицательно покачал головой, и тут его осенило!

– Она дала мне одежду, в которой я бежал из больницы! Этого хватит? – воскликнул он.

И почувствовал, как сердце учащенно забилось. Как хотел он ее увидеть! Сколько последних месяцев он душил это желание! Пытался перебороть! Говорил, что оно – глупость и не имеет смысла. Зачем она ему? Та, которая после трех месяцев разлуки выскочила замуж за другого…

Вначале, сразу после побега, он оправдывал себя стремлением отдать деньги и, как подобает настоящему мужчине, взглянуть в глаза изменницы. Но потом… иллюзия прошла – он понял: он просто хочет увидеть и обнять!

И тогда Семен решил не думать! Зачеркнуть и забыть! Пути назад нет. Она потеряна навсегда.

Только что это за жизнь, когда вычеркиваешь часть собственной души и пытаешься выкинуть на помойку?! Что тогда остается? Ничего! Пустота…

А жить с пустотой вместо сердца… Семен так не умел… И сейчас он в этом признался.