Дракон. Книга 2. Назад в будущее

Эпизод 6 Благовещий зверь

На душе у смотрителя Лю было тревожно.

Неладно стало в Поднебесной. Многотрудное строительство и многочисленные работы на благо державы, за коими неустанно надзирало зоркое око великого владыки, день ото дня истощали народные силы. В уезды зачастили гвардейцы, требуя в повинность новых и новых людей; нужды столицы и двора в провианте и мастеровых умножались и умножались. Лю Бан горестно смотрел, как из уезда утекают рабочие руки — кто на отработку повинностей (и возвращались очень немногие!), а кто, не вытерпев гнета, в разбойную вольницу. Если так и дальше пойдет, кто будет обрабатывать поля?

Здесь и там вспыхивали волнения, возникали бунты, и солдаты владыки уже не успевали их усмирять и подавлять. Чуть не каждый день шли известия о нападениях вольных людей на караваны с продовольствием и лодки с зерном, что без конца направлялись в столицу. Выслушивая такие вести с неизменной печалью, Лю Бан уже не мог, как в прежние времена, должным образом исполнять долг смотрителя и обеспечивать необходимый порядок на дорогах и трактах, железной рукой выкорчевывая разбойные гнезда и дотла разрушая станы вольных людей. Ибо с того памятного вечера, когда судьба его в одночасье перевернулась, Лю Бан не был более своему долгу всецело верен. Ведь брат его Лю Кан укрывался сейчас в одном из многочисленных разбойничьих станов, куда сам Лю Бан тайно его и направил.

Да и как быть верным долгу, если в Поднебесной нарастает нестроение, а владыка Цинь не делает ровным счетом ничего, чтобы восстановить великое равновесие, и лишь ужесточает наказания и учащает казни.

Право на правление Поднебесной ускользает из рук императора, и многие тому есть свидетельства!

Позавчера люди принесли весть, что недалеко от столицы видели цилиня — животное редкое, чудесное, являющееся миру лишь в такие времена, когда грядут громадные перемены или волнения: жестокие войны, страшные наводнения или воцарение нового владыки. Рассказывали и о белой сове, которая якобы сидела утром на главных воротах дворца. А в соседнем уезде лошадь будто бы ожеребилась волчонком…

Да что говорить: сегодня среди бела дня в озеро Вэйминху, что в четверти часа пешего пути от уездного городка, коим был поставлен управлять Лю Бан, снизошел с небес в громе и пламени огромный дракон!

Небесный дракон лишил Лю Бана остатков душевного покоя, которого и так недоставало с той самой злополучной ночи, когда в ворота его дома постучал брат, беглый десятник Лю Кан. Эта ночь внесла в жизнь Лю Бана большую и страшную тайну, которая заключалась в маленькой — блестящей и гладкой, слегка покусывающей пальцы — фигурке дракона, что почти насильно вложил Лю Бану в руку в тот памятный вечер Фэй Лун.

Сей непостижимый человек исчез из дома смотрителя в тот же вечер — исчез неведомо куда и с тех пор не возвращался, а дракончик остался. В ушах Лю Бана до сих пор звучали слова Фэй Луна: «Тебе, Лю Бан, суждены великие дела. И поможет тебе в исполнении предназначения древний амулет». Лю Бан пока плохо представлял себе, какие именно и насколько великие дела ему суждены, но в том, что он стал обладателем таинственного древнего амулета, ничуть не сомневался.

Дракончик обладал сверхъестественной волшебной силой, в чем Лю Бан убедился самолично. Случилось это через несколько дней после того, как мучимый судьбой старшего брата, Лю Бан под покровом ночи решился, наконец, отправить его к вольным людям, ибо не находил другого выхода. Прошло время, но никаких вестей от брата смотритель так и не получил, хотя глупо было надеяться, что подобные вести придут в дом государева чиновника — разве что в образе стражников, желающих ввергнуть проштрафившегося смотрителя в темницу.

Лю Бан переживал за брата. Однажды вечером, в уединении с вином и печалью в сердце, он вынул из-за пазухи дракончика, сжал его в кулаке — ибо предмет сей успокаивал смотрителя — и ясно представил себе Лю Кана… Мгновение — и Лю Бан воочию увидел брата: голый по пояс, тот сидел в окружении таких же обнаженных молодцов у костра, что-то ел из чашки, прихлебывал вино, раскатисто смеялся… Лю Бан видел все это словно наяву, только не слышал ни звука: старший брат шевелил губами, но слов было не разобрать. Смотрителя обуял страх, дракончик выпал из его ослабевших пальцев, и Лю Кан тотчас исчез с глаз, как будто его и не было. Лю Бан встрепенулся, привстал: вокруг снова был привычный кабинет, и светильник по-прежнему коптил, бросая на стены причудливые тени, и вино еще не остыло.

С того вечера Лю Бан не раз пользовался дракончиком, чтобы увидеть брата. Он всецело уверовал в волшебную силу древнего амулета и в то, что не зря стал его владельцем.

И вот-те на: в подведомственной ему местности нисходит с небес в озерную глубь грозный повелитель водной стихии — дракон! Не этого ли знака втайне ждал Лю Бан, наблюдая умножающееся в Поднебесной нестроение? Тут дракон — и здесь дракон. И все эти драконы — вокруг него, Лю Бана!

Что-то случится еще?

Оттого он не очень-то и удивился, когда услышал стук в дверь и увидел, как следом за мальчиком-слугой Сунем Девятым вбегает и падает ниц Ян Гэ, чей дом стоит на окраине городка, аккурат за глинобитной стеной у восточных ворот. Вбегает и срывающимся голосом орет, что во двор к нему прямо сейчас явился благовещий зверь.

Лю Бан быстро собрался и, задержавшись на минутку, чтобы дать указание мальчику-слуге, отправился вслед за Яном.

Сунь Девятый догнал их уже на улице.

В руках его был кувшин с вином.

— А где дедушка с палкой? — внезапно тонким голосом спросил Сумкин. — И почему я снова стою у этого камушка? А?

— Ника? — Чижиков повернулся к девушке.

— Нельзя было ему позволить увидеть нас в таком виде, — ответила она, зачем-то одернув юбку. И замолчала.

— Вид у тебя и впрямь того… смутительный. Но что ты сделала с этим старикашкой? — поднял брови Котя.

— Ну я… — Ника замялась. — Словом, я воспользовалась ТК.

— Чем-чем? — спросил приблизившийся на ватных ногах Сумкин. — ТК?

— ТК — текор, иными словами, темпоральный корректор! — Ника, казалось, слегка рассердилась на непонятливость Сумкина. — Вот он!

Она показала левое запястье, которое обхватывал тонкий блестящий ремешок с часами.

— Какие занятные часики…

Сумкин склонился над ее рукой, поднял очки на лоб, вгляделся.

— Швейцарские? Сколько камней?

— Ника, — с нажимом сказал Чижиков. — Объясни толком.

— Текор — это такое устройство, которое может возвращать хозяина во времени на пять минут и три секунды, — со вздохом произнесла Ника.

— Опа! — Сумкин водрузил очки на место. — То есть этот юродивый дед с палкой…

— …еще сюда не пришел, — кивнула Ника. — И нам не худо было бы спрятаться, чтобы он нас не заметил.

— Ты в это веришь, старик? — спросил Сумкин Чижикова. — Потому что я — не очень.

— Верю или нет — другой вопрос, — ответил Котя. — И мы можем попробовать ответить на него через пять минут и три секунды, точнее, уже меньше. Есть предложение: прячемся вон в тех кустах и наблюдаем.

— И если старый хрен таки припрется? — спросил небеса Сумкин, но рюкзак Ники подобрал и к кустам направился с видом самым решительным.

— Ничего не случится, — сказал Чижиков, ухватив Нику за руку и устремившись за ним следом. — Разве что мы убедимся, что эта штука, текор, работает.

Они вломились в кусты и плюхнулись на землю.

— Ой, — тихо выдохнула Ника, — коленку поцарапала.

— Тихо! — велел Чижиков. Котя чувствовал: от того, что произойдет в ближайшие минуты, прямо зависит, поверит ли он до конца в то, что они оказались в древнем Китае, или нет. — Тихо…

Сумкин хотел было что-то сказать, но лишь рукой махнул.

Они во все глаза уставились на прогалину.

Некоторое время ничего не происходило, а потом из-за ближайших деревьев показался давешний старикашка и, помогая себе палкой, тряся головой и что-то тихо бормоча под нос, неторопливо пересек поляну и скрылся в роще. В сторону кустов, где скрылись Чижиков, Сумкин и Ника, он даже не посмотрел.

— И что это должно значить? — строго спросил Сумкин девушку, с огорчением рассматривавшую оцарапанную коленку.

— Ну… — Ника похлопала ресницами. — Болит.

— Милая девушка! Дорогая гостья из будущего! — оскалился Сумкин. — Я вас не про колено ваше спрашиваю, а про этого старого идиота, великодушно простите мне подобное выражение! Почему, расскажите мне подробно, он про нас не помнит, а мы — помним и в кусты сбежали? Насколько я представляю себе теорию перемещений во времени…

— Федор Михайлович! — взмолился Чижиков. — Ну какую теорию? Что ты себе представляешь? Уже пора прийти в себя!

— Ладно, ладно! — выставил Сумкин ладони вперед. — Хотя, старик, я в свое время читал один журнальчик, и там…

— Федор! Кстати, Ника, и впрямь неувязочка логическая получается. Если дедок нас видел, как и мы его, а потом мы перенеслись на пять минут в прошлое, то отчего мы про деда помним, а он про нас — нет?

Ника вздохнула:

— Я в этом не разбираюсь, но только те, кто используют текор, сохраняют память после коррекции, а остальные — нет. Дедушка просто никогда нас не встречал. И все дела.

— Гм… — подал голос Сумкин, закурив очередную сигарету. — И что, у вас там, в будущем, у всех такие фигулины имеются?

— Что вы! — широко раскрыла глаза Ника. — Текоры строго контролируются, самовольная темпоральная коррекция строжайше запрещена, это одно из самых тяжких преступлений. Мне текор выдали только потому, что эта миссия очень сложная.

— Вот тут мне стало буквально легче! — воскликнул Сумкин. — Я всегда был за то, чтобы контролировать эту… как ее?.. темпоральную коррекцию. По-моему, общество, в котором темпоральная коррекция не контролируется, просто обречено на вымирание.

— Совершенно верно!

Ника посмотрела на Сумкина с уважением.

Чижиков пихнул друга локтем в бок.

— А там что, батарейки? — указал на часики Котя. — Заряда надолго хватит?

— Это трехразовое устройство, так что пара раз у нас в запасе есть. А потом — все, энергии не будет.

Установилось недолгое молчание. Только Шпунтик где-то поблизости самозабвенно кого-то ловил и яростно шуршал ветками.

— Так… Давайте тогда составим какой-нибудь план действий? — предложил Котя. — В древнем мы Китае или нет, а план нам нужен.

— План простой, — стряхнул пепел на траву Сумкин. — Ищем станцию, покупаем билеты и возвращаемся в Питер. Отличный план, по-моему.

— Ника! — Чижиков обернулся к девушке. — Ты меня сюда затащила, тебе и излагать. Какой у тебя план?

— Значит, так, — Ника оживилась, — предполагалось, что вы с котом посидите где-нибудь здесь в кустах, пока я не схожу в ближайшую деревню и не раздобуду там местную одежду, а также не договорюсь о ночлеге. Таким образом мы легализуемся. А завтра с утра — двинемся в сторону столицы, потому что наша цель находится там.

— И что же это за цель, позвольте поинтересоваться? — Сумкин самозабвенно пускал колечки из дыма. — Не хотим ли мы, например, спереть Цинь Ши-хуана прямо из дворца? Хотим? Ведь хотим, да? Ну скажите, скажите, что да! Ну пожа-а-а-луйста!

— Он всегда такой? — спросила Ника Чижикова.

— Всегда, — кивнул Котя. — Плюс испуган и ничего не понимает. Я, кстати, в аналогичном состоянии.

— Кто это тут испуган? — тут же выпятил грудь Сумкин, но как-то не очень убедительно.

— Ты, ты испуган, — кивнул Чижиков. — А кто бы не испугался?

— Но у нас проблема, — подхватила Ника. — Откуда ваш друг здесь взялся? Потому что такого быть не должно ни при каком раскладе. Этого не было в расчетах.

— Называйте меня Федором, — любезно разрешил Сумкин.

— Спасибо, — улыбнулась Ника. — Так вот. Я понятия не имею, откуда взялся Федор. Но внешние признаки материализации указывают на сходную технологию.

— Люблю, когда ты так говоришь. Переведи.

— Милая девушка имеет в виду, что я появился из воздуха похожим способом, — разъяснил Сумкин. — Задействована была такая же технология, старик. Я сидел себе в самолете, кушал курицу, хотел выпить пива и поспать, а тут самолет затрясся как ненормальный, все вокруг побелело — и опаньки, приплыли!

— Убедительно, — согласился Чижиков. — Очень, то есть, похоже. Ника, есть предположения, как так могло случиться?

— Никаких, — отрицательно мотнула головой девушка.

— Превосходно, — Котя посмотрел на Сумкина и тоже вытащил сигарету. — Кстати, Федор Михайлович, ты табачок-то экономь.

— У меня с собой еще две пачки. Но ты даже не надейся, старик, — сварливо ответил Сумкин.

— Что-то мы постоянно отвлекаемся, — задумчиво проговорил Чижиков. — А надобно о главном задуматься. Предположим, мы в древнем Китае. Предположим, я сказал! Вот мы каким-то чудом вписываемся в местное народонаселение и попадаем в столицу. Что дальше?

— Дальше нам надо попасть в дворцовую сокровищницу и изъять оттуда одну вещь, — с готовностью продолжила Ника, но громкий смех Сумкина оборвал ее.

— Нет, я буквально изнемогаю, на вас глядя! — веселился Федор. — В столицу! Потом в сокровищницу! В дворцовую! Срочно накапайте мне триста капель валерьянки, чтобы я прямо здесь и сейчас не умер от смеха! Как вы это себе представляете, друзья мои? Мы, типа, явимся в столицу здешнего Китая, кстати это город-герой Сянъян, и спросим у первого встречного: где тут, чувак, у вас сокровищница богатая? А он: да вот, пожалуйста, сейчас сто метров по этой улице пройдете, потом направо, а там уже и дверь здоровая будет. Это сокровищница и есть. Ну и мы, типа, к той двери подойдем, культурно так постучим и скажем: привет, ребята, у вас одна штуковина завалялась, так мы ее, того, заберем. Нам она, вроде как, гораздо нужнее. А они нам: да пожалуйста! Хоть все забирайте. Нам оно вообще без надобности. Нам только легче будет: ничего сторожить не надо, можно наконец как следует чайку попить, тем паче вон, Чжан уже свеженького заварил, кстати, не хотите на дорожку по чашечке?

И опять воцарилось молчание: а ведь и правда.

Сумкин победно дымил сигаретой.

— У меня только один вопрос остался, — через некоторое время ехидно заговорил он. — Вот когда нам в сокровищнице нужную вещь — кстати, что это? — добровольно выдадут, мы куда дальше направимся? В смысле: прикупим несколько соток земли в нелюдной местности и заживем счастливой сельскохозяйственной жизнью, коровки там всякие, куры, гуси га-га-га, или же будем как-то выбираться домой, в объятья цивилизации? А?

— Ника? — вопросительно посмотрел на девушку Чижиков.

— Ну, дядя… — Ника осеклась. — В общем, надо забрать вещь из столицы. Потом плывем по реке. Там будет такое место, особое, которое перебросит нас в наше время. И все станет очень хорошо!

Она улыбнулась. Правда, не очень уверенно.

— М-да… — пробормотал Чижиков. — Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что… А что на деле нужно из сокровищницы забрать?

— Старик, ты что, серьезно?! — восхитился Сумкин.

— Да погоди. Так что?

— Я не знаю, — виновато пожала плечами Ника. — Это должны определить вы… Костя. Именно вы должны узнать, что именно. Такая у вас роль в этой миссии.

— Я?! — вытаращил глаза Чижиков.

Из зарослей травы вышел Шпунтик, уселся и стал внимательно прислушиваться к беседе.

— Да, — подтвердила Ника. — Вы.

— Милая моя, надеюсь, ты понимаешь, сколь идиотски выглядит весь этот твой так называемый план? — спросил Котя. — Не говоря о том, что я понятия не имею ни про какую вещь из сокровищницы. Авантюра какая-то!

Ника кивнула.

— Но другого выхода нет, — развела она руками. — Потому что иначе ни ваше, ни мое будущее не состоится. Таким, как мы его сейчас знаем.

— Значит, линия времени в будущем кардинально изменится в результате какого-то искусственно спровоцированного вмешательства в прошлом? — раздумчиво спросил Сумкин. — Вроде как пошел поохотиться на динозавров, случайно наступил на бабочку, эволюция пошла по иному пути и кругом одни разумные рыбы?

— Ага, — подтвердила Ника.

— Ну вы, братцы, даете, — покрутил головой Федор. — Ненаучная фантастика какая-то.

— Выбора нет, — печально произнесла Ника.

— Выбор есть всегда, милая девушка, — наставительно сказал ей Сумкин. — Всегда. Можно, например, пойти в другую сторону.

— В какую? — Чижиков встал. — Давайте пока действовать по плану, а там посмотрим… Только скажи, ты что же, в таком прямо виде к местным и пойдешь? — он критически оглядел Нику, ее жакетик, кружевной воротник блузки, короткую юбчонку. — Вряд ли они отнесутся с пониманием.

— Нет-нет! — Ника подхватила рюкзачок. — Отвернитесь, пожалуйста, и не смотрите.

Сумкин и Чижиков послушно отвернулись. За их спинами Ника зашуршала одеждой.

— Все, можно!

Они обернулись. Перед ними стояла преобразившаяся Ника: в мешковатой, невзрачной и несвежей на вид одежде странного кроя: что-то вроде куртки с запахом, широкие штаны. Волосы покрыты серым платком, завязанным на затылке. Лицо тоже неуловимо изменилось — прибрело явные монголоидные черты и уже не блистало привычной чистотой.

— Да… — Чижиков мысленно сравнил ее с крестьянами у озера и дедушкой с палкой. — А что, вполне.

Сумкин только хмыкнул.

— Ну, я пошла. Ждите меня здесь.

Ника скрылась за ближайшими деревьями.

— Интересно, как она с ними объясняться будет, — проронил Сумкин. — Если это и впрямь каким-то чудесным чудом древние китайцы.

— Может, она по-китайски говорит, — неуверенно предположил Чижиков. — Ты же говоришь!

— Говорю, — согласился Федор. — Только по-китайски, а не по-древнекитайски. Видишь ли, старик, нам доподлинно неизвестна фонетика древнекитайского языка, то есть мы не знаем, как он звучал. Тем более во времена Цинь Ши-хуана. На нем кучу лет уже никто не разговаривает. Есть смелые попытки реконструкции, но и только. Так что…

Они ждали примерно минут сорок и за это время успели так и этак обсудить ситуацию, в которой оказались. Сумкин все больше печалился о том, что теперь не окажется вовремя в Пекине и не сделает свой треклятый доклад, который, как признался великий китаевед, был только удачным поводом посетить страну изучаемого языка за государственный счет. Несмотря ни на что, Сумкин продолжал считать, что они находятся в одном из удаленных питерских пригородов и что надо делать ноги в сторону станции и электричек. Главное, что до сих пор удерживало Сумкина в кустах, где их оставила Ника, был не совсем нормальный способ, которым его в данный пригород перебросили. Сюда же следовало добавить странное происшествие с дремучим дедком, а также чувство товарищеского локтя, которое, по словам Сумкина, у него было чрезвычайно развито. Иными словами, Федор считал недопустимым бросить Чижикова в лесу одного, хотя, с его точки зрения, причин сидеть в кустах не было ни одной.

— Да, — говорил он Коте, — да, старик, я тебя очень хорошо понимаю, очень симпатичная девчонка, тут, поверь мне, двух мнений быть не может. Но! Старик, пойми и ты, что женщины нахально пользуются своей неземной красотой и непереносимым обаянием в самых низменных целях, то есть порабощают нас, самцов, вьют из нас веревки и постоянно пытаются приучить с первого раза выполнять команду «к ноге!» Неужели, старик, ты этого не понимаешь? Ведь такая у них, у женщин, природа — и они ей не могут противиться! И с чего ты взял, что данный экземпляр чем-то принципиально отличается? Нет, старик, правда, я ведь их, девочек, девушек, женщин и дам, люблю поголовно и совершенно самозабвенно, но при том постоянно имею в виду, что между нами все время идет незримая борьба, больше всего напоминающая перетягивание каната под ковром.

Чижиков слушал друга, отвечал невпопад, а сам думал, что он в очередной раз толком не знает, кому и во что верить. Вот взять того же Сумкина: откуда он тут взялся? Даже если принять точку зрения самого Федора о том, что мы недалеко от Санкт-Петербурга. Как тут появился Сумкин, почему именно на пути у Коти — так вовремя и так к месту? И отчего — совершенно аналогичным способом, как и сам Котя с Никой и со Шпунтиком в клетке? Ведь не выскочил же Сумкин из кустов с диким криком, не нашелся пьяный в стогу, а материализовался в сияющем белом коконе. Это о чем-то говорит? Или нет? Вопросы, вопросы… В последние дни вокруг Чижикова вертелось так много странных людей со странными намерениями, что он готов был уже подозревать в нехорошем всех и каждого. Даже Сумкина.

А если они действительно перенеслись во времени аж в третий век до нашей эры?! Это же вообще черт знает что! Таких случайностей просто не бывает. Ни-ког-да!

И еще дракончик пропал…

В сложившейся ситуации у Чижикова было одно существенное преимущество: он привык жить один, делился насущным исключительно со Шпунтиком, и потому мучившая его потребность рассказать о своих питерских приключениях, о нынешней пропаже дракончика с его поразительными свойствами, довольно быстро иссякла. И теперь Котя разговаривал с Сумкиным, аккуратно следя, чтобы не сболтнуть чего лишнего.

Шпунтик кружил вокруг, то появляясь из травы или выныривая из кустов, то снова исчезая. Кот чутко прислушивался к окружающему миру, он первым возвестил о том, что к месту вынужденной стоянки Чижикова и Сумкина кто-то приближается: бросился хозяину под ноги и уселся там, оборотясь мордой к потенциальному противнику и чутко навострив уши. Имея большой опыт общения с людьми, Шпунтик знал, что они достаточно бестолковы, чтобы сделать правильные выводы из его поведения: как именно прибежал кот, какой походкой, как при этом вел себя кошачий хвост. А ведь любому должно быть ясно, что кот прибежал взволнованный, а его хвост буквально кричит о том, что сюда идут. Но у людей, как говорится, мозгов кот наплакал, поэтому Шпунтик подал дополнительный звуковой сигнал, то есть коротко мявкнул.

— Что такое, мой хвостатый друг? — наклонился к нему Чижиков и легко потрепал по голове. — К нам гости?

Тут из-за деревьев вышла Ника, и Шпунтик расслабился.

— Ну, как там древнекитайское население? — с плохо замаскированной издевкой поинтересовался Сумкин.

— Все спокойно, — улыбнулась ему Ника и уронила на траву приличный матерчатый сверток, перетянутый грубой веревкой. — Я договорилась с одним селянином. Он пустит нас переночевать.

— А это что? — указал Чижиков на сверток.

— Одежда, — объяснила Ника. — Вам надо переодеться. А свою одежду запакуйте потуже вместо этой. Я отвернусь, — пообещала она и действительно отвернулась.

Чижиков поглядел на Сумкина.

Сумкин поглядел на Чижикова.

Оба хмыкнули.

Солнце начало клониться к закату. Шпунтик осторожно обнюхал сверток и звучно чихнул.

— Будь здоров, кот!

И Котя стал развязывать веревку. На свет явились похожие на Никины одеяния: широкие штаны, странные рубахообразные куртки, какая-то обувка наподобие лаптей с обмотками, головные платки. Все далеко не первой свежести, весьма ароматное.

— Пахнет, — пожаловался Сумкин, двумя пальцами удерживая штаны. — Тут наверняка полно древнекитайских блох.

— Это, барин, ничаво, — глумливо ответил Чижиков, скидывая джинсы. — Переодевайся. Нас ждет большое приключение. Квест.

— Блох нет, — заверила Ника. — Я все обработала.

Котю так и подмывало спросить, чем именно, и он удержался с большим трудом.

Когда с одеждой было покончено, старую упаковали в два узелка и перетянули все той же веревкой. Затем Ника достала из рюкзачка два небольших баллончика и, попросив Сумкина с Чижиковым закрыть глаза, опрыскала их руки и физиономии, после чего сунула рюкзак в дорожную торбу, made in Ancient China.

— Эва, старик, — сказал Сумкин, протерши очи и уставившись на Чижикова, — да ты у нас, может, и не китаец, но уж уйгур — точно.

Чижиков посмотрел на Федора и увидел, что лицо друга неуловимо преобразилось — как и у Ники: стало темнее, грубее, приобрело пусть и не ярко выраженные, но явно азиатские черты. Вроде бы, Сумкин — и в то же время уже не совсем Сумкин.

— Не понял, — Котя провел пальцем по лицу, затем внимательно осмотрел палец. Никаких следов грима. Сумкин тут же последовал его примеру и вопросительно на Нику уставился. — Это что за аэрозоль такой, что внешность меняет? Тоже штучка из будущего?

— Ничего особенного, — улыбнулась Ника. — Обычное косметическое средство. Повсюду продается. Здесь, правда, есть некоторые дополнительные изменения.

— И что, нам теперь до конца жизни уйгурами ходить?

— Вовсе нет. Но такая у нас легенда, — ответила Ника. — Мы путешественники, торговцы, наш караван ограбили. Мы еле спаслись… Костя, возьмите, — она протянула Чижикову длинный узкий кусок тряпки. — Пластырь на руке. Надо его замаскировать.

Котя принял тряпку и замотал прикрытый пластырем порез на ладони.

— Торговцы! Надо же! Может и сработать, — ухмыльнулся Сумкин, затягивая потуже тряпичный пояс и засовывая за пазуху пачку сигарет. — Еще бы нам по сабельке какой-никакой, — мечтательно пожелал великий китаевед. — Ну, или, например, ускоренные курсы древнекитайского языка для адекватного понимания окружающих, — подмигнул он Чижикову.

— Курсы не понадобятся, — сказала Ника.

— Правда? — вытаращился на нее Сумкин. — А как же тогда будет осуществляться, извините меня за такое слово, вербальная коммуникация с местным населением? По мне так было бы неплохо понимать, что вокруг говорят и к какой конкретно матери тебя послали. Ну — чтобы адекватно реагировать и вообще не очень выделяться.

— Вот, — Ника протянула приятелям по небольшой грубо вырезанной фигурке на простой веревке. — Повесьте на шею.

— А что это? — разглядывая уродца, поинтересовался Чижиков. Казавшаяся на взгляд деревянной, фигурка, на самом деле, была изготовлена явно из какого-то другого материала.

— Универсальный переводчик. Стилизованный под божка амулет, — объяснила Ника. — Правда, не предполагалось, что нас будет трое.

— Надо же! — восхитился Сумкин, тряся амулетом. — Универсальный переводчик! Здравствуй, светлое будущее! «Стар трэк», не иначе, а, старик? Ты будешь капитан Кирк, а я — коммандер Спок. Вам же, милая девушка, уготована роль Кэс, окампа[2]. Уж извините, но вы дико похожи.

Котя уже ничему не удивлялся и только рассеянно кивнул. Кажется, его не особенно поразило бы, предъяви Ника прямо сейчас действующий атомный реактор — размером со спичечный коробок, крайне нужный в целях выполнения миссии.

— А как же ты сама? — только и спросил он, чувствуя себя в пахучих тряпках с чужого плеча чистым пугалом, и повесил амулет на шею. — Нас ведь действительно не двое, а трое.

— У меня есть способ, — туманно ответила Ника.

— И как оно работает? — Сумкин вертел амулет перед самым носом, близоруко щурясь поверх очков. — Само собой? И будет говорить по-древнекитайски? Моим голосом?

— Да, — кивнула Ника. — А если нужно переводчик отключить, то нажмите пальцем вот здесь, — девушка показала, где именно, — и подержите секунд пять. Переводчик выключится. Включается так же. Можете просто снять с шеи. Эффект будет тот же.

— Сколь пречудны дела твои, великое будущее! — насмешливо воскликнул Сумкин. — А если эта штука у нас не сработает, то…

— Сработает, — заверила Ника.

— Ладно, — махнул рукой Чижиков. — Пошли. Там посмотрим. Шпунтик, не отставай!

— Ты сказал, капитан Кирк, — недоверчиво покачал головой Сумкин. — Ты сказал.

Когда они, петляя между холмами, дошли наконец до того, что Ника назвала селением, вечер уже явно обозначил себя. Впереди простиралась долина, в которой, у излучины некрупной речки, раскинулся в сумерках небольшой городок: за глинобитной, высотой метра в два с половиной стеной теснились одноэтажные домишки; снаружи к стене там и сям лепились лачуги видом похуже и победнее. С запада на восток городок прорезала прямая и широкая улица, которая начиналась и заканчивалась воротами в стене — высокими, с двумя башнями по бокам. В восточные ворота как раз въезжал небольшой караван — несколько мулов, впряженных в телеги.

— Протрите мне кто-нибудь глаза, — ошеломленно пролепетал Сумкин. — Поднимите мне веки! Так это что, правда?!

— Я же говорила… — в голосе Ники слышался легкий упрек. — Уездный город Сышуй. Добро пожаловать.

И решительно двинулась к городской стене.

— Местный житель, некто Ян, за небольшое количество серебра согласился дать нам приют на ночь, — говорила она на ходу. — На постоялый двор нам лучше не соваться. Помните: мы торговцы, нас ограбили. Если что, говорить буду я. Старайтесь ничем себя не выдать, хорошо?

— Гм… Это… Да… — Сумкин вдруг притих и сделался даже робок. — А это ничего, что у меня очки?

— Думаю, ничего, — ответила Ника. — Вообще-то не знаю. Наверное, очки уже были в это время.

— Я тоже не знаю, — признался великий китаевед, и Чижиков даже с шага сбился от такого откровения. — В конце концов, можно сказать, что это варварская диковинка из далеких стран. Только бы не отняли. Я без очков никак не могу. Не вижу я без очков ни черта.

Они направлялись к одному из домишек за городской стеной, неподалеку от ворот. Домик обладал небольшим, обнесенным стеной поменьше, собственным двориком и дымил летним очагом.

— А ты грязью очки намажь, — посоветовал Сумкину Котя. — Вон лужа, черпай скорее. Только не испачкайся.

— Да ну тебя, старик! — возмутился было Федор. — Хотя…

Сумкин нагнулся к луже и гадливо погрузил в нее палец, а потом, сняв очки, осторожно повозил пальцем по дужкам и вокруг стекол.

— Вот когда я окончательно понял, что был прав, не заведя металлическую оправу! — водружая очки на нос, сообщил Федор. — С металлической-то грязь бы враз слетела, а к этой присохнет и не отвалится! Ну, как я вам, зайчик? — торжественно спросил он.

Ника тихонько прыснула в кулак.

Вид у великого китаеведа был комичный: тощая шея, торчащая из великоватой куртки, оттопыренные уши, грязные очки и улыбка от уха и до уха. Вылитый зайчик.

— Тихо… Мы пришли, — Ника стукнула в некрашеную деревянную створку двери.

— Почтенный Ян! — девушка поклонилась показавшемуся в высоких деревянных дверях человеку с добрым морщинистым лицом, в синем халате и длинными седыми волосами, собранными в узел, из которого торчала длинная шпилька. Сумкин и Чижиков переглянулись и поклонились тоже. — Вот мои спутники, почтенный Ян, их зовут… — девушка чуть помедлила. — Сыпокэ и Килэки[3].

— Проходите, проходите, — хозяин распахнул дверные створки. — Ничтожный дом мой убог и беден, достойно принять гостей мне нечем. Я купил немного мяса и вина на те деньги, коими ты столь щедро одарила меня. Отдохните и поешьте с дороги!

На лице великого китаеведа отразилась гамма чувств: явно китайский с виду человек бегло говорил по-русски! Сумкин безо всяких усилий понимал древнего китайца!

Троица путешественников переместилась во внутренний двор.

— Позволь мне узнать и твое имя? — обратился к Нике хозяин.

— Мое ничтожное имя — Кэсы, — ответила Ника.

— Сколь странны ваши имена, чужеземцы! — всплеснул руками Ян. — Из каких вы земель?

Внимание хозяина отвлек внезапный шорох. Обернувшись на звук, почтенный Ян увидел следующую картину: справа, прямо на глинобитной стене, сидел кот Шпунтик и внимательно рассматривал происходящее во дворе.

При виде кота Ян утратил дар речи, рот его самопроизвольно распахнулся, глаза вылезли из орбит. В таком состоянии он пробыл, наверное, с минуту, после чего тихо выдохнул: «благовещий зверь мао!» — и кинулся со двора прочь, едва не вынеся плечом двери.