Дороги звёздных миров

Совладелец литературного сайта, автор-составитель сборника «Странники» (2018, «АСТ»). Рассказы опубликованы в сборнике «Синяя Книга» (2014, «Дятловы горы»), неоднократно становились победителями в сетевых конкурсах.

Пишу прозу, преимущественно, фантастику и фэнтези, статьи. Любимые темы — приключения, о дружбе и любви.

Почитать можно здесь: https://ficwriter.info/polzovateli/userprofile/Thinnad.html

Наследие богов

Берек хотел убить напавшего снарпа, да помешал песок. Ступня провалилась, и взмах лизякой ушёл в сторону. Охотник дёрнулся, увернулся от падающей дубины — слишком медленно — и провалился по колени. Кроваво-хрустящей пеленой ударило выше уха, падения Берек не почувствовал.

Зря он вчера после поисков смотрел на звёзды. За день он облазил несчётное количество каменных комнат, обнюхал заросшие грязью лестницы и исследовал балки бывшей крыши. Даже пару раз взобрался по кучам из обломков и мусора к маленьким комнаткам у потолка и обнаружил лишь старые снарпячьи гнёзда. Раз вспугнул стайку горлушек — круглые белые птички с мурлыканием разбежались из-под ног, и Берек вяло махнул лизякой, слишком сосредоточенный на поисках, чтоб охотиться. Вечером замешкался с возвращением — неудача только распалила мысли.

Берек лежал на спине и пытался разглядеть — что там, в небе? Звёзды не похожи на глаза чудовищ — скорее, на маленькие дыры в шкуре неба, и там, по ту сторону, кто-то движется, небо подрагивает и дышит. Просто смотреть — что в этом плохого?

Берек просунул руку за отворот рубахи, почесал грудь, потом достал сложенный вчетверо лист и, наверное, десять по десятый раз развернул его. На картинке существо летело над крышами домов. Несмотря на то, что ветхий лист потёрся, и на кресте сгиба светилась прореха, не дававшая толком разобрать фигуру. Можно было различить летательную машинку, которую оседлало существо, а ближе к краям изображения тёмный фон усеивали звёзды. Всем известно, что летать невозможно, а на звёзды даже смотреть запрещено. Берек, когда нашёл эту картинку в груде мусора, почувствовал, что мир изменился. Появилось много вещей, которые стоило обдумать. Можно ли найти такую машинку в той самой комнате или рядом? Жаль, что он не запомнил места — тогда он был слишком ошеломлён. Неужели старейшины ошибались?

Закутанный в одеяло Диндиль нашёл Берека, лежащего у проёма двери. Диндиль боялся невзначай увидеть проклятые огни, и край одеяла нависал надо лбом, как платок старухи.

Береку эти страхи казалось смешными. Он уже четыре весны не ребёнок, и сказки о монстрах, смотрящих со звёзд, стали просто сказками.

«Это к несчастьям», — ныл и дёргал за полу Диндиль. Он считал, что поиски — ересь. Люди не могут летать, никто не может. Небо — дом Богов и чудовищ.

Пришлось уйти в дом — не хватало, чтобы все узнали о проступке, и община, осуждающе качая головами, назначила три по десять Дней очищения.

Утром пришли снарпы.

Они прыгали с крыш соседних домов, и солнце светило сквозь складки полётной шкуры на боках, слепило зрачки часовым. Снарпы — твари, которые не летали, но уже ловили шкурами ветер — пришли, следуя проклятию звезды, ранили, убивали и пили горячую кровь.

Зря он смотрел на звёзды и призвал несчастье.

Теперь Берек это понимал.

Он дрался, то отступая, то гоняясь за рычащими тварями по пыльным каменным комнатам. А потом упал.

Охотник лежал на дне пещеры. Бок онемел, песком запорошило нос и губы. Берек раскаивался, что был самоуверенным и гордым, что сомневался в мудрости общины. Кто будет смотреть вверх, тот падёт на самый низ.

Нужно выбираться!

Берек сел и ощупал череп над ухом. Пальцы коснулись влажной корки слипшихся волос. Проклятый снарп.

Сколько времени прошло, Берек не знал — вверху сияла дневным светом дыра, было тихо, бой кончился. Охотник подвигал ушами, вгляделся в просвет — пролом, куда он провалился, высоко, не допрыгнуть. Дно пещеры усеивал песок, который продолжал искрами сыпаться с края отверстия — в луче света виднелась вмятина от тела, окружающее поглотила густая тьма. Пальцы наткнулись на шершавую стену. Камень ровный — не взберёшься. Нога ударилась о твёрдое, звякнуло… Лизяка! Берек упустил её при падении, но не потерял. От стука лизякой по стене темнота стала осторожной. Подняться бы по стене, но никак. Если бы он успел найти секрет полёта, выбрался бы в два счёта.

Берек вздохнул и углубился в тёмный ход — чтобы глаза привыкли к темноте, нужно уйти от света. Отблески дня в дыре пропали, как только коридор вильнул в сторону. Ну и хорошо.

Если долго идти, то обязательно куда-нибудь придёшь, Берек это знал. Чтобы прийти куда нужно, следует выбирать лучший путь. Пахло сыростью, мокрой глиной, в горле щипало, будто тронул языком лизяку. Ход тянулся и тянулся бесконечно, не поднимаясь, но и не опускаясь. Берек заглядывал в боковые ответвления, а потом возвращался. Он несколько раз взбирался на огромный, толщиной в рост, корень, жи́лой тянущийся вдоль коридора, ощупывал жёсткие отростки, что уходили от основного ствола вверх, в норки. Оттуда тянуло холодом, но Берек не мог пролезть — слишком узко.

День сейчас или ночь? Под землёй всё одно. Это место не для людей.

Усталость сморила спустя вечность. Берек отчистил, насколько смог, глину с пальцев и волос и уснул, свернувшись на огромном корне и поджав рыжий пушистый хвост. Снилось, что он внутри звёздного чудовища, и жилы, которые тянутся вдоль пути, пронизывают огромное тело, бьются жизнью, а впереди — страшное пульсирующее сердце.

Сердце билось в небе, посылало красный жар на землю, отчего становилось тяжко дышать, а ветви деревьев казались чёрными. Берек смотрел, смотрел в багровые небеса, зная, что скоро всё умрёт, что Боги покинули этот мир и никого не спасут.

Проснулся Берек от движения. Он открыл глаза и дёрнул ухом. Голова болела. В одном месте у стены сгустилась тьма, и Берек понял, что там кто-то есть. Небольшой и живой, а, значит, добыча, подземная еда. В животе разлился едкий жар, казалось, будто требуха усохла старыми листьями. Этот кто-то пах сладким ароматом кожи, волос, дыхания.

Берек упёрся ладонями в жёсткий корень, на котором лежал, затем прыгнул.

Он сшиб добычу, ощутив под ногтями мягкость плоти. Чужак завизжал, стремительно вывернулся и полоснул острым по плечу. Удар, ещё удар — противник зашипел и пребольно ткнул в Берека палкой, пришлось отскочить и потерять контакт.

Охотник прижал уши и наморщил нос — добыча испугалась, запах страха витал в затхлом воздухе. Невысокое горбатое создание с мясистым носом раздвинуло губы и показало Береку оранжевые изогнутые резцы. Вот чем оно рассекло плечо! Берек покосился — лизяка осталась на месте лёжки, без неё сложно убить добычу… Или не стать ею самому! — он едва увернулся от стремительного рывка существа, рогатая палка просвистела на уровне глаз, Берек крутнулся, изгибаясь, попытался вцепиться в противника. Тот подскочил и бросился бежать, показав голый хвост — в ладони остался пучок серых волос.

Лизяка лежала там же, где Берек её оставил. Стук по корню вызвал странное эхо, словно он внутри пустой. Берек не знал, зачем Боги создали эти коридоры и корни. Они делали понятные вещи — дома, в которых удобно жить, полезные — разные лизяки — могучее оружие, и странные — груды трухи на бесконечных рядах ветхих полок, слишком большие окна в домах и прочее, как вот эти коридоры под землёй. Они сделали это для себя и своих детищ, а потом исчезли. Берек залез рукой за пазуху и проверил: картинка с летающим человеком и звёздами была на месте.

Он спрыгнул вниз, повёл усами и двинулся за убежавшей добычей. Живот подвело, если сейчас не поесть, то и не выбраться из тёмного мира. Запах чужой кожи и дыхания ещё держался в коридоре, к нему примешивалась нотка крови, и Берек заурчал. Он мягкими скачками помчался по следу, задерживаясь у поворотов. Ближе и ближе. Носатый его заметил. Аромат страха в воздухе будоражил — Берек слышал частый топот чужих ног впереди. Вот мелькнула фигурка — хвост на излёте, замерла, парализованная ужасом.

Берек прыгнул, лизякой метя в голову, обречённая добыча упала, толкнула его ногами, продлевая полёт, и охотник рухнул в коридор — в вязкую сеть ловушки.

Он бился, стараясь вырваться из липкой пелены, нити оплетали сильнее — не только ноги и хвост, но уже и плечо. Сердце захлестнуло первобытным ужасом, но Берек не выпустил лизяку. Он махал, стараясь сокрушить вязкие тенета, лизяка застряла, и пришлось дёрнуть изо всех сил, чтобы прорвать удерживающие её пряди.

Остро пахнуло насекомым. Берек отчаянно забился: вход в ловушку рядом, нужно напрячься изо всех сил, иначе не будет больше ничего… Он видел такие тенета наверху, только маленькие, и видел их создателей, впускавших соки в ещё живую жертву.

Стало нечем дышать, нити задрожали, Берек чуть не закричал. Что-то жёсткое упёрлось под рёбра. Невысокий носатый никуда не убежал — он стоял в коридоре и тыкал рогатой палкой в место, где под рубашкой хранился заветный рисунок — подталкивал к смерти. Однако палка перестала двигаться и, когда Берек вцепился в неё, потянула наружу. Думать было некогда, Берек рванулся, крепко держась за спасительный предмет. Позади треснуло, Берек высвободился и упал на пол.

— Беш-ш-шим, — шепнул голохвостый. Он был низеньким, и хотя больше не горбился, попытки помочь подняться выглядели смешными.

И они побежали.

— Почему ты меня спасла? — спросил Берек у Мии.

Он очистил от клейкой дряни усы и уши и теперь занимался хвостом.

Она посмотрела на него выразительными чёрными глазами, улыбнулась. Стали видны оранжевые острые зубы.

— Потому что нужно жить, — ответила непонятно.

Жирных мягких червей было немного, но они притупили чувство голода.

Мии, заманившая Берека в ловушку и затем спасшая, попыталась сначала накормить его зеленоватыми светящимися грибами, что росли в скопище мусора, принесённого сверху водным потоком. Когда Берек отказался, она нашла для него отвратительных на вид личинок. Если оторвать головы со жвалами, то есть их не так страшно… Берек решил идти вверх, к истокам реки, что несла мусор к грибнице. Почему Мии взялась его сопровождать, он так и не понял.

Мии была странной. Выпуклые чёрные глаза, полупрозрачные уши, серые волосы и следы от ногтей на плече и правой щеке. Голый щетинистый хвост. Она шипела и щёлкала так, что иногда он с трудом её понимал. Берек никогда не слышал о детях подземелья и не видел никого из этого странного народца. Мии утверждала, что Боги создали тоннели для её народа, который тоже называется людьми. Охотник недоумевал: какие же это люди?.. Её Боги были жестокими и страшными. Берек пытался объяснить, что на самом деле они великодушны — создали настоящих людей по своему образу и подобию, оберегали и заботились. Естественно, люди — это соплеменники Берека, с нормальными хвостами и глазами, а не как у Мии. Мир был раем, пока добрые Создатели не ушли.

Мии не соглашалась, недоверчиво складывала уши и рассказывала истории о жестокости и чуждости. Её Боги создали мир, они давали пищу и тепло, но и убивали. Страшно и жестоко, целые народы. Когда Создатели ушли, предки Мии остались жить под землёй, не завися от божьих благ, но по-прежнему ценя каждого соплеменника.

— Твои Боги добрые и заботливые, потому вы легко убиваете и не волнуетесь друг о друге, — в конце концов заключила Мии. — Наши — жестокие и беспощадные, потому нам нужно держаться за жизнь, потому я не смогла бросить и тебя.

«Интересно, какие Боги у снарпов?» — подумал Берек. Он никогда не задумывался, кто создал других существ, и, может быть… Тут мысли начинали путаться, они повисали беспомощно, и Береку показалось, будто его снова засасывает песком, под которым нет опоры.

Перед сном охотник показал Мии заветную картинку. Та крутила её и переворачивала, веер усов ощупывал воздух. Она пожала плечами и вернула сокровище Береку, и тут он понял, что Мии никогда не видела звёзд.

— Летать! — с жаром пояснял он, размахивая руками. — Туда, к небу, где крыши кончаются и в маленьких дырочках светится другой мир! Я обязательно найду летательную машину и узнаю что там, выше звёзд!

Мии опасливо косилась на распалившегося Берека и дёргала носом. Губа приподымалась над оранжевыми резцами, и охотнику казалось, что Мии смеётся над ним.

— Не понимаю, — качала она головой. — Зачем тебе это знать?

— Потому что я не могу не знать, понимаешь? — Берек и сам не мог объяснить, почему в груди что-то ныло, будто тосковало по чему-то давно забытому.

Они спали в нише у стены, на берегу заросшего грязью канала. Мии свернулась доверчивым клубком рядом со своей рогатиной, а Берек ворочался. Запах тёплой шерсти будоражил сознание. Он сглатывал слюну и старался думать о доме, о непроверенных комнатах, о том, далеко ли он отошёл, и что случилось с Диндилем и остальными. Может быть, не стоило уходить от той дыры, куда он провалился? Листок с крестообразной прорехой по центру шуршал в пальцах и пах домом, далёкое журчание убаюкивало…

Приснилось, что он мчится по коридору следом за удирающей тенью, мелькает голый длинный хвост, пальцы хватают живую плоть, а во рту сладко от горячего мяса. Кровь брызжет, брызжет в лицо — отчего-то холодная, Мии смотрит чёрными неживыми глазами, ноги сковывает липкая пелена — Берек вскинулся от ужаса и проснулся. Плеснула вонючая волна — грязная вода вышла из берегов канала и затапливала коридор.

— Мии! — закричал Берек. Он вцепился ногтями в трещины в стене, сопротивлялся потоку прибывающей воды.

Где-то ниже послышался отчаянный писк, и Берек прекратил цепляться, отдался на волю волн. Он загребал, стараясь не попасть в стремнину, вглядывался в несущийся мимо мусор.

— Мии! — кричал он, отплёвывая воду. — Мии!

Он нашёл её чуть живую от ужаса. Водоворот утягивал серое тельце, отрывая маленькие пальцы от кружащейся путаницы ветвей, и Берек лёг на живот, пополз по мусору.

— Мии, — вцепился он в неё, потянул, прижал к себе. — Держись за меня!

Мусор вращался всё быстрее — оказался в устье воронки, и Берек прыгнул изо всех сил, чувствуя тяжёленькую ношу за спиной — в воду. Мии от страха вцепилась в шею, охотник закашлялся. Навстречу в потоке грязи неслись палки, ветки, листья — Берек упорно грёб к стене, и потом, срывая ногти, трещина за трещиной, добрался до свисающих из тьмы лиан. Как они выбрались в сухой коридор, охотник не помнил.

— Нельзя лежать, — прохрипела Мии. Её била крупная дрожь, с хвоста капало, волосы потемнели. — Мы мокрые, а здесь ветер.

Жёсткий бугристый пол усеивала тонкая противная пыль.

— Ветер может означать, что мы близко к поверхности, — решил Берек и встряхнулся всем телом. Волосы слиплись, торчали рыжими клочьями, с хвоста капало.

Он хлопнул себя по груди, и от ужаса подскочил на месте.

— Листок! — закричал он. — Листок остался там!

Он же уснул с сокровищем в пальцах. Гибель маленькой хрупкой вещи оказалась больнее потери верной лизяки.

Мии ухватила его за руку, её нос стал сизым от холода, но голос звучал твёрдо:

— Листок унесло, Берек. Его больше нет.

— Как же теперь? — голос сорвался, глаза защипало. — Ты не понимаешь, Мии, полёт — самое главное, что мы потеряли!

Он не мог объяснить магическую силу, что таилась в куске потемневшего ветхого листка, который был вестником далёких времён, который был обещанием Береку, что летать — можно, что люди просто забыли это умение. И вот теперь его нет.

— Я понимаю, Берек, — тон её голоса смягчился. — Ты не можешь жить, чтобы не знать, что там, за звёздами. Вот в чём дело.

Она не отпускала его всё время, пока он, всхлипывая, смотрел в тёмный грязный водоворот. И так, за руку, потянула прочь, навстречу ветру.

— Жилище Богов, — Мии прижалась к Береку, её вибриссы дрожали, уши ловили шорохи. Свет наполнял пространство, прохладный воздух поверхности свистел в обломках исполинских конструкций.

Невесомые призраки паутины и пыли колыхались, нетронутые ничьей рукой, похоже, с сотворения мира.

Мии задрала длинный нос и зачарованно глядела в озерцо тёмно-голубого неба в вышине. На светлую колючую звезду в нём — вызывающую щекотку в её маленьком сердце и где-то рядом.

Огромное пространство, запорошённое войлоком грязи, под которым хрустели осколки, ошеломляло. Изломанные растопыренные скелеты руин, обёрнутые коконами древней пыли, казались кусками сна. Сквозь мутный проломленный купол посвистывал ветер, светлеющее небо бросало блики. Привыкшие к тьме глаза даже сквозь залежи мусора улавливали богатство красок на стенах.

Под ногами заскрипели осколки сокровищ, Берек снова пожалел, что верная лизяка осталась на дне канала. Сердце кольнуло болью от потери листка, и Берек прижал руку к груди. Мии следовала на два шага позади, тёмные глаза вращались так, что виднелись голубоватые белки. Напряжённый хвост торчал над полом.

— Гляди, — от волнения голос Мии сделался совсем тонким. Изображение из сверкающих камешков на стене даже сквозь шкуру пыли являло невероятную сцену. — Это что же, — всхлипнула Мии, — нас обманывали? Боги были вовсе не жестокими?

Берек не мог оторвать взгляд от картины. На ней выстроились в ряд Боги возле округлого золотого предмета. Было похоже, что они вместе тянут его из земли. Последнего — совсем юного — Бога обхватил кто-то, похожий на снарпа, того — человек, а в замыкающем цепочку существе, даже сквозь слой грязи, угадывались черты Мии.

Берек покачал головой.

— Что это? — сказал он. — Сотворение мира?

Это было больше чем утерянный листок, они нашли часть непостижимых божественных знаний, и охотник понял, что здесь можно обнаружить ответ и на его вопрос о полётах, и на те, которые он ещё не задавал. Никто не задавал.

Взгляд метнулся к следующему изображению.

Берек подошёл ближе, чтобы рассмотреть, задрал голову. Боль пульсировала за ухом.

На картине похожее на Мии существо удирало от разъярённых старых Богов и рябой птицы-горлушки. Рядом с голым хвостом блестело расколотое на части осенённое лучами нечто. Похоже, тот же золотистый предмет, что на предыдущем изображении.

— Изгнание из рая, — горько проговорила Мии. Её пальчики тронули корку грязи, бурые куски посыпались на пол.

— Я понял, — Берек дышал часто, сердце колотилось, как горлушка в силках. — Это оставили нам! Боги перед уходом оставили знания обо всём, что было и что будет. Ты понимаешь, что мы нашли, Мии? Они должны были оставить Знания. Что-то и о том, как летать!

— Может, мы узнаем, и куда они сами исчезли? — Мии смутилась, сложила и расправила уши. — Прошло много-много вёсен, может быть, Боги простили всех… И мой народ? Там какое-то послание!

Она махнула маленькой рукой на чёрточки около отверстия в потолке, выстроившиеся цепочкой, как знаки на утерянном Береком листке.

Послание из двух слов начиналось и заканчивалось одним и тем же символом — квадратом на коротких ножках. Отчётливо виднелись ещё два знака перед последним — круг без куска, обращённый выпуклой стороной влево, и недорисованный снизу треугольник с перекладиной посередине. Берек некоторое время поизучал послание, потом перевёл взгляд на вдохновенное лицо Мии.

Какое же преступление совершил её народ, что Создатели разгневались и прогнали его в мир тоннелей?

Охотник обвёл глазами огромный зал. Шаг за шагом пошёл вдоль стены, не решаясь тронуть древние артефакты.

Огромное, залепленное покрывалами паутины и грязи колесо протянуло над ними спицы с обрывками цепей. Берек обошёл его опасливо — кто знает, для чего оно? Куски ветоши, свисающие с рамы позади, расползлись в труху от одного прикосновения, посыпалась пыль и бурая чешуя гнилых лизяк.

— Мии! — воскликнул Берек, перелезая через груду трухи. — Мии!

Он не мог подобрать слов, чтобы выразить то, что вспыхнуло в душе. Волосы на шее встали дыбом.

Там, за осыпающейся рамкой, на стене была ещё одна картина. Точно как на листке, только огромная и яркая! Без крестообразной дырки в середине. Бог, сидя в длинной ярко-голубой штуке, летел к звёздам. Бог улыбался и махал рукой. Самым удивительным было то, что перед древним изображением, прямо на полу, стояли три штуки — точно такие же, как та, на которых летел Создатель. Даже едва возвышаясь над ковром мусора и грязи, эти вещи угадывались по таким же плавникам. Если их освободить, достать…

— Берек! — Мии ухватила его за руку. — Это же…

— Да, Мии! — торжество захлестнуло душу. — Мы нашли ответы. И машины. Мы можем отправиться туда же, куда ушли Боги. К звёздам!

Мии потупилась и снова сгорбилась. Берек смотрел на неё и недоумевал. А потом понял: она боится. Боги прокляли её народ и изгнали. Она боится лететь к ним.

— Я должна вернуться к семье, — прошептала Мии. — Дома все волнуются, меня нет слишком долго. Нужно принести им весть и всё тут изучить — все оставленные послания и знаки.

— Нам запретят, — взволнованно сказал Берек. — Заставят очищаться, и даже не трижды по десять дней, а трижды по десять вёсен, до конца жизни. И точно не пустят к звёздам.

Мии смотрела на него странным взглядом, будто разговаривала сама с собой.

— Я полечу с тобой, — пискнула она наконец. — Нельзя жить, если не знать, что выше звёзд. Только дай мне два дня — нужно подготовиться к пути, и я хочу оставить весточку. Нельзя скрывать эти картины и вещи от людей. Все должны знать…

Берек улыбнулся и кивнул. Он как раз раскопает все три штуковины и посмотрит на них, ведь Боги оставили их не просто так, а для самых храбрых своих детей.

Чтобы летать.

Впереди и вверху ждали звёзды!

Большие обстоятельства

Писк разбудилки этим утром звучал особенно мерзко.

Я в полуобмороке нашарил ногами холодный пол, оттолкнулся, и сила инерции качнула тело в направлении душа. Порция нежно-прохладной воды на непроснувшуюся голову — и к первому посетителю я вышел в почти нормальном состоянии, даже чашка кофе в пальцах практически не дрожала.

Впрочем, посетитель, а, вернее, посетительница вряд ли обратила внимание на эту дрожь, равно как и на помятость физиономии.

— Помогите! — изукрашенные зелёными узорами глаза в пухлых складочках наполнились слезами. — У меня украли планету!

— Рассказывайте, — хмыкнул я и плюхнулся на угодливо подлезшее под пятую точку кресло, любезно оставленное мне прежним квартиросъёмщиком в придачу к пачке зоологических журналов.

Из причитаний, перемешанных с пространными пояснениями родственных отношений, а также при помощи выхлебанного гостьей стакана минералки, удалось выяснить следующее: мадам Кокушек в рамках ежегодного турне по гостям собралась посетить племянника с женой на планетке Малые Люляки и обнаружила, что этих самых Малых Люляк на природой и богом установленном кусочке пространства нет.

Поначалу мадам Кокушек решила, что телепорт глюкнул — мало ли, вдруг случилась ошибка связи. Как известно, телепорты не включаются в подобных случаях, что мадам Кокушек, как женщина рассудительная, готова была пережить. Предстать перед родственниками — пусть даже из глубинки — с перевёрнутым лицом, неровно воссозданными руками или без одежды ей казалось непристойным.

Телепорт отказался её перемещать и через час, и на следующий день.

Администрация отделения связи разводила руками и утверждала, что пункт «Малые Люляки» в каталоге отсутствует, и не хочет ли мадам Кокушек посетить вместо Малых Люляк — Крутые Люлькобубы?

Мадам не хотела. Она чувствовала волнение и невыносимое огорчение, что не увидит племянника с веснушчатой мымрой-женой больше никогда. Она обязана их спасти! Подогреваемая осознанием собственной значимости для Малых Люляк, Галактики и Вселенной в целом, мадам Кокушек выбрала орудием восстановления справедливости меня, частного детектива Дина Даравски, поскольку: а) я был человеком; и бэ) мадам Кокушек понравилась моя фамилия.

В ответ на сомнения, не приснились ли мадам Кокушек просторы сверхмалой планетки, та скорчила оскорблённое лицо и продемонстрировала прошлогоднюю квитанцию по перевозке биомопса в виброклетке на адрес «Малые Люляки-бис», что подтвердило как наличие самой планеты, так и то, что станция телепорта на ней оказалась экономной разборной моделью.

Я понимал, что расследование сведётся к нудной работе по выяснению, кто виноват в сбое телепорта и беготне по инстанциям, и не очень-то горел приниматься за него, однако выуженные из вместительных недр неглиже мадам наличные купюры возымели действие. В протрезвевшую голову вернулись мысли о неоплаченной аренде и пустом холодильнике, и решение помочь семье воссоединиться показалось благородным.

Когда я обнаружил, что на Малые Люляки не доставляет ни один телепорт города, то не сильно удивился. Слишком просто.

Симпатичная брюнетка-наяда в приёмной управления связи похлопала ресничками, и мы вместе проштудировали каталоги планет — на всякий случай, в разных вариантах. В процессе штудирования мы так увлеклись, что некоторые особо интересные моменты повторили ещё раз и решили обсудить почёрпнутое у неё дома.

Покидал красавицу-наяду я после полуночи, но, несмотря на прекрасно проведённое время, в мозгу засела заноза неудовольствия: электронные каталоги не содержали упоминаний о планете, которая должна бы мирно вращаться в указанной звёздной системе — ни под прежним, ни под каким-либо иным названием.

В широком изогнутом переулке пахло сыростью. Фонари остались позади, огромный баннер над готичной оградой слева бросал цветные блики на брусчатку.

— Фто ты хотиф? — маленькое, укутанное во множество слоёв грязного полотенца существо подозрительно прищурилось в мою сторону и задвигало усами. Рекламное табло с надписью «Скоростная магистраль „Мегакруть“ — не тормози!» над головами подмигивало, отчего лицо горбатого незнакомца ежесекундно менялось.

— Ничего, — пожал плечами я и постарался обойти существо.

— Ну и нефефо, — пробурчало оно и вернулось к попыткам вытянуть позвякивающий мешок из проёма, образованного выломанным в ограде прутом. — Хофют тут фтякие…

Мешок зацепился чем-то неподатливым и извлекаться не хотел.

В глаза ударил луч фонарика.

— Стоять! Кто у нас тут!?

Я оглянулся. С обеих сторон улицы виднелись блестящие кокарды городской стражи. Влип, как цыплёнок-идиот.

— Документы! — потребовал хриплый голос с той стороны образованной сияющим фонариком пелены. Я кротко пожал плечами и полез во внутренний карман, для того чтобы обнаружить, что и документы, и карман, и сама куртка остались в будуаре прелестной наяды.

— Так-так, — луч фонаря скользнул на мои шарящие по груди руки, и я сквозь зеленоватые круги заметил длинное рыло стражника. — Не повезло ночкой тёмной?

— Просто мимо шёл, — неубедительно начал пояснять я и оглянулся в поисках усатого прохожего, который мог подтвердить мои слова. Естественно, того и след простыл, на моей совести остался лишь подозрительный мешок, который застрял в прутьях решётки.

Ночь я провёл в отстойнике охранного участка, опасаясь сомкнуть глаза в окружении каких-то бродяг. Пришедший с утра сержант Похс меня сразу признал, несмотря на крайне помятый вид, лучезарно поржал и сообщил: «нюхачи» подтвердили, что я действительно просто шёл мимо и отношения к краже не имею.

— Везунчик ты! — хохотнул сержант и подтолкнул ко мне коробку с изъятыми из карманов вещами. — Если б не наши ребята, гвардия ограбленного Фшыщмуса тебя уже в сторожке на завтрак доедала бы. Сочинили бы тебе персональную «Мегакруть».

Я согласился, что тихий и спокойный городской отстойник куда лучше компании головорезов местного воротилы.

Отчаянно зевая от режущего глаза отвратительно-утреннего солнышка, я поплёлся домой в надежде покемарить часок и привести мысли в порядок. Потыкал ключом в замок под неодобрительным взглядом старушки-соседки, что маячила в окошке, ввалился в комнату и застыл.

Прелестная наяда — брюнетистая специалистка по связи — умильно хлопала ресничками.

— У тебя такая милая соседка, — прощебетала гостья и налила чай в отмытую добела чашку. Я подозрительно покосился на ароматную горку оладушков. — Стоило мне прийти, она сразу же выскочила на улицу, впустила в дом, и мы так мило побеседовали.

Чёрт побери, у старой кошёлки есть ключи от моего логова!

Я слегонца рассвирепел, но, удерживаемый на месте порханием ресничек, продолжил слушать милый щебет, потихоньку расслабляться от накатывающей усталости и горячего чая.

Мысли плыли в такт наяде, что плавно курсировала по кухне.

— Спасибо за оладушки, — я встрепенулся, поняв, что засыпаю за столом, подхватил девушку под локоток и потянул в сторону прихожей.

Если барышня начинает суетиться на твоей кухне, она что-то замышляет.

— Ой, Дин, я принесла твою одежду! — она попыталась невзначай вывернуться из моего захвата, но я оказался ловчее и приобнял её, якобы в попытке проникнуть к вешалке для шляп. Вот так, с щебетом и разговорами, я нежно вытолкал её на крылечко, пообещал зайти как-нибудь и с улыбкой помахал вслед. Ещё некоторое время наблюдал за грациозным покачиванием изумительной формы задочка, потом обернулся и свирепо зыркнул в захлопнувшееся соседское окошко. Погладил ладонью кулак, оценил, что к новой встрече с сержантом Похсом не готов, и отправился дрыхнуть.

Космозал кишел суетливыми торгашами-«челноками».

Безусловно, телепорт — прекрасная и удобная штука, но мгновенно перемещаться нахаляву можно только существам из Каталога Разумных Рас, а любой перевозимый груз стоит денег в зависимом от объёма количестве. Потому если погонная стоимость вещи невысока, то наценка за перемещение телепортом выходит некислой — вот некоторые компании и экономят, сплавляя товар по-старинке, на космочелноках, что неизмеримо дольше, но зато существенно дешевле.

Я же прибыл в космопорт не для того чтобы вкусить челночной романтики, а чтобы найти, к кому обратиться за информацией. Если планетки нет в каталогах, это не значит, что её действительно нет на орбите, и мнение очевидца оказалось бы весьма ценным для дела.

Я ощупывал взглядом зал и размышлял, как ловчее поступить, и тут мне повезло. Я ощутил ни с чем не сравнимое застенчивое касание в районе кармана, и через мгновение лягушка-переросток корчилась в моих цепких лапах, не смея кукарякнуть — очевидно, чтобы не привлекать внимания.

Меня осенило. Насколько я помню, мой старинный приятель — специалист по спорным с точки зрения законности делам — в последние разы промышлял именно на припортовых складах.

— Кныш-ныш, знаешь такого? — я выкрутил кисть, шкрек хрюкнул и причудливо изогнулся.

— Дяденька, отпусти, не знаю ничего, — тихонечко заныл он. — От родителей отстал, потерялся, больше не буду! Я не ел шесть дней!

— Это хорошо, — серьёзно кивнул я, — что отстал. Никто тебя искать не будет.

Я перехватил шкрека под мышку, отчего тот засучил лапками и пропищал:

— Я несовершеннолетний, у меня тремучка!

— У тебя плохо прокрасилась шкурка на руках, — в своё время мой приятель Кныш-ныш показывал, как взрослые шкреки натираются берзокармином, чтобы сойти за подростка и надавить на жалость туриста-лоха. — Ты знаешь, что меня интересует на самом деле.

— Хорошо, — сдулся лягуш. — Поставь меня, я не убегу.

Ага, так я и купился. Как папик-любитель экзотики со своим «сынулей» под ручку, я отправился туда, куда повёл воришка-неудачник. Я ожидал, что Кныш-ныш сейчас «в поле», но вовсе не думал, что мы направимся в недра космопорта. Несколько полутёмных сырых переходов, косые взгляды лупатых громил — и шкрек указал пальцем на дверь в завитушках, за которой я и обнаружил Кныш-ныша, томно возлегающего на жлобских атласных подушечках с кистями.

— Дин, кореш! — Кныш-ныш выпустил изо рта мундштук кальяна и осклабился. Да-да, в отличие от обычных лягушечек, у шкреков вполне приличные зубы. — Чертовски по тебе соскучился!

— Здорово, попрыгун, — я вытолкал за дверь уже не нужного воришку, хлопнул об испещрённую пятнышками трёхпалую ладонь и плюхнулся на подушки. — Давно ты ко мне не заходил!

— Дела… — Кныш-ныш закатил выпуклые глаза вслед струйке пряного дыма. — Дела, просто ужас, ни к другу зайти, ни пульку расписать… Ни на пруд к девочкам слетать… — Взгляд мечтательно остекленел. — А помнишь, как мы в старые времена зажигали?..

— Ты не бедствуешь, — огляделся я, отметив груды пустых бутылок в углу и свисающие с канделябра дамские трусы причудливой формы. То есть мне хотелось думать, что всё же дамские, а не моего ныне осёдлого коллеги.

— Да вот, новый статус, новые заботы, — философски наморщил плоский лоб Кныш-ныш и почесал пузо в прорехе халата.

— Тогда не буду мешать, — приподнялся я, собираясь распрощаться, и шкрек ухватил меня за запястье. Весь нарочитый лоск поблек, пытливые глаза лягуша уставились на меня с давешним азартом:

— Выкладывай, Дин, не ломайся, как девственная пипа.

Расстались мы только часа через два. За это время успели поговорить о деле, о транспорте и ценах, конечно же — о самочках и новых сортах улиток в маркете — обо всём на свете. Прощание вышло тёплым, Кныш-ныш хлопал клейкой ладонью по спине, в его осоловелом взгляде светилось искреннее намерение зарулить вскорости в гости, как в старые добрые времена. В этом я не был уверен, а вот в том, что шкрек разведает, который из челноков шёл через систему, где по законам природы должны крутиться Малые Люляки, что он достанет бортовые записи, а его люди разведают космические сплетни в доках — вполне.

— Караул! — прокричала старушка-соседка за дверью, и я отпрянул. — Грабят! — и, немного неуверенно: — Насилуют?

Я спустился с крыльца и оглянулся. Сидящая на терминале возле дворовой арки почтовая горгулька заинтересованно глядела на меня жёлтыми бесстыжими глазами. Ну вот, теперь вся почтовая компания будет уверена, что Дин Даравски насилует одиноких старушек. Я принял независимый вид и постарался придать голосу миролюбивое выражение:

— Мне надо поговорить с вами.

— Не о чем мне с тобой разговаривать! — дверь приоткрылась, и в щёлочку просунулась морщинистая мордочка соседки. — Вот женишься, тогда приходи!

Горгулька на терминале захлопала в ладоши.

Я сплюнул и пошёл домой.

— Пока ещё следствие продолжается, — я уверенно кивнул экрану, и мадам Кокушек на нём колыхнулась в глубоком всхлипе.

— А вдруг там эпидемия? — зелёная краска растеклась по пухлому лицу причудливыми разводами. — Или правительство ставит опыты, и все превратились в зомби?

— Не волнуйтесь, мадам, — голос приобрёл мужественные нотки образцового мачо: — Вы в любом случае выведете всех на чистую воду. Наши агенты уже на месте.

О том, что «нашими агентами» являлись ничего не подозревающие матросы с космочелнока, которых сейчас обрабатывал Кныш-ныш, я, конечно, не сообщил, равно как и ту деталь, что планетку Малые Люляки не так давно выкупил тот самый Фшыщмус, местный воротила, которым меня пугал сержант Похс.

Вот это последнее открытие наталкивало на мысль, что за маленькой сделкой прятались большие обстоятельства, из-за которых стало необходимым изолировать Малые Люляки от мира и мадам Кокушек в частности.

— Дин, кореш! — Кныш-ныш в этот раз встретил меня в личном кабинете. Шкрек радовал взор стильным деловым костюмом из искристой ткани в горох. Что поделать, лягуши имеют весьма забавные представления о стиле. — О, ты с дамой! — он заинтересованно поглядел на мою брюнетистую спутницу.

Наяда захлопала ресничками и грациозно погрузила пятую точку в кресло.

Надо признаться, в этот раз с изгнанием девицы я потерпел фиаско, и, чтобы не опоздать на встречу, притащил её с собой.

— Мадам желает выпить? — галантный лягуш, не ожидая ответа, явил наполненные золотистой жидкостью пиалы. Моя спутница обворожительно улыбнулась. Вот уж не думал, что наяды умеют воздействовать на брачные мозоли шкреков.

— У вас чудесный кабинет, мистер, — девушка глубоко вздохнула, а воздух от излучаемой милоты начал потрескивать. — Но совсем нет секретарши!

Я глотнул газированного сидра, покосился в сторону наяды и представил её Кныш-нышу: — Моя знакомая.

— Дин! — красотка затрепыхала ресничками, — не надо скромничать.

— Результаты есть? — я устремил взор на коллегу.

— Есть, — Кныш-ныш многозначительно покосился на девушку.

— Зая, нам нужна твоя помощь! — я страдальчески изогнул брови.

— У меня нет секретарши, — нашёлся лягуш, — и совершенно некому обо мне заботиться. — Он чуток сполз в кресле и махнул лапкой в сторону коридора. — Креветочка моя, срочно нужно раздобыть грибные капли, иначе будет поздно меня жалеть.

Оставшись со мной наедине, Кныш-ныш пафосным голосом поведал эпичную историю о страданиях и находчивости героического лягуша и его бестолковых помощников. Я узнал, что пересадочной станции «Малые Люляки» больше нет, сама планета в регистраторе корабля не обозначилась, а вблизи системы кипит некая бурная деятельность и согнано множество техники. Слухи о правительственном эксперименте по вакцинации конкурировали со свидетельствами о вторжении подпространственных горбоклюев.

Я укрепился в мысли, что исчезновение планеты — симптом ужасной аферы, и решил наведаться в логово Фшыщмуса, чтобы добыть сведения непосредственно на месте, у владельца.

— Ты кто? — прохрипел динамик над массивной калиткой в знакомом заборе. От недавней прорехи в решётке не осталось следа.

— Специалист по энергоконтролю Дин Кнышкус, — я помахал в воздухе пластиковой корочкой, сварганенной этим утром.

— Назначено? — равнодушно поинтересовался динамик.

— Плановый контроль, — убедительно кивнул я.

— Пошёл вон, — бесцеремонно выплюнул динамик и потух.

Надпись «Скоростная магистраль „Мегакруть“ — не тормози!» издевательски сыпала искорками над головой.

— Зая, — проникновенно пропел я в экран. — Здравствуй.

— Дин! — взвизгнула наяда, а затем с некоторой обидой: — Мы в тот раз так быстро ушли, и ты не познакомил меня как следует с твоим замечательным другом.

— Прости, милая, — я старался говорить ласково. — Мы можем сходить вместе куда-нибудь вечером.

— Чудесно! — около экрана воздух аж засветился. — В гости! На вечеринку! — и тут же, торопливо: — Сегодня наша контора получила пригласительные на презентацию космотрассы, там будут важные люди и много роскоши.

Конечно, я знал о презентации, которую устраивал Фшыщмус, и именно попытки проникнуть туда вынудили позвонить прелестной специалистке по связи. Я заручился воодушевлением будущей спутницы и снова попытался пообщаться с коварной старушкой-соседкой. Её номер был у меня написан на выдранной из старого зоологического журнала страничке, как раз под изображением жуткого вида твари, похожей на помесь крысы и таракана, попавших в пылесос.

Находясь по ту сторону экрана, старая кошёлка приняла умильный вид и посетовала, что я, холостой парень, совершенно не забочусь о собственном имидже, и, очевидно, моим родителям всё равно. Вот она полагает, что только хорошая жена может меня излечить от дурной привычки не соблюдать режим дня, таскать в гости подозрительных личностей и напомаженных зелёной краской толстух. По её драгоценному мнению, та милая девушка прекрасно годится на роль жены и сделает из меня человека, а все эти брыкания — от глупости, потому что я сам не разумею собственного счастья.

К концу разговора я взмок от бешенства, и, злобно шипя, как змеезавр, вырубил экран. В приступе ярости даже забыл спросить о ключах.

Впрочем, неприятности, несомненно наколдованные этой ведьмой, не заставили долго ждать, и приятная вечеринка очень быстро закончилась для меня нокаутом — во всех смыслах этого слова.

— Он будет жить?! — страдальчески заламывала ручки прелестница с нежным голосом.

Я приоткрыл глаз и обнаружил около кровати трогательную заплаканную наяду и вечноулыбающегося сержанта городской стражи. В дверях маячили силуэты обычных охламонов из той же муниципальной лавочки.

— Будет, — хмыкнул сержант Похс, наблюдая за манипуляциями медика. — Заявление пишем?

— Зацепился за порожек, — голова болела, как наполненная кипятком тыква. — Упал, ничего не помню.

— Так и отметим, — с пониманием кивнул сержант. — Если что-то вспомните, пострадавший, вам придётся явиться в участок самостоятельно.

— Ох, ну что же делать? — мне хотелось кивнуть, но голова опасно булькнула жгучим варевом, и потому я только вяло махнул пальцами. Нужно, чтобы допрос закончился поскорее, и все убрались прочь из моего дома.

— Сержант, это ужасно! — остренький носик девушки покраснел, украшенный блестяшками лиф демонстрировал судорожные подрагивания груди.

— Всё будет хорошо, — успокаивающе погладил её по плечику Похс. — К этому негодяю, чтоб он помер, нужно приложить значительно больше стараний, чем пару тычков по чайнику.

— Я вам верю! — наяда доверчиво прижалась к мощному сержантскому торсу, слёзы сами собой высохли.

А я и в самом деле помнил произошедшее с трудом.

Презентация космотрассы проходила в особняке Фшыщмуса — прихотливо сконструированном здании «а-ля старинная тюрьма», замаскированном нарядными решётками на нарядных же окошках под что-то невинное. Цветные фонарики озаряли готичные силуэты стриженых ёлок и кустов, заставляли блестеть кокарды мрачных, явно однояйцевых охранников.

Подогнанный портным Кныш-ныша по фигуре фрак в малиновую полоску сидел на мне, как пластиковый футляр, и когда брюнетистая наяда, колыхая искристым бюстом, вцепилась мне в локоть, рукав отчётливо заскрипел. Мерные движения блёсток на лифе спутницы позволили мне войти в своеобразный гипнотический транс, мы благополучно минули ограду, около которой меня не так давно задержали бравые ловцы воришек, и вступили в царство пафосной роскоши и многозначительных бесед.

— Дин Кнышкус, — пожал я тощую ладонь рябого старичка в одеянии, напоминавшем гигантскую балетную пачку, завязанную на шее, — из «Кныш-Ныш Транспортер».

Не то чтобы я стремился завести знакомства в расфуфыренной толпе дельцов и их прилипал, однако убежать от этого собеседника сразу не получилось.

— Генерал Чечка, — лицо старичка поползло сотней складок, я даже взволновался, что череп в конце концов скукожится полностью, и я останусь один на один с обезглавленным генералом. Расползание остановилось вовремя. — Все вы, транспортники, взволновались из-за «Мегакрути», — хихикнул старичок.

Он плотоядно сверкнул глазками в сторону моей спутницы, рядом материализовался официант с высокими бокалами на подносе. Наяда захлопала ресничками и вцепилась в тонкую ножку.

— Как вы думаете, Дин… Шикус? — в нашу маленькую компанию беззастенчиво втёрся здоровенный тип с острым мохнатым рылом. Пахнуло чесноком и мокрым деревом.

— Кнышкус, — нервно поправил я, держа выбранную роль.

— Кнышкус, — клацнул резцами тип. — Как вы думаете, гравитационные аномалии из-за эффекта Сфинкстера-Колбина могут нарушить кристаллизацию мегаториуса линейной сети?

— Несомненно, — отступать было некуда. — Кристаллы иногда квитрулируют, даже когда всё в порядке, и мегаториус э-э-э-э…

Серая шерсть на лбу моего собеседника встопорщилась. Надеюсь, он не собрался расспрашивать меня про…

— Квитрулируют?..

Так я и думал. Чем удобна наука, это тем, что в ней всегда есть местечко для новых, совсем свеженьких слов.

— Ну да, — я поставил бокал на поднос скользящего мимо официанта-лягуша и помахал пальцем: — Флип-флоп, флип-флоп. Динамическая квитруляция.

Мне удалось улучить момент и ускользнуть от подзависшего любителя «Сфинкстера-кого-то-там-ещё» якобы в уборную. Моя сияющая брюнеточка уже щебетала с каким-то хлыщом в голубом латексе, и я порулил мимо незнакомых лиц и рыл, сквозь густой раствор из кивков, бокалов, болтовни, умных бесед о нелинейных коридорах и налогах на перевозку живой органики — в сторону служебного входа в закрытую часть особняка.

Наткнулся на взгляд громилы-охранника: он материализовался, словно специально чтобы попугать меня — перед самым носом.

— Простите, а где тут уборная? — захлопал ресницами теперь уже я, изображая лёгкую степень дебильности, не позволяющую распознавать пиктограммы на указателях.

Охранник молча ткнул мне за плечо. Я обернулся. Как раз на подиуме заканчивался танец труппы самочек шкреков, и гостям начали демонстрировать ролики об экономических и эстетических достоинствах новой трассы «Мегакруть», световые эффекты погрузили зал в мерцание. Палец громилы указывал налево, куда мне было совсем не надо.

Впрочем, я направился именно туда, продефилировал мимо и выбрался на веранду особняка. В пёстром месиве делового народу мой одолженный у Кныш-Ныша костюм в малиновую полоску выглядел даже элегантно, потому никто не косился на дышащего свежим воздухом хлыща и никто не встревожился, когда я растаял в еловой тени.

Каморку садовника я отыскал не сразу — успел влезть подошвой в компост и порвать штанину о замок. Собственно, именно так я и нашёл заветную дверцу — по замку, дёрнувшему за штаны. Как я и думал, комнатку никто не охранял, зато в ней обнаружился проход во внутренний коридор особняка. Проникнуть в логово Фшыщмуса было уже делом техники.

Лучик фонарика дрожал на распечатке плана здания, взятом из Сети. Я прикинул, что приёмная Фшыщмуса находится этажом выше, а лестница через два поворота, скомкал план, сунул в карман брюк и, прижимая снятые ботинки к груди, поскользил по полированному паркету к цели. Компост на подошве пованивал. Я едва успел спрятаться под лестницей, заслышав взволнованные голоса.

Ступени над головой заскрипели, и я плотнее вжался в стенку шкафчика со швабрами.

— …нездоровое движение, — голос одного из говоривших — вальяжный и густой, словно урчание сытого змеезавра, заглушал второго собеседника.

Они прошли прямо над моей головой.

— Ваши люди, Чечка, — продолжил владелец баса, отвечая на неразборчивое лопотание. — Сразу после похищения к нам ломился фальшивый инспектор энергоконтроля. Вы понимаете, генерал, о чём я?

Я вытянул шею и поглядел из-под лестницы вслед удаляющейся парочке. Фигура поменьше, тонущая в облаке гигантской балетной пачки, принадлежала старичку из зала, а его собеседник, похоже, и был тем самым Фшыщмусом. Со спины я не мог сказать этого точно, однако комплекция, как у заградительного голема, давала девяностопроцентную вероятность того, что это хозяин особняка собственной персоной.

Дождавшись, когда они скроются за углом, я взлетел по зеркальной лестнице красного камня наверх и помчался в конец короткого коридора, к вычурным дверям, явно главенствующим на этаже.

Чуть не проехав по паркету мимо, я вдруг понял, что забыл туфли под лестницей. Отмычка в пальцах задрожала. Вернуться за вещами необходимо.

Механизм замка приятно слушался, приводя свои бороздки и язычки в нужные позиции, и я решил, раз пока всё складывается благоприятно, надо брать шкрека за шпоры и продолжать.

Замок мягко клацнул, пружина ручки стала податливой, бесшумно распахивая огромные тяжёлые двери.

Я скользнул в полутёмный проём и замер.

— Так-так, а ты кто такой? — прелестница с чёрной, как делишки Фшыщмуса, кожей, уставилась на меня янтарными глазами. Девица была одета во что-то, напоминающее бусы, причём я бы не сказал, что они прикрывали хоть что-нибудь.

Подсвеченная снизу гладь бассейна размером с вертолётную площадку зарябила от смеха других красоток — числом никак не меньше тридцати. Я огляделся, вероятно, вид у меня был диким, ведь рабочий кабинет в моих представлениях выглядел несколько более… рабочим!

— Вы не скажете, как пройти в библиотеку? — ляпнул я и уставился во все глаза на по-змеиному пёструю шкурку девицы, с шумом вынырнувшей у моих ног.

— В три часа ночи! — захихикала змеекожая и упала обратно в бассейн, продемонстрировав острые соски и узкую ямочку пупка, а напоследок хлопнув по воде хвостом. Я подскочил, как ошпаренный:

— Девочки, безумно приятно так ошибиться, но мне пора… в библиотеку.

— Макс тебя проводит, — чёрненькая томно потянулась и многозначительно улыбнулась. Гарем дружно залопотал, а я обернулся — предчувствия были самые нехорошие.

Макс, огромный шерстистый тип, перешагнул порог — глазки его светились кровавым. Мне показалось, что каменные изразцы пола жалобно хрустнули.

Конечно, ситуация требовала героически сразить красноречием и Макса, и гарем, однако в тот момент голос решил ретироваться раньше меня, потому я придушенно пискнул и свалился в воду.

Штаны вздулись парусами, я отчаянно грёб к противоположной стороне, слыша за спиной рёв и фырканье. Вывалившись животом на ажурный бортик, я пополз, как тюлень, вода с лацканов и отворотов текла ручьями.

— Туда, — махнула ладошкой змеекожая и указала в угол. — Беги, храбрый самоубийца. Давно никто не рисковал, чтобы поглядеть на нас.

Я не стал разочаровывать дамочку — лучше прослыть исследователем чужих гаремов, чем чужой секретной переписки, потому через маленькую дверь вывалился на террасу, и, перескакивая через кушетки и подушки-валики, помчался к её краю.

Внизу мрачно вырисовывались ёлки и кусты заднего фасада особняка. Я обернулся, чтобы найти что-то подходящее для организации спуска, и встретил лицом огромный стремительный кулак.

Далёкие фонари размазались полосами, я перевалился через балюстраду, пролетел метров пять и рухнул в пахнущие чесноком и мокрым деревом объятья.

— Коллега! — пробасил на ухо знакомый голос. — А я вас везде ищу насчёт квитруляции.

Я схватился за разбитую челюсть и застонал.

Ухромал я из гостеприимного дома живым, хотя и избитым. Больше всего болела гордость даже не из-за репутации, сколько от осознания проваленной операции. План чёртового особняка никуда не годился, а свою рожу я засветил по полной. Надеюсь, Фшыщмус не обнаружит, что «фальшивый инспектор» и «любитель гаремов» — одно лицо.

Сейчас, лёжа в постели с компрессом на лбу, я чувствовал благодарность к своей воркующей со стражником спутнице-наяде за то, что оказался дома, в кроватке. Терпение увенчалось радостью, когда посетители, включая доктора, удалились и оставили меня в благословенной тишине.

Дверной звонок вырвал из забытья.

Голова ещё помнила вчерашние побои, и разум в кои-то веки оказался солидарен с чувствами, что тот, кто ждал у двери, переживёт моё неявление.

— Идите к чёрту! — вяло выкрикнул я в ответ на повторный звонок. Челюсть болела и казалась разболтанной, как старая калитка. Настроение было мерзким.

Я услыхал щелчок, и через полминуты на пороге комнаты возникла соседка-сватья.

— Изыди! — простонал я и замахал руками.

— Тише, — покачала она головой и поставила на стол корзину. — Кричать вредно. Некому о тебе позаботиться, как я погляжу.

Она деловито расстелила салфетку, поставила чашки, чайник, ещё какую-то посуду.

Я с удивлением понял, что соседка принесла завтрак.

— Прошляпил ты своё счастье, — старушка снова покачала головой, улыбка утонула в морщинках усатой мордочки. — Твоя дева-то с другим ходит.

Я пожал плечами и отпил чаю.

— И давно у вас ключи от моего дома? — поинтересовался, наконец.

— Давненько, — закивала старушка. — Мне доступ ещё предыдущий владелец оформил, у него карликовые панголины тут жили. — Кошёлка ткнула пальцем в приклеенную на стену страницу журнала с её телефоном. — Он как в командировку ехал, так и просил за ними присматривать. — Она мечтательно призадумалась. — Хороший был человек, строитель. А как их сорвали дорогу эту звёздную строить, так и уехал, и панголинов своих продал. Говорит, работа большая — планеты двигать и пространство выпрямлять. Доступ-то отменить он и позабыл, а почему городской администратор ушами хлопнул, откуда ж я знаю? Я и не вспоминала, да только дева уж больно твоя понравилась, ласковая, красотка. Негоже такому парню, как ты, холостому быть, вредно это. Дай, думаю, помогу. Гляжу — работает доступ-то!..

Дальше я уже не слушал. Внимание привлекла одна деталь в рассказе бабули.

— Что они там, в космосе, делают? — уточнил я. — Планеты двигают?

Внутри отдающейся болью головы закрутились колёсики.

— Да двигают, голубчик, — старушка подёргала носом и тревожно поглядела чёрными бусинками глаз: — Приляг, тебе волноваться вредно.

— Я не сомневалась в вас! — мадам Кокушек сияла от радости. — Я так счастлива!

Не знаю, насколько была счастлива она, а вот семья племянника, что пробовал избавиться от назойливого внимания пылкой тётушки, однозначно счастья не испытывала.

Когда строительная корпорация известила немногочисленных жителей Малых Люляк, что для прокладки звёздной магистрали планету перенесут в другую систему, и заранее выдала координаты, далеко не все жители сообщили о новом адресе родственникам и знакомым. Кое-кто воспользовался возможностью «затеряться», пока планета не проиндексировалась в новых каталогах. Не всегда успешно. Придётся племяннику Кокушек ждать другой оказии либо изобретать нечто новое, чтобы энергичная тётка его не нашла.

Я, испытывая удовлетворение, проверил округлившийся счёт на карте, потянулся и услышал звонок в дверь. Кто бы это мог быть в такое время?

С порога остро глянули подозрительные глаза над веером вибрисс.

— Ну фто смотриф? Дело ефть…

Сок одуванчика

Снег пеленой курился за автодреем. Эрна визжала, её серые глаза смеялись. Маску и стяжку капюшона облепило инеем. Женщина вцепилась в рифлёные поручни, и Кайл почти не боялся, что она вывалится.

Красные «сани» мчались по склону, вихляли меж зелёных глыб льда. В воздухе плыли снежинки, в небе радужным гало размазалось солнце. Космокатер «Близнец-1», привёзший их сюда, давно пропал из поля зрения — но уверенно держал сигнал.

Зелёное небо, зелёный лёд, радуга и безумная радость скорости.

Кайл отряхнул перчатку от комьев снега и дал сигнал тормозить.

Автодрей протащился ещё двести метров и замер, зарывшись носом в сугроб. Поле антигравов вдавилось куполом в снежный нанос, сине-зелёная тень светилась кружевом.

— Замечательно, капитан Кайл! — Эрна стянула маску, раскрасневшиеся нос и щёки делали её похожей на девчонку, из-под капюшона выбился одуванчиковый локон.

— И ведь всё равно «капитан!» — для Кайла сейчас не было ни «капитана», ни «врача» — лишь «он» и «она», Кайл и Эрна. Формальность казалась ему несовместимой с прелестью прогулки по Ниобе, планете давно известной, но необжитой. Кислородная, покрытая километровой толщей чистейшей «ашдвао», Ниоба полмиллиона лет назад растеряла тепло, и сейчас могла бы стать зимним курортом галактического масштаба. Полезных ископаемых нет, живность крохотная, агрессивное обжигающее солнышко, гладкие монолитные поля снега в кристаллических выступах льда и минус пятьдесят по Цельсию.

Самое то, чтобы устроить новогодние катания. Пусть настоящий Новый год наступал на далёкой Земле в световых годах и десятке сигма-прыжков отсюда, для её детей он имел особый смысл. Уютная кают-компания корабля «Это Происходит Со Мной» с искусственной ёлкой и натуральными мандаринами не давала ощущения волшебства.

Кайл не успел опомниться — Эрна чмокнула горячими губами в щёку, выше кромки маски. Он ошарашено уставился на хохочущую женщину и сам рассмеялся, пряча неловкость и чувствуя, как горят уши.

— Эрна, вы коварная! Я теперь не помню, куда возвращаться, память отшибло. Придётся вам целовать меня снова, чтобы она восстановилась.

— Тележка на автопилоте сама вернётся, — наморщила носик Эрна, спрыгнула с платформы, уйдя в снег до середины бёдер. Кайл свесился, протянул руку. Шутливость как ветром сдуло.

— Эрна, снег обманчив, — нахмурился он, — можете провалиться глубже.

— Сыпется, — она зачерпнула горстями, — даже снежок не слепишь.

— Полезайте обратно, — Кайл поманил женщину вверх, она вздохнула и подтянулась, загребая сугроб ногами. Оказавшись на платформе, Эрна уставилась вниз.

— Капитан Кайл, я что-то зацепила ногой. И оно хрустнуло. Понимаете? Как дерево. Но этого не может быть! Здесь нет деревьев.

— Я сейчас сдам платформу назад, осторожнее, Эрна.

Проснулся, «задышал» автодрей. Попятился по прорытой борозде. Посыпались освобождённые от подушки гравиполя снежинки, зелёные тени заколебались.

Эрна сдавленно вскрикнула и спрыгнула в воронку, упала на колени и начала разгребать снег вокруг обнажившегося тёмного предмета. Капитан исследовательского корабля «Это Происходит Со Мной» остановил платформу, свесился, готовый ругаться, и замер. Под затянутыми в перчатки ладошками медика проступили оскаленные зубы человека. Мёртвого, разумеется.

— Помогите, капитан Кайл! — Эрна вскинула голову, одуванчиковый локон снова выбился из-под капюшона.

Кайл спрыгнул, оступился, лодыжку прострелило болью. Капитан чертыхнулся и, стараясь отвлечься от боли — не страшно! — склонился над трупом. Мумифицированные губы обтягивали оскал, в глазницы набился снег, смёрзшиеся волосы вплавились в лёд. Без сомнения, это человек.

— Возможно, несчастный случай, возможно — криминал. Эрна, оставьте. Мы не сможем его вытащить. Или её… Известим спасательные службы. Здесь оставим маячок, пусть занимаются специалисты.

— Капитан, давайте возьмем хотя бы образец ДНК, чтобы установить личность. Это же человек, он не должен был умереть здесь — Она потёрла перчаткой лоб, откидывая локон. — Мне нужно взять немного волос в лабораторию на челнок.

Капитан обнял плечи дрожащей не от холода женщины и прикинул, сможет ли отпилить кусок глыбы с волосами. Они с собой оружия не брали — катание на «санях» не обещало проблем — потому у Кайла нашёлся лишь сувенирный нож, талисман, подаренный несколько часов назад, ещё под корабельной ёлкой коллегой, разведчиком Романом Аром. Красивое, хоть и бестолковое лезвие из чего-то вроде хитина. Сломается. Коричневый труп злорадно ухмылялся.

Засвистел ветер, с примятой стены сугроба посыпались снежинки. Сердце бухнуло, и ещё не осознавая, что случилось, Кайл сжал плечо врача:

— Эрна, назад, на платформу. Быстрее.

Рубчатая подошва упёрлась в ладони, мелькнули стройные ноги. Кайл подтянулся следом. К автодрею мчались три чёрные костистые фигуры. По снегу метнулся лазерный целеуказатель, платформа дёрнулась от удара, на красном гладком борту появилась вмятина.

Взвилась снежная пелена, автопилот повёл платформу по дуге, солнце на мгновенье ослепило. Антигравы не могли поднять «сани» выше двух метров, вся надежда на скорость.

— Кайл Каеро вызывает «Это Происходит Со Мной». — Кайл стянул полумаску на подбородок, прижал ладонью гарнитуру передатчика. — ЭПСМ, у нас ЧП! Вооружённые неизвестные преследуют автодрей.

— Есть, капитан, высылаю «Близнец-2» с группой, — спокойный голос навигатора отрезвил.

Ветер бил в лицо, кусал губы. Эрна вжалась в сиденье, и Кайл не видел её лица. Костистые и неприятно гибкие фигуры мелькнули позади и слева, полускрытые белой пеленой. Они гнались за машиной с людьми, как гончие за оленем.

Кайл кинул взгляд на Эрну, выругался: не взять с собой оружие было глупостью и разгильдяйством. Пусть на Ниобе нет опасных форм жизни, а получасовая прогулка на «санках» казалась шалостью — неприятности грозят смертью.

Увесистая туша ударила в бок автодрея, когти заскрипели о металл, от толчка у седоков клацнули зубы. Эрна вскрикнула, и Кайл дёрнул застёжку комбеза, потянулся к рукояти талисмана-ножа — единственному почти-оружию вне «Близнеца-1», на пути к которому автопилот выжимал максимальную скорость.

— Эрна, управление! — Автодрей качнулся, притормозил на секунду, но этого хватило, чтобы нападавший перемахнул через низкий борт. Кайл развернулся, с размаху всадил ребро ладони между шеей и плечом существа, кисть ожгло болью — корпус твари покрывала чешуя «лат». Существо взвыло, наклонилось, и капитан, сцепив руки, долбанул сверху по затылку, одновременно пиная елозящие в воздухе когти. Кайлу почти удалось столкнуть нападающего с платформы, но тварь ухватилась за ноги капитана, поволокла к себе. Кайл вцепился в поручни, в этот момент в тишине зимней планеты раздался выстрел, автодрей дёрнулся, Эрна взвизгнула. Зелёное небо закружилось волчком, и, увлекаемый чудовищной тушей, капитан рухнул в сугроб.

Снег ожёг переносицу, мир тряхнуло. Похожая на чёрную шишку морда окатила паром из ноздрей. На Кайла взглянули бесцветные глаза с вертикальными щелями зрачков. Существо хрипнуло, взвалило человека на холку. Зелёное небо, месиво белого снега и чёрных огромных тел смазались, как в калейдоскопе, и Кайла завертело, словно внутри игрушки, встряхиваемой жёсткой рукой.

Последнее, что он увидел — стремительно удаляющийся к горизонту автодрей с Эрной.

Спина врезалась в твёрдую поверхность, затылок стукнулся о стену, Кайл открыл глаза. Болел отбитый живот, саднила рука. Тусклые лучи забранного решёткой светильника выхватили низкий потолок и серую стену напротив. Тьма задвигалась, коренастая фигура с покрытыми «латами» плечами нависла над капитаном.

Вблизи существо казалось ещё выше, массивнее. Оно горбилось, но формой тела походило на гуманоида, как египетский бог-крокодил. Капитан попытался встать, раненая лодыжка напомнила о себе уколом боли. Костлявая чёрная ладонь вцепилась в ворот комбинезона и приподняла капитана, усаживая у стены.

— К-кто?.. — прохрипел Кайл, стаскивая маску с лица, в лицо пахнуло кислой вонью сварки. Коммуникатор на браслете замигал зелёным светом вызова.

Существо схватило человека за запястье, присматриваясь змеиными глазами к устройству, приподняло человека. Сверкнуло лезвие — и Кайл не смог сдержать крика. Резкая страшная боль вгрызлась в тело, мышцы затрепетали в судороге, и он рухнул на пол, орошая его брызгами собственной крови. Глядя на когтистые чёрные ступни, Кайл сжался в клубок, сознание захлебнулось в жидкой горячей боли.

— Нет сигнала! — корабельный андроид повернулась к зависшему над белой равниной автодрею, глаза над маской полыхнули пурпуром. — Роман, браслет капитана не подаёт сигналов.

Она приняла из рук человека дрон-кассету, воткнула её в снег и активировала. Два дрона расправили рамы и поднялись в морозный воздух. Роман Ар, разведчик-человек, спрыгнул с платформы и прищурился:

— Это ничего не меняет. Действуем, как на тренировке, Зея.

Он знал, что постороннему снять комм-браслет невозможно — проще уничтожить вместе с человеком. Объяснение всему Роман получит позже, а пока нельзя даже думать о том, что Кайла Каеро, капитана, нет в живых.

Комбинезоны наливались белым, маскируя человека и андроида.

Они бежали по ледяным плитам, скользили по зелёно-белому насту к обозначенной ЭПСМом цели — точки, из которой в последний раз отзывался комм Кайла. Два дрона кружили стрекозами над заветным местом. Оба катера-«Близнеца» с этого места не были видны, даже оставленный автодрей казался тёмной точкой, досадной щербиной среди вздыбившихся ледяных плит.

Роман замедлил шаг, оглянулся в поисках Зеи. Два крестика теней от мини-дронов рисовали круги на льдинах.

— Я тут, Роман, — донёсся из браслета женский голос, — четыре метра вправо.

Позёмка взметнулась, показались пурпурные глаза над мимикридной маской — костюм превратил Зею в сугроб.

— Сигнал исходил отсюда, одиннадцать с половиной метров вниз от нулевой проекции. Ищем вход.

Роман включил сканер, шаг за шагом ощупывая девственно-снежную поверхность над целью — в поисках пустот. Каждая минута поисков тянулась, как вывернутый дыбой сустав. С каждым мгновением шансов, что капитана можно спасти, становилось меньше — может быть, если знать точно, что Кайла больше нет, разнести бы корабельными пушками этот бункер — или что там подо льдом — к чёртовой матери, чтобы обнажилось воронкой днище ледяного океана. Бомбы из антивещества собрать — раз плюнуть, если есть корабельный генератор и навыки. У Романа Ара было и то, и другое. Он это обязательно сделает. Потом. Вынесет наружу то, что осталось от Кайла, и выжжет сволочей вместе с их норами.

Он вспомнил, как плакала Эрна, когда, не поддаваясь на уговоры лечь в медблок, рассказывала, как чёрные твари подстрелили и унесли капитана Каеро, а потом, бледная от стимуляторов и переживаний, провожала их с Зеей, не в силах произнести слов прощания. Тогда сигнал от капитана ещё был.

— Инфравизор зарегистрировал выхлоп тепла в полутора километрах, двадцать три градуса на север, — журчащий голосок андроида полился из комм-браслета. — Полагаю, там воздуховод или похожая конструкция.

— Молодец, девочка, — выдохнул разведчик. — Это то, что надо.

Промоина во льду, по которой скользили двое, упёрлась в тёмный раструб. Из-под сдвинутой решётки пахнуло теплом, в глубине гудели невидимые компрессоры, нутро прямоугольного короба уводило во тьму.

— Я пойду первым, — шепнул Роман. Маленькие дроны один за другим юркнули в раструб и зависли у входа.

Скрипнула решётка, спящий маячок прилепился к её раме. Он не выдаст себя сигналом, пока не настанет время искать выход. Спасатели углубились в лабиринт.

— Система коммуникаций конструкции сходна с системами модульных танкеров класса «Одуванчик», — голос Зеи прожурчал в ухе Романа, и он хмыкнул. Последний раз разведчик видел «Одуванчики» лет пятнадцать назад: огромные, по сути, целые комплексные космостанции действительно походили на шарики семян. Отдельные неразумные корабли-«семечки» стыковались на центральном блоке и, подобно стальным пчёлам, носили добытую на астероидах руду к фабрике первичной переработки. Мало кто из планетных обывателей видел эти танкерные системы: миры строились вдали от туристических трасс, на них поколения и рабочие династии жили по своим законам и правилам.

Чем дальше разведчик углублялся в логово, тем сильнее убеждался, что то, что он видел, создавалось людьми, и человеческими машинами: гладкие прямые стены с тонкими щелями технологических стыков, прямые углы предметов, даже горизонтальность и уклон воздуховода — всё выдавало логику хомо сапиенс.

В углу визора у правого глаза замерцала призрачная модель модульного корабля, похожего на одуванчик — Зея передала картинку. Одно «семечко с парашютом» увеличилось, развернулось, прошло через череду изменений — схемы конструкций, внутри одной из которых они находились.

— Значит, это на самом деле зарытый в снег корабль. Можно обнаружить по номеру, где его модуль-ядро и кто владелец, — сказал Роман.

— Сейчас придётся спуститься в жилую часть, — деловитый голосок Зеи создавал иллюзию рутины, казалось, что всё — симуляция, игра, и Кайл жив. — Дальше крупных воздуховодов нет. В двенадцати метрах впереди и полметра направо есть технологический люк, пригодный для спуска.

— Зея, — обернулся к андроиду Ар, — как обстановка на «Это Происходит Со Мной»?

Огни инфраподсветки в зрачках девушки мигнули — она следовала позади, в четырёх метрах:

— С момента входа я заблокировала канал связи с ЭПСМом, — сообщила андроид. — Нас могут обнаружить и отследить.

Тишайший скрип сопроводил откинувшуюся панель люка, пахнуло сыростью.

Мини-дроны порскнули в стороны, сканируя помещение, скрылись во тьме.

Роман скользнул вниз, в пустой коридор. Пригнулся, покачал головой. На визоре заплясали линии: дроны засекли кого-то живого. План помещения за коротким коридором испещряли красные метки. Вдоль стен комнаты, через которую следовало пройти, подобно стражам замерли существа, распознанные компьютерами, как живые.

Рядом с разведчиком выросла гибкая фигурка Зеи в почерневшем во тьме мимикридном костюме.

— Они неподвижны, процессы жизнедеятельности замедлены, — шепнул голос в ухе Романа. — Варианты: сон, гибернация, паралич, лечение-восстановление, узники, засада. Мало данных. Рекомендую вернуться на прежнюю позицию и спуститься другим путём.

— Если это засада — единственный опасный для нас вариант — смена позиции не поможет, они о нас знают, — едва слышно выдохнул разведчик. Он тронул парализатор, затем пальцы сомкнулись на рукояти бластера. — Я впереди, ты прикрывай.

Тусклые красные аварийки, пунктиром разделившие потолок, отражались в хитиновых изломах трёхметровых чёрных тел слева и справа. Застывшие как статуи существа, похожие на помесь человека, насекомого и панголина, блестели перламутровой плёнкой стазиса. При ближайшем рассмотрении стало ясно, что эти создания кто-то «законсервировал».

— Безопасны, — резюмировал очевидное Роман, поднял ствол к плечу и пошёл вдоль «почётного караула».

Сизая вспышка за спиной заставила метнуться к стене — в приёмнике раздался возглас, визор у глаза замигал предупреждениями и быстро сменяющимися схемами. Ар обернулся. В голубом призрачном свете мелькнул тонкий силуэт андроида, и Роман без раздумий пальнул в здоровенную тушу её преследователя. Шваркнуло, слепящий луч бластера рассёк грудину чужака, коротко хлюпнуло. Разведчик выглянул из-за покрытой плёнкой стазиса «статуи» и оценил обстановку. Дроны болтались в ста метрах от места боя.

— Зея, прикрой! — скомандовал Роман. Теперь таиться нечего.

Он пригнулся и побежал. Атака сзади! Датчики на браслете запиликали, тошнота подкатила к горлу. Бронекостюм продолжал поддерживать тело, даже когда Роман закряхтел от выворачивающей суставы невыносимой тяжести. Ноги продолжали механически переставляться, и сервоприводы понесли человека из зоны удара гравипушки. Усиленная приводом рука дёрнулась, вскидывая ствол бластера в сторону мелькнувшей тени, но гравитация резко возросла, и выстрел шваркнул мимо, на миг затемнив визор. Роман упал. Мягкая светящаяся сеть упала на него словно из ниоткуда.

Два исходящих искрами мини-дрона рухнули, один за другим у его головы.

— «Это Происходит Со Мной», крейсерская сигма-яхта класса «Островитянин» требует отпустить заложников. — Глаза застывшей Зеи светились ярким пурпуром, мелодичный голос стал ниже, интонации исчезли. Тонкая фигурка даже в условиях семикратной гравитации осталась стоять изящной буквой «А» — композитный остов андроида сщёлкнулся, превратил организм в устойчивый бипод. Сервоприводы костюма грелись, и Зея послала команду отключения — помочь поднять оружие они не могли.

— Это не человек, брателло, — один из чёрных выскользнул из коридора и остановился на границе поля. — Это что-то вроде робота.

— Я не робот, — Зея моргнула. — Я системный андроид корабля «Это Происходит Со Мной», и, в данном случае, его голос.

— Системный андроид? Киборг? — светлые глаза с вертикальными зрачками ощупали взглядом фигурку. — И он тоже? — костистый палец ткнул в скорчившегося на полу Романа. Ар был в полном сознании, смотрел из-под покрасневших век, коротко и часто дышал, спелёнутый световой крупноячеистой сетью

— Он человек, мой друг, — Зея нахмурила брови. — Мы пришли забрать второго человека. — Глаза засветились ярче, тело вздрогнуло, и уже ЭПСМ её голосом сообщил: — Отпустите моих людей, и я не причиню тебе ущерба, модульный транспорт «Одуванчик-38». Я на геостационарной орбите над вами, системы приведены в режим боевой готовности.

— Конечно, не отпущу, — засмеялся змееглазый. — Ты же человеческий слуга, и не станешь ничего делать, пока хоть один хомо у нас. Киборга не держу, пусть она тоже на стороне людей, но убивать соплеменницу не стану.

«Соплеменницу? — Роман сморгнул липкую чёрную пелену. Грудина пульсировала тянущей болью, звуки отдавались эхом, но он попытался сосредоточиться на них. — Эти твари тоже андроиды кораблей, что ли? Нет же, их много здесь, целый отряд».

Сознание плыло, в памяти проявился обрывок чего-то знакомого, чего-то, связанного с изменёнными людьми…

— Он долго не выдержит, — повела зрачками в сторону Романа всё ещё парализованная Зея и почувствовала, что гравитация уменьшается. — Каковы ваши требования?

— Никаких, — пожал лаковыми сочленениями монстр. — Я не отпущу людей, мне они нужны. Пока ваш «Островитянин» не будет знать точно, что они мертвы, он не станет нападать. А мы подготовимся, уйдём и выживем: мы модернизированы для условий более жёстких, чем на Ниобе.

Зея транслировала ЭПСМу разговор и испытывала замешательство: эти существа когда-то прошли через изменения, чтобы жить в условиях, где обычный человек не выдержал бы и минуты. Они были… людьми? Зея знала о модификантах, но никогда воочию не видела ни одного — слишком закрытыми и далёкими были миры, где селились гибриды людей и машин.

— Модификант не может убить человека! — встрепенулась Зея. — Это основа всех машинных систем, и тех, что внутри киборгов — тоже.

— Мы изменились, красотка. Убивать так просто! Особенно ради жизни. Вас так легко выследить.

— Вы убили нашего капитана? — губы Зеи сжались в линию.

Змееглазый рассмеялся и бросил к её ногам предмет. Тот звякнул, покатился — тусклый, замызганный ржавой кровью коммутационный браслет.

«Это бывшие люди, сбежавшие с облака Аи-Каш, астероидного рудного прииска, — образы, передаваемые ЭПСМом в мозг Зеи, сменяли один другой. Микросекунды объективного времени сочились по капле, а в виртуальном пространстве растягивались в часы. — Рудокопы Аи-Каш обычно проходят морфологическую модернизацию, чтобы подладиться под условия астероидов. Они очень живучие, выносливые, их тела наполовину состоят из имплантов и биотехнических систем. Киборги не отказываются от человеческих страстей, что делает их мотивированными, социально гибкими.

Десять дней назад группа из двадцати одного работника-модификанта и одного человека угнала модульный элемент танкера „Одуванчик“ вместе с похищенным оборудованием и исчезла. Это неразумный корабль, у него нет индивидуального имени. Безымянный „Одуванчик-38“ — просто коробка с двигателем, которую можно украсть. Я передал информацию об их нахождении на Землю. Судя по тормозному пути, последний их сигма-прыжок был неудачным, модульный элемент потерял управление. Вероятно — отказали гравикомпенсаторы, поскольку корабль не покидал планету. Найденный вами труп принадлежат сбежавшей Сауре Нейзли, биоквазисту, участнице проекта по модификации организмов на Аи-Каш. Авария „Одуванчика-38“ не обошлась без жертв, а команда лишилась специалиста по превращениям. Для планирования операции по спасению Каеро и Ара нужна дополнительная информация».

— Ты причиняешь беспокойство, — тёмная фигура склонилась над Зеей, вытянутые челюсти показательно клацнули возле уха. — Держись подальше от нас, возвращайся домой, красотка.

— Я предлагаю обмен, — вскинула подбородок андроид. — Средствами корабля «Это Происходит Со Мной» я починю «Одуванчик», и мы позволим вам покинуть Ниобу. Я знаю, что при побеге вы не рассчитали нагрузку из-за краденого оборудования и потерпели аварию. Я сумею всё починить и наладить. Взамен вы вернёте наших людей — в том состоянии, в котором они находятся сейчас, живых либо мёртвых.

Модификанты не дураки, они знают, что стоит избавиться от заложников, им на хвост сядут службы безопасности. Но, в отличие от статичного ожидания, когда твою судьбу решают другие, в космосе есть шанс. Те, кто однажды рискнул и сбежал, сделают это снова.

Зея рассчитывала на это.

Роман поморщился, покрутил головой: полежав десять минут под гнётом семикратной гравитации, он сильно потянул мышцы шеи. Плазмосеть на теле потухла. Его пристегнули к обычному корабельному креслу пластиковыми лентами из ремонтного арсенала. Разведчик подвигал плечами, проверяя их на прочность, маска сползла под подбородок.

Здесь царил полумрак, комната — явно медотсек — с необычно тёмными для лечебных палат стенами, создавала гнетущее впечатление. Похоже, хозяева кораблика созданы для жизни в сумерках и холоде. Облако пара изо рта рассеяло огни панели управления метрах в трёх впереди.

Лечебный блок выворочен. Его место занимала многосекционная батарея грязно-розовых цилиндров, оправленных в рамки проводов и рифлёных труб. Мерцали индикаторы, единственный активный экран демонстрировал похожую на ДНК парную синусоиду.

Клацнули створки, тяжёлые упругие шаги за спиной Романа заставили волоски на затылке встать дыбом. Он сжал зубы и скосил глаза — чёрное, покрытое пластинчатыми «латами» существо двигалось грациозно. Оно, не обращая внимания на человека, нависло над пультом, Роман видел, как заметались тени от когтистых пальцев.

— Службы безопасности пожертвует мной, можешь не сомневаться, — начал Роман. — И мою смерть запишут на твой счёт. У тебя совсем немного времени, чтоб договориться с ЭПСМом.

— Достаточно, — в вытянутой пасти сверкнули зубы, на Романа глянул прищуренный янтарный глаз. — Твой корабль защитит нас, пока мы не вернём ему всё, что от вас останется.

— Пытать будете? — хмыкнул Роман.

— Рассматривай это как милосердие, — возразил чёрный. — Ты поделишься образцами тканей, чтобы вырастить новых модификантов. Наши тела, сращённые с наноботами, непригодны для клонирования. А твоё — пригодно. Нам нужно размножаться — и твоих тканей хватит на то, чтобы вырастить нескольких детей. Раз ради работы мы стали стерильными, значит, имеем право использовать для размножения людскую плоть.

Действительно, изменённые люди, работающие в условиях жёсткой радиации и ограниченных ресурсов, не могли иметь потомство. Как и андроиды. Формально люди, они стерилизовались сразу. В пятидесятимиллиардной людской цивилизации находилось достаточно желающих получить деньги, новую жизнь либо амнистию в обмен на добровольный отказ от потомства.

— Когда исчезнет сигнал с моего комм-браслета, у ЭПСМа не останется причин вас защищать, — Роман старался говорить хладнокровно. Мысли метались, взгляд притягивался к грязно-розовым тубам на месте медблока. — Вы у него под колпаком.

— Ты будешь жить долго, — протянул модификант, жёлтые глаза глянули на пленника в упор. — И браслет твой не тронем. Может быть, то, что вернём вашему «Островитянину», будет ещё живым и с коммутатором. На Земле ведь умеют восстанавливать тела, верно? Мы лишь возьмём наш кусок пирога. — Он рассмеялся, словно сказал презабавнейшую шутку.

Снова клацнули створки, заколебались тени. На Романа глянули пурпурные глаза. Зея, хоть и находилась под прицелом следующего за ней модификанта, не была связана.

— Нужно восстановить четыре из пяти модификационных камер, — бросил ей желтоглазый. — Раньше начнёшь, раньше закончишь.

— Нет, — шевельнулись бледные губы. — В этом я не участвую. Мы договаривались о починке корабля, а не искусственных маток.

— Это очень важные вещи, — возразил модификант. — Их надо починить первыми.

— Я не стану участвовать. Вы используете органы моего друга. Это вивисекция. — Взгляд Зеи шарил по помещению в попытках найти что-то спасительное.

— Тогда наш договор расторгнут, — подал голос второй модификант, с белёсыми глазами. Ствол его бластера покачнулся.

— Мы договорились, что я починю корабль в обмен на людей в том состоянии, в котором они находятся сейчас, — заметила Зея. — Не на ремонт личного оборудования. И мне надо видеть второго пленника.

— Договор не устраивает нас обоих, — оскалился желтоглазый. — Пожалуй, мы воздержимся от демонстрации второго человечка.

— Я починю гравикомпенсаторный двигатель, — опустила ресницы Зея. — Давайте придерживаться условий договора, пока можем.

Нужно было спасать хотя бы Романа — торговаться за него, пока не прибудут настоящие спасатели. Она понимала, что Кайла ей не покажут из-за того, что капитан мёртв. Но признание этого факта террористы станут оттягивать до последнего. В неопределённом статусе капитан тоже пока — предмет торга. Словно в доказательство, в единственной активной мод-камере что-то задвигалось, грязно-розовая жидкость качнулась, обнажила на миг тёмное тело. Молодой модификант, созданный из человеческого материала.

Зея сморгнула влагу, и крупные слёзы провели линии на щеках.

«Его больше нет, — ноги едва шагали, словно Зея снова попала в поле гравипушки. — Нет». Она направлялась к двигательному отсеку «Одуванчика-38». Сопровождающий её модификант даже не пошевелился, чтобы помочь, когда Зея опустилась на колени, очертила пальцами защёлки люка на полу, затем подняла тяжёлую створку. Она села на край проёма, свесив ноги в оранжевое сияние, и хмуро зыркнула на охранника. Сбежать она, конечно, сможет, да только смысла в этом нет. Одуванчиковцы её отпускали с самого начала.

«Если починить гравикомпенсаторную установку, то можно парализовать местных, как недавно они это делали гравипушкой. Правда, придавит и Ара. Аи-Кашцы выносливее людей, но и Роман — физически тренирован. Возможно, он выдержит. Как его вытащить из гравиполя? И что террористы придумали в качестве страховки от диверсий?»

Девушка моргнула, меняя оптические фильтры, оглянулась — змееглазый сложился сегментированным телом так, что стал похож на сваленные в кучу обломки чёрного скафандра. Андроид спрыгнула на техпалубу, пригнулась — макушка касалась оплетённого углепластовыми волокнами потолка. Здесь трёхметровому модификанту тесно.

Зея двинулась навстречу сверкающей оранжевыми гасителями крепёжной сетке и оглядела сломанный двигатель, без которого «Одуванчик-38» не мог оторваться от Ниобы. Мерцающая серая решётка-гипертор с чёрными потухшими грависферами в узлах расслоилась множественными трёхмерными проекциями. Переливающаяся подвижная гроздь «бубликов» покачивалась перед глазами и завораживала многомерной «неправильностью». Человеческий мозг обычно пытался справиться со зрелищем и потому «зависал», подбирая логичный образ. В отличие от людей, Зея легко оперировала в пространствах вплоть до семимерных, потому вздохнула, активировала стандартный инженерный щуп и мысленно подключилась к ЭПСМу.

Сосредоточенная на диагностике двигателя, она не сразу заметила в неровном рыжем мерцании подбирающуюся к ней тень. Она здесь была не одна. Зея обернулась, вскрикнула и зажала рот ладонью.

— Я согласна, — Зея поёжилась. Она закончила работу и теперь стояла посреди рубки «Одуванчика» перед пронизывающим взглядом узких вертикальных зрачков. — Я буду чинить ваши мод-камеры. — Поскольку часть договора выполнена, корабль на ходу и может покинуть Ниобу, верните одного заложника на ЭПСМ в знак доброй воли и продолжающегося сотрудничества.

Желтоглазый модификант провёл когтями по мерцающему пульту, словно прислушиваясь к скрипу и смакуя каждую его ноту.

— Оба человека для тебя ценны, — сказал он. — Ты жертвуешь собой ради каждого из них. И любой из них умрёт, стоит тебе ошибиться, красотка. Жаль, что ты не с нами, вакансии в нашей маленькой команде открыты, людей не хватает. В знак моей доброй воли я отпущу того человека, с которым ты пришла. Починишь мод-камеры — второй тоже твой. В конце концов, населённых людьми планет много, без мяса не останемся.

Подходя к двери бывшего медотсека, Зея чувствовала себя идущей по канату над бездной. Только эта цепочка-алгоритм действий могла привести к успеху. Она знала, что желтоглазый лжёт, вопрос был в том, насколько много лжи в его словах. Желтоглазый на самом деле врал, когда обещал вернуть ей Кайла, и Зея понимала эту часть его лжи. Он лгал, следуя своей собственной цепочке-алгоритму, — Зея невольно зауважала соперника-игрока. Она видела часть его блефа, но не видела всего, не знала, как выстроить защиту против ходов, которых не понимала, потому осторожно продвигалась к собственной цели. Сейчас ей крайне важно было оказаться ближе к Роману.

Створки двери разошлись, впереди идущий модификант, трёхметровый грациозный слиток чёрных пластин, отступил в сторону и махнул рукой:

— Объясни этому, что мы его отпускаем. Сейчас. Без оружия.

Роман недоумённо изогнул бровь, понимая, что происходит неведомая ему рокировка. Пластиковые путы, притягивающие руки и грудь к креслу, ослабли.

— Пора возвращаться домой, Роман, — слабо улыбнулась Зея и развела руки, словно собралась обнять человека. — Вспышка справа, — сказала она, как на тренировке.

Роман дёрнулся, его костюм среагировал, защищая от света, плеснувшего из разверзшейся четырёхмерной дыры сигма-прокола, который схлопнул на секунды две точки пространства. Фиолетовое сияние побежало по крестообразной фигурке андроида. Дыра посреди медотсека развернулась воронкой.

— У меня анти-бомба, — знакомым голосом возвестила фигура, шагнувшая из сигма-прокола. — Роман, айда к мод-камере.

Из-под капюшона проступили черты знакомого лица, но Роман Ар отложил эмоции на потом и чётко выполнил приказ своего капитана, скользнул к неприятно шевелящейся тени в розовой жидкости. Бомба из антивещества — это хорошо. Он и сам хотел её сделать.

«Надо узнать у Кайла способ делать фокусы с проколами», — решил он.

Зея уже была там, безбоязненно прижимаясь к тёплому пластику искусственной матки. Дыра сигма-прокола свернулась воронкой и растаяла, оставив фиолетовое свечение. Воцарилась тьма, особо резкая после световой феерии. Теперь они все трое, маленькой командой, были вместе.

— Аннигиляционная бомба у меня маленькая, но уничтожить мод-камеры её хватит, — Кайл ненавидел себя за эти слова, за эту ситуацию, но стоило подумать, что находится там, внутри колбы… Растущее существо, созданное из его собственной отрубленной кисти — как украденная и извращённая часть самого личного, интимного, чем владеет человек. Кайл подавил омерзение и посмотрел в две пары горящих глаз аи-кашцев: — Положите оружие, будем поднимать «Одуванчик» наверх.

Роман растирал запястья и нехорошо улыбался. Он был прав, и явление Кайла подтвердило догадки. Какими бы жуткими ни казались модификанты, как бы ни блефовали, они оставались теми, кем их создали, полумашинами. Они не пошли на убийство человека. Не смогли нарушить древнее правило. Роман мельком бросил взгляд на руки Кайла, уголки его губ поджались. Вот что показалось неправильным: правой руки ниже локтя у капитана не было. Сволочи. В отместку надо всё же кокнуть мод-камеру.

Кайл стоял, брезгуя коснуться колбы с существом, слегка сутулясь, как любой очень усталый человек. Его щёки впали, скулы заострились. Каким бы измотанным ни выглядел капитан, его левая рука с капсулой антивещества из реактора «Одуванчика» не дрожала.

Над слоем стали и льда в зелёном небе Ниобы расцвели облака садящихся полицейских кораблей.

А потом был снег, ослепительный, до рези в глазах, снег, и голова кружилась от свободы. И глаза Эрны, опухшие от слёз, и дорога назад, на «Близнец-2». Роман тащил капитана, перекинув его руку через собственный загривок, — когда Кайл вынырнул из забытья, то понял, что терял сознание. И безумная радость скорости между белыми и зелёными льдами, прочь от оцеплённого спецтехникой места плена.

— Это нож, талисман «на удачу», — Кайл продемонстрировал обсидианового цвета лезвие — по режущей кромке пробежали радужные сполохи. — Мне его Ар под ёлку положил. Когда модификант отчекрыжил мне руку, и я пришёл в себя там, на полу, то при помощи этой штучки мне удалось разомкнуть реле и вызвать аварийное открытие створок камеры. А чёртовой аптечки у них на «Одуванчике» нет…

Капитан явился из медблока бодрый и посвежевший, его хорошее настроение, казалось, бросало солнечные зайчики на переборки кают-компании. Даже затянутый в био-бандаж обрубок правой руки, которая восстановится лишь через две недели, не мог испортить блаженства минуты…

— Как вы их победили? — не понимал навигатор.

— Я разобрался, где нахожусь, и решил оставить нашим друзьям прощальный подарок, пошёл к двигателям. А там — в отсеке гравикомпенсаторов — встретил Зею, — пояснил Кайл. — В инжекторах есть капсулы с антивеществом, и если знать, как их демонтировать, то можно использовать в качестве бомбы. Одного грамма хватило бы устроить локальный Армагеддон.

Роман кивнул: именно так он поступил бы и сам на месте друга.

— Я сначала думала починить гравикомпенсаторы и придавить всех на кораблике гравитацией, — продолжила Зея. — Мне не хватало данных, чтобы рассчитать дельту функциональности Романа и модификанта. Но я решила рискнуть и сразу после удара использовать ЭПСМ, чтобы сломать «Одуванчик». Появление капитана изменило план. Мы создали сигма-полевой пробой, — пояснила Зея. Она поймала жадный загоревшийся взгляд Ара и улыбнулась. — Гравикомпенсаторы корабля были отключены для ремонта. Когда после починки их активируешь, то создаются гравитационные дуги, которые обычно подавляют. Как искры в электрическом реле. Я же не стала ставить подавитель, потому что хотела, чтобы случился пробой, как для прыжка космического корабля в космосе, только маленький — как раз достаточный, чтобы переместить капитана к Роману. У меня внутри скелет металлокомпозитный, я пустила микротоки, и как громоотвод притянула «искру» к себе и Ару в медотсек, к сердцу «Одуванчика». Капитан ждал пробоя и был готов. Дальше ребята действовали сами.

Случившееся на Ниобе оказалось потрясением для команды «Это Происходит Со Мной», и корабль через датчики и окуляры андроида наблюдал за людьми. Эмоции Эрны регистрировались даже сильнее, чем у других, но единственное, что выдавало её волнение, — это покрасневшие щёки и губы, сияющие счастьем глаза. Два часа назад разумный корабль видел, как врач, порхающая вокруг медкапсулы с капитаном, гладила ладонью его волосы, затем коснулась губами его губ, что у людей является частью интимных игр, а потом засмеялась и увернулась от его взметнувшейся ладони. Корабль «Это Происходит Со Мной» решил оставить наблюдение при себе.