Дорога в ад

Глава 29

Остров Сите ныне представляет собой подземелье, и шпили Нотр-Дам, пронзая нагромождение хлама и мусора, возносятся к куполу пещеры Кафедральной площади. В отличие от большей части Темного города руины Сите подсвечены малиновым светом. Ночью его обеспечивают низкотемпературные тепловые светильники, а в дневное время, точнее от рассвета до заката, когда автоматика отключает освещение на поверхности, еще и лампы накаливания. Через остров пролегает множество оживленных маршрутов. Особенно популярны сликборды и аэробайки, так что воздух здесь дрожит, перенасыщенный антигравитационной энергией.

Сликбордисты Темного города выделяются среди своих собратьев из других больших городов: здесь это не кланы, а настоящие стаи, не просто буйные, но смертельно опасные. Уличная шайка из Темного города способна раздеть труп за несколько секунд, а живую жертву обчистит меньше чем за минуту. Местным жителям повезло разве что в том, что подпольная торговля органами развита в Европе не так широко, как в Нуэво-Рио.

Укрываясь в сумраке, мы пробирались по замусоренному переулку. Запах стоял еще тот: здесь периодически убирались, и утилизационные боты проплывали с регулярными интервалами, но постоянная температура воздуха и напряженное движение приводили к смешению всех мыслимых запахов, включая человеческие миазмы.

Мы пересекли улицу. Маккинли неотступно следовал за мной. Народу было немало, но и не слишком много: никто не поднимался по ступеням Нотр-Дам без серьезной причины. Как только становилось ясно, что мы направляемся в старый храм, все пешеходы, будь то постоянные жители Темного города или пришельцы с поверхности, явившиеся на поиски приключений и впечатлений, молча расступались, давая нам дорогу. Правда, они старательно нас сторонились.

Жаль, что все происходило удручающе обыденно.

Большая часть древнего собора лежала в руинах, но он оставался прекрасным. Стены были насыщены беспокойной, пульсирующей энергией. Если Парадиз имел сердце, то им являлась плавающая Триумфальная арка, реконструированная с помощью антигравитационных технологий и всегда собиравшая вокруг себя туристов. Сердцем же Темного города была Госпожа, как здесь называли Нотр-Дам - древний христианский храм, заброшенный, запущенный, но терпеливо дожидавшийся нового поворота колеса истории. Когда-то тут стоял языческий жертвенник, потом настали века господства религий Смирения, а в ходе одной из последних битв Семидесятидневной войны в храме забаррикадировалась маленькая группа псионов. Старая Франция отчаянно пыталась защитить псионов и паранормалов, предоставляя им убежище, когда «Евангелисты Гилеада» требовали выдачи северомериканских беженцев для отправки их в лагеря смерти.

Я поежилась. Во время войны Альбион и старая Франция, ныне входящие в состав Гегемонии, подвергались разрушительным бомбардировкам. Первый и последний ядерный удар был нанесен по северомериканскому Вегасу, но… Европа тоже хранила память о тех днях. Нотр-Дам выдержал прямое попадание, и до сих пор казалось, что из-под каменных завалов доносятся стоны умирающих.

Кстати, я в этом ничуть не сомневалась. Древний храм, находившийся на пересечении пяти силовых потоков, питавших энергией городской гравитационный центр,- самое подходящее место для призраков. Конечно, он заслуживал учреждения собственной коллегии церемониалов, реставрации и энергетической очистки. Но здесь, внизу, эта идея виделась не самой удачной. Под землей у псионов слегка съезжала крыша.

Мои сапоги легонько постукивали по ступеням, которые вели к огромным дверям, поскрипывавшим на древних петлях. Физическую структуру здания пронизывали потоки энергии.

Сегодня Госпожа была взволнованна. Может быть, она угадала мои намерения, а может быть, само присутствие демонов заставляло город ежиться, как ежится шлюха при виде ножа в руке сутенера.

«Ага. Деревянного ножа. - Сегодня этот склонный к сомнительным шуточкам голос звучал особенно насмешливо. - А, нож у тебя в сумке? Ну и ладно, там от него все равно будет мало толку».

Я толкнула дверь, заглянула за нее и сквозь дымку энергии оглядела внутреннее пространство. В диапазоне демонического зрения были видны раскаленные белые змеящиеся спирали. Осыпающиеся колонны и стены искрились, энергия стекала с хоров, пропитывая остатки великолепной кладки и чудом сохранившиеся фрагменты фресок.

Это было еще лучше, чем я ожидала, - нечто вроде магического эквивалента свалки радиоактивных отходов. Такой энергетический фон надежно укроет меня на первой стадии предстоящей работы. Потом я использую эту энергию в качестве топлива для заклинания, которое намерена сотворить. Оно будет сопровождаться смрадом и шумом такой мощи, что его ощутят каждый псион и каждый демон в радиусе трехсот миль.

- Лучшего места и не придумаешь, - пробормотала я, всовывая меч в петлю на портупее.

Мой голос отразился от камня, отлетел ко мне и рассыпался множеством отголосков в жужжащей вибрации клубящихся сил.

Вокруг нас звучал тихий шелест голосов: полупрозрачные призраки перемещались вместе с потоками энергии. Некоторые раскрывали рты в беззвучном крике, другие плыли по течению, обреченные и прикованные к миру, пока им не откроется путь к чистому свету грядущего Неизбежного. Наличие призраков было хорошим знаком. Они всегда собирались там, где достаточно энергии для омовения той субстанции, что заменяла им плоть. Я порадовалась этому, хотя от их вида у меня по коже пробегали мурашки.

Некроманты не любят неупокоенных. Призраки собираются в ночных клубах, в неухоженных старых храмах - везде, где полнота энергии сочетается с нестабильностью и жаром, дающими им подобие жизни. В далеком прошлом, до Пробуждения, люди, наделенные способностью видеть мертвых, нередко подвергались нападениям призраков и находили спасение лишь в безумии или самоубийстве. Собственно говоря, это были даже не нападения, просто поведение нормалов сбивает неупокоенных с толку. Физически неупокоенные безвредны… но их присутствие раздражает даже сейчас. А уж до того, как была разработана методика ограждения ментальными и эмоциональными барьерами, общение с не нашедшими упокоения считалось крайне опасным.

Мне приходилось дышать через рот, чтобы не чувствовать густой запах, обжигавший горло и стекавший по нему жаркой струйкой, как когда-то, в моей человеческой жизни, крепкий ром.

Энергия омывала мои защитные барьеры, и это было сродни мягкому оцепенению левого плеча. Я закрыла дверь и внимательно осмотрелась. Ни души, не считая крыс и призраков. Кое-кто из них заметил сверкающие искорки в моей ауре, безошибочно указывающие на некроманта.

«Ты понимаешь, что ты делаешь, Дэнни?»

Не слушая голос рассудка, я принялась скрупулезно изучать плацдарм.

Я проверила двери в восточном секторе, позади высокого завала из камней и мусора, испускавшего ужасное зловоние. Дверь выводила на узкую улочку, прорытую между Нотр-Дам и покосившимся жилым домом. В конце этой улочки, которая упиралась в сквозной вертикальный тоннель, поднимавшийся на три уровня до поверхности (Темный город официально разделялся на уровни), поблескивал металлом аэробайк. Моя защитная система проверила его и не нашла ничего опасного.

- Порядок, - шепнула я, обернувшись к Маккинли. - Он на месте. Доволен?

Он кивнул:

- В экстазе.

Я с трудом подавила смешок.

- Хотелось бы мне найти Ванна и Лукаса.

«А заодно и Леандра. Надеюсь, этот парень жив, будь он федеральный агент или кто угодно».

Маккинли поджал губы.

- Они сами о себе позаботятся. Моя главная забота - это ты.

«Может, ты и прав. Потому что я собираюсь совершить нечто безумное».

- Может быть, тебе стоит вести дневник? Сегодня вечером тут свершится великое магическое действо.

«Или не свершится. А мы с тобой умрем».

- Неужели ты и вправду собираешься это сделать?

Он занял позицию у двери. Руки его были свободны и мелко дрожали. Фиолетовое свечение левой сделалось ярче - возможно, то была реакция на внешнюю энергию. Я задумалась о том, что представляет собой это металлическое покрытие, и пришла к выводу: лучше мне и не знать.

- Я ведь уже сказала. Ева права, так мы выиграем время и устроим переполох, что позволит нам оставаться в игре чуть дольше. Да и Джафримель нуждается в прикрытии. - Горло мое пересохло, сердце колотилось. - Даже если не все получится, это произведет много шума и отвлечет кучу демонов.

- Или поможет Князю найти тебя.

В тусклом свете, падавшем снаружи, его зрачки приобрели малиновый оттенок. Говорил он так, будто я только что сообщила о своем намерении нарядиться в пышную юбку и пропеть партитуру мюзикла «Маги». Я подавила невеселый смешок.

«Спасибо, Маккинли. Хорошо, что напомнил, а то ведь я совсем забыла».

- Поэтому Ева не может сделать это сама. Если Люцифер или кто-то из его приспешников схватит ее… - Я не договорила, поскольку твердо вознамерилась этого не допустить.

- Если он появится - нам конец. А мне поручено тебя беречь.

«Знаю. Только залечь на дно не удастся: раз меня нашла Ева, найдет и кто-нибудь другой».

Я пожала плечами.

- Маккинли, я хочу помочь и Еве, и Джафримелю. Если хочешь помешать, сделать это можно только силой. Готов попробовать?

Он нашел ответ не сразу, и я его понимала.

- Джаф способен сам о себе побеспокоиться. А она…

«Кончай трепаться, Дэнни».

- Это не обсуждается, дружок. Хочешь свалить - вот дверь.

Я повернулась в другую сторону, скрипнув каблуками о древние каменные плиты. Перед алтарем имелось свободное пространство; я открыла свою сумку и двинулась туда, обогнув кучу мусора - она послужит прикрытием в случае, если нам придется отступать, ведя огонь.

Я рылась в сумке, перебирая ее содержимое: запасные обоймы, завернутый в кожу куска дерева, в котором пульсировала собственная злобная жизнь, нетронутая упаковка с кукурузными хлопьями, маленький пакетик соли.

Мне был нужен кусок освященного мела. Пульс мой участился, во рту появился кислый привкус, и я, сделав глубокий вздох, выступила на открытое пространство среди куч мусора и обломков.

«Место - не главное, Дэнни. Магия - это состояние ума. Действуй».

- Дерьмо! - прошептала я вместо молитвы, когда мои пальцы наконец нащупали мел.

Магический круг был открыт магами семнадцатого века, но используется до сих пор. Псион должен быть готов иметь дело с отвратительными созданиями и за пределами волшебного барьера, однако для концентрации магической силы круг не имеет себе равных.

Я не суетилась, однако и времени попусту не теряла. С северной стороны крута была помещена бутылка рома и пачка сигарет с синтетическим гашишем, купленных в Темном городе, в крохотной лавчонке, у анемичного вида нормалки. Продублировав круг, я написала между наружным и внутренним кольцами руны Девяти Канонов, хранившиеся в памяти. Теперь они были аккуратно выведены на потрескавшемся камне.

Между ними был начертан текучий знак, запечатленный на моем теле. Я столько раз рисовала его, что могла бы изобразить и во сне.

Конечно, по всем правилам мне следовало бы выбрать удачное время с помощью гадания, воскурить фимиам, облачиться в церемониальное одеяние. Полагалось использовать священный сосуд и дорогое вино, а не дешевое пойло и готовить себя к ритуалу целую неделю. Я ограничилась часовой медитацией, чтобы прояснить голову. Замкнув круг и ступив в него, я бросила мел в сумку, где он исчез с неприятным щелчком. Честно говоря, со времени охоты на Келлермана Лурдеса освященный мел вызывал у меня не самые приятные ощущения.

Заскрипели ремни - я повесила меч за спину, так что рукоять поднималась над плечом. Для осуществления задуманного - и чтобы гнать аэробайк, если все пойдет как надо, - мне нужны были обе руки. Пристроив сумку на боку поудобнее, я сделала глубокий вздох: аромат корицы и мускуса перебивал запах мусора и резкий, кислый привкус застоявшейся энергии.

«Дэнни, что ты делаешь?»

И снова я заглушила голос рассудка. Конечно, погибать мне не хотелось. Игра была рискованной и сложной, но то, что я собиралась сделать, еще больше запутывало ее для моих противников. Во всяком случае, я на это надеялась.

Прислушиваясь к глухому стуку сердца, я вошла в центр круга и оглядела его границы.

- Соль, ром, сигареты… вроде бы все на месте.

«Если все получится, это будет лучшее Великое Действо, какое мне доводилось совершать. А ведь я даже не маги».

Большинство маги пошли бы на убийство, лишь бы узнать хоть часть того, что открыла мне Ева. Кгембе, вопреки обыкновению маги, передал мне свой тайный дневник с подробным поэтапным описанием открытия проходов в стенах между мирами. Интересно, чем Ева его зацепила? Или он участвовал в ее игре по иным соображениям, как один из людей Джафа. Так или иначе, эти манипуляции, заговоры и маневры привели к тому, что я ознакомилась со схемами, диаграммами и методиками одного из самых успешных маги.

- Да уж, - пробормотала я, поглаживая рукоятку ножа, - повезло так повезло.

Я все-таки тянула время.

Наконец я опустилась на колени лицом к северу. Закрыла глаза и постаралась дышать ровно. В груди бурлила и клокотала ярость; в последнее время она постоянно рвалась на поверхность, и сейчас это было мне на руку - хорошее топливо.

Откупорив бутылку, я сделала глоток рома, позволив жидкости обжечь полость рта. Вскрыла пачку и разложила в виде колеса сигареты с гашишем. Подбросила в воздух соль: она осыпалась, запорошив мне волосы и лицо.

А потом высвободила подпитанную яростью энергию. Она устремилась наружу с легким свистом, воспринимаемым подсознанием, заполняя меловые линии и придавая им серебристый оттенок. Сила вливалась в руны, начертанные между кольцами с возглашением их имен, и я завела безмолвный распев, шевеля обожженными ромом губами. Алкоголь больше не опьянял меня, но его пары пробуждали воспоминания. Охоты, добыча, попойки, праздники, ритуальная трапеза перед быстрым, коварным, самоубийственным поединком на сликбордах…

«Джейс».

Видит ли он меня? И он, и все мои покойные друзья.

«Ну, ребята, приготовьтесь увидать шоу. Я почти готова».

Маккинли за моей спиной нервно переминался с ноги на ногу, его аура сжалась, выделяясь в окружающем море энергии точкой напряжения. Собор снова шелохнулся, словно спящий ворочался в постели, не желая просыпаться.

«Если что-то пойдет не так, очень многим в Парадизе сегодня не поздоровится».

На миг я ощутила укол совести: что же я затеяла?

Но правила дьявольской игры заданы дьяволом. Да и ущерб, хочется верить, будет минимальным.

«Ты играешь в рулетку человеческими жизнями, Дэнни».

Это я знала. Но если Люцифер схватит Джафримеля или Еву, сколько пострадает людей? Все агенты Джафа, это точно, сколько бы их ни было. И все, кто поддержал бунт Евы, - они, конечно, демоны, но ведь тоже живые существа. Стоит ли враг моего врага того, что я собираюсь сделать?

«Если Люцифер и дальше будет играть в свои игры, народу поляжет гораздо больше. У тебя есть шанс положить этому конец».

Я заставила внутренний голос замолчать: сейчас мне требовались не доводы, а сосредоточенность.

Замерцала последняя руна - Урутуз, Пронизывающая Завесы, с ее двумя обращенными вниз клыками. Я позволила энергии проскользнуть сквозь мои ментальные пальцы и наполнить руну, словно чашу. Круг полностью замкнулся со звуком, не столько услышанным, сколько отдавшимся в зубах и солнечном сплетении.

Воздух всколыхнулся, отбросив назад мои спутанные волосы. Призраки, привлеченные напряженным гулом круга, подплыли ближе.

Они держались на расстоянии, но мерцали более интенсивно, уплотняясь за счет энергетического напряжения. Глаза их светились, туманные руки тянулись ко мне, губы шевелились. Прислушавшись, я разобрала жалобные стоны и мольбы.

«Прикоснись ко мне! Накорми меня! Дай мне жизнь!»

Нет уж, не сегодня.

В центре круга, вне физического пространства, распустился цветок жара. То был добрый знак, свидетельствующий о том, что за многие века скопление энергии в этом месте истончило стены реальности. Жаркая точка превратилась в язычок пламени, дрожащий, но не угасающий.

Сигареты подрагивали, как спицы колеса, которое вот-вот придет в движение. Все, что требовалось,- это чуточку подтолкнуть.

- Валентайн…

Судя по голосу, Маккинли был недоволен. Похоже, он передумал.

«Слишком поздно».

Я сосредоточилась. Сквозь ткань мира уже проступали черты того, что я пыталась вызвать.

Зачерпнув столько внешней энергии, сколько смогла, я направила ее всю в очаг нефизического огня.

Сигареты зажглись, над ними заклубился дымок с запахом синтетического гашиша. Руны застыли, рассыпая голубые и малиновые искры. Наполнившись золотым свечением и набрав скорость, они превратились в размытое золотистое пятно, которое помчалось по замкнутому кольцу в пространстве меж двумя кругами. Температура повышалась. Я неожиданно услышала собственный голос, нараспев читающий заклятия.

Но эта была не призывная песнь некроманта, помогающая душе умершего перейти мост и обрести голос в мире живых.

Сейчас звучала иная песнь на грубом, неблагозвучном языке, ранившем мои уста. Ее слова взбаламучивали воздух, ввинчивались в круг, обретали вес, форму и утекали в глазок пустоты, раскрывшийся рядом с огоньком, представавшим в поле зрения в виде бледного обесцвеченного завитка.

Я понятия не имела, откуда брались эти слова, но продолжала начатое, зная, что в ходе Великого Действа магия обретает свою собственную форму и несет тебя, на беду или на благо, как волна подхватывает пловца. Если Действо не удалось, волна может не просто укачать до морской болезни, но увлечь в опасные глубины, ибо Действо стремится к завершению, несмотря на изъяны. Вот почему подготовка, планирование, гадание, а главное, старая добрая удача - залог выживания при совершении ритуала.

Призраки начали отплывать, их призрачные тела распадались, прозрачные рты открывались в беззвучных воплях, а поток силы несся сквозь меня, направляясь в отведенное русло. Я осушала резервуар Нотр-Дам, используя энергию для ослабления барьеров между мирами, и без того тонких, но прочных и упругих.

Нож вибрировал в моей сумке, вызывая болезненный резонанс в зубах и костях. Фудошин отзывался собственным приглушенным гулом, вторил мчавшимся по кольцу рунам: они так разогнались, что слились в сплошной золотой круг, огненный обруч, малиновую нить, пропущенную сквозь ткань заклинания и затягивающуюся все туже, туже, туже…

Маккинли что-то выкрикнул, но я не обратила на него внимания - заклятие унесло меня слишком далеко. Энергия все прибывала, просачиваясь сквозь мои рваные защитные линии, омывая дымящиеся от напряжения лоскутья моей души. Я чувствовала себя перчаткой, которую натягивают на слишком большую руку: ткань моего сознания рвалась от напряжения…

И тут, словно кто-то страшным усилием разодрал парашютный шелк, в структуре реальности с треском открылась вертикальная щель.

Маккинли снова закричал что-то нечленораздельное. Вторая часть заклятия закрепилась, якоря прочно вцепились в пол храма, камень застонал. На один бесконечный, ужасающий миг показалось, что весь город обрушился на мое незащищенное сознание, но якоря удержались. Реальность изгибалась и сворачивалась по краям дыры, которую я только что прорвала в ткани мира.

В этом тоннеле, не имеющем направления, разгорался красно-оранжевый свет. Ледяной жар ада выкипал наружу, его смертельный холод заставлял трескаться и коробиться пол. Но Действо шло, круг, трепеща, втягивал энергию из всего храма и из глубокого, звучного сердца города с его болью, страхом и грязью, порожденными великим множеством спрессованных за столетия жизней.

Дверь была открыта.

«Ведь я даже не маги. - Я была ошеломлена. - Но мне может позавидовать любой маги. Я сделала то, на что у них уходят годы. Проклятье, ну и молодчина!»

Они хлынули в проем, собор болезненно застонал, я отпрянула, и Маккинли подхватил меня. Сознание сузилось, воспринимая лишь колышущийся поток глаз, рогов, перьев и длинных хватких рук. Смеясь и перекликаясь на своем неблагозвучном языке, обитатели ада не преминули воспользоваться открывшейся возможностью, чтобы вырваться наружу. Волны этого хаоса ударили о стены, и пробудившийся храм загудел, как тревожный колокол.

Маккинли потащил меня из круга. Волны физической тьмы омывали стены храма, растекались по усыпанному мусором полу. Демоны, ворвавшиеся в безумном порыве в храм, при виде меня приостанавливали свой бег, а Маккинли ругался и тащил меня за подмышки - сапоги скребли по полу, - пока не уволок за груду обломков, прервав мой визуальный контакт с магическим кругом и скрыв от вырвавшихся на волю адских созданий низшего ранга.

- Проклятье, да что с тобой? - прокричал он мне в ухо как раз в тот момент, когда собор снова содрогнулся.

Обрыв связи с кругом стал благословенным облегчением: сознание реальности, укрытое за подкрепленными энергией Джафримеля защитными барьерами, быстро восстанавливалось.

«В следующий раз мои мозги превратятся в овсянку. Просто обалдеть, до чего мне везет».

Дверь оставалась открытой до тех пор, пока сила инерции, питаемая здешней энергией, противилась ее стремлению захлопнуться, связанному с заживлением ткани реальности. Все это время демоны имели возможность просочиться в наш мир. Поскольку контроль за переходами между мирами был важнейшим инструментом власти Люцифера, можно было с уверенностью сказать, что сейчас его волнует только это. Я изменила положение на игровой доске и, надеюсь, запутала ситуацию, что прикроет нас с Маккинли до возвращения Джафа. Да и самому Джафримелю будет проще рыскать по аду после того, как я так лихо бросила кости. А еще я выиграла время для Евы, выполнила ее просьбу.

Для неопытного игрока первый бросок костей удался на славу.

Правда, я впустила в наш мир невесть сколько демонов. «Да простят меня боги».

Но теперь Гегемония на время займется этим вторжением, а стало быть, властям будет не до того, чтобы посылать агентов меня выслеживать.

«Добро пожаловать в игру, Дэнни».

Боковая дверь храма оставалась открытой, туда и потащил меня Маккинли по грязи и мусору. Он неприлично ругался на всех знакомых мне языках и на нескольких неизвестных.

Мы спешили к аэробайку, а весь храм гудел от боли. Когда позади нас раздались скребущие звуки, явно производившиеся не человеком и не животным из нашего мира, Маккинли уже надавил на стартер. Взвыл антиграв. Перекинув ногу через седло, я оглянулась и увидела бесов с блестящими лысыми головами и невообразимо изгибавшимися конечностями, беспорядочной толпой переваливавших через груду обломков. Тошнота усилилась, и я чуть не спрыгнула с аэробайка, но Маккинли уже налег на руль и выжал педаль. Вой антиграва достиг высшей точки, я обхватила Маккинли за талию, и мы сорвались с места. Бесы, вместо того чтобы погнаться за нами, раскатились в стороны, как шарики ртути.

Храм за нашими спинами вздыбился, психическое давление перерастало в физическое. Послышался треск разрушавшейся каменной кладки, грохот падающих обломков, а следом испуганные вопли. Я изо всех сил цеплялась за Маккинли и за свое сознание, причем хватка в обоих случаях была ненадежной. Щека горела, линии татуировки под кожей бешено извивались. Мы неслись к поверхности Парадиза, слегка опережая расширявшийся круг хаоса, который я только что спустила с привязи на ничего не подозревающий мир.