Дорога к Вождю

Глава 2

27 июня 1941 года, окрестности Клецка

После взрыва легкового автомобиля и гибели комиссара уходили «в темпе вальса», не теряя ни минуты. Все произошло слишком быстро, чтобы бойцы успели хоть что-то понять. В памяти капитана Захарова, которого взрывной волной отбросило на несколько метров и контузило, отложилось только одно: вот Дубинин подходит к машине, дергает заднюю дверцу и заглядывает внутрь, тут же резко отскакивая с криком «Ложись!». И практически сразу гремит мощный взрыв, после которого от легковушки почти ничего не остается. Волна спрессованного воздуха властно подхватывает тело Александра и швыряет в сторону, впечатывая в дорожную пыль. От удара сознание меркнет, а когда он снова приходит в себя, на месте «Опеля» – лишь воронка, вокруг которой и на дороге раскидано множество искореженных обломков. Бросившиеся вперед красноармейцы – Захаров лишь приподнялся, мотая звенящей головой, на локте – не обнаружили ни одного тела, ни пассажиров авто, ни самого комиссара. Впрочем, понятно, при таком-то взрыве! Рвануло не хуже, как если б в машину попал гаубичный снаряд или фугасная авиабомба.

Более-менее очухавшись, капитан рванулся (точнее, похромал, покачиваясь словно пьяный) к бронетранспортеру, проверяя, на месте ли драгоценный чемодан с документами. Чемодан оказался на месте и от взрыва, разумеется, не пострадал, как и укрытая в придорожных кустах бронемашина. Захаров облегченно выдохнул. Комиссара, конечно, до безумия жаль, но главное, насколько он понял, доставить секретный груз в особый отдел. И теперь, как ни крути, это его задача. Главное, пароль не позабыть, как там он говорил, «Брест сорок один»?

Остальные бойцы, придя в себя после столь неожиданного финала короткого боя на дороге, также занялись делом. Пока танкисты сливали из бака съехавшего в кювет грузовика бензин – канистры нашлись в кузове – и заправляли бронетранспортер, артиллеристы собрали оружие и забрали, как велел комиссар, у пострелянных гитлеровцев документы. Заодно затрофеились перевязочными пакетами, сухпайками и флягами с водой и шнапсом. Двигаться дальше однозначно решили на трофейном броневике – во-первых, машина испытанная, да и бортовая броня лишней не станет, а во-вторых, «Мерседес» пришлось бы сначала вытащить на дорогу лебедкой все того же бронетранспортера, а это драгоценное время, которого, как водится, не хватает. С минуты на минуту на шоссе могут показаться гитлеровцы, и придется давать бой, что неприемлемо, учитывая, какую ценность везет с собой капитан Захаров.

В очередной раз бросив на часы встревоженный взгляд, Александр, после гибели комиссара снова принявший отряд под командование на правах старшего по званию, отдал приказ поджечь грузовик и немедленно уходить. Спустя пару минут полугусеничник, мерно покачиваясь на неровностях разбитой грунтовки, уже пылил в намеченном направлении, благо карта имелась – та самая, что оставил Дубинин. И на которой было обозначено место, где он спрятал свой поврежденный гадами-немцами автомобиль, который тоже следовало найти и в целости и невредимости доставить к нашим, поскольку секретный прототип. Все-то у товарища батальонного комиссара секретное… было.

На этой мысли капитан загрустил и, чтобы отогнать невеселые мысли, занялся требующим перезарядки оружием. Продолжая тем не менее прокручивать в уме их дальнейшие планы. Если верить словам товарища Дубинина – а не доверять ему с определенного момента казалось летчику просто кощунственным, – до передка всего около полусотни километров. Как сам комиссар и сказал: «пару часов езды». Но он же и предупреждал, что четкой линии фронта нет, так что есть шанс наткнуться на немцев, контролирующих перекрестки ключевых дорог. И какой отсюда вывод? Правильно, с верного направления не сбиться, того, что комиссар на карте обозначил. Отложив автомат, Захаров торопливо вытащил из планшета карту и вгляделся в условные обозначения. Лишь бы нужный поворот не пропустить, вот этот, что красным карандашом обведен, тогда совсем кисло может стать….

Вопреки опасениям комэска, до своих они добрались без приключений, не встретив по дороге ни одного фрица – привязалось же брошенное комиссаром словечко! Периодически над головой пролетали немецкие самолеты, и одиночки-авиаразведчики, и идущие девятками бомберы или группы пикирующих «восемьдесят седьмых», но на пылящий по лесной грунтовке бронетранспортер они внимания не обращали. То ли узнавали «своего», то ли, что скорее, просто не видели на дороге, большей частью скрывающейся под кронами деревьев.

А затем бронетранспортер обстреляли. К счастью, без серьезных последствий и жертв: пули расколотили фару и пробили правое переднее колесо, из-за чего бронемашина вильнула в сторону и заглохла поперек дороги. Сидящий рядом с мехводом сержант Гаврилов, решивший, что они нарвались на гитлеровцев, рванулся к курсовому пулемету, однако Захаров уже разглядел в смотровое окошко засевших в зарослях красноармейцев. Рискуя получить шальную – а то и прицельную, поди знай! – пулю, капитан высунулся наружу, неистово замахал шлемом и выдал недлинную тираду на русском командном, мгновенно убедившую атаковавших в том, что едут свои. Спустя минуту бэтээр уже окружили пехотинцы с трехлинейками в руках, с искренним интересом осматривая трофейную технику. Видно было, что их распирает от любопытства, но задавать вопросы никто не спешил. Наконец, самый смелый, немолодой пехотинец со старшинской «пилой» на малиновых петлицах, не выдержал, обратившись к Гаврилову (комэск так и сидел внутри бронемашины, не рискуя оставить без присмотра драгоценный груз):

– Гляжу, знатный у тебя броневик, сержант. Спереду вроде как автомобиль, а сзаду – вроде уже танк. Это где ж такие раздают забесплатно, да за какие, стало быть, заслуги?

Преисполнившийся собственной значимостью танкист ответил, старательно делая вид, что ничего «эдакого» в самом факте захвата вражеской бронетехники и нет. Получилось не шибко искренне, поскольку трофеем он и на самом деле гордился. Как и тем, при каких обстоятельствах оный трофей им достался:

– Места нужно знать, товарищ старшина. А заслуги наши простые: как надоело нам с мехводом ножками топать, так решили собственным транспортом обзавестись. Постреляли немцев, бронетранспортер ихний забрали да к линии фронта и покатили. А по дороге товарища капитана с артиллеристами встретили. Там, значится, снова постреляли, такой же броневик уничтожили, а тут как раз и товарищ батальонный комиссар…

– Ох, Степа, болтаешь больно много! – резко оборвал его высунувшийся из бронемашины механик-водитель. – У нас командир имеется, вот он пущай и решает, когда и что говорить следует. Верно, тарщ капитан?

Захаров молча кивнул, поднимаясь на ноги и становясь таким образом, чтобы под расстегнутым комбинезоном стали видны рубиновые «шпалы» на голубых летных петлицах. Старшина немедленно вытянулся во фрунт:

– Виноват, товарищ капитан, не заприметил. Старшина Девятаев.

– Вольно, – махнул рукой Захаров. – Старшина, командир ваш где? Раненый у нас, тяжелый, в медсанбат срочно нужно. Носилки нужны. Мы бы сами доехали, да ваши бойцы колесо пробили.

– Так вона он как раз идет. – Девятаев кивнул на приближающегося торопливым шагом командира. – Старший лейтенант Калугин. А за колесо – извиняйте, тарщ капитан. Сами понимаете, машина германская, кресты на бортах, пулемет вон ихний торчит, двигалась прямиком на наши позиции, что оставалось делать? Скажите спасибо, что гранатами не закидали – бойцы мои шибко злые на немцев….

– Спасибо, – автоматически буркнул Захаров, выбираясь из бэтээра с заветным чемоданом в руках. Петелька от бечевки для активации зажигательной бомбы была на всякий случай надета на большой палец.

Подошедший командир в звании старшего лейтенанта с искренним недоумением взглянул на металлический чемоданчик в его руке и козырнул, четко бросив руку к козырьку запыленной фуражки. Представился. Следом представился и комэск, кратко объяснив, кто они и откуда. Разумеется, без лишних подробностей:

– Товарищ старший лейтенант, мне необходимо немедленно встретится с представителем Особого отдела. Вопрос государственной важности! Это возможно?

– Так точно! – кивнул тот, благоразумно воздержавшись от лишних вопросов, на которые Александр все равно бы не ответил.

– Тогда проводите меня. И распорядитесь насчет носилок, у нас тяжелораненый командир, ему срочно нужна медицинская помощь.

Еще через час, приведя себя в порядок и сдав оружие, окруженцы уже беседовали с представителями Особого отдела. Нельзя сказать, что их сильно мурыжили – документы имелись у всех, да и неслабые трофеи вкупе с зольдбухами перебитых гитлеровцев произвели должное впечатление. Танкистов с артиллеристами отпустили почти сразу, отправив в фильтрационный лагерь.

Исключение составил, разумеется, капитан Захаров, особенно после того, как предъявил таинственный чемодан и назвал пароль. Собственно, с пароля-то все и началось: проводивший первый допрос уставший до крайности сержант госбезопасности с красными от хронического недосыпа глазами на произнесенную кодовую фразу никак не отреагировал. Пришлось отказаться отвечать на вопросы и потребовать вызвать старшего по званию…

– Старшего тебе? Отвечать не станешь? – похоже, особист был искренне удивлен. – А сразу самому товарищу Берии позвонить не желаешь? – Он медленно поднялся на ноги и обошел стол. – В первый и последний раз повторяю вопрос: что в чемодане и где ты его взял?

– В чемодане секретные документы, которые необходимо срочно отправить в Москву. Вы не ответили на пароль, позовите старшего по званию. Больше ни на какие вопросы отвечать не уполномочен. Неужели так трудно просто позвать…

Хэк!

Не ожидавший ничего подобного Александр сверзился с табурета от сильного удара по ребрам. На миг в глазах помутилось, вышарканные доски пола расплылись в глазах, снова заныло раненое плечо. Нависший над комэском сержант несильно пнул его в бок и с угрозой прорычал:

– Достаточно? Или еще добавить? Говори, вражина, что в чемодане? Кто дал, немцы? С какой целью? Может, там бомба? Как в плен попал? Сам, сука, сдался? Как в доверие к остальным втерся? Ну, будешь отвечать, падаль?

– Нет, – прохрипел капитан, заслоняясь здоровой рукой от новых пинков. – Позовите старшего по… ох, блин, больно!.. званию!

– Счас позову, счас, падла, так позову, что…

– Отставить! – внезапно раздалось от двери. – Изгарин, совсем охренел?! Ты чего творишь? Он же раненый! Что тут вообще происходит?!

– Да вот, – слегка запыхавшимся голосом сообщил сержант. – Отвечать отказывается, тварюка, мол, позовите старшего по званию, и все тут! Бред какой-то несет. Мол, если я на этот его долбаный «брест-сорок-один» не клюнул, он, вишь ли, и говорить со мной не будет! Точно говорю, заслан…

– ЧТО?! – прошептал вошедший. – Что ты сказал, Изгарин, а ну повтори?

– Чего повторить? – протупил сержант.

– «Брест сорок один», – четко произнес в ответ Захаров, приподнимаясь и длинно сплевывая на пол кровавой слюной. – Вот что повторить.

Услышав пароль, контрразведчик в звании лейтенанта госбезопасности изменился в лице.

– Ты что творишь, Изгарин? – тихим напряженным голосом, предвещающим бурю, спросил лейтенант. – Под трибунал захотел? Ты хоть знаешь, придурок, на кого ты руку поднял? Товарищ Дубинин, я полагаю?

Захаров, не отвечая на последний, адресованный уже ему вопрос, встал с пола и быстро шагнул к сержанту. Резкий, отработанный удар в печень, а когда Изгарин согнулся от боли – коленом в лицо.

– Товарищ Дубинин! Достаточно! – мягко, словно уговаривая подростка, сказал лейтенант. – Он получит по служебной линии…

Но летчик, не удержавшись, добавил еще и кулаком в ухо, свалив сержанта с ног. Хотел было добавить сапогом по ребрам, но контрразведчик аккуратно придержал за плечо.

– Пожалуйста, товарищ Дубинин, не надо! Он свое получит! Изгарин! Скройся с глаз долой, идиот!

Сержант, не вставая, на четвереньках покинул комнату.

– В расчете! – буркнул ему вслед Захаров, постепенно остывая. – Какая-то тыловая крыса… меня… боевого летчика…

– Приношу вам свои извинения! – снова заговорил лейтенант, протягивая капитану чистый белый платок. – Присаживайтесь, пожалуйста! Курите?

От курева комэск отказался, поскольку дурным делом не баловался, платком же воспользовался, замарав его кровью из разбитых губ. Особист уселся напротив, поморщился, глядя на старания Захарова, и снова извинился:

– Простите нас за этот… инцидент, товарищ Дубинин! Мы строго накажем виновного!

– Я не Дубинин! – наконец ответил летчик. – Я капитан Захаров. Батальонный комиссар Дубинин погиб по пути сюда. А мне передал пароль и вот этот чемоданчик, который ваш сержант хотел открыть, не имея необходимого допуска.

Услышав такой ответ, контрразведчик заметно помрачнел и вежливо попросил рассказать обстоятельства гибели батальонного во всех подробностях, что Александр и сделал. Рассказ лейтенанта, видимо, не удовлетворил, и он выдал летчику нетолстую пачку бумаги и очиненный карандаш, заставив описать все еще раз. Затем снова задавал вопросы.

Драгоценный чемодан же сразу куда-то унесли – после того, разумеется, как Александр объяснил, как обезвредить зажигательную бомбу внутри…