Дорога к себе. Когда боги против...

Глава 1

— По нашему списку… Мария Истомина, Иштван Руми, Станислав Левицкий… Это те, кто в окончательном минусе. Марк Валанд, Сои Эйран… под вопросом. В плюсе — Лора Истомина, Карин Йорг и Лаэрт Свонг. Про остальное вы знаете.

Дверь кабинета Шторма не была заблокирована, по крайней мере, для него, так что Орлов вошел стремительно, рассчитывая, что Вячеслав если и не один, так с кем-нибудь из своих, но был вынужден резко остановиться — бывший подчиненный принимал доклад… от своего, но не из тех, о ком он подумал.

Посчитав, что вполне может заглянуть и позже (ничего срочного, просто опасался сорваться, начав наводить порядок в неожиданно свалившемся ему на голову хозяйстве), уже почти развернулся, но ему вновь пришлось изменить свои планы. Шторм, приглашающе, махнул рукой и даже указал на кресло… на тот случай, если генерал неправильно идентифицирует его жест.

— Ты сделал, все, что мог… — расщедрился Шторм, как только Орлов двинулся в указанном направлении. Не сказать, что полковник был скуп на похвалы, но не тогда, когда до окончательного разбора полетов еще не одна бессонная ночь.

— Я знаю, господин полковник, — без особого энтузиазма отозвался лже-каптри с той стороны экрана. Взгляд в сторону генерала был коротким, но Орлов не сомневался, что опознан — знал этого офицера. А раз уж он Шаевского не забыл, тот точно помнил. Других Шторм у себя не держал. — Но все равно тошно…

— Засвербило? — вроде как сочувствующе уточнил полковник, слегка склонив голову, словно рассматривая заново.

«Понеслось!» — мелькнувшая в голове у Орлова мысль отдавала безумием молодости. Вроде и не стар — всего-то перевалило за шестьдесят, но вот те задор и сумасшедшинку, которую пока еще не утратил теперь уже друг, оставил где-то в промелькнувших годах.

Что порадовало — умел Шторм подбирать кадры, — каптри на провокацию не поддался:

— Я сбросил отчет… Там все… — он посмотрел на генерала, как если бы искал поддержки, но взгляд был спокойным, уверенным, пусть и несколько отрешенным, — не так очевидно. Похоже на двойную игру, но информации, чтобы просчитать второй план, у меня нет.

— Принято, — не без самодовольства отозвался Шторм. — Что по Элизабет? — продолжил он уже другим тоном. Многообещающим.

И опять офицер на подначку не купился:

— Из хорошего лишь то, что жива. Из плохого… лучше вам в ближайшее время с ней не сталкиваться, — повел головой Шаевский. Воротник-стойка вряд ли жал, подогнан идеально, если только последствия того, о чем докладывал. С предположениями Орлов не ошибся. — А из очень плохого.… - Опять заминка, отдавшаяся не очень тщательно скрытым сарказмом. — Господин помощник директора Службы Маршалов решил позволить ей снять напряжение, так что ждите… Вряд ли я ошибаюсь, что рванет — Элизабет эту историю выжмет до капли. Видел я одну из последних ее статей — Ромшез успел перехватить, так там и без имен все понятно. И по деятелям из штаба, и по тем… — он поднял глаза на Шторма. Иронии уже не было, но удовлетворение скользило, как если бы она сделала то, о чем мечтал он, — кто на свой страх и риск… — Оборвал себя он сам, отметив легкое недовольство, тенью промелькнувшее по лицу полковника. — Когда прикрывали Мирайю во время первой передачи, взяли парочку игрушек из незнакомых. Похоже, поисковые сканеры. На первый взгляд не разобрать, но это если без привязки к ситуации. А по ней, так они самые.

— И? — Шторм даже не шевельнулся, но напряжение взвилось на порядок. Глаз бури… Вокруг — тишина, но не обмануться.

— Одну я… — он замялся, но не подбирая слова — испытывая терпение. Тоже… штормовская выучка, — присвоил, пока никто не видел. Передам Горевски, как только тот оклемается.

— Вот и договорились, — «обмяк» Шторм, но пальцы привычно прошли по подлокотнику кресла, выбывая марш. Не привычка — привычек у него не было «по умолчанию», всего лишь напоминание, ради чего это все…

«Есть только ты и… победа».

— Господин полковник… — поднялся Шаевский с эргономичного кресла — отчитывался с борта крейсера. Искажающее поле вокруг терминала связи пошло разводами, меняя конфигурацию.

— Нет! — оборвал его Шторм. Холодно и… жестко.

— Господин полковник, — повторил каптри, даже не дернувшись. А ведь должен был, подобный тон Шторма ничего хорошего собеседнику не обещал, — мой рапорт у полковника Воронова.

— Под крыло к Лазовски? — насмешливо, не остудить — зацепить за больное, усмехнулся полковник. — Са-ла-га!

— Я могу быть свободен? — Шаевский продолжал стоять, демонстрируя идеальную выправку. Если бы не бесконечная усталость во взгляде, и не скажешь, что последние несколько дней вместо сна были ударные дозы тонизаторов, а еду заменяли концентрированные высокоэнергетические смеси.

— Можешь, — почти довольно (вопреки обстоятельствам) бросил Шторм и… вырубил связь. Как только мерцание погасло, повернулся к Орлову: — Воспитал на свою голову!

— Отдашь? — вместо комментария поинтересовался генерал. Не только поддержать разговор, подтвердить мелькнувшую мысль.

— Не сразу, — заулыбался Вячеслав, не упустив легкого прищура бывшего командира. — Будет возможность поторговаться.

— Так он у тебя разменной монетой? — качнул головой Орлов, устраиваясь поудобнее.

День оказался неожиданно суматошным. Он и у вице-адмирала Искандера считался чем-то вроде правой руки, пусть и без права на самостоятельное принятие решений вне своих прямых обязанностей, а теперь, когда тот возглавил делегацию в «Изумрудную», как говорил Шторм, «правил бал» вместе с Шмальковым, оставшимся за главного. И ведь не сказать, что хлопот прибавилось, если только ответственности… Всю техническую сторону деятельности Службы внешних границ взял на себя каперанг, ему достались внешние контакты…

В бою было проще.

— Надеюсь, все не настолько очевидно? — довольно наигранно «испугался» Шторм, но тут же сбросил маску, тяжело опершись на столешницу. — Твари мы, Николай! Твари! — Звучало резко, емко! — Они — суки, но и мы не лучше.

— Так и не записывались в святые, — равнодушно отозвался Орлов. Что и его самого иногда… заносило, Шторм знал и так, а для рефлексий явно не время.

— Извини, — Шторм сглотнул, дернул верхний фиксатор, словно не хватало воздуха. — Дай мне несколько минут…

— Оставить одного? — даже не шевельнулся генерал.

— Доходить до кондиции ты мне не мешаешь, если ты об этом? — процедил Вячеслав, резко вырубив оперативку. Случись что неординарное, все равно вспыхнет сама, а так… хоть иллюзия того, что кроме них в этом кабинете никого нет. — Зачем она Ильдару? — повернулся к Орлову он тоже стремительно, опасаясь передумать.

Генерал не стал уточнять, о ком именно идет речь, и так понятно:

— Уверен в раскладе?

Шторм, задумчиво, качнул головой:

— Мало фактов, одни предположения. Но чутья никто не отменял… Гросс… Проявлять подобное рвение можно лишь выполняя личный заказ того, кого боишься до колик. Чтобы боялся Гросс, нужно быть жрецом… Тут даже без вывертов.

— Ты бы отдохнул, — не без сочувствия произнес Орлов. — Медики на тебя жалуются.

— Да… жалуются… — невпопад буркнул Шторм. — Что?!

— Слава…

— Умный ты, генерал! — беззлобно рыкнул полковник. — Не страшно?

— Страшно, — равнодушно согласился Орлов, — но это не отменяет всего остального. — Переход был неожиданным, но генерал не сомневался, Шторм ждал чего-то похожего: — Весточка от неизвестного друга?

«Друга» прозвучало с явной иронией, но Вячеслав предпочел не заметить. Неподписанные сообщения начали поступать, когда на Приаме взяли группу, в которую входил его друг детства Вячека — Геннори Лазовски.

Попытки перехвата, защита, ловушки… не помогало ничего. Сначала нерегулярные, очень скоро они начали появляться в его комме с настораживающей периодичностью. Да и сведения, которыми делился тайный помощник, были неординарными.

Верить — не верить или насколько верить, вопрос не стоял. Если бы не этот… некто, вернуть Лазовски им бы не удалось.

Очередное послание исключением не стало. И — вовремя, и — в тему.

— Среди Верховных нет единодушия. Ильдар Исхантель среди тех, благодаря кому ситуация остается относительно стабильной. Храм Выбора на последнем фароме подтвердил свою позицию: верность эклису. Для многих из тех, кто недоволен нынешним Властительным, заявление оказалось неожиданностью.

— Этот слова не нарушит, — задумчиво протянул Орлов, с удовольствием наблюдая, как на лице друга появляется полная предвкушения улыбка. Если еще и не понял, то за ниточку зацепился.

— Что мы знаем о методиках самаринян? — вскинулся Шторм. Вот только смотрел он, скорее, вглубь себя, чем на генерала. Убеждая, что Орлов не ошибся, продолжил отсутствующе: — Жрецы Судьбы создают множество личностей, позволяющих им защищать основную, где бы они не находились. Твердость убеждений, непреклонность, способность подстраиваться под любую ситуацию, меняя внешнее «я». Если кого проще всего встретить вне Самаринии, так именно их. На них вся разведка.

— Самый многочисленных по числу адептов храм, — подключился Орлов к экскурсу в кастовую структуру самаринян, давая возможность Шторму, слушая, продвинуться дальше в своих размышлениях. — Большинство участвовавших в конфликте с нами, прошли именно через его жернова.

— За исключением тех, кого готовил Риман Исхантель и иже с ними. — Полковник хоть и продолжил, но был и здесь, и… там.

Лазовски, которого вызволяли из плена долгие полтора года, сумел не только выжить и сохранить себя, но и кое-чему научиться у своего тюремщика. Первым, кто узнал о весьма специфичных техниках, которыми овладевали будущие жрецы высшего посвящения на пути своего самосовершенствования, был именно Шторм. Чисто теоретическими эти знания не остались.

— Фанаты… — вяло прокомментировал слова полковника Орлов. — Отбросы…

— Это по факту, — не согласился с ним Шторм, — а по сути…

— Будь Ильдару нужна марионетка, брат не отказал бы ему в этой просьбе…

— Но Мария до последнего оставалась свободной… — закончил полковник угрюмо. Потом посмотрел на генерала. Взгляд становился все более ясным, незримое уходило из него, оставляя Шторма настоящему: — Не могу! Крутится что-то, но я слишком устал, чтобы поймать.

— Разберешься! — поднимаясь с кресла, уверенно заявил Орлов. Добавил, подначивая: — Я в тебя верю!

Шторм шутки не поддержал, уточнил не без любопытства:

— А ты, вообще-то, зачем приходил?

Вместо ответа генерал лишь дернул плечом. Не говорить же бывшему подчиненному, что хотел лишь отвлечься от собственных проблем — тот и так об этом догадывался.

Уйти далеко мне не удалось. Темнота закружилась, хлипкий конус света от глимера заметался и… пропал, оставив после себя лишь четкую мысль: «Все…», которая тоже долго не продержалась.

Потом была острая боль, вернувшая меня из чего-то вязкого и липкого, что мешало думать, заставляя все глубже погружаться в себя, растворяться… Когда она ушла, стало не легче — безразличнее. В голове прояснилось, но как-то отстраненно, лишь фиксируя…

Их было шестеро. Экипировка, повадки, оружие… Вольные.

Один смотрел с явным интересом и… недоумением, остальным было все равно… Пустая туба инъектора в руках самого молодого и… симпатичного. Мой взгляд скользнул по маркировке, но не зацепился… незнакомо.

— Сообщи Гроссу, что она — у нас. — В голосе того, единственного, кто проявил эмоции, прозвучало удовлетворение. Но и оно… лишь запомнилось, не вызвав ни малейшего отклика.

— Когда выберемся… — буркнул кто-то из невидимых. Гравитационные носилки, на которые меня уложили, торкнулись — слишком резко перевели регулятор, и мягко поплыли, добавив ощущения покоя…

— Немедленно! — рявкнул тот, первый, но я только улыбнулась…

— Как она? — Вопрос прозвучал неожиданно, вырывая из умиротворения, в котором я парила под мамину колыбельную.

— От «Иглы» еще никто случайно не умирал, — хрипло хохотнул кто-то совсем рядом, но сил, чтобы шевельнуться, не было. Я и не стала…

— Это ты… ему расскажи… — с каким-то садистским удовольствием проговорил незнакомец, породив вокруг тишину. Я даже нашла для нее соответствующий эпитет: могильная. Откуда? Ответить сама себе я на этот вопрос не успела. — Отнесите ее к доку, он знает, что делать…

Потом опять были обрывки…

Склонившееся ко мне лицо, задумчивый взгляд, недовольство… Весь мир вокруг меня сузился до штрихов, всплывающих в сознании слов, редких ощущений: больно, холодно, неприятно… Меня крутили, поднимали, перекладывали…

Иногда взгляд натыкался на табло времени, фиксируя, как сменяют друг друга вахты и вот тогда где-то за гранью сознания возникала тревога. Она росла, прорываясь необходимостью подняться и… я делала рывок, тут же падая обратно… в пустоту бесчувственности.

Несмотря на беспомощность, в которой если что и давало надежду, так мамина колыбельная, постоянно звучавшая у меня в ушах, одна я не оставалась. Чаще всего замечала двоих.

Один был невысоким, грузным и, что выделяло его из других, старым. Он садился так, что я видела лишь его руку, безвольно лежавшую на колене, и что-то рассказывал, слышимое только ему. Иногда вставал, подходил ко мне, наклонялся и… смотрел. Пристально… безжалостно.

Второй, наоборот, очень молод. Этот постоянно вскакивал с пластикового табурета, проносился мимо, чтобы тут же кинуться обратно, зачем-то размахивая руками. Ладонь была узкой, пальцы — тонкими, музыкальными.

Приближался он, когда я закрывала глаза, все глубже погружаясь в зыбкое марево небытия. Прикасался к моему лицу, трогал губами губы, нежно гладил шею, плечи, никогда не спускаясь ниже. Малейшее мое движение заставляло его отскакивать…

Я старалась не шевелиться. Он был живым, теплым и… от него пахло чем-то знакомым. А еще… когда он был рядом, я видела сны и… чувствовала себя счастливой.

Из одного такого сновидения, наполненного присутствием рядом со мной Карина, Лоры, Леты, мамы, отца, меня вырвал голос. Он был знакомым, хоть я и не слышала его уже очень давно.

Сначала он прозвучал как будто издалека: «Заканчивайте!» — резко и бескомпромиссно, затем уже ближе, с ноткой недовольства:

— Чем здесь воняет?

Его собеседник был мне тоже известен, судя по хватке — капитан, но на этот раз он хоть и не оправдывался, но некоторая напряженность чувствовалась:

— Мы нашли ее в коллекторе, а вы приказали…

— Ты хочешь напомнить мне, что именно я приказал? — недоуменно уточнил мужчина, имя которого крутилось в памяти, но все-таки отказывалось вспоминаться. — Обеспечить полноценный уход!

— Вы запретили ее… трогать. — Капитан явно собирался произнести другое слово, но и это прозвучало весьма красноречиво.

— Я запретил твоим уродам пялиться на нее и распускать руки, — вроде как даже ласково прошептал первый. Я ожидала более грубого продолжения, но, похоже, ошиблась. — Дамир, — теперь в голосе не было даже намека на эмоции, — отнеси ее в мою каюту. — Пауза была короткой, но мгновение тишины неожиданно напугало меня своей остротой и… будущим, со всей ясностью открывшимся передо мной. Я вспомнила его… имя. — И можешь открыть глаза, антидот уже подействовал.

Последнее относилось уже ко мне.

Что ж, он был прав. В той слабости, которую я ощущала, не было безволия, заставляющего воспринимать все отстраненно.

— Ильдар? — продолжая надеяться, что все это лишь галлюцинации, навеянные последними событиями, осторожно уточнила я, выполняя его не просьбу — приказ.

Это был, действительно, он. Психолог, работавший на Штанмаре по контракту с люценианцами…

Как же слепа я была, не опознав в нем выходца с Самаринии! Впрочем, тогда эти льдисто-голубые глаза были значительно более живыми.

— Будет лучше, — Ильдар с едва заметной снисходительностью наблюдал за тем, как я попыталась сесть на узкой кровати, на которой лежала. Одета я была все в тот же тренировочный костюм и… он был прав, от меня довольно сильно пахло, — если ты сразу привыкнешь обращаться ко мне, используя: мой господин. Это избавит тебя от множества… проблем.

— Мой господин… — с иронией протянула я, хоть и осознала скрытую в его словах угрозу. Осознала, но… не приняла. Не позволило воспоминание о том, как мы сидели рядом друг с другом и говорили о… звездах.

Сарказм добавил сил, так что мне удалось даже встать.

Да… зрелище должно было бить контрастом.

Он, в белоснежной рубашке, выпущенной поверх элегантных брюк, заправленных в высокие сапоги. Короткие светло-русые волосы вроде и небрежно зачесаны назад, но это лишь видимость, над его прической поработал мастер. Аристократично-элегантен и… так же, высокомерен.

И я… Одна фраза: «Чем здесь воняет?», и все встает на своих местах.

Вместо того чтобы оборвать меня, заставить прочувствовать, что моя насмешка прозвучала оскорблением, да еще и в присутствии капитана вольных, Ильдар просто подошел ко мне. Ладонью, затянутой в перчатку, провел по лицу.

Не желая того, я потянулась за безыскусной лаской. Ни малейшего сексуального оттенка, лишь радушное тепло, к которому хотелось, закрыв глаза, прильнуть…

— Я рад, что ты — жива…

Открыла глаза я резко, оглянулась, точно помня, что еще мгновение назад находилась в скудно обставленной каюте. Каюта — осталась, но теперь она была… моей, на эр четвертом.

— Карин? — выдохнула я недоверчиво, отступая назад и… наталкиваясь на препятствие, которого не видели мои глаза. — Что здесь…

— Ты хочешь узнать, что здесь происходит? — поинтересовался… Йорг, ехидно усмехаясь. Жестко положив ладони мне на плечи, тряхнул, глядя на меня… с презрительной снисходительностью. — Тебе стоит внять моим предупреждениям, пока весь твой мир не стал одной большой иллюзией…

Обстановка, словно реагируя на его слова, «потекла», расползаясь на цветные нити, «упала» к моим ногам лоскутками.

— Ильдар?! — отшатнулась я, понимая, что правила игры под названием «жизнь» безвозвратно изменились. И выбор, который мне оставил стоящий напротив… человек, был невелик: потерять разум — иллюстрация его способности реализовать свои угрозы сомнений в этом не оставляла, или… признать, что смирение — единственный способ выжить.

Хотя бы… пока.

— Извините, — я отвела взгляд, приняв решение быстрее, чем дернулось в груди сердце, — мой господин…

Все было так, как хотел Ильдар, но… почему-то у меня возникло ощущение, что он моей покладистости не поверил.

— Это — твоя комната. — Когда я следом за молчаливым мужчиной, которого Ильдар называл Дамиром, вошла в открывшийся при нашем приближении проем, самаринянин остался стоять на пороге. Нести меня не пришлось, послушание и слабость для меня не являлись синонимами. — Блокировки нет, но покидать ее без сопровождения не советую.

— Для чего я нужна… моему господину? — Вряд ли равнодушие в моем голосе можно было спутать со смирением, но я посчитала, что переигрывать не стоит. Не знай он меня там, на Штанмаре, можно было бы попытаться ввести в заблуждение, но… прошлого не изменить. О свободе и рабстве мы с ним тоже говорили. Моя точка зрения на этот вопрос ему была известна.

Катер, на котором мы покинули корабль вольных, прежде чем нырнуть в ангар, облетел крейсер Самаринии по большой дуге, словно давая мне возможность оценить его красоту и… мощь.

Насколько я разбиралась в этом вопросе, по классификации Союза его можно было отнести к тяжелым, но те выглядели более массивными, грубыми, этот же отличался изяществом линий, утонченностью, которая нисколько не обманывала — при необходимости он без труда становился смертоносным.

— Скажем так, — не ушел от ответа Ильдар, — ты — моя прихоть. А я не привык отказывать себе в желаниях.

— Я не столь уж и молода, — в его голосе я не услышала угрозы, потому и решила продолжить разговор, — не невинна, не так уж и красива. В постельных утехах не искусна, танцевать умею, но постольку-поскольку, петь — тоже. Весь мой талант — умение прокладывать курс, но найти специалиста моего уровня можно было и без меньших затрат.

Ильдар меня не прерывал. Когда я медленно, все-таки подспудно опасаясь его реакции, развернулась к нему, отреагировал на мое движение лишь легким прищуром.

— Во вспыхнувшее вдруг желание поверить я не могу, — не остановилась, воодушевленная его молчанием и вниманием, с которым он слушал мои доводы. — Все, что слышала о самаринянских жрецах, противоречит этому предположению. Да и встреча со старшим братом… моего господина, доказывает, насколько вы умеете контролировать собственные душевные порывы.

— А ты уверена в последнем?

Испуг сковал тело холодом. Я отвела взгляд лишь на долю секунды — сложно выдержать, когда на тебя смотрят практически не мигая, а Ильдар уже стоял у меня за спиной и его дыхание щекотало мочку уха.

— Уверена, — чуть слышно прошептала я, заставляя себя избавиться от сковавшего тело напряжения. Ощущать мой страх и видеть его… я предпочитала первое последнему. — Скайлов называют бесстрастными, вас — бесчувственными.

— Даже так? — обдало шею теплом. — Я могу прямо сейчас доказать тебе ошибочность этого утверждения… — Его ладонь, все так же укрытая кожей перчатки, обвела контур моего плеча, прошлась вдоль опущенной руки. Мое дыхание сбилось, разрывая противоречием: я его ненавидела, но… меня тянуло к нему, — но предпочту продлить удовольствие. — Его тон изменился резко. Несколько стремительных шагов и он замер у двери. — Она — моя кайри. Предупреди остальных. И… — вот теперь он вновь посмотрел на меня… задумчиво, словно оценивая правильность собственного решения, — отведите ее наконец-то помыться. — Развернулся, чтобы уйти, но остановился в последний момент: — Дамир — интасси, если он посмеет заговорить с тобой — мучительно умрет.

Ни одно из произнесенных им понятий мне не было известно, но я предпочла вопросов не задавать. Ильдар ясно дал понять, что мне не стоит испытывать его терпение. Вот только внутри все противилось, подталкивая к сопротивлению, требуя ответить язвительностью реплик на непререкаемость его фраз, насмешкой взгляда на холодную снисходительность, которую он демонстрировал.

Я уже почти поддалась порыву, когда Ильдар вновь посмотрел на меня. Именно так, как я произнесла совсем недавно… бесчувственно. Я была… никем. Если хотела выжить и дождаться помощи, в которой была уверена, мне стоило помнить об этом… уроке.

Очнулась я, словно выпав из очередной галлюцинации, лишь ощутив осторожное прикосновение. Едва-едва, подушечками пальцев к воздуху рядом с моей кожей и отдернув руку, как только увидел осмысленность в моем взгляде.

Дамир не был юнцом — точно за тридцать, да и на корабле вольных он воспринимался скорее телохранителем Ильдара, чем его слугой, теперь же выглядел напуганным до смерти подростком. Резкие, угловатые движения, полный смятения взгляд, который он пытался от меня прятать… Похоже, было мало приятного относиться к тем самым интасси.

— Где я могу помыться? — сглотнув вязкий ком в горле, тихо спросила я у Дамира.

Трудно сказать, чего ожидал он, но заметно расслабился, похоже, реагируя так на мой относительно спокойный голос.

Жестом указав вглубь комнаты, Дамир первым направился в ту сторону. Подойдя к стене, приложил ладонь к очерченному светлой линией прямоугольнику. Убрал, кивком показав, что я должна сделать то же самое. И опять… легкое, ничем не оправданное напряжение, которое тут же исчезло, как только я повторила его действие.

Он… меня… боялся.

Панель отошла в сторону, открыв еще одну комнату. Справа, за прозрачной перегородкой, изящная раковина и, такого же, глубокого черного цвета, чаша для купания. Слева большой шкаф, дверцу которого Дамир открыл сразу, как только я перевела на него взгляд. Одежда, обувь… К моему появлению здесь явно подготовились. Ничего экзотического — все, что я видела, ни по цветовой гамме, ни по фасону, не вызывала отторжения.

— Спасибо. — Я нашла в себе силы улыбнуться, но тут же пожалела об этом. Дамир шарахнулся к выходу, молниеносно сдвинул панель, отрезая меня от себя.

Вопросы множились, а вот ответы на них находиться не торопились.

Посчитав, что душевные метания мне вряд ли помогут, решила начать со злободневного. Воняло от меня… тем самым коллектором, по которому мы шли…

Намерения были благими, но не выдержали стычки с реальностью. Сначала Лета, о которой я запретила себе думать, потом мама и Вацлав, теперь Лора и… Карин. Опустившись без сил на прохладный пол, вцепившись зубами в сжатый кулак, я завыла от невозможности все изменить, исправить. Сделать выбор — легко, а вот жить с ним…

— Встать!

Приказ ударил хлестко, голова дернулась, как от пощечины… Подскочила я, даже не задумываясь о том, что делаю, застыла, не в силах пошевелиться.

Ильдар был не зол — в бешенстве. В глазах пылал холодный огонь, желваки ходили, искажая гримасой его красивое лицо, ладонь судорожно сжимала… стержень электрической плети.

— Мой господин… — выдохнула я раньше, чем поняла, что именно и почему сказала. Когда дошло, выпрямилась, глядя прямо и, оставалось надеяться, спокойно.

Он «остывал» медленно, давая мне насладиться всеми стадиями. Первым «отпустило» тело. Оно стало мягче, пластичнее, избавляясь от острых углов. Потом появилась маска равнодушия на лице, и только после этого улеглась буря в глубине глаз.

— Не смей больше так делать, — холодно произнес он, не отводя от меня немигающего взгляда. — Никогда…

— Я не понимаю… — прошептала я, невольно отступая назад. Я и, правда, не понимала.

— Ты должна научиться держать свои эмоции под контролем, — снизошел он до объяснений, видно, сообразив, что с их порядками меня так никто и не ознакомил. — Срыв — наказание. Решать — тебе.

— Но…

— Мол-чать! — протянул он медленно. — Мне нужна твоя жизнь, но не твой разум…

— У меня нет вашей подготовки, — попробовала я найти аргумент. Прозвучало, как оправдание, но лучше уж так, чем испытать на себе его гнев.

— Второго предупреждения не будет! T! — недовольно дернув ноздрями, произнес он. — Хочешь сохранить себя — научишься.

Повторять попытку я не стала, сработал инстинкт самосохранения, и даже отступила еще на пару шагов назад, вот только… справиться с всколыхнувшимся беспокойством оказалось значительно труднее, чем принять, что вариантов и на этот раз нет.

Не знаю, посчитал ли Ильдар, что я заслужила поблажку, или счел мои усилия по обузданию самой себя достаточно успешными, но на выступившие у меня на глазах слезы реакции не последовало. Младший Исхантель развернулся, в движении цепляя стержень к креплению на ремне, прикрытом доходящей до середины бедра рубашкой, но сразу, как я ожидала, не вышел.

— Мне не стоит потакать твоим слабостям, но… — он, не оборачиваясь, усмехнулся, — кажется, набрался я у тебя… человечности. — Эта пауза показалась мне бесконечной, хоть и длилась не больше пары секунд. — Твои сестры — живы, родители — тоже.

Кулаки я сжала машинально, как и прикусила губу. Моя ненависть к нему никуда не делать, но провоцировать его сейчас, когда душу теплом согревала радость, точно не стоило. Как и пользоваться своим маленьким открытием — он был чувствителен к сильным эмоциям.

Глава 2

К завтраку Ильдар успел просмотреть большую часть сведений о девушках, переданных ему Гроссом. Уже на второй раз. В первый изучал во время комплектования групп.

Двести восемьдесят девять и… одна. Мария в основной список не входила, как и четверо специалистов довольно высокого уровня, которых Риману удалось поймать в расставленные им сети.

Младшей — четырнадцать, старшей — семнадцать. Идеальная генная карта. Психоматрица, полностью соответствующая не только требованиям эклиса, но и собственным планам. Эти были лучшими, все остальные лишь распыляли силы службы порядка Зерхана, добавляя брату шансов на успешное завершение операции.

Не сказать, что они стали бы лишними, но ради этих двухсот восьмидесяти девяти теми можно было и пожертвовать.

— Мой господин…

Дамир появился совершенно бесшумно, но Ильдар уже давно ощутил его приближение. Будь на его месте просто жрец полного посвящения, тот так бы и остался незамеченным, он же зацепил, когда мужчина только вышел из каюты новоявленной кайри.

Интасси… Как же! Матессу! Да еще какой! На Дамира заглядывались многие Верховные. Иметь телохранителя с подобной подготовкой — практически гарантия долгой жизни, но прошедший полный круг обучений матессу выбрал именно его.

— Она еще спит? — Взгляда от внешки Ильдар не оторвал, но это не мешало ему «видеть» остановившегося у самой двери воина.

Его «контур» тек, струился, но не мерцал. Дамир не только обладал прекрасным здоровьем, но и великолепно управлял собственным телом, удерживая его в рамках безупречно выверенного равновесия.

— Я должен предупредить…

— Она не смирится, — равнодушно бросил Ильдар, отметив короткую паузу, которую Дамир оставил для него. — Я знаю. Но мне ее покорность и не требуется.

— Я могу спросить…

— Зачем она мне? — перебил его жрец, оттолкнув от себя экран, который тут же «рассыпался» осколками, устилая пол под ногами Ильдара блестящей крошкой. Хруст стекла, когда он, поднявшись, сделал шаг, был пронзительным, но ничем, кроме иллюзии не являлся.

Дамир не дернулся, но Ильдар успел заметить, как в чистом свете ауры телохранителя мелькнула серая тень — он был недоволен. Не господином — собой, на миг заступив за грань изменившийся реальности.

— Она — ключ к нашему будущему. — Жрец на промашку своего телохранителя не отреагировал. Каждый такой… фокус, становился для Дамира еще одним уроком, поднимая его в мастерстве все выше и выше. Один из пунктов их соглашения, которое Ильдар не собирался нарушать. — Надеюсь, ты не подумал, что я приставил тебя к ней ради собственной блажи?

— Я не думаю, мой господин, — не шелохнулся Дамир. «Мой господин» прозвучало с едва заметной иронией. — Я — выполняю приказы.

— Я оскорбил тебя, назвав «интасси»? — Ильдар подошел вплотную к телохранителю, дав увидеть искреннее сожаление в своих глазах.

— Ильдар… — улыбнувшись, протянул Дамир. И даже расслабился, показывая, что и в его службе бывают мгновения передышки. — Ты вообще-то помнишь, что меня нельзя ни оскорбить, ни обидеть?

— Помню, — усмехнулся Ильдар. — А еще я помню, что сам назвал тебя другом, позволив больше, чем давшему мне клятву матессу.

— Мне придется тебе поверить, — хмыкнул Дамир, отходя к стоящему в центре комнате стулу. Провел ладонью вдоль грифа гитары, прислоненной к нему. Воздух под его рукой задрожал, рождая тонкий, пронзительный звук, — ведь на меня не действует твой дар… — На этот раз паузой стал короткий вздох: — У тебя гость.

— Я сам пригласил его, — нахмурившись, бросил Ильдар, возвращаясь к столу. — Но теперь не уверен, что готов к встрече.

— Мой господин сомневается? — Тонкая бровь чуть дернулась, добавив застывшему фарфоровой маской лицу Дамира жизни. — Ты же этого не умеешь?

— Проводи его в гостиную, — застегивая на руке широкий браслет главы Храма, который он предпочитал снимать, когда работал, попросил Ильдар, проигнорировав замечание телохранителя. — И… — он бросил задумчивый взгляд на дисплей комма, — через полчаса приведи Марию.

— Как прикажешь, — склонил голову Дамир, но аура взметнулась насмешкой.

За четыре года, которые Дамир прослужил у младшего Исхантеля, он действительно стал значительно большим, чем пусть и элитным, но все-таки телохранителем. Чья в этом была заслуга: его, что увидел иного Ильдара за внешней мишурой занимаемого им положения, или самого господина, посчитавшего, что его самый ближний круг, состоявший до этого всего лишь из старшего брата, может увеличиться еще не одного?

Дамир этим вопросом не задавался. Все произошло так… как произошло.

— Как прикажу, — чуть слышно повторил Ильдар… уже пустоте. Прошелся по комнате медленным взглядом. Последнее мгновение отдыха…

Этот кабинет мало напоминал тот, что находился в его покоях при Храме. Столь же аскетичен, но мягче, более соответствуя его внутреннему миру. Минимум мебели, чтобы ничто не отвлекало от работы, но присутствие гитары, к звучанию которой он имел слабость, добавляло уюта, став точным штрихом к законченности антуража. Сам Ильдар играл, и весьма неплохо, но… предпочитал слушать других, наслаждаясь переливами мелодий, пропитавшими скрытые за тканью переборки.

Вздохнув — желание остаться одному или, в крайнем случае, навестить свою гостью, было несбыточным, накинул на плечи плащ с вышитым на белой ткани серебром символом Выбора. Стилизованная человеческая фигура в центре круга — иллюзия свободы, множественность принятых решений. Повел раскрытой ладонью… обстановка вокруг поплыла, как под струями дождя, растворяя старый деревянный стол с пошарканными углами, эргономичный стул, стержень-трансмиттер объемного экрана, узкий стеллаж с хранилищами для слотов, гитару, ворсистый ковер на полу…

Когда Ильдар выходил из кабинета, кроме лежавшего на стойке ритуального меча в нем ничего не было. Для других… для него же и шесть слоев иллюзии преградой не являлись.

— Извини, что заставил тебя ждать, — входя, довольно приветливо бросил он, проявляя радушие к своему гостю.

Путь в гостиную был недолог, только пройти в соседний коридор, но Ильдар позволил себе задержаться, остановившись у комнаты, в которой разместил Марию. Будоражить ее своим появлением не стал, все, что хотелось — ощутить присутствие женщины, почувствовать собственным сердцем, как бьется ее…

Она должна была стать лишь приманкой, но, похоже, попался на нее он сам.

— Это я уже стал стар, не спится, — поднялся ему навстречу мужчина. Вставал довольно тяжело, опираясь на подлокотник кресла, в котором дожидался появления Ильдара. Выпрямился, едва ли не кряхтя; пятерней провел по тонким, седым волосам; ладонью тронул аккуратную бородку. — Поторопился.

— Всем бы… такую старость, — скидывая плащ на руку дожидавшегося чуть в стороне хошши, откликнулся Ильдар. Обошлось без ироничной улыбки, если только во взгляде, но мужчина напротив в ответ дернул губой, дав понять, что не пропустил сарказма. — Я ожидал тебя не раньше, чем через декаду, — продолжил жрец уже другим тоном, присаживаясь на стул во главе сервированного к завтраку стола.

Приборов было три, но его гость этого словно и не замечал.

— Я сделал все, о чем ты просил, — скривился тот, мгновенно подобравшись. И куда только делась скованность движений и усталость от жизни во взгляде! — Одного лишь понять не могу, — продолжил он, поднеся к губам бокал с водой, — как ты предполагаешь его вытащить? Эклису хоть и обещали, что будут содержать Римана в соответствии с его статусом, но к уровню охраны это тоже относится.

Присутствие нескольких хошши гостя не смущало, говорил он не таясь, пусть и избегая некоторой конкретики. Но это была уже не дань необходимости, всего лишь привычка. Те, кто служил Верховным, служил… до конца. Своего.

— Ну… — протянул Ильдар, отправляя в рот очередную фруктовую дольку. Мясо на этом столе предназначалось не ему. Не сказать, что жрец пренебрегал тяжелой пищей, но в периоды, требующие особой концентрации, предпочитал себя ограничивать, — я бы сказал так: брат способен выкрутиться и без моей помощи. Это я не могу позволить себе остаться в стороне.

Мужчина задумчиво пожевал губами, пробуя сказанное на вкус, цыкнул, словно высказывая недовольство собственным мыслям:

— Я с тобой не потому, что ты платишь хорошие кредиты.

— Знаю, — отозвался Ильдар, изящной вилкой с двумя зубчиками прихватывая очередной кусочек сочного плода. — До той войны вы с дедом были друзьями.

Мужчина с горечью усмехнулся:

— Та война изменить ничего не смогла.

— И об этом мне тоже известно, — довольно равнодушно согласился Ильдар. Насчет проницательности гостя он никогда не заблуждался. Как и старший родич, его гость не был одаренным, но… жрец предпочел бы не вступать с ним в открытое противостояние. — А еще я знаю, что ради большой цели ты отказался от всего, что имел.… Владимир Шторм… Так тебя, кажется, когда-то звали.

С мгновением Ильдар угадал. Вряд ли его собеседник собирался совершить глупость, услышав ставшее давно чужим имя — они не играли на одной стороне, жизнь заставила их встать рядом, но он все равно предпочел перестраховаться. Дверная панель отошла в сторону, как только последний звук сорвался с губ жреца.

— А вот и она, — поднялся Ильдар, вынуждая собеседника последовать своему примеру. Вышел из-за стола, подошел к вошедшей в гостиную женщине. — Ты же присоединишься к нашей трапезе, Мария?

— Да, мой господин, — склонила она голову, не забыв преподнесенный самаринянином урок. Покорности в ее глазах не было, жрецу не стоило этого хотя бы видеть.

— Вот и великолепно! — с намеком на энтузиазм воскликнул Ильдар, подходя к Марии. — Тогда позволь тебе представить моего друга, — он повернулся к гостю, ласковым, поглаживающим движением тронул черный камень, вставленный в родовой перстень. Не столько предупреждение, сколько намек на некие планы, связанные с этой особой, — Влэдира Тормш. А это, — он развернулся к мужчине, которого на его корабле знали, как археолога, поставлявшего их господину диковинки из других миров, — моя кайри.

Мелькнувшее во взгляде Тормша изумление Ильдара порадовало. В отличие от многих, кому еще только предстояло заблуждаться насчет истинного статуса этой барышни, землянин вряд ли ошибся с реальным положением вещей. Как и Риман, догадавшись об этом раньше него самого.

Кто такие интасси и кайри я узнала уже на следующее корабельное утро, начавшееся для меня несколько неожиданно. Завтраком с Ильдаром… Я могла ожидать чего угодно, но… он сумел не просто удивить — своим щедрым жестом показать, что готов и казнить и… миловать.

Несмотря на весьма доброжелательную обстановку за столом и предложение чувствовать себя свободно, расслабиться мне так и не удалось. Насладиться едой — тоже, сказывались неимоверная тяжесть на душе и практически бессонная ночь. Уснуть мне не удавалось, как я ни убеждала себя, что выбора у меня нет. Смириться — не смириться, но кроме, как ждать и надеяться, что все измениться, вариантов я не находила. Оговорка, что — пока не находила, — действовала мало. Вероятность, не более того.

Возможность насилия в моей тревоге занимала далеко не первое место — не самое страшное, что могло случиться, а вот полная неизвестность… Она пугала, заставляя сдерживать стон отчаяния. До последнего мгновения естественным для меня являлось будущее, зависящее лишь от приложенных мною же усилий.

Ильдар меня этого лишил.

Задремать ненадолго я сумела лишь поздней ночью, под звуки маминой колыбельной, которую напевала себе лежа на жесткой и узкой постели. Проснулась я с ней же… Последний миг счастья перед встречей с действительностью, желавшей преподнести очередной сюрприз.

Я вяло ковырялась в тарелке, изредка поднося к губам бокал с водой, и прислушивалась к разговору, который вели Ильдар и его гость. В основном использовался межгалактический, изредка язык Самаринии. Я была в нем не сильна — запомнившийся минимум, который мы изучали во время конфликта. Тогда это было жизненно необходимо из-за угрозы экспансии планеты, теперь… Словарного запаса хватало лишь на то, чтобы понять — все было в рамках одной темы. Археология.

На меня они внимания не обращали, беседуя о последней экспедиции, которую возглавлял Тормш. Название планеты, где проводились раскопки храма, по словам Влэдира отдаленно напоминающего те, что были возведены на родине Ильдара, мне было знакома — задворки галактики, да и рассказчиком археолог был отменным, так что время от времени я забывалась, ловя себя на том, что увлеченно прислушиваюсь к его повествованию, иногда прерываемому вопросами и уточнениями. Увы, продолжалась это недолго. Все, происходившее за столом, было иллюзией, созданной стараниями жреца. Я оставалась пленницей, подобие свободы данного факта изменить не могло.

— Кажется, я не слишком-то и преуспел в своих стараниях, — неожиданно произнес Ильдар, воспользовавшись заминкой Тормша, подбиравшего слово для описания статуэтки, которую он обещал показать во время своего следующего визита. Отложил салфетку, бросил взгляд на бокал с темной жидкостью. Вряд ли вино — свет вяз в ней, не пробиваясь дальше узорчатых граней хрусталя, да и аромат, доносившийся до меня, был непривычно тяжелым, плотным. — Ты ведь не откажешь мне в личной просьбе? — продолжил он, поднимаясь. В мою сторону не смотрел, обращаясь лишь к мужчине.

— Все, что в моих силах, — обтекаемо отозвался Тормш, вставая следом за жрецом.

Мне пришлось тоже подскочить. Вышло довольно неуклюже, если бы не Дамир, который все это время стоял поблизости от меня, кувшин с водой точно оказался на полу. Но… ни один из двоих моей оплошности вроде как и не заметили. Как и несколько молодых мужчин, находившихся в комнате, но предпочитавших оставаться скорее предметами интерьера, чем участниками происходящего.

— Моя кайри не знает наших законов. Я опасаюсь, что ее невольные ошибки могут привести к печальным последствиям. Не хотелось бы наказывать за то, в чем нет ее вины.

— А…

Я судорожно сглотнула — Ильдар вел непонятную мне игру, но все равно не пропустила, как ловко он воспользовался заминкой, чтобы не дать гостю задать свой вопрос:

— Интасси я запретил разговаривать с Марией. Ее восприятие должно быть незамутненным его проступками.

— Интасси? — задумчиво переспросил Тормш, бросив быстрый взгляд на Дамира. — Насколько полными должны быть ее знания?

С ответом Ильдар не задержался. Говорил недолго, обрывисто. Слово — короткая пауза, еще одно, опять секундная передышка… Предположить, о чем шла речь, было несложно, но не более того — его пояснения остались для меня непонятными.

— А ты не ищешь легких путей, — с явной завистью сказал Тормш, когда Ильдар замолчал. Окинул меня цепким взглядом, словно заново переоценивая факт моего присутствия.

Я не хотела поддаваться слабости, но невольно опустила глаза. Ощущение властности, обдавшее меня, было похоже на очередное предупреждение. Влэдир не был самаринянином, но чем-то напомнил мне даже не Ильдара, а его старшего брата. Возведенная в энную степень уверенность, что вселенная существует лишь для того, чтобы он мог в ней обделывать свои дела.

— Мне считать это согласием? — улыбка Ильдара была ироничной, но только на поверхности… Там, глубоко, это было едва ли не оскалом. Как два хищника, да на одну добычу… Мелькнувшее сравнение ударило, заставив отшатнуться от оказавшегося вдруг рядом жреца. Не схвати он меня за руку, я вполне могла трусливо сбежать…

Бежать мне было некуда… если только до двери.

— Она тебя боится, — не замедлил с комментарием Тормш. — Не очень хорошее начало…

Попытка выдернуть руку из захвата Ильдара успехом не увенчалась. Держал он меня жестко, пусть и без малейшего намека на желание причинить боль.

— Боится? — словно не веря, протянул Ильдар и… грубо развернул меня к себе. Между нами был шаг, не более. Я даже ощущала легкий аромат, исходивший от его тела; казалось, слышала, как мерно бьется его сердце; видела, как пульсирует зрачок в такт его дыханию… Впрочем, все это могло быть лишь иллюзией. — Она не боится, — с явным облегчением вздохнул он, — она просто растеряна. Это — пройдет.

Отпустил меня он тоже неожиданно, поддержал вновь вовремя оказавшийся поблизости Дамир. Прикосновение было легким, но и его оказалось достаточно, чтобы я удержала равновесие.

Доля секунды, а Ильдар уже стоял у двери, поправляя наброшенный на плечи белый плащ:

— Дамира оставляю с тобой…

Вышел он из комнаты стремительно, то ли опасаясь передумать, то ли… демонстрируя собственную занятость. Свита отправилась за ним.

— Ну что, госпожа Мария, — проследив за Ильдаром взглядом, повернулся ко мне Тормш, — не хотите прогуляться по кораблю. Поверьте, — с места он не сдвинулся, но какая-то мягкость в его позе проявилась, — их крейсера достойны восхищения не только снаружи.

— Скажите это тем, кто погиб на Зерхане под их обломками, — процедила я сквозь зубы, с трудом удерживая подступившую ярость. Красота, которая несла смерть… Достойна ли она того, чтобы называться красотой?!

— Тебе стоит научиться контролировать свои эмоции, — равнодушно отозвался Влэдир. — Для ментатов чужие переживания, как дурь, наступает момент, когда они уже не могут остановиться. А Ильдар — из сильнейших, и сам не заметит, как от тебя останется только тело.

— А, может, лучше так…

— Лучше? — Тормш был значительно старше моего отца, но двигался не менее стремительно, чем Ильдар. — Кому?

Тон, которым он задал свой вопрос, не то, что отдавал холодом, был способен заморозить. Не зря я их сравнила — ледяная бесчувственность.

— Ты уж определись, — все так же, нанося удары каждым словом, продолжил он, переглянувшись с оставшимся у меня за спиной Дамиром, — пойдешь ты до конца или остановишься на полпути. В последнем случае, действительно, лучше сразу…

— Вы обещали мне экскурсию, — выдохнула я, чувствуя, как воздух с трудом пробивается через сдавившую грудь тяжесть. Продолжать разговор на эту тему и дальше не стоило, у меня не было возможности разгадать, что крылось за его словами. Другом он не был, хоть и говорил… правильные вещи, а врагом… Друг моего врага…

Чтобы проложить курс, нужно было, как минимум, две координаты: куда и… откуда. У меня сейчас не было и этого.

— И ответы на вопросы, — непринужденно улыбнулся он, направляясь к двери. Хотела я того или нет, но мне пришлось следовать за ним. — Начну я с того, — он дождался, когда я подойду ближе, и только после этого вышел в коридор, — что кастовость на Самаринии распространяется только на генетически чистых, их называют варии.

— И сколько их? — заставила я себя «проявить» интерес.

Отреагировал на мое… усилие Тормш недовольным покачиванием головой, но высказывать собственное мнение на этот раз не стал:

— Чуть больше половины населения планеты. Но одаренных значительно меньше.

— Сколько? — вытянула я из себя. Информация была нужна, нравилось мне это или нет.

— Подели еще надвое, — бросил он, сворачивая в боковое ответвление, ведущее, как оказалось к лифтовой площадке. — Из них часть отказывается от совершенствования своих способностей, часть не проходит путь до конца или теряет свой дар, так что жрецами становится хорошо, если один из двухсот. А уж таких, как Ильдар, на всей планете не наберется и десятка.

— А его брат? — уточнила я, останавливаясь следом на Тормшем.

Вопреки ожиданиям, лифт не являлся частью нашей экскурсии, Влэдир опять свернул, выводя меня на галерею ангара. Взгляд вниз я бросила только один, потом отвернулась. Корабль, стоявший на стапеле, был уменьшенной копией крейсера, на борту которого мы находились. Столь же изящный и… смертоносный. Именно такие прорывались сквозь орбитальные заслоны Зерхана, ведомые фанатиками-самоубийцами.

— А его брат? — повторил за мной Тормш, опять посмотрев на застывшего теперь уже сбоку от меня Дамира. — Он в той же десятке, хоть и должен был стать таким же, как и этот, — кивнул мужчина на нашего сопровождающего. — Интасси. Отступник, отверженный, изгой, приговоренный к смерти.

Я сжалась от брезгливости, с которой он выплевывал из себя эти слова и… стараясь не смотреть на Дамира. Вот, значит, кем он был… А Влэдир продолжил, как ни в чем не бывало: — Выживешь, может, и узнаешь эту историю. Она весьма поучительна.

Посчитав, что любопытство — не повод для подобных усилий, для этого нужно что-нибудь более значительное, задала вопрос, который мог стать первым шагом к пониманию приготовленного для меня будущего:

— А кайри?

— Кайри? — оживился Тормш. — С этим термином все значительно сложнее… — Проведя ладонью по бороде, делавшей его лицо более… академичным, вновь окинул меня задумчивым взглядом. — Сказал бы я, что игрушка в руках того, кому принадлежит, но тут не все так однозначно. Скорее уж та, кто помогает жрецу подняться на новую ступень его бытия. Вот только итог этого самосовершенствования для самой кайри может оказаться непредсказуемым…

Влэдир не сказал ничего, что могло бы меня напугать, но… ему это удалось в полной мере. Оставалось лишь понять, этого ли результата должен был добиться Тормш по мнению Ильдара, инициировавшего разговор.

— А вот об этом уже не стоит…

Заявление Ильдара неожиданностью не стало. Взгляд, который бросил мне за спину Тормш был единственным, но настолько быстрым и пронзительным, что вывод напрашивался сам собой: там находился жрец и прерывать нас он пока не собирался.

Посчитав это достаточным основанием для собственной недогадливости, я сделала вид, будто ничего не заметила, продолжая задавать вопросы.

С террасы мы никуда не ушли, перспектива прогулки по кораблю врагов не прельщала — у моего самообладания были свои пределы, не слишком-то и хотелось исследовать их границы. Тех отсеков, которые я уже посетила, оказалось достаточно, чтобы понять: у того конфликта могла быть и еще одна цель — тестирование в боевой обстановке новых технологий. Мне, конечно, не доводилось бывать на военных кораблях, но для сравнения хватало и старховского транспортного супертяжа. В этом споре последний проигрывал, наводя на нехорошие предположения: для того, чтобы лишиться последних шансов когда-нибудь покинуть Самаринию, известно мне было уже достаточно.

— Мой господин… — чуть склонив голову, проявила я покладистость, надеясь, что его дар позволит Ильдару ощутить ту брезгливость, которую я испытывала после комментариев Влэдира.

Жесткая кастовость, закрытость общества «чистых», презрительное отношение к тем, кто не отличался идеальной генетической матрицей.

В Союзе было немало расовых проблем — при интеграции новых планет интересы коренного населения редко когда находились в приоритете, но чтобы низвести до уровня отбросов…

Впрочем, справедливости ради стоило отметить, что, по утверждениям Тормша, которые я не собиралась голословно принимать на веру, процент низкоквалифицированного труда на Самаринии был значительно ниже, чем в развитом Приаме или у тех же стархов.

— Благодарю тебя, Влэдир, — проигнорировав мой демарш, обратился Ильдар к Тормшу. — Будь гостем на моем корабле.

Похоже, последняя фаза являлась намеком, что тому пора и честь знать, коротко кивнув, археолог тут же направился в сторону лифтовой площадки. На меня он даже не взглянул.

— Ты почти не притронулась к еде, — дождавшись, когда Тормш скроется за поворотом, произнес Ильдар. Прозвучало с заботой.

— Отсутствие аппетита принимается, как смягчающее обстоятельство? — вяло поинтересовалась я, зацепившись за подброшенную Ильдаром подсказку. Вряд ли «на моем корабле», было лишь формулой вежливости.

— Если не войдет в привычку, — задумчиво протянул он и резко добавил: — Следуй за мной.

Спрашивать, куда именно он собрался меня вести я не стала. С провокациями стоило повременить до прояснения некоторых моментов. Из разговора с Тормшем я почерпнула для себя много нового, но ничто из сказанного им не приблизило к пониманию, зачем именно я понадобилась Ильдару. А это продолжало оставаться едва ли не самым главным.

Храмы на Самаринии поделили между собой три континента. На каждом по десять территорий. Девять из них подчинялись жрецам-наместникам инцул, где обучали адептов первых семи ступеней.

Десятая территория, занимавшая большую часть материка, принадлежала главному Храму, или как их называли, Вершине. Города, заводы, теплицы, поля сельскохозяйственного назначения, леса, реки, озера, моря, космопорты, люди… все это было фактически собственностью того, кто занимал пост лиската — второго после эклиса. Трое лиската имели в иерархии равноценный статус и считались триадой Властителя.

В круг Верховных, который являлся второй ступенью власти, входили двадцать семь жрецов-наместников.

Если верить словам Тормша, то Ильдар был уникумом, став лиската в тридцать восемь. В это время большинство одаренных только заканчивали путь совершенствования, приходя к одному из возможных итогов: жрец высшего посвящения, служитель или… интасси.

Сейчас младшему из братьев Исхантель было сорок шесть…

Еще бы знать, чем это могло грозить именно мне…

— Придет время — узнаешь, — остановившись, развернулся ко мне Ильдар.

— Мой господин умеет читать мысли? — коря себя за забывчивость — одного преподнесенного им урока мне явно оказалось мало, равнодушно (насколько это было возможно) уточнила я.

— Твоему господину, — не без язвительности начала он, — не нужно утруждать себя чтением твоих мыслей. Они написаны у тебя на лице.

— Предупреждение касалось эмоций, — парировала я, тут же спохватившись. Мне не стоило давать ему повод для очередной демонстрации своих способностей.

— Будем считать, что я расширяю список. — Его взгляд стал обжигающе холодным. — То, что могу простить тебе я, не оставят безнаказанным другие.

— Я — кайри господина, — «скромно» опустила я глаза. Тормш, посчитав, что я его не услышала, повторил дважды: «Пока Ильдар называет тебя кайри, бояться тебе следует только его».

— Можешь, когда хочешь, — удовлетворенно усмехнулся тот, посмотрев почему-то на замершего изваянием Дамира, но тут же сменил тон: — Правда, есть еще эклис. Мне не останется ничего, кроме сожаления о твоей скоропостижной кончине.

Сжав зубы, лишь бы не произнести что-нибудь… соответствующее моменту, заставила себя дышать ровно. Спокойствия не было, так хотя бы создать его видимость. Не игрушка — участница поставленного им эксперимента.

Пытаясь, хоть как-то привести в порядок разбегающиеся мысли, перевела взгляд на Дамира. У этого тоже… участь. И еще неизвестно, кто из нас нуждался в большем сочувствии.

Ильдар был довольно высок — метр восемьдесят, не меньше, интасси — сантиметров на десять выше. Схожее телосложение — их тела знали, что такое интенсивные тренировки. У обоих — безукоризненная осанка, легкая походка, уверенные жесты, когда властность одного не забивала раскрепощенности другого.

У Ильдара мягко очерченный раздвоенный подбородок; прямой нос, губы, которые умели и улыбаться, и сжиматься в жесткую, полную гнева линию, короткие светлые волосы. Не идеальные, живые пропорции…

Дамир же, в отличие моего новоявленного господина, напоминал статуэтку. Исковерканную глубоко скрытым страхом, продолжавшую верить и надеяться статуэтку.

— Мы пришли…

На этот раз его движение было плавным. Плащ взмыл волной, когда Ильдар развернулся и, сделав шаг, вступил в темный круг, четко выделяющийся на светлом покрытие яруса, по которому мы шли. Отступил, освобождая место для меня. Дамир вошел на платформу последним.

Наряд жреца, кажущийся на боевом корабле несколько вычурным, меня в заблуждение не ввел. Плащ нес не только декоративную функцию, явно генерировал защитное поле, да и мог скрывать оружие, на подошве сапог — пластины захвата на случай сброса гравитации.

Додумать эту мысль до конца мне не удалось. Круг под ногами осел, провернулся, увлекая за собой… в бездну.

Телепортатор?! У самаринян?!

— Лиската на мостике! — в мгновении дезориентации я не сразу поняла, куда именно мы попали. Вернул меня к действительности возглас, раздавшийся слева.

Когда в глазах прояснилось, пришлось срочно искать в себе остатки самообладания. В приговоре больше не стоило и сомневаться — живой с Самаринии мне не выбраться… Рубка боевого крейсера была не тем местом, куда могли привести имеющего право на помилование.

Сердце бешено стучало где-то в горле, кулаки непроизвольно сжимались, а в душе разгоралась ярость…

Мы на Штанмаре сидели с ним за одним столом, мы говорили о мечтах, которые должны были когда-нибудь сбыться…

— Займи место второго навигатора, — словно и не замечая моего бешенства, приказал Ильдар, коротким жестом указав на зону, вокруг которой «висели» навигационные карты. Линия курса пульсировала среди звезд, все сильнее удаляясь от сектора, где еще можно было рассчитывать на перехват…

Я все еще надеялась на чудо.

— Я не сделаю этого! — глухо прошептала я, твердо решив, что не двинусь с места. Все, что угодно, но не платить предательством за возможность продлить существование.

— Вот как? — обернулся он ко мне с загадочной улыбкой. — Ты слышал, капитан Орин? — поинтересовался Ильдар у кого-то за моей спиной.

Оглядываться я не стала. Это ничего не могло изменить, но… заставить себя прислушаться к доводам разума, твердившего, что пока я дышу, все еще может измениться, я не могла.

— Судя по ее личному делу, она — хороший навигатор, лиската. — Голос того, кто отвечал на вопрос жреца, был до боли равнодушным.

— Предлагаешь отдать ее тебе? — Ильдар перевел взгляд с невидимого Орина на меня и обратно.

— Когда она тебе надоест, — все так же, безразлично, отозвался тот. — Мы готовимся к прыжку…

— Я тебя не задерживаю, — бросил, нахмурившись, Ильдар. Проводил взглядом уходящего капитана — я шагов не слышала, но, казалось, ощущала их всем телом. — Займи место второго навигатора… — Это относилось уже ко мне.

— Нет, Ильдар! — выдохнула я, надеясь, что получилось достаточно брезгливо. — Никогда!

— Никогда? — повторил он, чуть склонив голову…

Горло сжало, словно петлей, в глазах потемнело… Лучше бы это было… все…

— Есть точка выхода. Навигатору рассчитать прокол… — Голос Ена Шу был спокойным, без малейшей тени напряжения, но я догадывалась, насколько тяжело ему это далось. Координаты места назначения мы получили в последний момент, уже практически входя в зону прыжка.

— Принято, — отозвалась я, без труда расслабляясь. Это — моя работа. — Точку входа приняла, идет расчет прокола…

Запросы шли один за другим. ИИ отвечал мгновенно, выдавая все нужные параметры, выстраивая формулы, уравновешивая полученные значения… Влияние окружающих звезд, возмущения, которые оставят уходящие перед нами транспорты… Мне предстояло учесть даже настроение первого пилота, который поведет корабль в разрыв пространства… С утра Карин был не в духе…

— Расчет прокола в системе. Жду подтверждения…

— Принято, — добродушно хмыкнул Ен, словно говоря, что ничего другого и не ожидал. — Курс подтверждаю. Готовность к прыжку…

— Нет! — задыхаясь, откинулась я на спинку ложемента, вырывая себя из действительности, которой уже давно не существовало. — Нет!

Попытка вскочить закончилась толчком, который отбросил меня назад.

— Никогда, — медленно, начал Ильдар, склонившись надо мной, — не смей мне перечить…

Лучше бы он закричал. Мне бы не было так страшно…

Глава 3

— Карин… — Лаэрт осторожно тронул друга за плечо. Йорг не шевельнулся, продолжая смотреть на воду с того самого мола, куда они хотели прийти вместе с Марией, лишь протяжно вздохнул, словно заставляя себя вырваться из несбывшихся надежд.

Все было настолько близко…

— Карин… — повторил Свонг уже более настойчиво. Их ждали… Не сказать, что они не могли позволить себе задержаться еще на несколько минут, но Лаэрт видел, как все дальше «уходил» его брат.

Тоска… Она брала над ним вверх.

— Это еще не конец, — словно подслушав мысли Лаэрта и опровергая их, прошептал Карин. Стер с лица влагу. То ли брызги от разбивающихся о каменную стрелу волн, то ли… все-таки слезы. — Она обещала дождаться… — Когда он повернулся к стоявшему за спиной Свонгу, его лицо было спокойным. — Ты пойдешь со мной?

Их судьбу решила случайность. Группа капитана третьего ранга Шаевского шла по следу вольных, практически догнав, когда желание Марии снизить опасность для остальных, заставило Свонга принять решение разделиться, и спуститься вместе со Стасом и Лорой вниз. Команда СБешников последовала за ними, ориентируясь на блокиратор младшей Истоминой, служивший им опознавателем. Тот, что был надет на Марии, к этому моменту уже не действовал, «забитый» ботом.

Несколько минут… Всего лишь несколько минут…

— Ты в этом сомневаешься? — попытался усмехнуться Лаэрт, но наткнувшись на застывшие, мертвые глаза брата, просто отступил в сторону, пропуская его вперед.

Вари удалось вытащить Карина на поверхность. Впрочем, когда действие парализатора сошло на нет, Йорг хоть и медленно — остаточные явления, но шел сам. Броситься назад он даже не пытался. Выручать Марию было уже поздно.

— Правительство Союза передало благодарность императору Индарсу за помощь в спасении дочери адмирала Соболева, — произнес Свонг вместо ответа. — Сам адмирал…

— Принеси им всем мои извинения, но я намерен покинуть Зерхан сразу после встречи с родителями Марии. — Несколько шагов он сделал молча, и только после этого добавил: — Если это возможно.

— Погранцы готовы предоставить курьерский крейсер, он доставит нас на Землю. А там уже подойдет и наш…

Комментировать подобную услужливость Карин не стал, хотя и мог. Несмотря на все заверения, их с Лаэртом присутствие на планете было нежелательным. Они уже стали ненужными свидетелями не только предательства некоторых, весьма высокопоставленных лиц, но и неспособности системы, призванной защищать, адекватно справиться со сложившейся ситуацией. Но ведь не зря он сказал, что это еще не конец. Для всех… Теперь начинался этап поиска виновных, и Йорг вполне мог оказаться в роли… обвинителя. Статус и доля участия вполне позволяли.

— Отец торопит? — скривился Карин, невольно ускоряя шаг. Боль никуда не ушла, но в душе крепла уверенность, что еще возможно все изменить.

— Опасается твоих неосмотрительных действий, — не стал скрывать от него Лаэрт высказанного в разговоре с ним старшим Йоргом беспокойства.

— Считает, что я окончательно забыл уроки дипломатии, преподанные им? — В голосе Йорга появился сарказм, но продолжил он уже другим тоном. — Правильно опасается. Будь мы дома…

Он не закончил, но Лаэрт и так догадывался, о чем тот предпочел промолчать. Будь они дома…

Говорить о том, что подобного у них случиться не могло, ни один не стал. Как ни паскудно, но… могло. Стабильно противостоять самаринянам были способны лишь скайлы, да демоны. Для представителей остальных рас встреча со жрецом уровня Римана Исхантеля, заканчивалась одинаково — полным подчинением, если таковым являлось его желание.

Другой вопрос, что со стархами те бы не стали связываться. Император Индарс на удар отвечал немедленным ударом.

Разговор затих сам собой, да и присутствие Алина Мареску, который исполнял роль их сопровождающего, не способствовало беседе, но с каждой уходящей минутой молчание все меньше отдавало обреченностью. Решение было принято, хоть еще и не озвучено.

Впрочем, двоим из трех слова были ни к чему.

— К Истоминым? — обернулся Алин, когда кар влился в транспортный поток… приходящего в себя города.

Лаэрт бросил быстрый взгляд на Карина, откинувшегося на спинку сиденья. Глаза закрыты, скулы четко очерчены…

Мелькнувшая в голове мысль отдавала горечью… его друг уже никогда не будет таким, как до Зерхана. Даже если вновь научится улыбаться.

— Да, — подтвердил Свонг, оберегая не покой брата — возможность остаться наедине со своим горем. Он знал — Карин оправится, стремление к жизни возьмет свое, но… сейчас он имел право на то, чтобы разъедавшая его душу боль добралась до силы, что позволит ему сделать первый шаг, выбираясь из паутины отчаяния.

— Только сначала в цветочный магазин и… — Карин глаз не открыл, но губы дернулись… намекая на улыбку, — к ювелиру.

— К ювелиру? — нахмурился Лаэрт, понимая, что чего-то не понимает. Ладно, цветы, но…

— Там будет Лора, — тяжело вздохнув, с грустной усмешкой посмотрел на него Йорга. — Тебе стоит сделать предложение по всем правилам, если не хочешь ее потерять.

— Вот это поворот! — довольно хмыкнул Алин, набирая что-то на пульте. — Неплохой ход.

Лаэрт был с Мареску согласен. Почти…

— Сейчас не время, — качнул он головой. — Лора вряд ли пришла в себя после всего. Потерять не только сестру, но и семью…

— Время для этого может и не наступить, — жестко перебил его Карин. — Этот мир не всегда благоволит к влюбленным.

— Боюсь, что адмирал Соболев будет не так уж и доволен моей инициативой, — зашел Свонг с другой стороны. Спорить он не хотел — и сам был бы рад опуститься перед Лорой на одно колено, протянув на ладони нераскрывшийся бутон и кольцо, как символ непорочности и крепости своих намерений, но…

Не они принесли Истоминым горе, но они стали его символом.

— Мне поинтересоваться, — прищурился Карин, — с каких это пор ты начал бояться, или напомнить, что помолвка — не свадьба? Первое обязывает тебя, но не Лору или ее отца, а вот второе… На второе, тут ты прав, Соболев пока точно не пойдет. И не он один.

— Похоже, кое что я успел пропустить, — буркнул себе под нос Лаэрт, но на вопросительный взгляд обернувшегося Алина кивнул. В цветочный и… к ювелиру.

Ни там, ни там, они не задержались.

К дому Марии добирались на подземке — кар оставили на стоянке, хоть могли и нарушить установленное для этого района правило. Машина принадлежала службе розыска, имела допуск в зону. Но Алин настаивать на использовании привилегий не стал, догадываясь, что сейчас творилось в душе у его спутников. Вари рассказывала…

Он и сам видел, чего стоили этим двоим последние дни.

Первой их появление (если не считать многочисленной охраны, которая даже не пыталась не афишировать свое присутствие) заметила Лора. Выскочила из дома, замерла на крыльце…

Темно-русые волосы собраны в два хвостика, в широко раскрытых глазах напополам надежды и… неверия…

Лаэрт невольно сглотнул. Внешняя хрупкость девушки больше не обманывала. Тот час на нижнем ярусе коллектора, почти в полной темноте — два глимера из трех сдохли раньше, чем они прошли четверть пути, вдыхая токсичную дрянь, не догадываясь, что помощь уже совсем близка, окончательно избавил ее от беспечности юности, заставив повзрослеть раньше времени.

Наверное, с точки зрения жизни это было правильно — слабым не осилить пути, но не слишком ли жестоким оказался урок?!

Увы, ответить на этот вопрос он не мог. Ни себе, ни… ей.

Заметив едва заметное замешательство друга, Карин мимоходом коснулся его руки, требуя остаться с Лорой, и вошел в дом.

Шесть дней… Почти что вечность.

— Элена, Максим… — остановившись на пороге гостиной, где их ждали, приветствовал он родителей Марии. Леты с ними не было, как и Вацлава. Возможно, и к лучшему. — Господин адмирал, — повернулся на мгновение к Соболеву, стоявшему чуть в стороне. Не столько по необходимости — они беседовали несколько часов назад, сколько давая Истоминым возможность собраться с духом.

Знать о встрече и увидеть их вновь…

Обстоятельства оставляли им мало шансов, но будь на их месте его мать и отец, вполне могли указать на дверь. Мужчина, не сумевший защитить женщину, не достоин чести.

— Карин!

От его внимание не ускользнуло, как шевельнулась Элена, освобождаясь от опеки мужа — тот, поддерживая, прижимал ее к себе.

— Элена! — развернувшись, Йорг сделал шаг и, опустившись перед ней на колени, склонил голову. — Я обещал ее сберечь…

Что мог он еще сказать?! Как объяснить то, чему не находил оправдания в своей душе?! Как дать надежду, которая пока еще лишь слабо брезжила, не торопясь стать путеводной звездой?

— Ты сделал больше, чем мог, — хрипло произнесла она, подходя ближе и проводя рукой по его волосам. Нежно, словно пыталась утешить… — Больше, чем мог… — повторила, тверже. Не утешая, не оправдывая… пытаясь поставить точку там, где для него оставалось многоточие.

— Это еще не конец, — выдохнул он, прижав ее ладонь к своему лицу. Слова достойные стать молитвой. — Еще не конец…

— Император Индарс намерен сделать все возможное, чтобы возлюбленная его подданного вернулась домой, — довольно жестко произнес с порога появившийся вместе с Лорой Лаэрт, потом замялся, переглянулся с девушкой, которая тут же, зардевшись, опустила взгляд. — Госпожа Элена, — продолжил он более мягко и осторожно, — я понимаю, что сейчас не самый подходящий момент, но… — он чуть смутился, тут же став похожим на проказливого мальчишку, — я просил у Лоры ее руки и… она дала свое согласие. Пока лишь стать моей невестой, но… — теперь на его лице была заметна непреклонная уверенность, что все будет именно так, как он и сказал, — я намерен добиться большего. — Пожал плечами, словно говоря, мол, так получилось. — Простите, господин адмирал…

Карину оставалось только обреченно вздохнуть. Лаэрт, как это бывало уже не раз, выслушал его и сделал все по-своему.

И, как это бывало уже не раз, выиграл. На лице Элены появилась пусть и едва заметная, но улыбка.

Жизнь продолжалась, беря свое…

Последнее, что я помнила — свое: «Нет!» и его глаза, в которых не было ни равнодушия, ни гнева — я посмела проявить свой гонор в присутствии посторонних. Лишь интерес.

Следующее, что было воспринято вернувшимся сознанием — я лежала на кровати в комнате, которую мне предоставил Ильдар, а рядом, на стуле, понурив голову, сидел Дамир. Сначала даже показалось, будто дремлет, но его движение ко мне было настолько стремительным, что сомнений не оставалось — интасси присматривал за мной.

Мою попытку приподняться он пресек осторожно, но настойчиво, вернув меня на подушку. Впрочем, мог и не стараться, слабость была такой, что не удалось поднять и голову.

— Что со мной? — хрипло вздохнув, уточнила я.

Вместо ответа Дамир пожал плечами. Лицо исказила кривая улыбка, в глазах была грусть.

— Извини, — коря себя за бестактность, прошептала я чуть слышно. Протянула руку, только и успев, что чуть коснуться его пальцев. На большее сил уже не хватило.

Он не дернулся, но медленно, словно говоря, что делает это против своего желания, сдвинулся, увеличив расстояние между нами.

Еще один запрет…

— И что дальше? — полюбопытствовала я, спустя несколько минут, в течение которых он продолжал стоять изваянием, а я — наблюдать за ним, осознавая всю нетривиальность ситуации. Естественные нужды организма никто не отменял, но о том, чтобы добраться до гигиенической комнаты в подобном состоянии и думать не стоило. Рассчитывать же на помощь…

Кого? Дамира?!

— А дальше? — влетевший в комнату Ильдар был похож на ураган. Рывки, изломанные линии, дерганные жесты… Его можно было раскладывать на эмоции, наличие которых он отвергал. — Свободен! — бросил он Дамиру, сумев буквально просочиться между интасси и кроватью, ничего и никого не задев.

Откинул тонкое покрывало, которым я была укрыта, бесцеремонно перевернул на бок, задрав рубашку, прислонил к спине под лопаткой что-то прохладное. Боль, пронзившая позвоночник, отдалась в каждом нерве, через мгновение сменившись приятным теплом.

— Я ведь тебя просил сдерживать свои чувства, — довольно безразлично произнес он, уложив меня обратно.

— А мы можем поговорить об этом позже? — спросила я, понимая, что следующая фраза, которую я произнесу, будет весьма неприличной. Как оказалось, в положении пленницы были и иные проблемы, кроме тех, с которыми я уже столкнулась.

— Позже? — задумчиво посмотрев на меня, переспросил Ильдар. — Ну да, конечно, — как-то невпопад продолжил он и… легко поднял меня на руки. — Я тебя отнесу…

— Нет… — попыталась отстраниться от Ильдара, но не зря я сравнила его появление с ураганом… Моих усилий он словно и не заметил. Единственный результат — сброшенный плащ, фиксатора которого я случайно коснулась.

Остановился жрец уже у панели, отделявший гигиенический сектор от остального помещения, поставил меня на ноги поближе к переборке, ничуть не возражая, когда я к ней прислонилась:

— Дальше справишься сама, поддержку я тебе вколол. И… — он нахмурился, но я могла поклясться, что его глаза улыбались, — тебе не стоит так часто говорить мне «нет». Даже такой выбор, как этот, — он кивнул на кабинку, уже успевшую стать для меня мечтой, — требуется заслужить.

Разглагольствовать и дальше он не стал, просто отвернулся и отошел на пару шагов, позволяя мне действовать самостоятельно.

Не знаю, насколько мне должна была помочь поддержка, но без собственного самолюбия я бы точно не справилась. Когда не столько выходила, сколько выползала из закутка, ноги уже цеплялись одна за другую.

— И опять сама… — подхватывая буквально у самого пола, буркнул Ильдар мне прямо в ухо. Я случайно дернулась, губы мазнули по коже…

— Что со мной? — чтобы заглушить невольный стон, вызванный этим прикосновением, глухо спросила я.

— Что с тобой? — Ильдар словно взялся меня довести, начиная каждую свою фразу с моего же вопроса. — Ты решила, что способна сопротивляться наказанию, — все-таки снизошел жрец до ответа, пристроив меня на кровати и присев на тот самый стул, с которого за мной присматривал Дамир. Плащ продолжал лежать на полу.

Белым на черном.

— Это я помню, — пошевелилась я, пытаясь устроиться поудобнее, но, наткнувшись на плотоядный взгляд Ильдара движения не закончила, так и замерев в нелепой позе. — Нет! — на чистых инстинктах отшатнулась я, заметив, как он начинает подниматься. О его предупреждении я успела забыть.

— Дамир! — вместо того чтобы оборвать меня, крикнул Ильдар. Когда мужчина появился в комнате — не менее быстро, чем до этого жрец, добавил: — Принеси хот. — Заметив, что мой страх начал напоминать панику, усмехнулся: — Будем возвращать тебя в мир живых.

— Чтобы потом опять отправить в преисподнюю? — выдохнула я. Чем дальше, тем сильнее Ильдар меня пугал. Непредсказуемостью…

— У нас говорят — лишить будущего, — поправил он меня, подходя вплотную к самой кровати. — У тебя вместо дара — упрямство, но в нем ты вполне способна составить конкуренцию даже мне. — Ильдар смотрел не на меня, куда-то в сторону, но я не сомневалась, что он не пропустил ни дрожания ресниц, ни того, насколько судорожно сжаты у меня кулаки. — Тебе повезло, что я способен остановиться и когда выхожу за грань, а то бы сейчас пришлось списывать на издержки операции.

— Мне? — стараясь не встречаться с ним взглядом, уточнила я. — А вам?

Ответить он не успел — вернулся Дамир. Впрочем, задержись интасси еще, сомневаюсь, что Ильдар и в этом случае расщедрился бы на откровения.

— Раздевайся, — потребовал он, через голову стягивая с себя тунику.

— Нет! — сглотнула я вставший в горле ком. Я, конечно, понимала, что рано или поздно подобное должно было произойти, но… Разве можно подготовиться к насилию?!

— Она абсолютно не воспринимает моих предупреждений, — «пожаловался» Ильдар продолжавшему изображать из себя часть интерьера Дамиру. То, что он стоит перед нами с обнаженным торсом его нисколько не смущало. — Сними рубашку и брюки, — обратился он уже ко мне. — У меня нет желания каждый раз, когда тебе потребуется отправиться по нужде, носить тебя на руках.

— Я могу сама…

— Вот об этом я и говорил, — рывком уложив меня поверх покрывала, пробурчал он. Моя попытка сопротивляться на фоне его безграничного спокойствия выглядела совершенно смешной. Еще бы понять, откуда возникло ощущения, что его полностью устраивает происходящее. — Лежи! — уже жестче потребовал он, когда я вновь попыталась дернуться.

Сам расстегнул фиксаторы моей рубашки, ворочая меня, как куклу, снял, отбросив на стул. Туда же отправил плотный корсет, который здесь являлся обязательной частью нижнего белья. Столь же решительно обошелся и с брюками.

— Переворачивайся на живот, руки под голову, в замок, — потребовал он, оборачиваясь к Дамиру. — Хот.

На этот раз спорить я не стала, но успела заметить, как интасси подал Ильдару резную каменную чашу, прикрытую тканью.

— Мозг разумных вполне успешно защищается он ментальных ударов, успев за время эволюции приспособиться к подобным поединкам.

Он медленно выдохнул, потирая ладони друг о друга. Положил их мне на затылок, чуть вдавив в кожу. Я непроизвольно зажмурилась и вдохнула. Аромат, ворвавшийся в ноздри, был тяжелым и тягучим, тут же затуманив сознание.

Ладони медленно поползли вниз… Шея, плечи, спина… ниже, ниже, пока пальцы не тронули ступни, мягко огладив их. Как я не пыталась контролировать собственное тело, но в этот момент догнавшая его руки жаркая волна заставила опасть, буквально распластавшись по постели.

— А вот спинной мозг в их паре выступает предателем. Его роль до сих пор сильно недооценивают, а, тем не менее, путь к разуму для ментата открывает именно он.

Слова Ильдара доносились как будто издалека, а вот каждое движение рук было четко осязаемым. Легкие прикосновения сменяли более жесткие, ладони поглаживали мышцы, пытались пробраться под них, с нежностью ласкали позвонки, выстукивали по коже незнакомую, но такую волнующую мелодию.

— Но твой оказался сродни тебе, такой же упертый. Вместо того чтобы позволить своей хозяйке просто погрузиться в воды иллюзий, захлебнуться ими, сыграл роль блока, приняв удар на себя.

— Зачем вы говорите мне об этом? — с трудом заставляя себя ворочать языком, спросила я. Несмотря на расслабленность, я могла понять, что его речь вряд ли является простой блажью.

Ответил он не сразу.

Одна ладонь Ильдара замерла на крестце, не только согревая его теплом, но и разминая движениями, которые напомнили мне о знаке бесконечности, вторая двигалась вдоль позвоночника, то замирая на миг, то начиная вырисовывать на спине замысловатые узоры.

И мое тело отвечало ему… спокойствием, доверием, разгорающимся внизу живота желанием…

— Нет! — вскинулась я. Все, что он делал, было обманом…

— А я уж подумал, — хмыкнул он, укладывая меня обратно, — что совсем бесчувственная… — Потом продолжил уже без сарказма: — Для защиты он использовал аварийные резервы, если их не восстановить в кратчайшие сроки, о возможности заиметь когда-нибудь своих детей, можно забыть.

— Своих детей… — прошептала я, вжимаясь лицом в скрещенные ладони. Хотелось выть, но… смысла в этом не было.

— А рассказывал я тебе об этом, — закончил он, накрывая меня вытянутым из-под меня покрывалом и присаживаясь на корточки рядом с кроватью. Похоже, хотел оценить мою реакцию, — чтобы ты знала: из калейдоскопа иллюзий я тебя выведу, даже если ты в них окончательно заблудишься. А вот если ты себя выжжешь, что едва не сделала, выплеснув на меня всю свою ярость, то помочь тебе уже никто не сумеет.

Странно, но в это мгновение мне показалось, что Ильдар искренне сожалеет о случившемся. Впрочем, это тоже могло быть иллюзией…

Корабельную ночь я прометалась, иногда доходя до того, что не различала, где реальность, а где… мой бред. Тело пылало огнем, кожа была чувствительной настолько, что даже прикосновение воздуха к ней вызывало болезненные спазмы.

Стараясь лишний раз не дышать, не говоря уже о том, чтобы шевельнуться, я то проваливалась в разноцветное забытье, из которого всплывали лица тех, кого оставила на Зерхане, то возвращалась обратно и, приоткрывая глаза, чтобы зацепиться взглядом за что-нибудь, способное стать опорой восприятию, видела его.

И каждый раз он стоял у моей кровати, глядя на меня и шепча что-то, с трудом различимое…

Очередной исключением не стал. Все та же застывшая фигура, все то же монотонное бурчание себе под нос. Вот только я расслышала… четко и ясно:

— Мама… — Стон вырвался помимо моего желания — показывать свою слабость перед ним мне не хотелось.

— Спи, — склонился он ко мне, ладонь замерла у лица, но прикоснулся он ко мне или нет, я так и не узнала. Словно именно этого приказа и не хватало, чтобы преследующие меня образы отступили, и я смогла спокойно уснуть.

Проснулась я, чувствуя себя бодрой и… голодной.

Приподнялась на локте, осмотрелась, в ожидании очередного сюрприза. Что ж… не ошиблась — в комнате никого не было. Накрытый к завтраку (корабельное время соответствовало) стол, лежавший на стуле… планшет и никого.

Посчитав, что подобное недоразумение долго не продлится, я решила воспользоваться предоставленной видимостью свободы. Утренние процедуры много времени не заняли, еще одна привычка, выработанная за время службы — быть готовой ко всему.

В гигиеническом отсеке на небольшой кушетке лежали темные, почти черные брючки и такого же оттенка плотная туника. Танкетки стояли рядом… И ведь не расценить, как заботу, Дамир тоже носил черное… Больше на корабле в этой цветовой гамме я никого не видела.

Махнув рукой и на это, быстро переоделась. Ткань была мягкой, крой — удобным, если абстрагироваться от всего остального, то обходилось без неприятных ощущений. Для моего случая этого было уже много.

Выбор между едой и планшетом оказался мучительным. Есть хотелось так, что даже взгляд в сторону стола вызывал урчание в желудке, но, по-видимому, в оценке моей упертости Ильдар не ошибся. Заткнув зов плоти я, прихватив планшет, вернулась к кровати. Присев, провела ладонью по блокиратору. В то, что появившийся у меня гаджет стал результатом чьей-то забывчивости, мысли даже не возникло. С установленным младшим Исхантелем порядком я была уже знакома, ничего подобного там не предусматривалось.

Доказательством моей версии стал оживший дисплей. Тут же в верхнем углу экрана вспыхнул символ контроля, но, продолжая удерживать меня в границах сделанных предположений, доступ мне не ограничили.

Догадываясь, что ничем хорошим мое самовольство не закончится, я тронула значок выхода на внешние каналы связи. Соединение установилось раньше, чем я успела засомневаться в успехе. Радоваться этому факту я не торопилась, пока я не сделала ничего, к чему бы меня не подтолкнул Ильдар.

Из списка информ-агенств, подключиться удалось только к Союзным, сектор Самаринии остался недоступен.

Отбросив мысль о том, что лучше бы мне не совать свой нос, куда не следует, набрала имя Элизабет Мирайя. Я не забыла ее обещания, рассказать обо всем, что творилось на Зерхане. И хотя прозвучало оно в связи со смертью дочери губернатора, как мне казалось, своей актуальности не потеряло.

С местом, где искать информацию, я не ошиблась, достаточно было взглянуть на список статей и краткие анонсы к ним. Впрочем, могло хватить и статистики посещений — они зашкаливали. И над всем этим огромный заголовок, заставляющий стискивать зубы: «Зерхановский апокалипсис».

А взгляд уже метался по строкам, вырывая из контекста цифры, имена, названия районов…

Мне трудно было предположить, чего добивался Ильдар, но лишить меня опоры ему точно удалось.

Тысячи…

Погибшие, пропавшие без вести…

Служба порядка, национальная гвардия, погранцы, сводная группа контрразведки, военной разведки и службы безопасности…

На орбиту Зерхана вышел флагман ударной армады адмирала Соболева…

По непроверенным данным, среди девушек, отобранных к вывозу, находилась и его дочь…

Эклис Самаринии принес официальные извинения в связи с действиями главы дипломатической миссии Римана Исхантеля, реализовывавшего собственный план дестабилизации отношений между секторами…

Дипломат Самаринии заключен под стражу…

В списке похищенных более трехсот имен, правительство Союза заявило протест…

Среди тех, чья судьба неизвестна, невеста сына советника императора Индарса…

Император стархов рассматривает возможность применения к Самаринии превентивных мер…

Стархи вводят в отношении Самаринии торговое эмбарго…

Близкий к правительству Союза источник сообщает, что все заключенные с соседним сектором соглашения будут выполнены в полном объеме…

В привычном для меня мире уже зияла огромная трещина, теперь же от него остались лишь звонкие осколки.

— Они на моем корабле.

Полный безразличия голос вырвал из состояния прострации, в котором я пребывала, все понимая, но никак не находя ответа на один, весьма простой вопрос: «Зачем?!»

Ради чего все то, что произошло на моей родной планете? Ради чего смерть, боль, насилие? Ради чего были эти три дня, унесшие так много жизней?

Ради удовлетворения чьих-то амбиций?! Уверенности в собственной вседозволенности?

В чем глубокий смысл, оправдывающий кровь, затопившую улицы Анеме? В стремлении выстроить свою систему ценностей, в которых чужое существование и свобода ничего не значили? В декларации избранности, которую они проповедовали?

Мне не хотелось в это верить — довелось видеть Римана Исхантеля разным, что не позволяло быть совсем уж категоричной, но факты продолжали утверждать, что все именно так, как я и подумала.

— Ты хочешь предложить мне экскурсию? — прохрипела я, поднимаясь с кровати. Планшет сполз с коленей на пол, но я даже не дернулась, чтобы поднять. — Или рассказать, что это необходимо для выживания твоей расы? Или, может, объяснить, какая это честь для нас, стать кайри одаренных? А… — протянула я язвительно, — все это делается во имя твоего великого будущего?

Ярость клокотала в горле, заставляя забыть о возможных последствиях моего выступления. Впрочем, в этот момент мне было все равно… сохранить самообладание являлось непосильной задачей.

— Экскурсию? — задумчиво протянул он, обводя взглядом комнату. — Как только ты позавтракаешь.

— Да я скорее сдохну! — выдохнула я, понимая, что не только сказала чистую правду, но и не стала бы называть это слабостью.

— Мне не хочется тебя разочаровывать, — Ильдар сделал шаг от двери, которая тут же закрылась в него за спиной, — но с этим придется повременить. — Подошел к кровати, поднял планшет, пролистал последние страницы, на которых я была. — Риман прав, у нее талант. Бросала бы она свою службу Маршалов.

Если он хотел выбить меня из ситуации, то ему это вполне удалось. Он и вправду был владыкой иллюзий, как назвал его Тормш — создавал и разрушал их играючи.

— Кто? — сглотнула я, чувствуя, как эмоциональный взрыв сменяется опустошенностью. Мне не было все равно, просто на душе стало пусто.

— Элизабет Мирайя, — не оставил он меня без ответа. — Маршал службы Маршалов Союза. Причем, весьма талантливый маршал.

— А журналистика? — продолжая все так же стоять довольно близко от жреца, уточнила я. Меня это нисколько не интересовало, да и сообразить не сложно, я лишь хотела избавиться от тишины, подпитывавшей мое бешенство. Как метод борьбы с Ильдаром, гнев был не лучшим вариантом.

— Прикрытие, — равнодушно бросил он, отходя. — У тебя есть пятнадцать минут. Не позавтракаешь сама, мне придется тебя заставить. Поверь, для меня это труда не составит.

Жрец уже отошел к двери, когда я все-таки решила спросить:

— Ильдар, — он остановился, но не обернулся. И даже проигнорировал мое обращение, далекое от «мой господин», которого он требовал, — зачем все это?

— Зачем? — повторил он, возвращая воспоминаниями к прошлому вечеру. Тогда он тоже, прежде чем ответить, повторял мой вопрос. — Придет время, и ты узнаешь об этом.

Ильдар уже вышел, а я продолжала стоять и смотреть на закрывшуюся за ним дверь, сквозь выступившие слезы наблюдая, как осколки моего мира начинают выкладывать новую картинку, в которой он поет мне мамину колыбельную, а я слышу в его голосе безграничную усталость и… одиночество.

Глава 4

— Она одаренная? — с искренним интересом уточнил Влэдир, еще раз запуская запись на своем комме.

Сцена в рубке, закончившаяся тем, что старшему навигатору крейсера пришлось вызывать медика — эмпатический шок, а Марию, на руках, Ильдар унес сам, была весьма нетривиальна и произвела на остальных ее свидетелей глубокое впечатление. Взгляды, которыми провожали лиската с его ношей оставшиеся на мостике, отдавали фанатизмом.

Главу Храма Выбора и так боготворили не меньше, чем саму Богиню, что добавило еще одну вескую причину для нелюбви к нему нынешнего эклиса, теперь же стоило ожидать очередного всплеска ритуального поклонения. Его кайри…

Понятно, что приказа молчать обо всем увиденном никто не нарушит, но… достаточно, чтобы изменилось поведение части экипажа, как лавина обожания сдвинется и понесется по территориям лискарата. Не обязательно раскрывать тайну, чтобы о ней стало известно.

Но Тормш понимал еще и другое — для внука его друга реакция Марии явилась такой же неожиданностью, как и для остальных. Догадывайся он, чем все закончится, нашел бы другой способ добиться своего.

Дамир тоже находился в рабочем кабинете Ильдара, но предпочитал молчать, отделавшись при появлении лишь приветствием.

— Нет, — отозвался Ильдар, отмечая что-то на дисплее плантета, — такой же уникум, как вы с дедом, только в женском варианте. Как видишь, этот выглядит значительно более непредсказуемым и разрушительным.

— Будешь выводить из разработки? — не столько спросил, сколько предположил Тормш. То, что они задумали со старшим родичем жреца, представлялось совершенно нереализуемым еще на этапе первоначальных планов. Теперь же, когда большая часть пути вопреки сомнениям оказалась пройдена, любая мелочь могла лишить их даже тех немногих шансов, которых они добились, играя далеко за гранью разумного риска.

— Нет, — с ухмылкой произнес жрец, отрываясь от своего занятия и поднимая взгляд на Тормша. — Она идеально соответствует критериям, менять что-либо я не собираюсь.

— Твое право, — согласился Влэдир, — но со стороны воспринимается, как попытка извращенного самоубийства. Для эклиса твое отношение к ней будет очевидно.

— Как и ее ненависть ко мне, — не стал спорить Ильдар. — Пытаться шантажировать меня Марией он не станет — это мы уже проходили, бесполезно. Главное, чтобы у него не возникла мысль использовать ее. Хотя… — в его улыбке появилась та сумасшедшинка, что уже не раз заставляла Тормша верить — у них все получится. — С теми чувствами ко мне, которые я с такой тщательностью культивирую, если только заставить выступить в роли наемного убийцы, но для этого у меня есть матессу.

— Благодарю тебя, господин, — не без сарказма протянул Дамир, — за высочайшую оценку моих навыков.

— А тебе не кажется, — стремительное движение Ильдара заметили оба, но… один слишком поздно — жрец, продолжавший сидеть за столом, был не менее «живым», чем он же, замерший за спиной Дамира с ритуальным кинжалом у его шеи, — что ты стал опрометчиво беспечен?

— Нисколько, — чуть склонился тот и… скользнул к столу, словно отражая невидимую атаку. — Твои иллюзии безукоризненны, но я чувствовал твое нежелание подниматься.

Тот Ильдар, что стоял в центре комнаты, все еще держа оружие в руке, улыбнулся и… поблек, выдавая свою иллюзорность.

— Уверенный четвертый уровень, — прокомментировал увиденное Тормш. — Стандарт назад он с трудом справлялся со вторым, — добавил он, переведя взгляд с Дамира опять на… центр комнаты.

Струны запели тоской, оставив в комнате ощущение потери и… Ильдар, опустив гитару на пол, поднялся со стула. Два его образа подмигнули друг другу и растеклись в воздухе дымкой.

— А вот для пятого он еще не готов, — продолжил жрец фразу Влэдира, подойдя к столу и искоса взглянув на дисплей, на который была выведена одна из статей Элизабет Мирайя, касавшаяся взаимодействия разведок и службы безопасности, ради одного дела забывших о распрях. Кое-какие места его… дублер выделил. Стоило признать, он бы и сам ими заинтересовался.

— Ты ведь знал? — с мальчишеским восторгом в глазах уточнил у Тормша Дамир.

— Конечно, — пожал плечами Влэдир. — В помещении явно чувствовался дисбаланс. Воспринимаемый на грани, но это основной признак того, что идет наложение реальности и иллюзии. Когда достаточно развита эмпатия, даже этой мелочи не пропустить.

Дамир прикрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то, потом расстроенно вздохнул:

— Нет, меня ничто не насторожило.

— Это потому что ты стоял на месте и не участвовал в разговоре, — без малейшего намека на издевку пояснил Ильдар.

Ему нравилось, как Дамир пытается добраться до сути того, что не было ему присуще от рождения. Дар матессу был в другом — он предполагал появление опасности задолго до того, как она проявляла себя, оценивая целостность и стабильность структуры, формирующейся вокруг объекта защиты. Да и оружием владел не хуже, чем Ильдар своими иллюзиями. Понимал его, признавал частью себя, позволяя вести свою руку; оставаясь в паре первым, становился вторым.

— Не будь ты пассивен, сумел бы уловить потоки изменений. Пусть и не догадался, но дискомфорт ощутил.

— Но я контролировал…

— Вот именно, — не дал Дамиру продолжить Ильдар. Смотрел при этом добродушно, но не без гордости… как за ученика, — что ты — контролировал, но был больше «во вне», чем «в» ситуации, наблюдал за ней «со стороны». Твоего чпстичного присутствия внутри было достаточно, чтобы оценить появление второго моего образа, а вот первый… для тебя он изначально был мною.

— Но… — сделал матессу очередную попытку возразить.

— Вас так учили, — опять согласился Ильдар, — а я тебе и не говорю, что это — неправильно. До определенного момента все это действует, но… — он подчеркнул последнее «но», словно намекая на начало последних двух фраз своего телохранителя, — если хочешь подняться выше, придется пересматривать систему ключевых ориентиров, раскидывая их по обе границы. Мало кто на это способен, но ты…

Ильдар не закончил сам, заметив, как вспыхнула аура Дамира, «взорвалась», разлетаясь на миллиарды осколков, тут же подхваченных течениями реальности.

С реакцией он не замедлил:

— Боевая тревога!

Голоса не повышал, но сирена взвыла, разбивая тишину, понеслась по ярусам, отсекам, срывая оковы призрачного спокойствия.

Не успела еще отзвучать первая трель — юмор, назвавшего эту какофонию звуков трелью Ильдар оценил, «узаконив» термин, — как на полу высветился абрис телепортационного круга.

— Ты — с Марией, — бросил он Влэдиру, переступая через мигающую оранжевым линию и застегивая фиксатор накинутого на плечи плаща, — Дамир со мной. И, — улыбка на его лице была многообещающей, — дай ей понять, что интасси осталось недолго. Половина стандарта… чуть более.

— Неплохо, — прошептал чуть слышно Тормш, мгновенно оценив преимущества новой идеи Ильдара. К чему заставлять, когда достаточно лишь подтолкнуть…

Вот только сам жрец его хоть и услышал, перемещение началось, когда Влэдир уже озвучил свое мнение, но ответить уже не успел.

— Фиксируем выход двух крейсеров. Стархи. Тяжелые, — не пропустив появления Ильдара, отрапортовал дежурный офицер. Капитан продолжал оставаться на своем месте, лишь посмотрел на лиската. Их задание было особым, вся ответственность за него — на главе Храма.

— В бой не вступать, — окинув взглядом карту сектора, на которой играли в переглядки три отметки, приказал Ильдар, направляясь к своему ложементу. Вмешиваться в действия капитана он не собирался. Хотя бы до тех пор, пока ситуация не станет критичной.

А она… не станет, в этом он не сомневался.

— До зоны прыжка девяносто пять, — раздалось в вышедшем в активную фазу командном интерфейсе.

— Принято, — тут же отозвался Орин, проводив взглядом лиската. Его присутствие на мостике не только не напрягало, но и добавляло уверенности в том, что они — выкрутятся. Везучим он был, их Ильдар. Любила его Богиня, берегла. — Разгонные на мощность. Готовность к сбросу крыла.

— Принято, разгонные на мощность…

— Крыло поднято. Готовность — десять…

— Прогноз по секторам поражения на экране…

— Генераторы защитного поля в режиме…

…

— Они не должны были успеть. — Дамир привычно пристроился за креслом, наклонился, поправил край плаща своего господина. Оценил, сделал глубже еще одну складку.

— Они и не успели, — довольно равнодушно произнес Ильдар, наблюдая за чем-то, видимым только ему. В том секторе навигационной карты, к которому был прикован его взгляд, не было ни одной подозрительной отметки. — Эти сопровождали Карина Йорга. Гросса они упустили, вот и пошли на перехват. Шансы добраться до нас у них имелись неплохие.

— Но тебя это нисколько не беспокоит, — фыркнул довольно Дамир. Он не ошибся со своим выбором… Ильдар был достоин, чтобы ему служил лучший из матессу.

— Уже нет, — резко поднялся с ложемента лиската. Кивнул в ответ на брошенный в его сторону вопросительный взгляд капитана. Четыре крейсера его флота, засветки которых только что появились на экране, были достаточным основанием для спокойствия.

Зная, какой груз у него на борту, рисковать Ильдар не собирался.

Вот только… он еще там, на Штанмаре, понял, что готов будет потерять все, но только не ее. И именно это ставило их план под угрозу в значительно большей степени, чем множество других факторов, которые ему предстояло учитывать.

Ильдар собирался справиться и с этим…

— Чем слабее будете вы, тем сильнее — ваши враги.

— Мне расценивать это, как неудавшуюся попытку успокоить? — поднялась я из-за стола. Как ни пыталась заставить себя поесть, помня угрозу Ильдара, получилось у меня плохо. Все, что я впихнула в себя — небольшой кусок мяса, который запила их аналогом глоста.

— Ничуть, — скептически улыбнулся Тормш, проходя в комнату. Бросил быстрый взгляд на планшет продолжавший лежать на кровати, более внимательно осмотрел стол. Сомневаюсь, что был голоден, скорее, соотносил с чем-то, понятным только ему самому. — Такие, как вы с Дамиром, так просто не сдаются. Так что считай советом… — Он поджал губы, словно вспомнив то, что не добавляло ему настроения. — Мне будет жаль, если и ты им не воспользуешься.

— Вы хотите, чтобы я спросила про Дамира? — не пропустила я намека. Впрочем, он был слишком явным, чтобы не заметить.

Вместо того чтобы просто ответить, Влэдир снял с руки комм, положил на край стола. Возникший звук был тонким и противным, благо, длился недолго. Но даже после того, как затих, неприятное ощущение осталось, как если бы продолжал оставаться тут, рядом, хоть и неслышимый.

— Объявлена боевая тревога, подняты внутренние щиты…

Развивать тему не стал, да и не требовалось. Схема действий по сигналу была понятна. Первое — перераспределение нагрузки. Минимум на внутренние потребности, включая наблюдение, максимум — защита. Работающий глушитель вполне могли пропустить. Если, конечно, не злоупотреблять.

— Я слушаю, — заставив себя хоть немного расслабиться, произнесла я. В появление союзника не верила — только не на корабле самаринянского жреца, но у Тормша могли быть и иные цели, не вступающие в противоречие с планами Ильдара.

— Тебя будут пытаться вернуть, но им потребуется время. Продержишься половину стандарта — стандарт, шансы вновь оказаться дома станут вполне реальными, — невозмутимо произнес он. На меня бросал лишь короткие взгляды, все внимание — комму.

Если все так, как Тормш пытался показать, серьезно рисковал. Рассчитывать на снисходительность Ильдара, стань ему известно об этом разговоре, будет бесполезно.

Это если все так, а если… нет.

— Страдаете альтруизмом? — непроизвольно сглотнула я, делая свой выбор. Про доверие говорить было рано, но информация могла пригодиться. Я еще не забыла слова, которые сказала Вари… «Передай ему, что я буду ждать…»

— Император Индарс помнит тех, кто оказал ему услугу, а сейчас речь идет о невесте сына его друга, которым он считает старшего Йорга. А судьба археолога довольно непредсказуема, — усмехнулся Влэдир, но тут же сменил тон, заговорив более жестко. — Покладистости Ильдар от тебя не ждет, но вряд ли что заподозрит, если твои выходки со временем будут носить не столь разрушительный характер. Не вздумай показать, будто смирилась, но попытайся чем-нибудь заинтересоваться, вроде как начала привыкать к новой жизни, хоть и стремишься к тому, чтобы он не обратил внимания на этот факт.

— Сомневаюсь, что у меня получится…

— Сомневаешься? — скривился Тормш. — Знаешь, как казнят на Самаринии отступников? — Продолжил он сам, не дав мне ответить. — Очистительный огонь. Сжигают заживо.

«Сволочь», — дернулось внутри. А в памяти промелькнуло… Дамир сидел на стуле рядом с кроватью и смотрел на меня. Ни жалости, ни брезгливости… просто беспокойство. Зная свою судьбу, он тревожился обо мне.

В груди похолодело, но я нашла в себе силы произнести спокойно:

— Дамир?!

Уточнять, что именно я хотела узнать, Тормш не стал:

— Немногим меньше, чем через половину стандарта, у него заканчивается срок покаяния. Потом — смерть.

— И ничего нельзя сделать?

Влэдир вздохнул… удрученно:

— Мало что, — нахмурился он, посмотрев невидящим взглядом куда-то мимо меня. — Мне искренне жаль Дамира, у него был не только сильный дар, но и щедрое сердце.

— Ты говоришь о нем, как о мертвеце, — передернуло меня. И ведь умом понимала, но внутри продолжала сопротивляться.

— Из вас двоих, — скривился Тормш, — шансы есть у тебя. — Пауза была короткой, но ее хватило, чтобы выражение лица Влэдира изменилось, а комм оказался у него на руке. — Быть кайри у Ильдара, — заговорил он довольно равнодушно, — не самое страшное, что могло с тобой случиться. В отличие от многих других, своим даром он не злоупотребляет, предпочитая использовать его, лишь когда действительно необходимо.

— Это я уже заметила, — не без сарказма отозвалась я, подыгрывая Тормшу. Даже если он просто перестраховывался, тема моего отношения к данному конкретному самаринянину была значительно более безобидна, чем та, которую мы обсуждали до этого, — так что не стоит убеждать меня, будто маленькое зло намного меньше, чем большое. И то, и другое, все равно останется злом.

— Я удивительно вовремя, — раздалось от двери… которая продолжала оставаться закрытой. — Благодарю тебя, Влэдир, за лестную оценку. — Створы так и не дернулись, но Ильдар выступил из них, словно и сам был иллюзией. — Ты можешь идти, — бросил он, когда поравнялся с Тормшем, — и… — его взгляд стал холодным и безжалостным, отозвавшись в моем сердце жгучей болью, — прощай.

— Ильдар! — отступил тот на шаг. Лицо побледнело, глаза забегали…

— Дамир покажет тебе… дорогу, — бросил презрительно жрец, даже не посмотрев на пятившегося к двери археолога.

— Мой госпо…

— Молчать! — закричал на меня Ильдар, резким движением скинув плащ на пол.

Оглянулся на дверь, только что закрывшуюся за Тормшем… последний шаг он сделал не сам, его выволок тот самый Дамир, за жизнь которого Влэдир так переживал, потом посмотрел на меня. Скривился, заметив мой быстрый взгляд на стол — преграда была слишком хрупкой, чтобы на нее рассчитывать.

— Никогда, — начал он медленно и значительно спокойнее. По крайней мере, в его позе уже не было того напряжения, что меня напугало. Чего ожидать от такого Ильдара я не знала, — не смей ни за кого просить. Свою вину каждый несет до конца сам. И играть со мной не вздумай. Если, конечно, собираешься дожить до той помощи, которую тебе обещала эта тварь.

— Ты прикажешь его… — не вняла я предупреждению. Не из-за неоправданного безрассудства, доверяя собственным ощущениям, а они твердили, что заискивать и раболепствовать не стоило.

— Убить? — ухмыльнулся он, словно доказывая, что в своей тактике я оказалась права. — Зачем? — Иронично вздохнув, Ильдар отошел к дальней переборке. Провел по ней ладонью — серая краска померкла в мерцании экрана, на котором в чистоте голубого неба парила огромная птица. — Он убил себя сам. Как только станет известно, что он полез в личные дела своего клиента, с ним перестанут иметь дело. Сильный, гордый и свободолюбивый, — без малейшего перехода продолжил он, уверенный, что я наблюдаю за ним. — Это кондор, их завезли с Земли переселенцы. Он был для них символом… — Его улыбка стала саркастической. — Для нас — тоже. Падальщики!

Он замолчал, замерев. Сильный, гордый, свободолюбивый…

Очередная ассоциация была столь же нетривиальна, как и предыдущая. Вот уж кто не нуждался в сочувствии, так стоявший в нескольких шагах от меня мужчина.

— В ваших учебниках по истории написано, что исконное население Самаринии на момент колонизации, населяло едва ли десять процентов от возможных к расселению земель. Все так, но это был сознательный выбор между тихой и размеренной жизнью, которую они вели, и тем, что принесли с собой пришлые.

— С тех пор прошло…

— Более трехсот стандартов, — закончил Ильдар за меня, но так и не обернулся. А на экране огромная птица продолжала парить в небесах, высматривая падших. — Они не торопились с освоением планеты, не выгоняли местных со своих земель. Они просто приходили и… брали то, что им было нужно. Оружие, знания, женщин…

— И теперь вы всем мстите за это, — пробурчала я. Экскурс в историю был, конечно, познавателен, но это если абстрагироваться от собственных проблем. Примеряя же его откровения на себя, мне становилось страшно… Было в его словах что-то… пугающее. Словно на пороге тайны, которую бы лучше и не знать.

— Мстим? — вот теперь он все-таки повернулся. — За что? За понимание, что в этой галактике есть только один путь — силы? За Выбор, который мои предки когда-то были вынуждены сделать? За Судьбу, воле которой мы следуем? За Предназначение, которое мы не осознавали до тех пор, пока чужаки не открыли нам на него глаза?

Он не шевелился, пока говорил, но ощущение надвигающейся мощи заставляло отступать. Впрочем, пятиться мне было некуда, за моей спиной стоял стол.

— Нет, Мария, мы не мстим. Мы просто хорошо усвоили преподанный когда-то урок и не признаем слово, которое используется у вас, чтобы оправдывать исчезновение самобытности и индивидуальности. В целях интеграции… так, кажется, у вас говорят.

Возмущаться и опровергать его высказывание я не торопилась. Нет, не соглашалась, просто в кажущейся взаимосвязи между одним и другим, видела отсутствующее звено.

— Ты сказал… женщины, — задумчиво протянула я, только теперь сообразив, что требование называть его «мой господин» все еще не прозвучало.

— Наша генетическая матрица сильнее, — довольно скривился он, — но третье-четвертое смешение ослабляет ее. Исключений немного, но они — есть, позволяя нам сохранить чистоту расы.

— Которая для вас является синонимом и свободы, и силы, — продолжила я то, что он не счел нужным произнести. — Одного понять не могу, почему для тебя так важно, чтобы я прониклась симпатией к твоим соотечественникам?

— Симпатией? — повторил он, подходя ко мне. Остановившись, чуть склонил голову, рассматривая, словно впервые. Когда заговорил, в голосе не было даже намека на человеческие эмоции. Констатация факта, ничего более. — Ты думаешь о других лучше, чем они того заслуживают. Я просто хочу, чтобы ты поняла: у всего есть своя ценность. У Дамира, у тебя, у Тормша, у меня. И жизнь каждого определяется в пределах этой самой ценности. Мой словоохотливый и предприимчивый гость в этой цепочке наиболее бесполезен.

— И в чем же для тебя моя ценность?

— Для вас, мой господин, — с циничной улыбкой поправил он меня. — Твоя генетическая матрица полностью соответствует требованиям, предъявляемым к ее чистоте.

— А как же телегония? — нашла я в себе силы усмехнуться. И тут же добавила: — Мой господин.… Или это всего лишь миф?

— Нет, не миф, — довольно равнодушно произнес он. Ладонью провел по моему лицу, от виска к подбородку. Медленно, но едва прикасаясь. Не отрывая от меня своего взгляда. Провоцируя… — Но в некоторых случаях возможны и исключения. Мои предки знали, как вернуть истинную чистоту женщине.

— Все опять упирается в ценность? — чуть сдвинулась я. В ушах грохотало, а перед глазами плыла алая пелена. От отвращения к тому, о чем он говорил и что делал.

— Процесс восстановления сути долгий, требующий усилий.

— Сомневаюсь, что ты стал бы терпеть мои выходки ради одной только матрицы, — намеренно пропустив «мой господин», процедила я сквозь зубы, разворачиваясь, чтобы отойти.

Жестко перехватив мое запястье, Ильдар резко рванул меня к себе. Его реакция, несмотря на всю мою настороженность, оказалась для меня полной неожиданностью. Чтобы удержать равновесие мне пришлось свободной рукой упереться ему в плечо, но… не помогло и это. Губами мазнув по его скуле, я замерла, плотно прижатая к его телу.

В отличие от моего, сердце Ильдара билось ровно и… спокойно.

— Кое в чем Тормш был прав, — прошептал он, чуть склонившись. Горячее дыхание обожгло шею, мочку уха. Тело реагировало на властность и силу, исходившие от него, не только яростью, но и… желанием. — Я достаточно хорошо контролирую свой дар, чтобы не замечать твоих демаршей. Хотя бы до тех пор, пока ты делаешь это наедине и не заставляешь меня повторять свои приказы дважды.

— И какой же я не выполнила на этот раз? — с трудом сглотнув комок в горле, выдохнула я. Пытаться демонстрировать самообладание даже не стала. Ни тогда, когда он мог чувствовать меня, как самого себя.

Ильдар отпустил меня сам. Отступил назад, выдохнул, сквозь раздувшиеся ноздри, отошел к двери. Резкий, порывистый… Стихия, закованная в телесную оболочку.

— Я обещал, — обернулся он ко мне… На миг показалось, что развернулось все вокруг, лишь мы вдвоем остались стоять неподвижно, — что заставлю тебя поесть, если ты не сделаешь этого сама. Так вот, — на его лице появилось искреннее сожаление, в которое я ни на миг не поверила, — свои обещания я выполняю. В любом случае. Но, — голос стал жестче, — сначала ты будешь наказана.

Короткий жест трактовать иначе было нельзя. Мне предлагалось следовать за ним.

— Что это?! — остановилась я, едва войдя в отсек. Шедшему позади Дамиру даже пришлось отступить в сторону, чтобы не коснуться меня.

Движение интасси я заметила, но увиденное затмило раскаяние. Довольно просторное помещение, в которое мы попали, было в несколько ярусов заставлено похожими на эвакуационные капсулами. Судя по светящимся датчикам, активированными.

— Новые жительницы Самаринии, — безразлично бросил Ильдар, не оборачиваясь.

Подошел к стоявшему чуть в стороне от центрального прохода пульту, внешний экран раскрылся с легким шелестом. Вряд ли так оно и было, скорее, очередная иллюзия, которые, как мне казалось, в какой-то мере заменяли ему реальность.

Но это мысль мелькнула, чтобы исчезнуть, как и вопрос о наказании. Ильдар был изобретателен в своей способности находить мои слабые места. С этим он тоже не ошибся. Где и зачем мы находимся, я успела догадаться еще до того, как на внешке появились первые данные.

— Это… с Зерхана? — внезапно осипшим голосом прохрипела я.

— Не только, — хмыкнул он, продолжая перелистывать всплывающие модули. — Ваши — там, — он махнул рукой, указывая на ряды слева. Все — чистые, попадут в Храмы. Остальные с Окраин, отправятся на базы.

— Сколько их? — уже тверже спросила я. Он хотел, чтобы боль и вина стали его дорогой к моей воле… Он ошибался, избрав этот путь.

— Чуть меньше семисот, — отозвался он. Повернулся ко мне: — Или тебя интересует точная цифра?

Около трехсот… так было написано в статье Элизабет Мирайя. И за каждой из сложивших ее единиц — чья-то исковерканная судьба.

Ильдар не пытался убедить меня в той правде, которая являлась основой его жизни, просто сталкивал меня с нею, знакомя с ее отдельными гранями. И, вроде бы, ничего удивительного — какой бы ни была моя роль при нем, долго ли или нет, но мне предстояло находиться среди них. Но, видя смысл в его действиях, кое-чего я продолжала не понимать… Вместо того чтобы пробуждать во мне интерес или заставить принять все это, Ильдар уверенно подталкивал меня к сопротивлению.

Вряд ли он об этом не догадывался.

— А мне представлялись трюмы, до предела заполненные рабами, — обведя отсек взглядом, задумчиво протянула я, стараясь игнорировать его внимание, и отбрасывая возникшие вопросы. Время для них еще не пришло. — А тут… все довольно цивилизованно.

— Пытаешься огрызаться, — усмехнулся Ильдар, посмотрев почему-то на Дамира.

Поддаваться желанию последовать его примеру я не стала. Очередная провокация, не более.

— Пытаюсь оставаться собой, — сухо бросила я, направляясь к ближнему ко мне ряду капсул. Остановилась рядом с крайней, провела ладонью по панели фильтра, меняя его прозрачность. Лицо спящей девушки было умиротворенным, на губах играла тихая улыбка… — Их сны — тоже иллюзия?

— Я не получаю удовольствия от чужих страданий, — брезгливо произнес он, тут же добавив: — если ты об этом.

— Я — исключение?! — мило улыбнувшись, обернулась я к нему. — Или настолько нравлюсь, что решил получить меня любым способом?

— Вот, значит, как! — хмыкнул Ильдар, подходя ближе. — Страх делает тебя сильнее…

— Будешь использовать в своих экспериментах? — не отступила я, заставляя заткнуться внутренний голос, убеждающий, что я уже переступила грань разумного.

— Буду, — довольно равнодушно подтвердил он. — Ты мне интересна.

— А что произойдет, когда перестану? — приподняла я бровь. Надеюсь, получилось с вызовом.

Эмоциональная усталость подобралась незаметно, но все явственнее заявляла о себе, делая каждое движение, жест, слово — бессмысленными. Что бы я ни сказала, что бы он не ответил… изменить это уже ничего не могло. И мы оба это прекрасно понимали.

— Я могу вернуться к себе? — едва слышно спросила я, не дожидаясь ответа на свой предыдущий вопрос.

— Нет, — качнул он головой, рассматривая меня задумчиво. — Наша экскурсия еще не завершилась.

— Наказание? — вздохнула я. — Ильдар, — подняла я на него взгляд, — ты зря тратишь на меня свое время. Единственное, что ты действительно можешь сделать со мной — просто убить. Все остальное будет лишь теми самыми иллюзиями, в которых ты так преуспел. Даже если тебе удастся меня сломить и я подчинюсь, ты все равно проиграешь, потому что это буду уже не я.

— Красивые, но всего лишь слова, — как-то устало улыбнулся он. — Даже запутавшись во лжи созданного мира, даже создав вокруг себя тысячи личин и, забыв, какой он на самом деле, даже оставшись лишь отражением в зеркале, даже сломанный и покореженный, человек остается самим собой, точно отделяя свое собственное «я», от образов и представлений. Не принимать, находить оправдания, обманываться…

— Мы опять говорим каждый о своем, — пожала я плечами, выказывая свое сожаление. — Что там у тебя вторым пунктом?

Комментировать мою очередную выходку Ильдар не стал, первым шагнул за границу высветившегося телепортационного круга.

Несмотря на некоторую заторможенность, я в очередной раз оценила технические возможности самаринян. Телепортаторы были известны и у нас, использовали их и стархи, но… все упиралось в целесообразность. Слишком дорогая и энергоемкая забава, чтобы устанавливать на кораблях.

К тому же, платформы приемо-передающего модуля, которые мне довелось видеть, были стационарными, эти — плавающими. Либо иные технологии, либо, то, что я считала телепортатором, было нечто совершенно иным, но в любом случае наводило на безрадостные мысли о собственной судьбе.

Впрочем, все более мрачные перспективы, открывающиеся передо мной, не отменяли того факта, что я не собиралась с ними мириться.

— Прикажи накрывать на стол, — небрежно бросил Ильдар Дамиру, как только мы оказались в его кабинете. Когда интасси, на миг склонив голову, вышел за дверь (голоса Дамира я так ни разу и не услышала), продолжил: — Кое в чем ты права. — Отметив, что я предпочитаю обходиться без наводящих вопросов, заговорил вновь: — Тормш не зря сравнил тебя и Дамира. Другие сгибаются, предпочитая жизнь в любом ее виде, для вас же важнее ваша внутренняя целостность. От Дамира я ничего другого и не ожидал, а вот ты меня приятно удивила. Внутренняя сила была в тебе и на Штанмаре, но тогда она оставалась сама по себе, а ты… Ты изменилась…

— А у него был выбор? — проигнорировала я ту часть, которая касалась меня, возвращаясь к интасси.

— Он есть у него и сейчас, — принимая мое нежелание говорить о себе, ответил Ильдар. Кивком указал мне на место за столом, сам присел напротив, дожидаясь, когда двое вошедших мужчин расставят приборы. Дамира с ними не было. — Отступники на Самаринии редкость, особенно те, кто с даром. А уж среди одаренных, — заметив мой вопросительный взгляд, пояснил: — так называют потенциальных жрецов полного посвящения, вообще единицы. А Дамир не просто одаренный — редкость. Он мог иметь все, но выбрал идеи, которые впитал за пределами сектора. Но даже не это поставило его в один ряд с изгоями, а его упорство. Раскайся он, без труда получил бы прощение.

— Но он не отказался от них, зная, что так страшно умрет?

Один из мужчин, повинуясь жесту Ильдара, выложил мне на тарелку кашеобразную смесь. Запах был приятный, и на вид не вызывал отвращения, но есть и говорить о смерти… я не могла.

— Он хотя бы знает, как это произойдет, а вот ты…

— Пытаешься меня напугать?

— Тормш зря вселил в тебя ложную надежду, — грустно качнул он головой, отставив так и оставшийся пустым бокал. Пояснять ничего не стал, просто протянул руку к рабочему столу… лежавший там планшет сам прыгнул ему в руку. — Посмотри.

Внешка раскрылась навигационной картой. Три отметки: зеленая явно принадлежала крейсеру, на котором я находилась, две, мерцающие алым, судя по изменению гравитационного напряжения, только-только вышли из прокола.

— Стархи, — в ответ на мой вопросительный взгляд, произнес он спокойно.

Уточнять, по этому ли поводу была объявлена боевая тревога или нет, я не стала. По этому…

А расстояние между засветками становилось все меньше, но… уже не давая шансов. Для меня все это являлось прошлым…

Я не ошиблась, четыре новых опознавателя с кодировкой самаринян изменили ситуацию на противоположную.

— На связь они не вышли, — прокомментировал Ильдар последнюю картинку. Свернул внешку, передал планшет стоявшему у него за спиной мужчине. — Сила была на нашей стороне.

— Когда-нибудь это изменится, — стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, отозвалась я. Пододвинула тарелку к себе, но тут же вернула ее на место. — Будешь кормить?

Прищур его глаз был острым, но не без удовлетворения.

— Я же сказал, что всегда выполняю свои обещания, — поднимаясь, усмехнулся он.

А я подумала, что играю с огнем. Тем самым, которому предстояло превратить в пепел жизнь Дамира.

Глава 5

— А ты разве ожидал от него чего-то другого? — Тормш с любопытством смотрел на взбешенного Ильдара. Знакомы они были уже давненько, да и эмоций тот от него никогда не скрывал — сказывалась его дружба со старшим Исхантелем, но чтобы так… Гнев был холодным, но обжигал не хуже огня. — Крыса, он и есть — крыса.

— Меня одно удивляет, — хмыкнул, мгновенно успокаиваясь, Ильдар, — как вы с такими, как этот полковник, сумели загнать нас обратно?

— Ну, так это не секрет, — довольно улыбнулся Тормш. — Штабные, они — в штабе, а на поле боя — вояки. Пока первые стелятся под таких, как ты, вторые берут за шкирку и выкидывают, куда подальше.

Ильдар, хитро прищурившись, посмотрел на Дамира:

— Понял! А ты мне — тайна, тайна… А тут, оказывается, все просто. И никакой тебе стратегии и тактики…

— А ты уверен, что это работа Матюшина? — не дожидаясь, когда матессу ответит, спросил Тормш у Ильдара. — У Шторма было время подготовить тебе сюрприз.

— Было, — согласился Ильдар, пристально глядя на отца того, о ком собирался говорить.

Иногда он удивлялся: как мог стоявший перед ним человек переступить через все, что ему было дорого и стать врагом, встав на другую сторону?

Иногда поражался: изощренности ума, терпению, позволявшему без особой надежды на успех, по шагу, по половинке, но продолжать идти к цели, которую когда-то они с дедом перед собой поставили.

Иногда — гордился знакомством с ним. Тормш не сдавался. Никогда и… ни перед чем.

Иногда — восхищался. Самые невероятные, сумасшедшие, невообразимые идеи, когда их воплощением начинал занимать Влэдир, вдруг становились такими ясными, понятными и, самое главное, реализуемыми.

В последнее время все эти чувства всё чаще свивались в клубок, в котором одно нельзя было отделить от другого.

— Но у твоего сына, — продолжил он, все так же, спокойно и ровно, — есть одно качество, которое делает его опасным, но достойным противником.

Ильдар улыбнулся нахмурившемуся Тормшу. К открытому упоминанию о его близкородственных связях с полковником контрразведки, тот относился отнюдь не безболезненно. Что такое совесть, Влэдир не забыл, как бы ни казалось со стороны. О воинской чести — тоже, пусть и понимал ее по-своему. Глобальнее.

— Он тонко соразмеряет риск и целесообразность, в отличие от некоторых, зарвавшихся и уверившихся в собственной непогрешимости. Так что о нем я пусть и думал, но недолго. К тому же, — не дав Тормшу вставить хоть слово, закончил он, — имя он мне уже назвал.

— Ты…

— Для него ничего не изменилось, — предугадав недовольство Влэдира, хмыкнул Ильдар. — Кто-то ведь ждет эту крысу на Самаринии.

Несколько минут молчали. Ильдар продолжал что-то изучать на дисплее планшета, Дамир тренькал на гитаре. На мелодию мало похоже, просто звуки, вдруг возникающие в какой-то тягучей, медленной тишине, но за душу хватало. Даже жреца, он то морщился, то кривился, то замирал на миг, но так ничего и не говорил.

Тормш же думал. Об одном сыне, для которого, умерев, перестал быть отцом, и о другом, которого потерял, не сумев научить звериной осторожности. Кто добрался до Сайлиса, он знал, и собирался рано или поздно, но предъявить счет. И тому, кто отдал приказ, и тому, кто его исполнил. Полковник Штаба объединенного флота Галактического Союза Матюшин и… Скорповски, профи, специалист по устранению.

Зачем это было сделало, Влэдиру тоже было известно… Через Сайлиса пытались добраться до младшего Исхантеля.

— Он не останется неотмщенным, — отрывая голову от планшета, резко бросил Ильдар. — Ты просто подожди…

— Он — мой, — выдохнул Влэдир, не задаваясь вопросом, откуда лиската узнал о его мыслях. У каждого из них были свои таланты. К тому же, Ильдару Тормш доверял… Не так, как его деду, но понимая, что это лишь дело времени.

— Нам обоим хватит, — вставая, произнес Ильдар. Подошел к Дамиру, замер, к чему-то прислушиваясь. — Ей опять снятся кошмары…

— Тебя это удивляет? — продолжая смотреть куда-то вглубь себя, тронул струны матесса. — Ты отнял у нее все, не дав ничего взамен.

— Ты ее жалеешь? — склонил голову Ильдар, разглядывая своего телохранителя.

— Ты ее жалеешь, — улыбнувшись, отозвался Дамир. Несколько нот сорвались, кромсая возникшую паузу на клочья, сложились в мелодию, в которой зазвучало тихо: «Спи малыш, усни котенок…», — А я только следую твоему приказу. — Оставив последний аккорд медленно растворяться в воздухе, Дамир поднялся, отставив гитару. — Не хотел бы я оказаться на твоем месте, когда ты добьешься своего.

— Шел бы ты… отдыхать, — кивком указав на дверь, буркнул Ильдар недовольно. Дождавшись, когда Дамир выйдет, вернулся к столу. — Наблюдатели подтверждают, что Риман находится в одиночной камере Шлойхинской цитадели.

— Не самый худший вариант, — подошел ближе Тормш. Внешку Ильдар не подключил, вся информация отображалась на дисплее. — С одной стороны — остров, район легко контролировать, с другой… — Он поднял взгляд на жреца: — Они запросили помощь у скайлов?

— Как ты и предполагал, — подтвердил Ильдар, продолжая, склонившись, рассматривать схему тюрьмы, еще сотню лет тому назад считавшуюся идеальным местом для содержания особо опасных преступников. А потом ее законсервировали, вновь открыв для столь неординарного заключенного, как жрец полного посвящения. — Но по системе защиты без изменений.

— Это — пока. Потом спохватятся.

— Тебя это смущает? — вроде как удивился Ильдар.

В план, как вытащить брата, он Тормша не посвящал, пусть тот и сделал большую часть подготовительных работ. Куда именно могут поместить Римана, просчитали задолго до того, как подкинули младшему Шторму информацию, способную вывести на Зерхан. Так что теперь, при всем желании, следы их присутствия на объектах не обнаружить. Да и технологии… Уж больно они отличались от тех, с которыми сталкивались спецслужбы Союза.

— Скажем так, — протянул Тормш, — я не хотел бы оправдывать очередные жертвы великой целью.

— Извини, — качнул головой Ильдар, — я помню наш с тобой разговор, но…

— Ты понимаешь, что после Зерхана Риману не стать эклисом даже с твоей поддержкой? — повысил голос Тормш. — Союз никогда не пойдет на контакт с ним.

— У них не будет выбора, — тяжело вздохнул жрец, выпрямляясь. — У нас — тоже.

— Мне бы твою уверенность, — скептически бросил Влэдир. — Впрочем, — он дернул воротник, расстегивая фиксатор, — в том варианте все могло бы быть значительно хуже. Гражданская война, к которой они продолжают толкать Союз, не спрашивает, кто прав, кто виноват.

— Одного Зерхана мало, чтобы нарушить их планы, — словно и не заметив несдержанности Тормша, заметил Ильдар. — Тут нужно что-нибудь более… — жрец замолчал, подбирая слово, — сволочное.

— Раньше ты говорил: декрес со солиа.

— Чтобы враг открыл свое лицо… Мы не так уж и отличаемся друг от друга, — добавил он, отключая планшет. — Я тебе сброшу информацию, она… — Ильдар опять сделал паузу, но теперь уже пристально глядя на Тормша, словно готовя к тому, что тот услышит дальше, — касается тех, кого ты бы хотел видеть мертвыми.

— Приам? — выдохнул Влэдир сквозь стиснутые зубы. Какая выдержка?! Какое самообладание?! Два сына… Приам оставил слишком глубокий след в его душе.

Началось все тоже, именно там, вот только судьба разбила их шанс надвое, отдав Геннори Лазовски, но уведя Вячеслава в другую сторону.

Случайность… Лишь одна из многих.

— «Ханри Сэвайвил», — поморщился Ильдар. — А еще нас называют тварями…

— Матюшин там замазан, по самое не могу…

Ильдар ухмыльнулся, поймав вопросительный взгляд Тормша, пояснил:

— Я долго не мог сообразить, как вы можете, говоря непонятно что, так точно передавать смысл…

— Теперь сообразил? — вздыхая уже спокойнее, уточнил Влэдир. Утверждать, что благодарен Ильдару, не стал. Между ними были… свои счеты.

— Нет, — развел руками Ильдар. — Но все еще пытаюсь… — Выражение лица изменилось мгновенно: — Пусть моя Богиня никогда не ставит тебя перед невозможным выбором.

— Пусть твоя Богиня лучше поставит перед этим выбором тех, кто не с нами, — уже от двери, хмыкнул Тормш. И добавил, прежде чем створа двери закрылась между ними: — Когда увидишь, передавай привет брату.

Ильдар ничего не ответил. Они оба знали, что прежде чем это случится, пройдет еще много дней и ночей…

— Ильдар! Ильдар! — задорно вереща, навстречу нам неслась девчушка лет десяти. Пшеничного цвета волосы, заплетенные в две длинные косички, смешно взлетали, на лице светилась счастливая улыбка.

Жрец, широко раскрыв руки, шел к ней, и даже со спины было видно, насколько он рад этой встрече. А я, замерев, потому что ноги отказывались нести меня дальше, стояла, утонув в той картине, что еще недавно была моей реальностью.

«Машка! Машка!» — кричала Лора, приближаясь ко мне с другого конца зала прилетов…

— Ты опять сбежала от наставницы, Лорианна? — прижав к себе, ласково пожурил Ильдар врезавшуюся в него девочку. Их пути пересеклись не так уж далеко от меня, так что даже прислушиваться не пришлось.

— Я хотела встретить тебя, — фыркнула Лорианна, выкручиваясь из его рук. — Это — она? — лукаво улыбнувшись, посмотрела она в мою сторону.

— Кто — она? — вроде как, не понимая, уточнил Ильдар, тоже оглянувшись на меня. — Ты о ком?

— О твоей кайри, конечно! — смешно насупилась девчушка. — Говорят, она своим даром едва не убила половину твоего экипажа. И если бы не ты…

— Ее зовут Мария, — назвал он мое имя, так и не отведя от меня взгляда. — Можешь подойти к ней и представиться.

— Вот еще! — фыркнула Лорианна, но, заметив, как нахмурился Ильдар, тут же поправилась: — Она будет жить в Храме?

На межгалактическом девочка говорила великолепно. Впрочем, это еще ничего не значило.

— Она будет жить вместе со мной, — несмотря на улыбку, довольно твердо произнес жрец. То ли предвосхищая ее вопросы, то ли… произнеся эти слова для меня.

— Джеме это не понравится, — как-то по-взрослому серьезно заявила Лорианна и… направилась ко мне. Подошла, внимательно посмотрела снизу вверх. — Я — Лорианна. Ильдар называет меня Лорик или Лора.

Выдыхала я судорожно, убеждая себя, что этот ребенок не виноват в том, что его зовут так же, как и мою сестру. Вот только уговорить себя было сложно. После всего, что моей семье пришлось пережить…

— Мария, — сглотнула я, заставив себя улыбнуться. Винить ее лишь за то, что она родилась самаринянкой, было, по крайней мере, глупо.

— А я знаю! — ответила она мне улыбкой. — Ты же разрешишь приходить к тебе?

Пока я думала, что ей ответить, Ильдар сделал это за меня:

— Ты ведь позволишь мне самому решить этот вопрос?

Девчушка радостно кивнула и, совершенно неожиданно для меня насторожилась. Светлые бровки сошлись к переносице, глаза что-то высматривали вдали, которая для меня была совершенна пустынна.

— Ты меня не видел! — быстро ткнула она пальчиком в живот Ильдару и, припрыгивая, словно уворачивалась от чего-то невидимого мне, побежала к стапелю, где «лежал» малый крейсер, на котором мы спустились с орбиты.

Я, невольно, посмотрела ей вслед. Посадочное поле не место для детей…

— За внешний контур хошши ее не пропустят, — словно заглянув в мои мысли, «успокоил» меня Ильдар.

— Кто она? — вместо того, чтобы уточнить, кто такие «хошши», спросила я.

— Моя дочь, — тепло отозвался он, глядя, как фигурка девочки становится все более призрачной в искаженном защитными полями воздухе.

Дочь… Странно, но мысль о том, что у него может быть семья, даже не приходила мне в голову.

— А ваша жена…

Последние несколько дней полета наши отношения с Ильдаром напоминали те, что сложились между Союзом и Самаринией после подписания мирного договора. Вроде и война закончена, но… конфликт не исчерпан, да и жертвы не оправданы.

Ответить на вопрос: «Ради чего все это?», ни одна из сторон оказалась ни в состоянии.

Вот и у нас так же…

Слово он свое тогда сдержал, кормил меня сам, пока один из мужчин, находившихся в комнате, удерживал меня на месте, не давая шевельнуться. Я была бы и рада отступить — собственный поступок под этим углом выглядел откровенной глупостью, но ведь не тогда, когда изменить решение — то же самое, что признать свою слабость перед ним.

Ильдар же вел себя так, словно совершенно не тяготился навязанной ему ролью. Аккуратно набирал в ложку то, что называл кэши, по ходу рассказывая о ее питательных свойствах и злаках, из которых она готовится, держал у моих губ тонкую салфетку, ждал, когда я проглочу, осторожно, если не сказать — нежно, промакивал мне рот.

Остановился он, лишь когда тарелка полностью опустела. Кивком приказал мужчине меня отпустить, подал бокал с водой. А затем, извинившись, что у него неотложные дела, предложил мне вернуться в свою каюту, чем я с радостью и воспользовалась… трусливо сбежав с нашего с ним поля боя.

Оставшиеся трое корабельных суток основой нашего с ним общения были: вежливость и внимательность — с его стороны; внешнее спокойствие и подчеркнутый нейтралитет — с моей.

Стоило признать, что у него получалось значительно лучше. Вот только ничего удивительного я в этом не видела. Спала я очень плохо — не помогала и мамина колыбельная, есть себя заставляла — устраивать очередной спектакль перед его людьми мне не хотелось, к тому же была вынуждена сопровождать его, куда бы он ни направлялся, решая возникающие вопросы.

К концу полета корабль я знала вряд ли хуже самого Ильдара, а уж на мостике стала практически своей. Когда я появилась там во второй раз, рядом с ложементом лиската находился еще один, для меня.

— У меня нет спутницы, — равнодушно отозвался он и, указав на стоявшую неподалеку машину, вызвавшую у меня ассоциацию с гоночным каром, поинтересовался: — Полетим или пешком? — Потом добавил… заботливо: — До Храмового парка здесь чуть больше километра, и там еще столько же.

— Если вы не торопитесь, мой господин, — смиренно склонила я голову, прикусив губу, чтобы не нарушить то хрупкое равновесие, что установилось между нами.

Выказывать свое отношение к нему самому и его действиям я не собиралась. Не по трусости, по бессмысленности. Слова Тормша что-то пробудили в моей душе, не обнадежив, но позволив поверить, что кое-что и в моих силах. Даже если всего-то, что я могла, просто попытаться выжить.

— Я? — он с усмешкой качнул головой. — Нет, Мария, я никуда не тороплюсь. Я беспокоился лишь о том, чтобы ты не слишком утомилась.

— Ты? Заботился? — вскинулась я, но успела отвести взгляд до того, как он начал напоминать вызов. — Извините, мой господин…

Количество моих выпадов, которые он проигнорировал за последнее время, было значительным. Но я не обольщалась, оценивая его благосклонность ко мне, как интерес естествоиспытателя к очередному объекту исследования. Наиграется, найдет ответы на те вопросы, которые перед собой поставил и…

Что будет дальше, я не могла даже и предполагать.

В этом Ильдар тоже был прав.… Дамир хотя бы знал, что его ждет.

— А ее мать? — я решила последовать его примеру и сделать вид, что ничего не произошло. Ненависть — ненавистью, но мне стоило хотя бы попытаться понять этот мир. Не принять — найти способ сделать собственную жизнь более определенной и выиграть время.

Я хотела вернуться домой…

Я должна была вернуться домой!

— Джема — жрец-наставник в Храме Судьбы. Я был у нее первым мужчиной, что не делает меня мужем, но теперь все ее дети войдут в мой род.

— Так Лорианна, — назвать девочку кратким именем я не смогла, — не твоя дочь?

— Лорианна, — он тоже произнес ее полное имя. Пошел чуть медленнее, подстраиваясь под мой шаг, — моя дочь, но это скорее необходимость усиления варии сильными одаренными. Для меня не имеет практически никаких последствий, кроме ответственности. Теперь Джема несет на себе мой отпечаток, что осложняет ее возможный союз с другим множеством нюансов.

— Законы телегонии? — проявила я свою осведомленность.

— Не совсем в том виде, в котором они известны у вас, но все равно — законы. Все, кого она родит, будут носителями моего дара — я значительно сильнее возможных ее партнеров, если это, конечно, не будет кто-то из оставшихся лиската или самого эклиса. Последнее слово, определяющее судьбу каждого из них, тоже принадлежит мне.

— А… мать Лорианны согласна с таким положением? — слушая его пояснения, что не мешало мне разглядывать окружающий пейзаж, поинтересовалась я, стараясь, чтобы прозвучало достаточно отстраненно. Фраза девочки о том, что Джема будет недовольна, заставила обратить на себя внимание.

— Она — одаренная и сделала свой выбор, — внезапно остановившись, ответил он. Замер, закинув голову и закрыв глаза. — Чувствуешь, пахнет огнем?

Непроизвольно вдохнула жаркий воздух — не столько космопорт, сколько посадочная площадка, находился на песчаном плато, окруженном с двух видимых мне сторон изломанными уступами, напоминающими выложенные из плоских камней стены. Впрочем, зыбкое марево не позволяло с уверенностью сказать, было ли это действительностью или Ильдар вновь устраивал для меня свои фокусы. Скорее — последнее. Вокруг нас не было ни одной живой души. Лишь шелестели, перекатываясь, песчинки, создавая иллюзию мерно вздыхающего моря…

— Водой и жизнью, — не задумываясь о том, что заставило меня произнести именно эти слова, прошептала я, без малейшего удивления наблюдая, как меняется картинка перед моими глазами. Горизонт словно пододвинулся ближе, прочертив четкую линию между желтым и зеленым.

— Ты права, — с довольной улыбкой протянул Ильдар, глядя на меня. — Ветер оттуда. — Подумал, глядя на меня с… каким-то надрывом. Потом добавил, сумев в очередной раз лишить меня самообладания: — В этом мире ты можешь бояться только меня. От всего остального я сумею тебя защитить.

Хотелось бы знать, чем именно грозило мне его признание.

— Мария, — чуть задохнувшись от бега, выдохнула Лорианна, останавливаясь рядом со мной, — тебя ищет Ильдар.

— Он сам меня отпустил, — пожала я плечом, не двинувшись с места. Вряд ли жрец не знал, где я нахожусь — вершина холма, подмытого тихой, какой-то по-домашнему уютной речкой, почти сразу стала любимым местом моего уединения.

— Он сердится, — пожаловалась Лорианна, беря меня за руку. — Сказал, чтобы я немедленно тебя нашла.

Самариния была почти полным близнецом Земли. Двадцать четыре часа в сутках; практически идентичная сила тяжести; наклон оси вращения, определяющий смену времен года, продолжительность которого составляла триста шестьдесят дней… ровно двенадцать месяцев.

Один из них, который провела на этой планете, я сегодня вычеркивала из своей жизни.

— Вчера он тоже сердился, — равнодушно заметила я. — И позавчера…

— Он опять на тебя кричал? — расстроенно поинтересовалась Лорианна, заглядывая мне в лицо. Став однажды свидетельницей его ярости — стоило признать, что тот раз был первым и последним за все это время, она тут же приняла мою сторону, взглядом заставив Ильдара замолчать буквально на полуслове.

Из нас двоих она была значительно младше, но иногда казалась мне очень взрослой. В ту минуту она была именно такой: знающей о будущем то, что ему и мне было неведомо.

Ильдар отступил, привычно порывисто развернувшись и выйдя из моей комнаты, где это происходило, а я по-новому посмотрела на Лорианну, приметив в ней одиночество, на которое она была обречена, будучи уникальной даже для своего мира.

С тех пор мы частенько бывали вместе. Я ей рассказывала о Зерхане, о планетах, на которых успела побывать, она… просто слушала и, я видела это по ее глазам, мечтала.

Не знаю, поступала ли я правильно, бросая в ее душу этот росток, но… изменить уже ничего не могла.

— Нет, — качнула я головой, — он больше не кричит…

— Но смотрит так, что лучше бы орал, — закончила за меня Лора. Мысленно я начала называть ее и так. Она не была похожа на мою Лорку, но… нуждалась в любви не меньше, чем младшенькая.

— Он всегда был такой? — грустно вздохнув — эти прогулки были для меня единственным способом вернуть себе самообладание, и, бросив последний взгляд на медленно бегущую вдаль воду, направилась по выложенной камнем тропинке вниз. Дочь Ильдара пошла следом, так и не отпустив мою ладонь.

Мы уже успели пройти полпути до площадки телепортатора (я не собиралась испытывать терпение жреца и заставлять себя ждать), когда она наконец-то ответила:

— Ты ведь не рассердишься? — сдвинув угрюмо брови, спросила она, останавливаясь и заглядывая мне в глаза.

— На тебя? — удивилась я. — Нет!

— Он никогда раньше таким не был, — призналась она. — А тут… сначала Дамир, теперь — ты.

— А что — Дамир? — не понимая, уточнила я. Себя я предпочла пропустить. — Они что, — неожиданная догадка буквально сбила дыхание, — были знакомы и раньше?

Интасси продолжал молчать и безропотно исполнять приказы лиската. Иногда мы гуляли вдвоем, но для меня это было, скорее, наказанием. Любой, самый безобидный жест, был способен заставить Дамира отпрянуть, глядя на меня если и не с ужасом, то с какой-то щемящей тоской.

— Дамир был телохранителем Ильдара, — прошептала она, оглядываясь вокруг, словно нас могли подслушать. — А еще… Ильдар говорил, что доверял свою жизнь только ему…

— И Дамир его предал? — с трудом веря в то, о чем подумала, спросила я.

— Нет! — вскинулась Лори. — Ильдар убил бы сразу. Сам. А он… — она приблизилась вплотную, потянула за руку, чтобы я наклонилась, — об этом никто не знает… а я… — она сглотнула, но продолжила, — я подслушала, как Ильдар сказал Дамиру, что попробует его спасти.

И? — затаила я дыхание. Мне уже не раз доводилось находить противоречия в том, что на первый взгляд казалось совершенно ясным и понятным, так что этот, если и отличался от остальных, лишь тем, что имел отношение к существу, которое здесь, на Самаринии, занимало самую низшую ступень их иерархии.

— У него ничего не получилось, — огорченно выдохнула девочка. — Через три месяца Дамир пройдет через ритуал очищения…

— Ты хотела сказать, — выпрямилась я, ловя себя на том, что… тоже злюсь, — что его — сожгут!

— Ты не понимаешь наших законов, — попыталась улыбнуться Лорианна, но у нее не получилось. — Да, Мария, его сожгут. — У нее на глазах выступили слезы. — Ну почему именно его?!

Хотелось стиснуть кулаки, но я отучила себя от этой привычки. Ильдар этому неплохо поспособствовал, глядя на мои руки каждый раз, когда ярость подступала к горлу. Он много чему… поспособствовал, не удалось ему только одно: заставить меня забыть о свободе выбора, которого лишил.

— Не знаю, — выдохнула я, крепко прижимая девочку к себе.

— И я — не знаю, — шмыгнув носом и вытерев глаза от выступивших слез, отозвалась она, выкручиваясь из моих объятий. — Пойдем быстрее, — опомнившись, тут же схватила она меня за руку и потянула вниз.

Спорить с девочкой я не стала, раз уж Лора заторопилась, значит, что-то ощутила. Значительно раньше меня.

Я не ошиблась, не успели мы сделать и нескольких шагов, как на платформе телепортатора появилась парочка хошши. Теперь я не только знала, кто это такие и различала их по статусу, мне были известны имена некоторых из них, с которыми сталкивалась чаще, чем с другими. Эти двое входили в круг личной охраны. Братья, Ждан и Хорун.

— Госпожа Лорианна, — заступил дорогу девочке Ждан, — лиската Ильдар просил вас вернуться к наставнице.

— Как прикажет лиската, — вздернула она носик. Обернувшись ко мне, пожала плечами, словно извиняясь, что ослушаться не может. Это наедине она им время от времени командовала, а в присутствии посторонних никогда не позволяла себе ничего лишнего. — Если мне будет позволено, я загляну к тебе позже, — добавила она и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала меня в щеку. — Держись…

Ее напутствие не порадовало. Мне трудно было судить об ее одаренности, хоть я и доверяла словам Ильдара, как-то обмолвившегося, что когда-нибудь она вполне сможет претендовать и на его место, но уже имела возможность убедиться — предчувствия ее не обманывали.

Когда я вошла в рабочий кабинет лиската, куда меня сопроводили хошши, вместе с Ильдаром там находился Дамир и Орин. Стояли они так, что было понятно — разговаривали о чем-то серьезном, если не сказать, неприятном. В глазах жреца гуляли отблески бешенства, капитан крейсера, являвшегося флагманом эскадры, которой командовал Ильдар, выглядел излишне задумчивым, а вот интасси продолжал оставаться равнодушно-отстраненным. Но последнее меня уже не обманывало, в его позе было заметно легкое напряжение.

— У тебя есть пять минут…

— Мне они не нужны, мой господин, — склонила я голову. Делала это теперь спокойно — внешняя атрибутика, не более. Того, что внутри, она не затрагивала.

— Хоть что-то хорошее за сегодняшний день, — проворчал он ядовито и кивнул на меня Дамиру. — Присмотри.

Дамир поклонился ниже, чем я, подошел, встал у меня за спиной. Странно, ничего нового для меня не произошло, но дыхание сбилось, словно догадываясь о том, что было еще не ведомо мне.

Подобный стиль общения больше не удивлял: ближний круг. Говорить на равных, спорить, критиковать… Те, кто в него не входил, даже не подозревал о подобной возможности. Еще одна иллюзия… Правда, и цена за подобные привилегии была высока — за грань они уходили вместе с лиската.

Идти далеко не пришлось, телепортатор вынес на площадку рядом с трибуной, которая венчала главную храмовую площадь. Ильдар приводил меня сюда, устроив на следующий день после прилета экскурсию по своим владениям.

Храмом здесь называли не только само святилище богини Выбора, находившееся на возвышении, похожем на пирамиду, но и сам город, раскинувшийся вокруг. Резиденция лиската располагалась в его центральной части. С четырех сторон к ней примыкали: большой парк, через который как раз и протекала облюбованная мною река; даркис, где проходили обучение адепты, претендующие на высшие ступени посвящения; комплекс административно-управленческих зданий и та самая площадь, на которой я сейчас и стояла.

Сегодня здесь было многолюдно. Адепты, выстроившиеся несколькими стройными рядами слева, воины (среди них были не только чистые) — напротив. С третьей стороны — те, кого здесь называли просто варии. Генетически безукоризненные, но не относящиеся к двум высшим кастам. Среди них было немало и тех, кто оказывал значительное влияние на жизнь Самаринии. Искусство, литература, наука… Изнутри действительность этой планеты выглядела не столь уж плоско, как снаружи.

Пока я рассматривала все вокруг, лишь мельком обратив внимание на то, что Дамир встал передо мной, а не позади, как это обычно происходило, Ильдар поднялся на трибуну. Один…

Порыв ветра тут же дернул полы плаща, взвив их в воздух, как крылья.

Над площадью пронеслось дружное: «Васай!». Одновременно и подтверждение своей верности, и пожелание дара.

Когда он затих, лиската начал говорить. Хрипло, словно через силу и на мгновение опустив плечи, как если бы с трудом удерживал свою ношу:

— Я пришел к вам с дурной вестью. В наш дом проник враг. Подло, коварно, заставив поверить в свое искреннее желание стать своим среди нас.

Тишина, воцарившаяся на площади, напоминала преддверие взрыва. Напряжение сгущалось, сковывая ноги, поднимаясь все выше и выше…

— Смерть! — тихо, но так, что его услышали все, произнес Орин, сделав шаг вперед. Твердо, бескомпромиссно.

— Смерть! — все, как один, повторили воины.

— Очищение! — презрительно бросил кто-то из адептов, и над площадью пронеслось ураганным ветром: — Очищение!

Я отступила назад, только теперь сообразив, что именно здесь происходило, и почему Ильдар приказал Дамиру присмотреть за мной. Увы, уйти мне не удалось, жрец предусмотрел и это. За спиной тут же появились Ждан и Хорун, преграждая путь.

— Ваше слово, честные варии, — четко, но с нескрываемой болью, продолжил Ильдар, глядя прямо перед собой. Выглядело при этом настолько возвышенным, что даже я едва не поверила этому образу.

Вперед выступила совсем молодая женщина:

— Очищение, мой лиската.

И вот теперь грянул гром: «Очищение! Очищение! Очищение!»

Хотелось заткнуть уши и закрыть глаза, но сковавшее оцепенение не позволило ни того, ни другого.

— Да будет так, — не дожидаясь, когда затихнет гул, склонил голову Ильдар. Потом твердо посмотрел вниз, на толпу, что глядела на него с истовостью безмозглых фанатиков и повторил, едва заметно кивнув старшему из хошши: — Да будет так.

Я зря рассчитывала, что на этом все и закончится. Пока Ильдар спускался с трибуны, над площадкой появился катер. Завис, разбивая воздух под собой на кипящие струи, опустился ниже, взбивая красный песок, который ветры приносили из пустыни, окружавшей этот город со всех сторон.

Когда катер вновь поднялся выше, в центре круга, контур которого был вырисован антигравитационными установками машины, стоял мужчина.

— Ненавижу! — прошептала я, поминая Ильдара, узнав человека. Один из четырех пилотов, которых Ильдар обманом вывез с Зерхана. — Ненавижу! — повторила я, не догадываясь — зная, что именно произойдет дальше. И… примеривая свое знание к Дамиру, которому предстояло пройти через то же самое через несколько месяцев.

Вот только мои слова не могли остановить Ильдара, который неумолимо приближался к приговоренному.

— Нет! — сглатывая комом в горле, прохрипела я, пытаясь вновь отойти назад.

Тишина над площадью… Они не кричали, не требовали казни, они просто стояли и смотрели на… своего лиската.

Священный экстаз! Теперь мне было известно, как это выглядело! Страшно и… неотвратимо.

Спиной уперлась в хошши, спереди меня к ним прижал вставший так, чтобы не заслонять мне обзор, Дамир.

Он знал, что очень скоро будет стоять там же, в центре круга, но… продолжал выполнять волю господина.

— Нет! — прикусила я губу, сглатывая так и не выступившие на глазах слезы…

— Я сам пригласил тебя в мой дом, — замерев нескольких шагах от с трудом стоявшего на ногах мужчины, произнес Ильдар. Холодно… Равнодушно… Бесчувственно. — Я сам открыл тебе дверь, позволив оказаться среди тех, кого призван защищать. Я обманулся сам и обманул их. И я сам должен исправить свою ошибку.

— Ты — ублюдок, и сам когда-нибудь сдохнешь, — со свистом, буквально выплевывая каждое слово, отозвался мужчина. — Не я, так другие…

Больше он ничего произнести не успел. Песок был красным, пламя — алым с голубоватыми прожилками. Оно тонкой струйкой пробежалось по контуру круга, в котором стоял мужчина, взметнулось чуть выше, повинуясь короткому жесту Ильдара и… ненасытно бросилось к живому телу…

Полный боли крик резанул по ушам, став последним, что я запомнила.

Ненависть к Ильдару, ко всему этому миру захлестнула меня огнем, заставив разорваться сердце, голову стянуло обручем и я, заметив, как резко обернулся в мою сторону жрец, сползла на шершавый камень, которым была вымощена площадь.

Глава 6

Спустя месяц после событий на Зерхане.

— Прошу, давай обойдемся без слов! — Карин прошел мимо отца, остановился перед матерью, опустился на колени. Судорожно выдохнул: — Я люблю тебя…

Одна сумела… если не простить, так принять, но вот сможет ли вторая? Та, которая воспитывала, как мужчину, как защитника. Та, которая с детства учила, что способность взять ответственность на себя — не только груз, но и залог уважения. К нему, к родителям, ко всему роду…

— Мой мальчик… — протянула женщина в ответ, нежно целуя в макушку и касаясь ладонью виска, на котором пробилась ранняя седина.

Быть сильным не значило не испытывать боли… Она это знала… на собственном опыте. Те девочки, которых отправляла и на смерть, не были ее дочерями. Но это если по крови, а если по духу…

— Не надо, мама, — перехватил Карин ее руку, поднес к губам. Порыв матери сбил дыхание и заставил вспомнить о детстве. Вот только… он уже давно не был ребенком, чтобы рассчитывать на снисхождение и позволить потакать своим слабостям. — Я должен был вернуться не один…

Продолжить ему не дал Ашан. Поправив складки хитара, подошел, встал рядом с женой, словно говоря, что ее поддержка — его поддержка, окончательно выбив Карина из той холодной ярости, что помогала держаться, но произнес без малейшего намека на сочувствие:

— Нас ждет император. Тебя, — он обернулся к застывшему у двери Лаэрту, — тоже.

— Отец… — Карин поднимался медленно, чувствуя, как опустошенность, с которой он боролся все эти дни, настигнув, заставляет сглатывать вставший в горле ком.

Там, на Зерхане с его горечью, которую никто друг от друга не скрывал, было легче.

Здесь… Здесь все становилось неправдой. Было — не было… не объяснить, не рассказать. Даже если смогут понять — не поймут, их просто не было рядом в те три дня…

Вдох был медленным. Растягивал, чтобы хватило вернуть самообладание. Боль не отступит, не отдаст своего, но мешать не будет, позволив ему идти вперед.

Туда, где ждала она…

— Сначала — дело, — бросил Ашан, предпочтя не смотреть в почерневшие глаза сына. Всегда знал, что Карин из тех, кого называют однолюбами, но надеялся, что жизнь не поступит с ним столь жестоко. — Поговорим, когда вернемся.

Не столько отсрочка, сколько надежда. Императору иногда удавалось то, что для себя Ашан считал непосильным. В отличие от Индарса, которому позволено было быть разным, Советнику по безопасности человечность не предписывалась инструкциями.

Путь до резиденции Индарса много времени не занял, дом Йоргов находился в дворцовом комплексе. Личный секретарь императора встретил их в золотой гостиной, предваряющей императорские покои. Низко поклонился старшему Йоргу, значительно скромнее Карину.

Кто один и… кто другой.

Лаэрта он фактически не заметил, но чуть заметно прищурился, словно запоминая.

Несмотря на некоторую отстраненность, ставшую отражением внутреннего состояния, Карин подсказки секретаря не пропустил. Что-то в этом было… Столь неожиданный визит к императору и сам являлся поводом для размышлений, новая информация только добавила напряжения.

Впрочем, ни окружавшая их роскошь, ни мысли о том, что от привычной жизни ничего не осталось, не могли изменить одного: он не отступится… Пойдет до конца.

— Вас ждут в малом кабинете, — отходя в сторону, предупредил секретарь.

Еще один намек, который мог многое сказать тем, кто разбирался в подоплеке дворцовых течений. Встреча обещала стать менее официальной, чем Карин предполагал. Малый кабинет лишь для тех, кто входил в узкий круг приближенных к императору.

Честь… Но ведь и обязывало. Кому, как не ему знать. Старшему брату хватило одного визита, чтобы оставить собственные мечты о военном флоте и стать надежным помощником отца.

Сердце кольнуло, но без сомнений, которые могли бы возникнуть. Все, что происходило сейчас, было частью последствий за принятые на Зерхане решения. Ни вера в него отца, ни снисходительность матери не могли изменить этого факта. Живая или…

У «живая» было немало вариантов, и большинство из них практически не отличались от того, что следовало за «или».

Казавшийся совершенно пустым коридор закончился раньше, чем пришлось вспоминать сказанные когда-то отцом слова, что гнев — плохой советчик. И ведь не мальчишка давно, и пережить пришлось многое, да и кресло первого пилота занял не благодаря протекции — заслужил сам. Но, видимо, и в этом прав был старший Йорг: женщина может стать силой, а может…

— Мой император, — Карин склонился первым, как только за Лаэртом, который вошел следом за ним, закрылась дверь. Когда выпрямился, ярость отступила перед сделанным выбором.

Ради нее… Ради себя…

— Присаживайтесь, — жестом указав на стоявшие вокруг небольшого столика кресла, предложил Индарс, продолжая просматривать документы. Из-за стола он так и не поднялся.

Карин бросил быстрый взгляд на отца, тот чуть заметно кивнул. Хоть и прозвучало в вежливых интонациях, но все равно по смыслу оставалось приказом.

Горько усмехнувшись (не сказать, что не мечтал когда-нибудь оказаться в святая святых императорского дворца), Карин выбрал кресло, с которого Индарс имел бы возможность смотреть на него, не отрываясь от планшета. Подоплека отсрочки ему была понятна. Впечатление… Отец не раз говорил, что император чужим предпочитал собственное мнение.

А вот Лаэрт примеру брата не последовал, так и остался стоять, сделав от двери лишь пару шагов. Осматривался он, не скрывая любопытства.

И, словно, вызывая огонь на себя.

С выводом Карин не ошибся, да и не мог, достаточно хорошо знал Лаэрта, чтобы не догадываться.

— У вас была возможность ознакомиться с этим кабинетом более тщательно, — поднял на него взгляд Индарс, отвлекшись от документа, который изучал. — Насколько мне известно, Ашан еще не потерял надежды увидеть вас среди теней.

— Уже потерял, — вроде как недовольно проворчал старший Йорг, подходя к рабочему столу Индарса. — Теперь придется думать, как пристроить на дипломатическую службу.

— Считаешь, что возникнут проблемы? — нахмурился Индарс, сделав вид, что присматривается к Свонгу. — Насколько я помню, его подготовка предполагала подобную возможность.

— Да, мой император, — сдержанно улыбнулся Ашан, — ты не ошибся, но тут ведь не без гонора… И то нам не нравится, и это не устраивает…

— Вот как? — задумчиво приподнял бровь Индарс, сдвигая планшет в сторону. — А вы что скажете, юноша?

Карин насторожился, в обманчивую радушность голоса императора не верилось. Вряд ли их пригласили лишь для того, чтобы слегка пожурить и высказать сочувствие. Он и там, на Зерхане, задумывался о последствиях сделанного, теперь же им предстояло столкнуться с ними лицом к лицу.

Он был к этому готов, Лаэрт — тоже.

— У меня есть только одна Родина, и воля моего императора — моя воля, — склонил Лаэрт голову, подтверждая мелькнувшую у Карина мысль.

— И именно поэтому ты взял на себя решение вопросов взаимоотношений двух секторов и назвал своей невестой дочь командующего ударной армадой Союза?! — все так же, ласково, поинтересовался Индарс, вставая из-за стола. — Просто верх дипломатии! А мы-то с Советником голову ломали, как бы нам потуже затянуть узлы тех ниточек, что связывают нас с людьми! А тут…

— Мой император…

— Молчать, щенок! — бросил резко Ашан, не давая Лаэрту произнести слова оправдания.

— Это было не его решение, мой приказ, — поднялся Карин. — Свонг…

— … не имел своей головы, потому воспользовался чужой! — рявкнул советник, продолжая нагнетать обстановку. — Вы… двое… Или, получив оплеуху, забыли все, чему вас обучали?! Сначала думать и взвешивать, и лишь потом делать! Свобода мутила разум?!

— Я ее люблю! — твердо произнес Лаэрт, подняв взгляд на императора.

— Ах, ты ее…

— Не надо, Ашан, — совершенно другим тоном остановил его Индарс. — Он нашел правильные слова.

— Еще бы догадался сначала посоветоваться, — все еще сварливо пробурчал старший Йорг. — Ты хоть понимаешь, — вновь посмотрел он на Лаэрта, — какую волну поднял?

— Я ее люблю, — повторил Лэарт. — И она меня тоже.

— А мы говорим о дипломатической службе! — качнув головой, вроде как огорчился Ашан.

— А сам-то, — загадочно бросил Индарс, отворачиваясь к оперативке.

— Я таких глупостей не совершал, — совершенно уверенный в своей правоте заявил старший Йорг. Вот только улыбка… в мелькнувшей на губах улыбке была беспечность юности.

— Я — помню, — усмехнулся Индарс и… резко развернулся. — Считайте это прелюдией, теперь о деле. — Он отошел к окну, изменил поляризацию, запустив яркий свет в комнату. — Адмирал Соболев согласился с решением дочери, что на время его отсутствия на Земле она будет жить в приемной семье.

Лаэрт довольно хмыкнул, словно ничего другого и не ожидая, но тут же осекся под внимательным взглядом Индарса.

— Ей будет трудно принять наши законы, — произнес тот. Не категорично — высказывая свои опасения.

— Я готов пойти на дипломатическую службу. — Лаэрт уверенно посмотрел на императора, потом перевел взгляд на Ашана. — Если, конечно, мой дядя не выскажется против.

— Твоему дяде не оставили выбора, — опять проворчал старший Йорг.

Доволен — не доволен, и не скажешь, всего лишь минус одна проблема.

— Значит, — в голосе Индарса скользнуло удовлетворение, — и с этим вопросом покончили. Полгода на подготовку, управишься раньше…

Он не закончил, но нужды и не было, и так понятно. Хочешь увидеть невесту — постараешься.

— Попытка перехвата крейсера, на борту которого предположительно находились похищенные на Зерхане женщины, результата не дала. — Индарс переключился мгновенно. Изменился — тоже, став тем самым императором, которым восхищались и уважали свои и, имея на то все основания, опасались те, кого он признавал своим врагом. — Шансов вытащить Марию, практически нет.

Карин вздрогнул, но не произнес ни слова. Разве это что-то меняло? Он все равно найдет способ…

— За последние пятнадцать стандартов был лишь один случай, когда нечто подобное удалось, но там особая история, — добавил Ашан.

Видел, как взгляд Карина стал жестче. Трудная доля… быть отцом взрослых сыновей. Слова бесполезны, не утешить… Если только просто быть рядом…

Ашану в этом отношении было проще. Советник по безопасности, близкий друг императора одного из могущественнейших секторов галактики… Даже в этом статусе он был не всесилен, хоть и многое мог.

— Это ничего не меняет, — выслушав и, глядя на императора, а не на отца, произнес Карин. Холодно, бесчувственно, но не оставляя сомнений, что иначе не будет. — Я найду способ…

— Мы найдем способ, — без малейшего намека на сочувствие поправил его Ашан, в душе радуясь, что сын не отступил.

Его род… его кровь. Ему ли не гордиться?

Каждый из выборов, которые пришлось сделать сыну, был нелегким — уж он-то это хорошо знал, но… Долг и… долг. Жизнь расставляла свои приоритеты.

— И начнем мы с того, — продолжил император, — что ты, как и Лаэрт, пройдешь переподготовку.

— Мой император… — начал Карин, но под проницательным взглядом Индарса, был вынужден замолчать. Он хотел вернуть Марию, ему предлагали помощь. — Я готов, мой император, — склонился он, соглашаясь и… принимая.

— Тебя ждут на базе «Иероз», — продолжил император, заставив Карина вскинуться. — Мне нужен опытный пилот, — добавил он, словно и не замечая смятения на лице сына своего друга. Тот явно не ожидал подобного поворота, предполагая для себя ту же участь, что грозила и Свонгу. — Опытный военный пилот, — спустя короткую паузу поправился Индарс, успев поймать горечь в глазах Ашана.

Мария Истомина была хоть и сложной, но не самой большой их проблемой.

— Следуй за мной.

На этот раз Ильдар появился на вершине холма сам.

— Как прикажет мой господин, — равнодушно выдохнула я, склонив голову. Так же, не поднимая глаз, сделала первый шаг по тропинке, только после этого заметив, что жрец не двинулся с места.

После той… казни, я не вставала с постели больше десяти дней, потерявшись в иллюзиях, которыми швырнул в меня Ильдар, чтобы не дать сгореть в своей ненависти.

Играла с сестренками, летела на Землю поступать в Академию гражданского транспорта, возвращалась обратно, не зная, как сказать родителям, что выбрала космос, а не медицину. Праздновала в Шалоне свой день рожденья, подписывала первый контракт со стархами, прокладывала курс к Штанмару, сидела за одним столом с Ильдаром, танцевала с Вацлавом…

И над всем этим звучала музыка, и слышались уже успевшие стать символом упорства слова маминой колыбельной:

Последний образ, мелькнувший перед заплутавшим в лабиринте сказки мысленным взором, чтобы тут же рассыпаться ранящими осколками, был до боли странным: Ильдар и я… И звезды.

Когда я открыла глаза, четко осознавая, что это был лишь сон, Ильдар стоял у моей постели и смотрел на меня. Уставший, осунувшийся, но все такой же уверенный в том, что все будет так, как он решил.

Увидев, что я пришла в себя, не произнеся ни слова, развернулся и вышел из комнаты, оставив со мной хошши из тех, что обслуживали его покои.

Следующие несколько дней тоже выпали из моей жизни. Я спала, ела, отвечала на какие-то вопросы, но… была где угодно, только не там, где находилось мое тело. Оживала я ненадолго, когда появлялась Лора. Она брала меня за руки и что-то рассказывала, согревая своим теплом. А я не столько вслушивалась, сколько слушала… Ее голос, интонации, с которыми она произносила слова, ее чувства, которыми она щедро со мной делилась.

Она была столь же одинока в этом мире, принадлежавшем ей, как и я… чужая.

Но время взяло свое, считая, наверное, что даже в бессмысленном существовании есть смысл. Сначала я, с трудом двигаясь вдоль стеночки, сама добралась до гигиенической комнаты. Потом, спотыкаясь и задыхаясь от усилий, сумела дойти до его кабинета, куда Ильдар меня вызвал. Затем, в сопровождении Дамира, начала выходить на улицу.

Сегодня был первый раз, когда мне разрешили одной выйти в парк.

Два месяца, как я попала на Самаринию.

— Ты не тому сочувствуешь, — произнес Ильдар, пытаясь поймать мой взгляд.

О ком намекал, было понятно и без пояснений. О пилоте, которого сам же и сжег заживо.

— Нам обязательно сейчас говорить об этом? — вяло поинтересовалась я. Тому… не тому… Его точка зрения на смерть, моя…

Разве это могло что-то изменить?

— Хорошо, — неожиданно легко согласился жрец, — мы вернемся к этой теме. Позже. Идем.

Ждать, когда я последую за ним, он не стал. За эти два месяца я научилась… подчиняться. Не всегда беспрекословно, но точно зная, когда не стоит переступать черты, вызывая его гнев. Этот был из тех, когда неповиновение могло добавить сложностей моей жизни. Ильдар был не просто зол — в ярости, хоть и весьма умело скрывал свое состояние. Вот только… я ловила отголоски его эмоций, словно они были моими собственными.

Вопреки ожиданиям вышли мы из телепортатора не на территории Храма, а на посадочной площадке. На стапеле стоял малый крейсер. Его личная игрушка… как и я.

— Без сопровождения, — бросил он резко, кинувшемуся к нам хошши. Тот, вполне вероятно, собирался возразить, но вовремя остановился. Взгляд Ильдара в его сторону был жестким.

— Мой господин любит риск? — неожиданно для самой себя, съязвила я.

— Твоему господину тоже иногда хочется побыть одному, — парировал он, направляясь к подъемной платформе, на которой, дожидаясь нас, стоял Дамир.

Ответить ему в том же духе мне не удалось, пока подбирала слова, Ильдар уже входил в шлюзовой тамбур. Мне пришлось, молча, последовать за ним. Интасси не двинулся с места, пока я не оказалась внутри.

Еще один телепортатор, сработавший автоматически, как только закрылся внешний люк, и мы оказались в рубке.

— Прими управление, — кивнул он Дамиру на пилот-ложемент первого пилота. Сам сел на место второго, расслабленно откинулся на спинку.

— Куда? — спокойно спросил интасси.

Я вздрогнула, впервые услышав его голос. Приятный баритон, входивший в диссонанс с кажущейся более хрупкой внешностью. Интасси был старше, чем я могла подумать.

— Куда хочешь, — недовольно протянул Ильдар. Приподнялся, посмотрев на меня: — Да сядь ты уже!

Из трех кресел два уже были заняты. Оставалось только навигаторское…

Он всегда добивался своего…

Полетная карта много времени не заняла, корабль был полностью готов к взлету, мне едва хватило, чтобы осмотреться. Рубка, как рубка. Дугой — основной пульт, справа и слева, два дополнительных. Один — капитанский, был заблокирован, второй — тот, за которым сидела я.

Крейсер был явно рассчитан на минимальный экипаж.

— Борт «Лиската-1», прошу сброс контроля, — произнес Дамир, как только закончил проверку. Ни одной ошибки в последовательности я не заметила.

— Введите код для подтверждения полномочий, — раздалось по громкой связи.

Интасси посмотрел на Ильдара, тот, в ответ, кивнул.

— Код принят, — отозвался невидимый оператор, как только Дамир ввел на панели с десяток знаков. — Контроль снят. «Лиската-1», ждем вашего возвращения.

— Принято, — бросил интасси, погружая затянутые в перчатки-вариаторы ладони в свечение контактного поля. — Взлетаем.

Индикаторы мощности антигравитационных установок двинулись вверх, крейсер завис над стапелем — на боковых экранах, переключенных на внешний обзор, было заметно, как завибрировал воздух вокруг, готовясь исторгнуть из себя замерший в алертной расслабленности крейсер.

Виртуальный штурвал пошел на себя… Плавно, но с уверенностью, выдававшего опытного пилота.

Словно реагируя на мои мысли, Ильдар буркнул:

— И почему ты не стал шейхи?

— Стань я воином, — со счастливой улыбкой обернулся Дамир, — мы бы с тобой никогда не встретились.

— И что тебе дала эта встреча?! — с надрывом прорычал Ильдар. Страшно, выплескивая из себя вместе со словами боль.…

Вот тебе и бесчувственность жреца высшего посвящения… Впрочем, мне уже приходилось слышать, что таких, как этот — единицы.

— Тебе не понять, Ильдар, — легко возразил ему интасси. И повторил: — Тебе не понять. Вот она, — он кивнул в мою сторону, — сможет, а ты… И прекрати изводить себя, от тебя уже хошши шарахаются, не зная, чего ожидать.

— Я вам не мешаю? — не без ехидства поинтересовалась я, только чтобы скрыть свою растерянность.

— Замолчали оба, — рявкнул вдруг Ильдар, вновь откидываясь на спинку.

Мы с Дамиром заговорщицки переглянулись и… занялись каждый своим делом. Интасси выводил корабль на нижнюю орбиту, я — рассматривала навигационную карту сектора, «висевшую» справа от меня. Активировалась она сразу, как только я опустилась в кресло. Ильдар команды на отключение не дал.

— Хасея тебя устроит? — Дамир нарушил довольно тяжеловесную тишину, царившую в рубке, когда «Лиската-1» сделала четверть «круга», словно давая мне осмотреться и оценить «последнюю линию обороны». Базы «сидели» сотами, растянутые по четырем орбитальным уровням.

— Я же сказал, — недовольно отозвался Ильдар, — что мне — все равно.

— Тогда, — обернулся ко мне интасси, — на Хасею. Тебе там понравится.

Привычность обстановки сыграла со мной злую шутку, рука сама потянулась к пульту, вбивая в поле поиска услышанное название. Шар передо мной тут же растянулся вогнутой линзой, из точки, где мы находились, расползаясь лентой, выстрелила курсовая, упершись в спутник четвертной планеты звездной системы. Рядом высветились характеристики…

Хотела я съязвить, уточнив у Ильдара, не является ли этот мертвый камушек любимым местом для прогулок, как взгляд наткнулся на то, что заставило меня промолчать. Астероидное поле на самой границе отразившегося на экране сектора. Девятый класс сложности, практически непроходимо.

«Для средних крейсеров и выше», — тут же добавила мысленно. Еще не забыла баек, которыми нас щедро одаривал Шу Ен. Рассказы о перевозчиках, для которых и десятка, как дом родной, были в экипаже эр четвертого самыми любимыми.

— Мне уже нравится, — тихо, только для себя, прошептала я, ловя себя на том, что только что поверила в… надежду.

Спустя два с половиной месяца после событий на Зерхане.

— Сегодня прилетает Джема! — влетела в комнату Лора, тут же забираясь ко мне на колени. — А чем ты занимаешься? — ткнулась она носом в дисплей комма, за которым я работала.

Полет на Хасею был не единственным за последние двадцать дней, но именно он вытащил меня из безразличия и обреченности, показав, что все еще можно изменить. Не только для меня, но и для Дамира.

То, во что не верила для себя, я была готова сделать для него. Воспоминания о казни были еще свежи, словно все это произошло только вчера.

— Изучаю навигационные карты, — не стала я уходить от ответа.

О моем новом «увлечении» Ильдару было известно. Не знаю, что он думал, но запрета не последовало. Более того, он пару раз брал меня с собой на флагманский крейсер. В первый раз это была инспекторская проверка одной из баз на внешних рубежах, во второй мы посетили сборочные ангары, висевшие на орбите первой планеты. Дармовая энергия… Тормш был прав, когда утверждал, что самариняне практически полностью избавились от низкоквалифицированного труда. За время, что провела на Самаринии, мне довелось в этом убедиться.

— А почему ты не называешь ее мамой? — задала я свой вопрос, отключая планшет. Лоре хотелось поболтать, обычно это затягивалось надолго.

Я не была против, кроме Ильдара и его дочери разговаривать мне было не с кем. Дамиру общаться со мной, было все так же запрещено.

— Так она не захотела стать спутницей Ильдара, — фыркнула Лора, сползая с моих колен и перебираясь на подоконник. Девочка была непоседой… — Он поставил ей условие: либо она отказывается от служения и живет с ним, либо… — Лорианна вздохнула, но было заметно, что она не сильно-то и огорчена.

— А ты откуда об этом знаешь? — вставая и подходя к ней, спросила я.

За окном шел дождь… Лора успела сдвинуть панель из поляризованного стекла, а тонкая пелена защитного поля не заглушала шелестящего звука, с которым косые струи воды скользили по воздуху, стремясь впитаться в землю.

— Думаешь, я — маленькая? — повернувшись, хитро улыбнулась мне Лорианна.

— Опять… подслушала? — приподняла я бровь.

Чем дальше, тем все больше дочь Ильдара мне напоминала собственную сестру.

Как же я по ним скучала! По родителям, по Лорке с Летой, по Вацлаву, Ену Шу…

С каждым днем их образы становились все ярче, а вот лицо Карина тускнело, растворяясь во времени и заставляя меня задаваться вопросом: «А любила ли я его когда-нибудь?» Ведь были рука в руке, были взгляды, устремленные друг на друга, были ночи, полные страсти и мгновения, наполненные тишиной…

Я, стиснув зубы, вздохнула, отгоняя непрошенные мысли, тут же наткнувшись на глазенки Лоры, светившиеся не только любопытством, но и удовлетворением.

Что же такого я сделала, чтобы Лора так искренне радовалась?! Ответить на свой собственный вопрос я не успела, она довольно кивнула:

— Подслушивала. Наставница разговаривала со жрицей…

— А Ильдар тебе не говорил, что подслушивать нехорошо? — нахмурилась я, наклоняясь к Лоре, поправить выбившийся из косички локон.

— Кошер! — грубо раздалось от двери. — Отойди от моей дочери!

Признаться честно, я опешила. В своей комнате я чувствовала себя совершенно защищенной. Если кто и мог здесь объявиться вот так, неожиданно, так Ильдар, но… Мне показалось, что моя зарождающаяся дружба с Лорианной его полностью устраивает.

— Она не тварь, Джема, — сориентировавшись намного быстрее, огрызнулась Лора, соскакивая с подоконника и беря меня за руку. — Она — кайри Ильдара! — выступила девочка чуть вперед, загораживая меня от стоящей у двери женщины.

Ситуация была не просто смешной — невообразимой.

Но почему-то именно в это мгновение, мне вспомнились слова Ильдара о том, что в этом мире бояться я могу только его…

— Я прошу прощения, госпожа, — склонила я голову, вытягивая свою ладонь из руки Лоры и отходя в сторону. Накалять обстановку больше, чем она уже была накалена, не стоило. Как бы ни считал жрец, Джема была матерью Лоры, а я… всего лишь игрушкой, прихотью…

Вот только девочка привыкла к другим отношениям, в Храме она подчинялась только самому Ильдару и его слову и… своей наставнице.

Никого из двоих рядом не было.

— Ты должна покинуть эту комнату, Джема, — четко и спокойно, как это делал Ильдар, произнесла Лора, вновь вставая передо мной.

— Я предупредила! — Джема тронула фиксатор бледно-голубого плаща, скинула его с плеч, отбросив на стоявшее недалеко от двери кресло.

Если бы не искаженное злобой лицо, я бы назвала ее красивой. Густые черные волосы были стянуты в высокий хвост, что вызвало у меня почему-то ассоциацию с готовым к броску хищником, вытянутые к вискам глаза смотрели на меня с брезгливостью, с идеально очерченных губ, сейчас плотно сжатых, готово сорваться очередное грязное слово.

Ильдар был прав… Лора пошла в него, ничего не взяв от своей матери…

— Говорят, ты владеешь даром покорять сердца тех, на кого смотришь, — сделала она шаг ко мне, отстегивая от широкого пояса электрическую плеть. — Ну-ка, посмотри на меня!

Отодвинуть Лору я не успела, резкий удар отбросил ее на пол.

Кинуться, чтобы помочь девочке, мне тоже не удалось, женщина уже была рядом и все наступала, заставляя меня сдвигаться назад.

— Я сказала, посмотри на меня! — процедила Джема сквозь зубы, хватая меня за подбородок и поднимая голову. — Кошер!

— Из нас двоих, — прошипела я, терять мне было нечего… — тварь, это — ты. Ударить собственного ребенка!

— Я тебе позволила открыть рот?! — брезгливо поинтересовалась она и… замахнулась.

Я не шевельнулась, но сжалась, ожидая, когда боль обожжет лицо, однако удара не последовало.

— Я тебе разве позволил входить в эту комнату? — появляясь столь же неожиданно, как всегда, вроде как удивленно протянул Ильдар.

Реакция у Джемы была великолепной, руку она опустила раньше, чем зазвучал его голос.

— Я всего лишь хотела посмотреть на твою новую кайри, — мило улыбнувшись, повернулась она к жрецу. — Но я никак не могла подумать, что ты позволишь нашей дочери общаться с чужой, — продолжила она, уже обвиняя.

— Моей дочери, — поправил ее холодно Ильдар и отступил, пропуская Дамира.

Тот сразу же направился к Лоре, которая продолжала лежать на полу. Судя по тому, как безвольно скользнула вниз рука девочки, когда интасси ее поднимал, она была без сознания.

Вот ведь… действительно, тварь!

Впрочем, имела ли я право судить… Его… Ее… Их…

Наверное, имела. Свою дочь она точно не любила.

— Ты сама сделала выбор, — продолжил он все так же… бесчувственно. — Что изменилось теперь? Я стал лиската? Или Лора раскрыла в себе дар, исполнив то, о чем я тебя когда-то предупреждал?

— Мы будем говорить об этом здесь? — Джема словно не услышав его вопросов, подошла к Ильдару вплотную. Тронула фиксатор его плаща, но тот не раскрылся. Неудача ее не остановила. — Я скучала… — Она прижалась к нему, закинув одну руку ему на плечо. — Пойдем к тебе…

Я стояла, не шевелясь, и смотрела… на него. А он не отводил взгляда от меня. Спокойного, пустого…

Чужой мир, чужой мужчина, чужой ребенок… но почему тогда так больно, словно у меня отнимали мое?!

— Иди, — аккуратно убрал он ее руку со своего плеча. — И прикажи принести вина.

На этот раз спорить с Ильдаром Джема не стала.

— Я — жду, — томно прошептала она, проведя ладонью по его лицу, и вышла из комнаты, оставив нас одних.

Перестрелки взглядов не получилось, я опустила голову раньше, чем смогла понять, чего больше в его глазах: ярости или… беспокойства.

— Простите, мой господин…

— Тебе не за что винить себя, — не двинувшись с места, откликнулся он. — Я неоднократно предупреждал Лорианну, что одной силы, чтобы выжить, мало, нужны хитрость и способность реально оценивать ситуацию. Она поддалась своим чувствам, хотя могла просто вызвать охрану.

— Она — ребенок, — не согласилась я с ним. — Всего лишь ребенок…

— У таких, как она, — вздохнул он… мне показалось, с горечью, — нет детства. — Заметив, что я жду продолжения, снизошел до моего интереса: — Дар начал раскрываться, когда Лоре было чуть больше трех. Рано, очень рано. Обычно это происходит на три-четыре года позже, когда ребенок знает не только «хочу», но и «надо». До семи лет мне приходилось брать ее с собой, чтобы вовремя вытащить из созданных ею же самой иллюзий. Я контролировал каждый ее шаг, уча осторожности. Объяснял, лишал радостей, показывал, наказывал, поощрял… Это девочка — все, что у меня есть. Моя сила и моя… слабость.

— Зачем ты мне об этом говоришь? — сглотнула я, не видя причин для подобной откровенности.

— Зачем? — повторил он, стремительно подходя ко мне. — Ты сумела стать для Лорианны тем, кем не смог я. Ты можешь ненавидеть меня, но, прошу, не причини боли ей… — Он замолчал, глядя на меня так, словно знал больше, чем хотел бы. — Я не хочу, чтобы она страдала, если мне придется убить тебя…

Вышел он раньше, чем я успела испугаться… Вот и поговорили.

Глава 7

— Исхантель бежал, — как-то даже равнодушно произнес Ежов, переведя взгляд со Шторма на Орлова.

— Когда?! — не шевельнулся Шторм, но кадык дернулся, выдавая сдерживаемое бешенство. Столько сил… Столько жертв… Сделать все и даже больше и… потерять.

Ко всем уже свалившимся на них проблемам… Не успевали разобраться с одной — тут же всплывало что-нибудь новенькое.

Игры с Индарсом, который продолжал под крылом у Коалиции замахиваться на окраинные планеты Люцении и разыскивать корабль артосов; рухнувшие им на головы домоны со своими кораблями-матками и показавшие, что у весов равновесия для их галактики на одну чашу больше; неоднозначная позиция императора демонов по отношению к предкам; затаившиеся, словно перед большими переменами скайлы…

Это лишь из крупных, мелкие грозили похоронить под своим валом.

Вроде и не генералу с полковником щелкать подобные задачки, но не найди они ответы на многие вопросы, ошибок не избежать, а каждая из них будет вести к гибели того самого мирного населения, которое они призваны защищать.

Впору хмыкнуть… громкие слова, но ведь и, правда, так считал. Кто же, если не я… Орлов был из того же теста, потому и дружили вот уже сколько лет. Потому вместе и тянули, прикрывая друг друга и вытаскивая из расставленных на них ловушек.

Что радовало, и Ежов, с которым сошлись благодаря Зерхану, и Воронов, для всех, кто не в теме, остававшийся конкурентом в долгом противостоянии двух подразделений контрразведки, значились в том же списке. Это давало надежду. И на то, что справятся, и на то, что произойдет это до того, как станет поздно.

Война была неизбежна, сведения из Изумрудной сомнений в этом не оставляли. С противником тоже определились. Им оказался совершенно не тот, кто уже давно притягивал к себе внимание. И ведь не скажешь, радоваться или нет. Тот был знаком, этот… этот вынуждал задуматься о самых серьезных последствиях для Белой.

— Никто точно не знает, — зло усмехнулся Ежов, но в этой злости было что-то… заставившее Шторма избавиться от череды мыслей сразу и обо всем и внутренне расслабиться, готовясь к очередному… откровению.

Адмирал с той стороны экрана если имел отношение к приближающемуся озарению, то лишь косвенное. Наитие еще до Зерхана начало нашептывать, что под видимой им картинкой скрывается еще ни одна. Все последние данные, которые он получал, только подтверждали это предположение.

А Ежов между тем продолжил, вряд ли не заметив метаморфозы приятеля, но не имея оснований для правильных выводов.

Впрочем, кое-какие решения тот уже принял. Будь иначе, обошлось бы без этого разговора, для которого пришлось воспользоваться… весьма специфичным каналом связи.

— Жрец объявил, что пока не встретится с офицером, который его взял, на вопросы отвечать не будет. Настаивать никто не стал, посчитали, что ничего особо принципиального он не потребовал. Пока советовались с медиками, не повредит ли Валанду, пока доставляли на Землю… Короче, — выдохнул он, — когда Марк вошел в камеру, Исхантеля там уже не было.

— Как это — не было? — вызверился Шторм… внешне. Демонстрируемая ярость нисколько не мешала просчитывать варианты. — А охрана?! А сканеры?! А скайлы, демоны их задери?!

— И охрана, и сканеры, и скайлы… Иллюзию «пробил» только Валанд, для всех остальных все было в полном порядке.

— Тварь! — поднялся с кресла Шторм. Посмотрел на Орлова, предпочитавшего пока что молчать. — Тварь! — повторил он, делая шаг в сторону, но тут же останавливаясь. — Без Ильдара тут точно не обошлось. Кроме него на таком уровне с иллюзиями никто не работает.

— Вот только Ильдара не было на Земле, — возразил полковник от военной разведки. — Стархи засекли его крейсер, атаковать не смогли, он шел с серьезным сопровождением.

— Информация достоверна? — тут же вскинулся Шторм.

— Абсолютно, — нахмурился Ежов. — Но и это еще не все…

Вот оно! Чувствуя, как приближается то самое, что не давало в полной мере ощутить удовлетворение от великолепно отыгранной операции, Шторм буквально растекся в воздухе, не позволяя даже мгновению напряжения сорвать экстаз триумфа. Своего, личного, но разве это делало его менее сладостным?

— Меня расстреляют… — иронично скривился Ежов, — но я помню, кому и чем обязан.

— Только вместе со мной, — по-мальчишески задорно хохотнул Шторм, игнорируя беспокойство во взгляде особиста. Потом, посмотрев на Орлова, предпочитавшего не вмешиваться в их диалог, подмигнул: — и его с собой прихватим.

Да только Ежов веселья Шторма не разделил, продолжил уже жестче, еще раз давая понять, насколько все серьезно:

— Мы сделали все, чтобы он ушел. Аккуратно, но эта тварь должна была воспользоваться лазейкой.

На бурную реакцию он не рассчитывал, но ее полное отсутствие выглядело оскорбительно. Вроде как старался.

Шторм молчал недолго, разбираться с подоплекой весьма неординарного признания особо не пришлось — Ежов, как и он сам, был из волкодавов, выгоды не упускал. А тут… не просто оперативный простор — и тебе возможность для маневра, и прицел на большую игру. Жрец полного посвящения со взломанным сознанием… При соответствующей подготовке можно столько наворотить!

Но еще больше радовало другое. Ежов и ему расклад не сломал, дал отработать до конца.

— Не без замаха на большее? — протянул Шторм задумчиво, в какой-то мере, гордясь подобным партнерством. Это у него было полгода на подготовку, а этот состряпал все на живую, из того, что оказалось под рукой. Даже с учетом первоклассных кадров, которых он свел на Зерхане, все равно непростая задачка.

— Была у нас одна методика, готовили для подобного случая, но не знали, подвернется или нет. А тут… грех не воспользоваться.

— Так это — благодарность? — с сарказмом приподнял бровь Шторм, настраиваясь на продолжение. Все, что было до этого — лишь разминка.

С предположением не ошибся и на этот раз:

— Он ушел сам, — вместо ответа на вопрос, выдал Ежов. — В рапорте обтекаемые формулировки, все норовят прикрыть самое драгоценное. — Он качнул головой… — Но сам факт. Для них это стало полной неожиданностью. И я тебе могу сказать точно, экспромтом там и не пахло.

— Даже так…

— Судя по твоей довольной физиономии, — довольно безразлично произнес Ежов, — тебе известно больше, чем мне. — Предвосхищая ответ Шторма, продолжил: — На взаимность не претендую. Если только…

— Говори, — резко бросил Вячек. — Чем смогу…

— Да пока особо не о чем, — поморщился Ежов, — но если фишки лягут…

Будь они одни — точно бы сплюнул через плечо, но не перед генералом же.

— Лягут, куда они денутся, — ухмыльнулся Шторм. Один — адмирал, второй — полковник, а иногда и правда, в пору то ли молиться, то ли душу закладывать. — Считай, что договорились. Появится нужда, знаешь, как до меня добраться.

— Принято, — кивнул Ежов и отключился.

— Суки! — процедил сквозь зубы полковник, как только на экране высветился значок полной блокировки внешнего соединения.

— Это ты о ком сейчас? — поднимаясь с кресла, поинтересовался Орлов. — О наших или…

— И о тех, и о других, — бросил недовольно Шторм. Посмотрел на генерала: — Ты что-нибудь понимаешь?

— Предлагаешь заняться еще и твоими проблемами? — усмехнулся генерал.

— А что мешает? — вроде как обиженно отозвался полковник. — «Дальнир» на связь больше не выходил?

— Нет, — качнул головой Орлов. Ухмыльнулся — а то Шторм и сам не знал, но все равно продолжил. — Отстучала «порядок» и на этом все…

Потом поморщился. Те почти тридцать дней, что они ничего не знали о судьбе его дочери, дались тяжело. Помнить, что Удача всегда была на ее стороне; верить, что и на этот раз Наталья выкрутится, обыграв костлявую, но все равно иногда замирать, не в силах вздохнуть от нахлынувшей тоски. Дочь и служба… Служба и дочь… И внук, пусть и чужой мальчишка, но успевший стать родным.

— Осталось немного, — мягко, но без сочувствия, произнес Шторм, догадываясь о мыслях друга. Потом хохотнул, тут же поймав заинтересованный взгляд генерала. — А ведь он меня сделал!

— Кто? — вопрос прозвучал жестко, восторга Шторма Орлов не разделял.

Полковник подошел к столу, прошелся пальцами по деревянной столешнице, напев в такт: «Есть только мы и победа!», и лишь после этого посмотрел на генерала, ответив:

— Ильдар. — Тронул усы, задумчиво скривился. — Еще бы понять, зачем ему это было нужно.

Говорить о том, что придет время, и он разберется и с этим, не стал. Орлову и так это было известно.

Чем закончился визит в Храм Джемы, узнать мне не довелось. Ильдар молчал. Лорианна, которую мне позволили увидеть лишь спустя пару дней, тоже. Сказала, что запретили. Кто именно, я даже спрашивать не стала, вариант был только один.

Самого Ильдара я последнее время видела крайне редко и не сказать, что сильно переживала по этому поводу. У меня было чем заняться и без его тренировок моего самообладания.

Доступ к навигационным картам сектора мне не только не ограничили, но и установили в моей комнате компактный симулятор. Ильдар не оставил надежды рано или поздно, но сделать из меня марионетку в своих руках. Я не торопилась разубеждать его в этом. Теперь, когда у меня была цель, его ошибки добавляли мне шансов на победу.

Я надеялась на это.

Занятия чередовала с прогулками — парк оставался моим любимым местом. Впрочем, он был и единственным, где мне разрешалось бродить без самого Ильдара или сопровождения хошши.

Вот и теперь, очередной закат я предпочитала провести на вершине холма, слушая затихающий гомон птиц и наблюдая, как сваливается за горизонт местное светило.

Дамир, сбивая с расчета курса (ими я нагружала себя постоянно, понимая, что возможность реализовать свой план, может появиться совершенно внезапно), выступил вперед, словно говоря, что пора возвращаться. На прогулки я ходила либо с ним, либо с Лорой. Сегодня была очередь интасси.

Его движение не только нарушило четкий ход навигационной схемы, которую я мысленно прокручивала, но и натолкнуло на неожиданную мысль.

Посчитав, что другого случая ждать не стоит, развернувшись, посмотрела на Дамира. Тот, заметив мой пристальный интерес, вопросительно приподнял бровь.

— Тебе ведь запрещено разговаривать со мной… голосом? — осторожно, опасаясь его спугнуть, уточнила я. — Если я права, кивни.

Взгляд Дамира метнулся… Направо, налево, остановился на мне и… он медленно, словно не веря самому себе, опустил голову.

— И если я задам вопрос, — продолжила я, едва веря в удачу и коря себя за то, что не догадалась раньше, — и сама правильно отвечу на него, ты сможешь подтвердить?

На этот раз Дамир кивнул быстрее и, приглашающе, улыбнулся.

Как бы мне хотелось поверить, что все так просто… Ильдар успел заслужить уважение, доказав, что не упускает даже мелочей, так что мои сомнения не были беспочвенными. Конечно, интасси знал своего господина значительно дольше и лучше меня, да и вряд ли бы пошел на откровенное нарушение приказа, но я все равно решила перестраховаться. Сначала, самое невинное, остальное…

Остальное будет ждать своего часа.

— Фиксатор плаща Ильдара закодирован и на меня?

Дамир, это было заметно, удивился, но кивнул. Явно ожидал чего-то более жизненно важного. Знал бы он… Лучше ему было пока этого не знать.

— Это потому что он назвал меня кайри?

И опять кивок. Не сказать, что разочарованный, но задумчивый — точно.

Что ж… если Ильдар нас контролировал, я собиралась доставить ему парочку незабываемых мгновений…

— Это намек, что если я решу проявить к нему благосклонность, — игривым тоном начала я, — то все в моих руках?

Усмешка в глазах Дамира однозначно говорила о том, что моя предосторожность не осталась им незамеченной. Впрочем, я и не удивлялась, не зря же Ильдар пытался его спасти.

— Вот и хорошо, — удовлетворенно произнесла я, и кивнула в сторону дорожки. — Пойдем, пока нам обоим не попало.

Интасии в ответ только улыбнулся. Сомневаюсь, что стал бы возражать, даже имей возможность высказать свое мнение. В этой игре мы с ним рисковали на равных.

Дамир шел первым, я — за ним. Не знаю, уж как он чувствовал расстояние между нами, но стоило мне замедлить шаг, как останавливался, поджидая меня. На этот раз такое происходило чаще, чем обычно. Мне было о чем подумать, кроме как прикидывать зоны, в которые можно было бы увести корабль так, чтобы избавиться от возможной погони. Тех нашлось немало, и все отличались самоубийственным риском. Не зря же сектор Самаринии считался неприступным.

Но этот вопрос уже не был столь актуальным. Если что… лучше смерть, чем такая… свобода.

Вряд ли я ошибалась, предположив, что кроме как статусной вещи, плащ нес на себе функции защиты. Убедиться возможности не было, если только вспомнить, как отреагировал глушитель Тормша на появление в каюте Ильдара. Тот хоть и прикрылся иллюзиями, но прибор присутствие взял. Не его самого — сложной системы полей. Невидимость жреца в тот момент тоже могла быть следствием работы искажающих структур. Этим вполне можно было воспользоваться.

К телепортационной платформе я подошла, четко понимая — теперь мне уже не отступить. И я только что сделала первый шаг по пути своего Выбора.

— Я хочу увидеть Ильдара, — выдохнув, чтобы не дать себе передумать, попросила я Дамира, когда мы вышли на площадке перед моей комнатой.

Еще одна проблема, которую мне предстояло решить. Допуска к сети телепортационных коммуникаций у меня не было.

Жестом, указав мне на дверь, Дамир едва кивнул и отступил, тут же исчезнув за сиянием ограничительного контура.

Я только и успела, что вздохнуть — мне не хватало простого человеческого общения, когда за спиной равнодушно уточнили:

— Зачем?

— Ильдар?! — вскинулась я, тут же поправившись: — Мой господин…

— Я не услышал ответа, — холодно произнес он, подходя практически вплотную.

Стоило признать, что жрецу удалось всего двумя фразами лишить меня решимости. Словно намек, что это развлечение не для меня.

— Мы могли бы поговорить в моей комнате? — прошептала я, хоть и с трудом, но избавляясь от растерянности.

— В твоей комнате? — В его взгляде появился интерес. Мелькнул, чтобы тут же исчезнуть. — Лорианна потерялась в иллюзии, когда вернусь…

Схватила я Ильдара за руку еще до того, как он развернулся:

— Я могу пойти с тобой?

Ладонь я разжала сама, стоило ему лишь опустить взгляд, но не шарахнулась от него, как сделала бы еще недавно. И повод был — его дочь успела стать мне другом, да и пора было начинать слегка показывать норов. А то ведь не поверит, когда наступит время хоть слегка, но подправить наши отношения.

— Держись рядом, — резко бросил он и переступил на платформу. Я, демонстрируя покладистость, тут же последовала его примеру, пусть и чуть-чуть, но уменьшив обычное расстояние между нами.

Вышли мы в незнакомом мне помещении. Пропитанный ароматами полумрак, тонкий звук, тут же напомнивший мне звон падающих на каменное ложе капель.

— Как она? — жестко спросил Ильдар у женщины, кинувшейся к нам, как только мы появились. Своего недовольства он не скрывал.

— Это не иллюзии, лиската, — покосившись на меня, ответила жрица. Скорее всего, та самая наставница, о которой мне рассказывала Лора, — это — видения.

Я невольно сглотнула, уж больно испуганно прозвучало.

— Когда это началось? — задал он следующий вопрос, уверенно идя в ту сторону, откуда доносились звуки. Моей реакции Ильдар словно и не заметил.

— Когда вы находились у эклиса, лиската, — тут же отозвалась женщина. Получилось значительно спокойнее. — Мы занимались, когда Лорианна вдруг вскочила, присматриваясь к чему-то перед собой, потом закричала и… замерла, так ничего и не произнеся. Я тут же вызвала вас, но вы…

— Помню, был у Шаенталя, — грубо оборвал ее Ильдар, откидывая в сторону тяжелую занавесь, вышитую золотом и серебром.

В той комнате, которую мы вошли, было немногим, но светлее. По контуру колыхались язычки пламени свечей, пусть и слегка, но разгоняя тьму. В центре, между двумя довольно низкими креслами, неподвижно стояла Лора. Распущенные волнистые волосы, длинная туника в пол…

Беззащитная, хрупкая, но… не сломленная.

— Что именно вы проходили, перед тем, как все началось?

Ильдар остановился, не сделав и пяти шагов, я пристроилась справа от него.

Смотреть на девочку было… больно. Ребенок! Ей ли нести ту тяжесть дара, который на нее свалился?!

Я не должна была привязываться к ней, но сердце оказалось сильнее разума. Лора нуждалась в защите и поддержке, мне хотелось ей дать и то, и другое.

Прежде чем ответить, жрица вновь посмотрела в мою сторону, но Ильдар вновь проигнорировал ее беспокойство.

— Мы говорили об артосах и войне древних…

— Я же приказал… — гневно процедил он сквозь зубы, но не закончил, сделав шаг к дочери. В отличие от съежившейся женщины, я последовала за ним. Раз Ильдар сказал держаться рядом…

— Где ты? — хрипло произнес он, останавливаясь за спиной у Лоры. Медленно приподнял руки, словно нависнув над ней. Полы плаща разошлись крыльями…

Не знаю, что заставило меня это сделать, но я, переступив и приподнявшись на цыпочки, коснулась фиксатора. Когда плащ скользнул с его плеч, поймала, перекинув через руку. Он был тяжелым, подтверждая мои предположения о защите, но я предпочла держать его у себя, а не положить на одно из кресел. Пусть привыкают, что я имею на это право.

— На твоем корабле, — безжизненным голосом произнесла вдруг Лора, заставив меня вздрогнуть.

— Что ты там делаешь? — продолжил Ильдар. Все так же, безжалостно.

— Смотрю на экран, — безропотно ответила девочка.

— Что ты там видишь?

Вместо того чтобы продолжить, Лора вскрикнула и… закрыла лицо ладонями.

Вот только Ильдара это не остановило:

— Что ты там видишь? — повторил он еще жестче.

Руки девочки безвольно упали:

— Их много… — заговорила она чуть слышно. — Корабли… Корабли… Чужие… Там все. Люди, демоны, мы, стархи, скайлы, но остановить их невозможно. Нас всё меньше. С ними — смерть. Они пришли, чтобы уничтожить всех…

— Хватит! — закричала я, бросая плащ Ильдара на пол. Кинулась к Лоре, прижав ее к себе еще до того, как жрец успел меня остановить. — Лора, Лорочка, девочка моя… Открой глазки, вернись ко мне…

— Из видения не вернуть пока оно не завершится, — глухо произнес Ильдар, встав напротив. Как ни странно, убивать меня он не торопился.

Словно опровергая его слова, Лора дернулась в моих руках, глубоко вздохнула и, посмотрев на меня, удивленно спросила:

— А почему ты плачешь?

Я действительно плакала…

В тот день с Лорой я оставалась до поздней ночи — девочка отказывалась отпускать мою руку. Ильдар возражать не стал. Вызвал хошши, которые должны были проводить нас до комнат Лорианны, находившейся рядом с его покоями, и, как только те появились, ушел вместе с наставницей.

О том, что она видела, Лора не помнила и несколько раз пыталась узнать у меня о произошедшем. Но я молчала, тут же переводя разговор на что-нибудь более безобидное. Слова, которые она произносила, глядя в будущее, отдавались в моей душе ужасом.

Ильдар пришел за мной, когда Лорианна уснула, так и продолжая держать мою ладонь в своей ладошке. Ничего не помня, она частью себя все еще оставалась где-то там…

Открыв дверь в спальню, несколько секунд смотрел на нас, потом подошел, с нежной осторожностью помог мне освободить руку. Когда я довольно неуклюже встала — поза, в которой я сидела, была неудобной, кивком указал на выход.

Догнал он меня уже в коридоре. Передвигаться на этом этаже мне разрешалось и в одиночку.

— Спасибо, — глухо произнес он, пристраиваясь рядом.

— А где плащ моего господина? — чтобы не показать Ильдару своего смущения, поинтересовалась я. Ну не объяснять же ему очевидного.

— И это все, что тебя интересует? — вроде как разочарованно протянул он, бросив на меня быстрый взгляд. Останавливаться, вопреки моему ожиданию, он не стал.

— Просто это самый безобидный вопрос, который я могу задать моему господину, — нашлась я, ловя себя на том, что когда он рядом, чувствую себя значительно спокойнее. Похоже, что его слова: «Я могу тебя защитить», успели отложиться во мне уверенностью, что так оно и есть. Он — мог.

— Ты устала? — вместо того чтобы прокомментировать мой вопрос, уточнил он, все-таки останавливаясь. Я уже заметила, разговаривать на ходу он не любил.

Я — устала, но что-то было в его глазах, заставившее меня отрицательно качнуть головой.

— Не хочешь посмотреть на звезды?

— Мой господин? — нахмурившись, непонимающе протянула я.

— Да или нет? — чуть более настойчиво спросил он.

Я хотела ответить — нет, но с губ сорвалось:

— Да…

— Дамир! — позвал он, чуть повысив голос.

Интасси появился, когда еще не затих голос Ильдара. Протянул тот самый плащ, о котором я спрашивала.

— Там прохладно, — улыбнулся он, накидывая мне ткань на плечи. — Не тяжело?

— Не по размеру, — хмыкнула я, представляя себя со стороны. Разница в росте, в ширине плеч… Я должна была выглядеть довольно комично.

— А нас никто не увидит, — подмигнул он мне и… протянул руку, предлагая подать ему свою.

— Мой господин предлагает вдвоем заблудиться в иллюзиях? — заставив себя не вздрогнуть, когда он сжал мою ладонь, с иронией полюбопытствовала я.

— Можно попробовать, — довольно фыркнул он, делая шаг ко мне и прижимая к себе. Непроизвольно уткнувшись лицом ему в шею, отпрянула…

Лучше бы этого не делала. Пустыня, в которой мы оказались, была бескрайней…

— Надо развести огонь, пока не стемнело, — выводя из ступора, тронул меня за плечо Ильдар. — Ты пока отдохни здесь, — кинул он на песок плотный халат, служивший днем защитой от палящего солнца, а ночью — постелью.

— Я помогу, — тяжело вздохнула я, бросив усталый взгляд на ткань. Отекшие ноги болели немилосердно, моля о покое.

— Я — сам, — твердо произнес Ильдар, заставляя меня опуститься на землю. — Ты должна беречь себя и… — он нежно коснулся моего живота, — нашего сына…

… Белые полотнища трепетали под порывами ветра, мешая разглядеть становившуюся все более призрачной фигуру. И слезы текли и текли… А ведь я обещала не плакать.

— Мам, — дернул меня за руку мальчуган, — а папа еще вернется?

Вставший в горле ком я с трудом, но проглотила. Не стоило ему знать, что его мать умеет быть слабой.

— Обязательно вернется, малыш! — прижала я его к себе, на мгновение ощутив весь ужас произошедшего.

«Ты сделала свой выбор!» — холодно и равнодушно произнес он, прежде чем уйти. Навсегда…

… - Я не могу без тебя… — разбудил меня тихий голос. Я вскинулась, в миг между сном и явью, успев испугаться, что это лишь очередная шутка моего воображения.

— Я не могу без тебя, — повторил он, заметив, что я открыла глаза. Стоял, прислонившись к стене. Уставший, осунувшийся… — Ты меня примешь?…

— Это была очень грубая шутка, — чуть слышно прошептала я, с какой-то внутренней болью провожая растворяющуюся в ночи иллюзия. В том, что Ильдар меня услышит, я не сомневалась.

— Но не моя, — выступая из темноты и вставая рядом, отозвался жрец. — В ту пустыню ты шагнула сама.

— А у меня были варианты? — поинтересовалась я, посчитав, что высказать все, что хотела, всегда успею.

— А ты закрой глаза и попробуй вспомнить, — предложил Ильда, беря меня за плечи и разворачивая к себе. — Вот я прижимаю тебя к себе, вот ты вдыхаешь запах…

— Ты пах огнем? — не без горечи усмехнулась я, отстраняясь. — Так просто?

— Иллюзию невозможно создать в пустоте, она должна на что-то опираться. Чувства, эмоции, слова, жесты… Чем выше уровень дара, тем меньше нужно, чтобы выстроить каркас, но тем сложнее будет картина.

— А то, что сделал ты? — плотнее закутываясь в его плащ, спросила я. Ильдар оказался прав, ночь была прохладной. И чем ближе мы подходили к реке, тем сильнее это ощущалось.

— Не я, — вновь поправил он меня. — Эту иллюзию создала ты сама, я лишь подтолкнул тебя к ней.

— Я не понимаю! — остановилась я, оборачиваясь к Ильдару. На этот раз он предпочел идти следом за мной.

Жрец развел руками. В эту ночь он был так похож на того Ильдара, которого я знала на Штанмаре. Уютного, внимательного… удивительно домашнего. И… надежного.

— Это трудно объяснить, не используя специальных терминов, а их ты вряд ли поймешь, — заговорил он медленно, словно тщательно обдумывал то, что собирался сказать. — Наш разум умеет восстанавливать целое по отдельным кусочкам. По форме бокового стабилизатора, ты сможешь предположить, что это — кар или катер. По форме листа догадаться о том, с какого дерева он упал, и представить себе его. По знакомому аромату восстановить цветок…

— Но здесь не было ничего… — начала я и… замолчала. Он был прав… Видя, как Ильдар общается с Лорианной, я не раз задумывалась, каким бы он мог быть мужем и отцом… Не здесь, на Самаринии, там… где его не называли бы жрецом. — А ты видел тоже, что и я? — понимая, что своим вопросом натолкну его на ненужные мысли, спросила я.

— Ты меня в свои фантазии не пригласила, — засмеялся он. Потом поднял голову к небу. — Знаешь, как называется эта звезда?

Машинально посмотрела, куда показывал Ильдар. Для меня эта мерцающая точка на темном небосводе была всего лишь кодом на навигационной карте.

— У нее нет названия, — опустил он голову. — У нас она считается звездой надежды. Каждый, сделавший свой выбор, дает ей свое имя. Для кого-то она становится олицетворением свободы, для кого-то — служения. Любви, самопожертвования, честью для воина или вдохновением для художника.

— А для тебя?

Все вокруг было похоже на сказку, сон или… иллюзию. Вот только мне хотелось, чтобы оставалось реальностью, в которой мне не нужно было думать, как спастись самой и вытащить из очищающего огня Дамира.

— Для меня? — повторил он, наклоняясь и срывая цветок. Подал мне, успев, пока я подносила бутон к лицу, поправить съехавший на одно плечо плащ. — Проблема в том, что сделать ее путеводной можно лишь один раз. А я с тем выбором, который бы навсегда, еще не определился.

Его признание заставило насторожиться. Что-то было в его словах… пугающее своей непредсказуемостью. Впрочем, далеко не в первый раз.

— А ты могла бы дать ей имя? — неожиданно спросил он, вновь поднимая взгляд на звезду.

Всего минуту назад я хотела посмеяться над Ильдаром, сказав, что в его возрасте уже пора точно знать, к чему ты стремишься, теперь же была вынуждена задуматься и сама.

Я хотела так многого…

Глава 8

Проснулась я резко. Вот только сидела у костра, глядя, как Ильдар с той стороны огненной границы, смотрит на меня, грея в руках кружку с травяным напитком, чтобы тут же вскинуться, ощутив на себе холодный взгляд.

Еще не открыв глаза поняла, что нахожусь не в своей комнате. Запахи, слишком тонкое, мягкое белье, чье-то равномерное сопение рядом…

Вскинуться я не успела, чужая рука тяжело легла на плечо, не давая шевельнуться резко, вторая прикрыла рот, чтобы я не закричала.

Заметив, как я расслабляюсь, понимая, где и почему нахожусь, Ильдар отпустил меня, кивком указав на дверь…

Как же горько… Все это было лишь сном…

Подсознание сыграло со мной злую шутку, показав то, что творилось в моей душе. Этот мужчина становился для меня больше, чем просто господином и… врагом.

Осторожно, чтобы не разбудить Лору, поднялась с кровати. Уже выходя из комнаты, оглянулась. Девочка спала на животе, уткнувшись носом в промежуток между двумя подушками и раскинув руки и ноги. Совсем ребенок…

— У тебя полчаса. Летишь со мной, — бросил Ильдар, когда мы оказались в коридоре.

— Да, мой господин, — низко склонила я голову, пряча от него свое смятение.

Сон… Всего лишь сон…

Мне стоило радоваться, что все это было лишь игрой моего воображения, но сердце билось заполошно, отказываясь признавать правоту разума.

Я уже почти развернулась, чтобы направиться к своей комнате, когда он резко приказал:

— Посмотри на меня!

Бежать! Бежать… Не только ради Дамира, ради себя…

— Да, мой господин, — подняла я голову. Медленно, давая себе возможность вернуть остатки самообладания.

— Что произошло, Мария? — подошел он ближе. Приподняв мне подбородок, не позволил отвести взгляд. — Вчера ты была смелее.

— Мне снились кошмары, мой господин, — опустила я на миг ресницы. — Простите…

Всего лишь отсрочка… В его глазах снежная метель укрывала похоронным саваном искореженные огнем останки костра, у которого мы мечтали о будущем.

— Ты не умеешь лгать, Мария, — вздохнул он недовольно, но отступил, позволив мне вновь склонить голову. — Но с этим мы разберемся позже.

Ушел он первым… Победителем.

Полчаса передышки закончились слишком быстро, не успев вернуть меня ни к уверенности, что я со всем справлюсь, ни к молчаливой покорности, которая тоже была выходом. Я боялась встречи с ним, я опасалась, находясь рядом, выдать себя. Выдать то, что для самой стало откровением.

Я влюблялась в него. В мужчину, который стал для меня символом потерь.

— Следуй за мной, — жестко произнес он, как только я, умывшись и переодевшись, вошла в его кабинет. Взгляд на меня был коротким и привычно бесчувственным.

Сам того не желая, Ильдар вернул меня из паутины грез в реальность. Эти чувства могли открыть для него дверь в мою душу.

— Да, мой господин, — послушно, но без обескураженности, отозвалась я, вставая в круг рядом с ним.

— Становится все интереснее, — задумчиво протянул Ильдар, посмотрев на меня и, провернувшись, платформа под ногами ухнула вниз, заставив оборваться все внутри.

Еще одна иллюзия. Это были всего лишь телепортаторы, пусть и более мощные, чем те, с которыми приходилось раньше сталкиваться. Впрочем, мне уже довелось убедиться, что самариняне в техническом плане значительно опережают другие сектора. Кроме, возможно, скайлов, но об их уровне вообще мало что было известно.

— Лиската!

Капитан Орин дожидался нас на границе антигравитационной подушки, на которой лежал флагманский крейсер Ильдара.

— Контроль сбросить, уровень защиты — максимальный.

— Принято, — протянул напряженно капитан, отступая в сторону. Похоже, отдавал соответствующие приказы.

— Что-то произошло? — не скрыв тревоги, прошептала я, едва успевая идти за ним. К платформе подъемника он шел быстрым шагом, ничуть не заботясь о моем удобстве.

Мой вопрос остался без ответа.

Шлюзовой тамбур мы буквально проскочили. Створы лишь дернулись, расходясь, а Ильдар, в движении развернувшись боком, уже входил в предваряющий модуль. Система защиты пискнула — все на грани безрассудства, но мгновенно заткнулась.

На главную палубу мы поднялись раньше Орина, он появился на мостике, когда Ильдар уже стоял у своего пульта.

— Хеншар, — скривился капитан, подходя к лиската. Если я не ошибалась, это было имя…

— Уверен? — оторвался тот от дисплея. Что именно там рассматривал, я не видела — мне тут же было указано на соседнее кресло, но ярость прорывалась даже сквозь внешнюю бесстрастность.

— Абсолютно, — заверил тот. — Дамир успел перехватить. Канал на эклиса.

— Казнить! — жестко бросил Ильдар, окинув быстрым взглядом отсек. Полетная карта исполнялась четко, но поражала скорость, с которой команды следовали одна за другой.

— Не торопишься? — качнул головой Орин. — Можно было бы…

— Казнить! — повторил Ильдар резко, потом продолжил чуть спокойнее: — Это наши с ним игры. Шаенталь не внял моим предостережениям, ничто не мешает мне забыть о своем слове.

— Ты готов пойти на открытый конфликт? — с каким-то священным ужасом произнес капитан.

Ильдар качнул головой:

— Эклис на него не пойдет. Не сейчас…

— Полетная карта завершена. «Выбор» к взлету готов.

— Взлетаем, — приказал Орин, оценивающе посмотрев на Ильдара. — Позже…

— Подожди! — остановил капитана лиската. Повернулся ко мне: — Сядешь на место первого навигатора?

Ильдар спрашивал?! Это было чем-то новеньким в нашем общении.

— Сяду, — даже не задумываясь, поднялась я с кресла. Знать навигационные карты и вслепую прокладывать курс — слишком мало для моего плана. Я должна была прочувствовать их ИИ, ощутить собственной кожей алгоритмы работы интеллектуальной системы.

— Принимай, — кивнул он Орину, который продолжал демонстрировать невозмутимость. — Полный контроль, но под личным кодом.

— Первому навигатору на контроль, — тут же распорядился тот. — Ввести в действующий экипаж. Мария Истомина. Создать код доступа.

— Принято, — отозвался дежурный офицер, не выказав ни малейшего удивления.

Во что я еще вляпалась?!

— Иди, — подтолкнул меня Ильдар, улыбнувшись. Получилось с какой-то нежностью и… гордостью.

Ни в первом, ни во втором я не была уверена.

— Желаю не перепутать звезды, — довольно доброжелательно пожелал старший офицер-навигатор, приглашающе указав на ложемент, с которого только что поднялся. На нашивке, под символом звания значилось: Шон Беркат. Бросив взгляд мне за спину, где продолжал находиться Ильдар, уже несколько суше добавил: — Подтвердите код доступа.

— Код доступа подтверждаю, — положила я ладонь на панель идентификатора. Полный биоскан… серьезная штучка. — Готова к входу в систему навигации.

— Принято, — отозвался он, устраиваясь на месте второго. — Вход в систему разрешаю.

Экран развернулся овалом, замерцал курсовой. До выхода на нижнюю орбиту оставалось чуть больше семи минут.

— Навигатору принять координаты для расчета прыжка! — Голос Ильдара в сплошном гуле команд не потерялся. Впрочем, если закрыть глаза на функционал, этот крейсер мало чем отличался от эр четвертого.

— Координаты для расчета прыжка приняты, — машинально произнесла я, активируя навигационную схему.

Все знакомо, привычно… Идеально слетанный экипаж, в котором я совершенно не чувствовала себя чужой.

Вот это-то и пугало… ничуть не мешая следовать четкому алгоритму расчета.

Данные напряженности гравитационных полей — сводки свеженькие, сканы выдавали по запросу, не требуя вводить временную корректировку. Информация о расположении баз, точки нахождения в зоне других кораблей…

Самоубийца! Если сорвется мой план, мне уже точно никогда не вернуться домой…

Бросив быстрый взгляд на первого пилота, которому предстояло вести корабль в прыжок, оценила пластику движений. Уверенная мягкость… Высший класс! Пойдет без рывков…

— Внимание! Сектор прыжка… — отправляя расчет на пульт, за которым сидел старший навигатор, прокомментировала я свои действия. — Расчет точки входа…

— Теперь ты можешь сказать, к чему такая спешка? — Вопрос Орина прозвучал совсем рядом. Похоже, за мной приглядывал не только сидевший слева от меня офицер.

Как бы ни хотелось оглянуться, поддаваться соблазну я не стала. Малейшая ошибка могла привести к краху…

— Курс в системе, — все так же, не отрываясь от экрана, произнесла я.

— Курс в системе подтверждаю, — раздалось рядом. Судя по всему, расчет мы делали параллельно.

— Принято, курс в системе подтверждаю, — тут же отозвался Орин. — Двигатели на разгон…

Откидываться в кресле и расслабляться я не торопилась. Ильдар так и не ответил на вопрос капитана…

— Идем за Риманом, — дождавшись, когда закончится командная цепочка, с каким-то внутренним облегчением выдохнул тот. — Наконец-то я начну спать спокойно…

Если бы я знала…

Это было хорошо, что я не знала — на волне эмоций вполне могла наделать глупостей. Теперь же мой план приблизился еще на шаг. Вряд ли Ильдар поверил мне окончательно, но… я уже достаточно погрязла в его жизни, чтобы укрепить веру жреца в то, что все будет так, как он хочет…

— Я рад твоему возвращению! — Ильдар прижал брата к себе, чувствуя, как отпускает напряжение. Мало было покинуть цитадель, нужно было добраться сначала до транспорта корпорации «Ханри Сэвайвил», служившей хорошим прикрытием для вольных, а затем и до сектора, где опасность встретить корабли Союза была не столь высока.

Ильдар верил, что все будет так, как они спланировали, но… Против них играли отнюдь не дилетанты.

— Идем… — отстранился он, не пропустив, как чуть дернулся Риман, стоило ему шевельнуться. — Извини, не успел подготовить тебе каюту, уступлю свою.

— Это не самое страшное, что произошло со мной за последнее время, — вздохнул Риман, но не улыбнулся, как ожидал Ильдар и как сделал бы сам Риман до того фарома. Всего одна ночь изменила все: был претендентом на лискарат Храма Предназначения, стал — изгоем. — Только давай сначала поднимемся на мостик. Хочу почувствовать себя дома.

— Как скажешь! — развел руками Ильдар.

Многое хотелось сказать, но теперь не получалось. Все, что накопилось, больше не было важным.

Несколько лет единственной ниточкой, связывавшей их, был закодированный канал связи, да ощущение родства, которое не оборвать всем звездам галактики.

Так казалось…

Нет, им не предстояло начинать все сначала: узнавать друг друга; вновь понимать с полуслова, с полувзгляда. Они всего лишь должны были вспомнить, каково это находиться рядом, перестать быть одному.

Вроде и несложно, но…

Вместо того чтобы додумать эту мысль до конца, Ильдар предпочел заметить… нейтрально:

— Твоя Богиня не оставила тебя. У нас все получилось!

На лице Римана мелькнула тень сожаления. Другой бы и не заметил, но только не Ильдар:

— Это был ее выбор! — жестко произнес он, не сомневаясь в том, что именно гнетет брата. — Если бы не она…

Вывезенная когда-то с Зерхана, Жаклин уже давно стала частью Римана. Не сказать, что совсем уж добровольно — вариантов не выжить, а жить, с ее генетической матрицей оставалось немного, но из предоставленного ей минимума она предпочла тот, в котором растворялась в мужчине, ставшем для нее Богом.

Обряд контролировал и направлял Ильдар, по просьбе брата оставив женщине память о свободе и стремлении к ней. Сколько в этом было взращенной Храмом потребности чувствовать свою власть над другими, а сколько желания, чтобы кто-то рядом с ним, пусть и такой ценой, но мог сказать ему: «Нет», Риман не задумывался — просто следовал наитию.

Теперь Жаклин ушла, чтобы помочь выбраться ему… Как оказалось, забрав часть него с собой.

— Если бы не она… — повторил Ильдар уже другим тоном. Не мягче, просто отдавая дань совершенному этой женщиной.

Еще одна жертва на их пути.

Тормш был в чем-то прав, много их накопилось за те стандарты, что они втроем реализовывали план деда. И хотя можно было оправдаться — не счесть и тех, которых удастся избежать, но никто из них даже не пытался. Будущее рассудит. Если случится.

— Пойдем, — глухо отозвался Риман, первым направляясь к телепортационной платформе.

О чем думал Ильдар, глядя на него с легкой горечью, Риман не догадывался — знал. Не сказать, что разделял полностью — несмотря на близость друг к другу, Богини наделили их разным пониманием сути жизни, но уже не раз допускал мысль о том, что из них двоих прав именно брат.

В чем именно? Наверное, в вере, что все это имело смысл. Не память, не Слово, данное деду, а тот величайший Смысл, перед которым склонится даже та, что предпочла стать тремя вместо одной.

Вспоминать о Триединой, которая покровительствовала родичу, сейчас не стоило — слишком рано, слишком кощунственно, так что Риман предпочел вернуться к более безобидной теме:

— Что с девушками? — спросил он, отметив, как посветлел взгляд брата. Тот был рад его вопросу.

— Младшие до семнадцатилетия останутся у меня и продолжат свое обучение, — произнес Ильдар не без гордости.

Убедить эклиса, что ему удастся сделать этот мир для них своим, было нелегко, но он справился. Не мог не справиться.

— Наставниц я к ним приставил, особых проблем быть не должно. Старших передали в Храмы. Джориш и Рустам довольны. На первых встречах я присутствовал сам. Больше половины огласили свой выбор и сейчас проходят вторичную подготовку. Через три месяца они войдут в род своих избранников. С условиями те согласны.

— Еще бы они не были согласны, — буркнул Риман.

Когда речь шла о столь чистой генетической матрице и высокой психологической адаптивности, которую еще и укрепили спецы Ильдара, требование обеспечить максимально комфортные условия жизни выглядели просто смешными. Да и контроль со стороны жрецов Выбора не становился особой обузой.

Но сейчас его больше интересовало другое:

— Рустам подтвердил верность эклису? — встав на платформу, нахмурившись, спросил Риман.

Воспоминание о том, кто по воле Шаенталя занял его место, саднило душу. Если она, конечно, у него была.

— После того, как эклис отдал тебя Союзу, верность ему триады держится только на мне, — презрительно отозвался Ильдар. — Эклис нарушил древний ритуал крови… Эклис отдал врагу того, кто исполнял его волю… Пока ты или я не предъявили обвинений, ситуацию еще возможно контролировать, но достаточно только вызова…

— Я хочу с ним встретиться…

— Ты торопишься, — с легкой улыбкой пожурил его брат. — Отдохни. Хотя бы несколько дней…

— Отдохнуть?! — едва не сорвался на крик Риман. Хорошо, что Ильдар в последний момент изменил точку выхода с мостика, на свой кабинет. — Извини, — вздохнул он тяжело, проходя к креслу и буквально падая в него. — Все оказалось значительно сложнее, чем мы с тобой предполагали.

— Все позади, — вскользь заметил Ильдар. — Выпьешь? — уточнил он, остановившись у стола.

Не так он представлял себе эту встречу… Словно чужие…

— Я — сломался, — протяжно вздохнув, посмотрел на него Риман. Поймав вопросительный взгляд брата, добавил равнодушно: — Одиночество бьет сильнее, чем боль и потери.

— Не смей так говорить! — резко оборвал его Ильдар.

Глаз не отвел, даже когда захотелось опуститься на колени, признавая власть брата. Тот был силен… Очень силен.

— У Лорианны было еще одно видение, — произнес он глухо, заметив, как «отступил» Риман, признавая его право на подобное требование.

— Опять война? — вскинул тот взгляд. Не усталость, скорее отражение бессмысленности.

— Все произойдет раньше, чем видел дед, — вроде как безразлично вздохнул Ильдар. — Что-то изменилось за это время…

— Делегацию коалиции ты в расчет не берешь, — не спрашивая, утверждая, произнес Риман, подходя к стулу, к которому сиротливо жалась гитара. — Играешь?

— Реже, чем мне бы хотелось, — думая совершенно об ином, отозвался Ильдар. — Нам ничего не остается, как связаться с альдором.

— Нет! Рано, — качнул головой Риман, склонив голову, словно к чему-то прислушиваясь. — Ты поешь ей колыбельную? — выпрямился он, с каким-то непонятным выражением глядя на брата. То ли удивляясь, то ли негодуя, то ли… завидуя.

— Это ничего не значит…

— Не значит?! — зло выкрикнул Риман, но тут же обмяк, отведя взгляд. — Я никогда не любил Жаклин, для меня она была лишь игрушкой, позволяющей чувствовать себя живым, безнаказанно дарившей наслаждение, которого не могла дать ни одна другая. Но она ушла и я готов ненавидеть тебя, себя, ее… лишь за то, что больше нет того тепла, которое не позволяло мой силе превратиться в мое проклятие.

— Она не была твоей кайри, — довольно равнодушно произнес Ильдар.

— Зато она — твоя кайри, — выдохнул Риман. — Ты стал другим. Она сделала тебя другим.

— Это ничего не значит, — еще тверже повторил Ильдар, отворачиваясь от брата. — Они придут за ней. И она заставит их говорить с нами.

— С тобой, — поправил его Риман, подходя ближе. — Мне не быть эклисом.

— Мы все решили… — смотря мимо Римана, бросил лиската.

— Ильдар, — позвал Риман, замерев в паре шагов от брата.

— Ты вернулся другим, — не шевельнулся Ильдар. — Ты стал сильнее…

— Я всего лишь осознал свое предназначение, — усмехнулся тот. — Мое место — на мостике, твое — во главе триады.

Минуту помолчав, Ильдар развернулся к брату. Лицо оставалось спокойным, и только в глазах были еще заметны отголоски бури.

— Под Рустамом нет ни одного достаточно сильного жреца, чтобы говорить о замене, а пока он лиската, с Шаенталем нам не справиться.

— Я займу его место, — согласился с его опасениями Риман, — но лишь на время. И Храм предназначения склонится перед новым эклисом…

— Что ты еще успел натворить, о чем мы с тобой не договаривались? — вскинулся Ильдар, не пропустив в словах брата главного.

Риман не улыбнулся, но его «отпустило»:

— Помнишь офицера из особого, который должен был меня взломать?

— Хочешь узнать, помню ли я того офицера, которому мои спецы готовили методику этого самого взлома? — Ильдар с намеком на издевку качнул головой. — Только не говори, что ты сбросил на него кальку?

— Сбросил, — довольно хмыкнул Римар. — И он ее принял.

— Жрец полного посвящения… — посмотрел на брата то ли с восторгом, то ли с ужасом, прошептал Ильдар. — Но ведь этого никто и никогда…

— Лиската, — поправил его Риман. Твердо и холодно, словно ставя точку в бессмысленном споре. — Не больше стандарта и он поднимется на уровень лиската. Как думаешь, как скоро полковник Шторм и его друг-генерал оценят этот подарок?

— Но он — человек! — все еще не веря, воскликнул Ильдар. — Ни один из них… — Потом, согласившись с тем, что всегда что-то бывает впервые, кивнул, признавая изящность хода. Тормш называл подобное оперативным простором, он был с ним согласен. — Но ведь и это еще не все? — не забыв про оговорку брата: «… лишь на время» и уже предвкушая очередной сюрприз, уточнил Ильдар.

Ответить Риман не успел, информер на двери вспыхнул, возвещая о визитере:

— Мне уйти? — спросил он, точно зная, кто стоял с той стороны двери.

— Нет, — бросил Ильдар, давая команду и выступая вперед, чтобы прикрыть собой брата. — Входи, — приказал он Марии, которая, заметив, что тот не один, замерла на пороге. — Капитан Орин доволен тобой. Я — тоже.

— Мой господин только ради этого отправил за мной своего интасси? — вроде как смиренно, но с явно прозвучавшим в голосе вызовом, поинтересовалась Мария.

— Не только, — как обычно равнодушно отреагировал на ее выпад Ильдар. Это его реакции на нее мало соответствовали задуманному, действия же Марии не выходили за рамки просчитанного. — Я хотел представить тебя…

— Не утруждай себя, — перебил его Риман, выступая вперед и отпуская на волю ту силу, что делала его опасным даже для ныне правящего эклиса. — Ей не стоит обманывать себя… Всего лишь игрушка…

Глядя, как медленно опускает голову Мария, пряча от него свой взгляд, Ильдар не чувствовал ничего, кроме пустоты. Той самой, что должна была либо убить, либо поставить перед новым Выбором.

Выбором своей Богини…

Попросив Дамира остаться внизу, на холм я поднялась одна. Сдерживала себя с трудом, не хотела, чтобы он стал свидетелем моих слез или… проклятий, адресуемых нашему с ним господину.

Ильдар мог праздновать победу — ему удалось меня сломить. Оказалось достаточно натолкнуться на понимающий взгляд Римана, чтобы осознать со всей очевидностью то, в чем я отказывалась признаваться сама себе. Будущего для меня больше не было…

Каменная дорожка была склизкой после сильного дождя, начавшегося, как нередко здесь случалось, совершенно внезапно. Воздух свежим и пряным. А на душе у меня было черным-черно…

Страшно жить, узнав, что потеряла все, что имела. Родителей, сестер, любимую работу, честь…

Как он сказал… Не стоит обманывать себя…

Горло перехватило спазмом… Жаль, что так же просто не могло остановиться сердце.

Едва не упав на очередном повороте, ухватилась за мокрую ветку. Деревце согнулось, щедро окатив оставшимися на листве дождевыми каплями, но я этого практически не заметила, пробираясь все выше. Чтобы вздохнуть свободно, чтобы хоть на миг избавиться от ощущения ловушки, в которую меня загнали.

Справа, из кустов, недовольно вскрикнув, вылетела птица, едва не коснувшись меня крылом… Она — могла, я… нет.

— Почему я?! — хотелось закричать, вырвав из груди сковавшую ее боль, но я только всхлипнула. Так получилось…

А слезы заливали лицо, мешая видеть, но не чувствовать. Вечер был холодным, но это лучше, чем сжигающий меня огонь.

Ненависти!

К себе! К нему! Ко всему этому миру!

— Я больше не выдержу! O! — прошептала я, падая на влажную траву. Мысль, о чем может подумать Дамир, когда я спущусь вниз… такая, мелькнула и пропала. Мне было все равно. — Мама! Мамочка… — слова срывались с губ, меня трясло, словно в лихорадке. — Я так больше не могу…

Но все они были так далеко, что не услышать… не ответить… Лишь я и ветер, что налетал порывами, будто пытаясь еще сильнее раздуть пламя.

— Я так больше не могу, — повторил я, в полном угрозы тяжелом шелесте листвы расслышав журчание воды. — Я не могу, — произнесла тверже, заставляя себя подняться. — Если у меня остался лишь такой выбор…

— Быстро же ты сдалась, — весьма брезгливо раздалось из-за спины. — Я считал, что ты крепче.

— Ты! — с ненавистью выдохнула я, разворачиваясь, и едва не падая, поскользнувшись. — Кто тебе дал право, решать, кому жить, а кому лишь существовать?! — Я кричала, прекрасно осознавая, чем это может для меня закончиться. Вот только… когда смерть совсем близко, страха больше нет. — Кто дал тебе право играть чужими судьбами?! Твоя Богиня?! Тогда, она — такое же чудовище, бесстрастно взирающая на творимое тобой!

Не знаю, чего я хотела добиться своими обвинениями, в любом случае результата не было. Он продолжал стоять в нескольких шагах от меня. Идеально белый плащ, невозмутимость в качестве маски на лице, обжигающий холод в глазах… Если я его ненавидела, то он меня — презирал.

— Я сделала свой выбор, — заставив свой голос звучать безразлично, произнесла я, выпрямляясь. — Ты не сможешь мне помешать.

— Это не выбор, — скривившись, усмехнулся Ильдар. — Всего лишь трусость. Умереть, чего же проще… Сомкнется вода над головой и… все. Нет неба, надежды… Нет ничего.

— Ты умеешь произносить красивые слова, но продолжаешь делать при этом страшные вещи, — сквозь зубы процедила я, понимая, что в чем-то он прав.

Миг слабости… Боль никуда не делась, да и сил больше не стало, но в душе что-то дернулось. Пока я жива…

— А может, ты просто чего-то не понимаешь? — без малейшего намека на улыбку, поинтересовался он. Потом, не дожидаясь моего ответа, окинул быстрым взглядом. — Нам надо вернуться, пока ты не замерзла окончательно.

— Тебя это так беспокоит? — огрызнулась я, только теперь ощутив, о чем он говорил. Мокрая одежда не спасала от холода. Дело шло к осени, днем еще тепло, к ночи становилось значительно свежее…

— Беспокоит ли это меня? — переспросил он неожиданно хрипло, так и не отведя глаз.

Я, невольно, отступила назад, лишь теперь сообразив, что вымокшая туника плотно облепила тело. Нога соскользнула с камня, я попыталась удержать равновесие, но вокруг было слишком влажно…

Упасть Ильдар мне не дал. Подхватил, прижав к себе. Когда я забилась в его руках, пытаясь освободиться, лишь обнял крепче, шепча в самое ухо:

— Тихо, тихо, моя пташка…

— Отпусти! — потребовала я, чувствуя, как мое тело предательски тянет к нему. К его теплу, к его силе, к его уверенности…

— Отпущу, — все так же, чуть слышно, отозвался он, удерживая меня одной рукой, а второй расстегивая фиксатор плаща. — Согрею и сразу отпущу…

Резкое движение, которым он набросил плащ мне на плечи, заставило нас обоих пошатнуться. Его губы… мои губы…

— Нет, не могу… — выдохнул он, склоняясь ко мне.

Отодвинуться я не успела. Поцелуй был мягким, долгим. Он тянулся и тянулся, заставляя забыть обо всем. О холоде, одиночестве, той боли, что еще недавно корежила отчаянием.

— Как же долго я тебя ждал, мое незаслуженное счастье, — прошептал он, чуть отстранившись, когда я начала задыхаться.

— Это сон? — с трудом выравнивая дыхание и не пытаясь больше вырываться, смущенно уткнулась я ему в грудь. Точно знала, что — сон, но так хотелось услышать его голос. Эти низкие нотки, отзывающиеся желанием в теле.

— Почти, — улыбнулся он, приподнимая мой подбородок. — Твой и мой… сон.

— Тогда я не хочу просыпаться, — закрыла я глаза, позволив ему взять меня на руки. Прижалась крепче, ощущая, как сильно и четко бьется его сердце.

— В эту ночь ты не проснешься, — с какой-то невообразимой нежностью уверил он меня, начиная спускаться по тропинке вниз. — Моя пташка… Моя кайри…

Он все шептал и шептал… И ночь баюкала, звездной пеленой укрывая реальность, рождая тот мир, в котором оставались лишь он и я…

В какой-то момент, вынырнув из омута, в котором его руки осторожно снимали с меня мокрую одежду, растирали холодные ступни, наткнулась на шальной, почти безумный взгляд:

— Ты станешь моей кайри? — заметив, что я смотрю на него, спросил Ильдар, похоже, и сам испугавшись того, что произнес. Но тут же повторил уже тверже: — Ты станешь моей кайри?

— Я уже твоя кайри! — счастливо улыбнулась я, потянувшись к его губам. Если это был сон…

— Моя кайри! — закричал он, подхватывая меня на руки. — Моя! Кайри!

И я радовалась вместе с ним. И смеялась, чувствуя, как по лицу бегут слезы… Соленые слезы моего запретного счастья.

Он опустил меня на кровать с такой осторожностью, что я невольно ощутила себя его Богиней. Жестокой, но справедливой. И… любящей.

Скинув тунику, присел рядом, облокотившись на локоть. Провел кончиками пальцев по лицу, спустился вниз по шее, провел ладонью над грудью, не смея прикоснуться, но словно согревая своим теплом.

— Ты отдашь мне эту ночь? — наклонился он ко мне. Лицом зарылся в мои еще влажные волосы.

— Да, — не раздумывая отозвалась я. И тут же жалобно добавила: — Мне холодно. Согрей меня…

Проснулась я довольно поздно, яркий свет слепил даже сквозь закрытые веки. С удовольствием потянулась, ощущая в теле необыкновенную легкость. Да и на душе было тепло и спокойно, словно все самое страшное осталось далеко позади.

И только после этого открыла глаза, тут же наткнувшись взглядом на сидевшего в кресле Ильдара. До полного облачения ему не хватало только злополучного плаща.

— Что ты здесь… — начала я, лишь теперь сообразив, что это я нахожусь не только в его комнате, но и в его постели. — Это был не сон… — со стоном прошептала я, понимая, что моя и без того непростая жизнь стала еще сложнее. Я ему позволила узнать то, в чем и себе-то боялась признаться.

— Нет, не сон, — не без горечи отозвался он, поднимаясь и подходя ближе.

Я непроизвольно отодвинулась от края, натянув одеяло выше, и заметив, как его губы искривились в саркастической улыбке. Моя реакция ему явно не понравилась.

Но, тем не менее, когда Ильдар заговорил, его голос звучал без малейшего намека на язвительность. Скорее уж с грустью.

— Я решил, что ты должна знать.

— Я должна знать?! — выдохнула я, чувствуя, как волна ярости подступает к горлу. — О чем я должна знать, мой господин?!

Решительно откинув одеяло (смешно было смущаться наготы после всего, что произошло), встала с постели. Единственную поблажку, которую дала себе, постаралась его не коснуться.

Одевалась я, чувствуя на себе его взгляд…

Это была меньшая проблема из тех, которые я уже создала.

— Я могу вернуться в свою комнату, мой господин? — поворачиваясь к нему и низко склонив голову, смиренно спросила я. Вот только не было больше смирения в моей душе. Как не было и той опустошенности, которая еще вечером заставляла думать о смерти.

— Да, Мария, — отступил он в сторону, даже не сделав попытки объясниться, — ты можешь вернуться в комнату. И, — продолжил он, когда я уже подошла к двери, — будь готова.

— К чему, мой господин? — замерла я, не оборачиваясь. Если он…

В своих прогнозах ошиблась. Только сердце дернулось, но не радостью — сожалением.

— Эклис Шаенталь сегодня будет гостем Храма. Дамир принесет тебе одежду.

— Да, мой господин, — поклонилась я еще ниже, чем в первый раз. — Я буду готова.

Несмотря на вновь поселившуюся в сердце боль, слез больше не было. Сомнений — тоже.

Глава 9

Чуть больше трех месяцев спустя после событий на Зерхане.

— Тебя уже давно пора пристрелить! — выдохнул Орлов, как только за ними закрылась дверь кабинета Шторма. — Авантюрист, твою мать, доморощенный!

— Расслабься! — довольно фыркнул полковник, падая в кресло и активируя оперативку. Без нее обстановочка была явно не та. — Вопрос: кто и что получил, остается открытым, но базы, заправочные и ремонтные станции, считай, в наших руках. А если к ним добавить корабли и экипажи, обещанные Индарсом, так про потрепанные нервы вообще можно забыть.

— Забудешь с тобой, — все еще недовольно проворчал генерал, расстегивая фиксатор кителя. — Где там твой коньяк?

— А может по девочкам? — подмигнул ему Шторм, прежде чем наклониться к нижнему ящику стола, где хранил свои стратегические запасы. — Тебе блондиночку, мне — рыженькую…

— Это ты про ту, что на тебя в коридоре плотоядно смотрела? — усмехнулся Орлов, вспомнив оценивающий взгляд младшей Горевски, уже довольно прочно обосновавшейся под крылом у Шторма. — А мести ее братца не боишься?

— Так девочка уже давно подросла, вполне самостоятельна во взрослых вопросах, — задумчиво глядя на пустую бутылку, которую выставил на стол, протянул Шторм. — Ты не знаешь, когда мы ее… того?

— Это не мы ее… того, — сдерживаясь, чтобы не захохотать (отпускало медленно, но отпускало), отозвался генерал. — Это вы ее с Лазовски. Даже блокировки не устояли.

— Веришь — не помню, — вроде как растерялся Шторм. Потом, махнув рукой, наклонился вновь, уже из-под стола поинтересовавшись: — А ты не в курсе, какая она была по счету?

— В курсе, — фыркнул Орлов, вспомнив то утро. По словам оперативного, кодированный по высшему уровню канал связи они в ту ночь держали почти шесть часов. — С твоей стороны было четыре коньяка и одна виски, а вот чем потчевал себя Ровер, извини, не уточнял. Но — хотелось.

— И чем он сумел вызвать у тебя столь пристальный интерес? — не поднимаясь, извернулся Шторм, выглядывая из-за стола.

— Так он потом еще и меня домогался, — «сдал» Лазовски генерал. — Это у тебя боты второго эшелона, а у него после скайлов столь глубоко ничего не цепляется. Тебя сбросило в коллапс, а он потом еще час мне Устав наизусть цитировал. Эмоциональной разрядки нет, а пробивает…

— Твою мать! — Шторм, закрывая, так стукнул ящиком стола, что в комнате отдалось звоном. Хоть и без толку — хватало не больше, чем минут на десять, но арсенал спиртного, располагающийся в горизонтальной плоскости, был весьма солидный. — А раньше сказать не мог?!

— А потому и не мог, — на этот раз жестко отозвался Орлов, — что глаза твои безумные видел. И сейчас вижу, что тебе одного Зерхана мало показалось! На Самаринию решил замахнуться?! Вотчина Ежова покоя не дает?!

— Мы с тобой об этом уже говорили, — никак не отреагировав на выволочку генерала (не свое начальство, чтобы подобострастно трепетать, да и привык уже), Шторм протянул руку к шкафу. Там, прикрытые старыми книгами, прятались стаканы. Не столько мера предосторожности — над головой никого не было, сколько привычка. — Все ниточки ведут туда. Или ты предпочитаешь потом нажираться, наблюдая, как в очередной раз рванет?!

Орлов не стал переспрашивать, о чем тот говорил, и так понятно…

Информация о намерениях домонов подтвердилась, став из практически беспочвенных подозрений в двойной игре предков демонов доказанным фактом. Отпущенное им для подготовки к вторжению время аналитики разных ведомств, проводившие анализ независимо друг от друга, оценивали приблизительно одинаково: два — два с половиной стандарта. Все отличия, что кто-то знал о замашках Индарса на третий корабль артосов, а кто-то оставался в неведении, но на итоговую цифру это мало влияло, если только не отменяло вовсе. Вполне подходило под признаки провокации, даже с учетом того, что первые два существовали лишь для небольшого числа посвященных. Очередная выходка Таши, сыгравшей на самой грани безрассудства, сохранила их для остальных только в памяти.

В подобной ситуации оставлять за спиной флот Самаринии, который по оценкам специалистов, был вполне способен преподнести множество сюрпризов, не зная точно, на чьей стороне те выступят, являлось ошибкой на грани крупномасштабной катастрофы.

Просьба о помощи императора старха, который был лично заинтересован в возвращении Марии Истоминой, давала им оперативный простор, становясь весомым аргументом в предстоящем споре со штабными. И, как правильно заметил Орлов, чужая вотчина, и, сыграй они грубо — серьезные последствия для и так не простых отношений с воинственными соседями. Самариния была слишком близко к Союзу, чтобы забывать об этом.

Шторм потому и пошел на столь неоднозначный разговор с Индарсом, что видел открывающиеся перспективы. Генерал тоже видел… как окончательный приговор всем достигнутым со стархами соглашениям, хоть немного ошибись полковник в оценке своей необходимости Индарсу. Тот никогда не упускал своей выгоды, но… никому и никогда не позволял собой манипулировать, тонко чувствуя, когда это происходило.

— Остынь, — вздохнул Шторм, догадываясь, о чем думал, глядя на него Орлов.

Встал, поднял бутылку. Рассмотрев ее на свет, плеснул в стаканы. Не дожидаясь, когда подойдет Орлов, чтобы забрать свой, опустошил один двумя крупными глотками, наплевав на благородство напитка.

— Мы с тобой не юные девицы на выданье, чтобы смущаться и краснеть, прежде чем нас… — Не закончив (по смыслу было и так понятно), скривившись, проследил взглядом, как генерал последовал его примеру, избавившись от коньяка единственно правильным способом — внутрь. — Да и разводить рефлексии: как оно могло быть, но не случилось, тоже поздно. Но, — он ухмыльнулся, — Искандеру придется уйти в сторону, этот ему Наталью не отдаст.

— И когда тебе Индарс успел об этом нашептать? — скосив взгляд на нижний ящик стола, поинтересовался Орлов. Прав был Шторм — после такого визита либо напиться, либо… по девочкам. Вместо этого они, как два престарелых извращенца, все о работе…

— Когда я стоял у окна, — отозвался Шторм, отбарабанив по крыше стола свой любимый марш, вспоминая этот момент разговора.

— Вы позволите? — давая себе время обдумать ответ на весьма щекотливый вопрос, заданный Индарсом, уточнил Шторм, указав взглядом на окно. — Адмирал Искандер уверял, что из него открывается великолепный вид на сад.

Отметив, что стекло стало прозрачным — пусть и не прозвучавшее вслух, но приглашение, подошел ближе:

— Господин генерал убежден, что из всех союзников по коалиции, именно стархи будут до конца соблюдать заключенные между нами соглашения.

Вид, действительно, был великолепен. И Шторм без труда мог оценить это великолепие… идеально выверенное специалистами по безопасности. Несмотря на густую растительность, разноуровневые кроны прекрасно скрывали многоплановую систему активной защиты. И это лишь то, что он сумел заметить профессиональным взглядом, а сколько пропустил…

Эти сведения полковнику были совершенно не нужны — неприступность резиденций императоров стархов и демонов уже давно стала эталоном, — если только потешить самолюбие, но ведь интересно… Как еще один критерий работы… интересно…

— Это имеет отношение к моему вопросу? — словно бы не понимая связи между одним и другим, уточнил император.

Не вырвал полковника из размышлений — тот не пропустил легкого напряжения, кисеей повисшего в воздухе, но словно раззадорил. Мол, теперь твой ход.

Ход, действительно, был его, вот только начатую игру нельзя было начать сначала.

— К войне — самое непосредственное, — чуть иронично улыбнулся полковник, заметив отголосок своего лукавства во взгляде Индарса. Тот мелькнул и… исчез, взятый под контроль сильной волей. — С провокацией все не столь однозначно, но… — Шторм помедлил, с выражением легкой меланхолии глядя на раскинувшийся перед ним пейзаж. — Господин император, — развернулся он резко, — вас ведь интересует именно мое ведомство?

Даже не риск, а как самому нажать на акер волновика, приставленного к собственной голове. Вызов, брошенный императору…

— Вы всегда столь… прямолинейны? — с неявным, но осуждением произнес Индарс, заставляя выбросить из головы все лишнее. Еще не выстрел, но палец уже дернулся, чтобы оборвать существование.

Ассоциация была неординарной, добавив в кровь порцию куража и, наконец-то, объяснив, что именно связывало императора с дочерью Орлова.

Они оба были обозначены Судьбой, отмечены ее талантами, отравлены ее благосклонностью. Не зная покоя, не приемля пустоты, стремясь к чему-то, ведомому лишь им…

Два отражения… Рано или поздно, но адмиралу придется отступить. Эту женщину Индарс ему не отдаст…

— Знаешь, — усмехнулся Шторм, вырывая себя из недавних событий, — а они даже улыбаются одинаково. Чуть склонив голову и слегка прищурив глаза…

— И тебе оказалось этого достаточно, чтобы сделать подобный вывод? — нахмурился Орлов. Тема любви императора стархов к его дочери была болезненной, хоть и не раз уже играла им на руку. Хотел Индарс того или нет, но ему приходилось учитывать и ее интересы.

— Предлагаешь поспорить? — устроившись в кресле и закинув ноги на стол, поинтересовался Шторм. — Или лучше скажи мне, — со знакомым Орлову блеском в глазах, вроде как передумал он, — с какого перепуга Индарс решил сплавить Карина Йорга на базу «Иероз»? Версия — с глаз долой, не принимается.

— Информация точная? — тут же «сделал стойку» генерал, предпочитая забыть и о том, что вытворял Шторм в кабинете старха, буквально подводя их под монастырь, и о том, что вновь обещал себе больше никогда не поддаваться на его уговоры.

Ведь точно знал, чем обычно заканчиваются его импровизации, вот только отказать не всегда получалось, уж больно хорошо умел убеждать. Этот случай исключением не стал, заставив в очередной раз поверить, что чудеса все-таки случаются. Когда с разговора о спасении Марии Истоминой, на которое Шторм, не сильно-то и сопротивляясь, подписался, перешли к теме несуществующих подразделений, уже не верил, что удастся выйти из кабинета Индарса живым.

Через идею создания подразделения «Ворош», командовать которой предстояло его вновь «погибшей» дочери, явно просвечивали те неизвестно куда исчезнувшие крейсера стархов, которые их спецы безуспешно разыскивали по всей галактике.

— Я же здесь не только для того, чтобы коньяк с тобой жрать, — вроде как недовольно бросил Шторм, но продолжил уже без иронии. — Готов заложить свое годовое жалованье, что первой в списке баз, которые Индарс нам предложит для размещения группы, будет стоять именно «Иероз».

Орлов и хотел бы прокомментировать заявление Шторма, но не успел. Комм на руке полковника завибрировал, заставив того выругаться сквозь зубы. Не столько от неожиданности, сколько от раздражения.

На этом уровне оповещения о поступивших сообщениях у него находился только один адресат. Тот самый благодетель, который называл себя должником.

— Ты никому не должна кланяться, включая эклиса…

— Я могу спросить моего господина, почему? — смиренно уточнила я, дождавшись короткой паузы.

На этот вечер моя одежда была белой, но столь же простой, как и обычно. Впрочем, я этому была рада. Игрушка — не игрушка, но, по крайней мере, не наряжали.

— Можешь, — равнодушно произнес Ильдар. — Ближний круг является отражением лиската, для других он не существует. Если эклис захочет задать тебе вопрос, он обратится ко мне, и именно я спрошу тебя. Твой ответ передам ему так же я. Или не передам, если таково будет мое желание.

— А брат моего господина? — чуть склонила я голову.

— А брат твоего господина, — с легкой язвительностью повторил он, — связан с ним родством крови. Ближе — некуда.

— Я благодарю моего господина за пояснения, — склонилась я ниже. Уже успела заметить, насколько это его раздражает.

На этот раз обошлось. Похоже, его волновали совершенно иные проблемы.

Бросив взгляд на Дамира, так же, как и я, облаченного в белое, Ильдар продолжил свой инструктаж:

— Ты должна постоянно находиться у меня за правым плечом. Если я буду вынужден отойти, с тобой останется Дамир. Его ты должна слушаться, как меня.

— Мой господин запретил Дамиру говорить со мной, — заметила я, не поднимая взгляда.

— Объяснится жестами, — резко бросил Ильдар, к чему-то прислушиваясь. — Пора.

Выяснять, усвоила ли я его урок, он не стал. Активировав жестом телепортационный круг, вошел в него первым, встав так, чтобы я могла занять место справа от него.

Всего лишь шаг… еще бы понять, много это или мало? Для любви и ненависти к нему, которые переплелись в моей душе так, что и не разрубить.

Вышли мы не у посадочных столов, как я предполагала, а на главной площади Храма. Невольно замерев — воспоминание о том, как здесь заживо горел мужчина, были еще свежи, — вынуждена была все-таки пройти вперед. Не время демонстрировать непокорность… Не время привлекать к себе внимание.

Как и тогда, с трех сторон площадь была окружена. Воины, адепты, варии…

Я только и успела, что окинуть все быстрым взглядом, отметив отсутствие внешнего пиетета к факту появления эклиса, как из опустившегося на антигравах катера с эмблемой Самаринии, вышел мужчина.

Один…

Наброшенный на плечи плащ нежно-голубого цвета не позволял оценить достоинства фигуры, но ростом он вряд ли уступал моему… господину.

Ильдар не двинулся с места (ну и порядочки!), дожидаясь, пока Шаенталь подойдет ближе. Когда между нами осталось метров десять, довольно низко поклонился, придержав рукой полы плаща.

Демонстрация подобострастия не затянулась, выпрямился он раньше, чем я успела рассмотреть эклиса. Про возраст трудно было что-то сказать — на первый взгляд за пятьдесят, но насколько… Смотрит спокойно, но не равнодушно; лицо приятное, хоть и без аристократизма, присущего братьям Исхантель.

— Храм Выбора под властью Единого, — на этот раз лишь слегка склонив голову, произнес Ильдар.

— Верности Выбору, лиската, — отозвался тот, подходя ближе. — Вижу, ты закончил формирование Круга. — Не сделав даже короткой паузы, чтобы Ильдар мог подтвердить или опровергнуть его слова, продолжил: — Васай, лиската!

— Васай! — понеслось над площадью. — Васай, лиската!

Как только гул затих, Ильдар вежливо, однако без малейшего намека на излишнее почтение, поинтересовался:

— Эклис почтит своим вниманием чужую Богиню?

На лице Шаенталя мелькнула едва заметная улыбка. Иронии в ней было не меньше, чем снисходительности старшего к причудам младшего.

— Моя Богиня лояльна к выбору других. — Бросил на меня быстрый взгляд. — К такому — тоже.

О ком он сказал, было понятно и без уточнений, а вот о чем… Способность замечать мелочи не могла мне помочь ответить на этот вопрос.

— У нас это всегда называли чудом, — довольно безразлично произнес Ильдар и указал на ббжизжб проход в стройных рядах адептов. Как раз там начиналась аллея, ведущая к святилищу.

— Я не вижу твоего брата, — заметил эклис, последовав приглашению. Теперь они с Ильдаром шли первыми, мы с Дамиром — следом. Про собравшуюся на встречу с эклисом толпу оба словно и забыли. Да и разговор начали явно не с погоды и здоровья, если уж вспомнить про вежливость и этикет.

— Риман предпочел одиночество, — вздохнул Ильдар. Показалось, что с наигранным беспокойством. — Через четыре дня я собираю Круг Девяти. Хочу быть уверен, что его дару не нанесен ущерб.

— Не вижу причин для спешки, — не скрыв недовольства, сказал эклис, но, тем не менее, вроде как согласился с решением Ильдара: — Я пришлю своего наблюдателя.

Вторую часть фразы лиската проигнорировал, а вот первую решил прокомментировать. Звучало не вызовом, но что-то мне подсказывало — именно им и было:

— Я всего лишь пытаюсь восстановить то, что было утрачено.

— Ты о моей репутации? — довольно безразлично полюбопытствовал эклис, продолжая все так же спокойно идти рядом с Ильдаром.

— О стабильности триады, — поправил его мой… господин. А вот это было уже обвинением, хоть я и не понимала его смысла.

— Это был нелегкий выбор, — вроде как с грустью парировал Шаенталь.

Не знаю, как Ильдар, но я ему не поверила, как не поверила и внешней доброжелательности. Ощущение, которое я испытывала, находясь довольно близко от эклиса, напоминало удушающую духоту.

Давит, давит, давит…

— Кэнтар брашьян! — на мгновение остановившись, резко бросил Ильдар. Дернул фиксатор, скинул плащ на руки тут же оказавшемуся рядом с ним Дамиру. И только после этого обернулся ко мне: — Надень!

Возражать я не собиралась, да и не получилось бы. Я еще только пыталась осмыслить причину подобной заботы, а интасси уже накинул ткань мне на плечи.

Фиксатор беззвучно закрылся и… стало значительно легче, словно я оказалась дома…

С шага я не сбилась, хоть и захотелось сорвать с себя плащ и бежать… От него, от себя, от тех чувств, которые я считала своей самой большой ошибкой.

— Она слаба, чтобы стать достойной, — посчитав, что задерживаться больше не стоит, эклис первым двинулся в сторону святилища.

Ильдар последовал за ним, пристроившись рядом.

Вышитая серебряной нитью белоснежная туника спадала свободно, не стянутая ремнем, добавляя Ильдару внешней простоты, что ничуть не мешало ему выглядеть тем самым лиската, которого обожествляла оставшаяся на площади толпа. И ни легкое пренебрежение, прозвучавшее в произнесенной эклисом фразе, ни его статус не могли этого изменить.

— Ритуал очищения потребовал значительных усилий, она скоро восстановится.

— Сан траш?! — То ли воскликнул, то ли спросил Шаенталь.

— Траш! — твердо ответил Ильдар, заставив меня задуматься еще и над этим.

Траш… Слово было мне знакомо, Лорианна несколько раз произносила его, когда мы однажды гуляли по парку втроем. И каждый из них это звучало так, словно она уточняла: «Так?».

Но что значило: «Сан?»

«Даже так?!»

Перевод оказался достаточно очевиден, чтобы размышлять над ним долго. Если, конечно, упустить тот факт, что касалось это именно меня. Ну и забыть про упоминание о ритуале очищения.

— А как же Джема? — похоже, зашел с другой стороны эклис, поднимаясь на ступеньку.

Святилище находилось на плоской вершине пирамиды. Сто и одна, как-то сказала Лора, а потом добавила: «Путь в небо». Со стороны сооружение подобного впечатления не производило, но я с выводами не торопилась. Все, с чем мне уже пришлось столкнуться на Самаринии, наталкивало на мысли об иллюзиях. Храм богини Выбора исключением не стал.

— Джема? — повторил Ильдар. И ведь не привычка, отвечал вопросом на вопрос он вполне сознательно. — Тратить свои силы на нее я не собираюсь.

— Жестоко, — качнул головой экслис. — Но тогда ведь ты будешь не против, если я введу ее в свой Круг?

Ильдар продолжал выглядеть расслабленным, легко поднимаясь наверх, но я не видела — чувствовала, как жгутами начало скручиваться вокруг него напряжение, заставляя тонко вибрировать воздух вокруг нас.

— Я не могу указывать эклису, кто достоин подобной чести, а кто способен стать песком, под которым будут погребены следы великих дел, — вроде как задумчиво протянул Ильдар и… остановившись, развернулся ко мне: — Устала?

В его голосе было столько заботы, что я едва не поверила…

Впрочем, он мог быть и таким. Внимательным и… нежным.

— Да, мой господин, — склонила я голову, не упустив намека. О том, что для меня этот подъем проблемой не является, Ильдар знал превосходно. Холм, который я облюбовала для прогулок, был значительно выше и круче.

— Отведи ее, — приказал Ильдар Дамиру, вроде как утратив интерес, но стоило мне только протянуть руку к фиксатору, чтобы вернуть плащ, жестко бросил: — Не снимать!

Сердце дернулось в мрачном предчувствии — их разговор был полон недомолвок, похожих на попытки прощупать, насколько прочна позиция противника, но я лишь низко поклонилась, демонстрируя покорность. Когда я выпрямилась, Ильдар уже продолжил свой путь…

У меня не было причин думать так, но мысль о том, что все это — неправильно, была оглушительной.

Я не хотела, чтобы он шел туда один…

— Что с ним? — соскочила я с кресла, в котором сидела, поджав под себя ноги и сжавшись в комок, когда Дамир вернулся в комнату. Уже давно стемнело, а Ильдар в Храме так и не появился.

Вместо ответа интасси лишь на миг опустил ресницы, словно пытаясь спрятать от меня свое беспокойство. Приказ Ильдара не разговаривать со мной он не нарушил даже теперь.

Преданность… Преданность Дамира была безграничной. Несмотря ни на что…

— Ему грозит опасность? — подошла я ближе.

Кивок был медленным, но я заметила, как непроизвольно сглотнул Дамир.

— Ты можешь ему помочь? — продолжила я допрос. Мой тон был далек от дружелюбного, но интасси, похоже, это не смущало. Он разделял мое волнение. — Не можешь… — продолжила я, прокомментировав его движение головой. — А я?

На это раз Дамир предпочел отойти к окну, мельком взглянув на накрытый стол. К ужину я так и не притронулась. Он, кстати, тоже, оставаясь со мной практически безотлучно. Отправить его за новостями мне удалось лишь дважды.

Глупо — их технологии связи вряд ли уступали нашим, но он сдавался, замечая, что я начинаю сходить с ума об беспокойства.

Тоже не умно, но… боялась я не только за Ильдара, но и за себя. Его жизнь… моя жизнь…

— Хочешь сказать, что нам остается только ждать? — протянула я, лихорадочно обдумывая ситуацию. Неизвестно, насколько я была права, но… даже на мой взгляд ничего хорошего от эклиса ждать не приходилось. То ли Ильдар пошел против его воли, когда спас брата, то ли у этого противостояния были значительно более глубокие корни, но результат сомнений не вызывал — один из этих двоих должен был отступить.

Я очень сильно сомневалась, что им будет мужчина, которого называла своим господином.

Дамир не шевельнулся, продолжая смотреть вдаль. Туда, где была чья-то свобода…

— Нас слушают? — неожиданно вырвалось у меня.

Еще мгновение назад я думала об очередном повороте судьбы, заставившем меня волноваться о человеке, которого я имела полное право признать своим врагом, теперь же все мысли были лишь о том, что подобный шанс может не повториться.

Интасси развернулся резко, с недоумением посмотрев на меня. Пришлось повторить вопрос:

— Нас слушают?

Приподнятая бровь явно символизировала удивление — я вряд ли сейчас походила на ту Мария, что со смирением склоняла голову, — но, тем не менее, он качнул головой, подтверждая, что удача решила перейти на нашу сторону.

— У тебя полный доступ к телепортационной сети?

Кивок… и взгляд, в котором появилось понимание. Что порадовало, фанатичного: уж лучше сдохну, там не было.

— Тогда — последнее, — протянула я, подняв с кресла плащ Ильдара и накидывая его себе на плечи. — Сканеры фиксируют только код поля защиты, но не берут сам объект?

Дожидаться, когда подтвердит, не стала — хоть и навигатор, но кое с чем подобным встречаться приходилось, так что достаточно оказалось красноречивого молчания и воспоминаний. Даже визуально при активированном поле ни рост, ни особенности фигуры не взять. Все размыто.

Но был еще один вопрос, который стоило прояснить, прежде чем ринуться в пропасть. Как-никак, на кону стояла не только моя жизнь, но и… его предательство.

— Другой возможности не будет, — начала я жестко, подходя к Дамиру вплотную. — Ни у тебя, ни у меня. Или сейчас, или сдохнем оба. Ты — на костре, я… — Я ухмыльнулась… — Для меня тоже способ найдется. Ни Ильдар, так эклис. Ни эклис, так Ильдар… — Вздохнула… иронично. Никогда не думала, что когда-нибудь произнесу подобное. — Мне без тебя не уйти, тебе без меня не выжить. Я свой выбор готова сделать, а ты?

Отвечать Дамир не стал, просто обошел меня и направился к двери. Я пошла следом…

Выбор! Путь к нему был нелегким, но… отступать я не собиралась, отказывая себе в горькой любви и останавливаясь на свободе, которая оказалась предпочтительнее несбыточного счастья.

Единственная, о ком я была готова сожалеть — Лора, но… это был ее мир, девочка в нем выживет. Мы с Дамиром — нет.

Коридор был пуст. Впрочем, ничего необычного, Ильдар обходился минимумом хошши, оберегая собственное одиночество. Да и неприхотливо он был, в этом за последние три месяца я успела убедиться.

Первым телепортатором мы не воспользовались. Когда прошли мимо, я осторожно тронула Дамира за руку. Кивнула назад, намекая, что путь на волю остался у нас за спиной. В ответ интасси лишь качнул головой, наталкивая меня на очередное откровение — по большому счету, причин доверять ему у меня не было.

Ну — да, отступник, но до этого момента он не сделал ничего, чтобы сохранить свою жизнь. А возможности у него были, в этом я не сомневалась. Зная личный код доступа лиската, покинуть планету труда не составляло. И если он все-таки решился…

То, что я не видела причин, не значило, что их не было. Дамиру я верила. Безотчетно, безосновательно, но чувствуя, что имею на это право.

Очередная глупость, которая могла стоить мне всего, но я предпочитала ее совершить, чем жалеть об упущенной возможности.

Еще один поворот — в этой части Храма я еще никогда не была, — и мы вышли к лифтовой площадке.

— Пока эклис находится в Храме, внутренний контур отслеживается его хошши, — предвосхитил мой вопрос интасси, и сам предпочтя закончить игру в молчанку. — Накинь капюшон, — то ли приказал, то ли попросил он, как только створа кабины приглашающе сдвинулась.

Опередил он меня с рекомендациями буквально на мгновение, я уже и сама собиралась принять меры предосторожности.

Спускались вниз мы в полной тишине. Правда, давила на плечи она недолго.

— Охрана, — шепнул он, когда лифт остановился. Чуть сдвинулся назад, предлагая мне идти первой. — Прямо — двадцать. Направо — двадцать. Направо — десять…

Мне оставалось лишь надеяться — он знает, что делает.

Вышла я решительно, не дав себе задуматься о том, что будет, если наши усилия окажутся напрасными. Что будет, то — будет. Полы плаща разлетелись, но это было не столь уж и важно, активированная еще в комнате защита держала кокон.

Первый шаг сделала машинально, затем пришлось заставлять себя идти. Но теперь хоть было понятно, о чем предупредил Дамир. В помещении, куда мы попали, было абсолютно темно. Вспыхивала только панель под ногами, стоило на нее наступить.

Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать… досчитала я, надеясь, что когда Дамир называл количество шагов, имел в виду именно мои. Резко развернулась направо, заткнув вскинувшийся страх — если я ошиблась…

Снова двадцать и вновь резкий поворот. Ярко вспыхнул свет, ослепив, но я, пусть и ничего не видя, досчитала до десяти, успев сделать еще половинку, ощутив под ногой уже знакомую упругость телепортационной платформы. Поворот, мгновение ощущения свободного падения и нас вынесло на границу посадочного поля.

— Молчи, — подсказал в очередной раз Дамир.

А то я и не знала!

Четверо хошши появились, словно из-под земли.

Весь мой план был сплошным безрассудством! Но разве это имело значение?!

Раздраженно отмахнувшись, продолжила идти в сторону стапеля, на котором лежал «Лиската-1».

Наше появление вызвало оживление на площадке. Сначала «заморгали» ограничители зоны, затем «засемафорил» подъемник. К столь неожиданному появлению лиската здесь привыкли, что было нам только на руку. Речь сейчас шла не о минутах… секундах. Каждая из них могла стать последний.

Несмотря на это, остановилась я сама, пропустив интасси вперед. Так делал Ильдар, не стоило нарушать привычного порядка. Дождалась, когда Дамир поднимется наверх, вроде как задумчиво глядя в царившую за мерцающей границей ночь…

А перед глазами стоял он… Враг и… любимый мужчина.

Теперь я могла ответить сама себе — Карина я не любила. Или любила, но спокойно, размеренно, видя в нем то хорошее, что могло сделать нашу с ним совместную жизнь полной искренней заботы друг о друге и тихого уюта. И дела, которое для нас обоих было смыслом существования.

Ильдару удалось столкнуть меня лицом к лицу с тем, о чем я даже не подозревала. Мой мир до встречи с ним был пресным и бессмысленным.

— Садись в кресло капитана, — распорядился Дамир, когда я добралась до рубки, понимая, что никогда уже не стану прежней, не забуду об этих днях и… той ночи, которая мне не приснилась, но не собираясь отступать.

— Код доступа? — потребовала я, прежде чем активировать консоль управления. Возражать Дамиру и убеждать, что неплохо смотрелась бы и на месте навигатора, я не стала.

Коротким жестом отправив мне комбинацию, Дамир, молча, продолжил выполнение полетной карты.

— Есть доступ к системе, — заставив себя расслабиться, произнесла я, как только пульт раскрылся, признав мое право находиться за ним.

— Надеюсь, у тебя есть план, — наблюдая, как ИИ тестирует бортовые системы, буркнул интасси. В мою сторону он даже не посмотрел.

— Надеюсь, — парировала я, перехватывая у Дамира навигационный контроль, — когда ты узнаешь, что именно я задумала, не будешь упрекать меня в безрассудстве.

— Если кого здесь упрекать в безрассудстве, так меня, — угрюмо отозвался мой напарник по побегу, не отводя взгляда от информера, на котором заканчивался обратный отсчет выхода двигателя на предвзлетный режим. — Было все так просто…

— И не говори, — хмыкнула я, раскручивая перед собой карту сектора. — Через сколько тебя там должны были сжечь?

Вместо ответа Дамир, жестом, предложил мне заткнуться. Спорить я не стала — полетная карта была завершена.

— Здесь борт «Лиската-1». Прошу снять контроль, — произнес он четко и спокойно.

Мне бы его выдержку… Сердце колотилось где-то в горле, отзываясь лихорадочным ритмом в висках.

Очередная мысль, возникшая на фоне убегающих мгновений, была весьма нетривиальна. Сбегать в первый раз было страшно, а во второй?

От истерического смешка меня спас голос диспетчера:

— Введите код для подтверждения полномочий.

Тогда, в наш первый полет на «Лиската-1», Дамир смотрел на Ильдара, в этот — на меня, словно давая возможность передумать. Да только отступать было некуда. Мы уже рискнули всем, больше у нас с ним ничего не осталось.

Кивнув — я свой выбор сделала, с каким-то даже безразличием наблюдала, как Дамир вводит на дисплее символы.

То ли нашей свободы, то ли… нашего с ним безумия.

— Код принят, — отозвался невидимый оператор, избавляя меня от идущих фоном размышлений. — Контроль снят. «Лиската-1», ждем вашего возвращения.

— Принято, — бросил интасси, погружая затянутые в перчатки-вариаторы ладони в свечение контактного поля. — Взлетаем.

— Взлетаем, — повторила я, откидываясь на спинку ложемента.

Это был еще не конец, но… уже начало.

Глава 10

— Неужели я произвожу впечатление настолько беспечного и самонадеянного? — раздалось из-за спины, когда мы с Дамиром все-таки пристроили «Лиската-1» между двумя довольно крупными каменными глыбами.

До границы астероидного поля оставался еще один рывок, но сил сделать его прямо сейчас, не было ни у него, ни у меня.

— Тварь же ты, Ильдар, — глухо произнесла я, даже не обернувшись. Но руки с пульта убрала. На всякий случай.

— Вообще-то, — парировал он обиженно, — я только что спас нам всем жизнь.

Молчание было достаточно продолжительным, но уточнять, что именно он имел в виду, я не стала. Захочет — скажет, не захочет…

Мне не хватало лишь его голоса, чтобы понять: мой путь сюда был проложен им. И… взгляд на Дамира был быстрым, но не обвиняющим. Я точно знала — такие, как он, не предают, но предпочла обмануть саму себя.

Догадавшись, что наводящих вопросов не будет, Ильдар, продолжил:

— Не тебе одной известно, что при определенной степени удачливости десятка проходима. Ты вела корабль точно на заградительную базу. Не помог бы и мой код, стреляют они без предупреждения.

— Считаешь, мне стоит поблагодарить тебя за это? — довольно язвительно уточнила я, только теперь разворачивая пилот-ложемент.

— Хотя бы поинтересоваться, чего мне это стоило, — поднимаясь с кресла навигатора, без малейшего намека на улыбку, заметил он.

Подошел вплотную, убрал с моей щеки прядь волос. За время моего нахождения на Самарии они успели отрасти.

— Тебе нужно отдохнуть.

— Отдохнуть?! — подскочила я, только после этого сообразив, что стоять мы будем вплотную. Вот только меня это не остановило. — Ты можешь мне объяснить, зачем тебе нужны все эти игры? Не хватало других развлечений?!

Быстрый взгляд Ильдара на Дамира, который остался вне поля моего зрения, я не пропустила, невольно посмотрев туда же. Как раз вовремя, тот невозмутимо пожал плечами, словно говоря: «Я тебя предупреждал».

Этого оказалось достаточно, чтобы я осознала всю бесполезность нашего разговора. Что бы ни задумал Ильдар, он добился своего. Будь иначе, Дамир нашел бы способ меня остановить.

— Мой господин прав, — устало вздохнув, склонила я голову, — мне нужно отдохнуть.

— У тебя нет господина! — приподняв мне подбородок, жестко произнес Ильдар. В глазах вспыхнуло, чтобы тут же потухнуть, бешенство. Своими эмоциями он владел в совершенстве, позволяя себе их испытывать, и великолепно контролируя.

— Как скажешь, — прошептала я, не отведя взгляда. Не пустота — выжженная пустыня там, где еще недавно билось сердце.

— Оставь нас, — попросил Ильдар Дамира, опустив руку и отходя от меня. Когда тот вышел, сел на его место, отключил капитанский пульт. Пусть и бессмысленная в данной ситуации, но предосторожность. — Он мой телохранитель и… друг.

— Это я уже поняла, — отозвалась я, ловя себя на том, что не испытываю того гнева, который должен был стать единственной адекватной реакцией на сложившуюся ситуацию. Если только сожаление… В этом мире больше не было никого, кому бы я могла доверять.

— Он мог отказаться, но согласился мне помочь…

— Кого ты хочешь оправдать, — ухмыльнулась я, — его или себя?

Разговор был бессмысленным, но мы его продолжали.

С ним было все понятно — Ильдар должен был объяснить, ради чего провернул пусть и не столь уж сложный, но явно потребовавший от него усилий план, а вот со мной…

Неужели я хотела понять смысл его поступков?

Последние восемнадцать, из почти тридцати часов полета, его точно не имели. Лезть через десятку, не имея полноценного опыта прохождения подобных зон, выглядело, как особо изощренное самоубийство.

Даже с учетом того, что все это время он находился поблизости.

— Кайри — живое воплощение Богини, которой поклоняется жрец. — Тихо, так что пришлось даже прислушиваться, произнес он вместо ответа. — Сила и слабость. Благословение и проклятье.

— Это должно меня растрогать? — развернулась я к нему. На лице — спокойствие вместо маски, и только в глазах грусть…

Я его любила, но разве это могло что-либо отменить?! Штанмар? Зерхан? Самаринию?

— Всего лишь натолкнуть на некоторые мысли, — устало улыбнулся он, заставляя вспомнить еще и об эклисе. Чем закончилась их встреча, оставалось только гадать.

— Первым, кто за последние пару сотен лет нашел свою кайри, был мой дед, — продолжил Ильдар, не дожидаясь реакции на свои слова. — Удивительно красивая и поразительно жизнерадостная женщина, несмотря на все тяготы, которые ей выпали, — улыбнулся он, на секунду сбросив маску отстраненности. — Об ином будущем для Самаринии он задумался тоже благодаря ей. Генетическая матрица Мириам была далека от совершенства, хоть ей и дали при рождении имя богини.

— Наверное, это очень важно для тебя, — весьма резко перебила я Ильдара, — но ничто из твоего прошлого не станет для меня оправданием.

— Важно, — кивнул он, опускаясь в пилот-ложемент. Утомленно… — но намерения оправдаться перед тобой у меня не было, всего лишь поставить перед очередным выбором.

— Вот как? — ехидно приподняла я бровь. — Еще один эксперимент?

— У деда не было дара, — проигнорировал мой вопрос Ильдар, — но у него была способность видеть то, что недоступно другим. Развилки. Вероятности событий. Судьбы, предназначение и выбор. — Я хотела вставить свое слово, поймав крошечную паузу, но не успела. И… пожалела об этом. — В тот день, когда он увидел свою кайри впервые, уже знал, что станет причиной ее смерти. Чтобы спасти, даже покинул Самаринию, отправившись на Приам, но вернувшись спустя несколько лет, встретил вновь. Эту судьбы было не изменить.

— Как она умерла? — выдохнула я.

Я пыталась убедить себя, что не хочу об этом знать, но… Перед глазами продолжали стоять видения Лоры, свидетельницей которых я стала. И если одно имело отношение к другому…

Сомнения и душевное смятение не помешали мне связать воедино несколько новых фактов. Ильдар ни разу не назвал ту женщину своей бабушкой, в отличие от деда, имени которого так и не упомянул.

Между ними и предупреждением, что Ильдар собирается поставить меня перед очередным выбором, точно была связь. Мне оставалось лишь ее найти самой, либо выслушать все, что он собирался мне сказать.

— Дед отличался излишней прямолинейностью. Я еще многого не понимал — не дорос до этого, но до сих пор помню, как Тормш корил его за категоричность высказываний. Просил умерить свой гонор и вместо того, чтобы кидаться на проблемы, действовать мягче и изворотливее.

— Еще и Тормш! — вздохнула я, разведя руками. Впрочем, в цепочке, которая привела меня сюда, он был едва ли не первым.

Хотелось высказаться… в свой адрес (и это высококлассный навигатор!), но и это вряд ли могло мне помочь. Умение прокладывать курс сквозь хитросплетение звезд не делало меня специалистом в играх разумных.

— Как она умерла? — повторила я свой вопрос, отбросив все лишнее. Если ради этого разговора Ильдар пошел на подобные ухищрения, то, следуя логике археолога, ситуация должны была выглядеть критичной.

— Во время родов, вместе с ребенком. Их первым ребенком, — выдохнул он, сглотнув. Потом посмотрел на меня и… продолжил: — Катер, на котором она летела, рухнул в горах Эрикин. Отказала энергосистема, «лег» ИИ…

— Это маловероятно, — качнула головой я.

— Это маловероятно, — согласился со мной Ильдар, — если не считать предупреждением.

— Хорошо, — кивнула я, принимая сказанное им к сведению, — но какое это имеет отношение ко всему этому? — обвела я взглядом рубку.

— Практически никакого, — подозрительно покладисто отозвался Ильдар, заставив меня напрячься. — Смерть кайри сделала деда безумным. Он говорил о войне, которая придет в галактику, о предках, которым предстоит вернуться, чтобы замкнуть десятитысячелетний круг, о плате за предательство. Упоминал о Триединой, чей культ на Самаринии находится под запретом. А Шаенталь в это время готовился избавиться от Римана, который уже тогда был для него опасен. Кроме рода, к которому мы с братом принадлежим, он был единственным, кто мог оспорить его власть. По силе и благосклонности к нему Богини.

— И здесь тоже власть… — ухмыльнулась я, выигрывая для себя время. Упоминание о войне вновь напомнило о видениях Лоры. Похоже, в своем повествовании Ильдар подходил к самому главному.

С предположением я не ошиблась, но начал он с другого:

— Страшна не власть, а цели, ради которых к ней стремятся, — безразлично поправил меня Ильдар. Потом поднялся, подошел ближе, успев по пути бросить быстрый взгляд на экраны. Остановился так, чтобы я могла видеть его глаза, не поднимая головы. Заботливый… — Вторжение в галактику начнется не позже, чем через два стандарта. Без поддержки Самаринии, коалиции, которая будет противостоять домонам, в этой бойне не победить, но Шаенталь нашу помощь не предложит, приведя всех к гибели. Да и Союз на контакт с ним не пойдет, после всего, что сотворили по его воле.

— А с тобой, значит, пойдет? — еще не оценивая по-новому расклад, но, уже чувствуя, что в этом что-то есть, уточнила я. Все так же, язвительно.

— Со мной, возможно, и нет, — подтвердил мою догадку Ильдар. Вздохнул, словно предупреждая, что мне пора готовиться. — А вот с тобой…

— Что?! — отступила я, упершись в стойку пилот-ложемента. Отходить дальше было некуда.

— Когда за тобой придут, — я отметила, с какой он уверенностью произнес «когда», — ты станешь посредником в этих переговорах.

Как мне ни хотелось его ударить, как ни хотелось закричать, я не сделала ни того, ни другого.

Он был прав, упомянув о выборе. Ничего из этого он не предусматривал…

Он был прав… Там, на поверхности планеты, услышь я все, что Ильдар мне рассказал, воспринимала бы иначе. Спокойнее, равнодушнее.

Из астероидного поля класса десять, еще не остыв от куража, который гнал вперед, к свободе, на грани жизни и смерти, все выглядело более остро и… очевиднее.

Выбор… Чтобы выразить все оттенки моего состояния, этого слова было достаточно.

— А если я откажусь? — твердо посмотрела я ему в глаза.

— Если ты откажешься, — повторил Ильдар, заставив меня стиснуть зубы, чтобы не высказаться. Испытывать мое терпение он уже научился, — я введу в систему новый курс. Тормш переправит тебя на Приам и свяжется со стархами.

— Ты меня отпустишь? — не поверила я.

— Малейшее принуждение с моей стороны, и контакт не состоится, — небрежно пожал он плечом. — Твое посредничество должно быть добровольным.

— И это ты называешь добровольным?! — обведя взглядом рубку, прошипела я. Умел Ильдар из черного сделать белое.

— Я всего лишь подвел тебя к осознанному, взвешенному Выбору, — отозвался он, проигнорировав мой тон. — Все, что ты пережила, все, что увидела, все, что прочувствовала… В любом другом случае у тебя остались бы сомнения, в этом ты точно будешь знать, что теряешь и ради чего будешь готова переступить через саму себя.

— А те секреты? — не успокоилась я, хоть и приняла его слова.

— Какие секреты? — едва заметно, но улыбнулся он. — Базы на орбите? Телепортаторы? Навигационные и управляющие алгоритмы? — Судя по его иронии, мне предстояло услышать очередное, не самое приятное для себя откровение. — Об этих базах вашим уже давно известно, а остальное — морально устарело. Кое-какие меры предосторожности я все-таки принял.

— Мне только и остается, что аплодировать, — выдохнула я, отходя к креслу навигатора. Чем дальше от него, тем спокойнее. — Сколько у меня есть времени на раздумье? — прижавшись спиной к боковой стойке пилот-ложемента, спросила я.

На него не смотрела… Было не противно — больно. Те капсулы с девушками все еще стояли перед глазами… Все оказалось не так страшно, как мне представлялось — рабство, в которое они попали, было обставлено комфортом и заботой, что не отменяло самого факта. Выбор, который им предоставили, не являлся даже иллюзией свободы.

— Нисколько, — произнес Ильдар довольно равнодушно. — Круг Девяти, который я созвал, не отменить.

— Шаенталь попытается помешать? — Говорить о том, что вроде как не касалось лично меня, было проще, чем принимать решение, зная, что изменить его будет уже невозможно.

— От меня он уже пытался избавиться, найдя для этого законный предлог — ошибку Римана, но тогда дед принял ритуальную чашу с отравленным вином.

— Жуткие у вас законы, — скривилась я. Не для него — для себя, моего лица Ильдар не видел.

— Так часто происходит, что чужие законы кажутся менее приемлемыми, чем свои. Не зная сути, не видя смысла, трудно быть объективным.

— Ты опять пытаешься оправдаться…

— Я опять пытаюсь объясниться, — перебил меня Ильдар. — Дед не только выпил яд, но и успел заполнить чашу своей кровью, вернув себе статус жреца, которого его лишили, и сняв любую вину с трех поколений рода, начиная с себя. Не сделав ничего для спасения Римана, Шаенталь нарушил древние устои предков. Такое не прощается даже эклису.

— Загнанный зверь? — нахмурилась я, понимая, о чем сказал Ильдар. Когда терять нечего… — И что он может сделать теперь?

— Не так уж и много, — вроде как попытался успокоить меня Ильдар, но заметив мой недоверчивый взгляд, добавил: — Сейчас все зависит от Римана. Если он пройдет испытание и подтвердит свой уровень лиската, то Шаенталю придется смириться с тем, что его ставленник в Храме Предназначения уступит это место брату. Если нет… Все вот это, — он обвел взглядом рубку, как и я совсем недавно, — будет бессмысленным и тогда Дамир просто вывезет тебя с Самаринии.

— А ты? — насмешливо поинтересовалась я, поймав себя сразу на двух моментах. Во-первых, свое решение я уже приняла, во-вторых… Ильдару я верила. Не слепо, как это было с Дамиром, заново оценив каждый его шаг за последние три месяца.

Возможно, был и другой путь. Вполне вероятно, та боль, через которую он меня провел, была чрезмерной. Скорее всего, поступая так, он еще и испытывал меня, искал границу моей прочности. Но… он дал мне увидеть и другое — Ильдар был способен изменить этот мир.

А я… я могла ему в этом помочь.

Все это было так, но… оставались мои чувства к нему. Любовь и… ненависть.

— Я пойду до конца, Мария, — подтвердил Ильдар то, о чем я и так знала. — Риман — тоже. — Задумался, словно взвешивая, продолжить или нет, и тоже… выбрал: — Амнистия, которую заработал роду Исхантель дед, заканчивается на нас с братом. Наши дети под нее уже не попадают.

— Лора?! — выдохнула я, догадываясь, что не только из-за дара Ильдар обеспечил ее надежной охраной.

— У Римана тоже есть дочь. Сейчас она на Зерхане вместе с матерью. Брат никогда об этом не говорил, но я уверен, что он действительно любил и ту женщину, и этого ребенка. И отказался от них лишь для того, чтобы спасти.

— Она одаренная? — спросила я только для того, чтобы не ощущать тяжести молчания.

— Нет, — качнул он головой. — Пока Риман находился на Зерхане, пытался разбудить в ней дар, но время уже упущено. Даже если что-то и было…

— Ты ведь знаешь мой ответ? — буквально физически ощущая, как утекает так необходимое ему время, прошептала я. Громче не получилось, горло стянуло словно обручем.

— Знаю, — кивнул он. — Ты его не знала. — Посмотрел на меня. Не устало — опустошенно. Этот разговор тяжело дался не только мне. — И не знаешь до сих пор.

— Даже так?! — усмехнулась я. Заставив себя отойти от спасительной опоры за спиной, подошла к нему. — Есть еще что-то, что я должна знать?

— Есть, — не затянул он с ответом. В глазах появилась грусть. — Но к этому Выбору ты еще не готова.

— Ты — тварь, Ильдар, — выдохнула я, сглатывая комок в горле. Он был тварью, но я слишком хорошо понимала, что и он когда-то сделал свой Выбор. И он был более тяжелым, чем тот, ради которого он привел меня сюда.

— И об этом я знаю, — улыбнулся он, но лишь на мгновение. Взгляд тут же стал жестким, бескомпромиссным. — И ты даже представить не можешь, на что я готов пойти, лишь бы видения деда и Лоры не стали действительностью. От чего готов отказаться и через что переступить.

— Это — страшно, — на миг закрыла я глаза. С одной стороны… С другой стороны…

Мы стояли так близко друг от друга, что я чувствовала тепло его тела, за тем, как вздымается его грудь в такт дыханию, слышала бьющееся сердце.

Мы были так далеко друг от друга. Он — готовый идти до конца, и я… способная сделать этот путь короче.

Я могла сказать: «Нет!», и уже очень скоро оказаться там, где мне не удастся забыть ничего из того, что уже произошло, но меня окружат заботой и любовью. Где будут родители, сестры, друзья. Где будет рубка эр четвертого, знакомые звезды, множество дорог, по которым мне предстояло провести ставший родным корабль. Где будет Карин, с его нежностью, с его шальной улыбкой. Семья, дети…

Где чужие крейсера будут бомбить наши планеты, где будет кровь и смерть. Где будет понимание, что я могла, но…

Я могла сказать: «Да!» и проклясть этот день. Оставшись одна среди тех, кто уже не был врагом, но имел все шансы никогда не стать другом. Зная, что имела право уйти, но не ушла. Помня о той ночи, мечтая о ней, но отказывая себе в том, что он готов был мне дать.

Выбор… Его Богиня была жестокой.

— Я стану посредником в твоих переговорах, — твердо произнесла я, возвращаясь к креслу навигатора. Для обратного пути это было уже мое место.

Не знаю, чего я ожидала от него, но Ильдар никак не прокомментировал мое решение. Опустился в капитанский ложемент, успев бросить по внутренней связи: «Нам тебя еще долго ждать?!»

Когда Дамир влетел в командный, я уже рассчитывала новый курс…

Моей жизни.

Так просто…

— Нет, — качнула головой Лора. — Соуэш харими торши эл ам.

Я признаю твое право…

С момента моего неудавшегося побега прошло чуть больше двух месяцев. Жизнь шла своим чередом…

Я, под руководством наставницы и с помощью дочери Ильдара и его самого, изучала язык Самаринии и ее историю, уже несколько иначе глядя на те самые чужие законы, которые когда-то казались мне жестокими. Более милосердными за это время они не стали, но теперь я хотя бы понимала их истоки и заложенную в них целесообразность.

Если рассуждать так, как рассуждали они…

Правда и… правда. У каждого из нас она была своя.

На тему, чья из них более правдива, мы с Ильдаром предпочитали не разговаривать. Хватило одного раза, когда я едва не бросилась на него с его же ритуальным кинжалом. Из нас двоих выдержки хватало ему, но не мне.

— Может, продолжим позже? — жалобно попросила я у Лоры. Та оказалась довольно строгой учительницей, что, впрочем, было и не удивительно. Наследственность… — Мне он все равно не пригодится…

Ильдар подтвердил, что как только я выполню свою посредническую функцию, смогу покинуть Самаринию. И добавил… тихо… если захочу. Тема наших несостоявшихся отношений оставалась табу.

— Пригодится — не пригодится, — ворчливо (переняла у отца) отозвалась Лора. — Ты сама захотела знать, о чем именно говорят Ильдар с Дамиром, когда не желают, чтобы ты их понимала. Вот теперь и занимайся…

Философия тех, кто признал своей богиней Мириам. Выбор. Если он сделан, ты идешь до конца…

Я плохо разбиралась в различиях между троицей: Судьба, Предназначение и Выбор, но Ильдар утверждал, что когда-нибудь я пойму. И вот тогда…

О том, что произойдет тогда, он предпочитал умалчивать, а я не пыталась настаивать, догадываясь, что тогда мне и придется принимать еще одно судьбоносное решение.

— Как скажешь, — улыбнулась я и легко повторила: — Соуэш харими торши эл ам.

— Ты меня разыгрывала? — нахмурилась Лора, строго глядя на меня.

— Нет, — качнула я головой, — просто я хорошая ученица. И к языкам у меня склонность.

С Дамиром, как и Ильдаром, я предпочитала сохранять нейтралитет. Из нас двоих его другом был жрец, не мне было осуждать его участие в той авантюре. Да и доверилась я сама.

— Да, папа об этом говорил, — вздохнула Лора. С моей легкой руки она называла теперь Ильдара не только по имени. Мне показалось, что ему это нравится. — Ой, — вскинулась она, — совсем забыла!

— Что еще случилось?! — тяжело вздохнула я.

Чтобы не услышать очередное: «Да, мой господин!», которым я доводила Ильдара до бешенства, тот предпочитал теперь передавать свои распоряжения либо через Дамира, либо через Лору. Бывший интасси на подобную предприимчивость друга практически не реагировал — с его-то подготовкой, а вот Лорианна… Девочка была не по годам умной, и каждый раз тушевалась…

— Да ничего, — пожала она плечиками. — Просто отец забыл тебе сказать, что пару дней его не будет. Он отправился в Храм Предназначения.

— Забыл, значит, — хмыкнула я насмешливо. — Тебе не кажется, что ему уже пора обратиться к медикам? Память сдавать начала…

Риман прошел Круг Девяти, подтвердив целостность своей личности и статус лиската. Не уступил он и в Вызове, который ему бросил бывший глава Храма, заняв то место, что его уже давно дожидалось. Вот только счастливым при этом не выглядел, роль второго после эклиса его явно тяготила.

Я бы сказала: «Он сделал свой выбор», но Ильдар как-то бросил: «Это его предназначение». Особой разницы я опять не увидела.

— Если хочешь, можешь сказать ему об этом, когда вернется, — подскочила с кресла Лора. — А мне уже пора. У меня сегодня очень важное занятие. Папа обещал, что если я справлюсь, возьмет с собой на пятый уровень. Там должно быть так здорово…

Не знаю. Как там, на пятом, но на шестом точно «здорово» не было. Реальность была настолько живой и осязаемой, что даже точно зная, что это лишь иллюзия, я не находила этому подтверждения.

Но главным для меня стало даже не это. Тот мир не был Самаринией, которая провела границу между мной и Ильдаром. Не принять, не переступить.

— Пусть твоя Богиня никогда не поставит тебя перед невозможным выбором, — пожелала я Лоре, когда она подошла к двери.

— Пусть моя Богиня подарит тебе осознанный выбор, — отозвалась она, улыбнувшись, и скрылась за закрывшейся створкой.

А я вздохнула — у этой девочки была трудная судьба. Природа щедро одарила ее, но и взвалила на хрупкие плечи тяжелую ношу. За время нашего с Ильдаром соглашения, мне пришлось еще трижды вытаскивать Лору из видений — кроме меня это никому не удавалось. Два опять касались той войны, что неизбежностью повисла над нашей Галактикой, о чем было третье, мне узнать не удалось. Видя, как довольно улыбается дочь, задавать ей вопросы Ильдар не стал.

Наверное, был прав. В отличие от беды, к радости не надо было готовиться.

— Ждан, — избавив стол от следов урока, вызвала я по связи приставленного ко мне жрецом хошши, — я собираюсь пройтись на холм.

— Как прикажете, госпожа кайри, — отозвался он, в очередной раз проигнорировав просьбу не обращаться ко мне так. Тоже мне… госпожа. — Я пришлю сопровождение.

Ждать долго не пришлось, уже через пару минут сработала разблокировка. В отличие от Лоры, покидать комнату одной, когда Ильдара или Дамира не было на территории Храма, мне запрещалось.

— Госпожа кайри, — улыбнулся из коридора Хорун, окинув меня быстрым взглядом, — вам стоит надеть плащ лиската.

— У него сбилась настройка фиксатора, — развела я руками. И ведь хотела сказать Ильдару, но забыла… И кого я обвиняла в проблемах с памятью?! — Мы недолго, — жалобно протянула я, зная, что воины жреца относятся ко мне, как к некоей святыне.

Уж на что мой… господин приставил ко мне самых стойких, да и те едва ли мне в рот не смотрели. В отличие от Дамира, для которого мое положение при Ильдаре не являлось основанием для особого пиетета. Впрочем, он и знал значительно больше других.

— Тогда я усилю охрану, — нашел Хорун компромиссный вариант, тут же набрав что-то на наручном комме. Потом посмотрел на меня: — Там прохладно…

Кивнув, откинула полу мехового плаща, показывая, что об этой предосторожности я не забыла. Снег еще не выпал, но белые крупинки уже появлялись в воздухе, добираясь до земли холодными каплями.

Когда мы с Хоруном вышли из телепортатора у дорожки, ведущей к холму, там уже стояли четверо хошши. На вопросительный взгляд моего сопровождающего, один из них чуть заметно кивнул — скорее, для меня. У всех, кто входил в близкий круг лиската были чипы командного интерфейса, который здесь называли тэнэк — нить.

— Госпожа, — окликнул меня Хорун, когда я, получив разрешение, уже начала подниматься по каменной тропинке, — почти стемнело…

— Десять минут, — обернулась я к нему. — Только посмотрю на небо…

Привычек у меня было немного, отказываться хотя бы от одной из них, как потерять что-то для меня важное. Ильдар потому и не запрещал прогулки, что догадывался, насколько они важны для меня.

— Как прикажет госпожа кайри, — отозвался он, бросив взгляд на комм. Показалось, что напряженный, но утверждать я бы не взялась.

Да и не хотелось думать ни о чем, кроме как о тех мгновениях, когда я буду чувствовать себя совершенно свободной.

Несмотря на сделанный выбор, заверения Ильдара, что наступит момент, и я покину Самаринию, несмотря на то, что привязанность ко мне Лоры дарила все больше мгновений счастья, иногда я ловила себя на том, что готова сдаться, опустить руки. Не потому, что совершила ошибку — я все сильнее привязывалась к этому миру, ощущала себя его частью. Видя недостатки, но… зная, каким он может стать, когда Ильдару удастся воплотить в жизнь задуманное.

И вот тогда я приходила сюда, на вершину холма, который помнил и минуты моей слабости, и мгновения силы. И просто стояла на вершине, чувствуя себя живой.

Вечер, как и сказал Хорун, был прохладным, но удивительно уютным. Ветер стих, разогнав тяжелые облака, небо еще не раскрасилось звездами, но несколько ярких точек уже проявились на небосклоне. Первые…

Опадшая листва чуть слышно поскрипывала под ногами, подмороженная еще влажной. Несколько вечнозеленых ткалей, разлапистые ветви которых опускались к самой земле, стояли стеной, отгораживая меня от всего мира…

— И что же мне делать с любовью к тебе? — вырвалось у меня, когда я подумала об Ильдаре. Мысли о нем нередко разделяли мое одиночество.

Его легко было ненавидеть, когда он находился рядом, и так же легко любить, когда далеко.

Осознать, что тишина, послужившая мне ответом, была слишком глубокой, я не успела. Темнота тяжестью упала на плечи, избавив меня от всех вопросов.

— Джориш еще колеблется, но это лишь дело времени, — заметил Ильдар, исподволь наблюдая за братом.

За последние два месяца тот стал не только значительно спокойнее, внутренне приняв свой новый статус, но и выглядел более живым. Он даже пару раз соглашался заглянуть к нему в гости, и один — поужинать вместе с Марией.

Правда, закончилось все не так, как Ильдар предполагал, рассчитывая на тихий семейный ужин — язвительностью в тот вечер Мария превзошла саму себя. Впрочем, со стороны они оба выглядели довольными.

Она — тем, что смогла высказать Риману все, что накопилось в душе, он — что сумел хоть на короткое время забыть о своих потерях.

— Джориш меня не беспокоит, — отвлекаясь от разглядывания собственного ритуального кинжала — символа его положения, отозвался Риман. — Либо он примет, что прошлое безвозвратно ушло, либо заменим на того, кому это и так хорошо известно.

— Не поделишься? — приподнял бровь Ильдар, не пропустив намека.

— Пока еще рано, — буркнул Риман. Его отказ от места эклиса не значил, что он перестал быть старшим. Заметив ироничный взгляд брата, ответил чуть заметной улыбкой: — Я и сам до конца всего не знаю. — Вроде как задумался, глядя, как все явственнее становится лукавство в глазах Ильдара. Не сдержавшись, улыбнулся. — Помнишь Камила Рауле?

— Его трудно забыть, — тут же вскинулся Ильдар.

Еще один… отступник, чьей судьбой поиграла его Богиня, сделав оружием в своих руках.

Жаль, спасти не удалось. Рауле сумел открыть себе путь в небытие раньше, чем Ильдар узнал об акрекаторах эклиса, добравшихся до него. До уровня лиската, на котором карающие были ему уже не опасны, Рауле оставался всего лишь шаг. Тот самый, который он уже готов был сделать.

— Сдается мне, что он переиграл нас всех. — В голосе Римана скользнуло удовлетворение, словно именно он приложил свою руку к чужому успеху.

— И в чем? — замерев, машинально уточнил Ильдар.

Мгновение дезориентации, как если бы он потерялся в собственных иллюзиях, и сообщение от Ждана, оставшегося за старшего среди хошши, слились в единое ощущение беды.

— Что?! — поднялся Риман с кресла, отметив, как резче стали черты лица брата. Убрал кинжал в ножны.

Ильдар протяжно выдохнул, поднял взгляд на брата.

Лучше бы не смотрел… Тот, кто стоял сейчас перед Риманом, никогда не знал, что такое жалость.

— Над Храмом замечен катер с эмблемой эклиса, — прохрипел он. Не от растерянности, от того, что был уже не только здесь, раскидывая своих двойников всюду, где в этот момент требовалось его присутствие. — Полная защита. Мои взяли лишь по косвенным признакам. — Во взгляде прояснилось, но легче от этого не стало. Ильдар больше не был братом — отмщением. — Я — возвращаюсь, — подхватив плащ, бросил он уже от двери. — Дамир, — приказал он матессу, используя тэнэк, — готовность к взлету.

— Я — с тобой, — догнал его Риман, застегивая черный фиксатор. — Если Шаенталь решился…

Договаривать Риман не стал, но и так было понятно. Кайри теперь стояла рядом с Ильдаром на всех церемониях, став олицетворением ожившей легенды о воплотившейся в женщине-Богине.

Главу Храма Выбора и так боготворили свои и уважали чужие, а уж после появления Марии едва ли не открыто начали говорить о том, кто должен стать Первым. Эклис еще мирился, но они оба понимали — долго так продолжаться не будет.

А долго им и не было нужно, лишь дождаться контакта с Союзом и пусть и не заручиться поддержкой, так хотя бы прояснить некоторые моменты возможного будущего.

Вот только события ждать не собирались. Или не события, а те, кто все это время вел их вперед?!

Две Богини, определившие их судьбы.

Когда Шаенталь нарушил закон Кровавой Чаши, требовавшей от него полной защиты рода Исхантель до третьего поколения, действовать было преждевременно — Ильдар не был готов к будущему сражению. Сейчас, когда тот пошел на похищение воплощенной Богини.…

Как ни горько это было осознавать, но другого такого случая законно сместить эклиса у них могло больше не появиться.

Риман это понимал, но… чем дольше кайри находилась рядом с братом, тем весомее становились его шансы выйти из поединка победителем.

— Если он решился… — не скрывая бешенства, процедил Ильдар, вставая на платформу телепортатора. Мысли брата, открывшего для него разум, мало отличались от тех, что сейчас мелькали в его голове, заставляя ускорять шаг. Как и сомнения. Одни на двоих. — Поднимай Верховных!

— Рано! — возразил Риман, выходя вслед за Ильдаром на посадочной площадке антигравитационной подушки. — Шаенталь еще в силе… Да и ты не готов к вызову…

— Рано?! — на мгновение остановившись, развернулся к нему Ильдар. Дамира, ждавшего их у тамбура, едва не впечатало в корпус катера волной гнева, которую выплеснул из себя лиската. — Он… посягнул… на мою… кайри, — шипя, медленно произнес он. — Он… оскорбил… мою… Богиню!

Законы… Древние законы за каждым произнесенным словом. И смерть, которой каралось их нарушение.

— Твое право, — первым отведя взгляд, склонил голову Риман. Выпрямился, произнес резко и бескомпромиссно: — Вызов!

— Вызов! — выдохнул Дамир, выравнивая дыхание после удара.

Не отступить, не передумать… Не Выбор — его последствия, которые можно только смиренно принять, признавая волю тех, кто выше.

Противостояние, которого не избежать.

— Оставайся здесь, — словно и не замечая, с каким священным восторгом смотрят на него окружавшие их хошши брата, жестко приказал Ильдар Риману. — Будешь моим посредником. Я хочу, чтобы к тому моменту, когда я доберусь до него, Полный Круг был собран.

— Да будет так! — еще ниже поклонился ему Риман. Не как равному, как тому, чью волю готов исполнять.

Вот только Ильдар пропустил и это. Ярость, которую он испытывал, была обжигающе холодной и… оглушающе звонкой. Боль, рвущая на куски сердце, — беспощадной. Как и приговор, который он вынес Шаенталю.

Он мог простить ему деда, брата, но не ту, которую любил вопреки всем обстоятельствам.

Видел все, фиксировал мелочи, на которые при других обстоятельствах и не обратил бы внимания. Отдавал распоряжения; смотрел глазами клона на тела, так и оставшиеся лежать рядом с телепортатором в парке; на меховой плащ, валяющийся на затоптанной вершине холма; слушал отчеты службы перехвата, пытающейся обнаружить следы катера с кодом эклиса; связывался со жрецами-наставниками, собирающими Девятку, чтобы облегчить поиск и… не существовал вместе с ней.

— Ильдар… — бросил на него взгляд Дамир, когда катер одинокой точкой завис над океаном, разделяющим два материка.

— Я — знаю, — оборвал его Ильдар, продолжая всматриваться вдаль. Там, куда он стремился, вступала в свои права ночь, здесь было еще достаточно светло, чтобы оценить безразличную ко всему безбрежность. — И знаю, где ее искать.

Дамир думал недолго:

— Джема, — буквально выплюнув, произнес он имя.

— Мы должны перехватить Шаенталя, пока Мария не оказалась у нее. Если он прикроется Джемой, доказать что-либо будет очень трудно, — спокойнее, уже четко понимая, что пути назад больше нет, произнес Ильдар, видя картины будущего в грязно-серой водной пустыне. Вздохнул, неожиданно зло усмехнувшись: — Он так и не поверил.

— Что она отдала тебе себя? — кинул на него задумчивый взгляд, заново переоценивая ситуацию.

Теперь хоть было понятно, почему эклис решился на столь опасный для себя шаг. Играй Мария в ненависть к Ильдару, Шаенталь вряд ли бы поверил, но она действительно ненавидела. Любила, тянулась к нему, но… не переступала черту.

Женское сердце такое непредсказуемое…

— Главное, чтобы он не осознал своей ошибки, — чуть слышно произнес Дамир, но Ильдар его услышал.

Поднялся, проигнорировав задумчивый взгляд своего матессу, сбросил плащ на крошечную площадку за их креслами, достав ритуальный кинжал, опустился на колени, положив его перед собой.

— Он не успеет…

И это была не вера.

Он — знал…