Дорога 2 (СИ)

Глава 6 Темные ночи — предвестники бед

Вышли сразу после обеда. Настроение у команды, которая здорово утомилась на ночных раскопках, в целом было приподнятым. Еще бы! Опасная поездка вышла успешной. Место признано перспективным, можно надеяться на новые заказы.

Потому погрузка принесенных утром находок в трюм, приборка и починка происходила на позитиве и шустро. Матросы и машинная команда много шутили и работали, не покладая рук. Строгие десятские не выпускали из ртов свои деревянные трубки и даже почти не ругались. Все предвкушали конечную оплату и раздел найденных мелочей. Каждый уже решал в уме, что будет делать с этими деньгами.

Мы с Родяном после работ наскоро ополоснулись прямо на носовой палубе, раздевшись догола. Что может быть приятней, чем в самую жару опрокидывать на себя ведра с холодной речной водой? Да еще с чувством полностью выполненного долга. Затем я присел на палубу и взялся за блокнот в шикарной кожаной обложке. Подарок в дорогу от милой женушки. Хотелось по памяти набросать схему Лебяжьей Ставки. Надежды на Ората в том, что он поделится своей картой, не было. А память у меня фотографическая. Я даже помню количество шагов от точки до точки.

Наш «Буслай» ходко бежал вниз по Устюге. До Портюги мы дойдем быстрее, чем шли сюда. Топлива кормчий не жалел, да и течение помогает. А там сдать в порту все находки доверенным людям Боляна, зайти в Обитель, получить причитающееся, и под бочок к жене. Некоторые члены тела аж заломило в предвкушении. После нежданного омоложения я снова стал охоч к сладкому делу. Да и Улада в желаниях не отставала. Женщина входила в самый сок. После родов любимая женушка нисколечко не растолстела, оставаясь все такой же упругой и желанной.

Я уже предавался в мечтах проекту нашего будущего дома, когда услышал рядом встревоженный возглас палубного десятского Лызло:

— Непогодь близко. Робята, отставить отдыхать! Крепите снасть и все лишнее долой с палубы!

Я оторвался от блокнота и поднял голову. С северо-запада в нашу сторону несло черные-пречерные тучи. Никак сызнова Врата волхвы теребят? После очередных перестановок в «сферах» обычно несколько дней бушует буря. Нам только этого сейчас не хватало. Такую удачу изловили за хвост и на тебе! Я не слышал, чтобы вот так разом находили столько необычного оружия, да еще и в неплохой сохранности.

Сколько, интересно, Болян Орату за карту заплатил? Хотя все равно усинец без охочей команды и крепкого корабля с опытным экипажем вряд ли смог себе позволить такой рейд. Да и без меня поиск получился бы долгим. Нет, с металлоискателем я не прогадал. Нужен еще один, и Радея нужно обучить мастерству поиска. Парень он сметливый — быстро разберется. Да и лишний кусок хлеба никому не помешает. А мне человек, обязанный чем-то кроме родства. Пора и подле себя выстраивать круг знакомств.

С реки резко дунуло холодом, начало июня обычно не балует долгим теплом. И мы перебрались в кубрик команды, что располагался на носу лодьи. После него шел грузовой трюм, потом ходовая рубка и моторное отделение. Машинная команда дрыхла у себя в боковых по воде.

Не успели после ужина задремать, как лодью начало потряхивать, в круглые окошки кубрика ударил дождь, свет померк. На палубе раздались резкие выкрики команды, и мы ради досужего любопытства вылезли наружу. Однако! Как будто и не вечер вовсе, а глубокая ночь. Так стало темно. В лицо бил тугой ветер, брызгало водой. Речная лодья — все-таки не морское судно, и на широком просторе Великой реки её хорошенько трепало.

Кормчий развернул «Буслая» и двигал в сторону ближайшего острова, под защиту берега. Дальше следовало идти узкими протоками, где не так сильно бьет волна. Но скорость движения мы здорово потеряем. Команда суетилась на палубе, укрепляя снасти и убирая лишнее в помещения. По испуганным лицам матросов стало понятно, что такое лихолетье происходит на реке нечасто.

Я оглянулся. Радей стоял рядом со мной, как привязанный. Лицо у парня бледное, хотя труса он никогда не играл. Просто ситуация необычная. Он же все-таки не моряк. А тут, мало того, что буря, так еще и колдовская. Я тут же отослал парня в кубрик, а сам пошел к рубке, поднявшись наверх в ходовую.

Внутри небольшого помещения находились трое. Сам кормчий Калган, наш боцман Лызло, и куда без Ората? Формально именно он начальник «наказного похода», но на воде все-таки командует капитан.

— Что делать будем, товарищи старшины?

Капитан бросил на меня хмурый взгляд, не отрывая руки от рулевого штурвала. Он у него большой, сделан из тяжелых пород дерева, такие я видел на старых пароходах. Приборной доски в рубке нет, как и компаса. Ни к чему он на реке. Лишь справа от штурвала стоит переключатель скоростей, на крючке повешен увесистый и потертый бинокль, да идет снизу переговорная труба с машинным отделением. Оптический прибор точно из более технологичного мира. Странно наблюдать рядом с кондовыми вещами местного производства такие продвинутые изделия.

— Вставать потребно между островов. Бурю переждать. В это время года их никогда не бывает. Неладно это, варяг. Волховство лихое и незнамое.

— И я о том гутарю, — поддержал капитана Лызло. Выглядел этот верзила необычно для него сумрачно, что спокойствия не добавляло.

— Пока еще стоят сумерки, надо пройти дальше

Калган тут же огрызнулся на Ората:

— Так можно и на корм рыбам пойти. Глянь, какая волна бьет сзади!

— Я настаиваю!

Я посмотрел на переругивающееся руководство и решил, что пришла пора и мне высказать свое слово. Калган знает, что я представляю в походе интересы Боляна, и мое мнение имеет некий вес.

— Я на стороне кормчего. Буря колдовская, нехорошая. Что от нее нам ждать, неизвестно.

Лызло сверкнул глазами:

— Чуешь что, Перунец?

Я покачал головой:

— Прямой угрозы нет, но как-то…нехорошо на душе.

Кормчий стиснул кулаки, потихоньку поворачивая штурвал:

— Тогда идем к Лешачьему острову. Там заворот русла хитрый, от ветра убережемся.

Орат неожиданно спорить не стал и подозрительно быстро согласился:

— Добре!

Я вышел из рубки, тут же запахиваясь в дождевик, привезенный из своего мира. Он отлично помогал спасаться от мокряти. Погода не улучшилась, ветер даже стал сильней. Но меня смутно обеспокоило в этот момент нечто иное. Уже спустившись на палубу, понимаю — взгляд Ората. Такой одновременно равнодушный и странно радостный. Что эта собака, интересно, задумала? Продолжить мысль я не успел — лодью здорово качнуло и пришлось покрепче схватиться за поручень. Меня щедро окатило водой, хлынувшей с крыши рубки. Она умудрилась попасть за шиворот.

Дьябло! Так недолго и промокнуть насквозь! Держась поочередно за поручни, чтобы не упасть на пляшущей палубе, я двинулся в кубрик. Может, завтра все успокоится, и мы сможем спокойно пойти в Портюгу. Обычное дело — после успеха начинается череда неприятностей. Главное — их пережить. В кубрике меня ожидала сухая рубаха и кружка горячего травяного чая. Радей все-таки молодец! Знает мои вкусы.

Нас обоих отчего-то поставили в первую смену дежурства. Тяжелая работа на берегу и непростой день так умаяли всех, что после остановки и вставания на якорь вся команда повалилась спать. До Лешачьего острова мы все-таки не дошли. Погода вконец испортилась, и Орат предложил кормчему вставать немедля там, где можно переждать пик бури. В итоге Калган поставил лодью между обрывистым восточным берегом и безымянным плоским островком, поросшим ивняком. Ветер дул уже с севера и пока изгиб русла частично прикрывал нас от воздействия неутихающей бури.

Встали на якоря, так как на острове не росли большие деревья, за которые можно было бы пришвартоваться. Мы с Радеем и старшим пулеметчиком честно отдежурили до полуночи. Вот где я оценил прелесть одежды из моего мира. Ветровка с поддетой цигейкой здорово спасала от ветра и мелкого дождика. Подручному с его брезентовым неудобным плащом приходилось туго. Ветер то и дело срывал капюшон и задувал в большие рукава. Пожалуй, лучше сшить нечто вроде анорака. Надо будет Уладе подсказать. Наверняка есть у неё подружки швеи. Вот так с прогрессорскими мыслями и замыслами и прошла незаметно наша вахта.

Мы тщетно вглядывались в кромешную темень, но не видели ничего, лишь очертания близкого острова и не слышали, кроме плеска бьющих в борт волн, никаких иных звуков. Савва из своей пулеметной будки выглядывал редко, но умудрился курить там свою неизменную трубку. Один раз на палубу вышел десятский, глянул, что все нормально и ушел в рубку к кормчему. Там наверху в ночи теплился дежурный огонек. Хотя зачем он в ситуации, когда других кораблей наверняка на воде нет, мне было непонятно. Чтобы хоть как-то унять ощущение тревоги, я несколько раз пытался провести «сканирование». Но вместо ясности на меня накатывалась тошнота. Выходит, что колдовская буря может напрямую влиять на мои способности? Хм, мне точно необходим наставник или на худой конец толковый волхв, что объяснит элементарное. Надоели эти чертовы загадки. Вот и сейчас непонятно — мне муторно от неведомой угрозы или это обычный фон для такой бури?

Разбудило меня ночью вовсе не чувство опасности или чужой лихой умысел. Все ведь рассчитал проклятый Орат. И то, что я не умею до конца использовать собственные способности и ограниченные возможности корабельного знахаря и усталость капитана. И то обстоятельство, что команда здорово устала, и вдобавок её добили чары волховской бури. Ох, не зря и нас с Радеем поставили в первую смену. Усталость взяла свое — спали как убитые. Бушующие воды и чары бури еще больше пригасили мое чутье. Но не до конца…

Я подскочил с узкой койки, стукнулся о низкий потолок и не сразу понял, где я, и что происходит. Снаружи все так же голосила ужасающим ревом буря. Ладья стояла на месте, но даже в заводи её немного покачивало. Ничего экстраординарного не слышалось. Странное ощущение пронизывало мое тело, как будто жесткие мурашки бегали с головы до ноги. Что-то здесь не так!

Дьявол, как не хватает обычного электрического фонаря! Я ведь знаю, что такие в здешнем мире имеются — с большими толстыми батареями, похожими не те, что продавались в моем детстве. В полумраке я смог разглядеть лежащего поблизости Радея, тут же без всякой жалости пнув его. Соседние койки отчего-то пусты. Наверное, матросы на дежурстве.

— Радька, хватай оружие! Чую, нечисто на палубе.

Почему я так сказал тогда, и сам не понимаю. Иногда внутреннее чутье скачет быстрее мыслей. А уж у меня и подавно — поди разберись, каким образом я рассматриваю окружающие нас грани различных реальностей. Это не объяснить словами — они слишком бедны. Теперь я лучше понимаю математиков, предпочитающих изучать мир с помощью универсальных формул.

Я успеваю схватить пояс, лежащий под подушкой, и затянуть его, но не сразу нахожу свой «Моссберг». Креплений для оружия в кубрике нет и верное ружье, видимо, утащило качкой под койку. Наклоняюсь за ними, нащупываю, и в этот момент понимаю, что дело нечисто. Нет, посторонний шум на палубе не слышен, его заглушает ветер и скрип снастей и корпуса корабля. Но в воздухе как будто густо разлилось непонятное мне состояние материи и духа.

Смерть! Вот что я только что учуял! По спине ледяными коготками пробежала кошка. Позвоночник тут же заломило, передав затем боль в виски.

— Радей, буди всех, кто есть, и бегом на палубу. Оружие твое где?

— Нету нигде! — голос парня испуганный. Кажется, и он начинает понимать, что дело нечисто.

Совершаю несколько шагов по трапу, открываю дверь и тут же спотыкаюсь о чье-то тело. Это был младший из пулеметчиков Избор. Он уже надсадно хрипел, теряя жизненные силы. А я внезапно рассмотрел перед собой сцену, напоминающую некий страшный мультик из аниме.

Странное видение больше всего напоминало темную воронку, закручивающуюся по часовой стрелке и уходящую куда-то наверх. Нет, я скорее почуял, а не увидел, осознав её нематериальную призрачность.

Так вот, оказывается, как к нам приходит смерть! Это было ужасно понимать, что рядом с тобой сейчас умирает совсем молодой человек, но ничего не можешь поделать. Искорки жизненных сил вихрем устремились из остывающего тела, уносясь куда-то бесконечно ввысь! Мне стало плохо, и туловище затрясло в рвоте.

— Олег, беда! Никого в кубрике больше нет. Оружия тоже.

Резкий окрик названного брата супруги вернул меня обратно в мир. Надо действовать! Ведь кто-то убил Избора, зарезал чем-то острым. Рана на горле была хорошо заметна.

— За мной!

Мы напоролись на чужака тут же, повернув вдоль борта. Из-за прохода показалась чья-то голова, замотанная черным. Мое ружье уже находилось на изготовку у плеча, предохранитель снят, поэтому выстрел прозвучал практически мгновенно. Чужак рухнул на палубу без крика, башку картечь на таком расстоянии размолола напрочь.

А я рванулся вперед и тут же сам попал под обстрел. Правая рука враз занемела, а помповик куда-то отлетел. Меня крепко схватили за шиворот и оттащили назад на носовую надстройку. Где-то в районе моторного отсека также раздались хлопки выстрелов, звук разбитого стекла, послышались крики.

— Беда! На носу матросы убитые лежат. Их зарезали, как беднягу Избора.

В голове мгновенно сложился пазл. Неспроста нас сюда принесло. Ждали нас тут лихие люди. Не знаю, каким способом, но они ведали, где мы встанем, и успели подготовиться. Внезапно рядом грохнуло, и меня ослепила близкая вспышка. Затем с лебедки кто-то лихо спрыгнул, оттолкнув ногами меня на палубу и схватившись с Радеем. Я скорчился от боли, но нашел силы повернуться.

«Урса! Так это все затея сволочи Ората!»

Правая рука не слушалась, но я внезапно вспомнил о верной Фалкате. Она же всегда висит у меня на поясе. Пришлось короткий меч выхватывать левой рукой. Но что удобно — можно фалкатой тут же бить снизу в верх. Так я и сделал. Урса взвыл, я отмахнул ему разом всю кисть, которая болталась сейчас на кусочке кожи. Затем помощник Ората с воплем полетел за борт — так его двинул крепко Радей.

Дальнейшее помню плохо. Рядом что-то опять грохнуло, оглушив меня. Впереди на рубке показались темные тени, осыпав нас выстрелами. Затем была вода, я начал тонуть, но меня опять схватила чья-то крепкая рука, вытянув наверх. Обняв надувной мешок, я начал помогать верному Радею выгребать к берегу. Хотя получалось делать это лишь левой рукой. Правая жутко болела и была бесполезна.

Вода обжигала ледяным холодом, перекрывая дыхание и норовя спазмом сдавить мускулы. Начало июня — это все-таки ненастоящее лето, сверху так же беспрестанно лило. Видимо, сие обстоятельство и темнота в тот момент и спасли нас от неминуемой смерти. Расстояние было смешное.

В нашу сторону точно стреляли, и не раз, я заметил огненные точки на борту корабля. Но чужаки из-за темноты быстро потеряли нас из виду. Течением поволокло куда-то в сторону, и я испугался. Перейти в другой мир, омолодиться, начать новую жизнь и вот так запросто утонуть? Но внезапно ноги вскоре нащупали песчаное дно, и мы начали на карачках вылезать на берег, боясь встать в полный рост. Вскоре я уперся лбом в глиняную стену и поднял голову. Какой высокий обрыв.

— Надо ползти дальше. Взобраться на откос тут у нас не получится.

Меня всего трясло о холода и пережитого. Хотелось поскорее убраться с открытого берега. Но кинув взгляд в сторону реки, я встал как вкопанный. Наша бедная лодья горела. Значит, не только мы с Радеем сопротивлялись внезапному нападению. Я думаю, что оно и удалось лишь благодаря вмешательству проклятого Ората. Что же эта сволочь такого нашла в лебяжьей Ставке, что поломала все договоренности с могущественным Боляном. Или так было задумано заранее? Об этом мы скорее всего никогда не узнаем.

Корабль было очень жаль, как и его экипаж, с которым мы успели сблизиться. Но нам самим еще предстояло выжить. Я толкнул замершего парня вбок и заметил впереди небольшой овражек, по которому мы смогли подняться на крутой берег. Рассвет на реке рано, а буря уже унималась. Не хотелось бы попасть на глаза неизвестным разбойникам. Как бы еще не пришлось стремглав бежать дальше.

Наверху не унимался ветер, и мы поспешили к ближайшей роще. Проще укрыться среди деревьев. Одежда промокла насквозь, и стоило устроить удобное убежище. Я нашел одинокую разлапистую ель, и пока Радей ломал нижние ветки, устраивал гнездо, нарвав старой травы и тростника. Сняв рубаху, на правом предплечье обнаружил рваную рану. Пришлось Радею резать нижнюю рубаху и перевязывать меня. Мы сняли всю одежду, обложились сухой травой и ветками, затем грели друг друга телами. Вот только плоских шуток не надо. Благо, под ёлкой не капало и не дуло. Дрожь не прекращалась. Нервы. Ну, так не каждый день погибаешь!