Дом над прудом

III. Дом

Спустя полчаса я вышел от мистера Асквита, проследовал через вестибюль и вышел на раскаленную солнцем мостовую, что вела к огромному серому замку. По дороге я вскрыл конверт, оставленный для меня дядюшкой, и быстро пробежал глазами его содержимое. Однако в мои планы входило при первой же удобной возможности основательно его проштудировать.

Я предложил и мистеру Асквиту ознакомиться с бумагами в конверте, однако адвокат даже слушать меня не стал. Какой выразился, это было дело приватное, предназначенное исключительно для моих глаз. Затем он поинтересовался, каковы мои дальнейшие планы. Я ответил, что намерен отправиться в Темпл-Хаус и на время поселиться под его сводами. Тогда Асквит вынул ключи и, заверив меня, что интерес их фирмы к моей судьбе неподделен и я могу рассчитывать на полную конфиденциальность, а при необходимости — и на помощь с их стороны, распрощался со мной.

Когда я разыскал Карла Эрдмана, он стоял, опершись на парапет эспланады, и любовался городом. Прямо под ним резко вниз на добрую сотню футов уходила скала, на которой возвышался замок, а где-то внизу извивалась дорога, постепенно переходившая в лабиринт городских улочек. Я дотронулся до плеча художника, и он вздрогнул.

— Ах, это ты, Джон! Я тут слегка замечтался. Просто потрясающий вид! У меня в голове родилась не одна дюжина набросков. Просто великолепно! — воскликнул он, но, заметив выражение моего лица, нахмурился. — Что-то не так? У тебя очень озабоченный вид.

Мы зашагали вниз по эспланаде, и по пути я рассказал другу о визите в адвокатскую контору, разговоре с Асквитом и его странных откровениях. Когда мы поймали такси и поехали к пункту проката автомобилей, я сумел до известной степени ввести его в курс дела. Оставалось только взять напрокат машину и отправиться в Темпл-Хаус.

Мы не спеша покатили на нашем «рейнджровере» в юго-западном направлении от Эдинбурга и примерно через три четверти часа свернули с главной дороги на узкую полоску дорожного полотна, которая ровной стрелой уходила к высящимся на горизонте горам. Голые и величественные, их серые вершины вздымались над поросшими чахлым кустарником сланцевыми осыпями, отбрасывая темные тени на более низкие холмы, поля и речушки. Как, впрочем, и на наш автомобиль, который по мере приближения к горам словно уменьшатся в размерах.

Я отслеживай маршрут по карте, которую купил на заправке, поскольку местность эта была для меня совершенно неизведанной. Из Шотландии я уехал пятилетним ребенком, а до того меня отгородили от мира преувеличенные страхи моей матери, практически не выпускавшей меня из-под надзора. Мне с самого начала внушили, что уходить далеко от дома строжайше запрещено.

Темпл-Хаус… И вновь это имя пробудило в моем сознании странные фантомы, разворошило смутные воспоминания, которые, как мне казалось, давно уже сгинули.

Тем временем дорога стала еще уже и, сделав резкий поворот вправо, обогнула скалистый выступ. За ним местность уходила вверх, образуя невысокую гряду, и карта подсказала мне, что ущелье, которое охраняло подъезд к старому дому, располагалось на дальнем конце этого возвышения. Теперь я точно знал: стоит нам выехать на вершину гряды, как моему взгляду предстанет Темпл-Хаус. Колеса «рейнджровера» впились в щебенку дороги, и у меня перехватило дыхание.

— Вот он! — Карл даже ахнул, едва завидев вдалеке очертания дубовых крыш и показавшиеся вслед за ними серые каменные стены поместья. Вскоре перед нами во всей красе предстал фасад здания. Спускаясь по пологой дороге, что извивалась параллельно ручью, мы получили великолепную возможность полностью рассмотреть особняк, наполовину скрытый тенью гор. Этот странный дом высился в тиши ущелья, над которым не пролетали даже птицы, где лаже кролики не пробегали в высокой густой траве.

— Вот это да! — возбужденно воскликнул Карл. — И твой дядя хотел, чтобы эта красотища была разрушена? Какого черта? Это поместье прекрасно — и к тому же наверняка стоит целое состояние!

— Не думаю, — покачал я головой. — Это только снаружи дом производит такое впечатление. Погоди, вот окажемся внутри, я посмотрю, что ты скажешь. Двадцать лет назад фундамент был подтоплен водой. Сколько себя помню, в подвале всегда стояла лужа пятнадцать сантиметров глубиной, а на стенах царствовала плесень. Одному богу известно, что там творится сейчас!

— Он выглядит таким, каким ты его запомнил? — спросил Карл.

— Не совсем. — Я задумчиво покачал головой. — В детских воспоминаниях все немного иначе.

Например, пруд казался совсем другим. Уровень воды в нем сильно упал, отчего заросшая зеленой тиной и травой стена плотины казалась еще выше. К слову сказать, я совершенно забыл о плотине, без которой пруда вообще бы не существовало — или в лучшем случае это была бы просто большая лужа с камешками на дне, а отнюдь не маленькое озеро, как сейчас. В первый раз я задумался о том, что пруд создан людьми, а не природой, как мне казалось раньше. Таким образом, Темпл-Хаус был построен над плотиной в том месте, где она соприкасалась со склоном ущелья.

Не сбрасывая скорости, Карл на полном ходу покатил вверх по пандусу, который служил подъездной дорогой к дому, и мгновение спустя мы остановились возле крыльца. Мы вылезли из машины и через арочный вход прошествовали в дом. Громко — я бы даже сказал, непочтительно — стуча каблуками, Карл тотчас побежал исследовать большие прохладные комнаты, коридоры с темными винтовыми лестницами и огромными шкафами. Я же стоял, переполненный противоречивыми чувствами, наслаждаясь атмосферой старого дома, дома моего детства, и голос Карла, достигая моего слуха, едва проникал в мое сознание.

— Вот оно! — кричал он откуда-то. — Как раз то, что мне нужно! Здесь будет моя мастерская, и точка! Иди сюда, посмотри, Джон! Посмотри, как через окна в комнату льется свет. Ты был прав насчет сырости, я и сам ее чувствую, но в остальном это место идеально!

Я обнаружил моего друга в комнате, которая некогда служила гостиной. Карл стоял в облаке золотистой пыли: это солнечные лучи, проникавшие в комнату сквозь высокие, в тяжелых рамах окна, пронизывали взметнувшиеся в воздух пылинки.

— Первым делом тебе придется провести здесь генеральную уборку, — посоветовал я.

— Безусловно, — согласился он. — Но сначала надо сделать еще кучу дел. Кстати, не знаешь, где тут у вас рубильник?

— Что? Рубильник?

— Ну да, чтобы включить электричество, — нетерпеливо пояснил Карл. — На кухне, надеюсь, имеется холодильник?

— Холодильник? — снова переспросил я. — Ну да. Должен быть. Знаешь, ты пока походи тут, осмотрись — в общем, делай что хочешь. А я один поброжу по дому, постараюсь воскресить старые воспоминания.

В течение следующих нескольких часов — пока я в буквальном смысле «водил носом», заново знакомясь с домом, — Карл успел переделать кучу дел: занялся кроватью в своих «апартаментах», потом обнаружил рубильник и включил электричество, исследовал холодильник и с удовлетворением отметил, что тот в рабочем состоянии. Наконец, он разыскал меня на втором этаже, в кабинете с панелями из красного дерева, и сообщил, что намеревается «слетать» в Пенникьюик за провизией.

Из окна кабинета я следил, как он отъезжает от дома, пока облако пыли, вздымавшееся из-под колес его автомобиля, не скрылось за расположенной к югу горной грядой. Лишь после этого я сбросил с себя оцепенение и тоже взялся за дело. А сделать предстояло немало — что-то ради меня самого, что-то ради дядюшки, и чем скорее, тем лучше. Время вроде бы не поджимало: на то, чтобы исполнить — или не исполнить — последнюю волю Гэвина Мак-Гилкриста, у меня оставалось еще три месяца. И все же… меня не отпускало такое чувство, что нужно поторопиться.

В общем, тени уже сгущались, поэтому я включил свет, вытащил конверт, оставленный мне дядюшкой — тот самый, чье содержимое, письмо и блокнот, предназначалось только для моих глаз, — сел за массивный письменный стол, которым пользовалось не одно поколение моих предков, и погрузился в чтение…