Дом на отшибе

Глава 2. Знакомство с ведьмой

Голубей можно было оставить как есть, решила Кэт. Но вообще так нельзя продолжать… Она взяла потрепанную жизнью и частыми перемещениями в дорожной сумке книгу и отправилась на улицу. Заросли над беседкой создавали щербатую солнечными вкраплениями тень, а шершавая поверхность старой скамейки была теплой. Первую половину дня совершенно не получалось сосредоточиться. Пришло время разбираться с принесенными на неделе почтальоном счетами. Несмотря на то что молодая ведьма жила в этом городке уже почти два года, она каждый раз путалась в заполнении бумаг и оплатах. Пол-утра с ними провозилась, и тут пришла весточка от Виктории. Зачем-то та хотела встретиться вне обычного времени. Это сообщение так насторожило Кэт, что она сразу же напутала что-то в бумагах.

Обычно Викки, воплощение женской грации и вопиющей самоуверенности, не рвалась видеть подруг по учебе чаще, чем было условлено, – вторую ночь полнолуния каждого месяца, если получалось, и еще на праздники Колеса года. Даже с их маленьких ежемесячных встреч она старалась сбежать первой и к тому же вечно опаздывала, словно шла не на встречу с подругами, а на свидание. Впрочем, Кэт считала, что и на свидания не стоит опаздывать. Но на этот счет их с Викки мнения особо радикально расходились, да и опыт тоже. Кэт чувствовала себя крайне неуверенно и неудобно в компании мужчин, которые ей нравились или которым явно нравилась она. Последний раз Кэт была на свидании примерно полгода назад и, в очередной раз ощутив себя полной дурой на двух первых и единственных встречах, решила дать себе передышку, сосредоточившись на более важных вещах, таких как призвание.

Поэтому, когда в глиняном горшочке в виде головы тыквы она нашла свернутую в трубочку записку с кружевным почерком подруги, то насторожилась. Отложив счета, Кэт взяла книгу трав и отваров, решив переключиться. Необходимо было понять, что же все-таки пошло не так, но чего она точно не собиралась делать, так это спрашивать совета у Виктории!

Но и тут не получилось. Зашла фрау Анкерман, и Кэт сразу вспомнила, что до сих пор не взялась за ее снадобье. К тому же теперь надо было заново готовить ту мазь, что она отдала ей… И вдруг…

Нет, она была совершенно уверена, что видела их где-то раньше! В первый момент даже скорее почувствовала – в кустах кто-то есть, а потом прямо-таки споткнулась о взгляд мальчишки. Его глаза расширились, словно две большие плошки, и даже по цвету чем-то напоминали совиные. Это было уморительно!

– Ну, выходите, – обратилась она к притихшим в кустах.

Ветки тихонько зашевелись, и вместо мальчика из них вдруг вынырнула долговязая фигура подростка в коричневых брюках из мягкой ткани и свободной майке. Он был бледен, но вышел уверенно. За ним уже осторожнее вылез тот самый мальчик, которого поймал взгляд Кэт. За его руку держалось очень милое существо в топорщившемся кружавчиками светлом платьице, с двумя торчащими косичками и залепленной репьем макушкой. Девчушка карими, как и у среднего мальчика, глазами взирала на Кэт, но в этом взгляде явно любопытство брало власть над страхом.

Кэт поманила детей легким движением ладони, и те, как загипнотизированные обезьянки, медленно прошли в калитку и двинулись по тропинке.

– Ну и что же вы тут делаете?

По лицам мальчиков было видно, что они подбирают в голове вразумительный ответ, но девочка обогнала их:

– А вы правда ведьма? А если да, то зачем голубей покрасили?

Кэт, не удержавшись, рассмеялась.

– Да, я ведьма. А голуби… – Она слегка замялась. – Ну, вообще-то это случайно вышло…

Все трое воззрились на нее со все возрастающим интересом, но если в глазах девочки он был смешан с восхищением, то во взгляде старшего мальчика читалось явное недоверие.

– Что вы имеете в виду под словом «ведьма»? – Он был почти одного с ней роста, но, когда говорил, вначале смотрел ей в лицо, а потом опускал глаза. – Вы подразумеваете, что вы «знающая» или «ведающая» женщина?

– Хм, – задумалась Кэт, – пожалуй, так тоже можно сказать…

Второй мальчик сразу хмыкнул:

– Дурак ты, Роди, она хочет сказать, что превратит тебя в большую длиннолапую жабу!

Подросток побледнел еще больше и зло посмотрел на говорившего, но в этот момент вмешалась девочка:

– Но ведь не превратите же? Мой брат только снаружи такой занудный, а внутри очень хороший!

Кэт ласково улыбнулась ребенку:

– Никого ни во что превращать не буду! Обещаю! Пойдемте лучше в дом, возможно, у меня где-то еще есть варенье, если хорошенько поискать. Вы любите чай с мелиссой? Так, значит, ты Ро… – И она посмотрела на подростка, потянув слово, догадавшись, что с именем было что-то не так.

– Роджер, – четко произнес тот и еще раз пристально глянул на младшего.

– А я Уоллис! Но все зовут меня Уолли, и я из этого трагедию не строю. – Он пихнул локтем Роджера. – А это наша сестра Мэри-Лу.

– А я Кэтрин, но можно Кэт.

И она повела детей в дом, а Уоллис заметил тихонько за спиной девушки, что именно так и начинаются все страшные сказки, когда ведьма заманивает детей в свой пряничный домик.

Но пряничным жилище Кэт вряд ли можно было назвать. Пока дети оглядывали веранду, девушка громыхала чем-то на кухне и наконец вышла оттуда, с победоносным видом тряся в руке маленькую запыленную баночку с содержимым янтарного цвета.

– Морошковое, – провозгласила она, – из старых запасов! Уверена, вы такую ягоду даже не знаете.

– Относится к роду Rubus, тому же, что и малина, – с ходу провозгласил Роджер.

Уолли, тем временем обошедший вокруг большого деревянного стола и разглядывающий настенные полочки, хлопнул себя по лбу:

– Мистер Всезнайка! Вот поэтому в твоем мире и нет ведьм, а просто «мудрые женщины», – передразнил он голос брата, – ты же своим занудством все волшебство отпугиваешь!

Кэт поставила баночку на стол, и лучи солнца утонули в ее содержимом, заиграв янтарными переливами.

– На самом деле твой брат совершенно прав, – обратилась она к Уолли, уже вовсю инспектирующему баночки и пучки трав на полках, – «кто не знает названий, тот теряет познанье», говорил один выдающийся ученый[4]. Раньше люди верили, что, узнав настоящее имя предмета, животного, растения или человека, можно получить неограниченную власть над ним.

– Я знаю, как зовут моих родителей, но у меня нет власти над ними! – Мэри-Лу влезла на деревянный табурет и пристально смотрела на баночку с вареньем.

– Тут я бы еще поспорил! – усмехнулся Уолли с дальнего конца веранды, а потом, заметив в самом углу витой деревянный посох, издал восхищенный возглас: – Вух! А это что? – Он обернулся на Кэт, снова напомнив ей вспугнутого совенка. – Это-это… – Мальчик осторожно потянулся рукой к посоху. – Волшебный, да?

Роджер тоже подошел, и пока брат только в восхищении и трепете расправлял ладонь в сторону таинственного предмета, безо всякого промедления спокойно поднял посох. Внимательно осмотрел и водрузил на место:

– У Франца из столярной лавки похожий есть. Он мне сам показывал. Говорит, такие делают себе ученики некоторых профессий, чтобы стать мастерами. Они должны года три путешествовать вдали от дома, совершенствуя свои навыки, но не могут просить за работу денег, только ночлег и еду. А после имеют право открывать свое дело.

– Совершенно верно, – поразилась осведомленности мальчика Кэт. Она тоже подошла к ребятам и взяла в руку посох, его гладкая извилистая поверхность приятно холодила ладонь. Все тело девушки наполнила светлая радость ностальгии. Этот год она вряд ли когда-нибудь забудет… За один год скитаний по миру она успела увидеть столько всего, сколько не видела и не знала за годы взросления на своей далекой родине. Казалось, его можно было бы уложить на чашу весов в противовес нескольким другим годам, и он бы все равно перевесил.

Кэт нежно опустила посох на место:

– Таково правило некоторых ремесленных гильдий. В нашем случае год после первого этапа обучения нужно совершенствовать навыки в разных условиях, посмотреть мир и людей. Это расширяет кругозор и помогает впоследствии стать лучше в своем деле.

– И вы тоже ходили в забавном костюме, шляпе и с узелком? – не отставал Роджер, к неудовольствию Уолли перехватив инициативу в задавании вопросов.

– Да… Что-то в этом роде…

Кэт сняла с верхней полки деревянную шкатулку и извлекла оттуда широкий квадратный платок, разложив его на другом конце большого деревянного стола. Темно-синюю ткань покрывала череда лун, от нарастающей до убывающей, а в середине был полный белесо-желтоватый круг.

– У Франца совсем другой, но… – Роджер измерил край платка предплечьем, – по размеру вроде сходится.

– Конечно, другой, – отодвигая брата, вклинился Уолли, – он же не ведьма!

Кэт рассмеялась. Эти дети, неожиданно свалившиеся на ее голову, показались ей ужасно потешными. Никто еще так открыто не расспрашивал ее о жизни, и с ними было почему-то удивительно легко говорить о таких вещах, тогда как со взрослыми приходилось использовать какой-то особый социальный код.

Из кухни раздалось характерное бульканье, и все встрепенулись, но молодая ведьма заверила детей, что это всего лишь чайник на этот раз, и поспешила заварить обещанную мелиссу, которую она сорвала прямо с кустика под окном.

– Мама говорит, что травяные чаи очень полезны для здоровья, – Мэри-Лу принюхивалась к напитку, – но я больше люблю горячий шоколад…

– Перетертые семена какао, из которых делают шоколад, тоже полезные. – Кэт присела рядом. – В далеких тропических лесах, где растет это дерево, местные жители издревле считали его священным, и не всем разрешалось пить горячий шоколад. Так что он для особых случаев!

Мэри-Лу весело заулыбалась: Кэт нравилась ей все больше и больше и теперь уже совсем не походила на страшную ведьму из сказок. Поэтому девочка набралась смелости и тихонько спросила:

– А что нужно для того, чтобы стать ведьмой?

От этого вопроса мальчики, препиравшиеся на другой стороне стола, сразу притихли, и взгляды трех детей обратились к девушке. Кэт налила и себе чая и, вертя выпуклые бока глиняной кружки, посмотрела сквозь длинные стекла веранды в тонких старых рамах на кивающие солнечным лучам листья яблонь. В саду ее бабушки тоже росли яблони. Сейчас они, быть может, стали такими же старыми, как эти, а может, и старше, с потрескавшимися и клонящимися к самой земле ветвями и уже не приносящие плодов… Но раньше раз в несколько лет они с родителями увозили с бабушкиного участка яблоки корзинами и ящиками, а потом еще банки с вареньем, соком… Казалось, эти воспоминания принадлежат совсем иной жизни, быть может, даже другому человеку.

– Время… – тихо произнесла Кэт, – нужно время… – Потом, обернувшись, увидела непонимающие лица детей и улыбнулась. – Чему-то нужно учиться, а что-то приходит со временем само, если идешь в нужном направлении. Например, необходимо хорошо знать свойства разных растений, и не только самих по себе, но и то, как они будут влиять при смешении друг с другом. Иногда, соединяя два, получаешь вовсе не свойства одного и другого, а нечто совсем иное, – а про себя в этот момент подумала, что, будь она внимательнее к этому вопросу, соседские голуби сейчас не щеголяли бы розовым опереньем.

Кэт поднялась и, с усилием навалившись на баночку варенья, принялась откручивать крышку. В таких случаях ее бабушка всегда советовала обдать крышку кипятком, но у ведьмы был свой способ. Раздался тихий хлопок, и освобожденное после нескольких лет заточения варенье отправилось по креманкам разных цветов и размеров. Одинаковой посуды в этом доме практически не было.

Никто из ребят, несмотря на академические познания Роджера, действительно раньше никогда не пробовал морошки и даже не видел ее в дикой природе, ибо в их местности не было тех северных болот, где привыкло жить и приносить плоды это растение. Плоские косточки, совсем не такие, как у малины, по ощущениям, хрустели на зубах, а янтарная мякоть обладала ни на что не похожим вкусом.

Но вот Уолли отодвинул пустую креманку и, сделав большой глоток чая, обратился к хозяйке дома:

– А заклинания вы тоже умеете накладывать?

В этот момент Уолли очень надеялся, что Роджер не вклинится снова со своим занудством. Но брат молчал, разглядывая ягоды в своей мисочке.

Кэт немного поджала губы и уклончиво произнесла, что кое-какие умеет, но это не лучшая ее область знаний. После этого от Мэри-Лу и Уолли наперебой посыпались вопросы, может ли она что-то во что-то превратить, заколдовать вредного одноклассника, летать на метле, вызвать дождь или снег посреди лета…

– Так-так-так! – Девушка, еле сдерживая смех, отгородилась раскрытыми ладонями, словно дети закидывали ее не словами, а камушками из рогатки. – Во-первых, я никого ни во что не превращаю и не накладываю заклятий ради своей или чьей-то выгоды. Существуют определенные правила, и если бы я даже могла сделать что-то в таком духе, то не стала бы. Есть вещи, которые оставляют тяжелый след, и для этого даже не нужно быть ведьмой. Например, плохие пожелания другому обыкновенно возвращаются, как бумеранг, к тому, кто его бросает. А во-вторых, в мире есть определенное равновесие. Если что-то берешь, то нужно отдать. Ничего не появляется из пустоты…

– Как закон сохранения массы и энергии? – вклинился-таки Роджер, а Уолли тут же слегка пнул его ногой под столом, чтобы он не сбивал весь настрой беседы.

– Да, можно и так сказать, – кивнула Кэт, – у каждого человека есть связь с глубинными силами этого мира, но можно наломать много дров, если зачерпнуть больше, чем можешь выпить…

На мгновение Кэт вдруг почувствовала себя нехорошо. Она поднялась, беря чайник:

– Ладно… Мне нужно немного поработать. Мази и отвары сами собой не приготовятся, даже у ведьмы. – И улыбнулась, пытаясь замять тему, которая так неожиданно сама собой поднялась. Слова просто сорвались с ее языка, как будто говорила даже не совсем она…

Ребята поблагодарили за чай и рассказы. Уже направляясь к двери, старший из троицы вдруг задержался и, обернувшись к Кэт, спросил:

– А можно… Еще раз будет к вам прийти? – Чувствовалось, что он хочет еще что-то спросить, но не станет этого делать при остальных.

Ведьма кивнула:

– Конечно.

В этот момент Мэри-Лу, уже вроде бы выскочившая за порог, каким-то образом оказалась подле девушки и, потянув ее за юбку, доверительно спросила:

– А я могу стать ведьмой?

Кэт наклонилась к девочке и, легонько коснувшись указательным пальцем ее носа, шепотом произнесла:

– Каждая девочка – немножко ведьма!

Когда ребята ушли, Кэт поднялась на чердак, где под покатой крышей располагалась ее спальня, и повалилась на постель. «Что же это было?» – размышляла она, глядя, как за окном по нежной синеве неба плывут пушинки облаков, растягиваясь в причудливые полупрозрачные фигуры, распадаясь на части и снова слепляясь. Этот бег облаков всегда уносил девушку куда-то далеко от того места, где находилось ее физическое тело. И вскоре она сама не заметила, как задремала.

В своем сне она видела Викторию. Но ведьма выглядела совсем не так, как при их встречах наяву. В обычной жизни всегда ухоженная, элегантно одетая, непременно на каблуках и сияющая чисто женским обаянием, сейчас она была босая и растрепанная, стоявшая на холодном камне посреди речного русла, застланного туманом. Девушка протягивала руки к Кэт и что-то говорила, но слов не было слышно, они просто не покидали реки, запутываясь в сизом тумане.

Кэт резко открыла глаза. За окном уже было темно и сквозь струйки облаков проглядывали первые звезды.

– Вот это высший класс! – кричал Уолли, летя на скорости вниз по извилистым улочкам на велосипеде так, что Мэри-Лу приходилось крепко цепляться руками и ногами в сиденье. – Ушастый йодль меня раздери! Настоящая ведьма!

Роджер ехал за ними, аккуратно притормаживая на поворотах, и тоже размышлял о необычном знакомстве, и только крики Уолли отвлекали его, и он задавался вопросом, отчего его родной брат такой громкий, когда сам Роджер не выносит шума. Была ли это какая-то насмешка природы, заставившая гены родителей так причудливо перемешаться, чтобы породить столь непохожих друг на друга детей? В такие моменты Роджеру казалось, что у них с братом нет абсолютно ничего общего, даже внешне они не сильно походили друг на друга, разве что слегка цветом волос.

Они снова промчались практически через весь город, но в этот раз значительно быстрее: велосипеды несли под горку сами, главное было вписаться во все извилины и переплетения улочек. Родителей, разумеется, еще не было дома. Роджер разогрел обед, а когда все вышли из-за стола, с облегчением отправился наверх, оставив заниматься посудой младших. Во время обеда Уолли никак не мог дожевать что-либо, не пускаясь в разговоры о новом знакомстве. Мэри-Лу только хлопала глазами, поглядывая на брата, но сама была не слишком разговорчива на этот раз. Когда они только вошли в дом, девочка тщательно проинспектировала перед зеркалом в коридоре свое платьице и долго чистила щеткой ботиночки. Вчера ей было очень неудобно перед мамой за состояние платья после беганья через заросли по пустырю, и теперь она хотела убедиться, что все в порядке. Мама часто ей говорила, что девочка должна прилично выглядеть и быть аккуратной. Мэри-Лу не совсем понимала, почему про мальчиков такое говорилось значительно реже, но она точно знала, что если мама говорит что-то, то так оно и есть. Насколько было бы проще, думала Мэри-Лу за обедом, если можно было бы делать что хочешь и не беспокоиться об этой самой аккуратности, а потом просто произнести какое-нибудь заклинание – и на тебе снова чистое платье! А если все девочки немного ведьмы, то, может, она со временем такому научится… А может быть, даже… Она чуть ложку не выронила от этой мысли: может быть, ее маме удается так аккуратно выглядеть даже после работы потому, что она-то уже умеет делать такое заклинание?! Мэри-Лу уже хотела поделиться этой догадкой с остальными, но потом подумала, а зачем же тогда у них в подвале стоит стиральная машинка, и снова вернулась к еде.

Оказавшись на чердаке, Роджер распахнул настежь окно и залез с ногами на кровать. Из окна его небольшой комнатки, где помещалась лишь односпальная кровать, письменный стол и несколько книжных полок, составленных одна на другую, виднелись ряды черепичных крыш, уходящих вниз в сторону озера. Оно было дальше, за городом, и из домика Кляйнов не увидать. Но Роджер иногда представлял, как он ночью вылезает из окна и шагает по чешуйчатым спинам спящих домишек прямо к серебрящейся водной глади. Лесистые пологие берега Альтерзее были замечательным местом для летнего отдыха. В хорошую погоду ближайшая к городу оконечность озера заполнялась грибочками туристических палаток, а зимой, когда озеро замерзало, покрываясь причудливым рисунком белых трещин, все, вне зависимости от возраста, обували коньки и скользили по его поверхности, как летом многочисленные лодочки и каяки. Роджер не очень уверенно стоял на коньках, ему больше по душе были беговые лыжи. Он мог часами ходить один по заснеженному лесу, но только не на школьных занятиях, когда их всей толпой выгоняли на улицу и заставляли бегать кругами на время.

Роджер прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Еще тогда, услышав историю Франца о его ученичестве и путешествиях, он задумался о том, как это, наверное, интересно – увидеть мир, открывать его самостоятельно. И эта Кэт… Может, она не была никакой ведьмой… Может, просто травницей, но ее жизнь зацепила Роджера. Она уже успела столько увидеть, узнать… А он должен был тратить свое драгоценное время на скучные уроки среди толпы скучных одноклассников, которые ходили в школу по большей части для общения, а не за знаниями. Но знания Роджер мог почерпнуть из книг, а общение… Разве человек не должен быть волен выбирать свой круг, а не вынужденно проводить половину своего драгоценного времени с кучкой подростков, объединенных лишь тем, что их родители выбрали поселиться именно в этом районе города?

Вот у кого точно не было с этим проблем, это у Уолли. Он запросто убалтывал всех вокруг, даже иногда родителей, что было задачей непростой. У Роджера, по крайней мере, это не получалось.

«Вам не старшего сына нужно было заводить, а няньку!» – как-то сказан он им, в очередной раз не желая быть оставленным приглядывать, в особенности за Уоллисом. Вполне логичная мысль, как ему показалось. Но мама почему-то обиделась.

В общем, с миром людей все было непонятно, в отличие от мира книг. Роджер слез с кровати и принялся рыться на полках. «Все-таки не бывает ведьм, нужно найти этому всему логическое объяснение».