Долина творения

11. Лесная угроза

Он спал какое-то время, но в основном грезил и грезы были полны ужаса. Проснулся же внезапно, как человек, который просыпается от кошмара сразу и с криком, и собственный волчий вой напомнил ему, что кошмар был реальностью.

Он лежал один в глубине ночного леса и страдал, как страдало лишь несколько человек с начала мира. Затем, постепенно, когда он осознал, что не собирается умирать или сходить с ума, рассудок Эрика Нельсона снова начал функционировать.

Долгие годы ему довелось провести в диких местах. Годы он балансировал на краю гибели и его характер закалился в опасностях. После того, как прошла первая темная волна ужаса, самообладание стало возвращаться к нему. Его не сломили. Он не сдался, и не разрешил собой помыкать, несмотря на попытки Кри и его друзей.

Снова Нельсон осознал странную связь своего ума с другим. Почти без знаний, ночь и лес стали знакомыми. Он провел много ночей в лесах, но никогда прежде не был с ними в дружеских отношениях. Лес был живым, изобилующим собственными тайными делами, и для нового Эрика Нельсона тайны эти были открытой книгой, бесконечно привлекательной.

Острый слух подсказывал ему о каждом движении травы, шорохе деревьев, звуке отдаленной воды в потоке. Где-то поблизости пробежала мышь по сухому листу и над собой он мог слышать писк летучей мыши и звук ее кожаных крыльев. Далеко внизу, в долине, олень проламывался через сушняк и за ним следовал глубокий рык охотящегося тигра.

Эрик Нельсон чувствовал сладкое напряжение и трепет восхищения, проходившего через вновь приобретенное тело. Он был голоден. Ветер принес ему новости. И уловил он это благодаря чуткому обонянию – богатый, запутанный и пульсирующий запах, дыхание леса, исходившее из чащи, который был его матерью, как и матерью Эйши.

Он поднялся и потянулся, вздрогнул и заворчал, потому что было очень больно. Затем выступил навстречу лунному свету и стоял с головой, поднятой вверх, медленно поворачивая ею в сторону ветра и подергивая носом.

Нижний ветер был чистым, но верхний содержал небольшую стаю волков, загоняющих оленя. Они удалялись, поэтому нужно было вести себя тихо. Тигр убил. Внизу у ручья табун копытных пришел к водопою и среди них был олень.

Не нужно бежать за оленем. Весь лес узнает это. Следует довольствоваться кроликом. Мрачная определенность захватила ум Нельсона. Он направится в Аншан и как-нибудь доставит Барина в Руун. В то же самое время его сделали волком. Очень хорошо, он побудет волком.

Дальний охотничий призыв стаи прогремел по долине. Его горло затрепетало в стремлении ответить, но он хранил молчание. Затем, как тощий серый призрак в серебряном лунном свете, он затрусил на юг, к Аншану.

Поначалу ему было трудно двигаться, но закоченевшее тело разогрелось и расслабилось, он позабыл голод в непринужденном движении. Его человеческое тело было превосходным экземпляром. Крепкое, гибкое, и более быстрое, чем у многих. Но это было жалкое, глупое сравнение.

Тело Эйши было на удивление живым, от кончика его когтя и до носа. Каждый нерв и мускул срабатывали мгновенно и рефлекторно. Оно могло покрыть весь этот путь молнией через чащобу и при этом не повредить ни один листок. Оно могло застыть без движения или перемахнуть через западню с отточенными кольями у себя на пути. И могло бегать. Лесные боги, как оно могло бежать!

Нельсон узнал это, когда убегал из Рууна. Но затем удовольствие от бега исчезло. Теперь он уменьшил скорость на открытых хребтах, с явной радостью, несясь через круги лунного света, кружась и внезапно прыгая, в восторге играя с тенями.

«Истерия, – подумал Нельсон, а еще бравада, реакция – на страх. А почему бы и нет? Почему?»

Он подкрадывался с наветренной стороны к маленькому стаду оленей, пасущихся у пруда. Некоторое время он лежал в высокой траве и наблюдал за ними: стройными, изящными созданиями с влажными черными носами и огромными глазами. Высокий самец и две самки, олененок. Их насыщенный сладкий аромат вызвал у него слюну.

Он поднялся и смело пошел к ним. Они подняли головы и похолодели, глядя на него – быстроногие дети полета и страха. Затем уловили запах волка и умчались.

Он подошел к озерцу и напился. Его отражение глядело на него вверх из лунной воды, и он провел языком по зубам, одним глазом оглядел себя.

Потом опять двинулся на юг к Аншану, и никого не видел кроме кроликов. Он начал сознавать, что игра продолжается. Через какое-то время он пересек тропу оленей с оленятами, двигающимися на запад. Слово разнеслось по лесу, которое даже истинные звери, не входившие в Братство, могли понимать, и они двигались по обе стороны реки назад к барьерным утесам, оставив лес Кланам.

Ветер, ровно дувший с юга, уменьшился, а затем и вовсе стих. Нельсон почувствовал странное чувство. Это было похоже на частичное ослепление и глухоту, потому что не мог слышать что там дальше из-за встречного ветра. Он двигался с возрастающей осторожностью и был голоден, очень голоден.

Он спустился по краю оврага к ручью и, внезапно, с летящим цоканьем копыт, пегая кобыла и жеребенок появились в брызгах воды и оказались чуть выше его на берегу.

«Привет, Волосатый», – донеслась мысль кобылы. Она остановилась отдышаться и волчьим чутьем Эйши Нельсон смог учуять запах страха. Маленький чернильно-черный жеребенок заржал и ткнулся головой в ее соски, его длинные нескладные ноги разошлись неустойчиво и дрожали. Оба они были потные.

«Вы долго бежите, сестра», – сказал Нельсон.

«С севера Аншана, – ответила кобыла, и вздрогнула. Она обнюхала тонкую шею жеребенка и добавила: – Из-за него я не могла добраться быстрее».

«Аншан? – спросил Нельсон. – Я направляюсь туда».

«Знаю, Кланы собираются для войны. – Круглые глаза кобылы показались белыми в лунном свете. – В лесу – смерть, Волосатый! Смерть гуляет по долине Л'лана!»

И жеребенок сорвался. Подняв голову и округлив глаза, он эхом повторял: «Смерть! Смерть! Смерть!» Его крохотные копыта цокали по камням.

«Тише, маленький, – прошептала мать и погладила его трепещущую шею. – Что ты знаешь о смерти?»

«Я чувствую ее запах, – ответил жеребенок. – Красный на ветру».

Его ноздри раздувались, а дыхание было резким и прерывистым.

«Я паслась на склонах Аншана, – сказала кобыла Нельсону, – потому что моего жеребца забрали хуманиты и мне хотелось быть поближе к нему. Жеребенок родился там. И в долине под нами убивали. Пришли чужаки с их новым оружием. Многие из Братства были убиты».

«Смерть, – заржал жеребенок и, словно ребенок, заплакал. – Я боюсь».

Нельсон собрался с мыслями.

«Теперь вы в безопасности, малыш. Здесь смерти нет».

Но может быть, знал Нельсон. Рано или поздно огненные ружья принесут смерть к воротам Рууна и жеребенок, если выживет будет взнуздан, оседлан и принужден нести тяжесть человека.

Вглядываясь в них в лунном свете, Нельсон отметил странную перемену в своих мыслях, словно они были сродни ему, порабощены и одеты в цепи.

Дружеская мысль кобылы пришла к нему.

«Будь осторожен, Волосатый, если собираешься в Аншан. Шэн Кар и чужаки очистили окраины от наших разведчиков и вооруженная стража у города бдительна».

Затем повернулась к жеребенку.

«Пошли, малыш. Еще немного и ты сможешь отдохнуть».

Он следил за их уходом, за пегой кобылой с развивающейся гривой и хвостом, изящными формами из серебра в лунном свете, и ее чернильно-черным жеребенком, несущимся позади. Легконогими, не знавшими веса стальных стремян, их гордые головы никогда не были стрижены и не ведали удил.

Нельсон всегда любил лошадей, как любит их человек. Обращался с ними хорошо, уважительно, кормил и чистил их, и время от времени ронял фразу: «Эта лошадь почти человек!»

Но эти, из клана Хатхи, отличались от прочих. Чем-то ужасным, колдовским, эти лошади были людьми по интеллекту. Он помнил жгучую ненависть порабощенных копытных в Аншане, когда выступал оттуда с Тарком, Лефти и Шэн Каром с их безумной миссией.

Он медленно повернулся, чтобы пересечь ручей, но делал это механически, потому что этот путь он проделывал раньше. Мозг Нельсона подвергся потрясению и открылись ворота между ним и полубессознательным мозгом Эйши. Он вспомнил слова Кри: «Инстинкты Эйши, воспоминания, скрытые знания…»

Воспоминания.

Он был слишком занят прежде собственным ужасом и яростью, а после того, зеркалом новых и чуждых ощущений. Но теперь целое наводнение воспоминаний из запасов мозга Эйши прорвалось и потекло в Нельсона. Они не были просто воспоминаниями животного, а имели собственный необычный путь, как и человеческий.

Щенячьи кувыркания в согретой солнцем траве, новизна мира, уроки, первая охота, первое убийство, первый вид мерцающих башен Рууна, вхождение молодого волка в полноправные члены стаи. Маленькие детали, вкусы и запахи, мысли и грезы. Да, грезы, сродни тем, что были у мальчика Эрика Нельсона, лежавшего под зелеными деревьями Огайо в полусне лесной тишины.

Но те были только рябью на широкой и глубокой реке воспоминаний Эйши. Под ними текли сильные течения, которые привязывали индивидуальность к Клану и Клан к Братству. В беглом осмотре прошлого Эйши Нельсон видел целый новый путь жизни, где разумные существа приспособили себя в обществе, которое было в одно и то же время просто, как в Раю, а также сложно, как современный Нью-Йорк.

Общество с пятью огромными кланами – людей, волков, лошадей, тигров и орлов – жило в совершенном равенстве, даже не оговаривая этого, как в собственном мире Нельсона разумные расы жили друг с другом и считали это естественным. Общество с его собственными законами, которое запрещало убийство, кражу, регулировало право на охоту, и в котором верность давалась свободно. Разновидность свободного масонства, которое было в действительности братством.

Они не были совершенными, эти создания Кланов. Некоторые вспышки-воспоминания дали Нельсону встряску страха и других глупостей, заставивших его улыбнуться. Снова он почувствовал презрение, потому, что увидел трусость или кражу убитых другими. Но их сильные несовершенства делали их более человечными.

Когда он открыл свои ментальные глаза и заглянул в их разум, Нельсон был вынужден, наконец, понять истину без оговорок. Существа Клана были не более животными, чем он сам. Даже менее, он вынужден был восхищаться, потому что убивал из-за денег, в то время как Братство убивало только ради пищи. И он убивал людей, а Братство лишь оленей и кроликов.

Совершенно внезапно он осознал, что несется по лесу на четырех ногах и это не кажется ему странным. Близкий контакт с мозгом Эйши растворил эту странность Ему это казалось не более необычным, чем если бы он одел иностранную одежду. Он был дома.

Вдруг заяц метнулся прямо перед ним. Он схватил его в легком прыжке, сломал позвоночник и съел.

А затем стая серых братьев пришла к нему, медленно продвигаясь между деревьев с востока. Было безветренно, чтобы почуять это, а голод сыграл с ним дурную шутку. Он бросился прочь с полусъеденной жертвой, но вожак, серый старый волк без глаза, послал ему мысль.

«Заканчивай, юноша. Нечего спешить».

Старый волк присел, его язык высунулся.

«Мы бежим издалека, с холмов над Мрилой. А сейчас отдыхаем».

Глазами Эйши Нельсон увидел, что это были худые и истрепанные волки из внешней стаи, которые охотились на верхних уровнях.

Они его не знали, не знали, что он вне закона.

Он закончил жадно есть и оставил вкусные косточки. Затем облизал губы и стал ждать. Долгое клановое «У-У-У!» разносилось над рекой, подхватывалось и неслось дальше.

Старый волк сказал:

«Мы движемся в Аншан, наблюдать».

«Я тоже».

«Тогда пошли с нами, юноша».

Он не мог сейчас покинуть их, не вызвав подозрений. Он должен был присоединиться к ним теперь, а позднее решить, что делать.

Тощие серые тени поднялись, десять охотников с длинными клыками из бесплодных нагорий, полные трепещущего восхищения. Нельсон почти уверился, что он настоящий Эйша, бегущий с собственным племенем.

Но это было не так. Его племя, племя Нельсона, ожидало в Аншане с автоматами и гранатами.

Когда первые лучи рассвета начали пробиваться в небе, он со стаей прошел целые мили на юг. Он присматривался как бы покинуть горную стаю. Более безопасно теперь оставаться одному. Ему нужно найти какое-то место, чтобы залечь и, после наступления темноты, попытаться проникнуть в Аншан. Ночью у него был один шанс из ста, что его не подстрелят, как шпиона из Рууна. А днем – ни одного.

Нельсон потихоньку отделился бы, как и планировал, если бы не поднялся рассветный ветер и не выдал его.

Он отставал от других, выискивая шанс ускользнуть в кусты, когда вместе с низменным ветерком пришел внезапный вой и ментальный призыв: «Хей, братья! Чужак с вами!»

Вся стая горцев развернулась и уставилась на Нельсона с подозрением. Прежде, чем он сумел сбежать, их окружили волки, волки из Рууна, чьи мысли хором слились в одно проклятие.

«Эйша!»

Нельсон кружил и скакал возле старого волка, лежавшего в кустах.

За ним, как это было в Рууне, ментальный крик пробился, сквозь деревья.

«Эйша вне закона! Гоните его, братья! Гоните его из леса!»

Тогда стая обрушилась на него и призыв эхом пронесся по долине, переходя от одной стаи к другой.

«Вне закона!»

Снова Нельсон бежал с поджатым хвостом. Перед ним были открытые равнины Аншана, в которых его ожидала смерть. В отчаянии он кружил, петлял, путал след, но волки клана гнали и гнали его без пощады. И не было возможности сбежать.

Лес поредел. В разрывы между деревьями он мог видеть открытые пятна равнины. Далеко за ней Аншан горел как огромная драгоценность меж зеленым лесом и рекой.

Он устал, загнан, полон отчаяния.

Вдруг, сверху, он услышал свистящий гром огромных крыльев и прыгнул, зарычав. Затем увидел, что это был Эйя и услышал, как его мозг обратился к нему с настоятельной быстротой.

«Сюда, чужак! Ты сможешь оторваться от стаи, если сделаешь так как я тебе говорю.»

Хуже ему все равно уже не было бы.

Орел взмыл снова, где он мог видеть маневры всей стаи и послал свою мысль Нельсону.

«Беги скорей этой тропой, чужак! Сейчас же. В поток. Плыви, плыви быстро, вверх по течению. Останься в воде, ветер с тобой. Сейчас же! Под прикрытие скалы и ползи тихо… тихо!»

Нельсон полз мокрый и дрожащий, слышал как стая потеряла его и удалялась. Внезапно Эйя снизился и приземлился на ближайшую скалу. Нельсон выполз из воды туда, где было суше и лежал, тяжело дыша.

«Мы подождем», – сказал ему орел и сложил крылья.

Нельсон какое-то время изучал его. Наконец он задал вопрос.

«Не понимаю. Почему ты помог мне?»

И Эйя ответил.

«Ншара послала меня».