Доктор и Жизнь

Глава шестнадцатая. Агриппа

— Хм… — отец отошёл от экрана, на котором транслировалась скомпилированная видеозапись всего происходившего в кратере Кеплер. — Хм…

Мы молча наблюдали за ним, над чем-то ожесточённо раздумывающим.

— О чём думаешь? — спросил я.

— О том, что всё не так просто, как нам казалось, — ответил отец после недолгой паузы. — Пытаюсь сложить в голове полученные сведения. Слушайте предварительный план: я, Михаил, Юстина и Сарама с двумя взводами Лунных Вояк, вооружённых тяжёлыми разрядниками, отправляются в кратер Кеплер и исследуют базу. Бац, Чжан Ёп, Пётр, Натти и Георгий при поддержке двух взводов Лунных Вояк с тяжёлыми разрядниками, направляются к кратеру Агриппа, надо проверить приземлившийся объект. Вооружаться исключительно плазменными разрядниками, иные средства, как мы видим, против их силовых полей неэффективны. Собираемся.

До этого я отправил Темпл в госпиталь, так как черепно-мозговая травма — это не все проблемы, которые доставил ей спрут.

Самих спрутов сейчас препарирует Захар в боксе роботизированной лаборатории. Специальные модификации Работяг, взятые под полный контроль Захаром, сейчас разбирают продвинутые высокотехнологичные механизмы, коими являются эти спруты и тщательно всё фиксируют.

Он уже отрапортовал, что несмотря на кажущуюся внешнюю одинаковость, спруты серьёзно отличаются друг от друга по начинке и функциональным задачам.

Каждый спрут вооружён стандартными термическими лазерами, предназначенными для борьбы с живой силой противника, но есть те, кто помимо них несёт в себе щупальца с мелкокалиберными рельсотронами.

Разбор стационарной установки показал, что да, действительно, это банальный рельсотрон, но рельсы его никак не соединены с казённой частью, а витают в воздухе под действием силового поля неизвестной природы. Ничего общего с китайскими щитами Белых Лун это силовое поле не имеет, Захар сообщает, что принципы совершенно другие.

Сами мы щиты Белых Лун применять не спешим, так как флюорита у нас нет, а требуется его просто дохрена. Причём имеет место постоянный расход флюорита в процессе эксплуатации. Того, что могут воспроизвести люди с «Трансмутацией», крайне мало даже на поддержание одного небольшого щита сколько-нибудь продолжительное время. Всё дело в оптических свойствах флюорита, который используется в качестве призмы для проекции силового поля. Вася обещал подобрать что-то более распространённое и поэкспериментировать с другими минералами, но ему сейчас совсем не до этого.

Тут же мы имеем дело с очень надёжными и стабильными силовыми полями, которые могут существовать неограниченно долго, причём линзы проекторов изготовлены из неизвестного Захару материала, который он сейчас исследует всеми способами.

Питались эти силовые щиты из бортового источника питания неизвестной нам природы. Захар тоже его сейчас внимательно изучает и думает над воспроизводством технологии. В чём преимущество спрутовских источников питания? А в том, что даже прямое попадание разряда плазмы не заставило образец № 7 сдетонировать и разнести всё вокруг в радиусе пятисот метров, как оно было бы в случае с нашим самым топовым в плане безопасности образцом МЯ-реактора. Захар уже понял, что это аккумулятор, а не реактор, но до подобной энергоёмкости мы ещё не дошли. И вряд ли бы в ближайшее время дошли самостоятельно, но сейчас появился неплохой шанс и имя ему — реверс-инженерия!

Предполагаю, что ростовский Кулибин, пошедший по пути развития аккумуляторов, мог в перспективе добиться чего-то подобного, но теперь едва ли…

Размышляя над вот этим вот всем, упаковался в новенькую силовую броню. Той же модели, но без непредусмотренных дырок в броне. Также я оделся в противоосколочный бронекостюм, чтобы было поменьше незапланированных осколочных дырок в будущем.

К слову, пытались понять, что за снаряды используют их рельсотроны. Пока что Захар работает над устройством для анализа столь фонящих образцов, но предварительно говорит, что это какая-то адская смесь из радиоизотопов технеция-102, какого-то изомера гафния-178 и ещё серии радиоактивных изомеров, природа которых пока не установлена. Все эти радионуклиды имеют период полураспада от четырёх с половиной до сорока минут, поэтому Захар, обнаруживший характерные следы, предположил, что их прямо на месте производит некий прибор, установленный аккурат под стационарной установкой и из которого как раз и выезжала лента с болванками. Ещё он обнаружил высокую радиоактивность самой станины рельсотрона, предположив, что так быть не должно, но герметичность защитного поля была нарушена и именно поэтому эта штука в итоге вышла из строя.

Даже для нас подобные технологии по производству радиоактивных изотопов и их изомеров — на грани фантастики. Как? А главное, зачем? Неужели нельзя было придумать что-нибудь менее радикальное? Зачем гарантированно убивать экипаж противника, если можно гораздо дешевле добиться чего-то подобного с помощью простых вольфрамовых или урановых болванок?

Возможно, условия были другие, потому что даже мы ничего не делаем просто так, не говоря уже о явных инопланетянах.

Захар посмотрел на видео обнаруженных костей, установил, что у этих покойников кости больше похожи на неандертальские, нежели наши.

Странно, конечно, но надо всё это внимательно изучить, а уже потом делать какие-то выводы.

Загрузился в спешно бронированный луноход, закрепился и дождался остальных.

Лунные Вояки тем временем затаскивали на борт лунохода ящики с тяжёлыми разрядниками, которые используются у них в качестве коллективного оружия, то есть на каждый разрядник расчёт из двух Лунных Вояк.

Блин, слишком много всего свалилось, надо делать всё: разбираться с трофейными технологиями, заниматься строительством корабля на Марс, работать над модернизацией силовой брони, над модернизацией Лунных Вояк под новые требования, разрабатывать уменьшенную версию плазменного разрядника. Винтовка Михаила, которой отец с Чжан Ёпом выносили китайские конвои, как показала практика, совершенно не подходят для постановки на вооружение, так как есть всё ещё неразрешимая проблема с деградацией защитного кожуха на конденсаторах. Если на куда больших по размеру разрядниках для силовой брони мы эту проблему решили существенным утолщением кожуха, то вот с малоразмерными плазменными винтовками это проблематично…

Впрочем, можно вы можем решить эту проблему созданием новых Вояк, проект уже давно имеется, правда, они требуют в четыре раза больше сырья за единицу, чем предыдущие, причём больше никаких преимуществ, кроме возможности применения тяжёлых плазменных разрядников, они не имеют, только недостатки: больший размер, большая масса, сниженная подвижность, короче, получаются турецкие роботы-янычары. Бои показали, что наши Вояки действуют лучше, но, если ничего не придумаем с кожухами, придётся пускать в производство боковую ветвь Вояк…

Загрузились, закрепились — поехали.

Луноход набрал необходимую скорость и взлетел. Быстро разогнались до восьми тысяч километров в час и устремились к кратеру Агриппа.

— Док, как думаешь, это люди? — спросил Бац.

— Ага, нацисты из Третьего Рейха, сбежавшие в конце войны на Луну и устроившие тут Четвёртый Рейх, только Лунный, — усмехнулся я. — Не знаю я, кто они такие. Захар изучил видео, тоже не может дать однозначную оценку. Ребята привезут на базу образцы, будем изучать и всё в итоге поймём.

— Но это ведь всё меняет! — вмешалась в наш разговор Натти. — Вообще всё!

— Это ничего не меняет, — не согласился я с ней. — Это равнозначно открытию динозавров в девятнадцатом веке. Круто, много что объясняет, но что в итоге? Да, это оказались не герои Троянской войны и не библейские гиганты, а какие-то архидревние ящеры, но в итоге-то что? Тут, конечно, ситуация получше, чем в девятнадцатом веке, как-никак, имеется нехилая возможность обретения новых технологий, но в глобальном смысле для нас ничего не изменилось. Мы как и прежде нацелены убраться подальше от Земли, для чего строим корабль на Марс. Да, технологии, которые мы гипотетически сможем воссоздать, сильно в этом помогут, но ничего не изменилось: наша цель — Марс.

— Да, но всё, что мы знали о планете и эволюции… — начала было Натти.

— Пока рано говорить о планете и эволюции, — вздохнул я. — Вот когда появятся первые сведения от Захара, тогда и поговорим предметно о ходе эволюции и истории планеты Земля. Но мы уже давно знали, что не одни в космосе. Ребята из Пирова, разработавшие первую стабильную версию вакцины, сообщали, что примабактерия точно неземного происхождения, а её «действия» свидетельствовали о сложной системе размножения и развития заражённых, что точно невозможно приобрести естественным путём. Кто-то разработал это говно, понимаете? И вот эти ребята, костьми лежащие на своих базах, как-то с этим всем связаны… Так, мы на подходе…

Подлетели почти к самому кратеру, но не стали приземляться прямо по центру, а встали у самого края. Первыми высадились Лунные Вояки и тут же вытащили из ящиков тяжёлые разрядники, которые установили вдоль вала кратера, чтобы можно было достать любого, кто посмеет вылезти из реголита.

Вояк в ближнем бою использовать бессмысленно, поэтому оставили их всех за орудиями у лунохода, решив направиться туда самостоятельно.

— Пускай дрона, — дал я команду Бацу.

Тот вытащил из лунохода гусеничного дрона, способного при необходимости летать и бросил его в кратер.

Картинка транслировалась всем, поэтому мы видели происходящее из первых рук: дрон устремился к не очень красиво приземлившемуся неопознанному летающему объекту, представляющему из себя чёрной окраски хреновину яйцевидной формы. Дверей и окон видно не было, единственное, что выделялось из монолитности этой штуки — сопла двигателей.

Дрон приземлился рядом, вытащил из своего тела щуп и ткнул в обшивку, скорее всего, спасательной капсулы.

— Нихуя… — отрапортовал Бац.

— А ты думал, что она запищит или отпнёт дрон? — усмехнулся я.

— Ну, там, защитная система, не? — повернулся ко мне Бац.

— Не переоценивай спасательную капсулу, — произнёс я и начал разогрев движка силовой брони. — Если что, Вояки нас прикроют, но оружие держать в готовности.

— Думаешь, это спасательная капсула? — спросил меня Пётр.

— Да, думаю, — кивнул я блоком сенсоров. — Иного объяснения её конструкции и размерах я не вижу. Тем более, она зачем-то прилетела в кратер Агриппа, где тоже были замечены кратковременные лунные явления. В кратере Кеплер тоже было что-то наподобие, именно поэтому мы и сунулись туда.

Совершив короткий полёт, мы вместе приземлились у этой яйцеобразной хуюмболы и начали её внешний осмотр. Никаких подсказок о методах её открытия обнаружено не было, сама она была размером с небольшой такой УАЗ модели «буханка». Это прямым текстом говорило нам, что внутри просто физически не может быть слишком много ништяков, если они вообще там есть.

— Думаю, вскрывать здесь нецелесообразно, поэтому предлагаю погрузить её на луноход и доставить на базу, — предложил я.

— Здравая мысль, — согласился Бац и взялся за верхнюю часть.

Лежала она на боку, видимо, топлива для правильной посадки не хватило. Я взялся за сопло и мы вдвоём потащили эту капсулу к краю кратера, где, следуя моей команде, взвод Лунных Вояк готовил тросы и подъёмный механизм с лунохода.

— Не особо тяжёлая, — прокомментировал Бац. — Тросы должны выдержать.

— Посмотрим, — ответил я на это.

Дотащили довольно быстро, тут помогли усовершенствованные гусеницы, встроенные в ноги наших силовых броней, которые ускоряют передвижение многократно. Третья нога, появившаяся на последних моделях, решает вопрос с центром тяжести, а также увеличивает немного грузоподъёмность силовой брони.

Притащив капсулу к группе ожидающих Вояк, мы помогли им обвязать её тросами и проследили за подъёмом её наверх.

— Возвращаемся к нашим.

Натти, Пётр и Чжан Ёп же сканировали поверхность с помощью встроенных в брони рентген-сканеров. Они должны пробивать землю метров на пять, поэтому мы рано или поздно найдём базу, к которой, по всей видимости, направлялась спасательная капсула.

— Есть какие-нибудь результаты? — спросил я у Натти, включая свой сканер.

— Пустая порода, — вздохнула та. — Уже пятьдесят метров отсканировала, ничего, мертвенная чернота…

Я тоже видел на сканере черноту. Видимо…

— Ребята! — привлёк наше внимание Пётр. — Вы же видите черноту?

— Ну, да, — ответила Натти.

— Я тоже, — произнёс он. — Но что если это защита от ракетных ударов, как было у нас на Санта-Крус? Сплошной бетон тоже будет виден как непроглядная чернота на сканере, ведь так?

— Парень говорит дельно, — отметил Бац. — Но как тогда искать?

— Надо пройтись по направлению движения спасательной капсулы, — предложил я. — Есть вероятность, что она не долетела до цели. Начала снижение, движок заглох, а потом она упала.

Чжан Ёп, никак не комментируя свои действия, устремился к месту падения капсулы.

— Она ведь носом в ту сторону смотрела? — указал он манипулятором на север.

— Ага, — подтвердил я.

— Идём туда, — решил он.

Теперь всё выглядит так, будто это была его идея. Мастерски исполнено. Видимо, в рамках идеологического воспитания научился…

Пошли по линии предполагаемого маршрута капсулы и щупали лунный грунт сканерами. Кротов тут, насколько знаю, не водится, поэтому никто не должен обижаться на вмешательство в интимную частную жизнь.

— Шухер! — Бац аж подскочил вместе с силовой бронёй. — Спрут в земле!

Вот он заорал, а никаких взметающихся облаков реголита и лазерных разрядов всё нет и нет.

— Покажи, — попросил я его.

— Да вот тут он! — Бац ткнул левым манипулятором куда-то перед собой. — Здесь лежит, сука…

Я подошёл к нему и навёл сканер на указанное место.

— И правда лежит, — подтвердил я для остальных. — Правда, кажется, он окончательно сдох. Видимо, заряд закончился или не вынесла душа поэта…

— … позора мелочных обид, восстал он против мнений света, один, как прежде… и убит! — продолжил за меня Пётр.

— Ты всё ещё меня удивляешь, Пётр! — засмеялся я удивлённо.

— Александр Сергеевич Пушкин — это азы, — с нотками самодовольства ответил Пётр. — Бродского, правда, совсем не понимаю…

— Ты в этом не одинок, — ответил я на это серьёзно. — … В который раз на старом пустыре, я запускаю в проволочный космос, свой медный грош, увенчанный гербом, в отчаянной попытке возвеличить, момент соединения… Нихуя не понятно, что он хотел этим сказать и какая ценность в этом стихотворении… Постскриптум, блядь… Хотя что-то наводящее тоску в этом стихотворении есть, некая атмосфера, но всё равно до сих пор, несмотря на своё высшее медицинское образование, которое после апокалипсиса только расширилось.

— Тема одиночества, — произнесла Натти очень грустным тоном. — Неоднократные попытки наладить взаимоотношения, провальные…

Ой, ну я ляпнул, блядь…

— А вот «Не выходи из комнаты», — сменил я тему. — Многие ведь подумали, что это в тему самоизоляции, которую объявили во время пандемии ВИ-вируса. Думаю, это стихотворение не о том, но люди часто выдают желаемое за действительное. О, что-то мне подсказывает, что мы пришли.

Валун, так органично погруженный в реголит кратера, оказался полым внутри. А рядом с ним оказалась подозрительно удобная ровная площадка, совершенно неслучайно обладающая четырьмя базальтовыми колоннами, которые совершенно точно не отсюда, так как базальтовые моря отсюда далеко и тут преобладают в основном ANT-породы. Значит, их сюда кто-то притащил, потому что для камней очень несвойственно переезжать на тысячи километров, становиться в идеальный квадрат и обтёсываться лазерными резаками в приятную глазу форму. Сверху такое благолепие не увидишь, но стоя перед этими колоннами сложно не обратить на них внимания.

— Вскрываем? — повернулся я к остальным.

— А давай, — кивнул Чжан Ёп. — Не зря же пришли.

Я выдвинул из правого предплечья рентген-лазерный резак, прекрасно подходящий и под камень, и под металл.

Разрезать камень и добраться до самой настоящей шахты лифта было не неожиданно, примерно что-то подобное мы видели через сканеры. Бросил вниз дрона с камерой. Маленький шарик раскрыл микродвигательную систему, замедлил скорость падения, выдвинул ножки и начал обозревать всё происходящее в лифтовой шахте. Первым делом он наткнулся на кабину. В отличие от фильмов ужасов, технический люк тут был наглухо задраен, поэтому больше никакой полезной информации от дрона, помимо сведений, что ничего опасного в шахте лифта пока нет, получить не удалось.

— Цепляю крюк, подсоединяйтесь, я первый спускаюсь, — прокомментировал я свои действия.

Спуск вниз был обыденным. Чем-то необычным была верёвка, способная в одиночку выносить всю массу силовой брони. Углеродные нанотрубки, с применением которых была изготовлена эта верёвка, танк Т-80У может навесу месяцами держать, не говоря уже о кратковременном спуске трёх-четырёх силовых броней.

Встал на кабину, правда, ненадолго. Крыша кабины не выдержала веса и меня слегка тряхнуло, пока я неуправляемым куском металла обрушался на пол.

Система управления быстро определила, что хруст, который я создал, исходил от ломающихся костей, которыми была усеяна кабина. Образцы оружия здесь тоже были, видимо, эти неведомые обитатели базы «Агриппа» пытались свалить с этажа и отчаянно отстреливались.

Выхожу из кабины на этаж.

— Ребята, пусть всем пофиг, но со мной всё в порядке, — сообщил я спускающимся сообщникам. — Тут кости, много костей.

Вижу вполне классический, устроенный логично пропускной пункт, вполне обычный турникет которого был вырван с мясом.

Света нет, пыль кругом, грязь, пятен крови уже давно нет, но есть какой-то тёмно-красный порошок, взлетающий взвесью при моих шагах.

Сканирую пространство вокруг. Никаких признаков жизни. Кабинеты всякие, есть даже зал с опенспейс, что было круто, модно, молодёжно в наше время, но начало постепенно отходить в прошлое, так как ни начальство, ни работники не любят, когда следят за их работой. Поэтому если начальство не ебанутое, оно никогда не захочет опенспейс или откажется от него в кратчайшие сроки. Работа не работа, когда за тобой вполглаза пасёт твой непосредственный начальник. Ну и ты нет-нет, но видишь, как он попинывает хуи или занимается не тем, что надо бы. Долго такая херня продолжаться не может. Я сам в опенспейсе никогда не работал, но один одноклассник рассказывал, что вкалывал в Москве на какую-то конторку…

Так вот, здесь эти передовые инопланетяне не избавились от опенспейсов, всё, на что их хватило: стыдливо огородить столы высокими перегородками.

Бумаги использовались пластиковые, ничего не истлело, всё лежит как в первый день, правда, в пыли.

Буквы вообще непонятные, пробелов нет, это будет тяжело для земного понимания. Пусть Захар занимается, ему полезно.

Дождался остальных.

— Разбредаемся и по первому сигналу кричите, — предупредил я всех.

За мной как бы случайно увязалась Натти. Пшикнул запрос на подключение по индивидуальному каналу. Одобрил.

— Куда пойдём? — с азартом спросила Натти. — Может, за вон той толстой дверью лежит что-то ценное?

— Ага, конечно, — усмехнулся. — Скорее всего, реакторы там стоят. Они очень дорого стоят, опасны при взрыве, поэтому переходная дверь обязательно бронированная. Законы логики в этой Вселенной везде работают, поэтому рецепт ограждения базы от радиации очень похож на наш.

Стены покрыты чёрным металлом, полы белые, тоже металлические. В кабинетах обычная офисная мебель, практически во всех, кроме подсобок.

Но всё изменилось, когда мы с Натти пошли по серебристой линии. Это вывело нас на лабораторию или что-то вроде того, так как десятки приборов непонятного назначения. Всё выключено, электричества давно нет, свечу фонариком.

— Твой коллега, да? — засмеялась Натти, глядя кости, лежащие в синтетическом белом халате.

— Видимо, — ответил я равнодушно. — Смотрим дальше, но на карте место пометь.

Системы управления уже потихоньку рисуют карты, которые будут очень неплохим подспорьем при дальнейшем исслеовании.

Брифинг-зал, совсем как у нас: куча экранов, клавиатур, мышек, столов и стульев, исполненных из металла. Картин не было, вообще никаких, даже фотографий. Значит, не зашло им в своё время или не догадались. Или они тут были на работе и строго следовали какому-нибудь запрещающему регламенту. Мы ничего не знаем, но узнаем.

— Док! — раздалось из динамика восклицание Баца. — Иди к нам, мы тут такое нашли! Ты охренеешь просто!

Что они такого могли найти, чтобы я охренел? Да я только вчера воевал против древних роботов охраны подземной базы инопланетян воевал! Но, хрен с ним, он меня заинтриговал.

— Пойдём! — позвал я Натти, склонившую сенсорный блок над костяком, лежащим в какой-то стеклянной капсуле.

— А? Да, пойдём, — кивнула она.

Я сориентировался по на ходу рисуемой карте подземного уровня и вышел на Баца спустя минуты две. Тот стоял в каком-то помещении, напоминающем наш штаб, с экранами, с консолями и терминалами и даже со столом, чем-то напоминающим наш голографический.

— Зырь! — Бац ткнул манипулятором в стол.

— Ну? — не понял я.

— Да ща! — Бац снова махнул над столом манипулятором. — Бля, только что бы…

Над столом возникла качественная голограмма какого-то мужика явно нечеловеческого вида, ну, то есть гуманоид, с волосами на голове, короткой бородкой, но кожа на морде красная, причём он не гипертоник какой-то, а реально краснокожий, на половину физиономию какая-то абстрактная синяя татуировка, открывает рот и что-то говорит.

— Абракадабра, бла-бла-бла, абракадабра, выр-выр-выр, абракадабра, бла-бла-бла, — что-то наподобие я услышал из его уст.

— Вы что-нибудь понимаете? — спросил я у присутствующих.

— Док, я вообще нихуя не понимаю, — пожал плечами Бац. — По жизни.