Доказательства вины

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Защищенные доброй магией Лета, мы бежали из Арктис-Тора. Ветер завывал громче, вздымая все более густые клубы тумана, снега и льда. А за этим завыванием, пока еще слабо, но с каждой минутой все яснее слышались крики тварей, обитателей холода и мрака. Дробь барабанов и рев рогов, диких, свирепых, наводящих ужас, не имеющий никакого отношения к разумной мысли, зато напрямую связанный с инстинктами.

И рев личного охотничьего рога Эрлкёнига — уж его не спутаешь ни с чем.

Я переглянулся с Томасом, и тот поморщился.

— Быстрее, быстрее! — скомандовал он.

— Ох, — выдохнул я.

— О чем это вы? — крикнула старавшаяся не отстать от меня Мёрфи.

— Эрлкёниг, — ответил я. — Нехороший парень крупного калибра. Давно мечтает скушать меня.

— Почему? — спросила она.

— Ну... я встречался с ним раз.

— А-а, — кивнула Мёрфи. Даже задыхаясь, она ухитрилась произнести это междометие на редкость сухо. — В прошлом октябре?

— Угу. Он считает, что я его оскорбил.

— Ты ведь немногословен, Гарри. Должно быть, это сделал кто-то, похожий на тебя. — Она поморщилась и, пошатнувшись, схватилась за пояс. На толстой коже виднелся длинный порез; судя по всему, коготь или клинок едва не задел ее саму. Ремень порвался, и длинная, не по росту кольчуга запуталась у Мёрфи в ногах. — Черт.

— Стой! — скомандовал я прежде, чем Мёрфи упала, и все замерли на месте. Молли осела в снег.

— Но мы не можем стоять вот так! — крикнул Томас.

— Черити, Мёрф, нам нужно сбросить все лишнее, что мешает идти. Снимайте доспехи. — Я скинул куртку, ужом вывернулся из кольчуги и перебросил ее Томасу.

— Эй! — возмутился он.

— Ее нельзя оставлять на земле, — сказал я. — Томас, ты понесешь кольчуги.

— Что? — удивился он. — Почему это?

— Ты достаточно силен, это тебя не замедлит, — объяснил я, снова надевая куртку. — И мы не имеем права оставлять здесь столько железа.

— Но почему?

Я увидел, что Мёрфи скинула свои доспехи и повернулась, чтобы поддержать Молли, пока Черити сделает то же самое.

— Ты бы обрадовался, если бы пришельцы, уходя, оставили у тебя кучу радиоактивных отходов?

— Ох, — спохватился он. — Логично. Ведь мы не хотим, чтобы они сердились на нас еще сильнее, а? — Он свернул кольчуги в один узел, перетянул его ремнем и перекинул через плечо.

Крики, вой и трубные звуки рога сделались громче, хотя слышались теперь только с флангов и сзади. Каким-то образом нам удалось выскользнуть под завесой метели из кольца, которое пытались сомкнуть вокруг нас Зимние. Продолжая движение, мы имели реальный шанс уйти от погони.

— Вся эта вылазка на деле не совсем то, что нам представлялось, — сказал я Томасу. — Нас использовали.

— Что? Как?

— Потом. А пока тащи эти чертовы доспехи и ничего там не забудь. Идем. — Последние силы, остававшиеся у меня от Летнего огня, начали угасать, и на секунду ветер продул меня, казалось, насквозь. — Идем же!

Я снова двинулся по снегу, стараясь пробить тропу для тех, кто шел за мной. Время шло. Завывал ветер. Снег хлестал мне в лицо, и Летний огонь превратился в едва тлеющие угольки, которых хватило бы в лучшем случае на несколько минут. Они погасли почти в ту самую секунду, когда я ощутил близкую вибрацию магической энергии, а в нос ударил запах горелого попкорна.

Прореха засветилась в воздухе ярдах в тридцати выше по склону.

Какие-то твари, большие и мохнатые, с белым мехом и длинными когтями, вынырнули из метели у нас за спиной. Они бежали по снегу и льду с такой легкостью, словно это бетонный тротуар.

— Томас! — рявкнул я, ткнув пальцем в сторону надвигающейся угрозы. — Мёрф, Черити! Выносите девушку отсюда! Живо!

Мёрфи оглянулась, глаза ее расширились, и она мгновенно поднырнула под руку Молли, помогая Черити. Черити пошатнулась, удержалась на ногах, вытащила из-за пояса меч и воткнула в снег у моих ног. А потом с удвоенной силой потащила Молли вперед, одолевая последние несколько ярдов.

Я переложил посох в левую руку, а правой сжал смертоносную сталь. Последние крохи сил, которые одолжила мне Лилия, иссякли, и оставшейся во мне магии не хватило бы даже на то, чтобы зажечь свечу, не говоря уже о том, чтобы кидаться огнем или выстраивать шит. Мне оставалось полагаться только на сталь, быстроту и ловкость — в общем, на чисто физические качества. Из чего вытекало, что скорее всего меня убили бы очень быстро, если бы Черити не сообразила меня вооружить.

Собственно, от нас с Томасом требовалось только задержать наступающих — похожих на йети тварей — на время, достаточное, чтобы женщины благополучно миновали переход. Победы в бою от нас никто не ждал.

— Что это за твари? — спросил Томас.

— Разновидность огров, — ответил я. — Бей их сильнее и быстрее. Нам надо как следует напугать их железом. Если мы вынудим их наступать на нас с опаской, нам, возможно, удастся с боем отступить к переходу.

— Заметано, — кивнул Томас.

Когда до первой цепочки снежных огров оставалось футов тридцать, мой брат сделал два шага и взвился в воздух. Прыжок выбросил его на десять футов выше уровня снега. Приземлившись, он уже держал саблю обеими руками. Стальной клинок полоснул ближайшего огра по грудной клетке, вспоров как картофелину в мундире. Кровь его вспыхнула голубым пламенем, и огненные капли с шипением гасли в снегу.

Но Томас на этом не успокоился. Следующий огр швырнул в него булыжник размером с волейбольный мяч. Томас стремительно увернулся, сделал ложный выпад и полоснул огра саблей по ногам, от чего тот с воем полетел на землю.

Третий огр с размаху, как бейсбольной битой, огрел его небольшим древесным стволом, отшвырнув на десяток футов назад, — Томас едва не врезался в меня на лету. Огры торжествующе взвыли и бросились в атаку.

Я не считаю себя опытным фехтовальщиком. То есть, конечно, я фехтую лучше, чем девяносто девять процентов населения нашей планеты, но по сравнению с большинством тех, кто в этом разбирается, я профессионал так себе. Что еще хуже, мой фехтовальный опыт ограничен в основном колющим оружием — шпагой, рапирой. Меч Черити выглядел бы вполне уместно на съемочной площадке «Конана-Варвара», а о том, как драться тяжелым режущим оружием, я имел лишь самое общее представление. Впрочем, два преимущества у меня все-таки имелось. Во-первых, я довольно быстр, особенно для своего роста. Если мой соперник не обладает сверхъестественной быстротой, я не слишком ему уступаю. И во-вторых, руки-ноги у меня длинные, так что я могу достать соперника чуть не из соседнего графства.

Поэтому я старался использовать свои сильные стороны. Я испустил вой, не уступающий тому, что издавали огры, и когда один из них добежал до меня и занес для удара палицу, я поднырнул под удар и на добрый фут вонзил меч ему, так сказать, ниже пояса. Выдернув с поворотом меч, я откатился в сторону, а палица обрушилась на то место, где я только что стоял. Огр с воем отскочил назад и забегал по кругу, из паха фонтаном била огненная кровь. Те, что наступали следом, при виде этого замедлили шаг, а когда раненый огр упал и затих, пожираемый огнем, и вовсе остановились, призадумавшись.

Блин, мне плевать, смертный вы или нежить, красавец или монстр. Если у вас есть яйца и вы их имеете шанс потерять, подобное зрелище заставит вас оценить возможные последствия ваших действий для ваших же гениталий, причем очень быстро.

Я оскалил зубы и поднял меч, на котором шипела, полыхая, синяя огрова кровь. Не отворачиваясь от противника, я начал осторожно, шаг за шагом пятиться вверх по склону, стараясь не обращать внимания на боль в сломанных ребрах. Когда я поравнялся с Томасом, он только-только пытался сесть. Братец налетел на валун, и над глазом его уже успела вспухнуть хорошая шишка. Он еще недостаточно очухался, чтобы встать.

— Черт подери, Томас! — рявкнул я. Левая рука моя была слишком слаба, чтобы тащить его вверх по склону, а тащить его правой, переложив меч в слабую руку я боялся: обороняться от огров я бы уже не смог. — Поднимайся!

Огры, опомнившись, снова начали надвигаться.

— Томас! — заорал я, занося меч и выжидая, пока ближайший огр наступит на мою метавшуюся по снегу тень.

Минуточку. Какая тень?

Прошла, наверное, секунда, прежде чем я понял, что тень порождена каким-то новым источником света, а потом огненный сгусток не больше шоколадного драже пронесся мимо моего плеча и ударил в грудь ближайшему от меня огру. Летний огонь опрокинул огра на землю прежде, чем тот успел охнуть, и принялся пожирать его плоть.

— Я его держу! — крикнул Хват, и я краем глаза увидел его с мечом в руке.

Закинув руку Томаса себе на плечо, он поднял его с земли с легкостью, какой я не ожидал при его росте. Атака огров захлебнулась окончательно. Я просунул посох под пояс, которым Томас перетянул кольчужный сверток, осторожно, стараясь не слишком нагружать сломанные ребра, забросил его на плечо, и мы продолжили отступать к прорехе, держась лицом к ограм. Те маячили в пределах видимости, но нападать больше не пытались.

— Не споткнитесь, — предупредил меня Хват.

Я ощутил, как прорываю спиной какую-то тонкую оболочку, а потом разом оказался в тропической сауне.

Я обнаружил, что стою на узкой полоске эстрады перед экраном старого кинотеатра Пелла. Я шагнул в сторону, и тут же из экрана выступил Хват, поддерживавший Томаса.

Лилия стояла на полу лицом к прорехе. Вид у нее был усталый, напряженный. Стоило Хвату с Томасом миновать переход, как она взмахнула рукой, словно отгоняя надоедливую муху. Послышался шелест, прореха съежилась и исчезла.

В тускло освещенном кинозале воцарилась тишина. Лилия опустилась на колени, упираясь одной рукой в пол: волна белых волос упала ей на лицо, и она тяжело дышала, дрожа всем телом. Облепившие меня снег и ледяная корка исчезли, превратившись в быстро испарявшуюся эктоплазму.

— М-м-м, — заметил Томас слабым голосом. — Гадость какая.

Хват опустил его на пол и подошел к Лилии.

— Хват, — окликнул я его. — Вы слышали, что там творилось?

— Судя по шуму, вы разворошили пчелиный улей. — Он опустился на колени рядом с Лилией, поддерживая ее за плечи. — Что, гарнизон замка устроил вам торжественную встречу?

— Нет. — Я покачал головой. — Похоже, это были все Зимние без исключения.

— Что? — вскинулся он.

— Я... это... типа пошвырялся Летним огнем у Мэб в ее playhouse3 и разнес почти весь ее замерзший фонтан.

Хват невольно разинул рот.

— Вы... Что?

— Ну, Пугало пряталось за этой штуковиной, вот я и... — Я опустил меч Черити на пол и сделал неопределенное движение рукой. — Каюк, в общем.

Хват посмотрел на меня как на умалишенного.

— Вы попали Летним огнем в священный источник Зимы ?

— Я глаз не могу сомкнуть, не погромив на ночь хоть немного чьей-нибудь собственности, — угрюмо буркнул я. — Так или иначе, я это сделал, и они там все с цепей посрывались. Моя крестная сказала мне, что каждый, кто хоть что-нибудь значит у Зимних, исполнился жаждой мести и спешит убить меня.

— Боже мой, — выдохнул Хват. — Еще бы. Но где это вы взяли Летний огонь, чтобы... — Он осекся и посмотрел на Лилию.

Летняя Лели подняла взгляде усталой, но обворожительной улыбкой.

— Я всего лишь подарила немного тепла и обозначила дорогу во исполнение долга перед леди Черити, — прошептала она. — Разве могла я знать, что чародей похитит эту энергию для использования в своих целях? — Она сделала глубокий вдох. — Помоги мне встать. Нам надо уходить.

Хват повиновался.

— Уходить? Куда?

— Все силы Зимних сосредоточены в центре их королевства, — сказал я. — Из чего следует, что они никак не стоят на границах Лета в ожидании атаки. Из чего, в свою очередь, следует, что у Летних высвобождаются силы, которые они могут выделить в помощь Совету.

— Но ведь им потребовалось всего несколько минут на то, чтобы показаться, — заметила Мёрфи. — Разве не могут они броситься назад и вернуться уже через несколько минут?

— Нет, Мёрф, — заверил я ее. — Это планировалось заранее. Весь этот рейд — подстава с самого начала. — Я кивнул в сторону Лилии. — Разве не так?

— Можно определить это и такими словами, — тихо произнесла Лилия. — Хотя лично я бы не стала интерпретировать это таким образом. Я не принимала участия в том, чтобы привести сюда фетчей — однако их появление и похищение ими дочери леди Черити подарило нам возможность временно нейтрализовать присутствие сил Мэб у наших границ.

— «Нам», — пробормотал я. — Мэйв действует с вами заодно. Вот почему она объявилась у Мак-Энелли так быстро.

— Даже так, — сказала Лилия, склонив голову в том, что можно было принять и за уважительный поклон.

Хват уставился на Лилию.

— Ты работаешь с Мэйв?

— Она бы не смогла изменить ход времени в сердце Зимы, — тихо сказал я. — Только одна из Зимних Королев способна сделать такое.

Хват продолжал таращиться на Лилию так, словно не слышал моих слов.

— Мэйв работает с тобой?

Лилия кивнула.

— Ее, как и нас, страшит нынешнее безумие Мэб. — Она снова повернулась ко мне. — Я снабдила вас силой, достаточной, чтобы угрожать источнику, в надежде на то, что вы отвлечете часть Зимних в глубь их владений. Как только это случилось, Мэйв изменила ход времени относительно мира смертных.

Я повел бровью.

— И долго нас не было?

— Вот-вот наступит рассвет дня, следующего за вашим выступлением, — ответила она. — Хотя течение времени изменено только в последние минуты вашего бегства. Мэйв не сумеет долго поддерживать это, но нам хватит, чтобы действовать.

— Что, если бы я не понял этого вовремя? — спросил я. — Что, если бы я не воспользовался вашим огнем?

Она чуть печально улыбнулась мне:

— Вы были бы уже мертвы, полагаю.

Я испепелил ее взглядом.

— И мои друзья со мной.

— Даже так, — кивнула она. — Пожалуйста, поймите. Ограничения, наложенные на меня моей Королевой, оставили мне очень мало выбора. Объяснить, что я задумала, я не могла. Но и стоять в стороне, ничего не делая, в то время как Совет находится в таком отчаянном положении, я не могла тоже.

— Но теперь-то вы можете мне все об этом рассказать?

— Теперь мы обсуждаем историю, — сказала она, склонив голову сначала передо мной, потом перед Черити. — Я очень рада, леди, видеть, что ваша дочь вернулась к вам.

Черити подняла на нее взгляд достаточно долгий, чтобы улыбнуться и кивнуть в знак благодарности. Потом снова занялась дочерью.

— Лилия, — произнес я.

Она изогнула бровь, ожидая продолжения.

Она манипулировала мной, превратив меня в оружие, которое использовала против Мэб. Она не лгала мне, но чудовищно рисковала моей жизнью. Хуже того, она рисковала жизнью четверых моих друзей. Полагаю, она делала это, руководствуясь исключительно благими намерениями. Ну и конечно, она была связана ограничениями, которые я, как подсказывали мне мои инстинкты, до сих пор не понимал до конца. Но вела она себя со мной прямо, честно и открыто.

И потом, в конце концов, кто она, как не законная Королева фейри? Кто и когда говорил мне, что она будет играть, открыв все карты?

Я вздохнул.

— Спасибо за помощь, — произнес я наконец.

Она улыбнулась все так же печально.

— Боюсь, я не была вам и вашим друзьям таким другом, каким были вы по отношению ко мне и моим друзьям. Но я рада, что смогла помочь вам хоть чем-то. — Она поклонилась мне, на этот раз низко. — А теперь мне пора. Надо приводить в движение все, что способно помочь вашим коллегам.

Я поклонился в ответ.

— Спасибо.

Лилия поклонилась моим спутниками, а за ней и Хват. А потом они быстро ушли.

Я плюхнулся на край эстрады — ноги мои подкашивались.

Мёрфи села рядом.

— Что дальше? — спросила она, помолчав немного.

Я устало потер глаза.

— На освященную территорию, наверное. Не думаю, чтобы нас стали преследовать прямо сейчас, но и рисковать нет смысла. Вернемся к Фортхиллу, удостоверимся в том, что все в порядке. Поедим. Выспимся.

Мёрфи застонала — почти сексуально.

— Этот план мне нравится. Умираю с голоду.

Я сидел, глядя на Молли и Черити, и меня глодала тревога. Меня послали найти черную магию. Я нашел ее — это оказалась Молли. Она использовала свои способности для того, чтобы перекроить чужие мозги, и какими бы благородными целями она ни руководствовалась, я-то знал, что это не могло не оставить на ее душе темного отпечатка. Мне лучше других было известно, какая опасность продолжает грозить Молли. И какую опасность может представлять для других она сама.

Я спас ее от злобных фейри, да, — но теперь над ней нависла новая, куда более серьезная опасность.

Белый Совет. Стражи. Меч.

Рано или поздно кто-нибудь еще проследит черную магию вплоть до ее источника. Если я не приведу ее на суд Совета, это сделает кто-нибудь другой. Хуже того, если та воздействующая на чужие сознания магия, которую она использовала, начала уже действовать и на саму Молли, калечить ее, она представляет собой серьезную угрозу и для себя самой, и для других. Она может съехать с катушек в точности, как тот мальчишка, казнь которого стала прелюдией к событиям нескольких последних дней.

Если я выдам ее Совету, я, возможно, буду нести ответственность за ее смерть.

Если нет — буду нести ответственность за тех, кого она может покалечить.

Хотелось бы мне не быть таким чудовищно усталым. Может, тогда удалось бы найти какую-нибудь альтернативу. Я решил отложить завтрашние заботы на завтра. Я был жив, более или менее невредим и в здравом рассудке. И люди, которые стояли рядом со мной, — тоже. Мы вернули девушку целой. Мать обнимала ее так истово, что я даже начал ощущать себя этаким катализатором их примирения.

Черт, может, мне удалось-таки исцелить раны этой семьи? И это уже было чертовски здорово. Я испытывал самую настоящую гордость, и это грело мне душу. Я помог снова свести мать и дочь. На сегодня — уже было неплохо.

Томас присел по другую сторону от Мёрфи, пощупал шишку на лбу и поморщился.

— Гарри, — сказал он. — Объясни мне, кой черт мы с тобой все время лезем во всякие безумные дела?

Мы с Мёрфи переглянулись с улыбкой, и я промолчал. Так мы трое сидели и смотрели, как Черити, устроившись в первом на переднем ряду кресел кинотеатра, крепко прижимает к себе дочь.

Молли прижалась к ней почти как малое дитя.

— Мама, — произнесла она очень тихо, не открывая глаз. — Мама.

Черити не сказала ничего, только обняла ее еще крепче.

— Ох, — сказал Томас. — Да, конечно.

— Вот именно, — кивнул я. — Да.