Доказательства вины

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Изготовив посох к бою, я ударом ноги распахнул дверь.

— А вот кому жвачки! — крикнул я.

Серенькие рассветные лучи высветили служебный коридор с исписанными всякой ерундой стенами, вытертым до неопределенного цвета полом и кучей сложенного вдоль стен хлама. В дальнем конце виднелась дверь, под которую кто-то подсунул резиновый клинышек, чтобы она не закрывалась. Выцветшая табличка гласила: ПОСТОРОННИМ ВХОД ЗАПРЕЩЕН. Занавешенный шторкой проем примерно посередине коридора вел, судя по всему, в кассу.

В здании царила тишина. Не горело ни одной лампочки.

— Вы, наверное, видели уже, — сообщил я пустому дому. — Джон Карпентер. Трубач-Хулиган. Самая длинная сцена с махаловом в истории кино. Знаете, да?

Тишина.

— Значит, не знаете все-таки? — спросил я у тишины. Я стоял, надеясь на то, что нехорошие парни не заставят себя ждать. В случае нападения я должен был отпрыгнуть в сторону и дать моим спрятанным за завесой спутникам разнести их в клочья. Вместо этого нехорошие парни, как это часто бывает, вели себя не совсем по плану.

Я начинал ощущать себя немного глупо, стоя вот так. Если бы я пошел дальше, в узкий коридор, мои невидимые спутники вынуждены были бы растянуться в цепочку, что повышало неприятелю шансы на успешную засаду. Будь я один, коридор обеспечивал бы мне наилучшую позицию для схватки, не позволяя фетчам окружить меня и тем самым использовать численное преимущество. Будь я один, я не преминул бы воспользоваться этим. Среди фейри встречаются тупицы, но фетчей к ним никак не отнесешь. Если бы я вел себя не так, как полагается одиночке, это могло бы насторожить их.

Поэтому, хотел я того или нет, пришлось плюнуть на инстинкт самосохранения и двинуться в глубь здания, держа наготове посох, оскалив зубы в боевой ухмылке. В доме царил полумрак, и температура была ниже, чем полагалось бы даже в это время суток. Дыхание вырывалось изо рта облачками пара. Извечный киношный запах попкорна пропитал дом до основания, сделавшись такой же неотъемлемой его частью, как пол и стены. В животе у меня забурчало. Подобно другим отдельным частям моего тела, мой желудок легко отвлекается на всякие соблазны, не обращая внимания на такие мелочи, как смертельная опасность.

Остальная же часть моего тела напряглась до предела. Я видел уже, как быстро умеют двигаться эти твари. Атакуй они меня из дальнего конца коридора, я успел бы отпрянуть с их пути, но и только. Еще два или три шага — и я дошел до места, начиная с которого у меня уже не оставалось возможности отступить, чтобы мои невидимые спутники разили неприятеля из засады. По крайней мере на несколько секунд я буду предоставлен самому себе.

Несколько секунд в драке — это целая вечность.

Я встряхнул браслет-оберег, накачивая в него энергию, и двинулся дальше, выставив вперед левую руку — это позволяло мне лучше защититься от возможного нападения и одновременно хоть немного освещало дорогу.

— Знаешь, какое это место в фильме? — спросил я сам у себя вслух. — Это когда старый фермер с факелом в одной руке и дробовиком в другой не может удержаться, чтобы не идти в глубь темной пещеры, прекрасно понимая, что там прячется чудовище. — Я дошел до занавески и концом посоха отодвинул ее. Выглянув на мгновение в проем, я не увидел ничего, кроме маленькой кассовой стойки, открывавшейся в маленький же темный вестибюль.

Никто не бросался ко мне, оскалившись в лицо.

— Ну, давайте же, — произнес я немного громче. — В конце концов, это просто оскорбительно. Если вы, ребята, будете и дальше продолжать в этом духе, мне придется пойти на крайние меры. Типа выйти обратно или еще чего.

Инстинкты мои вдруг тревожно взвыли, и я пулей вылетел в занавешенный проем — прочь из коридора, из дальнего конца которого на меня ринулось что-то такое. Меньше всего мне хотелось получить заряд картечи или молотом по башке.

Коридор разом наполнился оглушительными звуками: кто-то заулюлюкал, разом грянули пистолет и обрез, затрещал рвущейся тканью электрический разряд. Даже сквозь занавеску я увидел ослепительное бело-голубое сияние — и в свете его различил наконец прятавшегося в засаде фетча.

Он сидел, пригнувшись для прыжка, на стеклянном колпаке старой машины для изготовления попкорна, и внешность его с некоторой натяжкой можно было назвать кошачьей. Ростом он раза в два превосходил Мистера, клочковатый черный мех торчал во все стороны панковскими шипами. Сгорбившиеся плечи казались неестественно мускулистыми, а широкая пасть была усеяна зубами, слишком большими для любой кошки, не считая льва. Глаза светились зловещим зеленым светом. Тварь прыгнула, выставив вперед когтистые лапы, оскалив зубы, оглушительно взвыв.

Ни места, ни времени нанести удар первым у меня не было, зато я заранее изготовил защитное поле. Я выставил между собой и фетчем светящийся голубоватый купол.

Мне стоило бы помнить, с какой легкостью одолевало мою магию Пугало минувшей ночью. Мелкий фетч, должно быть, обладал по меньшей мере частью этих способностей, поскольку он на лету сменил тон своего завывания, врезался в мой щит и проскочил сквозь него, словно сквозь мыльный пузырь.

Из-за тесноты я не мог ни уклониться, ни замахнуться посохом, поэтому стоило морде фетча прорваться сквозь мой шит, как я убрал его и с размаху врезал кулаком по кошачьему носу. Там, где бессильна магия, приходится полагаться на физическую силу: поганая тварь отлетела спиной прямо на старый кассовый аппарат — железный! Брызнули голубые искры, пыхнул дым, запахло чем-то едким, и фетч взвыл от боли.

Я услышал в коридоре шаги, потом грянули три выстрела.

— Гарри! — крикнула Мёрфи.

— Здесь! — откликнулся я.

Сказать что-нибудь еще я не успел: чудовищная кошка оторвалась наконец от железного кассового аппарата и снова бросилась на меня, ни на йоту не уступая в скорости тому фетчу, с которым я сталкивался накануне. Я пригнулся и попробовал поднырнуть под него, но тело мое уступало мысли в быстроте реакций, и тварь нацелилась когтями прямо мне в глаза.

Я успел выбросить перед собой руку, и фетч врезался в нее с силой, от которой она онемела по локоть. Блеснули зубы и когти. Заговоренная кожа моей куртки устояла — если не считать царапины на запястье, ниже рукава, я остался невредим. Я покатился по полу, пытаясь стряхнуть вцепившуюся в куртку тварюку. Она оказалась чертовски сильной. Опершись задней лапой о стойку, она крепко цеплялась остальными за куртку, норовя пробиться к моему горлу.

Я пытался удержать ее, прикрывая горло рукой. Прорваться через куртку она не могла, но продолжала натиск с силой, которой ей не полагалось бы иметь. Я лежал на спине, и мне отчаянно не хватало упора. Рука моя начинала подаваться, и я понимал, что секунды через две эта тварь доберется до моего горла, и тогда мне крышка.

Тогда я схватился другой рукой за отворот куртки и изо всех сил дернул. Кожаная куртка сползла с моей груди, обнажив стальную кольчугу. Снова с шипением полетели искры: тварь обожгла лапы о металл и с пронзительным визгом подпрыгнула вертикально вверх.

Грянули выстрелы. Заряд картечи поразил тварь в верхней точке прыжка — она дернулась, взвизгнула и, извернувшись в воздухе, приземлилась на пол рядом со мной.

Тяжелый башмак Мёрфи с силой врезал по оскаленной морде, отшвырнув от меня, — и как только тварь оказалась на расстоянии ярда, Мёрфи открыла огонь. Она всадила в чудище с полдюжины пуль, опрокинув его на пол, — тварь выла от боли, дергалась от попаданий, но всякий раз пыталась подняться. Щелкнул боек — патроны кончились. Мёрфи загнала в рукоять пистолета свежую обойму — тварь как раз начала подниматься. Мёрфи продолжала всаживать в нес пулю за пулей.

Из-за завесы с неестественной скоростью вырвался Томас, бледный как смерть. Он схватил оглушенного фетча за горло и с размаху двинул о кассовый аппарат, потом еще и еще, пока я не услышал, как у того хрустнул позвоночник. Тогда братец размахнулся и швырнул его через барьер в вестибюль.

Блеснула вспышка. Что-то, похожее на огненную бабочку, крошечной кометой пролетело мимо моей головы. Я поднялся на ноги и увидел, как бабочка угодила фетчу прямо в грудь. Тварь завизжала снова, молотя по полу передними лапами; задние повисли беспомощными тряпками. Бабочка вспыхнула ярким огнем, прожгла дырку в груди у твари, а потом огонь охватил ее всю.

Я облокотился на стойку, перевел дух и обернулся. Занавеска отдернулась словно сама собой, и вошла Лилия. В эту минуту Летняя Леди не казалась хрупкой или беспомощной. Ее симпатичное лицо застыло в гримасе плохо сдерживаемого гнева. Вокруг нее порхал рой огненных бабочек. Лилия смотрела на умирающего фетча до тех пор, пока огонь не догорел, не оставив за собой даже эктоплазмы.

Мёрфи снова перезарядила пистолет и подошла ко мне; взгляд ее продолжал шарить вокруг в поисках опасности.

— У тебя кровь идет. Ты в порядке?

Я покосился на руку. Кровь из оцарапанного запястья перепачкала кисть и пальцы. Я закатал рукав, чтобы посмотреть. Длинная царапина шла параллельно кости. Она оказалась глубже, чем мне показалось сначала, — и прошла в полудюйме от вены, чудом не зацепив.

Я невольно поежился, и меня пробрал озноб.

— Одна царапина, — сказал я Мёрфи. — Ерунда.

— Дай посмотрю, — вмешался Томас. Он осмотрел мою руку и поднял глаза. — Могло быть и хуже. Но это нужно зашить, Гарри.

— Некогда, — возразил я. — Найди что-нибудь чистое перевязать, и сойдет.

Томас огляделся по сторонам.

— Соломки для коктейля? — предложил он. — Пакетик для попкорна?

Я услышал выразительный вдох. Из-за занавески вышла Черити, расстегнула висевший у нее на ремне кожаный чехол и кинула Томасу аптечку. Он поймал ее в воздухе, благодарно кивнул и занялся моей рукой. Черити отступила обратно в коридор, не выпуская из пальцев рукояти меча. Следом за ней заглянул Хват, кивнул и прошел дальше — предположительно в дверь, которой заканчивался коридор.

— Что случилось? — спросил я у Мёрфи.

— Одна из этих тварей пыталась наброситься на тебя сзади, — ответила она. — Что-то вроде обезьяны-мутанта. Мы ее убрали.

— «Натуральный рыжий», — задумчиво сказал Томас. — Помнишь этот фильм? Ну, где ретровирус вырвался на волю в зоопарке и вызван массовые мутации животных? Этот бабуин оттуда. И эта киса тоже.

— Гм, — хмыкнул я. — Ага.

— Чего-то я не понимаю, — призналась Мёрфи. — Почему они все выглядят как киномонстры?

— Страх, — объяснил я. — Эти образы — неотъемлемая часть нашей культуры. Этакие эталоны, генерирующие кучу страха.

— Да брось ты, — покачала головой Мёрфи. — Я видела этот фильм. Он и вполовину не такой страшный.

— Вопрос перехода количества в качество, — сказал я. — Даже если ты от этого слегка подпрыгнешь на месте, это хоть немного, да будет страха. Помножь на миллионы зрителей. Фетчи принимают эту форму для того, чтобы, впитав толику страха, породить его еще больше.

Мёрфи нахмурилась и тряхнула головой.

— Ну, может...

В вестибюле появился и двинулся по направлению к кинозалу свет. В мгновение ока Мёрфи и Томас вскинули оружие, целясь в его сторону, а мой браслет-оберег зашипел, плюясь холодными голубыми искрами в готовности выстроить защитный купол.

— Все в порядке, — негромко сказала Лилия.

В дальнем конце вестибюля показался Хват с обнаженным мечом в руке. Клинок полыхал огнем, словно его окунули в керосин и подожгли. Он огляделся по сторонам и нахмурился.

— Тут что-то не так, — заявил он.

— Что не так? — спросил я.

— Третий, — ответила за него Лилия. — Должен быть еще третий фетч.

— Почему? — не понял я.

— Потому что они фетчи, — отрезал Хват. — Надо проверить туалеты.

— Не в одиночку, — сказал я. — Мёрф, Черити.

Мёрфи кивнула и, обогнув стойку, подошла к Хвату. Черити вышла из-за занавески и тоже последовала за ней. Двигаясь почти бесшумно, они скрылись за дверью туалетов. Вернулись они очень быстро. Хват покачал головой.

— Вот, — сказал Томас, завязав хвосты бинта. — Не туго?

Я сжал и разжал пальцы правой руки и нагнулся, чтобы подобрать посох.

— Нормально. — Я нахмурился и огляделся по сторонам. — Одно помещение осталось.

Мы, не сговариваясь, повернулись к двустворчатым дверям, ведущим из вестибюля в зал. Они были заперты. Мне показалось, что у дверных ручек мерцают огоньки, практически незаметные с нашего освещенного места.

— Я думаю, если я их сломаю, на нас не очень обидятся, — сказал я, выходя из-за стойки в вестибюль. Изо всех сил стараясь изобразить уверенность, я подошел к дверям и остановился. — Действуем по той же схеме.

Я подождал, пока остальные пристроятся сзади. Потом оглянулся проверить, готовы ли остальные, — именно поэтому я единственный увидел, что произошло.

Пластиковое мусорное ведро, стоявшее в каких-то шести дюймах за спиной у Черити, вдруг взорвалось, расшвыряв во все стороны пустые бумажные стаканчики и мятые пакеты из-под попкорна. Человекоподобная фигура ростом с двухлетнего ребенка вырвалась из ведерка; и волосы, и одежда у нес были ярко-красного цвета, в маленькой ручонке она сжимала большой кухонный нож. Фигурка ударила Черити в затылок, швырнув ничком на пол, и занесла нож.

Нападение застало моих спутников врасплох — секунду или две они не двигались с места, но для Черити эти секунды могли обернуться вечностью. Времени на размышления не оставалось. Прежде чем сам осознал, что делаю, я бросился вперед, на ходу замахиваясь посохом. Замах вышел что надо — профессиональный игрок в гольф такому позавидовал бы. Посох с приятным стуком опустился на голову фетча.

Голова отлетела в сторону, отскочила от колонны и, покатившись по полу, застыла неподалеку от тела. У меня была еще секунда разглядеть ее, прежде чем она начала расползаться, превращаясь в эктоплазму.

Томас тоже ее узнал.

— Баки, кукла-убийца, — сообщил он.

— Теперь просто слизняк, — хмыкнул я, мотнув головой в сторону лужи эктоплазмы.

Томас кивнул.

— А был мусорным карликом.

Я переглянулся с Мёрфи.

— Что до меня, — сказал я, — никогда не понимал, что вообще в нем находили страшного. — Я подошел к Черити и протянул ей руку. Она поморщилась, но руку приняла. — Вы как?

— Кости все целы. — Она ощупала шею и затылок. — Если только мышцы потянула.

— В следующий раз будем осторожнее, — кивнул я. — Лилия, теперь чисто?

Летняя Лели на мгновение закрыла глаза и кивнула.

— Да. Агентов Зимы здесь больше нет. Идем.

Она шагнула вперед, и двери в зал отворились словно сами собой. Мы пристроились следом за ней. Кинотеатр оказался из типичных, знакомых с детства. Не новый, модный, напоминающий скорее стадион, но старого образца с едва заметным уклоном пола. Экран светился, хотя проектор был выключен. На нем вспыхивали и переливались, подобно северному сиянию, разноцветные сполохи, и до меня вдруг дошло, что проецируются они на экран с противоположной стороны. По мере того как мы следом за Лилией приближались к экрану, воздух делался все холоднее.

Она остановилась перед экраном, несколько секунд молча смотрела на него, потом поежилась.

— Дрезден. — тихо произнесла она. — Этот переход ведет в Арктис-Тор.

У меня в желудке снова похолодело.

— Ох, черт.

Краем глаза я заметил, как покосился на меня Томас.

— Черт? — переспросила Мёрфи. — Почему? Что это за место?

Я сделал глубокий вдох.

— Самое сердце Зимы. Это вроде... — Я тряхнул головой. — Ну, представь себе, как если бы лондонский Тауэр, Синг-Синг, Форт-Нокс и Алькатрас забавы ради скатали в один гигантский шар. Это столица Мэб. Ее цитадель. — Я глянул на Лилию. — То есть если то, что я о нем читал, верно. Сам я никогда там не бывал.

— Ваши источники информации довольно точны, Гарри, — заметила Лилия. Она сделалась чуть более напряженной, далекой. — Это заметно ограничивает ту помощь, что могу я вам оказать.

— Почему? — спросил я.

Секунду Лилия пристально смотрела на меня, затем кивнула.

— Власть Мэб сокрушительно действует на мои силы. Я могу отворить проход в Арктис-Тор, но держать его открытым до вашего возвращения смогу вряд ли — это потребует всех моих сил без остатка. Более того, удерживая его открытым, я увеличу риск свободного попадания тамошних созданий в Чикаго. А значит, Хвату придется остаться здесь, чтобы этого не допустить. Я не могу позволить ему идти с вами.

Я хмуро уставился на переливающийся всеми цветами радуги экран.

— Получается, оказавшись там, мы будем предоставлены сами себе?

— Да.

Супер! Без Лилии и Хвата с его боевыми возможностями наши шансы на успех в самом сердце Зимних заметно понижались — а я-то надеялся, что нам придется напасть на троицу действующих на свой страх и риск фейри, укрывшихся в пещере, или под мостом, или еще где. Никак не предполагал, что придется брать штурмом Бастилию.

На мгновение встретившись взглядом с Черити, я отвернулся и снова посмотрел на разноцветный экран.

— Дело оборачивается гораздо серьезнее, — сказал я остальным. — Я все равно пойду. Никто из вас идти со мной не обязан. Я не имею права заставлять вас...

Прежде чем я успел договорить. Черити, Мёрфи и Томас шагнули вперед и остановились рядом со мной.

Волна тепла, гордости и благодарности захлестнула меня с головой. И плевать мне на то, чья ДНК совпадает с моей, а чья — нет. Когда все летит в тартарары, люди, которые, не моргнув, остаются с тобой, — эти люди и есть твоя семья.

Твои герои.

Я кивнул Лилии. Она закрыла глаза, и переливающиеся на экране краски сделались ярче, резче. Воздух стал еще холоднее.

— Ладно, — негромко произнес я. — Все положили руку мне на плечо. — Я покрепче взялся за посох. — Раунд второй.