Дочь воеводы и псы-рыцари

Глава 18. Река Великая 03 июля 1245 года

Огромное войско рыцарей ливонского ордена выстроилось напротив стен древнего Изборска. Речь перед братьями христовыми держал епископ Буксгеведен.

– Вам предстоит безжалостная битва с еретиками! Они самые сильные и опасные наши противники! Мы должны сокрушить Псков, их оплот перед богатым Новгородом! Шаг за шагом мы будим продвигаться вглубь русских земель! На них мы построим свои крепости и замки, навеки закрепив их за собой! Каждый из вас получит свою долю добычи и кусок земли! Добиться покорности можно лишь действуя беспощадно! Огнем и мечем! Уничтожайте всех, чтобы никто не посмел поднять оружие против священного воинства христова!

Вздымая облака пыли, армия крестоносцев поспешила к Пскову…

Князь новгородский уже знал, что ливонцы движутся напрямик к городу, кратчайшим путем. Они намеревались форсировать реку и окружить крепость. Александр повел свое войско вдоль берега. Не далеко от того места, где река впадала в Псковское озеро, от его русла отходил рукав, круто уходивший на юг. Заводь опоясывала широкую, лишенную деревьев, долину. Это был единственный свободный путь для многочисленного войска меченосцев от Изборска к Пскову, не зажатый лесами.

Русское войско разбило лагерь недалеко от поросшего деревьями берега с обрывистыми склонами. Солнце уже клонилось к закату, когда в стане были поставлены шатры. Князь Александр в окружении воевод выехал осмотреть поле будущей битвы.

– Место для нас очень выгодное, – сделал вывод Боброк, – наш правый фланг защищен водой, правый густым лесом. Ливонцы не смогут обойти нас с флангов, и есть где укрыть засадные полки.

– Меченосцы не любят фланговых ударов, – возразил Гордеев, – они рассчитывают на несокрушимый удар бронированного конного клина…

– На болотине им это будет сделать затруднительно, – усмехнулся князь Александр, – местные жители сообщили мне, что там, – он указал рукой на покрытое высокой травой поле, – заболоченная земля. Передовой полк мы поставим напротив этого места. Ты Григорий Иванович, уже встречался с рыцарями. Тебе и возглавить пешее воинство. Под твою руку отдаю всех молодых ратников, да Суздальцев и Владимирцев. Они опытные воины, если, что помогут новобранцам. Главный удар ливонцев придется на тебя. Ты должен во чтобы не стало выдержать. Связать их главные силы…

– Добре, княже… – кивнул Боброк, – будим стоять сколько нужно…

– Засадный полк левой руки я поручаю своему брату Андрею, – продолжил князь. Сам я возглавлю полк правой руки.

Он еще раз оглядел огромное поле и повернулся к Дмитрию.

– Нам бы продержаться до подхода меркитов. Как думаешь, успеют они?

– Никифор старый и опытный военачальник, – не раздумывая, сказал Гордеев, – и проводники у них знающие, из местных. Думаю, к сроку поспеют и ударят неприятелю в тыл.

Александр Ярославович кивнул. Он подошел к киевскому воеводе почти вплотную.

– Послушай боярин, – доверительно прошептал князь, – брат мой слишком горяч. Помоги ему если что…

Как только лучи утреннего солнца коснулись верхушки деревьев, вдали раздался хриплый рев боевых труб. К шатру князя примчались дозорные.

– Ливонцы идут! – крикнул молодой воин, – несметной силой валят в боевом строю! Знамена развернуты!

– Готовиться к бою! – велел Александр, вскакивая в седло.

Пешая русская рать выстроилась в несколько рядов, перегородив узкий проход между заводью и лесом.

Конная рать, на глазах врага в спешке отступила. Скрывшись за холмами, всадники развернулись, направившись к местам, облюбованным для засады.

Перед взорами русичей раскинулась огромная долина, упирающаяся в полоску леса, видневшуюся далеко на горизонте.

– Вон, вон гляди! – крикнул кто-то из воинов.

Тут же ряды пехотинцев всколыхнулись. Стараясь рассмотреть врага, ратники толкали друг, друга, вытягивали шеи, становясь на цыпочки.

Ливонцы приближались неспешным аллюром. Острие клина, которое русичи называли "рылом свиньи", состояло из десяти рыцарей. Каждая следующая шеренга прибавляла по два всадника, составляя голову в тридцать рыцарей. За ними следовало "тело", которое представляло собой четырехугольное построение, по краям которого двигались конные рыцари в три ряда. А середина состояла из пехотинцев. За ливонской "свиньей" шли пешие и конные отряды инородцев: эстов, данов, немцев и прочих наемников.

– Глянь Петро! – воскликнул молодой ратник, с ужасом глядя на приближающуюся массу, – шлемы то у них с рогами и лапами когтистыми! И щиты размалеваны!

– А кони-то, Николо, глянь, тоже в броне, будто чудища какие! – вторил ему его приятель.

– Цыц, балаболы! – окрикнул их Боброк, – строй держите!

Ревели трубы. Колыхались на ветру знамена. Ливонские рыцари опустили корья, убыстряя движение. Пехотинцы в центре строя, перешли на бег, не отставая от головы. При приближении всадников, земля задрожала от топота сотен копыт. Молодые, не бывавшие еще ни в одном сражении ратники, попятились было, но под суровыми криками старших товарищей, выровняли ряды.

Лучники дали залп. Но стрелы не причинили вреда рыцарям, отскакивая от щитов и доспехов.

Было не трудно представить, что случиться с передними рядами, когда в них ударит бронированный клин. Ливонцы уже видели перед собой русские шеренги, предвкушая, как вонзятся в них, сминая пеших воинов. Но внезапно кони под седоками споткнулись. Копыта лошадей увезли в болотистой почве. Движение кавалерии замедлилось. Рыцарям стоило больших трудов, удержать коней и заставить их двигаться дальше. Когда передние ряды выбрались на сухой участок, темп наступления упал. Разогнаться вновь ливонцам не хватало места. Однако сила даже такого удара была такова, что рыцари смогли пробить несколько передних рядов.

Ломались копья, трещали под ударами мечей и топоров щиты. Кричали, погибающие под копытами лошадей и ногами пехотинцев, раненые. От всей этой какофонии не было слышно голоса даже стоящего рядом товарища.

Отступив назад, Петро с размаху ткнул появившегося перед ним всадника копьем. Острый стальной наконечник лишь царапнул по отполированному нагрудника всадника. Прочное древко не выдержало и обломилось. Конь ударил молодого ратника грудью, опрокинув его на спину. Петро увидел, как ливонец занес над ним боевой топор, и зажмурился. Но ничего не произошло. Ратник приоткрыл один глаз. Предназначенный ему удар, принял на щит псковский воевода. От страшного удара щит раскололся. Боброк откинул его и рубанул мечом по ноге рыцаря. Клинок лязгнул по наколеннику и отскочил. Ливонец завертелся, пытаясь достать воеводу топором, но тот постоянно уходил, нанося всаднику колющие удары, метясь в сочленения доспехов. Получив временную передышку Петро вскочил на ноги, схватил рогатину и что есть мочи ткнул ее в шлем меченосца. Рыцарь закачался, но добить его ратник не успел. Другой ливонец закрыл оглушенного собрата, перерубив рогатину.

Меченосцы усилили натиск, заставив попятиться русские ряды. Ловко орудуя длинными мечами и топорами, бронированные всадники продолжали теснить ратников, стараясь рассечь их надвое. Прорубившись почти до середины, строй рыцарей развернулся. Из-за их спин выскочили кнехты. Вооруженные короткими мечами и небольшими круглыми щитами, они просачивались между отбивающимися от конных рыцарей ратников, разя зазевавшихся воинов. Большой урон наносили арбалетчики. От коротких болтов, бивших в упор, не спасали ни щиты, ни доспехи.

Следующими на хорошо потрепанный передовой полк, набросилась тяжелая датская и немецкая пехота. Русичи пытались сдержать натиск, уперев копья и рогатины в землю. Но древки ломались под напором брони. Не имея возможности сдержать натиск, ратники стали медленно отступать.

Магистр ливонского ордена, гарцевал на своем породистом скакуне. Позади войска. Его воины продолжали напирать. Еще чуть, чуть и проклятым еретикам придет конец. Он ясно видел, как немногочисленная дружина, во главе с князем перед самой атакой, поджав хвост, ускакала в сторону Пскова.

"Пусть бежит, – усмехнувшись, подумал Дитрих фон Грюненген, – трус, мальчишка. Я найду тебя хоть в Новгороде, хоть во Владимире. Скоро вся северная Русь будит под властью ордена".

От благодушных мыслей его оторвал далекий рев сигнальных труб. Но это были ни их сигналы. Магистр завертел головой. Справа и слева на фланги его войска летела конная рать. Натиск союзников мгновенно ослаб. Их пехотинцы заметались по полю, не зная, толи продолжать наступление, толи обороняться от нового врага. Фон Грюненген увидел, как первыми в панику ударились эсты. Их пехотинцы, вслед за своими князьями, бросились бежать.

Ливонский главнокомандующий быстро оценил бедственное положение. Он немедленно велел дать сигнал к отступлению. Битва не была еще проиграна. Стоило перестроить полки и отбить атаку гридней. А затем он разберется с остатками пехотинцев.

Хорошо обученные воины, образовали круг. К ним уже подходила датская, немецкая пехота и остатки кнехтов. Строй сомкнулся. Огромные тяжелые щиты с грохотом опустились на землю. Выставив перед собой копья, ливонцы приготовились к отражению атаки княжеской дружины.

Шум за спиной заставил магистра обернуться. Со стороны их лагеря бежали эстонские воины.

"Что, – промелькнуло в голове Дитриха, – опомнились трусы…"

Но что-то в движениях союзников было не так. Вместо того, чтобы готовиться к бою, эсты бросали на ходу мешавшее бегу оружие. И тут магистр понял, в чем дело. Вслед за союзниками накатывалась конная лавина. Ужасающий для любого рыцаря, повидавшего атаку монгольской конницы, боевой клич, холодил кровь. Всадники на приземистых рыжих лошадках на ходу расстреливали бегущих эстонских воинов. Нагоняли их, срубая головы своими кривыми саблями. Оказавшись в окружении, датская и немецкая пехота, дрогнула и бросилась бежать.

Оставшиеся в одиночестве рыцари сомкнули ряды, готовые продать по дороже свою жизнь. Однако враг и не думал нападать. Всадники в черных доспехах, с конскими хвостами на шлемах, с гиканьем закружили вокруг. В адрес рыцарей посыпались оскорбления. Меченосцы, в ярости бросались в атаку. Но вражеские всадники уносились прочь. Вокруг мелькали узкоглазые лица. Ливонцам приходилось постоянно поворачивать коней, чтобы быть лицом к врагу.

Воздух разрезали черные молнии арканов. Гордые бароны стали один за другим падать на землю, беспомощно волочась по траве вслед уносящимся всадникам.

Магистр Дитрих фон Грюненген, и в самых страшных кошмарах, не мог себе представить, что он знатный вельможа, будет скользить по земле, хватаясь руками за веревку. А затем его связанным, поставят на колени перед молодым новгородским князем.

– Нет силы на свете, чтобы поставить Русь на колени, – Александр Ярославович, смерил ливонского военачальника презрительным взглядом, – с распростертыми объятиями мы принимаем всех гостей. Но тот, кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет. На том стояла, и стоять будет русская земля. – он повернулся к Гордееву. – Всех пленных в обоз. И вести их пешими до самого Новгорода. Пусть посмотрят они на землю, которая никогда не будет под их пятой. И пускай видит народ православный, тех, кто хотел принести им погибель…

Князь пришпорил коня. В окружении дружины он помчался вслед за меркитами к ливонскому стану.