Дочь воеводы и псы рыцари

Глава 16. Ильмень озеро 26 июня 1245 года

Конь нес Милану по мягкой пыльной дороге. На полном скаку он поднимался на пригорки, спускался в овраги. Мимо пролетали редкие перелески, поля пшеницы и луга, зеленеющие травой. Ветер бросал в лицо девушки пыль, развивая волосы. Но она не обращала на это, ни какого внимания. Дочь воеводы скакала без остановки весь день, стараясь успеть до ночи. В темноте было легко сбиться с пути. Конь мог споткнуться о корни. Попасть копытом в кротовую яму. И тогда придется идти пешком, а значит можно опоздать.

Милана прижалась к гриве своего скакуна, думая только об одном: только бы успеть!

Солнце клонилось к закату. Уже близок был конец пути. Ветер приносил запахи сырости. За следующим холмом она должна была увидеть воды озера.

Конь птицей взлетел по пологому склону. В сгущающихся сумерках на прибрежной долине мерцали огни сотен костров. Позабыв обо всем, Милана понеслась к военному лагерю.

Справа, из кустов мелькнула тень. Кто-то бросился наперерез. Раздался глухой удар. Матерясь, охранник отлетел в сторону, сбитый грудью коня. Со всех сторон раздавались крики. Дозорные, бряцая оружием, бежала следом. Наиболее расторопные вскочили на коней, бросившись в погоню.

Милана оглянулась. Преследователи немного отстали. Пришпорив коня, она помчалась туда, где возвышались купола шатров.

Хрипящий жеребец перенес всадницу через не широкий оборонительный ров, споткнулся и упал на колени. Девушка вылетела из седла, но успела сгруппироваться. Перевернувшись в воздухе, приземлилась на ноги и продолжила свой путь уже бегом.

Отдыхающие возле костра ратники приподнимали головы, с удивлением глядя на несущуюся, словно лань девушку, облаченную в кожаные доспехи. Она, прижимая рукой ножны, с легкостью перепрыгивала через спящих воинов. Следом за ней, спотыкаясь обо все, что попадалось на пути, бежали нерадивые дозорные. Кто-то зацепился за лежащего возле костра боевого товарища. Свалился на землю. За ним посыпались и другие преследователи. Образовавшаяся груда грубо ругающихся тел, преградила путь всадникам. Пока те разворачивали коней и пытались объехать препятствие, Милана уже добралась почти до центра лагеря. Она уже видела впереди шатры, без всяких сомнений, принадлежащих военачальникам. Девушка напрягла все оставшиеся силы, но как раз в этот момент ее догнали. Всадник на полном скаку спрыгнул с коня, навалившись всем телом на беглянку. Следом налетели еще двое, пытаясь скрутить яростно сопротивляющуюся девушку.

– Отец, – успела крикнуть Милана, увидев всего в нескольких десятках шагов от себя знакомую фигуру…

Союзные рати собирались на берегу Ильмень озера. Гордеев прибыл к месту первым. Вместе с ним его старинный друг привел пять тысяч меркитов. Никифор наотрез отказался оставаться дома. Давненько он уже не принимал участия в битвах, только вспоминая лихие времена.

Через несколько дней прибыл князь новгородский Александр. С собой он привел тысячу конных гридней и две с половиной тысячи пехотинцев из Владимира, Новгорода и Суздали. Все были опытные ратники. Собирать ополчение у него времени не было. Молодой князь рвался в бой. Многих трудов стоило Дмитрию, его разубедить. Скоро воевода Вощило, должен был привести приграничные дружины, а боярин Савок, молодых ратников, выпускников последнего набора.

В огромном лагере собирались только опытные воины. Страха ни у кого не было. То были ни какие-нибудь ополченцы, на которых, перед каждой битвой накатывала истома ужаса перед сильным врагом.

Ночь была радостной. В сгустившихся сумерках металось пламя костров. Ратники почти не спали, ожидая прибытия подкрепления. Всех охватило предвкушение предстоящей битвы.

В шатре, где трапезничали Гордеев со своим другом, стало душно. Дмитрий вышел на улицу, подышать свежим воздухом. Следом, жуя на ходу и вытирая об одежду жирные руки, показался Никифор. На небе тускло мерцали звезды. Невдалеке колыхалось пламя костра. Искры сгорающего хвороста взлетали ввысь, гасли, кружась, падали на сырую землю крупицами пепла.

– Хорошо, – потянулся Никифор, оглядывая огромный лагерь.

Гордеев кивнул. Ему вдруг почудилось, что он слышит знакомый голос, что звал его.

– Ты слышал? – спросил он, крутя по сторонам головой.

– Чего? – не понял его товарищ.

– Вроде как Милана меня звала…

– Почудилось, – отмахнулся Никифор, – откуда ей тут взяться?

– Может быть, – сомневаясь, что действительно слышал голос дочери, проговорил Гордеев. В последнее время он только о ней и думал. Как она там? Успела ли Юлдуз вывести ее из Пскова?

Внезапно в нескольких десятках метрах от шатра он заметил странную возню, сопровождающуюся громкими криками.

– Глянь, что это там, – он указал рукой в ту сторону.

Никифор также заметил сутолоку.

– Похоже, наши ребята кого-то схватили, – усмехнулся он.

– Олухи, – выругался Гордеев, – как можно нарушителя пропустить почти к самому княжескому шатру. Спали они, что ли на посту! Пойдем, посмотрим, что там происходит.

Товарищи поспешили к месту, где виднелись спины ратников, окруживших небольшое пространство, освещенное пламенем костра.

– А ну, что тут у вас?! – Гордеев попытался растолкать собравшихся.

– Не лезь, – огрызнулся ратник, сбрасывая со своего плеча руку, но тут же посторонился, узнав воеводу.

Дмитрий с Никифором шагнули в круг костра. Прямо возле их ног трое дюжих воинов пытались скрутить хрупкую, извивающуюся как змея, фигуру. Из-за навалившихся сверху тел, рассмотреть того кто был снизу было невозможно.

– Ай! – воскликнул один из дружинников. Он вскочил на ноги, сжимая руку с которой капала кровь, – Будь ты не ладна! Она мне руку прокусила! Как мне теперь меч держать?!

– А ну отставить! – рявкнул Никифор, – Встать!

Ратники остановились, подняв головы. Узнав командиров, они вскочили, моментально вытянувшись в струнку.

– Батюшка воевода, – промямлил тот, что был с прокушенной рукой, – она ворвалась в лагерь, не говоря пароля и не реагируя на окрики…

– А вы, что же! – сурово сдвинул брови Никифор, – куда глядели?!

– Да, мы… – стушевался ратник.

– С вами мы потом поговорим! А пока марш по местам!

Дружинники, понурив голову, отправились на брошенные посты.

Тем временем, лежащая на земле фигура зашевелилась и стала подниматься.

Дмитрий вздрогнул, даже отступив на шаг назад. Вот кого он совсем не ожидал увидеть здесь.

– Что за диво?! – опередил своего товарища Никифор, улыбаясь, глядя на чумазое лицо крестницы. – Как ты здесь девонька…

Милана встала, совсем по детски, шмыгнув носом.

– Да ты голодная наверно? – всплеснул руками Никифор, – идем со мной.

Он приобнял девушку за плечи и повел к шатру. Гордеев, так ни чего не нашедший сказать, двинулся следом.

– Ты это, – Никифор запустил крестницу в шатер, а сам отвел друга в сторону, – не наседай на нее сразу. Дай отдохнуть, да поесть. А то на ней совсем лица нет.

Гордеев кивнул. Они, молча, немного постояли на улице и вошли в шатер.

Милана устроилась на лавке перед небольшим столом. Не обращая внимание на вошедших, она проворно запихивала в рот холодное мясо, набив щеки до такой степени, что еле, еле двигала челюстями.

Глядя на нее зрелые мужики лишь улыбнулись.

– Ну рассказывай, – сказал Гордеев, степенно опускаясь на скамью рядом с дочерью. – что ты тут делаешь?

Девушка оторвалась от еды, подняла голову, вытерев рукавом губы.

– Сестрица меня послала, батюшка, – с набитым ртом, еле выговорила Милана, – вести у нее срочные.

Она стала спешно жевать, глотая пищу целыми кусками.

– Вражеское войско разделилось, – продолжила девушка, проглотив последний кусок, – ливонцы штурмуют Изборск. Шведы подошли к Пскову. Юлдуз велела передать, что атаковать нужно незамедлительно…

Мужчины переглянулись.

– Чуешь? – ухмыльнулся Гордеев, – бог с нами.

– А то, – хищно усмехнулся Никифор, – Юлдуз знает, что говорит. Теперь мы можем разбить их по частям. Нужно к князю идти.

Они встали, направившись к выходу.

– А ты, девонька, отдыхай, – подмигнул Милане, Никифор, – ты молодец, действительно важные вести принесла.

Гордеев вернулся в шатер под утро. Дочь спала, зарывшись в теплые шкуры. Он залюбовался ее, еще совсем детским лицом, таким милым и родным. Тяжело опустившись на скамью, Дмитрий задумался.

На совете у князя было решено выступать с утра. Нужно было спешить, потому первыми шли только конные дружины, пять тысяч меркитских всадников и тысяча гридней. Пехотинцы выступали следом. В лагере оставались две сотни охраны. Они должны были дождаться остальных и двигаться вместе с ними к Пскову. Времени на отдых совсем не оставалось. Загремели трубы. Лагерь спешно готовился к походу.