Дочки-матери

Глава 4

В декабре прошлого года Никита уже был дома у отца Яны, поэтому сейчас дорогу нашел без труда. Несколько часов назад Элиза написала ему, что Яна с отцом уехали по делам, их не будет до вечера, поэтому он может приехать.

Именно Элизе Никита написал, когда решал, посвятить в тайну Яны Сашу Сатинова или кого-то другого. Точнее, такой выбор даже не стоял, но, уже написав Саше сообщение, он внезапно передумал. Сам не знал, почему, просто вдруг решил, что с Сашей Яна уедет только в августе, а до этого не факт, что они будут часто общаться, ведь жить в городе ей негде, а Саша, насколько Никита знал, переезжать к себе ей не предлагал. Да и едва ли Яна согласилась бы, как он помнил, у нее довольно строгий отец. Говорить самой Яне Никита ничего не стал, боялся напугать. Человек не должен жить под гнетом неотвратимых неприятностей, тем более в том, что они именно неотвратимы, он продолжал сомневаться. Или, по крайней мере, хотел сомневаться.

В деле об убийстве матери он не прочел ничего, что подтверждало бы его воспоминания и ощущения, а также слова отца. Криминалисты не нашли следов посторонних людей – или существ – в квартире Кремневых, соседи также не слышали и не видели, чтобы к ним кто-то приходил незадолго до убийства. Да, гостиная была разгромлена, но ведь в ней боролись два взрослых человека, и боролись не на жизнь, а на смерть. Отец не застрелил мать одним точным выстрелом, он нанес ей четыре ножевых ранения, и только последнее стало смертельным. А до него мать могла пытаться выбраться из квартиры или хотя бы защищаться. Никита был уверен, что она выбрала последнее. Мама не смогла бы убежать, зная, что в квартире остаются трое малолетних детей. Отец не произнес ни слова после задержания, не стал давать показаний, и никто не знал, что случилось в тот вечер между ним и его женой, что привело к трагедии, а потому и не знал наверняка, что произошло бы, если бы он нашел детей. Впрочем, между тем, как все затихло, и тем, как приехала вызванная соседями полиция, прошло некоторое время, и отец их не искал. По свидетельствам полицейских, они нашли его сидящим на полу возле тела жены. И, судя по следам, он никуда не ходил все это время.

Немногочисленные фотографии тела матери также не дали Никите никаких подсказок. На ней не было черных следов, как на теле Алины Девятовой, но они могли быть спрятаны под одеждой, а снимать тело перед вскрытием судмедэксперт не стал. Или эти фотографии просто не вложили в дело.

Элиза ждала Никиту за накрытым для легкого чаепития столом, аккуратная и собранная, какой он ее и запомнил в прошлый раз, только на этот раз образ строгой учительницы портило легкое шелковое платье, но в другом в такую жару было не выжить. Никита и сам, как и каждое лето, жалел, что мужчины не носят платья. Хотя, справедливости ради, он и шорты надеть никогда себе не позволял, если только не был на пляже. Легкие светлые штаны и рубашка с коротким рукавом не спасали от жары, но немного ее облегчали.

– Здравствуйте, Никита, – Элиза легко улыбнулась ему, приглашая в дом. – Чай, кофе? Холодный лимонад?

– За последнее буду крайне благодарен, – не удержался Никита.

В сдержанности Элизы он слышал скрытую тревогу, поэтому ходить вокруг да около не стал: едва только они оказались на кухне и он, стараясь не походить на оголодавшего бездомного кота, ополовинил стакан с лимонадом, в котором приятно хрустели кусочки льда, приступил к делу.

– Два месяца назад к Яне в руки попали украшения: браслет и медальон, – начал Никита, не стараясь выбирать слова и думать над построением фраз. С такой, как Элиза, этого можно было не делать, она поймет и так, Никита был в этом уверен. – К сожалению, украшения эти не так просты, как кажется на первый взгляд. Когда-то давно один маг вызвал демона и с помощью них привязал его к себе. С тех пор все, кто носит браслет и медальон, как бы владеют демоном, могут загадывать ему желания, и он их исполняет. Но если только одним из украшений завладеет кто-то другой, демон получит силу и постарается убить и бывшего, и нового хозяина. Сейчас, пока обе вещицы у Яны, ей вроде бы нечего опасаться.

– Погодите, – перебила его Элиза, – но я не видела у Яны ничего подобного. Уже стоит переживать?

– Нет, – Никита успокаивающе улыбнулся. – Ей необязательно носить их, важно, что она ими владеет, и, пока их не наденет никто другой, она – их единственная хозяйка. Она хранит их в мешочке подальше от посторонних глаз, так безопаснее. Проклятые украшения имеют свойство притягивать взгляд, даже если кажутся совсем обычными и дешевыми безделушками, кто-то может захотеть надеть их, если они будут на виду. Но проблема на данный момент не в этом. – Он замолчал, на этот раз собираясь с мыслями, потому что то, что собирался сказать Элизе, не говорил еще никому и не был уверен, стоит ли вообще это упоминать. Вдруг он ошибся, вдруг отец ему солгал? А материалы убийства матери только подстегивали эти сомнения.

– А в чем? – спросила Элиза.

– У меня есть предположения, что владение этими украшениями может сказываться на психике человека, – осторожно сказал он.

– Как именно?

– К сожалению, я не знаю. – Никита немного помолчал, а затем сказал будто в пустоту. – Пожалуй, мне придется рассказать вам все, чтобы вы поняли, иначе я не знаю, как это объяснить.

– Пожалуй, – согласилась Элиза.

– Много лет назад мой отец убил свою жену, мою мать. Мы – я, мой брат и сестра – были совсем маленькими, мне было восемь, а им еще меньше. Поэтому многого я не запомнил и не понял. Отец с тех пор живет в психиатрической клинике, с людьми практически не общается, меня и вовсе не узнавал до недавнего времени. Или талантливо делал вид. Никаких объяснений суду он не дал, исходя из материалов дела, которые мне удалось раздобыть. Но у меня есть мнение, что в ту ночь, когда все произошло, этот демон так или иначе там был. Это мое экстрасенсорное восприятие, объяснить вам словами я не смогу.

Элиза кивнула, давая понять, что ей хватит и такого объяснения. Именно поэтому Никита и решил все рассказать ей, а не Саше, и сейчас убедился в правильности своего решения.

– Но когда около двух месяцев назад завертелась вся эта история с украшениями, – продолжил он, – и Яна стала владелицей одного из них, отец внезапно решил со мной поговорить. Сказал только, что я костьми должен лечь, но не позволить одному человеку завладеть обеими вещицами, иначе случится большая беда. Поэтому я и сделал вывод, что он что-то знает. Думаю, двадцать лет назад эти украшения каким-то образом попали к нему. Он ведь был милиционером, мог раскрывать убийство человека, которого одолел демон. Или что-то в этом роде. И завладеть украшениями.

– И вы думаете, что именно так владение демоном сказалось на психике вашего отца? – правильно все поняла Элиза. – Он в какой-то момент сошел с ума и убил вашу маму?

Никита развел руками.

– Это единственное объяснение, какое я смог придумать. К сожалению, ничего больше отец не сказал и теперь снова делает вид, что не узнает меня. Также вы должны знать, что в материалах дела я не нашел ни одного подтверждения присутствия демона.

– Но их и не искали тогда, а если что-то и видели, то отмахивались, – возразила Элиза. – Людям свойственно не только упускать из вида, но даже почти мгновенно забывать то, что не укладывается в их систему мира.

Никита облегченно кивнул, еще раз убеждаясь в том, что принял верное решение.

– Поэтому я наблюдаю за Яной, – сказал он, – но теперь, когда начались каникулы и я не могу видеть ее часто, мне нужна помощь.

Элиза перевела взгляд на окно. Никите казалось, что он должен что-то сказать, что она ждет от него еще каких-то слов, но каких именно, он не понимал. Наконец Элиза снова посмотрела на него.

– Скажите, Никита, почему вы так печетесь о Яне?

Повторять ложь, которую однажды сказал самой Яне, мол, потому что она его студентка, Никита не стал. Элиза старше, мудрее, и она тоже преподаватель, она не поверит.

– Потому что я втянул ее в это, – пояснил он, но Элиза, казалось, и этому не поверила. Нет, не усмехнулась скептически, не приподняла в недоверии бровь. Просто светло-зеленые глаза вдруг потемнели, взгляд сделался более внимательным, будто до этого она рассматривала его лицо, а теперь заглянула в душу. Никите стало неспокойно.

– Яну достаточно легко втянуть в сомнительные мероприятия, тут я с вами спорить не стану, – усмехнулась Элиза. – Но лишь в те, куда она сама хочет быть втянутой. Так что, если дело только в этом, вам не стоит мучиться угрызениями совести.

– А если не только в этом? – внезапно даже для самого себя спросил Никита.

Взгляд Элизы ничуть не изменился. Она наверняка ждала этого, сразу поняла.

– Тогда аккуратнее. Какой бы умненькой и взрослой она ни казалась, ей девятнадцать. Девушки в ее возрасте наивны и романтичны. Вы пригласите ее на ужин, а она уже начнет выбирать имена вашим детям.

Элиза сказала ровно то, что он и сам знал, чем себя сдерживал. Что ж, значит, он был прав, и не стоит уклоняться от выбранного ранее пути. Сейчас допьет лимонад и исчезнет из Яниной жизни на два месяца.

– Я учту ваш совет и не стану приглашать ее на ужин, – заверил Никита.

Темная зелень в глазах Элизы снова посветлела, превративший из болотной тины в свежую траву, губы растянулись в улыбке.

– Если только она сама вас не пригласит.

Через открытое настежь окно до них донесся звук двигателя и шум колес по гравийной дороге. Элиза торопливо встала, выглянула в окно.

– Вернулись? – пробормотала она.

Холодок пробежал по спине Никиты. Встречаться здесь с Яной в его планы не входило. Как теперь объяснить, зачем он приехал? Однако объяснять придется, потому что его машина стоит перед домом, и даже если Яна с отцом вернулись зачем-то ненадолго, то машину они все равно уже увидели. Оба выходили из своего автомобиля удивленными, хотя лицо Яны осветилось радостной улыбкой, когда Никита и Элиза вышли на порог.

– Никита? Вот так сюрприз!

А вот ее отец выглядел не столько удивленным, сколько настороженным, и это было понятно. Никита явился в его дом в его отсутствие и пьет чай в компании его жены, такое никому не понравится. Ведь если он приехал к Яне, то мог бы предварительно ей позвонить, не девятнадцатый век на дворе, и даже не двадцатый, когда телефоны были лишь стационарными и не всегда к ним имелся доступ.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Яна, когда с формальными приветствиями и рукопожатиями было покончено.

– Кажется, на нас свалилось новое небольшое расследование, – сказал Никита, решив, что привлечь к нему Яну будет меньшим из зол в данном случае. Это шло вразрез со всеми его недавно принятыми решениями, но другого выхода он не видел. Просто постарается поменьше с ней контактировать. – Я как раз проезжал мимо и решил, что тебе это может быть интересно, если ты пока ничем не занята.

Янины глаза мгновенно вспыхнули радостным огнем. Права была Элиза: Яна из тех, кого крайне легко втянуть в неприятности, если только она сама этого хочет.

– Какое? – выдохнула она.

– Почему вы не позвонили? – уточнил ее отец. – От трассы до нас семь километров, не совсем по дороге.

– Мобильный разрядился. Я до того привык, что в машине есть зарядка, что совсем не подумал об этом дома, а зарядку, оказывается, стащила сестра, – развел руками Никита, надеясь, что, во-первых, его ложь покажется достаточно убедительной, а во-вторых, прямо в этот момент никто ему не позвонит и «разряженный» мобильник в кармане не разразится веселой мелодией.

– А я же не стану держать человека в такую жару на улице, – беззаботно улыбнулась Элиза. – У нас остался лимонад, можете присоединиться, раз уж вы вернулись. Кстати, почему?

– Да Корнев, как всегда, уехал, не предупредив, – раздраженно бросил Янин отец, заходя в дом. – Поэтому встреча с ним сорвалась.

Элиза коснулась его плеча, легко чмокнула в щеку и, заходя за ним в дом, бросила на Никиту многозначительный взгляд, как бы говоря, что лжец из него первоклассный. Он и сам это знал.

– Я сейчас принесу тебе зарядку, а ты мне расскажешь про новое расследование! – хлопнула в ладоши Яна, устремляясь в дом за родственниками. – Заходи, не стой! – донесся из глубины дома ее голос.

Но прежде, чем зайти, Никита вытащил не сдавший его телефон и отключил питание, чтобы экран не зажегся раньше времени, когда он будет ставить его заряжаться. Хорошие лжецы должны учитывать все детали.

Никита надолго задерживаться не стал, уехал буквально через полчаса, выпив еще один стакан холодного лимонада и рассказав ей о новом деле. Яна же поделилась с ним подробностями переписки с Владиславом и записала номер телефона, по которому тот связывался с магом. Никита пообещал передать его Лосеву и выяснить все детали, но по его тону Яна поняла, что он, как и она сама, не уверен в успехе. Понимает, что маг не дурак и подстраховался.

Яна вернулась в свою комнату, намереваясь сразу же заняться делом. Жаль, что на этот раз с полицией придется сотрудничать тайно, за спиной следователя, но тут уж ничего не попишешь. Хорошо, что хоть Лосев сможет снабжать их информацией о ходе расследования. Никита дал Яне задание из разрозненных записей составить генеалогическое древо семьи Виктории, чтобы собрать всю информацию воедино, и именно этим она собиралась заняться. Разбираться с родственными связями чужой семьи сложно, а с наглядной схемой перед глазами задача сильно упрощается.

Устроившись на полу, Яна разложила вокруг себя все листочки с записями и принялась рисовать на листе А4 древо, параллельно выписывая на отдельный листок вопросы, которые нужно будет уточнить у Леры, чтобы не звонить той каждый раз, но вскоре ее занятие прервалось телефонным звонком.

– Привет, красавица! – послышалось в трубке традиционное приветствие Саши Сатинова. – Чем занимаешься?

– Вся в новом расследовании, – призналась Яна, продолжая сортировать листочки на полу.

– В новом расследовании? – голос Саши стал настороженно-удивленным, и только в этот момент Яна поняла, что, рассказывая ей о том, что они уже успели сделать, Никита ни разу не упомянул Сашу.

– Да, тут выплыло кое-что в семье Леры, – произнесла она, отчего-то чувствуя себя виноватой. – Вроде как семейное проклятие, или что-то в этом роде. Наверное, Леша скоро тебе позвонит, мы же команда.

Саша странно хмыкнул.

– Или я сам ему позвоню, – весело отозвался он, – даже если мы не команда, то я нескромный и от нового дела отказываться не стану. Значит, ты сегодня занятая и на ужин тебя не звать?

– Я у родителей, так что в любом случае не позовешь.

– Ах, а я и забыл, что у тебя каникулы, везет же студентам, – притворно вздохнул Саша. – Ладно, встретимся на днях, покажу тебе парочку вариантов для отпуска, мне знакомая подобрала, у нее свое турагентство.

Яна заверила, что обязательно позвонит, как только будет в городе, и первый же вечер посвятит ему. Положив трубку, она перевернула телефон экраном вниз, будто это могло спасти от нежелательных звонков, и с нетерпением вернулась к своему занятию.

Самым старшим членом семьи, которого вспомнили Лера и ее троюродная сестра Карина, была их прабабка Прасковья – обычная крестьянка, родившая в своей жизни не то восемь, не то девять детей, из которых выжили только трое: старшая девочка Нина, сын Евгений – дедушка Леры, и еще одна дочь Мария – бабушка Карины. О семье Нины ни Лера, ни Карина ничего не знали, после замужества она переехала в Казахстан, и Яна сделала себе пометку разузнать о ней подробнее. У Евгения родилась лишь одна дочь – Светлана, мама Леры и Анны, у Марии же было трое детей: Андрей, Екатерина и Вероника. Екатерина замуж не вышла и детей не завела, у Андрея были сын Костя и дочь Лиза, у Вероники – Карина, Юлия и Виктория.

И вот тут начиналось самое запутанное и интересное. Екатерина умерла в прошлом сентябре, три ее племянницы – в течение года после нее. Никита связывал эти четыре смерти, но говорил, что Екатерина немного выбивается из общего ряда: пусть она умерла от отека легких, но все-таки из-за болезни, а вот ее племянницы так или иначе утонули.

Поставив нужные пометки возле каждого имени, Яна выпрямилась и посмотрела на схему. Интересно, бывают ли такие молодые проклятия? Или же правильнее называть его порчей? Яне почему-то казалось, что проклятие – это нечто древнее, выдержанное годами, а то и десятилетиями, уничтожающее целые поколения. А порча – понятие быстрое, стремительное, убивающее здесь и сейчас. А еще порчу снять гораздо легче, чем бороться с проклятием.

Яна потянулась к ноутбуку, чтобы написать Никите и обсудить с ним это, но наткнулась взглядом на почтовый ящик с письмом от матери, и все мысли снова вернулись к ней. На письмо Яна так и не ответила и пока не могла решить, что вообще с ним делать.

Захлопнув крышку ноутбука, она поднялась на ноги, решив, что ей срочно нужно чем-нибудь перекусить. К вечеру жара немного спала, легкий ветерок колыхал занавески через открытое окно, и организм вспомнил, что с самого утра его хозяйка ничего не ела. Фруктовый лимонад на обед сложно назвать едой.