Добрым словом и пистолетом

Глава двенадцатая

Легко произносить лозунги. Например, призывать вышибить мозги сбрендившему магу. Слово – оно ж не воробей, как утверждает народная мудрость. Вылетело, и нет его, словно и не было.

Увы, потом приходится воплощать свои собственные призывы в жизнь, и вот тогда-то посещает здравая мысль: «Блин! Лучше бы я промолчал!»

Честно говоря, я никогда не стремился геройствовать. Я вообще человек мирный и неконфликтный. Особенно мирным я становлюсь, когда речь идет о маге, который недавно одной рукой тряс мною в воздухе, как терьер – пойманной крысой. Как-то не вдохновляют такие воспоминания на подвиги.

Впрочем, деваться-то некуда. Если Хормин получит неограниченную власть, да с его-то тараканами, на следующее же утро пахать нам землю кривой деревянной сохой и обуваться в лапти. А если серьезно, то при таком раскладе быстрая, но довольно болезненная смерть ждет половину городского населения. И это в лучшем случае. Потому как обычный средний горожанин, оставшись без газа-света-отопления и прочих благ цивилизации, быстро, но вполне мучительно помрет. Это только в теории всякие «зеленые» горазды рассуждать о простой жизни в гармонии с природой. Обычно такие рассуждения у них приключаются после отдыха на Гоа, куда их доставило «порождение проклятой цивилизации» – авиалайнер – и где они живут на всем готовом за деньги, заработанные в «проклятых городах». Эти «дети цветов» не понимают, что в средней полосе России горожанин, вырванный из привычной среды обитания, очень быстро загнется от первой же простуды или банального голода.

Я не очень-то жалую людей, но совершенно не готов наблюдать этот экологический армагедец воочию. Да и сам я не большой любитель пресловутого чистого деревенского воздуха, когда к нему в нагрузку прилагается холодный сортир на улице.

«Ой, ну уж себе-то не ври!»

«Да не вру же! – возразил я Хайше. – Ну да, Арину тоже надо спасти! Это вообще без вопросов. Но даже если бы Хормин собирался приобрести такое могущество без всяких жертвоприношений, его нужно было бы остановить. Он же натуральный маньяк!»

«Так можно сказать про любого человека, изменяющего мир. У каждого в душе хранится облик того мира, который он считает единственно благим и правильным, – эдакий рай на земле. Люди в массе своей не верят в возможность такого мира и смиряются, приспосабливаются к тому миру, который есть. К миру, который создают единицы, осмелившиеся воплотить в жизнь свои сны. И кто из них безумнее?»

«Ты, извини, сейчас Хормина оправдываешь, что ли? Ладно, может быть, он и прав – с какой-нибудь божественной или сверхчеловеческой точки зрения. Но я – не бог и не сверхчеловек. Меня многое не устраивает в нашем мире, но еще больше – устраивает. Я обычный среднестатистический обыватель. Мне нужна спокойная предсказуемая жизнь, в которой опасности и адреналин я хочу находить сам, по своему желанию. И я без сожаления вынесу мозги любому ублюдку, который захочет устроить этому миру пляску святого Витта».

«Больше вероятности, что он вынесет тебе мозги. И мне заодно!»

Я чувствовал, что Хайша спорит больше из упрямства, но последнее ее замечание, увы, вполне тянуло на пророчество. Пули Хормина не брали, Хайша также оказалась бессильна против чокнутого мага. Еще меньше надежды было на клыки и когти оборотней. Единственной темной лошадкой оставался Алекс, но его магические таланты весьма скудны и ориентированы больше на охмурение слабого пола да на мелкое воровство.

Когда-то давно один мой друг поучал меня с высоты своего сэнсэйского авторитета, что нет плохого оружия, есть бездарные бойцы, которые не умеют его правильно и к месту применить. И как бы, интересно, он применил нечеловеческую сексуальность Алекса против Хормина?

Я устало потер виски.

«Хватит, Вик… Это уже слишком! С таким настроем нельзя в схватку даже с домовыми ввязываться!»

«Все в порядке, Хайша. Я просто устал».

Я посмотрел на оживленно спорящих соратников и проковылял на кухню. Алекс с некоторым опасением отнесся к моему предложению отправиться в контору и там в спокойной обстановке составить план предстоящей кампании. Он, разумеется, не сказал об этом вслух, но присутствие двоих оборотней его явно нервировало. Впрочем, пообщавшись с Отбоем и Рысью чуть дольше, он расслабился и уже разговаривал с ними, словно со старыми друзьями. Даже попытался подбить клинья к Рыси, но после спокойного обещания Отбоя оторвать кое-какие части тела смирился и попыток не повторял. Женька же вообще была в восторге от оборотней. Особенно от Рыси, которая у нее на глазах обернулась в большую кошку и позволила себя погладить. Алексу, судя по взгляду, тоже безумно хотелось погладить Рысь, но дружелюбный оскал Отбоя не располагал к подобным вольностям.

А вот Паштету наша гостья в ее кошачьей ипостаси совсем не понравилась. Стоило Рыси обернуться, как кот взвыл дурным голосом, выгнул спину дугой и боком ускакал в другую комнату. Видимо, превращение одного из двуногих гигантов, коих Паштет привык воспринимать не иначе как обслугу, в нечто, столь похожее на него самого, нарушало некие представления кота о добре и зле.

Рысь вернула человеческий облик и извинилась перед Паштетом. Кот извинения принял, но на всякий случай из комнаты выходить отказался. Рысь попыталась также разговорить чжуполуна и узнать, что у него болит, но свинодракон не смог ничего объяснить. Это только со стороны кажется, что, знай мы язык животных, легко смогли бы общаться с ними. Но ведь животные и мыслят совсем иначе, чем люди. Да что там животные! Спросите пятилетнего малыша, что у него болит, – даже будучи человеком, он вряд ли что-то сможет объяснить толком. Судя по тому, что поняла Рысь из потока сознания Ми-ми, у того болело все тело. Не очень сильно, но неприятно. Мне показалось, что речь идет о тягостной ломоте, которую любой из нас помнит по первым дням гриппа. Еще чжуполун постоянно твердил о печенье, из чего я заключил, что дело идет на поправку, – раз заговорил о еде, значит, выздоравливает.

Накормив свинодракона печеньем с теплым молоком, я заварил для всей компании крепкий кофе и присоединился к обсуждению плана.

То есть на самом-то деле плана как такового у нас не было.

Немного отойдя от ощущения двадцатиметровой пустоты под ногами, я сразу попытался вызвонить Ивора. Самолюбие самолюбием, но у меня вовсе не было желания нашими слабыми силами атаковать Хормина. Телефон Ивора не отвечал. Телефон Агаты – тоже. Женька пыталась вызвать их всю дорогу до конторы, но безрезультатно. Похоже, Хормин не врал и сумел чем-то очень серьезно занять главу Анклава магов. Где находилась Агата, я даже не пытался угадать, – ведьма всегда жила активной светской жизнью.

Со всей отвратительной очевидностью стало ясно, что помощи нам ждать неоткуда.

Что ж, нам не привыкать обходиться своими силами. Времени вот только на подготовку было маловато.

– Времени у нас почти нет, – первым делом сообщил Алекс. – Сейчас новолуние, как раз второй день Гекаты. Я уверен, Хормин специально подгадал так, чтобы получить и кинжал, и жертву именно к сегодняшней ночи.

– Самая сильная Тень, сильнее только в день зимнего солнцестояния, – протянула Рысь. – Но зимы он, конечно, ждать не станет. Его вполне устроит сегодняшняя ночь.

– Чем это грозит нам? – поинтересовался я у Алекса.

– О! – небрежно отмахнулся напарник. – Учитывая силу Хормина, можно сказать – ничем. В конце концов, невелика разница: оказаться под колесами самосвала или под колесами самосвала, груженного бетонными плитами. Это важно для Хормина – ритуал предстоит непростой, потому он использует все возможные благоприятные факторы, даже самые ничтожные.

– Понятно. Значит, брать его нужно сегодня до полуночи.

– Замечательное ты использовал слово – «брать»!

Я недовольно покосился на ехидно ухмыляющегося Отбоя.

– А ты надеешься его хотя бы ранить? Оптимист! Нам надо попытаться нарушить его планы и нейтрализовать по крайней мере на несколько часов – авось найдутся Ивор или Агата.

– Не спорь, – ткнула локтем в бок ощетинившегося оборотня Рысь. – Фокс дело говорит. Это тебе не упырям глотки грызть.

Ободренный поддержкой, я продолжил:

– Думаю, ритуал будет проводиться в поместье Хормина. Жертвоприношение совершается под открытым небом или в каком-то специальном помещении?

– Понятия не имею, – пожал Алекс плечами. – Я не такой уж знаток этих древних ритуалов. Так, слышал что-то краем уха.

«Раньше жертвоприношения происходили в храмах, – сообщила Хайша. – Точнее, в храме – он существовал в единственном числе».

«Понятно. Спасибо, Хайша!»

– Итак, ритуал будет проводиться в доме, – резюмировал я для остальных. Для Отбоя и Рыси пришлось пояснить: – Это мой невидимый консультант сообщил.

Судя по синхронно вытянувшимся лицам оборотней, их одновременно посетила мысль, что я еще не совсем отошел от встречи с магом. Впрочем, я все равно не собирался раскрывать им столь интимные подробности, как присутствие Хайши.

– План дома? – вопросительно посмотрел я на Женьку.

– Сорри, без мазы. – Девчонка покачала головой. – Особняк построен аж в позапрошлом веке. Никаких чертежей не сохранилось. Если бы усадьбу признали архитектурным памятником, может, хоть какое-то описание и сделали бы, а то и фотографии интерьеров. А так – зеро.

– Наверняка Хормин постарался, чтобы про усадьбу забыли, – предположил Алекс. – Ему такой трюк провернуть ничего не стоило.

– Но ващет, тогда дома лепили примерно по одному шаблону, как сейчас – сайты. В деталях разнообразие, а основа одна.

– Ты права, – кивнул я и стал рисовать на листе бумаги план комнат, как я их запомнил. – Дом небольшой, я так понял, что род Ситичкиных был не особо знатным или богатым. Два этажа. По обе стороны от парадного входа по три окна. Дом практически квадратный, по боковым стенам только по два окна, зато они большие. Я прошел через коридор в холл, из него призрак повел меня на второй этаж, в кабинет мага. Похоже, основная часть особняка нежилая. Во всяком случае, вот эти комнаты, мимо которых я проходил, выглядели совершенно заброшенными. Кабинет вот здесь.

Я посмотрел на получившийся набросок, прикинул, как логичнее всего было бы расположить комнаты, и уверенными штрихами завершил рисунок. Ничего сложного в общем-то.

– Уверен, что вот здесь – центральный зал. По его сторонам – анфилада из комнат.

– И зал – единственное помещение без окон, – глядя на мой рисунок, заключил Алекс. – Наверняка именно его Хормин и использует для ритуала.

– А нужно помещение без окон?

«Я не знаю, – призналась Хайша. – Тот храм, в котором я побывала, и впрямь был без окон. Но не знаю, важно ли это для ритуала. Вампиры вообще не очень-то любят окна».

– Вампиры наверняка строили свои храмы без окон, – невольно повторил за богиней Алекс. – Просто потому, что окна им не нужны. А Хормин постарается соблюсти все детали до мелочей.

– Логично, – согласился я. – Проникнуть в дом будет несложно. Я не заметил никаких охранных заклинаний. Похоже, маг привык, что в дом и без того никто не заглядывает. К тому же он считает, что убил меня. Свидетелей он не оставляет. Так что бояться ему особо нечего. Но есть проблема – привидение.

Команда дружно уставилась на меня.

– Не, я серьезно – в усадьбе живет привидение бывшего хозяина. Вернее, его сына, погибшего на дуэли. И он предан Хормину не за страх и не за деньги – по велению души. Так что стоит нам проникнуть в дом, как он сразу доложит об этом магу.

– Это плохо, – нахмурился Алекс. – Все способы изгнания призраков, что я знаю, требуют длительной подготовки и сами по себе раскроют наше присутствие не хуже болтливого привидения.

– И что, никаких вариантов?

– Ну я ведь не специалист по таким тонким материям, – пожал плечами напарник. – Вот если бы я был священником…

Алекс замолчал и уставился на меня.

– Ага! – Я потер руки. – Похоже, мы одновременно подумали об одном и том же человеке. А это значит, что он-то нам и нужен!

– Кажется, мы тоже подумали об этом человеке, – состроил кислую мину Отбой и переглянулся с Рысью. – Что-то я не уверен, что нам следует с ним связываться.

– Не бойся, – отмахнулся я, берясь за телефон. – Я заранее обговорю с Яном ваше присутствие и потребую дать слово, что он не станет брызгать на вас святой водой.

– Знаешь, я как-то равнодушен к святой воде, – возразил Отбой. – Пусть лучше пообещает не колотить распятием и не дышать на меня перегаром.

– Ладно, ладно, – торопливо кивнул я и поздоровался с Яном, ответившим как раз в этот момент. – Доброго дня, преподобный! Ты в состоянии вести деловой разговор?

– Кнешн!

Вопрос, прозвучавший несколько оскорбительно, я был тем не менее вынужден задать. Иначе с паном Замойским нельзя – такой уж он человек.

Ян родился в семье поляков, эмигрировавших в США из Европы во время Второй мировой войны. Детство свое он провел в бедняцком квартале, и была ему вроде бы уготована судьба обычного мелкого преступника, но он некими неисповедимыми путями стал священником. Точнее, уличным проповедником. Сначала он нес Слово Божье бандитам, наркоманам и проституткам в родном городе, потом – в Африке, в Малайзии и много где еще, пока несколько лет назад его каким-то ветром не занесло в Россию. Увы, Ян слишком долго жил в тропических странах, где спиртное служило ему защитой от болезней. Перебравшись в более суровый климат, пить он не бросил, напротив, твердо решил, что теперь виски будет служить ему защитой от холода.

Проповеднической деятельности пана Замойского эта его греховная привязанность не мешала. Наоборот, принятый с утра стаканчик-другой спиртного сообщал его проповедям особую искрометность и энергичность, временами даже чрезмерную. Но в католической архиепархии Москвы преподобного считали натуральной паршивой овцой. Дело в том, что Ян не только имел пристрастие к виски (это ему готовы были простить), но и крайне неожиданно трактовал Библию. В частности, преподобный органично совмещал в проповедях божественную латынь и ругательства на всех языках мира и не испытывал ни малейших сомнений, утверждая постулаты веры кулаками. После того как пан Замойский попытался на деле пойти по стопам Иисуса и «изгнать торговцев из храма», его отношения с католическими братьями стали слишком напряженными. Особенно с теми, которые по вине Яна провели некоторое время в больничных палатах. В результате преподобный уже продолжительное время пребывал в неопределенном статусе. Денег у него и раньше особо не было, а в последнее время ему приходилось браться за любую работу, чтобы оплачивать жилье и виски. Благодаря небольшому проценту теневой крови Ян знал про Тень, что и позволяло ему как-то держаться на плаву, иногда получая специфическую работу, требовавшую участия священника. Я и сам часто прибегал к его помощи, мне нравилось работать с Яном.

Главное – поймать его более-менее трезвым.

Вот как сейчас.

Договорившись с преподобным, что мы заедем за ним ближе к вечеру, я положил трубку и кивнул соратникам:

– Проблему с призраком, кажется, решили – Ян поедет с нами. Алекс, заедешь за ним? Я его опасаюсь везти пассажиром, не ровен час – свалится.

Алекс кивнул. Я посмотрел на Отбоя:

– Ты сможешь привести оборотней нам на помощь?

– Нет, – без раздумий отрезал Отбой. – Братьев я на такое дело подписывать не стану. На моей совести и так пятеро наших. Они ведь Агате ничего не должны были.

– Я не прошу их участвовать в драке, пусть хотя бы пошумят у парадного крыльца, отвлекут Хормина…

– Нет. Я в твоем распоряжении. Рысь… ну я ей приказывать не могу, хотя лучше бы и ей не вмешиваться…

– Я не из твоей стаи, малыш! Не забывайся!

– Ну вот, и я об этом. А братьев я даже просить не стану.

– Знаешь, что бы я сделал на месте Хормина, как только оборотни начали бы шуметь под моими окнами? – вмешался Алекс. – Просто оградил бы особняк непроницаемым куполом и занимался спокойно своими делами.

– Да, ты прав, – вынужден был согласиться я. – Глупая идея.

– Вот-вот, – проворчал оборотень. – Я сам его отвлеку, когда проберемся в дом. Каким бы крутым магом он ни был, если я на него брошусь, ему придется отвлечься. Только вы уж не подведите – глушите его сразу, чтобы он меня в пыль не разнес.

– Ты понимаешь, что это все равно может произойти? Что ты можешь погибнуть? Что все мы можем погибнуть?

– Не дурак! – огрызнулся Отбой. – Конечно, понимаю. Потому и стаю с собой не беру. У тебя есть другой план? Безопасный?

– Ладно… – Я посмотрел на Рысь. – Тебе придется…

– Ой, вот только не надо про то, что мне придется прикрывать ваш тыл! – фыркнула Рысь. – С тыла нам никто не угрожает. Я тоже буду отвлекать Хормина. Прыгнем на него с Отбоем одновременно с двух сторон. Может быть, растеряется. Может быть, одному из нас даже удастся его достать.

Я молча посмотрел в глаза кошке.

– Ну я же говорю – может быть, – уточнила она.

– Ладно, спорить с вами… Кому еще кофе?

Кофе захотели все, и я сходил на кухню и сварил пять кружек кофе. А потом мы принялись за детальную разработку плана. На все про все оставалось у нас к тому моменту пять часов и еще три часа на дорогу и рекогносцировку на месте. Мы уложились в четыре часа.

То есть я имею в виду, план мы разработали довольно быстро, благо ничего особо заумного реализовать все равно не успели бы. Да и вообще – чем проще план, тем он надежнее. Обычно я себя успокаиваю именно такими соображениями.

А на самом деле я чувствовал себя совершенно неготовым. Особенно в тот момент, когда обулся и взял в руки шлем и перчатки. В животе совершенно негероически сжималось от страха.

Сейчас я выйду и, возможно, уже никогда не вернусь сюда. Почему-то именно это казалось особенно обидным. Хотя вообще-то я терпеть не могу эту квартиру. Старые обои, пожелтевшая штукатурка, жесткий как камень диван с простреленной подушкой, порядком обшарпанный стол.

Женька, как обычно восседающая на столе с ноутом на коленках, вопросительно посмотрела на меня.

– Будь на связи, – попытался я укрыться за деловым тоном. – И постоянно вызывай Ивора и Агату.

– Ты меня за нуба держишь?! – возмутилась Женька. – И вообще, этим я могла бы заниматься и из машины Алекса! Почему я всегда остаюсь дома?!

– Не уверен, что в окрестностях усадьбы ловит Интернет, – повторил я аргумент, которым отбивался от Женьки последние три часа. – И какой смысл тебе ехать туда?

– Я хочу быть настоящим оперативником! Я хочу участвовать в настоящих операциях!

– Будут тебе настоящие операции! Честно! Потерпи до следующего раза!

– Обещаешь?

– Честное пионерское!

– Смотри! – Глаза Женьки подозрительно блеснули. – Ты обещал! Только попробуй не вернуться!

Я неловко махнул рукой и бросился догонять остальной отряд.