Добро из зла

Пролог. Первая, последняя и единственная

Если спросить рядового жителя Королевств о том, что такое Темные Земли, он, скорее всего, ответит «пустая» или «мертвая земля». Он расскажет о полчищах Гримм, бродящих по безлюдным равнинам и лесам, припомнит пару-тройку «независимых» городов, назовет поселения вдоль железных дорог… редко-редко кто-то, сам удивленный собственной эрудицией, упомянет каких-то варваров, что живут вне более-менее удобных и безопасных мест.

Обыватель будет во многом прав — плотность населения на большей части суши такова, что на картах просто не отображается. Найдутся там и орды монстров, пусть и куда меньше, чем кажется из-за высоких стен и солдатских спин. Можно будет насчитать с десяток крупных городов, как-то выживающих пустоте и мраке, с помощью «Большой Четверки» или нет. Если очень-очень постараться, получится отыскать и такие «медвежьи уголки» и деревни, в которых вообще не знают, что где-то еще, кроме них и пары соседей, тоже живут люди.

Но в Темных Землях есть и много такого, о чем рядовой обыватель и не задумывается. Например, руины древних городов, от которых ныне остались лишь груды камней, остатки статуй и памятников культуры наций, о которых не помнил уже никто, кроме, быть может, трех бессмертных Реликвий: Знания, Разрушения и Созидания… о которых рядовой обыватель, разумеется, тоже не знал.

Или, вот, — замок. Столь древний, что мог поспорить возрастом с Королевствами, столь монументально-огромный, что походил на гору, столь тихий, что казался мертвым. На самом деле, когда-то на месте черной цитадели действительно был просто большой обломок горы, прилетевший сюда в те седые и страшные времена, когда двое истинных владык Ремнанта выясняли, каким должен быть мир… а потом сюда пришла женщина в черном платье с кожей столь бледной, что немногие выжившие после встречи с ней, называли ее «лунной».

Раньше у женщины не было дома: она просто путешествовала по миру, пешком или верхом на Гримм, по воздуху или морю, одному континенту или другому, каждый раз при встрече с людьми исполняя свое предназначение — убивая каждого из них, уничтожая все, чего они достигли. Но все течет, все меняется — у Салем, Королевы Гримм, появился дом, и цельный кусок скалы обернулся замком: все лишнее просто рассыпалось тяжелым, острым как стеклянный песок, черным пеплом.

Долгое время она жила здесь одна, иногда покидая дом на десяток или другой лет ради нового путешествия, иногда — оставалась внутри годами. Иногда в замке появлялись и обитатели: люди, которых женщина пощадила, чтобы лучше узнать своего врага и быть в состоянии уничтожать его еще эффективнее; вещи, которые они приносили с собой. Иногда женщину убивали — но в коротком и смутном наборе воспоминаний, получаемой от предшественницы, новая Королева всегда видела замок, и всегда возвращалась домой.

Прошлая хозяйка замка вдохнула в него жизнь: светились по ночам окна в пустых комнатах, по мертвым коридорам ходили люди, воздушная пристань, выстроенная тоже при ней, никогда не пустовала — всякий раз там находился хотя бы один корабль. У нее появились слуги — меньше десятка, но и это было огромным шагом вперед, ученица — чего никогда не случалось раньше… даже своего рода привязанность, насколько женщина в черном платье вообще была способна на такое чувство.

А после бессмертное воплощение Разрушения погибло… и в тот же миг вернулось обратно, переродившись в ученице, которую подобрала годы назад и вырастила, пестуя в ней худшие (или лучшие — смотря кого вы спросите) качества человечества.

И сейчас новая Королева пыталась разобраться в том, кем стала и старалась лучше понять свою недавно наставницу, немного приемную мать и однажды, когда-нибудь — своего главного врага, самую последнюю преграду, которую надо будет уничтожить на пути к могуществу.

«Моя дорогая Синдер, — писала Салем. — После того, как я допишу это письмо, то сяду на Невермора и отправлюсь в Вейл, чтобы увидеть твой и мой триумф, насладится огнем и смертью, стать еще на шаг ближе к моей последней цели — Концу Всего.

Да-да, моя дорогая, я собираюсь сделать то, на что оказались неспособны все остальные — закончить эту бесконечную войну. Может быть, у меня получится прихватить с собой весь остальной мир, но это будет лишь приятным бонусом — моя цель куда выше и сложнее. Я собираюсь убить тех, кого убить нельзя и разорвать ту нерушимую цепь, которой сковали нас всех, Гримм и людей, смертных и бессмертных.

Я столько лет работала над этим… и видя, как легко все получилось, как человечество с радостью шло к собственному концу, как бездействовали мои враги… я начинаю думать, что мы, все трое, на самом деле хотим одного и того же — финала. Есть лишь один способ закончить все это — мой.

Но, если ты читаешь это письмо — значит, я мертва. Знание как-то умудрился убить меня. Но знаешь, что самое прекрасное, Синдер? Это ничего не меняет, и лишь отодвинет конец, продлит агонию, вместо того, чтобы подарить спасение. Ведь у меня есть ты — моя маленькая красивая девочка, с душой, настолько черной, что у меня нет и тени сомнения, кто станет следующей Королевой. Я верю, что ты станешь лучшим Разрушением из всех — ведь я нашла тебя так давно и сделала столько всего, чтобы воспитать достойной этой силы.

Тебе даже не надо менять свои планы, моя дорогая. Ты желаешь силы, мечтаешь об абсолютной власти, но современный мир устроен так, что абсолютной властью не обладает никто. Все эти их игры в демократию, прогресс и равенство (ах, в последние годы я так люблю это слово: равенство!), сделали твою цель неосуществимой. Тебе придется разрушить весь мир — и на его обломках построить новый, в котором все будет подчинено твоей воле.

Ты уже знаешь, что в мире существуют три Реликвии, созданные Близнецами как воплощение определяющих сторон человечества: Знание, Созидание и Разрушение. Мы тысячи лет жили среди вас, росли и развивались вместе с вами, и теперь весь мир — это результат наших действий. Но есть еще одна Реликвия, о которой я тебе никогда не говорила — это Выбор, тот, кто определяет все, без кого все остальные теряют смысл и направление. Он самый могущественный среди нас и решение, каким будет Ремнант, принимать ему, как бы тебе ни хотелось обратного. В тот миг, когда мир шагнет в пропасть, он будет тем, кто создаст мост под ногами, разрушит другой берег или подарит знание полета.

Ты не можешь выбрать за него… но можешь повлиять на его решение. Помни об этом. Ты поймешь, когда встретишься с ним.

Будь осторожна с Хейзелом — он будет верно служить, но предаст в самый последний момент. Будь ласкова с Тирианом, в память обо мне — мне всегда нравилась его фантазия. Я знаю, ты плохо ладишь с Уотсом — тебе не нравится, что он считает себя умнее тебя, но уверена, ты сможешь найти к нему подход. Он ученый, а я собиралась провести самый великий эксперимент над мирозданием за всю историю. Он сможет оценить смелость таких намерений.

На обратной стороне листа ты найдешь информацию о еще одном человеке. Он сделал для моей цели больше, чем даже ты, оказался настолько важен, что знала о его существовании только я. Я думаю, что если бы Близнецы создавали Реликвии прямо сейчас, то нас было бы пятеро, к четырем добавилась бы новая: Жадность… и он стал бы ее первым воплощением. Он попытается обмануть тебя, но ты сможешь с этим справится.

И в завершение… я знаю, что ты считаешь себя особенной. Чем быстрее ты забудешь об этом, тем лучше — ты не сможешь убежать от платы, что Реликвия взимает с нас. Разрушение сожрет твою душу: быстрее, если ты будешь пользоваться этой силой, медленнее — если нет. Оно оставит от тебя пустую раковину, лишь внешне похожую на человека, сотрет и раздавит все, что когда-то было Синдер Фолл. Останется лишь Салем, Королева Гримм — так было раньше, так будет и впредь. Силы Девы покинут тебя вместе с душой — и ты ничего не сможешь с этим поделать.

Я знаю, что ты не послушаешь меня. Я уверена в том, что ты постараешься получить все, сразу и за чужой счет. Я знаю, что ты считаешь, будто у тебя есть выбор, но это не так: Выбор — это другая Реликвия, а у тебя есть лишь Разрушение. Пожалуйста, будь им — разрушь самое вечное, что есть в этом мире: саму себя… и захвати с собой, если получится, всех остальных. Знай: если бы я была способна на такие чувства — я бы любила тебя.

Прощай, Синдер… и я приветствую тебя, Салем»

Это письмо лежало прямо на рабочем столе Салем, в той части замка, куда не было ходу всем остальным. Длинная вереница просторных залов с высокими потолками: библиотеки с книгами на многих языках, живых и мертвых, записи, на бумаге, папирусе или камне; музеи — скелеты, человеческие или звериные, оружие, холодное и на основе Праха, орудия пыток и, последнее пополнение, — микросхемы.

В который раз дочитав письмо, женщина в алом платье отложила лист в сторону и заправила за ухо белоснежную прядь, ярким чужеродным пятном выделяющуюся на вороново-черных волосах до плеч. Встав со стула, она принялась обходить свои владения, этот древний и мертвый музей, коллекцию, собираемую тысячи лет, изредка касаясь заинтересовавших ее экземпляров левой ладонью; камень и металл приятно холодил мраморно белую кожу с черными прожилками вен.

Ее путешествие закончилось в самом конце этого каскада исторических залов, у огромной гранитной плиты. В этой части замка не было проведено электричество, и в неверно дрожащем свете факела Синдер Фолл с трудом угадывала семь имен, вырезанных в камне: каждая из букв была размером с ребенка. Салем ни слова не сказала в своем последнем письме об этом месте, но все было понятно и так — здесь она должна была записать свое имя, пока оно у нее еще есть, стать восьмой Королевой Гримм.

— Ты очень хорошо меня знала, — поприветствовала Синдер это своеобразное кладбище широким оскалом чуть заостренных зубов. — И все правильно понимала: «Все, сразу, и за чужой счет» — это то, что намерена получить.

Она подняла правую, все еще человеческую руку, развернув ладонью к стене. Широкая улыбка лишь на мгновение дрогнула от боли, когда кожу надорвал змееподобный Гримм, высунув наружу свою вытянутую безглазую морду, и громогласно зашипел, требуя пищи.

— Разрушение пожирает душу? Отлично, я всегда смогу добыть те, которые будет не жалко скормить ему. Я соберу силы остальных Дев, я оставлю себе Разрушение, запру всех остальных в самой глубокой темнице и выброшу ключ.

Взгляд скользил по именам тех, кто были прежде — и вот уже факел становится не нужен, его с успехом заменяет янтарное и багровое сияние глаз.

— Иди ты к черту… мама! — фыркнула Синдер, добравшись до верхней строчки. — Нет выбора? Я должна стать восьмой Салем?

Выше самой первой записи еще было место. Под ее пристальным взглядом по граниту побежали ручейки черного пепла, вымывая в камне новую надпись: над всеми остальными, выше всех остальных, как того заслуживает написанное имя.

— Королева Гримм — это слишком мало. Ты была последней Салем, мама. А я… я стану первой, последней, и единственной — Синдер Фолл.

Вновь оскалившись, еще шире прежнего, Синдер в последний раз оглядела гранитную плиту с коротким списком обладательниц самой разрушительной силы на планете, а после фыркнула, развернулась на каблуках и вышла вон, ни разу не оглянувшись.

Последний (или первый) зал Королевы Гримм вновь погрузился во мрак и тишину, в которой пребывал веками, и лишь черный пепел еще какое-то время шелестел, стекая к земле, вымываясь из высеченного на скале имени женщины, которая думала, что у нее есть выбор.