До и После. Миражи

Глава 8 (ПОСЛЕ) Теория заговора

Пока Фриер занимался едой, Кулькен сидел, облокотившись на невысокий бортик дамбы, и разглядывал ставший уже привычным пейзаж: осиротевшие постройки и слоняющиеся из стороны в сторону мертвецы. Он не хотел задерживать на них взгляд, старался абстрагироваться от ожившей смерти, но один зомби приковал к себе внимание, выделяясь из общей массы.

Это была маленькая девочка. И, в отличие от остальных, она не двигалась. Не слонялась, не выискивала себе еду, просто стояла, задрав голову вверх, и смотрела на него. Ему стало не по себе. Замызганное рваное платье с бантиками создавало иллюзию жуткого розыгрыша. Но время розыгрышей и тематических вечеринок – прошло.

Девочка смотрела на него мертвым, ничего не выражающим взглядом, а он не мог отвести от нее глаз. Казалось, будто она изучает его. Смотрит своим пустым взглядом прямо в душу.

По рукам и спине побежали мурашки. Чтобы разорвать эту почти магическую связь, Кулькен махнул рукой. Простой приветственный жест не вызвал у девочки никакой реакции. Почему-то стало легче.

«Мертвая», – подумал он, на что Я заявило:

«Ты идиот. Какой же она еще может быть?»

И тут девочка пошевелилась. Склонила голову набок. Кулькен застыл в изумлении. Захотелось позвать Алекса, все ему рассказать, но порыв был таким нелепым, что Кулькен сам на себя разозлился. Алекс же будет смеяться над ним. И будет прав. Пугаться мертвой девчонки, которая находится далеко внизу, да и к тому же просто смотрит, не проявляя признаков агрессии – глупо.

– Хватит ворон считать, – заговорил Алекс, протягивая Кулькену тарелку с едой. – Садись жрать, пожалуйста.

Алекс потянулся за своей порцией и услышал один из вопросов, которые давно витали в воздухе.

– Как думаешь, почему это произошло?

Алекс нахмурился.

– Ты про конец света, что ли?

Кулькен кивнул.

– Хм, – Алекс пожал плечами. – Когда-то это должно было произойти. Может, конечно, не восстание мертвецов, но нечто похожее. Разве нет?

– Да-а не-е-ет, – Кулькен тянул слова, – я про техническую часть вопроса. Из-за чего?

Алекс, почесал затылок рукой, в которой была пластиковая вилка. У него было несколько версий, но он не очень хотел делиться ими с толстяком.

«Конечно, будь на его месте Кристина, ты бы завалил ее своими теориями», – уколол внутренний голос. И чтобы доказать самому себе, что это не так, Алекс заговорил:

– Понятно, что это не просто так случилось. Не какой-то случайный мутировавший вирус, не попытка планеты избавится от нас, паразитов. Виноваты наверняка люди. Возможно даже, кто-то сделал это намеренно.

– Теория заговора? – Кулькен заинтересованно посмотрел на Алекса. – Я думаю, это какой-нибудь неудачный научный эксперимент. Ну, – замешкался он, – когда какая-нибудь пятидесятилетняя поп-звезда хочет кожу как у двадцатилетней, и чтоб не стареть. Потом взбесилась, покусала ассистентов. А виноваты какие-нибудь стволовые клетки или голый землекоп…

– Кто-о? – Алекс непонимающе уставился на него.

Кулькен покраснел и постарался тут же оправдаться:

– Это такие похожие на крысок зверюшки. И они не стареют. – Кулькен отправил в рот очередную порцию лапши. – А знаешь, были времена, когда я только этой лапшой и питался. Я тогда придумал крутой алгоритм и открыл свою компанию.

Алекс усмехнулся. Даже этот неуверенный в себе толстяк добился в жизни больших успехов, чем он. Захотелось сказать ему что-то обидное. Раньше именно так и сделал бы, но теперь что-то мешало, словно он прошел рубеж, и часть прежнего Алекса отфильтровалась, осталась позади.

– А может… – протянул Кулькен, – может, это были сопротивленцы. Те, что в подполье ушли. Взяли и придумали какую-нибудь химическую атаку, только перестарались. – И сбивчиво добавил: – Если, конечно, это действительно они.

Алекс вздохнул, ему все еще было невмоготу делиться идеями с толстяком, но и казаться самому себе сентиментальным хлюпиком не хотелось.

– Может, и так.

Алекс любил теории заговоров, но не любил в этом признаваться. Но раз Кулькен первый заговорил про сопротивленцев, значит, сам он теперь не будет выглядеть параноиком.

– А может, еще и чипирование… – тихо сказал Алекс.

– Что?

– Чипирование, говорю.

– И? Оно-то как связано?

«А вот Криси бы сразу догадалась».

Алекс мысленно обругал себя. В какой момент холодное «Крис» или официальное «Кристина» превратились в дружеское «Криси»? Странная ностальгия начала не на шутку его раздражать.

– Чипы, что вшивают всем. У тебя есть такой? – раздраженно произнес Алекс.

– Нет, но я очень хотел! – Он потупил взгляд. – Доктор Браламонтс сказал, что если я поставлю чип, то мне будет еще сложнее социализироваться, потому что я могу уйти в фантазии о том, что я…

«О том, что ты сраный киборг», – мысленно закончил за него Алекс.

Кулькен продолжил мямлить что-то нечленораздельное себе под нос, подбирая слова, но Алекс прервал его.

– У меня его тоже нет, и смотри-ка! Мы с тобой живы-здоровы, а вон тот парень – явно нет. Может, они как-то пытались повлиять на мозг, но перестарались? Может, они только говорили, что это удобная фишка для оплаты, идентификации и бла-бла-бла. Но кто знает, что на самом деле они вшивали под кожу?

Кулькен не ответил. Алекс поставил на землю лапшу и поднялся. Сделал пару шагов вперед, навстречу мертвецу, взмахнул топором и снес тому голову.

Глупая мысль прокралась в сознание: «А что если проверить? Что если засунуть палец под кожу и поискать у него чип?»

Несколько продолжительных секунд Алекс разжевывал эту идею, пытаясь понять, действительно ли он готов ощупывать полусгнившую плоть, как вдруг яростно залаял Губернатор.

Алекс обернулся, глянул туда, куда смотрел пес, и заметил в небе пятно.

«И как я сам не услышал?»

Губернатора было не провести. Он уставился на темную точку в небе и стал облаивать ее изо всех сил. Алекс приложил руку ко лбу козырьком, чтобы убедиться в правильности своей догадки.

– Ты это видишь?

Кулькен кивнул.

Вертолет, летевший в их сторону, казался миражом на фоне постапокалиптического пейзажа.

– Вот это да-а. Вот кто отвезет нас на военную базу! – оптимистично заявил Алекс и тут же устыдился, как жалко это прозвучало.

Когда прогремела автоматная очередь, он вдвойне пожалел о своих словах.