Запись четвертая

Машина сжирала все мои сбережения и оставалась все тем же мертвым куском металла. Близнецам было три года, когда нам пришлось продать дом и переехать в крошечную квартирку на окраине. В ней было две комнаты: в одной ютились мы, в другой жила машина.

Да-да: уже жила… Потому что я начал догадываться, что не так в моих расчетах. И именно в то время у меня совсем не осталось денег на продолжение работы.

Чтобы прокормить семью, я готов был согласиться на любой труд. Почти на любой… Я готов был подметать улицы — и делал это. Мне предлагали вернуться в Институт, чтобы работать над реактивными снарядами или прицелами для гаубиц, — но я не мог заставить себя делать это. И моя Аврора говорила мне, что предпочитает жить в каморке на дворницкие гроши, чем на вилле — на роскошные гонорары убийцы.

А если бы я согласился? Продал бы душу дьяволу, но на вырученные деньги смог завершить свои исследования?! Я думал об этом каждую ночь, ворочаясь в постели до самого восхода солнца.

Машина пылилась и ржавела, я тупел и начинал смиряться с тем, что умру в нищете и безвестности, так ничего и не сделав. Зато моя совесть была спокойна. Дворники не вершат судеб мира, поэтому их совесть спокойна почти всегда.

Зато, думал я, я выстоял и преодолел искушение. Уберег свою душу. Перехитрил самого дьявола.

Загрузка...