Дневная битва

Глава 1 Арлен

Ренна еще раз поцеловала Арлена. Приятный ветерок овевал тонкую пленку пота на их коже, даруя прохладу в удушливо жаркой ночи.

– Давно хотела выяснить, есть ли у тебя татуировки под этой тряпицей, – призналась она и пристроилась у него под боком, положив голову на его обнаженную грудь и внимая ударам сердца.

Арлен рассмеялся и обнял ее одной рукой:

– Это называется «бидо». И даже у моей одержимости есть границы.

Ренна подняла голову, приблизила губы к его уху.

– Может, тебе нужен доверенный метчик. Долг жены – хорошенько позаботиться о том, что находится у мужа под бидо. Могу расписать тебя воронцом…

Арлен сглотнул и зарделся.

– Метки расползутся еще по ходу рисования.

Ренна расхохоталась, обхватила его и вновь уронила голову ему на грудь.

– Иногда мне кажется, что я не в себе, – сказала она.

– Как это? – спросил Арлен.

– Будто я так и сижу в прядильной Селии Пустоцвет и таращусь в никуда. А все, что было после, только сон. И я гадаю, не унесли ли меня фантазии в светлое место, где я и осталась.

– Если это место для тебя светлое, твое воображение никуда не годится, – заметил Арлен.

– Почему? Я избавилась от Харла и демоновой фермы, стала сильнее, чем могла мечтать, и танцую в открытой ночи. – Она обвела вокруг себя рукой. – Все купается в красках и свете. – Взглянула на него. – И я с Арленом Тюком. Какое же место для меня светлее?

Ренна закусила губу, едва слова сорвались с языка. Она много раз проговаривала их про себя, но не смела произнести вслух. Ее нерешительность отчасти объяснялась страхом: «Что на это ответит Арлен?» – но многим была обязана и личным сомнениям. Все сестры Таннер хотели запрыгнуть в постель к первому встречному, лишь бы человек был славный, но влюблялись ли хоть раз?

В детстве Ренна считала, что любит Арлена, но их знакомство было шапочным; теперь же она поняла, что лелеяла фантазии, совершенно его не зная.

Этой весной Ренна убедила себя, что любит Коби Рыбака, но сейчас осознала свою лживость. Коби – неплохой малый, но если бы на ферму Харла завернул кто другой – Ренна наверняка соблазнила бы и его. Все что угодно, только бы убраться оттуда! Любое место казалось лучшим, чем ферма, а любой мужчина на свете был лучше ее папаши.

Но Ренна покончила с враньем. И больше не прикусит язык.

– Я люблю тебя, Арлен Тюк, – сказала она.

Как только слова прозвучали, она утратила всякую смелость и задержала дыхание, но Арлен без малейшего колебания обнял ее крепче.

– Я люблю тебя, Ренна Таннер.

Она выдохнула, сомнения и страхи рассеялись.

Переполненная магией, Ренна лежала у него под боком без сна, но только радовалась этому. В тепле и безопасности она лениво подивилась, что всего несколько часов назад на этом самом месте они с Арленом сразились с князем демонов и его слугами. Казалось, это произошло в другом мире. В другой жизни. Им ненадолго удалось ускользнуть.

Но вот высох пот, мерцание страсти угасло, и снова проступил реальный мир, ужасный и грозный. Их окружали тела мертвых подземников, вся поляна залита черным ихором. Один, перевертыш, сохранил ее собственный облик; его аккуратно отсеченная голова источала ихор. Невдалеке лежал Сумеречный Плясун с ногами, скрепленными шинами, едва не погибший от нападения демона-оборотня.

– Плясуна придется еще подлечить, прежде чем он сможет идти, – прикинул Арлен. – И даже после этого может понадобиться ночь-другая, чтобы он вошел в полную силу.

Ренна оглядела поляну:

– Не по душе мне провести здесь еще одну ночь.

– Мне тоже. Подземники потянутся сюда завтра, как черви к дождевой луже. У меня есть неподалеку лежбище, там спрятана телега; она достаточно большая, чтобы перевезти Плясуна. Я могу забрать ее и вернуться вскоре после рассвета.

– Все равно придется ждать ночи, – возразила Ренна.

Арлен склонил к ней голову:

– Почему?

– Конь весит больше, чем дом твоего папаши. Как мы уложим его на телегу, не зарядившись силой ночи? И кто ее повезет?

Арлен взглянул на нее, и выражение его лица сказало ей все, несмотря на густо вытатуированные метки.

– Прекрати, – шикнула она.

– Что прекратить?

– Прикидывать, соврать мне или нет, – ответила Ренна. – Теперь мы сговорены, а между мужем и женой не должно быть лжи.

Арлен удивленно уставился на нее, покачал головой:

– Я не врать собрался, а решал, время ли об этом говорить.

– Да, если шкура дорога, – кивнула Ренна.

Арлен прищурился на нее, но она выдержала взгляд, и чуть погодя он пожал плечами.

– Я не теряю всю силу днем, – признался он. – И даже под полуденным солнцем смогу, пожалуй, поднять молочную корову и зашвырнуть ее дальше, чем у тебя получится с речным камешком.

– Почему ты такой особенный? – спросила Ренна.

Арлен вновь наградил ее знакомым взглядом, и она, посуровев, погрозила ему кулаком – и только наполовину в шутку.

– Расскажу тебе сразу как только попадем в убежище, – рассмеялся Арлен. – Честное слово.

Ренна ухмыльнулась:

– Поцелуй – и считай, что договорились.

В ожидании Арлена Ренна вынула выданный им рисовальный набор, дар суженого, расстелила на земле чистую тряпицу и аккуратно в ряд разложила инструменты. Затем достала бусы из речных камешков и нож и принялась медленно, тщательно, любовно их чистить.

Бусы были подарком Коби Рыбака, сделанным на помолвку: прочный шнурок, продетый сквозь десятки гладких, отполированных камней. Он был таким длинным, что Ренне приходилось делать двойную петлю, и все равно украшение свисало ниже грудей.

Нож – острый как бритва, – принадлежал ее отцу, Харлу Таннеру. Тот всегда носил его на поясе. Он убил им Коби, когда Ренна убежала к жениху, а она, в свою очередь, убила тем же ножом его самого.

Не случись этого, к возвращению Арлена в Тиббетс-Брук Ренна и Коби стали бы мужем и женой. Бусы были символом ее неверности Арлену, свадебным подарком от другого мужчины. Нож служил напоминанием о человеке, который всю жизнь продержал ее в частных Недрах.

Но Ренна не могла расстаться ни с тем ни с другим. К добру или худу, это были единственные вещи, которые она называла своими, последние фрагменты ее дневной жизни, которые перешли в ночную. Она пометила обе: бусы – защитными метками, нож – боевыми. Ожерелье могло при надобности служить переносным кругом, но как удавка оказалось эффективнее. А нож…

Нож прошел сквозь грудь князя подземников. Даже сейчас ее меченые глаза различали яркое свечение магии. Не только метки – все лезвие давало тусклый свет. Слабейшего касания хватило, чтобы из пальца выступила кровь.

Она знала, сила выгорит на солнце, но сейчас оружие казалось несокрушимым. И будет сильнее даже днем. Магия всегда улучшала предметы. Таким же образом обычнейшая протирка тряпицей восстановила блеск бус, а шнурок стал прочнее прежнего.

Ренна прокараулила Сумеречного Плясуна до рассвета. Лучи утреннего солнца пали на трупы подземников и предали их огню. Это зрелище никогда не надоедало Ренне, хотя цена оказалась высокой. От тепла горящих демонов ее накожные метки, нанесенные воронцом, начало припекать – из них вытекала магия. Нож раскалился в ножнах, обжег бедро. Пришлось прислониться к дереву, она ощутила себя куклой жонглера с перерезанными нитями, слабой и полуослепшей.

Морок быстро прошел, и Ренна глубоко вздохнула. Она отдохнет и через несколько часов почувствует себя как никогда хорошо, но даже это будет бледным подобием ночных ощущений.

Как удается Арлену сохранять мощь при солнечном свете? Может быть, дело в том, что его метки намертво вытатуированы, а не начертаны воронцом? Если так, она сегодня же возьмется за иглу и чернила.

Трупы демонов горели жарко и споро, через считаные секунды от них остались только выжженная земля и зола. Ренна затоптала последние костерки, чтобы пожар не разошелся по кустарнику, а после наконец смирилась с изнеможением, свернулась калачом подле Сумеречного Плясуна и заснула.

Проснувшись, она обнаружила, что так и лежит возле Сумеречного Плясуна, но уже не на ложе из мха, а на грубом одеяле да в катящейся телеге. Она вскинула голову и увидела Арлена, увлекавшего за собой пару волов. Скорость, с которой он их тащил, впечатляла.

Картина согнала с нее последний сон. Ренна легко перепорхнула на козлы, схватила вожжи и звучно прищелкнула. Арлен подскочил от неожиданности, она рассмеялась.

– Н-но!..

Арлен наградил ее кислым взглядом, и Ренна снова прыснула. Она соскочила с телеги и пошла в ногу с ним. Дорога была разбита, местами заросла, но не настолько, чтобы помешать им идти.

– Сладкий Колодезь прямо по ходу, – сообщил Арлен.

– Сладкий Колодезь?

– Так назван поселок, – объяснил он. – В нем вода очень вкусная.

– Я думала, мы избегаем селений, – заметила Ренна.

– В этом нет никого, кроме призраков. – (Ренна расслышала в словах Арлена боль.) – Ночь забрала Сладкий Колодезь пару лет тому назад.

– Ты знал это место раньше?

Арлен кивнул:

– Наведывался, когда был вестником. В поселке жило десять семей. «Шестьдесят семь работяг», – любили они говорить. Немного чудаки, но всегда были рады вестнику, а самогон гнали – крепче не бывает.

– Ты бы хлебнул у моего папаши, – буркнула Ренна. – Годился и как выпивка, и как керосин.

– В Сладком Колодезе варили такой, что герцог Энджирса его запретил, – с ностальгией проговорил Арлен. – Стер поселок с карт и приказал гильдии вестников там впредь не показываться.

– Но вы все равно приезжали.

– Еще бы, провалиться мне в Недра! Что он о себе возомнил – отрезать поселок? Да и один самогонный рейд в Сладкий Колодезь приносил вестнику доход, равный полугодовому жалованью. К тому же мне нравились колодезники. Они пометили весь поселок, жизнь кипела в нем днем и ночью. Их песни слышались за милю.

– Что же произошло? – спросила Ренна.

Арлен пожал плечами:

– Работа загнала меня далеко на юг, и я несколько лет не навещал это место. Вернулся вот этим путем, когда уже начал расписывать метками свою плоть. Я уже несколько месяцев жил сам по себе, вдали от всех. Мне было так одиноко, что я разговаривал с Плясуном, вел диалог за обоих. Я сходил с ума и знал это.

Ренна вспомнила, как часто общалась с животными на отцовской ферме. Сколько задушевных бесед провела она с Сударыней Царапкой и Копытцем? Она познала одиночество, хотя рядом был Харл.

– Однажды я сообразил, что нахожусь неподалеку от Сладкого Колодезя, – продолжил Арлен, – и решил закутать лицо и руки да наплести маревниковых баек про то, как обгорел после огненного плевка. Все что угодно, лишь бы поговорить и послушать. Но в поселке впервые за все время было тихо.

Они миновали купу деревьев, и показалась деревня: десять крепких домиков с соломенными крышами и Праведный дом ровно окружали центральный дощатый тротуар с большим колодцем в центре. По внешнему периметру высились меченые столбы, а в каждом доме было два этажа: верхний – жилой, и нижний – под мастерскую или лавку. Там обнаружились кузница, таверна, конюшня, пекарня, ткацкая мастерская и другие заведения.

Ренне стало жутко, когда они пересекли тротуар и направились к конюшне. Все отлично сохранилось. Ничто не указывало на нашествие демонов, – грезилось, что вот-вот кто-нибудь выйдет наружу. Мысленным взором она прозревала призраков местных жителей с их жизненным строем.

– Я подступил ближе и увидел, что тротуар завален костями, залит кровью и дерьмом демонов, – сказал Арлен. – И вонь стояла, словно прошло всего несколько дней. Дней! Приди я раньше, мог бы…

Ренна молча тронула его за руку.

– Один меченый столб выглядел так, будто треснул и повалился на ветру, – продолжил Арлен. – Должно быть, лесные демоны нашли прореху и напали, когда люди ужинали. Несколько человек бежали в ночь, но я прошел по следу и обнаружил только останки.

Ренна живо представила, как колодезники собрались за деревянными столами на тротуаре за общей трапезой, совершенно не подготовленные к удару подземников. Она услышала крики и увидела смерть. Стало дурно, она опустилась на колени, и ее вывернуло.

Мигом позже Арлен положил руку ей на плечо, и Ренна поняла, что плачет. Она виновато вскинула взгляд.

– Здесь нечего стыдиться, – произнес он. – Я сам воспринял случившееся намного хуже.

– Что ты сделал?

Арлен с силой выдохнул:

– Отключился на несколько недель. Дни напролет хоронил кости, хлестал самогон, а по ночам убивал все демоново отродье, что восставало в пределах десяти миль от Сладкого Колодезя.

– Я видела свежие следы по пути сюда, – заметила Ренна.

– Завтра утром займутся костры, – прорычал Арлен.

Ренна положила ладонь на рукоятку ножа и плюнула на деревянный тротуар:

– Честное слово.

Они вошли в конюшню, и Арлен уложил Сумеречного Плясуна на пол. Он крякнул от натуги, но справился с задачей. Ренна покачала головой, сомневаясь, что сможет повторить подобное, даже заряженная магией в ночи.

– Нужна вода, – сказал Арлен.

– Я принесу, – отозвалась Ренна и повернулась к центральному колодцу. – Хочу проверить, так ли сладка вода, что в ее честь назвали поселок.

Арлен схватил ее за руку:

– Вода уже не сладка. Я нашел в колодце поселкового старейшину Кеннита, по прозвищу Сладкий Колодезь. Гнил там больше недели, пока я не сумел спуститься и выудить то, что от него осталось. Отныне в колодце яд. Насосы за таверной еще подают чистую воду, но ничего подходящего для названия поселка больше нет.

Ренна вновь сплюнула, подхватила ведро и зашагала к таверне. Ее рука опять потянулась к ножу, лаская костяную рукоять. Дождаться бы ночи.

Позаботившись о Плясуне, они вымылись и перекусили холодной пищей в пустой таверне.

– Наверху сдавалась комната, – сообщил Арлен. – Можем несколько часов поспать до наступления ночи.

– Сдавалась комната? – переспросила Ренна. – Пустуют же целые дома!

Арлен помотал головой:

– Негоже занимать постель, владельца которой выпотрошили. В этой комнате я ночевал в мою бытность вестником, и она достаточно хороша.

«Я люблю тебя, Арлен Тюк», – подумала Ренна, но повторять уже сказанное не было смысла. Она кивнула и последовала за ним наверх.

Даже съемная комната оказалась больше любой, где доводилось спать Ренне. В ней стояла большая кровать с пуховой периной. Ренна села, дивясь ее мягкости. Она никогда не спала на чем-либо толще соломенного матраса. Она легла навзничь и словно очутилась на облаке.

Утопая в пуховых объятиях, Ренна шарила глазами по комнате. Ясно, что Арлен уже провел здесь какое-то время. Всюду виднелись его вещи, разбросанные в характерном беспорядке: банки с красками, кисти, гравировальные инструменты и книги. Маленький письменный стол превратился в верстак, пол покрывали стружка и опилки.

Арлен пересек комнату, свернув коврик и обнажив расшатанные половицы. Он поднял целую секцию пола. Изобличающие щели были предусмотрительно засыпаны опилками. Ренна села и округлила глаза, когда увидела, что находится внутри. Склад оружия – смазанного, наточенного и густо измеченного. Она соскользнула с постели, подошла и присела на корточки, пожирая глазами работу Арлена.

Арлен выбрал небольшой лук из златодрева и колчан стрел. Вручил их Ренне со словами:

– Пора тебе научиться стрелять.

Ренна недовольно скривилась. Опять он ее бережет. Удерживает от ближнего боя. Сохраняет целой и невредимой.

– Не хочу. И копий мне не нужно.

– Почему?

Ренна воздела бусы из речных камешков и выхватила нож:

– Не хочу убивать подземников из укрытия. Я убью демона так, чтобы он знал, кто это сделал.

Ренна ожидала спора, но он лишь кивнул:

– Отлично тебя понимаю. – Арлен по-прежнему протягивал ей оружие. – Но иногда мы оказываемся в меньшинстве или должны уничтожить демона быстро, пока он кого-нибудь не растерзал. – Он улыбнулся. – И должен признать, это довольно приятно – прицелиться и свалить подземника издалека.

Ренна глубоко вздохнула. Конечно он прав. Да, он защищает ее, но на свой обычный манер.

Обучая обороняться самостоятельно.

«Я люблю тебя, Арлен Тюк».

Она взяла лук и восхитилась его легкостью. Арлен вручил ей маленький колчан с мечеными стрелами, после чего извлек остальное оружие и завернул в промасленную ткань.

– Зачем тебе все? – не поняла Ренна.

– Этого даже мало, нужно намного больше, – отозвался Арлен. – Я поступлю так, как следовало давным-давно. Выдам меченое оружие каждому мужчине, женщине и ребенку – достаточно сильному, чтобы его удержать. Я понаделал арсеналов по всей Тесе, но все хранил для себя. Хватит. Мне не нужно оружие, чтобы убивать демонов. Я шагнул дальше.

– Как это?

Ренна решила, что он и сейчас отведет глаза, как делал всегда, когда уклонялся от ответа. Любовь не любовь, а пусть только попробует – она в момент расшибет его лысую кочку.

Но Арлен взглянул в лицо, и в его глазах плясал огонь.

– Я кое-что покажу тебе ночью. – Он погладил метки видения вокруг ее орбит. – Тебе понадобится ночное зрение, чтобы понять.

Ренна взяла его руки в свои и поднялась. Она попятилась, увлекая его за собой, пока ее ноги не коснулись ложа. Они утонули в пуховой перине, и поцелуи быстро сменились ласками. В ушах стучала кровь – нежная дробь, которая наполнила ее той же жизненной силой, что прибавлялась ночью.

Солнце садилось, когда они вернулись в пивную на ужин. После еды Арлен встал и скрылся за стойкой. Мгновением позже пришел с тяжелым глиняным кувшином в руках.

– Демонам нравится восставать в полях, что начинаются от заднего двора. Почему бы не выпить, пока мы их ждем?

Они вышли в сумерки, лавандовое небо потемнело. Поля колодезников лежали к югу от поселка и занимали много акров. Росли там в основном картофель, пшеница и сахарный тростник. Поля не возделывались уже годами, но дикий урожай там и тут упорно цеплялся за почву. В полях на равном расстоянии друг от друга стояли меченые столбы. Большинство пришло в плачевное состояние и стало бесполезно, но Ренна замечала все новые и новые, покрытые четкими свежими метками. Она оценила картину в целом в поисках закономерности.

– Ты превратил это место в лабиринт. Вроде того, пустынного, о котором рассказывал.

Арлен кивнул, нашел место почище и сел.

– Так удобнее отрезать демонов от стаи, а до поддержки всегда бывает не больше шага.

Он поднял увесистый кувшин и наполнил две крохотные глиняные чашки прозрачной жидкостью.

– В Красии есть спиртной напиток, который шарумы иногда выпивают перед сражением. Называется кузи. Говорят, он повышает боевой дух. – Арлен протянул ей чашку. – Я обнаружил, что самогон обладает таким же действием.

– По-моему, ты говорил, что шарумы принимают свой страх, – заметила Ренна.

Она устроилась рядом, кувшин стоял между ними.

– Большинство – да, и это отменная способность, – согласился Арлен. – Но принятие оставляет тело холодным. Здесь, в Сладком Колодезе, я хочу быть не холодным, а бешеным, как сами Недра.

Ренна кивнула. Это она понимала. Проигнорировав чашечки, она подцепила пальцем кувшин за ручку. Утвердила его на плече и с плавностью знатока приложилась к напитку, сделав солидный глоток.

Арлен не соврал, самогон оказался на редкость крепок, и Ренна чуть поперхнулась, но он был слаще отцовского варева, и огненный шар в желудке вскоре умерил свой жар и растекся теплом по телу.

Арлен бросил чашки, взял кувшин и приложился по ее примеру. Они передавали его друг другу, пока свет не померк полностью и не закурились демаскирующие дымки, что возвещали приход подземников. Клубы тумана сгущались в полевых демонов – гладких и приземистых, рыщущих на четырех лапах, аки львы, быстрее всего живого. Появилось и несколько лесных демонов, те были крупнее, а потому воплощались дольше.

Ренна встала и чуть качнулась, но сразу восстановила равновесие. Она направилась к сгущавшемуся лесному демону, на ходу помахивала висящим на пальце кувшином, который стал значительно легче.

Ренна сверлила взглядом материализующуюся тварь и вспоминала о ночи в отцовском нужнике, где она сидела взаперти и орала благим матом, а демоны скреблись в дверь. Подумала об оставшихся позади пустых домах и отравленном колодце.

Она в последний раз приложилась к самогону и закупорила кувшин. Другую руку сунула в мешочек на поясе.

Демон наконец уплотнился и разинул пасть, готовый зареветь. Он мог бы заглотить ее голову целиком; внутри громоздились ряды острых зубов.

Прежде чем он издал звук, Ренна швырнула в зияющую глотку желудь. Тепловая метка, которую она нарисовала на нем, активизировалась при соприкосновении с языком демона, и желудь взорвался.

В ту же секунду Ренна плюнула самогоном в морду чудовища.

И посторонилась, когда его голову объяло пламя. Демон рухнул на землю и забился в конвульсиях, его похожая на кору броня прогорала изнутри.

Послышался смех; Ренна обернулась и увидела, что Арлен ей аплодирует.

– Красиво исполнено, но я сделаю лучше.

Ренна ухмыльнулась, скрестила руки и отступила под защиту меченого столба.

– Любопытно взглянуть, Арлен Тюк.

Арлен поклонился. В нескольких футах от него соткался полевой демон, крупнее ночного волка. Он зарычал и подобрался, готовый прыгнуть.

Не трогаясь с места, Арлен скрестил руки так же, как Ренна. Капюшон был снят – он теперь почти не надевал его, – но прочая дневная одежда осталась на месте, скрывая могущественные метки, вытатуированные по всему телу. Полевые демоны были быстры как ветер, и без защиты меток казалось, что тварь собьет его с ног и разорвет. Рука Ренны метнулась к ножу и стиснула рукоятку.

Но полевой демон пролетел сквозь Арлена, будто тот был соткан из дыма. Тело вспенилось в том месте, где прошел монстр, и мигом позже вновь стало четким.

Демон за его спиной очухался, а Арлен коротко поклонился.

– Ничто в ночи, Рен, отныне не в силах тронуть меня, если я замечу атаку.

Полевой демон, не теряя времени, развернулся и снова прыгнул. Ренна подумала, что он опять пройдет насквозь, но Арлен на сей раз скользнул в обход быстрее, чем видно глазу, обхватил подземника за шею и резко остановил. Сохраняя зажим, проворно переместился демону за спину, уклонившись от выставленных когтей. Другой рукой, голым пальцем начертил ему на груди тепловую метку.

Едва он дочертил символ, линия занялась огнем, Арлен отпустил демона и отступил, а того пожрало пламя.

Ренна разинула рот, но Арлен еще не закончил урока. Он устремился к другому полевому демону, провоцируя нападение. Тот соблазнился, зарычал и пошел на приступ, топорща когти.

– Конечно, если я вовремя не замечу приближения… – Арлен отлетел на несколько шагов, упал навзничь и заворчал, когда зубы демона впились в его живот.

Ренна ахнула при виде крови, которая брызнула дугой. Она выхватила нож и бросилась вперед, чтобы втиснуться между Арленом и демоном.

Но Арлен выпрямился и остановил ее, вскинув руку. Демон прыгнул снова, но Арлен опять разошелся, как дым.

Когда он собрался вновь, от раны не осталось следа. Затянулась даже одежда.

– Имея секунду на раскачку, я могу исцелиться от всего, что не убьет меня сразу.

Демон приступил к нему в третий раз, но Арлен стремительно начертил в воздухе метку – и тварь отлетела, как от удара копытом. Его новообретенное могущество казалось безграничным.

Но когда демон грохнулся в нескольких ярдах от него, Арлен пошатнулся в поклоне. Меченые глаза Ренны видели, что еще мигом раньше он ярко сиял от магии. Сейчас же свечение меток потускнело.

Арлен перехватил ее взгляд и кивнул:

– Я рисую метки на демоне, и подземник питает их сам. Но если черчу их в воздухе, они забирают магию из меня.

Демон бросился на него в четвертый раз, однако теперь Арлен схватил его за горло и припечатал к земле в зажиме шарусака. Ренна видела, как пульсировали силой наручные метки и его свечение восстанавливалось, а демона – убавлялось. Демон заверещал и дернулся, но Арлен усмирил его легко, как мужчина – малое дитя. Сила в его руках нарастала, пока горло демона не поддалось. Тогда Арлен одним движением мускулов оторвал ему голову.

Ренна засекла крадущегося к ней полевого демона и изменила позу, прикинувшись слабой и беспомощной. Это оказалось нетрудно. Достаточно вспомнить ту бесполезную корову которой она была всю жизнь. Жертву.

Но эта ее часть умерла вместе с Харлом. Подземник прыгнул и наткнулся на невидимую стену а Ренна моментально развернулась и всадила нож в его грудь. Метки на лезвии вспыхнули, пробив демонову броню и отослав Ренне дозу магии, которая согрела ее лучше, чем самогон. Она надвинулась, пыряя снова и снова, и каждый удар наполнял ее трепетом силы.

Когда демон упал замертво, она присела на корточки и начертила на грубой броне тепловую метку.

Ничего не произошло.

– Почему у тебя получается, а у меня нет? – окликнула Ренна Арлена, озирая поле в поисках новых врагов.

Несколько демонов еще ходили кругами, но пара людей успела их насторожить, и они держались на расстоянии.

– Я и сам долго не знал, – отозвался Арлен. – Не понимал, что у меня за силы. Но когда сразился с демоном по пути в Недра, наши сознания соприкоснулись и многое стало ясно. Я действительно частично стал демоном.

– Дерьмо это демонское! – фыркнула Ренна. – В тебе нет их зла.

Арлен пожал плечами:

– Большинство демонов тоже не злы. У них ума не хватает быть злыми – или добрыми, если на то пошло. С таким же успехом можно назвать злой осу за то, что она жалит. Однако мозговые демоны…

– Эти сволочи злее Харла, – бросила Ренна.

– В тысячу раз, – кивнул Арлен.

Ренна свела брови.

– Значит, по-твоему, выходит… что? Подземники всего лишь животные? Сомневаюсь. Осы не горят на восходе солнца. Может быть, демоны не злы, но они и не часть природы.

– Это речи жителей дня, – возразил Арлен. – Тех, кто не покрыл глаза метками. Оглянись! Разве магия не естественна?

Ренна задумалась. Она видела, как сила выходит из Недр и стелется над земной поверхностью, подобно светящемуся туману, что клубится в ногах. Она наблюдала ее в сердцевине деревьев и трав, даже животных и людей. Возможна ли жизнь без нее?

– Может, и естественна, – допустила она, – но это не объясняет, почему ты считаешь себя частично демоном и сохраняешь силу днем, когда магию выжигает солнце.

Арлен замялся и отвел глаза, размышляя. Ренна прищурилась, и Арлен это заметил.

– Рен, я не буду ни врать тебе, ни темнить. Просто здесь нет повода для гордости, а я не хочу, чтобы ты… думала обо мне хуже.

Ренна подошла ближе, положила ему на щеку ладонь. Его кожу защипало от магии.

– Я люблю тебя, Арлен Тюк. Ничто на свете не в силах это изменить.

Арлен печально кивнул, избегая смотреть ей в глаза:

– Мне придало сил мясо.

– Что?

– Мясо демонов, – пояснил Арлен. – В пустыне я ел его месяцами. Это казалось вполне справедливым, они-то нас пожирают.

Ренна ахнула и отступила на шаг. Арлен встретился с ней взглядом, и по выражению его лица она поняла, что выглядит онемевшей от ужаса.

– Ты… ел их? Демонов?

Арлен кивнул, и Ренну замутило.

– Выбор был невелик. Меня бросили умирать в пустыне без еды, без надежды. Я был бесконечно жалок.

– Я бы, наверное, предпочла умереть. – На лице Арлена написалась мука, и Ренна пожалела о своих словах.

– Да, – вздохнул он. – Наверно, я не такой сильный, как ты, Рен.

Ренна метнулась к нему, взяла за руки, ткнулась лоб в лоб.

– Арлен Тюк, ты сильнее, чем я когда-либо была, – заявила она, чувствуя, что к глазам подступают слезы. – Не выбей ты из меня дурь, я так бы и померла, только бы сохранить в тайне позор Таннеров. Какая же тут сила?

Арлен помотал головой, и на губу ей капнула его слеза, прохладная и сладкая.

– Из меня самого надо было выбить дурь, да не раз и не два, за все эти годы.

Ренна поцеловала его:

– Ты уверен, что именно мясо демонов придало тебе сил?

Арлен кивнул.

– Колин Тригг говаривала, что съеденное становится частью тебя, и, я полагаю, это правда. Я впитал способность подземников накапливать в клетках магию, но кожа осталась защитой от солнца. Я превратился в батарею.

– В клетках? Батарея?

– Наука старого мира. Это не важно.

Арлен отмахнулся от вопросов в обычной несносной манере, утаивая от нее сведения лишь потому, что считал объяснения чересчур утомительными. Как будто она не готова слушать его всю ночь. Как будто на свете возможен звук лучше его голоса.

– Представь себе дождевую бочку после ливня. Она полна воды, даже когда небо расчистится, а земля высохнет. Я не могу пользоваться магией на солнце, но чувствую ее внутри себя – она залечивает раны, делая меня неутомимым и сильным. А по ночам я словно вынимаю пробку, и это лишь малая часть возможного. Я еще только скребусь в двери.

Ренна помолчала, раздумывая. Что бы ни говорил Арлен, невозможно считать подземников чем-то иным, нежели злым обезображиванием природы, оскорблением Создателя. Ей часто случалось измазаться в мерзком ихоре, который они называли кровью, но мысль о том, чтобы взять его в рот, казалась чудовищной.

Но мощь…

– Я знаю, о чем ты думаешь, Рен, – сказал Арлен, выдергивая ее из грез. – Не пробуй.

– Почему? Тебе это вроде не повредило.

– Ты не представляешь, как это было, Рен. Я обезумел. Живота своего не щадил. Жил как животное.

Ренна покачала головой:

– Один посреди запустения, и не с кем поговорить, кроме Плясуна и подземников. Знакомое дело. Тут каждого одолеют черные мысли о мясе демонов.

Арлен посмотрел на нее и кивнул:

– Честное слово. Но поедать демонов не то же самое, что расписывать кожу воронцом. Последствия не улетучатся через несколько недель, а ты к этому не готова.

– Кто ты такой, чтобы судить, к чему я готова? – ощерилась Ренна.

– Рен, я не командую, а умоляю. – Арлен опустился перед ней на колени. – Не ешь мяса, а если кто спросит, скажи, что это отрава.

Ренна долго рассматривала его, не зная, как поступить – обнять или врезать. Наконец она вздохнула, выпуская пар:

– Я подумаю. И никому не скажу. Честное слово.

Арлен кивнул и встал:

– Тогда идем охотиться. Мне нужна уйма магии, когда я лечу Плясуна.

Когда они вернулись в конюшню, Сумеречный Плясун на свой лад стенал от боли, вывалив язык. Он не прикоснулся к еде, а воду выпил только ту, которую ему залили в глотку. И он тяжело дышал.

Демон-оборотень одним ударом сломал огромному скакуну ребра, и только Создатель знал, что пострадало внутри; перевертыш отправил Плясуна в полет, и Плясун ударился о дерево, опять же сломал хребет, а при падении – и ноги. Арлен магией спас ему жизнь, однако без дальнейшей помощи тому не суждено было не то что скакать – ходить.

Но Арлен так напитался магией, что его метки сияли сами собой, и в конюшне стало светло как днем. Он уподобился самому Создателю, когда взялся за ногу Плясуна, вправил сломанные кости и начертил в местах перелома метки.

Плясун страдальчески заржал, когда кости воссоединились с сухожилиями, – ужасный звук, невыносимый для Ренны. Свечение Арлена слабело с каждым лечебным маневром, а их было много. Вскоре метки потускнели, а потом полностью погасли. Но он все трудился; чуткие пальцы ощупывали тело коня, выискивали точки для приложения силы. Как только ребра зажили, Плясун расправил грудь и задышал ровно. Ренна облегченно вздохнула, но Арлен слабо застонал и обмяк.

Она понесла его в постель, а он дрожал, дышал мелко и коротко. Ренна почти не слышала биения его сердца, а магический свет умалился настолько, что грозил погаснуть в любой момент. Она разделась, скользнула к нему под бок, крепко обняла и попыталась передать ему толику собственной магии, но ничего не изменилось.

– Не умирай у меня на руках, Арлен Тюк, – попросила она. – Мы слишком много пережили вдвоем.

Арлен не ответил. Ренна встала, утерла слезы и заходила по комнате, лихорадочно соображая.

«Ему нужна магия – так поди и достань».

Нож прыгнул ей в руку; она схватила плащ и выбежала за дверь, не потрудившись одеться. Плащ-невидимка скрыл ее от подземников, и она быстро нашла полевого демона, который рыскал невдалеке от меток.

Ренна отшвырнула плащ и, прежде чем тварь осознала ее присутствие, прыгнула демону на спину, запрокинула ему башку и перерезала горло. Затем наполнила прихваченное из конюшни ведро черным ихором, богатым светящейся магией.

Этой жидкостью вскоре покрылась ее обнаженная кожа, и Ренна почувствовала, как наливаются мощью воронцовые метки. Она ощутила себя невероятно сильной и быстрее ветра помчалась к Арлену. Уложив на пол, окатила его из смрадного ведра и увидела, как метки становятся ярче, впитывая магию, а после тускнеют по мере укрепления света его личной ауры. Дышать ему стало легче, и Ренна упала на колени.

– Хвала Создателю, – прошептала она и нарисовала в воздухе метку.

Машинальный жест, но очень похожий на те, которыми Арлен лечил Плясуна. Если бы она могла сделать то же самое для него!

Ренна взглянула на ведро, с его кромки свисал скользкий кусок демоновых потрохов. Она взяла его в руку и потыкала пальцем. Студень. Черный. Он вонял, и ее желудок взбунтовался. Пришлось глубоко вдохнуть, чтобы удержать в нем ужин.

«Арлен обгонит меня, – подумала Ренна. – И ему не справиться одному, как бы он ни был силен. Мне нужно шагать в ногу, иначе снова останусь снаружи, когда его затянет в Недра».

– Хорош рассусоливать, – пробормотала Ренна.

И, задержав дыхание, положила мясо в рот.