Диковинница

Глава 18 Лесной портал

Следующим утром ушастая Бусинка жестом, полным достоинства, велела воротам Ведарии закрыться за последними студентами. "Вот и всё", — одними губами шепнула Белка, бросая унылый взгляд на любимое до боли здание. Витка дрожала на руках, пряча мордочку в подмышку хозяйки. Кошечка боялась всего, что выходило за рамки привычной девичьей горницы, ещё не догадываясь о том, что ей предстояло путешествие в другой мир. Приласкав пушистую трусишку, Беляна вздохнула, догоняя опередившую её на несколько шагов Светлану.

Кукушка, пулей пролетевшая перед носом, первой встретила подруг в доме Радмилы. Взвизгнув от неожиданности, Светлана умчалась наверх, а Белка, опустив испуганную кошечку на пол, присела за стол. Пока киса на полусогнутых лапках исследовала помещение, напротив девушки, подёргивая ушками-воронками, появился домовой.

— Баламут… — искренне усмехнулась Белка

— Скучал, — неохотно признался тот, сделав неловкую попытку улыбнуться.

— Я тоже, — кивнула она.

— У меня заканчиваются краски, — нахмурил нос коротышка.

— Купим новые, — заверила его Беляна и печально вздохнула, подбирая с пола Витку, вьющуюся возле ног.

Кошечка, потоптавшись, уютно устроилась на коленях девушки, за что удостоилась косого взгляда Баламута.

— Что? — пробасил он после паузы, всё время которой потратил на разглядывание пушистой гостьи.

Белка в недоумении подняла глаза. Домовой вопросительно развёл ручонками:

— Что ты хотела спросить?

— Я? — удивилась Беляна, — Ничего, вроде… — она задумалась, — Хотя…

— Давай быстрей, и иди за красками, — проворчал Баламут, напуская на себя сердитый вид. Услышав, как Витка тихонько заурчала под ласковыми пальцами девушки, он завистливо сжал губы.

И она рассказала о своём сне накануне злополучного дня. Шаг за шагом, словно прокручивая киноплёнку в голове.

— Мы танцевали. Мне было так легко и спокойно, но потом… словом, внезапно я поняла, что рядом совсем другой. И что он… — конец фразы Беляна почти проглотила, залившись румянцем, и помимо воли прикоснулась пальчиками к губам.

Изучающе глядя на Беляну, домовой молчал. Пока не понял, что продолжать девушка не намерена:

— Оба сюжета означают одно и то же, — склонив голову набок, объявил Баламут, — Один из четверых уйдёт из твоей жизни.

— Я так и подумала, — тяжело вздохнула Беляна, — Я так глупа! Могла бы догадаться раньше. Это можно было предотвратить? — с отчаянием взглянула она на домового.

— Нет, — мотнул головой Баламут, — Тебе было прямо сказано: "Ты ничем не сможешь помочь". А вот окончание твоего сна означает, что…

— Я догадываюсь, что означает окончание моего сна! — перебила его Белка, вспыхнув.

— Ну, как знаешь, — пожал плечиками Баламут, странно зыркнув на неё близко посаженными глазками.

— Ничего оно не означает, — пробурчала себе под нос девушка.

— Тогда иди в лавку, — хмыкнул домовой, протягивая ей откуда-то взявшуюся корзинку.

Едва начав переодеваться, Белка обнаружила, что все её вещи измяты. Кроме лавандового платья, которым она собиралась порадовать бабушку сегодня ночью. Идти в художественную лавку в самом лучшем наряде? Белка хмыкнула. Но возиться с глажкой хотелось ещё меньше, так что выбирать не пришлось.

И как это она не додумалась научиться у Цветаны ещё и гладить! Нет, нельзя злоупотреблять добротой рукодельницы. Придёт время осилить и эту науку. А пока хватит с неё и пятен, с которыми она справляется на ура.

Забрасывая вещи обратно в сундук, Беляна наткнулась на большой свёрток чёрной, удивительно приятной на ощупь ткани. Рубашка Лесогора. Та самая, из русалочьего полотна, которую он набросил ей на плечи, когда она чуть не окоченела в морозной ловушке. И как она могла забыть? Впрочем, ничего удивительного — они же повздорили перед самым выходом из портала. Сильно повздорили.

Уф-ф… эта сорочка в золоте стоит больше, чем весит. А ей сегодня ночью предстоит исчезнуть из этого мира. Леший ещё подумает, что она её украла… — мысленно съязвила Белка. Ничего, разумеется, он не подумает, но вернуть всё равно нужно. И извиниться, кстати, не помешает. Потому что она, как обычно, была не права.

Так и быть, — отважно решила Беляна, — куплю краски для Баламута, и заодно заскочу в Ведарию. Но как же туда попасть? Ведь сегодня утром кованые ворота закрылись до следующего учебного года. Внезапно Беляну осенило. Мамино заклинание! — обрадовалась она — Вот и пригодилось! Хотя… никогда бы не подумала, что придётся открывать чужие замки. Но ведь другого варианта нет?

Аккуратно складывая рубашку, Белка отогнала мысль о том, что пытается глубже дышать, стараясь уловить знакомый аромат. Уложив свёрток в рюкзачок, заглянула в зеркало и счастливо усмехнулась.

Хороша! Это платье и впрямь делает её похожей на эльфийскую принцессу. Короткие взлохмаченные волосы теперь отросли до лопаток, став гладкими и сияющими, словно жемчуг. Она научилась делать из локонов замысловатый пучок на затылке, придающий образу налёт изысканности.

Похоже, права Светлана, она действительно становится привлекательней. А если станет практиковать светлую магию, когда-нибудь догонит и Ярославну. В мечтах, например, — ухмыльнулась она своей самонадеянности.

И всё же, каким бы невероятным это не могло показаться, синие глаза уже сейчас сияли под тёмными длинными ресницами, а губы не нуждались ни в каком блеске. И не только они. Беляна наверняка подумала бы, что девушка прелестна, не знай, что там, в зеркале, её собственное отражение.

А может, вовсе не в магии дело, а в том, куда она собралась? Но в этом Белка тоже не захотела себе признаваться. "Вот уж глупости какие… просто отдам рубашку, и всё!" — фыркнула себе под нос, надевая изящные, расшитые серебряной ниткой туфельки.

— Куда собралась? — встретила её вопросом Радмила.

— За красками для Баламута.

— А красивая какая… — восхищённо покачала головой Рада.

— Больше нечего надеть, всё мятое, — застенчиво оправдалась Белка.

— Обе красавицы, — улыбнулась женщина, — Светлана тоже нарядилась и убежала куда-то.

— К Богдану, куда же ещё, — ответила Беляна, усмехнувшись.

— Хм… — задумалась Радмила, — Чего только не бывает…

— Ты о чём, тётя Рада? — обернулась уже от порога Белка.

— Да так, ни о чём, — простодушно махнула рукой та, — Иди уже… за красками.

По городу Беляна шла, ловя на себе восхищённые взгляды не только мужчин, но даже женщин и мальчишек. "Вот уж действительно, вырядилась", — смущённо думала она, впрочем, получая несомненное удовольствие от созерцания открытых настежь ртов.

Быстренько выбрав краски для домового, она запаслась ещё парой пачек бумаги и новой кисточкой. Закончив покупки, сложила их в рюкзачок, и только теперь поняла, насколько он не подходит к её наряду. Нужно было всё-таки взять симпатичную корзинку, которую настойчиво подсовывал Баламут.

Ведария выглядела непривычно пустой и тихой, словно отдыхала, прикрыв от усталости глаза. Так, наверное, выглядит спящий великан, — взыграла Белкина фантазия. Глупое сравнение… разумеется, огромное здание не могло быть живым.

Чудесный парк теперь целиком находился во власти птиц. И они по этому поводу восторженно заливались трелями, которые были слышны издалека.

Она так любила здесь каждый закоулок! И сад, который даже зимой оставался летним. И тенистые аллеи с цветами и уютными беседками. И мягкую шелковистую траву, на которой они так любили сидеть… вчетвером…

Сердце сжалось от боли.

Ро̀слав… Где он сейчас? Что с ним? А вдруг в этот самый момент он отчаянно нуждается в помощи друзей, которые так легко от него отказались!

Легко ли?

Богдану эта схватка едва не стоила жизни. Глядя на Светлану, можно с уверенностью сказать, что деванка не пережила бы потери. Их отношения со Славером напоминали вулкан, который от взрыва отделяет лишь тоненькая перегородка из выдержки, самообладания и чего-то ещё, чего Белка до сих пор не разгадала. Но рано или поздно вулкан проснётся. Только слепой не заметит, что эти двое созданы друг для друга. И если с одним из них что-то случится, даже представить страшно, что произойдёт с другим.

Беляна понимала, за что они ненавидели Роса. Но сама так и не сумела обнаружить в себе это чувство.

Вместо этого она идёт сейчас к Лешему. Ха! К тому самому, что пробудил в ней такие сильные ощущения, о которых она и в книжках-то не читала.

Ну да, идёт. В частности для того, чтобы убедиться — её странное поведение вызвано лишь проделками Пещеры Желаний. Не больше, понятно?

А потом… потом она будет скучать о Ро̀славе.

Или не будет. Потому что смерть Богдана причинила бы невыносимую боль и ей, Белке. И она даже думать не хочет о страданиях любимой подруги! Не говоря уж об Огненном Щите в руках Змиулана или его наследника. Сколько горя и смертей принесли бы они в этот мир!

Ну вот, кажется, у неё всё же получается вызвать в себе злость на Роса. Самое время, — сконфуженно усмехнулась она, — потому что вот они ворота, которые нужно открыть маминым заклинанием. И если получится, всего через несколько минут она увидит Лесогора.

Ворота с лёгкостью поддались магии, послушно распахнувшись перед молодой ведуньей. Оглянувшись по сторонам, она на цыпочках прошмыгнула через Большой зал и взлетела по лестнице на второй этаж. Перед кабинетом остановилась, пригладив и без того безупречную причёску, и решительно вошла.

Кабинет Мироздания оказался пуст. Должно быть, Леший уже ушёл к себе. Но любопытство таки взяло верх и, бросив рюкзачок на стол, Беляна осторожно толкнула дверь, ведущую в портал. Ни скрипа, ни шума. Дверь не поддалась.

И на что она надеялась — что вот так легко проникнет во владения Лесного Владыки? Разочарованно вздохнув, Белка повернулась к выходу, раздумывая, не воспользоваться ли ещё раз маминым заклинанием. Но нет, оно не подходит для магических замков…

Неожиданно в спину дунул свежий ветер, и она неуверенно обернулась.

В распахнувшемся портале от урагана гнулись вековые деревья. Небо было чёрно от туч, которые, разрываемые молниями, неслись с бешеной скоростью, казалось, прямо над головой. В сотне шагов, среди необъятных исполинов возвышался один, ещё более громадный дуб. Две внушительные скелетные ветви возносились к небосводу, надёжно подпирая его. Могучие корни гигантскими канатами широко расходились по земле. Древо мерно раскачивалось. Казалось, это не оно склоняется по велению бури, а буря подчиняется его величию.

Поразмыслив мгновение — была, ни была, когда ещё представится такая возможность — Белка сделала шаг вперёд. Ураган сразу сбил её с ног. В шуме ветра различался неистовый рёв, едва не громче громовых раскатов. Упав на колени, и почти оглохнув, Белка испуганно попыталась отползти назад, к выходу. Но дверь, впустившая её сюда, бесследно исчезла…

Идиотка! — выругалась она про себя, — Ничему-то жизнь тебя не учит. Мало было одного портала? Ты в другой полезла? Внезапный страх пробрал до костей. Где же Лесогор? Если она не сможет отсюда выбраться, никто никогда не узнает, где она. И придётся умереть здесь, от голода и холода.

Прижавшись к земле и закрыв руками уши, Белка пыталась усмирить разбушевавшуюся не хуже урагана фантазию. Во-первых, Лешему больше нечего делать в Ведарии, и он вернётся в свой лес. И возможно, она к этому времени ещё будет жива. А во-вторых, есть же Светка и Радмила. Они уж точно станут её искать. Правда, ни одна из них не в курсе, что ей вздумалось нанести этот визит вежливости…

О, боги… ведь если она не вернётся сегодня домой, следующего новолуния придётся ждать целый месяц! Вера Сергеевна с ума сойдёт от беспокойства!

Стоп! Не паниковать. Из этого портала, в отличие от того, что прячет Диковинницу, должен быть выход в обычный лес. Нужно только переждать бурю. Спрятаться от пронизывающего колючего ветра, как-нибудь согреться и подумать.

Беляна открыла один глаз. Из всего окружения доверие внушал только тот здоровенный дуб. На вид он был достаточно старый, и выглядел как покровитель, способный защитить и обогреть. А если повезёт, — мысленно хихикнула девушка, — в нём может оказаться дупло. Закрыв глаза от пыли и лишь иногда приоткрывая их, чтобы не терять направления, она поползла к размеренно покачивающемуся гиганту.

Внезапно очередной порыв ветра сломал большую ветку, и она упала прямо перед Белкиным носом, оцарапав ей руку. От неожиданности и боли девушка вскрикнула. Ей стало жаль себя, а от отчаяния к горлу подступил противный комок. В попытке рассмотреть, что с рукой, в глаза надуло песка. И вдруг громоподобный рёв вывел её из оцепенения:

— Что Вы здесь делаете?!

Этот голос не звучал, как человеческий. В ужасе Беляна подняла голову. С ней разговаривал тот самый дуб, к которому она направлялась. Ошалело моргая, забыв про царапину, девушка смотрела, как огромное дерево приближается к ней, одновременно уменьшаясь в размерах. Вот оно уже всего метров шести высотой, четырёх, вот совсем близко. Корявые ветви втягивались внутрь, кора разглаживалась и светлела. "Дупла в нём точно нет", — пискнуло несокрушимое чувство юмора.

В голове пронеслось какое-то смутное воспоминание и потерялось, так и не успев оформиться. Она неожиданно почувствовала, как сознание охватывает необъяснимый туман. Мысли в этом мареве смешались, а затем охотно и безмятежно растворились, уступив место единственному и непреодолимому желанию — немедленно оказаться рядом.

Тем временем, буря стихала. Он приближался, хотя часть его понимала, какая это ошибка. "Не сможешь сопротивляться", — пронеслось в голове предупреждение старого друга. Но цель была так близка, что ноги помимо воли продолжали совершать тяжёлые шаги в её сторону.

Трёхметровый, ещё не до конца преобразившийся Леший поднял её, как котенка, и поставил на ноги. В потемневших до хвойного цвета глазах сверкали молнии. Остатки разорванной в клочья рубашки открывали взгляду огромное сильное тело, состоящее сплошь из мускулов.

Беляну окатило горячей волной узнавания. Неуверенно приблизившись к Лѝхарду, она нежно коснулась ладонью его груди и, встав на цыпочки, обвила руками плечи.

Прикосновение послало упоительную дрожь по его телу, и рука сама поднялась, чтобы обнять тонкую талию. Взгляд встретился с широко распахнутыми синими глазами, которые теперь сияли счастьем. Он стремительно притянул её к себе, склоняясь всё ниже.

Закрыв глаза, девушка потянулась к нему губами, сложив их "уточкой".

Брови Лешего удивлённо взметнулись вверх. Мысли лихорадочно заметались, путаясь в голове, разрывая его на части.

"Не смей!" — галопом пронеслась одна из них и скрылась на задворках сознания.

"Она не умеет целоваться!" — злорадно захихикала другая.

Догадка о том, что он первым коснётся этих губ, заставила почти потерять самообладание. И он зарычал, прогоняя её невероятным усилием воли.

"Сжалься. Она всего лишь девчонка", — прогалопировала очередной круг мысль по имени совесть.

"Вот именно. Научи девочку правильным поцелуям…" — ехидным фальцетом возразил цинизм.

В ожидании она доверчиво приникла к нему, и его неуёмное желание, разрушив последнюю преграду, одержало заслуженную победу.

"Не могу сопротивляться!" — в отчаянии простонал помутневший рассудок.

Склонив голову, он деликатно коснулся губами "уточки", поддразнивая её. Ощутил, как от легкого прикосновения у девушки остановилось дыхание, и повторил, уже слегка настойчивей. Разгадав, что от них хотят, её губы смягчились, приоткрываясь навстречу, и он проник в них нежно, всё сильнее пьянея от блаженства. Едва осознавая, с каким трудом сдерживает дикое желание ворваться безудержным и исступлённым потоком. Ответный поцелуй был совсем невинным, но у него закружилась голова. Как он жил без этого? Отчего такие неловкие ласки кажутся слаще всего, что приходилось испытывать за целое столетие?

"Моя!" — едва родившийся собственнический инстинкт удовлетворённо облизнулся, не скрывая триумфа.

"Сжалься!" — едва слышно выдохнула совесть, прервав, наконец, свой безумный галоп.

Он со стоном отстранился. От гулких ударов сердца земля содрогалась под ногами.

— Что со мной? — пробормотала Беляна, не в силах оторваться от его дыхания. И тут же, словно не желая слышать ответ, прижалась ещё теснее.

"Пощади. Не калечь ей жизнь", — не сдавалась совесть.

"Она моя! Я имею право!" — озверевший инстинкт взорвался ненасытным чудовищем, искушая воспользоваться моментом.

В тёмно-зелёных глазах сверкнул неукротимый огонь:

— Ты. Моя. Лешинка, — хрипло, словно каждое слово давалось ему с трудом, проскрежетал Лѝхард.

"Что ты делаешь? — ужаснулся признанию рассудок.

Поздно. Опустив потерянный взгляд, девушка нахмурила брови. Сквозь густую пелену новых головокружительных ощущений с усилием попыталась осмыслить, что он сказал. Но мозг наотрез отказывался служить. И из замутнённого сознания удалось выудить только, что Лешие не способны на человеческие чувства…

— Тогда полюби меня! — в отчаянии воскликнула Беляна, сверкнув синими радужками, которые внезапно стали такими огромными, что заняли, кажется, пол лица.

Где-то над головой ударила молния, и прозвучавший раскат грома разбил на осколки повисшее в воздухе напряжение. Он зажмурился, а когда открыл глаза, окутал её чарующим и полным обещания янтарным взглядом. Здравомыслие снова покинуло Беляну. Уютно и доверчиво устроившись в колыбели его рук, она вновь оказалась в мире, где мыслить не требовалось. В зачарованном мире, созданном для двоих.

Он тесно прижал её к груди, не в силах пошевелиться. Продлевая похожую на муку минуту счастья, и ошеломлённо наслаждаясь ею. До сих пор он только наблюдал, какой восхитительной и способной, отважной и забавной была девушка, предназначенная ему коварной судьбой. Заранее решил не принимать подарка, запрещая себе думать, каково было бы обнимать её. Вдыхать чудесный аромат её волос. Прикасаться к нежным и сладким губам.

Теперь он знает. И мысль о том, чтобы отпустить её сейчас, причиняет настоящую физическую боль. И всё же… их желание не настоящее. Оно вызвано лишь чарами. И что самое горькое — он совсем не оставил ей выбора.

Нахмурившись, Лихард прижался губами к светлой макушке. Собрав всю волю в кулак, разомкнул обнимавшие его руки. Она разочарованно всхлипнула. В распахнутых синих глазах отразился немой вопрос, наивная обида и ещё что-то, чего он никогда не забудет. "Прости", — едва слышно попросил он. Пошатываясь, отступил на шаг и протянул руку:

— Забудь! — приказал, легко коснувшись её лба.

Пока к девушке возвращалась способность мыслить, Лѝхард поднял с земли пояс с Лунницей и завязал его на талии. Боль утихла, оставив после себя сладкие покалывания там, где соприкасались их тела.

Беляна встряхнула головой и открыла глаза, словно только что отошла ото сна. За исключением странного ощущения, будто пропустила что-то важное, она чувствовала себя совершенно обычно. Огляделась вокруг и ошеломлённо уставилась на Лешего. Ух, какой же он всё-таки огромный! Но она никак не могла вспомнить, откуда он взялся…

Не произнося ни единого слова, он мягко подтолкнул девушку к невесть откуда взявшейся двери портала. И они оба оказались в кабинете.

Ей вдруг стало неловко. На Лесогоре были его привычно-безупречные брюки, а могучий торс живописно украшали обрывки рубашки. Преображение? Вероятно, да. И судя по всему, обычная ткань обращений Лесного Владыки не выдерживала.

"Хорошо, что не наоборот". Внезапно Белка громко икнула. Воображение в красках нарисовало остатки штанов Лѝхарда, не будь они из русалочьего полотна. Книги утверждали, что при желании Леший становится гигантом ростом выше верхушек деревьев. Хм… хотелось бы это видеть…

— Вы в порядке? — обеспокоенно спросил Лесогор.

— Нет, не в порядке, — брякнула она, пристально разглядывая его обнажённую грудь, — Мне, ик… не нравится фасон Вашей сорочки.

Услышав привычную колкость, он с облегчением вздохнул. А Белка опустила взгляд на собственное платье. Так и есть — вся в грязи! Разумеется, ведь она ползала на карачках по лесу, а там как раз сегодня забыли пропылесосить.

Она попыталась отряхнуть юбку и пригладить причёску. Не обнаружив ни одной шпильки, нащупала на затылке оставшийся от элегантного пучка колтун и растрепала волосы. Они рассыпались по плечам, и девушка, присев на стул, удручённо нахохлилась. Ик!

Замечательно! Собиралась явиться перед Лесогором вся такая красивая и гордая, в любимом лавандовом платье, похожая на сказочную принцессу. У неё даже была идея присесть в лёгком и изящном реверансе, с достоинством поблагодарив Лешего за спасение. Чтобы… словом, чтобы не думал, что она вечно возится в нечистотах, говорит глупости и выглядит, как круглая дура.

Вместо этого запёрлась в портал без приглашения. Грохнулась, вывозилась как замарашка, нарушила его уединение, и бог знает, что он там ещё про неё думает. В общем, романтичная Джульетта в очередной раз грациозно брякнулась с балкона. На бис. В довершение — сидит тут лохматая, в замусоленном платье и совершенно неприлично икает.

Тем временем, Лѝхард сорвал с себя остатки рубашки и натянул свежую.

— А Вы по-прежнему носите Лунницу, — усмехнулась Белка, заметив расшитый пояс, мелькнувший на его талии, и издевательски сощурилась.

Ощущение потерянности пропало, и она списала непонятные чувства на последствия шока и бури в портале.

— Что Вы помните? — спросил он сквозь зубы.

Беляна пожала плечами:

— Ветер. Я упала. И оцарапалась, кажется, — пробормотала, удивлённо разглядывая царапину, — Опачки…

"Чёрт побери! — Лѝхард с силой провёл ладонью по волосам, отбрасывая их назад, — Я действительно промыл ей мозги".

— Аптечка в столе, — виновато буркнул он, заметив кровь на руке девушки.

— Ик, — вместо ответа выдала она, и рассеянно пробормотала, — Странно, никогда раньше не теряла сознания.

— Прекратите, наконец, икать! — отчего-то разозлился он, — Хоть чему-нибудь Вы научились за этот год?

За что он злится на неё? За неуёмное любопытство, из-за которого ситуация вышла из-под контроля? Или пытается оправдать себя за вмешательство в её разум?

— Аптечка мне в таком случае тоже не нужна, — парировала Белка и настойчиво добавила, — Ик!

Она закрыла глаза, мысленно проговорив "икота-икота…", и для верности щёлкнула пальцами. Устроилась удобнее на стуле и сконцентрировалась. Воздух между её ладоней начал густеть.

— Исцеление ран — программа второго курса, — поднял брови Лесогор.

— Не для отличницы по всем предметам.

— Кроме моего, — проворчал он, наблюдая, как Беляна ловко соорудила из воздуха призрачное белоснежное веретено. Дважды прокатав его по ране на руке, собрала сначала кровь, а затем и саму царапину.

— Будь я учителем по целительству, поставил бы Вам отлично, — заключил Лѝхард.

— Не поставили бы, — буркнула себе под нос Белка.

— Но за любопытство могу зарезервировать для Вас дополнительное дежурство, — предложил он, не расслышав её последних слов.

— Не пугайте. Учебный год закончился вчера, — съязвила она.

— Да. И я был уверен, что в Ведарии не осталось студентов, — холодно заметил Лесогор, — Зачем Вы пришли?

— Во-первых, я принесла Вашу рубашку, — кивнула Белка на стол, куда бросила рюкзачок, — Во-вторых, хотела поблагодарить за то, что спасли меня в портале. А в-третьих… — она нахмурилась, — Зашла просить прощения за свои вчерашние слова. Что ж поделать, если я даже извиниться не могу, не раздражая Ваше Владычество, — пожала она плечами.

— Вы меня не раздражаете, — покачал он головой. "Вы — самое чудесное, что произошло в Ведарии за время, что я здесь" — добавил про себя.

— Я даже сама себя раздражаю, — пробормотала Белка. "Когда Вы рядом" — тоже мысленно вздохнула она, потому что произнести это вслух… было бы чересчур.

Поскольку даром читать мысли никто из них не обладал, на какое-то время повисла тишина.

— Вам пора идти, — первым нарушил молчание Лѝхард, — А мне выполнять свои обязанности.

— Устраивать ураган в лесу — Ваша обязанность? Зачем, кстати? — Белке не терпелось задать этот вопрос.

— Это, барышня, Вас не касается, — отрезал Лесогор.

— Коснулось, однако, — Белка потёрла только что залеченную руку.

— Вас туда никто не приглашал, — отстранённо ответил он.

Беляна бросила хмурый взгляд на его пояс с неизменной Лунницей, которую он не стал прятать:

— Надеюсь, к следующему дню рождения Вам подарят бусики! — ехидно усмехнулась она.

На его лице не дрогнул ни один мускул. Здраво рассудив, что в случае с Лешим ирония — лишь бессмысленная трата времени, она безразлично повела плечами и пошла к выходу:

— Прощайте, — бросила, не оборачиваясь.

— Прощайте… — еле слышно, как эхо, прошептал он.

Беляна лежала на спине и разглядывала звёзды на тёмном потолке. Звёзды были подвижные, рукотворные и свежеиспеченные. Строго говоря, дюжина крошечных, словно светлячки, Горисветов, которых девушка только что научилась создавать, слегка изменив стандартное заклинание.

Задумчиво вздохнув, она опустила глаза и покосилась в сторону Светланы. Та сидела на кровати и сосредоточенно пыталась сотворить целительное веретено.

— Баламут просит, чтобы я оставила ему Витку, — обратилась к ней Белка, озадаченно почесав нос.

— Так оставь, — отозвалась деванка, — Незачем травмировать нашу трусишку переходом между мирами.

— Они, вроде, подружились… — отрешённо промолвила Беляна, — Но вдруг она будет скучать?

— Не будет. Домовые и кошки прекрасно ладят друг с другом, — Светлана бросила бесплодные попытки с веретеном и заёрзала на постели.

— Тогда оставлю, — согласно кивнула Белка и замялась, не решаясь затронуть другую тему, — А как думаешь, Свет. С чего бы Лесогору устраивать ураган в лесу?

Светлана бросила на подругу подозрительный взгляд.

— Такое ощущение, что его… что-то мучает, что ли, — добавила та с сомнением.

— Угу, — буркнула Светка, — Согласно твоей логике, у него мог умереть какой-нибудь зайчик. И теперь он скорбит.

— Кхм, — усмехнулась Беляна, — Скорее, этот зайчик его укусил, и теперь у Лешего бешенство. А что не так с моей логикой? — удивилась она.

— С чего ты взяла, что Лесогора что-то мучает? — прагматизм деванки был неумолим.

— Да ты бы видела ту бурю! — Белка вспомнила о своём утреннем приключении и содрогнулась.

— Может, он жалеет, что спас вчера твою жизнь? — шутливо предположила Светлана. Беляна забавно выпучила глаза, и подруга ответила ей тем же, — Четырежды, если я не ошибаюсь?

— Я тоже помогла ему, между прочим, — парировала Белка.

— Это ещё вопрос… — пробормотала деванка.

— "Прекратите икать!" — передразнила Лесогора девушка, — Представляешь?

— Лешие равнодушны ко всему, что не касается лесных обитателей, — вздохнула Светлана, — Ты просто привыкла, что на все твои выходки он отвечает лишь усмешкой.

— Ага, а в этот раз я его достала, да? — фыркнула Беляна.

— Возможно. Как ты там его назвала? Столетним престарелым извращенцем? — Светка прыснула, не в силах сдержать заливистый хохот.

— Я, между прочим, извинилась, — нахмурилась Белка.

— Молодец! — издевательским тоном похвалила её подруга, — Тогда инцидент, разумеется, исчерпан. И какое тебе дело, что его мучает? — поинтересовалась она, зевая.

— Да никакого, конечно, — поспешно ответила Белка, поворачиваясь набок.

— Ну да, ну да, — Светлана погасила лампу и улеглась. — Мне можешь не рассказывать…

И Беляна почти увидела в темноте, как подруга ухмыляется.

Закрыв глаза, девушка глубоко и с наслаждением вздохнула. Всего пара часов на отдых перед дорогой. А потом она вернётся в свой мир, к самому дорогому для неё человеку. Разумеется, спать сегодня не придётся. Они с бабушкой слишком долго не виделись. Белка мечтательно усмехнулась, прислушиваясь к наступившей тишине, нарушаемой лишь лёгким посапыванием Светланы и мерным тиканьем в собственной груди.

Тиканьем? Не может быть! Определённо, ей показалось!

Беляна села в кровати и одними губами вызвала крошечного Горисвета, не позволив ему подняться вверх, чтобы не разбудить подругу. Медальон в её ладони чуть ощутимо трепетал в такт биению сердца. Раскрывая его, она уже не сомневалась в том, что сейчас увидит…

Рубиновое сердечко ритмично пульсировало внутри, отстукивая одному ему известный счёт. Глаза девушки распахнулись в изумлении, и она встряхнула головой, решив, что это очередной странный сон. Ничего подобного. Она однозначно не спала. А значит, согласно легенде, часы, отсчитывающие время её любви, начали свой ход…

В тусклом сиянии Горисвета Белка ещё какое-то время разглядывала удивительное украшение. Эффект пульсации сердца придавало рубину едва заметное ритмичное колебание вперёд. Вдоволь насмотревшись на механическое чудо, она закрыла крышечку и неслышно улеглась на спину, погасив свет. Заставила себя расслабиться, но не смогла подавить саркастичную усмешку.

Итак, история о волшебном рубиновом сердечке оказалась всего лишь красивой сказкой. Беляна почти чувствовала сожаление. Обидно. И бабушка расстроится…

Она повернулась на бок, и тёплый медальон скользнул в её ладонь. Бьётся… надо же. Невероятно! Видимо, во время падения в лесном портале она как-то стукнулась, отчего пружинка в механизме удачно села на место, запустив его ход. Любопытно, надолго ли? Жаль, если часики… хотя, какие же это часики — просто забавная игрушка… но всё равно, досадно будет, коль они снова остановятся.

Лишь одна из корявых ветвей тысячелетнего Ясеня давала жизнь редким зелёным листочкам. Остальные напоминали чёрный, обезображенный временем, но всё ещё могучий скелет. Подойдя к древнему исполину, Лѝхард упёрся рукой в обвитый плющом ствол, и кора под ладонью провалилась внутрь. Он шагнул в глубину открывшегося прохода и через мгновение окинул взором залитую солнцем и утопающую в зелени долину.

В центре сказочного пейзажа раскинулись высокие хоромы из цельного массива дерева. Под изумрудными травяными крышами полукруглой формы мостились балконы и башенки. Оконные рамы представляли собой сплетенную в замысловатую косу лозу, а стены по углам обвивали цветущие лианы. Настолько диковинный дом, казалось, невозможно построить. Не иначе, как он вырос из-под земли по велению своего всемогущего хозяина.

Горько усмехнувшись, Лѝхард прошёл вдоль звонкого ручья. В его хрустальной воде парочка полосатых енотов сосредоточенно полоскали одно на двоих полотенце. Пощекотал шейку забавной белочке, слетевшей с ветки ему на плечо. Та, довольная полученной лаской, через секунду взметнулась обратно на дерево. А Леший уселся на широкой террасе, под сиреневыми кистями роскошной глицинии.

Его любимое кресло было огромным и монументальным, словно трон. Оно казалось слегка грубоватым, поскольку обработка лишь подчеркнула естественные изгибы дерева. Но от того не стало менее удобным и как нельзя лучше подходило облику Лесного Владыки.

Хозяйский взгляд Лешего привычно осматривал владения. У поросшего кувшинками пруда напряжённо пялилась на поплавок остроносая Лесавка, нетерпеливо дёргая удочкой. Две другие, почёсывая колючие вихры, суматошно копошились вокруг в ожидании улова. А вдали, среди бушующего зелёного великолепия, рассыпалось множество разномастных ярких домиков. Его подданные, вопреки традициям, и зимой не желали покидать своего могущественного покровителя. По его примеру они, соревнуясь друг с другом, стали возводить собственные чудные жилища. И теперь, через сотню лет, в запретной части Дивного Леса раскинулся этот сказочный городок, подобного которому в Тридевятом мире не было.

Лѝхард упёрся руками в подлокотники и расслабленно откинулся на спину. Он выделялся среди сородичей не только ростом и цветом глаз. Владыка Дивного леса прослыл сумасбродом среди Леших тем, что легко ладил с людьми и увлекался женщинами, обладал способностью бодрствовать зимой и почти так же свободно, как в лесу, чувствовал себя в городе. Но ничто не могло нарушить его внутреннего покоя… доныне.

Его воспоминания были столь отчётливы и реальны, что всякий раз заставляли сердце радостно выпрыгивать из груди. В одно мгновение. А в следующее — замирать от страха. За полные нежности синие глаза. Трепетные и сладкие губы. За слова, что навсегда останутся в памяти. "Полюби меня". Будто его нужно просить об этом. Будь всё так просто…

От раздумий отвлёк лесовичок с перекинутой через руку белоснежной салфеткой. Его голова с разросшимся вместо волос черничным кустом чинно склонилась в приветствии. А круглые глазёнки вопросительно уставились на Лешего в ожидании распоряжений. Тот отрицательно покачал головой, и, отвесив учтивый поклон, Кустик исчез, оставив на земле молоденький росток черники.

Оглянувшись вокруг, Лѝхард заново оценил окружающий ландшафт. Его дом более чем комфортабелен. Но она не привыкла жить среди лесных существ, тем более, вдали от друзей и родных. Вдруг ей здесь не понравится? Ведь то, что хорошо для Лешего… поймав себя на неуместных фантазиях, он раздражённо взъерошил волосы, заставляя мысли вернуться в реальность. Боги всемогущие, да он однозначно сходит с ума!

Мимо, смеясь и пританцовывая, промчались три изумительно красивые девушки с развевающимися волосами. Их полупрозрачные одежды, подпоясанные яркими лентами с серебряными подвесками в виде полумесяца, больше открывали, чем прятали стройные фигурки. Трава не приминалась под лёгкой поступью мавок, а смех переливался звонкими колокольчиками.

Следом за ними, кряхтя и переваливаясь на кривых ножках, поспешно семенил лесовичок в похожей на мухомор широкополой шляпе. На ходу подтягивая штаны, старикашка забавно покрякивал и отдувался, пытаясь догнать лукавых красавиц. Одному Велесу ведомо, зачем… А те резвились пуще прежнего, кружась вокруг незадачливого ухажёра, дразня воздушными поцелуями и щекоча лоскутками платьев, что проскальзывали совсем рядом, не позволяя себя ухватить.

"Такие же хрупкие", — восхищённо подумал Лѝхард, с улыбкой наблюдая за жизнерадостным танцем своих подопечных. В следующую секунду сердце болезненно сжалось, заставив его прерывисто вздохнуть. Подумать только — в минуту опасности отважная девочка, не раздумывая, закрыла его собой!

Одна из красавиц, обернувшись к Лешему, отделилась от процессии. Вращаясь и грациозно размахивая тонкими руками, прокружилась ближе.

— Привет, Рябинка, — хмыкнул он, зная, что не получит ответного приветствия.

Девушка ослепительно усмехнулась, встряхнув шелковистыми локонами, и красные ягоды, вплетенные в её венок, весело подпрыгнули.

Каждую из мавок, появившихся в его лесу, он называл соответственно цветам или ягодам, что предпочитала она вплетать в свои волосы или венки. Рябинка, Ромашка, Муравка. Впрочем, им — беззаботным и нежным созданиям, лёгким, как пёрышко и прекрасным, как сама весна — кажется, было всё равно, есть ли у них имена. Им неведомы были размышления о прошлом и будущем. Не тяготили сожаления, чувство утраты или угрызения совести. Лесных дев интересовали только игры и шалости, смех и развлечения, радость и веселье.

Рябинка, протанцевав перед Лесным Владыкой ещё пару изящных кругов, неслышно опустилась на подлокотник кресла. Её пальчики старательно расправили прозрачно-мятные лоскутки невесомого одеяния, а головка безмятежно умостилась на его плече. Девушка тихонько вздохнула, словно приглашая Лешего к беседе. Вот только поддерживать её мавка не умела.

— Лунница работает иначе, чем я ожидал, — пробормотал Лесогор, утешаясь хотя бы тем, что не разговаривает сам с собой.

Светлые бровки Рябинки нахмурились с намёком на мыслительный процесс. Её ладошка несмело скользнула вдоль талии Лешего и, нащупав оберег, задумчиво поиграла с Лунницей.

— Всеми силами я стремлюсь оградить её от опасности, — рассеянно продолжил он, — А от самого себя защитить не могу.

Мавка чуть слышно фыркнула, дёрнув носиком, и согласно кивнула.

— Жаль, что ты ничего не помнишь, — с сожалением добавил Лѝхард, бросая на лесную красавицу взгляд, полный надежды.

Глаза Рябинки хитро сощурились. Снова хихикнув, она без малейших усилий вспорхнула на ноги. И, собрав в охапку струящиеся по ногам клинышки платья, пустилась догонять подружек, весело пританцовывая по дороге.

"Вот и поговорили", — усмехнулся про себя Лесогор. Целая минута спокойствия — немалое достижение для неугомонной мавки. Светобор презирает их и считает безмозглыми. Самому же Лѝхарду казалось, что за внешней легкомысленностью лесных дев кроется нечто более мудрое и глубокое. Но стоило отвернуться, как красавицы вытворяли очередное безрассудство, и его вновь одолевали сомнения в разумности проказниц.

Бесспорным было только одно. Даже такое — пусть полоумное, но счастливое неведение — не будет даровано его Лешинке, если он сдастся. Её участь куда более жестока. И как избежать её, может знать лишь одно существо в мире. Страшное существо. Воплощённое чудовище. Его мать.

Эпилог.

Беляна покидала Тридевятый Мир. Свой удивительный и родной, идеальный мир, полный настоящей магии и сказочного волшебства. Уходила, чтобы непременно вернуться. Ведь здесь её ждали настоящие друзья. Те, с кем она разделила радость, приключения и весёлый смех, а затем испытала боль и горечь разочарования. Здесь обитали сказочные существа — добрые хранители и злобные чудовища. И далеко не все люди являлись примером честности и великодушия. Но, как же без них? Без них было бы скучно. А разве в идеальном мире может быть скучно? Никогда! А значит, здесь есть всё, о чём только можно мечтать. То ли ещё будет!

Глубоко вдохнув прохладный и сладкий ночной воздух, Белка улыбнулась и бросила последний взгляд на лица, освещаемые шариком-Горисветом. Остановила его на смахнувшей слезинку Радмиле и улыбающемся Богдане, приобнявшем за плечи немного хмурую Светлану. И в следующий миг почувствовала ладонь Вершилы, увлекающего её за руку в ослепительный свет открывшегося барьера.

А на другом конце света, в чужедальнем краю, куда даже вездесущий ветер целый век не заносил своих животворных крыльев, выросла, возникнув ниоткуда, громадная фигура Владыки Дивного леса.

Здесь воздух был тяжёл, словно в нём навсегда застыл горький дым пожара столетней давности. Обугленные стволы, когда-то бывшие деревьями, походили на искарёженых графитовых чудищ, торчащих из чёрной, как порох, земли. Их навеки окаменевшие ветви плотно сплетались фалангами, спутываясь между собой, образуя непроницаемые кроны, не пропускавшие света к безжизненной почве.

Солнце и не заглядывало сюда, не желая просачиваться сквозь густой слой грязных, застывших облаков, из которых никогда не прольётся ни капли дождя. Лишь изредка — перед самым закатом и на рассвете — его косые лучи тускло высвечивали мрачную гравюру проклятого края, позабытого богами и людьми.

Чёрный лес недаром называли Мёртвым. Здесь некому было нарушать зловещую тишину скрипом или шумом. Даже всемогущий Леший смог явиться лишь на его, так называемой опушке, где робко зеленели случайные жидкие травинки. И дальше двигаться пешим ходом, рискуя каждый миг провалиться в зыбучую пыльную бездну, жаждущую впитать чужака. Сравнять его со своей привычной неподвижностью. Поглотить мёртвым безмолвием.

Мучительно густой и пыльный воздух сжимался удавкой вокруг горла, а день смешивался с ночью. Будучи воплощением всего живого, самой силой природы, Лѝхард задыхался в нестерпимо удушливой мгле, но упрямо шёл дальше. Часами. Днями. Быть может, неделями.

Наконец, его затуманенному взору открылась относительно свободная от сумрака пустошь. Замедлив шаги и прогоняя настойчивые сигналы сознания об опасности, он ступил на влажную землю, над которой вились лохмотья зеленоватого, источавшего зловоние тумана.

Перед ним находилась укрытая прогнившим мхом избушка с маслянистыми вязкими стенами и заплывшими желеобразным смальцем окнами. Преодолевая отвращение, он шагнул на ступеньки и коснулся низкой, склизкой двери.

Сквозь открытую створку в темную избу проникла полоса тусклого красноватого света заходящего солнца, и Лѝхард попытался сориентироваться в полутьме. На полатях заворошилась куча какого-то тряпья, и оттуда появилась отвратительного вида образина. Два желтых огонька сверкнули там, где у образины предположительно находились глаза.

— Здравствуй, Ядвига, — приветствовал её Леший.

Баба Яга сощурилась. Нос размером с хороший огурец заворочался вокруг своей оси, стараясь уловить запах гостя, а серые морщинистые щеки задрожали в предвкушении:

— Здравствуй, касатик, — проскрипела Яга. Рот её растянулся в ехидной улыбке, обнажив неожиданно ровный, хоть и болотного цвета ряд зубов. Она силилась рассмотреть контуры посетителя из потёмок, — Сто лет русского духу было слыхом не слыхать, видом не видать, а нынче…

Внезапно взор Ядвиги упал на пояс с Лунницей, и желчная улыбка сползла с её лица. Длинный бородавчатый подбородок гневно задрожал:

— Ты?! — она со скрипом села на полатях, — Какого Лешего?.. — и осеклась, осознав нелепость собственных слов, — Чего припёрся, пень корявый?

— Мне нужна твоя помощь. — смиренно опустил глаза Лѝхард. Он изначально решил — выдержит всё, чтобы найти ответы на свои вопросы.

— Я никому не помогаю! — хрипло расхохоталась Яга, — А на обед ты не годишься, стоеросовый. Убирайся, откуда пришел!

Лѝхард подошел к печи и протянул матери руку, чтобы помочь слезть. Яга зыркнула на него ненавидящими глазами и слезла сама, кряхтя и отдуваясь.

— Нахватался манер! — она снова бросила на перевязь взор, полный отвращения, — Чего напялил эту дрянь? Думаешь, красивше станешь, деревяшка?

— Ты знаешь, для чего она нужна, — спокойно ответил Лѝхард, — Думаю, на всём свете только тебе известно, как действует Лунница. На самом деле.

— Мавки знают, — Яга скривилась в отвратительной гримасе, — Они мастерили, они и знают.

Мерзко захихикав себе под нос, она со скрипом нагнулась, пошарив где-то под сундуком, и достала черную, длинную курительную трубку.

— Поэтому ты извела всех Мавок в своём лесу?

— Эти хохотухи бессловесные… — Яга снова скривила и так скособоченную физиономию, — Не стали бы тебе помогать.

"Мудрость Мавок не в словах", — хотел ответить Лихард, но не рискуя ещё больше разозлить ведьму, нахмурился.

— Я чувствую, — мрачно проговорил он, — Несмотря на то, что ношу оберег…

— Я знаю, что ты чувствуешь! — грубо перебила его старуха. Смела ладонью сухие коричневые листья со стола и корявым пальцем набила чубук.

— Это было бы полбеды, — настойчиво продолжил Леший, — Она чувствует то же самое.

Яга голыми пальцами выковыряла из печи уголёк и разожгла трубку, пристально разглядывая сына. А Лихард внезапно вспомнил, что какой бы старой не выглядела мать, она ровесница Властелины.

— Мои условия ты знаешь, — старуха уселась в некое подобие разваленной качалки возле печи и глубоко затянулась. Воздух наполнился смрадным и едким дымом, — Три задания. Выполнишь, и я расскажу тебе то, что ты хочешь. Но не надейся, что я буду к тебе снисходительной…

Приступ омерзительного кашля сотряс старуху. В Лихарда полетели капли слюны и вонючей слизи, однако он даже не вздрогнул.

— … потому что ты, якобы, мой сын, — проскрежетала она, уняв кашель, — Наоборот. Не выношу Леших!

Снова затянувшись, она блаженно закрыла глаза, будто в предвкушении сладкой мести:

— Для начала сними эту дрянь! — Баба Яга размазала слюни рукавом по лицу и кивнула на оберег, — Здесь она тебе не понадобится.

— Не могу, — произнёс Лихард, почти умоляя. Этого он боялся больше всего, — Когда я снимаю его…

— … не можешь контролировать себя? — мерзко закхекав, Яга понимающе кивнула, наслаждаясь его мольбой, — Боишься, что она позовёт?

— Боюсь ей навредить, — глухо ответил Лихард, глядя прямо в ядовито-желтые глаза матери.

— Здесь ты её не услышишь, — оскалила Яга зеленые зубы и откинулась на спинку качалки, — Слишком далеко!

Драный подол её лохмотьев разошелся, и взгляду Лихарда предстало не покрытое плотью костяное колено.

— Это непременное условие, — не пытаясь прикрыться, заявила ведьма, — Не снимешь оберег — скатертью дорога!

Лихард раздумывал мгновение, затем снял Лунницу и протянул Ядвиге.

— Вот и ладненько, — старуха грязной рукой скомкала пояс и засунула куда-то внутрь своих лохмотьев, — Завтра утром начнём. Если захочешь. А сейчас ступай на лавку — спать. Недосуг мне с тобой болтать — меня дела ждут.

С этими словами Баба Яга выкорчевала из-за печи ступу. С неожиданной ловкостью запрыгнув в неё, она с шумом и свистом вылетела через печную трубу в ночь.