Дикое море

Глава пятая

Мэдден

Я снова прячусь в глубине. Я видел понимание и безоговорочное принятие в ее глазах, но что было бы, облажайся я? Черт побери, что если бы она поплыла к пляжу и бросилась бежать без оглядки? Досадуя на самого себя, я погружаюсь глубже, до самого дна. Я успокаиваюсь, оказавшись от неё на приличном расстоянии, и погружаю пальцы в песчаное дно, отыскивая ракушки. Я хочу найти все красивые раковины для нее, а потом выложить их на крыльце заднего двора, чтобы она вдоволь нафотографировала их. Позже, я смастерю из них поющий ветер для приемной матери.

Я вздрагиваю, когда что-то мелькает возле моего хвоста. Дернув головой, встречаюсь взглядом с двумя изумрудно-зелеными, озорными глазами. Море волос цвета клубничный блонд плещется вокруг самого прекрасного лица что я когда-либо видел. Я в изумлении моргаю. Она изменилась. Здесь, в глубине она казалась еще прекраснее. Её белозубая улыбка ослепляет меня.

— Хэли… — слова застревают в горле, когда я замечаю все остальное тело. Само совершенство. Русалка!

— Вероятно, мы разделяем один и тот же секрет, — нараспев произносит она. Звук странный и притягательный. Никогда не слышал ничего подобного. Я заворожен ею.

— Невероятно. Я не понимаю. Как?

Она обвивает меня руками за шею и льнет ко мне. Мое тело сражается с неистовой жаждой обладания. Я ослеплен желанием завладеть ею прямо сейчас. Сделать ее своей и пусть весь чертов океан видит это.

— Я происхожу из семьи морского народа, обитающего близ Кейптауна. В Южной Африке целая колония таких, как мы. Почти все западное побережье принадлежит нам, — она смотрит на мои губы, словно изголодалась по ним. — но я оставила их. Моя семья очень властная, даже удушающая. Отец хотел, чтобы я вышла замуж за Зи. Это политический брак. Не в моем стиле. Я же хотела найти любовь, а не мучится всю жизнь в несчастливом браке.

Я поглаживаю пальцами ее невероятно мягкую щеку. В облике русалки она выглядит еще более впечатляющей. Её кожа совершенна, волосы пышные, зеленые глаза прекрасны, а голос — чертова восхитительная песня. А еще ее хвост. Ее, мать его, роскошный хвост — самое уникальное из всего существующего в мире.

— Не могу поверить, что есть много таких, как я, — говорю я. Мои губы находят её, и мы сливаемся в поцелуе. Каждая клеточка моего тела заражена ею. Все моё тело жаждет переплестись с её.

— Не то слово, — уверяет она. — Мои мечты стали явью, Мэдден. Ты идеален для меня.

Я сгребаю ее в объятья. Мою грудь начинает распирать от боли, мне нужно всплыть на поверхность. То, что я житель моря, не значит, что я могу находиться под водой вечность. Прижимаю Хэли покрепче к себе, взмахиваю хвостом и отправляю нас прямиком наверх. Едва мы оказываемся на поверхности, наши губы снова находят друг друга, наши хвосты постоянно двигаются, уравновешивая нас, удерживая на плаву.

Этот поцелуй совсем другой. Целовать ее в нашей истиной ипостаси в тысячи раз прекраснее. Все мое тело дрожит и пульсирует от удовольствия.

— Хэли, — говорю я, с неохотой отрываясь от ее сладких губ, — ты — мой морской ангел. Моя русалочка. Как же ты, мать его, хороша. Я люблю тебя.

Она расплывается в улыбке.

— Я тоже люблю тебя, Мэд.

Я собираюсь снова поцеловать ее, когда слышу знакомый скрип дельфина. Иногда во время моих заплывов, ко мне присоединяются дельфины. Я не могу общаться с ними, но мне почему-то кажется, что они понимают меня. К первому дельфину присоединяется второй. Они принимаются болтать и звучат возбужденно, даже счастливо.

— О чем они вообще? — смеюсь я.

— Они думают, что у нас свадьба, — хихикает Хэли. — Когда морской народ женится, их связь ощущается на многие мили вокруг. Дельфины всегда часть церемонии, без их благословения браки не осуществляются.

Я беру в горсть ее подбородок и вглядываюсь в ее мерцающие глаза.

— Если они дают нам свое благословение, давай сделаем это! Хэли, выходи за меня! Давай сделаем это. Я, блин, чувствую, как через меня проходит ток. Ты чувствуешь то же самое?

Она прикусывает нижнюю губу и кивает.

— Я чувствую себя так же. Они, видимо, тоже.

— Отлично, и как мне заставить тебя стать моей женой, морской ангел? — рычу я и сжимаю холеную кожу ее хвоста в том месте, где прячется ее роскошный зад.

Она гладит рукой дельфина, проплывающего мимо.

— Мы делаем то, что приносит нам удовольствие и брак считается заключенным. Свадьба не похожа одна на другую, ведь русалы и русалки все разные. Это очень личное и особенное. Вот так это работает.

Я пропускаю ее волосы сквозь пальцы и целую ее снова. Внизу живота, чуть ниже пупка, там, где человеческая кожа переходит в чешую хвоста, я ощущаю боль. Чертово желание! Непреодолимая тяга к Хэли.

— Так достаточно хорошо? — спрашиваю я, разворачивая ее к себе спиной и прижимая к груди. Её зад трется о переднюю часть моего хвоста, и ощущения такие интенсивные, что меня моментально охватывает жажда большего. Я складываю ладони чашечкой и обхватываю ее груди. Мои губы скользят по ее шее. Я ласкаю ее до тех пор, пока она не исторгает сладкий стон — самый волнительный звук на свете. Необходимость овладеть ею накрывает меня с головой. Я не представляю, как я это сделаю, но это произойдет прямо здесь и сейчас. Не в моем кондоминиуме. Не на пляже. Не тогда, когда ее длинные ноги обвиваются вокруг меня. Это совершенно другое. Нечто чертовски волшебное.

— Я не знаю что делать, — говорю я и кусаю ее возле уха. — Хочу тебя. Полностью.

Она поскуливает и ерзает по мне задом. Что-то щелкает у меня в мозгу, и я ощущаю эрекцию под гладкой кожей хвоста. Такого ни разу не случалось со мной, пока я был в русалочьей ипостаси, но, глянусь богом, это чувствуется так же, когда у меня стояк в человеческой форме. В то же время, это нечто волнующее и животное. Обычно, когда я превращаюсь обратно в человека, трансформация начинается с основания хвоста, проходит по ложбинке задницы, и я вновь обретаю ноги. Шов формируется по передней и задней части хвоста, между ног, чешуя тает и растворяется в океане, пока мои ноги не освобождаются полностью. В этот раз, кожа расходится в том месте, где находится мой разгоряченный член, освобождая только эту часть меня. Я издаю шипение, едва прохладная вода касается моего члена.

— Думаю, мы можем заняться любовью в таком виде, Хэли. Мое тело знает, что делать.

Она кивает и вскрикивает.

— Со мной тоже что-то происходит. Хочу, чтобы ты вошел в меня, — стонет она, — прямо здесь.

Ее крошечные ручки обвивают то, что ощущается как мой член, только толще и чувствительнее, и направляет в мягкую складку вдоль ее зада. Ее тело трансформируется, как и мое, желая принять меня. Не до конца уверенный, что ей не будет больно, я все же проскальзываю в теплую щель.

— Аааах! — кричит она от наслаждения, не от боли.

Я издаю стон, в попытке удержаться и не кончить сразу, как гребанный подросток.

— Тссс, — бормочу я, — позволь мне любить тебя. Мои руки с благоговением ласкают ее груди, пока я медленно вхожу в нее. Ощущения столь насыщенные и яркие, что я несколько раз почти вырубаюсь, растворяясь в оргазмических волнах, проходящих сквозь меня.

— Детка, я не знаю, как сделать так, чтобы и тебе стало так же кайфово, — хмыкаю я.

Она протягивает руки назад и вцепляется в мои волосы.

— Продолжай то, что ты делаешь прямо сейчас. Это лучше любого оргазма, что я испытывала с тобой до этого, Мэдден. Я сейчас взорвусь.

Она сгребает мои волосы почти яростно, а я вколачиваюсь в нее все сильнее. Дельфины по-прежнему окружают нас, но радиус круга расширился, давая нам большее уединения. Все мое тело в напряжении, в ответ на реакцию я щипаю Хэли за соски.

— Я люблю тебя, — шиплю я ей в шею за секунду до того, как мой мир взорвался белоснежной благодатью. Оргазм переполняет тело. Жаркий поток изливается из меня, наполняет её лоно и мне кажется, что моя душа просачивается в нее вместе с ним. До последней капли. Ощущения очешуенные.

Она кричит, и этот звук — самое прекрасное на свете, что я слышал. Ее тело дрожит в моих руках. Я чувствую напряжение ее мышц вокруг моего члена. Мы посмеиваемся, осознав, что первый раз в русалочьем облике состоялся.

— Ты прекрасна, морской ангел, — она изворачивается в моих объятьях и улыбается мне.

— Чувствуешь, как твоя рука обвивается вокруг моего сердца? Она сжимает его, владеет им. Я связана с тобой, Мэд.

В груди болит от острого чувства. Мы действительно связаны. Эта связь неописуема, невидима и, никому, нахрен, ее не разорвать.

— Смотрите-ка, чертов кот притащился, — тон Джаггера был суров. Я не оставляю без внимания тот факт, что он сидит на моем месте во главе стола.

— Сдается мне, это мой стул, и я тут босс, — Джаггер только хмыкает в ответ на мой рык, и пересел на скамью. — Как продвигаются дела с Рамоном?

Джаггер начинает отчет, а я сажусь, массируя шею с правой стороны. С тех пор, как мы с Хэли впервые занимались любовью в русальечем обличии в океане, прошло три недели. Теперь каждое утро мы исследовали океан вместе. Она даже уговорила меня купить ей камеру для подводной съемки. Я не могу ею насытиться, моей женой, мы трахаемся без остановки и вне воды.

— Что думаешь? — вопрос Джаггера вырвал меня из блаженных мыслей.

В этом-то и проблема. Меня перестал волновать клуб. Жизнь проникала в меня каждой молекулой Хэли, а обязанности руководить клубом мешали. Это было не честно по отношению к моим парням, ведь этот клуб — их жизнь. Моя жизнь отныне — Хэли.

— Повтори последнюю часть, — грубовато говорю я.

— Гуттенберг.

Я хмурюсь.

— Еще раз, что?

— Новый парень, с которым можно иметь дело. Чертов немец, мать его. У него неплохой товар, мы с Кассом уже проинспектировали его. Все что нам нужно, так это твое одобрение, Бешенный Пес.

Я оглядываю собравшихся: по лицам сквозит разочарование, раздражение и досада. Это только укрепляет меня в решимости сделать то, зачем я пришел сюда сегодня. Они заслуживают большего.

— Вообще-то, Джаггер, — произношу я, запуская пятерню в волосы и слегка тяну их, — правила клуба гласят, что в случае смерти президента клуба, его место занимает вице-президент.

— Ты собираешься сдохнуть в ближайшее время, парень? — вопрошает Джаггер. В комнате так тихо, кажется, все разом задерживают дыхание.

— Почти что, приятель. Моя голова в последнее время забита посторонними вещами. Вы заслуживаете большего. Несправедливо напрягать вас всем этим.

Я скребу щетину на челюсти, еще одно напоминание о Хэли, ей нравится, когда я небритый, и чувствую себя паршиво.

— Короче, правило гласит: в случае смерти президента, его место занимает вице-президент. Это моя официальная отставка.

Кассиус фыркает, брызгая слюной, ему вторят несколько неуверенных смешков.

— Это что, апрельская шутка или подобное дерьмо? Ты издеваешься?

— Нет, — я качаю головой. — Я выхожу из дела, чувак.

Джаггер беснуется рядом со мной, конечно, он расстроен сильнее всех, ведь мы дружим с подросткового возраста.

— Это из-за какой-нибудь грёбанной цыпочки? — спрашивает Стим, его голос сочится отвращением. — В клубе полно шлюх, а ты идешь и влюбляешься в какую-то странную, черт ее дери, пилотку?

— Хватит, — рявкает Джаггер и ударяет кулаком по столу. Стим затыкается, зассав. Так и надо, Джаггер теперь его босс.

— Позаботься о них…

— Ты уходишь, но твои деньги остаются. Это деньги клуба, — язвительно ухмыляется Кассиус. Джаггер испепеляет его взглядом.

— Какая буква в слове «Хватит» тебе не понятна, мудак? — цедит он сквозь зубы.

— Вернусь в пять, — властно грохочет Джаггер. — Мне надо пройтись.

Я киваю и встаю. Все внимательно смотрят, как я снимаю куртку и швыряю ее на стол. Я кладу руку на плечо Мо и начинаю говорить:

— Вы, ребята, как семья для меня.

— Были, — выдыхает Стим, когда я прохожу мимо него. Джаггер ворчит сквозь зубы.

Едва мы оказываемся на улице, я сажусь на свой байк и бросаю на друга извиняющийся взгляд.

— Прости, мужик.

Он улыбается, и я вновь вижу пацана из класса химии, каким я его увидел впервые. Лет десять не видел его таким.

— Ты влюбился, — констатирует он.

— Просто есть новый путь, по которому я хочу пройти. — Я пожимаю плечами, старательно изображая незаинтересованность. — Теперь все это дерьмо есть у тебя. Я продам дом и уеду из Майами.

— Что мама Констанс думает об этом? — Он понижает голос, чтобы никто случайно не услышал разговор. Негласное правило — мы не упоминаем ни о его семье, ни о моей, но мы оба в курсе дел.

— Она не будет счастлива, — хмыкаю я, — но взглянув на мою девушку, она передумает и даст свое благословение. — Я все обдумал. Поверь, она стоит того, чтобы оставить своих братьев.

Джаггер темнеет лицом и кивает. Я клянусь, что разделяю и понимаю его чувства.

— Береги себя, приятель. Клуб будет прикрывать твою спину. Ты можешь уйти на пенсию, как старикан, но у этого клуба восхитительная пенсионная программа. Правда, она может включать в себя пули, свистящие над головой, но эта программа всегда тебя защитит. Навечно Грешник, Бешенный Пес.

Он молча уходит, не прощаясь. Я покидаю место, которое служило мне домом десять лет, чтобы войти в мой новый дом, в котором нет крыши надо головой, но есть дверь в мое сердце.

Я возвращаюсь в кондо, слезаю с байка и бегу, как девчонка, внутрь, в надежде увидеть Хэли. Её нет внутри. Усмехаясь, срываю одежду по пути к воде. Иногда я находил ее в воде, разыскивающую новые интересные раковины. Она никогда не заплывала далеко, чтобы услышать меня. Я погружаюсь в воду и быстро трансформируюсь. Едва спазм в груди проходит, я ударяю хвостом и ныряю в глубину. Я зову её, выглядывая в синеве ее красноватое сияние. С улыбкой я ожидаю, что она вот-вот подкрадется ко мне сзади.

Её нет. Я снова и снова зову её. Мой пульс подскакивает, когда я понимаю, что-то не так. Она не может заблудиться возле берега. В панике я мечусь туда-сюда в поисках ответа. Где же она, твою мать?! Взгляд натыкается на что-то блестящее. Её камера. Объектив пересекает трещина, и сам аппарат лежит на морском дне так, словно давно тут обосновался. Я беру себя в руки и просматриваю последние снимки. Весь мой мир взрывается. С последнего кадра, прячась в рыжевато-блондинистом облаке волос Хэли, на меня таращатся черные глаза человека, или вернее, чертова русала, который зажимает ладонью её рот. Кто-то отшвырнул камеру. Значит, их было двое. КАКОГО ЧЕРТА!

Ярость поглощает меня. Я найду тех подонков, что украли ее, я выпотрошу их, я, бля, сделаю из них рыбное тако. Кто-то посмел забрать мое сердце. Я не остановлюсь, пока не разыщу его.