Дикарка и лунный принц

Глава 4. Голоса птиц

Альдэ

Я проснулась среди сбившихся одеял. Рука Вельда лежала на моем животе, прижимая спиной к его телу, но у меня не было к нему ни капли симпатии. Всего два дня, а он почти уничтожил меня. Или думал, что сделал это. Но один лишь ошейник не превратит меня в рабыню. Я найду способ его снять и затолкать в глотку самонадеянному лунному.

Я шевельнулась, и рука Вельда крепче прижала меня. Я замерла, не желая его будить. Под одеялами было тепло. Только сквозь занавешенный плотной тканью вход в шатер задувал ледяной сквознячок. Я осторожно подвинулась, вытаскивая из-под себя затёкшую руку, и тут увидела, что глаза Вельда открыты. Он внимательно разглядывал меня, словно пытался угадать, что я сделаю дальше.

– Не бойся, не убегу, – буркнула я и отвернулась.

Мягкие губы коснулись плеча, заставив вздрогнуть.

– Как ты? – спросил Вельд.

Его наглость поразила меня настолько, что я повернулась к нему лицом… И утонула в синих глазах, полных тепла. Резко выдохнула.

– Зачем ты это сделал? – спросила я мрачно.

– Я был зол, – Вельд опустил голову.

– На меня? – я отвернулась.

– Нет. Мне жаль, что ты попалась под руку.

Я покачала головой. Импульсивность. Инстинкты животных, которые подавляет каждое разумное существо. Я могла это понять… В одиночестве они становятся сильней – и мне самой порой с трудом удаётся их одолеть.

– Я получил дурное известие, – сказал Вельд тем временем. – Похоже, мы будем зимовать здесь.

– Мы? – я резко повернула к нему лицо.

– Конечно. Ведь ты – моя добыча.

Опять. Добыча – вот что он видит во мне. Впрочем, он прав – я же ему проиграла.

– Это очень плохая новость, – сказала я честно. – На берегах Дур Маур куда холоднее, чем в паре лиг от неё.

– Ты уже проводила здесь зимы?

Я кивнула.

– Мой клан проходил тут, когда… Давно. Многие погибли. Хранители запомнили ту зиму как зиму ледяных клинков.

– Что ж, – Вельд невесело усмехнулся, – значит, ты будешь меня согревать.

– Вельд… – я впервые вслух назвала лунного по имени и тут же покосилась на него, наблюдая за реакцией. Вельд поморщился, но промолчал. Не господином же мне его звать.

– Вельд, – повторила я, – нет никакого шанса уговорить тебя отпустить меня из твоей постели?

Он задумался. Потом покачал головой.

– Но почему? Разве мало желающих делить с тобой шкуры?

– Шкуры… – Вельд замолчал, потом усмехнулся. Лицо его стало ещё грустнее. – Желающих – море. Но я хочу тебя.

Я вздохнула. И я хотела его. Как бы он себя ни вёл. Едва я увидела глаза этого лунного, как поняла – я хочу быть с ним. Моё тело истосковалось по прикосновениям, но я не хотела никого из лунных – только Вельда. Вельд был куда привлекательнее и сильнее их всех, но не это было главным. Я думала, что полюблю сильного и надежного эльфа, которому смогу подарить море заботы. Пока не оказалась одна в лесу, изгнанная и бесполезная. Моя жизнь была упорядоченной, даже в одиночестве я знала, что и зачем делаю. А в том, что происходило сейчас, не было смысла. Как любовники мы не имеем будущего. Я всегда буду лишь «добычей». Но самые разумные доводы ничего не меняют: я лежу в кольце тёплых рук и в проклятом ошейнике вместо того, чтобы расковыривать замок на нем ножом.

Вельд только усилил смятение, царившее в сердце, когда прижал меня вплотную и прошептал в самое ухо:

– Признай, что ты моя, Альдэ. Или боль заставит тебя сделать это.

Вельд

Дикарка не знала, бежать прочь или остаться, и это было моей победой. Так я думал. Её голова лежала на шкурах рядом с моей, и я хотел бесконечно вглядываться в её лицо. Даже во сне оно хранило напряжение и зачаровывало – как не зачарует ни один искусный, отрепетированный взгляд придворной шлюхи. Злость вышла. Альдэ оказалась отличным объектом для того, чтобы выместить ее – выносливым и в то же время чувственным. Причинять ей боль было приятно… Но лежать с ней в обнимку было еще приятней. Жаль, что я не могу со своей пленницей поговорить по-настоящему. Ведь здесь так мало эльфов, с которыми можно говорить.

Вставать не было смысла, но мысль, что я пролежу неподвижно весь день, угнетала. Мне требовалась активность, чтобы не превратиться в такое же животное, как и все, кто меня окружал.

– Вставай, – сказал я, выпуская пленницу из рук.

Альдэ медленно поднялась. Я перехватил её руку и потянул назад, а затем перевернул девчонку на живот. Дикарка пыталась вырваться, но не смогла и моя рука легла на её бёдра.

– Не надо, – выдохнула она.

– Уймись, – я не смог отказать себе в удовольствии погладить упругие ягодицы.

Затем проник пальцами между ног. Дикарка зарычал, как дикий зверь.

– Больно? – спросил я. Успокаивающая магия слетела с моих пальцев.

Она вздохнула.

– Я больше не буду так делать, – с наслаждением погружая пальцы в скользкое отверстие, сказал я. – Если ты меня не вынудишь.

– Я не стану раздеваться по первому твоему требованию.

– Станешь. Так или иначе.

Альдэ

В третий раз за утро я его возненавидела. Кто такой этот лунный, что настолько уверен в себе? Никто не смеет подобным образом говорить с охотницей Койдвиг Маур. Вельд напоследок шлёпнул меня по заднице, вызвав очередной приступ ярости, а потом помог одеться – как младенцу. Я краснела и зеленела. Ещё хуже стало, когда Вельд, натянув на меня свою собственную рубашку – она оказалась совсем не такой, как моя, порванная, не только мягче, но и скроена совсем иначе – и спросил:

– А ты поможешь мне?

Я смотрела на Вельда с недоумением.

– Я помог тебе снять доспех и одежду. Теперь одеваю тебя. А что насчёт твоей помощи мне?

Я и не заметила, когда он успел раздеться. Уверена, вечером Вельд не тратил на это время.

– Если нужно, – сказала я тихо. В груди гулко застучало, когда я представила, как сама касаюсь тела Лунного.

Вельд был красив. Невыносимо красив. Будто статуя древнего божества, высеченная из мрамора. Он кивнул на рубашку, аккуратно сложенную рядом со шкурами. Я взяла её – после прикосновения магии я словно успокоилась– и накинула на его плечи. Вельд негромко выдохнул и поймал мои пальцы. А я и не заметила, как они скользнули ему на грудь. Лицо Вельда склонилось к моему, и горячее дыхание коснулось уха.

– Не отвлекайся.

Проклятье.

Я принялась осторожно застёгивать крючки. С курткой дело обстояло проще. Тело Вельда уже не казалось таким близким. Я замерла, глядя на доспех. Опустила на него руку, ощупывая кожу. В отличие от моего он был чёрным, и выделка сильно отличалась. Кожу будто покрывали пятнышки. Доспех Вельда был жёстче и наверняка стеснял движения.

– Он выдерживает удар копья, – ответил Вельд на мой невысказанный вопрос. Он опустил ладонь поверх моей кисти. – Хочешь попробовать?

– Может быть.

– Обязательно, – Вельд усмехнулся, – но не сегодня. Ведь ты не нападёшь на безоружного?

– Может быть, – повторила я.

Его руки легли мне на плечи, и я поняла абсолютно точно – не нападу.

Вельд

Едва наш разговор окончился, пленница испросила разрешения уйти. Я кивнул. Альдэ тут же воспользовалась предоставленной возможностью и исчезла. Я всё ещё опасался, что она попытается сбежать. Хотя, если подумать, что я терял? Всего лишь пленницу, каких мне предстояло увидеть множество.

Куда большее значение имело то, что случилось со мной прошедшей ночью.

Сон это был или явь?

Я не мог понять.

Эвелине нечего делать здесь, на самой окраине королевства, да и не могла она владеть магией Крови, как бы могущественна ни была. Только Носферату из сердца материка способны подобным образом преобразовывать свою плоть. Даже Хранителям Леса это не дано.

К тому же наши отношения с матерью никогда не были настолько тёплыми, чтобы она могла за меня переживать. Конечно, несмотря ни на что, она моя мать…

«Ты должен стать королём…» – я мотнул головой.

Скорее я поверил бы, что это сон, и мои личные демоны говорят со мной.

Не могу сказать, что эти соблазны никогда не терзали меня. Но я поклялся брату.

Конечно, титул короля позволил бы мне вернуть славу и уважение – да в конце концов просто мягкую кровать. Но я не мог убить Тирвейнена. И слово, данное отцу, тоже нарушить не мог.

«Нет, – твёрдо сказал я себе. – Что бы ни случилось, Тирвейнен, этого не произойдёт. Разве только он сам захочет убить тебя».

Мне было неспокойно всё утро, пока я без всякого дела бродил по лагерю.

Я тяжело вздохнул и приказал себе вернуться к мыслям о более насущных делах. Например, о пленнице, которая, оказавшись в одиночестве, вполне могла бы сбежать. А мне не хотелось её отпускать.

Что-то в этой дикарке всё время цепляло моё внимание, и, поскольку это был последний мой день на стоянке, а делать мне, как и раньше, было нечего, я решил выяснить, чем она занимается, когда меня нет.

Выследить Альдэ оказалось непросто. Она ушла довольно далеко и – сознательно или инстинктивно – заметала за собой следы так, что мне пришлось использовать магию для поисков. Обнаружил я её, должно быть, через полчаса, и замер вдалеке, наблюдая за странной сценой. Альдэ сидела, прислонившись спиной к дереву, там, где земля почти отвесно спускалась к берегу реки. На запястье её пристроилась птица. Как мне показалось – большой серый воробей. Воробей чирикал, а Альдэ отвечала ему в тон. Длилось это довольно долго, я даже успел заскучать и начал подумывать о возвращении в шатер.

Вот этим она занимается целые дни? Разговаривает с птицами? Она, видимо, ещё большая дикарка, чем я себе представлял. Или… Может, ей так же одиноко, как и мне?.. Эта мысль неприятно царапнула спрятанное где-то на самой глубине души одиночество. Я вновь взглянул на пленницу. Нет. Даже для лесной дикарки она вела себя странно.

Следующая мысль, посетившая меня, была куда интереснее. Воробей, сидевший на её запястье, напомнил мне об Анхельме. Конечно, мой сокол был гораздо благороднее… Но он был такой же птицей. И если Альдэ разговаривает с воробьём, то, быть может, она может говорить и с моим фамильяром? Как бы я хотел узнать, что видел Анхельм вчера, когда вернулся ко мне ни с чем! Я уже собирался выйти из тени и задать своему трофею интересовавший меня вопрос, но тут воробей вспорхнул и понёсся в сторону леса. Несколько секунд Альдэ сидела, глядя ему вслед. Затем кинула быстрый и какой-то вороватый взгляд по сторонам. Меня она не заметила, а мне наконец-то стало по-настоящему интересно. Что она задумала?

То, что произошло потом, отбило у меня всякое желание покидать укрытие. Моя пленница последний раз окинула окрестности осторожным взглядом. Устроилась поудобнее между корней. Затем прижала руки к груди, опустила веки и запела.

Сначала негромко, но с каждой секундой голос её набирал всё большую силу, вторя голосам птиц в древесных кронах и звону воды в Великой Реке.

Я сглотнул. Мысль, что я поступаю подло, промелькнула и исчезла.

Альдэ прикрыла глаза. Она, похоже, не видела и не слышала меня, полностью погрузившись в мир, которые ткали для неё её грёзы.

Я взглянул ей в лицо. Сейчас, с опущенными веками, расслабленное и спокойное, оно казалось особенно прекрасным.

Увлекшись зрелищем, я неловко переступил, ветка предательски хрустнула под ногой, и опущенные веки дикарки приподнялись. Секунда – и я в упор встретился со взглядом зелёных, как озёрные глубины, глаз. Она смотрела на меня. А я стоял, как дурак, и не знал, куда мне податься – вперёд или назад.

Я отвёл глаза. Взгляд мой снова упал на её руку с аккуратными длинными пальцами, лежавшую на груди, будто сжимавшую какой-то предмет. Я выдохнул. Не иначе её голос полнился какой-то незнакомой магией – так странно он воздействовал на меня. Сердце билось быстрее, и кровь стучала в висках. Ноги мои рвались к ней, но прицел глаз Альдэ пригвоздил меня к месту. С трудом разорвав эти почти магические путы, я развернулся и бросился прочь. Стволы деревьев проносились мимо, ветви хлестали по лицу. Только спустившись по склону холма и оказавшись на берегу небольшой заводи, я остановился. Спустившись к берегу, несколько раз плеснул в лицо ледяной водой. Выпрямился и обхватил себя руками. Меня бил озноб, но лицо по-прежнему горело в огне смущения.

Я вновь резко наклонился, чтобы зачерпнуть воды, и в ту же секунду стрела пронеслась там, где только что была моя голова. Я вскочил и, сгустив воздух вокруг пальцев, приготовился ответить на любую атаку, но сколько я ни вглядывался в сумрак мрачного хвойного леса, что окружал меня, так никого и не увидел. Тот, кто покушался на меня, был слишком умен, чтобы попробовать сделать это еще раз сразу же. Эффект неожиданности был утрачен, и несостоявшийся убийца предпочел временно отступить.

Немного успокоившись, я подошел к дереву, в котором засела миновавшая меня стрела, и вырвал ее, чтобы изучить получше. Синее древко. Такие стрелы были у эльфов в моем отряде. И кто-то из них секунду назад пытался меня убить. Предполагать, что это какие-то местные разборки, что я кому-то не угодил своим поведением или формой носа, наивно и смешно. Я не хотел верить, но вывод из произошедшего можно было сделать лишь один: мой брат Тирв решил, что позволять мне жить дальше слишком опасно. Теперь стала понятна и эта странная ссылка на границу. Здесь расправиться со мной, списав все на происки, например, тех же самых эльфов Великого Леса, к числу которых принадлежала Альдэ, значительно проще. Значит, охота открыта…

Я передернул плечами и пошел в сторону лагеря. Надо убираться куда-нибудь, где меня не будет пытаться убить каждый второй. Но чтобы сделать это, мне нужна помощь, а я знаю только одно существо, у которого нет политических планов на меня.

Альдэ.

Перед глазами мелькнуло видение – моя пленница, держащая руки у груди, в упор глядя на меня. Потом неожиданно вспомнилось другое: её тело подо мной – напряжённое, сжавшееся, будто в ожидании боли. Я хмыкнул и пожал плечами. «Мне нет дела до её желаний, главное – чтобы выполняла мои», – напомнил я себе, при этом прекрасно понимая, что, по меньшей мере, лукавлю. Врать самому себе я не умел.

Когда я вернулась в лагерь, там царила суета. Везде сновали солдаты. Многие собирались в дорогу, но Вельда это явно не волновало. Он сидел на камне у шатра и смотрел в пустоту, явно пребывая в глубокой задумчивости. Я подошла ближе и остановилась, размышляя, какова будет его реакция на меня после того, что он случайно увидел. Вельд глянул на меня и изобразил равнодушие. Я усмехнулась. Он вёл себя как ни в чём не бывало, но его пальцы, нервно перебиравшие край плаща, выдавали его с головой. Мне удалось его смутить. Конечно, у меня и в мыслях не было устраивать специальное представление. Но раз уж он решил посмотреть, то жаль, что не остался до конца. Может, наконец понял бы, чего я от него жду.

Тем временем пограничники продолжали сборы. Некоторые из них косились на нас, вот только не знаю, на кого больше – на меня или на Вельда. Я уже поняла, что в лагере его боялись, но не была уверена, что его влияние настолько сильно, чтобы обеспечить и мою безопасность. Без доспеха я чувствовала себя непривычно слабой. Даже подумала, не попытаться ли уговорить Вельда вернуть его мне, но отбросила эту мысль. Он все равно не согласится. В его взгляде по-прежнему слишком много недоверия.

Вельд встал и отряхнул плащ от налипшего снега.

– Идём, – он взял меня за локоть и повёл к краю стоянки.

Минуя сожженные деревья, мы вышли к Великой Реке и остановились. Вельд смотрел на юг, туда, где остров расположился в водах Дур Маур, и над берегом вздымались стены древнего замка.

Замок издалека выглядел угрюмым, холодным и настороженным. Стены были практически глухими: всего парочка окон смотрела на речной простор. Углы венчали пирамидальные башенки, выполнявшие роль сторожевых вышек. Ворота в замок прятались между главными башнями, устроенными в основании двадцатиметровой гладкой стены: суровой и неприступной.

Мы знали народ, живущий там, как туат Совы. Они торговали с нами чаще других лунных и сами сторонились сородичей.

– Видишь, что там? – спросил Вельд.

Я кивнула.

– Вчера я посылал туда сокола. Анхельм должен был отнести письмо, но вернулся ни с чем – послание не достигло адресата.

– Это разозлило тебя? – догадалась я. – Но расстояние дальнее. Птица могла не долететь.

– Анхельм – не простая птица. По моему приказу он будет лететь день и ночь, чтобы добраться до цели.

Я удивлённо посмотрела на Вельда.

– Он твой тер-кан?

– Тар… – Вельд запнулся и помотал головой. – Я не знаю, что ещё за как-его-там. Анхельма мне подарила мать, когда я родился.

– Тер-кан, – повторила я терпеливо, – животное-хранитель. Я думала, эта традиция есть только у нас.

Вельд пожал плечами.

– Полагаю, она и есть только у вас. Я о ней слышу в первый раз.

– Если твой тер-кан не долетел до замка, – сказала я задумчиво, – его могла остановить только чужая магия. Почему не спросить его самого?

Вельд посмотрел на меня с обидой и надеждой. Мне стало смешно. Он же лунный… Как ему понять птичий язык?

– Позови его, – попросила я, сдерживая смех.

Вельд свистнул, и с неба ему на руку спикировала серая птица с синими, как у хозяина, глазами. Я вгляделась в них. Сокол пошевелил крыльями, почистил перья и пересел на мой подставленный локоть.

– Эй, – услышала я тут же.

Вельд, кажется, ревновал.

Я не стала обращать внимание на его ревность. Просто стояла и вглядывалась в умные маленькие глазки сокола – так похожие и не похожие на его глаза. Анхельм склонил голову набок и так же внимательно смотрел на меня.

Побратим. Надо же. А ведь духи не защищают тех, кто приносит миру вред. Побратимами магов, чья сила противна природе, становятся такие же противные Лесу создания – демоны и мертвецы. Если его защищают духи, значит ли это…

Я покосилась на Вельда и не сдержала улыбки, заметив его недоумённый взгляд.

Он не так зол, как пытается показать. Наверное, так. И что бы ни думали о нём лунные, но Анхельм разбирается в эльфах – лучше, чем мы сами понимаем себя.

– Наши Хранители – совсем не то, что ваши маги, – сказала я, заметив, что он продолжает разглядывать меня. – Они используют первородный источник силы.

Я посмотрела на Вельда и, обнаружив в его глазах непонимание, продолжала:

– Когда в начале времен, после самого зарождения мира, боги объявили войну Предтечам, их беспощадные битвы продолжались веками. Боги в конце концов завоевали победу, заковав в цепи или отправив в изгнание многих Предтеч. В этой войне Предтечи, возникшие из Бездны Безвременья, стали угрозой самой сути мира Природы, а боги стремились сохранить упорядоченной форму мира. В самом конце этой войны в Море Звёзд возникла новая сила – духовное воплощение самой Природы. Первородные духи прекратили войну, сказав, что мир Природы больше не может быть полем сражений. Богов и Предтеч выдворили в свои родные планы, а первородные духи установили новое равновесие: мир Природы должен был оставаться местом, где свободно соединяются форма и дух, где жизнь и смерть движутся в единой гармонии, где времена года сменяют друг друга в бесконечном и нерушимом круговороте. Боги и Предтечи, как и раньше, претендуют на мир, но только духи по-настоящему заботятся о нём.

Первородным духам нет числа. Среди них есть и слабые, как дуновение летнего ветерка, и те, чьи имена воплощают самые могущественные силы Природы: Первородный Зверь, сплетающий судьбы, или Великий Медведь, или Король Рыб… Это духи дождей и туманов, хищников и жертв, долин и гор, полян и болот.

Хранители могут беседовать с этими первородными духами и жить в согласии с ними, а лучшие из живых входят в круг Духов после смерти. Эти великие предки становятся едва ли не самыми сильными из первородных духов.

Хранители Великого Леса неразрывно связаны с миром Природы. Они всегда будут врагами демонов, нападающих на наш мир, и всех, кто разрушает дикую природу.

Хранители используют первородных духов земли, растений и зверей, пропускают духов через своё тело, чтобы сменить форму и самим воплотиться в теле Первородного Зверя. Призывают их, чтобы помешать врагу громом или ветром.

Обычно это хищные звери – медведи, кабаны, пантеры, волки или росомахи, но некоторые оборачиваются рептилиями, дрейками или крокодилами.

Одни друиды предпочитают существовать в животной форме, в то время как другие – в человеческом обличьи. Но все они поддерживают мировой баланс между первородными и духовными силами и для этого используют свои разум и тело. Но они никогда не навредят миру вокруг. Они от природы не злы.

У каждого друида собственный набор магических ритуалов – но абсолютно все могут использовать животных как посыльных. Потому я и удивилась, что ты не можешь говорить со своим побратимом. Благодаря духам и со мной всегда часть дикой природы. Охотники Великого Леса используют местность, обострённые чувства и отточенные на охоте удары в любом бою. Охотники разных кланов различаются между собой излюбленными способами ведения охоты… на животных или людей.

Мы, Охотники Великого Леса – дети дикой природы. Большинство из нас пользуется только копьём и луком, но некоторые развивают в себе невероятно глубокую связь с природой. Такие могут назвать зверей не только друзьями, но и своим оружием.

– Поэтому птицы слушаются тебя?

Я улыбнулась.

– Да.

Вельд

Я – маг. Один из сильнейших магов в королевстве. Но я не говорю с птицами. Так какого демона с моим личным соколом разговаривает эта дикарка, неспособная даже синяк на себе залечить? Пока я думал об этом, Альдэ издала странный пересвист, и сокол ответил ей почти такой же трелью.

– Всё верно, – сообщила моя добыча, – там магический заслон.

– Изнутри или снаружи? – новость меня основательно встревожила.

Я не имел дел со своей второй семьёй, но если дорога к их дому перекрыта, не стоит сомневаться, что это связано со мной.

– Он не знает, – передала Альдэ суть новой трели, – но преграда похожа на чёрный купол, в котором мечутся грозовые снаряды.

Я сжал кулаки. Эти новости были ещё хуже вчерашних. Альдэ смотрела на меня странно, будто с надеждой. Я не понимал, чем вызван этот взгляд. Она что-то рассчитывает получить от меня?

– Я могу выяснить, – сказала она, – если ты отпустишь меня, когда я вернусь.

– Нет, – отрезал я, понимая, что был прав – пленница решила поторговаться.

– Тогда хотя бы сними ошейник.

Я покосился на Альдэ. А что, если устроить ей проверку? Отправить с заданием – не с настоящим письмом, которое в том случае, если оно попадёт в чужие руки, может навредить мне слишком сильно, а с пустышкой, с чем-то совершенно нейтральным. Отправить и посмотреть, что она будет делать. Сбежит – накажу и верну. А потом накажу еще раз, и буду наказывать долго. Выполнит – буду знать, что в некоторых вопросах ей можно доверять.

Узнать, что происходит в туате Белой совы, было необходимо, но я почти не сомневался, что моя непоседливая и свободолюбивая добыча попытается сбежать. С другой стороны, она пока ни разу не подвела меня, хоть и грубила на каждом шагу. Был ли у меня выбор? Нет. Делать было нечего, и я решился.

– Я подумал, что могу разрешить тебе носить оружие, если ты сходишь на разведку к замку и вернёшься. Ведь это докажет твою преданность.

Альдэ вздохнула с облегчением.

– Да, – сказала он, – это меня устраивает.

Альдэ

Я с замиранием сердца ждала его ответа. Я схожу к замку, все выясню, и он отпустит меня… Я снова стану свободной… Свободной и одинокой… Мне стало страшно. Но Вельд меня не отпустил. Неужели им овладело то же безумие, что и мной?

– Анхельм отправится с тобой, – сказал он. – Но помни, – он положил руку мне на шею и огладил ошейник, – если ты не вернёшься, тебе не жить.

Я поморщилась. Снова вспыхнула и погасла злость.

– Мне понадобится доспех и оружие, – сказала я и получила в ответ кивок.

– Возьмешь всё, что нужно, – ответил он, а затем произошло нечто странное.

Губы Вельда коснулись моих. Поцелуи самых нежных соплеменников не действовали на меня так – а его обжигал и затягивал в омут безумия. И я поддалась этому водовороту, не желая думать, куда он меня унесёт.