Диалоги о ксенофилии [СИ]

Эбстерхиллы стоя ждали Дарью за накрытым столом. Они таки разобрались с доставкой. Аян налил Дарье алинта. Джошуа и Орк наполнили её тарелку салатом с трепангами, грибным паштетом, баклажанами под ореховым соусом…

– Хватит, что вы, мне и за неделю столько не съесть!

– За Киммерию! – Шедир поднял бокал. – За солнечную дочь Киммерии!

– Вы знаете что-нибудь о Полаксе, леди Дария? – спросил Джошуа, когда Дарья взялась за земляничные ягоды.

– М-м… Не много. Восьмая планета ANC-319. Звезда – красный субгигант. Сила тяжести на планете почти равна земной. Сутки – пятьдесят два часа, год – почти сто земных…

– Сто два, – поправил Фарид. – У нас нет смены сезонов, и мы считаем время в земных годах.

– Земля Полинга-Аксентьева была отличной планетой, когда наши предки заселили её, – заговорил Шедир. – Но сто восемьдесят лет назад на Полаксе появились гулы.

– Кто? – Дарья не поверила своим ушам. – Вампиры?

– Их называют по-разному. Демоны, вампиры, бесы…

– Мы не знаем, ни что они такое, ни откуда взялись, ни за каким дьяволом пришли на Полакс, – темпераментно разъяснил Джошуа.

– Быть может, вампиры – всего лишь видение, порождённое нашим страхом перед неизвестным, – задумчиво предположил Патрик.

– Они реальны! – резко возразил Кайс. – Гул – существо из плоти, в ней застревает нож, и из неё течёт синяя кровь.

– А… – Дарья уставилась на него. – А как они выглядят?

– Они ужасны, – сказал Шедир. – Всякому, кто их видел, грозит несчастье. Они накликают смерть и похищают мужчин.

– Зачем?

Шедир удивлённо моргнул. Видимо, ему этот вопрос не приходил в голову.

– Они вампиры, леди.

– Они похожи на огромных фиолетовых нетопырей с человеческими лицами, – мягко проговорил Орк.

– Так Вы их видели?!

– Да.

– И…

Орк с улыбкой пожал плечами.

– И пока жив.

– Пока, – вставил Кайс.

– С тех пор, как они пришли на Полакс, у нас перестали рождаться девочки, – тяжко проговорил Шедир.

– В среднем сейчас рождается одна девочка на двенадцать мальчиков, – дополнил Патрик. – Некоторым кланам везёт. Другим – нет. Такие обречены. И с каждым годом положение ухудшается. И никто не может определить причину.

– Род Эбстерхиллов умирает, – Джошуа воткнул в стол вилку.

– В каком смысле?… – Дарья обвела их глазами. Ни на одном лице она не замечала печати смерти.

– Эбстерхиллы всегда были одним из самых могучих кланов Полакса, – с достоинством заявил Шедир. – Любая женщина с радостью приходила женой в наш дом. Любой род считал для себя честью отдать свою сестру нам в жёны. Никому не удавалось украсть у нас женщину. Мы же не раз похищали женщин, когда не могли дать взамен свою сестру.

– У нас больше нет сестёр, – Патрик сузил глаза в чёрные щели. – В роду Эбстерхиллов за последние сорок лет не родилась ни одна девочка. Витенагемот49 лишил нас права на жену и на продолжение рода.

– Не только мы – все полаксиане вымирают, – Фарид сжал кулак, так что его перстни с друзами кроваво-красных рубинов образовали кастет. – Множатся родственные браки. Женщин всё меньше. Мужчины бесследно исчезают. А витенагемот отнимает у лучших кланов жён, потому что у них нет сестёр.

– И у вас отняли?

– С нами осталась только Властительная Мать, – в голосе Шедира звучало благоговейное почтение. – Но она уже недетородна.

– И вы смирились?! – Дарья закипала гневом.

– Мы дрались насмерть! – прорычал Кайс. У него нервно дёрнулся шрам, потянув угол рта. – Мы потеряли девять человек!

– Мы сильны против любого клана, но не против закона и правительства, – добавил Орк.

– Да разве вы не можете похитить женщину? – вырвалось у Дарьи. Она была на их стороне. Может быть, именно оттого, что вся их планета была против Эбстерхиллов.

– Решение витенагемота, – сквозь зубы сказал Патрик. – Ни одна женщина Полакса не останется в доме обречённого рода.

– Но это же глупо, – рассудила Дарья. – В конце концов, генетическая ответственность лежит и на мужчине, и на женщине. Может быть, вам просто не везло с жёнами. Вы же бываете на других планетах – разве там нет женщин, которым наплевать на ваш витенагемот?

Шедир торжественно встал.

– Будьте женой нашего клана, леди Дария.

– Я?!.

Остальные Эбстерхиллы тоже поднялись и молча глядели на Дарью. Она слышала гармоничный аккорд их ментальных полей: напряжённое ожидание, исступлённая надежда, восторженная нежность, безудержная жажда…

– Может быть, у Вас есть на Земле кто-то, с кем Вы не в силах расстаться? – спросил Орк.

– Нет. Только Чандра и Ашатн.

– Мы заберём Вас с лошадью и собакой, – решительно подвёл итог Шедир.

– Н-да… Меня ещё никогда не похищали.

– Не бойтесь, леди. Никто на Полаксе не узнает о Вас. Эбстерхиллов осталось лишь пятнадцать, но мы ещё сильны. Никто не смеет ступить на наши земли.

– А если узнают? Вам это чем-то грозит?

Они помолчали, переглядываясь.

– Да, – признался Орк. – Увозя на Полакс женщину, рождённую не на Полаксе, мы совершаем тяжкое преступление.

– Ничего не понимаю, – сдалась Дарья.

– Это грех, смертельный грех, – буркнул Шедир.

– Но ведь это может восстановить ваш генофонд!

– Это бессмысленный запрет, – поморщился Кайс. – Запрет типа «не принято», «безнравственно»…

– Как всякое табу, он алогичен, а потому несокрушим, – заметил Патрик.

– А вы не боитесь нарушить табу?

– Эбстерхиллы ничего не боятся, – отрезал Кайс.

– Не много найдётся женщин, за которых стоит платить жизнью, – Фарид учтиво склонился к её руке.

– Зачем мне жизнь? – впервые за весь разговор прозвучал ломкий юношеский голос Аяна. – Если мы потеряем леди Дарию – зачем нам жизнь?

Фарид выпрямился и сверху вниз без улыбки смотрел на Дарью. Она опустила голову, чувствуя, что у неё загораются щёки. Вдруг ужаснулась: в какую авантюру она впутывается! Такой же весёлый ужас она испытывала давным-давно, когда ещё не знала гравитров: стоя над обрывом или на балконе, Дарья всегда была уверена, что, шагнув с края, обязательно полетит. Всегда страстно хотела попробовать. И пугалась – не сердцем, разумом – своей уверенности и своего желания. И всегда жалела, что не попробовала. А вдруг полетела бы?…

В тишине, наполненной биением восьми сердец, Фарид невесомо опустил горячие ладони Дарье на плечи, притянул её к себе.

– Ашатн, иди к Чандре, – пролепетала она.

И полетела.

_ _ _

Дарьиного ухода никто не заметил: утром по заповеднику прошёл слух, что какой-то вольный разведчик приволок на Землю живого ошбайра, и все умчались в институт ксенобиологии – обозревать монстра.

Дарья с Фаридом посулами, уговорами и хлебом-солью затащили в корабль упирающуюся Чандру. Потом Дарья долго уговаривала Виргу, что на Полаксе ей будет плохо, что тут её муж ждёт, стая, дети-журавлята, тёплые страны… Наконец, Вирга смирилась и ушла, печально тряся белым хохолком и покачиваясь на голенастых ногах. Закрылся люк, отрезав Дарью от Земли.

– Солнечная леди, – Аян обнял её, встав на колени и глядя на Дарью, как христианин на чудотворную икону, – скажи, о чём ты тоскуешь – мы купим тебе всё, что есть на Земле!

– Тогда вам придётся купить Землю, – печально засмеялась Дарья. – Покажи мне корабль, Ай.

«Снарк» был хорош. Роскошный виварий – его Дарья обследовала в первую очередь и убедилась, что Чандра будет жить в комфорте, – чудная оранжерея, бассейн, теннисный корт, библиотека с видео и, наконец, Дарьина каюта величиной едва ли не с банкетный зал, вся в диванах, коврах, подушках, зеркалах, безделушках и прочих женских забавах. В центре каюты под ниспадающим с потолка прозрачным пологом стояла кровать – такая просторная и так любовно оформленная, что Дарья смутилась.

– На Полаксе у тебя будут условия, достойные женщины, – поспешил оправдаться Орк, расставляя в вазах розы. – Полёт продлится недолго, не сердись и потерпи, милая леди.

– Ладно, потерплю, – снизошла Дарья. – А сколько лететь до Полакса?

– Обычно две недели. Но по дороге мы зайдём на Клинх.

– К уртхаидам? – воскликнула Дарья. – Зачем?

– Они объявили о своей готовности установить торговые отношения с гуманоидами, – растолковал Джошуа.

– А-а… А откуда вы знаете?

– Мы торговцы. Правда, начали они с хэйнитов…

– И вы решили опередить хэйнитов?

– Нас интересуют не хэйниты, а подарки для нашей жены, – Джошуа подхватил Дарью на руки, целуя завитки волос на её висках. – Только у уртхаидов есть поющие цветы – для твоих ушей, леди. Только уртхаиды умеют делать пуховые покрывала, достойные касаться твоей кожи.

_ _ _ _ _

3. Нужны ли мы нам?

– Не дойдёт, – предрёк Кайс.

– Почему? – спросил Аян. Он тоже смотрел на объёмную схему галактического рукава: непрерывно меняющийся пространственный лабиринт точек, клякс, трубок, пузырей, воронок, спиралей… Он знал, что на схеме видны действия кормчего, работающего сейчас в капсуле тренажёра. Видны тому, кто понимает. Но что можно понять в этом калейдоскопе?

– Да потому, что он не умеет вести корабль. Видишь, как вихляет. А выбрал маршрут седьмого круга, – пояснил Кайс. – Все они зазнайки, бегемоты шестиногие.

– Интересно, зачем они привели нас сюда, – проворчал Шедир. – Мы могли бы уже лететь.

– Да, что нам здесь делать? – подхватил Джошуа. – Любоваться их тренажёром?

– Хозяевам виднее, – философски заметил Патрик, косясь на уртхаидов. – Может быть, с их стороны это проявление утончённой любезности.

– Смотри, Ай, он должен придти сюда, – Кайс подвёл к одной из точек световую стрелку. – А вот его траектория.

– Где?

– Да вот же, – Кайс указал на растущую зелёную линию.

– Но если цель здесь, то куда же он тянет? – с недоумением произнёс Фарид.

– Хочет разогнаться в поле пульсара. Но зачем ему такая скорость? Шёл бы каналами! Или врежется, или промахнётся. Такое впечатление, что он не в активационной мембране, а в смирительной рубашке.

– Спокойнее, Кайс, – предупредил Патрик. – Они могут догадаться, что ты отзываешься об их собрате неуважительно.

– А за что его уважать? Хм… Смотри-ка, разогнался. Быстро обучается. Но самомнение у наглеца!

Линия на схеме росла всё быстрее, круто заворачивая вниз, в пустоту.

– Идиот, – процедил Кайс. – Сейчас выскочит из диска.

– Ну и что? – не понял Джошуа.

– Заблудится. Прыжки над диском, без ориентиров, учитывая вращение – это под силу только универсалу, и то не в одиночку…

Кайс осекся и присвистнул, глядя, как зелёная линия вычерчивает изящную дугу. Звезда, отмеченная стрелкой, словно сама рванулась навстречу дуге и села на её остриё, как бабочка на булавку.

– И среди уртхаидов есть неплохие спэйсгайды, – с усмешкой констатировал Фарид.

– Вот это прыжок! – выдохнул Кайс. – Вот так бегемот! Да он просто…

Из открывшейся лид-капсулы вышла женщина в тренировочной мембране. Хватанула ртом воздух. Потянулась, встав на цыпочки и подняв короткие, чуть ниже плеч, обрубки. Помотала головой, взметнув пушистые, мягко вьющиеся волосы и зазвенев длинными серьгами. Она ещё не вернулась из спэйса, ещё не видела оцепеневших Эбстерхиллов.

Кайс встрепенулся и жёстко сказал:

– Она мне нужна.

Анна прижалась спиной к стенке тренажёра. В голове у неё понемногу прояснялось. Она украдкой разглядывала обступивших её мужчин. Значит, ей не почудилось. Это их голоса она слышала только что, приходя в себя. Чужая речь, с незнакомым, хотя и едва ощутимым акцентом.

– I want her.

– What for? The armless cripple…

– That's nothing. She is a spaceguide.

– But are there few spaceguides?

– None but her.

– And she has got the sweet flesh.

– Well, let us free her.50

Разговор Анне не понравился. И сами незнакомцы тоже. По-прежнему заслоняясь ресницами, она высчитывала, откуда они могут быть. В форме, без женщин, головы не бриты, выправка, произношение дифтонга "er"… Не Земля Зикавы-Ртищева, не Грет, не Верея, не, не, не… Остаются отколовшиеся. Либо Земля Аксентьева-Оргондоя, либо Полинга-Аксентьева.

У неё дрогнули ресницы.

– Вайдзи-ланг-сэй, – сказал юноша со шрамом. Продолжил на унлатхе. – Вы давно учитесь прыгать через син-ро без рук, леди?

– Два сеанса.

– Два сеанса?! – поражённо переспросил он.

– Кто вы?

– Эти хомо прибыли с Земли, – Гарамаунт направился к Анне. – Они тебе не нравятся? Ты не доверяешь им?

Мужчины сомкнулись кольцом вокруг Анны и ощетинились бластерами.

– Она уйдёт с нами, – отчеканил старший из них.

«Этого ещё не хватало. Откуда они только свалились, анацефалы? Sweet flesh51 им подавай… Всё, что угодно, только не допустить конфликта».

– Уйду. Стой, Маунт, это мои собратья. Away with arms52, – не повышая голоса, быстро проговорила она.

Гарамаунт остановился, но не опустил угрожающе воздетые хоботы. Остальные уртхаиды – Ролле Раан и Таухорамак – тоже двинулись к людям.

– Ты не хочешь лететь с ними! – взревел Гарамаунт.

«А, черти б тебя взяли, эмпат…».

– Не хочу, но должна. Они не враги, малыш, верь мне! И они вправе мне приказывать. I'm submitting. Away with arms, you're out of danger.53

Мужчины неохотно повиновались. И уртхаиды отошли, изменив позы на более миролюбивые.

– Хомо наши гости, – прогудел Таухорамак. – Поведение хомо не во всём понятно. Но тебе мы верим, досточтимая Анна.

– Верно ли я поступила, приведя твоих соплеменников сюда? – настойчиво спросила Ролле Раан. – Ты уходишь с ними по своей воле? Если нет, мы их…

– Конечно, по своей воле. Ты поступила мудро, как всегда, досточтимая Ролле Раан.

Смуглый, похожий на индейца человек властно взял Анну за талию.

– Прощайте. Спасибо вам и прощайте, – выговорила Анна. И повторила на языке уртхаидов. – Джартаудх хог анн.

_ _ _

– Вернулись! – обрадованно возвестил Орк. – Они на борту.

Дарья вскочила с кресла, облегчённо вздохнула:

– Наконец-то!

– Взлёт, – по внутренней связи распорядился Шедир.

– Я тебе не нужна? – Дарья нетерпеливо переминалась у дверей рубки.

Орк на секунду отвлёкся от пульта, обласкал Дарью взглядом.

– Ты нужна мне всегда. Иди, ненаглядная леди. Счастливы мужья, которых дома встречает жена.

В тишине кольцевого коридора Дарья издалека услышала Эбстерхиллов.

– Я Вас не понимаю, леди, – говорил Шедир, непонятно к кому обращаясь. – Как назвать Ваше поведение, если не капризным?

– Неблагодарным, – добавил Фарид.

– Мы освободили эту ведьму из плена, а она… – подхватил Кайс.

– Освободители!

Дарья пошатнулась, услышав этот сочащийся ядом, свистящий от бешенства тихий голос. Привалилась к стене. Не может быть. Почудилось…

– Полгода я сижу у уртхаидов Чрезвычайным и Полномочным лабораторным животным. Полгода они меня лечат, холят и лелеют. Полгода мы доказываем друг другу, что между нами возможно понимание. И перед самым прибытием первой хэйнской делегации являются эти yahoos54 с бластерами, демонстрируют уртхаидам kidnapping55 и ещё мнят себя…

Из-за поворота стремительно вышла разъярённая Анна. Ошарашенно умолкла на полуслове.

– Аська… – простонала Дарья.

– Ой… Даш, они и тебя похитили?!

– Асенька! – Дарья бросилась к ней, смеясь и плача. – Ты! Ты, живая! Какое счастье! Какой кошмар, Боже мой! Это на Румеке?

– Да. Но ты-то как здесь, Дашенька?

– Это ужасно! Ужасно! Кто угодно, только не ты! За что?!

– Успокойся, ну стоит ли оно…

– И так… так высоко отрезали…

– Да ну, Даш, чего мелочиться, – бормотнула Анна. Щекой стёрла слёзы с Дарьиной щеки, мазнув её по лицу душистыми волосами.

Дарья прерывисто вздохнула и, схватив Анну за плечи, затормошила:

– Как я рада, Аська! Ой… Тебе не больно?

– Нет, всё давным-давно зажило.

– А как же… – Дарья, морщась от страха и жалости, прикоснулась к тому, что осталось от Асиных рук, ощутив под мембраной тонкие шрамы. – Как у тебя в лид-капсуле? Получается?

– Да как тебе сказать…

– Батюшки, а это кто?!

– Филира.

– Именины сердца, – молвила Филира и облизала Дарье лицо, виляя во весь хвост. Язык у зверя оказался тёмно-зелёным и раздвоённым. Ашатн строго гавкнула.

– Тихо, Ашатн. Это Таина лаатти, да?

– Откуда ты знаешь? – ни с того, ни с сего насторожилась Анна.

– Да все знают, – удивлённо ответила Дарья. – Что ты, Асик? Это же единственный случай! Идём.

– Леди не нужны наши услуги? – подал голос Патрик.

– Нет, спасибо, Пат. Идём в каюту. Ну, рассказывай всё по порядку. Почему ты…

Дарья запнулась, почуяв блок. Ася – от неё – блокируется?!. Скорее она поверила бы, что рядом с ней не Ася. Дарья попробовала коснуться её сознания зондом, чего никогда прежде не делала. Так и есть. Блок. Профессиональный, обманчиво мягкий, почти не ощутимый: образ сплошных зарослей тальника.

– А ты что, ушла и из Звёздного флота, и от Максуда? – перехватила инициативу Анна.

– Из флота – нет.

– А я-то думала, что ты с Максудом, – расстроилась Анна, – вся такая счастливая, и никто тебе больше не нужен…

– Нам никто не был нужен месяца три, пока мы не упились друг другом по горло. Но ты подарила нам три месяца такого блаженства… – Дарья, вспомнив, заулыбалась и помотала головой. Вдруг сообразила. – Ася, неужели ты из-за этого не прилетела на Новый Год?

– Виновата…

– Слушай, это уже ни на что не похоже! Я тебя так ждала! И вообще, что Макс!… Я больше занималась растопчинцами.

– Ну, и?…

– У нас уже табун в сорок восемь голов. Сложнее всего оказалось не с нервной системой, а с мастью. Они получались какие-то муругие.

– Ну и что?

– Как ну и что! Растопчинец должен быть гнедым, рыжим или вороным. Ещё допускаются…

– Я понимаю, – смиренно согласилась Анна. – Масть имеет первостепенное, я бы сказала, судьбоносное значение.

– Ой, Ась, ты такая же вредина! – Дарья зажмурилась, глотая спазмы в горле. – Не могу поверить… Мне казалось, что с тобой не может случиться ничего плохого.

– Это ещё не самое плохое.

– Асенька, главное, что ты жива.

Дарья пропустила её в каюту.

– Так, тебе надо переодеться. Они, что, тебя из тренажёра украли?

– Почти. Подожди, – Анна отступила. – Даш, я бы предпочла, чтобы со мной возились они, а не ты.

На языке у Дарьи вертелось несколько шуток разной степени фривольности. Она взглянула в застывшее Асино лицо и спросила только:

– Почему?

– Они чужие. Им всё равно. А тебе больно.

– Ты так говоришь, точно это ты виновата в том, что мне больно.

– А кто же?

– Разве мужикам можно что-нибудь доверять? Они всё сделают не так, – проворчала Дарья, осторожно снимая с неё мембрану. – И мне будет ещё больнее. А раз ты со мной, я за тебя спокойна. Так что я для себя стараюсь.

Анна молча смотрела на неё, глаза в глаза: женщины были одного роста. У Дарьи снова сжалось горло.

– Красивые серьги, – она отвела прядь волос от маленького Асиного уха. – Новые? Что это за камень?

– Шерл. Чёрный турмалин.

Анна умела владеть собой. Ни лицо, ни голос не изменили ей, хотя её сознание рвалось в клочья в хаосе горя и ивовой горечи.

«Какая выдержка, – растерянно думала Дарья, освобождая подругу от остатков плёнки. – Но со мной-то – зачем она тебе? Зачем пытаться меня обмануть? Ты забыла, кто я? Как ты можешь меня бояться – меня, Асенька!.».

– Я теперь гадко выгляжу, да? – брезгливо проговорила Анна.

Дарья оглядела её с головы до ног. Чёткие крутые линии, выверенные создателем-геометром. Истончённая активационной мембраной кожа: без единого волоска, белая и гладкая, как биопласт. На груди какое-то странное пятно. Дарья не решилась о нём спрашивать – вдруг она снова попадёт в болевую точку…

– Нет, – Дарья сумела улыбнуться. – И ты сама знаешь, что нет. Я просто ещё не привыкла… А с Эбстерхиллами, когда ты им мозги чистила, ты была просто ослепительна!

– Ладно, буду злиться почаще. Кстати, кто они?

– Полаксиане. И мои мужья.

– Все? Поподробнее, пожалуйста.

– Понимаешь, они приехали в заповедник на экскурсию…

Анна устроилась с ногами на диване и слушала, сосредоточенно сдвинув брови.

– Угу… Хоть что-то прояснилось. Теперь понятно, почему они так вели себя на Клинхе.

– Ася, это было недоразумение! Они же тебя из плена выручали!

– Хотя не всё вяжется… Откуда при… Слушай, не смотри на меня большими глазами. Или прикрой меня, или отвернись.

– Я по тебе ужасно соскучилась, – шмыгнула носом Дарья.

– Откуда при кровном родстве такой разброс фенотипов?… И понятно, почему мы с тобой встретились.

– М?

– Только мы могли так влипнуть. Но, конечно, это высший пилотаж, Дарья: окрутить сразу семь образцовых особей Homo sapiens!

– Завидуешь, да? – Дарья полезла в шкаф. – Ась, они хорошие. Когда ты узнаешь их ближе…

– Ещё ближе?

– Вот увидишь, они тебе понравятся.

– Мне всё равно.

– Пожалуй, вязаное платье тебе подойдёт.

– Хм…

– Ты похудела. Талия, как на песочных часах.

– Всё равно у тебя тоньше. А представляешь, какая у меня стала бы талия, – мечтательно вздохнула Анна, – если бы мне ещё и ноги скусили?

– Голову тебе надо скусить, выдра! – сердито вскричала Дарья. – Ну ничего святого! Тебя даже пожалеть толком нельзя, ты всё высмеиваешь!

– Пожалей себя, – предложила Анна. – Тебе хуже, чем мне. Если ты действительно собираешься взвалить на себя заботы об этом уродце…

– Я так рада, что ты со мной! – перебила её Дарья.

– Рада? – медленно переспросила Анна, сузив глаза.

– Аська, – Дарья понизила голос до шёпота, – тебе что, и голову повредило?

Анна рассмеялась – почти как прежде, светло и звонко. Почти.

Дарья натянула на неё своё серое, Анной же связанное платье. В бёдрах и в груди оно оказалось тесным, но Анна от этого не проигрывала.

– Хорошо, что я взяла запасные туфли, как чувствовала. Какие наденешь, эти или эти?

– Скидывай эти, я люблю с твоей ноги.

– А-а, чтоб тёпленькие!

– Заверни рукава, пожалуйста.

– Так?

– Угу. Спасибо.

– Идём обедать. Нас уже ждут.

– Иди, я тут посижу.

– Ну, вот…

– Я не хочу есть.

– А недавно кто-то хотел, чтобы Эбстерхиллы с ним нянчились, – напомнила Дарья. – Слушай, Ась, давай я тебя накрашу!

– Зачем? – пожала плечами Анна.

– Закрой глаза. Сначала стрелки…

– Не увлекайся.

– Цыц, – Дарья трудилась с вдохновенным азартом художника, примеряла тени и помаду, стирала, пробовала другие. – И надо чуть-чуть румян. Ты аж лиловая.

– Лилейная. Нормальный цвет кормчего.

Дарья уложила ей волосы в её любимый греческий узел, оставив на щеках дымчатые вьющиеся пряди. Оглядела свою работу.

– Готово.

Анна подошла к одному из зеркал и несколько минут с отчуждённым любопытством изучала отражение.

– Ну, что? – осведомилась Дарья. – Хочешь есть?

Анна искоса глянула на неё и усмехнулась:

– Идём.

_ _ _

Какой раздражающе неприятный сон: мёрзнешь, пытаешься натянуть на себя одеяло – вот же оно, здесь – и не можешь, чувствуя, что просыпаешься от досады и холода, проснись, так ведь бывает только во сне, вернись в реальность, и всё встанет на свои места…

Кто-то заботливо укрыл её, и Анна очнулась окончательно. Ах, да, это Дарья… Тихонько, чтобы не разбудить подругу, крадётся в ванную.

Сквозь прозрачный белый полог сияло «окно», настроенное на цветущий сад. Анна закрыла глаза. В голове гудел вчерашний день. Пятнадцать рю наперегонки с Маунтом. Обсуждение очередного сеанса связи с Хэйн-Дианноном в Палате Специалистов. Занятия по моделированию ситуаций с Ролле и Таухорамаком. Муки бессилия и внезапный прорыв к утраченному, казалось, навсегда умению в капсуле тренажёра. Идиотская сцена с полаксианами. Ужас в лучистых Дашкиных глазищах. Бесконечный обед, с представлением – строго по старшинству, сделали ручкой, поклонились, а чтоб вас… – с учтивыми извинениями, с ощущением собственной, мешающей всем никчемности, с эпическими повествованиями о славной истории Полакса вообще и Эбстерхиллов в частности…

Из ванной на цыпочках выскользнула Дарья.

– Можешь шуметь, я не сплю, – сказала Анна. – Доброе утро.

– Доброе утро, – Дарья откинула полог. – Вставай. Знаешь, чем нас Эбстерхиллы балуют? Жемчужной ванной с розмарином.

– Даш, я полежу немного.

– Плохо себя чувствуешь?

– Нет. Просто устала.

– Ну, лежи. Я выйду ненадолго, ладно? Выгуляю псину и проведаю Чандру.

– Угу.

– Филиру, наверное, тоже надо выгулять?

– Загулял в красной рубашоночке! – заскулила Филира, выплясывая у двери.

– У неё газообразная экскреция. Но гулять она любит страстно.

– А тебя? Тебе ничего не нужно?

Анна качнула головой.

– Что тебе принести? Черешню, бананы или клубнику?

– Ничего.

– Просто грейпфрутовый сок, как всегда?

– Я не хочу, Дашенька.

Дарья встревоженно склонилась над ней.

– Ася, мне не нравится, что ты ничего не хочешь.

Анна задумалась, словно перебирая желания. Равнодушно пробормотала:

– Ну почему ничего… Я хочу, чтобы меня никогда не было.

Дарья медленно отступила и исчезла из каюты.

Кто-то на дне Анниного сознания немедленно начал пилить её. «Ты так долго была на взводе, у тебя нормальная психогенная депрессия, закономерная отмашка маятника. Ты не умеешь владеть собой. Стыдно, Анна, стыдно виснуть на шею Дарье, пользуясь тем, что она добра и любит тебя. А куда уйти?… Куда угодно. С уртхаидами задача выполнена. Теперь я не нужна, значит, свободна. Без Него я жить не буду, и идите вы все…».

Она вздрогнула от шороха открываемой двери.

– Это Вам, леди Анна.

– Спасибо.

– Скажите ему что-нибудь, и он станет послушным Вашему голосу.

Кайс тронул тумблер на спинной панели хорошенького кибера. Кибер моргнул и вперился в Анну, подняв шторки.

– Тебя зовут Блинд, – решила она.

Кайс опустил крышку панели и присел на край кровати. Некоторое время он молча глядел на Анну. Анна – мимо него. «Только тебя мне не хватало для полного благополучия… Если этот самурай шевельнётся – прокушу ему глотку».

– Я от Вас тоже не в восторге, – внезапно сообщил он.

– Всего доброго, – отозвалась она.

– Ну, а кого из Эбстерхиллов Вы хотели бы видеть? Кто умнее остальных, как Вы думаете?

– Вопрос некорректен. Есть разные типы ума.

– Выберите тип на Ваш вкус.

– Патрик.

Кайс кивнул.

– А кто самый чуткий?

– Орк. Вам не наскучила эта игра? Я никого не хочу видеть.

– Леди Дарию мы к Вам не пустим, пока Вы не придёте в норму. Она и так плачет.

– Сожалею, Кайс, но я не приду в норму. Впрочем, у вас есть радикальный выход: спустить меня в люк утилизатора.

– Дура! – Кайс нагнулся к Анне, обжигая её недобрыми угольными глазами. – Ни мудрый Пат, ни неженка Орк, ни сам Шедир, ни даже леди Дария – никто не скажет Вам того, что Вы должны услышать.

– Должна? – высокомерно переспросила Анна.

– Вы заблудились. Вспомните, кто Вы. Вы слишком долго пробыли среди уртхаидов, в человечьей шкуре, и перестали замечать, как она Вам тесна. Вы навыдумывали себе плоских человечьих проблем. Вы замучили себя человечьими несчастьями – я не знаю, не спрашиваю, какими…

– Разве я не человек?

– Вы кормчий. Вы вернётесь в спэйс и будете летать среди звёзд. Вот Ваша норма. Вот Ваш мир. Перед этим отступает даже смерть.

– Не всякая.

– Я же говорил им, что дело не в уродстве, – после паузы пробурчал Кайс. – Пока кормчий может вести шип, он не калека.

– Я не уверена, что смогу.

– Я видел Вас в тренажёре.

– Корабль – не тренажёр.

Кайс подсунул ладони под её затылок и спину, поднял Анну и прижал к себе.

– Я буду с тобой. Не бойся. У меня крепкие руки. Я удержу шип на любой траектории. А вот выбрать её… Это лучше умел Рам, мой близнец. Он погиб почти год назад. Ну, вот! Истеричка! Да каждую секунду умирают тысячи разумных!

Анна вытерла глаза о его плечо и отстранилась.

– Выйди. Мне нужно умыться.

– Потом.

– Нет! Не смей, никогда не прощу!

– Согласен жить не прощённым.

Её тело, её собственное тело предавало её. Предавало беспомощностью. Слабостью. Проснувшимся вдруг томлением здоровой женской плоти. «Господи, неужели я ещё женщина? После всего?… Нет, больше никогда, не хочу, нет!.».

Она перевела дыхание. В ней медленно таял невесомый звон.

– Завтра начнём предтуннельный пост, – велел Кайс, зализывая прокушенную руку. – Поэтому сегодня нам надо поесть на три дня вперёд.

– Хм… Забавный обычай. Теперь понятно, почему тебе трудно даётся поиск траектории.

– Слыхал я россказни об аскетах-универсалах, – Кайс потёр свежий синяк на скуле и приник горячей щекой к груди женщины. – И даже верил. Пока не увидел эти холмы пломбира.

Анна невольно рассмеялась.

– Смеёшься ты мерзко, – констатировал он. – Как наждак. Но ведь смеёшься, ice lady56!

_ _ _

– Не молчи, – попросил Орк. – Скажи, что тебя мучает. Объясни вслух. Не для меня – для себя. Ты скорее поймёшь, что делать.

– Что я могу сделать? – Дарья, поставив локти ему на грудь, подпёрла кулачками скулы. – Сейчас я просто боюсь… Господи, как стыдно… Боюсь возвращаться в каюту…

– Увы, на «Снарке» лишь одна женская каюта. Но мы предоставим леди Анне…

– Нет, что ты! – испуганно перебила Дарья. – Я с ней не расстанусь. Вот только успокоюсь…

– Тебе тяжело смотреть на неё?

– Не в этом дело. Я не знаю, как мне вести себя, чтобы она… чтобы ей…

– Ты не можешь этого не знать! – убеждённо возразил Орк.

– Т-то есть… почему?

– Ты, единственная на свете, слышишь души людей. Душу живого.

– Единственная?? – Дарья встрепенулась. – Разве ты никогда не встречал… м-м… таких, как я?

– Никогда, sunny lady57, – Орк запутал пальцы в её тёплых волосах. – Тебе известны все наши клапаны. Ты владеешь мною, как флейтист – своим инструментом.

– Орк, ты не флейта!

– Но и ты – не просто музыкант. Как флейта, без твоих губ я лишён смысла. Ты извлекаешь из моей души музыку, для которой я создан.

– Орк…

Они оторвались друг от друга, задохнувшись. Перевели дыхание и с минуту смотрели друг другу в глаза, вспоминая: они говорили о чём-то важном…

– И лады леди Анны открыты тебе, – вспомнил Орк. – Ты знаешь и любишь её – значит, ты знаешь её тон, её мелодию…

Дарья покачала головой.

– Нет. На ней я играть не могу. А если и могу – то лишь когда она сама позволяет.

– Отчего?

– Н-ну… Она старше…

– Намного ли?

– На два месяца, – Дарья усмехнулась. – Да, конечно, дело не в этом.

– В чём же? – Орк не любопытствовал, не изображал проницательность и всепонимание; он хотел помочь Дарье разобраться в самой себе. – Леди Анна в ваших отношениях была лидером?

– Нет. Не совсем так. Ася вообще не лидер. Она не ведёт, не увлекает за собой. Но и её никто не в силах увлечь, потому что она видит дальше лидеров и знает, куда приведёт дорога.

– Не ведёт, но указывает истинный путь, – своими словами повторил Орк. – Таких людей прежде называли пророками. Или – кошка, которая гуляет сама по себе и ни в ком не нуждается?

– Отнюдь! – вспыхнула Дарья. – Ася – сама нежность и надёжность! Хотя… – она помолчала, задумчиво стараясь распрямить конец длинной бронзовой пряди, завившийся тугим кольцом. – Хотя, пожалуй… При том, что я твёрдо знаю, что Ася меня любит, и я ей доверяю, и могу положиться на неё во всём… Так же твёрдо я знаю… знала, что если я вдруг повернусь и уйду – она это продумает, сделает выводы, всё поймёт и обойдётся без меня. Пожалуй, она сможет обойтись без кого угодно. И даже не затаит обиды, понимаешь?

– Какая гордыня!

– Почему гордыня, а не гордость? – уязвлённо спросила Дарья.

– Гордость – с улыбкой терпеть боль от удара. Гордыня – вытряхнуть из души, из памяти сердца боль вместе с ударившим.

– Хм… Ты прав, – Дарья приникла к нему и прерывисто вздохнула. – А теперь всё перевернулось. Ася была такой сильной. Такой независимой. Такой бесстрашной…

– Была? Я и теперь не замечаю в леди Анне ни слабости, ни зависимости, ни страха.

– Да, конечно, но…

– Но мне показалось…

– Что?

– Что есть кто-то, без кого леди Анна обойтись не может. Вернее… – Орк запнулся. – Вернее, что его больше нет.

Дарья, подняв голову, вгляделась в его правильное лицо. «Атшери Тай? Зачем тогда блок? Но если и Орку почудилось… А ведь он видел её только за обедом. И откуда такая проницательность?»

– Мне показалось? – несмело промолвил он.

– Почему ты так решил? – потребовала аргументов Дарья.

– Право, не знаю. Леди Анна производит впечатление человека, не угнетённого несчастьем, а ожесточённого непреодолимым препятствием в достижении цели. Она так сосредоточена на этой цели… Вернее, на её недостижимости, что, по-моему, безразлична к окружающим. Даже к тебе, моя леди.

– Ну, а почему всё это – обязательно из-за того, что Ася с кем-то разлучена?

«С кем? Я бы знала…».

– Потому что леди Анна напоминает мне одного… Я встречал… – Орк смущённо улыбнулся под пытливым взглядом Дарьи и пожал плечами. – Вероятно, это мои домыслы. Ты лучше знаешь свою подругу, леди Дария.

– Знаю… – с сомнением повторила Дарья. – Надеюсь, я не очень в этом уверена.

– Что?…

– Уверенность в том, что ты знаешь человека, часто приводит к поспешным выводам.

– Я совсем не знаю леди Анну. Предполагая в ней безразличие, я имел в виду не её характер, а только её нынешнее состояние. Вероятно, было бы правильнее назвать его отчуждённостью.

– Удивительно, – невольно улыбнулась Дарья. – Никогда не встречала сочетания такой совершенной красоты с духовным совершенством.

Орк изумлённо хлопнул ресницами и всерьёз, без намёка на комплимент возразил:

– Разве ты никогда не смотрела в зеркало?

Дарья рассмеялась и, услышав шорох отодвигаемой двери, подняла «молнию» комбинезона. Орк был уже на ногах – корабельное гравитационное поле будто и не действовало на него – и протягивал Дарье руку, помогая встать.

– Доброе утро, – Анна мгновенным взглядом, не задержавшись на Орке, окинула библиотеку. – Я помешала… Прошу прощенья.

– Нет-нет, я как раз собиралась к тебе.

– Вы здесь хозяйка, леди, – одновременно с Дарьей произнёс Орк.

– Смотри, какой очаровашка, – Анна кивнула на кибера, на котором гордо восседала Филира.

– Прелесть, – одобрила Дарья. – А что он умеет?

– Всё, – перечислил Кайс.

– Волчья сыть травяной мешок, – поделилась своим мнением Филира.

– Ну, положим! – фыркнула Анна. – Эти ваши буфберри он чистит некачественно.

Кайс надулся, извлёк из кармана небольшой жёлтый колючий плод и, сопя, принялся чистить.

– Кроме кибера, у Вас есть семь верных слуг, леди Анна, – напомнил Орк.

– Я растрогана рыцарским благородством Эбстерхиллов, – нежнейшие переливы Анниного голоса напоминали трепетанье змеиного язычка. – Кстати, почему в корабельной оранжерее земных растений всего три, и те декоративные?

– А какие должны быть? – не понял Кайс.

– Да хотя бы ягоды, – сказала Анна, смакуя буфберри.

– Зачем? – пожал плечами Орк. – У нас есть свои.

– Вы совсем не используете земные растения? – заинтересовалась Дарья.

– Полакс щедр, – пояснил Орк. – Он даёт нам всё, что нужно.

– Зачем же вам генный материал?

– Для научных исследований, леди. Об этом больше знает Патрик.

– Тогда, может быть, Вы знаете, почему в нашей каюте нет терминала? – осведомилась Анна.

– Терминал? – с оттенком удивления переспросил Орк. – Зачем? Ах, да… Простите, леди. Полаксианские женщины обычно не пользуются терминалом.

– К-как! Совсем?

– А читать? – усомнилась Дарья. – Каждый раз приходят в библиотеку?

– Наши женщины не любят тратить время на чтение.

– Надеюсь, мне вы оставите больше свободного времени, – заметила Анна.

– Не надейся, – буркнул Кайс.

– Что Вы хотите прочесть, леди Анна? – Орк вывел на экран каталог.

– Всё равно. Полгода не видела печатного текста.

– Как ты выдержала? – ужаснулась Дарья.

– Может быть, Вас заинтересует «Земля Полинга-Аксентьева. Очерки истории и культуры»?

– Хорошо, пусть очерки.

Кайс повернулся и вышел. Анна села на диван перед экраном. Украдкой глянула на Дарью, не решаясь попросить её остаться. Дарья устроилась рядом, и Анна вздохнула виновато и облегчённо.

На экране текст сменялся картинками: колоссальное тускло-красное солнце, не затмевающее трёх лун и самых ярких звёзд, оспинами проступающих на тёмном небе; буро-красные равнины и сизые складчатые скалы; портреты суровых мужчин, различающихся только мастью и эмблемами клана, – выдающиеся полаксиане… И снова плыл текст. Подруги молча скользили по дисплею взглядом.

– Всё будет хорошо, – шепнула Дарья, тихонько притянув Анну к себе. Та жестом бесконечной усталости уткнулась лбом в её плечо. Дарья сдержала первый порыв – обнять её, утешая, – и почесала Анну за ухом, точно котёнка. Анна со смехом выпрямилась. Огляделась:

– А Орк ушёл?

– Я здесь, – он вышел из-за стеллажа с вьющимися фиолетовыми растениями. – К Вашим услугам.

– Скажите, пожалуйста, по каким признакам полаксиане делятся на ядро и кольцо?

Дарья удивлённо хмыкнула. Она почему-то ожидала, что Анна обратит внимание на истории о вампирах – если вообще на что-то обратит внимание. Что за ядра-кольца?…

Орк озадаченно размышлял. Анна терпеливо ждала.

– Простите, – спохватился он. – Для нас это настолько очевидно…

– Что Вы никогда не задумывались над этим. Я понимаю.

– Ядро – основа каждого рода. Люди ядра несут на себе Знак. На людях кольца Знака нет.

– Какой знак? – спросила Дарья.

Орк умоляюще прижал ладони к груди:

– Я не в силах описать его, леди. Знак дано видеть только мужчинам.

– Но его носят и мужчины, и женщины? – уточнила Анна.

– Нет, что Вы! – Орк даже рассмеялся. – При чём тут женщины!

– Значит, вся разница – в наличии или отсутствии знака?

– Не только. Люди кольца не являются полноправными членами клана. Они недочеловеки.

– Так, – сузив глаза, процедила Анна.

Вот теперь Дарья увидела прежнюю Анну: собранную, цепко внимательную, въедливую, Хэйно-томограф, Хэйно-ведьму, Хэйно-Снежную королеву.

– В чём проявляется их неполноценность?

– Это тупые, иногда умственно отсталые существа, их интересы ограничены физиологическими потребностями, – в голосе Орка звучало сострадание. – Правда, они очень сильны, добры и преданны, как собаки. Я думаю, люди кольца – это… м-м… что-то вроде генетического брака.

– Составляющего, насколько я поняла, половину мужского населения.

– Увы, да.

– Интересно, – пробормотала Анна.

– Прошу прощенья, леди, мне пора на вахту.

– Да. Спасибо, Орк.

Дарья подставила ему губы.

– Недочеловеки, – со сдерживаемой яростью повторила Анна, когда они остались вдвоём. – Первобытное мышление! Настоящие люди, ненастоящие люди… А сами-то кто? – она вздёрнула подбородок и отчеканила. – На Полаксе людей нет.

– По-моему, ты судишь их слишком строго, – мягко оспорила Дарья.

Анна в замешательстве уставилась на неё.

– Сужу? Почему?… А-а. Нет, Дашенька, я говорю в буквальном смысле.

– Что значит – в буквальном?

– В видовом. Колонисты Земли Полинга-Аксентьева включились в местную биосферу. Стали её частью. А это чревато любыми неожиданностями.

– Я знаю, ты всегда была против того, чтобы даже нюхать местные цветы, не то что употреблять в пищу…

– Да нюхайте на здоровье! Но не удивляйтесь последствиям. Биосфера – мощнейший гомеостат, владеющий столь тонкими и сложными методами воздействия, что мы не всегда можем постичь их.

– Например? – потребовала Дарья.

– Например, Земля Вирта. Вспышка агрессивности среди колонистов и в конечном счёте эвакуация. Или наша же Земля, двадцатый век. Изменение канона женской красоты. Эстетически значимыми стали большой рост, крупные конечности, узкий таз и отсутствие жировой прослойки, то есть признаки потенциального бесплодия.

– Ты считаешь, что биосфера способна влиять на эстетические вкусы? – поразилась Дарья.

– Отчего же нет, если вкусы могут служить регулятором численности популяции?

– Хм… Да-а, – только и смогла сказать Дарья. Ух, какая хитрая эта биосфера!

– Дашка, ты прелесть! – прыснула Анна.

– Значит, и это самое кольцо… и то, что женщин нету…

– Всё она, подлая. Не знаю, – уже всерьёз продолжала Анна, – бесправны они от того, что глупы, или наоборот, но знаю точно: полаксиан уже нельзя с полным правом отнести к виду Homo sapiens.

– Странно. То ты обнимаешься с джаргишем и не хочешь расставаться с уртхаидами, то отказываешь людям в праве называться людьми только потому, что у них другая диета.

– Дашенька, зачем ты вульгаризируешь? – пролепетала Анна. – Ты же прекрасно понимаешь, что я имела в виду: иной генофонд, иные ферментные системы…

– Конечно. Извини, Асик. Просто мне показалось, что ты говоришь о них с пренебрежением. А они этого не заслужили.

– Я употребила слово «люди» как биологический термин, – Анна высокомерно усмехнулась. – Да много ли чести в том, чтобы называться людьми?

– Называться? – Дарья ласково улыбнулась ей в ответ. – Или быть?

_ _ _ _ _

4. Вечен мира светлый пир

– Аянчик, ты ужасно длинный, – пожаловалась Дарья, поддёргивая штанины и рукава куртки.

– Но я всегда считал себя худым, – Аян озадаченно обвил Дарьину талию своим ремнём. Вздохнул, укоротил ремень на четверть и проколол новые дырки.

Дарья подпоясала спадающие штаны. Встала в огромные сапоги. Удовлетворённо отметила:

– Ну вот, теперь меня не отличить от полаксианина.

Джошуа фыркнул и горячо подтвердил:

– О, да!

– Если не от полаксианина, то от полаксианского пугала уж наверняка не отличить.

– Ты хороша в любом наряде, солнечная леди, – Фарид, как всегда, был безупречно любезен.

В каюту в сопровождении Патрика и кибера вошла, шаркая сапогами, Анна, тоже облачённая в пятнистый полаксианский костюм: ворот – неудавшееся декольте, под поясом складки в десять слоёв, штаны гармошкой, зато на бёдрах трещат. Дарья всплеснула руками:

– Ой, какая прелесть!

– По-моему, очень элегантно, – с достоинством парировала Анна. Подняла ногу – сапог остался на полу.

Дарья кивнула и проделала то же самое.

– А может, сапоги не обязательно? – заныла Анна.

– Обязательно, – отчеканил Шедир. – До дома ехать недалеко. Если Вам неудобно, леди, я Вас понесу.

– Я, – возразил Патрик.

– Спасибо, но уж ноги-то у меня в порядке. Кайса растолкайте.

Кайс поднял голову с дивана:

– Я давно не сплю. Какого чёрта, после син-ро положено отоспаться!

– Трое суток? – едко осведомилась Анна. – В чужой каюте?

– Кайсу у нас уютнее, – вступилась за него Дарья.

– Пора, – сказал селектор голосом Орка.

Кайс вскочил. Шедир и Фарид исчезли из каюты.

– Вот мы и дома, – просиял Аян.

– It's a long way58, – плеща крыльями, добавила Филира.

«Снарк» опустился над озером – затопленным кратером в кольце скал. Вода в свете мохнатого солнца казалась пунцовой и маслянисто-тяжёлой, как кровь. Было очень тихо, лишь всхрапывали лошади, шелестела лента транспортёра от грузового люка к скалам и сухо шуршали ржаво-коричневые кусты, похожие на увеличенные в десятки раз слоевища исландского лишайника. Трое мужчин, стерегущие лошадей, остолбенели при виде женщин.

– Почему у двоих эмблема без точки? – немедленно спросила Анна.

– Это люди кольца, – объяснил Шедир.

Чандра захрапела, боясь ступить на устилающий землю красно-бурый лишайник. Дарья, успокаивая её, прошла по мягким резным пластинкам – они тянулись к женщине, робко трогая её ноги – и лишь после этого смогла вывести кобылу из корабля.

– Дон, Бэрил, Лейк, перед вами жёны нашего рода, Дария и Анна, – торжественно представил Шедир.

Парень с эмблемой ядра, чуть постарше Джошуа и такой же рыжий, стряхнул с себя ступор, заворожённо улыбнулся:

– У ваших ног, леди. Дон Эбстерхилл.

Бэрил и Лейк преклонили колени («В отличие от ядра», – автоматически отметила Анна).

– Какие новости? – спросил Фарид.

Дон перестал улыбаться.

– Ленард пропал.

– Лен… – выдохнул Орк.

– Когда? – глухо проговорил Шедир.

– Этой ночью.

Эбстерхиллы склонили головы, прижав ладони к эмблемам.

– Будем думать о живых, – нарушил молчание Шедир.

Они разобрали лошадей. Чандра злобно прижимала уши, косясь на коренастых мохноногих чужаков. Для Анны коня не было, и Патрик поднял её к себе в седло. У неё вырвался стон. Беззвучный, ничем не явленный, услышанный только Дарьей и тотчас погребённый в ивовых зарослях.

– Верхнее Озеро – центр наших владений, леди, – Дон рядом с Дарьей, нога к ноге, въехал в проход среди скал. – Отсюда на сотни миль земля принадлежит Эбстерхиллам.

– А где ваш дом?

– Внизу, у водопада.

Дарья умолкла. Она видела много чужих миров. Однако пейзаж Полакса был уж очень неприветливым. Опасности Дарья не слышала, но что-то жутковато чуждое, казалось, пропитало сам воздух планеты гнетущей тишиной. И ещё этот Аськин взрыв отчаяния. Из-за лошади!…

«Тот рейс: Кси Урсы, Гирея, Грумбридж. Лошади есть только на Грумбридже-один. Значит, что-то случилось там, на Земле Брандуса. При чём тут лошадь? А серьги? А пятно – Господи, это же клеймо, как я сразу не сообразила!»

Дарьино воображение услужливо выстроило целый сюжет: Аська засветилась, варвары-теллурийцы хватают её, увозят, перекинув через седло, пытают, клеймят…

«Нет, глупости. Этим Асю не достанешь. Да и как бы это она засветилась? И чем её вообще можно достать, ведьму? Ей всё – одни насмешки. Руки… Тоже вряд ли, хотя она и старается убедить меня, что весь её раздрай из-за этого. Неужели Орк прав… Что мне ещё известно? Ивовый блок, шельтинх-разведка, Румек… О! Её завербовали Странники!»

Это был уже полный бред. Дарья помотала головой, вытряхивая его. Оглянулась на Анну. Та непринуждённо болтала с Патриком.

– Похожие псевдолихенес я видела на девятой ANC-135, тоже красного субгиганта. Они реагируют на тепловое излучение, не так ли?

– Да, леди.

– В них должны быть жировые включения.

– Именно так.

– А это что?

– Мы называем их багрянками.

– Почему? В них фикобилины вместо хлорофиллов?

– Совершенно верно.

– Я что-то не пойму… Это естественный биоценоз? Или вы культивируете эти два вида?

– Естественный, леди. Нам нет нужды их культивировать, они растут повсюду: цетрит – наша основная масличная культура, его жмых заменяет нам хлеб, а таллом багрянок вкуснее любого мяса.

– Естественный… И всего два вида…

– Да, леди, природа Полакса не отличается видовым разнообразием.

– А там что, внизу? Похоже на… Salix acutifolia59.

– У Вас зоркие глаза, леди. Да, один из немногих земных видов, интродуцированных нашими предками.

– А ещё какие?

– Вереск, лох, козы… Птицы здесь совсем не приживаются. Небо Полакса мертво.

– Хм… А это тогда кто же?

Высоко над скалами, распластав колоссальные крылья и снижаясь кругами, парили пять чёрных силуэтов.

– Проклятье!

Дон прижал Чандру с Дарьей к скале, подальше от края обрыва. Патрик прикрыл Анну собой. В руках у мужчин, точно сгустившись из грозного воздуха, появились бластеры.

– Стойте! – Дарья подняла Чандру «свечой». – Не стреляйте! Они не враги! Они не хотят вам зла!

Полаксиане в бешенстве, ужасе, смятении смотрели то на неё, то на Шедира, то на кружащих в вышине вампиров. Шедир, поколебавшись, опустил бластер. Сурово произнёс:

– Воля женщины непреложна.

– Леди – чужие Полаксу, Шед, – сдержанно напомнил Дон. Покосился на Дарью и, вспыхнув, потупился под её светлым взглядом.

– Мы погибнем… – неуверенно прошептал Бэрил.

– Смерть приближается к нашему дому, – глухо отозвался Фарид, уронив руку с бластером.

– Горе Эбстерхиллам, терпящим гулов над крышей своего дома, – процедил Кайс, пряча оружие.

– Горе Эбстерхиллам, не умеющим отличить братьев от врагов и боящимся своей тени, – голос Анны источал тихое презрение. – Горе мужчинам, которых даже я вправе обвинить в слабости.

– Не будь ты кормчим, тебя не спасло бы даже то, что ты женщина! – бешено оскалился Кайс.

Орк предостерегающе поднял руку, бросив свою лошадь между Патриком и Кайсом:

– Кайс, не святотатствуй!

– Никогда не прощу, ведьма!

– Вы не верите мне? – прозрачный голос Дарьи унял мужчин, точно масло, вылитое на волну. – Смотрите! Я попрошу их, чтобы они улетели и не пугали вас.

Она запрокинула голову, протянула невидимую нить посыла к печальным существам в небе. Они взмахнули крыльями, набирая высоту, перестроились клином и вскоре исчезли в багряном пламени солнечного диска.

Дарья глубоко вздохнула. Её знобило от напряжения. Анна смотрела на неё с гордостью, любовью и восторгом. Эбстерхиллы – с потрясённым благоговением, переходящим в трепет.

– Мы взяли в жёны сестёр самого могущественного рода Вселенной, – медленно заговорил Орк. – Перед его силой и властью все полаксианские роды – ничто. Радуйтесь, братья!

– Из какого рода благословенные леди? – не сразу отважился спросить юный Лейк.

Женщины переглянулись. Первой сформулировала Анна:

– Наш род – всё живое.

Кавалькада снова тронулась в путь по крутой тропе, сбегающей в долину, похожую на палитру неряхи-художника: мешанина охры, крона, сиены и сурика, прочёркнутая пунцовой лентой реки. Анна обернулась к Дарье и шепнула по-русски:

– Дашка, ты виртуоз.

_ _ _

Дом Эбстерхиллов, стометровым дождевиком вылезший из-под земли возле водопада с небольшой гидростанцией, снаружи напоминал атомное убежище, а внутри – королевский дворец. В его большей, мужской части подруги ещё заметили лабораторию и что-то вроде машинного зала. Женская же половина была откровенно гаремной.

Они остановились в комнате с фонтаном и янтарными рельефными стенами: ядро рода – вокруг женщин, кольцо – поодаль. Навстречу им выплыла свежая дородная старуха в длинном, просторном, как шапито, серебристом платье и в серебряном облаке волос. Со спокойным интересом оглядела Дарью и Анну.

– Шедир, мой мальчик, ты продумал, какие оправдания представишь витенагемоту, когда в доме Эбстерхиллов появятся дети, рождённые инопланетянками?

– Взгляни на юных жён, Мать. Нужны ли ещё оправдания?

– Фарид?

– Закон лишил мой род права на жизнь. Я вправе не считаться с законом – по крайней мере в постели.

– Патрик?

– Леди – не инопланетянки. Они с Земли, такие же Homo sapiens, как мы.

– Дон, ты знаешь юных жён уже полчаса. Что думаешь ты?

– Я думаю, мне не хватит жизни, чтобы узнать их. Я впервые встретил таких женщин.

– Джошуа?

– За такую радость не жаль отдохнуть на электрическом стуле. Разве веселее одиноко сгнить от старости в холодной постели?

– Орк?

– Юные леди – оберег рода, Мать.

– Кайс?

– Чихал я на витенагемот.

– Аян?

– Я не думал о детях, Мать. Я думал… только… о леди Дарии.

– Что ж… Бэрил, мнение кольца.

– Мы будем счастливы жить с юными жёнами и умереть за них, леди домина, – отбарабанил Бэрил явно готовую ритуальную формулу.

Властительная Мать неторопливо вздохнула во весь свой внушительный бюст.

– Ваши юные жёны не слишком юны, малы ростом, одна из них худа и узкобёдра, а другая изувечена. Все ваши доводы, Эбстерхиллы, сводятся к одному-единственному слову, давно забытому на Полаксе и потому оставшемуся непроизнесённым. Идёмте, милочки, вам надо отдохнуть с дороги.

Она взмахом руки отослала мужчин и повела земных леди во внутренние покои.

– Мне кажется, леди домина, никто из Эбстерхиллов не произнёс слова «любовь» не оттого, что забыл его, а из любви к Вам, – сказала Анна, будто тронула Властительную Мать мягкой кошачьей лапой.

– Чтобы не вызвать у Вас обиды и ревности, – подхватила Дарья.

– Нет, милочки – кстати, называйте меня Фирузой. Я только Властительная Мать, но никогда не была любимой женой. На Полаксе это не принято. Долг мужчин – заботиться о женщине. Долг жены – рожать ядру рода детей. Она не позволит себе питать к мужьям пылкие чувства или отдавать кому-либо из них предпочтение. Не смущайтесь, милочки, я просто вам завидую, – она улыбнулась без тени зависти, благожелательно и спокойно.

– Рожать ядру рода? – переспросила Анна.

– Разумеется. Кто же захочет зачать от человека кольца? Зачем плодить тупиц, милочки? И от ядра-то не всегда рождаются достойные ядра. Вот ваши спальни. Вам нужен помощник, леди Анна…

– Нет-нет, спасибо, – хором запротестовали подруги.

– Что ж, привыкайте к Полаксу.

Смежные спальни выходили в зимний сад с круглым бассейном. В красном свете чужого солнца земные растения выглядели диковато.

– Да, – одобрила Дарья, нюхая жасмин. – Женщины на Полаксе устроились неплохо.

– Если не считать непрерывных супружеских обязанностей. Блинд, расстегни ремень. Ах, черепаха…

Анна рванула зубами застёжку куртки.

– Что ты хочешь: медовый месяц, – примирительно сказала Дарья, раздевая её.

Анна фыркнула, как рассерженная кошка, прыгнула в бассейн и скрылась под водой. Дарья в чём была, не вспомнив даже о кожном дыхании юэнсинов, плюхнулась за ней. Анна уже плыла навстречу – медленно, неловко, но плыла. Дарья выволокла её на поверхность.

– Ты чего? – оторопела Анна. – Ашатн, пусти волосы!

– Откуда я знаю, что ты можешь плавать? – Дарья внезапно разрыдалась, вцепившись в неё. – Я думала, ты утонешь! Да отстань, Ашатн!

– Привет! Я тебе что, совсем обрубок?! Дашенька…Солнышко моё, успокойся, – на три тона ниже заворковала Анна, ластясь к подруге. – Стоит ли волноваться из-за такого пустяка? Даш, я нормальный, совершенно здоровый человек, ну немножко разукомплектованный…

– Ну и словечко! – невольно засмеялась Дарья.

– Да и утонула бы, так тоже невелика потеря.

– Я тебя выпорю!

– Валяй. Тем более, что я не смогу дать сдачи. Только сначала разденься и выкупайся, как следует. Вода чудесная. И забери свою собаку! А то я на неё Фильку натравлю!

– Чудище обло, огромно, озорно, тризевно и лаяй! – переливчато отозвалась Филира из зарослей олеандра.

– Интересно другое, – задумчиво заговорила Анна через полчаса, присев на тёплой мраморной лестнице, ведущей из бассейна. – Эбстерхиллы в один голос пели, что вампиры предвещают несчастья и похищают людей.

Дарья села рядом и принялась по частям отжимать волосы.

– Адова работа, – посочувствовала Анна.

– Не отвлекайся. Что интересно?

– На этот раз вампиры прилетели после исчезновения этого… м-м… Ленарда. Возникают вопросы. Единственный это случай? Или, может быть, твои муженьки путают последовательность событий? И вампиры всегда прилетают после, а не до исчезновения человека? А может, их появление вообще не коррелирует с исчезновениями? И, наконец, если после, то, может быть, и вследствие?

– Разве такое возможно: чтобы все как один перепутали, что за чем было?

– Вполне. Уж больно они впечатляют, эти вампиры.

– Да-а. Поражают воображение.

– Трудно удержаться от искушения связать их с каким-нибудь грозным событием. А до или после, где причина, где следствие – обыденное сознание не обременяет себя такими частностями.

– Ага. А у всех полаксиан, значит, обыденное сознание.

– Да хорошие они, твои Эбстерхиллы, замечательные, лучше не бывает. Особенно Кайс.

– Кстати, Ась, почему ты назвала вампиров братьями?

– Я? Когда?

– Ну, когда опять с Кайсом грызлась.

– Хм… – Анна в недоумении пожала плечами. – Понятия не имею. Наверное, в полемическом раже.

– Я всегда говорила, что ты скрытый эмпат! Ася… Я опять тебя ударила? Асенька, ты скажи, о чём лучше не упоминать, я не буду.

– Нет-нет, что ты, – улыбнулась Анна. Дарья хотела обнять её за плечи, но Анна сжалась и слегка отстранилась, не давая прикоснуться к культям. – А что? Почему ты спросила?

– А то, – Дарья встала и обрушила сверху («Ну, держись, ксенопсихолог! Я тебе покажу обыденное сознание!»), – что у двоих из пяти вампиров были гуманоидные, человеческие ментальные ауры. В точности.

Анна медленно поднялась, по-детски открыв рот.

– Ты уверена?

– Н-ну!

– А у остальных?

– У тех сложнее связи… Другие уровни… м-м… Не знаю, как объяснить.

– Даш, – тающим голосом спросила Анна, – а Ленарда среди них не было?

– Среди кого? – не поняла Дарья.

– Да среди вампиров, Господи!

– Здрасьте, приехали, – после паузы молвила Дарья. – Люди превращаются в вампиров, что ли?

– А что?

– С какой стати?

– Эволюция, – с умным видом объяснила Анна.

– Асик, это уж ты чересчур. Хотя…

Дарья задумалась.

– Может, они как-нибудь называли друг друга? Или себя? – не отставала от неё Анна.

– Ась, ты слишком много хочешь. Эмпаты – не телепаты.

– Слабаки, – отыгралась Анна. – Постой, но тогда получается, что на Полаксе нет ни одного эмпата?

– Почему нет? Есть. Вампиры.

– Ах, даже так? Но не люди…

Ашатн вскочила и заворчала, вздыбив холку. К бассейну приближались Эбстерхиллы. Но в каком виде!…

Полуобнажённые, с венками на головах, со свирелями и барабанами… Они грянули какую-то варварскую, пьяняще разнузданную мелодию, окружили женщин, вмиг просушили им волосы, опутали украшениями, как новогоднюю ёлку – только Анна взглядом запретила Орку менять ей серьги – и на собственных плечах, передавая друг другу драгоценную ношу, принесли в просторный зал глубоко под землёй. Горячий алый свет, стереопортреты предков на увитых плющом стенах, охапки роз в ведёрных серебряных вазах, Властительная Мать во главе огромного, рассчитанного на сотню Эбстерхиллов стола, искрящегося золотом и хрусталём приборов. Пробочный салют и метель розовых лепестков.

После первой перемены, тостов и приветственных кличей юным жёнам, новой крови, новой жизни Эбстерхиллов музыка вихрем подняла мужчин и Дарью из-за стола, понесла по мозаичным плитам в бешеном танце: ритмичный грохот сандалий, взлёт в горячих сильных руках, дурманное кружение, смех, восторг желания в глазах – синих, серых, карих, чёрных… Анна осталась подле Фирузы, ведя светскую беседу – явно целенаправленно, по выбранному ею пути: Дарья хорошо знала это её выражение учтивого, собранного внимания. Но длился разговор недолго. К Анне подошёл Орк. Она при первых же его словах побелела, обдала его надменным недоумением. Минуты три Дарья колебалась: пойти к ней на помощь или положиться на деликатность «неженки» Орка? А когда снова нашла глазами Анну, та кружилась с Орком, злая, весёлая и невозможно красивая.

– Леди! Что тебя заботит?

Дарья улыбнулась Дону, тряхнула головой, разлив по плечам перевитые жемчужными нитями волосы.

– Извини, я прослушала. Что ты говорил?

– Правда ли, что твоё солнце маленькое, золотистое и горячее?

– Правда.

– Оно в твоих жилах, леди.

– Сейчас в моих жилах шампанское, – рассмеялась Дарья.

Музыка кружила их, как ураган шлюпку. Шедир запел – и тринадцать лужёных мужских глоток подхватили:

Позабудь печали, брат!

Жизнь не ведает утрат.

Смерть – мгновенье, вечен мир,

вечен мира светлый пир.

Возвращайся к солнцу, небу,

слову, музыке и хлебу,

соку виноградных лоз,

запаху цветущих роз,

пей и пой, коня седлай,

пса любимого ласкай,

с другом говори до ночи,

погляди в девичьи очи,

перед женской красотою

вспыхни Новою звездою,

обезумей от любви

и живи, живи, живи!

Волна музыки вынесла Дарью, Дона, Аяна и Джошуа из тесного зала. Чередою комнат, простреленных сквозь окна-бойницы пурпурными полосами света, мимо колонн, немых статуй, фонтанов, строгих картин, базук у окон, в одуряющее жасминно-олеандровое благоухание зимнего сада. И мохнатая зелёная шкура неведомого зверя в зарослях страстоцвета, и шорох потревоженной листвы, и гулкий бой сердца в висках…

_ _ _ _ _

5. Ты встань, пробудись…

Когда она проснулась – в своей спальне, в постели, – всё ещё рдел нескончаемый полаксианский день. Свет дробился на ресницах мириадами микрорадуг.

Аян, заметив, что Дарья открыла глаза, прильнул губами к её щиколотке.

– Сколько я спала?

– Миг или вечность – не всё ли равно? – беспечно ответил Джошуа. – Пока мы вместе, время над нами не властно.

Она потянулась. Джошуа поднял на ладони прядь её волос.

– Тот же запах. Что так пахнет, леди? Кто может противиться зову емшана?

– Не противься, Джо, – Дарья захлестнула прядью, словно арканом, его шею. – Знаешь, куда я зову?

– С тобой – куда угодно, – подал голос Аян.

– В конюшню, – объявила Дарья. Парни расхохотались. – Там Чандра тоскует! И с ней, между прочим, нужно работать ежедневно!

– Фарид был прав, – сказал Аян.

– В чём?

– Удерживать тебя в стенах дома – то же, что удерживать солнечный зайчик.

– А ты думал, я соглашусь сидеть взаперти?!

Джошуа нырнул под кровать и отыскал там наручный фон.

– Гольд, форма для леди Дарии готова?

– Да, сэр. Для леди Дарии и для леди Анны.

– Мы подождём тебя в янтарной гостиной, sunny lady, – Джошуа оторвал Аяна от Дарьи и уволок из комнаты.

Дарья приникла ухом к двери в Асину спальню. За дверью чуть слышно вскрикивал синтезатор и яростно хрипел граф Резанов: «Я удивляюсь, Господи, Тебе! Воистину: кто может, тот не хочет!… Тебе милы, кто добродетель корчит, а я не умещаюсь в их толпе!»

Дарья взялась было за ручку двери, постояла, вслушиваясь не в музыку, а в ментальный пульс Аси, и решила, что сейчас Асю лучше не трогать.

В гардеробной Властительная Мать с изумлением разглядывала сделанные по женским меркам пятнистые костюмы и две пары маленьких сапог.

– Дорогая моя, неужели Вы намерены вести мужской образ жизни? – промолвила она в ответ на Дарьино приветствие.

– А как должна вести себя женщина? – почтительно поинтересовалась Дарья.

– Как приличествует женщине, – доброжелательно, как ребёнку, растолковала Властительная Мать. – Вы госпожа в доме. Что Вам делать за его пределами?

– Как? И Вы никогда не выходите?

– С тех пор, как меня привезли в дом Эбстерхиллов, я не покидала его, – с достоинством ответила старуха.

Дарья задумчиво теребила застёжку куртки.

– Вы правы, Фируза. Госпожа в доме – конечно, такой образ жизни тоже подходит женщине.

– Что значит – тоже?…

– Видите ли, леди, – Дарья говорила почти виновато, – я бывала на многих планетах. Люди живут так по-разному… И у них настолько разные представления о приличиях…

– Что Вы уже не знаете, какие из них верны?

– Наверное, это как с Богом. Каждый верит в Него по-своему. И каждый искренен. И только Бог знает, чья вера Ему угоднее.

– И в какого же Бога верите Вы?

– Я постараюсь по мере сил придерживаться полаксианских приличий, – пообещала Дарья. – Ведь я прилетела сюда по доброй воле. Но, Фируза… – она шагнула к старухе, подняв на неё глаза. – Неужели Вам самой никогда не хотелось вырваться отсюда? Умчаться далеко-далеко? Нестись так, чтобы ветер свистел в ушах? Увидеть, что за скалами на горизонте и куда течёт река? Узнать других людей? Ведь это так интересно – интереснее, чем быть госпожой!

– Может быть, – помолчав, сказала Фируза. – Никак не могу понять, сколько Вам лет… Вы другая. У Вас своя правота. И Вы думаете, мы с Вами, две разные правоты, сможем ужиться?

Дарья улыбнулась ей – и встретила ответную улыбку.

– Бог с Вами, делайте, что хотите. Но если Вас увидит чужой…

– Чужой – на земле Эбстерхиллов?!

– А небо? – напомнила Фируза.

– Кто же станет меня высматривать? – удивилась

Дарья, закручивая волосы. – Ведь женщины не выходят из дома.

– Мне остаётся надеяться, что Ваша подруга хоть чуточку благоразумнее, – вздохнула старуха.

– Во всяком случае, верхом она ездить не станет, – промычала Дарья. Вынула изо рта шпильки и добавила. – Она это называет «передвигаться, зажав между ногами беспорядочно дёргающуюся опору».

– Как верно! – восхитилась Властительная Мать. – Вот с Анной мы поладим. Что Вы уставились на меня с таким страхом, милочка? Я так несносно назойлива и бестактна?

– Что Вы, леди, отнюдь.

– Не бойтесь, я её не обижу. Для того, чтобы знать, что причинит лишнюю боль истерзанной горем женщине и как избежать этой боли, совсем не обязательно изучать жизнь на других планетах. Ну, ну, что Вы, милочка…

– Я до сих пор не знаю… – пробормотала Дарья. – Всё время делаю что-то не так…

– Вы взяли на себя невыполнимую задачу, – Властительная Мать погладила Дарью по голове. – Вы хотите вернуть Анне душевный покой. Но, дорогая моя, полностью избавить её от страданий Вы не можете. Это не в человеческих силах. Зато, если Вас и впредь будет сводить судорогой всякий раз, когда Анна вздрогнет, – боюсь, Вы можете приучить её злоупотреблять Вашей любовью. Вы пробудите в ней нравственный садизм.

Дарья, слушая Фирузу, всё шире округляла глаза и, наконец, рассмеялась:

– В Асе?! Ася – садистка?!

– Судя по рассказам детей о её поведении на корабле, она уже сейчас издевается над Вами.

– Она издевается над собой.

– Не понимая, что этим мучает Вас? Анна не глупа.

– Она Вас вчера чем-то задела? – осторожно спросила Дарья.

– Нет-нет. Я знаю только обворожительно милую Анну. Однако она бывает и другой, не правда ли?

– Такой – нет.

– Буду рада ошибиться, – спокойно и снисходительно улыбнулась Властительная Мать.

Конюшня встретила Дарью знакомыми упоительными запахами и деловитой суетой уборки. Всё кольцо под руководством Фарида носилось со швабрами, лопатами, вёдрами и мётлами. Фарид обрадованно заулыбался, кивнул Дарье, как сообщнице. Чандра, заслышав хозяйку, с визгом грохнула копытами в дверь. Из её денника пулей вылетел Лейк.

– Говорил же: не входи к ней! – укорил его Фарид.

– Что случилось? – Дарья подскочила к мальчику. Лейк тупо глядел на неё, хныча и держась за бок. – Укусила? Лягнула?

– Ага…

– Потому что ты испугался, – Аян огладил Чандру и взялся за щётку и скребок. – Никогда ничего не бойся, Лейк.

– Покажи-ка, – Дарья подняла на юноше рубашку. – Ничего страшного. Вот, уже не больно…

Она провела ладонью над его рёбрами, где набухал синяк. Лейк замер с открытым ртом.

– Ой, леди… Не больно!…

– А Чандра просто здоровалась с тобой. Смотри. Чандра, девочка, здравствуй!

Чандра сунула ей правое копыто и полезла мордой в карман, требуя угощения.

– Она не этой, – выдавил Лейк.

– А какой?

– Вон…

– Чандра, давай ту!

Чандра оглянулась на свой круп, уже вычищенный Аяном до зеркального блеска, и неуверенно подняла заднюю ногу.

– Попроси у Лейка прощения, – велела Дарья.

Кобыла обиженно вытянула губы и опустилась перед юношей на колени. Джошуа и Фарид зааплодировали.

– Она хорошая, – убеждала Дарья, кладя Чандре на спину вальтрап и седло. – Просто лошадь чувствует твой страх и нервничает.

Чандра являла собою воплощение кротости и послушания. Но стоило Аяну взяться за подпругу, как кобыла раздулась, точно воздушный шар.

– Н-ну? – грозно сказала Дарья под хохот мужчин.

Чандра неохотно спустила воздух, позволив затянуть подпруги.

– Я так и знала, что ты здесь.

Дарья, вздрогнув, обернулась. Анна даже в сапогах умудрилась подойти неслышно.

– Как ты думаешь, – Анна задумчиво покусала губу, – я смогу управлять лошадью?

– Разумеется. Почему же нет? – без заминки ответила Дарья. В наступившей тишине её голос прозвучал слишком звонко. – Нужно только подобрать лошадь, выезженную на голос.

– Я бы хотела попробовать.

– Что и кому Вы хотите доказать, леди? – вкрадчиво поинтересовался Фарид. Кайс незаметно пнул его каблуком по косточке.

– Сонк, заседлай для леди Анны Мухоловку, – невозмутимо распорядился Патрик.

В роду у Мухоловки наверняка были першероны. Патрик поднял Анну в седло, прикрепил поводья к передней луке. Анна глянула вниз и решила, что падать с такой высоты было бы несподручно.

– Ася, ты скоро? – Дарья гарцевала в проходе, сдерживая Чандру. – Выезжай!

– Я выведу, – тихо предложил Патрик, беря лошадь под уздцы. – Хотя бы из денника.

Анна покачала головой. Эбстерхиллы смотрели на неё, и ей чудилось, что все они с нетерпением ждут её неудачи. Чтобы благодушно жалеть её и тешиться своим несомненным превосходством. И Дарья – неужели Дарья тоже? «Выезжай…». Ладно, нате.

– Э-э…- обратилась Анна к Мухоловке. – Милочка, не будете ли Вы столь любезны…

Напряжённая тишина слегка разрядилась редким, как осенний дождь, смехом. Под этот смех Анна плавно выслала Мухоловку, и та с неожиданной чуткостью послушалась – хотя и косясь удивлённо и встряхивая головой, будто напоминала о поводе.

– Ну, как? – Дарья ехала рядом, готовая в любой момент схватить повод.

– Великолепно! Как на паровозе.

– На чём? – недоуменно переспросил Патрик, страхующий Анну с другой стороны.

– Сидеть широко, но идёт мягко, быстро и мощно. Даш, объясни, пожалуйста, Пату, что такое паровоз! – попросила Анна и сорвала Мухоловку в галоп.

В ушах у неё свистнуло. Резной лишайник под копытами слился в сплошное бурое пятно.

– Держи её! – донёсся издалека крик Кайса.

Анна откинулась назад: «Ч-ч-ч, тише, моя хорошая…». Мухоловка перешла на рысь. Анна нагнулась и чмокнула её между навострёнными ушами.

Они догнали её у реки. Анна ехала шагом мимо ивовых зарослей, разглядывая цветущие кусты.

– Спасибо Вам за Мухоловку, Пат. Можно мне и впредь на ней ездить?

– На ком хотите, леди. Вы не устали?

– Так быстро? – усмехнулась она. – Здесь растут ещё какие-нибудь двудомные земные растения, кроме ивы?

– Лимонник. Но он в зимнем саду, на земной почве, и у него нет изменённых тычинок.

– Ах, Вы тоже заметили?…

– Конечно, леди.

Чандра грызла трензель и приплясывала, удивлённая Дарьиной медлительностью: «Ну, давай же поскачем!»

Дарья шикнула на неё, слушая Анну.

– Вы говорили, что на Полаксе не живут птицы. А бабочки?

– Тоже.

– А у коз Вы не наблюдали различий среди самцов?

– У нас только самки, леди. Мы покупаем на Земле икс-сперму60.

– Вот как… Вы не пытались искусственно оплодотворять икс-спермой женщин?

– Когда-то пытались. Но девочки рождались мёртвыми, и витенагемот запретил искусственное оплодотворение людей.

Людей… Анна обвела их глазами. Фарид, Патрик, Джошуа, Кайс, Аян, Лейк, Сонк, ещё один член кольца… Может быть, люди среди них – только эти трое, с добродушными бессмысленными лицами Брейгелевских лентяев…

– Я не знаю обычаев Полакса и заранее прошу прощения, если мой вопрос шокирует вас, господа. Скажите, вампиры похищают только людей ядра?

Видно, вопрос был действительно бестактным: Эбстерхиллы взглянули на старшего, Фарида.

– Сонк, Эрвид, Лейк, галопом до скал, а оттуда – в конюшню, – приказал Фарид. И лишь когда люди кольца отъехали, продолжил. – Только ядро. Лучшие люди рода. А эти бедняги живут и здравствуют.

– Ты, наверное, всё-таки хэйнитка, – пробурчал Кайс.

– Почему? – удивилась Анна.

– Такая же любопытная. Как Джарианнон. Или его хромой приятель; тот и спрашивал то же самое. И с такими же расшаркиваниями.

– Кто? – мертвея, переспросила Анна.

– Джарианнон – торговец, – со смешком объяснил Джошуа. – Из тех торговцев, что не платят пошлину. Лихой парень! Он тут часто бывает.

– А… хромой?

– Скорее всего, его шеф или проверяющий, – предположил Фарид. – Он прилетал с Джарианноном всего один раз, и нам не представился.

– Какая-нибудь большая шишка там, на Хэйне, – добавил Аян. – Всё высматривал, выслушивал, а сам помалкивал, и глаза пустые.

– Но-но, Ай! – рыкнул Кайс. – Полегче о спэйсгайде-универсале!

Эбстерхиллы рассмеялись. «Это не Он, – сказала себе Анна. – Не сходи с ума. Не липни с расспросами. Это не может быть Он».

Дарья положила ладонь ей на колено. Анна выпрямилась, вдохнула всей грудью шершавый воздух, унимая сердце, и тронула Мухоловку шенкелями. Быстрее!

Кайс заверещал, как золотоордынец, Джошуа и Аян заулюлюкали, Дарья ответила ликующим визгом, лошади помчались по темнеющей равнине, словно вознамерились догнать горбушку закатного солнца, а рядом пятнистой тенью стлалась Ашатн, над головами летела, взблёскивая зелёным и золотистым, Филира: «Радость дивной искрой Божьей ты слетаешь к нам с небес!… Там мы все друзья и братья где горит твой звонкий свет!»

_ _ _

Домой вернулись уже в полной темноте. Эбстерхиллы разошлись по мастерским и лабораториям. Один Аян провожал жён в их покои по бесконечным гулким комнатам с опущенными бронированными ставнями на окнах. В каждой комнате при появлении людей вспыхивал свет и мерк за их спинами.

– Я слышала, Ленард был композитором, – заговорила Анна. – Однако здесь нет ни одного музыкального инструмента.

– Синтезатор в его спальне, леди.

– Нельзя ли мне взглянуть на него?

Аян остановился, покраснев до ушей.

– Вы… леди Анна… Вы хотите войти в спальню мужчины?

– Это запрещено?

– Нет… но… – замялся мальчик.

– Непристойно?

– Леди, но зачем Вам?

– Хочу оплакать утраченные возможности, – отшутилась Анна.

– Ася! – стоном вырвалось у Дарьи.

– Леди, как Вы можете… быть так жестоки к себе!

– Жестока? – удивилась Анна. – Дарья, Аян, вам отказывает чувство юмора.

– Зато у тебя оно гипертрофировано, – проворчала Дарья.

– Наверное, Вам действительно очень нужно…

– Да, Аян.

– Ася… – Дарья глянула на подругу и повернулась к юноше. – Аянчик, мы на минутку. Только посмотрим, и всё. Что в этом плохого?

– Леди Дария, и ты?!.

«Я её одну не пущу», – взглядом ответила Дарья.

– Сюда, – решился Аян. Свернул в коридор. Один поворот, второй, третий… Открыл одну из дверей. – Вот. Ой…

В комнате стоял Орк.

– Что вам угодно, леди? – он был несколько удивлён, но не шокирован.

– Это я… – мужественно начал Аян.

Анна улыбкой остановила его.

– Извините, Орк. Я хотела узнать, чем занимался Ленард… в последний момент.

Орк кивнул – задумчиво и печально.

– После Вашего разговора с Матерью за столом я ожидал, что Вы этим заинтересуетесь, – он включил компьютер, пробежал пальцами по пульту. – Обычно гулы приходят ночью. Приходят, когда ты остаёшься наедине с собой и миром. Когда лучше всего думается…

– В минуту озарения?

– Да. В этом есть какая-то дьявольская ирония: исчезнуть из мира на взлёте творчества. Но здесь, как видите, пусто. После Арта осталось пять листов формул. После Дэвиса – стихи. Лен не оставил ничего.

– Можно? – Анна попыталась открыть синтезатор, но культя только скользила сквозь рукав по пластику.

Орк притянул женщину к себе, точно заслоняя. Дарья подняла крышку. На средней из трёх клавиатур лежали исписанные, исчёрканные листы нотной бумаги.

– Великий Боже… – Орк подхватил их, осторожно расправил в руках.

– Как Вы узнали?! – спросил Аян.

– Человек есть человек, – сказала Дарья – не столько Эбстерхиллам, сколько Анне. – Комп – хорошая вещь. Но в порыве вдохновения Ленард, как любой хомо, схватился за бумагу и стило. Спасибо, Ай.

– Спасибо, – подхватила Анна. – И Вам, Орк.

– Это я благодарю вас, леди.

– Не корысти ради, – прокомментировала с Дарьиного плеча Филира, – а токмо волею пославшей мя жены.

В зимнем саду был сервирован лёгкий завтрак: кофе, чай и какие-то сладости непонятного вида. Дарья лизнула один шарик, почмокала.

– Хм… Вкусно. Ася, что ты там делаешь?

– Хочу открыть окно. Нет, не достану…

Дарья щёлкнула тумблером под подоконником, подняв ставни и стёкла. Анна встала с колен. В комнату ворвался ледяной ветер. Подруги, обнявшись и поёживаясь от холода, смотрели в кромешный мрак за окном. Лишь вверху в редких просветах мчащихся туч пугливо подрагивали звёзды.

– Ищешь свою Капеллу?

– А что её искать – вон она, – Анна улыбнулась звезде. – Скрылась… Ласковая ночка, правда?

– Угу. Представляешь, ночные хищники выходят на охоту… – стр-рашным голосом начала Дарья.

Анна хихикнула и отошла от окна.

– Здесь нет хищников. Цепи питания в полаксианских экосистемах максимум трёхуровневые.

– Аська, ты зануда. Я закрываю, да?

– Закрывай. Интересно, какая звезда у Кайса?…

– Альфард.

– Откуда ты знаешь? Мне он не говорил, – ревниво сказала Анна.

– И мне. Просто у каждого кормчего в ауре его звезда.

– У каждого?… И что… только у кормчих?…

– Естественно. Мы, нормальные, подчинены ритмам своего солнца. Оно и есть наша звезда. А вы – чужие дети, звёздные гадкие утята. И откуда вы такие рождаетесь, Аська?

Анна сбросила сапоги и забилась в угол дивана, свернувшись калачиком.

– А я думала, что ментальный образ пси-ауры определяется только восприятием эмпата, и у разных эмпатов складываются разные образы одного и того же человека.

– Не совсем так, – поправила Дарья, пробуя кофе. – Конечно, образ ауры зависит и от ассоциативного поля эмпата. Но ведь аура – это сам человек. И её образы у эмпатов различаются лишь постольку, поскольку самого человека они воспринимают по-разному. А уж если он кормчий, в его ауре обязательно его звезда, даже если он сам ещё её не знает. Это один из ключевых образов.

– Например.

– Например?… Для меня ты Капелла – река – сирень – выдра. И для Бике выдра – Капелла – родник – скошенная трава. А для Юлия – Капелла – дождь – вереск – змея.

– Вот как…

– Тебе налить чаю?

Анна не ответила, глядя в пространство расширенными немигающими глазами. В её сознании пылал белый двойной сверхгигант. Класс А2 Iа? Пожалуй, похоже на Денеб, решила Дарья. Значит, он – кормчий…

Она тихонько, стараясь не звякнуть, поставила чашку на блюдце. Анна встрепенулась и заставила себя улыбнуться:

– Выдра – это мне льстит. Самый нетривиально мыслящий зверь. Совершенно не поддаётся оперантному обучению.

– Лучше расскажи про иву.

– Что?! – вздрогнула Анна.

– Ты спрашивала Патрика…

– А-а, тычинки…

– Ты считаешь, что Полакс как-то действует на особи мужского пола?

– Я считаю, что полаксиане мужского пола делятся на три группы. Во-первых, собственно мужчины, или кольцо. Во-вторых, вампиры. В-третьих, потенциальные вампиры, или ядро.

– И Аянчик?!

– По-моему…

– Тс-с-с.

В зимний сад вошёл Патрик. Сел верхом на стул и требовательно воззрился на Анну.

– Пат, хочешь кофе? – предложила Дарья. – Или чаю?

Он мотнул головой.

– Благодарю, sunny lady. Как я понял, у Вас есть гипотеза, леди Анна.

– Сколько угодно. Но в отличие от Вас я хочу чаю.

Патрик пересел на диван, взял для неё чашку, терпеливо осведомился:

– С пирожными?

– Без.

– Тогда я Вас слушаю.

– Тогда с пирожными.

Дарья поперхнулась кофе и негодующе вскричала:

– Аська, не мучай Пата! Пей быстро и выкладывай гипотезу.

– Наследственность, сцепленная с полом. Предположим, что в почве, или в растениях, или в… м-м… некоем едином всепланетном обменном генофонде Полакса…

– Вы имеете в виду вирусы?

– Может быть. Существует… вернее, существовал сто восемьдесят лет назад фактор, действующий на икс-хромосому в паре икс-игрек. Этот фактор подключил пришельцев с Земли к тому самому единому генофонду…

– У Вас пылкая фантазия, – вставил Патрик. Анна пожала плечами и умолкла. – Продолжайте же!

– Мутантная икс-хромосома у видов с гетерогаметными самками61 привела к бесплодию или нежизнеспособности самок.

– Птицы и бабочки, – Патрик машинально отставил чашку. – Ну?

– У видов с гетерогаметными самцами мутация, наоборот, улучшила фенотип62, тогда как нормальные самцы в условиях Полакса деградировали. Если, наконец, принять, что мутантная икс-пара летальна63, то в результате… Проще было бы нарисовать схему скрещивания…

– Я понял. Все женщины гетерозиготны64, половина мужчин – мутанты, нормальные мужчины не участвуют в воспроизводстве, и в каждом последующем поколении число женщин уменьшается вдвое.

– Да.

Патрик с силой сплёл пальцы на колене.

– Что ж, всё сходится. Прошло три-четыре поколения. Соотношение полов – один к двенадцати. Вы полагаете, достаточно допустить кольцо в супружескую постель – и у нас станут рождаться девочки?

– Можно попробовать.

– Как просто… Ядро – мутанты. Ядро, а не кольцо…

– Как все, – мягко сказала Анна. – Эволюция – игра мутаций, и в каждом из нас мириады мутантных генов.

– Как все? А что значат Ваши слова «подключение к единому генофонду», леди Анна?

Что она могла ответить? «Полакс – ваш всехний папа»? Сказать члену клана, одержимому идеей чистоты крови, с его почти фанатичной верностью роду, что все эти роды-кланы – иллюзия, что и он, и его братья, и его враги – узоры единой великой мозаики, где сплелись земные и неземные двойные спирали…

Её выручила Дарья, как всегда, найдя самый добрый из возможных ответов:

– Мне кажется, это значит, что колонисты породнились с планетой, которая стала для вас домом. Теперь вы не просто живёте на Полаксе, вы здесь свои.

– Это закономерно, – ожила Анна. – Вы приспосабливаете к своим нуждам бедную видами, хрупкую биосферу. Естественно, что она, стремясь к равновесию, приспосабливает вас к себе.

– Да, леди, вас трудно обвинить в антропоцентризме.

– А зачем нас обвинять? – Дарья взмахнула стрельчатыми ресницами и шагнула к Патрику, положила ладони на его окаменевшие скулы. – Пат… Что ты, Пат? Вы ничего не потеряли. А обрели целую планету, красивую-красивую.

Пат притянул её к себе на колени и, взяв её руки в горсть, медленно произнёс:

– Мы потеряли себя. Леди Анна не ответила мне. Ваша мысль – бред, леди Анна, настолько безумный, что я готов счесть его истиной. Мы, ядро, очень разные, в отличие от кольца – там ярко выражено фамильное сходство…

– Мы заметили. А в других кланах? – спросила Дарья.

– Тоже. Итак, ядро – порождение Полакса. Мы не просто мутанты. Мы не люди.

– А кто же?! – взвилась Дарья.

Не знаю.

– Когда-то моих предков уничтожали, как не-людей, на том основании, что они ели мацу, читали Талмуд и отдыхали в субботу, – сдержанно заметила Анна. Ноздри её длинного, закруглённого, с горбинкой, носа подрагивали. – А теперь начнём копаться в генах? Это смахивает на молекулярный расизм, коллега.

– Вы меня удивляете, коллега. Генотипом определяется видовая принадлежность.

– Но человек не определяется видовой принадлежностью, – возразила Дарья. – Это другой уровень.

– Чем же, sunny lady?

– Я думаю, самосознанием.

– Не обманывает ли тебя мой облик? – Патрик, сжав в ладонях голову Дарьи, смотрел ей в глаза. – Я часть открытой, постоянно изменяющейся биосистемы. Сегодня ты видишь перед собой человека; завтра я могу стать кем угодно… уродом…

– Как я?

– Леди Анна, Вы некорректны в споре!

– А я, наверное, не человек, – лениво мурлыкнула Анна.

– Да и о чём мы спорим? – Дарья соскользнула с колен Патрика на диван, поближе к Анне. – В конце концов, это только гипотеза.

– И гипотеза отвратительная, – Патрик встал и с минуту смотрел сквозь женщин, покачиваясь с носков на пятки. – Вы бы никогда не убедили меня, мои светлые леди, если бы я сам не пришёл к похожим идеям… ещё несколько месяцев назад. Трансдукция65 в клетки мутантов…

– Вы вели исследования в этой области? – с любопытством спросила Анна.

– Нет. Я наткнулся на эту мысль внезапно, помню даже, когда. Во время разговора с тем хэйнским миссионером.

– С кем?! – переспросила Дарья, не веря своим ушам.

– Не знаю, в какую веру он хотел меня обратить. Спрашивал о нашем едином отце, о родстве ядер, об инь-ян… хрипел о каких-то вездесущих элементарных витальных сущностях… И тут меня осенило. Все эти фамильные портреты, ивы, птицы, ядро и кольцо выстроились в систему, как змеи Кекуле66. Только я сначала решил, что мутанты – кольцо. И всё равно, мысль была настолько гадкой, что я отбросил её, как змею. Если бы не леди Анна… Вы устали?

– Я слушаю, Пат, – прошелестела Анна.

– Устали, – подытожил Патрик. – Договорим позже.

Дарья легла рядом с Анной, голова к голове. Обняла подругу, слушая, как выравнивается её лёгкое дыхание.

– Хэйнит-миссионер, – наконец, саркастически промолвила Анна. – Джаргиш-многоженец67.

Дарья фыркнула:

– Да-а! Я о таком слышу впервые, – она посерьёзнела. – Но кто бы он ни был – он таки сумел обратить Пата в свою веру. Да так, что Пат этого даже не заметил.

– Мало ли на свете психократов. Думаешь, ты одна такой кукловод?

– Не кусайся, – Дарья тихонько ущипнула её. Помолчав, вздохнула. – Хорошо, что ты не сказала ему о вампирах.

– Н-нда. Не думаю, чтобы эта идея его воодушевила.

– Ужасная картина! – Дарья перевернулась на живот и печально подпёрла кулачками голову. – Сидишь ночью, творишь, сочинил или открыл чего-нибудь – и, не успев порадоваться, превращаешься в тако-о-ое…

– Ничего ужасного. Наверное, именно вдохновение и даёт толчок к метаморфозу. Творческий экстаз…

– Экстаз? – Дарья вдруг побледнела и выпрямилась, глядя на Анну широкими глазами.

– Ты думаешь – оргазм тоже?…

– Дон! – тихо ахнула Дарья.

– Почему именно Дон?

– Потому что впервые. И я его с тех пор не видела!

Анна догнала её уже у двери, прильнула к Дарье, преградив ей путь:

– Подожди, Дашенька, маленький мой, успокойся!

– Неужели я сама… он из-за меня…

– Во-первых, он может быть где-то в доме, в этом лабиринте целый корабль можно спрятать. Во-вторых, прежде, чем бросаться на поиски, подумай: что ты им скажешь? Что Дон стал гулом из-за того, что занимался с тобой любовью? В-третьих, мы и так скоро всё узнаем, когда соберутся к обеду…

Анна заговаривала подругу, успокаивая её даже мерным ритмом собственного сердца. Только одного не хватало сейчас Дарье: чтобы, как прежде, как всегда, Ася, заведя свои "во-первых, во-вторых", привычным движением протянула маленькую лапку к завиткам на Дарьином виске и, едва касаясь, гладила её волосы.

– Наконец, в-четвёртых: Дашенька, тебе не кажется, что чем скорее все они станут гулами, тем скорее популяция колонистов придёт к равновесию?

– Всё равно жалко, – пробормотала Дарья. – Не хочу, чтобы они превращались. Аянчик… И Джо… И Орк…

Анна пожала плечами.

– Почему? Что плохого в метаморфозе? Для хомо, конечно, процесс непривычный, но…

– Да ты представь себе: ты теряешь своё тело и становишься чем-то совершенно другим! По-моему, очень обидно.

– Обидно, – согласилась Анна, глядя ей в зрачки. – Ты считаешь, что я стала чем-то другим?

– Аська, не передёргивай! – вспыхнула Дарья. – При чём тут ты?

– Если уж жалеть, то логичнее – Ленарда, которого Орк чуть не пристрелил.

– А Кайс как-то говорил, что у гулов синяя кровь… – Дарья сглотнула. – Как ты думаешь, что мы можем сделать? Как объяснить им?…

– А гул его знает.

Дарья замерла, вытаращив на Анну глаза. Метнулась было к окну, прислушалась и бросилась в свою спальню.

Анна пошла за ней. Дарья уже распахнула окно, отступила в глубину спальни, зябко обхватив себя руками.

– Н-ну? – скептически осведомилась Анна.

В оконном проёме возник чёрный силуэт.

«Выслушайте», – прогрохотало в головах женщин, оглушив их физически ощутимой тяжестью и животным страхом.

Ашатн припала к полу и залилась истошным лаем. Филира распласталась на груди у Анны, цепляясь лапами за её шею.

– Захо… э-э… залетайте, – пригласила Анна. – Чувствуйте себя, как дома.

Дарья вытолкнула собаку в Аннину спальню. Плотно задвинула обе двери.

– Мы Вас слушаем.

Вампир бесшумно соскользнул с подоконника. С минуту он стоял неподвижно, словно давая возможность разглядеть себя – впрочем, ни Анне, ни Дарье это не удалось, он был точно не в фокусе: размытое пятно, тонкий мазок фиолетовой тушью по мокрой бумаге, отчётливо выделялись лишь сложенные крылья да глаза, светлые и прозрачные, как у ребёнка, – а затем обрушил на женщин цунами мыслеобразов.

Анна очнулась первой: лаатти смягчила ментальный удар. Прижалась лбом к виску Дарьи.

– Как ты, солнышко?

– М-м… – Дарья пошевелилась и с трудом села. – Поговорили… Как мы очутились на кровати?…

– Наверное, этот джентльмен… Ой, где он?

– Сгинул, – констатировала Дарья. Потёрла виски. – Ась, ты что-нибудь поняла из того, что он на нас вывалил?

– Хм… Отчасти. А ты?

– Угу. Ещё меньше.

– А что ты поняла?

– Во-первых, что он просит помощи.

– Чего-чего? А мне показалось, что ему просто приспичило поговорить.

– Он очень огорчился, что так плохо на нас действует, и сказал, что пришлёт… младшего, что ли?

– И я поняла, что у них градация. Они, вероятно, очень быстро эволюционируют. Но чего им бояться, они же неуязвимы…

– Только старшие.

– Больше всего мне понравилось, что они способны летать в космосе.

– Да? А я этого не уловила. Но они хорошие. И вчера, в горах, они прилетали именно к нам.

Анна, пошатываясь, встала.

– Телепаты лазерной мощи… Питаются глюонной энергией… Видят структуру вакуума… Порхают среди звёзд… И нуждаются в нашей помощи? Весьма любопытно: в какой?

– Не нуждаются. Он просил помочь не им, а людям.

– Могу помочь им добрым советом, – великодушно согласилась Анна. – А-а, здравствуйте. Что ещё скажете?

Вампир снова стоял столбом посреди комнаты, глядя на женщин круглыми осьминожьими глазищами.

– Дон! – Дарья вскочила. – Значит, ты в самом деле…

«Я знал, что ты узнаешь меня, солнечная леди».

– На мой взгляд, – заметила Анна, – события развиваются слишком стремительно. Что Вам угодно, Дон?

«Это нужно не столько нам, сколько нашим братьям…».

– А что может быть нужно им, кроме знания?

«Знание. Оно освободит их от страха перед нами и перед будущим».

– Но почему вы сами не объясните им, кто вы? – воскликнула Дарья.

«Для этого они должны захотеть выслушать. Вы первые, кто не боится».

– Ась, мы не боимся? – с сомнением спросила Дарья.

Ей очень хотелось спрятаться под одеяло: лучшая защита от детских страхов.

– Мы не первые, – возразила Анна с таким невозмутимо-высокомерным видом, что Дарье стало ясно: ей тоже хочется под одеяло. – Насколько я знаю, на Полаксе бывают хэйниты. Вот кто не только выслушал бы вас, но и придумал что-нибудь дельное. Хэйниты – асы контакта.

«Они чужие».

– Опять за рыбу грош, – проворчала Анна.

«Не мы, братья не верят им. Наша надежда – женщины. Женщина может…».

Дверь в Аннину спальню с грохотом влетела в стену. В комнату ввалились Шедир и Ашатн. Женщины рванулись каждая к тому, кто оказался ближе: Дарья – заслонить Дона, Анна – остановить Шедира, который уже отвёл для броска руку с небольшим диском.

Её подвела память тела, всё ещё хранящего прежние мышечные рефлексы. Шедир метнул диск прежде, чем Анна осознала, что ей нечем перехватить его руку.

– Шедир!

Он невольно обернулся и, встретив взгляд Анны, стал оседать на пол.

– Ашатн, стереги, – бросила она и, обмирая от ужаса, побежала – а ей казалось, побрела – в другой конец спальни, где скомканной чернильной тряпочкой лежал вампир и Дарья, упав на колени, зажимала рассеченную от угла рта до мочки уха левую щёку.

– Сдвинь края, – Анна приникла губами к её пальцам, сосредоточилась, останавливая кровь.

– Дон!…

– Молчи, не мешай.

– Я помогаю, – промычала Дарья, настраиваясь в резонанс. Щека нестерпимо чесалась. – М-м… Всё, Асик. Стянуло. Пусти.

Она раздвинула тонкие бархатистые крылья, открыв тело Дона: путаницу переплетённых шевелящихся пушистых нитей, измазанных алым и синим.

– Это я виновата, – обречённо пробормотала Анна.

– Мы обе. Если б мы выдержали того, первого… Он умрёт?

– Откуда я знаю?

– Так подумай! – намеренно резко сказала Дарья. – Ты должна знать! Чем ему помочь?

Анна побледнела от гнева.

– Ни один биолог не может знать всё, каким бы он ни был специалистом! Я впервые сталкиваюсь с такой биоформой. У него, кажется, неклеточное строение…

Она склонилась над вампиром, вглядываясь в фиолетовую пространственную паутину.

– Ну? – нетерпеливо спросила Дарья.

– По-моему, ничего страшного, – осторожно предположила Анна. – Сетевая структура с однородными, полифункциональными, взаимозаменяемыми элементами. У него нет чакр, да?

– Да. Поле размазано, – Дарья вела ладонями по телу Дона. – Ни узлов, ни центров.

– Не стирай, это не кровь. Это нужно для формирования новых нитей. Он регенерирует.

– Правда?!

– Ты можешь вызвать его сородичей?

– Подожди, – Дарья переложила Дона головой со своих колен на Асины и встала.

– Ты куда? К старухе?

– Я сейчас.

Дарья хлопнула дверью.

– Дон, – шепнула Анна. Вампир постепенно обретал отчётливые контуры: нити двигались всё слабее, укладываясь в обобщённый человеческий силуэт. «А если я не права? И он умирает?.». – Дон, ты слышишь? Что делать?

В пушистой паутине возникли – не открылись, а именно возникли – глаза. Анна скорее угадала, чем различила прикосновение его мысли: «Не уходи».

– Я не уйду. Держись, пожалуйста, милый.

– Леди, – окликнул Шедир, – отзовите собаку. Я не хочу убивать пса леди Дарии.

Анна подняла на него зелёно-светящиеся лютые глаза.

– Нет. Лежите смирно. Вы слишком любите убивать.

– Леди, Вы в своём уме?!

Ашатн, рыча, приблизила клыки к его шее. Шедир замер.

– Отойдите от вампира. Слышите? Он опасен даже мёртвый!

– Он жив. Опасен только Ваш страх.

– Анна, он может оглушить Вас, как меня!

– Это я Вас оглушила. Он безоружен.

Шедир издал невнятный изумлённо-протестующий возглас.

– Он прилетел на наш зов: мой и Дарьин. Ответьте, – голос женщины зазвенел, как гонг, – как назвать хозяина, который убивает гостя?

– Это не мой гость.

– Вы глава рода. Он пришёл в Ваш дом. Пришёл без оружия. Зная, что все здесь ненавидят и боятся его – пришёл, чтобы освободить вас от ненависти и страха. Дайте же себе определение, Шедир! Назовите себя сами! Или Вам и на это недостаёт мужества?

После долгого молчания Шедир глухо произнёс:

– Предатель.

– Ашатн, отпусти его, – Анна встряхнула головой и раздумчиво возразила. – Нет. Просто трус. Злобный дурак. Дикарь.

Шедир прыжком поднялся на ноги.

– Думайте, что говорите, леди! Никто не посмеет счесть Эбстерхилла трусом. Мы встречаем врага лицом к лицу.

– А Вы когда-нибудь смотрели в его лицо? Высшая трусость – видеть врага в любом, кто отличен от Вас, и палить в руку, протянутую, быть может, для пожатия.

– А если для нападения?

Анна брезгливо поморщилась и, отвернувшись, прошипела:

– Вы и на Клинхе позорили род человеческий, тупица. Вы и с уртхаидами…

Она не договорила: в спальню вбежали Дарья, Патрик, Орк, Аян и Властительная Мать.

– Живой? – Дарья взяла в ладони голову вампира. Обвела Эбстерхиллов глазами и остановила настойчивый взгляд на старухе. – Фируза, Вы должны узнать его. Хотя бы Вы. Закройте глаза, молчите и слушайте себя. Доверьтесь себе. Хотя бы себе. Услышьте его, и Вы его узнаете!

Ася подключилась к её посылу, помогая Дарье пробиться к сознанию полаксиан сквозь вязкие барьеры испуга и отвращения. Презрительно процедила:

– Безнадёжно.

– Нет, – стиснув зубы, сказала Дарья.

Вампир пошевелился, расправляя крылья. Властительная Мать шагнула к нему и, пачкая серебристый подол подсохшей двухцветной кровью, с полувздохом, полустоном тяжело осела на пол.

– Дон, мальчик мой…

Курорт

В синем небе звёзды блещут,

В синем море волны хлещут…

А. Пушкин.

1. Небо

«Литта» была маленькая, как все развед-корабли, и чистенькая. По коридорчику – налево пять кают, направо лаборатории – Игорь прошёл в рубку, служащую заодно кают-компанией. В центральном, капитанском, кресле сидела миниатюрная девчонка в шортах и ажурной маечке и красила ресницы, глядя, как в зеркало, в выключенный ходовой экран.

– Привет, – сказал Игорь. – Я Игорь Заринь, навигатор пятого круга, штурман и планетолог.

Девчонка, крутанув кресло, повернулась к нему.

– Привет. Дарья Растопчина, навигатор седьмого круга, эмпат-контактёр.

– Вы ещё красивее, чем на автопортрете, – признал Игорь.

Она рассмеялась, откинув голову с тяжёлым бронзовым узлом волос.

– То ли Вы ещё скажете, когда увидите третьего члена экипажа!

– Скажу, что Вы лучше. А она уже на борту?

– Нет, гуляет. Первая каюта моя, третья – Анны, остальные Ваши. Устраивайтесь.

Игорь щёлкнул каблуками:

– Слушаюсь, капитан.

Он выбрал вторую. Распаковал рюкзак. Окно, демонстрирующее неприглядную красно-бурую равнину под мохнатым солнцем в тёмном трёхлунном небе, перенастроил на море, дюны и сосны. Повесил на стену молекулярную копию Беролинговой «Апсары» и подаренные Антоном две его работы: акварель – искристая змея под кустом лиловых хризантем на берегу окутанного утренним туманом озера, и офорт – свеча, кинжал и книга на корабельном пульте управления. Переоделся в форменный комбинезон и принялся наново бриться: женщины всё-таки. Хотя перспектива рейса в дамском обществе его не воодушевляла. Ещё пойдут капризы, ссоры, сплетни, а с Хэйно придётся нянчиться, как с младенцем. Видно, туго в Звёздном Флоте с кормчими, если инвалидов допускают к развед-рейсам… Но с заключением психолога спорить не принято.

Игорь прокрутил в памяти свой разговор с психологом. «Я за направлением, док. С мая бичую без спэйса». – «Заринь… На Вас есть запрос. Шельтинх-разведка, «Литта». Пойдёте?» – «Я вообще-то… Ладно. К следопытам, так к следопытам. Мне всё равно». – «Капитан – Растопчина, кормчий – Хэйно». – «Те самые? Но, позвольте!… Как же… Хэйно – и шельтинх-разведка?… А кто ещё в экипаже?» – «Они летают вдвоём». – «Т-то есть, как – вдвоём?» – «Остальные трое были полаксианами». – «А-а. Загулили, да?» – «Именно. Трансформировались». – «Угу…». – «Что Вас смущает?» – «Док, Вы уверены, что я и эти дамы с лаатти так уж совместимы? Я ведь летал с Альдиеном». – «Второго Альдиена нет, Заринь. А вашу совместимость определяла сама Анна Гедеоновна. Идёте на «Литту»? Или поискать Вам другой вариант?» – «Иду. Не могу же я отказать искалеченной женщине».

Игорь вздохнул, постарался сообщить чертам своего лица Альдиенову благородную твёрдость, смущённо отвернулся от зеркала и вышел в коридор. Навстречу ему стремительно плыла сама Анна Гедеоновна. За нею деловито топал нагруженный кибер.

– Здравствуйте, – приветливо и безразлично произнесла она. – Вы не в рубку идёте?

– В рубку.

– Тогда захватите, пожалуйста, корзину.

Игорь взял со спины кибера корзину с фруктами. Женщина, нажав плечом клавишу на стене, открыла дверь в третью каюту. Цыкнула на кибера:

– Блинд, марш домой.

Надо было помочь, запоздало подумал Игорь. Она скользнула по нему взглядом – глаза у неё были длинные, вразлёт, и тёмные, как омуты – и обошла Игоря, точно столб. Он машинально двинулся следом, глядя на её спину, амфорой сужающуюся к талии, на крутые, правильными дугами, бёдра. Летящий шёлк подола танцевал вокруг её тонких щиколоток. И всё же, на взгляд Игоря, женщине в её положении не следовало бы так смело обтягивать себя вечерним платьем и выставлять напоказ режущие глаз короткие, наглухо зашитые рукава.

– Наконец-то все в сборе, – сказала Дарья. – А это что?

– Это я стащила с праздничного стола, – пояснила Анна, уютно устраиваясь с ногами в кресле слева от капитанского, предназначенном, вообще-то, для второго навигатора.

Игорь откинул полку на задней стене между экраном и кухонным блоком, поставил корзину.

– Ой, бананчики! – ахнула Дарья. – Черешня! Фейхоа!

– Самое вкусное там – цзаучи, Вадим привёз с Эртшина. Сверху, полосатые. Попробуйте, Игорь.

– А Вы?

– Я уже напробовалась. Даш, а ещё я выклянчила у Вадима новый роман Гартье. Шикарный исторический лямур с приключениями.

– Дашь почитать?

– Посмотрю по твоему поведению.

– Я буду хорошая, – пообещала Дарья. Неохотно отошла от корзины, извлекла из недр своего кресла зеленовато-рыжего зверька, похожего на ласку. Зверёк зашипел, трепеща зелёным раздвоённым язычком. – Лао, вечно ты спишь в самых неподходящих местах. Ну, что, полетели? Ася, сядь как следует.

Анна послушно изменила позу. Игорь занял штурманское кресло справа от Дарьи. Ожил пульт. Засияли экраны. В рубку ворвался голос диспетчера. Сероглазая девчонка подняла корабль по идеальной дуге параболы, лихо крутанулась в зоне орбитальных маяков, – инструкции этого категорически не одобряли, но каждый опытный навигатор считал делом чести попрощаться с Землёй таким трюком, – славировала между грузовиком и туристским лайнером, проскользнув в какой-то сотне километров от них, вывела «Литту» на свободную трассу, передала управление компьютеру и устремилась к корзинке, из которой доносилось сладострастное чавканье Лао.

Анна немедленно снова поджала ноги. Встряхнула головой, отбрасывая волосы, с детским любопытством оглядела экраны и спросила в пространство:

– Кстати, куда мы летим?

– Как?… – Игорь поперхнулся. – Вы даже не знаете маршрута?

– А что? – она являла собою воплощение невинности. – Куда велите пригнать шип, туда и пригоню. Какая мне разница?

– Не слушайте её, – посоветовала Дарья. – Ася далеко не такая вредная. На самом деле она ещё вреднее.

– Охотно верю, – галантно сказал Игорь.

Анна опять помотала головой, потёрлась лицом о спинку кресла. Игорь шагнул к ней, опередив Дарью.

– В глаз что-то попало?

Анна подняла голову. Он осторожно убрал тонкий, как паутинка, волос, запутавшийся в её длинных ресницах.

– Спасибо, – обронила она.

Игорь, не отвечая, смотрел на её груди, белоснежными полушариями выступающие из декольте. Их не портило даже странное коричневое пятно под левой ключицей: два переплетённых треугольника Рёло68, тёмный и светлый.

– Что это? – не утерпел он.

– Клеймо, – безмятежно ответила Анна. – Дашенька, у тебя нет ленты? Я опять все шпильки растеряла.

– Пожалуйста, заберите её, а то я всё съем! – взмолилась Дарья. – Лаошка, убирайся, лопнешь!

– Игорю оставь!

– Нет-нет, ешьте! – запротестовал Игорь. – Мне вкуснее смотреть, как Вам вкусно, чем есть самому.

Дарья хмыкнула, порылась в карманах и внезапно метнула в Игоря серую ленту. Игорь автоматически поймал её, растерянно покрутил в руках. Анна выжидательно уставилась на него, сузив глаза в тёмные полумесяцы.

Он обозлился. Нашла, чем кокетничать: своей беспомощностью… Решительно сгрёб её волосы – точно набрал в горсти тёплый невесомый гагачий пух. Они горько и нежно пахли скошенной травой, хризантемами и утренним туманом над озером. Игорь неумело стянул их лентой. Кашлянул, прочищая горло.

– Так?

Анна кивнула.

– Игорь Заринь, – задумчиво проговорила Дарья. – Я где-то слышала Ваше имя.

– В одном Содружестве живём, в одном флоте летаем, – улыбнулся он.

– Но Вы ведь раньше летали не в шельтинхе?

– В спасательной службе.

– А почему ушли? – спросила Анна.

Игорь потемнел лицом.

– Мой капитан в мае улетел в отпуск. И не вернулся.

Дарья неслышно ахнула.

– Куда?

– На Хэйн. Но туда он не прилетал.

– Да, – после долгой паузы вымолвила Анна. – Дикая судьба для реттиора69.

– Вспомнила, – сказала Дарья. – Вы художник.

– Да.

– Мы видели Ваши работы. Помнишь, Асик?

Анна пожала плечами.

– Ну, как же! – воскликнула Дарья. – Новогодняя выставка на Центральной! «Соната радости»!

– Как! – Анна встала. – Это Ваша?! И ещё там была, с птицей над городом…

– «Знамение», – подсказал Игорь.

– И серия очаровательных пейзажей, – подхватила Дарья. – И «Гало Иезекииля»…

– Да, феерия света, прекрасная до мистического ужаса! Зачем Вы мотаетесь по спэйсу, Игорь? Вам бы день и ночь стоять у мольберта – вот Ваше дело!

Игорь почувствовал, что краснеет. Краснеет неудержимо, беспардонно, точно мальчишка, а не зрелый двадцатипятилетний муж, увенчанный лаврами художник, покоритель пространств, спасатель и соратник Альдиена.

– Как я Вам завидую! – Дарья осияла его светлыми очами в чёрных стрельчатых ресницах. – Мне никогда не достичь такого мастерства.

– Какую же награду заслужил гений мастихина70? – в полном смятении пробормотал Игорь, подтаивая изнутри.

– Наше общество, – великодушно снизошла Анна и сделала реверанс.

– Всё, что осталось в корзинке, – с жертвенным героизмом предложила Дарья.

Игорь отрицательно хмыкнул. У него уже пылали даже уши, и от этого безобразия он разгорался ещё алее, совсем теряя лицо под перекрёстным огнём женских улыбок. Полный решимости преодолеть, наконец, дурацкую щенячью застенчивость, Игорь взял Дарью в охапку, приложился к её сухим горячим губам. Дарья обвила руками его шею, со смехом чмокнула в скулу и отпрыгнула – лёгкая, сильная, вся из тонких твёрдых мышц. Игорь обернулся к Анне. Она слегка попятилась. Ему вдруг почудилось, что она похожа на Антона. Высокомерные надломленные брови, чуткие ноздри, ироничная усмешка в уголках рта, гордая линия подбородка и шеи… Только капитан всегда смотрел прямо, не прятал глаз, как эта. «Ну, погоди, я тебе покажу, как заигрывать со мной…».

Осиная талия прогнулась под его рукой. Мягкие губы дрогнули и сжались плотнее. Игорь провёл ладонью по высокой упругой груди к плечу. Под его пальцами, под тонкой тканью платья, нервно шевельнулся бесформенный обрубок.

Он отдёрнул руку. Отпустил женщину, – она продолжала улыбаться, как ни в чём не бывало, – упал в кресло и отвернулся к пульту.

Дарья прервала неловкое молчание:

– Как поделим вахты? Двадцать четыре по шесть часов или восемнадцать по восемь?

– Как Вам удобнее.

– Тогда по шесть, ладно?

– И я буду стоять вахты, – Анна, отвечая на удивлённый взгляд Игоря, кивнула на пульт. – Здесь всё работает с голоса.

– По вторникам не подаём, – заявила Дарья.

– Обойдёмся без юэнсинов, – поддержал её Игорь. – А то некоторые даже не знают, куда летят.

– Вот погодите, придёт моё время, – мстительно посулила Анна, вздёрнула подбородок и гордо покинула рубку.

– Ой, как же она сама-то… – спохватилась Дарья через несколько минут. – Игорь, я ненадолго.

– Да-да, конечно.

Анна стояла под манипуляторами кибера, втолковывая ему: «Железяка ты вздорная…».

– Ты удачно выбрала штурмана, – сказала Дарья. – Очень милый мальчик.

– Милый мальчик не стал бы меня лапать, – буркнула Анна, извиваясь, чтобы выскользнуть из платья. Дарья оттолкнула обиженно заурчавшего кибера и помогла ей. – Он что, не понимает, что я всё-таки тоже женщина?

– Раз лапает – значит, понимает, – философски рассудила Дарья. – Что ты наденешь? Комбинезон?

– Халат. Я никуда не собираюсь выходить.

– Вообще? Ну-у, Аська…

– Видела, как он шарахнулся, наткнувшись на эту пакость?

– Да он совсем не поэтому отшатнулся! Сама ты ничего не понимаешь, – Дарья погладила её руки. – А култышечки у тебя очень хорошенькие. Кругленькие, гладкие, шрамы почти не заметны…

Анна звонко расхохоталась:

– Дашенька, солнышко, ты прелесть!

– Кто из нас эмпат: ты или я? – повысила голос Дарья.

– Объясни, эмпат мой родной, почему он занял каюту Кайса? Три каюты пустуют, так нет же…

– Да не всё ли равно – Кайса, Аяна или Джо?… Но, если тебе не нравится, попроси его переселиться, когда он к тебе придёт. Думаю, он не обидится.

– Ко мне придёт? – непонимающе переспросила Анна.

– И, по-моему, скоро.

– С какой стати?

– Спорим на роман Гартье?

– Возьми у него в брюхе, – Анна кивнула на кибера. – Но я бы на твоём месте вместо этой дешёвки сама занялась штурманом.

– Успею, – Дарья достала из загашничка кибера футляр с мнемокристаллом. – Спасибо, Асик. Постелить тебе?

– Не надо. Пусть Блинд трудится.

– И я пошла трудиться.

– Спокойной вахты.

_ _ _

Дарья опустилась в своё кресло. Пробежала глазами по пульту. Игорь не терял времени: он успел просчитать курс до Юпитера и дважды скорректировать траекторию.

– Приняла, – сказала Дарья.

– Позвольте! – вскинулся Игорь. – Как: «Приняла»? Дарья Кирилловна, Вы на вахте уже два часа восемь минут!

– Что?! – безмерно удивилась она, ещё шире раскрыв круглые светящиеся глаза. – Спорить с капитаном??.

– Знаете, Дашенька, – Игорь съехал с кресла, оказавшись перед нею на коленях, и снизу вверх ошалело глядел на неё, – мне кажется, этот рейс станет самым радостным в моей жизни.

– То-то, – наставительно молвила Дарья, стараясь не шевелиться: слишком хотелось ей запутать пальцы в его густых пшеничных волосах или положить ладони на плечи, бугрящиеся под серым комбинезоном.

Он приник щекой к тонкой девичьей руке на подлокотнике.

– Дашенька, давайте выпьем алинта на брудершафт.

– Целовались уже, – проворчала Дарья. – Иди отдыхать, а то потом уснёшь на вахте.

Игорь ткнулся губами и носом в её щёку, в хрупкий шрам, идущий из-под левого уха к уголку рта.

– Слушаюсь, мой капитан.

Он остановился перед своей каютой. Сделал ещё шаг, в сторону третьей. Потоптался, вспоминая, как вздрагивали её губы, как отчуждённо она стояла в кольце его рук и как мгновенно сжалась, когда он взял её за плечо. «Какая же я дрянь!… – от стыда у него заныли зубы. – Все её ухмылочки – просто самозащита, отпугивающая окраска бабочки…».

Анна оглянулась на стук. Встала из-за дисплея, испещрённого вязью хэйнского текста. Изумлённо пролепетала:

– Игорь?… В чём дело?

Он задвинул дверь и молча пошёл на женщину. До этой минуты он не знал, как поступит. Но Анна была так растеряна, что Игорь почувствовал себя взрослым и сильным. И в таком мучительном страхе напряглась под его руками, что Игорь забыл свой собственный страх перед её уродством, забыл всё, кроме жалости и внезапно вспыхнувшей нежности. Губами, руками, всем существом своим он старался отогреть Анну. И её мягкое, гибкое, чуткое тело деликатно отзывалось на его ласки.

– Не думай обо мне, думай о себе, – шепнул Игорь. – Отчего ты так скована, Нюшенька? Я хочу, чтоб тебе было так же хорошо, как мне с тобой.

– Мне хорошо, милый, – тихо ответила она, не глядя на него. – Только укрой меня, пожалуйста. Не смотри.

Игорь поцеловал её пушистые ресницы.

– А мне нравится на тебя смотреть.

Она подняла на него глаза.

– Честное слово! – поспешно заверил он.

Анна смешливо сморщила длинный иудейский нос. Игорь покраснел и с удвоенной нежностью припал к ней, радуясь её пробуждающейся радости, ловя на её губах чуть слышный, прерывистый, как у обиженного ребёнка, вздох.

– Не стесняйся меня больше, ладно?

– Ладно.

Игорь бережно провёл ладонью по её щеке, шее, плечу. Маленький остаток руки целиком поместился у него в горсти. Анна дёрнулась и тотчас виновато улыбнулась:

– Щекотно.

Игорь спрятал лицо в её дымчатых волосах. Глотнул, справляясь с голосом.

– У нас впереди почти три часа. Нет, меньше, надо ещё выкупать тебя и…

– Я сама.

– Как – сама?…

– У меня кибер.

– А, да. Нюша, а почему ты его так назвала? Ты знаешь, что такое блинд71?

– Потому что кливер лучше.

– Хм… – Игорь покрутил головой. Нет, женская логика – это выше его понимания.

Анна, слегка отодвинувшись, внимательно разглядывала его. Странное у неё было выражение: точно она сравнивает Игоря с кем-то. Или вспоминает. Или ищет в нём чьи-то чужие, не его черты.

Он прильнул к ней с поцелуем, заставив опустить ресницы.

– Никогда бы не выпускал тебя из постели.

– Увы, – усмехнулась она.

Игорь поднял голову и жёстко добавил:

– И никогда не выпускал бы тебя в пространство.

– Начинается, – вздохнула Анна, отворачиваясь.

– Нет, послушай! – Игорь повернул её голову к себе. – Я понимаю, ты кормчий, ты не можешь расстаться со спэйсом. Есть надёжные, проверенные трассы, пассажирские или…

– Я универсал, Игорь. Мне скучно ползать по маякам.