Диаборн

— Прошу прощения за то, что чуть не выронила еду на Ваши колени раньше, — сказала я, когда снова наполнила его чашку. — Сегодня завтрак за мой счет.

— Это не обязательно, — проворчал он. — Тебе уже лучше? Этот парень явно влияет на тебя.

Я засмеялась.

— Да, Райан определенно знает, какие кнопки нужно нажать, но я не должна вываливать это на одного из моих лучших клиентов.

Брови Клайва сошлись вместе.

— Не тот парень. Другой.

— О, вы имеете в виду Куинна? — я не могла остановить улыбку, расползавшуюся по моему лицу.

— Один никогда не вставал за то, во что верил, а другой никогда не делал ничего иного. Я говорю о том, что это сбивает вас с ног и заставляет видеть звезды.

Мои глаза расширились, и у меня отвисла челюсть. Я разрывалась между желанием защитить честь своего лучшего друга и промолчать. Клайв никогда не говорил мне больше, чем заказ его завтрака.

Прежде чем я успела подумать, он встал и задвинул свой стул.

— Это выдуманная любовь к тебе. Как огонь и лед. Заставляет вашу голову вращаться, так что вы не знаете, какой путь верный или как отличить правильное от неправильного. Опять же, иногда любовь — чистая магия и вообще не нуждается в помощи. Наверное, пока не ясно, какая именно у вас.

Он поплелся к двери, пробормотав имя Дженис, словно это было проклятие. Я сразу же пошла на кухню и отменила все, что я сказала раньше.

— Я передумала. Я хочу, чтобы ты перебрал для меня чей-то мозг.

Я рассказала о необычайно странном разговоре с Клайвом на тот случай, если он пропустил его.

— Так как ты думаешь, он как-то связан с Дженис? — спросила я. — Как ты думаешь, у них был роман? Она ничего не говорила о нем.

Райан тяжело вздохнул и покачал головой.

— Я не знаю. Клайв тяжелый для меня. Он как Нэсси. Я получаю только то, что он хочет, и я уверен, что он это знает. Сегодня утром, когда он вошел, он говорил прямо со мной, как будто знал, что я слушаю. Затем он отключил связь, пока не подошел к двери.

— Что он сказал?

— Раньше он еще раз поблагодарил меня за оладьи и сказал, что вчера умер Аристотель. Потом, когда он уходил, то сказал: «Просто читайте проклятые книги», но я не уверен, для кого было это послание.

— Он пробормотал имя Дженис по пути к выходу. Интересно, что это значит?

— Кто знает?

— Что, если он был безумно влюблен в нее и ел здесь каждый день, потому что он не мог держаться от нее подальше? Как это романтично! Я должна спросить его, когда он придет завтра. Или, может быть, нам стоит сходить к нему, — мое сознание помчалось за выдуманным романом, который я уже собрала в голове. Дженис была вдовой все годы, что я знала ее.

— Или что, если у него есть какая-то сумасшедшая вендетта против нее, и он собирается превратить нас в жаб, как только мы ступим на его порог? Мне нравится быть медведем. Я мужественный и страшный.

Я закатила глаза, но пристальный взгляд Райана сказал мне, что он не собирается прогибаться. Он не хотел участвовать в посещении Клайва. Если бы я хотела пойти к нему, мне пришлось бы идти одной.

— Нет. Ты не пойдешь.

Я раздраженно рассердилась.

— Убирайся из моей головы, Райан.

— Перестань давать мне повод бывать там.

— Когда я смотрю на Клайва, он кажется милым.

— А мне он кажется злодеем.

— Говоря о злодеях… — сказала я, наклоняясь и указывая на него. — Ты мог бы предупредить меня о Лэсли.

Райан хихикнул.

— Я не думаю, что именно тебе нужно было предупреждение. Этот парень плохо на тебя влияет.

— Ты сделал это нарочно? — спросила я недоверчиво. — Серьезно, не дразни медведя, Райан. У него и так достаточно проблем.

Райан закатил глаза.

— Не дразни медведя. Очень забавно. Скорее, не дразни человека.

— Я думаю, что в его случае эффект тот же.

— Без шуток. Когда он уходил, то все еще думал о Лэсе.

Это было так заманчиво. Часть меня хотела спросить, о чем думал Куинн, когда уходил, но я считала, что у меня было хорошее свое собственное представление, даже без способности Райана читать мысли. Я действительно не хотела пересекать эту черту относительно Куинна. Это было неправильно. Тем более у меня самой было достаточно секретов от него.

— Я не хочу знать, — сказала я и отошла от него второй раз за этот день.

— Ладно, но нарядись сегодня вечером, — сказал он мне вдогонку.

Глава 10

Уиллоу

Я подъехала к дому гораздо позже, чем надеялась. Не потому, что заезжала домой к Клайву, как хотела, — я не делала этого, потому что сделала политикой жизни никогда не игнорировать предупреждения Райана, — а потому, что наём Лэса означал заполнение тонны документов. Я провела день, заполняя налоговые формы, и это было напоминанием о том, почему я предпочитаю работать одна.

Чек Клайва лежал на столе у входной двери, рядом с небольшим букетом разноцветных цветов. Они были яркими, жизнерадостными в отличие от времени года. Они сделали меня невероятно счастливой.

***

Куинн стер мой ответ «да» с прошлого раза, но тот все еще был немного заметен. Я проверила время на своем телефоне. В то время как я была бы рада вручить ему ответ лично, у меня не было на это времени. И если я хотела быть готова к 6:30, мне нужно было выдвигаться. Он должен был знать, что я все равно соглашусь.

Спустя почти час я вышла из своей комнаты, потратив несколько минут на то, чтобы проверить, не было ли на мне запаха жаренного с закусочной. Я оставила свои волосы распущенными, хотя обычно завязывала их в хвостик, но публичный выход с Куинном было определенно первым и особенным событием. Мои каблуки постукивали по деревянному полу коридора по дороге на кухню за высоким стаканом волшебного чая.

Я завернула за угол и чуть не закричала. Куинн прислонился к стойке с книгой рецептов в руке. Мое сердце замерло. «Нет».

Он захлопнул ее и швырнул на стойку, прежде чем встретить меня в дверном проеме.

— Эй, извини, если я напугал тебя. Я не хотел.

Я посмотрела на холодильник, а потом снова на него, не уверенная, чего я хотела больше.

— Все нормально. Я просто не ожидала тебя увидеть, — древесный аромат его лосьона после бритья чувствовался достаточно хорошо, чтобы заставить меня забыть свое имя и отключить мой здравый смысл, и этот аромат витал вокруг меня.

— Хочешь, чтобы я ушел и вернулся?

— Совсем нет.

«Да. Точно. Я определенно хочу его больше, чем чай».

Он сделал шаг назад, от меня.

— Знаешь что? Все это неправильно, — он повернулся на каблуках, и, прежде чем я успела осознать происходящее, задняя дверь захлопнулась за его спиной. Я в ужасе прислушалась к его шагам. Потом была только тишина. Я стояла, застыв в недоумении, и задавалась вопросом, что только что произошло, и должна ли я так его отпустить. Я посмотрела на свое простое черное платье. «Этого не может быть». Я посмотрела на книгу рецептов на стойке. «Это определенно может быть из-за нее».

Я побежала через комнату и схватила ее. Я открыла дверцу ближайшего шкафа и забросила ее внутрь сильнее, чем это было необходимо. Разозленная, я захлопнула дверцу. Я снова посмотрела на черный ход, не зная, что делать. Я сделала шаг, чтобы пойти за ним, но открывающаяся парадная дверь остановила меня. Я полетела по дому, моя улыбка становилась все шире, чем ближе я подходила к входной двери, которую оставила открытой, и к улыбающемуся Куинну.

— Здравствуй.

— Привет, — выдохнула я, заметив, что он переоделся. В сочетании с восхитительным ароматом, Куинн в брюках-карго, рубашке на пуговицах и модных кожаных лоферах придавал новый смысл эффекту Диаборна.

Его глаза скользили по моему телу, задерживаясь в некоторых местах. Мое тело воспламенилось под его взглядом.

— Ты нарядилась, — сказал он, повторяя мои мысли.

— А ты по-другому пахнешь, — ответила я. Он нахмурился. — Я имела в виду, что ты хорошо пахнешь.

— Ах. Ну, одеколон казался подходящим для ночи в городе, — он указал на выход. — Мы можем идти?

— Конечно, — «или мы могли бы остаться».

— У нас зарезервирован столик.

— Тогда нам лучше пойти, — «или мы могли бы отменить резерв». Он встретил мой взгляд. Он был так же решителен, как и я.

— Я возьму свое пальто.

Через несколько минут мы остановились на парковке у «Pond & Duck». Он настоял на том, чтобы сесть за руль моей машины, потому что его грузовик был грязным. Зная, что мои проекты виноваты в этом, я с радостью передала свои ключи.

— Это слишком фантастично, Куинн.

— Нет, это не так. Вот куда я бы взял тебя.

— А? — спросила я несколько загипнотизированная романтическим светом огней, льющихся из окон ресторана.

— Если бы я пригласил тебя на осенние танцы, сначала мы бы поехали отужинать.

Ой.

Я потеряла дар речи еще раз. Ресторан Pond & Duck был самым прекрасным в городе. Все старшеклассники отмечали здесь важные даты, когда они хотели выглядеть взрослыми.

— Честно говоря, я давно здесь не была.

— Ну, тогда тебе пора поужинать.

Он вылез из моей крошечной машины и пошел, чтобы открыть мне дверь. Положив руку мне на спину, он провел через парадную дверь. Как только мы оказались внутри, и он убрал ее, воздух вокруг меня переменился. Это был вечер пятницы, и ресторан был переполнен. Несколько пар ждали у стойки регистрации. Куинн обошел их всех, чтобы узнать о нашей резервации.

Хозяйка провела нас через переполненную столовую. Лучшие столы стояли вдоль задней стены, и оттуда открывался вид на пруд. Настроение Куинна падало с каждым шагом. К тому времени, когда мы сели, я была полностью сбита с толку, и моя голова начала болеть. Я не поняла, куда пропало его хорошее настроение. Мне нужно было прикоснуться к нему. Хозяйка протянула нам меню и исчезла. Я потянулась через стол к его руке. Как только он обернул свою вокруг моей, я почувствовала себя немного лучше.

— Могу предположить, это тяжело для тебя, — тихо сказала я.

Он сжал мою руку и слабо улыбнулся.

— Честно говоря, то, как люди смотрят на меня. Это меня достает.

— Ты имеешь в виду, что они тебя обожают?

Я была смущена. Когда мы прошли по ресторану, многие узнали его и улыбались. Никто не смотрел на него плохо, насколько я могла видеть.

Его лицо напряглось, и он прочистил горло.

— Как будто я какой-то не такой.

— Но ты герой, Куинн. Для большинства этих людей ты словно супергерой.

— Поверь мне, я не герой.

— В наших умах ты — герой. И тут нечего стыдиться.

— Пожалуйста, не говори так, Уиллоу. Не будь одной из них. Мне нравится быть рядом с тобой, потому что ты смотришь на меня так же, как и всегда. Как будто все по-старому.

Я подвинулась в кресле. «Это потому, что я обожала тебя раньше. Ничего не изменилось».

— Почему бы нам не пойти куда-нибудь еще? — предложила я. — Мы можем заказать фаст-фуд, пойти домой и устроить пикник на ковре.

Он снова сжал мою руку и отпустил. Он откинулся на спинку стула.

— Нет. Мы сделаем это.

Я кивнула, когда появилась официантка, чтобы узнать что мы будем пить. Я пробежалась по рецепту чая в своей голове, а затем быстро просмотрела меню, прежде чем заказать чашку ромашкового чая, московский мул (прим.: коктейль на основе водки «Смирнофф» и имбирного пива, изобретенный в 1941 г.) и воду. Официантка посмотрела на меня, как будто я сумасшедшая, когда я заказала в качестве закуски запеченные груши с корицей.

Лицо Куинна засветилось радостью.

— Мучает жажда?

— Ты даже не представляешь…

— Я понял, — сказал он, его глаза внезапно расширились. — Ты пытаешься воссоздать этот ужасный рецепт чая, который пьешь? Как он называется? Чай Уиллоу. Я видел это в книге рецептов Дженис.

Я была в шоке. «Как я могу поделиться с ним правдой, не рассердив его?» Я не хотела скрывать от него то, кем я была, дольше, чем это будет нужно, но я и не хотела его отпугивать. Мои секреты сделали бы это. Я боялась, что пройдет много времени, прежде чем я смогу быть полностью честной с ним, но, может быть, я могу начать с чего-то маленького. Может быть, если я расскажу немного о себе, он тоже откроется и объяснит мне, почему ему так тяжело на сердце. Может быть, он объяснит, почему он был голым в лесу этим утром.

— Именно это я и делаю. Я не могу достать достаточно мерзкого материала.

— Ты сказала, что это лекарство. Что оно делает?

— Недавно у меня было много проблем с желудком.

— Этот вирус, — сказал он, кивая. — Тебе действительно нужно пойти к доктору.

— Чай действительно помогает, — я глубоко вздохнула. — Это не вирус. Просто… у меня очень чувствительный желудок. Находиться вокруг людей может быть очень трудным для меня, — «а именно, рядом с тобой».

— Ты страдаешь от беспокойства?

— Иногда. Это зависит от того, что происходит вокруг меня, — «и как ты себя чувствуешь».

Я знала, что мои ответы неясны, но на самом деле не было другого способа честно ответить на его вопрос.

— В любом случае, чай помогает успокоить мой желудок и нервы. Дженис его придумала, когда я училась в старшей школе.

— Ты пьешь это со школы? — спросил он с недоверием.

— Нет. Можно сказать, что у меня был своего рода рецидив, — «поскольку ты вошел в мою жизнь».

Он наклонился вперед, его взгляд был серьезен, а сердце полно искренности.

— У меня ПТСР (прим. посттравматическое стрессовое расстройство), — он откашлялся и с беспокойством переместился на стуле, и несколько кусочков Куиннских паззлов встали на свои места. — Мне поставили этот диагноз после… — его и без того тихий голос умолк.

Я затаила дыхание, ожидая, когда он закончит предложение. Когда стало ясно, что он не собирается этого делать, я попыталась заполнить пустоту между нами.

— Прости, Куинн. Я действительно не могу себе представить.

Он покачал головой.

— Но звучит так, как будто можешь. Я тоже беспокоюсь в таких местах, — он подумал, что меня беспокоили все остальные в помещении, а не именно его присутствие. — Это не просто то, что на меня смотрят люди. Во мне много переживаний, и я боюсь, что что-то произойдет, что вызовет плохую реакцию. Мой терапевт сказал, что я ходячая бомба замедленного действия.

— Если это клинический диагноз твоего терапевта, тогда я думаю, тебе нужен новый терапевт.

Он улыбнулся.

— Ну, я немного перефразировал. Знаешь ли, выразился непрофессиональными терминами. Это достаточно жестоко, что они заставили меня выйти на пенсию. Очевидно, я не могу вернуться на поле боя, и мои сослуживцы могут не рассчитывать на меня. Так что теперь я завершивший карьеру, ни на что не годный тридцатиоднолетний солдат. Я даже не могу помочь в тренировках, — полный спектр серых оттенков окружил наш стол.

— Прости, Куинн.

— Это просто… это все, что я знаю. Это все, что я когда-либо делал. Я не уверен в том, что мне делать теперь. Я не знаю, как это оставить.

— Ты найдешь новую цель, чтобы двигаться вперед. Что-то найдется и для тебя. Я знаю это.

— Может быть, — сказал он, когда официантка вернулась с нашими напитками. Когда она ушла через несколько минут, у нее были заказы на еду, хотя мы едва взглянули в наши меню. — Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как там новый парень сегодня? Ты наняла Лэсли?

Я улыбнулась его явному раздражению по отношению к парню.

— Он — причина, почему мы здесь?

— Что ты имеешь в виду? — спросил он с притворной невинностью.

— Я имею в виду, он явно ухаживал за мной сегодня днем, а теперь мы с тобой в лучшем ресторане города. Я просто подумала, может, он как-то связан с этим.

Его глаза расширились, а затем на его лице появилась широкая улыбка.

— Ты действительно собираешься меня в этом обвинять?

— Да, — сказала я, ухмыляясь ему поверх стакана с моим «Московским мулом». — Действительно. Если это причина, по которой мы здесь, я в порядке. Думаю, что это мило.

— Ты думаешь, он милый?

— Нет. Я думаю, что эта ревность выглядит мило.

— Тебя это пугает?

— Нет. Мужчины в моей семье всегда были собственниками. Я привыкла к этому.

Он кивнул и откинулся на спинку стула.

— Хорошо, потому что боюсь, что, вероятно, я не знаю, откуда взялась эта ревность и что именно я чувствую.

— Ты не уверен?

— Я никогда не делал подобного раньше, так что нет, я не уверен.

— Чего не делал раньше? — поддразнила я.

— Приглашал на свидание женщину.

Я фыркнула.

— Я не верю в это, Куинн Диаборн. Я знаю, что ты встречался с женщинами. Я помню одну довольно четко.

— Она была простой девчонкой. Мы были детьми. Для меня это было несерьезно.

Мой скептицизм должен был быть написан на моем лице.

— Ты действительно пытаешься сказать мне, что у тебя не было девушки в течение последних пятнадцати лет? Насколько доверчивой ты меня считаешь?

— Если ты наняла Лэсли, я надеюсь, что ты не очень доверчива.

Я закатила глаза.

— Не меняй тему, — официантка поставила перед нами наши салаты, но мы ее почти не заметили. — Расскажи мне о своей последней девушке.

— Она была около 170 см, не больше 45 кг веса и обычно на вершине пирамиды в старшей школе на моих играх. Я видел ее в «7-Eleven» несколько дней назад, и у нее целая орава детишек, которые выглядят ужасно похожими на Брайсона.

Я начала раздражаться. В конце концов, я свободно раскрыла свои якобы отношения с Тимом.

— Я не люблю лжецов, Куинн, — как только слова слетели из моих уст, я сразу пожалела о них. Я тоже не была с ним полностью честной. Я только начала раскрывать глубину своих секретов. — Прости… мне с трудом верится, что Ханна была твоей последней девушкой, — я отступила назад.

— Она была. Клянусь. Я виделся с женщинами время от времени, но я и не думал об отношениях, если ты понимаешь, что я имею в виду, — он выглядел застенчивым. — Мои приоритеты всегда были в другом месте.

— Ты сожалеешь об этом?

Он выпрямился в кресле.

— Никогда.

— Я так не думаю.

— Если говорить о поклонниках, — сказал он. — Ты наняла мистера Исключительные Рефлексы или нет? — он не собирался это упускать.

Я ответила ему с милой улыбкой и хорошим поддразниванием.

— Да, думаю, что он будет очень полезен в кафе, и он довольно очарователен, ты так не считаешь?

— Не дразни медведя. Он проснется.

Я хихикнула.

— Раньше я говорила то же самое Райану.

— В Вудлэнд Крик нет недостатка в красивых достопримечательностях, — насмешливо высказал Куинн. — Он действительно думал, что это сработает с тобой? — он сузил глаза. — Это ведь не сработало, верно?

Я засмеялась.

— Нет, со мной это не сработало. Видишь ли, есть один парень, и он как бы нравится мне. Оказывается, у него не было девушки последние пятнадцать лет, поэтому он понятия не имеет, что делать. Это забавно.

— Уиллоу Райкер, ты хочешь сказать, что хочешь быть моей девушкой?

Мое лицо покраснело. Это было совсем не то, что я говорила, но теперь, когда он упомянул об этом, я поняла, что это именно то, чего я хотела.

Однажды.

После того, как мы проработаем некоторые из его проблем, и я приду в себя.

— Тебе не обязательно отвечать на этот вопрос, — продолжил он. — Я просто утомляю тебя. Не знаю наверняка, но хочу сделать ставку, что крутой парень с красивыми глазами попытается украсть мою девочку, — он наклонился вперед и коснулся моей руки. — Поэтому тебе нужно еще кое-что узнать обо мне.

— Что? — спросила я, а затем затаила дыхание.

— Я с тобой, Уиллоу Райкер.

Не имело значения, что впереди был еще весь вечер. Я знала, что все еще буду улыбаться, ложась спать.

— Я тоже с тобой, Куинн Диаборн.

***

Я вошла в прихожую и поставила свою сумочку на стол у входной двери. Когда я обернулась, Куинн все еще стоял в дверном проеме, его массивное тело подсвечивалось фонарем с крыльца.

— Ты входишь?

Я смутно могла разглядеть то, как он покачал головой.

— Нет, не сегодня.

Мы оба были разочарованы его решением.

— Ты уверен?

— Да. Уже поздно, тебе завтра рано вставать. Утром я должен пойти к маме, чтобы собрать свою охотничью экипировку.

Отговорки. Еще один пример одного шага вперед и двух шагов назад.

Если он не собирался заходить внутрь, я собиралась получить адски хороший ночной поцелуй, прежде чем отпущу его. Я вернулась к двери и провела руками вверх по его груди — решение, которое сделало нас обоих счастливыми.

— Сегодня было не так плохо, правда? — спросила я.

— Надеюсь, что нет, — пробормотал он. Он провел рукой между моим платьем и пальто и притянул меня ближе к себе. — Плохое было на самом деле не тем, к чему я стремился.

Мои жаждущие исследовать пальцы прошлись вокруг его плеч и шеи.

— Мой салат был хорош. Ты едва дотронулся до своего бифштекса, но никто из нас ни к кому не развернулся и не устроил сцену. В общем, я объявляю это успехом, — я не стала добавлять, что узнала кое-что о нем, он сам сознался в некоторых вещах и все еще светился, потому что он был «вроде как» со мной.

— Ты знаешь, стейк мне просто не понравился. Странно, — он задумчиво покачал головой. — Но я знаю это по тому, что у меня сегодня была хорошая компания. Поэтому все прошло легко.

Я поднялась на цыпочки, чтобы дать ему повод остаться.

— Не могу не согласиться.

Я не дала ему времени спорить или обдумывать это до того, как мой рот был на его. Скольжение моих губ умоляло его прекратить отталкивать меня. Мой поцелуй приглашал его и просил остаться.

Он разомкнул губы, и его язык нашел мой. Они принадлежали друг другу. Мои пальцы схватили его за волосы. Мое тело растворилось в его душе. Я никогда не чувствовала себя таким целостной и спокойной, как когда касалась его.

«Не останавливайся».

У него перехватило дыхание, когда он украл мое. Рука вокруг моей талии опровергла его решимость уйти, схватив меня вместо этого, как будто он никогда не отпустит. Мое тело дрожало и пело в ответ на его прикосновения.

«Я так похожа на тебя, Куинн Диаборн. Во многом».

Слишком рано, он решительно вздохнул.

— Хотел бы я взять тебя завтра с собой. С тобой все лучше, Уиллоу. Ты заставляешь меня чувствовать, что все возможно.

Я сделала шаг назад, мои ноги все еще дрожали от моей любимой части Эффекта Диаборна.

— Что тебя беспокоит?

Он посмотрел в пол вместо меня.

— Я должен был просто отменить все и отправился в Луисвилл с тобой. Мы не будем болтаться вместе, находясь там. Охота — это не групповой спорт. У каждого из нас свой тристенд (прим. тристенд обозначает охотничью площадку с сидением, а чаще без него, устанавливаемую на дереве. Тристенды чаще всего переносятся до места охоты за спиной). Не важно, там я или нет.

Я надеялась, что отправить его с друзьями было хорошей идей. Я была в высшей степени разочарована тем, что они не будут вместе ожидать появления мифического монстра. Только для улучшения психического состояния Куинна я могла отпустить свою ненависть к «спорту». Я не видела, как это само по себе поможет ему, но я не стала менять свои взгляды сейчас. Я планировала увидеться со своей семьей. Поскольку Куинн вступил в мою жизнь, я не проводила с ними время. Взять его с собой было невозможно.

— Вы не пойдете куда-нибудь после? Поесть? Выпить? — с надеждой спросила я. — Обычно ребята заходят в кафе, чтобы рассказать о своих завоеваниях. Поскольку мы будем закрыты, предполагаю, что у них будет какой-то план про запас.

— Я уверен, что ты права. Я просто хотел бы сразу перейти к этой части. С тем, чтобы выпить пиво, я могу справиться. В остальном же я не уверен.

— Почему бы тебе не войти, и мы поговорим об этом?

Он посмеялся.

— Мы оба знаем, если я войду, мы не будем разговаривать.

— Ты думаешь, я вообще не владею самоконтролем? — поддразнила я. — Я могу держать свои руки на расстоянии от тебя. Обещаю, — я не была уверена, что это правда, но я же могла попытаться.

— Не твое самообладание меня беспокоит, — он снова посмотрел на пол, а затем потупился. — Думаю, я беспокоюсь не о том, чтобы быть там, а о том, что у меня будет только моя собственная голова, чтобы бы не дать мне заскучать, — его взгляд поднялся по лестнице. — Ремонт в доме был хорошим занятием для меня, потому что я занят и думаю о том, что делаю… и о тебе. Я трачу много времени, думая о тебе.

— Если у тебя плохое предчувствие, не ходи, — это было не то ободрение, которое ему нужно, но его зловещее настроение насторожило меня. Если он входил в это с опасениями, я тоже волновалась.

— Я уже сказал им, что приду. Я не нарушаю свое слово.

Я кивнула, зная, что его слова важнее всего. Его непоколебимая цельность была частью того, что сделало его тем, кем он был, и однажды я надеюсь, что обещания, которые он будет соблюдать, будут обещаниями для меня.

— Хорошо, хорошо, пообещай мне только одну вещь, — я подошла к нему и положила руку ему на лицо. Его затененные глаза встретились с моими. — Когда ты окажешься на тристенде, если чего-то станет слишком много, закрой глаза и представь, что я рядом. Просто подумай обо мне, и я буду там, чтобы сделать ситуацию лучше.

Я еще раз поцеловала его, прежде чем отпустить.

Глава 11

Куинн

Погода менялась к ночи. Воздух становился чище и холоднее, чем был до этого. Прекрасный день для охоты на оленей.

Если вы являетесь кем-то другим.

С самого начала мое сердце и разум были не здесь. Это было именно то, чего я боялся. Было слишком тихо для того, чтобы думать. Слишком много времени для воспоминаний. Сидеть здесь в лесу Индианы, в окружении лишь звуков природы, казалось слишком знакомо.

Разная география, но всё тоже ожидание.

Проходили часы, я был взволнован и постоянно отвлекался. Я ожидал, что мы будем использовать деревья, как прежде, когда мы были детьми, но это оказалось не так. Тим сказал, что на 33 гектарах земли распределены еще восемь таких будок на деревьях. Я решил, что у него слишком много денег. В углу был даже портативный газовый обогреватель, хоть я и не потрудился его включить. Было холодно, но терпимо.

Мы все были рассредоточены, каждый по отдельности. Я не видел и не слышал ничего от других парней, так как Тим, едва разблокировав ворота, обозначил наши позиции, и сейчас я находился в самом отдаленном уголке территории.

Мое оборудование устарело. Ничего подобного современному оружию у нас не было. Только мой лук, хороший старый бинокль и мои собственные глаза, чтобы следить за своей мишенью. Я работал и в худших условиях.

Я поднял бинокль к глазам и посмотрел в него одним глазом, ища любое движение. Но все, что я видел, это ряды сосен.

Враг был скрытен и спокоен. Уклончивый ублюдок. Мое терпение испарялось. Я хотел выбраться из этого гроба на высоте и пойти куда-нибудь выпить пива. Мне нужно было чем-нибудь занять себя.

Я осматривал самую чащу леса, когда раздался первый выстрел. Оборудование разлетелось по сторонам в столь маленьком пространстве. Я прикрыл голову руками, но все же несколько раз ударился, один раз лицом.

Я был слишком высоко и слишком открыт. Я бросился через маленький дверной проем охотничьей будки, ныряя к земле метра на два вниз. Мое тело покатилось по скалистой местности.

Я слышал только один выстрел, но не терял времени, чтобы сориентироваться, вместо этого просто пополз, волоча за собой одну ногу. Мои глаза были устремлены на участок, на который я только что рухнул. Он был бы хорошим местом, чтобы залечь и подождать.

Как только я оказался там, то присел на корточки и оценил повреждение. Я потерял свое оружие и был уверен, что у меня была как минимум одна сломанная кость. Я попытался встать, чтобы проверить свои подозрения, и был разочарован, обнаружив, что оказался прав. Моя лодыжка была сломана. Уже во второй раз именно эта лодыжка.

Что-то теплое струилось по моему лицу. Рукой на ощупь нашел порезы на влажном и липком лбу. Основываясь на количестве крови, я решил, что мне нужно наложить швы. Я опустошил карманы куртки в надежде найти аптечку, но потом рассмеялся. Я охотился на оленей, а не на террористов. Я не упаковал вещи для травм.

Раздался еще один выстрел, и я снова припал к земле. Закрыв себя листьями под низкой сосенкой, я приготовился ждать, но вместо этого потерял сознание.

***

«Моя рука мокрая», — это было первое, что мне пришло в голову, когда я проснулся. Небо потемнело, и у меня была мокрая рука.

— Диаборн, — позвал голос.

Я выдохнул. Кто бы это ни был, он был слишком далеко, чтобы помочь.

Что-то толкнуло мою руку достаточно сильно, чтобы сдвинуть ее, и мои глаза распахнулись. Я моргнул, когда они привыкли к темноте. Два больших карих глаза моргнули мне в ответ.

Она была прекрасна.

На самом деле она прижималась ко мне, почти была на мне. Ее тепло проникало в меня, даже когда холодная земля боролась с ее присутствием. В соседнем подлеске что-то промелькнуло, и ее голова внезапно повернулась. Она фыркнула, и ее большие уши оживились, чтобы ничего не пропустить.

Через несколько минут она снова повернулась и встретилась со мной взглядом. Это не было сном. Лань была самым красивым, изящным существом, которое я когда-либо видел, и я сразу же полюбил ее большие карие глаза.

Я не мог представить себе человека, который бы пришел в лес с намерением, которое я имел, намерением убить одного из ее вида, закончив тем, в какой ситуации я оказался.

Она ткнулась мокрым носом мне в руку и снова фыркнула, на этот раз только для меня.

Я улыбнулся, несмотря на боль.

— Что ты здесь делаешь, красавица? Ты столкнешься с целой кучей неприятностей, если останешься здесь.

Она вознаградила меня облизыванием ладони.

— Диаборн, — теперь голос был ближе.

— Они не ищут тебя, но тебе лучше уйти отсюда.

Она медленно моргнула, не обращая внимания на ситуацию.

— Диаборн.

Внезапно она встрепенулась и нервно заходила на четырех ногах. Одарив меня последним длинным взглядом, лань исчезла.

***

Когда я очнулся снова, рядом со мной не было теплого тела и не было обнадеживающего носа, вдавливающего мне в ладонь.

В комнате было искусственно холодно, и рядом звучал мелодичный звуковой сигнал.

— У мистера Диаборна сломана лодыжка, но меня больше беспокоит возможная травма головы.

— Старший сержант Диаборн, — исправил мелодичный, но твердый голос.

Я любил этот голос.

«У меня травма головы?» Я попытался сосредоточиться на потолке, потому что это казалось подходящим местом.

— Он очнулся, — сказала Уиллоу, бросаясь в мою сторону. Ее руки были в сотнях мест одновременно, как будто ей нужно было убедиться, что у меня все еще есть все части тела. — Доктор, он очнулся.

Еще одна тень упала на меня, большая и не такая приятная.

— Вы действительно упали, сержант Диаборн.

Основываясь только на его тоне, я не чувствовал необходимости отвечать.

«Падение?» Я этого не помнил.

— Я собираюсь быстро проверить ваши жизненно важные органы, а потом дам вам немного отдохнуть.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но обнаружил, что он заполнен невидимой ватой.

Уиллоу наклонилась и прошептала мне на ухо.

— Я так рада, что ты в порядке. Ты действительно напугал меня, Куинн, — ее губы коснулись моего лба, а затем она наклонилась к моей щеке. — Я собираюсь выйти на улицу, чтобы он мог провести все необходимые тесты. Но обещаю, что никуда не уйду, — она провела пальцами по моей руке и погладила меня по ладони, затем неохотно подошла к двери.

— Часы посещения окончены, мисс Райкер, но вы можете прийти завтра после девяти.

— Черт, — сказал я, наконец, обретя голос. — Я иду домой, — я свесил ноги через край кровати и попытался встать. Моя голова, казалось, раскололась пополам, а лодыжка запульсировала. Внезапно стоять на ногах оказалось не такой уж хорошей идеей.

— У вас сотрясение мозга, мистер Диаборн. Пожалуйста, прилягте назад.

— Люди все время выходят из больниц с сотрясениями. Однажды я проехался на MRAP (прим. бронированный автомобиль) более ста пятидесяти миль с одним таким. Думаю, мне удастся уехать домой с моей девушкой.

Уиллоу сделала шаг вперед, ее лицо светилось.

— Пожалуйста, ложись, Куинн. Обещаю, что заберу тебя отсюда, как только разрешат врачи.

Недовольный доктор отрицательно покачал головой и посмотрел в обменную карту в своих руках.

— Сегодня вечером вы не пойдете домой, мистер Диаборн. Смотря на ваши расширенные зрачки, я полагаю, вы достаточно сильно ударились головой. Так же вас лихорадит, и мы еще не наложили гипс на вашу лодыжку. Когда у вас появился шрам на лбу?

Я провел пальцем по лбу, пока не нашел едва выпуклую линию.

— В начале июля.

— Ну, выглядит хорошо зажившим. Сейчас он едва заметен.

— Да.

— Похоже, ваша лодыжка сломана, но точно мы узнаем после того, как сделаем рентген. Медсестры придут за вами через несколько минут.

— Лучше скажите им, чтобы они поспешили, потому что я направляюсь домой. Я не буду сегодня здесь ночевать, у меня есть планы на завтра.

— Куинн, пожалуйста, послушай доктора. Луисвилл может подождать, — сказала Уиллоу, прежде чем проскользнуть через занавес.

Лицо доктора смягчилось. Он подошел к кровати и вставил концы стетоскопа в уши.

— Давайте посмотрим, что мы можем сделать, чтобы скорее вытащить вас отсюда.

Через несколько часов доктор смягчился, и мы уже возвращались домой. У меня было легкое сотрясение мозга, а перелом лодыжки заживет примерно через шесть недель. Я могу подождать до понедельника, чтобы наложить гипс.

— Я тут подумала, ты можешь спать в доме сегодня вечером, — сказала Уиллоу. — Я не уверена, что ты одолеешь лестницу, ведущую в гараж, — она взглянула на фиксирующий сапог на моей ноге. — И мне будет спокойнее, если я смогу приглядывать за тобой.

— Со мной все будет в порядке, — пообещал я. — Кто нашел меня?

— Тим и Брайсон. Кстати, твой телефон у меня в сумочке. Он разрывался сообщениями от них. Они были в больнице, но уехали, когда приехала я. Брайсон сказал, что завтра проверит тебя.

Я посмотрел в окно на почерневшие леса вдоль шоссе, ведущего к дому Уиллоу.

— Они рассказали тебе о том, что случилось?

— Они не были точно уверены, но сказали, что какой-то браконьер выстрелил, и ты упал с охотничьей будки. Что случилось, Куинн?

Я прислонился к окну машины.

— Все шло так, как я и думал. Было слишком тихо. У меня в голове творился беспорядок. Думаю, я смог бы с этим справиться, но прозвучавшие выстрелы как-то повлияли на мою голову. Это лучный сезон. Никто не должен был охотиться с ружьем.

— Кто знает? Может быть, браконьер охотится на другого зверя. Это оружейный сезон для охоты на лиса.

— Да.

Несколько минут мы молчали.

— Куинн? — спросила она, когда въехала на подъездную дорожку и остановила машину.

— Хм, — я внезапно почувствовал себя совершенно измотанным.

Она повернулась на своем месте, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Ты действительно напугал меня сегодня. Пока ты был без сознания, я подумала о том, что охота сейчас не самая лучшая идея для тебя. Я не пытаюсь отговорить тебя от этого навсегда. Хотя, если ты решишь покончить с охотой, это было бы хорошо для моего спокойствия, — добавила она, смеясь. — Но, по крайней мере, хоть на этот раз, тебе лучше не рисковать и не идти в глушь с кучей оружия. Сегодня я боялась, что ты действительно навредишь себе.

«Или кому-то еще». Она этого не сказала, но и не обязана была. Я уже думал об этом.

У меня было довольно приличное представление о том, что произошло. Выстрелы были спусковым механизмом. Одну секунду я крепко держался за реальность, а в следующую — был где-то в прошлом. Не уверен, где именно — в Индиане или Афганистане. Похоже на то, что я был лунатиком.

— Согласен. Я больше не пойду туда.

Она вздохнула с облегчением.

— Давай уложим тебя в постель. Ты уверен, что не хочешь спать в доме? Ты можешь занять мою комнату, а я буду спать на диване, — она выглядела обнадеживающей.

— Я никак не могу забрать твою кровать. Какой рыцарь в сияющих доспехах отнимает кровать у прекрасной дамы?

— Ммм. Кто из нас в беде?

Рациональная часть моей поврежденной психики взбунтовалась. Мне не нравилось, что она думает обо мне как о человеке в беде. Я должен заботиться о ней, а не наоборот.

Я открыл дверцу машины и вылез из нее. Я направлялся к лестнице с Уиллоу, следующей по пятам. Сапог отбивал каждый шаг, пока я не добрался до площадки и не толкнул дверь. Я пробрался через комнату и сел на кровать обиженный.

Глаза Уиллоу широко раскрылись.

— Я не понимаю, почему ты злишься на меня. Что я такого сказала?

— Ничего, кроме правды.

— Это была шутка. Я действительно не думаю, что ты в беде.

— Ты была бы права, если бы думала так.

— Куинн, — сказала она, сжимая руки. — Пожалуйста, не отталкивай меня. Я чувствую, как ты закрываешься от меня. Пожалуйста, не надо. Я только хочу помочь тебе.

Мой гнев вспыхнул снова. Я знал, что это неправильно, но я не мог остановиться.

— Разве ты не понимаешь? Я не хочу, чтобы ты мне помогала и не хочу быть еще одним из твоих проектов, благодаря которому ты бы чувствовала себя хорошо. Просто еще одно из благотворительных дел Уиллоу.

Она медленно попятилась к двери, хватаясь за свой живот.

— Это не так. Это совсем не так, — она ускорилась. — Мне нужно идти. Ты делаешь мне больно, Куинн.

Я зажмурился и услышал, как дверь захлопнулась за ней. Она имела полное право злиться на меня. Это было несправедливо и незаслуженно. Я даже не знал, откуда пришел этот гнев. Одну секунду я был в порядке. В следующую — я был свирепым безумцем. Я откинулся на кровать. Как бы она не злилась на меня, на себя я злился сильнее.

Невероятно, но сон пришел сразу же. Мне снилась стрельба и пробег по лесу. Мне снился тот мокрый нос и Уиллоу.

Но главным образом, мне снилась Уиллоу.

Глава 12

Уиллоу

— Заказ готов, — крикнул Райан, нажав на звонок и выглянув в окно.

Я проделала свой путь к задней части ресторана. Хождение в течение всего дня было единственным делом, на чем я была сосредоточена. Мне не нужно было волноваться о чужих эмоциях, играющих с моим разумом. Мои собственные создавали достаточно хаоса.

— Господи, Уиллоу. Ты убегаешь от клиентов.

— Я этого не делаю.

— Нет, на самом деле делаешь, — я посмотрела на него искоса. — Вот, — сказал он, подвинув ко мне записку. — Может быть, это поможет.

Простишь меня?

□ Да

□ Нет

□ Возможно

— Я так понимаю, это уже не наш секрет. Я всегда знал, что кто-то уведет тебя, в конце концов, и он даже взял мою записку.

Я прочитала ее вновь, и мои стены рухнули… снова. Тихие слезы потекли по моему лицу.

— О, ради всего святого, Уиллоу. Поговори с ним. Ясно же, он хочет объясниться с тобой.

— Я работаю, — прорыдала я.

— Мы с Лэсом можем справиться с этим в течение тридцати минут. Тащи свою грустную задницу через двор и поговори с ним. Трахни его в позиции сверху. Это понравится вам обоим.

— Райан! — «если бы все было так просто». Впервые я начала понимать, почему Куинн так колебался, чтобы перевести наши отношения на следующий уровень. Помимо того факта, что мы встречались только пару недель, он не преувеличивал, когда говорил, что в его голове творился беспорядок. И он не мог понять, что именно притягивает меня в его проблемах. Если он не будет готов к отношениям, мы оба пострадаем. И я бы страдала достаточно за нас обоих.

— Я голосую за то, чтобы ты этого не делала, — сказал Лэс, возвращая меня из моих мыслей обратно к дилемме. — Побереги себя, милая. Сохрани себя для меня.

Я закатила глаза и указала на тарелку, которая все еще стояла на раздаче.

— Не мог бы ты отнести это Клайву Хансену за шестым столиком?

Лэс работал в кафе на протяжении двух дней. И становился все более и более смелым. Если он продолжит в том же духе, я начну беспокоиться о его безопасности. Куинн повалил бы его на землю, если бы услышал, какие фривольные намеки слетали с его языка.

«Если он все еще хочет меня». Если я все еще хочу его.

Хочу ли я?

Я знала, к чему я клоню. Радуга, окружавшая его, была эмоциональным рекламным щитом. Я действительно не могла утверждать, что была удивлена тому, что он взорвался прошлой ночью. Прошло слишком много времени. Я просто не ожидала, что он направит это на меня.

— Вперед, Уиллоу. Врежь парню, который дал слабину, — сказал Райан. — Ты знаешь, как это работает. Ты набрасываешься на тех, кого любишь сильнее всего.

— Он меня не любит.

— Как он может?

— Ты псих.

— А ты упрямая. Иди к нему.

— Хорошо, — я потянулась за спину и развязала мой фартук. Затем бросила его через окошко в Райана и снова посмотрела на записку.

— Тебе понадобится это, — сказал он, бросая мне карандаш.

Я сделала паузу, чтобы рассмотреть карандаш в одной руке, и записку, которую держала в другой, и решила, что я уже знаю ответ. Я поставила галочку в третий раз и проскользнула за двери, пока никто не отвлек меня. Только один человек просил бы меня побеситься под видом отвлечения.

Я пересекла двор, пробралась к гаражу и поднялась по ступенькам. Я постучала в дверь и стала ждать. Ничего. Еще один раз и снова ничего.

Я спустилась по лестнице. Грузовик Куинна стоял на своем обычном месте, не то чтобы он мог водить его с гипсовым сапогом на ноге. Я побежала через двор и открыла заднюю дверь. Я почти дошла до входной двери, думая, что он может сидеть на крыльце, когда услышала стук со второго этажа.

Он был на лестнице, устанавливая потолочный вентилятор в единственной законченной спальне.

— Что ты делаешь? — мой голос выражал моё неверие. — Ты не должен стоять на лестнице. Ты собираешься убиться?

Он проворчал ответ, и мой взгляд упал на его раненую левую ногу.

— Где твой сапог?

— Где-то в гараже, — сказал он, пожав плечами.

— Ты должен носить его шесть недель.

— Сегодня он мне уже не нужен.

Я прошла вокруг лестницы, глядя на его обувь.

— Ты имеешь в виду, что не чувствуешь боли?

— Когда я проснулся сегодня утром, я проверил ногу. Все было хорошо, поэтому я снял сапог. Странно, знаю, но я не жалуюсь. Я могу сделать намного больше без этой штуковины на моей ноге.

— Но это невозможно. Я видела рентген. У тебя там был перелом, — я подошла ближе и указала на его ногу. — Серьезно, я это видела.

Он пожал плечами, как будто это было неважно.

— У меня, должно быть, действительно бесценные кости, потому что так происходит всю мою жизнь. Я не могу сказать сколько раз, боюсь ошибиться, — как будто он, наконец, осознал, что я была там, он застенчиво повернулся ко мне. — Умм, Уиллоу…

— У меня для тебя кое-что есть, — перебила я. И протянула ему записку.

Он взял её и улыбнулся, поднимаясь по лестнице.

— Да?

— Да.

Он сложил записку, а затем достал свой кошелек и положил в него.

— Я этого не заслуживаю, — сказал он, опустив глаза.

— Конечно, ты заслуживаешь.

Он с явным разочарованием потер руку. Эффект состоял в том, что цвета комнаты затмил серый.

— Но я был так зол на тебя, и это даже не было правдой. Дело не в том, что я не хочу твоей помощи. Я не хочу нуждаться в твоей помощи.

— Предполагаю, это ново для тебя — нуждаться в помощи, но Куинн, ты не просто еще один благотворительный проект. Ты помогаешь мне так же, как я помогаю тебе, — я подняла руки и медленно повернулась. — Посмотри, что ты сделал для меня, а я не заплатила тебе ни копейки.

— И я не стану брать твои деньги, если ты попытаешься. Это хорошая терапия.

— Но это твоя единственная терапия?

Я потянулась к его руке.

— Несмотря на то, что ты делаешь это для меня, и я должна тебе больше, чем могла бы когда-либо заплатить, моя потребность помочь тебе не имеет ничего общего с этой комнатой. Я хотела, чтобы ты остался в доме со мной прошлой ночью, потому что я нуждаюсь в тебе рядом со мной. Даже когда тебя слишком много для меня, ты мне нужен. Когда я теряю тебя в тумане отчаяния, мне нужно почувствовать момент, когда ты появляешься на другой стороне. Я хочу знать, что заставляет твое сердце болеть, Куинн. Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всех синяках и переломах. Я хочу, чтобы ты назвал своих демонов, чтобы я могла быть рядом с тобой, когда ты поборешь их. Я хочу быть твоей терапией, Куинн.

Его руки опустились вокруг меня, и он прижал меня к себе, так крепко сжав, что я едва могла дышать.

— Пошли со мной. Отправимся в Луисвилл сегодня, как мы и планировали. Нам будет полезно сбежать ненадолго.

— Ты уверен, что достаточно здоров?

Он переместился с ноги на ногу, словно проверяя их.

— Никакой боли.

— А твоя голова?

— Прекрасно.

— Я должна закончить свою смену.

Каким-то образом его руки сжали меня еще крепче.

— Но это означает, что я должен отпустить тебя.

— Я вернусь. Обещаю.

Он слегка отстранился, приподнял мой подбородок и прижался губами к моим. Его поцелуй был извиняющимся и обнадеживающим.

— Если нужно, но поспеши.

Я прошла обратно по двору, намного легче, чем несколько минут назад.

— Получилось все исправить? — спросил Райан, когда я вошла через черный ход.

— Да, — сказал я, хватая кофейник, чтобы обновить чашки. Благодарность, которую я послала ему, была невербальной, в ответ он мне кивнул и послал понимающий взгляд.

Я прошлась по кафе, наполняя чашки до верха, именно так, как я чувствовала себя — заполненной до краев. В то время как по большей части говорила я, он сказал то, что мне нужно было услышать. Я знала, что он сожалеет о сказанном так же уверенно, как знала, что прощение польется из моего сердца.

Когда-нибудь, скоро, я надеюсь, что мои признания тоже прозвучат.

Я подошла к старику Хансену с необычайно яркой улыбкой даже для себя самой.

Он накрыл рукой чашку, чтобы я не могла ее наполнить.

— Ну, теперь ты, безусловно, в лучшем настроении. Я предполагаю, что ко всем этим взлетам и падениям имеет какое-то отношение парень, — он отодвинул стул, чтобы встать.

Я ласково улыбнулась, не собираясь позволять старику — даже тому, кто мог быть влюблен в Дженис в свое время — ослабить мое новое хорошее настроение. Я заслужила это.

— Отношения редко бывают легкими, мистер Хансен.

Он схватил трость, которую прислонил к стене.

— Особенно, если они сложнее, чем им стоило бы быть. Если бы ты читала книги, это помогло бы и твоему другу в конце зала, — он проворчал еще несколько непонятных слов, а затем пробормотал прощание.

— Он странный, ворчливый старик, — сказал Райан, когда я снова оказалась рядом. — Не придумывай себе ничего.

— Я чувствую, что он пытается мне что-то сказать. Он постоянно говорит о книгах и тебе. Может быть, мы могли бы нормально поговорить, если бы вокруг не было других людей.

— Или, может быть, он порежет тебя на кусочки, Уиллоу.

— Чушь. Я знаю, ты в это не веришь. Ты — тот, кто готовил еду для его собаки.

— Я не проницателен для человеческих-или-нечеловеческих-страданий, Уиллоу. Его собака готовилась умереть, и по какой-то причине дала мне знать об этом. Эта собака любила мои оладьи, между прочим, — Райан поставил еще одну тарелку на раздачу. — Говоря о человеческих и нечеловеческих страданиях, ты и Ромео все еще планируете покинуть город сегодня?

— Да.

Он лукаво улыбнулся мне.

— Хорошо. Наслаждайся.

***

Я довольно потянулась и выпрямилась на сиденье грузовика Куинна. Посмотрела в окно на окружающий горизонт.

— Постой. Где мы?

Он засмеялся за рулем.

— Твои волосы растрепались. Хорошо спалось?

Я опустила козырек и обнаружила, что зеркало треснуто. Сделав все возможное, я снова разгладила свои волосы.

— Да. Наверное, мне это было нужно, а? Как долго я спала?

— Достаточно долго, чтобы удивить саму себя. Ты спала прошлой ночью?

Я тряхнула головой.

— Нет, немного.

Он крепче сжал руль и поморщился.

— Это моя вина, и я сожалею, — он все еще винил себя за прошлый вечер. В машине было достаточно лазурной меланхолии и вины, чтобы поглотить нас обоих.

— Прекрати. Теперь все хорошо, — я прищурилась в окно, желая сменить тему, пока его плохое настроение не ухудшилось и не сделало меня больной. Я выпила столько чая, сколько могла, прежде чем мы выехали. По дороге с Куинном нельзя болеть. В его грузовике не было убежища.

— Мы в Цинциннати?

— Ага.

— Я действительно проспала всю дорогу через Луисвилл?

— Ты уснула незадолго до того, как мы въехали туда.

— И ты рассчитывал, что будешь продолжать движение, пока я не проснусь? — спросила я. Он увез нас намного дальше того, куда нам нужно было ехать.

— Неа. Я не мог поверить своей удаче, когда ты уснула. Все не могло получиться более совершенным.

Я с любопытством посмотрела в окно.

— Но мне нравится магазин в Луисвилле.

— Lowe's? — спросил он с усмешкой. — В Цинциннати есть несколько таких (прим. Lowe's — американская компания розничной торговли, владеющая сетью магазинов по продаже товаров для улучшения жилища).

— Да неужели? Это хорошо, — сказала я, устраиваясь на сиденье. Пружина ткнула меня в спину, и я вспомнила, почему сидела иначе. Грузовик Куинна был вместительным, и, поскольку мы будем покупать довольно объемные предметы, мне не было смысла брать мою маленькую машину.

— Ты никогда не выбиралась из Вудлэнд Крик, да? — игривая ухмылка приподняла уголок его рта.

— На самом деле, нет. Не было причин.

— Ты знаешь, что там целый мир? Послушай, сегодня ты побывала уже в трех штатах.

— Хорошо, но я пропустила один из них, — сказала я, зевая. — Не могу поверить, что я проспала всю поездку. Прости, что из меня такая плохая компания.

— Мне нравится смотреть, как ты спишь.

— Это так романтично и одновременно жутко.

Куинн рассмеялся, сворачивая с шоссе, везя нас прямо в центр города.

— Итак, что мы делаем в Цинциннати?

— Мы почти на месте. Не испорти сюрприз.

Мы ехали молча. С каждым кварталом уровень возбуждения Куинна повышался, окрашивая грузовик мандариновым цветом, от которого я покрывалась мурашками. После нескольких поворотов он остановился у старого кирпичного здания, чего-то вроде театра. Табличка на кирпичном фасаде ясно давала понять, что здание было своего рода музеем.

— Музей? — спросила я, совершенно смущенная.

— Я решил, что нам нужны ванная, смесители и культурный отдых. В этом месте есть все.

— И камердинер, — сказала я, когда открылась дверь.

— Мэм, — сказал туповатый камердинер. — Цель вашего визита?

— Куинн? — я обернулась, чтобы спросить его, но он уже вышел из машины. — Я не уверена, что мы здесь делаем. Вам нужно будет спросить этого мужчину, — ответила я, выскакивая из грузовика и позволяя камердинеру закрыть дверь позади меня.

Куинн и камердинер тихо разговаривали друг с другом, пока я терпеливо ждала на тротуаре у входной двери. Наконец, камердинер кивнул и взял ключи у Куинна. Когда мужчина обошел его, он оценил грузовик, и было видно, что его явно что-то смущает.

— Не стесняйся припарковать это, — сказал Куинн с ухмылкой.

— Ты ужасен, — сказала я, когда мы вошли внутрь.

— Ты видела, как этот осел смотрел на мой грузовик?

— Он не знает, что он у тебя со средней школы.

— На самом деле, я думаю, он это знает, в этом проблема.

— Забудь о нем, — сказала я, озираясь.

Внешне все здание было похоже на историческое, но внутри было совершенно новым и современным. Кушетки и стулья стояли в большой открытой зоне слева от больших тяжелых входных дверей.

— Почему бы тебе не посидеть, пока я позабочусь кое о чем? — Куинн ушел от меня без не намека на хромоту. Тот факт, что он ходил самостоятельно, хотя должен был носить сапог в течение шести недель, а прошло менее чем двадцать четыре часа, был каким-то чудом.

Он исчез за углом, и я сделала так, как было указано, уселась на белый кожаный диван. Он был мягким и гладким, и я внезапно почувствовала себя здесь просто нелепой, как и наш автомобиль. Я посмотрела на свои джинсы и снова подумала, почему мы здесь. Справа от меня был ресторан, но я был уверена, что у них был дресс-код. Женщина в норковой накидке и самых высоких каблуках, которые я когда-либо видела, вышла из ресторана и прошла мимо меня, подтверждая эти подозрения. «Метро» и Pond & Duck в сравнении с этим местом выглядят как Burger King.

— Все в порядке. Готова? — спросил Куинн, подкрадываясь ко мне.

— Готова к чему? — спросила я. — Если ты планируешь поужинать здесь, я боюсь, что нас не пустят.

Он улыбнулся простой, обнадеживающей улыбкой.

— Мы можем поговорить об этом позже. Пойдем со мной, — он протянул руку, чтобы помочь мне, и мы пошли рука об руку к лифтам. Плитки вокруг дверей лифта была сложной мозаикой светло-блюзового, розового и лавандового — всех любимых цветов Куинна. Хороших цветов. К сожалению, они не отражали настроение Куинна. Не совсем так. Он был радугой из конфликтующих цветов, когда он переместил свой вес с одной ноги на другую. Нервный и взволнованный желтый, смешанный с хорошими цветами. Я сжала его руку, думая, как совершенно странно, что я пришла, чтобы принять это как новую форму нормального. Он был потрясающе красив и сексуален, как грех в моих глазах. Я жалела тех, кто не видел его живого цвета, как я.

Двери открылись, и мы вошли внутрь. Поездка на шестой этаж не заняла много времени, и когда двери снова открылись, я, наконец, поняла, почему камердинер спросил про цель нашего визита. Возможно, в здании где-то есть музей, но здесь была еще и гостиница.

Я отпустила руку Куинна и взмахнула своей, встала перед ним, блокируя ему путь.

— Мы не можем остаться на ночь, — выражение его лица тут же изменилось, опустошая меня. Мой голос был шепотом. — Кафе, Куинн, — я никогда не сожалела о решении, которое приняла, чтобы удержать кафе после того, как Дженис умерла — никогда прежде. Но это меня связывало, отсутствие альтернатив, которые я никогда раньше не рассматривала. Я внезапно устала. Так устала.

— Райан и Лэс справятся, — ухмыльнулся он.

— Лэс? Он работает всего два дня. Только один из них является фактическим сотрудником.

— Я думаю, они во всем разберутся.

— Или сожгут его, — я тоскливо посмотрела вниз по коридору. — Какой наш?

— Номер 610. Хочешь увидеть его, прежде чем решишь?

— Можем вместе?

— Давай, — он широко улыбнулся, а затем потащил меня по коридору. Достав ключ, он отпер дверь и отступил в сторону, чтобы я могла пройти.

Меня ослепила щедрость белого. Постельное белье было белого цвета, диван был белым, даже ванная комната была белой от пола до потолка. Только ковер, несколько акцентов и надеющийся Куинн добавили цвета в комнату. Это был пустой холст, ожидающий, когда его наполнят цвета.

— Что думаешь?

— Это красиво, — мои глаза снова упали на две кровати.

— Я беспокойно спящий, — сказал он, как будто это было достаточно объяснением.

«Это не так».

По-моему, двух кроватей было слишком много, но тот факт, что он был готов спать в одной комнате со мной, был прогрессом. И они выглядели мягкими, чистыми и небесными. Я могла бы провести на них ночь напролет. Утро, когда я действительно смогу поспать, станет воплощением мечты. Могло ли мое тело позволить мне такую ​​роскошь после многих лет ранних подъемов в четыре утра? Разве я не хотела бы узнать это? Разумеется, Райан и Лэс не сделают ничего плохого за один день.

Это также удержит нас от Вудлэнд Крик на большую часть выходных, что было хорошо. Хэллоуинские выходные ознаменовали конец месячного празднования в старой части Вудлэнд Крик. Это было не то, чему обрадуется Куинн, даже если бы я могла рассказать ему об этом. Приглашены были только те, в чьей крови текла магия.

Стук в дверь удивил меня. Куинн прошел мимо меня, чтобы открыть её. Камердинер поставил на пол два чемодана.

— Куда бы вы хотели это поставить? — спросил он.

Куинн приподнял бровь.

— Все хорошо. Спасибо, — улыбка растянулась на моем лице.

Куинн протянул несколько долларов мужчине и быстро отпустил его.

— Ты упаковал мои вещи? — спросила я.

— Неа. Райан позвал Ванессу, чтобы помочь. Она упаковала твой чемодан, — сказал он, шокируя меня. Я была почти такой ошеломленной, что Ванесса помогла ему, как и тем, что мы оказались здесь. Мы с ней не были хорошими друзьями. Может быть, потому что я не давала ей шанс на это. — Конечно, я бы не придумал, что упаковать. Кроме того, я решил, что не должен копаться в твоих трусиках, прежде чем я заберусь под них.

Я фыркнула.

— Кажется, это что-то вроде нарушения личных границ. Где ты их прятал? — спросила я, указывая на сумки.

— Они были в кузове машины. Хорошо, что дождя не было, иначе завтра мы бы надели мокрую одежду.

Тот факт, что Куинн проявил подобный жест, внезапно переполнил меня, и я набросилась на него. Мы упали вместе на одну из кроватей, и это было немного похоже на падение в облако.

— Это потрясающе, Куинн. Я не могу поверить, что ты все это сделал для меня, — он перевернулся и оперся на руки надо мной, заставляя сердце танцевать в моей груди. Мы были одни в гостиничном номере, в ста милях от всех наших забот и страхов. Я отчаянно надеялась, что они не преследуют нас и не найдут.

— Я полагаю, что должен был перед тобою извиниться, — сказал он, наблюдая за моими губами, как всегда, когда он размышлял о том, чтобы поцеловать меня. Его пальцы обхватили мои ладони, прижимая руки к кровати. Если бы я могла видеть что-то помимо него, я знала, что найду белое постельное белье, окрашенное пурпурным желанием.

— Все было забыто еще несколько часов назад, — пообещала я, желая прекратить говорить и начинать действовать потому, что мы оба явно этого хотели.

— Не я. Ненавижу, что я причинил тебе боль. Это именно то, чего я боялся, — его голос был глубоким и хриплым. Он закрыл глаза, как будто память о случившемся преследовала его.

— Ты не хочешь причинить мне боль, и этого достаточно для меня, — мое сердце бешено колотилось в груди. — Ты можешь меня поцеловать, Куинн.

Его губы прикоснулись к моим с благоговением, отражающим мою собственную преданность ему. Наши языки танцевали, дегустируя, пожирая и попрошайничая. Поцелуй Куинна был похож на то, чтобы стоять посреди бушующей грозы. Желание клубилось вокруг нас, как темные, опасные грозовые тучи, угрожающие намочить нас в любой момент. Необходимость искрилась вокруг нас, в результате чего у меня в животе загорелся комок тоски. Мои руки схватились за него. Мои пальцы вонзились в его кожу даже через ткань его рубашки. Если он не примет меня в скором времени, я буду той, кто взорвется.

Он отскочил, садясь на край кровати, оставляя меня взъерошенной и озадаченной.

— Лучше нам подготовиться.

— Подготовиться к чему? — я неохотно перекатилась на другую сторону кровати и села спиной к нему, пока пыталась соображать. «Я готова! — хотела я прокричать. — Почему он не готов? Почему ему было так легко оттолкнуть меня?»

— Мы уходим. Пройдемся по нашему списку.

Я вздохнула и встала. Схватила свою сумку и бросила ее на пустую кровать с силой, отражающей мое разочарование. Я подняла глаза, чтобы найти его, наблюдающего за мной с задумчивым выражением.

Я повернулась спиной к нему и порылась в своём чемодане, чтобы посмотреть, что Ванесса упаковала для меня.

— Для чего нам дресс-код на сегодня? — спросила я, вытаскивая черное платье, которое одевала на свидание с ним. Я не могла винить Ванессу. Она не знала, что я носила его накануне вечером, и это, вероятно, все, что она могла найти в моем шкафу, который был заполнен в основном одеждой подходящей для приготовления еды. — Ванесса упаковала платье, которое я одевала прошлым вечером, — я слышала раздражение в своём голосе.

Его руки обняли мою талию и притянули к нему. Возможно, он и оттолкнул меня, но я чувствовала сквозь его джинсы, что он не хотел этого. Его губы коснулись моей шеи, и я снова расплавилась.

— Я бы не стал беспокоиться об этом. И я сомневаюсь, что между толпой внизу и толпой прошлой ночью много совпадений.

— Ты единственный, кто меня волнует, и ты уже видел меня в этом, — я грустно посмотрела на платье, когда уронила его на кровать.

— И я не могу дождаться, когда увижу его снова, — сказал он, двигаясь против меня. — Не думай, что это легко, Уиллоу. Отрицать себя — самое трудное, что я когда-либо делал. Разве ты не чувствуешь насколько сильно я хочу тебя? — его голос был хриплым. Его дыхание горячим на моей коже, вызывающим мурашки. — Я хочу тебя больше, чем когда-либо. Но что, если я не гожусь тебе? Вчера вечером я предстал пред тобой в истинных цветах.

Я покачала головой. Единственное, что его цвета показали мне, что он был в противоречии, сердитый и в равной степени раскаявшийся.

— Это были просто слова. Мне не угрожало никакой реальной опасности.

— Слова могут нанести такой же вред, как и рука, Уиллоу.

— Куинн…

Он прервал меня.

— Иногда я чувствую себя таким неконтролируемым. Я не знаю, где я и что я говорю. Иногда я даже не знаю больше, кто и что я, — его руки сжались вокруг меня. — Внутри меня живет чудовище, Уиллоу. Я чувствую, что оно борется за контроль, заставляя меня делать то, чего я не понимаю. Я не хочу, чтобы ты была жертвой в моих руках.

Я обернулась и обняла его. Я положила голову ему на грудь, слушая его сердцебиение.

— Я не боюсь тебя, Куинн Диаборн. Я боюсь за тебя. Ты хороший человек с чистым сердцем. Я знаю это, но эта вина, которую ты носишь на своих плечах, будет съедать тебя живьем. Я не знаю, через что ты прошел. Я даже не могу себе этого представить или понять, но чтобы ни случилось, тебе нужно поговорить об этом, — я закрыла глаза, поскольку мое дыхание, казалось, синхронным с его. — Поговори со мной. Ты не один.

Он втянул воздух.

— Хорошо. Но не сегодня. Предполагается, что эта поездка будет расслабляющей и веселой, поэтому давай притворимся на одну ночь, что я не испорчен, и на тебя это не влияет.

Я посмотрела на него с вопросом, который задержался на моих губах, и признанием, вертящимся на кончике языка.

— Что? — продолжил он. — Ты, кажется, можешь читать меня, как открытую книгу. Должно быть мои эмоции написаны на моем лице. Может быть, я не должен был сбривать бороду, чтобы оставаться тайной для тебя еще немного.

Его смех согрел воздух в комнате вокруг нас и заставил меня отложить мою исповедь обратно в закрома моей души, где я прятала ее.

— В тебе я много чего не понимаю, — сказала я. Он был загадкой, которую я не могла разгадать. Головоломкой со слишком многими потерянными частями.

Он улыбнулся мне.

— Скорее всего, это так. Давай просто наслаждаться сегодняшним вечером. Завтра мы будем беспокоиться о завтрашнем дне.

— Звучит как план.

Он отстранился от меня.

— Давай тогда. Будь готова к действию.

Глава 13

Куинн

Уголки идеальных губ Уиллоу приподнялись, когда я въехал на автостоянку.

— Это то самое задание, которое нам нужно было выполнить до ужина? — ее смех был ярче, чем сине-белая вывеска Lowe's, светящаяся на верхней части здания.

— Я думал, это была твоя мечта об идеальной ночи в Цинциннати. Разве нет? — я попытался выглядеть обиженным.

— Нет, это именно то, чего я ждала от этой поездки, так что все прекрасно.

— Что ж, у тебя назначено посещение спа-центра утром, поэтому я хотел забежать немного вперед и провернуть кое-что из задуманного сегодня вечером.

— Запись в СПА? О чем ты говоришь?

— В отеле есть спа-центр. Я записал тебя на сеанс массажа. Они также сделают тебе маникюр. На руках и ногах.

— Ты меня балуешь, Куинн. Ты собираешься превратить меня в монстра.

Я мог сказать, что она пожалела об этих словах, как только они слетели с ее языка. Я никогда не хотел, чтобы она чувствовала, будто ей нужно быть осторожной со мной.

— Ты слишком много работаешь, — сказал я, надеясь, что она не перекрутит мои слова. — Ты заслуживаешь немного удовольствий для себя. И я все еще пресмыкаюсь.

— Если это твой способ извиниться, тогда продолжай время от времени допускать ошибки. Я могу с этим справиться.

— Это будет несложно. Но нам нужно поторопиться, — сказал я, хватаясь за ручку двери. — В девять часов у нас ужин в отеле.

Когда мы вошли в магазин, она все еще улыбалась от уха до уха. Мы направились прямо к отделу сантехники. Я отступил и позволил ей творить волшебство, когда она выбирала раковины и смесители для ванной. Я высказывал свое мнение только тогда, когда его спрашивали. В конце концов, это был ее дом и ее будущая гостиница.

Мы загрузили огромную подвижную тележку всем, что она выбрала. Менеджер согласился сохранить ее для нас на ночь, если мы заплатим, прежде чем уедем. Таким образом, нам не нужно было возвращаться в гостиницу; Хотя раздражение парня-камердинера, возможно, стоило трудностей.

Примерно через час мы прошли мимо рядов с черепицей и красного дерева и отправились в отдел пиломатериалов. Она не знала, что я искал, поэтому я толкал тележку впереди Уиллоу. Пиломатериалы были уложены до самого потолка. И я сразу понял, что нам будет необходима помощь, чтобы получить то, что мне было нужно, когда небольшой грузоподъемник выехал из-за угла. Идеальное время.

Я отодвинул нашу тележку в сторону.

— Подождем, пока он разгрузится, и тогда попросим его помочь нам.

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросила она.

— Несколько полок в шкафу на верхнем этаже, — в доме было очень мало места для хранения. Ей нужно было бы куда-то положить дополнительное белье и те маленькие бесплатные бутылочки с шампунем и кондиционером, которые я представлял, будут во всех ванных комнатах. — Там понадобится…

Грохот, сопровождаемый знакомым оглушительным звуком, заставил меня налететь на Уиллоу. Я бросился на нее сверху, толкнув на землю. Она приземлилась со стуком, который я чувствовал больше, чем слышал, когда стрельба продолжалась над нашими головами. Я прикрыл ее тело своим, держа нас как можно ровнее. «Враг не получит ее. Они и так забрали у меня слишком много».

Спустя всего несколько секунд стрельба стихла, и только тогда я понял, что Уиллоу хватается за меня.

— Нет, нет, — я слышал свои крики. Я скатился с нее, чтобы проверить повреждения. Крови не было, но я разорвал ее рубашку, чтобы найти любое ранение, которое может отнять Уиллоу у меня.

Она ударила меня по рукам.

— Куинн! Что ты делаешь? — ее голос был приглушен, глаза были дикими от ужаса. — Стой! — она свела полы рубашки.

«Она в порядке». Я провел руками по волосам, пытаясь успокоиться. Звук стрельбы продолжал эхом отдаваться в моем сознании. Начиная с моих ног, дрожь прокатилась по моему телу. Я чувствовал, что был в огне, мне было так жарко.

Ее руки были на моем лице.

— Куинн. Вернись ко мне. Куинн, — прошептала она, и ее голос наполнился отчаянием, которое я чувствовал. — Все нормально. Я в порядке.

«Она в порядке. Ей не больно». Я смотрел в ее широко раскрытые, немигающие глаза.

— Я в порядке.

«Она в порядке».

Я моргнул, пытаясь понять, почему она здесь, и поблагодарил Бога за то, что она не пострадала.

— Можешь встать? — спросила Уиллоу. — Как твоя лодыжка?

Я посмотрел на свою лодыжку, и события последних нескольких дней нахлынули на меня. Уиллоу и я за ужином. Моя исповедь о моем состоянии. Охота. Уиллоу и я в больнице. Дорога домой после. Ужасные вещи, которые я ей наговорил. Повторное пробуждение в лесу за домом. Снятие гипса и обнаружение того, что моя нога в хорошем состоянии. Наблюдение за тем, как она спит в машине. Желание обрести такой же мир.

«Ты больше никогда не будешь так спать. Не в таком состоянии», — сказал я себе.

«Мое состояние». Агония истины накрыла меня. Это был еще один эпизод. Один эпизод. Я огляделся, чтобы обнаружить немало людей, собравшихся в конце прохода. Одни смотрели на меня с любопытством. Другие с жалостью на Уиллоу.

Водитель грузоподъемника заговорил первым.

— Мэм, вы в порядке? Вы не пострадали?

«Я причинил ей боль?»

Уиллоу держала свою рубашку запахнутой. Ее руки обвились вокруг себя. Я знал, что я сделал это, что виноват. Я потянул себя за волосы, и она поморщилась, согнувшись пополам.

Уиллоу подняла руку, останавливая сотрудника магазина.

— Я в порядке. Правда.

— Стоит вызвать полицию?

— Нет, он со мной. Он не сделал мне больно.

— Вы уверены? Вы плохо выглядите.

Я слушал их разговор, чувствуя себя все хуже с каждым произнесенным словом. Я сделал это. Перепутал кучу падающего дерева с вражеской стрельбой. Сопоставил коридор магазина с засадой на вражеской территории. Унизил Уиллоу.

— Я в порядке. Он — мой парень. Он не сделал мне больно. Он защищал меня.

Я развернулся и побежал, ее слова повторялись в моей голове снова и снова. «Он — мой парень. Он не сделал мне больно. Он — мой парень. Он не сделал мне больно. Он — мой парень».

Я обошел толпу в конце прохода и продолжал, пока не оказался рядом со своим грузовиком. Я открыл дверь, забрался внутрь и обхватил руль. Мне хотелось убежать, чтобы избавить нас обоих от дальнейшего унижения, но я не мог оставить ее после того, что с ней сделал. Самое меньшее, что я мог сделать, это благополучно доставить ее домой. Я попытался уверить себя, используя методы, которым меня научил военный врач. Я досчитал до ста, но не смог выровнять свое дыхание настолько, чтобы просто произнести цифры.

— Куинн. Я здесь, — Уиллоу постучала в окно, предупредив меня, прежде чем открыла дверь грузовика. «Она так боялась меня, что не решалась залезть в машину. Я снова все испортил». Я кивнул головой, глядя на рулевое колесо.

Дверь открылась, и девушка скользнула внутрь.

— Ты не боишься садиться ко мне?

— С чего бы мне бояться? — спросила она. Ее голос был едва ли не шепотом.

— Потому что я сделал тебе больно. Я бросил тебя на пол и разорвал твою рубашку, — даже от этих слов у меня болело сердце. «Она больше никогда не поверит мне. Никогда не захочет быть рядом со мной».

— Ты этого не делал, — я зажмурился от ее слов. — Куинн, ты не сделал мне больно. Ты защищал меня. Я полностью осознаю произошедшее, и все в порядке.

Я застонал.

— Я порвал твою рубашку. Я унизил тебя перед всеми теми людьми.

— В течение последних нескольких дней я надеялась, что ты порвешь мою рубашку. Это было не совсем так, как я представляла, — сказала она шутливо. — Но я приму от тебя столько, сколько ты можешь дать.

Она произнесла последние слова с такой силой, что я повернулся и посмотрел на нее. Ее язык тела не соответствовал ее словам. Она опустила свою руку на колени, почти сгибаясь пополам.

— Ты снова плохо себя чувствуешь?

— Это пройдет. Мне нужно всего несколько минут.

Она была бледной.

— Я отвезу тебя в больницу, — я приподнял свои бедра с сидения, чтобы достать ключи из кармана.

— Нет, — простонала она. — Не надо.

— Почему нет? — спросил я, поворачивая зажигание. Машина вернулась к жизни, но Уиллоу схватила меня за руку, прежде чем я успел тронуться с места.

— Мы не поедем в больницу, Куинн. Они не смогут мне помочь.

— Что значит «они не смогут тебе помочь»? — множество плохих сценариев пронеслось у меня в голове. Каждый новый, казалось, хуже, чем предыдущий. Уиллоу часто чувствовала себя плохо, но, несмотря на мои просьбы, она отказывалась идти к доктору, останавливая меня одним оправданием за другим. Теперь она была категорично настроена, отказываясь от моей помощи. Это может означать только одно. — Ты уже знаешь, от чего тебя тошнит.

— Я хотела тебе сказать, но не знала как.

«О, боже мой, нет! Я не могу потерять еще кого-нибудь. Я не могу этого сделать». Будто кто-то схватил меня за горло.

— Ты умираешь? — выдохнул я.

— Нет, — трепет ее ответа немного успокоил меня.

— Это так? И ты боялась сказать мне, — я резко указал на магазин, на нее и на себя. — Зачем мы это делаем?

— Я не умираю, — сказала она, задыхаясь и хватаясь за приборную панель. — Это ты. Только ты. Если ты успокоишься на минутку, я буду в порядке.

Я мгновенно успокоился, на миг уставившись на нее, в то время как разговор в Pond & Duck проигрывался в моем сознании. «У меня очень чувствительный желудок. Быть ​​вокруг людей может быть очень трудно для меня», — сказала она.

«Это ты. Только ты».

— Из-за меня тебе плохо?

— Это не то, о чем ты думаешь. Оставь это, Куинн, — взмолилась она.

— Но это я, верно? Я заставляю тебя болеть? Ты сказала, что это зависит от того, что происходит вокруг, но выходит, это зависит от того, рядом я или нет, — даже когда слова скатились с моего языка, я не понимал их. Как мог один человек сделать ее больной?

Она откинулась на спинку кресла и, казалось, смирилась с чем-то.

— Ты в замешательстве. Я понимаю, но если ты успокоишься, я объясню.

Я заглушил двигатель и сделал несколько глубоких размеренных вдохов. Уиллоу молчала, ожидая, что я сделаю так, как она просила. Когда она положила свою руку на мою, я почувствовал себя бесконечно лучше. А когда мое дыхание стало более ровным, она заговорила.

— Не все в Вудлэнд Крик — те, кем они кажутся. Это город, в котором полно людей с особыми способностями, — она повернулась ко мне, гораздо более похожая на себя обычную. — Я — одна из тех особых людей, Куинн.

Конечно, она была особенной. Ее особенность давала мне повод вставать каждый день.

— Ты знаешь, что такое эмпат?

Я покачал головой в недоумении.

— Эмпат — это человек, на которого воздействуют энергетика других людей. Некоторые эмпатиты не такие сильные. У них может быть только смутное ощущение позитива и негатива. Они могут даже не знать, кто именно источник энергии. Другие эмпаты, как и я, являются сильными и могут выявлять каждую эмоцию, которую окружающие люди испытывают, когда они ее испытывают. В моем случае, я чувствую эмоции других людей, как свои собственные.

Я провел рукой по рулю.

— Значит, ты что-то вроде телепата?

— Нет, — сказала она непреклонно. — Я не знаю, о чем ты думаешь. У меня есть только некое понимание того, что ты чувствуешь, а не мысли и мотивации, стоящие за этим.

— Ты чувствуешь то, что чувствую я? В момент, когда я это чувствую? — это была полная чушь. Я всегда знал, что Уиллоу отличается от других, но никогда не считал ее безумной.

Она откинула голову на сиденье и закрыла глаза.

— Если ты злишься, я тоже злюсь. Если ты скорбишь, я тоже. Когда ты думаешь о прошлом, я словно иду рядом с тобой. Я не знаю, что произошло, пока ты был в Афганистане, но я чувствую твои потери, как будто они мои собственные.

— Что я чувствую прямо сейчас? — мои слова были короткими и четкими, направленными на Уиллоу так же, как вражеская стрельба, которую я думал, что слышал в магазине.

— Смущение. Недоверие. Злость.

— Ну, это легко. Ты издеваешься надо мной. Конечно, я смущен и не верю. Что ты чувствуешь?

Слеза катилась по ее щеке, но она не открывала глаз.

— Смущение. Неверие. Грусть.

— Потому что это то, что чувствую я? — спросил я, уже потянувшись к дверной ручке.

— Нет, потому что я знаю, что потеряла тебя.

Я выскочил из грузовика и побежал, прислушиваясь только к звукам моих ботинок, стучащих по асфальту, и игнорируя надоедливый голос в моей голове.

Бег — это единственное, что могло бы помочь. Это был единственный способ понять мир вокруг меня. Тротуары Цинциннати были плохой заменой лесов за домом Уиллоу, но я бежал, не заботясь о том, что меня окружает. Коммерческий квартал сменился жилым, и я понял, что бежал уже в течение долгого времени. Скорее всего, больше часа. Умышленно или нет, я проложил мили между собой и Уиллоу.

Я все еще не знал, что чувствую по поводу того, что она сказала мне. «Возможно, я должен спросить ее», — подумал я с горечью.

Я сразу же возненавидел себя за то, что даже подумал об этом. Уиллоу никогда не делала и не говорила мне ничего плохого. На самом деле она лишь пыталась мне помочь. Хотя каждая частичка моего существа хотела отвергнуть ее объяснение своего состояния, некоторые вещи теперь стали более понятными. Как смешно и невероятно это бы не казалось, это объясняло, почему она всегда знала, как вести себя со мной. Кажется, она знала меня лучше, чем моя единственная семья. Она знала, когда подтолкнуть меня и когда отступить и оставить в покое. Или давала мне время, когда мне это было нужно, потому что ей также было нужно время, чтобы прийти в себя? Неужели разбитые кусочки моей души, также ранили ее?

«Она в порядке и хорошо себя чувствует, когда ты счастлив».

Я думал о том времени, когда мы вместе работали над домом, смеялись над глупыми шутками и разбирались в том, что стоит делать дальше.

«Когда тебе плохо, ей тоже плохо».

«Я чувствую, как ты закрываешься от меня», — сказала она в моей комнате прошлой ночью. Впоследствии она сгибалась от боли, хватаясь за живот, когда я выплевывал мерзкие, злобные слова в ее адрес, которые исходили не из всего, что она делала, а из-за ненависти, растущей внутри меня.

«Ты причиняешь мне боль, Куинн», — кричала она.

Я обернулся и побежал назад в магазин, прокручивая в голове все наши лучшие моменты быстрее, чем мои ноги могли нести меня.

Глаза Уиллоу умоляют меня поцеловать ее в первый вечер.

Ее бедра, сжавшиеся вокруг меня, когда я, наконец, поцеловал ее на кухне через два дня. Я знал, что это был мой последний первый поцелуй.

Уиллоу танцует вокруг кофейного столика и, дразня, приподнимает подол своей рубашки после игры «Clue».

Чувство ее кожи под моим ртом, когда я поцеловал ее в живот.

Дрожь, пробежавшая по ее спине, когда я это сделал.

Один момент за другим мелькал в моем сознании. Только когда я дошел до пустого грузовика, я понял, что все еще держу ключи в руке. Я оставил ее в незнакомом городе, без возможности вернуться в отель или, что еще хуже, домой, если это было тем, чего она хотела. Я снова запустил двигатель грузовика, чтобы извиниться за то, что я делал, кажется, долгое время.

Глава 14

Уиллоу

Поездка на такси в отель оказалась тяжелой для меня. И такое со мной случалось редко. Я игнорировала взгляды водителя в зеркало заднего вида и отгораживалась от жалости, которую не мог удержать разделяющий нас барьер из оргстекла, когда мы проезжали по незнакомым улицам, и я все дальше и дальше уезжала от Куинна.

Просить у портье ключ от нашей комнаты было не весело. Я объяснила, что у моего парня единственный ключ и мы потеряли друг друга на праздновании Хэллоуина в центре города. Называть Куинна своим парнем сотруднику Lowe's было правильно и честно. А озвучить то же самое служащему гостиницы — лживо и ужасно, как и мое объяснение того, где я потеряла его.

Я не знала, кто он для меня и позволит ли он мне когда-нибудь быть с ним в каких-либо отношениях.

В нашем номере я свернулась в кресле у окна и наблюдала, как часы отбивают минуты. Время нашего заказа на ужин настало и истекло, и я обратила свой взор на далекую реку, зная, что Куинн где-то там, и попыталась представить свое будущее.

Я сказала ему, кем была — по крайней мере, частично — и его отвращение укоренилось в моем сердце. Если он не смог справиться даже с этой частью меня, то не сможет справиться и с остальным. Я знала из времени, проведенного с ним, что горе для него — образ жизни. Но теперь я горевала о нем, а не вместе с ним, потому что сердцем я знала, что он недостижим.

Я уже не первый раз рассказывала мужчине о проклятье, с которым живу, и это был не первый раз, когда меня потом избегали. Хотя я не обвиняю Куинна. Правда затопила последние недели лжи. Он чувствовал бы себя обманутым и преданным — и неважно, когда это открылось. Хотя и это было только в том случае, если бы он поверил мне, что было сомнительно. Если ты не вырос таким, как я, было почти невозможно поверить в это. Чтобы принять меня за ту, кем я была на самом деле, человеку нужно было верить в неосязаемое, ощущать бесспорное доверие к неизвестному и верить, что я никогда не предам его. У большинства мужчин этого не было. Мое желание встречаться с парнем с нормальной части города научило меня этому.

Тим был первым, кто преподал мне этот урок. Его мышление не было достаточно широким, чтобы понять, что реальность часто представляет собой гораздо большее, чем может видеть человеческий глаз. Я открылась ему, объяснила, почему мне всегда казалось, что он никогда не расскажет обо мне, и его ответ был невероятным. Он ушел, а затем распространил ужасные слухи обо мне по всему городу. Он описал меня как сумасшедшую и странную, и каждый раз, когда приходил ко мне в кафе, мне напоминали, что в этом есть своя доля правды.

Теперь Куинн поступил так же, если вообще не ушел навсегда.

Я не волновалась о том, что он причинит мне боль, как это сделал Тим. Понимал он это или нет, я знала его сердце так же хорошо, как и свое собственное. Какое-то мгновение я держала его в своих руках.

Шум от шороха оторвал мой взгляд от окна. Мои глаза упали на дверь, когда под ней скользнула бумага. Я вскочила со стула и прошла через всю комнату, раскаяние, толкало меня вперед.

Я подняла записку с пола. На ней не было добавлено ничего нового. Она все еще гласила: «Прости меня». Ячейка «да» все еще была отмечена мною с самого раннего утра. Галочка была поставлена ручкой — не потому, что я не могла найти карандаш, а потому, что мой ответ всегда был бы таким же.

Я распахнула дверь, и мое будущее предстало передо мной с неуверенной и сокрушительной полуулыбкой на лице. Ему не нужно было говорить. Извинение было написано на его сердце, и оно окутало меня.

Куинн вошел в комнату, заливая ее глубокими пурпурными и теплыми, ярко-красными тонами. Он отражал все то, что чувствовала я, не позволяя понять, где заканчивались его чувства и начинались мои. Он взял мое лицо в ладони и посмотрел изумрудными глазами, полными тоски и искренности. Куинн погладил мои щеки большими пальцами и побледнел от слез, которые он нашел там.

— Так вот что значит чувствовать чужую боль как свою собственную, — это был не вопрос. Это было заявление. Подтверждение принятия. Он мне поверил. Он принял меня. Он причинил мне боль, но еще больнее он сделал себе. Он сочувствовал мне.

Все мои проклятия и недостатки были забыты. Прокляты все его недостатки и страдания. Он был непредсказуем, поврежден и неустойчив. Я была чересчур чувствительна и влюблена. Мы были в аду и в раю одновременно, но я все равно хотела его.

Мои пальцы сгорали от желания коснуться его. Мое сердце болело, приветствуя его. Мне хотелось почувствовать его под своими пальцами и над своим телом и поцеловать наши старые ошибки.

По-видимому, он был согласен со мной, так как завел руку мне за голову, провел пальцами по моим волосам, заставляя меня смотреть ему в глаза, пока его губы не накрыли мои. Наши языки сплелись друг с другом, произнося молчаливые обещания, которые улеглись в моей душе и обрели там дом.

Я лишь смутно осознавала, что дверь в номер захлопнулась, когда мы вошли в глубь комнаты. Наши руки были повсюду везде и сразу. Мы стягивали одежду, которая, казалось, растворялась в воздухе. Я провела пальцами по его обнаженной груди, восхищаясь каждой впадинкой и выступом. Он был красив и совершенен, и я целовала мелкие шрамы на его груди. Для него шрамы, вероятно, были всего лишь еще одним напоминанием о войне, в которой он воевал, и о сражениях, которые проиграл, но для меня они олицетворяли все его лучшие качества. Он храбрый, выносливый и сильный.

Он уложил меня на кровать, и я оперлась на локти, пока смотрела на то, как он стягивает джинсы. Его боксеры последовали за ними, и вот он стоит на коленях передо мной, сознательно и охотно, на этот раз, и без унции унижения, которое я ощущала раньше. Я вздохнула, глаза широко раскрылись, и сердце затрепетало у меня в груди. Он был великолепен во дворе, только тогда за ним виднелись оглушительные грозовые тучи, но это было ничто по сравнению с ним обнаженным, смелым и ярким сейчас в этой комнате, наполненной потоками цвета Диаборна.

— Твоя очередь, — его голос был глубоким, грубым и опьяняющим, когда он склонился надо мной. Он проложил дорожки поцелуев по моему обнаженному животу, ныряя большими пальцами под резинку моих трусиков. Он стянул их по моим ногам и отстранился, согревая меня горячим взглядом. — Ты самая красивая женщина из виденных мною, Уиллоу.

Я улыбнулась, когда его рот опустился туда, куда только что смотрели его глаза, сначала осыпав мелкими поцелуями мои бедра, а затем исследовал все, что не мог или не хотел принимать до этой ночи. Я откинулась назад, не в силах больше себя поддерживать, и проводила пальцами по его волосам, пока его рот поклонялся моему телу.

Так много чувств. Так много ощущений.

Такие моменты были редкостью. Единственное, что затуманивало мой разум и окрашивало мои чувства, было любовью Куинна.

Шипение вырвалось из моих губ, когда он нашел чувствительное место внутри.

Я бормотала невразумительные слова, умоляя о большем, о нем.

Руки Куинна, грубые от недель работы в моем доме, толкнули мои бедра, поэтому я широко развела ноги и раскрылась, когда он навис надо мною.

— Это стоило того, чтобы подождать, — пробормотал он мне в шею.

Одних этих слов было почти достаточно, чтобы отправить меня через край, но я держалась, не желая отпускать себя, пока он этого не сделал. Я наклонилась и обхватила его член пальцами. Я направила его туда, где так нуждалась в нем, а затем затаила дыхание, когда он скользнул внутрь.

Я была заполнена до краев, испытывая эмоции, которые понимала лучше, чем смогла бы объяснить.

Куинн остановился, ожидая, что я привыкну к нему, и когда снова двинулся, у меня перехватило дыхание. Его взгляд был томным и целеустремленным, когда он смотрел мне в глаза. Теперь в них не было вопроса. Он знал, как он относился ко мне и как это показать, даже если не мог об этом говорить.

Его пальцы оставляли пылающие следы на моей коже, а я впилась ногтями ему в спину.

Я дрожала под его прикосновениями.

Он снова нашел это место, и из моего рта потекли бессвязные мольбы.

Он ответил, ускоряясь, пока мы оба не выдохнули в унисон. Я покачивалась напротив него, и мир ожил, купая меня в своих цветах. Меня охватила дрожь, и я затихла, наслаждаясь ощущением его вокруг меня.

Когда я, наконец, открыла глаза, он наблюдал за мной.

— Что ты чувствуешь сейчас? — спросил он, его дыхание все еще было рваным.

Я провела пальцами по его рукам.

— Насыщение. Удовлетворение. Безумное счастье.

Он усмехнулся, и это наполнило мое сердце теплом.

— Я не спрашивал, как я себя чувствую. Я спросил, как себя чувствуешь ты.

Он опустился на меня, притянул к себе и обнял. Каким-то образом чувствовалось, что он повсюду, касается каждой части меня.

Я, вероятно, все еще улыбалась, когда уплывала в сон.

***

Осмотревшись, я нашла кровать пустой, а комнату темной. Когда мой оклик к нему остался без ответа, я с неохотой встала с кровати. Порывшись в сумке, я достала оттуда пару штанов для йоги и футболку, понимая, что далеко он не ушел.

Я прошла в холл отеля с босыми ногами и заспанными глазами, используя свою интуицию, чтобы найти его. Куинн сидел один в конце длинного зала в выставочной зоне отеля. Его пальцы легко постукивали по краю скамьи. Он погрузился в мысли, разглядывая картины, висящие на стенах вокруг него.

Я прочистила горло, чтобы не подкрадываться и не пугать. Когда он улыбнулся в ответ, я приняла это как приглашение и сделала еще несколько шагов, чтобы сесть рядом с ним.

— У тебя были проблемы со сном?

— Не как обычно, нет. Я спал очень хорошо, но потом проснулся. Я не хотел тебя беспокоить. Вывеска этой выставки привлекла мое внимание еще сегодня днем. Я хотел пойти и проверить.

Это привлекло и мое внимание.

— Это прекрасно, — сказала я, глядя на бронзовую скульптуру головы самки оленя, которая привлекла внимание Куинна, прежде чем я подошла. Она была изящной и гладкой по сравнению с великолепным, сделанным из меди самцом, висевшим рядом с ней. Мои глаза естественно перешли к самцу, но глаза Куинна были прикованы к самке.

Он молчал, и я ждала.

Наконец он глубоко вздохнул, как будто ему нужно было сказать то, что он скажет дальше.

— Как ты делаешь это?

— Что?

— Если ты чувствуешь все то, что чувствую я, тогда как ты можешь быть рядом со мной? Почему ты хочешь быть с таким уродом?

Я коснулась его руки и провела пальцами по его пальцам. Я подумала о том, как это ощущалось, наконец, спать рядом с ним, наши ноги переплетались, и его грудь размеренно двигалась под моей щекой.

— Я хочу узнать тебя, Куинн. Тебя всего. То горе, которое я иногда ощущаю, сидя рядом с тобой, из-за того, что тебе пришлось пережить. Тебе нужно будет пройти это снова, если хочешь двигаться вперед, но ты не пройдешь этот путь в одиночку.

Я провела большим пальцем по его запястью.

— Кроме того, в тебе нет ничего уродливого. Я думаю, что ты прекрасен как внутри, так и снаружи. Каждый твой шрам. Каждый недостаток, — я оторвала взгляд от его лица и снова посмотрела на экспонаты. — Ты такой же красивый, как все в этом музее.

Он помолчал несколько минут.

— В тот день в лесу была лань, — наконец сказал он. — Она была так прекрасна. Ее мех был более глянцевым, чем я когда-либо видел на олене в нашем округе. Когда я пришел в себя после эпизода ПТСР, она легонько прильнула ко мне, как будто пыталась удержать меня в тепле или поддержать связь. Она посмотрела на меня своими большими карими глазами, и было похоже, что она разговаривала со мной, говоря, чтобы я оставался спокойным, потому что все будет хорошо. Когда парни подошли ближе, она издала визг, а затем убежала. Клянусь, она сказала им, где я.

Я сжала его руку.

— Может быть. Знаешь, у животных очень развитая интуиция. Вероятно, она знала, что у тебя проблемы.

Он покачал головой, словно все еще в недоумении.

— Может быть и так, но я никогда не встречал дикого животного, особенно оленя, который так поступал, — его глаза скользнули по стенам, бродя от одной к другой. — Я больше не могу их убивать. Об этом не может быть и речи. Она не понимала этого, но рисковала своей жизнью, находясь там. Уиллоу, это прозвучит безумно, но я почти хочу найти ее и поблагодарить. Дать ей морковку или еще что-нибудь. Я не знаю.

Я хихикнула.

— Я уверена, что она была бы признательна. Какой олень не полакомится морковкой? — я потерла пальцем его руку, а затем сжала ее. — Куинн?

— Да, детка?

— Ты отнесешь меня в постель?

Он встал и сгреб меня в свои объятия в тот же миг.

— Тебе никогда больше не придется меня об этом просить.

Он отнес меня, устроив на руках, обратно в нашу комнату, где мы укачивали друг друга, пока не уснули.

Глава 15

Уиллоу

Куинн снова пошевелился. Я перевернулась к нему лицом и стала наблюдать за тем, как он идет голым к открытой двери моей спальни. Плечи назад, голова гордо поднята вверх, его тело было целым миром кривых и изгибов, которые я все еще познавала.

Он оставался со мной обе ночи с тех пор, как мы вернулись из Цинциннати. В первую ночь, когда я проснулась, он уже ушел, но в этот раз я поймала его на месте преступления. Я определенно предпочитала увидеть, как он идет ко мне, а не уходит, хоть он выглядел великолепно с любого ракурса.

Я похлопала по кровати, чтобы привлечь его внимание.

— Куда ты идешь? — прошептала я. Когда он не ответил, я предположила, что он ходит во сне.

Я слышала, что нельзя будить лунатика, поэтому решила пойти вслед за ним. Честно говоря, после того, как он вернулся голым из леса на прошлой неделе, мне было немного любопытно посмотреть, куда он ходил во сне. И мне не нравилось, что он был там один.

Я надела толстовку, переброшенную через край кровати и штаны для йоги на ходу, идя по коридору. Куинн прошел по дому, как будто точно знал, куда идет, и вышел через черный ход. Я нарочно держалась на расстоянии, ожидая, пока не окажется на полпути через лужайку, прежде чем я последую за ним, и не буду пугать его.

Его шаг был неторопливым, пока он не зашел за линию деревьев, а затем он рванул вперед. Я побежала через двор за ним, но внезапно остановилась, когда воздух вокруг него стал переливаться всеми цветами радуги. Он мерцал и дрожал, и в мгновение ока Куинн был уже не человеком, а самым прекрасным животным, на которое я когда-либо смотрела. Пока я молчала, как полевая мышь, стоя за его спиной, он фыркнул и покачал головой. Потопал по земле, а затем ринулся с места, перепрыгивая через ручей в потрясающем проявлении благодати. Он скользил между деревьями, и магия, которую я никогда не ощущала в нем, сверкала вокруг него.

Куинн был оборотнем, прекрасным в этом обличии, и мое сердце перевернулось от того количества обожания, которое его наполнило.

Но темное облако осознания быстро окутало меня. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что он был тем «Монстром», которого город требовал убить. Его стойка была более чем впечатляющей, напоминая истории, которые мне рассказывали о другом самце, который много лет назад бродил по нашим лесам. Так же, как все в городе называли Куинна «Монстром», тот, что был до него, был известен как «Легенда». Возможно ли, что Куинн происходил из той же родословной? Его белый хвост исчез в более густой части леса, в то время как страх не давал мне возможности пошевелиться.

Ужас сковал мою грудь.

Эти массивные рога были смертным приговором для него. В противном случае внешне душевные охотники превращались в жестоких конкурентов. Они выследят его и поймают. Они делились историями наблюдений, доходило даже до того, что каждую неделю посвящали ему небольшую статью в воскресной газете, но они держали лучшую информацию при себе. Все они хотели его, но никто не подозревал, что «Легенда» был гражданином Вудлэнд Крик, а потеря его также означала потерю нового врача, который перебрался в город не так давно.

Для обеих сторон общества все казалось безвредным. Охотники забирались на свои деревья, а олени-перевертыши считали себя слишком умными, чтобы попасть под прицел винтовки. Это доверие стоило им жизни. Они недооценили упорство охотников и их стремление к главному трофею — голове «Легенды».

Его не стало ноябрьским утром, мало чем отличающееся от нынешнего. Охотник, который подстрелил его, следил за ним несколько миль, прежде чем потерять его след в лесу. Он много раз рассказывал эту историю, и никто не сомневался в ее правдивости, так как «Легенду» больше никогда не видели.

Я прищурилась, пытаясь увидеть Куинна сквозь деревья. Он не был в безопасности в своем животном облике, как «Легенда» в свое время. Сейчас был разгар сезона охоты на оленей, и хотя маловероятно, что в это время суток здесь были охотники, любое обнаружение Куинна только разожжет огонь.

Я побежала к линии деревьев, зная, что это бесполезно. Я слишком долго колебалась, и он исчез в чаще леса — так же, как доктор исчез много лет назад. Обхватив себя руками, я прошлась вдоль линии деревьев. Холодок магии все еще витал в воздухе, умоляя меня задать себе несколько трудных вопросов. Почему, когда я рассказала Куинну об особенностях населения Вудлэнд Крик, он смотрел на меня с таким недоверием? Почему он тогда не рассказал мне правду о себе? Несомненно, он знал, что я приму то, что он тоже был иным.

И почему ему тогда так тяжело было принять то, что я сказала ему? Насколько я знала, я была единственным эмпатом в Вудлэнд Крик, но у многих оборотней была особая сила в дополнение к их способности изменяться. Как двуликий, он бы это знал. Известие о моих сверхъестественных способностях не должно было быть для него таким шоком; Тем не менее, явно им было.

Я продолжала вышагивать, пытаясь собрать кусочки головоломки, которой был Куинн Диаборн. И засмеялась над ответом, который был прямо перед моим лицом. Как имя Райана Белера, имя Куинна намекало на его наследие. С другой стороны, имя принадлежало его матери, и, насколько мне известно, она не была оборотнем.

Я на что-то наткнулась, и убрала листья с ногой, чтобы обнаружить сапог Куинна. Другой кусочек головоломки встал на свое место, заполнив очередную брешь. Однажды лодыжка Куинна была сломана. На следующий же день, он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы самостоятельно ходить и подниматься по лестницам. К вечеру у него не было даже хромоты.

Конечно.

Известно, что обращение быстро исцеляло. Даже в человеческой форме оборотни исцелялись быстрее, чем простые люди. В измененном виде это было просто поразительно быстро. Если Куинн обратился за ночь до нашей поездки в Цинциннати, его лодыжка могла бы легко зажить к утру.

Я упрекнула себя за то, что не поняла этого раньше, и напрягла свой мозг, пытаясь вспомнить, что он говорил об этом. Давал ли он мне какие-то намеки? Я была уверена, что он этого не делал. Он выглядел так же растерянно, как и я, когда сказал, что пытался встать утром и обнаружил, что ему лучше. Он сказал, что так было всегда. Казалось, он верил это, но почему поверила я?

Я была глупа. Ослепленная своим увлечением им и желанием иметь отношения с кем-то, кто не был тронут магией Вудлэнд Крик. Подсказки же были прямо передо мной.

Я отправилась обратно в постель и сняла с себя одежду, чтобы он не знал, что я следовала за ним. Через несколько часов мне нужно будет одеться снова и открывать кафе. Я надеялась, что Куинн присоединится ко мне раньше.

Я постаралась откинуть все мысли и без надежды повернулась, желая заснуть. Мои мысли метались повсюду, и я хотела обвинить Куинна в том, что он лгал мне, но знала, что не имею права.

Когда он пробрался обратно в комнату более чем два часа спустя, он шел, не с прямой спиной и горделиво расправленными плечами, как тогда, когда уходил, а как человек ощущающий вину. Я зажмурилась и увидела потоки усталого коричневого и предостерегающего желтого цветов. Комбинация была унылой; существовали прорехи в том, что, я решила, было правдой только несколько минут назад.

Аномалия среди подобных ему гордых существ, он скользнул в постель, все еще пахнущий кедрами и морозным воздухом Индианы. Куинн устроился под толстым пуховым одеялом, и его тяжелое сердцебиение мгновенно разрядило мой гнев.

— Где ты был? — прошептала я.

Он застыл, а затем издал долгий, расстроенный вздох. Пространство между нами заполнило сожаление и замешательство.

— Предполагаю, что нет смысла лгать тебе. Ты увидишь это, — в его голосе не было и намека на раздражение, только смирение, доказывающее, что он был близок к принятию навязчивой природы моих способностей.

— Только если это не заставит тебя чувствовать вину, — я скользнула ближе и устроилась в изгибе его плеча. Он обнял меня рукою, притягивая к себе. — Из-за этого ты чувствуешь себя виноватым?

— Говоря неправду? Да, — его осуждение было тяжестью в воздухе вокруг нас. — А зачем мне лгать после всего, через что мы прошли?

— Иногда кажется, что слишком через многое? Я беспокоюсь, что это слишком много со всем прочим, с чем тебе приходиться иметь дело, — мы были вместе недолго, но для нас ничего не было легким.

— О чем ты думаешь? — он проверял мои способности.

— Я думаю, ты знаешь, что справишься с этим, — честно ответила я.

— Я знаю, что справлюсь вместе с тобой, — словно чтобы доказать это, он скользнул ладонью по моему голому бедру. Подушечки его пальцев скользили по изгибу моей спины. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением и обожанием.

— И я могу справиться с правдой, Куинн. Я могу принять все, что ты мне скажешь. Где ты был сегодня?

Несколько секунд он молчал, прежде чем заговорил.

— Ты мне поверишь, если я скажу, что не уверен?

— Да, — ответила я, потому что знала, что это было правдой. Я провела рукой по его груди и обнаружила, что его кожа была горячей под моим прикосновением. Еще одна подсказка, которую я пропустила. Врач в больнице сказал, что у него высокая температура, и я предположила, что у него была лихорадка, возможно, началась пневмония с тех пор, как его обнаружили на холодном снегу. Теперь я знала, что он всегда был таким горячим, что было нормальным явлением для оборотней. — Ты опять бродишь во сне?

Его руки замерли.

— Должно быть, так оно и было. Я не помню, как уходил, — я чувствовала его смятение, когда он мучительно пытался вспомнить. — Это случается часто. Большинство ночей с тех пор, как я вернулся домой, если ты хочешь правды. У меня много кошмаров. Я не могу отделаться от воспоминаний о войне. Армейский психиатр говорил, что это воспоминания, которые из-за ПТСР пытаются прорваться из моего подсознания.

Я поцеловала его плечо, чтобы дать понять ему, что слушаю, но молчала в надежде, что он, наконец, откроется мне в тихом мраке моей комнаты.

— В большинстве кошмаров я убегаю от чего-то. Иногда я пытаюсь что-то найти, — он сделал паузу, ощущая меланхолию, и на мгновение потерялся. — Иногда я кого-то ищу. Но в любом случае, я всегда бегу. Я думаю, именно поэтому я встаю ночью. Чтобы найти то, что потерял там.

Я зажмурилась, преодолевая боль, живущую внутри него. Я положила голову ему на грудь, чтобы быть ближе к нему, надеясь, что мое прикосновение уменьшит его дискомфорт, как и мой. Он крепче обнял меня, прижав к себе, и я стала прислушиваться к его размеренному сердцебиению.

— Я бегу. И бегу, и бегу, и бегу. И затем, когда я просыпаюсь, я не знаю где я, или где я был. Раньше мне приходилось тратить много часов, чтобы найти дорогу домой, но постепенно я все больше знакомился с окрестностями.

— Может быть, ты находишь утешение там. Я нахожу. Когда мне нужно отключиться от окружающего мира, потому что его становится слишком много, я тоже иду туда. Когда ты просыпаешься, помнишь ли ты что-нибудь из этого? — спросила я, размышляя о сегодняшнем дне.

— Немногое. Я помню, как стучали ноги о землю, но только это. Как будто мои ноги знают, что я в Индиане, и знают, куда меня вести, но моя голова все еще думает, что я в Афганистане. Чувствую, что мои инстинкты борются с моими воспоминаниями, если в этом есть какой-то смысл. Только когда я снова просыпаюсь, я даже не понимаю, что происходит. И тогда я осознаю, что обнажен и нахожусь неизвестно где, иногда стоящим под проливным дождем, и мне нужно найти дорогу домой.

— Обнаженный? Каждый раз?

— Это самое ужасное, Уиллоу. Независимо от того, в чем я лег спать, я всегда просыпаюсь голым. Я пробовал одевать на себя много одежды, но чаще всего, я просыпаюсь голым. Иногда моя одежда свалена в кучу на полу в моей комнате, но, как правило, я больше нигде ее не вижу. Я, должно быть, оставил половину своего гардероба в лесу, прежде чем, наконец, сдался и начал спать без одежды.

Я задержала дыхание, пока осмысливала то, что он мне только что сказал. Возможно ли, что Куинн не подозревал, что больше не был в человеческом обличье, когда бежал? Неужели он не знал, что перевоплощается? Я не была психологом, но читала в Гугле о ПТСР, после того как он сказал мне, что у него это есть. Из того, что я прочитала, казалось вероятным, что ПТСР был виноват в его кошмарах. Но возможно ли, чтобы ПТСР каким-то образом скрывал правду о том, кто он такой, и он даже не знал, что он оборотень? Это казалось невозможным. Он должен был начать изменяться, когда ему было около шестнадцати или семнадцати лет, прежде чем он ушел на войну.

— Когда это началось? — спросила я.

— Кошмары?

— Нет, лунатизм.

— Почти сразу после того, как я вернулся в Вудлэнд Крик.

— Перед этим были кошмары?

— Ну, да. Это началось после… — его голос затих, и я закрыла глаза, чтобы увидеть поток волн синего цвета, окрашивающего его разбитое сердце. Мое сердце раскололось, как и его. Он даже не мог произнести это вслух. Он никогда не отпустит кошмары, пока не сможет хотя бы назвать их причину. Это было уже кое-что для нас, чтобы продолжить работу после того, как мы проясним его другую проблему, но дело в том, что теперь я полагала, что он даже не знал, кем был.

— Но ты не ходил во сне, прежде чем вернулся в Вудлэнд Крик? И ты до этого никогда не просыпался голым? — мне не понравилось чувство, что этот допрос создавал ощущение, словно я проводила Куинна через пресс для отжима, но нам нужны ответы.

— Не то, чтобы я помню. Я снова думал о том, чтобы уехать. Я чувствую себя проклятым в этом месте. Думал, что, если убегу, я смогу сбежать от всего этого безумия.

Мысль о его отъезде из города была чуть ли не больше, чем я могла вынести.

— Не думаю, что это поможет, Куинн, но почему ты не попытался?

— Ты, — его пальцы, которые рисовали круги на моей спине, остановились. Он дважды постучал ими по мне. — Только из-за тебя. Я был готов уехать. Понятия не имел, куда отправлюсь, но знал, что мне нужно уехать отсюда. Я собирался отправиться в дорогу после того, как встречусь с парнями, тогда впервые в закусочной. Мои сумки были уже упакованы, но увидев тебя снова, у меня появился повод остаться.

— Правда? — спросила я, приподняв голову, чтобы посмотреть на него. Его руки обхватили меня за талию, и он потянул меня на себе так, что я оседлала его. Я искала его глаза в темноте, когда его руки снова заскользили по моей спине.

— Я предпочел бы встретиться со своими демонами, чем бросить тебя. Я даже не знаю, что это такое, но предпочел бы борьбу с ними, чем жить без тебя. Я думаю, что часть меня всегда знала, что если я вернусь в Вудлэнд Крик, все будет именно так.

— И к чему ты пришел? — спросила я, опустив руки на его грудь. Мое прикосновение было легким, пока я не добралась до изгиба его плеч, где я переменила направление и провела дорожки вниз ногтями.

Он застонал и изогнулся подо мной, соединяя нас самым совершенным способом.

— Изо всех сил держаться за свой рассудок, чтобы быть рядом с тобой.

Я взглянула на часы, а затем наклонилась, чтобы мы оказались почти нос к носу.

— Поверь мне, когда я так говорю, Куинн. Ты не сумасшедший. А если да, то это точно мое безумие, — я коснулась носом его носа, и кончики моих сосков слегка потерлись о волоски на его груди, посылая искру желания прямо в местечко между моих ног. — И я хочу и нуждаюсь в каждой части тебя, которую видела. Я всегда поддержу тебя.

Он изогнул бёдра, потираясь твердой длинной против моей сердцевины.

— Я не заслуживаю тебя, но чувствую, что мы созданы друг для друга. Я думаю, что ты была силой, притягивающей меня обратно в Вудлэнд Крик. В то время я просто не понимал этого.

Это была замечательная мысль, хотя я знала, что это не так.

— Хватит говорить. Мне нужно скорее подготовиться к работе, — я пробежала языком по его нижней губе, умоляя его использовать ее для чего-то еще.

— И ты хочешь, чтобы я дал тебе кое-что, о чем будешь думать, пока ты там? — спросил он, покусывая мою верхнюю губу.

— Мммхммм…

Он провел большим пальцем сладкими медленными кругами в том самом чувствительном месте, распаляя меня, и смял мои губы в поцелуе, который чуть не лишил меня рассудка.

И я хотела лишиться его с ним.

***

Четыре часа спустя, Куинн все еще был единственным, о ком я думала.

Это могло быть из-за всех тех вещей, о которых он дал мне повод подумать этим утром, но более вероятная причина состояла в том, что мой человеческий дискотечный шар сидел за стойкой, сияя, словно сейчас Рождество, на протяжении всего обеда, в то время как ел свой завтрак, Лэс мог быть мишенью для вечнозеленых цветных кинжалов, но я претендовала лишь на похотливые красные цвета.

— Если ты хочешь, чтобы я держался подальше от твоих мыслей, тогда вам обоим нужно перестать так думать, — прорычал Райан через окно.

Я виновато усмехнулась, хотя его жалоба послужила напоминанием о том, что я все еще не рассказала Куинну об особых талантах Райана. Ему не понравится, когда он узнает, что ничто не было запретным, когда мы были рядом. Между нами не было ничего тайного, ни его мыслей, ни чувств.

— Нет, Уилл. Это моя тайна.

Я закатила глаза.

— О, пожалуйста. Как будто ты не рассказал Ванессе все мои секреты. Держись крепче, или тот, на кого ты работаешь, перещеголяет тебя.

— Это другое, — сказал он себе под нос. — Она тоже оборотень.

Я изогнула бровь. «Он тоже».

Его глаза широко раскрылись.

— Что?

«Ты знаешь, тот, о ком все говорят?» Я бросила взгляд через плечо на Куинна, а затем поиграла бровями, глядя на Райана.

— Какого черта. Ты шутишь, что ли?

Я подняла голову и быстро воспроизвела в памяти все то, о чем узнала этим утром. «Я бы не поверила, если бы не увидела это собственными глазами», — закончила я.

— Так ты действительно думаешь, что он не знает? — спросил он.

«Я уверена, что нет».

— Ну, это должно быть самое смешное, что я когда-либо слышал, — Райан наклонился вперед, так, что его лицо заполнило все окно. — Я не ощутил в нем оборотня, что обычно чувствую сразу.

«Я тоже. Я вообще не чувствую от него чего-то сверхъестественного».

— Итак, как ты собираешься ему сказать?

Я снова посмотрела через плечо на Куинна, который доедал последний кусок шоколадного пирога. «Я не знаю. Он ранимый».

Теперь была очередь Райана закатить глаза.

— Ранимый? Он был наемным убийцей в шесть футов четыре дюйма (прим. ок. 193 см) и двести двадцать пять фунтов (прим. ок. 102 кг). И, судя по всему, у него стойка убийцы, — он замолчал, чтобы рассмеяться над собственной шуткой, но улыбка пропала с его лица, когда он увидел, что я не в настроении смеяться. — Серьезно, правда, Уиллоу. Чем скорее он узнает, тем лучше. Ты слышала, как люди говорили о нем. Он в опасности. Дерьмо. Он даже сам охотился.

Я медленно кивнула, пока слезы наворачивались на мои глаза. Я не могла думать о том, что может случиться с ним, если он окажется не в том месте в неподходящее время. К счастью, казалось, что он выходил только посреди ночи, так что, хотя в лесу и было еще кое-что, о чем стоило бы беспокоиться, я не была так озабочена этим, как охотниками.

— А как насчет его родителей? — спросил Райан.

«Может быть. Но почему они скрывали это от него все эти годы?»

Лоб Райана нахмурился.

— Кстати, как тебе удалось утаивать это от меня все утро? — спросил он.