Девять звездолетов наготове

МИНУС ЧЕТЫРЕ

— Он выживет? — спросил толстый сержант.

— Еще неизвестно, — ответил долговязый, стирая яичный желток с усов. — Как только ему вливают свежую кровь, она тут же становится отравленной. Не успевают перекачивать. Легкие парализованы. Ему подключили искусственное дыхание, а сам он без сознания.

— Кто станет у власти, если он умрет?

— Говорят, парнишка.

— Боже!

Он посмотрел на неподвижную фигуру в летнем домике. Человек смотрел в потолок и не шевелился. Четверо боевиков Комстока, заняв позиции по четырем сторонам света, держали ружья наготове.

— Что будем делать с ним?

— Собираемся допросить его, как только он придет в себя.

— Это и есть тигр? — спросил толстяк.

— Так они говорят.

— Значит, он знает что-то о Стате.

— Ну да.

Голос толстяка задрожал от волнения, маленькие черные глазки заблестели.

— Дайте мне допросить его!

— Тут все хотят. Ты что, особенный?

— Он пытался убить герцога. У меня такие же права, как и у остальных.

Долговязый покачал головой.

— Мы будем тянуть спички перед первым допросом. У тебя будут те же шансы, что и у остальных.

— Хорошо, — толстяк поиграл ремнем. — Хочу браслет из зубов тигра.

Ричард лежал, словно в гробу, окруженный трубками, змеевиками, бутылочками, насосами. Все это дышало вместо него. Проделывало работу сотни пар почек. Заряжало его кровь витаминами и противоядиями. Заставляло защитные силы его организма кряхтеть от натуги.

Как ни странно, в этом мире покоя, где дрейфовал его разум, герцог не потерял способности думать. Словно он освободился от пылающей плоти и бестелесно плыл в пустом пространстве…

Обрывки старых песен пронизывали его. Впервые со времен детства он чувствовал в себе умиротворенную импотенцию.

Вспышки угрызений совести освещали его внутреннюю ночь при мысли о Федерации — неповоротливой, неумолимо переживавшей и переваривавшей все на своем пути. Тернерианская Ось была последней великой оппозицией в этих осьминожьих объятиях. Автономия, дарованная когда-то пограничным мирам, исчезала теперь в пасти осьминога, словно воспоминания юности. Щупальца осьминога стремились захватить колесо, вращавшее галактику, превратить все миры в клетки своего тела.

Нет! Он не даст этому случиться. Он выживет! Все девять звездолетов уже прибыли и ждут, где-то там наверху, построившись клином. Девять звездолетов ждут, чтобы его рука направила острие клина прямо в глаз осьминога, в самое сердце Стата! Он постарается выжить во что бы то ни стало.

К нему вернулось ощущение огня во всем теле.

— Ты не можешь держать меня вечно, полукровка! — хрипел он. — Ты уже теряешь свою силу!

— Это правда, — улыбнулась она.

— Кто-нибудь придет, чтобы рассказать о происшествии... они найдут тебя здесь…

— Нет, — сказала она.

— Тогда ты пожалеешь, что родилась на свет.

— Я жалею об этом девятнадцать лет, — ответила она, прежде чем разбить вазу о его голову.

— Я выиграл! — захихикал толстяк.

— Я выиграл, — повторил он.

— Воспользуюсь той комнатой, — показала он.

— Давай.

Он встал, и охранники подняли Рамсэя и поставили на ноги.

Они подтолкнули его по направлению к кладовке.

Он пошатнулся и врезался в стену.

Дверь распахнулась. Множество рук втолкнули его, и он оказался внутри.

Удерживаться на ногах было нелегко. Он стоял посередине маленькой комнаты, щуря припухшие веки, чтобы прикрыть свой желто-серый взгляд от безжалостно обнаженной лампочки на потолке.

Сержант улыбнулся и закрыл за собой дверь. Он запер ее, положил ключ в карман.

— Итак, ты тигр. Ты не кажешься таким уж свирепым.

Рамсэй покачал головой и внимательно посмотрел на сержанта.

Тот отстегнул пистолет от ремня и засунул его за пояс брюк. Медленно, смакуя каждое движение, он расстегнул этот широкий ремень и вытянул его из штрипок. Неспеша начал накручивать его на руку.

Когда на свободе осталась только пряжка и несколько дюймов кожи, он улыбнулся и медленно шагнул вперед.

Рамсэй поднял руку над головой, потянулся и разбил ненавистную лампочку.

— Лучше уж Виндичи, — послышался странный смешок.

Толстяк сделал три неуверенных шага в темноте по направлению к тому месту, где стоял Рамсэй.

Занес правую руку для удара.

Предпоследним звуком, который он услышал, был металлический звон за спиной. Кто-то вцепился ему в волосы, чье-то колено врезалось в позвоночник.

Он почувствовал, будто что-то вроде осколка льда коснулось его горла, и сам он почему-то стал весь мокрый.

Последним звуком, который он услышал, было либо бульканье, либо тихий смех, либо и то и другое.

Комсток вскочил на ноги с побелевшим лицом.

— Сбежал?

— Да, сэр, — выдавил лейтенант.

— Кто ответственный?

— Сержант Эльтон, — лейтенант закусил нижнюю губу.

— Немедленно расстрелять.

— Он уже мертв, сэр. Виндичи перерезал ему горло и забрал пистолет. Он убил пятерых охранников. В помещении открыто окно, одна униформа исчезла.

— Найти его. Привести сюда, если сможете. Если не сможете, принести то, что останется.

— Да, сэр. Мы уже ищем.

— Убирайся вон! Подключайся к поискам!

— Да, сэр.

Некоторое время он боролся с собой. Потом сел и поднял трубку.

— Сэр?

— Удвойте охрану Ричарда. Этот человек опять на свободе.

Он бросил трубку, не дождавшись ответа.

— Он был прав, — сообщил Комсток пустому экрану. — Все-таки он был прав.

— Он не справился с заданием, — сказал Гаррисон, обращаясь к блестящему коричневому ящику.

— Он еще жив? — спросил он.

— Да, но…

— Значит, еще рано говорить, что не справился, — ответил он.

— Но он скоро умрет…

Раздался звук, словно на стальной гитаре лопнула струна.

Тогда Гаррисон понял, что разговаривает сам с собой.

Он закрыл ящик, рот и разум и встал, чтобы подключиться к охоте на тигра.

— Отец?

— Кто это?

— Касси, но…

— Я не знаю никого по имени Касси. И у меня нет детей.

— Ты Виндичи. Но ты также капитан Рамсэй. Я твоя дочь.

— Я позаимствовал личность Рамсэя случайно. Ты его дочь, не моя.

— Пусть так, иди своим путем. Но посмотри наверх.

— Я под землей. Здесь ничего не видно.

— В небе девять звездолетов, готовых нанести удар по Федерации… Может, в том, чтобы разбить ее, есть свой резон.

— Какой резон?

— Она уже исполнила свою роль. Доставила человечество к звездам. Теперь это всего лишь гигантская губка, сосущая кровь из миров, которые жаждут независимости. Надави на нее, и она сожмется, истекая этой кровью…

— Это не мое дело.

— Когда-то это было делом моего отца. Очень давно.

— И Ричард убил его! Ты предлагаешь дать планам Ричарда осуществиться?

— Только ты знаешь, где находится Стат.

— Это верно.

— Ты помнишь Глорию?

Молчание. Люди впереди! Огни! Бешеный бег, больше ни слова. Ненавижу, активный глагол. Ярость, внутренность топки. Молчание… Боль…