Девять хвостов бессмертного мастера. Том 4

[331] Рождение Тёмного бога

Лао Лун оскалился:

– Эта мощь, эта первородная энергия… Если бы я не знал Хушэня, я мог бы подумать…

Он уставился на магическую формацию, в глазах его полыхал синеватый огонь.

– Подумать что? – недовольно уточнил Ху Цзин. – Что за привычка – начинать говорить и не договаривать!

– Я бы подумал, что Великий явил себя, – сказал Лао Лун. – Но вам ведь это всё равно ни о чём не говорит.

– Кто-кто? – переспросил Ху Цзин.

Лао Лун был слишком занят происходящим в магической формации, чтобы объяснять. С момента, когда Тьма, чем бы она ни была, завладела телом Ху Фэйциня, прошло не более трёх минут, но эти три минуты уже предрешили исход поединка: теперь Небесный император оборонялся, не в состоянии продолжить атаковать, поскольку натиск «фамильяра» был сокрушителен.

Духовные мечи под ударами хлипкого на вид копья ломались как соломинки и, превращаясь в струйки дыма, втягивались в перо копья, делая его ещё сильнее. Копьё Тьмы было частью самого Бай Э и обладало всеми его способностями, в том числе и способностью поглощать духовную силу противника. Удар копья Тьмы имел тот же эффект: часть силы Бай Э оставалась на зацепе одежды или раны.

Если бы удалось схватить Небесного императора за руку, а в идеале – за горло, он лишился бы значительной части духовных сил. Но Бай Э и так за эти три минуты хорошенько разжился чужой энергией – силы Ху Фэйциня он предпочитал не тратить, полагая, что те ему понадобятся для регенерации, когда сердце сдастся и продолжит биться. Пару раз ему удалось копьём зацепить Небесного императора, хоть это были всего лишь царапины, едва тронувшие физическую плоть. Вкус Ци Небесного императора ему не понравился: даже демоническая Ци, которой он жил до вынужденного плена в Ху Фэйцине, была чище и однороднее, чем то, что Бай Э пригубил за время этого трёхминутного сражения. Но это всё же был ценный ресурс, и Бай Э не упустил ни капли.

Ху Фэйцинь всё ещё не очнулся после того страшного ранения в грудь, и Бай Э перегонял сворованную Ци через себя прямо к Лисьему пламени внутри Ху Фэйциня, не давая ему погаснуть. Он рассудил, что природа Ци отца и сына схожа, а значит, одну легко подменить другой, пока не запустится регенерация и не восстановятся перебитые небесным копьём меридианы солнечного сплетения.

Поскольку Бай Э не имел физической формы, то мог быть одновременно в нескольких местах или иметь тысячи глаз вместо положенных природой двух. Он успевал следить и за Ху Фэйцинем, и за противником. Сейчас сила лисьего сознания его не сдерживала, Бай Э мог использовать сто процентов собственной силы. Вряд ли Ху Фэйцинь это одобрил бы, так что Бай Э надеялся, что очнётся он только к завершению поединка, когда от Небесного императора одно мокрое место останется. Бай Э рассуждал просто: любой, кто попытается сломать его Сосуд, ему враг, а от врагов нужно избавляться по мере их появления и безотлагательно!

У Бай Э был доступ к сознанию Ху Фэйциня, а значит, ко всему, что тот когда-либо видел, слышал или знал. Он легко использовал это, чтобы применить в сражении некогда изученные Ху Фэйцинем приёмы обращения с оружием. Сам Бай Э тоже немало знал, только не знал, откуда он это знает, поскольку память его была утрачена тысячелетним кочеванием по «сосудам». Ли Цзэ даже невольно одобрительно прищёлкнул языком, когда увидел, с какой лёгкостью «фамильяр» управляется с копьём: уровень бога войны, не меньше!

Часть сил Бай Э направил на магическую формацию, чтобы она не распалась прежде времени. Пока Ху Фэйцинь не пришёл в себя, барьер уязвим. Если магическая формация разрушится, правила Небесного вызова перестанут действовать и Небесная воля бросит войска в атаку на союзные силы демонов. Бай Э знал, что Ху Фэйцинь всеми силами пытался этого не допустить. Нельзя, чтобы за время его, так сказать, «отсутствия» расклад сил поменялся. Если начнётся резня, Ху Фэйцинь себе этого потом не простит, а Бай Э хочется продолжить блаженствовать в безмятежном Сосуде.

Демоны несколько опомнились от ужаса и, видя, что Тьма теснит Небесного императора, стали издавать одобрительные возгласы. Они подумали, что на богов, вероятно, Тьма действует иначе, чем на них самих. То, что Тьма управляет телом бессознательного Ху Фэйциня, они не поняли. Они решили, что Хушэнь воспользовался Тьмой, чтобы обеспечить себе победу над Небесным императором, и это даже показалось им хорошей идеей: уж сколько демонов Тьма доконала, так разве ей не под силу расправиться с одним небесным хорьком? О том, что происходит на самом деле, знали только Ху Вэй и Ху Цзин – более или менее. Да ещё Лао Лун.

Бай Э так рьяно принялся за дело, что ошмётки Ци летели во все стороны. Тёмное пламя вокруг него полыхало лесным пожаром, копьё Тьмы жалило ауру противника без остановки. Но вдруг он дрогнул и сделал несколько шагов назад, упёршись копьём в землю. В бездонной тьме глазниц проступили два белых пятнышка зрачков.

– Хватит, Бай Э, – сказал Ху Фэйцинь, – дальше я сам.

Бай Э издал недовольное ворчание, но подчинился. Тьма втянулась в глубину зрачков, подобно юркой змейке, вползавшей в нору. Вены на лице Ху Фэйциня всё ещё были тёмными от наполнявшей их Тьмы, но глаза стали обычными, льдистыми, с лисьими зрачками. Тёмное сияние померкло, выцвело и спряталось под одежду. Копьё Тьмы съёжилось и превратилось в язычки тёмного пламени на кончиках ногтей. Ху Фэйцинь вытянул руку в сторону, небесное копьё оказалось в ней, превратилось в лисье, аура Тьмы окружила перо копья.

Силы смешались и органично переплелись в Сосуде, порождая невиданный доселе феномен. Летописцы, составлявшие «Небесные хроники», назвали его рождением Тёмного бога.