Девять хвостов бессмертного мастера. Том 2

[110] Недопёсок получает новое имя

Ху Фэйцинь покинул трапезную незадолго до конца обеда, сославшись на недомогание. Едва он завернул за угол, его вырвало. Императрица, ушедшая вслед за ним, взяла его за плечи и повела в Южный цветочный павильон.

– Тебе не стоило пить вино, А-Цинь, – мягко сказала она.

Ху Фэйцинь ничего не ответил. Вырвало его не от вина, а от собственных поступков. Ему стало мерзко от самого себя. Он успешно притворился тем, кем его желал видеть отец – воплощённым высокомерием, каким был и сам.

Мать усадила его на кровать, подала чашу с целебным отваром. Он слабо улыбнулся в знак благодарности.

– А-Цинь, – с силой сказала она.

Ху Фэйцинь вздохнул:

– Матушка, не будем об этом. Что случилось, то случилось. Ничего уже не исправить.

Ху Фэйцинь сунул руку за пазуху, вытащил сферу с Недопёском и на раскрытой ладони протянул ей:

– Но кого-то мне всё же удалось спасти.

– А что это? – с опаской спросила императрица.

– Один из тех, кого отец велел уничтожить.

– Но ведь… это всего лишь лисёнок? – после паузы спросила она.

– Таковы лисьи демоны мира смертных, – сказал Ху Фэйцинь.

Недопёсок, который давно уже не спал и подслушивал – по старой привычке, уселся в пристойной позе и очень вежливо приветствовал императрицу, назвав её «матушкой моего шисюна».

– Какой вежливый маленький демон, – невольно засмеялась богиня небесных зеркал. – Как, ты сказал, тебя зовут?

– Недопёсок, – сказал Недопёсок, завиляв обоими хвостами.

– Какое неблагозвучное имя, – сказала она. – Я буду звать тебя Сяоху[6].

– Шисюн, – просиял Недопёсок, – у меня появилось настоящее имя!

– Да, – невольно заулыбался Ху Фэйцинь.

Богиня небесных зеркал поглядела на сына изумлённо. Эта улыбка ничего общего не имела с его обычными улыбками, даже когда он был всего лишь Четвёртым циньваном. Она никогда не видела, чтобы он улыбался так искренне, словно светился изнутри. Она невольно подумала, что жизнь в мире смертных пошла ему на пользу и… что он никогда не будет улыбаться так, став Тайцзы.

– Раз теперь ты лисий дух, – продолжал Ху Фэйцинь, – то и имя у тебя должно быть благозвучное. Хоть ты в итоге и стал очередным Сяо…

Лицо его исказилось, он не договорил и накрыл лицо ладонью. Плечи его вздрогнули и опустились.

– А-Цинь? – испуганно воскликнула богиня небесных зеркал.

– Я в порядке, – с усилием выговорил Ху Фэйцинь, ложась. – Это всего лишь слабость после перехода. Мне… нужно отдохнуть.

Он закрыл глаза.

Сяоху никак не мог сообразить, как ему добраться до Ху Фэйциня: духовная сфера просто висела в воздухе. Наконец он, встав на все четыре лапы и перебирая ими, как белка в колесе, докатил сферу по воздуху к изголовью Ху Фэйциня.

– Шисюн, – сказал он дрожащим голосом, – не расстраивайся. Я-то всегда буду с тобой, что бы ни случилось! Я в тебя верю.

Ху Фэйцинь едва заметно улыбнулся, но глаз не открыл. Спать он не мог, но в полузабытьи слышал, как императрица разговаривает с Сяоху. Кажется, она подарила ему зеркальце, говоря: «Смотрись в него почаще. Зеркала любят, когда в них смотрят. И показывай ему, что находится вокруг тебя».

– Шисюн, – воскликнул Сяоху, – у меня теперь есть собственное зеркальце! Я смогу в него смотреться и считать хвосты. Шисюн сказал, что когда я окрепну, то смогу обрести новое тело…

Ху Фэйцинь улыбнулся снова. Он несколько отвлёкся, слушая Недопёска, внутри стало спокойно, Лисье пламя привычно улеглось вокруг тринадцатого языка.

К тому моменту, когда полузабытье прошло, Ху Фэйцинь уже знал, что ему делать.