Превозмогая боль, Кай привстал, Джо уже не было рядом. Он скрылся в своем прежнем месте и лишь тяжелое, приглушенное дыхание, доносившееся будто откуда-то издалека, выдавало то, что в комнате кроме него был еще кто-то.


- Ты че? - услышал он вдруг голос Билли и повернулся. Его массивная фигура стояла в дверях. Его жирное брюхо поднималось и опускалось, как накачивавшиеся и спускающиеся меха. Это его тяжелое дыхание он слышал в тишине. - Что, упал что ли? Ну ты и болван! - очередной смешок сотряс тело Билли.


Опираясь рукой о пол и чувствую злобу, которая, впрочем, почти сразу сменилась горечью, Кай поднялся на ноги. Вскоре прошла и горечь. Какое-то всеобъемлющее чувство уныния и безнадежности захлестнуло его; захлестнуло с такой силой, что он почувствовал, как по щекам потекли теплые ручейки слез. Но что он мог сделать, он, человек без прошлого и без будущего в этом странном и чужом для него мире? Как еще мог он помочь себе?


Весь этот день он провел за работой. Лучшего лекарства от тоски и горечи придумать он не мог. Да и было оно? Он старался не думать о том, что произошло; старался концентрировать свое сознание только на крыше, только на инструменте в руках и на том, что скоро, как говорил ему этот полицейский, он будет свободен от этого. Но мысли его снова и снова возвращались к тому, как унизительно и как несправедливо бывает человеческое общество, как несправедлива бывает судьба к человеку. Одна мысль его утешала, одна мысль давала надежду на будущее - скоро он получит необходимые документы, скоро он устроится на нормальную работу и сможет снять себе жилье отдельно от них!


К довольству Анны, работа шла быстро, и прогресс был на лицо: к обеду они смогли поменять несколько несущих конструкций и поднять коробки с черепицей на крышу. Первое время им помогал Билли, пока, наконец, солнце не стало припекать с полной силой и он, измокший от пота, не скрылся с концами за дверьми дома. Джо ушел куда-то практически сразу, как уехали привозившие материал рабочие. Остались лишь он и Анна, которая, вопреки своей женской природе, помогала с помощью веревок поднимать на крышу тяжелый материал.


- Все, с меня хватит! - наконец, под вечер, сдалась и она. Сев на ступеньки, она закурила сигарету и тихо, не в свойственной ей манере, сказала Каю: - Приготовлю ужин - позову. Ты пока можешь убрать инструмент и спускаться.


Кай без возражений уложил инструмент в коробку из-под черепицы и спустился вниз. После инцидента, произошедшего этим утром, у него не было ни малейшего желания находиться в доме, хоть и видел, что Джо куда-то ушел и до сих пор не вернулся. Прихрамывая от усилившейся от шагов боли в ягодице, он медленно доковылял до своего домика, снял ботинки и осторожно опустился на диван. Работа на сегодня был окончена, но вместе с работой, в сознание снова возвратились старые вопросы, не дававшие ему покоя с того момента, как Джон подобрал его на дороге.



X.



Линда вышла из душа и подошла к висевшему на стене в коридоре фену. В этот момент зазвонил мобильный телефон, и она поспешила на кухню.


Але! - произнесла она своим звонким голосом в трубку, увидев отобразившееся на экране имя Джона.


- Привет, сестренка! Выехали из участка, скоро будем у тебя!


- Ты как всегда звонишь вовремя, - проговорила она с упреком. - Мне надо время, чтобы привести себя в порядок!


- Мы не будем спешить, у тебя есть время.


Линда положила на стол телефон и поспешила к фену. Несмотря на свои молодые годы, она уже имела большую практику работы психологом и хорошо знала, насколько важным для общего успеха бывает первое впечатление. Она высушила и расчесала волосы, одела строгий темный костюм и убрала со стола в гостиной все лишнее, оставив на нем лишь блокнот и ручку.


Вскоре на улице послышался звук подъехавшей машины и шаги. Линда подошла к двери почти в тот момент, когда в нее позвонили.


- Проходите, - она отперла дверь и улыбнулась Джону, первому появившемуся на пороге. Он молча поцеловал ее в щеку и зашел в прихожую, оборачиваясь назад. - Знакомься, это Кай!


Первое время Линде казалось, что за дверью никого не было. На мгновение ей даже показалось, что Джон приехал один, что он просто шутит и разыгрывает ее. Она сделала шаг в сторону двери, желая выглянуть наружу и развеять догадки, как вдруг на пороге появилась фигура мужчины.


На вид ему было тридцать с небольшим лет. Он был одет просто, совершенно по-деревенски: потертые джинсы, чрезмерно большая рубашка, старые изношенные ботинки. На достаточно красивом лице выступала многодневная щетина. Он выглядел почти так, как выглядело большинство жителей города его возраста. Но его глаза... Он быстро взглянул на Линду, вспыхнул и уперся глазами вниз, на пол. Но одного этого взгляда, длившегося какую-то долю секунды было достаточно, чтобы Линда почувствовала, что перед ней было нечто большее, чем деревенщина из леса, почувствовала, что перед ней стоит человек с какой-то странной судьбой.


- Добрый день! - проговорила она тихим голосом и протянула ему свою руку. - Джон мне о вас рассказывал.


Кай поднял глаза, пытался улыбнуться, но вместо улыбки на лице появилась какая-то нелепая гримаса. Он почти сразу понял это и засмущался настолько, что подал руку Линде даже не смотря ей в лицо. - Здравствуйте, - выдавил он из себя, будто находясь на последнем своим издыхании.


Джон, видевший всю эту сцену со стороны, наконец, не выдержал и засмеялся громким смехом. Улыбнулась и Линда. Но Кай... Казалось от этого смеха он почувствовал себя еще хуже, будто весь этот смех, все эти улыбки, неловкие сцены, были вызваны лишь одной его неадекватностью и странностью.


- Проходите, пожалуйста, к столу, - видя сильное замешательство гостя, поспешила прервать сцену Линда. Джон снял ботинки и двинулся первый, за ним зашуршал по полу своими ботинками и Кай. Джон повернулся и увидел, как оставляет он грязные следы за собой на чистой поверхности пола. - Эй, старина, ты бы хоть ботинки снял! - проговорил он, чувствуя, как улыбка снова невольно натягивается на его лицо, - вон тапки специально стоят...


- Ничего страшного, не беспокойтесь, - проговорила Линда, с улыбкой смотря на Кая. - Я потом вымою.


Кай ничего не ответил. Поняв буквально слова Линды, он лишь слабо кивнул головой, будто в знак подтверждения того, что слова ее были понятны и так же, не поднимая глаз, в грязных ботинках двинулся к столу.


- Присаживайтесь, - засуетилась Линда, подавая ему стул и как-то особенно придерживая его за спинку, будто боясь, что странный гость может промахнуться и сесть мимо. Однако тот сел и почти сразу, положив обе руки себе на колени, уставился на край стола перед собой.


- Чай, кофе? - спросила Линда, переводя удивленные и все еще улыбающиеся глаза на Джона.


- Мне чай! - проговорил тот, - сам налью, не ходи!


- А вам? - Линда наклонилась над Каем. - Что вы будете?


- Я... не знаю... Что дадите.


- Значит чай! - Джон вернулся к столу с тремя чашками и только что закипевшим электрическим чайником. Разлив кипяток по кружкам, он поставил его на стол и плюхнулся на стул рядом. Напротив медленно опустилась Линда.


- Надеюсь, я не буду вам мешать, если поприсутствую на вашем свиданье? - спросил Джон, дуя в горячую чашку и прислоняя ее к губам.


- Напротив, ты нам пригодишься, - улыбнулась ему Линда. Оба посмотрели на Кая.


- Для начала разрешите мне представиться, - с прежней улыбкой на лице начала Линда. Она придвинула к Каю чашку, в которую Джон только что бросил пакетик и налил кипятка. - Меня зовут Линда Симмерс. Я сестра Джона и работаю психологом в местной школе. Несколько дней назад Джон рассказал мне о вас и мне хотелось бы выслушать вас, и, по возможности, вам помочь.


Кай ничем не показал то, что понял или услышал слова Линды. Он все так же неподвижно сидел и молча продолжал смотреть в край стола.


- Пей чай, не стесняйся! - Джон подвинул кружку ближе к Каю. - Ему надо по несколько раз все говорить, - произнес он уже шепотом Линде.


Кай осторожно взялся за ручку кружки.


- Кай, я бы хотела задать вам несколько вопросов. Если на какой-то из них вы не сможете ответить или не захотите отвечать, просто скажите мне об этом, я не буду настаивать. Хорошо?


Кай утвердительно кивнул головой.


- Тот день, когда Джон вас встретил на дороге. Вы помните что-то, что было до того, как Джон вас крикнул?..


- Да я его кричал несколько минут! Я даже... впрочем продолжай, извини. - Джон замахал руками и снова отхлебнул чай.


- ... может что-то в лесу или уже не дороге?


Кай отрицательно покачал головой и тихо проговорил:


- Я не помню ничего.


Линда улыбнулась и записала что-то в блокноте.


- Скажите, а вы что-нибудь из вашей жизни до этого помните?


- Нет... не помню.


- Да он даже имени своего не помнил! Только на следующий день Анна его по шапке определила, а ты спрашиваешь что он помнит. - Правда, старина?..


- Джон! - Линда с упреком посмотрела на брата.


- Все, все, все... Продолжайте, не буду вам мешать.


- Да, это правда. Я... у меня проблемы с памятью и я... я не помню ничего.


- Но язык, вы же можете говорить! Вы ходите, вы говорите, значит у вас все-таки есть какие-то воспоминания?


Вместо ответа, Кай слабо пожал плечами.


- Самые сильные наши воспоминания, - продолжила Линда, - это воспоминания с детства. Очень часто человек помнит до самых последних своих дней с фотографической точностью какой-то эпизод из своего детства. Неужели вы не помните ничего? Может быть свою мать? Может быть свой дом?


- Насчет его дома! Мы проезжали мимо, я показывал ему участок. Там сейчас живет семейство Ли. Они снесли старый дом и построили на его месте новый.


Линда посмотрела на Джона, потом на молчавшего Кая. - Скажите, что здесь написано? - она придвинула к нему коробку с кубиками сахарного песка.


- Сахарный песок, - не сразу, но без запинок прочитал Кай.


- Вы знаете что это такое?


- Да, это то, что кладут в чай.


Хорошо! Очень хорошо! - видите, у вас осталась какая-то память. - Она вырвала лист из блокнота, протянула его Каю и положила перед ним ручку.


- Напишите, пожалуйста, на листке "сахарный песок кладут в чай".


Кай удивленно посмотрел на Линду, потом на Джона.


- Что сделать? - спросил он, снова чувствуя себя неловко.


- Напишите это ручкой на листке.


- Пускай напишет что попроще, - вставил Джон. - Напиши, например, свое имя.


- Хорошо, напишите свое имя, - согласилась Линда.


Кай осторожно взял ручку и поднес ее к лицу, поворачивая в разные стороны. Через несколько секунд он поднес ее к ноздрям и понюхал. Джон и Линда смотрели на него с изумлением. Первые несколько секунд казалось, что вся эта сцена была надумана и что Кай просто разыгрывает их. Но когда он положил ручку перед собой на стол и тихим голосом произнес "я не понимаю", стало понятно, что розыгрышем здесь и не пахло.


- Вы не умеете писать? - спросила Линда после небольшого молчания. - Можно? - она взяла лист и ручку. - Медленно, выводя на нем буквы, она написала "Кай Ковальски" и снова подвинула листок Каю.


- Вот, напишите ваше имя, точно так же, как только что сделала я.


Кай посмотрел на лист и осторожно взял из ее руки ручку. Кое-как приспособив ее между средним и указательным пальцем, видимо пытаясь имитировать то, что сделала до этого Линда, он приблизил ее к бумаге и коряво, как пишут правши левой рукой, накарябал нечто, что было с трудом похоже на человеческий подчерк, не говоря уже о том, что на его имя.


- Очень похоже, - заметил Джон. - Тебе надо японским каллиграфом быть! - он опять засмеялся и лишь гневный, обращенный на него взгляд Линды, заставил его замолчать и принять серьезный вид.


- Прошу прощения, - заметила Линда, не отрывая глаз от брата, - мы больше не будем вас этим мучать.


- Ничего страшного, - Кай сравнил то, что начертил он с красивым подчерком Линды и неожиданно для всех и, возможно, даже для самого себя, улыбнулся. - Возможно я когда-то умел делать это, но сейчас не могу, - ответил он уже без запинок.


- Это не страшно, если вы когда- то умели, значит, скорее всего, рано или поздно вспомните, - Линда забрала у Кая лист и ручку. - Я сейчас нарисую вам пару фигур. Посмотрите на них внимательно и скажите, какая из фигур вам наиболее симпатична или с какой из фигур вы себя ассоциируете.


Кай удивленно посмотрел на Линду, потом на Джона.


Джон подвинулся к Линде и тихо прошептал: "Ассоциируете. Вряд ли он знает такие слова. Говори проще".


- Какие из этих фигур вам больше нравятся, - поправилась Линда. Она начертила на листе несколько фигур и подвинула его ближе к Каю. - Посмотрите?


Кай взял в руку лист бумаги и начал внимательно всматриваться в каждую из них.


- По правилам вам необходимо определиться в течение нескольких секунд, но... я не буду ограничивать вас во времени. Давайте я вам их произнесу, может я нарисовала не четко, - она подвинулась совсем близко к Каю и он невольно почувствовал запах ее волос. - Это треугольник, это круг, это квадрат. Два последние это прямоугольник и зигзаг.


Кай утвердительно кивнул головой и снова впился глазами в лист бумаги перед собой. Но прошла минут, прошла вторая, а ответа так и не было.


- Я думаю прошло уже достаточно времени, - проговорила Линда с улыбкой. - Назовите фигуру, здесь не надо долго думать, наоборот, важно то первое, что придет вам в голову.


- Я... Я не вижу здесь фигур, которые мне бы нравились.


- Почему?


- Каждая из этих фигур имеет... - он замялся, видимо вспоминая слово.


- Недостатки?


- Да.


- Это очень интересное наблюдение. - Линда переглянулась с Джоном. - Какие недостатки вы, например, видите в круге?


- Он... - Кай показал что-то руками.


- Неустойчив?


- Да.

- С этим сложно не согласиться.


- Ну а треугольник, а квадрат?


- Они... они, наоборот, неподвижны.


То есть ни одна фигура вам не нравится? - Линда улыбнулась. - Даже зигзаг?


- Нет. - Кай отрицательно покачала головой. - Только если собрать что-то другое, ну, например, соединить это и это, - Кай показал пальцем на треугольник и потом круг.


- То есть? - Линда искренне удивилась. - Вы хотите из двух фигур сделать новую?


- Да.


- Вы сможете это нарисовать? - Линда снова подвинула к нему лист и ручку. - Вот тут, с краю.


Кай взял в руки ручку и медленно, стараясь соблюдать все геометрические пропорции, вывел на листе треугольник. Закончив с ним, он так же медленно обвел все это в круг, сделав так, что лишь небольшие вершины треугольника выступали за пределы окружности.


- М-м-м, интересно! - Линда в очередной раз переглянулась с Каем. Джон встал со своего места и наклонился над стором, чтобы лучше видеть. - Вы где-то видели эту фигуру до этого?


- Нет, не знаю.


- Ну хорошо, и что вам нравится в этой фигуре.


- Она устойчива, но в то же время, если к ней приложить... - Кай замялся, вспоминаю слово.


- Приложить усилие?


- Да, если приложить усилия, то она способна двигаться.


Очень интересно! - Линда подвинула к себе лист и указала ручкой на прямоугольник и зигзаг. - А про эти фигуры вы что думаете?


- Они мне не нравятся, - снова смотря на стол перед собой сказал Кай.


- Почему?


- Прямоугольник это искажение квадрата.


- А зигзаг?


- Это вообще не фигура...


- Ну ты даешь! - прыснул Джон. - Каков, он, а? Линда?


- Очень серьезный анализ, - с улыбкой на лице, согласилась Линда. - Признаюсь, я такого еще не встречала. Было бы интересно узнать, в прошлом вы как-то увлекались геометрическими фигурами, если у вас такие познания?


- Я не...


- Да, да, да, извините, я это помню, это я так, просто к слову. Впрочем, мне было бы интересно задать вам еще ряд вопросов, если позволите.


- Да, пожалуйста...


Жалуетесь ли вы на какие-то боли? - Линда встала из-за стола и подошла к окну, на подоконнике которого лежали какие-то бумаги.


Кай пожал плечами. - Нет, ничего, только... нет, ничего.


- Только что? - спросила Линда, возвращаясь к столу и снова присаживаясь.


- Ничего, просто я сегодня ударился ногой, когда помогал делать крышу (Кай решил утаить инцидент, произошедший между ним и Джо).


- Сильно?


- Нет, уже почти прошло все.


- А голова не болит?


Кай поднял руки и ощупал голову со всех сторон. - Голова не болит, - ответил он утвердительно.


- А внутри? - Линда как-то особо посмотрела на сдерживавшего смех Джона и потом снова на Кая. Тот поднял голову к потолку, слегка зажмурил глаза, будто пытаясь понять, болит ли голова или нет. Но она не болела и Кай отрицательно кивнул головой.


- Взгляните на эту картинку, - Линда подвинула к Каю раскрытую книгу, одну страницу которой полностью занимало цветное изображение. - Что вы видите на ней? Какая первая мысль приходит вам в голову?


Кай пожал плечами.


- Не знаю. У меня... у меня нет никаких мыслей.


- А эта? - Линда показала другую картинку.


- Не знаю, извините...


- Никаких ассоциаций? - Линда показала ему еще несколько картинок. Кай лишь отрицательно качал головой.


Хорошо, - Линда убрала картинки в папку, - не буду вас больше сегодня мучать.


- Скажите, - Кай вдруг поднял глаза, - это... это все надолго?


- Вы про память?


- Да.


- Я не медик, я не в состоянии давать вам какие-либо обещания. Необходимо пройти комплексное медицинское обследование, только по результатам его можно понять насколько все это серьезно. Может быть память вернется к вам в ближайшие дни, может быть... - Линда перевела глаза на Джона и замолчала.


- Может быть не вернется никогда? - закончил ее мысль Кай.


- Да... но давайте надеяться на лучшее.


Кай снова опустил глаза вниз и лицо его приняло прежнее выражение печали:


- Возможно я никогда не вспомню того, кем до этого я был?..


- Это возможно, но, брось, старина! - Джон ударил его ладонью по плечу. - Чего ты так паришься из-за этого?! Что тебе эти прежние твои воспоминания? Жил в лесу кучу лет, непонятно чем занимался. Ну понятно, был бы ученый или философ, это да, другое дело - полная голова умных мыслей, а так...


- Джон! - перебила его Линда.


- Ну что Джон! Сам посуди, - снова обратился он к Каю, будто упрек прозвучал с его стороны. - Здесь у тебя появилась наконец-то возможность начать новую жизнь, не так, как там, в лесу, - Джон ткнул пальцем в окно, - а в цивилизованной среде, среди людей. Я не про Анну и ее бездельников, они еще те аборигены, а про нормальную среду, в нормальном обществе! Понимаешь? Ведь это для тебя новый шанс. Там, - он снова показал пальцем в окно, - ты бы не смог долго жить, я и так удивлен, как ты там прожил все это время без цивилизации, но черт с этим, всякое бывает. Но тот факт, что ты вышел оттуда, добрался до дороги, где я тебя и подобрал, уже говорит о многом. Судя по всему, ты пытался выйти оттуда к людям, и пытался делать это неспроста, понимаешь это? В тот день, в тот вечер, ты оказался там не случайно. Понимаешь?


- Да, - Кай слабо кивнул головой.


- Судя по всему, тебе нужна была помощь, и ты ее получишь! Будь уверен, я, Линда, да и многие другие, мы поможем тебе. Послушай мой совет, я говорю тебе это не просто как полицейский, а, так, по-дружески, - тебе просто надо привыкать к новой жизни и то, что ты к чертям забыл все, что было до этого, может это даже и к лучшему! Здесь тебе не понадобятся знания того, как выживать в мороз, среди зверей, как добывать огонь без спичек, понимаешь? Забудь все то, что делал ты там, здесь все по-другому, все иначе! Через неделю ты получишь все бумаги и новую жизнь в подарок. Мы поможем тебе найти работу и жилье. Всего остального ты будешь добиваться сам... и добьешься, я в этом уверен. Не то разве я что-то говорю? - спросил он, у Линды, заметив, наконец, на себе ее недовольный взгляд.


Кай поднял на него свои глаза. Было видно, что слова Джона тронули его. - Да, все так, спасибо. Я... я просто хотел знать о том, кем был я до этого.


- А-а-ай! - Джон махнул рукой и отхлебнул чая. - Узнаешь со временем. Не торопись!..


Линда улыбнулась и встала из-за стола. - Я провожу вас, - она дошла до двери, толкнула ее и с улыбкой повернулась к гостю. - Джон сказал правду, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь. О, не беспокойтесь, это совершенно бесплатно, - поспешила заверить она, смотря как тот снова засмущался. - У меня небольшой опыт и это не совсем моя специализация, но, тем не менее, до тех пор пока у вас не появится возможность получить квалифицированную помощь, я смогу вам помочь. - Она протянула ее руку и Кай, смущенно посмотрев ей в глаза, пожал ее.


- Спасибо. Я... я очень... - он запнулся, спутался и опять покраснел. - Мне приятно, что вы помогаете мне.


- Все в порядке, я вижу, что вы хороший человек и что вам нужна помощь. Я больше чем уверена, окажись я или Джон в тяжелой ситуации, вы тоже помогли бы нам. - Она потянулась к Джону и поцеловала его в щеку. "Позвони мне вечером", сказала она ему еле слышно, когда тот пустил Кая вперед и встал в дверях.


Джон утвердительно кивнул головой, перешагнул за порог и захлопнул за собой дверь. Через минуту на улице скрипнула калитка и хлопнули двери автомобиля. Линда подошла к окну и, не открывая занавески, продолжала смотреть за уезжающей вдаль машиной. Когда, наконец, машина скрылась за придорожными деревьями, она медленно подошла к столу, села за него и добавила в кружку еще остававшуюся в чайнике горячую воду. Задумчиво подняла она со стола листок с фигурой, нарисованной Каем, и внимательно осмотрела его. "Какой ты странный, - проговорила она тихим голосом, переворачивая листок другой стороной и смотря на накарябанное на нем имя, - Кай Ковальский". Что-то странное было в этом человеке, что-то, что она чувствовала каким-то особым женским чутьем, но пока не могла объяснить себе как психолог.



XI.



Когда в доме раздался звонок телефона, Линда сидела на диване и смотрела в приоткрытое окно. На улице уже было темно, и лишь большая круглая луна светила из-за облаков своим вечным желтым светом. Был уже поздно, но спать сегодня она не хотела, она просила Джона позвонить ей и знала, что Джон сделает это как только доберется до дома.


- Слушаю, - проговорила она тихо в трубку домашнего телефона, уже заранее зная того, кто ей звонит.


- Еще не спишь? - прозвучал голос брата.


- Нет, я ждала твоего звонка.


- Вот и я. О чем ты хотела поговорить?


- Я про Кая, - Линда откинулась на диван. - Как вы доехали, ты довез его до дома?


- Ну если это можно назвать домом, то да, - Линда услышала улыбку на губах брата. - Все нормально, думаю уже спит. Так о чем ты хотело поговорить?


- Что ты думаешь о нем?


- Что я думаю? - Джон открыл пачку чипсов и в трубке послышался хруст. - Нормальный парень, немного пришибленный, но это объяснимо, сколько он там в лесу у себя просидел.


- Он говорит, что ничего не помнит. Как ты думаешь это правда?


- Думаю да, зачем ему врать... впрочем, черт его знает. Краснеет и смущается как ребенок. Эмоции у него уж точно настоящие. Что он там помнит, что не помнит уж этого я не знаю. Да и какая разница! Кто он такой мы выяснили, кто его семья тоже. Может и к лучшему, что память у него вышибло. А ты что подозреваешь, - продолжил он после недолгой паузы, - что он не тот, за кого себя выдает?


- Нет, нет. Я так не думаю... Просто это странно.


- Что странно?


- Да странно все: его образ мышления, то, как он говорит, даже его взгляд. Странно то, что он совершенно ничего не помнит. Такие случаи потери памяти, они далеко не единичны, бывало, что люди после каких-то физических или психических травм лишались памяти, но у них всегда было что-то, что они могли вспомнить. Какие-то детские воспоминания, родители, родные места. Кай же не помнит совершенно ничего!


- Ну бывает. У него это видимо так проходит. Но ведь ты сама заметила, что он, как минимум, помнит язык, то есть мозги не совсем отшибло.


- Да, да. Это так. Но он говорит не свободно, будто тщательно обдумывает каждый раз то, что хочет сказать.


- Не самая худшая привычка, - с иронией заметил Джон. - Но, в любом случае, говорит он явно лучше, чем в первый день, когда я его подобрал. Тогда он вообще как с луны свалился, а сейчас уже...


- И эти фигуры, - перебила брата Линда. - Ты помнишь, как он нарисовал совершенно новую фигуру, составленную из треугольника и круга? Это...


- Это что? - хрустя чипсами вставил Джон. - Я тоже могу нарисовать всякий бред, который придет в голову...


- Вот в том-то и дело, что мы просто так ничего не рисуем. Весь этот бред, как ты говоришь, все то первое, что приходит человеку в голову, это отражение его психического состояния.


- Что он думал об этой каракатице, что ли? Не понимаю тебя.


- Нет, это фигура, этот объект, который явился ему в сознание тогда, когда он посмотрел первый раз на нарисованные перед ним фигуры это ни что иное, как отражение какого-то сложного психического процесса, происходящего внутри. Сознательно он не думал о нем, но в подсознании шла рефлексия о чем-то... о чем-то далеком и вытесненном... Какие-то воспоминания, запрятанные очень глубоко...


- Говори нормальным языком. Я тебя перестаю понимать!


- Я сама не понимаю, - Линда вздохнула и опустилась на диван. - Он не такой, как мы... он другой. Ему тяжело, это видно... Но мы... мы должны ему помочь пока он, пока, одним словом пока он не придет в себя. Возможно он не образован...


- Откуда у него возьмется образование, если он школу-то толком не кончил!


- Да, это все так, он не образован, но он не глуп. Он не воспитан, но он порядочен. Ведь подумай, я уже думала об этом, когда вы уехали - там, в лесу, вдалеке от человечества, от всего этого общества, будучи изолированным, он мог думать о том, о чем мы, обычные люди, думать не можем в силу того, что мы постоянно заняты, погружены в свои мирские проблемы, в поток этой вездесущей информации! Там он мог развиваться психически, но не так, как развивался бы абориген, как человек, родившийся в примитивной среде. Ведь он до этого жил среди людей, он учился, он почти дошел до конца школы! У него были знания, на основе этих знаний он мог строить какой-то особый свой внутренний мир...


- Как Робинзон Крузо? - засмеялся Джон.


... а теперь когда он пришел оттуда, - продолжила, не услышав реплики брата, Линда, - он оказался в чуждой среде, в опасной для него среде...


- Мне кажется ты видишь то, чего нет на самом деле. В любом случае, что ты предлагаешь? Хочешь перевезу его к тебе. Будете строить с ним общество по его чертежам. Представляешь, если у него в голове такие идеи витают, как он может обустроить семейный быт...


- Прекрати, не смешно!


- Я и не смеюсь. Не усложняй вещи! Он обычный чудак, попавший в лес и вылезший оттуда... как Маугли! Теперь весь мир кажется ему другим. Да, среди нас он хрупок, потому что там, в лесу, есть волки, есть медведи, есть куча других опасностей, но там, в лесу, нет самого сильного хищника - человека. И вот теперь, оказавшись в среде людей, живущих по своим правилам, он, естественно, и приходит в замешательство. Но это пройдет! Это скоро пройдет! Он придет в себя, вспомнит все и... и станет другим, а если и не придет, то это к лучшему. Зачем ему помнить все то, что он там себе надумал... да и нам, признаюсь, не особо нужен человек, проживший десяток с лишним лет с волками и медведями. Нам нужны ученые, доктора, строители в конце концов... А строит он хорошо, Анна мне сегодня говорила, как помогает он ей делать крышу...


- Почему он живет у Анны?


- Фрэнк отправил его туда. Но это временная мера...


- Джон, ты знаешь, что их семейство не самое образцовое во всей округе, и это, мягко говоря. Думаю, это было не самой лучшей идеей отправлять туда человека с психическими расстройствами.


- А где ему еще жить? Ни денег, ни документов! Могли бы отправить его в миграционный центр, сидел бы там за решеткой месяц, дожидался пока его идентифицируют, если, кстати, вообще когда-либо идентифицировали бы. Ведь если бы не Анна, мы бы до сих пор не знали, откуда он такой свалился. А там он хоть делом пока занимается - помогает ей по дому. Не беспокойся, на следующей неделе придут документы, пристроим его куда-нибудь - снимет себе нормальное жилье и будет жить как нормальный человек!


- Ты заметил, что у него была разбита губа?


- Да, я видел это. Говорит, ударился, когда ползал по чердаку. Не думаю, что врет, хотя, впрочем, зная семейство... - Джон не докончил и снова захрустел чипсами.


- Джон, возьми его под свой контроль! Это хрупкая натура и эту неделю ему понадобится твоя помощь.


- Через неделю память, думаешь, вернется?


- Не знаю, сложно сказать однозначно. Визуально он совершенно здоров, не жалуется ни на какую боль; визуально, кроме старых шрамов и царапин, больше нет никаких травм, но то, что он не помнит совершенно ничего, даже своего имени, если честно, не вселяет в меня оптимизма.


- Ну и ладно, парень он здоровый и, судя по всему, не тупой. Даже если ничего не вспомнит, может это и к лучшему, вряд ли в последнее время он занимался чем-то, что достойно того, о чем можно было бы помнить всю жизнь. Вот только, - Джон замолк и снова в трубке послышался хруст.


- Что, Джон?.. - в нетерпении проговорила Линда.


- Да так... Просто я не первый раз уже встречал таких аборигенов, всяких бомжей, которые жили черт знает где продолжительное время и... в общем они выглядят по-другому. Одним словом, Кай не производит на меня впечатление человека, который половину жизни провел в лесу и один.


- Да, мне тоже так показалась.


- Сейчас он подстрижен и побрит, когда я встретил его в лесу тогда он, конечно, выглядел иначе, но...


- Но он не выглядел запущенным?


- Да, так... именно так. Я имею ввиду, он выглядел, как человек, который просто долго не стригся и не брился, но не так, как человек, который не делал это много лет.


- Возможно у него там была бритва, были ножницы, ведь можно и самому себя подстричь...


- Возможно, но если бы я жил в лесу, я бы точно не брился и не стригся, зачем?.. Но это я, а я в данному случае далеко не образец.


Оба помолчали с минуту.


- Скажи, - снова начал Джон, - ты заметила, что иногда он испытывает проблемы с речью, иногда не может подобрать нужного слова? Это нормально?


- Да, заметила. Но я не вижу в этом ничего странного. Удивительно, что он вообще речь не забыл. Единственные человек, с которым он мог там говорить, это он сам... а ты понимаешь, с собой особо не разговоришься. Да и эта его травма, может и она каким-то образом повлияла. Интересно, что с ним там все-таки произошло?


- Шторм! Этот чертов шторм. Он и ему жизнь подпортил! Сейчас этого уже не видно, потому что его подстригли, но когда я его тогда встретил, я сразу заметил, что часть волос на голове его обожжена. Возможно в его хижине начался пожар. Эта его травма, может он получил чем-то по голове... деревом упавшим, может быть, но это мои догадки, что там было на самом деле, думаю, сможет рассказать нам только он сам... если сможет.


- Ты говорил, что медик не заметил каких-то серьезных отклонений...


- Не заметил, но они не обязательно должны были быть видны. Может при пожаре нанюхался дыма, может от этого у него проблемы начались. В любом случае, все выглядит так, будто он был вынужден поспешно убежать оттуда.


- Долго он бродил в таком состоянии, интересно?


- Говорили, что его хижина находилась где-то за Чертовым болотом, километрах в тридцати на север от шоссе. Говорят, в тех краях много животных и дичи, но охотники не очень любят это место, глубокая задница, да и легенды там разные... добраться туда на машине не реально, половину пути приходится идти по топким местам... Вот оттуда-то он и вышел.


- Получается, что шел не меньше дня?


- День? Ну не знаю! День это в идеальном случае, при учете того, что он знал направление дороги. А прибавь к этому его состояние, прибавь то что он шел из самого центра этого шторма! Под проливным дождем, кругом сверкают молнии, ветер ломает деревья...


- И все это время он был в одних порванных штанах и шапке?!


- Даже ботинок не было...


- Бедняга! Сколько же он шел. Может как раз шок и ввел его в это состояние...


- Может быть. Когда я его подобрал, он был весь искусан насекомыми и исцарапан. Было видно, что долго ничего не ел. Впрочем, это все пустяки. У него, на удивление, очень сильный организм, видимо ему не привыкать к таким приключениями и уже через пару дней от укусов и царапин не осталось практически и следа. Поначалу я думал, что он может простудиться или просто захворать от всего этого, но... видишь сама, через два дня он уже помогал Анне по дому! Это не мы с тобой, городские жители...


- Интересно, почему он шел в таком виде? Ведь не может быть, чтобы у него не было другой одежды. Ведь в наших северных местах даже летом без теплой одежды не прожить. Ведь не мог же он там все время жить без нормальной одежды?


- Думаю сгорела, к чертям, как и все остальное. Конечно, был бы он в своем уме, что-нибудь бы нашел и придумал. Но он не был. Видимо его накрыло так, что он схватил все, что было под рукой, да так и побежал. Кстати, - Джон на секунду замолчал, будто вспоминая что-то важное, - ты заметила браслет на его руке? Что это может значить?


- Да, но я не поняла, что это такое.


- Никто из нас не понял... Простая железка, надетая на руку. Мы смотрели - никаких надписей, никаких узоров, будто расплющили гвоздь и обмотали вокруг запястья. Что это такое, черт его знает. Он цельный, там даже нет замка, чтобы его снять. Видимо натянул на руку когда-то давно, когда рука была гораздо меньше, а теперь его с руки его просто так не снять. Либо спиливать надо, либо до конца жизни так ходить.


- Возможно это какая-то память о чем-то или о ком-то...


- Может это как раз любовные потрясения загнали нашего героя в лес? - Джон хихикнул. - Хотя, судя по рассказам Анны, до девушек там было далеко. Впрочем, черт знает, что на уме у этих подростков, их никогда не поймешь.


- Да, может быть все, что угодно... - задумчиво согласилась Линда. - Ты говорил, что он вскоре получит все свои документы. Думаю, нам надо будет помочь ему обосноваться, найти какое-то место.


- У тебя есть идеи?

- Я думала об этом. Нам в школе требуется человек, кто мог бы заниматься хозяйственной частью: мелкими ремонтами, покраской и прочим. Я так понимаю, что он хороший работник. На следующей неделе хочу поговорить с директором Уайтманом, может что-нибудь и придумаем.


- Да, это будет не лишним. Деньги пригодятся, надо на что-то есть, одеваться, да и квартиру снимать. Однако... - Джон зевнул в трубку, - что-то мы с тобой разговорились. Не пора ли уже спать? Кстати, чуть не забыл, Кевин опять про тебя спрашивал.


- И что ты ответил? - не сразу спросил Линда.


- Сказал правду, что сегодня вечером ты встречаешься с новым мужчиной, - Джон засмеялся. - Он понял намек, думаю, больше к тебе приставать не будет.


- Какой же ты придурок, - полушутя, полусерьезно ответила Линда. - Не удивительно, что женщины с тобой больше года не выдерживают!


- Это у нас семейное, - продолжал смеяться Джон.


- Пока! -бросила трубку Линда.



XII.



В последние несколько лет в жизни Фрэнка Стаймера происходили изменения. Он чувствовал приближение старости. Но старел он не так, как стареют обрюзгшие люди, проводившие всю свою жизнь между работой и диваном, слушая постоянные упреки толстой жены с кухни и мечтая под конец закончить уже все это к чертовой бабушке. Он старел как стареет известный некогда актер, любитель многих, а теперь не нужный никому, вынужденный сниматься лишь в третьесортных сериалах. Все чаще и чаще Фрэнк замечал, что женщины не смотрят на него так, как раньше; чувствовал, что взгляд его больше не вызывает у них смущенную улыбку. Нередко, вставая утром с кровати и заходя в ванную комнату, он смотрел на себя в зеркало, на морщины вокруг глаз, на новый рубец на лбу, которым наделила его старость, на начинавшие редеть волосы. Он невольно морщился, от чего лицо его принимало еще более старческий вид. "Да, Фрэнки, - говорил он себе, недовольно отворачиваясь от зеркала, - и твой закат уже не за горами... и ты стареешь".


Но как человек, всегда и везде бросавший вызов сложностям, он не хотел, да и не мог просто сложить руки, просто уйти в тень, доживая перед телевизором свои серые оставшиеся года. Он не хотел уйти из этой жизни, как ушли из этой жизни уже многие его друзья и сослуживцы. Ради чего он делал все, ради чего рисковал жизнью множество раз? Ведь он отдал родине всё, бросался в бой, не жалея ни себя, ни тех, против кого он сражался. И теперь, когда солнце пробежалось по небосклону и склонилось к горизонту, оголяя рыжий закат его лет, он вдруг почувствовал, что кроме других, кроме долга, кроме чести в этой жизни есть еще что-то, ради чего стоило и стоит жить; что кроме тех, кому присягал он на верность есть еще и сам он, со своей маленькой, но не менее ценной жизнью. И каждый раз, когда он видел, как те, ради которых он рисковал, предавали интересы страны и его, как гражданина, он чувствовал, как сердце сжималось в груди, и кровь начинала сильнее течь в его венах.


Несколько лет назад он думал уйти в политику. Он хотел избираться от округа, чтобы поправить дела, ведь видит бог, эта страна шла не туда, куда надо, а ведь он любил ее, как не любил никто другой. Ведь ради нее он проходил через все круги ада. Но патриотизм и самоотверженность были нынче не в моде и "все эти пидоры", как называл он их среди своих, теперь были сплошь и рядом во власти. "Как смеют они... они! - он бил тяжелым пивным бокалом по столу в баре, - говорить мне, кого я должен любить и уважать! Кто они такие, чтобы заставить меня признавать то, что я презирал и буду презирать всю свою жизнь!"


Вскоре пришла бессонница. Когда за окном темнело и на небольшой городок опускалась ночь, в голову невольно лезли мысли про возраст, про ценности, про преданные идеалы. "Хороших людей все равно будет больше, - думал он, - ведь это не может продолжаться долго, рано или поздно разумное начало преобладает и тогда..." Но это все требовало времени, а времени у него не было, ведь шестой десяток это уже не тот возраст, когда вся жизнь, как длинный разложенный ковер, лежала под ногами. Он думал о том, что есть у него, думал о том, что могло бы быть, повернись его жизнь по-другому, выбери он себе когда-то давно путь другой. Ведь он мог быть бизнесменом! Мог быть политиком! Ведь он не глуп, у него были связи, черт побери, он мог бы быть даже в конгрессе! Он невольно вспоминал всех тех практиканток, обхаживавших немолодых, но всячески молодящихся стариков и тело его невольно ерзало в кровати. "Черт бы побрал все это дерьмо! Почему такая несправедливость, почему лучшее достается всякой сволоте!"


Он часто вспоминал Гарсию, паренька из их взвода. Он помнил, как тот рассказывал ему про то, как он хотел быть фермером, когда вернется домой, как хотел выращивать куриц и свиней... А потом... тело Гарсии на носилках, струя крови, текущая густой красной полосой из свернутого на сторону черепа, его последние нервные вздохи и слезы на глазах. Он не жаловался на жизнь. На его молодом окровавленном лице он видел лишь удивление "почему я, лейтенант, почему именно я?" "Почему Гарсия, - переворачивался в кровати Фрэнк и смотрел на полную луну, медленно проплывавшую за окном, - почему эта сволота живет и наслаждается жизнью, а они, простые парни из небогатых семейств, погибают там, на чужой стороне, пытаясь защитить страну, идеалы которой здесь смешивают с дерьмом?.."


И вот однажды, в один из таких серых дней он встретился со своим старым знакомым - Розарио Кортесом. Друг. Розарио назвал его тогда своим "другом". Нередко он вспомнил первые свои ощущения, вызванные его словами, вспомнил желание схватить его за грудь и разбить кулаком его физиономию. Как смел он, житель чуждого ему мира и необразованная свинья, купающаяся в своих грязных деньгах называть его своим другом, ведь слово "друг" подразумевает наличие чего-то общего, чего у него с ним не было и никогда не могло быть. Но в тот день он сдержался, что-то запрятанное в глубине души поднялось с колен и сказало ему не торопиться, ведь этот ублюдок - он такой же, не хуже и не лучше, чем все те, кто сидит во власти и кто платит ему зарплату. Он помнил их разговор в баре слово в слово:


- Чего хочешь, - проскрежетал Фрэнк зубами, - мне с тобой не о чем говорить!

Розарио улыбнулся и поднес горящую спичку к сигаре. Его маленькие свиные глазки не отрывались от Фрэнка.


- Да так, давно не виделись. Чем живешь? - лицо скрылось в тумане табачного дыма и лишь черные как уголь глаза, прикованные к Фрэнку, продолжали сверлить его сквозь сизую пелену.


- Тебя это не должно волновать. Ты по эту сторону закона, - Фрэнк прочертил рукой по сальному барному столу, - я по эту.


Тучное тело Розарио затряслось неслышным смехом. Он замахал рукой, то ли пытаясь прогнать смех, то ли табачный дым. - Не торопись, закон такая штука, что каждый из нас может очень быстро оказаться с любой стороны этого стола.


Фрэнк молча откинулся на спинку стула и сложил на груди руки.


- Что тебе от меня надо? - спросил он тихим, но достаточно четким голосом. - Зачем ты просил о встрече?


Розарио молча сделал несколько больших затяжек и медленно, с особым старанием, затушил сигару о стоявшую на столе пепельницу.


- Разговор есть...


- Ты тянешь мое время!


Розарио придвинулся ближе к столу и повел головой по сторонам. То же, следуя его примеру, сделал и Фрэнк.


- Я слышал ты подумываешь об отставке, о пенсии...


- То, о чем я подумываю, должно волновать тебя меньше всего в этой жизни, - оборвал его Фрэнк.


- Как сказать, как сказать... ты интересуешься мной, я интересуюсь тобой! Я слышал, ты хочешь прикупить недвижимость на юге, - лицо Розарио вдруг приняло совершенно серьезный вид. - Слышал, что ты устал от этой жизни, работы и всего говна, как ты говоришь, которое плавает вокруг. Слышал, что наконец-то ты начал понимать, что жить надо ради себя, а не ради интересов всех остальных, - Розарио опять хихикнул, но через мгновение снова принял серьезный вид. Фрэнк приблизился к столу и облокотился на него локтями. "Этот подонок смеется надо мной", - пронеслась мысль в голове, но снова серьезный вид собеседника и осведомленность в таких делах, в который он доверялся только близким людям, убеждала в том, что весь этот разговор не случаен и что имеет какую-то свою особую цель. - Всю жизнь ты следовал интересам других, - продолжал Розарио. - Ты защищал их, защищал тех, кому на тебя было насрать, кто знал о твоем существовании лишь постольку поскольку ты был нужен им, как слуга, как раб, охраняющий их покой...


- Я защищал закон!


- Называй это как хочешь! Только закон этот не был создан для тебя. Он был создан ими для них же самих, чтобы защищать их... не тебя. Потому что если ты встанешь на пути этого закона, тебя сотрут в порошок, но если встанут они и ты помешаешь им, проблемы будут у тебя. Вспомни случай с Диланом Джонсом. Помнишь подростка, которого разорвало на клочья, когда в него влетела спортивная машина сына кого он там был... верховного судьи? Помнишь? Да конечно помнишь, как ты мог такое забыть?! Хочу тебе сказать, в своей жизни я делал много гадостей, не буду это скрывать, это знаешь ты, это знаю я... Но в тот день когда я прочитал в газете, что это был случай самоубийства подростка, что он сам бросился под колеса машины, которая ехала в пределах разрешенной скорости и что судья снял всякие обвинения против Дилана... могу тебе сказать, в тот день я хотел взять топор и собственнолично отрубить у этого ублюдка сначала руки, потом ноги и потом, уже под самый конец, срубить голову и бросить ее этому сраному судье в лицо... Вот мой ответ на закон, на тот самый закон, который ты защищаешь!


Розарио притянул к себе полупустой пивной бокал и сделал из него пару больших глотков.


- Ведь ты был одним их тех, кто приехал тогда за Диланом в отель. Так? Ублюдок даже не достал оторванную руку из-под капота своей машины! Он был настолько пьян, что понял, что произошло лишь на утро, когда семейный адвокат растолкал его облеванным на полу камеры. И что получилось? Что сделал твой закон, который ты так защищал? Закон его оправдал... твой закон отпустил его на свободу, не угробил его, не сгноил в тюряге, как надо было, а просто взял и отпустил на все четыре стороны! Но к счастью на небе есть бог, - Розарио поднял руку и показал куда-то на тусклую лампу, - и через несколько лет Дилан согнулся от наркоты где-то в дешевой дорожной гостинице... но это не та судьба, которая должна его была ожидать, не та смерть, которую он заслужил...


- К чему все это? - спросил Фрэнк, не отрывая глаз от лица собеседника. - Если ты с чем-то не согласен, можешь написать письмо президенту.


- Президенту! - Розарио громко загоготал. - А ты думаешь, если сын президента собьет тебя на машине, он окажется в тюрьме? Могу тебе сказать точно, президенту об этом даже не доложат! Впрочем, к черту, я не об этом. - Розарио отрыгнул и поставил пустой бокал на край стола. - Повторить! - крикнул он своим басистым голосом официанту, который только этого и ждал и сразу прибежал с новым, наполненным до краев бокалом. - Я все это к тому, что в нашей жизни все не так однозначно, как может показаться. Казалось бы... судья, наичестнейший и несправедливейший человек покрывает преступление как... как какой-то сраный адвокатишка. И ведь подумай, я, допустим я, весь такой... непослушный, ну... в смысле закона и всего такого, приду ночью к этому ублюдку, после того, как его оправдали и всажу ему в череп пулю... ведь я буду справедливей и честней судьи. Я... преступная рожа буду честней самого наичестнейшего человека! Ахаха! - Розарио развел руками. - Ведь согласен, согласен?!


Фрэнк промолчал. Он достал зубочистку и зажал ее между зубами.


- И вот теперь посмотри сюда. Я... ну да, между нами, так сказать, по-дружески, по-дружески, ха-ха-ха, - повторил он, почему-то засмеявшись, - признаюсь тебе, были за мной грешки, да может и остались еще, - он подмигнул Фрэнку, - я хочу нарушить этот сраный закон. Я хочу сделать что-то, что он запрещает, ну, к примеру, продать дерьмо кому-то из этих ублюдков, ну или как хочешь их называй. Ведь я их не заставляю, я не вставляю насильно шприц в вену, не заставляю насильно нюхать. Я лишь продаю товар, который они у меня просят и за который они готовы мне платить. То, что они окочурятся, протянут ноги - такая вероятность, конечно, есть, но ведь это уже не мои сраные проблемы! Я... мое дело малое, я лишь барыга, лишь продавец... как продавец оружия, как продавец алкоголя в конце концов. Я даю людям благо, которое им нужно. Да, это противозаконно, это, так сказать, против закона, который кто-то когда-то придумал, чтобы охранять людей от самих же себя, ведь так, так?


- Ты делаешь это сугубо из-за денег. Не строй из себя филантропа!..


- Из-за денег. Да из-за денег! Ты прав, пра-а-в! - громко смеялся Розарио. - Но мы все тут все делаем из-за денег. Наше общество потребления сделало нас проститутками, готовыми продавать ради денег все, что у них есть. Мы все проститутки, все до одного! Ты, я, он! - он ткнул пальцем в бармена. - Только кто-то продается задешево, а кто-то, - Розарио снова улыбнулся и его глаза сощурилось в маленькие щели, - а кто-то знает себе цену, кто-то знает цену, дружище!


- Чего ты...


- Знаю... знаю... Думаешь, чего это Розарио ходит все вокруг да около. Чего он хочет от меня-то? А я тебе скажу, ведь какая штука - есть закон юридический, а есть закон, так сказать, этический, ахаха, ну, бизнес этикет, знаешь?! Ведь вот нельзя просто так прийти и хоп - "давай мол то-то и то-то". Ведь бизнес это вещь такая, деликатная, деликатнейшая я бы сказал! Ведь вот нельзя просто так взять и все вывалить на стол. Ведь этак только делу навредишь, ведь надо почву для этого подготовить, хорошую почву...


Фрэнк снова пригнулся к столу и нагнулся вперед. Его лицо была прямо напротив раскрасневшегося лица Розарио. Оба замолчали на минуту. Наконец молчание прервал Фрэнк:


- Либо ты говоришь, зачем позвал, либо я ухожу, - проговорил он тихим голосом, не отрывая напряженного взгляда от лица собеседника.


Глаза Розарио в миг протрезвели. Они перестали бегать по сторонам, как раньше, и остановились на лице Фрэнка.


- Ты знаешь про нашу школу?


- Я в ней учился!


- Я не про это! - Розарио ухмыльнулся. - Я про другое...


- Я знаю, что там орудует банда подонков, продающих детям наркоту.

Розарио достал из кармана портсигар и не спеша извлек из него новую сигару. Через минуту стол снова накрыло облако дыма.


- Подонков, - повторил он слово, произнесенное Фрэнком и пустил струю дыма в потолок, - всему-то ты любишь давать имена, все-то у тебя подонки, ублюдки...


- Я не могу иначе назвать толпу отморозков, портящих жизнь себе и другим.


- Ты ничего не понял из того, что я тебе сказал, дружище... ничего... - с напускной грустью покачал головой Розарио. - А если те, кому они ее продают, сами просят себе эту жизнь испортить? Ведь мы все люди свободные, мы сами выбираем для себя то, что мы хотим, а что нет. Ведь вот курение, - Розарио вынул изо рта сигару и протянул ее в направлении Фрэнка, - ведь все знают, что курение это дрянь. Рак легких, проблемы с сердцем и прочее и прочее... Но ведь посмотри сам - половина жителей земли курит. Все знают, что курить вредно, но ведь курят! Спрашивается, зачем курят? Скажешь мне "курят лишь дураки", но ведь это не так, - Розарио широко улыбнулся. - Ведь курят директора, профессора, курят даже президенты, не говоря уже о нас с тобой. А почему курят? Да курят и курят, хер с ними! Потому что нравится, потому что круто, потому что приятно! - Розарио затянулся сигарой и медленно выпустил дым сквозь широкие ноздри. - И скажи мне кто-нибудь "не кури" или "брось это дерьмо", я ему отвечу "кто ты такой, собственно, чтобы говорить мне то, что я могу делать, а что нет, да и вообще, какое тебе дело до моего здоровья?" И вот теперь посмотри на это со стороны, не как полицейский, не как блюститель, так сказать, системы, прозомбированный с ног до головы, а как представитель свободного общества, - если мне не нравится курить не сигары, а что-нибудь другое и я сам отвечаю за свою жизнь и за свое здоровье, почему я не могу делать то, что нравится мне?


- Курение не разрушает тебя так, как разрушают наркотики, - не сразу ответил Фрэнк.


- Только не говори это миллионам курильщиков, больных раком легких! Ты скажешь "надо знать меру в курении", но ведь я тебе отвечу, что и в наркотиках меру можно знать...


- Люди, употребляющие наркоту становятся скотами, лишенными всего человеческого...


- Как алкоголики?


- Они тоже...


- Наркоманы, алкаши, хронические курильщики - они все за чертой того, что можно назвать нормальные люди. Но ведь человек выпивающий, как человек "покуривающий" или "понюхивающий" или "покалывающийся" то есть человек, не преступающий разумные рамки - это человек нормальный, человек, всего лишь реализующий свое право на удовольствие в этом мире. И если закон запрещает человеку то, что лежит в основе конституции, гарантирующей свободу, то... - Розарио снова затянулся и пустил вверх струю дума, - ...то в жопу нужны такие законы!


Фрэнк молчал. Неподвижной статуей сидел он перед Розарио и смотрел в свой почти пустой бокал. Он знал этого человека давно, знал его как мразь, без участия которого не проворачивались почти никакие грязные делишки города. Но странная вещь, может это алкоголь, может что-то иное, но сегодня он чувствовал, что в словах этого человека была какое-то разумное начало, которое шло вразрез со всеми теми устоями, которыми он жил свою жизнь. Он чувствовал, что этот человек, живший постоянно за чертой закона, во многом прав. Определение свободы в устах его звучало гораздо убедительнее, чем в устах сотен лживых политиков. Конечно он не прав, конечно реализация наркотических средств это преступление и преступление, за которое надо серьезно наказывать; но чем хуже они, те, кто продает наркотики людям, чем те, кто продает сигареты, продает алкоголь, кто платит миллионы долларов, лоббируя интересы производителей табака и алкоголя?..


- Я смотрю на тебя, Фрэнки, и вижу полицейского, добросовестного и честного. - Розарио отпил пива и вытер губы рукой. - Буду с тобой откровенен, я... я ненавижу полицейских. Ненавижу потому, что они убили моего отца, ненавижу за то, что именно они сделали мою жизнь такой, какой она есть. Но мне нравишься ты! Я люблю профессионалов своего дела. Мне кажется, чем бы человек ни занимался, если он делает это профессионально, он достоин уважения. И в этом, я могу сказать тебе, мы с тобой очень и очень похожи... Ты и я... представляешь, да? Даже у нас с тобой, оказывается, есть что-то общее! Но я не об этом! Это так, небольшое отступление! А теперь о главном, о том, ради чего мы, как говорится, за этим столом оказались.


Фрэнк, будто очнувшись, поднял глаза на Розарио.


- Я знаю, что через год ты уходишь на пенсию и мечтаешь переехать куда-нибудь на юг. Я так же знаю, что ты несколько лет назад ты решил подзаработать и вложился в акции компаний, которые ты думал будут приносить тебе доход. По факту, твои эти инвестиции лишили тебя почти всех накоплений твоей жизни. У тебя есть небольшой счет в банке, но этого достаточно лишь на то, чтобы купить себе говеный ржавый трейлер и провести в нем остаток своей жизни где-нибудь под мостом автострады. - Фрэнк хотел что-то возразить, но Розарио замахал рукой. - Не перебивай, это правда, у тебя есть свои источники информации, такие же источники есть и у меня. Впрочем, я не об этом, не кипятись... Та жизнь, которую ты сможешь позволить себе провести на пенсии это просто плевок на все твои прежние заслуги. Человек, рисковавший много раз ради других, волей этих же других, будет доживать свой век в говне, имея меньше сбережений, чем домработница какого-нибудь молокососа - банкира, который тебя кинул на бабки. Я знаю, что тебя хочется в этой жизни, Фрэнки, знаю, что ночами ты любишь сидеть дома за компьютером, изучая объявления элитной недвижимости и смотря каталоги крутых тачек... Но Фрэнки, - Розарио наклонился над столом и продолжил громким шепотом, - брось это дело, ведь эта жизнь не для тебя, ты простой полицейский... ты раб того закона, который ты охраняешь. Это все для них, для этих богатых мальчиков, с их богатыми папеньками, они могут воровать, обманывать, зашибать настоящее бабло, а ты нет! Ты так... сиди и смотри на них, и только попробуй открыть свой поганый рот и вякнуть! Твоя жизнь закончена, раскрой глаза! Она закончилась давно, даже не начавшись! И твой последний долг - уйти из нее достойно и с почестями.


Фрэнк не поднимал угрюмых глаз от стола. Ему было неприятно слушать все это, но не приятнее всего было понимать то, что в сказанном была доля правды и доля не малая.


- Но, Фрэнки, у меня для тебе есть хорошие новости. Наверняка после твоей смерти твой портрет повесят на входе в участок. Думаю, лучше всего бы смотрелся портрет из армии, помнишь, тот, где ты еще молодой и с орденами. Это будет почетнее и достойнее. Согласись, ведь тебе приятно будет лежать в могиле, разлагаться и осознавать, что где-то в каком-то захолустном северном городишке есть полицейский участок, в котором на бетонной стене висит пожелтевший от времени портрет, где ты еще молодой, где ты все еще веришь в то, что те, кого ты защищал, не положат на тебя хер...


Фрэнк допил остатки пива и отодвинул от себя бокал. Он чувствовал, как сердце его все сильнее и сильнее стучится в груди, чувствовал, что воздуха в помещении становится мало. Надо было уйти оттуда, надо было ехать домой - принять душ, почистить зубы, лечь спать, чтобы завтра рано утром встать и отправиться на работу, на ту, где он провел тридцать лет своей жизни, охраняя порядок тех, кто...


- ...Но, Фрэнки, - перебил его мысли Розарио, - твоя будущая жизнь - зияющая чернотой жопа, без денег, без всех твоих мечтаний о море, без тачек, без молоденьких женщин, которые, я знаю, тебя привлекают до сих пор... Те, кого ты защищал, живут для себя, Фрэнки, они бухают, развлекаются, трахаются, употребляют наркотики, насрав на тебя десять куч! Да даже хуже, они даже не знают о том, что ты существуешь! Через десять, максимум двадцать лет ты отбросишь ноги, не попробовав даже малой доли того, в чем они купаются каждый день. И это то, чем они тебе отблагодарили, дружище! Это то, что ты, по правде, заслужил!..


- Послушай, - начал было Фрэнк, но Розарио не дал ему.


- Это ты меня послушай, старик, хоть раз в жизни достань свои глаза из своей обвешанной орденами жопы и посмотри на этот мир так, как он есть, без этого розового говна. Ты в жопе Фрэнки - в жопе у банкиров, бюрократов, казнокрадов, пидоров, политиков... Но тот... тот, Фрэнки, кто может помочь тебе вылезти из этой жопы, сидит сейчас перед тобой. Я! Я тот, кто может помочь тебе Фрэнки! Я, старый пес и разбойник Розарио, твой единственный друг в этом мире! Я помогу тебе, если ты сам этого захочешь...


- Как?


- Как ты сам захочешь, Фрэнки. Помочь тебе осуществить твою мечту. Дать тебе то, что в этой жизни ты заслужил. Только представь, - Розарио откинулся на стул, повел перед собой рукой, и заговорил заплетающимся от алкоголя голосом, - безбрежные воды океана, солнце, садящееся где-то на горизонте. И ты, в своей собственной яхте, один, совершенно один. Хотя нет! Глупости, не слушай меня, старого мудака!.. - Розарио засмеялся. - Вы вдвоем! Ты, весел и здоров, она - молода и красива, и она любит тебя, Фрэнки! Любит потому что у тебя есть деньги, Фрэнки. Ты видишь ее тонкий стан, развивающиеся на слабом ветру волосы, волны медленно бьются о белоснежную корму. Где-то внутри, в каюте накрыт стол, открыто вино, расставлены свечи... А потом, когда солнце сядет за горизонт и на небе выступят яркие звезды, вы расстелите кровать и... э-э-э, Фрэнки, только подумай!


Розарио настолько увлекся, что снова весь покраснел. Его лицо то растекалось в улыбке, то оно становилось совершенно серьезным. Он усиленно махал руками, то нагибаясь ближе к Фрэнку, то, наоборот, откидываясь на спинку стула. Наконец он нечаянно смахнул на пол бокал, и тот со звоном разлетелся на множество мелких осколков.


- Не надо! - крикнул он подбежавшему официанту. - Пускай лежит, потом подберешь! Иди! Послушай! - обратился он снова к Фрэнку, - ты думаешь это все чушь, что я гоню тебе дерьмо на уши?! Но ты не знаешь Розарио! Я пьян, я могу запинаться, могу плохо стоять на ногах, но мои обещания это святое! Мое слово - то единственное, чем я поистине дорожу в этой жизни...


Фрэнк на мгновение оторвал глаза от стола, посмотрел в глаза собеседнику и снова опустил их на край стола. Несколько раз он слабо мотнул головой, будто стараясь прогнать от себя дурные мысли, но они не проходили! Тогда он сделал несколько глотков, с грохотом опустил бокал на стол и тихо, уже без всякой злобы, поговорил:


- Что ты хочешь, чтобы я сделал?


- Вот это мужик! Вот это разговор, твою мать! - Розарио протянул руку и хлопнул Фрэнка по плечу. - Ведь вот видишь, и с тобой можно общаться! Впрочем, это разговор не для здешних ушей, - он недовольно посмотрел на официанта, который стоял в отдалении и смотрел на них. - Пойдем на улицу. - Заплачу! Не смей! - почти крикнул он Фрэнку, когда увидел, как тот полез в свой кошелек. - Я пригласил тебя, я оплачиваю! Не обижай меня, не надо!


Они вышил на сумрачную улицу. Мелкий моросящий дождь отдавал лицо неприятной влагой. Над головой слабо гудела вывеска бара.


- Пойдем в машину. Вот моя машина. Да не бойся, что ты, право! - снова почти крикнул он Фрэнку, когда увидел, как тот медленно начал обходить его Кадиллак, заглядывая в каждое из окон. - Нет никого. Ты и я, ей богу, мужик!


Фрэнк открыл заднюю дверь, посмотрел в салон и неспешно залез на заднее сиденье. Розарио прыгнул на переднее.


- Включи музыку.


- Как скажешь! Как скажешь! У меня куча дисков, можешь выбрать... - Розарио потянулся к бардачку.


- Включи радио!


- Конечно, старина. Конечно! - тот ткнул пальцем в кнопку и в салоне заиграла какая-то известная песня. - Садись сюда, - он показал на сиденье рядом.


- Я буду сидеть здесь, - сухо ответил Фрэнк. - Сделай громче! Я слушаю тебя, и в этот раз попробуй без лишней чуши!


- Вот это разговор! Вот это разговор, дружище! - смеялся Розарио. Но смех его быстро закончился:


- Разговор наш должен остаться между нами, да, впрочем, что я тебе все говорю - ты же умный мужик, ты сам все знаешь и понимаешь... - Розарио нагнулся между сиденьями, чтобы быть ближе к Фрэнку. - Если коротко, то дело такое - есть определенный поток... определенного сырья, который идет через наш город. Бизнес стабильный, приносит нормальные деньги, но... есть проблемы. То тут, то там возникают периодически сложности...


- И эти проблемы ты хочешь, чтобы решал для тебя я?


- Нет! - Розарио засмеялся. - Как ты мог такое подумать, чтобы я просил тебя, такого, - он поднял в воздух обе руки и потряс ими, - такого добропорядочного полицейского вмешиваться в такие дела... Господь с тобой! Нет! Свои проблемы я всегда решаю сам. Я лишь прошу тебя, чтобы ты и твое ребята мне их не создавали или даже нет! Создавали, но чуточку меньше! И все! Этого мне будет более чем достаточно. Делов-то!


- Я должен буду закрыть глаза на то, что в школе кто-то реализует для несовершеннолетних наркотики?


- Фрэнки! - Розарио всего даже покоробило, но вскоре на лице его показалась прежняя хитрая улыбка, - ты наговариваешь на меня! Откуда ты черпаешь свою информацию?! Можешь уволить своего источника к херам собачьим! В школе нет наркоты. Скажу тебе больше - я не стремлюсь продавать наркотики школьникам, я вообще против того, чтобы дети употребляли наркоту, курили, бухали. Упаси бог! Детишки должны сидеть дома играть в компьютерные игры и смотреть порнушку, когда родители спять! То, что там год назад был скандал из-за какого-то обдолбанного юнца - в этом моей заслуги нет! Парень купил что-то где-то у кого-то, обдобался и пришел в школу. Он мог точно так же прийти домой, в пиццерию, в этот сраный бар, - Розарио ткнул пальцем в по направлению к мигающей вывеске. - Это было недоразумение и, скажу тебе честно, я нашел откуда шли ноги и... в общем... больше такого не повторится. Ну это я так, к слову, чтобы удовлетворить твое чувство справедливости, так сказать! Я тебе вот что хочу сказать, - Розарио пригнулся к Фрэнку так близко, что тот почувствовал запах его несвежего дыхания, - школьники люди амбициозные, и это хорошо! это очень хорошо! Но наш мир, Фрэнки, на одних амбициях не стоит, нужны еще и ресурсы... нужны деньги! Так вот я даю возможность ребятишкам подзаработать. Не всем конечно, - тело Розарио снова затряслось от смеха, - а то ты подумаешь, что на меня вся школа работает. Там есть группа пять-семь человек, которые, так сказать, занимаются реализацией на местах, то есть в городе и ближайшей округе. Парни юные, но толковые, дело свое знают и много не разговаривают. Я хорошо плачу и никогда не обманываю - это мой принцип, это мой этикет ведения бизнеса. Я даю людям возможность реализоваться - школьникам я даю деньги, покупателем - товар... все счастливы, все удовлетворены...


- Но тут на твоем пути встаем мы...


- Фрэнки, да ты гений, тебе надо следователем идти работать, Экюлем, твою мать, Пуаро! Ты делаешь такие выводы... такие... впрочем, - Розарио было начал трястись от смеха, но тут же взял себя в руки и начал серьезно, - да, проблемы есть и последнее время их становится больше. В школе работает сестрица твоего, как его...


- Линда Симмерс, сестра Джона Симмерса.


- Да, да, она самая, точно! Так вот эта сестрица чешет языком направо и налево. Кто-то стуканул ей про то, что в школе продают наркоту. Что за бред, никто не продает наркоту в школе! Я сразу сказал, что убью ту суку на месте, кто первый это сделает, и я уверен, что парни меня слушают... Но... в любом случае, информация дошла до нее, дошла в извращённой форме, но дошла. Сестрица стуканула Джону, Джон этот приходил несколько раз, разговаривал, что-то вынюхивал. Не знаю, что он там узнал, он мне свои планы не рассказывает, но говна пустил уйму! Ходит слушок, что он что-то даже нарыл и продолжает еще копать...


- Джон хваток и у него есть яйца, - заметил Фрэнк. - Он не оставит дело, если начал его.


- Именно! Именно, дружище! Талантливый человек. Талантливейший! И это почетно. И это я люблю в людях. Но только вот что я тебе скажу, старина - в нашем городке есть куча других проблем, на которые Джон мог бы направить все свою, так сказать, необузданную половую энергию. А это... пускай оставит, Фрэнки, ведь ей богу, пустяки в наше время... - Розарио замолчал. Его черные в темноте глаза не смущаясь смотрели прямо в лицо Фрэнку. Фрэнк молчал. Розарио молчал. Лишь Билли Айдол продолжал надрывать свой голос по шипевшему от бушевавшей где-то вдалеке грозы радио.


- Ну так что?


Фрэнк закусил нижнюю губу и откинул голову на кожаный подголовник Кадиллака. В душе его шла настоящая война, как там, среди джунглей, в далекой и чужой для него стране. Жизнь проносилась перед его глазами как под пулями на передовой - школа, армия, окопы, кровь и крики... Потом он, в орденах идущей домой по улице, восторженный и смущенные взгляды. Потом служба в полиции, ранение в шею в перестрелке, снова награда... потом Розарио, бар и сейчас этот чертов автомобиль, из которого он должен будет уйти сказав либо "да", либо "нет". Только теперь не было явного врага по ту линию баррикады. Не было самой баррикады. Был лишь он, Розарио, и преданные политиками идеалы. Теперь он, сидя в дорогой машине этого преступника, понимал, что любой его ответ для кого-то будет неправильным.


- Перебросить Джона на другое задание, это все, что надо будет мне сделать? - проговорил он собравшись, наконец, силами.


- Да, так сказать "оказать свое административное влияние", - усмехнулся одними лишь губам Розарио. - Сможешь?


- Сколько я получу?..


- Много! - Розарио ткнул пальцем на дисплей бортового компьютера и на появившемся телефоне набил число, - половину сейчас, половину после того, как Симмерс сдриснет!


- Расследование уже инициировано, я не смогу просто забросить это дело.


- И не надо, дай его другому!


- Ты думаешь другой ничего не найдет?


- Не найдет, если это будет Райдер...


- Кевин?! - Фрэнк неподдельно удивился. - Кевин тоже работает на тебя?!


- Что значит работает? - Розарио засмеялся своим прежним смехом. - Он работает на тебя, а меня объединяет с ним лишь дружба!


- Твою мать! - Фрэнк покачал головой. - Помню, что он больше всех порывался заниматься этим делом про наркотики в школе. А я-то думал, что все это только из-за этой девчонки... Теперь все понятно... теперь карты мне открываются...


- Да, я просил Кевина в свое время поговорить с тобой об этом деле, но ничего тогда не вышло, ведь ты можешь быть упрямым, когда захочешь, дружище! Но сейчас... с твоей помощью, я надеюсь, одну проблему мы разрешим! А?


- Я попробую, - пробубнил еле слышно Фрэнк.


- Отлично! - лицо Розарио растеклось в улыбке. Он нагнулся вниз и что-то сделал рукой под сиденьем. К ногам Фрэнка вдруг выскочил белый толстый конверт. - Это половина, вторую половину ты получишь после того, как школой займется Райдер. Думаю это будет не так сложно, особенно учитывая, что у девчонки с Райдером есть какие-то там особые отношения.


- Это уже не мое дело, - сухо заметил Фрэнк и быстро засунул себе во внутренний карман куртки конверт. - Насчет же Джона... хорошо!


- Я в тебе нисколько не сомневался, Фрэнки! - затараторил быстро Розарио. - Ведь приятно общаться с умным человеком, к тому же с таким профессионалом!


Фрэнк молча дернул ручку автомобиля и дверь с еле слышным щелчком открылась. Он вылез на улицу и не спеша пошел к своей машине. Тело дрожало от нервного напряжения, но возможно, это был лишь дождь, лишь моросящий мерзкий дождь. Сзади зажглись фары, захрустели колеса по асфальту и машина Розарио, быстро набирая скорость, понеслась вперед по дороге. Фрэнк добрел до своей машины, открыл дверь и без сил плюхнулся на сиденье.


- Вот твою мать! - Фрэнк закрыл дверь и уставился туда, где быстро удалялись вдали две красные точки фар. - Теперь я влез в это дерьмо. Я, Кевин, Розарио... - Он неодобрительно покачал головой, - мы все будем плавать в одной луже говна: я, Кевин и Розарио...



XIII.



Несмотря на то, что первый разговор с Розарио произошел уже почти год назад, между Фрэнком и Кевином до сих пор не было сказано ни слова. Каждый знал друг о друге, каждый знал, что каждый знает друг о друге, но даже оставаясь наедине, никто не смел разрушить установившийся между ними статус-кво. Нередко Фрэнк ловил на себе мимолетный взгляд Кевина, быстрый беглый взгляд, брошенный как бы невзначай, но говоривший так много. Фрэнк невольно отворачивался и на лице старого ветерана, как у юной девушки, вспыхивал румянец. Они по-прежнему спорили о политике, говорили о спорте, обсуждали женщин, но каждый из них чувствовал, что этот разговор продолжался лишь потому, что он должен был продолжаться, лишь потому, что такие разговоры есть в любом "нормальном" мужском коллективе.


Джон закончил заниматься расследованием произошедшего в школе через неделю после этого разговора у бара. Произошедшее через несколько дней на западе двойное убийство, вынудило Фрэнка перекинуть Джона с "игрушек" на вещи серьезные. Школой, как и было обещано, занялся Кевин. "Я не думаю, что там что-то серьезное, - успокаивал Джон сестру, которая была недовольна тем, что брату не дали довести дело до конца. - Фрэнк прав, наверняка детские шалости. Да и Кевин. Уверен, что если там что-то действительно есть, он это найдет". Но прошел месяц, прошел второй, прошло уже почти год, а Кевин так ничего и не нашел. "Детишки побаловались и хватит! - сказал как-то Фрэнк Линде на дне рождения Джона, - сама знаешь, дети в наше время не те, одна дурь в голове".


И на самом деле, в школе всё поутихло. Больше не происходило ничего, что могло бы хоть как-то намекать на наркотики. Дети оставались детьми: все те же драки, все те же кажущиеся надуманными взрослым шалости и проблемы. Поначалу Линда пыталась, как и до Джона, довести до Кевина серьезность всех своих подозрений, но увидев скептическое полунасмешливое отношение, и сама начала иронизировать над собой. Со временем жизнь в небольшом северном городке вернулась в свое прежнее русло. Снова потянулись долгие зимние вечера, и вот настало короткое северное лето.


Линда долгое время не могла забыть то первое ощущение, которое оставил в ней Кай. Смешанное чувство чего-то особенного, что чувствовалось в этом человеке и одновременно чувство жалости, которое посещало ее каждый раз, когда она видела его, никак не выходили из ее головы. Ей было искренне жалко человека, который, несмотря на свои тридцать с лишним лет, в душе оставался лишь малым ребенком, совершенно беззащитным и до глупости наивным. Она не могла не помочь ему не потому, что была психологом и чувствовала профессиональный долг; она чувствовала ту потребность, которую ощущает сильный, наблюдая за тем, как мучается рядом слабый. Даже после того, как Кай получил на руки все документы и прошел полноценное медицинское обследование (которое, впрочем, точно так же не выявило ничего серьезного), Линда продолжила проводить с ним свои встречи, пытаясь помочь ему настолько, насколько это было возможно.


- Он как дитя! Как малое дитя! - говорила она Джону одним вечером, сидя на террасе с бокалом вина в руке. - Мы все рождаемся одинаковыми, как чистый лист. Потом каждый из нас получает воспитание и образование. Каждый из нас становится тем, кем он стал, проходя определенный путь личностного развития. Когда-то и Кай был другим. Скорее всего в своей прежней жизни, до всего этого, он был не таким, каким сейчас. Он родился в неблагополучной семье, у его родителей были проблемы с алкоголем. Он не просто ушел из дома в поисках счастья в другом городе, в поисках карьеры, ведь он пошел в лес, прочь от всех, желая остаться наедине лишь с самим собой! Это говорит о высокой степени его разочарования в людях! Он разлюбил их, и... и это понятно, это объяснимо! Его родители, его знакомые, соседи (она невольно вспомнила Анну и двух ее сыновей), были далеки от образцов поведения. Они все, весь тот мир, который окружал его, стал вызывать у него отвращение!


- Я не заметил в нем какую-то ненависть к людям, - отвечал ей Джон.


- Ее нет, теперь нет! Его прошлая жизнь, со всем ее негативом, стерта из памяти. Я говорила с Джеффом, врачом, кто его осматривал... он считает, что очень велика вероятность того, что он больше никогда и ничего не вспомнит о том, что с ним было!


- Не думаю, что для него это будет большой потерей...


- Наверное да! Скорее всего да! Я помню твои слова, который ты мне тогда сказал и, ты был прав - ведь то, что с ним произошло в этом лесу, то, что вызвало в нем эту травму - дало ему новую возможность в этой жизни, новый шанс! Это происшествие, инцидент, что там с ним произошло - оно вычеркнуло из его памяти всю грязь, который накапливалась в нем все эти годы. Теперь он будто родился заново, как ребенок, который нуждается в помощи, нашей помощи! Мы можем... мы должны помочь ему, заново воспитать его, образовать, сделать из него личность, развитую личность, а не какого-то дикаря, который всех и всего боится!.. И главное, мы должны отгородить его из той среды, от которой он тогда убежал!


- Я так говорил? - смеялся Джон, гладя на сестру, которая уже погрузилась в мир каких-то своих фантазий. Впрочем, он не хотел ничего разрушать, хоть и не смотрел на мир через те же очки, что и Линда. - Ты права! Наверное, права! - отвечал он ей. - Все в твоих руках! Думаю, он будет тебе благодарен!


- Послушай! - продолжала оживленно Линда. - Вчера я разговаривала с Уайтманом. Он мне рассказал, что очень доволен тем, как Кай работает. Он делает все быстро и хорошо, он всему учится буквально на лету! Ему нравится работать, видно, что он старается, что он хочет добиться чего-то!


- Да, Анна мне что-то подобное тоже о нем рассказывала.


- Поначалу я думала, что он не очень умен, но это не так! Он не глуп! Совершенно не глуп! Он говорит теперь гораздо лучше, чем месяц назад. Помнишь, по началу он не мог ни писать, да что писать, он не мог говорить толком! Он с трудом связывал слова, как будто этот язык был не его родной! Вчера, когда мы с ним встречались, он говорил уже почти свободно, как ты... как я!


- Ты говорила, что дала ему читать какие-то книжки?


- Да, я решила, что для него читать книги будет гораздо лучше, чем смотреть фильмы сомнительного содержания, или всякие реалити-шоу по телевизору. Я дала ему Достоевского, думала он не поймет, но он прочитал книгу за неделю и вчера вернул мне ее, сказав, что понял мотивы Раскольникова, хотя и не согласен с ними... Рассказал, что на месте Раскольникова, убил бы первым делом Мармеладова...


- Кого? - переспросил Джон, пытаясь выкопать в отдаленных местах своей памяти что-то о герое из книжки, которую он читал с десяток лет назад.


- Мармеладова, алкоголика из книги, но... это не так важно. Дело не в этом. Дело в том, что это показывает, что у него вырабатывается критическое мышление. Он понимает социальные вопросы, понимаешь?


- Так, ты с этим поосторожней, пожалуйста. Про Раскольникова-то, а то переклинит его еще, возьмет топор, да пойдет месить по улице.


- Не пойдет! - Линда улыбнулась, - он не такой, я вижу это, он не сможет причинить никому зла!


- Почему ты так думаешь? - удивился Джон. - Я встречал немало таких тихонь...


- На прошлой неделе у него произошел конфликт на спортивной площадке за школой. Какие-то дети дразнили его, и кто-то даже ударил. Он пришел ко мне тогда в слезах и все рассказал, он сказал, что не понял, за что они издевались над ним. Он говорил, что хотел пойти извиниться перед ними, но не понимал за что и спрашивал моего совета...


- Странный! Впрочем, надо осторожнее, всех можно довести до крайней точки. Кстати! - Джон как-то странно улыбнулся. - Мне кажется, ты уделяешь этому Каю столько внимания, что Кевин начинает ревновать тебя к нему.


- Ах, опять ты про Кевина! Что за глупость! - Линда рассмеялась. - Это все равно, что ревновать мать к ее ребенку. Да и Кевину какое дело до этого...


- Я всяких матерей встречал...


- Джон! - Линда с упреком посмотрела на брата. - Ну ты это серьезно? Он ребенок, он не образован, он слаб... Меня с детства окружали сильные мужчины, а Кая я как-то не могу воспринимать как мужчину...


- Физически он не плохо развит!


Линда не ответила. Джон засмеялся и покачал головой. - Парень еще не знает в какой омут он влез, в какое осиное гнездо. Хотя... шутки в сторону, думаю он должен быть сильно благодарен тебе. Без тебя ему пришлось бы тяжко. Ты ему действительно помогаешь. Может когда-нибудь, когда он разовьется, так сказать, он так же поможет и тебе! Ладно! У тебя хорошо, а дома лучше! - Джон, кряхтя, приподнялся из-за стола и надел фуражку. Поднялась и Линда. - Поеду, мне завтра надо пораньше ехать к вдове того работяги, которого убило на лесопилке... работа не из легких, скажу тебе! - Джон неспешно направился к выходу. Линда поцеловала его на пороге и закрыла дверь.


Чувствуя чрезмерную тяжесть в животе после плотного, как всегда, ужина у сестры, Джон залез в машину и вставил ключ в замок зажигания. Полицейский Форд медленно пополз по не высохшей еще от дождя дороге. Проезжая мимо школы Джон сбросил скорость и приоткрыл окно. Именно на этой спортивной площадке год назад они нашли парня, бьющегося в конвульсиях от наркотического опьянения; именно здесь, через несколько дней, он застал группу подростов, которые, как ему тогда показалось, знали больше, чем говорили. При желании, он очень быстро смог бы вытянуть из них всю эту информацию. Это школота бывает крутой только в интернете и с такими же отморозками во дворе. А когда они чувствуют реальную угрозу, они становятся сговорчивыми, как гулящая женщина. Но Фрэнк... Фрэнк перебросил его тогда на другое дело и этим занялся Кевин. Он знал Фрэнка хорошо, вернее ему казалось, что он знал Фрэнка хорошо, ведь он проработал с ним все свое время в полиции! Это был некогда человек бесстрашный, человек, преданный закону. Но Фрэнк был уже не тот! Он старел и готовился к пенсии. Понятно, что он не хотел лишней шумихи, не хотел скандалов, не хотел последние месяцы своей безупречной карьеры влезать в то, что было неприятно и даже могло представлять угрозу. И старика можно было понять! За последний год он изменился. В этот год он начал воспринимать свою работу лишь как работу, на которую надо было ходить, получать деньги, что-то делать там и здесь, но ничем не рисковать, не влезать ни в какое дерьмо, в которое он должен был влезать по самую шею. - Что ж, такова жизнь, - Джон зажег сигарету на перекрестке, - такова эта чертова жизнь! Тогда Фрэнк отдал это дело Кевину и... Джон знал почему. Кевин, конечно, не был трусом, его не пугало все это дерьмо, но Кевин не любил пачкаться по пустякам. "Какие-то детишки баловалось наркотой, да и хер с ними, - так он должен был тогда думать. - Все курят, бухают, нюхают. Я тоже бухал и курил, а может быть и нюхал и что, меня тоже арестовать?" Фрэнк знал, что поставь туда Кевина, в школе установится порядок, все затихнет, спустится на тормозах... И Джон проглотил это. Старина имел право на покой.


Машина выехала на широкую дорогу и медленно поползла на восток. На пути попадались редкие машины, которые, при полицейской машины, как по команде сбрасывали скорость и продолжали ехать совсем медленно. Справа от дороги, у входа в супермаркет, стояла группа чернокожих подростков, они усиленно жестикулировали и видимо о чем-то спорили. Джон сбросил скорость и приоткрыл окно. Подростки замолчали и все, видимо по чьему-то предупреждению, повернулись в сторону Джона. Тот медленно проехал мимо, окидывая каждого из них своим строгим взглядом. Он хорошо знал, что один его взгляд, как средство профилактики, может удержать сегодня этих юнцов от необдуманных поступков и проблем.


Чуть дальше, через квартал, увидел он жрицу любви, которая вульгарно поправляла колготки на автобусной остановке. Она увидел полицейскую машину, сразу развернулась и походкой модели пошла куда-то прочь. Джон усмехнулся и покачал головой, "чего только не сделаешь ради денег", - проговорил он самому себе, проезжая мимо.


Он сделал еще несколько поворотов, проехал мимо нескольких злачных мест, но город сегодня был спокоен, город, как и все его жители, медленно готовился ко сну. Северное летнее солнце уже совершенно скрылось за горизонтом и темнота опускалась на безлюдные улицы. Вот зажглись фонари. То тут, то там на небе вспыхнули мелкие точки звезд.


Чувствую приближение ночи, Джон зевнул. Хотелось спать. "Надо заправиться и ехать домой" подумал он, поворачивая на очередном безлюдном перекрестке направо и направляясь к бензоколонке. Еще один поворот, прямая дорога через промышленный квартал, но вдруг... он нажал на тормоз, и машина резко остановилась. Метрах в тридцати, по правую сторону, припаркованной у большого старого дерева, стояла машина Фрэнка. Но мало ли Шевроле Тахо было в городе? Джон посмотрел на номера - да, ошибки не было, машина действительно принадлежала Фрэнку.


"Что тебе-то не спится, старина?" - вслух проговорил Джон и медленно запарковался за машиной Джона. По привычке, выработанной годами, все необычное считать подозрительным, он вышел, прошелся мимо машины и посветил фонарем в стекло. Все казалось нетронутым, все выглядело так, как всегда. Джон осмотрелся, вслушиваясь в тишину: где-то на соседней улице шумела покрышками по асфальту машина, где-то вдали, тарахтя, ехал байкер. Вдруг он услышал человеческие голоса и, как ему показалось, один их этих голосов, писклявый, принадлежал именно Фрэнку.


Джон сошел с дороги и пошел на голоса в небольшой проход между двумя невысокими домами. Он угадал направление и вскоре голоса стали яснее и отчетливее.


- Сколько здесь? - услышал он голос Фрэнка.


- Сколько и говорил! - ответил ему другой, незнакомый голос.


- Фрэнк?! - крикнул своим звонким голосом Джон, чувствуя себя как-то не по себе, подкрадываясь так незаметно к своему начальнику. - Ты здесь?


На несколько секунд в воздухе повисла тишина. Голоса резко затихли. Наконец из-за невысоких, отделявших внутренний двор от дороги деревьев, послышался голос Фрэнка:


- Джон? Это ты?! - голос прозвучал как-то странно, в какой-то несвойственной для Фрэнка манере. На мгновение Джону показалось, что Фрэнк попал в какую-то беду, что там, с ним что-то происходит и что ему, возможно, понадобится помощь... Но уже спокойный голос Фрэнка, тот старый голос Фрэнка, убедил его через секунду в обратном:


- Я сейчас подойду! - крикнул он уже громко. - Подожди!


Джону показалось, что он услышал чей-то шепот и решил двинуться дальше. Он обошел деревья и вышел к небольшой асфальтированной площадке, на которой стояли мусорные баки. Справа была большая стена какого-то здания промышленного назначения, слева гаражи для крупнотоннажной техники. Этот район не был жилым и люди оказывались здесь лишь в рабочее время. Но что делал здесь Фрэнк, что делали эти подростки?


Фрэнк повернулся и посмотрел на Джона. На секунду, ему показалось, что на лице капитана был испуг. Но это лишь показалось. Через мгновение Фрэнк улыбнулся Джону своей широкой улыбкой и, сделав шаг в его сторону, протянул руку.


- Не спишь? - проговорил он бодро.


- Работа такая, - серьезно ответил Джон, переводя глаз с Фрэнка на группу из трех подростков, стоявший у мусорных баков. - Что это? Нужна помощь?


- Нет! Все под контролем! - Фрэнк ударил Джона по плечу. - Все под контролем! - еще раз повторил он и кивнул в сторону подростков, - гопота... покуривали травку на улице.


- Мне взять их? - спросил Джон и, пройдя мимо Фрэнка, подошел к подростам.


- Да... брось! Побаловались слегка. Не сажать же их за это. Я взял их адреса, на неделе позвоню родителям, проведу беседу!


Глаза Джона перебегали с одного подростка на другого. Все до одного они молчали, но странным показалось Джону то, что вместо того взгляда страха, который он привык видеть в таких случаях, в глазах каждого из подростков он читал лишь недовольство, будто вся эта сцена доставляла им не больше чем беспокойство.


- Как тебя зовут? - спросил Джон высокого, белокурого подростка.


- Вилли, - без смущения ответил тот.


- А тебя?


- Роб.


- А тебя?


- Джон.


- Вилли, Роб и Джон, вы знаете, что употребление наркотических средств, если вы, конечно, не инвалиды и не имеете рецепт на их употребление от врача, является уголовно наказуемым преступлением?! А судя по вашим рожам, умирать от болезней в ближайшие месяцы вы не собираетесь, - проговорил строго Джон. - Вы знаете, что за это каждый из вас может провести в тюрьме остатки лета, а то и бошьше?


Подростки молчали. Они поочередно смотрели то на Джона, то на Фрэнка.


- Знаете или нет? - повысил голос Джон.


- Да... нам уже сказал... он...


- "Он" это капитан полиции Фрэнк Стаймер. Для вас это "товарищ капитан", понятно?


Все трое подростков утвердительно кивнули головой. Вилли и Джон опустили глаза вниз. Роб продолжал недовольно смотреть на Фрэнка.


- Ты с чем-то не согласен, Роб? -Джон шагнул ему навстречу. - Может ты хочешь что-то высказать, с чем-то не согласиться?!


- Я... ничего, я... Просто капитан... товарищ капитан... мне кажется не совсем прав в том, что...


- Ты сосунок будешь мне еще говорить где я прав, где нет?! - вмиг разразился своим писклявым криком Фрэнк. - Он быстро прошел мимо Джона и с силой схватил своей сильной рукой Роба за воротник курки. Роб, видимо, хотел что-то снова возразить, но Фрэнк тряхнул его с такой силой, что у того посыпались на землю пуговицы. - Вы ублюдки еще мне спасибо должны сказать, что я не потащил вас в участок, а оттуда в суд! Вы думаете это шутки?! Вы думаете, я шучу тут перед вами, что я, твою мать, или лейтенант, мы тут клоуны, поставленные, чтобы развлекать вас?! - он с силой оттолкнул Роба и тот буквально влетел в стоявших позади друзей. - Я вам скажу так, если еще хоть один раз я увижу кого-то из вас за этим делом... я даже не хочу говорить вам, в какой жопе вы окажетесь! Понятно?! - подростки молчали. - Понятно, я говорю?! - крикнул он громко.


- Понятно.


- Понятно кто? - почти прокричал рядом Джон.


- Понятно, товарищ капитан, - тихо, за всех, проговорил Вилли.


- Теперь нахер отсюда! - прикрикнул Фрэнк. - И что бы я вас здесь больше не видел!


Подростки развернулись и быстро удалились. Оба полицейских медленно пошли за ними вслед, по направлению к машинам.


- Все нормально, Фрэнки? - спросил Джон, смотря на какое-то по-особенному возбужденное состояние его босса. - Не жалеешь, что отпустил?


- Ай, черт с ними! - Фрэнк отмахнулся, - в наше время половина мелких гавнюков балуется этим!


Джон утвердительно кивнул головой.


- Ты сам-то откуда здесь?


- Ехал от сестры. Решил заехать на бензоколонку.


- А, Линда! Мой привет ей. Как она?


- Нормально, - пожал плечами Джон, - все так же.


- Слышал она занимается этим Маугли, как там его...


- Каем.


- Да, Каем. Как он, не пришел еще в себя?


- Говорит уже лучше. Виден прогресс, говорит, можно даже с ним уже разговаривать нормально.


- А! Ни у и хорошо! Ну слава богу! Одним дураком в городе будет меньше! - Фрэнк остановился напротив своей машины. - Ладно, Джонни, поеду... Ты извини, что тебя, может, напугал - он как-то неловко, будто извиняясь, улыбнулся.


- Да ты чего, Фрэнки! - Джон ударил его по плечу. - Ты чего говоришь такое? Мы одна команда, у нас одна задача!


- Да, да, команда, - проговорил Фрэнк, залезая в машину и протягиваю руку Джону.


- До завтра, - Джон пожал теплую руку Фрэнка и дождался когда тот захлопнет дверь. Отвернувшись от Джона, Фрэнк повернул ключ, машина завелась и, быстро разогналась и скрылась за ближайшим поворотом.


Джон подошел к своей машине и открыл дверь. "Как тут отказался Фрэнк? Ведь он живет в другой части города" невольно думал он, смотря на уже покрытые теменью деревья, за которыми встретил он эту странную компанию. И этот парень Роб. Он помнил его, его заносчивый наглый взгляд, как тогда, год назад, когда он расспрашивал его на этой площадке за школой. Он знал этого парня, знал, что он не чист, еще тогда он навел о нем кое какие справки. Но Фрэнку виднее, "Фрэнк знает, что делает", думал он, нажимая на газ, и разгоняя машину по уже подсвеченной светом фонарей дороге.



XIV.



Линда ксерокопировала в своем кабинете анкеты теста Айзенка на темперамент, когда в дверь постучались.


- Да, да, входите! - проговорила она, поднимая глаза от копировального аппарата. Дверь распахнулась и на пороге появился Кевин.


- Позволишь? - спросил он и, не дожидаясь ответа, переступил через порог.


- Конечно, всегда рада! - Линда улыбнулась, но улыбка вышла как-то принужденно, что Кевин сразу заметил.


- По твоему лицу что-то не видно! - заметил он с шутливым упреком. - Ждала кого-то другого?


- Да нет... ты извини, просто много работы, скоро уже начинается учебный год, а столько еще всего надо сделать, я тут немного не успеваю...


- Ничего, я совсем ненадолго, - он подошел к ее столу и сел на стул. Линда села напротив.


- Как у тебя дела? Давно не виделись!


- Да все по-прежнему, - Линда опустила глаза вниз от его настойчивого взгляда. - Все, как и год назад...


- Больше не было никаких проблем?


- Что ты имеешь ввиду?


- Наркотики и все, что с ними связано.


- Да вроде все нормально. Только мне вчера поздно вечером звонил Джон и говорил, что встретил Фрэнка, который поймал каких-то подростков, которые курили травку; говорил, что это кто-то из нашей школы...


- Да, там был вчера вечером небольшой инцидент, как рассказывал Фрэнк, - Кевин откинулся на спинку кресла и закинул одну ногу на другую. - Эти дебилы-малолетки курили траву прямо на дороге у бетонного завода. Мимо проезжал Фрэнк, говорит почувствовал запах шмали еще на подъезда. В общем он с ними поговорил и те убежали к своим мамам, обещая больше никогда так не делать...


- Да, Джон мне рассказывал, что Фрэнк отпустил их, но зачем?!


- Как зачем? Им по шестнадцать - семнадцать лет! Предлагаешь посадить их в тюрягу к сорокалетним мужикам в татуировках?!


Линда пожала плечами:


- Но не обязательно их сажать, ведь есть другие механизмы...


- Какие?


- Может быть какие-то работы или... или что-нибудь еще.


- Работы? - Кевин засмеялся. - Я бы не доверил этим оболтусам даже ботинки свои чистить. А беседу с ними провели. Я так понял Фрэнки и Джонни их прессанули неслабо...


- А если они снова будут употреблять наркотики? Только теперь будут употреблять их в таком месте, где ни Фрэнк, ни кто другой их не увидит?


- Ну тогда это будет уже не наша проблема, не так ли?


Линда отрицательно покачала головой, но ничего не ответила. В ее жизни был период, тесно связанный с Кевином, и теперь она хорошо знала, что спорить с ним совершенно беспокойно.


Кевин встал из-за стола, подошел к бойлеру и налил себе холодной воды в маленький пластмассовый стакан.


- Как твой новый ученик?


- Какой ученик?


- Этот... странный.


- А, ты о Кае! Нормально. Уже... гораздо лучше...


- И что ты о нем думаешь?


- Я думаю, что он... достаточно порядочен, трудолюбив и не глуп...


- Не глуп? - Кевин снова засмеялся, - думаешь не глуп? Джон мне говорил, что он писать даже не умеет, а ты говоришь не глуп!


- Теперь может писать и... он не был всегда таким. Некоторое время назад у него произошла какая-то травма, возможно психическая, а до этого он был другим. Возможно, память вернется к нему и тогда...


- Какая психическая травма в лесу? Я думаю, что он толком никогда и не умел ни читать, ни писать. Его родители были обычными алкашами, которым было насрать на сына. Я думаю мать до самой смерти не знала, что с ним. Потом он там больше десяти лет прожил безвылазно... а ты говоришь он нормальный...


- У него, конечно, как, впрочем, и у каждого из нас, - произнесла Линда, как-то особо делая акцента на вторую часть фразы, - есть свои проблемы, но я считаю, что все это поправимо и если ему помочь, он сможет стать совершенно нормальным человеком, может даже гораздо лучше того, кем он был до этого!


- Поэтому ты проводишь с ним почти каждый день?


Линда вспыхнула и подняла свои засверкавшие от гнева глаза на Кевина. Направление этого разговора ей совершенно не нравилась и продолжать его в таком духе ей не хотелось:


- Я провожу свой день так, как я захочу и с кем захочу! Если человеку нужна помощь, то я, в отличие от некоторых... в этой комнате... помогаю этому человеку, сколько бы хлопот мне это не доставляло!


Лицо Кевина исказилось в недовольной гримасе, он наклонился к столу, видимо готовый парировать своей собеседнице, но в этот момент дверь в кабинет со слабым скрипом приоткрылась. Оба повернулись. Через несколько секунд, сквозь полурастворившуюся дверь, протиснулась голова Кая.


- Эй, мужик, тебя не учили стучаться, перед тем, как хочешь зайти?! - сквозь зубы, громко прошипел Кевин.


- Я... - тихо начал оправдываться Кай, но, видимо, не решившись говорить далее, вытащил голову из приоткрытой двери.


- Кай! - окрикнула его Линда. - Заходи, не стесняйся!


За дверью снова послышалось копошение и снова голова Кая протиснулась в щель.


- Я... извините, я не думал...


- Ничего страшного. Господин Райдер, как раз собирался уходить! Не так ли? - Линда снова посмотрела на полицейского своими пылающим от гнева взглядом.


- Сдаюсь! - тот ухмыльнулся и поднял в воздух обе руки. - Я так, на секунду, не буду отвлекать вас от ваших важных дел.


- Кай, не бойся! - проговорила Линда, - проходи... присаживайся!


Кай осторожно, будто боясь наступить на что-то на полу, вступил в комнату и посмотрел испуганным взглядом на Кевина.


- Ты не поверишь, но мы как раз о тебе говорили. Как твоя жизнь? - Кевин встал со стула и подошел вплотную к Каю. Его тяжелая руку опустилась ему на плечо, до боли сдавливая его пальцами. - Давно не виделись! Говорят, ты обжился уже здесь. Живешь на новой квартире, появились друзья... возможно встретил любовь...


Кай не решался поднять глаза на Кевина и смотрел ему на начищенные до блеска ботинки.

- Чего молчишь или ты опять дар речи потерял?


- Кевин! - почти крикнула Линда.


- Что, Кевин? - огрызнулся тот. - Я здесь как полицейский, я задаю вопрос подозрительному субъекту и хочу услышать ответ.


- Все хорошо... спасибо... Я работаю здесь, в школе, - тихо ответил ему Кай.


- И чем ты здесь занимаешься?


- Помогаю об... обу... обустраивать территорию.


- Молодец! Карьерный рост я погряжу. Месяц назад ты делал крышу, теперь ты обу... обустраиваешь территорию, - передразнил его Кевин. - Что именно ты обу... обустраиваешь?


- Я покрасил забор, спилил старые деревья, теперь я... я занимаюсь плиткой во внутреннем дворе.


- Какой ты молодец! - Кевин повернулся и посмотрел на не находившую себе место Линду. - А мы все думали, что ты простой деревенский дурак! Вообще скажи, нравится тебе твоя работа?


- Очень...


Кевин громко рассмеялся.


- Кевин! - крикнула начавшая терять всякое терпение Линда.


- Все, все, ухожу! Успокойся! - на несколько секунд он остановил свой тяжелый взгляд, будто говоривший "с тобой мы еще встретимся" на Кае, и сильно дернул его за плечо. Тот невольно шагнул вперед. Еще немного, и он бы упал, но Кевин отпустил руку, не спеша подошел к столу, взял фуражку и, больше ничего не говоря, вышел из кабинета.


Оставшиеся наедине в комнате, Линда и Кай с минуту молчали. Кай, заметно испуганный, неподвижно стоял посреди кабинета и смущенно смотрел в пол. Линда налила стакан холодной воды.


- Держи, выпей! - сказала она ему тихим нежным голосом, подавая стакан. - Все в порядке?


- Да. Спасибо. - Кай осушил его несколькими глотками.


- Что же мы стоим! Присаживайся! - будто вспомнив что-то произнесла она и села за свой стол. Кай сел напротив, на стул, на котором совсем еще недавно сидел Кевин.


- Я прошу прощения за все это.... Кевин он... - начала она, но не знала, как докончить. - Кевин... может быть грубой свиньей...


- Ничего страшного, я к этому уже привык...


Линда покачала головой.


- Это не то, к чему надо привыкать. Это не то, что должно присутствовать в нашей жизни. Люди не такие по своей природе, мы такими не рождаемся, мы такими становимся. Вся эта злоба, вся эта агрессия, все это желание напакостить, наговорить глупостей, обидеть - все это неправильно, все это противно человеческой природе.


Кай на мгновение поднял глаза на Линду и снова их опустил. - Люди всегда были злыми? - спросил он тихо, будто стесняясь своего собственного голоса.


Линда улыбнулась. - Когда-то совсем давно, когда не было законов, когда общество было примитивным и не развитым, люди походили на животных, да мы и произошли от животных. Но с тех времен прошло много времени, развилось право, мораль, закон. Появились понятия добра и зла. Люди перестали быть дикарями. Но... к сожалению, несмотря на это, до сих пор, время от времени, попадаются те, кто считает себя выше других и выше всех правил!


- Как Раскольников?


- Да... и он, в том числе. Но Раскольников это отдельный случай. Он не был зол. Он был хорошо образован, многие устои в нем были непоколебимы, но у него была одна идея, глупая идея... и эта идея его сгубила. Очень часто бывает так, что самые страшные преступления в мире совершаются ради одной какой-то глупой идеи.


- А Кевин... он злой?


- Кевин просто дурак!...


- Я тоже дурак? - тихо, под нос, проговорил Кай.


- Почему ты так думаешь? - Линда невольно улыбнулась наивности вопроса.


- Мне это многие говорят: Джо, Кевин... даже дети на прощадке.


- Люди просто не понимают тебя. Они смотрят и видят то, что не свойственно для них. Если ты не такой, как они, это не значит, что ты глуп. Это значит, что ты просто другой.


- Я не знаю, какой я. Временами, мне бы очень хотелось знать то, каким я был раньше, каким я был до того, как попал сюда.


- Возможно когда-нибудь ты это узнаешь, - стараясь утешить его, Линда коснулась кончиками пальцев его лежавшей на столе руки. - Но главное, чтобы вспомнив это, ты не разочаровался. Ведь у каждого из нас есть какие-то воспоминания, которые мы просто хотим взять и забыть... Я думаю, тебе не надо ждать, когда воспоминания вернутся к тебе, да и... они могут не вернуться. Надо просто жить, наслаждаться тем, что есть сейчас и что будет потом. Прошлое - это неотъемлемая часть нашего настоящего, да и будущего. Но настоящее и будущее могут существовать без прошлого иногда даже лучше, чем с ним.


Кай пожал плечами.


- Возможно, - продолжала Линда, - ты никогда не вспомнишь всего того, что с тобой было так, как ты помнишь день вчерашний или то, что происходило с тобой на прошлой неделе. Но, возможно, отрывки твоего прошлого вернутся к тебе в твоих сновидениях, в каких-то образах. Наверняка они будут трансформированными и измененными, сны очень редко показывают нам то, что было в действительности, но наши сны это ключ к разгадке чего-то внутреннего, чего-то, что сидит в глубине души человека.


- Я часто вижу сны, - оживился Кай, - но... мне кажется... в них нет смысла.


- Расскажи, что ты видишь?


Кай пожал плечами и принялся пальцем медленно вращать на столе лежавшую там шариковую ручку.


- Звезды...


- Звезды? - удивилась Линда.


- Да, я вижу звезды. Много звезд... Вокруг меня звездное небо, я опускаю глаза вниз, и вижу звезды и там, они окружают меня со всех сторон, будто... будто я вишу подвешенный в каком-то месте, где кроме звезд ничего больше нет... И тут мне становится страшно, я начинаю крутиться и... и просыпаюсь... Вчера вечером я ходил гулять в парк. Было звездное небо, точно такое же, как во сне... я помню поднял голову вверх, посмотрел на него и... и мне стало страшно, как тогда... как во сне. - Кай почесал рукой шею и неуверенно взглянул на Линду.


- Мне кажется я знаю ответ. Звезды это как раз и есть те образы из прошлого, о которых я тебе говорила. Там, далеко в лесу, сидя ночью где-нибудь перед входом в свою избушку, ты подолгу смотрел в небо. Ведь небо - это то, на что можно смотреть бесконечно. И небо это является теперь тебе в твоих снах. Этот огромный купол, простирающийся от горизонта к горизонту весел там над неподвижно над твоей головой каждый день. Он вызывал у тебя восхищение, но, одновременно, и испуг своей отдаленностью, своей неизведанной таинственностью.


- Наверное, так, - тихо согласился Кай.


- Но мне кажется, ты не все договариваешь. Что-то еще беспокоит тебя. Что? Расскажи мне.


- Сны...


- Сны?


- Другие сны!


- Расскажи мне о них.


- Я... я, - Кай засмущался и на лице его выступила легкая краска. - Я... нет, ничего, это так...


- Не бойся, Кай, - тихо проговорила Линда, почти шепотом. - Все, что скажешь ты мне останется между нами.


Кай потряс головой, отпустил ручку, почесал за браслетом и снова принялся крутить ручку, в этот раз гораздо быстрее. Линда видела все это и на губах ее невольно появилась улыбка. Но Кай не замечал этого. Он лишь беззвучно шевелил губами, будто произнося про себя что-то, что он пока не решился произнести вслух.


- Кай, все нормально. Мне ты можешь рассказывать совершенно все. Я твой психолог и... я твой друг.


Кай посмотрел на Линду, вспыхнул еще сильнее, снова уставился на стол, желая снова схватить ручку... Но ее уже не было. Тихим движением руки, Линда забрала ее к себе.


- Я... я... видел девушку в своем сне и это... это была ты, - решился, наконец, он, упорно смотря в стол, на то самое место, где лежала до этого ручка, будто сознательно продолжая вертеть ее на столе все сильнее и сильнее.


- Вот как? - Линда смотрела на смущенного и покрасневшего от кончиков волос до ушей Кая. - И что я делала в твоем сне?


- Мы шли вдоль какого-то проспекта... у тебя были такие волосы... такие как сейчас, только светлее, гораздо светлее и они блестели...


- Золотистые?


- Да, да, золотистые! - подхватил подсказку Кай. - Твое лицо освещал синий закат и... мы долго гуляли, держа друг друга за руки...


- Как романтично! - Линда почувствовала, что и ее щеки покрыл слабый румянец. - Синий закат... Я никогда еще не гуляла при синем закате. Но если я когда-нибудь его увижу, я обязательно вспомню о тебе.


- Да... он был именно синий. И еще, я не помню почему, но тогда мне было грустно... очень грустно и когда я проснулся, мои глаза были влажными от слез...


Линда увидела, что глаза Кая наполнились влагой, и что он мог в любой момент расплакаться. Чтобы утешить его, она снова провела своей ладонью по его жилистой руке.


- Все нормально, все нормально, успокойся... Это очень хороший сон, очень добрый. Видимо... - на мгновение Линда замолчала, пытаясь подобрать правильные слова, - видимо ты думал обо мне накануне. Это нормально для пациента, для человека, получающего психологическую помощь, испытывать особые чувства по отношению к своему психологу. Очень часто специалист, проникая в самые глубины сознания человека, остается там некоторое время, поэтому очень важно бывает не наследить там и, особенно, не навредить. Но, судя по тому, что во сне мы держались за руки, могу предположить, что я играла в этом сне позитивную роль. Только, - Линда тихо засмеялась, - я никогда не красила свои волосы в золотистый цвет. Обещаю тебе, когда-нибудь, когда я увижу синий закат, я это сделаю.


- Спасибо, - произнес тихо Кай и на его губах появилась слабая улыбка. - Скажи, зачем ты делаешь это... зачем помогаешь мне?


- Это моя работа помогать людям, - не сразу ответила Линда. - Это то, чему я училась в университете и то, чему я еще с детства решила посвятить свою жизнь.


- Но... ведь за работу платят деньги, а у меня нет денег, - тихо произнес Кай и поднял на Линду свои смущенные глаза. - И я не уверен, смогу ли я когда-то отплатить тебе...


Линда улыбнулась:


- Не все делается ради денег. На земле много людей, кто искренне помогает другим и мне кажется, вернее мне хочется верить, что я один из таких людей.


- Но... ведь... разве деньги это то, чего хотят все?


- Нет. Деньги это лишь средство к чему-то. Это лишь бумажки или кусок пластика, в обмен на который можно получить какие-то товары или услуги. Если у тебя есть благородная цель, деньги могут быть полезны. Но деньги так же могут и навредить тебе. Это как оружие, если ты обращаешься с ним правильно - он может быть тебе полезно, но если ты обращаешься с ним неверно, то результат может быть плачевным.


- А если человек получил деньги не так как надо... как... не знаю...


- Преступным путем? - подсказала Линда.


- Да... если человек сделал что-то, что не должен был делать...


- Значит он поступил неправильно и, значит, закон должен его за это наказать.


Кай помолчал с минуту, пытаясь осознать все сказанное. Линда видела, как ходили мышцы его скул, как где-то в глубине его сознания бурлили потоки мыслей.


- ... Но, - начал он снова, - эти деньги... то есть те деньги, которые он получил этим преступным путем, если он потратил их на что-нибудь, что может принести пользу другим... на что-нибудь благородное?


- Ты задаешь сложные философские вопросы, - опять улыбнулась Линда. - Я думаю, что здесь надо учитывать совокупность факторов, таких как тяжесть содеянного и, собственно, то, ради чего преступление было совершено.


- Если убить человека...


- Нет! - резко ответила Линда, - ничто в мире не оправдывает убийство!


- Ну а если убить человека, который ничего не стоил и забрать у него деньги... а потом... потом пустить их на что-нибудь, не знаю, полезное?


- Ах, ты про Раскольникова?


- М-м, да... - как-то неуверенно ответил Кай.


- Он был не прав. Он сделал серьезную ошибку, и эта ошибка преследовала его до конца его дней. Автор показал в книге, как мучился он, как страдал за содеянное и как, в конце концов, осознал тяжесть своей ошибки. Конечно, есть исключения и все не так однозначно, как я тебе рассказываю. В нашем мире есть такие люди, которые ставят своей целью навредить другим людям: убить, ограбить, изнасиловать и совершить прочие серьезные преступления. Этим людям надо показать, что они поступают неправильно, они должны осознать это и встать на другой путь! Но далеко не все можно исправить и, в редких исключениях, убийство того, кто делает серьезные преступления, может быть оправдано. Но убийство невинного человека ради, пускай даже, самых благородных целей - никогда!


Кай снова замолчал, желваки ходили у него на лице, выдавая глубокий мыслительный процесс. Линда смотрела не него не отводя глаз. Он постоянно смущался, постоянно прятал глаза куда-то вниз, но несколько раз, когда их взгляды пересекалась, Линду будто обжигало тем особенным пронзительным взглядом, которым он смотрел ей в глаза эти несколько мгновений. "Что ты такое, Кай Ковальский, - мысленно задавала она снова и снова себе вопрос. - Кем ты был до этого и кем ты станешь?.."


Кай вышел от Линды уже вечером. Белые барашки облаков медленно плыли по темно-синему небу. Где-то в парке, по правую сторону немноголюдной дороги, заливались своей трелью певчие птицы. Теплый летний ветер приятной прохладой освежал лицо. Как-то было легче на душе. Какое-то чувство чего-то приятного, чего-то давно позабытого или, возможно, никогда до этого не знакомого, растекалось внутри, затекая в те углы, где до этого стоял мрак и беспокойство.


Он медленно брел по дороге вперед, к тому дому, где он снимал себе небольшую квартиру. Телом он был здесь, на дороге, идущей мимо парка. Но мысли поднимали его вверх и уносили куда-то совсем далеко, туда, где был лишь он и она... Ему невольно вспоминались ее глаза, ее длинные, падающие на плечи волосы... ее улыбка. Но даже сейчас, идя один по этой пустынной дороге города, вспоминая все это, он невольно смущался, бубнил что-то неразборчивое под нос, с опущенными вниз, на асфальт, глазами. Несколько раз он останавливался посреди тротуара, испытывая в себе какое-то дикое желание сделать что-то, но... простояв с минуту, не зная зачем он остановился и что надо сделать, он тяжело вздыхал и продолжал двигаться дальше.


Он не заметил, как подошел к своему дому. Но вот где-то сверху звучным криком разразилась чайка, он очнулся и оглянулся. Солнце уже не светило так, как прежде. Серые облака заняли почти все небо, и лишь небольшая синяя полоска медленно утекала куда-то вдаль, куда-то на север.


Кай поднялся на второй этаж, отпер дверь и в ботинках завалился на заправленную кровать. Не было желания ни раздеваться, ни, тем более, умываться. Снова вспомнилось ее лицо, ее взгляд... улыбка. "Я никогда не красила волосы в золотистый цвет" - вспомнилось сказанное так тихо, так нежно, что Кай невольно улыбнулся. Снова какой-то заряд энергии заставил его двигаться. Он встал, пробубнил что-то себе под нос и подошел к столу. Большой пластмассовый чайник, с теплой от жары в комнате водой, утолил его жажду. Он было направился в душевую, но передумал, снял ботинки, снова лег на кровать и закрыл глаза, желая уже не открывать их до самого утра, желая видеть лишь те сны, где была она, но вдруг сильный стук в дверь заставил его вскочить с кровати и уставиться на дергавшуюся металлическую ручку.


- Кто там? - спросил он тихо, где-то в глубине своей души надеясь, что все это ему показалось, что это был лишь какой-то сон, в который он, неожиданно для самого себя впал, но грубый, откуда-то знакомый голос "я, открывай" в одно мгновение разбил все его надежды.


Медленно, боясь делать резких движений, будто от этого зависело исчезнет человек за дверью или нет, он подошел к ней и отпер. Дверь распахнулась и в лицо ударила струя дыма.


- Давно не виделись, - просипел Джо, влезая в комнату и наполняя ее запахом табака и перегара. - Ну и халупа у тебя, впрочем лучше, чем в сарае, где тебя старуха держала! Ну, рассказывай, чем живешь?!


Кай испуганно отшагнул назад.


- Да не бойся, не трону тебя, чё ты как маленький.


- Я... я... - при виде этого человека его почему-то охватил такой страх, что он не мог говорить, а лишь стоял у кровати и смотрел испуганными глазами на своего названного гостя.


- Ты... ты, - передразнил Джо. - Чё ты стоишь, садить! - он кивнул Каю на кровать и тот поспешно сел.


- Я, не на долго, не бойся... так, проведать старого друга. Послушай, я там тебя тогда слегка отдубасил - было дело. Но это так, не со зла, не обижайся! Просто ты человек чужой в доме и не надо лести туда, где тебя не ждут. Понимаешь?


Кай сглотнул слюну и утвердительно кивнул головой.


- А если понял, то я думаю, что больше у нас с тобой таких проблем не будет. А теперь послушай меня, помнишь про должок, который ты мне обещал вернуть? Так сказать, привет с детства?


- Да... да, я все помню, я отдам... я заработаю и отдам, у меня теперь есть работа, мне платят деньги... я...


- Да не тараторь ты так, что ты заладил как попугай! Когда говорят с тобой, ты слушай, или что, тебя не научила еще твоя девчонка как себя вести надо?


Кай несколько раз кивнул головой, смотря в одну точку перед собой.


- Впрочем мне на это насрать, не мое дело! - Джо подошел к столу и сел на него; послышался слабый треск, но старый стул выдержал, лишь слегка покосившись. - Я к тебе по другому вопросу. То, что ты мне отдашь эти деньги я не сомневаюсь, рано или поздно Джо получает то, что ему должны. Вопрос не в этом, вопрос в том, когда ты мне сможешь их отдать, ведь времени у меня...

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник