Девушка с золотистыми волосами. Часть 1.

Размер и возраст Космоса находятся за пределами обычного человеческого понимания. Затерянный где-то между необъятностью и вечностью, находится наш маленький дом. В перспективе космоса, большинство человеческих забот кажутся несущественными, даже жалкими. Тем не менее, мы молоды, любопытны, отважны и перед нами открыты необозримые просторы. В последние несколько тысячелетий мы сделали ошеломительные и неожиданные открытия о Космосе и нашем месте в нем, открытия, одна мысль о которых приводит в восторг. Они напоминают нам о том, что человечество эволюционировало для того, чтобы интересоваться; о том, что понимание есть наслаждение; о том, что знание необходимо для самого выживания человека. Я верю, что наше будущее зависит от того, как хорошо мы знаем Космос, в котором мы витаем как мотылек в дымке утреннего неба.

(Карл Саган, "Космос")

Девушка с золотистыми волосами.

Часть первая.

I.

Машина выехала на влажное от недавнего дождя шоссе и повернула на запад. Справа и слева, по обеим сторонам небольшой пустынной дороги, виднелись поваленные штормом деревья и разломанные ветви. Сильный шторм бушевал по всему округу несколько дней подряд и закончился только этим утром, оставив после себя бурелом, совранные крыши домов, порванные провода, одного погибшего и нескольких пропавших без вести людей.

Джон откашлялся, открыл окно и выбросил на улицу остатки недокуренной сигареты. Зачем насиловать организм еще больше, от сильного переутомления и двадцатичасового рабочего дня голова и так была как ватная, а табачный дым лишь резал глаза и заставлял их слезиться. За весь день, с самого утра, он съел только один гамбургер на бензоколонке, и он встал поперек горла, вызывая изжогу и нездоровую тяжесть в животе. "Надо выспаться. Надо принять чертов душ и выспаться" думал он про себя, слабо притормаживая перед тем, как проехать по очередной ветке, валявшейся во всю ширину дороги.

Смеркалось. Был уже глубокий вечер, и солнце давно закатилось за горизонт. Конечно, его и днем не было видно из-за серых неподвижных на небе облаков, но сумерки уже полностью накрыли собой безлюдную, тянущуюся через непроходимый лес дорогу. Джон посмотрел на дисплей бортового компьютера: часы показывали 23:10 и 13 градусов тепла. "Походу, лето в этом году выдастся таким же дерьмовым, как и в прошлом". Он протянул руку и включил магнолиту. По радио очередная поп-певица вещала о том, кто "ранил ее сердце навсегда" и что "жизнь без тебя больше не будет такой, как бла-бла-бла". Джон нажал кнопку на руле. Включился диск. Рок баллада Металлики, приходилась сейчас по душе гораздо больше. Не то, что он имел что-то против любви, красивых женщин или поп музыки, просто меньше всего сейчас хотелось слушать очередные женские жалобы... Спасибо! Сегодня он уже наслушался этого дерьма по самые уши. Будто он, как и все они, "правительство" были единственными виновниками того дерьма, которое произошло. Будто они специально бегали с гигантскими вентиляторами по домовладениям, сдувая к чертям собачьим с них крыши, ломая деревья. Будто они (полиция) были виноваты в том, что в этом "благополучном" районе каждый норовит при первой подвернувшейся возможности, залезть в сарай к соседу и спереть все, что только можно спереть.

"Вы будете мне платить за все это... вы", - Джон невольно усмехнулся, вспоминая ржавый голос толстой бабки, тыкавшей пальцем волосатой руки ему в грудь. "Они украли у меня все... все... что было". - Да что у тебя было, старая овца, - Джон невольно ухмыльнулся, вспоминая взломанную дверь гнилого гаража, но это была больше ухмылка злобы. Что было в гараже этой старой ведьмы: банки с консервами, дешевый алкоголь, а может старые семейный фотоальбомы, с фотографий которых смотрела она с каким-то мужиком, все такая же жирная, но хотя бы еще не такая опустившаяся как сейчас.

Джон снова потянулся за сигаретой, первые аккорды "Turn the page" дали ему позволение снова закурить. "Нет, приму душ, потом выпью холодного пива, потом спать. В раздраженном состоянии я все равно нормально не засну, буду ворочаться, видеть всякую херь..." Он зажег сигарету, бросил на соседнее сиденье зажигалку, вдохнул всей грудью гадкий, но такой необходимый ему в этот момент табачный дым. "А завтра, завтра утром я позвоню Фрэнку и скажу, что буду позже. В конце концов, я имею право отдохнуть... имею право на чертов отпуск, в котором не был уже полтора года, имею право не ходить на эту гребаную работу хотя бы пол дня..."

Вдруг машина подскочила на очередной ветке и зажжённая сигарета, не удержавшись в ослабших пальцах, упала вниз на сиденье.

- Твою мать! - вскрикнул Джон, сбрасывая скорость. - Только яйца еще себе осталось подпалить! - он осторожно поднял ее кончиками пальцев и опять потянул к губам, снова поднимая взгляд к пустынной мокрой дороге за лобовым стеклом, как вдруг... нога резко нажала на тормоз, и машина с визгом резины остановилась. Сигарета затухла, но Джон этого не заметил, он лишь продолжал медленно и ритмически посасывать ее. Взгляд его, все его внимание, целиком и полностью было привлечено к тому, что видел он впереди на дороге, в сотне с небольшим метров перед собой.

- Что это такое... это... человек? - произнес он еле слышно себе под нос и перевел фары в режим дальнего света. - Голый человек?! - Он мотнул головой. Он давно не спал, нормально не ел, все эти жалобы, все это дерьмо, текшее ручьем ему в уши... Но он не был идиотом, он был совершенно профпригодный, психически адекватный, как говорила сестра, сотрудник полиции. Видения и галлюцинации... нет, как бы он ни устал, как бы не был затрахан иногда суровыми буднями полицейского, никогда не были его проблемой, как, он был уверен, не были проблемой и сейчас.

Он отпустил тормоз, и машина медленно покатилась вперед. Фигура раздетого по пояс человека в шляпе, идущего прямо посередине дороги вперед, становилась все ближе и все яснее. "Нет, это точно человек", - проговорил он себе и почувствовал какое-то странное гадкое чувство в животе. Какие-то тридцать километров дороги, какие-то двадцать минут, и он мог бы быть дома! Минуты отделяли его от того, о чем он мечтал с того момента, как сел изнуренный за руль: душ, пиво и сон! А теперь. Что теперь? Он чувствовал, что только что поймал какой-то очередной геморр на дороге, что опять ему придется останавливаться и что-то решать, принимать волевое решение, утешать, угрожать, оказывать помощь, вместо того, чтобы, черт возьми, спать дома, у себя дома, после этого поганого дня!

Джон приблизился к человеку на несколько десятков метров и сильнее притормозил. Машина медленно поползла за идущей вперед полуголой фигурой. Джон выключил магнитолу, высунул голову из окна, выплюнул сигарету на асфальт и произнес твердым громким голосом:

- Сэр!

Но мужчина, казалось, не услышал его. Нетвердой походкой продолжал он двигаться вперед, время от времени заваливаясь то на одну, то на другую ногу.

"Пьяный что ли?" - подумал Джон и снова окрикнул странного субъекта:

- Эй, сэр, вы слышите меня?!

Ноль эмоций. Казалось, тот шел полностью погруженный в свои мысли, настолько отрешенный от окружавшей его действительности, что даже не замечал едущей за ним машины с включенным дальним светом.

Джон выключил магнитолу, потянулся к микрофону и включил громкоговоритель. Послышался статический треск и в тишине леса раздалось:

- Сэр, это полиция, прошу вас остановиться!

Несколько секунд Джон слышал, как эхо звучало в кронах деревьев, но вот и оно замолкло, снова уступая место тишине. Лишь слабый звук двигателя, да шум покрышек по асфальту.

- Да что ты за хрен такой!? Может в наушниках или какой-то больной! - Джон включил мигалку и медленно начал подползать слева к идущей посередине дороге фигуре. Когда машина совсем поравнялась с ним, Джон наклонился и посмотрел через закрытое пассажирское стекло ему в лицо, пытаясь понять что это за фрукт, но этот визуальный контроль не подсказал ему ничего - у типа было какое-то тупое непробиваемое выражение. Казалось человек совершенно его не замечал или, если даже и замечал, старался всячески не показать этого. Но что это было за поведение? Если он какой-то преступник, или кто-нибудь, одним словом тип, у кого есть что скрывать от полиции, то он либо должен был остановиться, сделать вид, что все нормально, либо, как большинство из них, броситься наутек, куда-нибудь в лес. Этот же нет, он не действовал про привычному для таких типов алгоритму. "Либо обдолбанный, либо больной", - Джон проводил его взглядом сначала в стекло, потом его удаляющуюся фигуру в зеркале заднего вида. Проехав несколько десятков метров вперед, Джон нажал на тормоз и поставил машину поперек. Не глуша двигатель и не выключая мигалок, он вылез на дорогу и встал рядом с водительской дверью. Не было никакой необходимости идти навстречу, мужчина все так же продолжал приближаться.

"Что ты за хрен?" - Джон как-то невольно потянулся рукой к рукоятке пистолета. В своей профессиональной жизни он редко прибегал к демонстрации оружия при работе с подозрительными субъектами. Метр девяносто ростом и больше ста килограммов мышечной массы, бывший морпех, успевший в свои тридцать пять лет побывать в нескольких горячих точках, он обладал той уникальной способностью доносить серьезность своих намерений даже до самых тупых и агрессивных тварей; конечно, задержание убийц или каких-нибудь наркоторговцев было совершенно другое дело и простыми приемами рукопашного боя здесь было не обойтись... Но этот странный тип, с голым торсом, шляпой и коротких, будто не своих штанах, сквозь дырки на которых виднелись голые ноги, не был похож ни на кого из тех, кто мог представлять для него угрозу. И, тем не менее, Джон на мгновение испытал какой-то трепет или даже страх. Он был один, без подмоги, без тех, кто мог бы прикрыть его в случае чего; до ближайшего населенного пункта было порядка тридцати километров, да и бог его знает - полуголый, безумные глаза, один, ночью, на дороге...

- Эй! - Джон включил фонарь и направил его в лицо двигавшемуся. - Стойте!

Кобура расстегнулась с еле слышным щелчком и пальцы Джона нащупали прохладу металлической рукоятки. Он все еще не хотел доставать пистолет, тем более вблизи он увидел, что из носа странного субъекта текла кровь, грудь была исцарапана и ноги были совершенно босы и изрезаны. В его наружности не было ничего, что могло бы представлять угрозу. Но его движение, его взгляд. Казалось он смотрел перед собой: видел Джона, видел мигавший полицейский автомобиль, но взгляд его будто проходил насквозь, будто для него не было ни его, ни машины, ни леса, ни дороги, будто он шел сам по себе, по бескрайним просторам своего воображаемого мира, отрешенный от всего и всех, кто попадался на пути.

- Эй! - беспокойство, наконец, выросло настолько, что Джон не выдержал, выхватил пистолет и снял его с предохранителя. Близость его становилась опасной. Если он был наркоман или душено больной, это могла обернуться чем угодно. Он мог броситься, покусать, а черт знает, что может быть в крови у всей этой дряни. Заразиться чем-нибудь, быть покусанным или поцарапанным в лесу каким-то придурком - это не входило в его планы на сегодня. - Стойте! Повторяю, иначе... иначе я открою огонь на поражение! - Дуло пистолета смотрело прямо в грудь приближавшемуся человеку. Но тот, казалось, и не думал останавливаться, будто направленный на него пистолет не представлял для него никой угрозы, будто он совершенно не беспокоил его...

- Стоять! - заорал Джон уже со всей силы, чувствуя пальцем упругость курка. - Это последнее предупреждение!

Между ними была дистанция уже несколько метров, два - три максимум, но человек и не думал останавливаться. Предоставляя безумцу последний шанс, Джон отскочил с пути, переводя прицел с груди в голову незнакомцу, готовый в любой момент открыть огонь. Но тот не остановился, в том же темпе он сделал еще несколько шагов и с силой ударился о заднюю дверь машины, будто не замечая ее на своем пути.

- Стоять! Ни с места! - орал Джон, тыкая пистолетом в самую голову этому типу, но все еще не решаясь схватит его и повалить на землю. Но эти последние слова уже не имели смысла. Упершись в машину, как в какое-то непреодолимое препятствие, тот остановился и посмотрел перед собой. Яркое мигание сине-красных огней в вечернем сумраке заставило его вздрогнуть и вдруг лицо его выразило сначала удивление, а потом страх. Будто именно сейчас, ударившись в металл полицейской машины, он понял, что был не один, что уже давно кто-то или что-то было рядом. Его взгляд медленно пробежался по машине, по ее капоту, по фарам, потом он посмотрел на свои руки, на металлический браслет на запястье, наконец, он повернулся, заметил светящий ему в лицо фонарь, услышал чьи-то крики и задрожал.

- Не двигаться! - крикнул еще раз Джон, делая шаг в сторону машины, прикрывая собой водительскую дверь, чтобы не дай бог тот не попытался в нее залезь. - Почему не остановились сразу?! Кто вы?!

Свет фонаря еще раз пробежался от ног до лица человека. С близкого расстояния можно было понять, что он был скорее пострадавшим, и что бы ни случилось там, откуда бы он пришел, ему нормально досталось: окровавленные ноги, порванные брюки, голое исцарапанное тело и поношенная ковбойская шляпа. Обычный придурок, в необычном для себя месте...

- Кто вы? - спросил Джон уже тише, медленно убирая пистолет в кобуру. Теперь он видел, что совладать с этим некто, в случае чего, не представит для него никакой трудности и мог позволить себе быть смелее. - Вы меня слышите? - повторил он после минутной паузы, не прекращая рассматривать того, кто стоял перед ним.

- Да, - вдруг слабым голосом проговорил тот и попятился назад, в сторону леса.

- Стойте! - Джон сделал два решительных шага и приблизился вплотную к человеку. - Руки на крышу.

- Что? - спросил тот все тем же слабым испуганным голосом.

- Положите свои руки на крышу! - повторил Джон уже тише, видя, что его крики лишь пугают мужчину.

Тот медленно вытянул вперед руки и опасливо, боясь чего-то, коснулся крыши автомобиля - сначала слабо, будто ощупывая ее, потом уже смелее и, наконец, поняв, что это не опасно, положил обе руки на крышу.

Джон подошел сзади и быстрым движением рук ощупал брюки. Карманы оказались совершенно пустыми. Не было ничего: ни кошелька, ни удостоверения личности, ни телефона. Но обыскивая его, Джон заметил для себя, как вздрагивало его тело от его прикосновений.

- Кто вы такой?

- Я... - произнес тот и вдруг замолк, будто не в состоянии ответить на этот вопрос.

- Вы!

- Я... не знаю...

- Откуда вы идете?

Мужчина повернул голову в сторону дороги и указал туда рукой.

- Оттуда...

Джон принужденно улыбнулся.

- Это была попытка пошутить? Откуда вы пришли?! - крикнул он опять громко.

- Я... не знаю...

- А куда идете? Только не показывайте туда! - Джон кивнул головой в противоположную часть дороги. - Это будет не смешно!

- Не... не знаю...

- Хорошо... хорошо... Как вас зовут?

- Зовут?

- Имя ваше! - вскрикнул Джон, раздражаясь, и тут же пожалел об этом, потому что на лице мужчины снова выразился ужас, и он отшагнул назад, дальше от полицейского.

- Стойте! Не бойтесь, - произнес он уже мягче. - Я здесь чтобы помочь вам. Скажите ваше имя.

- Я не помню...

- Вы что-нибудь помните вообще? Кто вы такой, откуда, что делаете здесь?

- Н-н-н... нет. Не помню.

- Твою мать! - Джон провел обеими руками по своему вспотевшему лбу. - И что мне с вами теперь делать? - проговорил он в досаде. Все надежды его на скорый сон растворились в воздухе. И все из-за чего! Из-за того, что какой-то придурок или наркоман...

- Ну-ка! Да не бойтесь вы! Смотрите сюда. - Джон поднес фонарь к лицу мужчины и посмотрел в глаза. Зрачки среагировали и сузились от яркого света, все было так, как и должно было быть, вид их совершенно не выдавал наркотического опьянения.

- Дыхните на меня!

Мужчина слабо дыхнул. На удивление дыхание оказалось достаточно чистым, безо всякого намека на алкоголь или гниющие зубы.

- Покажите мне свои руки. - Не дожидаясь момента, когда тот поймет, что надо делать, Джон взял прохладную трясущуюся руку, повернул ее другой стороной и посмотрел на вены. Царапины, прыщи от укуса насекомых, металлический браслет на запястье правой руки, но никаких следов, никаких нагноений от уколов.

Джон опустил руку и тяжело вздохнул.

- Послушайте, я не знаю кто вы, что из себя представляете и что произошло там, откуда вы идете. Но скажу вам одно, я не имею права оставить вас здесь в таком виде, - Джон окинул взглядом все тело от голых ног до шляпы, - ...и в такое время суток. Через пол часа здесь черт ногу сломит, не видно будет ничего. А там, - он показал рукой вперед на дорогу, - до города тридцать километров. Поэтому прошу, - он открыл заднюю дверь автомобиля и головой кивнул внутрь. - Я довезу вас до полицейского участка, а там... там мы уже будем думать, что с вами делать.

Мужчина испуганно посмотрел на Джона, потом в салон автомобиля, будто не совсем понимая, что от него требовалось.

- Помочь? - спросил Джон, чувствуя снова разрежение от того, что всего этого просто могло не быть, и даже если этому и суждено было случиться, то не мог бы хотя бы этот тип быть чуть расторопнее и умнее. - Залезайте внутрь!

Чудак осторожно подошел к двери, посмотрел испуганно на Джона, медленно нагнулся и пополз на коленках по сиденью к противоположной двери. Достигнув двери, он уперся лбом в стекло, остановился и замер, будто ожидая дальнейших команд от Джона.

- Нет! точно идиот! - еле слышно прошептал Джон, смотря на видневшуюся сквозь порванные брюки голую задницу этого странного существа. В списке фриков, которых он когда-либо возил в своей машины, этот занял бы определенно первое место.

- Вы так и поедете? - произнес он, но тут же добавил. - Впрочем, как хотите! - Он захлопнул дверь и произнес в сердцах уже громко. - Это уже не мое дело!..

II.

Кевин Райдер сидел в кабинете с закинутыми на стол ногами и играл в сапера. Чертова игра никак не давалась: он пробовал логически размышлять, пробовал тыкать наугад, пробовал говорить даже с этими сраными минами, но они продолжали и продолжали взрываться, лишая его потраченного времени и нервов.

Ближе к ночи башка уже не варила, третья выпитая за вечер чашка кофе создавала в нем какое-то дикое состояние одновременного отупения и возбужденности. Оставалось пять полей, несколько жалких мин. Клик... и...

- Вот сука! - заорал он на все пустое помещение, сбрасывая ноги со стола и ударом ладони отбрасывая мышку к монитору. Он был единственным дежурным полицейским, который оставался в участке и пользовался этим положением. Не то, что отсутствие или наличие кого-то из его коллег когда-то его сдерживало в словах или действиях, но все же, оставаясь наедине, он чувствовал себя как-то особенно свободным. - Всё, пошел ты в жопу! - добавил он уже спокойней, обращаясь к монитору, как к своему безмолвному собеседнику. Он отстегнул пистолет, убрал его в верхний ящик стола, поправил штаны и собирался двинуться в сторону коридора, чтобы справить появившиеся от кофе позывы, как вдруг тишину помещения пронзил треск рации.

- Кевин! - услышал он голос своего напарника Джона Симмерса.

Недовольно махнув головой, Кевин развернулся и двинулся к стационарной рации.

- Чё у тебя, Джонни? - сказал он не спеша поднимая микрофон и нажимая на кнопку "говорить".

- Я двигался на запад и на дороге, в лесу, обнаружил полуголого человека... мужчину. Везу его в участок.

- Оставь его себе! - проговорил он недовольно, в глубине себя все еще надеясь, что это была какая-то шутка. - Тогда вопрос твоей личной жизни будет решен.

- Ему нужна помощь. Я привезу его, там посмотрим.

- Твою мать!.. Ты серьезно, что ли?

- Да...

- Черт бы тебя побрал, мужик! Ты не мог доехать до дома без приключений?! В прошлый раз ты привел алкаша, который заблевал мне стол, в этот раз голого мужика, кого привезешь в следующий раз? Может хватить собирать все, что попадается и тащить сюда?!

- Ему нужна помощь, - еще раз повторил Джон.

- Ладно... - помолчав несколько минут, согласился, наконец, Кевин. Он понимал, что спорить с Джоном здесь бесполезно, и он привезет его все равно во чтобы бы то ни стало. - Ладно... вези его сюда, посмотрим...

Через двадцать минут на улице послышался скрип тормозов. Кевин скинул ноги со стула, зевнул и, открыв ящик стола, снова достал пистолет. По технике безопасности, офицер никогда не должен оставлять на службе свое табельное оружие. По долгу службы в неспокойных регионах мира, Кевин знал, что следование этому правилу может спасти от множества проблем.

Послышался стук в тяжелую металлическую дверь. Неспешной походкой Кевин подошел к двери и со скрипом отодвинул большой металлический засов. На пороге показалась знакомая фигура Джона и того "полуголого мужчины" о котором он говорил ему по рации.

Молча Кевин отошел в сторону и мотнул головой входить. Нерешительно, заметно вздрагивая и бросая испуганный взгляд то на Джона, то на Кевина, мужчина снял шляпу и вошел внутрь. За ним вошел Джон и затворил дверь. Повисла пауза. Оба полицейских с неподдельным любопытством рассматривали при ярком свете ламп фигуру смущенного и испуганного человека. На удивление Джона (он не мог рассмотреть это во полумраке), он оказался достаточно хорошо физически сложен: мышцы спины и рук выдавали в нем человека немалой физической силы, хоть это так и не гармонировало с его нынешним, не совсем подобающим нормальному человеку состоянием. На теле его виднелось множество царапин. Но они не выглядели как следы борьбы, вероятно он пролезал через какие-то кусты, и ветви сильно расцарапали ему грудь. Что-то не то было и с волосами: правая часть волос на голове была обожжена, что доказывалось наличием большого количества маленьких опаленных кудряшек. Видно было, что он давно не стригся и не брился, на лице виднелась многодневная щетина, почти что уже даже и борода; но лицо этого человека, хоть и совершенно растерянное, не вызывало ассоциаций с теми "солдатами фортуны", которые так часто околачивают помойки и всякие злачные места в крупных мегаполисах, было в его взгляде что-то потаенное и глубокое, что невольно бросалось в глаза при внимательном взгляде.

- И... что произошло? - спросил Кевин, переводя испытующий взгляд на Джона.

- В таком виде я нашел его на улице. Кто он, что он, куда идет, откуда... ничего не знает и не помнит.

- Употребляем что-нибудь? - спросил Кевин, смотря в испуганные глаза человека.

Тот молчал.

- Думаю он не понял, что ты спросил, - сказал Джон.

- Травку, шмаль, дерьмо, герыч, коку? Колешься, нюхаешь, может в жопу засовываешь?... Балуетесь чем-нибудь?

- Я... я... не понимаю, - произнес он, наконец, тихо, поворачиваясь к Джону, будто ища у него какой-то поддержки.

- Не похоже, - ответил за него Джон. - Зрачки нормальные, вены в порядке. Реакция, хоть и заторможенная, но не как у того, кто под наркотой. Похоже на какую-то травму... - он помолчал несколько секунд и добавил тихим голосом, приблизив губы к уху Кевина, - ...или просто идиот.

- Дай-ка! - Кевин взял его правую руку и сам осмотрел вены. - Вроде нормально. А это что такое? - он посмотрел на мужчину, потом на Джона, показывая глазами на металлический браслет на запястье.

- Не знаю... какое-то дешевое украшение, не похоже на то, что это можно где-то украсть.

- Эй, ковбой! - Кевин подошел к мужчине вплотную и повел рукой перед его глазами. - Видишь меня? Как тебя зовут?

- Не... не знаю... - сказал тот не сразу.

- Я тебе говорю, он ничего не понимает, - снова ответил Джон.

Кевин бросил на Джона укоризненный взгляд и, взяв его за руку, отвел на несколько метров.

- Зачем ты его сюда притащил, - произнес он шепотом. - Он нарушил что-то или что? Нахрен он здесь сдался, шел бы восвояси!..

- Ну ты видишь, в каком он состоянии! Что бы он в лесу делал? Куда он такой придет?!

- А нам он здесь зачем нужен? У нас не ночлежка, не дурдом, не общество анонимных алкашей. Что теперь с ним делать?!

- Пускай останется здесь до утра. Завтра посмотрим, может и придет в себя...

- До утра?! - Кевин вспыхнул, и заговорил так громко, что Джон даже приложил палец к губам и сказал "тщ-щ-щ". - До утра? Ты сейчас поедешь домой, а мне что его сиськой кормить, с ложечки? А если он тут начнет беситься, херней всякой страдать? Если будет тут орать всю ночь, головой о стену биться?!

- Что ты предлагаешь, выкинуть его наружу, чтобы он околел там?

Кевин отвернулся и подошел к стене, потирая свою шею.

- Твою же мать, Джон... Твою же мать... Ну как вот ты можешь вечно найти какое-то дерьмо! У тебя талант что ли на это?! Вот... черт бы тебя побрал, мужик, не проехать ли рядом, ведь... мало ли у нас тут хренов всяких ходит по помойкам. Давай всех их тащить сюда, всем им помогать! - Кевин снова недовольно кивнул головой, провел рукой по шее, помолчал с пол минуты и, наконец, громко вздохнув, снова заговорил: - Ладно, хрен с ним! Что сделано, то сделано! - сказал он уже громко, не стесняясь того, что может быть услышанным. - Я не имею право, - повернулся он к мужчине и обращаясь к нему, - оставить тебя спать где-то здесь, я думаю ты понимаешь, тут оружие, документы, одним словом посторонним здесь не место. Но я могу разместить тебя на ночь в камере предварительного заключения. К счастью для тебя этот президентский номер на сегодняшнюю ночь остался без постояльцев и будет полностью в твоем распоряжении, если, конечно, никто другой не собирается нас посетить, так что ты можешь чувствовать там себя как дома, если, конечно, он у тебя когда-то имелся. Пойдет?

Все там же непонимающим взглядом мужчина смотрел на Кевина, будто все то, что было сказано ему не имело для него никакого смысла.

- Опять не понял, да?

Мужчина отрицательно покачал головой.

- Пойдем за мной, - сказал Джон, проходя вперед и направляясь к камере, находившейся дальше по коридору. Тот пошел за ним. Сзади двинулся Кевин, не без удивления и с улыбкой рассматривая порванные штаны и причудливую протертую шапку странного гостя.

Дверь камеры распахнулась и все трое зашли внутрь.

- Чувствуй себя как дома! - сказал Кевин, ударяя своей большой ладонью по темной, запрятавшейся в мрачный угол помещения, кровати. - Что-нибудь надо? Одеяло, есть, пить будешь?

Мужчина пожал плечами, но ничего не ответил.

- Стой здесь, - сказал Кевин, обращаясь к Джону, и вышел из камеры.

- У тебя что-нибудь болит, чувствуешь недомогание? - обратился к нему Джон, лишь только Кевин вышел из камеры.

Мужчина приложил руку к волосом, будто пытаясь вспомнить, как называется то, на что он показывал и произнес тихим голосом:

- Да, болит голова.

- Это пройдет. Проспишься, должно полегчать. У меня у самого голова как вата... впрочем, неважно. Завтра утром попытаемся на свежие головы во всем этом разобраться. Надеюсь к утру ты придешь в себя, если нет, мы тогда вызовем медицинский персонал, пускай посмотрят тебя, протестируют. Хорошо?

Мужчина утвердительно кивнул головой и робко осмотрел камеру вокруг.

- Не люкс номер, но все, что надо для того, чтобы провести ночь здесь есть - кровать, унитаз, раковина.

Через минуту вернулся Кевин с одеялом, бутылкой колы и гамбургером из Макдака, оставленным им себе на утро.

- Я оставляю все здесь, - сказал он, бросив одеяло на кровать и положив на него колу и гамбургер. - Еда, на случай если ты голоден. А одеялом тебе пригодится, места у нас не южные.

- Спасибо, - произнес тихим голосом мужчина, подходя к кровати и осторожно садясь на край.

- Видишь, все понял! - Кевин засмеялся своим громким голосом, ударяя Джона по плечу. - Пойдем. - Оба направились к выходу.

- Только давай, ковбой, не дури ночью. Ты не один, кто сегодня хочет поспать. Захочешь в туалет, можешь сделать это без моего разрешения, только бога ради, у нас принято пользоваться унитазом, - Кевин потянул на себя дверь, и она закрылась с громким металлическим лязгом, ключ несколько раз провернулся в замочной скважине.

- Ничего страшного! - ответил он на удивленный взгляд Джона. - Так будет лучше и для него, и для нас. Мне так будет спокойнее, да и сам он проснется где заснул, а не в лесу на дороге.

Через минуту Джон простился с Кевином, закурил на пороге последнюю остававшуюся в пачке сигарету и, уже стараясь не поймать больше никаких приключений на пути, выехал к дому.

III.

Когда в тяжелую металлическую дверь постучались, Фрэнк Стаймер сидел за столом, разбирая пачку накопившихся за неделю бумаг. Он невольно вздрогнул и бросил беглый взгляд в сторону коридора. Почти тридцать лет, проведенные в полиции, он не боялся почти никого и ничего, сорок лет он, нередко в одиночку, задерживал самых опасных преступников округа. Но в последнее время многое поменялось. В последние несколько месяцев не проходило и дня на работе, чтобы он не думал об отставке, о заслуженном отпуске, до которого оставалось ему уже меньше года. Часто, занимаясь нудной административной рутиной с документами, он уходил глубоко в свои мысли и мечтания о том, как он, уже шестидесятилетний, но все еще моложавый и хорошо выглядящий человек, будет проводить свои дни на побережье в местечке, которое он купил совсем недавно, наслаждаясь той жизнью, которой у него никогда до этого не было. Последние месяцы все эти лишние неожиданный звуки, вызывали в нем лишь испуг, будто каждый из них хранил в себе какую-то тайну, какую-то возможность того, что все его мечты и надежды могут лопнуть в один миг, как лопается шарик, простреленный пулей девятого калибра.

- Посмотри, кто там, Кев! - крикнул он через плечо своим писклявым голосом Кевину. Тот встал, нехотя подошел к двери и дернул за засов. Дверь открылась и на пороге показалась сгорбленная фигура Анны. Она выпустила из ноздрей сизый табачный дым, бросила сигарету в урну на входе и не спеша переступила через порог.

"Какого черта она тут делает?" подумал Фрэнк. Однако ему стало легче, и он снова уперся глазами в пачку документов, лежащую на столе.

- Здорово мальчики! - раздался в помещении сиплый, не по-женски грубый голос.

- Привет. Ты разве сегодня должна была убираться? - спросил безразлично Кевин и, не дожидаясь ответа, развернулся и медленно двинулся к себе на место.

- Вчера должна была. Но этот сраный шторм размолотил мне половину дома. Я пыталась хоть что-то привести в порядок. У меня до сих пор дерево висит на крыше.

- А что твои бездельники? - поднял голову Фрэнк, - пускай и займутся этим.

- Ай, что с них толку, - Анна махнула рукой, - шатаются целыми днями и непонятно чем занимаются.

Фрэнк посмотрел на нее на секунду и, уткнувшись в бумаги, проворил:

- Страховка-то у тебя есть?

- Какая страховка? - Анна ухмыльнулась. - Никогда ее и не было.

- Плохо, впрочем, я слышал, что правительство собирается выделить деньги на восстановление, может и тебе что перепадет...

- Правительство... - Анна засмеялась, но смех ее вскоре прервался кашлем. - Правительство твое только бабки из бедных качает и богачам возвращает! А нам, обычным смертным работягам только... - она сделала неприличный жест руками, произнесла пару ругательство, и пошла в сторону уборной. Через несколько минут она вернулась с ведром и намоченной шваброй.

- Кто у вас там? - спросила она, опираясь руками на швабру и указывая головой на закрытую решеткой камеру.

- Есть там один, - нехотя произнес Кевин. - Джон, добрая душа, подобрал вчера какого-то придурка на улице и притащил его сюда, чтобы мы тут с ним нянчились, пока он спит. Ни документов, ни денег, не помнит ничего...

- Бродяга что ли?

- Да хер знает... Одет как... как бомжара, в порванные штаны и шляпу. Мы сфотографировали, отправили запрос в цент, ждем ответа. Пока тишина, впрочем, чувствую, он у нас еще долго будет обитать.

- Не будет, - проговорил Фрэнк. - Отправим его куда-нибудь. Сейчас получим ответ и сразу его куда-нибудь двинем.

- Так за что его арестовали?

- Его не арестовывали. Просто закрыли, чтобы не шастал ночью по участку. Джон притащил его на ночь, чтобы не оставлять на улице. Нашел где-то на дороге, в тридцати километрах от города. Исцарапанный, запуганный, волосы обожжены. Говорит, не помню, как здесь оказался и не знаю, что здесь делаю... Впрочем, с виду так особо травм нет. Хотели вызвать врача, да подождет. Документов нет, не знаем, что у него со страховкой. Дождемся идентификации личности, а там посмотрим.

- Как говорил мой покойный отец "сколько лет на земле живу, а мудаков меньше не становится", - Анна намочила швабру и начала не спеша тереть пол. Все замолчали и продолжили заниматься своими делами, тишину нарушили только хлюпающий звук швабры и мерно тикающие на стене часы. Однако тишина продолжалась не долго. Когда Анна вышла из холла и добралась до металлической решетки камеры, к прочим звукам добавился ее неразборчивый голос, обращенный, судя по всему к тому, кто был за решеткой. Впрочем, ни Фрэнк, ни Кевин не уделяли никакого внимания, поскольку как она, так и этот мутный тип были, по единогласному убеждению обоих, "существами не от мир сего" и, следовательно, их контакт друг с другом не мог принести никому ни вреда, ни какой бы то ни было пользы.

Через пол часа Анна закончила уборку, убрала инвентарь обратно в уборную и подошла к столу Фрэнка.

- Что? - он поднял голову и посмотрел на нее.

- Кажется я знаю, кто он такой.

- Кажется или знаешь? - Фрэнк отложил в сторону ручку и внимательно посмотрел в морщинистое лицо женщины.

- Помнишь Люси Ковальски, старую ведьму, жившую со мной по соседству?

Фрэнк задумался на минуту, но вскоре в глаза его сверкнули, и он проговорил задумчивым голосом.

- Это не та, чье тело выловили в озере с десяток лет назад?

- Она самая, - прохрипела Анна.

- Хочешь сказать, что это она? - Фрэнк кивнул в сторону камеры и его короткий смешок раздался в помещении.

- У нее был сынок, - продолжила Анна, не заметив или не обращая никакого внимания на насмешку, - придурковатый, как и все их семейство. Звали Кай. Я помню у него была идиотская шляпа, точно такая же, как и на вашем этом красавце. Я так запомнила эту шляпу потому, что она казалась мне самым убогим, что молодой человек только может на себя натянуть. Но там было такое семейство, что шляпа была лишь меньшим из зол...

- И? - перебил ее Фрэнк.

- И то, что ни один адекватный человек не натянул бы на себе эту шляпу, если бы, конечно, это не был бы сам Кай.

Фрэнк встал из-за стола, потянулся и медленно прошелся к окну.

- И ты думаешь, что это он?

- Не знаю, он или не он, это уже ваше дело определить. Но шляпа его, это я точно знаю.

- Что-то я помню такое связанное с этой женщиной и ее сыном, - Фрэнк не отрывал лица от окна, - но мне казалось, что ее сын куда-то уехал, еще задолго до смерти матери.

- Кто-то говорил, что он уехал в большой город, работал там в какой-то пиццерии; кто-то, что он взял ружье и ушел в лес, хотел быть подальше от людей, которых он терпеть не мог. Он всегда была какой-то дурной, говорить не любил, людей боялся. Скажу, что твой тип ведет себя примерно так же. Несколько лет назад приезжие охотники рассказывали, что видели за Чертовым болотом, у озера, хижину и дым... но кто там был Кай, не Кай, этого уже никто не скажет.

- Интересный оборот событий! - Фрэнк повернулся и переглянулся с Кевином.

- А есть его фотографии? - спросил Кевин.

- Откуда? Я не фоткаю придурков!

- Займись этим, Кев. - Фрэнк подошел к столу и взял пиджак, висевший на стуле. - Проверь эту информацию, если это так, на этого парня должны были быть какие-то сведения.

- Хорошо, босс. Только... это ведь не срочно? У меня и так дел по самую шею сегодня.

- Не откладывай особо в ящик, иначе я отправлю его жить к тебе домой. - Пойдем, пообщаемся с ним! - Фрэнк кивнул Анне и оба медленно отправились в сторону коридора.

IV.

Когда Фрэнк и Анна подошли к решетке камеры предварительного заключения, молодой человек сидел неподвижно на кровати и смотрел куда-то перед собой. Казалось, он снова был погружен в свои мысли, как и вчера витая где-то там, далеко за пределами этой камеры, этого города и даже той дороги, на которой его вчера нашел Джон.

- Как спалось? - Фрэнк крикнул это так громко, что молодой человек буквально вскочил с кровати и, как военный перед командиром, вытянулся в струнку перед кроватью.

- Х-хорошо, спасибо, - проговорил он тихо, испуганно смотря на нового ему человека.

- Нужно что-нибудь, хочешь есть?

Тот отрицательно мотнул головой.

- Кай, - начал Фрэнк после минутной паузы. - Ведь так тебя зовут. Кай Ковальски?

Тот посмотрел на него удивленный взглядом, потом на лицо Анны и тихо проговорил:

- Я... я не помню своего имени.

- Ты видел когда-нибудь эту женщину? До сегодняшнего дня, имею ввиду. - Фрэнк указан на Анну.

- Я уже спрашивала его, он...

- Нет, - все также тихо проговорил он. - Я не помню, чтобы я ее видел.

- Она говорит, что она тебя знает, что вы были соседями, до тех пор, пока ты не ушел жить в лес.

Мужчина пожал плечами. - Может быть.

- Тяжелый случай, - проговорил еле слышно Фрэнк Анне. И, уже обращаясь снова к мужчине, добавил: - Есть кто-то, кого ты помнишь, и кто мог бы дать о тебе какую-то информацию?

- Я не знаю этого...

- Эта шляпа, - Фрэнк ткнул пальцем в валявшуюся на полу шляпу. - Это твоя шляпа? - Он достал из кармана ключи и замок в двери камеры щелкнул.

- Думаю да.

Фрэнк вошел внутрь, за ним медленно вошла Анна.

- Не возражаешь, если я взгляну на нее?

- Пожалуйста.

Фрэнк поднял шляпу и повернул ее несколько раз в руке. То была серая, выцветшая, потертая в нескольких местах и запачканная многолетней грязью ковбойская шляпа. Правая сторона ее была обожжена, то есть та сторона, с которой были обожжены волосы и на голове мужчины. Фрэнк перевернул ее и посмотрел внутрь. Затёртая до дыр подкладка слабо переливалась засаленными краями на проникавшем сквозь окна свете.

Фрэнк приблизил ее совсем близко к лицу и с особым вниманием начал изучать клочок посеревшей от времени и грязи светлой ткани, на краю подкладки.

- Что это такое? - спросил он у Анны и не дожидаясь никакого ответа, быстрыми шагами подошла к окну. - Какая-то надпись?

Анна, испытывая особое любопытство, подошла к окну и из-за спины начала пытаться разглядеть, что было там такое, что привлекло внимание Фрэнка. Лишь мужчина, казалось, был совершенно безразличен ко всей это сцене. В прежней позе он сидел на кровати, неподвижными глазами смотря куда-то вперед перед собой.

- Кай Ковальски. Ведь так? - Фрэнк повернулся и передал шляпу Анне. - Посмотри!

- Я слепая стала, без очков не разгляжу. - Анна начала щуриться и кряхтеть, пятясь разглядеть мелкие буквы затертого от времени шрифта с обратной стороны шляпы.

- Фрэнк! - в камеру вошел Кевин. - Взгляни! - Он быстро подошел к нему, держа в руках лист, с распечатанной на нем фотографией. - Это фотография Ковальски пятнадцатилетней давности из паспорта. Похож? - Кевин вытянул вперед руку с фотографией, размещая ее рядом с лицом мужчины. - А?

Несколько секунд Фрэнк бегал глазами с лица мужчины на фотографию, с фотографии на лицо. - Сложно сказать, но что-то схожее есть, - наконец проговорил он и повернулся к Анне. - Что думаешь? - Анна взяла лист в руку, прищурилась и долго всматривалась. - Не знаю, я плохо вижу. Но шляпа-то точно его!

Фрэнк взял из руки Анны фотографию, еще раз посмотрел на нее, потом на лицо мужчины и проговорил:

- Кай Ковальски! Это твое имя!

Молодой человек поднял глаза, посмотрел на Фрэнка, потом на других двух собеседников печальным безразличным взглядом и проговорил тихо и спокойно:

- Я не хочу здесь больше находиться, могу я уйти?

На лице Фрэнка появилась улыбка, оголившая ряд белоснежных зубов. - Мы тебя не держим, ты здесь находишься для своего же собственного блага. Но, позволь спросить, куда ты собираетесь идти в таком виде, без денег, без документов и не помня даже своего имени?

Кай пожал плечами.

- Твой дом, то есть дом, который принадлежал твоей семье, насколько мне известно, давно был снесен. Сейчас на этом участке другое семейство и другое здание. Ты хочешь снова вернуться в лес, ведь ты оттуда пришел? Позволь, - Фрэнк приподнял одеяло, накрывшись которым сидел Кай, - демонстрируя Анне и самому Каю уже начавшие заживать, но, тем не менее, все еще многочисленные царапины от веток и разодранные до крови прыщи от укуса насекомых. - На твоем месте я бы сильно подумал перед тем, как вернуться к прежнему образу жизни. Тем более, я так понимаю, произошло что-то, - Фрэнк показал пальцем на обожжённую часть волос и шляпу, - что заставило тебя уйти оттуда и вернуться к нам!

- Что мне делать теперь? - спросил Кай, снова выражая на лице ту обеспокоенность и страх, которые так вчера бросились в глаза.

- Сложный вопрос. У тебя нет денег на проживание. Нет знакомых, восстановление документов и получение пособия потребует времени, и я думаю...

- Пускай пока живет у нас, если хочешь! - прохрипела Анна. - Место у меня есть, поможешь сделать забор и крышу. Кормить и поить я тебе буду. Потом, когда получишь все документы на руки, иди на все четыре стороны...

Фрэнк промычал что-то себе под нос, неспешна отошел к окну, посмотрел на серую улицу, снова вернулся и проговорил:

- Я думаю это не самый худший вариант, возможно даже лучший в текущих обстоятельствах. Здесь мы тебя долго держать не сможем, да и сам ты не захочешь, все-таки у нас здесь не гостиница. Отправлять тебя куда-то, пока у тебя нет ничего на руках не имеет смысла, лишняя волокита и телодвижения, которые ни тебе, ни нам не нужны. Анна была знакома с твоей матерью, она хороший человек и, уверен, поможет тебе, - он подошел к кровати и бросил на край шляпу, которую он держал в руке все это время. - И да, насчет возвращения в лес, не думаю, что это будет хорошая идея. Ты уже не маленький мальчик, посмотри, что твориться на улице, шторм и гроза бушевали целых пять дней! Куча поваленных деревьев, есть пострадавшие и даже погибшие. Думаю, там тебе не место; пора остепениться, Кай, и начать уже учиться жить среди людей!..

Фрэнк повернулся и пошел к двери. Но на пороге остановился и снова посмотрел на Кая:

- Так какое твое решение?

Кай поднял голову и робко пожал плечами:

- Не знаю, я... мне надо время подумать.

- Что тебе думать? Она не предлагает тебе руку и сердце, впрочем, если захотите, то все в твоих руках (он подмигнул одним глазом Анне). Поживешь у нее неделю, не понравится - можешь уйти, но хочу тебя сразу предупредить. - Фрэнк сделал снова шаг в сторону Кая и пропустил выходившего Кевина, - я не хочу, чтобы ты ночевал на улице где попадется и попрошайничал! Понимаешь, у нас тут маленький городок, со своим порядком, все друг друга знают и друг за другом наблюдают, появления человека без жилья и денег, особенно при таких обстоятельствах, внесет сумятицу и вызовет не нужное никому общественное внимание. Ни мне, ни кому-либо другому это не нужно. Надеюсь ты меня понимаешь, - Фрэнк посмотрел в лицо Каю уже суровым взглядом полицейского и повысил голос, - понимаешь или нет?!

Кай утвердительно кивнул головой.

- Если понимаешь, то ты свободен! - Фрэнк открыл настежь дверь камеры и его удаляющиеся шаги зазвучали по бетонному полу коридора.

- Ну так что, поедешь ко мне? - прозвучавший резко и неожиданного у самого уха голос Анны, голос, который заставил его вздрогнуть. - Мне понадобится твоя помощь, - она помолчала несколько секунд, - да и тебе моя...

V.

Дом Анны находился на самой окраине города и граничил с лесом. Построенный ее отцом с пол века назад, он ни разу не ремонтировался и доживал свой век в полной уверенности, что жизнь его, вместе со всеми мучениями, прекратится вместе с жизнью своей уже пожилой хозяйки.

Анна вылезла из машины и недовольно кивнула в сторону дома, на крыше которого, прямо посередине, лежал массивный ствол поваленного тополя. - Вот это чертово дерево размолотило мне пол крыши, твою мать! Говорила этим двум придуркам спилить его, когда он еще только начал подсыхать, но нет же, - Анна недовольно покачала головой, - "подожди, мать, потом как-нибудь, мать...", будут чем угодно заниматься, кроме того, что надо! Захвати сумку с кузова, - крикнула она Каю, подходя к двери. Она достала из кармана ключ и начала открывать тяжелый, начинавший ржаветь замок на дверях. Почерневшая от времени и сырости дверь скрипнула, оголяя мрачное и серое помещение за собой. Анна переступила через порог и через плечо, не оборачиваясь, заговорила гостю скороговоркой:

- Вот этот кухня, там моя комната. Билли и Джо, их как всегда дьявол где-то носят, спят на втором этаже, я здесь, - она кивнула головой на старую с облупившейся краской дверь. - Для тебя тут места у нас нет, пойдем покажу, где ты будешь жить.

Она вышла на улицу и пошла вокруг дома. - Все эти тополя надо вообще спилить к чертовой матери! Сухой не сухой, без разницы, дунет ветер, и они ломаются, как... как говно последнее! - Анна дошла до небольшого, выкрашенного в коричневый цвет домика, который больше смахивал на уличный туалет или, в лучшем случае, на небольшой сарай и начала открывать замок. - Нормально, тут спать можно! Нет печки, зимой будет холодно, но ты до зимы тут и не останешься. Впрочем, как хочешь.

Дверь распахнулась и в лицо пахнул запах сырости насколько сильный, что Кай невольно поморщился. - Что рожу корчишь, - обозлилась Анна, - все жизнь в лесу прожил, жрал там непонятно что, спал черт знает на чем, а тут не нравится, видишь ли! Вот кровать, вот стол, стулья, электричество здесь есть, будешь мерзнуть, принесу тебе обогреватель. Конечно не апартаменты там всякие, где звезды живут, но лучше, чем спать на улице в порванных портках!

- Да, я ничего... - начал тихо Кай, но Анна прервала его:

- Чего? Да, не слышно тебя, говори громче, бога ради, не умирай. Вон какой здоровенный, ткнула она пальцем в его грудь, а пищишь как мышка. Да и сними ты это чертово одеяло, оно подошла к нему и с силой потянула на себя одеяло, окутавшись в которое он ехал с самого участка. - Отпусти, тебе говорю, сейчас принесу тебе одежду!

Анна с силой стянула с Кая одеяло и вышла из дома. - Уж тряпья-то у нас в доме хватает; сиди здесь не ходи никуда, - добавила она уже с порога. Она еще долго говорила что-то неразборчивое то ли Каю, то ли самой себе. Но вскоре голос ее затих, как затихли где-то вдалеке и шаги. Наступила тишина. Постояв неподвижно с полминуты, и с какими-то удивлением оглядывая интерьер вокруг себя, Кай вздохнул, осторожно подошел к круглому, покрытому пылью столу и сел на старый стул, стоявший рядом. Послышался скрип половицы и снова воцарилась тишина, лишь где-то сверху, в крыше, еле слышно завывал слабый ветерок. Кай положил оба локтя на пыльный стол, сжал вески обеими руками и закрыл глаза. Слабая боль в голове по-прежнему не проходила, но и без нее все то, что он видел, все, что он слышал казалось ему странным и невозможным, каким-то сном, в котором он был лишь сторонним наблюдателем. Что делал он все свою жизнь, какая череда необъяснимых обстоятельств привела его в это места, в это время? Кто он и что он?..

Он осторожно снял с головы шляпу и положил ее перед собой. "Кай Ковальски", - вспомнил он свое имя, которое постоянно почему-то забывал и перевернул шляпу. С обратной ее стороны, обычной шариковой ручкой, на засаленной серой подкладке, кривым шрифтом были начерчены эти два слова. Он осмотрел шляпу со всех сторон, правый край ее действительно был разорван и обожжен. Он вспомнил то, что говорили они о его волосах и медленно, будто боясь того, что он может найти, провел правой рукой по голове. Действительно, с правой стороны было гораздо меньше волос, чем с левой, быть может это были последствия пожара, от которого он чудом спасся, от которого они и пришел снова к людям!

Не без интереса, он вытянул перед собой обе руки и начал их пристально осматривать. Царапины, с уже почти полностью засохшими болячками, чередовались со множеством шрамов от ран: некоторые из них были еле заметными, некоторые выглядели серьезно. "Что делал я в этом лесу, неужели охотился на медведей голыми руками?" - первый раз на лице его вспыхнула и тут же угасла усмешка. Он опустил на стол руки и услышал слабый щелчок, что-то ударило по столу. Он посмотрел вниз - металлический браслет, который был одет на его руку, ударил по его деревянной поверхности. - Что это такое? - произнес он еле слышно и поднес руку совсем близко к лицу, пытаясь определить природу этого странного, сидящего на его руке, предмета. - Что это за браслет? - он внимательно осмотрел его, не понимая ни смысла, ни красоты в нем. Это был браслет из обычной нержавеющей стали или какого-то другого светлого прочного металла. Со всех сторон он казался монотонно-металлическим: никаких узоров, никаких надписей, никакого замка, открывающего и закрывающего его на руке. Ему захотелось снять его как можно быстрее, он вытянул вперед руку и потянул за него левой рукой, но он уперся в кисть, напрочь оказываясь двигаться дальше. Кай схватил его лучше и потянулся сильнее - но это было бесполезно, кисть была гораздо шире браслета. "Как я его надел на руку?" - с удивлением подумал он, на всякий случай еще внимательнее рассматривая его со всех сторон, "ведь где-то должен быть замок". Но замка нигде не было и Кай, наконец оставив эту идею, положил руку на стол, откинулся на спинку стула и медленно закрыл глаза.

- Спит! - послышался через какое-то время голос рядом. Кай вздрогнул и соскочил со стула как там, в участке, когда его окрикнул Фрэнк. - Да чего ты боишься так, господи! - Анна остановилась и удивленно посмотрела на него. Чего ты всего боишься-то, изнасиловали тебя в детстве что ли? На вот, - она протянула ему рубашку и брюки. - Не "Дольчи и Кабанна", естественно, но лучше, чем ходить в портках, из которых жопа вылезает. И шапка твоя, выкини ее к черту, там уж насекомые завелись! - Она было сделала шаг в сторону шляпы и хотела ее взять, но Кай быстро схватил ее и прижал к груди, как ребенок прижимает к груди свою любимую игрушку. - Господи, какой ты... - она не договорила и направилась к двери. - Белье постельное сам постелешь, бросила на кровать! - проговорила она, скрипя ступеньками. - Вечером, ближе к семи, будем есть, я позову. Надо будет что, спрашивай. Сами не богаты, но в беде не оставим, - она прикрыла дверь и исчезла.

С минуту Кай простоял неподвижно, думая о чем-то. Наконец он почувствовал слабость и сильнее желание спать; он положил шляпу на стул, снял штаны, неумело постелил белье на пропитанную влажностью старую кровать и лег. Первое время он слышал, как слабо поскрипывал ветер старыми половицами дома, как вдалеке, где-то в лесу, кричали какие-то неизвестные ему птицы. Все казалось ему таким новым, таким необычным. Вскоре свинцовые веки опустились на уставшие глаза, дыхание замедлилось и он погрузился в неспокойный нервный сон.

Когда снова скрипнули ступеньки и дверь отворилась, он был уже где-то далеко, за лесом, за дорогой, вне этого города и времени. Он слышал чьи-то голоса, отдаленные крики, он видел звезды и черную пустоту вокруг...

- Эй! - что-то ударило его по ноге, и Кай, не сразу понимая где он, открыл глаза. - Вставай, тебя мать зовет!

Кай приподнялся, поджал под себя ноги и испуганно огляделся. Перед ним, над кроватью, возвышалась тучная фигура мужчины. Казалось лицо его не знало бритвы уже много лет, на голове, паклей, свисали локоны жирных волос. Этому мужчине могло быть как тридцать, так и сорок лет, возраст, как у большинства людей, потерявших весь интерес к своему физическому состоянию, был совершенно непонятен.

- Ну что ты смотришь на меня? Есть зовут!

- Сейчас приду, - произнес Кай еле слышно и осторожно, будто боясь, что мужчина схватит его своей жирной волосатой рукой за ногу, спустил покрытые одеялом ноги с кровати.

Мужчина постоял над ним несколько секунд, почесал жирное белое брюхо, вылезавшее из поношенной и, судя по появившемуся в комнате запаху, не стиранной очень давно футболки, медленно развернулся и пошел в развалку прочь. Он не стал закрывать дверь и Кай отчетливо услышал слово "придурок", произнесенное с порога в его адрес.

Кай вышел на улицу и пошел по влажной траве к дому. Когда он открыл дверь и, робко оглядываясь, переступил через порог дома, в лицо его ударил сильный запах жареной рыбы. Перед ним, за небольшим прямоугольным столом, сидела Анна, рядом с ней сидел тот мужчина, который заходил к нему несколько минут назад. Кай осторожно шагнул вперед и только тогда заметил, что в комнате находилась еще одна фигура, которая, не обращая никакого внимания на громко кричащий телевизор, храпя, валялась на диване.

- Это мои сынки! - проговорила Анна. - Этот, она кивнула головой на того тучного мужчину, который заходил к нему до этого, - Билли. - Билли слабо кивнул головой в знак приветсвия и снова уперся глазами в телевизор, где в этот момент дама в бикини обсуждала на пряже с мистером-прессом какие-то свои личные проблемы. - А этот... на диване... - это Джо.

- Очень приятно, - проговорил Кай и сделал еще один шаг в сторону стола.

- И нам, - проговорила Анна, накладываю рыбу и картошку в пустую тарелку. - Садись, - она указала на пустой стул.

- Джо сейчас особенно приятно! - тучная фигура Билли неслышно затряслась от смеха.

Кай подошел к столу и осторожно, будто не желая, чтобы его замечали, опустился на стул.

- На, передай ему! - Анна дала Билли тарелку, которую тот, опустив жирный палец прямо в пищу, передал Каю. Вскоре за столом послышалось чавканье, прерываемое время от времени криками героев из телевизора и порыгиванием Билли, который постоянно подкладывал себе новую и новую порцию.

- Ах, какая жопа! Так бы и всадил ей! - закричал вдруг он и брызги из его рта полетели по всему столу. - Ты смотри, мать!

- У них жопы не настоящие, - безразлично, даже не поворачиваясь к телевизору, проговорила Анна.

- В смысле не настоящие? - Билли засунул себе в рот здоровенный кусок рыбы, заткнул его картофелем, мельком взглянул на мать и снова уставился в телевизор. - Жопы как жопы!

- В буквальном смысле ненастоящие. Накачивают себе в сиськи и задницы всякую... всякий... дерьмо одним словом - только после этого тебя и приглашают на телевизор, - с видом эксперта проговорила мать и посмотрела на Кая. - Правильно говорю?

Кай беззвучно кивнул головой и осторожно, вилкой, начал цеплять пищу с тарелки.

- Да и по хер! - проговорил Билли, с минуту подумав и тут же, нисколько не смущаясь, громко отрыгнул. - Настоящие, ненастоящие, какая разница, главное, чтобы нормально смотрелись. Может мне тоже себе с жопой что-нибудь сделать? - он привстал и ударил себя обеими руками по ягодицам. - По телику станут показывать!

Комната наполнилась одновременным гоготом Анны и Билли. Кай, не сразу понявший, что это шутка, тоже застенчиво улыбнулся.

Но гогот этот разбудил и спавшего все это время Джо. Он издал сопящий звук, с хлюпаньем сглотнул слюну, слабо простонал, сел на кровать, держась обеими руками за голову.

- Доброе утро! - прохрипела мать. - Опять на рогах?!

-А-а-ай, иди в... - Джо недовольно отмахнулся от матери рукой и собирался снова завалиться на кровать, однако вид незнакомца в какой-то его старой рубашке, привлек его внимание. Он повернул голову и несколько секунд всматривался в него, видимо до конца желая убедиться, что это была не просто пьяное видение, а за их столом, действительно сидел кто-то новый. Наконец он крякнул, провел грязной рукой по лицу и неуверенно приподнялся на ноги.

- Кто это, мать? Кто сидит на моем стуле... в моей рубашке? - спросил он, с трудом двигаясь в сторону Кая своими нетвердыми ногами.

- На вот тебе стул, - мать придвинула к столу стоявший у стены стул. - Меньше бухать надо по ночам, больше еды достанется! Хватит жрать! - крикнула она уже Билли, заметив, что тот, воспользовавшись оживлением, накладывал себе снова целую тарелку. Она ударила его по руке и Билли, сделав недовольную мину, которая, впрочем, вскоре сменилась новым похотливым выражением, уставился в телевизор.

- Это Кай! - проговорила она, усаживая сына за стол. - Помнишь Люси, жила напротив нас, через дом. Такая... - она замялась, -... такая странноватая. Это ее сын.

Джо безразлично покачал головой. - Я не помню, что вчера вечером было, мать, а ты говоришь...

- А ты пей больше, мозги совсем в кисель превратятся! Кай давно, еще когда Люси была жива, ушел из дома и пошел в лес!

- Это я помню! Его еще искать все ходили - произнес, не отворачиваясь от телевизора Билли.

- Да! Вот теперь он решил вернуться, видимо возраст уже не тот, дурь молодая вышла. Но дома его уже нет, денег тоже нет. Все документы потеряны..

- В лесу жил? - недоверчиво посмотрел на Кая Джо красными, как у кролика, глазами.

- Я этого не помню. Меня нашли на дороге вчера...

- Его подобрал вчера вечером Джон, коп, когда возвращался домой. Нечего не помнит, ничего не знает. Только по шляпе его и поняли, что это он. Помнится, была у него такая, да и подписана она. Помню его еще мальчишкой; он редко появлялся на улице, Люси, видимо, не выпускала. Все семейство дурное было, - проговорила она уже тихо, однако слышно для всех, кто присутствовал за столом. - Анна встала из-за стола и подошла к одному из окон. - Вот там вот твой дом стоял, - она указал рукой куда-то в угол окна. - После смерти Люси, твоей матери, участок продали, дом снесли, сейчас там другие жильцы, какие-то... ускоглазые. Как-нибудь сходим, я тебя познакомлю. Впрочем, - она помолчала несколько секунд, будто что-то обдумывая, - люди они душные, только время зря потеряем...

- И что ты делал в этом лесу? - все с тем же тупым выражением на лице спросил Джо.

- Я... не помню... у меня какие-то проблемы с памятью...

- Да отшибло маленько, это пройдет, - заметила Анна. - Выспишься, поешь, а там глядишь и вспомнишь.

- Я не понимаю, что можно делать в лесу... - медленно ворочая языком начал Джо. - Как можно жить без цивилизации, без еды там нормальной, без... бухла... - Он отвернулся от Кая и, будто желая подтвердить свои слова реальными действиями, как и брат, уставился в телевизор. Повернулась к телевизору и Анна. В комнате воцарилась немая сцена, лишь время от времени прерываемая чьим-то громким комментарием. Кай мочал. Он был рад тому, что, наконец, от него отстали, что ему не надо оправдываться, искать в себе какие-то объяснения. С каким-то особым интересом оглядывал он незнакомый ему интерьер, в которой все казалось ему каким-то новым и непонятным.

VI.

Из приоткрытого окна послышался тихий свист тормозов и щелчок двери автомобиля. Линда прикрыла крышку ноутбука, подошла к окну и посмотрела вниз. Перед входом стояла полицейская машина. Высокий человек в фуражке, не спеша, открывал калитку дома. На лице Линды появилась улыбка, она накинула на себя темную кофту и быстро спустилась вниз.

- Привет сестренка! - проговорил веселым голосом Джон, увидев знакомую фигуру, появившуюся на крыльце. - Давно не звонишь, решил проверить, все ли у тебя хорошо.

Линда молча спустилась с крыльца и обняла Джона за шею. - Знаю, сколько у тебя сейчас работы, - зазвучал ее громкий веселый голос, - решила лишний раз не беспокоить. Дела - хорошо!

Джон высвободился из объятий и окинул взглядом дом и дворовые деревья. - Дом цел, это самое главное, деревья вроде тоже. Как внутри, все нормально?

- Почти все цело, - не прекращала улыбаться своими красивыми карими глазами Линда. - Выбило только одно стекло, да и то по моей вине, забыла закрыть окно, когда это все началось. Но сейчас уже все нормально, стекло мне сделали. Не зайдешь? - она взяла его под руку и, не дожидаясь ответа, повела в дом.

- Рад за тебя, можно сказать, тебе повезло, - Джон бросил фуражку на стул у входа и прошел к столу. - Даже не представляешь, сколько проблем этот шторм натворил!

- Уж я-то знаю. Работы мне тоже прибавилось? Чаю? - спросила она, уже заранее зная ответ брата и доставая из шкафа две кружки.

- Да, пожалуй, - Джон с силой рухнул на стоящий возле стола стул. - Устал как собака! - произнес он, смотра как в окне, за деревьями, медленно ползли по небу серые тучи, - даже хожу с трудом. И такое целую неделю продолжается!

Линда поставила на стол обе кружки с чаем, сахарницу и села напротив.

- Разве половиной этот работы не должны заниматься страховые компании? Убытками, например, - ее пухлые губы осторожно коснулись края кружки.

- Должны, но там помимо прямых убытков еще куча проблем. Пять дней подряд, ты представляешь?! Шторм бушевал пять дней подряд! Люди просто сходили с ума, одно самоубийство, много случаев мародерства... Вчера утром, на востоке, за электростанцией, обнаружили тело чернокожего подростка. По предварительной версии смерть наступила в результате удара тупым предметом в голову. Рядом валялись ветви деревьев, которые, судя по всему они и были причиной смерти, но ты знаешь район, нельзя сбрасывать со счетов и другие версии...

- Его звали Тайрон. Тайрон Ниллс. Он учился в нашей школе. К нам уже приходили ваши, спрашивали про него. Это, конечно, ужасно...

Джон откинулся на спинку и закрыл глаза. - В такие времена я жалею, что пошел в полицию. Иногда желание спокойствия для своей задницы побеждает во мне всякое желание кому-то помогать...

Линда коснулась его руки. - Не переживай, рано или поздно все наладится и будет как прежде.

Джон улыбнулся и, сделав несколько глотков, отставил от себя чашку.

- Кевин спрашивал о тебе... - сказал он после небольшой паузы.

- Обо мне? - быстро переспросила Линда и вспыхнула. - И что спрашивал, и что ты ему сказал?

Джон улыбнулся. - Он часто спрашивает меня о тебе.

- К чему бы это? - лицо Линды окончательно залилось краской и она, встав из-за стола, отошла к окну. - Снова надвигается туча, - поспешно проговорила она, - только не было бы снова шторма.

- Не должно быть. Прогноз обещает дождливую, но безветренную погоду. - Джон не отводил от Линды своих глаз, и та чувствовала это своим затылком.

- Почему ты смотришь так на меня? - не выдержав, она, наконец, обернулась к брату со сверкавшими глазами.

- Да так. - Джон снова улыбнулся. - Я про Кевина. Он по-прежнему к тебе не равнодушен.

- Мне все равно! Мне нет до него дела!

- Кевин хороший человек, Линда, я знаю его еще со школы. В этой жизни нас многое связывало, да и связывает: армия, работа, друзья. Он тот, кого бы я смог назвать мужчиной и сильным человеком, но... - Джон остановился, видимо подыскивая слова, - мне кажется то, что вы расстались это правильное решение и вряд ли стоит пытаться что-то...

- Зачем ты говоришь мне это! - Линда вспыхнула еще сильнее и посмотрела на него недовольным взглядом. - С ним у меня ничего нет и...

- И не будет? - спросил Джон, не отводя глаз от лица сестры.

Лиза смутилась и не сразу ответила:

- И не будет... Но, Джон... Давай больше не будем об этом! Я уже не маленькая девочка, за которой брат должен следить, мне двадцать пять лет и я...

Послышался звонок мобильного телефона и Джон потянулся в карман брюк.

- Хорошо, - улыбнулся он ей и перевел взгляда на высветившийся номер на телефоне.

- Фрэнки! - произнес он, нажимая кнопку вызова и поднося телефон к уху. - Слушаю тебя!

- Джон! - послышался в трубке писклявый голос начальника. - Ты будешь еще сегодня?

- Буду. Я на пути, заехал к сестренке. Что-то срочное?

- Мне сегодня надо будет отъехать пораньше. Хотел попросить тебя сегодня задержаться.

- Кончено! Все в порядке, Фрэнки? - спросил Джон, чувствуя сегодня что-то особенное в его голосе.

- Все в норме, старина, все в норме! Ряд вопросов так сказать личного плана. Ты знаешь, моя мать не здорова, хотел повидать ее сегодня вечером.

- Да не проблема, босс, скоро буду...

- Спасибо, старина! - проговорил Фрэнк и, не прощаясь, сбросил вызов.

- Вот мне и пора. - Джон приподнялся из-за стола и несколькими большими глотками допил остатки чая из кружки. - Ах да! Забыл тебе рассказать, - начал он, вспомнив недавний странный случай. - Представляешь, вчера поздно вечером, когда возвращался домой, на лесной дороге встретил раздетого парня... какой-то больной...

- Да? - Линда с любопытством посмотрела на него. - Расскажи!

- Шел почти голый по дороге - в одних порванных брюках и шляпе! Я остановился, пытался до него докричаться - ничего, будто не слышал и двигался дальше. Глаза безумные, смотрит как... черт знает кто. Признаюсь, напугался, даже пистолет достал... мало ли что у того на уме...

Линда недоумевающе посмотрела на него.

- Он что, был вооружен?

- Нет, я говорю, на нем практически ничего не было, но лицо, глаза... будто он не понимал, что происходит, где находится... от таких людей можно ожидать чего хочешь!

- Может наркоман? Ты сам знаешь, - проговорила она с легким упреком в голосе, - в нашем городе это не редкость!

- На наркотик не похоже, вены в порядке, зрачки не расширены. Речь немногословна, но связная. Говорит ничего не помнит, откуда, как зовут - по нулям, ничего не знает.

Линда заинтересовалась и придвинулась ближе к Джону.

- И что в итоге ты с ним сделал?

- Ничего. Эту ночь он провел у нас в участке. Он выспался, его накормили, под утро пришла Анна, уборщица, и только с ее помощью смогли понять кто он такой и откуда.

- И... кто он?

- Сын какой-то алкоголички, соседки Анны. Говорят, ушел из дома в шестнадцать лет и все это время жил где-то в лесу. Она узнала его по шляпе, помнила ее с тех далеких времен. Когда стали шляпу осматривать, с обратной стороны, на подкладке, было написано его имя.

- И где он сейчас?

- Анна предложила ему пожить у нее, пока его документы не восстановят. Как ты понимаешь это займет время, а у него ничего нет за душой - ни дома, ни денег, ни родных. Весь забитый, зашуганный, волосы обожжены. Непонятно, что у него там произошло и почему решил вернуться, но думаю... думаем, что и здесь без шторма не обошлось - видимо разрушил его хижину или где он там жил. Вот ему ничего и не оставалось, как выбраться к людям.

- Ты говоришь, он ничего не помнит? Возможно он травмирован? Его кто-то осматривал?

- Его осмотрел сегодня утром один медик. Много всяких ссадин и царапин, но говорит для жизни и здоровья опасности нет, в скором времени все пройдет и... и он сможет продолжать свое путешествие дальше.

На лице Лины выразилось недовольство.

- Джон, надеюсь ты понимаешь, что человек, не помнящий даже своего имени вряд ли может считаться здоровым. Ты говоришь, что он с трудом говорит и всего боится - по мне так его нельзя просто взять и отправить "дальше"!

Джон поморщился. Он уже начинал жалеть, что черт дернул его за язык вообще поднять эту тему перед сестрой.

- Да послушай, все в порядке, я всяких фриков встречал в своей жизни... может выпил немного, может действительно чем-то закинулся. Но теперь все в порядке, через день-два, думаю, придет в себя, опомнится. Зря ты за него беспокоишься, тем более ты его даже не видела...

- Я могла бы на него посмотреть, - произнесла она, не отводя взгляда своих пристальных глаз от брата. - Как ты понимаешь, это не простое любопытство, я психолог, это моя профессия, возможно я чем-то смогу помочь ему!

- Думаю, это временное расстройство, кто знает, что там с ним произошло. - Джон подошел к входной двери. - Я не видел его сегодня, но Фрэнк рассказывал, что он уже даже говорить стал, стал улыбаться. Не беспокойся так, все под контролем, - он улыбнулся и положил руку на плечо Линды. - Впрочем, это твое дело, если хочешь, могу вас познакомить. Единственное, мне бы не очень хотелось, чтобы ты ехала к Анне и к ее двум сынкам, это компания не для тебя...

- Очень жаль, офицер Симмерс, - засмеялась Линда, подавая ему со стула фуражку. - Вы лишаете меня возможности общаться с самыми лучшими представителями мужского пола нашего города.

Джон надел фуражку и с улыбкой приложил руку к козырьку.

- Мэм, давайте вы просто будете делать так, как я говорю.

Линца поцеловала брата в покрытую щетиной щеку и вскоре на дворе снова послышались звуки автомобиля.

VII.

Черное Шевроле свернуло с асфальта на покрытую лужами грунтовую дорогу и медленно поползло вперед. Влажные от многодневного дождя ветви забарабанили по кузову, оставляя листья и мокрые полосы на стеклах.

Фрэнк докурил сигарету и, в этот раз, вопреки своей всегдашней привычке, не выкинул ее из окна, а аккуратно засунул в пепельницу на передней панели. Его взгляд, всегда такой уверенный и самодовольный, как-то нервно переполз на зеркало заднего вида. Там была лишь уходившая вдаль дорога и шевелившиеся, подсвечиваемые красными габаритными огнями, ветви кустов.

Он снова перевел взгляд вперед и снова потянулся за пачкой сигарет. Он был здесь уже не в первый раз, он был здесь уже несколько раз, но каждый раз, делая этот поворот на грунтовку, он по-особому нервничал, ощущая за своей спиной чей-то скрытый, но пристальный взгляд.

Шипевшее от помех радио давило на нервы. Он выключил магнитолу и открыл окно. Шелест кустов и шум колес по песку слабо перекликались с тихо работавшим двигателем. Вдох сигареты полной грудью и синяя струйка дыма вылетела в уже начинавшееся смеркаться пространство. Под колесами громко хрустнула ветка и Фрэнк опять посмотрел в зеркало заднего вида. Опять никого, опять грунт дороги и кусты, эти тянущиеся вдоль дороги плотные кусты.

Вскоре справа появился большой камень и за последним поворотом дорога плавно пошла вверх. Большая лужа, колеса девятнадцатого радиуса без проблем прошли это препятствие, вытаскивая машину на небольшую лужайку, которой оканчивалась дорога. Фрэнк сделал полукруг и заглушил двигатель. Кругом была тишина. Минуту Фрэнк сидел неподвижно и прислушивался: ни ветра, ни шелеста, лишь редкие крики вечерних птиц, да слабые удары по капоту капель, которые слетали с ветвей высоких деревьев. Он отстегнул ремень, достал из бардачка пистолет и плавным движением вынул полный магазин. Пальцы пробежались по латунным гильзам патронов. Старая привычка, от которой он никак не мог избавиться, старая привычка доставать и проверять патроны каждый раз, когда страх одолевал его. Но все было на месте, все было в норме. Фрэнк убрал его в кобуру под курткой, засунул в пепельницу погашенную сигарету и тихо открыл дверь. В лицо пахнуло свежим воздухом и лесной сыростью. Какая-то зябь пробежалась по телу, то ли от холода, то ли от нервного напряжения.

Не закрывая дверь, он отшагнул от машины. Где-то вдалеке слышалось ауканье лесной птицы. Слабо потрескивала остывающий кузов машины, крупные капли от шедшего недавно дождя продолжали слетать с веток и с глухим звуком бить по кузову. Стараясь не замочить джинсы, Фрэнк вышел на траву к дереву и вдохнул полной грудью. Чувствовался запах мокрого леса. Он полез в карман и достал телефон, чтобы посмотреть время. Но телефон не работал. Аккумулятор лежал рядом, в том же кармане, предусмотрительно вынутый заранее. Фрэнк слишком долго работал в полиции и слишком хорошо знал, что даже выключенный телефон мог использоваться для обнаружения местоположения или как микрофон; он знал это, поскольку он сам несколько раз прибегал к этим мерам, ловя преступников. Только теперь все было иным, теперь этим преступником был он... Он, шестидесятидвухлетний Фрэнк Стаймер, полицейский с безукоризненной послужной линией, герой непопулярной войны, отец двоих детей, и дед трех внуков оказался по ту сторону закона, того закона, который он защищал почти всю свою жизнь, рискуя и жертвуя собой! "Но ведь я не делаю ничего того, что не хотят делать они сами, - снова и снова в своих мыслях утешал он самого себя одной и той же логической линией. - Никто никого не заставляет, никто никого не..."

Но он не успел докончить ту мысль, с которой всегда начиналось его оправдание перед самым главным судьей в его жизни - перед самим собой. Где-то вдалеке, еще на асфальтированной дороге, послышался рев двигателя. Он знал его. Знал потому, что рев этот был ему уже знаком, рев этот он слышал уже много раз, слышал здесь, на этом самом месте, стоя точно так же на лужайке, в глухом лесу, снова и снова проверяя магазин своей Береты.

Рев сменился визгом тормозов, разлетевшимся по кронам высоких деревьев, и через минуту Фрэнк услышал пробивавшийся сквозь плотные деревья басы рэпа.

- Чертова обезьяна! - проскрежетал он сквозь зубы. Вскоре на дороге раздался скрип тормозов и удар, будто подвеска автомобиля грохнула со всей силы о землю и через минуту, визжа колесами и заходя в занос, внизу, у камня, появился Форд Мустанг черного цвета с яркими ксеноновыми фарами из которого, казалось, на километры, в разные стороны разносился голос очередного ниггера, хвастающегося тем, что он "нарубил херову тучу бабла" и "что теперь все черные бабы будут ложиться перед ним в ожидании того, как он снизойдет до секса с ними".

Машина влетела на поляну, разбрызгивая грязь и воду, и, сделав полицейский разворот, встала перед припаркованным с краю шевроле. Музыка затихла и через несколько секунд из машины появилась высокая и коренастая фигура Майка О"Нилла. Фрэнк поморщился, но не сказал не слова. Ему было как-то по-особому интересно наблюдать за всем этим цирком.

- Мой ниггер, - заорал Майк, направляясь к нему своей развалистой походкой и вытягивая к нему свою черную, увешанную перстнями руку. - Старик, твою мать, рад тебя...

- Я не твой ниггер и не старик, - в миг побагровев, ответил тот. - Меня зовут Фрэнк Стаймер, я офицер полиции, еще минимум несколько месяцев я буду офицером полиции и ты, - он хотел сказать "черножопая свинья" или "обезьяна", как любил называть их за глаза, общаясь с друзьями, но сдержался и произнес, - "молокосос" не смеешь общаться со мной так, как общаешься с прочим шлаком из своего окружения...

- Ладно, чё ты, офицер, - язвительно заявил тот. - Партнер! Хочешь буду называть тебя партнером, ведь мы партнеры, мужик, а?!

Фрэнк сделал шаг ему навстречу, чувствуя, как кипит его кровь. Он с удовольствием съездил бы ему по физиономии кулаком, выбил бы ему челюсть, сломал ребра, отбил почки. Но Розарио доверял этому черножопому и считал его своей правой рукой; Розирио послал к нему именно его и ему, Фрэнку, офицеру полиции, придется иметь дело с ним - разговаривать с этим отбросом, говорить с ним так, будто между ними было в этот момент нечто большее, чем трава, на которой они стояли.

- Положи руки на это дерево!

- Чё, мужик?!

- Руки на дерево! - повторил Фрэнк тем тоном, который заставлял любого преступника, каким бы крутым куском говна он бы не был, подчиняться. - Иначе...

- Да че ты, успокойся. Мы же... мы же партнеры... - Майк положил обе руки на стоявшее дерево и расставил ноги, заранее догадываясь что тот хотел сделать. Фрэнк приблизился к нему и в привычной полицейской манере, резкими ударами ноги по внутренней стороне ног Майка раздвинул их еще шире.

- Э! Ниггер! Мужик, осторожней! - запротестовал тот, чувствуя, как руки Фрэнка сильными движениями, похожими больше на удары, обыскивают его брюки и куртку.

- Повернись!

Майк повернулся, в этот раз решив ничего не возражать. Фрэнк пробежался руками снизу-вверх. - Нет оружия?

- Только та здоровенная черная пушка, которую ты только что трогал! - улыбнулся Майк своими белоснежными на черном лице зубами.

- Что здесь? - рука Фрэнка вдруг обнаружила какой-то плотный предмет на груди. "Микрофон", - была первая мысль, почему-то пустившая мурашки по его коже. Но нет, через секунду разуверил он себя. Современные микрофоны по своим размерам не больше пуговицы от рубашки и обнаружить их можно только специальными приборами, ловящими радиосигнал. - Что это? - повторил он, нащупав на плече Майка цепочку и вытягивая по ней здоровенного размера золотой доллар, висевший на груди.

"Чертов придурок", - подумал про себя Фрэнк, почему-то вспоминая умирающих с голода в Африке ниггеров, которыми день и ночь пичкают сознание всякие говнолиберальные каналы и издания.

- Йоу, мужик, твою мать... - Майк взял доллар из руки полицейского и засунул его обратно под футболку. - Имей ко мне уважение! Надо учиться доверять людям. В нашем гребаном бизнесе это необходимо!

- В машину! - скомандовал тот и быстрыми шагами направился к себе в Шевроле. - Садись рядом, на пассажирское сиденье! - прикрикнул Фрэнк, увидев, что Майк собирался сесть сзади, за его спиной.

Майк обошел машину и плюхнулся на сиденье рядом.

- Закрой дверь, - проговорил Фрэнк, включая двигатель и закрывая свое стекло.

- Йоу, мэн, мы едем куда? - в голосе Майка в первый раз послышался испуг. - Это не было частью договора. Я тут чтобы просто...

- Помолчи! - прервал его Фрэнк, включая радио и дожидаясь как тот закроит дверь. - Мы никуда не едем, я не хочу, чтобы наш разговор был доступен еще кому-то, - Фрэнк поймал какую-то поп-волну и увеличил громкость.

- Мужик, это хлам! - почти сразу запротестовал Майк. Давай я принесу тебе диск с реальным дерьмом! - он дернул за ручку, но Фрэнк схватил его за шиворот и крикнул:

- Давай ты свое дерьмо оставишь у себя в штанах и начнешь делать то, ради чего ты здесь оказался!

С недовольной миной на лице, Майк захлопнул дверь и потянулся в карман толстовки. Фрэнк, хоть он и обыскивал его минуту назад, как-то машинально запустил руку под куртку, чувствуя ободряющую прохладу рукоятки Береты.

- Да успокойся ты! Все нормально, мы же партнеры, партнеры, понимаешь, - Майк хихикнул. - У нас же с тобой бизнес, понимаешь! - Он извлек из кармана сложенный вдвое плотный конверт и бросил его на панель управления. - Держи и проверяй, мужик!

Фрэнк отпустил рукоятку пистолета и взял в руку конверт. С негодованием на самого себя, он заметил, что руки его дрожат. Хуже всего было то, что это заметил и Майк, пухлые губы которого растянулись в той наглой улыбке, которую он хотел в тот момент разбить кулаком. Но он здесь был не для этого. "Партнер", - пронеслось в голове то, что произнес он ему уже несколько раз. "Я и он, этот отброс, - мы партнеры", - думал он, но запах и хруст стодолларовых купюр в руках, как сильнодействующий наркотик, загасил его душевную боль, и он, проглотив в себе свою былую гордость, продолжил пересчитывать толстую пачку.

- Мужик, все нормально? - спросил через минуту Майк, заметив, как тот, пересчитав пачку повторно, убрал ее в конверт и положил обратно.

- Все верно, - произнес Фрэнк уже мягче. Созерцая перед собой свой годовой заработок, он чувствовал, что нервы его начинают приходить в порядок.

- Почему Розарио просто не захотел где-то оставить эти деньги?..

- Личное общение, мужик! Личное общение! Посылая к тебе одного из своих лучший людей, он оказывает тебе почтение... Тем более... - Майк помолчал несколько секунд, - у него к тебе есть маленькая просьба...

- Что такое? - прорычал Фрэнк.

- Тебе необходимо будет встретиться кое с кем и кое-кому что-то передать! ...

- Я тебе не мелкий курьер-жопоподтиратель! - взревел Фрэнк, забыв про то, что он собирался говорить как можно тише. - Я не занимаюсь передачками, это ваш сраный бизнес, мое дело лишь закрывать на это глаза...

- Остынь мужик! Остынь! Он так и говорил, что ты будешь говниться... то есть выражать недовольство, - поправился Майк, - но поверь, за эту маленькую услугу ты получишь столько бабла, что то, что ты получил сегодня, покажется тебе сдачей с пива в ближайшем магазе! Тем более, - на лице Майка появилась прежняя усмешка, - тебе уже седьмой десяток, старик! Что бы ты еще ни сделал, если тебя накроют, ты все равно уже просидишь в тюряге до конца своих дней! Так что расслабься!

Фрэнк снова почувствовал приступ раздражения и желание осадить этого молокососа. Но сквернее всего было то, что он был прав и что он был втянут в это дерьмо по самые уши и сколько бы не было дерьма под ногами, споткнись, и он уже по-любому утонет в нем по самые уши.

- Что у тебя там? - хмуро проговорил он, отворачиваясь куда-то в сторону.

- Другое дело, мужик! Вот этот подход уже интереснее. Жди меня здесь!

Фрэнк молча проводил его взглядом до машины. Майк юркнул внутрь, не закрывая двери. Фрэнк на всякий случай снова засунул руку под куртку. Вскоре фигура Майка появилась из-за двери с коричневым пакетом в руке. Своей развалистой походкой он подошел к машине Фрэнка, залез внутрь и положил на приборную панель, рядом с пачкой пересчитанных денег, пакет.

- Что это? - спросил Фрэнк с нескрываемым раздражением в голосе, уже заранее зная ответ.

Майк не ответил.

- Сколько здесь? - спросил Фрэнк через минуту.

- Килограмм, ровно!

Фрэнк молчал. Он и не мог говорить, он чувствовал, как от нервного напряжения захватывало дыхание, как сердце, давно колотившееся в груди, теперь просилось наружу.

- Чистое дерьмо, мужик! Чистей-ше-е! - протянул Майк.

- И что... что я должен буду делать с твоим этим чистейшим дерьмом? - не без труда проговорил Фрэнк.

- Ничего такого, что могло бы подвергать тебя опасности. Тебе всего-то надо будет передать это Робу и его корешам, ну и забрать у них то бабло, которое они наработали.

- Это этим мелким ублюдкам из школы?

- Ублюдки? - засмеялся Майк. - Эти ублюдки приносят нам с тобой бабло, это двигатели нашей экономики, мужик!

- Сколько я с этого получу?

- В два раза больше! - Майк кивнул головой на лежащую рядом пачку денег. Фрэнк посмотрел на него с удивлением, которого уже не мог скрыть. Лицо Майка в этот раз было серьезно, всякий намек на то нахальное выражение, которое он видел совсем недавно, полностью исчез. - Это дохрена бабок и делов-то - совсем ничего!

Фрэнк протянул руку и взвесил пакет.

- Ровно килограмм, мужик.

- Почему я? - спросил тот, не отводя глаз от пакета.

- Розарио доверяет тебе больше, чем разным торчкам. Он говорит, что ты понимаешь особенность этого бизнеса как никто другой. И, кроме того, - Майк снова ухмыльнулся, - человек, которому есть что терять, не будет делать разных глупостей...

Фрэнк ничего не ответил. Но по его лицу Майк увидел, что тот согласен.

- Держи симку, - Майк протянул Фрэнку небольшой конверт. - Вставь ее сегодня вечером в какой-нибудь телефон. Ближе к полуночи тебе перезвонят.

Фрэнк кивнул головой, молча перегнулся над сидением Майка и нажал на ручку двери. Та открылась со слабым щелчком.

- Свободен, - сказал он тихо, кладя пакет на приборную панель перед собой. - Хорошо... в этот раз хорошо... Но... послушай внимательно, и донеси это до своего босса - больше этим говном я заниматься не намерен!

- Отлично, мужик, отлично! Видишь, с тобой можно работать! - он хотел сказать еще что-то, но, увидев по лицу Фрэнка, что этого лучше не делать, вылез, хлопнул рукой по крыше и, не закрывая за собой дверь, направился к машине. Фрэнк не отводил взгляда от зеркала заднего вида. Лишь когда фары машины зажглись и та, пробуксовывая и дрифтуя, ринулась вниз по дороге, тяжело выдохнул.

"Да, я по уши в этом дерьме... - думал он, слушая как хрустят колеса его машины по узкой грунтовой дороге. - Я стал тем, кого я ненавидел и с кем боролся всю свою жизнь. Но в чем именно моя вина? - боролось в нем совершенно другое начало. - Что в том, что я помогаю достать людям то, чего они сами хотят? Ведь это и есть свобода, ведь в этом и есть выражение истинных прав человека, а не в том либеральном дерьме, которое течет в глотку со всех сторон. Ниггеры, пидоры - ты должен их любить, ты должен их уважать, но ты не имеешь свободы делать то, что хочешь ты". "Алкоголь, - вспомнились ему слова, сказанные ему в тот вечер Розарио, слова, которые имели для него особый смысл - это самый сильный наркотик. Если бы его изобрели сегодня, он попал бы в один лист с героином и кокаином. Ни один наркотик не убивает столько людей, сколько алкоголь. Но всем на это насрать. Почему? Потому что это деньги, это индустрия, это традиция. Все поколения на всех континентах употребляли алкоголь. Алкоголь вошел в историю всех культур мира. Алкоголь убил и испортил жизни большему количеству людей, чем все вместе взятые войны и катастрофы. Так чем же хуже то, что лежит у меня сейчас в бардачке?"

Он сам не заметил, как подъехал к своему дому, и лишь когда металлическая дверь гаража начала медленно перед ним открываться, Фрэнк очнулся от своего странного состояния, огляделся по сторонам и медленно заехал внутрь.

VIII.

Когда Кай вернулся в дом, на улице уже смеркалось. Тени выползли из углов, покрыв полумраком всю комнату. Птицы в дворе замолкли и лишь где-то под окном, в траве, громко щебетал кузнечик. Он взял стул, стоявший рядом со столом, и поднес его к кровати. Осторожно, боясь содрать заживавшие болячки, он снял с себя рубашку и хотел лечь, но в этот момент заметил, что входная дверь слегка приоткрыта. Он подошел к ней и потянул на себя, но в этот момент на улице послышалось шарканье шагов по траве. Кто-то шел в его направлении.

Им овладели прежняя нерешительность и страх. Он шагнул назад, с каким-то трепетом ожидая того, кто войдет к нему. Вот послышался стук шагов по ступенькам и их тихий жалобный скрип. Дверь заскрипела, Кай сделал еще один шаг назад и остановился. Дверь раскрылась и на пороге показалась фигура Джо.

- Нравится тебе у нас? - Джо сплюнул в сторону и, не разуваясь, прошел к столу.

Избегая взгляда Джо, Кай попятился назад, дошел до стула, присел на него на секунду, потом снова соскочил, почесал шею и тихим голосом, смотря куда-то на свои босые ноги проговорил, - да, очень... спасибо вам, что... что помогли.

- Это хорошо, что нравится. Ты садись, чё вскочил! - Джо кивнул на стул.

Кай послушно сел.

- Ты, вообще, помнишь меня?

Кай на мгновение взглянул на Джо, но поймав на себе его пристальный взгляд, покраснел как ребенок и, снова уставившись вниз, тихо проговорил "не помню".

- А что ты, вообще, помнишь?

- Я не знаю... мало что помню... лишь помню, как шел по дороге, а потом вспышки и полицейский автомобиль. Меня подобрали... подобрал...

- Джон Симмерс! Мать мне это уже рассказала! Мерзкий тип, говно как человек, впрочем, они все копы такие. И чё ты делал там на этой дороге?

- Я... я вышел из леса, но я... я этого уже не помню.

- Ты помнишь свою мать?

Нет, -мотнул головой Кай.

- А я ведь помню тебя! Я помню тебя еще таким! - Джо опустил руку вниз, на метр, демонстрируя рост того Кая, каким видел он его в последний раз. - Мы - ты и я, часто тусовались вместе. Играли в войнушку в заброшенных гаражах. Я был индейцем, бегал с луком и томагавком, ты был ковбоем, потому что у тебя была эта идиотская шляпа, - Джо показал пальцем на лежавшую на соседним стуле потертую шляпу.

- Да? Но... - на мгновение Кай замялся, однако решился продолжить дальше, - Анна... ваша мама говорила, что моя мать меня редко пускала на улицу...

- Ты больше верь ей! Она стара и память у нее стала такой же, как у тебя. Впрочем, твоя мать не любила нас, твоя мать вообще никого не любила, но ты был не простым ребенком, не слушал ее, бегал из дома. Ты и тогда убежал от нее, в лес...

- Я не помню этого... - все еще не решаясь посмотреть в глаза собеседнику проговорил Кай, - расскажите мне, пожалуйста, что тогда произошло?

- Да чё рассказывать-то? Мамаша твоя любила бухнуть и тебе часто доставалась, когда она была кривой. Однажды, вернувшись домой в жопу пьяная, она отдубасила тебя так, что ты несколько дней не мог ходить. Видимо тебя тогда это все достало, и ты решил вскоре уйти из дома. Я не знаю куда ты пошел - кто говорил, что в крупный город, кто говорил, что ты ушел в лес. Но с того дня я тебя больше не видел.

- Мне... мне приятно, что мы снова встретились...

- И мне... мне тоже очень приятно... Но... есть одна вещь, которую я тебе должен рассказать. Ты, естественно, этого тоже не помнишь, но перед тем, как уйти, ты взял у меня должок; деньги не большие, но пятьсот баксов есть пятьсот баксов, мужик! - Джо замолк и уставился на Кая, лицо которого, хоть в комнате и было уже темно, снова заметно залилось краской.

- Я... я извиняюсь, я... я, видимо, обещал тогда вернуть деньги при первой возможности...

- Обещал!

- ...я верну, обязательно верну, единственное, у меня сейчас ничего нет...

- Да не кипятись ты так! Это подождет еще пару дней, в конце концов, я и так уже ждал херову тучу лет! - Джо достал из кармана рубашки сигарету, зажег о край стола спичку и закурил. - Но долги надо возвращать, мужик, иначе ведь это получается не долг, а херня какая-то, грабеж...

- Конечно, конечно... - заторопился Кай. - У меня нет, но я планирую найти работу, я при первой возможности найду эти деньги и... и отдам...

Джо пустил в лицо Каю струю табачного дыма, от чего тот закашлялся и невольно подался назад.

- Не сомневаюсь. Ведь тебе еще жить в этом городе... - произнес он своим сиплым голосом. Еще с минуту он сидел за столом, внимательно осматривая лицо Кая, будто изучая его. Под тяжелым взглядом того, Кай невольно смущался, смотрел, как виноватый куда-то вниз. Наконец Джо поднялся, почесал живот, не спеша вышел из-за стола и направился к двери, но на пороге остановился, бросил остаток сигареты на пол, затушил ее ботинком и снова заговорил:

- Только, старина, одна вещь, о которой чуть не забыл тебе сказать. Тогда пятьсот баксов были деньги. Сейчас это... "пуф", - произнес он и щелкнул пальцем, - просто бумажка. Инфляция, понимаешь? Деньги теряют свою ценность, бакс обесценивается.

- Я... не беспокойся... я верну и верну больше...

- Мне кажется мы с тобой найдем общей язык, - Джо повернулся и, больше не оборачиваясь и не закрывая дверь, вышел на улицу.

На следующее утро Кай проснулся поздно. Летнее солнце уже во всю светило в окно и в комнате стояла невозможная духота. Все происходившее с ним до этого легло на него тяжелой мрачной тучей, он начал усиленно рыться в своих воспоминаниях; он вспомнил все, до малейшей подробности; но вспомнил с того момента, как Джон Симмерс подобрал его на дороге. Но то, что было до этого, по-прежнему оставалось загадкой. Он совершенно забылся в этих своих мыслях и лежал на кровати до тех пор, пока кто-то не дернул с силой за ручку входной двери.

- Закрылся! - услышал он вдруг тихое ворчание Анны. - Эй! Ты чего закрылся-то! - крикнула она уже громче и ударила ногой в дверь.

Кай вздрогнул, будто снова пробужденный и быстро спустил ноги с кровати. Живо представилось пред глазами ее худое морщинистое лицо со злыми, бегающими по сторонам глазками. Ему снова стало не по себе.

- Открывай, тебе говорят!

- Сейчас, я... я... одеваюсь, - ответил Кай, поспешно натягивая на себе рубашку и брюки.

Удары в дверь прекратились, но слабое ворчание старухи продолжалось. Кай поспешно отпер дверь и натянуто улыбнулся стоявшей на ступенях хозяйке.

- Чего ты закрываешься-то! Боишься, что портки твои дырявые украдут что ли? - набросилась он на него. - Или тебя самого боишься, что украдут?

Кай было попытался ей что-то ответить, но та, видимо, не имея ни малейшего желания выслушивать возражения, отвернулась и поспешно пошла к дому.

- Завтрак на столе! Иди, а то остынет, или сожрут без тебя (Кай понял, что она имела ввиду Билли). Как поешь, сразу спускайтесь вниз, вам надо сегодня снять это сраное дерево.

Через несколько минут Кай переступил порог хозяйского дома. Билли, смотревший в это время очередной сериал, давно закончив со своей порцией, косо посматривал на порцию Кая. Но появление того на пороге его остановило.

- А-а-а! Успел! - проговорил он с нескрываемой злобой в голосе. - На! Это твое! - он запустил себе в рот большой кусок котлеты, взятый с тарелки Кая и подвинул ему остатки. - У нас тут знаешь, как при коммунизме, кто первый встал, того и ботинки, - его шутка, видимо, понравилась ему же насколько, что тело его с полминуты беззвучно тряслось, передавая вибрацию стоявшему рядом столу.

Кай молча опустился на стул, боязливо посмотрел на тучную фигуру Билли и принялся за еду, которая казалась ему какой-то дрянью.

- Смотри! Смотри! - заорал вдруг Билли, разбрызгивая перед собой перемешанные со слюнями остатки еды! - Вот эта баба мочканула того... как его Рождерса... или как звать этого пидора!

Кай поднял голову от тарелки и перевел взгляд на экран, на котором прыгали какие-то фигурки, крича что-то и разговаривая.

- Это стопудово! Смотри на ее рожу, все же понятно!.. Впрочем, говно какое-то, - Билли закряхтел, потянулся к столу и взял пульт. - Последнее время нет нормальных фильмов, делают одно говно! - ворчал он, не без труда тыкая своим жирным пальцем в пульт. Но пальцы его, видимо, были настолько толсты, что вместо переключения каналов он часто то увеличивал, то уменьшал громкость. На экране то появлялись, то исчезали субтитры и бегущие строки. Это бесило Билли и он лишь еще сильнее давил на пульт, от чего тот уже слышно трещал. - Сюжет сразу понятен. Кто кого замочит, кто кого трахнет - все ясно! Не надо быть гением. И эта полит... политическая... а-а-а хер с ней, в общем, вот это говно, где в каждый фильм вставляют всяких пидорасов. Понимаешь?! Посмотришь старые фильмы, черно-белые, ничего этого нет: симпатичные тетки, нормальные мужики. А сейчас! Извините, должен быть черный, должен быть пидор и если ты их в фильм не добавил, то жди... хер твой фильм выйдет в прокат, и если и выйдет, то сожрут с говном! - Билли остановился на каком-то канале, где актеры, одетые черепахами, ползали по канализации и разговаривали с какой-то гигантской крысой. - Вот это другое дело! Вот это фильм! - видимо удовлетворенный он бросил пульт на стол и почесал брюхо. - Черепахи мутанты это тема! - Он почему-то загоготал так, что Кай был вынужден схватиться за край тарелки, боясь того, что она свалится на пол от сильной вибрации.

- Эй! Ну долго вы будете там дурью маяться, я жду вас! - крикнула с улицы в открытое окно Анна.

- Да пошла ты в жопу, старая ведьма! - все так же гогоча крикнул Билли.

- Что-о-о?

- Говорю идем, мамуля! Пилу ищем! - Билли снова затрясся от смеха, в этот раз упираясь рукой в стол и пытаясь поднять со стула свое массивное тело. - Вот глухая овца!

Хоть изначально никто и не строил иллюзий, но распилить дерево и снять остатки массивного ствола с крыши оказалась задачей крайне нелегкой. Усложнилась она и тем, что Билли, в силу своего особого физического состояния, не мог не только залезть на крышу, но испытывал даже крайние сложности с тем, чтобы подняться по лестнице на несколько ступенек вверх и подать Каю заведенную пилу. Кай же, видимо, никогда не державший в руках такого инструмента, как бензопила, после того как сумел поднять ее наверх, поначалу испытывал серьезные проблемы с управлением ею. Однако ближе к обеду, он полностью овладел мастерством и смог распилить массивный ствол и отпилить две большие ветки, накрепко державшие дерево на крыше. С жутким скрипом и треском черепицы, дерево съехало вниз, вырывая при падении своим отпиленным концом куски травы и дерна и подбрасывая их в воздух.

- Матерь божья! - выскочила из дома Анна, за которой появился в трусах с заспанной физиономией Джо, видимо успевший прошлой ночью нахлестаться настолько, что даже сейчас чувствовал сложности с координацией и был вынужден стоять, прислонившись спиной к покосившимся перилам. - Вы мне остатки дома не снесите к херам собачьим!

- Нормально отпилили, маманя! - крикнул в ответ Джо, вытирая запачканным рукавом крупные капли пота со лба. Вид у него был такой, будто он сам все это время ползал по крыше и собственными руками ломал огромные ветви. - Там и так пол крыши расхерачено. Надо по любому будет делать. Вон, смотри! - он сделал несколько шагов назад, отдышался, и ткнул пальцем куда-то вверх, в крышу, в пробоине которой можно было видеть чердак и валявшийся там мусор.

- Да уж! - Анна недовольно мотнула головой. - Работы тут немало. Что, поможешь с крышей, или свинтишь? - крикнула она Каю, который в этот момент уже добрался до лестницы и начал спускаться вниз.

- Да... я помогу, - он слез и повернулся к Анне, избегая взгляда с ней глазами, - но... но нужен материал...

- Материал купим! Надо только толкового плотника; небось в лесу сам хижину сделал?! Знаешь толк в деле?!

- Я не знаю, но... но думаю, что смогу.

- Вот спасибо тебе! - произнесла Анна уже как-то гораздо добрее. - А то эти два... - она не договорила, махнула рукой и направилась в дом. - Через пол часа будет готов обед! Распилите и уберите пока эти бревна от входа.

Джо снова скрылся в доме, Билли подошел к толстому краю бревна и плюхнул на него свой тучный зад.

- Утомился я что-то, старина. Давай передохнем. А еще лучше, - он поднял свои сощурившиеся не то от солнца, не то от насмешки глаза на Кая, - распили-ка ты сам, я потом помогу тебе их убрать, идет?

- Хорошо! - не выказывая ни малейшего возражения, Кай взял пилу и схватился за ручку стартера, но звук приближавшейся машины заставил его остановиться и положить пилу на прежнее место. Оба разом повернулись к калитке и увидели, как к ней подъехал полицейский автомобиль.

- Кай Ковальски! - раздался через пол минуты знакомый голос и из машины появилась фигура Джона Симмерса, того полицейского, который встретил его тогда на дороге, - вот как тебя оказывается зовут, мой таинственный друг!

Улыбаясь, Джон подошел к забору и облокотился на него руками. Кай положил пилу на землю и осторожно, пошел на встречу этому человеку. Он сразу узнал его.

- Ну как ты? - все с той же веселостью в голове спросил Джон. - Обжился?

- Я... я нормально. Извините меня, что я... там... что доставил всем вам тогда столько проблем.

- Да брось ты! - Джон протянул через забор Каю свою руку, которую тот, видимо не поняв сначала что надо делать, не сразу пожал. - В тот вечер ты мне доставил меньше всего неприятностей. Да и это моя работа, я просто делал то, что должен был делать.

Оба помолчали с минуту. Джон внимательно рассматривал молодого человека, который все это время смотрел куда-то вниз, в землю.

- Ну как, нравится тебе здесь?

- Ну... да... спасибо! Меня здесь кормят... у меня есть здесь даже... даже свой дом, - Кай показал рукой место, где он ночевал.

- Дом говоришь? - Джон усмехнулся. - Мне кажется этот дом давно пора под снос пускать! Но это ладно! Долго ты тут не останешься. У меня для тебе хорошие новости! Мы получили подтверждение о том, что запрос на восстановление твоих документов принят и в недельный срок, если не будет почтовых задержек, ты все получишь все на руки. С этого момента ты сможешь устроиться на нормальную работу и снимать себе нормальное жилье (он сделал особый акцент на слове "нормальное"). То, чем ты сейчас занимаешься, этим, конечно, можно заниматься недолгое время и то от крайней нужды, и мой тебе совет, - Джон посмотрел на крыльцо дома, - при первой возможности, не задерживайся здесь - найди себе что получше!..

Кай не стал ни задавать ни лишних вопросов, ни возражать. Он лишь натянуто улыбнулся, и, слегка осмелев, поднял глаза на лицо собеседника. Но глаза того скрывали непробиваемые для взгляда солнцезащитные очки.

- Послушай! - продолжил Джон, - тот вечер, когда я встретил тебя на дороге... тот день был не самым легким днем в моей жизни. Последствия этого шторма, взвинченные до предела нервы, усталость... одним словом, не хочу, чтобы ты думал, что я машина, готовая стрелять в человека без всякой видимой причины. То, что я достал тогда пистолет, направил его на тебя, может я слегка переиграл, может... да не может, а так, по-человечески, я, конечно, не должен был этого делать. Надеюсь ты не держишь на меня зла... такая работа, старина! Все мы люди, все мы можем слететь с катушек, так сказать, потерять терпение!

Кай смутился, снова опустил свой взгляд вниз и тихо выдавил из себя:

- Я... да... я понимаю.... я не обижаюсь!

- Ну и замечательно! - лицо Джона расползлось в большой улыбке, и перегнулся через забор и слабо ударил Кая по плечу. - Но, брат, признаюсь, напугал ты меня тогда не слабо! Только представь: сумерки, пустота, дождь моросит, поваленные деревья кругом, ветки и вдруг ты... одет черт знает как... взгляд, как у безумца... Представляешь? Я первым делом думал, что все это мне кажется после такого денька, потом смотрю, нет, действительно человек идет! Я кричу в громкоговоритель - ты не реагируешь, я вылезаю из машины, включаю мигалки - ты не замечаешь! Я достаю пистолет - целюсь, ты идешь как ни в чем не бывало!.. Как... не живой прямо! Скажу тебе честно - я в своей жизни повидал много разного, и я знаю, что какой бы человек ни был, если направляешь на него оружие, он может вести себя как угодно, но не быть равнодушным. Ты же пер, невзирая ни на что...

- Я почти ничего этого не помню сейчас, сэр...

- Джон, называй меня Джон!

- Джон... я только помню как я ударился обо что-то и... такой свет... такой яркий... свет!

- Это мигалки, - Джон кивнул на машину. - Ты ударился о машину, только это тебя, видимо, и разбудило.

- Да... да, наверное.

Оба снова замолчали. Кай смотрел на носки своих ботинок, Джон с каким-то особым любопытством продолжали изучать его лицо. Наконец Джон отпустил забор и сделал шаг назад.

- Ладно, не буду отвлекать, я так, проверить, - он махнул ему рукой, медленно повернулся, и пошел к машине. - То, что скоро ты получишь документы я тебе передал. Не теряйся, я к тебе заеду, как только они будут у нас. Тебе все равно придется еще раз заскочить к нам! - Джон открыл дверь, готовый залезть в машину, но в последний момент остановился и окрикнул его:

- Кай!

- Да?

Послушай, - начал он, будто решившись наконец сказать то, о чем хотел до этого молчать. - Моя сестра, Линда, она психолог в местной школе, работает с детишками, проводит там всякие тесты, беседует, одним словом профилактика недугов, психических заболеваний... она первая, к которой приходят дети, у которых есть какие-то проблемы (ты ведь знаешь, дети нынче крайне чувствительны пошли), - Джон как-то неестественно засмеялся. - Так вот, я давеча разговаривал с ней. Она хочет встретиться с тобой и посмотреть на тебя... точнее побеседовать с тобой... - поправился Джон. - Она хороший специалист и хороший человек. Пока не будет ясности с твоими документами, ни один врач за тебя не возьмется, в наше время никто ничего без денег делать не будет, но Линда.. она если и не поможет тебе, то, по крайней мере, сможет направить тебя, когда у тебя все будет готово, к специалисту, кто сможет оказать тебе нужную помощь, потому что, брат, черт бы тебя побрал, если ты так опять без памяти в лес залезешь, я могу не оказаться рядом и последствия для тебя могут быть самыми плачевными... Ну так что думаешь?

- Я... я не знаю...

- Да чего знать-то?! Ты боишься, что ли? - засмеялся Джон своим звонким смехом. - За нее не беспокойся, у нее там скукотища целыми днями, с этими детьми каждый день одно и то же, а тут такое событие... такой пациент! Тем более, знаешь этих людей, помешанных на работе. Она из таких - ей это будет интересно.

- Ну... я... не знаю, я...

- Кончай уже мяться! Может она поможет тебя. Ну так что, пойдешь?!

- Ну... я... да, я хотел бы...

- Ну и хорошо! Замечательно! Завтра вечером заеду к тебе после работы. Будь готов!

- Хорошо, - Кай робко улыбнулся и поднял глаза на Джона. Тот снова махнул рукой и сел в автомобиль. Машина слабо вздрогнула и медленно покатилась по дороге вперед. Когда, уже трогаясь, Джон бросил беглый взгляд в зеркало заднего вида, он увидел глаза Кая. Что-то было в них особенное, что-то загадочное, что вызывало одновременно жалость и какое-то особое чувство любопытства. "Наедине с сестрой я, пожалуй, его не буду оставлять" - невольно подумал он, отрывая глаза от зеркала заднего вида и сильнее нажимая на педаль газа. Второй раз в своей жизни он встречался с этим человеком и второй раз он оставлял в его душе какое-то странное ощущение чего-то неразгаданного. Кай же целую минуту стоял неподвижно и провожал взглядом удалявшуюся машину. Вскоре она исчезла за поворотом и почти сразу сзади послышались шаги. Кай развернулся: с зажженной сигаретой в зубах, в расстегнутой нараспашку рубашке, из-за которой вылезала волосатая грудь, в облаке табачного дыма, к нему приближался Джо. Точки его черных глаз смотрели куда-то вдаль, туда, где еще витала пыль от скрывшегося совсем недавно за поворотом автомобиля.

- Симмерс! - прохрипел он. - Чего хотел этот говнюк?!

- Он приезжал узнать мои дела... как мне тут живется и... и сказать, что мои документы будут готовы через неделю, - произнес Кай. Голос его еле заметно дрожал.

- Этим мусорам доверять нельзя. Особенно этому! Мерзкий тип, должен тебе сказать. Что-нибудь спрашивал обо мне или о ком-то из наших?

- Нет, не спрашивал...

- А ты что-нибудь ему рассказывал?

Кай отрицательно помотал головой.

Джо положил свою жилистую руку на плечо Кая и тот почувствовал, как с силой сжались его пальцы.

- Послушай меня, - начал он, дыша перегаром и табачным дымом ему прямо в лицо. - Я не хочу, чтобы ты когда-либо говорил с ним обо мне, или вообще с кем-то из них, понимаешь? Эти мусора, эти гавнюки вечно что-нибудь здесь нюхают. Все, что происходит здесь, должно оставаться здесь. Если они узнают что-то, что не должны были узнавать, у тебя будут серьезные проблемы! Ты меня понял... Ты вообще понимаешь, что я говорю?

- Да, - произнес Кай еле слышным голосом.

- Что ты понимаешь?

- Ну... я не должен говорить о тебе с ними...

- Видишь, ты можешь быть умным, когда захочешь! - Джо отпустил плечо и оттолкнул его от себя. - Если еще раз он приедет сюда, пошли его нахер! Скажи, что у нас тут не площадка для свиданий, и чтобы валил отсюда, понял?

Кай кивнул головой. Джо протянул руку и похлопал его по щеке. - Молодец, все понимаешь, а говорят, что ты идиот, - он развернулся и направился в сторону крыльца. - Мать звала на обед, - крикнул он, поднимаясь уже по ступенькам дома, - не разбивай любящее сердце старухи.

IX.

Утром следующего дня огромный грузовик с надписью "Все для строительства" подъехал к дому. Через минуту на крыльце послышался скрип и в дверь постучали.

- Открыто, - закричала из-за стола Анна и на пороге появился смуглый молодой человек в сером комбинезоне.

- Я привез стройматериалы, - сказал он, протягивая Анне какие-то бумаги. - Сейчас выгружаем. Проверяйте и расписывайтесь.

- Джо! - сказала Анна и кивнула головой сыну, который с заспанным видом сидел за столом и пил кофе.

Джо поморщился, недовольно посмотрел на вошедшего парня и не спеша поднялся из-за стола.

- Пойдемте! - крикнула Анна и повела парня за собой на улицу. - Всё привезли или чего-то не было? - слышался с улицы ее удаляющийся голос.

Поднявшись, Джо большими глотками допил кофе и пошел в смежную с кухней комнату. Билли схватил пульт и начал переключать каналы, комментирую каждый из проскакиваемых им. Кай встал из-за стола и не спеша подошел к окну: несколько рослых парней вытаскивали из кузова машины деревянные брусья и большие коробки. "Это для крыши", - подумал он, внимательно осматривая изображения на коробках. Он медленно подошел к другому окну, под которое парни таскали все, что вытаскивали из машины. Он знал, что ремонт крыши Анна поручит ему и почему-то с нетерпением ждал этого. Безделье и, как следствие его, неуверенность в себе, сжирали его изнутри. Каким бы тихим и спокойным он не казался, но за эти несколько дней, проведенных в этом странном и незнаком для него доме, среди всех этих людей, он чувствовал, что не сможет долго жить так, как живет, что даже неделя, проведенная здесь, медленно убивает его какой-то бессмысленностью существования.

Сзади снова закричал что-то Билли, человек, которого в жизни не интересовало ничего, кроме еды и телевизора. "Еды", - невольно вспомнил Кай недоеденный завтрак и медленно направился к столу, но в этот момент еле слышное "твою мать!", произнесенное Джо, долетело до слуха.

Кай вспомнил, что Анна просила Джо сделать что-то, за чем он, очевидно, и пошел в соседнюю комнату. "Может ему нужна помощь, может я смогу чем-то ему помочь?" - подумал Кай и неспешными шагами направился туда, откуда долетел до него его голос. Но когда он вошел в комнату, там никого не было. Кай прошел до середины и с удивлением осмотрелся по сторонам. Пусто. Лишь старый кожаный диван, шкаф, до стоявшие неподвижно настенные часы. Джо нигде не было видно.

Кай выглянул в окно - там виднелся его дом с полуоткрытой дверью. "Неужели мне показалось, что он пошел сюда?" - Кай уже собирался снова выйти на кухню, как вдруг голос "вот сука", произнесенный совсем почти рядом заставил его вновь остановиться и прислушаться. В этот раз он уже был полностью уверен в том, что слышал его. Вопреки всем его соображением, Джо был в этой комнате, был совсем рядом. Но где?

- Джо? - произнес он тихо, чувствуя, как робость и страх снова одолевают его. - Ты здесь?

Ответа он не услышал, но рядом, за стеной, послышалось странное копошение. Кай сделал несколько шагов по направлению к тому месту откуда, как ему казалось, слышал он этот звук и замер.

- Вот шалава! Вот все бабы вы такие! - слышался с кухни голос Билли, очевидно, сумевшего найти кино себе по душе. Но вот Билли замолк и в комнате на несколько секунд вдруг воцарилась полная тишина, не нарушаемая совершенно ничем.

- Джо? - проговорил еще громче Кай, осматривая стену и старый книжный шкаф, на котором не был книг, но валялись пачкой какие-то пожелтевшие журналы. Ему вдруг показалось, что из-за щели этого шкафа смотрят на него чьи-то темные глаза.

- Джо?... Ты... ты тут? - испытывая уже явное чувство страха, которое лишь усилилось полной тишиной вокруг, он сделал еще один шаг вперед и осторожно потянулся рукой к шкафу. Вдруг, будто прорвавшись откуда-то из самой глубины земли, из-за шкафа посыпались отборные ругательства, что-то щелкнуло и шкаф со скрипом отъехал в сторону. Из небольшого пространства, бывшего за ним, вылез Джо. Секунду Кай стоял неподвижно и непонимающим взглядом смотрел на эту дверь, которая появилась будто из ниоткуда. Одна лишь секунда, но этого был достаточно, чтобы он заметил, что пол этого странного закутка был завален купюрами рассыпавшихся денег. Он заметил и полки, на которых лежали эти же купюры, только сложенные в пачки; там лежало и еще что-то, что он уже не успел разобрать, поскольку сильный удар в лицо сбил его с ног. Он повалился вниз, опрокидывая стоящий рядом журнальный столик. Не понимая, что произошло, он попытался встать, но новый удар, в этот раз в живот, ногой, снова бросил его на пол.

- Твою мать! - слышал он над собой голос бившего его Джо. - Какого хера ты приперся сюда, придурок! - новый удар опустился на тело Кая, в этот раз удар, пришедшейся между лопаток. - Я тебя чё, просил соваться сюда, мудило?! Я тебя звал что ли к себе, говорил "эй, дебил, нужна твоя сраная помощь?!" - Кай почувствовал новый удар, уже в ягодицу. - Пошел на хер отсюда. Вон твое место! - Кай опасливо повернул голову и увидел раскрасневшееся лицо Джо, тыкавшее в окно, судя по всему по направлению к тому дому, где ночевал Кай. - Вот и вали туда! Тебя люди позвали к себе не для того, чтобы ты тут шастал, пожрал и нахер отсюда! - Кай почувствовал еще один удар в ягодицу и через несколько секунд шкаф за ним со скрипом задвинулся и снова вокруг стало тихо.