Дети Линзы-2: Линзмены второго уровня

Глава 11 АЛКОН ФРАЛЛИЙСКИЙ

Киннисон верно оценил возможности и могущество нового соперника. Стало ясно, что противостояние двух галактик переросло фазу непосредственных боевых действий. Правда, вооруженные столкновения еще случались, но они уже не имели большого значения. Основные события теперь развивались в интеллектуальной сфере. Все решала борьба разумов — точнее, двух типов разума, каждый из которых стремился скрытно подобраться к другому, чтобы уничтожить его.

В борьбе эйчи имели некоторые преимущества.

Темную, малоизученную культуру, которая упорно соперничала с Цивилизацией, продолжали называть по-прежнему Босконией, хотя собственно Боскония играла в ней далеко не главную роль. Она долгое время обладала инициативой и вынуждала Патруль вести в основном оборонительные действия. Боскония знала о Цивилизации гораздо больше, чем Цивилизация — о Босконии. Оставаясь почти не изученными землянами, босконцы умело пользовались преимуществом внезапных атак. Босконские силы дислоцировались в различных местах, но сами они, как правило, нападали на хорошо известные им объекты. Боскония пользовалась гиперпространственной трубой задолго до того, как Ассоциация ученых разгадала ее секрет. И даже после того Цивилизация еще долго не могла применить новое оружие, поскольку не знала, куда его направить.

С другой стороны, у Цивилизации были Линзы. Ее поддерживали эрайзиане, хотя порой помощь оказывалась удручающе несвоевременной и неполной. У Цивилизации появилось несколько существ — в первую очередь, Кимболл Киннисон, — которые научились по-настоящему думать.

Конечно, по прошествии стольких лет при желании мы можем узнать все то, о чем лишь догадывался Киннисон. Так, нам достоверно известно, что с разгромом планеты Джарневон Боскония еще не была повержена.

Кроме того, теперь мы многое знаем о фраллийской Звездной системе и ее безжалостном тиране Алконе Фраллийском. Планета Фралл — планетографы называют ее Фраллис II — настолько похожа на Землю, что ее обитатели походили на людей по всем десяти пунктам космической классификации. Известно нам и о планете Онло — или Фраллисе IX — и о населявших ее чудовищах. Все права и привилегии Совета Босконии захватил Алкон Фраллийский, чему в немалой степени способствовала его абсолютная власть над жителями Фраллиса и Онло.

К сожалению, онлониан, как и эйчей, невозможно описать, пользуясь средствами человеческого языка. Обезвоженные, холоднокровные и не нуждающиеся в кислороде представители онлонианского народа частично существуют в гиперпространстве. Вот почему их внешний облик не может быть адекватно воспринят и передан разумом, привыкшим мыслить трехмерными категориями.

Следует отметить, что не все подобные им существа зависели от Босконии. Так, обитатели Палейна VII никогда не забывали своей собственной древней культуры. Правда, не раз утверждалось, что ценности Цивилизации близки лишь тем обитателям вселенной, чей биологический вид также разделен на два пола. Однако наш рассказ не позволяет вдаваться в анатомические подробности, и мы не будем задерживаться на данной проблеме.

Обратимся к тем событиям, о которых Киннисону ничего не было известно. В частности, к совещанию, состоявшемуся в холодном и мрачном дворце Алкона Фраллийского, когда Киннисон покинул Лонабар и держал путь к Лирейну II. В кабинете тирана тогда собрались все высшие онлонианские офицеры и ученые. Сам Алкон удобно расположился в глубоком кресле, а его чудовища не то стояли, не то сидели в ни на что не похожих позах на длинных низких каменных скамьях, стоявших вдоль стен просторного помещения.

— Совсем неудивительно, — говорил один из офицеров, — что наши представители в другой галактике так и не научились размышлять. До сих пор у них просто не было такой необходимости. На протяжении многих лет наш Великий План, тщательно разработанный, гарантировал успех каждой операции. Ни у кого не возникало сомнений в том, что Патруль будет уничтожен и галактика подчинится нам еще до того, как слабоумное человечество сумеет разгадать наши замыслы.

Казалось, План учитывал все, даже самые незначительные факторы. Однако мы не предусмотрели вероятность того, что у наших врагов появятся Линзы. В результате все наши намерения оказались невыполненными. Теперь необходимо срочно полностью пересмотреть Великий План. Мы должны приостановить военные действия на то время, пока не устраним неучтенный фактор. Однако ни один из наших представителей в той галактике еще не думал…

— Не они, а ты сейчас не думаешь, — перебил тиран Фралла — Из всех моих подчиненных ты первым должен был позаботиться об устранении такой опасности. Наш План и в самом деле нужно пересмотреть, но в этом виновны не все представители наших интересов в Первой галактике. Ответственность за неудачи лежит прежде всего на Совете Босконии. Полагаю, что вы уже разобрались с членами Совета, избежавшими гибели на Джарневоне?

— Они ликвидированы, — ответил другой офицер.

— Очень хорошо. Они осмелились думать самостоятельно, и их самонадеянность обернулась тем, что они не только не справились с порученным делом, но и довели ситуацию до критической, когда уже поздно принимать какие-либо меры, не нарушая основных директив Плана.

Подчиненным думать вообще не положено. Они должны докладывать обо всем, что происходит вокруг, и только, если их спросят, могут высказать свое личное мнение и предложения. Наши представители были превосходно обучены и четко понимали свое дело. Они регулярно делали доклады, а больше от них ничего не требовалось. Гельмут, которого изо всех сил пытался скомпрометировать Совет Босконии, исправно посылал нам подробные и точные сведения о противнике. То же самое можно сказать о Преллине, Кроунингшилде и Джолте. Однако эйчи не были надежными наблюдателями и информаторами. Вот почему их предводители казнены, а исполнители понижены в ранге. Если подчиненный не справляется с возложенными на него обязанностями, то его нужно направлять на более грубую работу, либо лишать жизни.

Позвольте напомнить вам, что самая фатальная ошибка заключается в недооценке противника. Лан, известный вам предводитель эйчей, немало распространялся на эту тему, но вся его болтовня закончилась тем, что он недооценил возможности и силы Патруля. Пагубные последствия его ошибки нам известны. Вот кому полагалось думать! Он же решил применить к чисто философской концепции — чем бесспорно являются Линзы — методы математического анализа. Точно так же и руководители наших вооруженных сил тратили не слишком много времени на раздумья. Иначе они не пытались бы атаковать Землю до тех пор, пока не разгадали роль таинственного фактора, мешающего осуществлению замыслов. Весь наш экспедиционный флот исчез без единого сигнала об опасности — исчез, несмотря на мощное вооружение, ан ингаляционные бомбы и практически неотразимые смертоносные планеты, — а Земля по-прежнему вращается вокруг своего Солнца! Противодействующий нам фактор появился не вчера, и я вновь вынужден настаивать на том, что Великий План следует пересмотреть с учетом всех наших знаний о Линзах… Между прочим! Что слышно об Эрайзии?

— Боюсь, в настоящее время мы ничего не сможем поделать с ней, — ответил третий офицер. — На планету было снаряжено несколько экспедиций, но они лишь повторили судьбу эйчей Лана и Ампа. Мы посылали к ней также смертоносные планеты, однако силы Патруля сумели вовремя обнаружить их и уничтожить с помощью управляемых планет. Тем не менее я думаю, что не Эрайзия представляет для нас наибольшую опасность. Может быть, эрайзиане и в самом деле поставляют Линзы нашим противникам. Если так, то их истребление было бы желательно, поскольку тогда наши враги лишились бы сильной поддержки. Однако уничтожение Эрайзии никак не уменьшит бесчисленного количества Линз, которые уже применяются против нас. Поэтому мне кажется, что самой неотложной задачей мы должны считать истребление всех линзменов, в особенности того, с которым имел несчастье повстречаться Джолт.

Тот линзмен, которого Эйчмил называл Морганом, и так называемый линзмен Икс-А-Икс, очевидно, одно и то же лицо. Согласны ли вы с таким выводом?

— Я обсуждал такое предположение с главным психологом, — ответил Алкон. — Честно говоря, мы не знаем, — не хватает данных, чтобы неопровержимо утверждать то или другое. Но я полагаю, что не так важно один он или их тысяча — мы все равно должны устранить то, что мешает нам завоевать Вселенную. И мы обязаны также положить конец препятствиям, которые чинит Эрайзия. Но самое главное, — мы должны бдительно следить за тем, чтобы никакая информация о нашей империи не попала ни к одному из членов Галактического Патруля, — иначе и с другими нашими мирами может произойти то же, что с Джарневоном.

— Ода!

— Браво!

— Я тоже согласен!

— И я!… И я!… — раздался хор голосов, прерванный сигналом одного из сверкающих шаров межгалактической коммуникации.

— Алкон слушает, — принял вызов тиран.

На связи был цвильник с Лонабара. Воспользовавшись коммутатором Лирейна II, он сообщил о том, что натворил на планете Картифф.

— Я не знаю, насколько события важны или необычны, — сказал в заключение цвильник, — но считаю, что лучше сообщить о десяти второстепенных вещах, чем упустить одну, имеющую для вас особую важность.

— Правильно. Сообщение принято.

Алкон отключил связь, и собравшиеся принялись с жаром обсуждать услышанное. Каждый хотел понять — было ли новое происшествие делом рук все того же проклятого линзмена?

Вызвали других наблюдателей и информаторов фраллийского тирана. Всем им приказали тщательно расследовать случившееся. Когда выяснилось, что дворец Елико уничтожен вместе со всеми его обитателями и гостями, Картифф бесследно исчез и никто на Лонабаре не способен пролить свет на загадочное происшествие, то есть когда поздно было что-либо предпринять, офицеры Онло и их предводитель решили, что в новой катастрофе виноват все ТОТ ЖЕ САМЫЙ линзмен. Чудовища взревели от ярости и бессильного гнева, однако ничего не могли поделать. Доклады о подобных случаях никогда не приходили вовремя, а офицеры менее высокого ранга просто не имели права принимать самостоятельные решения. Поскольку линзмен никогда не повторялся в своих действиях, — за исключением финала, бедственного для босконцев, — наблюдатели и шпионы вечно не успевали доложить о них.

— Уверен, что на сей раз он ничего не добился! — воскликнул главный психолог.

— Почему ты так думаешь? — спросил Алкон.

— После того как один из моих подчиненных поработал над сознанием Блико, он уже ничего не помнил о нашей империи, — торжествующе ответил ученый. — Я и мои помощники постигли тайны ментальной хирургии лучше, чем эйчи изучили приемы своего грубого гипноза. Даже наши низшие агенты не сумеют раскусить ампулу в фальшивом зубе с такой скоростью, с какой мои терапевты способны прооперировать их разум.

— Тем не менее ты и сейчас недооцениваешь противника, — проговорил Алкон и привел в действие межгалактический коммуникатор. — Более чем допустимо, что тот, кто причинил нам столько вреда на Лонабаре, сумеет — хотя бы чисто случайно — установить связь между Лонабаром и Лирейном…

На вызов тирана ответил холодный, бесстрастный разум оператора-эйча.

— Не зафиксировано ли на Лирейне какое-нибудь необычное событие? — спросил Алкон.

— Нет.

— Тогда ожидайте — скоро оно произойдет.

— Мы всегда ожидаем непредвиденных событий, — усмехнулся эйч. — В данный момент мы готовы ко всему, начиная с визуализации линзмена Икс-А-Икс и кончая массированной атакой Великой Армады, которой располагает Галактический Патруль. У вас есть другие вопросы, Ваше Высочество?

— Нет. Завидую твоей самоуверенности, но нисколько не доверяю суждениям и логическим выводам. Алкон взглянул на главного психолога.

— Ты уже прооперировал эйчей и правителей Дельгона? Я хочу сказать — ты поработал над ними так же, как над мозгом Меньо Блико?

— Нет! — вздрогнул ученый. — Может быть, такое вмешательство в их разум не затруднит выполнение задания, которое практически осуществимо.

— Проблема твоя — ты и решай сам, — отрезал Алкон. — Но сделай так, чтобы никто не смог проследить в их воспоминаниях связи с нами. Нельзя доверять разуму, если он способен на подобные мысли.

Пока шло во дворце Алкона совещание, Киннисон-Картифф находился на пути к Лирейну. В полете он не переставал поддерживать связь с Клариссой. Пробуя уговорить ее спрятаться и не привлекать постороннего внимания, он сначала использовал все известные ему способы увещевания. Видя, что они не возымели действия, потребовал подчиниться приказу.

Результат был тем же, если не худшим! Клариссу возмутило то, что он посмел обращаться с ней подобным образом. Словно она не была линзменом! Во имя Клоно, он не имел права отдавать такие приказания! У нее серьезное задание, — он сам поручил его! — и она не собиралась отступать только потому, что оно не столь же безопасное, как воскресный пикник у реки. Должно быть, Ким перегрелся под лучами какой-нибудь слишком яркой звезды, если думает, что она его послушается! Пусть поищет какого-нибудь другого линзмена, который выполнит приказ!

Ее слова заставили Киннисона призадуматься. Линзмены никогда не останавливались на полпути — таков их Кодекс Чести. Тем более невозможно представить, чтобы хоть один из земных линзменов спасовал перед опасностью, угрожающей ему лично. Разумеется, она для него самая лучшая женщина галактики, что в данном случае ровно ничего не значит. Следовательно, приходилось смириться с поражением. Оно-то и было его главной трудностью, которую предвидел Ментор с Эрайзии.

— Ладно, будь осторожна! — сдался Киннисон. — Будь предельно осторожна — так как если бы на твоем месте находился я.

— В таком случае я бы вообще не обращала внимание на опасность. — Ее мысли сразу повеселели. — Кстати, Ким! Я не говорила тебе, что скоро стану Серым линзменом?

— Ты всегда была им, дорогая, — уж я — то знаю твои способности.

— Нет, я имею в виду цвет. Ты не представляешь, как трудно на столь варварской планете найти хоть какую-нибудь прачечную!

— Крис, ты меня удивляешь — зачем тебе прачечная? — засмеялся он, — Только что ты распекала меня за то, что я не всерьез считаю тебя линзменом, а теперь оказывается, что ты пренебрегаешь нашим первым правилом — уважать обычаи любой планеты! Как тебе не стыдно!

И через все парсеки разделяющего их пространства Киннисон почувствовал, как она покраснела.

— Ким, я пробовала соблюдать обычаи Лирейна — они просто ужасны!

— Дорогая, тебе придется научиться быть линзменом — или я отстраню тебя от задания! И не только отстраню, но еще и отправлю на гауптвахту как нарушителя дисциплины.

— Тебе придется взять с собой весь отряд валерианцев. Но только мое поведение ничего не значит, — заметила она. — Амазонки все равно меня не любят, и им безразлично, ношу я одежду или нет.

Время шло, однако, вопреки опасениям Киннисона, все оставалось спокойным. Вскоре патрульный корабль совершил посадку на аэродроме Лирейна. Кларисса ждала неподалеку. Ее белое платье, какое полагалось носить медицинской сестре, посерело от пыли.

— Таков цвет моей одежды, а не кожи, — поздоровавшись с Киннисоном, объяснила она. — Лирейнианки следят за чистотой тела, но не могут предложить инопланетянкам никакого платья взамен запачканного. Твоя прачечная работает?

С прачечной все было в порядке, и вскоре Кларисса Мак-Дугалл появилась в выстиранной и отутюженной униформе. Не сдержав обещания, она не стала облачаться в одежду Серых линзменов. Более того, Кларисса отказалась пользоваться полагавшимися ей правами и привилегиями. Теперь, когда уже не нужно было подзадоривать Киннисона, она убеждала его в том, что недостойна столь высокого звания. Она говорила, что сможет выполнять мелкие поручения и даже отчасти быть похожей на линзмена — не Серого, а какого-нибудь «Рыжего», — но никогда не справится с работой настоящего владельца эрайзианской Линзы. Впрочем, именно скромность сделала ее любимицей всего экипажа космического крейсера.

Корабль покинул аэропорт и перебазировался в умеренную зону планеты. Землянам ничего не нужно было от амазонок. Лирейнианки настолько открыто выражали свою неприязнь к пришельцам, что перемена места стоянки была единственно верным решением.

Днем позже прибыл «Неустрашимый» с Ворселом и Тригонси на борту. Следом появился Надрек на своем сверхохлажденном быстроходном корабле. Вскоре пятеро линзменов принялись за изучение карты Лирейна II, составленной Клариссой. Четверо из них расположились на посадочной площадке, пятый присутствовал мысленно. Пятым был Надрек, который удобно устроился в каюте своего звездолета, где температура намного ниже нуля, а в воздухе полностью отсутствовал кислород. Однако с помощью своего внутреннего зрения он мог не хуже остальных видеть детали местности, нанесенной на карту.

— Вот тот участок я раскрасила в розовый цвет, — объясняла девушка, — он почти необитаем. На Лирейне заселены только тропики. Я отметила все известные случаи исчезновения лирейнианок. Черными крестиками обозначены места, где жили пропавшие «личности». Черные кружки — видите, как их много! — дома, куда они заходили по пути. Если черный крестик обведен кружком, то «личность» исчезла прямо из своего дома.

Черные крестики были разбросаны по всей обитаемой части планеты. Черные кружки концентрировались ближе к северу. Крестики, обведенные кружками, находились на северной границе области,

— Почти все линии, проведенные через кружки, пересекаются вот в той точке, — указательный палец Клариссы остановился на северном полюсе планеты, — Те несколько случаев, которые не укладываются в мою схему, можно объяснить неточными показаниями очевидцев. Если мы имеем дело с правителями Дельгона, то их убежище находится в радиусе пятидесяти километров от места, обозначенного на карте. Но мне не удалось найти подтверждений тому, что здесь обосновались эйчи. А если нет эйчей, то правителей тоже не может быть. Вот и все, уважаемые линзмены второго уровня, — хотя, боюсь, что мой доклад недостаточно полный и точный.

— Ошибаешься, линзмен Мак-Дугалл, — мысленно поправил ее Надрек. — Твой доклад содержит все необходимые сведения. Не так ли, друг Ворсел?

— Совершенно верно, — согласился велантиец. — Хотя я даже не предполагал подобного поворота событий.

— Я тоже, — подал голос Тригонси.

— И я, — добавил Киннисон, — Если бы я ожидал чего-нибудь подобного, то ты, Кларисса Мак-Дугалл, не получила бы своей Линзы.

Киннисон был мрачен, как никогда. Внезапно он представил себе, как его невесту подвергают пыткам — выкручивают суставы и ломают кости, — совсем забыв, что его мысли отчетливо видны остальным линзменам.

— Если бы они выследили тебя… то… сама знаешь, что они сделали бы, чтобы завладеть твоим разумом и жизненными силами…

Он опустил голову и глубоко вздохнул.

— Слава Богу, что им не удалось… Одно скажу: если у нас когда-нибудь будут дети и если они не закричат от ужаса и сострадания, когда я расскажу им обо всем, то мне придется поступить с ними так, что им все же придется закричать, хотя и по другой причине.