Дети драконов

Фарр. Возвращение

1

Реальный мир возвращался постепенно, и первыми появились звуки – голоса, шорохи, вздохи, стук моего собственного сердца... Какое-то время я оставался недвижим и не решался открыть глаза. Сознание все еще было текучим, прозрачным, полным образами из другого измерения. Но вдох за вдохом мое тело все больше обретало вес и плотность, я чувствовал движение своих ребер, прохладу камня, на котором сидел, и свежее прикосновение цветочного аромата.

Глаза распахнулись сами собой, и я заметил поблизости озаренные нежным золотым сиянием силуэты.

Отец. Дани. Шуна. Вереск. Ива. Кайза.

Видеть их всех было таким счастьем...

– Братец, да ты никак очухался?! – радостный возглас кузена раскроил тишину пещеры, и я разглядел его счастливую физиономию прямо над собой. – Смотрите-ка, он вернулся! На-ка, вот, глотни водицы, небось пересохло все!

Он приложил к моим губам флягу, и я жадно выпил почти все, что там было. Остальные тут же столпились вокруг меня, наполняя пространство вокруг своим волнением и возбужденными голосами. Чего-то не хватало, но я не мог понять, чего... Разум был слишком гулким.

– А второй? – услышал я голос Кайзы.

– Нет, – мрачно ответила Шуна. – Этот говнюк все еще не здесь.

Вот тут остатки дремоты слетели с меня, как их и не бывало. Я попытался встать с каменного трона, но колени почему-то предательски подогнулись.

– Ох...

– Полегче, парень, – отец тут же оказался рядом и подставил мне плечо. – Ты неплохо себе задницу отсидел за эти два дня...

Два? Это была отличная новость. Я очень боялся, что в Запределье время течет иначе. Но, видимо, мне повезло. Осторожно разминая затекшие ноги, я подошел к тому месту, где на прочном ложе из стеблей спал Лиан. Все еще спал. Шуна стояла рядом с ним, гневно поджав губы и сверкая злыми глазами, в глубине которых прятались слезы. С трудом сгибая колени, я опустился на землю рядом с братом и положил ладонь ему на голову.

– Эли, возвращайся. Все уже позади. Ты сделал все, что должен был. Ты нужен здесь, брат.

Его ресницы дрогнули.

Я почувствовал холодное дуновение подземного ветра и острый укол в сердце. Шуна рядом закусила губу, ее щеки блеснули двумя влажными полосами. Тихий стон Лиана показался мне громче любого штормового удара волн о камни. Не открывая глаз, он выдохнул еле слышно сквозь охрипшие, пересохшие связки:

– Андра... Андра, где... ты?

И сморщился от острой пронзительной боли, которая мгновенно вновь лишила его сознания.

На лице у Шуны не дрогнул ни единый нерв. Она только вдохнула глубоко, посмотрела на него с усмешкой, протянула руку к стиснутым судорожно пальцам, но так и не коснулась. Вместо этого, покачав головой, развернулась, чтобы молча покинуть пещеру. Я проводил ее взглядом до самого выхода, ощущая чужую потерю почти как свою.

– Похоже, кто-то серьезно шагнул мимо трапа... – обронил Дани. – Слышь, братец, давай-ка я сам тут все сделаю. А то ты не выглядишь полным сил... Да и к тому же... у тебя есть дела там, наверху, – он кивнул в сторону высокого свода пещеры.

– Сделай, – я не имел никакого настроения спорить, но и уходить не собирался, пока не станет ясно, что Лиан скорее здесь, чем по ту сторону бытия. Кузен приподнял бровь, явно желая что-то сказать, однако передумал. Он уложил свои ладони на грудь Лиану, и поток живительной энергии хлынул из них в истощенное тело, наполняя его силой, убирая все то, что вызывал страдания. Закостеневшее вновь становилось подвижным, отмершее – живым...

Отец и Кайза взирали на происходящее с нескрываемым одобрением. Ива и Вереск – с таким же нескрываемым восторгом. А сам я не чувствовал ничего, кроме огромной усталости и почти абсолютной уверенности, что теперь все будет хорошо.

Ведь там, в мире Запределья мы благополучно долетели до земли...

– Нууу же.. – Дани отнял руки от рваной рубахи Лиана и нетерпеливо похлопал его по щеке. – Давай, красавчик, открывай глаза. Сколько можно валяться тут?

И Лиан их открыл – с громким вдохом, больше похожим на всхлип.

Он смотрел в пустоту и дышал жадно, будто только что в изнеможении поднялся со дна глубокой морской бездны. Ребра под рубахой поднимались и опускались так быстро, что ткань не успевала опадать следом. С ним что-то было не так, а что – я не мог понять.

– Ли? – я тронул его за руку, заглянул в лицо. – Как ты, Лиан? Ты меня слышишь? Видишь?

Но брат мой никак не мог собрать свои глаза в кучу, вместо ожидаемого кивка, отчаянно замотал головой, а потом резко сел и вцепился руками в свое ложе из стеблей. Взор его был устремлен сквозь меня, мимо стен пещеры – куда-то в бесконечность... с ладоней, груди, лица свисали остатки растений, питавших его тело. Выглядело это жутковато, особенно в сочетании с шальным взглядом.

– Слишком много оставил в том мире, – сказал Кайза. – Ну ничего, заберет понемногу.

Эти слова прозвучали утешительно, потому что Лиан явно был здорово не в себе.

– Андра, – снова прошептал он, все еще глядя куда-то в пустоту.

– Кого это он кличет? – нахмурясь, спросил отец. Мы с Вереском, не сговариваясь посмотрели на Иву. Та нервно кусала губы и не отводила глаз от земляного пола.

– Давай же, – со вздохом сказал я, взял ее за руку и легонько подтолкнул вперед, к Лиану. Я думал, она обнимет его, как обнимала все прежние дни, или позовет. Но девчонка выбрала другой способ вернуть того, кто был ей дорог.

Ухватив Лиана за плечи, она приникла губами к его губам, и вид этого жаркого страстного поцелуя вдруг высветил передо мной то бесконечно важное, что оказалось забыто.

– Айна! – воскликнул я, вскакивая. – Отец, где она?!

Страх сжал мое сердце, ведь это было так неправильно, что среди всех, кто ждал меня в этой пещере, не оказалось самого главного, самого драгоценного для меня человека.

– Так я тебе о чем толкую, – влез с ухмылкой Дани. – Вали наверх, папаша... – он бросил взгляд на Лиана и усмехнулся еще шире. – Твой любимый братец, похоже, в тебе уже не нуждается, он самое главное получил!

Я замер не дыша. Зажмурился, пытаясь осознать это небрежно оброненное слово.

– Иди-иди, – поддержал кузена отец. – Тут и без тебя справятся.

И в самом деле... Лиан наконец перестал таращиться в никуда. Он растерянно потирал глаза и, часто моргая, смотрел на Иву.

Я поднялся с земли и бросился наверх.

2

Я бежал, не разбирая дороги. Бежал так, как не бегал уже очень давно, хотя ноги мои поначалу подгибались и вовсе не хотели выполнять свою работу. Но постепенно они вспомнили, для чего созданы, и перед моими глазами стремительно замелькали повороты, коридоры, лестницы...

Я ворвался в нашу с Айной комнату, широко распахнув старую, но крепкую дубовую дверь.

Внутри было темно, тепло и тихо. Горел щедро растопленный камин и его огонь отражался в закрытом окне. Тяжело дыша я замер на пороге, не решаясь переступить его и подойти к той, что лежала в постели, укрытая одеялом и тихая, как тих любой спящий человек.

– Вот и ты, малыш... – дядя Пат шагнул мне навстречу из сумрака. Глаза его сияли каким-то особым светом. – Все хорошо. Не тревожься. Мы ждали тебя, но... Ты лишь немного не успел. Иди сюда. Иди же...

Обняв за плечи, он подтолкнул меня вглубь комнаты.

Я страстно желал увидеть ребенка, но все же первым делом подошел к своей возлюбленной и опустила на край ее постели, до рези в глазах вглядываясь в родное лицо – изможденное, но прекрасное... Айна спала глубоко и дышала спокойно, словно была совершенно уверена, что в этом мире и правда все хорошо, все как надо.

– Она отлично справилась, – дядя положил ладонь мне на плечо. – Как и ты. Я горжусь тобой, мальчик.

– Откуда ты знаешь? – изумился я.

– Кайза сказал.

Ах да... конечно. Я и забыл, что у них особая связь друг с другом, похожая на ту, что есть у нас с Лианом. Значит, шаман уже поведал все самое важное.

В этот миг у меня перед глазами вдруг вспыхнул розовый рассвет Запределья и это жестокое сияние в проеме Врат, которое почти забрало Лиана.

– Эй, малыш, что с тобой? Устал?

Я протолкнул комок через горло и вдохнул поглубже.

– Нет... просто... я потерял его там, понимаешь? – осознание этого пришло только теперь. – Я думал, это конец. Не знаю, как мне удалось все изменить... Там, внутри меня, он словно умер, – я сдавил ладонями виски, ощущая запоздалый ужас и внезапно накрывающее с головой отчаяние. – Господи, я же до сих пор не верю, что все и правда хорошо...

– Все хорошо, малыш, – дядя обнял положил ладонь мне на голову и погладил как ребенка. – Ты вытащил Лиана. Этот глупый мальчишка здесь, он живой и будет жить.

– А почему тебя не было там, со всеми? – сам не знаю, отчего у меня вырвался такой нелепый вопрос.

– Ну... кому-то же стоило остаться с твоей женой. Все позади, конечно, но, полагаю, на ее месте приятней просыпаться, когда рядом есть кто-то близкий, – дядя легонько тряхнул меня за плечи. – Эй, Фарр, для тебя тоже все позади, слышишь? Все кончено. Смерть осталась там, далеко, а здесь мы празднуем жизнь. Может, ты уже взглянешь на свое дитя?

Я кивнул. Ну конечно... ребенок.

– Где он?

– Он? – дядя Пат тихо рассмеялся и, указал в сторону камина.

Колыбель стояла возле кресла, в котором, очевидно, дядя отдыхал, дожидаясь меня. Я пересек комнату и склонился над ней, пытаясь рассмотреть ребенка, но не решаясь вынуть его на свет.

– Ну что ты, дурень, медлишь? Она же твоя... Твоя плоть и кровь.

– Моя? – я с трепетом развернул нежную шерстяную пеленку и уставился на свою дочь.

В этот миг весь мир остановился.

– Красивая, – донесся до меня голос дяди. – И сильная...

Возможно так оно и было, но я видел перед собой крошечное беззащитное существо, настолько хрупкое, что страшно прикоснуться. Малюсенькие ножки и ручки, тончайшие пальчики, вместо волос – нежный белый пушок на голове. Белый, как у всех правителей Крылатой династии.

– Она такая маленькая...

– Ну да, мы все рождаемся на с коня ростом. Ты разве не убедился в этом, когда увидел мальчика Шуны?

– Нет... – я наконец осмелился извлечь девочку из колыбели и неловко держа ее на ладонях вгляделся в это сморщенное круглое личико. – Я как-то... не имел возможности его рассмотреть...

– Ну теперь налюбуешься.

Дочь... Это было так странно. И почему-то так трепетно.

– Она не похожа на Айну...

– Она пока ни на кого не похожа, глупыш. Сядь в кресло.

Я послушно опустился на деревянное сиденье и осторожно уложил девочку себе на грудь. От маленькой пушистой головы исходил совершенно неповторимый сладкий запах. Она спала очень крепко, но даже сквозь сон хмурилась чему-то. Крошечное сердечко стучало рядом с моим часто-часто.

И вправду – в Эймурдин пришла Жизнь.

Я долго сидел, прикрыв глаза, и слушал как она звучит под моими ладонями. Пока все страшные образы не растворились в густом белом тумане, который опустился мне на плечи и укрыл ото всякого зла.

– Ты засыпаешь, малыш, – родной голос прозвучал в этом тумане так ласково, как будто я и правда сам был ребенком. – Давай-ка я возьму ее.

С трудом разлепив веки, я смотрел на этого человека, которого по привычке даже внутри себя называл дядей. Как бережно он держал мою дочь... как ярко сияла его оболочка света. Как прекрасно...

– Ты чего, Фаре? Почему ты так глядишь на меня?

Почему?

Боги!..

Потому что этот миг не повторится никогда. Потому что его кровь течет в жилах моей дочери. Потому что она стала для него первой, как был когда-то первым я...

3

Мы дали девочке имя Лира. Айна сказала, что из всех имен только это подходит нашей дочери. И мне показалось, она совершенно права.

Весь следующий день после возвращения я провел со своей семьей. И это был восхитительно счастливый день, из тех, которые остаются в памяти навсегда. Когда я проснулся утром, все страхи и печали остались позади, остались где-то за гранью минувшего... Все дурное исчезло, словно огромная волна накрыла берег и смыла с него сор, грязь и камни, что царапали душу. Я обнимал свою любимую, растворялся в ее новом теплом запахе, смотрел, как девочка тихо сопит, приложившись к налитой груди. Я понимал, что по какой-то неведомой причине, боги одарили меня сокровищем, которого я не заслужил – огромным, неохватным, совершенно бесценным. Только на следующее утро после горячей ванны, бритья и сытного завтрака мне хватило сил наконец вылезти из этого облака сладкой неги.

Добравшись до комнаты, где приходил в себя мой брат, я даже немного удивился, не застав там Иву. Зато у постели Лиана сидел дядя Пат. Он приветливо кивнул мне, когда я вошел.

– Заходи, Фаре. Мы тут немного потолковали о жизни, но в общем-то самое главное я уже сказал...

Я подошел к темной от старости дубовой кровати, в которой полулежал мой братец. Впервые за долгое время у меня была возможность рассмотреть его при свете дня.

Выглядел Лиан довольно скверно, но на умирающего уж точно не походил. Бледнющий, с синяками вокруг глаз, впалыми щеками и все еще немытый, он все-таки уже целиком принадлежал этому миру, а не иному. Вот только ему словно чего-то не хватало...

– Надрать бы тебе задницу, Лиан Даэл, – сказал я вместо приветствия, давя в себе тревогу. Внутри шевельнулась бодрая здоровая злость. – Помирать он собрался, герой!..

– Не надо, Фарр, – дядя покачал головой. – Сделаешь это, когда он немного окрепнет.

– Можно подумать, я бы правда так поступил!

– Словами тоже можно ударить. Не надо. Сейчас это лишнее.

Я вздохнул и сел на кровать.

– Как ты, Ли?

С трудом подняв руку, он потер шрам над глазом. Открыл было рот, чтобы сказать что-то, но передумал и отвел взгляд. Только спустя несколько мгновений вновь посмотрел на меня – прямо, решительно, как в прежние времена.

– Пожалуйста, позови Шуну.

Я растерялся.

– Не уверен, что это хорошая идея... Боюсь, она выцарапает мне глаза при одном упоминании твоего имени.

Если честно, я и правда боялся подступиться к степной девчонке с такой просьбой.

– Пожалуйста.

– Ну хорошо... Когда?

– Сейчас. Пока я снова не уснул.

Я не застал Шуну в ее комнате. Служанка подсказала мне, что та отправилась с ребенком на прогулку. Что ж, я счел хорошей мыслью выйти наконец под открытое небо и отыскать степнячку там. Едва ли она могла уйти далеко.

Чутье меня не подвело – Шуна действительно гуляла вблизи главных ворот Эймурдина. У подножия крепости теперь была сколочена большая конюшня, там же развернули кузню и столярную мастерскую. Жизнь кипела под горой и манила к себе девочку с раненным сердцем. Я нашел ее возле фургона Айны. Закутавшись в плащ, Шуна сидела на его ступеньках и задумчиво смотрела на возню местных деревенских ребятишек лет пяти-шести. Трое мальчишек мастерили из обрезков дерева замок и шумно спорили, кто будет его штурмовать.

Я помахал ей издалека, но Шуна ничем не выдала, что заметила меня. Только когда я подошел совсем близко, молча кивнула. Капюшон наполовину скрывал ее лицо, я видел только сурово сжатые губы. Ребенок тихо спал в перевязи у нее на груди, и проклятья над ним больше не было.

– Здравствуй... Знаешь, там один глупый парень хочет поговорить с тобой.

Она опустила капюшон, и я вздрогнул. От длинных волос остались только упрямые короткие завитки... Она остригла свои густые темные локоны почти до самых корней, и теперь сама походила на мальчишку-подростка.

Темные глаза посмотрели на меня холодно и тяжело.

– Зачем?

– Не знаю, – ответил я после короткой паузы, с трудом отведя взгляд от ее головы. – Наверное, затем, что он не чужой тебе человек. Вам есть, что обсудить.

Она повела плечом и снова уставилась на деревенских сорванцов.

Очевидно, это означало «нет».

– Пожалуйста, Шуна.

– Если ему так надо, пусть придет сам.

Я вздохнул.

– Ох, боги... не глупи. Он не может. И долго еще не сможет. Лиан сейчас слабей своего сына.

– Это мой сын.

– Это ВАШ сын. Общий. Пожалуйста, позволь мне отвести тебя к нему.

– Нет. Нам не о чем больше разговаривать, – Не отводя глаз от играющих детей, Шуна добавила: – У него своя жизнь, у меня своя. В ней нет места для сопляков, которые не умеют держать свое слово и нести ответственность за свои слова и дела.

Я понимал, что сейчас только от меня зависит будущее этих двоих. Останется ли в нем место хоть для чего-то светлого.

– У тебя будет хорошая возможность сказать это ему в лицо.

– Не хочу...

– Шуна, прости меня пожалуйста, но ты сама ведешь себя как соплячка. Взрослые люди не решают проблемы таким образом. Вам НАДО поговорить. Хотя бы один раз. Потом ты можешь делать, что угодно. И уже не пожалеешь никогда, что не сказала самое главное.

Она посмотрела на меня внимательно, долгим пронзительным взглядом.

– Хорошо тебе боги язык прицепили, Высочество... и ума вложили побольше, чем некоторым. Так и быть... пойдем. Твоя взяла. И правда, я не хочу ни о чем жалеть.

4

Лиан все-таки уснул, пока я искал Шуну и уговаривал ее прийти. Когда мы ней вошли, его плотно сомкнутые веки даже не дрогнули. Зато дрогнуло лицо Шуны – похоже, она рассчитывала увидеть зрелище хоть немного более обнадеживающее. Наверное, думала, что Дани способен творить чудеса... Увы, не все можно исправить сразу.

– Ли... – я осторожно тронул его за плечо. – Эй, братец... Шуна здесь.

Его глаза распахнулись, а сердце ударило в ребра так, что дрогнул воздух по всей комнате.

«Спасибо»

Я помог ему сесть повыше.

Шуна стояла у окна и гладила по голове спящего малыша. Взгляд ее был устремлен куда-то очень далеко.

– Здравствуй, Шуна...

– Погано выглядишь, – сказала она вместо ответного приветствия, так и не посмотрев на Лиана. – Краше в гроб кладут.

– Да... – зато сам он не сводил с нее глаз. – Ты тоже... изменилась.

Лицо Шуны перечеркнула усмешка.

– Не нравится? – она наконец обернулась к нему и скрестила руки на груди прямо поверх малыша. – Вот и прекрасно.

– Зачем? – в голосе Лиана отчетливо звучала боль. – Зачем ты так с собой?

– Тебе-то не все ли равно? – Шуна усмехнулась, прищурив глаза. – У тебя теперь есть кем любоваться.

Я осторожно отступил к двери. Тут явно не было места для третьего.

– Нет! – Шуна резко повернулась ко мне и пронзила своим острым темным взглядом. – Останься.

Я не понял, зачем ей это, но кивнул на всякий случай, боясь сделать только хуже. И прислонился спиной к дверному косяку.

– Шуна... – Лиан наверняка уже сто раз пытался подыскать нужные слова, но даже теперь с трудом извлекал их из себя. – Послушай... Я знаю, что сильно виноват перед тобой. Я все сделал не то и не так. Все испортил... Но, пожалуйста, давай попробуем начать все с начала. Клянусь, я больше никогда не брошу тебя одну. Я могу быть хорошим мужем. И хорошим отцом. Правда!

Шуна покачала головой.

– Только до того момента, пока эта маленькая ведьма не поманит тебя пальчиком снова. Нет уж, я не хочу еще раз проходить этот путь. Мне хватило.

Между ними повисло молчание, и оно было тяжелым, как ледяная глыба. Моему глупому бестолковому брату и хотелось бы сказать, что Шуна ошибается, но он не мог. В глубине души мы все знали – она права...

– Я хочу увидеть сына.

– Он больше не твой.

– Шуна... Ты... – на лице у Лиана отчетливо проступило отчаяние. – Ты не можешь так говорить! Пожалуйста!.. Я ведь... я нашел для него имя.

– Оставь себе. Для нового ребенка, которого родит тебе эта сопливая дрянь.

– Нет! – я не знаю, откуда Лиан нашел в себе силы, но он рывком сел в своей постели и как будто даже собрался выползти из нее. – Это имя для нашего с тобой мальчика! Я знаю это! Фарр сказал, ты ждала, пока я сам нареку его...

– Фарр ошибся. У моего сына уже есть имя. В мире существуют и другие люди, которые могут нарекать чьих-то младенцев.

– Но... – растерянность на его лице была огромной и граничила с отчаянием. – Кто?

– Не твое дело, – Шуна смотрела на Лиана без единого проблеска милосердия. Впрочем, спустя пару мгновений она почему-то передумала. – Это сделал брат твоей ведьмы. И у него славно получилось. Мне нравится.

Лиан закрыл лицо руками. Похоже, именно в этот миг он до конца осознал, что все действительно кончено. Мне было искренне жаль его. И я удивился, когда он отнял ладони и сказал твердо, как никогда:

– Что бы ты ни говорила, Шуна, я отец этого ребенка. И я имею право дать ему имя. Пусть то, которым нарек его Вереск остается ему тайным именем... это будет хорошо и правильно. Но мое имя ты возьмешь тоже. И для всех остальных, кроме самых близких его будут звать Радэли. Я мало что могу сейчас дать, но от этого дара ты не имеешь права отказаться. Имя станет оберегом для мальчика, оно будет хранить его.

Шуна фыркнула, усмехнулась, но почему-то все же кивнула.

– Хорошо, Лиан Даэл. Считай это м о и м последним подарком тебе.

Я едва успел отодвинуться от двери, когда она стремительно пересекла комнату и вышла прочь.

– Проклятье... – Лиан снова закрыл лицо руками и сидел так, не говоря больше ни слова.

Я налил в резной бронзовый кубок немного молодого вина и сунул ему под нос.

– Выпей. И ложись спать. Не думаю, что здесь еще можно что-то исправить... но когда-нибудь тебе точно станет легче.

5

Я был уверен, что Лиан уснет почти сразу – его тело очень сильно нуждалось в отдыхе и восстановлении – однако брат все лежал, уставясь в стену перед собой сухими блестящими глазами. Даже вино не свалило его.

– Похоже, – промолвил он спустя вечность, – моя жизнь кончена.

Его боль я привычно ощущал, как свою.

– Да ну брось! Ты просто здорово устал. Надо для начала отскрести себя от постели, помыться и нормально пожрать, а там, глядишь, и все плохое покажется не настолько ужасным.

Уголки его губ дрогнули, словно хотели сложиться в улыбку.

– Фарр... – он глубоко вдохнул, как перед прыжком в ледяную воду. – Ты разве еще не понял? Я думал, ты почувствуешь это первым...

– О чем ты? – у меня по хребту проползла холодная ядовитая змея.

– Я... Фарр, я больше не маг. Все повторилось... Я лишился Силы.

Змея вонзила свои клыки в основание моего черепа, залив глаза пеленой черноты.

Ну конечно... Вот что было не так! Я сам слишком устал и думал только о себе и своих радостях, а потому мой разум до последнего не впускал эту страшную новость.

– Но... – на подкосившихся ногах я рухнул в стоящее рядом кресло. И тут же ухватился за спасительную мысль: – Это не может быть правдой! Я ведь слышал твой голос! Внутри!

Лиан потер свой шрам, но тут же уронил руку.

– Возможно тебе просто показалось. Смотри, – он вытянул перед собой ладонь и долго держал ее так, пока виски не покрылись каплями пота. – Я ничего не могу... Огонь ушел.

– Ли, это же ничего не значит! Ты почти умер там, твое тело было наполовину разрушено... А когда маг настолько слаб, он и не может ничего чувствовать. Дядя Пат рассказывал мне, с ним тоже такое бывало.

– Знаю. Он говорил, – Лиан спрятал ладони под одеяло и, закрыв глаза, без сил откинулся на свои подушки. – Он тоже бывал в Запределье. Но еще он сказал... сказал, что тоже ничего не чувствует во мне. Твой дядя не дал мне никакой надежды. Он думает... думает, это плата за открытие Врат. Я не отдал свою жизнь, но отдал Силу.

– Нет! – я вскочил с кресла, сжав кулаки. – Не может такого быть! Мне не показалось тогда! Скажи что-нибудь еще! Скажи мысленно!

«Это безнадежно, брат... Все правда кончено».

Мне едва удалось сдержать крик радости.

«Но я слышу тебя!»

Он смотрел на меня изумленно, не понимая, как такое возможно. Потом радость в его глазах угасла.

«Похоже, это единственное, что осталось. Видать, наша связь больше, чем просто родство, основанное на магии».

Я подошел к нему и сгреб в охапку. Впервые после нашего расставания я снова чувствовал его живое тепло – здесь, наяву. Он так старательно отгораживался... выстроил толстую непробиваемую стену, из-за которой я совсем отвык доверять своим ощущениям. Но этой стены больше не было... она исчезла вместе с его даром.

– Даже к Вереску вернулась Сила. И к тебе вернется. Я уверен!

– Ну... – Лиан тихо рассмеялся, – если только ты поделишься своей...

– Поделюсь. Я придумаю как.

Он кивнул, невольно боднув меня лбом в плечо, но в его согласии не было настоящей веры.

– Даже если нет, это... наверное, это честно. Ну... и зато мой сын точно никогда не узнает, что значит быть проклятым. Оно того стоило.

– Не глупи, Ли! Ты еще научишь его, как зажигать огонь в ладонях!

Лиан улыбнулся одними губами.

– Может быть. Или он научится этому сам. Фарр, я не успел сказать... Спасибо, что пришел. Что вытащил меня. Как бы тут ни сложилось, оно всяко лучше, чем остаться там.

Ну это уж слишком! Я все-таки пихнул его кулаком в ребра. Слегка.

– Только не вздумай спиться, как тогда. А то затолкаю обратно!

– Нет... Нет, конечно. Что-то же я могу изменить. Сделать иначе. Лучше... Жаль, что мне больше не дано исцелять людей, как прежде. Ну, ничего... Пойду в Красную Башню и выучусь там, как все обычные лекари.

Я не стал больше с ним спорить. Я знал, что верну ему Силу. Верну во что бы то ни стало.

Может быть не завтра. И даже не через год... Но я точно отвоюю его у злой судьбы.

Я смогу.

А потом разорву ту связь, которую создал между нами. В ней больше не будет нужды.

6

Вечером в одном из самых больших и светлых залов Эймурдина отец устроил настоящий пир по случаю рождения нашей с Айной дочери.

Людей было не так уж много – только самые лучшие и достойные из тех, кто пришел с нами штурмовать крепость. Увы, их число значительно сократилось после битвы... Я не досчитался нескольких бывших друзей, но все-таки многие выжили, и это было славно. Теперь, когда наконец, беды и печали остались позади, наши воины могли вернуться домой, к своим семьям и своим детям. Я знал, что отец уже отдал главные распоряжения по подготовке к отбытию. Собирался в путь и Кайза, для которого Эймурдин хоть и перестал быть враждебным местом, но и особенно интересным не стал. Зато дядя Пат и Дани, дай им волю, поселились бы в горной твердыне магов. Вот только и у них имелись другие дела за пределами Эймурдина. Так что в скором времени под сводами старой крепости должны были остаться только специально отобранные для этого надежные хранители этого особого места. Оно все еще таило много загадок и дарило много вопросов. Нам всем предстояло не раз возвращаться сюда, я знал это точно. Но в этот вечер мы не только праздновали рождение новой наследницы, но и по-своему прощались с Эймурдином. Спустя несколько дней нас всех ждала дорога.

Вино лилось рекой, тосты звучали один за другим, я видел и слышал все происходящее, но на самом деле по-настоящему замечал не так уж много. Мой взгляд был прикован к самым родным людям в этом зале. Снова и снова я смотрел на их лица – радостные и не очень, задумчивые и увлеченные. Здесь были оба моих родителя и два моих брата, была любимая женщина и та, которая некогда дарила мне свое тепло, а теперь выбрала одиночество. Здесь были близнецы – такие разные, но все еще ужасно похожие, а еще Кайза и старик Гиро, который не раз качал меня на своих коленях, когда я был ребенком. Седой генерал без конца порывался рассказывать всем, какой я молодец и герой, отец тоже раз пять поднимал кубок за мое здоровье. Эти двое набрались раньше всех и принялись горланить старые военные песни, не слишком-то слушая, что играют музыканты. А музыка лилась, ярко горели десятки огромных свечей, с кухни несли одно блюдо за другим... И я почти уже не мог представить, что могло бы быть по-другому.

Айна и Лиан первыми покинули застолье. Жену я сам проводил до нашей комнаты, а брата легко утащил на руках здоровенный молодой парень из слуг. Лиан криво пошутил на эту тему, но в глазах его таилась печаль. Вскоре после них ушла и Шуна. А потом я и сам не заметил, как совершенно захмелел, еще почище, чем старшие. По счастью, мне удалось самому добраться до постели, не осрамившись, и провалиться там в глубокий сон.

Разбудила меня Айна.

– Фарр, просыпайся! – она стояла надо мной, держа в руке какой-то кусок бумаги, и едва не плакала от волнения.

– Что ты, милая? – сон ушел мгновенно. – Что случилось?!

– Она уехала!

– Кто?

– Да Шуна же! Вот! – Айна сунула бумагу мне под нос, и я вгляделся в кривоватые старательно начертанные строки.

«Любимая! Прости, я все же покидаю тебя. Когда-нибудь ты поймешь. Слишком больно жить рядом. Я буду скучать и думать о тебе всегда. Может быть, когда-нибудь вернусь. Когда стану сильной. Не сердись на меня, пожалуйста, я забрала твой фургон. Знаю, это гадко, но у тебя наверняка будет новый, а нам с Радом нужен дом. Однажды я возращу тебе его стоимость сторицей. Вот увидишь. Я смогу. Не тревожься обо мне, я помню все пути, которыми моя мать возила товары из Феррестре в степь и обратно. Я смогу делать то же самое. Поцелуй за меня дочку, она прекрасна. Будь счастлива, любимая! Ты это заслужила».

Я опустил листок и посмотрел на жену.

– Айна... мне очень жаль. Стоило догадаться...

– Ты должен выслать за ней людей! Пусть ее найдут! Она не должна остаться одна, Фарр! Это же ужасно!

– Тихо... тихо, милая, – я обнял ее, прижал к себе, успокаивая. – Не надо так тревожиться. Тебе нельзя.

– А ей? – Айна смотрела на меня полными слез и гнева глазами. – Ей разве можно? Разве можно столько плохого? Ты должен вернуть ее!

Я вздохнул.

– Хорошо. Дай мне хотя бы штаны надеть, и я отдам распоряжение выслать людей по ее следам. Думаю, найти фургон не составит труда.

Наверное, быстрые разведчики отца и правда смогли бы найти Шуну, но прежде, чем я велел начать поиски, стало известно, что исчезли не только степная девчонка со своим сыном. Вереск тоже пропал. И если Шуна хотя бы забрала самые ценные свои вещи, то мальчик оставил все: даже новый недоплетенный шнурок-оберег лежал на столе так, словно хозяин собирался вернуться к нему спустя пару часов.

Но он не вернулся.

От конюшего мы узнали, что Вереск догнал Шуну в последний момент, когда она уже сидела на козлах и собиралась тронуться в путь. Парень не знал, что именно говорил степнячке мальчик-калека, услыхал только, пару фраз: «ты не пожалеешь» и «я никогда не стану для тебя обузой». По его словам, медлила Шуна недолго, наверное, испугалась, что конюший и пара часовых раскусят ее обман о якобы распоряжении принцессы подготовить фургон для небольшой прогулки.

Она не догадывалась, конечно же, что к тому моменту часовым уже был отдан приказ не чинить ей препятствий.

– Почему ты не остановил ее? – со слезами спросила Айна Патрика, ворвавшись в его покои. – Если ты знал, то почему?!

Она все сжимала в одной руке прощальное письмо, а в другой – маленькую деревянную гремушку, которую нашла поверх бумаги в комнате Шуны. Прощальный подарок для нашей дочери...

– Если человеку так больно, что он может только бежать, никто не имеет права останавливать его, – ответил дядя, откладывая в сторону перо. Несмотря на ранее утро он был одет, причесан и вообще выглядел так, словно накануне выпил не больше одного кубка.

– Но ведь она хотела уйти совсем одна! Чудо, что Вереск догнал ее!

– Вовсе нет. Это я сообщил ему. – Невозмутимость этих слов приводила мою жену в бешенство, но дядя действительно был совершенно спокоен. – Я давно понял, что она уйдет. Это был только вопрос времени. Не волнуйся. В фургоне они найдут хороший запас денег, который позволит этим двоим не умереть с голоду. Троим, то есть... У них все будет хорошо, Айна, поверь мне. Я знаю, о чем говорю. Твоя подруга сильней, чем кажется, а Вереск... он повзрослеет очень быстро. Ему уже тринадцать, в степи это возраст, когда мальчик становится мужчиной и имеет право взять себе жену. Если конечно, он способен прокормить себя, ее и ребенка.

– Но Вереск не из степи, – всхлипнула Айна. – И он же... он те такой, как все. Ну какой из него защитник?

Дядя Пат улыбнулся.

– Ну... пока он справляется намного лучше других. Иди ко мне, детка, я обниму тебя, и ты поймешь, что все хорошо. Иди же, не сердись... Она вернется. Обязательно вернется, и ваши дети еще будут играть вместе на ступеньках Крылатого трона.

– Откуда ты знаешь? – Айна утерла глаза и посмотрела на дядю с надеждой.

– Знаю. Я умею задавать вопросы, а Вереск никогда не лжет.

7

– О чем ты говорил с ним? – спросил я, когда мы с дядей Патом остались один на один. – Что еще тебе удалось узнать?

Дядя вздохнул и указал мне на пустое кресло возле очага.

– Я надеялся, мы сначала позавтракаем, – проворчал он, опускаясь в соседнее и протягивая руки к огню. Утро было холодным. – Подумай сам, Фаре, о многом ли можно поговорить с человеком, которому надо быстро догнать кого-то? Особенно, если он медленно ходит... Я не стал задерживать его, всего лишь спросил, вернутся ли они оба когда-нибудь.

Этого было очень мало. Я сердито уставился на потрескивающее полено.

– А Лиан? Ты про него не спросил?

– Нет. Не успел, прости. Полагаю, с этой задачей тебе целиком придется справляться самому.

– Звучит не слишком обнадеживающе.

– Уж как есть, – дядя смотрел на меня без улыбки. Он был серьезен, как никогда. – Я думаю, для начала тебе стоит попробовать еще раз сесть на трон под каменным Древом. Кстати... ты ведь больше не спускался туда?

– Нет, – мне даже вспоминать не хотелось о том, что было пережито в подземелье.

– А зря. Если бы спустился, увидел бы, что Древо оживает. Оно перестает быть каменным.

– Э... – я поднял бровь, глядя на дядю с сомнением. – А тебе не показалось? Может вино было слишком крепким? Как это камень может перестать быть камнем?

– Фарр, не суди о других по себе. Это кривое мерило. Нет, мне не показалось. Сходи и посмотри сам. Пока мы еще не уехали. И, кстати... Почему ты не говорил, что надевал корону? Я узнал об этом совершенно случайно.

– Ива проболталась, – догадался я.

– Можно и так сказать. А почему, собственно, это нужно было скрывать?

Мне не хотелось вдаваться в объяснения. После того дня Ива все еще смотрела на меня так, словно я уже был коронован. И даже почти не дерзила.

– Полагаю, – сказал дядя в ответ на мое молчание, – ты и сам понял, что сделал нечто особенное. Что не проходит бесследно. Кстати, когда-то корон было четыре, но три из них утрачены. Я не смог найти их в Эймурдине. А между тем, это очень значимые предметы Силы. Та, что нам осталась, дает особую связь с этим местом.

– Ты ее тоже примерил что ли? – обрадовался я.

– Нет. Только подержал в руках. Она твоя Фарр. Ты сделал этот выбор. И не пытайся теперь уйти от него.

Проклятье!

– Мне хватит той короны, что достанется от отца.

– И все же. Где бы ты ни был, отныне Эймурдин – часть тебя. И ты за него в ответе.

– О боги...

– Не переживай так сильно. Из тебя выйдет хороший король магов. Ты уже готов нести такую ответственность. К тому же... думаю однажды, все четыре трона снова будут заняты теми, кто их достоин. Так что ты не останешься в одиночестве на этом пути.

– Теперь маги начнут плодиться, как садовые улитки? – невесело усмехнулся я.

– Нет, не начнут. Это изменится постепенно, год за годом. Но в целом, конечно, мир уже не будет прежним. Врата открыты, больше ничто не сдерживает Силу по ту сторону Запределья.

– Открыты... – я вздохнул, вспоминая, как это было. – А пророчество все-таки было не слишком-то верным. Я так и не стал Ключом. Это сделал Лиан.

– Ну, – дядя наконец улыбнулся, – а с чего ты взял, что тебе надо было становиться Ключом? В пророчестве говорилось о том, что твои деяния откроют дверь, а не ты сам. Врата ждали Лиана, но без тебя ничего бы и не вышло. Подумай об этом.

– Тогда почему о нем не было ни слова в этих записях?

– Откуда нам знать, было или нет? Пророчества часто сохраняются в сильно измененном виде. Возможно, и тут получилось так.

– Значит, Мирте ничего бы не добилась, усади она меня на трон вместо Лиана? Если бы я оказался там один?

– Даже не представляю, дружище, – дядя пожал плечами. – Наверное. А может, тогда тебе пришлось бы взять на себя его ношу и отдать жизнь или Силу за возможность открыть Врата. Теперь мы этого уже не узнаем. – Дядя откинулся на спинку кресла. – Но у тебя есть возможность узнать, можно ли вернуть магу его дар, утраченный в такой ситуации.

– Это ужасно... То, что с ним случилось. Я не представляю, как можно жить без Силы внутри.

– Можно, мальчик мой... Можно. Я жил так много лет. И ничего, не помер. Кстати, мне очень нравится идея Лиана вернуться в Красную Башню. Это правильно. Это... это его Путь. Настоящий, тот, которым он всегда хотел идти. Даже если Сила не вернется к нему или вернется не сразу, он будет счастлив на этом пути. Раз уж с семейной жизнью у него не сложилось, сейчас самое время довершить начатое и закрыть старую брешь.

Наверное, дядя был прав, но от этих слов мне стало ужасно грустно.

– Это означает, что мы потеряем его по меньшей мере на пару лет. Там ведь у них все строго...

– Зато он обретет себя. Твоему побратиму нужна передышка. Нужно время, чтобы понять, кто он, куда идет и что для него самое главное.

– Это было и так понятно, пока он владел Силой!

– Ну... не скажи. Магия – это не твой выбор, не то, что делает тебя тобой. Вернее, не только она имеет значение. Посмотри на себя. Ты в первую очередь наследник, покровитель, защитник. Я – тот, кто помогает правителю, его скрытая опора и его тайная сила. Вереск – человек, который делает мир честней и лучше. У каждого свой путь, мальчик мой. Лиан – в первую очередь целитель. Ему пора вернуться к этому. Возможно, тогда и Сила вернется к нему однажды сама. Возможно, он будет одним из тех четверых, кто займет троны Эймурдина. Признаться, я так и думал... Но у жизни вечно свои планы, которые не больно-то совпадают с нашими. Вот и Вереск ушел, а ведь я так на него рассчитывал...

– Вереск? Гм! Ну только не говори, что там должна быть и его сестра.

– Почему нет? Она изменилась. Я более, чем уверен, что эта девочка вырастет сильным и хорошим человеком. Разве ты сам не чувствуешь?

– Ну... может быть, – честно говоря, я с трудом мог представить себе Иву на одном из тронов. Но... у жизни и правда на все свои планы, с этим не поспоришь. Разве мог я, например, подумать, что эта девчонка станет настолько важной для Лиана? Нет, конечно. Об этом и сказал: – Неужели мой брат и правда выберет ее в свои спутницы жизни?

– Как знать... Сейчас она еще почти ребенок, но, когда Лиан вернется из Красной Башни, будет уже в том возрасте, когда вполне можно играть свадьбу. Если их души связаны столь сильно, им точно найдется что прожить вместе.

Я представил себе повзрослевшую Иву и невольно улыбнулся. Опасная будет девица... Под стать огненной душе Лиана.

И все же...

– Все-таки жаль, что с Шуной так все вышло. Глупо как-то. Ведь на самом деле Лиан не сделал ничего по-настоящему ужасного. Он не изменял ей и не собирался.

Дядя хмыкнул задумчиво.

– С одной стороны ты прав, но с другой... Если между людьми нет доверия, ох... это плохо. На гнилом фундаменте дом лучше не строить. А тут все пошло не туда. И, возможно, с самого начала. Возможно, Шуна просто поняла, что Лиан – не тот человек, каким казался ей. Этой девочке нужен кто-то, на кого она может положиться. Кто не сбежит в самый неподходящий момент.

– Да уж... Хромому калеке бежать трудно.

– Не говори о нем так. Этот калека во многом даст фору тем, у кого с ногами все хорошо, а вот с головой не очень.

– Но дядя... послушай... Если у каждого мага есть его Источник, значит, он есть и у Вереска. И рано или поздно судьба сведет их вместе. Что тогда? Думаешь, он устоит перед этой силой? Останется верен женщине, которая видит в нем просто милого мальчика, игрушку?..

– О, поверь, Шуна не настолько глупа, чтобы видеть в Вереске игрушку. Вопрос вообще хороший... Но люди – на то и люди, а не звери. Мы все же сами выбираем свои пути. И своих спутников. Мне кажется, этот мальчик уже сделала свой выбор. И он, как и мы с тобой, из тех, кто решает раз и навсегда.

Я понимал, о чем он толкует, но принять это все же было трудно.

– Шуна даже не дала Лиану взглянуть на сына... – я все пытался осмыслить произошедшее. – Разве можно вот так? Ее сын что же, никогда не узнает, от кого ему досталась Сила?

– Может быть, и узнает. Это ведь Шуна. Она не умеет врать. Как и Вереск, – дядя поднялся из кресла. – Ладно, ты как хочешь, а я пойду завтракать. Думаю, в трапезной с вечера осталось еще немало вкусной снеди, которую нужно спасти! Идем, Фарр! И не тревожься, все понемногу уладится. Лучше расскажи наконец, что ты видел по ту сторону. Мне ужасно интересно!