Демонические байки ч.1

Глава 4. Полынь

Это было самое обычное село на пять десятков домов. Школа, ратуша, магазин, старая мельница, ферма, лес, озеро… Всё как и сто лет назад, словно время здесь замерло на долгие века. Хотя, нет. Сто лет назад здесь не было интернета, телефонов, телевизоров, Патриотов, газа и асфальта… А, ну да! Асфальта и сейчас не было — он растаял ещё весной, когда сошёл снег, но сельские жители всё равно не успели привыкнуть к этой «роскоши», да и без неё жилось привычнее.

Много чего не было сто лет назад, выходит. Но если не всматриваться, то и не сильно заметно — те же огороды, сады, бескрайний лес, скотина, куры, гуси, телеги, запах навоза с фермы, староста на мотоцикле… Кузня. Какое село без кузни? Здесь была самая обычная сельская кузня и её хозяин — кузнец Михаил Васильевич.

Кузнец был самым настоящим богатырём — огромным, сильным, суровым, с тугими бугристыми мышцами на спине и руках, и без капельки жира. Да и откуда взяться жиру, если он весь растапливался возле горнила и сжигался от тяжёлой физической работы на наковальне. Кузнец Михаил был красавчиком. Высокий, сильный, черноволосый и чернобородый. Ему только недавно исполнилось сорок, но выглядел он как минимум на десяток лет моложе, только борода выдавала истинный возраст и немного старила его.

Все сельские бабы сохли по кузнецу, и частенько, можно даже сказать чаще, чем хотелось бы, мужики ловили своих неверных жён на маленьком блядстве. Нет, кузнец не шастал по домам, обрюхачивая чужих жён, и никто ни разу не видел свою жену дома у кузнеца. Но! Довольную улыбку на лице блудливой прелюбодейки, было видно за версту.

Эти приметы знал каждый мужик на селе. Если Машка, или Светка, или Галка возвращалась «с работы» или «от подруги» с задумчивой, довольной улыбкой на лице, с томным, слегка уставшим, но счастливым взглядом, на немного подкашивающихся и дрожащих в коленках ногах — значит, точно погуляла, стерва! И значит, быть беде! Будет бита, будет наказана, будет валяться в ногах у мужа и просить прощения, но ни на секунду не пожалеет о содеянном. Бабы они такие — скорее обвинят своих мужей в том, что те не дарили цветы и подарки, не уделяли внимания, не говорили «люблю», и сами подтолкнули жену к измене, чем признают свою вину.

Ни разу угроза наказания, расправы или развода не останавливала сельских баб от измены. Ни разу! Да и как остановиться, ежели Светка поутру рассказывает всем подругам, какой волшебный секс у неё был с кузнецом, как она едва не лишилась чувств, и сколько раз тот довёл её до оргазма, а Машка в этот же вечер проверяет её слова и наутро всё подтверждает, добавляя новые красочные подробности? Ну кто из сельских баб не захочет лично удостовериться в том, о чём так благоговейно судачат подруги и сможет удержать свой любопытный носик? Или сдержать свою свербящую между ног подружку…

Мужики терпели молча, с тревогой поглядывая в сторону подрастающих дочерей. Жёны то ладно, поблядушки ещё те, чего только у них по молодости не было, одним больше, одним меньше — можно стерпеть. Тем более, кузнец действительно был красавчиком, да и свой он, сельский, а не какой-то пришлый чужак. Его предки жили в этом селе не один десяток лет — отец был кузнецом, дед, прадед… Да и мужик, если честно, он отличный. Никогда никому не отказывает в помощи, не требует оплату, часто в долг даёт, который никогда не требует возвращать…

Да и выйти против кузнеца в открытую и начистить ему рожу желающих не было. Даже толпой. А то, что не может удержать свой член в штанах — то не его вина, бабы сами прыгают и совращают бедолагу. Безотказный он просто. А бабы… Ну попрыгают, да и успокаиваются. Чёрт с ними! Тем более, после загулов они всегда становились «шёлковыми» и послушными. Но дочери… Главное, чтобы он не перешёл на дочерей годика через три-четыре…

А ведь у кузнеца было трое сыновей, таких же статных, красивых жгучих брюнетов — Николай, Матвей и младший, Алексей. По крайней мере, двое из трёх были как две капли воды похожи на отца. Младший был так, отрезанный ломоть — хилый, болезненный, дохлый. А вот двое старших могли через несколько лет сменить отца на посту наставления рогов местным мужьям. И опыт у них кое-какой уже имелся. Пока только теоретический, но всё же. Как раз и девчата подрастут…

Парни часто слышали женские стоны из кузни, иногда подглядывали и шпионили за отцом и его очередной пассией. Больше всего им нравилось, когда к отцу приходила молоденькая бесстыжая блондинка — Светлана Сергеевна, учительница биологии и жена пожилого директора школы. Громкая, шумная, не сдерживающая свои стоны и дикие крики удовольствия.

Однажды Светлана Сергеевна, оседлавшая в очередной раз кузнеца и скачущая на нём сверху, заметила наблюдавших за ней парней, но не испугалась и ничего не сказала отцу, а только подмигнула им, прикрыла свои зелёные глаза и застонала ещё громче, сжимая свои роскошные груди и поигрывая с затвердевшими сосками. А в школе сделала вид, будто ничего и не было, и ничего такого она не видела. Словно и не было её в той кузне…

Кузнец пропадал в своей кузне с раннего утра, до поздней ночи. В пятницу вечером грузил свои нехитрые, но уникальные творения в телегу, и в субботу, едва на небо начинало карабкаться солнце, выезжал на городской рынок. Суббота была торговым днём.

Изделия кузнеца славились на всю округу — его топоры и ножи могли служить вечно. Это не китайский ширпотреб! А характерный дамасский узор лишь добавлял популярности уникальному товару и, конечно же, цену. Кузнец жил неплохо, и хоть не купался в богатстве, но ему всего хватало. Большой дом, хозяйство, несколько лошадей, дорогой коллекционный автомобиль, в котором Михаил почти никогда не ездил, но который любовно обхаживал каждый день, словно любимую женщину.

А вот настоящей женщины, жены у него не было. Четырнадцать лет назад она умерла при родах Алексея, и с тех пор Михаил жил без женской руки в своём доме, если не считать захаживающих время от времени на огонёк селяночек…

Михаил не был ни плохим, ни хорошим, ни святым праведником, ни проклятым грешником. У него были и достоинства, и недостатки. Всё как у всех. Единственное, чем он отличался от остальных — любовью или нелюбовью к своему младшему сыну. Старших Михаил любил, а вот младшего, Лёшку… Он любил его, но и ненавидел одновременно. За то, что тот убил свою мать и любимую жену кузнеца, когда появился на свет. Ни по своей воле, но всё же…

Алексей никогда не чувствовал отцовскую любовь. Отец всегда придирался к нему, ругал, мог побить за малейшую провинность или поставить в угол на всю ночь. Так хотелось дать ему сдачи, ответить… Он даже пытался сделать это пару раз, но лишь получал от отца ещё больше. Тот всегда говорил ему, особенно, когда был немного выпивши:

— Это ты виноват в смерти матери! Если бы ты не родился… Уж лучше бы умер ты, а не она…

Алексей был полностью согласен с отцом — уж лучше бы он не рождался. Парню не хватало матери, материнской любви, а из любящих и любимых людей у него никого больше и не было. Даже старшие братья относились к нему достаточно прохладно. То ли из-за того, что он был не такой как они — не такой сильный, не такой ловкий и разговорчивый, и не такой развитый. То ли просто подражая отцу. И так все четырнадцать лет…

В эту субботу отец снова поехал на городскую ярмарку, а к вечеру вернулся не один. В его телеге тихонько и скромно, можно даже сказать, немного испуганно, приютилась тихая, красивая, черноволосая девушка. Анастасия…

— Здаров, пацаны! Как вы тут без меня? — отец Алексея преувеличено бодро и радостно спрыгнул с телеги, подал руку девушке, помогая ей спуститься, и отвернувшись, принялся распрягать лошадь, так и не дождавшись ответа от встречавших его на улице тройки подростков.

А парни, молча и ничуть не стесняясь, принялись рассматривать незнакомку.

Простое длинное цветастое платье, распущенные чёрные волосы, пронзительно голубые глаза на аристократичном бледном лице, красивые пухленькие алые губки и стройная, точёная фигурка.

— Привет, ребята! Я Настя. — нарушила девушка неловкую тишину.

Вот так просто — Настя…

Красивая, молодая, словно с обложки дорогого глянцевого журнала. Что она забыла в их глухом селе? Тройка парней глазела на неё с открытыми ртами, и ни один из них не знал, что ответить на это простое приветствие.

— А, да! — Кузнец на секунду обернулся к своим детям, наморщил лоб, и как бы мимоходом проговорил: — Мы с Анастасией поженились сегодня в городе. Так что, она будет теперь жить с нами.

Поженились?! Сегодня?! На дворе, вроде, не первое апреля…

Парни растерянно переглянулись и уткнулись взглядами в спину кузнеца, пытаясь найти на ней ответы. Отец никогда не был обделён вниманием женщин, но никто из ребят не думал, что он решится жениться во второй раз…

— Пойдём…те, Настя. — первым пришёл в себя Алексей, хмыкнул и кивнул в сторону дома. — Я покажу вам наше жилище.

— Можно на «ты», Лёш. — Настя пристроилась рядом с парнем и вместе с ним двинулась в сторону большого двухэтажного дома.

— Вы… ты знаешь моё имя? — удивился Алексей, бросив косой взгляд на свою новую мачеху.

— Конечно! Михаил много о всех вас рассказывал. — девушка кивнула и искренне улыбнулась, ответив парню как равному, без высокомерия или издёвки. — Ты молчун и ворчун. Николай, твой старший брат — сильный, но…

— Но тупой. — подсказал Лёшка, внимательно присматриваясь к реакции Насти.

— Тупой. — согласилась она и снова улыбнулась. — А Матвей, ваш средненький — симпатичный весельчак, душа компании и гроза девчонок.

— Всё верно. — согласился Алексей. — А вот и наш дом. Вам… тебе показать гостевую?

— Не нужно гостевую, я буду спать с отцом. Покажи мне его комнату.

— Так сразу? — удивился Лёша.

— А почему нет? Мы же взрослые люди. Или ты против?

— Я? Нет! С чего мне быть против?!

— Ну и хорошо. — девушка снова обворожительно улыбнулась Лёшке, потрепала парня по густой шевелюре и по-хозяйски шагнула в дом…

Не сказать, что их жизнь с тех пор кардинально изменилась. Но изменения были, чувствовалась женская рука в хозяйстве и присутствие женщины в доме — вокруг дома появились пышные розовые кусты, цветочки и симпатичный вьющийся по высокой стене плющ.

Отец стал поспокойнее, стал меньше пить и меньше злиться по пустякам. Еда стала вкуснее, в доме стало светлее, чище, уютнее. Настя не сидела целыми днями дома — она ездила в город, иногда встречалась с подругами, иногда, по каким-то своим женским делам. Она любила путешествовать, но путешествовала всегда одна. Отпрашивалась у мужа на неделю или две максимум, собирала небольшую дорожную сумку и ненадолго пропадала, чтобы снова ворваться в их мужскую жизнь и разнообразить её своим приятным женским присутствием.

Никто из ребят не знал, чем занималась Настя, как обеспечивала свою жизнь до встречи с их отцом и на что существовала, а сама Настя не спешила об этом рассказывать. Наверное, как и все симпатичные современные девушки — вела свой блог, страничку в соцсетях, писала стихи или короткие любовные рассказы. Непонятно, сколько она на этом зарабатывала, но у Михаила девушка не брала ни копейки, и даже наоборот — очень часто покупала что-то для дома за свои кровные, и иногда подкидывала своим пасынкам на мелкие карманные расходы. Это было странно и непонятно. И не современно.

Сельские бабы сразу невзлюбили Настю, и за спиной стали называть ведьмой. А вот мужики наоборот — чуть ли не боготворили новую жену кузнеца. Ещё бы! С тех пор как появилась Анастасия, блядство в селе, наконец, прекратилось — семьи обрели покой, стало меньше ссор, измен, побоев и драк.

В таком новом неспешном темпе пролетел год. Анастасия стала полноправным членом семьи кузнеца, примерной женой и неплохой мачехой для его сыновей. Ни с кем из сельских она так и не подружилась, предпочитая время от времени выезжать в город к своим старым подружкам. Бабы в селе немного угомонились, поняв, что кузнец потерян для них навсегда, и принялись раздаривать свою нерастраченную любовь, сексуальность и похоть своим мужьям.

Всё вроде бы складывалось хорошо и степенно… Мальчишки учились и росли, кузнец мастерил различные приблуды в своей кузне, правда, последние несколько месяцев стал прибаливать, немного схуднул и осунулся. Возраст, наверное — не мальчик, всё-таки. А Настя цвела и пахла.

Алексей частенько стал получать в школе от сверстников и от парней постарше за слишком острый язычок, за нежелание повиноваться, и даже за чересчур красивую мачеху. Старшие братья за него заступаться не спешили, хотя могли.

Вот это было даже немного странно. Наверное, во вселенной существует какое-то равновесие — от отца стало доставаться меньше, он был всецело увлечён своей молодой красивой женой, а от одноклассников и братьев стало прилетать немного больше. Равновесие пиздюлин в мироздании сохранялось неизменным…

Сегодня Лёшку снова отмудохали в школе. Нашли какой-то надуманный повод, забили стрелку за школьным тиром, и накинулись сразу втроём. Не по-пацански! Он отбивался, как мог. Но его хилое тело и болезненный организм не оставили парню почти никаких шансов. Братья? Ну да! Его братья точно за него не заступятся. Могут даже добавить, чтобы была наука на будущее…

— Говорят, ты снова по соплям получил за школой? — недовольно пробормотал Николай, косо поглядывая на Алексея.

— Глист! — фыркнул Матвей в сторону младшего брата. — И когда ты перестанешь нас позорить?!

— Может он не наш? — задумчиво нахмурился старший брат. — Нагулянный? Совсем ведь не похож на нас.

— Та не! — отмахнулся Матвей. — Просто пошёл в материнскую породу.

Братья не стеснялись обсуждать Алексея по пути домой, а в качестве бонуса, периодически отвешивали ему ощутимые подзатыльники и «дружеские» болезненные тычки в спину.

Настя… Наверное, она была единственным человеком, который нормально относился к парню. Не унижала, не критиковала, не придиралась, не поднимала руку и не ругалась. Она общалась с ним на равных, хоть и с некоторой отстранённостью, не переступая эту тонкую, незаметную грань — взрослый/подросток, мачеха/пасынок, чужой/родной.

Как и десяток раз до этого, едва увидела идущих со школы парней и разукрашенную Лёшкину физиономию, девушка достала из шкафа аптечный чемоданчик и поманила парня пальчиком за собой. Отвела на кухню, обработала синяки и царапины, вздохнула, поругала… Немного, для галочки. И даже улыбнулась, как-то грустно и задумчиво. А на следующий день у его обидчиков был понос… Прямо в школе. Прямо на уроке. Один из них так и не успел добежать до туалета. За это Лёшка снова получил от братьев.

— Подсыпал им что-то в еду в столовке? — хмурился Николай, прижав младшего брата на перемене к стене.

— Мелкий говнюк! — прошипел ему на ухо Матвей. — Я видел, как ты тёрся возле стола с напитками.

— Тогда бы у всех был понос, а не только у той троицы. — резонно заметил Алексей.

— На!

— Получай!

Два синхронных и жёстких удара лаконично объяснили ему, что старшие браться не любят умников…

С братьями было тяжело. А вечером, за традиционным семейным ужином, после того как братья высказали свои подозрения отцу, Алексей получил добавку и от него. Давненько ничего не прилетало от отца, наверное, было уже пора… Так, пару подзатыльников — но суровой, тяжёлой рукой кузнеца. Наверное, его рука была лишь чуточку легче, чем кузнечный молот, хотя в последнее время сил у отца заметно поубавилось. Стареет старик…

Настя попыталась заступиться, но отец так жёстко глянул в сторону своей жены, что Лёшка на секунду испугался за неё. Но нет — поднимать свою сильную мужскую руку на хрупкую девушку отец ни разу не решался. Да и Настя бы этого точно не простила ему. В тот вечер отец отыгрался на ней по-другому. По-мужски…

Лёшка как раз застал эту картину, когда проходил мимо родительской спальни. Дверь в комнату была приоткрыта, а отблески огня из камина совсем не оставляли волю воображению, демонстрируя голые переплетённые тела на полу.

Настя то скакала на отце Лёшки верхом, держа огромный мужской ствол в своих маленьких девичьих ладонях и прижимая его к своему животу, имитируя секс, то опускалась своим лицом к паху мужчины и обхватывала его член своими красными, возбуждёнными губками, посасывая его, словно сладкий леденец.

Её роскошная голая грудь с торчащими красными сосками колыхалась, чёрные волосы рассыпались по спине водопадом, а красивая упругая попка то и дело мелькала в дверной щели перед глазами ошеломлённого зрелищем парня…

И когда отец выгнулся дугой и тихонько зарычал от наслаждения, Настя припала губами к головке его органа и с удовольствием начала глотать, наверняка горячий и сладкий, мужской сок…

В ту ночь родные братья избили Алексея чуть ли не до полусмерти. Накинули пыльный мешок на голову, выволокли во двор за сарай, и принялись методично и терпеливо объяснять — что такое хорошо, и что такое плохо.

— На, тварь!

— Получай!

— Нехорошо подглядывать за взрослыми, мелкий извращенец!

— Тем более, это наше место!

— Мелкий ублюдок! Скот!

— Тварь! Дистрофик! Крысёныш!

— Ещё раз увидим тебя там — ты и не так отгребёшь!

— Сука! Мы не для тебя эту дверь подкрутили, чтобы она не закрывалась до конца!

— На, тварь!..

Болезненный удар по рёбрам, почкам, лицу сыпались один за другим. Алексей не пытался сопротивляться — знал, так будет только хуже. С двумя здоровыми откормленными бугаями ему не справиться. Можно было отомстить, проникнуть к ним ночью в спальню, но… Но Алексей ждал свои восемнадцать. У него давно вызревал план мести, и не один. Оставалось лишь потерпеть до совершеннолетия. Не раньше. Терпеть и выжидать он умел. А ещё у него был холодный ум и трезвый расчёт. У него были причины не делать этого раньше загаданного срока.

Очередной удар по голове отправил парня в спасительное беспамятство и прервал эти мучения…

Ни отцу, ни мачехе он жаловаться не стал. Да и никто особо не интересовался его разукрашенным кровоподтёками лицом и заплывшими от побоев глазами. Раз побитый — значит, сам заслужил. А Настя… А Настя строго посопела за обеденным столом, покачала осуждающе головой и тяжело вздохнула. Наверняка, она обо всём догадалась. Но Алексей был на неё не в обиде, может быть даже наоборот — он был благодарен ей за то, что не стала его защищать и ругать остальных. Так было бы только хуже…

Ещё через полгода все поняли, что непонятная хворь отца прогрессирует. Из сильно, крепкого, пышущего здоровьем мужчины он превратился в свою тень, в призрака, который редко поднимался из постели и ещё реже стал выходить из дома.

Из здоровенного кузнеца он как-то разом превратился в старого щуплого старика, с безжизненными редкими волосами, седой бородой и брюзжащим от постоянной усталости характером. А ещё через полгода этой странной болезни он умер…

Над смертью кузнеца горевало всё село и даже несколько соседних. Особенно убивались женщины, словно потеряли единственного кормильца или отца своих детей. Настя, молодая вдова — она тоже горевала, хоть и по-своему, ни проронив слезинки. Но в уголках её глаз надолго поселилась грусть и печаль.

Анастасия осталась со своей новой семьёй, с детьми своего возлюбленного мужа. Она не бросила их и не предала. В глазах Алексея её авторитет немного подрос, а в глазах его старших братьев она возвысилась просто до небес.

Девушка ходила с ними в лес, на рыбалку, помогала учить уроки, поддерживала и давала советы, пыталась помогать в кузне, когда Николай и Матвей хотели освоить премудрости отцовской работы. Получалось у них плохо, силёнок явно было маловато, но они пытались, а Настя поддерживала и подбадривала. И самое главное, что выше всего молчаливо оценили дети кузнеца, мачеха даже не смотрела в сторону других мужчин, отшивая всех сельских женихов. А женихов было много — девка она была молодая, красивая и знойная…

Через несколько месяцев после смерти отца и через месяц после своего восемнадцатилетия, заболел старший брат — Николай. Почти точно так же, как болел кузнец — слабость, апатия, потухший взгляд, истощение… Парень болел целый год, не помогли ни доктора, ни дорогие обследование, ни экспериментальные лечения. Николай умер ровно через год, после бессмысленной и напрасной борьбы с неизвестной болезнью. Сгорел за год, как говорили в селе.

А через месяц, словно повинуясь какому-то проклятью, заболел Матвей… И ровно через год Алексей остался совсем один. Почти один. Анастасия всё это время была рядом, но Лёшка был молчаливым и немного замкнутым в себе, а Настя предпочитала не лезть в чужую душу без спроса.

Так они и жили, словно два чужих человека, она на своей половине дома, он на своей. Девушка часто отлучалась к подругам в город, иногда пропадала неделями, но всегда возвращалась, посвежевшая и помолодевшая, словно после курорта.

Лёшка мечтал закончить школу, уйти в армию, а после армии поступить учиться в столичный Университет. Вот только армия ему не светила, не с его хилым здоровьем. Школу парень закончил на отлично, невзирая на все неприятности и горе в семье, на непростую жизнь и тяжёлое детство. А через две недели после сдачи экзаменов и получения диплома, ему исполнилось восемнадцать. Совершеннолетие!

На его день рождения из города примчалась Настя, держа в одной руке огромный торт, а в другой связку розовых шариков с надписью «Теперь тебе можно говорить слово «Писька»! Поздравляю!». Лёшка оценил эту плоскую шутку, усмехнулся, принял поздравления и случайно, а может и нет, принял поздравительный Настин поцелуй в щёку не в щёку, а в губы. Какие же у неё были горячие и сладкие губки! Голова парня на секунду закружилась, и он с трудом взял себя в руки — сердце учащённо билось в хилой костлявой груди, ладошки вспотели, а коленки тряслись, словно у тринадцатилетней девственницы.

Такого никогда раньше между ними не было. Они вдвоём сидели за скромно накрытым столом, пили вино и о чём-то болтали. Они праздновали, смеялись и улыбались друг дружке, словно между ними растаял многолетний лёд.

Через несколько часов Настя хорошо наклюкалась, перестала связно формулировать слова, устало улыбнулась, чмокнула Алексея ещё раз в щёку, на этот раз точно в щёку, и пошла спать. Обернулась на пороге кухни, пьяненько попросила прощения за все эти годы своего равнодушия и отсутствия, пообещала больше не бросать его никогда, и ушла к себе. Уж лучше бы бросила…

Алексей прибрал со стола, вымыл посуду, прогнал в голове все слова Насти, вспомнил её сегодняшний поцелуй, от которого снова бросило в дрожь, и пошёл в свою комнату. Сознание покинуло его, едва голова коснулась подушки, и парень тихонько засопел во сне…

Он проснулся посреди ночи, и молча уставился в потолок. Сердце гулко бухало, по хребту бегали мурашки, а волоски на руках и шее стояли дыбом, словно он беспомощное травоядное, к которому приближается опасный хищник. Лёша сам не знал, что его разбудило. То ли стук ветки в окно, то ли скрип половиц, то ли какой-то звук, похожий на скрежет когтей, царапающих дерево…

В окно заглядывала полная луна, дул лёгкий освежающий ветерок, колышущий занавески, а Лёшка лежал и слушал стук своего сердца в груди… Хотелось вскочить и куда-то бежать, но Лёша прекрасно знал это чувство паники, которое могло присниться и накатывало, словно снежный ком. Его нужно просто переждать. Он в своём доме, ему ничего не грозит и никто не угрожает. Дом — это маленькая крепость…

Он даже прикрыл глаза, чтобы выдохнуть и успокоиться, но снова распахнул их через несколько секунд. Опять это шорох! Это уже ему не мерещилось — скрип деревянных половиц и тихое, почти неслышное шлепанье босых ног по полу…

Алексей повернул голову и увидел крадущуюся к его кровати девушку. Это всего лишь Настя… В тоненькой прозрачной белой ночной рубашке, с распущенными волосами и загадочной полуулыбкой на лице. Она словно ничего не видела, а шла, принюхиваясь и водя своим носиком из стороны в сторону. Стоп! Настя?! В его комнате? Какого…

Алексей попытался дёрнуться, встать, вскочить с постели, но его тело совсем не слушалось, словно онемело от долгого лежания. Словно его сковал паралич. Он не мог пошевелить даже пальцем, только и мог, что моргать, дышать и вертеть головой…

— Не переживай, малыш. Всё будет хорошо. — прошептал ласковый Настин голосок в ухо парня.

Рука девушки скользнула ему под одеяло, пальчики крепко обхватили тяжелеющий и твердеющий мужской член, Настя тяжело задышала и облизала свои, даже в темноте алые, губки.

— Вот так… Вставай… Ого! — в её глазах промелькнула капелька удивления и тут же погасла, поглощённая процессом.

Только сейчас, вблизи, Алексей обратил внимание на абсолютно чёрные, затянутые тьмой глаза девушки, на её хищную, голодную улыбку, и небольшие белые хищные зубки и заострённые, словно у маленького волчонка, клычки. Или клычки привиделись ему в темноте?..

Девушка откинула одеяло в сторону, освободила из штанов торчащий колом член, вздохнула, словно собираясь с силами и решаясь на что-то, и припала к его пульсирующему органу своими горячими губками…

Может, ему это приснилось? Может померещилось? Отличить сон от реальности посреди ночи очень сложно…

Наутро Лёша почему-то прятал свои глаза в пол и старался лишний раз не смотреть на неё, словно он был перед ней в чём-то виноват. Они сидели друг напротив друга за кухонным столом, Настя пила крепкий ароматный чай, Алексей стучал пальцами по столу и периодически заглядывал в свою опустевшую чашку, как будто там может что-то появиться само.

— Насть. А что было сегодня ночью? — решился он на прямой вопрос.

— Всё было! — не стала отрицать девушка и как-то совсем буднично пожала плечами, словно ничего такого и не было. — Тебе не понравилось?

Насчёт «всё» — это она погорячилась, конечно. Максимум что было — оральные ласки и мимолётный минет. Два раза. Но было, конечно, очень приятно! Особенно, когда она оголила свою небольшую, но красивую грудь (в этот раз только для него и ни для кого больше!), и долго тёрлась о его член, то играя сосочками с головкой, щекоча, то водя её вокруг, по ареолам.

— Понравилось. — вынужден был признать Алексей. — А это правильно?

— Правильно, милый. Не переживай! — уверенно сказала Настя, привстала, наклонилась над столом, продемонстрировав в вырезе платья свою бесподобную грудь, и впилась своими жаркими сладкими губами в его. Запустила свой язычок в рот Лёшки и нагло похозяйничала у него там. — Будешь себя хорошо вести, сегодня приду ещё! — нагло заявила девушка, и села на своё место.

И она не соврала… Пришла и следующей ночью, а затем ещё одной и ещё. И всё повторилось в точности до последней детали… Жаркий ротик, проворный язычок, мягкие губки, сладкие, дурманящие поцелуи…

Через три дня Алексей не мог смотреть на себя в зеркало без боли и содрогания. Он и раньше не блистал богатырским здоровьем и телосложением, но теперь… Теперь на него из зеркала смотрел какой-то живой труп, который был одной ногой в могиле. Худой, худее чем обычно, с торчащими рёбрами и костями, бледной кожей и чёрными кругами под глазами.

Сложить два и два Алексею было не сложно, дураком он никогда не был. Точно так выглядел отец незадолго до смерти, точно так выглядели его братья… Не нужно быть гением, чтобы понять, она пьёт из него, пила из них всех жизненные силы. Именно поэтому эта пиявка за все четыре года не постарела, не повзрослела ни на год. Возможно, даже наоборот, немного похорошела и помолодела…

Пошатываясь на непослушных ногах, парень вышел на свежий воздух, еле дошёл до лавки, шоркая ногами как старик, уселся и подставил лицо летнему солнцу, размышляя. Что делать? Заявить в полицию? Сбежать? Спрятаться? Смешно!

В полиции его засмеют… Сбежать? У него нет ни денег, ни друзей, ни родственников. Никому он не нужен, никто ему не поможет. А бежать куда-то, голодным и без провизии… Не в его состоянии. Теперь уж точно.

Был один знакомый, Васька Селягин — бывший одноклассник, единственный, кто нормально относился к скромному замкнутому в себе Алексею… И это был его последний шанс, хотя бы просто попытаться выжить…

— Привет, Вась! Можно переночевать у тебя? — Алексей стоял на пороге бывшего одноклассника, старательно прятал лицо в тень и с опаской поглядывал себе за спину, в приближающийся ночной сумрак.

— Привет, Лёш! А что так? Из дома выгнали?

— Да так… — неопределённо отмахнулся Алексей.

— Ясно. Ну заходи. Чего так погано выглядишь?

— Приболел.

— Приболел, значит… Чай, молоко, кофе?

— Нет, спасибо. Только какой-нибудь угол и кровать.

— Пойдём, постелю тебе на веранде…

Ночью она снова к нему пришла. Нашла ведь как-то! Отсосала жизнь и ушла, а утром… Утром Васька выглядел ненамного краше Алексея — такой же худой, бледный и чахлый.

— Лёш. Ты бы шёл домой, не разносил заразу по селу, а?! — неуверенно попросил бывшего одноклассника Василий. — Реально, вчера ты пришёл приболевший, а сегодня я себя херово чувствую. Очень херово!

Странно. Если бы она и с ним… Хотя, нет. Он бы помнил, и не говорил так. Значит, навела какую-то порчу, чтобы его прогнали. Не иначе. Хитро! Алексей плюнул на всё, на свою никчёмную, бесполезную и бессмысленную жизнь, поблагодарил приютившего его на ночь соседа, и вернулся в отчий дом.

— Вернулся? — хмыкнула Настя, ставя на стол перед парнем большую тарелку горячего бульона, чашку с домашним молоком и тарелку со сметанкой. — Поешь, наберись сил. Они тебе скоро понадобятся…

Какая заботливая… тварь!

Алексей поел без особого аппетита, поблагодарил свою мучительницу и надзирательницу, и потащился в свою комнату. Запер дверь на ключ, хоть и был уверен, что это её не остановит, достал свой старенький ноут из рюкзака, завалился на кровать и принялся сёрфить…

Информации в сети была тьма! Бесполезной информации, мусора. Легенды, мифы, сказки… Как узнать, что из этого правда, а что вымысел? Наверное, никак. Или полагаться на удачу, или на интуицию.

Через два часа он набрёл на какой-то сайт, где расписывались виды и разновидности ведьм. Ведьма! Он никогда не думал, что Настя может быть ведьмой. Ведьма в его представлении — это старая, страшная бабка с крючковатым носом, с грязью под острыми длинными когтями, с вороном на плече, метлой и большим чаном, в котором старуха варит зелья. Но никак не симпатичная современная девушка.

Выбора особого не было, и Лёша углубился в чтение. Виды ведьм…

«Ведьмы, насылающие порчу…»

«Ведьмы, пожирающие младенцев…»

«Ведьмы, купающиеся в крови девственниц…»

«Ведьмы, служащие на благо природы…»

И здесь «зелёные» затесались!

«Ведьмы, высасывающие мужскую силу у вдовцов…»

«Ведьмы, проводники потусторонних сил и служащие самому дьяволу…»

— Погоди-ка… — пробормотал себе под нос Алексей, и вернулся к предыдущей статье…

«Ведьмы, высасывающие мужскую силу у вдовцов…»

«Разновидность ведьм, питающихся жизненной силой мужчин. Ведьма никогда не вступает в сексуальную связь со своими жертвами, вернее, не позволяет мужчине заняться с ней сексом или любовью, и вступает только в противоестественную оральную связь. Отсюда и название — высасывающая…»

«Они фанатично хранят свою девственность до самой смерти, боясь потерять силу, и живут по пять-семь сотен лет. В некоторых источниках указывается тысяча лет! На протяжении всей своей порочной, проклятой жизни остаются молодыми и красивыми…»

— Интересно… — пробормотал Алексей и принялся тихонько зачитывать оглавление вслух: — Как распознать… Как не впустить в дом… Как не стать её жертвой… Интересно, но уже немного запоздало. Это всё уже свершилось.

Он пробежался по открытым вкладкам, закрыл откровенную чушь и игровые сайты, оставив лишь несколько, вызывающих хоть какое-то доверие, и снова принялся тихонько рассуждать вслух.

— Хорошо. Допустим, она всё же Ведьма! И что мне с этим знанием делать? Не на костёр же её тащить. Наши доблестные правоохранительные органы меня не поймут… Может есть более безопасные методы устранения?

Кивнул сам себе и снова обратился к монитору ноутбука. Снова поиск.

«Чего боятся ведьмы? Чего они не любят? Слабые места и недостатки… Заговоры, обряды, знаки, рисунки, приметы, обереги… Чеснок, серебро, горсть земли со свежей могилы…»

Какой чуши только люди не пишут в сети! Снова несколько десятков сайтов безжалостно улетели в утиль…

«Против ведьм помогает мышьяк, осиновый кол, святая вода.»

Вот это уже более интересно и более логично… Алексей закинул руки за голову, сцепив пальцы между собой, и принялся прикидывать варианты. До церкви далеко, мышьяк на дороге не валяется, а кол… Кол в сердце это вроде к вампирам, правда это и с людьми сработает в ста случаях из ста. Но поможет ли он против ведьмы? Вопрос… Что ещё?

«Раскалённое до красна железо…»

Этого добра хватает в кузнице, но как они себе это представляют? Да и метод немного странный — нужно связать ведьму и пытать, пока она во всём не сознается. Парню признание было не к чему, а значит, калёное железо тут не помощник. Что ещё?

«Горькая полынь, собранная ночью на кладбище…»

— Интересно… Мышьяка у нас нет, а вот полынь найти не проблема. Вот только что с ней делать, тут не указано. Заварить чай, развесить по углам, подмешать в еду? Что?! Сука!

Никаких подробностей о полыни сайт больше не знал.

Лёша в сердцах стукнул по клавиатуре и с опаской покосился на дверь комнаты. Нужно вести себя потише, но эмоции от безысходности просто накрывали парня с головой. Алексей ещё немного полистал страницы мировой сети, поднялся с кровати и вышел во двор. Полынь… Этого добра в округе навалом.

Он собрал несколько пучков за сараем и за конюшней, сунулся в лес, и дёрнул там две или три веточки, и даже попробовал на вкус, чтобы убедиться в том, что она достаточно горькая, и через час вернулся в дом.

И что теперь? Наесться, натереться, развесить по комнате, положить под порог или ведьме за шиворот? Что именно? На всякий случай, можно сделать всё… Кроме шиворота. Это он решил оставить на крайний случай, чтобы раньше времени не выдать себя и свои грандиозные меры защиты.

Не спеша заварил себе чай на кухне. Напился, влив в себя не меньше литра, и едва не вывернул его обратно — отвар был тошнотворно противный. Зато, после такого напитка почему-то немного полегчало — Лёша ощутил прилив сил и бодрости. Может в этом его секрет?

К ночной встрече с ведьмой он подготовился идеально. Незаметно разложил полынь в углах комнаты, кинул пучок травы под кровать, под матрас и подушку, на подоконник. Принял душ и натерся этой противоведьминской дрянью, не жалея и не скупясь. Лёг в кровать и, не ожидая такого сам от себя, заснул…

Этой ночью она снова пришла к нему. Тихонько скрипнула незапертая дверь, босые ножки прошлёпали по комнате и остановились возле кровати Алексея. Ведьма к чему-то принюхивалась, долго стояла рядом и водила носом по сторонам как сторожевая собака. Но затем, решив что-то для себя и хмыкнув, опустилась на колени и откинула одело с парня. Потрогала член руками, помяла его, приводя в рабочее состояние, и прильнула к нему губками…

Алексей отчётливо ощущал, как при появлении ведьмы его снова сковал паралич, как она подошла ближе, опустилась и начала сладко посасывать его эрегированный, возбуждённый член. И как она сморщилась и замерла через секунду, с перекошенным от горечи полыни лицом. Да, там он тоже не забыл натереть.

Десять секунд… Двадцать… Лёша почувствовал, как к нему вернулась способность управлять телом… К нему вернулась, а вот с его ночной гостей творилось совершенно противоположное — она дышала, она блымала ресничками, но не шевелилась. Точно так же, как и Алексей несколько минут назад. Забавное свойство у горькой полыни…

Он осторожно выскользнул, из объятий ведьмы, слез с кровати, поправил штаны и кинулся собирать свои пожитки, впопыхах планируя сбежать как можно дальше отсюда. Не известно, сколько будет действовать этот паралич, но находиться в этом доме он больше не хотел ни одной лишней минуты.

Покидал самые необходимые вещи и документы в рюкзак, обернулся, проверяя, всё ли взял, и… И уткнулся взглядом в голую задницу ведьмы. Такая красивая, небольшая, кругленькая, упругая… Наверняка, ведь упругая!

Несмело подошёл, провел рукой по округлостям, ощущая мягкую бархатистость под своими пальцами, потрогал мягкую внутреннюю часть бёдер, пощупал девушку между ножек… Такая горячая и такая возбуждающая! Гладенькая, выбритая и мокрая… В штанах Алексея тут же стало тесно, он хмыкнул, улыбнулся сам себе хитрой, коварной улыбкой, стянул с себя штаны и уверенно отбросил их в сторону…

Опустился сзади Насти на колени, приставил головку между смазанных, слегка приоткрытых губок Настиной щелки, и через мгновение, с легким усилием, словно преодолевая невидимую преграду, протолкнул возбужденный до предела член внутрь девушки.

Это было невообразимое блаженство! Двигаться, находиться внутри девушки, женщины… Это не может сравниться ни с чем!

Вначале было непривычно туго и тесно, хоть и достаточно влажно. А как там было жарко! Он начал двигаться взад-вперёд, обхватив девушку за талию и прижав её задницу к себе. Сначала неумело и робко, но через несколько минут, над телом парня взяли управление какие-то первобытные инстинкты. Он словно точно знал — как, куда, зачем, как сильно и как быстро…

Через несколько бесконечно долгих и умопомрачительно приятных минут, тело мачехи задрожало, напряглось, её спинка выгнулась дугой, словно у рассерженной кошки, она тяжело задышала и тихонько застонала. Крепко сжала мужской член внутри себя, и через несколько секунд затихла. Алексей не выдержал, и через мгновение разрядился следом за ней, спустив в её мягкое и нежное лоно весь запас своего мужского семени! Пусть подавится, сучка! Пусть забирает остатки его жизненных сил себе, тварь! Но на его условиях. Умирать, так с удовольствием…

Парень вытащил свой, успокаивающийся на глазах, член, похлопал свою… ведьму по белоснежной попке, подхватил её безвольное тело на руки, и отнёс её в родительскую спальню. И откуда у него только силы взялись на это, день назад он едва стоял на ногах?!

Лишь в самом конце, возвращаясь к себе в комнату, Алексей обратил внимание на свой член, слегка испачканный Настиной кровью, но не придал этому никакого значения. Наверное, так бывает иногда. Принял душ, заново обработал тело полынью и завалился спать, с довольной, умиротворённой улыбкой на лице — придёт снова, и он опять её отдерёт…

На следующее утро он удивлённо замер возле зеркала и ненадолго подвис. Кажется, скоропостижная смерть отменялась, или как минимум переносилась на неопределённый период. В зеркале отражался симпатичный стройный парень, с округлившимися и немного выделяющимися под кожей мышцами, со свежим, отдохнувшим и порозовевшим лицом, и спокойными чистыми глазами. А в животе словно стучали барабаны, требуя подкинуть топлива для молодого растущего организма…

Настя не приходила к нему почти целый месяц. Хворала, выходила во двор, укутавшись в плед, выглядела всё так же молодо и красиво, только очень бледно и болезненно. Её кожа и раньше не отличалась загаром, а теперь была белее снега.

Девушка часто сидела на балконе, задумчиво пила чай из большой чашки и поглядывала на Лёшу жадным, хищным взглядом, когда тот колол дрова во дворе. Они почти не разговаривали между собой, словно два хищника, ожидающие подлянки или нападения один от другого. Перебрасывались ничего не значащими колкими фразами, и расходились по своим комнатам.

— Как дела?

— Ещё не сдох, твоими молитвами! А ты как?

— Тоже ничего. Завтракать будешь?

— Не из твоих рук, Настенька!

— Кто бы говорил… Как совать в невинную девушку что не попадя, так это тебя не смущает, а как есть из её рук — так нет?!

— Выходит, что так. Ты предложи первое, тогда и посмотрим, что я отвечу. А еду я и сам себе могу приготовить.

— Сопляк! Это тоже сам себе сделаешь!

— Ведьма!

— Хер с ручкой!

— И этим ротиком ты одновременно так грязно ругаешься, и вытворяешь такие дивные вещи?

— Да пошёл ты! Завтракать будешь или нет?!

Лёшка колол дрова, выполнял работу по хозяйству, наводил порядки во дворе, и постепенно, хотя вовсе и не постепенно, взрослел и матерел как на дрожжах, словно его заправили каким-то ядерным допингом. Его плечи росли вширь, тело становилось железным, а под загорелой на солнце кожей уже бугрились тугие связки мышц.

Парень даже раскочегарил отцовскую кузню, сковав первый в своей жизни железный цветок, как учил когда-то отец старших братьев. Вышло неплохо.

Несмотря на всё это, он не переставал мазаться горькой полынью с ног до головы каждый вечер, словно соблюдая жизненно важный ритуал, без которого ему не жить. Помылся в бане, привел себя в порядок, и намазался. А ровно через месяц она снова пришла к нему… И снова всё повторилось с точностью до последнего штриха. Замершая в параличе девушка у его кровати, возбуждённая узкая щелочка между её ног, порывистое дыхание, оргазм, ещё один и ещё…

В эту ночь он не отпустил её после первого же раза, а наслаждался и упивался её безупречным молодым телом почти до рассвета. В эту ночь Алексей испробовал много чего нового, а Настенька была податливой и смирной, хоть и немножко отстранённой из-за сковавшего её тело паралича. Но на ласки отвечала охотно и покорно, извиваясь от одного оргазма за другим…

После этой ночи Настя погрустнела ещё сильнее, заметно озлобилась, понимая своё бессилие, и даже на несколько дней ушла в запой, вылакав солидный запас отцовского вина из погреба. А через неделю по селу поползли слухи о болезни председателя. Здоровый мужик, который любил моржевать и купаться в ледяной воде, занимался боксом, был каким-то чемпионом с уймой регалий и кубков, неожиданно слёг со слабостью, очень похожей на ту, которая совсем недавно одолевала самого Алексея, а до этого его братьев и отца.

А вот Настенька одновременно с болезнью председателя стала выглядеть немного посвежевшей и похорошевшей, словно обожравшийся, сытый волк. С этим нужно было что-то решать… А раз Алексей пригрел такого опасного хищника в своём доме, то и решать проблему предстояло ему.

Этой ночью он не стал дожидаться её прихода, да и вряд ли она явилась бы к нему сама после всего произошедшего. Алексей распахнул дверь спальни Анастасии, вошёл внутрь, скинул с себя одежду и молча подошёл к её кровати. Охотник и жертва поменялись местами.

Она брыкалась, кусалась, сопротивлялась, кричала, стонала и рычала, но сил у парня было заметно больше, чем у хрупкой, стройной девушки, хоть и ведьмы. А когда он вонзил в неё свой член, нагло раздвинув её ноги своими коленями, она тут же перестала сопротивляться и стала покорно подмахивать и постанывать в такт его размеренным движениям. Тихонько, скромно и послушно…

— Я буду приходить к тебе каждую ночь, пока не выбью эту дурь из твоей головы! — прошептал на ухо Насти Алексей, прикрыв пледом обнажённое, разрумяненное сексом женское тело, и вышел из комнаты, сделав дело…

Кажется, никто из них до конца не понимал, что два хищника, два охотника под одной крышей — это плохая комбинация. Это не осознавала ни Настя, ни повзрослевший и быстро возмужавший Алексей. На следующую ночь хищник в женском обличье решил атаковать первым…

Она проникла в комнату парня раньше, опередив его. Приставила к обнажённому горлу остро заточенный клинок из дамасской стали, и слегка надавила, проронив несколько капель алой мужской крови на белую простынь. Затем парализовала его, щелкнув пальцами, легко спрыгнула на пол, вышла из спальни, и через несколько минут вернулась, неся в руках таз с тёплой водой.

Поставила тазик рядом с кроватью, выжала мочалку и принялась обтирать тело Алексея с ног до головы, смывая ядовитый для неё сок горькой полыни. Через полчаса всё было кончено. Настя нависла над телом Лёшки, усевшись сверху, зажав его между своих стройных ног и качнув своей обнажённой грудью, и тихонько прошептала ему в лицо:

— Ну что, малыш! Доигрался? — злая улыбка расползлась на лице девушки, превратившись в настоящий хищный оскал. — Думал, я не догадаюсь, как и что ты делаешь со мной? Сегодня ты поплатишься за всё, и даже за то, чего лишил меня навсегда! Гад!

Анастасия снова прижала лезвие ножа к его горлу и щелкнула пальцами ещё раз, ослабляя контроль. Осторожно подала бёдра вниз, насаживаясь на вздымающийся член Алексея своей горячей и мокрой щелочкой, и произнесла:

— А теперь давай поиграем в наездника и наездницу. Всегда мечтала о таком. Попробуй скинуть меня, не используя рук…

В это раз их секс был совсем другим. Живым, страстным, животным, эмоциональным, горячим, безумным. Словно борьба двух зверей за территорию. Словно битва двух непримиримых врагов. Тело Насти было упругим, как натянутая струна, идеальные грудки плясали перед глазами Алексея, а сама она насаживалась на его член с каким-то отчаянием, остервенением и злостью, делая с ним то, что делал он с ней совсем недавно.

Она громко стонала, не сдерживая себя, её тело периодически сотрясали спазмы оргазма, она делала короткий перерыв и продолжала свою дикую скачку снова, дразня и гипнотизируя парня своими острыми сосками, позволяя иногда обхватить их губками и поиграть с ними язычком. От этого она кончала ещё быстрее, крепко сжимая член Лёшки в себе и чувствуя, как этот толстый мужской орган пульсирует в ней, раз за разом…

Никто из этих двоих не хотел и не желал сдаваться, и лишь под утро они оба заснули, то ли от полного изнеможения, то ли от колоссального нервного перенапряжение, которое не отпускало их обоих несколько часов подряд…

Алексей проснулся ближе к обеду. Растерянно посмотрел на спящую обнажённую девушку в своих объятиях, на прижимающиеся к его мужской груди невинные женские грудки, наткнулся на её колючий, такой же потерянный и недоумевающий взгляд, резко оттолкнулся и очутился на полу. А через секунду подскочил, держа в руке небольшой кузнечный молоток, готовясь в любой момент пустить его в дело, и оказался лицом к лицу с голой ведьмой, смотрящей на него с ненавистью и злобой, и сжимающей в своей нежной ладони острый нож из дамасской стали…

От автора.

Ребят, продолжение этой истории есть на Бусти.

Ссылка в моём профиле или Телеграме. Здесь лишь ознакомительный фрагмент, к сожалению. На то есть веские причины:)

Цензура, мать её за ногу!