Демон из прошлого

Глава 6

Тяжесть обломков давила на тело, словно гора. Каждая секунда под этой грудой бетона и металла казалась вечностью. Дышать становилось все труднее — пыль забивала легкие, а острые края обломков впивались в плоть сквозь покореженный корпус экзоскелета. Боль пронзала каждую клетку тела, но хуже физической боли была боль от осознания случившегося.

«Кабал… Как же он изменился», — думал я. Перед глазами снова и снова проносился наш последний бой. Этот монстр из металла и плоти, с безумным блеском в глазах… «Неужели это все еще тот самый человек? Воспоминания накатывали волнами: наши стычки в отряде, его одержимость, его безумие при виде крови, прозвище Кабал… Сколько лет то уже прошло? Сто пятьдесят? Двести? Больше? И как он выжил? Где был все это время?»

Я осматривал помещение, в котором находился. Тонны бетона и стали превратились в мою могилу. Внезапно взгляд зацепился за какой-то блеск в полу прямо подо мной — металл. Присмотревшись, я понял — это люк. Железный, старый, покрытый ржавчиной… Моя единственная надежда на спасение. Мне было неизвестно куда он ведет, но я подозревал, что это еще один путь в убежище. Осталось понять, как им воспользоваться.

Экзоскелет не подавал признаков жизни. Ноги и правая рука полностью отказали, но сервоприводы левой вроде еще работали. Приборная панель сигнализировала об истощении элемента питания. Если не сделать что-то прямо сейчас, то я так и останусь похоронен в этой куче обломков. Собрав последние силы, я начал раздвигать обломки над собой, потихоньку шевеля единственной, оставшейся в строю, левой рукой экзоскелета. Каждое движение отзывалось адской болью во всем теле. Металл доспеха скрежетал, как раненый зверь. Заряд батареи опускался все ниже и ниже. Наконец мне удалось чуть отодвинуть обломки от люка и поставить руку как подпорку, удерживающую весь этот вес на себе. В этот момент приборная панель мигнула в последний раз и потухла. Питания нет. Экзоскелет замер в своей последней позе, будто памятник несбывшимся надеждам. Я больше не был так сильно завален, было место для маневра. Можно попытаться вылезти и попробовать открыть люк, но бронестекло экзоскелета заело. Без электричества оно было мертвым. Я был заперт внутри этого саркофага всего в метре от спасения.

Мысль посетила меня неожиданно. У меня же есть оружие. Достав из кобуры пистолет, я собирался сделать несколько выстрелов в стекло, с надеждой, что пули пробьют его, а не отрикошетят обратно в меня. Направил ствол под углом так, чтобы в случае рикошета пуля ушла в сторону.

Выстрел.

Пуля пробила. В стекле образовалась аккуратная маленькая дырочка. Это хорошо. Я продолжил стрелять. Грохот выстрелов гремел в ушах, давил на перепонки. Голова звенела как колокол. Но в стекле появлялись все новые и новые отверстия.

Щелк, щелк, щелк…

Израсходовал всю обойму. Патроны в стволе закончились. А стекло все еще было на месте. Оно уже представляло из себя решето, но не хотело сдаваться. Тогда я убрал пистолет обратно в кобуру. Взял в руки дробовик.

БА-БАХ…

Громкий взрыв эхом разнесся по развалинам. Осколки стекла посыпались во все стороны. Я выполз из искореженного механизма, чувствуя, как каждая мышца протестует против движения. Собрал последние силы и подполз к люку в полу.

"Должен открыться…" — подумал я, пытаясь повернуть ржавую ручку. Руки скользили от крови и пота, но я продолжал бороться. С третьей попытки замок поддался, и крышка поднялась. Не было возможности открыть ее полностью, но в получившуюся щель вполне можно было пролезть. Я вспомнил про свой ящик. Снова вернулся к экзоскелету, схватил ящик и швырнул его в проход. Затем осторожно протиснулся следом сам. Спуск оказался настоящим испытанием — каждое движение отзывалось адской болью, но я знал: там, внизу, мой единственный шанс выбраться из этой могилы.

Так я попал на верхний уровень убежища. Вокруг, все также, царила разруха и запустение. Я помнил этот путь. Ведь проходил здесь буквально только что. Баррикады, отгораживающей нижние уровни не было. Она была уничтожена взрывом. Спустился ниже. Нижний уровень встретил меня мертвой тишиной, а также запахом горелого мяса и запекшейся крови. Пол усеивали трупы ящеров. Все были мертвы. Живых не было. Кто-то явно прошел здесь совсем недавно, но уже после меня. Осмотрел трупы. В них не было пулевых отверстий, не было колотых ран. Они были местами обуглены, местами разорваны. Это точно были пушки этих тостеров.

"Зачем они спускались? Что они искали?" — в голове крутились вопросы, но у меня не было на них ответов. Пока не было. Я медленно шел по коридору. Торопиться уже было некуда. Опасности тут тоже уже не было. Вокруг только мертвая тишина и могильный холод. Так, не спеша, я добрался до входа в лабораторию и застыл на месте.

Дверь была взломана, внутри царил полный хаос. Вещи разбросаны, оборудование разбито, столы перевернуты, шкафчики лежат на полу. Труп отца лежал в другой позе, будто кто-то специально передвинул его. Его кожаный кейс, в котором я нашел ту штуку, что сейчас была на моей руке и являлась ее частью, валялся в углу.

«Они здесь явно были по твою душу, батя», — промелькнула и погасла мысль.

Я поднял один из столов. Положил на него свой черный ящик. Он все еще был при мне, хоть и помятый. Достав его, я задумался о коде. Ну, конечно. Календарь. Двадцать второе марта. День рождения Ребекки. Мои пальцы пробежались по клавиатуре. 2203 — набрал я. Замок щелкнул, и крышка ослабла. Я ловким движением откинул ее.

Первое, что бросилось мне в глаза, когда я открыл ящик это был круглый предмет. Снежный шар переливался в тусклом свете от ламп на стенах. Внутри него кружились белые хлопья. В моей памяти опять всплыл образ маленькой золотоволосой девочки, которая улыбалась, протягивая руки ко мне. Что-то щемящее кольнуло в груди.

"Ребекка… Я хотел отправить тебе это на день рождения, но, видимо, не сложилось," — подумал я, чувствуя, как воспоминания нахлынули с новой силой. Почему я не сделал этого? Что помешало?

Рядом с шаром лежала небольшая синяя флэшка. Отложив шар в сторону, я взял её в руки. Её металлический корпус был теплым от моих касаний. Что скрывала эта маленькая вещица? Ответы или новые вопросы? Сунул ее в один из карманов, позже разберемся, что на ней. Найти бы рабочий компьютер. Снова перевел взгляд внутрь ящика. Там на самом дне, как подстилка, лежала бумажная папка. Бумага была желтой от времени.

"Фрэнк Сайленс, глава службы безопасности" — тихо прочитал я выцветшие буквы на обложке. Это должно быть интересно.

Мои руки слегка дрожали, когда я открыл ее. Внутри были такие же пожелтевшие от времени листы бумаги, выцветшие фотографии. Первый лист был посвящен моей матери:

Мария Ле Пэн, 1974 года рождения. Француженка. Работала в России во французском посольстве с 1992 года. Там было несколько фотографий. Красивая, статная женщина с длинными светлыми волосами.

Следующая страница:

Отец — Тим Сайленс, 1961 года рождения. Американский микробиолог. В период с 1991 года по 1998 работал в России, научным консультантом. На фото был высокий мужчина в очках, с характерной улыбкой. Я разглядывал эту фотографию, а затем резко перевел взгляд на иссушенный труп в углу помещения.

«Эх, батя… батя, чего же ты такого натворил?» — мои мысли вернулись к нападению на поселок и к моему заключению, что все это из-за него.

Я внимательно изучал каждую строчку, каждое слово. Мать работала переводчицей, отец участвовал в международной конференции по биотехнологиям. Их роман развивался стремительно — уже через полгода они поженились. Фотографии были аккуратно вложены в файлы: на них были все те же люди. Молодая красивая женщина и высокий мужчина в очках.

Значит они встретились в 1993 году, полюбили друг друга. Свидетельство о браке было датировано 1994 годом. А мое свидетельство о рождении — 1995-ым.

"Тридцать четыре года," — мысленно подсчитал я. Если верить записям, мне было именно столько, когда случилось все это в 2029 году. Но что происходило между этими датами?

Дальше шли документы о моем детстве. Отец всегда был в разъездах, научные конференции, экспедиции. А в 1999 году, когда мне было четыре года, он вообще исчез. Без следа. Как в воду канул. Мать одна воспитывала меня в России.

Взяв в руки аттестат о среднем образовании, понял, что в школе я был обычным троечником. Единственная пятерка была по физкультуре.

Затем был институт. Бакалавр прикладной математики и физики. Странно. Видать я взялся за ум, потому что этот диплом уже был красным. Я закончил институт с отличием.

«И где только ума набрался. И вообще, интересно, почему я выбрал именно эти науки?» — подумал я.

Попав в армию после военной кафедры, я отмотал срочку лейтенантом, а потом остался по контракту. Об этом мне красноречиво рассказал мой военный билет.

Я продолжил разглядывать записи в нем:

— 2019 — Контрактная служба. Старший лейтенант. Командир отделения.

— 2021 — Капитан. Командир роты.

— 2023 — Капитан. Командир особого подразделения «Эпсилон один ноль»

— 2025 — Комиссован по состоянию здоровья. Инвалидность.

Все это выглядело вполне логично до момента назначения в отряд "Эпсилон один ноль". Что это за отряд? Чем они занимались? Чем я там занимался?

Дальше шли бумаги, относящиеся уже к моему пребыванию здесь.

Мои пальцы медленно перебирали страницы. Каждый документ был датирован, проштампован, заверен подписями. Чувствовался официальный стиль, но в некоторых местах попадались пометки отца — его характерный почерк невозможно спутать. Иногда он делал заметки на полях, иногда подчеркивал важные моменты красным маркером.

Все началось с 2027 — это был переезд в лабораторию отца в Америке. Воспоминания о телефонном разговоре с отцом всплыли внезапно. Его голос, просьба о помощи, обещание вернуть возможность ходить. Все это я видел в моем прошлом сне. Пазл начал складываться, но пока еще не давал картину целиком. Все эти бумаги. Записи об эксперименте. Какие-то замысловатые научные термины. Странные лекарства. Непонятные эксперименты. На последней странице была фотография. Моя фотография. На ней я лежал на больничной койке. Мои руки и ноги были целыми. На месте. На обороте этой фотографии было накарябано рукой отца: «Наконец-то. Успех»

Последняя же запись была сделана в 2028 году: "Назначен начальником службы безопасности лаборатории." Но дальше страницы отсутствовали. Не просто вырваны — их аккуратно обрезали, судя по ровным краям. Кто-то очень не хотел, чтобы я узнал остальное.

Я закрыл папку, чувствуя, как голова идет кругом от потока информации. Теперь я знал больше о своем прошлом, но одновременно понимал, что основные тайны еще только предстояло раскрыть.

Затем в углу ящика, под папкой, я заметил что-то блестящее. Это оказалась старая фотография, сделанная на полароид. На ней мы всей семьей были на пикнике. Мать в светлом платье, отец в рубашке с короткими рукавами, а между ними маленький мальчик с мороженым в руках — это был я. На обратной стороне было написано маркером: "Лето 1999 года. Последнее семейное фото."

Я сидел на холодном бетонном полу, обхватив голову руками. Мысли метались, сталкивались друг с другом, словно ящерицы в тёмных коридорах.

«Отец… Ты всё-таки сумел выбраться отсюда. Как тебе это удалось? Значит, выход есть. Где-то здесь есть выход наружу».

Мёртвая деревня больше не была моим домом. Даже если бы я захотел остаться, теперь это было невозможно — Кабал забрал пацанов, а вместе с ними и последнюю ниточку, связывавшую меня с этим местом. Нужно уходить. Но куда? Зачем? «Разберёмся по ходу дела», — подумал я, доставая из кобуры М92. Сменил магазин. В нем всего восемь патронов. Не густо. Вытащил дробовик и принялся снаряжать его последними зарядами.

Поднявшись на ноги, я начал продвигаться по коридорам. В тусклом свете одиночных ламп снова показались трупы ящеров — тех самых, что были убиты тостерами до моего прихода. Я вспомнил про устройство на своей руке. Там что-то было про селенит и способ его добычи. Прикоснувшись к экрану, заставил его ожить. На экране появилась та же надпись: «Запас селенита 0,00 грамм». Мутации возможные к установке: 0. Нужно бы проверить, работает ли эта штука вообще.

Я осмотрел свой наруч. Снизу был продолговатый желоб. Какой-то мелкий рычажок. Нажав на него, перевел его в другое положение и снова глянул на экран. Там появилась следующая надпись:

«Внимание, предохранитель снят. Захват селенита готов к работе. Для его активации сложите средние пальцы к ладони, а крайние вытяните вперед. Осторожно. Не пораньтесь».

Я направил руку в сторону от себя и сложил пальцами жест, похожий на тот, который делал человек паук, стреляя паутиной. Вот снова. Ассоциации. Кто это? Человек паук? В этот момент из корпуса устройства снизу ладони выдвинулся длинный и очень острый металлический штырь.

«Интересно», — подумал я. «Чем не оружие? На крайний случай…»

Резко воткнув этот штырь в одного из поверженных ящеров, я увидел, как оживает экран. Надпись мигала:

«Обнаружена мутация. Мимикрирующая кожа. Для установки требуется 140 грамм селенита».

«Текущий запас — 0,34 грамма».

«Неплохая способность, — подумал я. — Мимикрировать, как эти твари. Вот только для установки нужно много этого синего порошка. А с одного ящера получается меньше грамма… Что ж, придется искать добычу покрупнее».

Продолжая движение, я методично втыкал штырь во всех встреченных мёртвых ящеров. С каждого ящера я получал селенит. С кого чуть больше, с кого чуть меньше, но его общее количество все еще оставалось смехотворным. Новых мутаций я в них не нашел. Они все имели одну и ту же. Мой модуль игнорировал повторяющиеся способности.

Я медленно брел по коридорам, методично втыкая металлический штырь устройства в каждого поверженного ящера. Экран прибора мигал, показывая, как постепенно накапливается селенит.

"Все еще очень мало," — подумал я, продолжая движение.

Внезапно мое внимание привлекла едва заметная рябь в воздухе — характерное мерцание, выдававшее ящера под маскировкой. Рука автоматически метнулась к кобуре, и пистолет уже смотрел в сторону подозрительного объекта.

Но вместо ящера передо мной предстал знакомый силуэт — та самая здоровенная крыса-мутант, которая помогла мне в прошлый раз, притащив шило. Я опустил оружие.

— Ты что это, местных ящеров нажрался? — спросил я, хотя ответа и не ожидал.

— Пи-пи! — жизнерадостно отозвалась крыса, будто действительно понимала вопрос.

— Хорошо тебе, можешь исчезать, а я пока что не могу так, — продолжил я, словно беседовал со старым приятелем.

— Пи-пи!

Я задумчиво почесал затылок:

— А может, ты знаешь, где выход? — Крыса неожиданно встала на задние лапы и энергично замахала передними в определенную сторону.

— Что? Туда? Туда идти? — переспросил я, глядя в указанном направлении.

— Пи-пи! — настойчиво подтвердила крыса, продолжая указывать.

— Ну ладно, веди давай… Крыса стремительно бросилась вперед, и я последовал за ней, лавируя между поворотов и развилок. После нескольких минут ходьбы мы наконец добрались до выхода.

Перед нами открылась внушительная картина: коридор обрывался резко, словно что-то некогда разорвало комплекс пополам. Одна часть осталась глубоко под землей, а другая возвышалась над поверхностью на десятки метров. Сразу вспомнил слова Моргана о катастрофе, разрушившей комплекс.

Впереди была отвесная стена, уходящая вниз метров на тридцать. А дальше простиралась мертвая, безжизненная пустыня. Остова разрушенных высоток, когда-то созданных человеком, теперь стояли как скелеты забытого мира, протягивая свои обломанные "кости" к серому небу.

— Мне определенно понадобится веревка, — заключил я, осматривая окрестности.

Но искать долго не пришлось. Веревка оказалась тут же. Аккуратно смотанная и уже привязанная к огрызку какой-то трубы. Видимо, именно ее использовал мой отец, когда уходил и возвращался.

Я пинком скинул катушку вниз. Веревка размоталась в полете и ее длины как раз хватило до земли.

— Пи-пи! — уже знакомый писк заставил меня обернуться. Та самая крыса-мутант сидела в паре метров, энергично размахивая лапой.

— Что? Тоже хочешь выбраться отсюда? — спросил я.

— Пи! — сказала крыса мотая головой.

— А ты довольно смышленый, приятель.

— Пи-пи! — продолжала мотать головой крыса.

— Ладно, возьму тебя с собой. Только договоримся: никакого грызения моего снаряжения.

— Пиии…

— Да понял я, понял. Говоришь, что вообще не ешь металл?

— ПИ!!

— Ладно-ладно, не кипятись. Забирайся мне на спину, только не вздумай там нагадить.

Крыса деловито забралась на мою спину, обхватив лапами мою шею, будто всю жизнь только этим и занималась.

— Ну что, дружище, двинули? Кстати, как тебя называть? Писк? Нет? Может, Чирп?

— Пи!

— Ладно, пусть будет Чирп. По крайней мере, имя звучное.

Так мы и покинули убежище — я, мой пистолет и говорящая крыса по имени Чирп. Если бы кто-то видел нас со стороны, точно бы решил, что я окончательно спятил — разговариваю с грызуном и киваю на его "якобы" вопросы. Но после всего пережитого это казалось почти нормальным.

Интерлюдия. Где-то на просторах пустошей.

Помещение напоминало стерильный кокон из будущего. Металлические стены, без единой царапины, отражали холодный свет множества экранов и мониторов, разбросанных по всему пространству. Каждый дисплей демонстрировал потоки данных, графики, видеопотоки с камер наблюдения — бесконечный информационный водоворот. В воздухе витал легкий металлический запах, словно здесь только что провели дезинфекцию. Ни пылинки, ни малейшего намека на беспорядок.

В самом центре помещения находился терминал — массивная конструкция из черного полированного металла и стекла. Над ним парила трёхмерная проекция лица, но это лицо не принадлежало человеку. Оно было идеально симметричным, лишённым эмоций, со сверкающими белыми глазами, в которых танцевали строки кода. Это был ИИ — искусственный интеллект, чей голос звучал ровно и механически, но мог стать ледяным или яростным в зависимости от ситуации.

Тяжелые шаги нарушили тишину. Пол подрагивал от каждого движения приближающегося существа. Это был Эдгар Подовски, он же Кабал. Его мощное тело, больше напоминающее боевую машину, чем человека, заставляло всё вокруг казаться меньше. Металлические протезы его ног скрежетали при каждом шаге, а механическая правая рука, покрытая следами недавних боев, периодически издавала едва слышные электронные щелчки. На лице, единственной части его тела, оставшейся человеческой, застыло выражение усталого триумфа.

— Докладываю, — начал он, остановившись перед терминалом. Его голос гремел, как раскаты грома: — Комплекс осмотрели. Труп ученого нашли, но устройства при нём не было. Зато мы взяли много молодых особей с начальными признаками мутаций. Из них выйдут хорошие миньоны.

Проекция лица слегка наклонилась вперёд, словно изучая собеседника.

— Больше там никого не было? — спросил ИИ, его голос оставался спокойным, но в нём уже чувствовалась напряжённость.

Кабал пожал плечами настолько, насколько это позволяло сделать его металлическое тело. Он не придал значения этому вопросу.

— Да так, ничего особенного. Просто след из прошлого. Мой бывший командир оказался там. Я похоронил его под обломками здания.

Глаза проекции вспыхнули ярче. Голос ИИ стал режущим, словно лезвие.

— Кто это? Фрэнк Сайленс?

Кабал кивнул, не понимая, почему это вызывает такой интерес.

— Да, он.

Проекция замерла на мгновение, затем её лицо исказилось, словно она испытывала гнев — если, конечно, машина могла испытывать эмоции.

— ТЫ ИДИОТ! — взревел ИИ, его голос теперь гремел, как тысяча сирен одновременно. — ЭТО ЖЕ ЕГО СЫН! Если Тим Сайленс и передал кому-то устройство, то это был именно его сын! Ты позволил тому, что мы ищем, ускользнуть прямо у тебя из-под носа!

Кабал молчал, явно не ожидая такого поворота. Его металлические кулаки сжались, но он продолжал стоять неподвижно, пока ИИ продолжал осыпать его оскорблениями.

— Ты самонадеянный кусок мяса с болтами вместо мозгов! — не унимался ИИ. — Как ты мог быть таким беспечным?! Он знает слишком много. И если он найдёт способ активировать устройство…

Кабал перебил его, его голос был твёрдым, несмотря на очевидное унижение:

— Я вернусь туда и найду его.

ИИ замолчал на мгновение, затем процедил ледяным тоном:

— Действуй уже. У тебя есть время до завтрашнего рассвета. Если ты снова провалишь задание, я лично переделаю тебя в микроволновку… или в долбаный тостер. Понял меня?

Кабал кивнул и развернулся, чтобы уйти. Пол снова задрожал под его тяжёлыми шагами, пока он направлялся к выходу. Проекция лица ИИ медленно угасла, оставив после себя лишь мерцание экранов.