Дэмиен. Интуит. Том 1

ГЛАВА 1 Гаснущее пламя

Честно сказать, я не знаю, что и думать. Такое ощущение, что все силы вокруг пытаются помешать Дэмиену исполнить своё предназначение. Он только-только начал нам доверять после того, как получил свою магию, он даже разговорил Райлисса — а на такое не всякий решится, смею заверить — помог ему разобраться в его прошлом и заработал немалое с его стороны уважение, хотя уже и не успел его ощутить.

Меньше, чем через час он вернулся и заявил, что никого ни в чём не винит, понимая, что другого выбора у нас не было. Но после этого между нами словно выросла стена. Пусть Молчаливые Сёстры и не сумели отправить Дэмиена ни домой, ни в мир иной, но вот насолить успели изрядно. Когда бы я к нему ни обратился, что бы я ему ни сказал — только холодное равнодушие. Даже когда он спросил меня о моей ране, впечатление было такое, что ему глубоко всё равно, и ранило это гораздо сильнее, чем если бы ему действительно не было до этого дела.

Впрочем, из этого правила есть исключение. И это исключение — Сайраш. После этой истории таисиан выразил желание сопровождать нас. Казалось, сначала Дэмиену было всё равно, однако когда Вогнар начал приводить убедительные аргументы, почему это не очень хорошая затея, он возразил: «Пусть идёт с нами». Вогнар, прекрасно понимая, что наши отношение и так испорчены дальше некуда, вынужден был согласиться. Просился с нами и старина Воррт — как же приятно было повидать старого товарища — но тут уже Дэмиен отказался сам, приведя вполне разумный аргумент, что более многочисленный отряд будет только ещё медленнее передвигаться. Но видно было, что отказывает он Воррту с сожалением, и искренне и с благодарностью прощался с ним перед тем, как отправиться в путь. И эти чувства за последние четыре дня были чуть ли не единственными, которые нам удалось увидеть на его лице…

Вообще меня крайне настораживает отношение Дэмиена к тем, кто на него непохож: он искренне и с любопытством готов с ними общаться, желает узнавать о них больше, и не с помощью интуиции, но в ходе живого общения. С одной стороны, это приятно, довелось пообщаться с носителями предрассудков и мне, и этому Сайрашу, уверен, не меньше, а то и больше. Что уж об этом говорить, когда ни Ариэль, ни Мираэль не скрывают своего враждебного к нему отношения, да и сам Вогнар на ящера косо посматривает. С другой стороны — подобное поведение может сыграть с ним злую шутку: среди всех рас попадаются не самые лучшие её представители, готовые поживиться на чужой доверчивости. Сейчас, впрочем, ему это не грозит — как я уже говорил, между нами снова была огромная каменная стена, и все его эмоции скрыты в глубинах тёмных вод…

Впрочем, ящер показал себя полезным уже на второй день путешествия. Если прочим из нас не удавалось из него вытянуть ничего, кроме односложных да и нет, или даже простых мычания или угуканья, то с таисианом он хоть немного, да разговаривал. И после того, как Дэмиен уснул, Сайраш поведал нам, что беднягу ещё и гложет сам факт того, что он был готов уйти и оставить на погибель целый мир. Ах, бедный Дэмиен. Он оказался в ловушке, когда его жжёт стыд за совершённый поступок, и в то же время ему некому довериться, чтобы выговориться и пережить это. Мне не надо объяснять, что с ним будет дальше — я не раз видел тех, кого доводило до безумия собственное раскаяние. Но никто не знает, как ему помочь, Миа после того случая теперь даже заговаривать с ним боится.

И что самое ужасное — он так похож на него. От меня не ускользнуло, с каким удивлением он взял тогда в руки мой нож. Как не ускользнули пытливый ум, острый язык и чувство справедливости. Как и то, что он так быстро простил мне ту мою дурацкую шутку. Как и то, что я был первым, к кому он почти незаметно, но искренне потянулся душой. Но как мне понять, он это или не он? Да и может ли это вообще быть он? До одурения, до отупляющей боли он напоминает мне того, кого я навсегда потерял четыре года назад…

— Прости, Сайраш, что ты сказал? — спросил Дэмиен, когда остановился на очередной ночлег.

— Да, я знаю, это звучит непривычно и даже странно, — мягко сказал Сайраш, с явным удовольствием вдыхающий аромат мясной похлёбки из своей миски, — но я знаю способ помочь тебе.

— А с чего вы взяли, что мне нужна помощь? — равнодушно спросил он.

— Дэмиен, ну мы же все видим, как тебе плохо, — ответил таисиан, — тебе пришлось перенести испытание, которое не каждому по плечу, и с достоинством пережить его. Твои духовные силы сейчас на спаде, и тебе нужна помощь. Этого не стоит стыдиться.

— И какого же рода помощь ты предлагаешь? — спросил Дэмиен, в кои-то веки не ставший спорить.

— Наш бог, Аорташ, — при произнесении этого имени таисиан почтительно закрыл глаза и едва уловимо склонил голову, — может даровать тебе исцеление. А, если ты пожелаешь, дать нечто большее…

— Наверное, мне стоит чувствовать себя польщённым, — более равнодушный голос даже специально трудно изобразить, — однако я всё же полагаю, что это лишнее. Да и потом — человек в Храме Аорташа, — Дэмиен тоже моргнул, хотя и совсем с другой целью, — мне стало известно, что таисианы в, общем-то, не сильно жалуют людей.

— Это сейчас неважно, — уже нетерпеливо сказал таисиан, — важно то, что ты такими темпами через несколько дней станешь бездушной марионеткой.

— Я и так марионетка, которую кукловоды этого мира ведут туда, куда пожелают, — равнодушно ответил он, — и все беды от того, что кукловоды украли эту марионетку из другого мира и теперь пытаются выдавать её за собственную.

— Дэмиен, мы это с тобой уже столько раз проходили, что это начинает надоедать даже с учётом нашего обещания терпеть тебя, — устало сказал Вогнар, — посмотри на это с другой стороны: мог ли ты представить, что познакомишься с драконом? Что станешь магом воды? Ты же ведь наверняка знаешь, что бок о бок с опасностями всегда идут возможности, так перестань концентрироваться только на опасностях, и ты ещё удивишься тому, как много возможностей может дать тебе этот мир. И некоторые из них… даже могут повысить твои шансы пройти Храм.

— Вот как, — спросил Дэмиен, повернувшись к Вогнару. С минуту он стоял молча, потом, повернувшись к таисиану, сказал:

— Хорошо, Сайраш. Я благодарю тебя за твоё предложение и принимаю его, если только, — он сделал акцент на этом словосочетании, — если только тебе не придётся нести за это ответственность!

На одну короткую секунду Дэмиен почти было стал самим собой… почти…

Надо же, какой интересный поворот, кто бы мог подумать! Ох, Дэмиен, как же эти проклятые Сёстры не вовремя нанесли удар, ты даже представить себе не можешь, чем тебе, возможно, придётся расплачиваться за помощь от божества таисианов. Учитывая, что ко всем нам он относится ещё равнодушнее, чем тогда относился к Дхассу после его достаточно нелепого розыгрыша, его внимание к этому Сайрашу сейчас весьма знаменательно. Как не прошло мимо нас его повышенное внимание к орку. Ну да что с него взять, в своём-то мире он не видал ни орков, ни ящеров, вот и тянется к ним со всей своей почти детской наивностью и любопытством. И должен заметить, крайне обижает то, что ни на меня, ни на сестру он почти не обращает внимания, не считая того момента, когда они творили колдовство против гарантюг. Как будто мы для него вообще не существуем…

Стоит обратить внимание и на другой показательный момент. Дракон. При моей жизни (а нам с сестрой, между прочим, больше сорока лет) не было засвидетельствовано ни одно появление дракона, да и вообще за последнюю сотню лет их появления в Старом Свете можно было по пальцам одной руки пересчитать. Даже во время последнего набега краснокожих Нового Света (который, впрочем, был больше трёхсот лет назад) они не сочли нужным вступить в бой — а ведь воины всех, подчеркиваю, всех рас тогда защищали Старый Свет. На призыв пришли даже угрюмые огры, которые почти никаких дел с другими расами вовсе не имеют, разве что очень редко наёмничают. Впрочем, мне пришлось лично однажды иметь дело с наёмником-огром; мы с ним входили в охрану купеческого каравана. Тогда мы попали в очень неудачную западню, и с уверенностью могу сказать, что этот огр свои деньги отработал полностью, купец ему ещё потом доплатил сверху, хотя он и не просил об этом. Да и я мог не быть сейчас на этом месте. В остальном же — живут на своей территории, и за очень долгие периоды времени не зарегистрировано случаев, когда они пытались бы нападать на других. Те, кому довелось с ними пообщаться и потом донести информацию до других, утверждают, что огры, хотя и находятся на относительно невысоком уровне развития, тем не менее имеют очень развитую философию, которая, собственно, и сдерживает их агрессию.

Так что, несмотря на довольно отстранённое отношение драконов к делам этого мира, прилетает дракон и убивает Сестру, чтобы помешать ей совершить задуманное. Из этого следует вполне закономерный вывод, что последствия затронули бы и драконов, и это, собственно, и заставило их зашевелиться. Признаюсь, я до конца не верил, что Дэмиен действительно ключевая фигура для Авиала, несмотря на его более чем впечатляющие и уникальные способности, однако появление дракона рассеяло мои сомнения. А теперь, когда эта ящерица подробно рассказывает, как пройти к этому храму Аорташа, который каким-то мистическим образом оказался всего в паре дней пути отсюда, меня еще больше гложет осознание собственной бесполезности и никчёмности…

Во время привала мы сидели у огня и ждали, пока девушки приготовят еду. В последнее время я ел через силу, аппетита не было с момент пробуждения. Ну каков же этот Сайраш, а? Проницательности ему не занимать, в самом деле, я оказался в ситуации, когда стыд за совершённый мной поступок просто разъедал меня изнутри, и ни к кому из группы мне не было доверия. Никто, кроме Миа, не вступился за меня, за моё право быть самим собой, за хотя бы возможность поискать другой путь.

Мираэль с Вогнаром напротив меня о чём-то переговаривались. Посмотрев на меня, Мираэль понизил голос.

— Можете разговаривать громче, — равнодушно сказал я, — если я захочу, всё равно услышу.

Сайраш около меня заливисто рассмеялся. Я недоумённо посмотрел на него, попутно включив интуицию — нет, смеётся вполне искренне, как видно, мои способности для него были всё ещё в диковинку.

Да, давно не было так плохо. Не представляю, как можно простить себя после такого. Я хотел уйти, я был готов оставить за собой руины целого мира только во имя своей эгоистической цели. Когда я убил Макса, того самого человека, которому так неразумно раскрыл секрет своих способностей, мне, конечно, было плохо. Но я принял это, утешая себя тем, что иного выбора не было, что он потерял голову от жадности, и сам привёл себя к этому итогу. Да, я даже смог залечить душевную рану Райлисса, но как можно простить себя, когда ты был готов предать забвению целый мир. ЦЕЛЫЙ МИР! Что ж, посмотрим, что мне посоветовал Сайраш. Будет довольно любопытно познакомиться с живым богом.

Но как же бедного таисиана не любят в команде. Мне этого не показывают, но тот факт, что я нахожусь в глубочайшей в моей жизни депрессии, не означает, что я слеп перед тем, что творится у меня под носом. Внешне предложение не вызвало никакой реакции, потому что все понимали, что сами виноваты, однако мне-то было известно, насколько не по душе пришлась эта идея остальным. Теперь мы движемся в сторону храма таисианов. Лошадей мы оставили в Порт-Охрасе, так что двигались исключительно ногами — густая лесистая местность, которую мы пересекали, плохо подходила для того, чтобы путешествовать верхом. Уже к исходу второго дня мы будем у этого храма. Тогда-то и посмотрим, что мне это даст…

Да уж, эти глупцы даже не понимают, что за сокровище попало к ним в руки. Столько силы… созидательной силы, что не менее важно, любителей разрушать хватало во все времена, а вот строить… Я даже представить себе не мог, что Воррт и Неридот когда-нибудь помирятся, а он… он так просто расставил всё по своим местам, что в это просто не верится. А Тёмное Эго… мне приходилось видеть тех, на кого его накладывали, пусть и всего один раз. Более печального зрелища мне не доводилось видеть: ни искры разума, ничего, только ненависть, бешенство и безумие… одного из моих сородичей наказали таким способом, в назидание остальным и целый месяц держали на привязи, как собаку, после чего, наконец, милосердно умертвили. Неважно, за что его наказали — важно то, что после этого больше никому не хотелось нарушать правил…

Дэмиен же под действием этого заклятия представлял собой просто воплощение силы воли. Сразить дракона… да мыслимо ли такое. А эта девчонка, Миа, молодец, вовремя сообразила, как надо поступить, хотя и знала, чем жертвует. Ну что ж, что бы про нас ни говорили, Аорташ милосерден и никому не отказывает в помощи, если ты в ней действительно нуждаешься и готов искренне просить. Но что самое главное — это его миссия. Я очень рад тому, что мне позволили идти с ним. До этого моя жизнь не отличалась ничем от тысяч таких же портовых рабочих, теперь же у меня есть цель, благородная, верная, моя жизнь обрела смысл, я впервые с тех пор, как покинул свою семью, почувствовал себя… нужным.

ГЛАВА 2 Храм развеянных сомнений

Что ж, мы на месте. Как выглядят такие Храмы, я себе вполне представляю: пришлось повидать в своё время. И за прошедшие времена он не сильно изменился: всё то же здание в виде полусферы, сверху которого наросла бесчисленная зелень, отлично укрывающая его от посторонних глаз. И сейчас я наблюдаю, как Дэмиен и Сайраш вместе скрываются внутри Храма, и никто из нас не в силах ему помешать, хотя мы все и знаем, что может произойти.

А произойти может очень важное: Дэмиен рискует перестать быть человеком. То, что Аорташ не отказывает в помощи никому — это правда, однако он никогда не упускает случая повлиять на того, кто черпает от него помощь, вплоть до того, чтобы убедить просящего стать таисианом. Нельзя сказать, что другие божества не грешат подобным, но Аорташ в этом плане весьма настойчив. А если душа Дэмиена станет принадлежать Аорташу… то это может многое изменить.

Да… я никак не могу определиться со своим отношением к нему. Когда я впервые увидела этого юношу, то находила его слегка забавным. Когда же мы совершили тот ритуал, то… его образ мыслей, его нестандартный взгляд на многие вещи меня очень заинтересовали. И я даже готова была бы сказать… что он мне нравится. Ведь заставило же меня что-то броситься на его защиту перед ритуалом, хотя я отдавала себе отчёт в том, что иного выхода не было.

Да, я далеко уже не девочка, я прожила не одну сотню лет, в моей жизни были мужчины-эльфы, но почему-то ни с кем из них я не видела будущего. А тут появился он… и я даже не знаю, что и думать, он как недостающий кусочек мозаики для меня… был. Я знаю, он ни за что не простит мне столь грубого психического вмешательства, почти равносильного тому, что сотворил с ним дракон. Ну что ж, может быть, Дхасс и прав. Может быть, когда пройдёт время… у меня всё же получится вернуть его доверие. Удачи тебе, Дэмиен. Ты справедливо не доверяешь нам, и мы не в силах тебе помочь, так пусть же тебе поможет хоть кто-нибудь…

Что ж, это не первый отряд, которым я командую. В императорской армии до звания старшего капитана нельзя дослужиться, не имея таланта вдохновлять и вести за собой людей. А уж Создатель, слава Ему, таким меня не обделил. Довелось послужить и на границах земель тёмных вампиров, доводилось и отдавать непростые приказы, и всегда мне повиновались беспрекословно, вверяя свои жизни мне в руки.

Но с Дэмиеном не всё так просто. В своём мире в армии он, судя по всему, не был, так как соответствующих навыков подчинения у него нет. Зато у него очень развит интеллект, даже если забыть про то, что он умеет, а такими командовать намного сложнее. Даже в том единственном случае, когда нам пришлось стоять насмерть, исполнить мой приказ не отступать было легко: в пылу битвы почти не думаешь, и пожертвовать своей жизнью гораздо проще, чем кажется.

В Дэмиена же мне необходимо вдохнуть мужество иного рода: мужество шаг за шагом, день за днём, месяц за месяцем идти навстречу своей погибели. Да, я хоть и не солгал ему касательно того, что он может там выжить, но сам почти в это не верю. Четверо уже вошли до него — хотя бы один да должен был пройти. Но с другой стороны — что мне ещё остается. У меня жена, двое детей, да и не только у меня — семьи всего мира сейчас зависят от нас, а мы даже толком не можем наладить отношения. Сначала Дхасс со своей дурацкой шуткой, теперь Молчаливые Сёстры… кстати, насчёт этого надо подумать отдельно. Рано или поздно они узнают, что их затея потерпела крах, и вряд ли они остановятся на достигнутом — и это ещё одна проблема…

В храме Аорташа было необычайно уютно. Царило умиротворение, недоступное обычному миру с его бесконечной суетой. При всём при том храм не был изукрашен какими-то особыми способами или отделан необычным материалом — и все же скорлупа моего равнодушия треснула, и из неё любопытным птенцом проглянул интерес ко всему новому. Статуя Аорташа была в другом конце храма, посередине, сделанная из белого мрамора, необычайно гладко отшлифованного. По бокам же были и другие статуи. Я подошёл к одной из них. На меня сурово смотрело лицо таисиана с фанатичным блеском в глазах.

— Гардаяш Несущий Свет, — тихонько пояснил сзади Сайраш, — один из тех, кто распространил веру в Аорташа по всем землям таисианов. Раньше ему поклонялись только в Чернотопьях, но пятьсот пятьдесят семь лет назад после миссионерства Гардаяша свет веры осветил все земли таисианов, и он был причислен к лику святых.

Всё это было весьма интересно. Я хотел было подойти к следующей статуе, но внезапно вместе с покоем и умиротворением на меня накатила и приятная усталость. Так что мы направились к Аорташу, минуя всех остальных.

Когда я подошел ближе, интуиция шепнула, что статую Аорташа неслучайно сделали из белого мрамора: при жизни этот таисиан был альбиносом. Сайраш, подойдя к статуе, опустился перед ней на одно колено, так же сложив ладони домиком, и что-то зашептал на своём языке. У меня не оставалось сил, чтобы изучать новый язык и сразу переводить его молитву, тем более что сейчас речь Сайраша сильно убаюкивала меня. Продолжалась его молитва около минуты, затем он встал и подошёл ко мне.

— Я всё же вынужден еще раз спросить, — уточнил занимая указанное таисианом место перед статуей Аорташа, — это точно безопасно для тебя? Мне стало известно, что людям здесь бывать запрещено. Не придётся ли тебе расплачиваться за мое душевное равновесие?

— Ты не о том думаешь, Дэмиен, — с улыбкой сказал таисиан, — в крайнем случае как-нибудь отболтаемся. Сейчас тебе нужно другое — расслабиться и уснуть. И тогда ты увидишь… чудо, — и успокаивающе замерцал глазами, помогая мне провалиться в глубокий сон…

Итак, Сайраш вышел из Храма. Он явно доволен тем, что именно ему удастся привести Дэмиена в чувство. Но я всё равно ему не верю. Я совершенно уверена, что Дэмиену в будущем ещё аукнется такая… «помощь». Но раз Вогнар лично настоял на этом ритуале — значит, так тому и быть. Тем более что метаться в поисках других лекарств, в общем-то, поздно.

Лекарство… Именно с помощью Дэмиена мне удалось создать лечебную магию воздуха тогда, после битвы с гарантюгами. Я сама себе не поверила в тот момент, особенно учитывая тот факт, что в Школе Волшебства далеко не блистала способностями — с большим трудом освоила всего лишь первые ступени созидания и разрушения. Однако же воздух с помощью его способностей сам сплетался в лечебные потоки, исцеляя отряд. Значительно пошатнул моё представление о магии и сам ритуал. Никто и никогда не пытался зачаровать оружие стихией, отличной от огня. А молниями… вообще много дискуссий было по поводу молний, поскольку молния — это всё-таки огонь, и многие маги огня тоже умеют вызывать молнии. Но, в конце концов, их закрепили за школой воздуха.

Однако же мы смогли. Однако же мы победили. И мы почти, почти смогли заставить его поверить нам, но проклятые Сёстры всё испортили! Мне до сих пор унизительно вспоминать нашу стычку в лесу; Сестра, с которой я сражалась, буквально смеялась над моими атаками, а минуту спустя просто перекрыла мне путь к воздуху. Как я воодушевилась и поверила в себя после ритуала Дэмиена, так же меня опустили обратно, показав, как я слаба и неопытна. Ну ничего, Сестёр вряд ли устроит поражение, а значит, у меня ещё будет шанс реабилитироваться…

Не завидую Дэмиену, что и говорить. Я прекрасно понимаю, что он ощущает, и из-за чего страдает, но не представляю, как этому помочь. Да, я тоже корил себя за то, что произошло тогда в Церкви, но масштабы, конечно, несопоставимы. Остаётся лишь надеяться, что этот ритуал ему поможет. Дхассу, кажется, как и мне, доставляет удовольствие смотреть на храм. Понимаю. Объяснение этому простое — достаточно давно была война, которая позже получила название Война Двух союзов. Первый союз составляли люди, гномы и эльфы, второй — орки, вампиры и таисианы. Неизвестно, как с первыми, но представители второго союза охотно предоставляли свои храмы другим расам для молитв и прочих обрядов.

Между прочим, впоследствии это послужило тому, что тёмные расы усовершенствовали свои ритуалы, и это же послужило одной из главных причин того, что второй союз одержал-таки победу в этой войне. Пожалуй, это честно: главным поводом для войны стало одно из постановлений Церкви — одного из вампиров раз в год должны были отдавать на службу в Церковь навсегда, более того, вампиров, которые проходят службу в Церкви, хотели обязать носить вместо крестиков ошейники из алхимического серебра. Кажется, кто-то из радикально настроенных церковников пожелал тогда указать вампирам на их место, напомнив людям о нашей кровавой природе. И ладно, если бы нас просто захотели выгнать из Церкви — это можно было хотя бы понять, но нет, отказываться при этом от наших услуг они совершенно не собирались. А просто пожелали сделать рабами по праву рождения.

Справедливо посчитав такое решение неоправданно унизительным, вампиры объявили бойкот и сами ушли из Церкви, а когда та попыталась усмирить мятеж — объявили ей войну. К которой потом присоединились орки и таисианы, на тот момент очень сильно притесняемые Церковью. Людям для баланса пришлось звать на помощь надменных эльфов и жадных гномов. Однако большинство разногласий между расами первого союза против слаженности действий второго, да еще и помноженное на магов крови, которые с уходом вампиров значительно осмелели, привело к капитуляции альянса светлых рас. Эльфы и гномы удалились, оставив людей один на один разбираться с сатисфакциями для победителей. И люди тогда заплатили. Сполна. И думается мне, что очень скоро они в свою очередь потребуют расплаты за тогдашнее своё унижение.

Но стоп… кажется, я что-то слышал. Показалось? Или нет?!

ГЛАВА 3 Вторая природа

Наверное, каждому знакомо чувство, когда вроде бы спишь, но сон при этом чёткий и последовательный — по крайней мере, на первый взгляд. Всё, что происходит, почти всегда принимается как данность, и мы никак не можем повлиять на происходящее вокруг. Однако в этот раз всё было не так.

Поднявшись, я понимал, что на самом деле сейчас сплю, или нахожусь в трансе — тут… трудно было это объяснить. И всё же я обладал полным контролем над происходящим, даже моя интуиция, хотя и значительно ослабленная, присутствовала здесь.

— И кто к нам зашёл на огонёк? — раздался голос, эхом разнёсшийся по всему залу. Я обернулся к статуе, но Аорташ, вместо того, чтобы стоять на своём пьедестале, сидел, болтая одной ногой, а другую согнув в колене. Одной рукой он обнимал своё колено, другая же безо всяких усилий жонглировала парой черепов.

— У меня здорово получается? Не так ли? — спросил он, пронизывая меня насквозь своим лукавым взглядом, — твоя головушка не желается присоединится к группе? Из вас вышло бы прекрасное трио.

Сказать, что я был поражён, значило бы не сказать ничего. Мимолётно коснувшись черепов интуицией, я с ужасом понял, что это не просто игрушки — внутри них томятся запертые души их бывших владельцев.

— Да за что же вы… так жестоко с ними? — выдавил из себя я, невольно делая шаг назад.

— Потому что мой Храм — это прибежище всех ищущих безопасное место, и проливать здесь кровь нельзя, равно как и насиловать детей, — глаза альбиноса недобро сверкнули, — но ты сильно не переживай за них, скоро они отбудут своё наказание, и я их отпущу. Лучше посмотрим, что к нам за гость пожаловал, давно тут таких не было…

Не успели черепа упасть на землю, как бог таисианов уже стоял у меня за спиной, сжимая плечо.

— Так-так-так, ну кто так обращается со своей нервной системой, — укоризненно сказал он, поглаживая меня второй рукой по голове, — она у тебя одна на всю жизнь, второй не будет, бережнее надо. А это что у нас тут, глубже? Шпаргалка на все вопросы? Кто же тебе, интересно, такую подарил?

Внезапно произошло то, чего я меньше всего ожидал. Аорташ вскрикнул и отскочил от меня, баюкая обожжённую руку. Я мысленно прочитал заупокойную — мой талант только что подписал мне смертный приговор. Никакой бог не потерпит такого с собой обращения, и плевать ему, по какой причине это случилось.

— Простите, пожалуйста, — пролепетал я, пятясь назад, — я… я не знал, что оно так сработает.

Уже через пару секунд обугленная рука Аорташа снова стала белой. И он неумолимо надвигался на меня, и взгляд его не предвещал ничего хорошего. Упершись спиной в стену и поняв, что дальше отступать некуда, я от страха закрыл глаза. Через три секунды Аорташ взял меня за горло, а еще через мгновение мне в ухо кто-то оглушительно крикнул: «БУ!», после чего по стенам храма разнёсся заливистый хохот.

— Тебе не понравился мой розыгрыш? — весело спросил он, отпрыгнув назад, — а сам вот совсем недавно разыграл того, кто сейчас просил за тебя — довольно весело получилось, скажу тебе, даже я посмеялся.

Вспомнив этот момент, я невольно залился краской. И в самом деле, как по мне — это была просто весёлая шутка, но кто знает, насколько сильно она задела самолюбие Сайраша, и какие ему пришлось приложить силы, чтобы спокойно отреагировать? И, как это почти всегда и бывает, чтобы я вообще это осознал, меня потребовалось недвусмысленно ткнуть носом. Я со стыдом опустил голову.

— Впрочем, в том, что произошло, ты ни при чём, — с улыбкой продолжил Аорташ, — я виноват сам, полез, куда не надо. Я тут далеко не самая важная шишка, ты не думай лишнего, — тут его лицо посуровело, и он сказал, — но я всё равно за моих детей горой стою. Так что вздумаешь сделать кому-нибудь из них зло без веской на то причины — моя благодарность придёт к тебе тогда, когда ты этого меньше всего будешь ожидать, понял?!

Я поспешно закивал. В том, что дойдёт, я почему-то ни капли не сомневался, только что на себе испытал.

— А теперь давай всё-таки займемся делом, по которому ты, собственно, здесь и находишься. Не можешь научиться бережнее относиться к своей нервной системе, не так ли? — он подмигнул мне.

Я, не до конца придя в себя, неуверенно кивнул. Аорташ может свести с ума не хуже Короля Обезьян. С другой же стороны — именно такие, как они, собирают самых верных и преданных последователей, потому как знают, что в трудную минуту всецело могут рассчитывать на своего покровителя.

— Разумеется, я тебе помогу, ведь я по большому счету этим и занимаюсь, — сказал он.

Я насторожился. Когда-то, безумно давно, я уже слышал эти слова, произнесённые точь-в-точь. Кажется, когда одна несносная русалка в обход запрета отца приплыла к морской ведьме просить ноги.

— Вот только надо бы обсудить вопрос оплаты, — сказал Аорташ, — ты ведь знаешь, совсем бесплатно ничего не бывает.

Мне нечего было сказать. Ситуации так удивительно похоже накладывались одна на другую, что если бы он сейчас потребовал мой голос, то я бы не слишком сильно удивился.

— Боюсь, я не знаю, что мне тебе предложить, — неуверенно сказал я, — ведь у меня ничего нет.

— А вот тут, друг мой, — мягко сказал Аорташ, подходя ко мне, — ты неправ. У тебя есть крайне полезный талант — шпаргалка на все случаи жизни.

— Этим я не вправе распоряжаться, — впервые твёрдо ответил я.

— Да что ты, — испуганно замахал руками Аорташ, — и не нужно. Мне сделали одно предупреждение, я понятливый. Кроме того, ты раздобыл себе прелюбопытную вещицу, — он взял меня за левую руку, с интересом созерцая рисунок, которым стал браслет, — тоже очень полезная, каждому пригодилась бы. Но, — отпустив мою руку, Аорташ отвернулся, — все эти вещи эфемерны и не имеют стоимости здесь, в этом мире. А вот что имеет — так это, — он повернулся и прислонил руку к моей груди, словно вслушиваясь в пульс, — да, храбрый, но не безрассудный, созидательный, сопереживающий…

Повинуясь внезапному порыву, я отстранился от него.

— В чём дело, — с наигранным недоумением спросил Аорташ, — тебе не понравились перечисленные качества? Я могу поискать другие…

— Вы хотите мою душу, не так ли? — спросил я с опаской.

Аорташ сверкнул глазами, а в следующий момент снова оказался у меня за спиной и зашептал на ухо:

— Тебе не дано даже приблизительно понять, как ты меня сейчас оскорбил, но я намекну, — сказал он, хватая меня за плечи, — душа живого разумного существа — это наивысшая ценность, существующая в нашем понимании. И какие-либо поползновения в сторону того, чтобы получить власть над чужой душой, здесь наказываются жёстче, чем пиковые тузы магии крови в Церкви. Нет, то, что я бог, не означает, что мне принадлежат души таисианов… или чьи-нибудь ещё. Каждый сам хозяин своей души.

— Правда? — недоверчиво спросил я, указывая на всё ещё мерцающие черепа, — а как же они?

— Я могу их отпустить прямо сейчас — расхохотался Аорташ. Щелкнув пальцами, он позволил черепам пропасть. Теперь на их месте клубились две невзрачные тени.

— Ну же, — поднажал Аорташ, замахав на них руками, — улетайте, я вас не держу!

Но тени не спешили улетать. Наоборот, они принялись виться вокруг Аорташа, распространяя острое чувство вины.

— Это шутка какая-то? — спросил я, не поняв ровным счётом ничего.

— Шутка? Скорее, штука, — хмыкнул Аорташ, щелчком пальцев снова превращая души в черепа и отбрасывая их в сторону, — но об этом чуть позже. Возвращаясь к нашему разговору — я лишь могу… совсем немного повлиять на выбор души после того, как она покинет мир смертных… куда ей дальше идти? По большому счету, все мы, боги, заняты тем, что постоянно улучшаем наш мир, мир посмертия, мир отдыха от смертной жизни, и мы безмерно радуемся, когда в эти наши миры приходят новые гости, новые души… каждая уникальна и неповторима. Мы — садовники, если совсем просто. Хотя даже и это не совсем верно — мы никого не выращиваем. Самое лучшее сравнение — хозяева постоялых дворов. И никто никого не держит силой, всегда можно уйти. Тебе… от рождения предначертано после смерти уйти… ты узнаешь в своё время, куда. Но всё, чего я прошу — загляни и ко мне после смерти. Вдруг тебе — понравится?..

— Так всё-таки, — с нажимом спросил я, указывая на черепа, — почему они не уходят?

— Потому что есть такая штука, которая называется пропускной контроль, — вздохнул Аорташ, — семь смертных грехов не на пустом месте возникли. Каждый шаг, каждая мысль, каждый поступок — всё наносится на карту души человека. Ты же видел, какие они мутные, размытые… таких не примут ни на отдых, ни на перерождение. Но довольно об этом! Я и так сказал куда больше, чем следует знать смертному даже со способностями навроде твоих. Ты согласен на моё условие?

Я молчал, обдумывая его слова. В своём мире мне попались определенные книги, мудрость которых раскрыла как большую часть аспектов жизни… так и частично устройства мира после смерти. И мне не было причин не верить Аорташу. Всё, что он сказал, полностью перекликается, или, по крайней мере, не противоречит информации в этих книгах.

— Вот только ещё небольшое условие, — сказал Аорташ, не дожидаясь моего ответа, — я не смогу помочь тебе, пока ты являешься полностью человеком. В мире Авиала расы поделили на тёмные и светлые — и особенно остро это стало проявляться после войны Двух Союзов. Достаточно непонятное и ненужное разделение, однако частично мир смертных влияет и на мир душ. Я не могу до конца помочь тебе, пока ты являешься полностью человеком. Я — тёмный бог, ты — представитель светлой расы. Это не означает, что я плохой, а ты — хороший, просто это разделение сделало нас разными. И для того, чтобы я мог помочь тебе — ты должен стать одним из нас.

— Я должен стать таисианом? — спросил я, — как это вообще возможно?

— Уверяю тебя, это вполне возможно, — с улыбкой сказал Аорташ, — впрочем, полноценным таисианом тебе стать не дано — ты человек из другого мира, и установки, заложенные в тебе, очень крепко удерживают твою природу. Но я всё же могу повлиять на тебя… и ты получишь ещё один дар — дар по своему желанию становиться или человеком, или таисианом.

— Как же тогда меня станут воспринимать другие? — спросил я, — ни таисиан, ни человек, не пойми кто.

— А это уже станет зависеть от того, как ты себя подашь, — разумно ответил Аорташ, — будешь действовать грамотно — сможешь быть товарищем и тем, и другим. И сможешь входить в двери, которые раньше были бы для тебя закрыты, и познакомиться с теми, кто в ином случае не желал бы с тобой знаться.

Как там говорил Вогнар? Используй открывающиеся перед тобой возможности? От такой возможности он точно не будет в восторге — но да какая разница? Тем более — что я теряю? Я в любом случае получаю своё душевное исцеление, так же будет весьма интересно почувствовать себя и таисианом, разумной рептилией. И в обмен всего-то заглянуть в посмертный мир Аорташа. Если, конечно, меня туда пустят после смерти. С другой стороны — не стал бы бог таисианов предлагать такое совсём уж на пустом месте. Интуиция подсказывала, что Аорташ не врёт; здесь, в мире, где нет денег и прочих земных ценностей, твое честное имя и честное слово — самая ценная и единственная валюта, без которой с тобой никто не захочет иметь дела.

— Ну хорошо, — ведь выбора у меня всё равно нет. Даже если я прекращу сейчас истязать себя — что очень сомнительно, — запущенный процесс саморазрушения кроме как божественным вмешательством, уже ничем не остановить.

— Вот и чудесно, — с этими словами Аорташ подошел, отогнул ворот моей куртки и когтем аккуратно вывел напротив сердца рунический символ — что-то вроде двух переходящих друг в друга спиралей. Кожа в этом месте сразу зачесалась. Я потянулся было к ней, но Аорташ остановил мои руки.

— Потерпи. Это недолго, — мягко попросил он.

Секунд двадцать ничего, кроме усиливающегося зуда, не происходило. Затем Аорташ отошёл от меня со словами:

— Вот теперь готово. Сейчас ты узришь… чудо.

Зуд перерос в приятную дрожь и растекся по всему телу. Стало очень жарко. А потом…

Я сам не поверил, когда моя рука у меня на глазах позеленела и покрылась чешуёй. Дрожь тем временем пошла дальше, от груди вниз, к животу… через несколько секунд мне пришлось сбросить сапоги, так как умная кожа дракона всё же не успевала приспособиться к моим деформирующимся стопам. Скинул сапоги я как раз вовремя — если когти на руках были относительно небольшими, то с когтями на ногах при должной сноровке можно было спокойно лазать по деревьям, а то и стенам. Ещё мгновение — и я почувствовал забившийся сзади меня хвост. Мой умный костюм тотчас проделал для него отверстие. Я чувствовал себя совсем без сил. Волосы втягивались внутрь черепа, уши уменьшились до простых слуховых отверстий, затянутых барабанными перепонками. Наконец, трансформация завершилась.

— Замечательно, ах, просто замечательно. Если бы ты знал, насколько красивым получился, — Аорташ даже захлопал в ладоши, судя по всему, невероятно довольный собой, — насчет боли не переживай, первый раз всегда самый тяжёлый, с каждым разом будет всё проще, а потом боль и вовсе исчезнет.

Красивым? Я оглядел себя, насколько это было возможно. Тёмно-зелёная кожа-чешуя. На руках и ступнях огромные когти, тело стало намного худощавее… Ничего красивого, на мой взгляд, совершенно не было.

— Ну а теперь иди сюда, мой новообращённый, — неведомая сила подняла меня и понесла к Аорташу, занявшему место на своём пьедестале. В полуметре моё обессиленное тело остановилось, после чего Аорташ протянул руку и снова положил её мне на сердце.

— Пульс есть, значит, ты живешь, — удовлетворённо сказал он, — с днём рождения… Дамиаш, — и узор на короткое время вспыхнул пламенем, навсегда отпечатываясь на моей коже. Я дёрнулся было от боли, но в этот момент альбинос взял мою голову за виски и…

Что произошло дальше — описать невероятно трудно. Кажется, Аорташ мельком показал мне посмертие таисианов — столько покоя, столько умиротворения, столько… жизни. Я лишь чётко осознал, что мне больше не нужно сгорать от стыда — казалось, все, кто меня окружал, подбадривали и утешали меня, и мне удалось совершить немыслимое — мне удалось простить себя. А потом… потом снова водоворот, падение… и вот я проснулся.

ГЛАВА 4 Расплата

Наяву я чувствовал себя ещё более обессиленным, чем во сне. Сил хватало только на то, чтобы шевелить хвостом, от одной же мысли о том, что надо встать и куда-то идти, мне становилось нехорошо.

— Никуда спешить не надо, мой подопечный, — прошептал мне в ухо ласковый голос, — самое сложное — позади. А сейчас тебе нужно несколько часов самого обычного, здорового сна. И, поверь мне, ты ещё удивишься своей новой силе.

Не стану спорить — сил на это уже не осталось. Я просто закрыл глаза и позволил Аорташу, во владениях которого сейчас находился, отправить моё сознание в свободный полёт.

Проснувшись, я чувствовал себя значительно лучше. Конечно, не помешало бы поесть и попить, но это было не столь критически. Сквозь узкие окна наверху пробивался солнечный свет — значит, уже наступило утро, причём позднее, не меньше десяти часов по местному времени.

Поднявшись, я прежде всего проверил своё душевное состояние. От стыда, который ещё вчера буквально пожирал меня изнутри, не осталось и следа — мой ужасный поступок затуманился, стыд сменился опытом, который надо было принять и идти дальше. Однако смена облика коснулась и моих способностей: они стали работать совершенно иначе. В облике человека это обычная интуиция, ужом скользящая вслед за моим сознанием и послушно раскрывающая то, что я желаю узнать. Здесь же это был в чистом виде инстинкт: инфракрасное зрение окрашивало окружающую меня обстановку в цвета радуги, в зависимости от степени опасности места, где я нахожусь. И здесь, внутри Храма Аорташа, всё светилось мягким фиолетовым светом, что и неудивительно: сейчас для меня, особенно в облике рептилии, просто не было места безопаснее. А вот вне храма…

А вот вне храма ситуация была иной. Общее окружение подсвечивало голубым, однако на месте моего лагеря мелькало четыре жёлтых и два тёмных оранжевых пятна. Сконцентрировавшись, мне удалось-таки заставить инстинкт отвлечься от общей обстановки и сосредоточиться на жёлтых и рыжих пятнах. Это оказалось неожиданно тяжело, и я понял, что новой версией своего таланта придётся учиться пользоваться с самого начала. Всё же мне удалось распознать враждебно настроенных ко мне существ — это оказались таисианы, четверо воинов… и двое магов крови.

Заставив свой инстинкт осветить произошедшее, я увидел, как всего через полтора часа после того, как Сайраш вышел, оставив меня, на моих спутников напали. И схватка была невероятно короткой — маги крови просто парализовали всех, никто и пальцем пошевелить не успел, и увели в одну из деревень неподалеку, после чего принялись ждать меня. Магия воды, конечно, осталась при мне, татуировка на левой руке совершенно не изменилась, но все равно, мне не справиться с теми, кто ждёт меня снаружи. Я ощущал, что Авиал оценил моё… как же трудно применять это слово к самому себе… благородство по отношению к жизни Алаэрто… так что я смог бы творить экспертную магию воды. Но всё равно эта плохая идея, даже если бы я и использовал элемент внезапности — трудно представить более нелепый первый поступок в качестве таисиана, нежели нападение на новоиспечённых сородичей.

Поднявшись на ноги, я хотел было обуться, но потом передумал: меня всё ещё не отпускало напряжение, и когти на ногах упорно не хотели втягиваться, но было и другое. Это… не передать словами, стопа таисиана совершенно иначе воспринимала землю. С любопытством ощупав свою новую подошву, я обнаружил, что покрыта она гораздо более мелкими чешуйками, нежели вся остальная кожа. Более того, между костью и кожей находится гораздо более толстый слой мясистой части, нежели у человека, так что стопа при шаге просто адаптировалась к земле. В итоге возникало ощущение, что я ступаю по мягкому ковру, и только где-то под ним — земля и камни.

Впрочем, сейчас всё это было неважно. Важно было выбраться отсюда и найти своих спутников — потому как я крайне сомневаюсь в том, что таисианы просто пригласили их в гости. Почему они не ворвались в храм и не схватили меня прямо здесь, понять было нетрудно: им ничуть не хуже известно, как Аорташ карает за любое проявление насилия в пределах своих святых мест. Тем не менее на тёплый прием моим спутникам рассчитывать не придётся, а уж если они выяснят, что именно Сайраш является инициатором этой затеи, то ему просто не жить…

Подойдя к двери, я осторожно проверил инстинктом выход. Четверо таисианов подрёмывали на солнышке, двое же не сводили глаз со входа в храм. Но это было как раз то, что нужно. Набросив на себя иллюзию, я осторожно вышел и спустился по ступеням. Судя по всему, сработало как надо, ящеры даже не пошевелились. Продолжая ступать как можно тише, я пошёл прочь.

Кажется, мне повезло: я выбрался в направлении, куда увели моих друзей. Инстинкт ярко показывал ещё свежую цепочку следов. Следы по центру слабо мерцали зелёным светом, по краям — тёмно-жёлтым. Сапоги я перевязал шнурком, который неожиданно нашёлся в одном из внутренних карманов куртки, закинул их на плечо и пошёл по следу. Вёл он, как подсказывает инстинкт, в одну из деревень таисианов. Судя по всему, ритуал восстановления моего душевного равновесия крайне неудачно совпал с одним из их обрядов — сегодня в Авиале был день осеннего равноденствия, отмечать который таисианы начинали именно с праздничного обряда в Храме. Так мы мало того, что на их Храм посягнули, так ещё и праздник им испортили. Не рискну представить, какая незавидная участь ждёт моих спутников, особенно Сайраша.

Вот и деревня. Добротный частокол, за которым виднелись крепкие бревенчатые домики. Расположена деревня была около болота, которое я бы скорее назвал прудом: вода чистая и прозрачная, и наверняка после обеда здесь всегда купается деревенская ребятня. С другой стороны от каменистого пляжа расположились ровные ряды посеянного риса, следом за ними — ягодные кусты. Безусловно, мясо составляет основной рацион таисианов, как произошедших от рептилий-хищников, но всё же не мясом единым, как говорится. Над рисом кропотливо работало несколько мужчин, тщательно проверявших уровень воды вокруг ростков.

Пройдя немного дальше, я обнаружил ворота, такие же деревянные — но очень крепкие. У них стоял дежурный охранник, с тоской прислушивающийся к шуму в деревне. Не повезло бедолаге — дежурство выпало именно в день праздника. На парней, трудившихся на рисовом поле, я большого внимания не обращал, а вот на охранника посмотрел внимательнее. И, к моему великому стыду, смотря на него, я не находил иной разницы между ним и Сайрашем, кроме как в цвете чешуи. Отличать их было очень тяжело, внутри-то я остался человеком, для которого все таисианы были на одно лицо. Кольчужка и сапоги, в которых охраннику полагалось дежурить, были сняты и отложены в сторону: впрочем, понять его можно, несмотря на осеннее равноденствие, бабье лето ещё не ушло из этих мест (сравнивая с тропическими поясами Земли, можно было назвать эту широту субтропиками). Собственно, этим и объяснялось то, что жители деревни ещё планировали успеть снять последний в этом году урожай риса. Заметив меня, он подскочил и потянулся за одеждой, но потом, увидев моё молодое лицо, махнул рукой и спросил:

— Кто таков? Куда идешь? — его голос звучал медленно и лениво. Наверняка ведь подумал, что свой, так к чему суетиться, какие проблемы?

Здесь стоит уточнить, что вместе с трансформацией Аорташ заложил в меня и самое распространённое наречие таисианов. И это оказалось весьма кстати: было бы крайне неловко, если бы я, будучи таисианом, не смог бы объясняться на их языке.

— Меня зовут Дамиаш. Я прохожу службу в Порт-Охрасе. Капитан дал мне увольнительную на неделю — первый раз за полгода, — я сделал скучающее лицо и закатил глаза, — вот и решил хотя бы немного времени провести подальше от людских рож.

Таисианы по большей части работали охранниками и телохранителями — те немногие, кто вообще рискуют иметь дело с людьми. А для того, чтобы заниматься такой деятельностью, нужна лицензия — впрочем, если переводить более дословно с местного языка, то правильнее будет сказать «верительная», получить которую можно было только отслужив два года в военном гарнизоне крупного города. Так что легенда была, на мой взгляд, достаточно убедительная.

Охранник гоготнул — особо нервным такой звук лучше не слышать — и сказал:

— Ну тогда ты как раз вовремя, Дамиаш. У нас сегодня праздник — хоть побудешь среди своих, да повеселишься. Кстати, а ты из каких мест будешь? — он улыбался и расспрашивал меня с самым искренним видом, мне было даже немного жаль его обманывать.

— Из Прозрачных топей.

Если обратиться к карте Авиала, то таисианы занимают на ней одну достаточно большую область. Она, в свою очередь делится, на три региона: Прозрачные Топи, Мутные Топи и Чернотопье. Данная деревня находилась в регионе Чернотопий, и я решил подстраховаться, назвав более дальний регион из опасений, что в Мутных Топях у него могут оказаться знакомые, о которых он начнёт расспрашивать.

— О, издалека ты пришёл, однако. Не проще ли было в Столицу пойти?

— Так и сделал. Но потом кто-то из наших совершил достаточно дерзкое покушение на чиновника высокого ранга, в результате чего всех таисианов расформировали и отправили по другим городам.

— И всё кому-то неймется, — таисиан сокрушённо покачал головой, — вечно кто-нибудь заварит кашу, а расхлёбывать-то её нам всем приходится. Ну да ладно, всё, что ни делается, всё к лучшему, просто жить надо дальше и дело своё делать по совести, а там с малыми бедами мы сами справимся, а от больших Аорташ нас убережёт. Что ж, не буду больше мучать тебя вопросами, хотя нет, спрошу всё-таки. Откуда у тебя такая одёжка добротная — такую теперь всем выдают, что ли? — глаза охранника лукаво блеснули.

— Да нет. Нас из Столицы всё-таки не совсем прогнали, — неуверенно проговорил я, порядком удивлённый такими речами от простого солдата, — компенсацию нам дали, и чем дальше усылали — тем больше дали в дорогу. Надо думать, кто-то пропил да прогулял, а я вот себе одёжку добротную купил. Пока не жалуюсь.

— Эвона как. Ты в таком юном возрасте ещё и деньгу ценить умеешь. Понятно. Ну что ж, проходи, не смею задерживать. Если будешь выбирать, где остановиться — советую у тетушки Риаши, у неё самый вкусный в деревне ягодный морс, а уж дичь, которую она подаёт… — в этот момент охранник закрыл глаза, явно представляя, как он будет отдыхать после смены у тетушки Риаши. Решив не прерывать его грёзы, я пошёл дальше.

— Да, кстати, — донеслось мне вслед, — тут намедни наши поймали группу богохульников, среди которых — ты можешь себе представить?! — наш родич. Их заперли, а нашего повесили на главной площади. Завтра казнят.

В этот момент у меня снова сами собой вырвались когти на ладонях и ступнях, и я чуть не потерял равновесие. Мне удалось бы остаться относительно незамеченным, но меня совсем уж выдал заметавшийся хвост. Чтобы хоть как-то объяснить свою реакцию, я сделал крайне удивлённое лицо, повернулся и спросил:

— Ка… казнят? Что же он такого совершил, что его хотят казнить?

— Он привёл в наш храм человека! Ты можешь себе представить? Человека! — я не верил своим глазам: тот, кто ещё минуту назад сокрушённо качал головой и казался просто образцом благоразумия, сейчас гневно сверкал глазами и потрясал кулаком, — да как только Аорташ прямо там его душу не забрал? Ну да можешь сам у него спросить, коли желание есть — на главной площади он. Если, конечно, в чувство его приведёшь, кое-кто — я в том числе, — сказал он с гордостью, — уже показали ему, что не следовало так поступать.

Не желая больше тратить времени на вопросы, я поспешил на площадь. Тем не менее, я заинтересованно глядел на прохожих. Все женщины были одеты в травяные платья, очень искусно вышитые. Вышитые с любовью и усердным терпением, такие платья оставили бы позади даже некоторые наряды в магазине Хелли. Пожалуй, моё внимание было чересчур пристальным, поскольку одна из женщин не очень довольно спросила:

— Ну, чего уставился, юнец? Пялиться некрасиво вообще-то.

— Простите, — пробормотал я, скромно улыбнувшись, сцепив руки у живота и потупив взгляд, — соскучился по родным лицам.

— Родным лицам? А, ты небось их тех, кто в городах служит. Ну, тогда прощаю, пялься, — она легко усмехнулась и пошла дальше. Вдруг, не успел я сообразить, куда же, собственно, идти дальше, из-за угла одного из домиков выскочил малолетний таисианчик, дёрнул меня за хвост, и с вёселым хохотом убежал обратно. Я сначала разозлился, но потом неожиданно для себя засмеялся.

— Ты чего это, — спросил проходивший мимо таисиан с охапкой дров, — позволяешь себя за хвост дергать? Смотри, они не отстанут, и оторвут тебе его ещё.

— Не переживайте, — улыбнулся я, — Аорташ покарает негодника.

В этот момент осмелевший малыш выскочил из-за другого угла и снова побежал ко мне. Однако же, не добежав до меня всего-то три шага, он споткнулся и плюхнулся носом прямо в лужу, да ещё и ушибив руку. За углом раздался ещё более громкий смех. Малыш, надо отдать ему должное, не заплакал, но когда попытался подняться, то тихонько зашипел и снова опустился на землю. Включённый инстинкт подсказал, что ушиб руки оказался очень сильным (чуть ли не закрытый перелом), и теперь ему придётся почти месяц сидеть дома и ждать, пока она заживёт. Справедливо решив, что малец не заслуживает такой кары всего-то за попытку дёрнуть за хвост, я подошёл к нему, приподнял его и тихонько, но наставительно сказал:

— Запомни этот урок, малыш, каждая шутка имеет свой предел.

Затем подозвал воду из той же лужи, аккуратно залечив ушиб, а заодно и почистив ему курточку и штанишки.

— Ух ты. Так ты волшебник? — восторженно спросил малец, вращая рукой и убеждаясь, что всё уже зажило.

— Да, только не говори никому, — улыбнулся я, — это мой маленький секрет.

— Ух ты, здорово. Спасибо. И… извините меня за то, что я дёрнул вас за хвост, — он скромно потупился и зашаркал босой ножкой.

— Ничего страшного. Скажи лучше, как тебя зовут. Ведь не называть же мне тебя всё время малышом? — мягко спросил я.

— Меня зовут Карьяш. А вас?

— А меня Дэ… Дамиаш. Слушай, Карьяш, можешь оказать мне ответную услугу?

— Конечно. Всё, что попросите, — его личико просто-таки выражало готовность сделать полезное дело.

— Отведи меня, пожалуйста, на главную площадь. Я первый раз в этом селении, и мне трудно тут ориентироваться.

— Конечно, отведу. Следуйте за мной, — его чёрная курточка мелькнула где-то спереди, и я поспешил за ней. По пути к нему присоединились его друзья, которым он гордо ничего не рассказывал до самой главной площади. Доведя меня до места, он выпалил, — Вот! — и уже через мгновение со стайкой своих друзей пропал из виду. Я же обратил внимание на позорный столб, который висел в центре главной площади.

Сердце моё сжали тиски отчаяния, когда я подошёл поближе и рассмотрел Сайраша. На предплечьях у него были видны свежие тёмно-синие рубцы, явно означавшие, что кто-то при помощи хлыста выразил своё недовольство касательно его поступков. На бледно-зелёном (в отличие от остального тела) животе два огромных темных пятна — как подсказывает инстинкт, когда маги крови их схватили и допросили, после сознания Сайраша в своём поступке двое из четырёх таисианов, стороживших храм, тут же принялась его избивать, и маги крови далеко не сразу их остановили. Не говоря уже о том, что висит он тут, на самом пекле, без единой капли воды. Как видно, все, кто имел такую возможность, наиздевались над ним раньше, потому как сейчас каждый смотрел на помост, откуда один из Старейшин произносил традиционную речь в честь дня осеннего равноденствия, и на позорный столб внимания никто не обращал. При помощи инстинкта убедившись, что на нас действительно никто не смотрит, я подошел к нёму, открывая фляжку с водой, наливая немного на ладонь, и, поднося к его рту, прошептал: «Пей».

Наверное, он меня не услышал, а может, принял меня за очередного остроумного шутника, так что мне пришлось добавить чуть громче:

— Сайраш, это я. Я не шутка и не галлюцинация, пей.

Ящер с трудом открыл глаза.

— Ты… кто?… Погоди, — глаза его расширились, хотя это явно стоило ему большого труда, — Дэмиен?

— Да, да, это я, а сейчас попей, пожалуйста, — я с трудом удерживался от того, чтобы не заплакать, мне становилось страшно от одной только мысли, через что он прошёл по моей вине.

Ящер жадно прильнул к моим ладоням, мгновенно выпив всю воду. Я, убедившись, что на нас всё ещё не обращают внимания, взял фляжку и, поддерживая голову Сайраша, стал лить ему воду прямо в горло. Через десять секунд фляжка опустела.

— Но как, — спросил Сайраш чуть окрепшим голосом, — неужели Аорташ даровал…

— Да, да, ДА, сейчас не это важно, — в отчаянии сказал я, — скажи, как тебе помочь?

— Ах, Дэмиен. Это ты не о том думаешь, — сделав последний глоток, он с облегчением опустил голову, — ты стал таисианом, ты излечил свою душу и полон решимости продолжить свой поход в Храм. Ты даже не представляешь, с какой радостью я отдам завтра свою душу Аорташу.

— Ни за что! — возмущённо прошептал я, — как они могут так поступить с тобой, если не знают всей правды?

— Дэмиен, как же ты еще молод и глуп, — Сайраш улыбнулся, — у тебя еще совсем детская система ценностей. Жизнь порой бывает очень сложной, и ради общего блага приходится чем-то жертвовать. Если мне надо умереть ради того, чтобы мой народ жил, то так и будет.

— Эй, ты, что ты там делаешь? — раздался грозный голос, — с ним нельзя разговаривать.

Я обернулся. Ко мне широким шагом шли двое охранников с явным намерением объяснить мне, что общаться с повешенным на столбе не положено.

— Спасай ночью своих товарищей и беги. Не беспокойся обо мне, — прошептал Сайраш до того, как охранники заняли свои места по бокам от пленника и в простой и ясной форме озвучили, что они сделают со мной, если я сейчас же не уйду.

Отойдя на несколько метров, я повернулся и прошептал:

— Не дождёшься. Умереть всегда проще всего.

ГЛАВА 5 План

Что ж, пока я Сайрашу ничем помочь не могу. К своей же команде сейчас тоже не имело особого смысла соваться, так как их наверняка стерегли. Лучше дождаться наступления темноты. А сейчас надо крайне внимательно все обдумать.

Не могу не отметить, что впервые, казалось бы, явно негативная ситуация сложилась с немалым количеством положительных для меня моментов. Во-первых, вся эта история удачно совпала с праздником, так что все казни и прочие не очень приятные вещи были отложены на завтра, что давало мне значительный разбег во времени. Во-вторых, мой новый облик мало того, что начинал мне всё больше и больше нравиться, так он ещё и служил отличной маскировкой — я был практически не ограничен в передвижении по деревне.

Не вижу повода не последовать совету стражника и не заглянуть к тётушке Риаши. Хорошенько перекусить мне определённо не помешает: моё тело, на время заглушившее голод, при возникшей перспективе поесть тотчас стало намекать, что трансформация истощила очень много запасов силы, которые неплохо было бы пополнить. Выспросив у одного из прохожих дорогу, я направился искать постоялый двор.

Искать пришлось недолго — хотя поселение было не таким уж и маленьким, этот постоялый двор отличался внушительным размером. Излишне говорить, что чистота там была на высшем уровне — про такие чистые места говорят: «пылинки строем ходят». Я вошёл в здание, весь первый этаж которого занимал просторный зал — столовая. В углу около стойки суетилась с заказами Риаши, официантка — её дочь, как подсказывает инстинкт — разносила еду, а на кухне кашеварил её муж, или, вернее будет перевести с языка таисианов, избранник.

Подойдя к стойке и выстояв небольшую очередь, я заказал пищу и комнату на одни сутки.

— С тебя две серебряных монеты, юноша, — тепло улыбнувшись, ответила Риаши. Я протянул одну из оставшихся золотых монет, совсем забыв при этом, что у меня имеется горсть серебра.

— А стражникам в Порт-Охрасе неплохо платят? — лукаво спросила она, протягивая восемь серебряных монет сдачи.

— Два золотых в неделю. Просто я много денег не трачу: кормят там вполне сносно, с голоду ещё никто не помер. Выпивка? Это тем более не для меня. Лучше уж было накопить немного деньжат и купить себе приличную одежду.

Здесь пришлось сочинить другую легенду. Риаши — хозяйка постоялого двора, и, следовательно, наверняка была в курсе всех новостей и сплетен. Хотя представители других рас бывали здесь редко, но все же иногда захаживали, да и постояльцы — таисианы охотно делились свежими новостями. Так что её было не провести историей о покушении на столичного чиновника.

— Это да. Одёжка у тебя, что надо, — кинув на меня оценивающий взгляд, сказала Риаши, — надо же, такой молодой, а уже умеешь грамотно деньгами распоряжаться.

— Мамка с папкой научили, — ответил я, попытавшись улыбнуться вместо того, чтобы закатить глаза, — так, может, вы всё-таки покормите меня?

— Ах да, конечно, ты уж прости любопытную женщину. Аксоша! Обслужи нашего постояльца.

Ко мне подскочила официантка и отвела к свободному столику. Усадив меня, она побежала на кухню, где хозяйничал её отец, и через пару минут вернулась с огромным прожаренным куском мяса и кувшином с морсом на подносе. У меня непроизвольно потекли слюни. Поставив передо мной тарелку и кружку с кувшином, она спросила, присаживаясь напротив меня:

— Вы не против, если я посижу с вами? А то тут совершенно не с кем поболтать.

— Не против, только я очень плохо болтаю, когда ем.

Она хихикнула, давая понять, что оценила шутку. Я же накинулся на еду. Надо признать, охранник не преувеличивал, нахваливая дичь Риаши. Тем более повар, явно зная, что мясо заказал молодой таисиан, подобрал и соответствующую комбинацию приправ, так что мясо просто во рту таяло. Покончив с основным блюдом, я потянулся к кувшину с морсом. Налив кружку, я поднял взгляд на Аксошу и увидел, что она смотрит на меня, не сводя глаз. Проснувшийся инстинкт подсказал, что мне оказывают самые прямые знаки внимания. Надо же, Аорташ не преувеличил. С точки зрения таисианских девушек мой новый облик, наверное, и правда очень привлекателен. Я вспыхнул. Не знаю, как краснеют таисианы, но наверняка ужасно глупо, тем более, что моё смущение от Аксоши явно не укрылось. Наконец, напившись, я поднялся с явным намерением идти с свою комнату.

— Ах, я тебя провожу, — сказала Аксоша, вскочив со стула чуть ли не раньше меня.

Не понимаю, что такого она во мне нашла. Пока мы поднимались по лестнице, она всё время вилась вокруг меня, умудрившись при этом упасть, да так, чтобы я непременно её подхватил. Что потом дало ей повод похвалить мои сильные руки и совершить, наверное, десятый выстрел своими, не буду спорить, очень выразительными карими глазами.

Дойдя до второго этажа, она повела меня по коридору и остановилась около последней по левой стороне двери.

— Если тебе что-нибудь понадобится — зови меня, — сказала она.

— Спасибо, конечно, но сейчас я хочу немного поспать. Я спешил сюда на праздник, и мне надо набраться сил, — и тут же пожалел, что раскрыл рот. Потому что данная информация чревата самыми естественными последствиями.

— Ой, а можно я пойду на праздник с тобой? — не преминула воплотить мои опасения в жизнь Аксоша.

И вот что мне делать? Меня сейчас даже не клеят, а приваривают сваркой. Да и способности мои сейчас мне не особо помогают. Если моя человеческая интуиция запросто подсказала бы изящный выход из ситуации, то инстинкт таисиана вообще рекомендовал проявить ответный интерес в отношении Аксоши и восстановить силы для праздника другим способом. При этом тот же инстинкт подсказывал, что и родители Аксоши будут не против такого поворота с учетом того, что капризная и своенравная таисианка уже не одному жениху дала от ворот поворот. С трудом выбросив эти мысли из головы, я неуверенно сказал:

— Ну… я подумаю.

— Отлично. К девяти часам вечера (В Авиале, как ни странно, тоже была 24-х часовая система измерения времени. В году, однако, было не 365 дней, и даже не 360, но об этом в другой раз) я освобожусь. Надеюсь, ты к этому времени уже встанешь. Ну, увидимся, — и с этими словами она развернулась и убежала вниз. Я же захлопнул дверь и с наслаждением лёг на кровать, вытянув уставшие ноги. Одновременно в моей голове начал складываться последовательный план действий.

Для начала, не забывать о своей команде. Я, конечно, хотел бы начать действовать прямо сейчас, но гораздо разумнее дождаться темноты, когда все начнут праздновать и веселиться. Тогда будет гораздо больше шансов, что никто не обратит внимания на повсюду шныряющего меня. Не знаю, как стража Сайраша, но охрана прочих пленников гарантированно улизнёт на праздник, ну или притащат пару бутылей с горячительным, после которого лёгкого гипнотического воздействия хватит, чтобы погрузить их в глубокий сон. Затем после этого необходимо будет снова наведаться к Сайрашу — мало ли, вдруг фанатичные маги крови решат подарить ему незабываемую ночь перед казнью, а то и вообще не позволят до неё дожить, и вряд ли кто их за это осудит. Но это всё потом. Сейчас моё тело, прочувствовавшее уютную кровать, внезапно очень захотело спать. Полностью с ним солидарен — силы надо восстановить…

ГЛАВА 6 Ночные визиты

Когда я проснулся, солнце уже село — только последние алые всполохи заката показывали, что это было совсем недавно. Встав и умывшись, я вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Надеюсь, Аксоша ещё не освободилась: тащить её куда-то с собой в мои планы совершенно не входило. Поэтому я, накинув на себя иллюзию невидимости, аккуратно спустился по лестнице и прошествовал через обеденный зал. Мне казалось, что когти на ступнях, так не вовремя вылезшие от напряжения (да, я по-прежнему не желал обуваться, ходить босиком в облике таисиана было сплошным удовольствием), ужасно громко клацали по полу, но ни весело болтающие постояльцы, ни протиравшая стойку Риаши даже не посмотрели в мою сторону. Выйдя с территории постоялого двора и свернув за угол, я в целях экономии энергии сбросил маскировку. Как оказалось — преждевременно…

— Ага, вот ты где, — раздался знакомый, слегка восторженный голос сзади, — Я думала, ты не раньше, чем через полчаса придешь.

Чертыхнувшись про себя, что не додумался инстинктом проверить местность на предмет отсутствия посторонних, я обернулся. На Аксоше было обычное травяное платье, которое, тем не менее, очень ей шло. На ступнях у нее были травяные же сандалии. Инстинкт подсказал мне, что такую обувь женщины — таисианы надевают, когда идут гулять с тем, кому хотят оказать высший знак внимания. Я вздохнул.

— В чём дело? Неужели я тебе ни капельки не нравлюсь?

— Ах, да не в этом дело, — я поднял голову и с жалостью посмотрел на неё, — ты умеешь хранить тайны?

— Конечно! А что, у тебя есть какая-то тайна? И ты доверишь её мне? Ах, как я люблю тайны!

— Уверяю тебя, скоро ты их разлюбишь. Пойдём со мной.

Я повёл её в одну из пристроек, куда деревня, как подсказал инстинкт, запасала на зиму дрова. Поскольку почти все уже были на празднике, то там никого не было. Заведя Аксошу в сарай и заперев дверь, я повернулся к ней и грустно сказал:

— Ну, смотри.

И начал превращаться. Снова неприятный зуд, чешуя с кожи стала пропадать, нос уменьшился, снова выросли волосы и уши, голова стала более круглой. Когти на ступнях и руках уменьшились, став обычными ногтями. И вот я, босой, в человеческом обличье, стою перед таисианкой и грустно смотрю на нее. Сказать, что она была разочарована — значило не сказать ничего. Умирающий от жажды в пустыне, увидев вместо оазиса мираж, и то не был бы так разочарован. Две минуты она просто стояла и молчала, пытаясь переварить такой поворот событий.

— Знаешь, мне тайны и вправду стали нравиться намного меньше, — прохладно сказала она, — так кто же ты такой?

Я вкратце рассказал о себе — чтобы она поверила моим способностям, хватило пары ответов на вопросы из её прошлого. И закончил историей о Храме.

— Теперь ты понимаешь? Я не хотел этого делать, но другого выхода не было. Сайраш настоял на этом ритуале, и Аорташ, даровав мне великую милость и великую честь, позволил стать одним из вас и исцелил мою душу. Мой друг дал этому миру шанс на спасение — а его хотят за это убить. Это нечестно. И я должен ему помочь. И именно поэтому я тебя прошу — не мешай мне. Я смогу сделать так, что никто не пострадает.

— Так ты же владеешь магией воды, — сказала она, всё ещё пытаясь взять себя в руки, — как я поняла — едва ли не всеми ветвями. Так зачем же ты мне всё это рассказал? Чего тебе стоило силой заставить меня уйти домой, позабыв обо всём этом?

— Потому что лишать любых разумных существ свободной воли — тоже великий грех, — ответил я, пристально смотря ей в глаза, — чем большими силами ты обладаешь, тем острее начинаешь понимать, что по-другому просто нельзя. Твоё упорство меня впечатлило, и я понял, что ты имеешь право знать. Ты можешь сейчас поднять тревогу — это твой свободный выбор. Но ты знаешь, к чему он приведёт. Если я умру — а я умру, с двумя магами крови мне не справиться — этот мир погибнет.

— Я не стану мешать тебе, — она опустила взгляд и вздохнула, — я сделаю больше — я помогу. Тебе уготована великая честь и ответственность, и я, в свою очередь, почту за честь оказать тебе помощь.

— Что ж, хорошо. Помощь мне никогда не помешает, — с этими словами я снова принял облик таисиана. В самом деле, было совсем не так больно, как в первый раз. Аксоша глянула на меня и грустно сказала:

— Могла бы и догадаться, что ты слишком красив для того, чтобы быть настоящим. А твои голубые глаза… никогда еще таких не видела.

— Мне жаль, что я оказался не тем, кем ты рассчитывала меня видеть. Но ты… просто не сдавайся и ищи. И твой избранник рано или поздно найдёт тебя, Аорташ позаботится об этом.

— Ну, довольно болтовни, — резко прервала меня Аксоша, — с чего начнём?

— Сначала мне надо повидать прочих своих друзей. А ты разыщи место, где держат Сайраша.

— Для этого мне не нужно куда-то идти, — всё ещё с оттенком огорчения хмыкнула она, — почти наверняка его держат в тюремной камере — а тюрьма у нас в деревне всего одна, и используется она для того, чтобы не в меру буйные пьяные могли прийти там в себя.

— Пьяные? Насколько мне известно, алкоголь таисианам противопоказан в принципе, только если какой-то свой, особый, и то не очень сильный…

— Любители поискать острых ощущений всегда находятся, особенно среди разных сортов мёда, — пожала плечами Аксоша, — а потом они же с жалобными стонами по утрам донимают целителя.

— Что ж, ладно. Значит, маги крови охраняют его там. Если можешь — выясни, кто охраняет его и, как бы странно это не прозвучало — где он живёт.

— Хорошо, — она отперла сарай и испарилась в густеющих сумерках. Я же двинулся в сторону, как мне шептал инстинкт, другого помещения, где находились мои друзья. Хотя тюремных помещений в деревне было два, Аксоша не соврала мне. Она просто не знала этого потому, что при её жизни второй тюрьмой никогда не пользовались. Инстинкт подсказал, что там было всего два охранника, аура которых светилась слабеньким синим цветом. Так почему же мои спутники просто не расшвыряли эту бестолковую пару недотёп?

И ответ пришёл: маги крови заколдовали их, и они до сих пор находятся под властью этих заклятий. Кроме Райлисса — ему заткнули рот и сковали цепями по рукам и ногам. Что ж, это много времени не займёт.

Оба охранника, сидевшие в обнимку и переговаривающиеся заплетающимся языком, судя по всему, уже успели найти изрядную порцию острых ощущений. Небольшой жест рукой, довершённый лёгким потоком гипнотической силы — и оба таисиана уснули в обнимку друг с другом в той же позе, в которой и были. Подойдя к одному из храпевших охранников и взяв у него ключ, я отпер дверь. Да, здесь были все шестеро. Сначала я подошёл к Райлиссу, глаза которого в этот момент с ненавистью сузились. А вот здесь следовало быть осторожнее. Им ещё ничего не известно о моём новом облике. Прежде всего я подошёл и снял с вампира кляп, который ему очень крепко намотали на голову.

— Ты меня слышишь? Ты меня понимаешь? — спросил я. Это была не дурацкая шутка, глядя в его чёрные, полные ненависти глаза, я в самом деле сомневался, что Райлисс способен адекватно реагировать на окружающих.

Спустя десять секунд вампир кивнул.

— Я — Дэмиен, — сказал я, ткнув в себя пальцем.

Глаза Райлисса расширились. Судя по всему, такого поворота событий он никак не ожидал. Я поднёс к его лицу свою левую руку с синей татуировкой.

— Я Дэмиен, — повторил я, — ты мне веришь?

Судя по лицу вампира, он сейчас испытал одно из сильнейших в своей жизни потрясений, но ничего другого, кроме как поверить мне, ему не оставалось. Вызвав немного воды из фляги на боку, я разрубил цепи Райлисса. Вампир упал на землю совсем без сил.

— Когда я проснулся… там, в храме, то увидел, что вас нет, что вас увели в плен. Как же так получилось, что вас взяли почти без боя?

— Маги крови, — прошипел Райлисс, приходя в себя и с трудом поднимаясь на ноги, — нас застали врасплох, один магией крови парализовал всех, другой оглушил меня гипнозом, а остальные скрутили. Пронюхали, паршивцы, кого опасаться следует. Да выйди они на честный бой…

— Знаешь, мне даже осуждать их не за что, — грустно сказал я, — они искренне считают, что вы — то есть, мы — осквернили их святыню. А для защиты того, что тебе свято дорого, все средства хороши.

— Что ты имеешь в виду под осквернением, — спросил вампир, подходя к спящим товарищам.

— Давай сначала приведём в сознание остальных, — ответил я, — расскажу потом. Время у нас есть.

Мы принялись развязывать пленников и приводить их в чувство. Десять минут работы — и вот все пятеро в полном сознании смотрят на меня, как на блеющее чудо. Мираэль при первом зрительном контакте презрительно сплюнул в сторону.

— Если ты так сделаешь ещё раз в моём присутствии — выбью тебе зубы, — сердито прошипел я, — вы сделали всё, чтобы я не мог вам доверять, так что принимайте данность такой, какая она есть.

— Всё это мы успеем обсудить позже, — спокойно сказал Вогнар, хватая за плечо Мираэля, судя по всему, готового кинуться на меня с кулаками, и без труда удерживая его на месте, — сейчас надо уйти отсюда в безопасное место.

— Уходите. А я пока останусь здесь. Возможно, вы не заметили, но освобождены не все.

— Если ты не уходишь — не уйдём и мы, — сердито сказал Дхасс.

— Отлично. Тогда, может быть, вы снова позволите магам крови схватить себя? — скрестив руки, скептически спросил я, — не думаю, что второй раз у меня получится так же легко спасти вас. Ах да, теперь же фактор внезапности на вашей стороне. И что теперь? Устроите бойню? Не нужно. У меня есть маскировка, и я воспользуюсь этим. Завтра мы с Сайрашем вас догоним.

— Почему завтра? Почему ты не спасёшь его сию минуту, и мы не уберёмся отсюда? — непонимающе спросила Ариэль.

— Потому что это будет неправильно. Завтра, перед казнью, я выступлю в его защиту, и всё объясню. Я не позволю, чтобы нам вслед плевали.

— Да что за глупости ты несёшь? Какая разница, сейчас или не сейчас? — презрительно спросил Мираэль, — да и вообще, зачем он нам нужен? Вот к чему привело его присутствие, — он махнул рукой в мою сторону, после чего повернулся, чтобы снова сплюнуть. Однако я предупреждающе поднял кулак.

— Это ты несёшь глупости, Мираэль. Тебе не нравится моё нынешнее лицо — твои проблемы, равно как и неприязнь ко всем таисианам. Но Сайраша я не оставлю. Из-за меня он оказался в такой ситуации, из-за моего душевного равновесия он был готов пожертвовать своей жизнью! И я не позволю, чтобы сородичи считали его богохульником!

Переглянувшись, команда поняла, что спорить бесполезно, хотя и не понимала, почему именно ради Сайраша я готов так рисковать. Что ж, может быть когда-нибудь и поймут…

— Как же нам отсюда выбраться? — спросила Миа, — накроешь нас всех иллюзией, чтобы мы могли уйти?

— Долго и ненадёжно, — ответил я, высвобождая немного силы и ледяным узором чертя пентаграмму конвергенций, — Ариэль нам поможет. Она возьмёт мои способности и при помощи телепортации унесёт вас отсюда. Мы вас потом найдём.

Ариэль зашла в пентаграмму вслед за мной. Когда я протянул ей руку, она несколько секунд стояла в раздумьях, потом всё же взяла меня за руку, но тут же испуганно отдёрнула её.

— Да что с тобой такое, — сердито спросил я, порядком обиженный.

— Не твоё собачье дело, — прошипел со стороны Мираэль.

Я в гневе обернулся. По первой реакции, конечно, нетрудно было догадаться, что у близнецов явно какая-то неприязнь к таисианам, но чтобы до такой степени…

— А ну повтори, что ты сейчас сказал, — прошипел я, создавая в своей руке ледяное копье.

— Я запрещаю вам сейчас выяснять отношения! — сердито сказал Вогнар, — Мираэль, возьми себя в руки и закрой рот, если не можешь сказать ничего полезного! Ариэль, делай так, как велит Дэмиен! Это приказ!

Все еще полыхая от злости, я отвернулся, снова протягивая Ари руку. Она, теперь уже честно и искренне взяла её в свою, но через секунду снова отдернула.

— Ну что ещё такое? — сердито спросил Вогнар, — если ты не можешь…

— Успокойся, Вогнар, это из-за меня, — сказал я, гася ярость внутри себя, — Ари просто почувствовала эхо моих текущих эмоций. Сам понимаешь, что сейчас в них приятного мало. Сейчас, надо взять себя в руки… Да, взять себя в руки…

Я несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться.

— Можно, я помогу тебе? — внезапно спросила Миа. Я от удивления посмотрел на нее — и оторопел. В её глазах читалось невероятное желание до боли, до отчаяния, до искреннего раскаяния помочь мне. Что бы, интересно, посоветовал Аорташ? Довериться? Или всю жизнь обходить стороной, смотря со злобой и никому не доверяя? Точно уж не второе…

— Ну хорошо, — ответил я. У всех моих спутников, даже у Мираэля с Ариэль, глаза на лоб полезли от изумления, — если тебе не трудно, — я закрыл глаза и повернулся к Миа. Она тотчас прислонила ладонь к виску, мягко скользя в моё сознание.

Бесподобно. Просто неземное облегчение для разума. Все лишние мысли и эмоции Миа стирала, как по мановению волшебной палочки, бережно оставляя беспокойство за Сайраша, желание помочь ему, но возвращая мне холодный ум и трезвый рассудок.

— Спасибо, — сказал я, — это было… очень полезно. Ариэль, давай ещё раз.

Она уже третий раз бесстрашно взяла меня за руку и сосредоточилась.

— Ничего не понимаю, — сказала она после десятисекундных раздумий, — твои способности стали иными. Нет знаний, как надо сделать.

— Верно, но есть инстинкт. Возьми его у меня и позволь своим инстинктам мага воздуха заработать, — улыбнувшись, ответил я, — и тогда ты сама поймёшь, что надо делать.

Кивнув, она снова закрыла глаза и сконцентрировалась. После трёхминутного транса на лице её появилось удовлетворение, она подняла свободную руку, начертила вокруг пентаграммы круг, затем размашисто нарисовала несколько рун, серебристым дымом повисших в воздухе, и…

И они исчезли. Инстинкт подсказал, что они в трёх километрах от селения. Отлично. Времени им хватит, чтобы привести себя в порядок и восстановить силы. Мне же пора дальше. Охранники крепко спали. В обычное время их наверняка ждало бы суровое наказание, но я позабочусь о том, чтобы обеспечить завтрашний день событиями. Насыщенными настолько, что про это вообще никто не вспомнит…

ГЛАВА 7 Вещий кошмар

Я не стал создавать маскировку. Веселящийся народ уже вообще почти ни на что не обращал внимания. Проходя мимо одной из луж, я случайно посмотрел в неё и увидел своё отражение. Надо же, у меня действительно голубые глаза — их цвет Аорташ не поменял. При том, что у таисианов обычно жёлтые, зелёные, карие глаза. В крайнем случае — красные. Но голубые глаза с вертикальным зрачком — ну, думаю, очевидно, что у ящероподобных таисианов зрачок вертикальный — это определённо что-то новенькое. Неудивительно, что Аксоша — между прочим, девушка приличная, несмотря на описанные ранее события, и не клеившаяся к первому встречному — потеряла от меня голову, иначе и не скажешь.

За этими рассуждениями я не заметил, как меня нагнала вышеупомянутая приличная девушка.

— Стережёт твоего друга маг крови Кичандаш. И, судя по доносящимся оттуда звукам, он проводит не самые счастливые моменты в своей жизни.

Ах, как это типично. Если у кого-то есть возможность безнаказанно поиздеваться над слабым — он непременно так и поступит. И никто и никогда не становился исключением. Даже я… хотя стоп. Что ещё за даже я? Ты считаешь себя святым, Демьян? А представь ситуацию — вот перед тобой лежит беспомощный пленник. Скованный. Которому предъявлено обвинение в богохульстве. И которого завтра ждёт казнь. Что ты с ним сделаешь? И надо ли говорить, что от такой картины во мне поднялась тёмная волна гнева и власти, которая упивается от униженности и беспомощности абстрактной жертвы… Ты бросил в лицо бедному троллю Эррсу такое тяжёлое обвинение — а чем ты сам оказался лучше него? Ничем. Так не надо недооценивать свою тёмную сторону. Однажды тебе уже пришлось заплатить за эту ошибку, как и десяткам, сотням, тысячам до тебя…

— Эй, что с тобой? — спросила Аксоша, дернув меня за рукав, — ты уже минуту стоишь неподвижно…

— Да-да, всё в порядке, просто я… задумался, — я поспешно вернулся с небес на землю. Время для размышлений ещё придет, — ты знаешь, где живёт этот охранник?

— Конечно, но всё-таки объясни мне, для чего это?

— Мне надо выманить его оттуда. С помощью колдовства я этого сделать не могу — как маг крови, он мгновенно почувствует любое воздействие на свой разум. А вот если создать иллюзию, что у него дома не всё в порядке — то он помчится выяснять, в чём дело, да наверняка там и останется.

— Поняла. Иди за мной.

Мы пошли к дому Кичандаша. Для этого нам пришлось обогнуть главную площадь, сделав для этого довольно сильную петлю. В момент прохода Аксоша неожиданно взяла меня под руку и неестественно заулыбалась. Посмотрев в сторону её атакующих улыбок, я увидел несколько девиц, одетых примерно так же, как Аксоша. Можно, конечно, было вырвать руку, но я не стал этого делать. В конце концов, разочарование, постигшее её, было слишком жестоким. Пусть хотя бы перед подругами похвастается. А как она будет потом объяснять им, куда я подевался — это уже её дело.

Впрочем, было видно, что в данном случае овчинка выделки стоила. Подруги завидовали. И явно. Несмотря на то, что у многих из них был спутник, и одеты они были в лучшие наряды, такой одежды как у меня, не было ни у кого. А уж цвет моих глаз действительно никого не оставлял равнодушным. Но вот, наконец, это шествие закончилось, мы свернули за угол, и я аккуратно, но твёрдо освободил руку.

— Спасибо, что подыграл, — вздохнув, сказала она.

— Да пожалуйста, — хмыкнул я, — подруги для того и существуют, чтобы хвастаться перед ними своими парнями. Правда, в случае слишком активных подруг парни потом куда-то деваются…

Аксоша не выдержала и прыснула. Однако потом сказала:

— До тебя я встречалась с парнем. Но он стал заглядываться на одну из моих подруг. Надо признать, ему хватило смелости первым подойти и объясниться. Так что мы в каком-то роде остались друзьями… Так, мы пришли.

— Отлично. Когда я начну — то впаду в транс. Постереги меня, — и с этими словами я отключился.

Так, сканируем дом. Инстинкт сначала не хочет подчиняться такому сложному и тонкому управлению, но после короткой борьбы я одерживаю верх. В доме находятся женщина, избранница Кичандаша, которая кстати, ждёт ребенка, и их дочка. Супруга Кичандаша сидела в кресле и отдыхала, глядя на огонь в камине, а дочка — с довольно красивым именем Гульбаша — сладко спала. Значит, легче будет воздействовать именно через дочь. Придётся вторгнуться в её сон. Глубоко вздохнув и освободив часть сознания, я принялся осторожно воздействовать на её разум легкой гипнотической силой…

Маленькая Гульбаша бежала по солнечному болоту, гоняя больших водяных лягушек, которые, удирая от неё, возмущенно квакали, и смеялась. Однако незаметно на небо наползли тучи, все лягушки вдруг куда-то исчезли. Вместо них перед ней возник незнакомец с голубыми глазами.

— Ты должна предупредить своего папу. Ему грозит опасность. Если ты не предупредишь — его ждёт ужасная беда, — после этих слов незнакомца поглотила тьма. Гульбаша сначала очень испугалась, а потом развернулась и побежала домой. Она бежала изо всех сил, но дом всё не появлялся. Наконец, она увидела знакомые очертания, и бросилась туда. Она не жалела дыхания, но, подбегая к крыльцу, увидела ужасное… Незнакомец с голубыми глазами стоял возле её отца, его руки были связаны цепями, голова опущена.

— Ты опоздала. Я забираю твоего папу. Ты больше никогда его не увидишь, — и с этими словами её папа и незнакомец стали стремительно удаляться…

— Нееет! — раздался крик в доме.

Я с облегчением пришел в себя. Всё-таки для меня это ещё очень сложный уровень магии — по причине отсутствия опыта. Тем временем девочка в доме заливалась плачем…

— Мама, мама, где папа? — кричала она, сбежав на первый этаж к матери и рыдая. Я пристыженно опустил голову. Всё таки-слишком подлая психологическая атака на такой доверчивый и уязвимый детский разум…

— С ним всё в порядке, милая, он очень скоро вернется домой, — ласково ответила её мать.

— Ах, мама, мамочка, пусть он вернётся сейчас. Я видела страшный сон, папу в нём украли, забрали навсегда! Прошу тебя, пусть он вернётся, я так за него боюсь, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Ох, ну хорошо, — она встала и подошла к чаше с водой, — Кичандаш, — сказала она в чашу. Судя по всему, это было какое-то средство связи. Не знаю, что ответил ей появившийся в чаше супруг, но она сказала, — нашей Гульбаше приснился кошмар. Она не успокоится, пока ты не придешь. Пожалуйста, возвращайся прямо сейчас, тем более, что ты должен был вернуться ещё час назад, — судя по всему, такое положение дел Кичандашу, увлёкшемуся игрой с пленным, совсем не понравилось, но он очень любил свою маленькую дочку, и потому согласился.

— Отлично, — сказал я Аксоше, — он уходит. Мне пора к Сайрашу. Спасибо тебе большое, Аксоша, твоя помощь была неоценима.

— Пожалуйста, Дамиа… Дэмиен. А не мог бы ты позволить… — она сделала пару шагов ко мне.

— Нет, пожалуйста. Не привязывайся ко мне. Нам не быть вместе, мы оба это знаем. Не давай этой иллюзии ослепить себя. Поверь, однажды ты найдёшь свое счастье.

— Да, прости меня. Я забылась. Что ж, удачи тебе, — она повернулась и пошла домой. Самым окольным путем, дабы избежать встречи с любопытными подругами. Я же поспешил к пленному таисиану.

Когда я подошёл к зданию, где держали Сайраша, Кичандаша там уже не было. Замок был заперт на обычный ключ. Вызвав немного воды из заблаговременно пополненной у тетушки Риаши фляжки, я аккуратно вставил её в замочную скважину, самую малость уменьшил и заморозил, создав почти точную копию ключа. Готово. Я вошел в здание. Аксоша не ошиблась: здесь было всего-то три камеры — исключительно запереть какого-нибудь редкого буйного или пьяного — перебеситься и успокоиться. Однако же, когда я вошел в комнату, где находился Сайраш, то увидел, что лежит он на типичном столе, который используют в инквизиции для допросов и пыток — с ремнями на запястьях, ступнях и горле. Кичандаш, как видно, намеренно слишком сильно затянул ремень у горла, так что бедняга не мог даже сделать полноценный вдох. Тёмных пятен на животе заметно прибавилось, было даже несколько порезов. Он был без сознания.

Тёмная волна гнева снова подняла змеиную голову: ну попадись мне этот Кичандаш. По стене размазал бы без зазрения совести. Я бросился к Сайрашу, чтобы ослабить ремни, но остановился. Здесь надо быть осторожнее. Если простых узников ещё могли оставить без особой охраны, то в случае богохульника маги крови наверняка озаботились, чтобы пленник никуда не делся, а до момента приведения приговора в исполнение искренне раскаивался в содеянном. Я осторожно принялся проверять ремни, которые удерживали Сайраша на пыточном столе. А они были зачарованы, и снять охранное заклятие так, чтобы об этом не узнал сотворивший его хозяин, было невозможно. Однако при дальнейшем изучении я понял… что ремни зачарованы кровью самого Сайраша.

Горестно вдохнув, я вспомнил, как Миа очистила мой разум, и попытался хотя бы приблизительно вернуть себя в то же состояние. Всё равно я ничего не мог сейчас сделать. Время расплатиться по счетам ещё придёт. И, прости Аорташ своего новоиспечённого подопечного, я далеко не уверен, что обойдётся без кровопролития.

Но сейчас надо было думать не об этом! Хрипевший в забытье Сайраш, кажется, даже не осознавал, что его оставили в покое. Но как, как ему помочь? Ответ, пришёл, как всегда, с другой точки зрения. Нельзя трогать ремни — значит, надо вырвать куски железа, на которых они закреплены. Что мешает создать настолько тонкий слой воды, который даже железо разрежет, как масло? С наличием инстинкта, который заботливо подскажет, как надо всё правильно сделать, ничего. Сконцентрировавшись, я создал прямоугольное лезвие, которым снизу стола тщательно прицелился и сделал дыру. Затем аккуратно, не касаясь ремешка, подцепил рукой железный кубик с петлёй и убрал его на другой конец стола. Наконец-то бедняга задышал.

Но одного лишь дыхания было мало, чтобы привести его в чувство. Надо хотя бы немного залечить его увечья на животе — проклятый палач со своим старанием едва не отправил бедолагу на тот свет. Вызвав ещё воды из фляжки, я сконцентрировал её около рук и аккуратно положил ладони таисиану на живот, излечивая. При первом прикосновении он вздрогнул — как видно, даже сквозь пелену беспамятства почувствовал боль. Я же сначала залечил порезы — пара из них были настолько глубокими, что кровоточили. Но уж чего-чего, а силы мне не занимать. Всего три минуты — и синяки, порезы и ушибы стали выглядеть так, словно они заживали целых три дня. Достаточно для того, чтобы утром охранники с похмелья списали это на естественную регенерацию. Проверив его тело дальше, я обнаружил, что его правая лодыжка испускает сильные волны боли — её бедняге за малым не сломали. Обойдя стол, я откатил штанину и аккуратно пропустив воду через ремень (который, к счастью, не был зачарован, в отличие от того, что удерживал шею), залечил увечье. Ну вот. Теперь он хотя бы не страдает от боли. Я подошёл и положил ему руки на виски, извлекая из беспамятства и возвращая в сознание. Он открыл глаза и, судя по всему, не поверил им.

— Дэмиен, — спросил он спустя полминуты, из глаз его текли слёзы, — неужели это и правда ты?

— Да, я. Я же сказал, что не брошу тебя, — я осторожно обнял его, насколько это было возможно.

— А где палач?..

— Далеко. И я тебе гарантирую — сегодня ты его больше не увидишь, — успокаивающе ответил я.

— Ты же его не…

— Нет, не убил. Хотя он полностью заслуживает, — я сверкнул глазами, — но его время ещё придёт, не сомневайся.

— Но почему? Почему ты не сбежал, как я тебе сказал? — Сайраш не мог перестать плакать, — что тебе моя жизнь, когда на кону судьба мира?

— Как видно, очень многое, раз я здесь. Но не переживай. Я не стану воровать тебя, ибо знаю: если ты сбежишь, имея за плечами такой позор — то не перенесёшь этого, — я ободряюще погладил его по предплечью, — так что даю тебе слово: твоё доброе имя будет восстановлено.

— Это почти невозможно, — прошептал он, не сводя с меня глаз.

— Вот видишь. Ключевое слово — почти. Значит, всё-таки возможно возможно. Но достаточно разговоров. Тебе надо поспать. А в остальном — положись на меня.

С этими словами я подошёл к Сайрашу и замерцал глазами, как подсказал инстинкт. Сначала Сайраш сопротивлялся, но он был слишком измучен, так что после непродолжительной борьбы он сдался и провалился в глубокий сон. Теперь надо замаскировать следы своего присутствия. Осторожно натягивая ремень обратно, я намеренно оставил лишние полтора сантиметра, заморозив железо чуть выше. Утром этого не будет заметно, так как отстёгивается ремень с другой стороны, и надо будет очень постараться, чтобы заметить деформацию. С другой стороны — эти спасительные полтора сантиметра позволили Сайрашу спокойно, хотя всё же и с небольшими трудностями, дышать. Вот и всё. Больше я сейчас ничего не могу сделать. Теперь пора к Риаши — тоже восстанавливать силы. Завтра будет трудный день.

ГЛАВА 8 Развенчать вину

Инстинкт не подвел — разбудил точно с рассветом. Я всерьёз рассчитывал, что встать в такую рань будет невероятно тяжело. Однако, похоже, что запас сил, дарованный Аорташем вместе с этим обликом, намного выше, чем у моего человеческого тела. Одевшись и умывшись, я спустился вниз. Завтракать совершенно не хотелось. Однако в зале я увидел мужа Риаши, который с двумя вёдрами сноровисто носился между стульями, тряпкой из одного ведра протирая столы, а из другого — полы. Увидев меня, он поднялся и спросил:

— Куда же ты собрался в такую рань? — в его взгляде сквозило искреннее удивление, — сейчас самый сладкий сон.

— Самый сладкий сон, когда кого-то скоро казнят? Позвольте не согласиться, — возразил я.

— А тебе-то какое дело до этого богохульника? Он тебе сват или брат?

— Приходите на главную площадь — и узнаете.

Не тратя больше времени на разговоры, я отправился на вышеупомянутую главную площадь. Несмотря на вчерашнюю гулянку, довольно много народа пришло поглазеть на экзекуцию. Уже была приготовлена плаха (откуда только взяли). Сайраша должны были привести с минуты на минуту. Внезапно инстинкт, змеёй скользивший среди пришедших таисианов, уловил в толпе двух знакомых. Ну конечно. Как орк и вампир, эта парочка была вхожа в «тёмную» деревню. Пробравшись к ним и встав за их спинами, я зло прошептал:

— Что вы тут забыли?

Оба от неожиданности обернулись, но, увидев мои голубые глаза, успокоились.

— Но ты же не думал, что мы просто возьмём и оставим тебя тут? — с улыбкой сказал Дхасс, положив руку мне на плечо. Я так удивился, что даже не стал отстраняться. Орку, в отличие от близнецов, мой новый облик явно нравился.

— Мы не будем вмешиваться, — добавил Райлисс, закручивая в пальце прядь волос, — но моральная поддержка тебе не помешает.

Я посмотрел на него и включил инстинкт на полную силу. Нет, не врёт. И он, и Дхасс сейчас беспокоились за меня именно как за личность, а не за инструмент спасения Авиала. Не став развивать дальше эту тему, я спросил:

— Что с остальными? Они в порядке?

— Вполне. Уже готовы и ждут нас.

— Мираэль с Вогнаром небось всю землю заплевали, делясь впечатлениями по поводу моей новой сущности?

Райлиссу удалось сохранить каменное лицо, но Дхасс не выдержал и фыркнул.

— Насчет Мираэля ты верно подметил, но Вогнар держит себя в руках, — сказал он, повернувшись ко мне ещё раз, — а что, у него тоже что-то?..

— Понятия не имею, — ответил я, — мне известно лишь то, что он был не в большем восторге, чем близнецы. Уж я-то знаю. Кстати, что с твоим лицом? — удивлённо спросил я, только сейчас обратив внимание, что татуировок на нём нет.

— Это Ари постаралась, — сказал он, проследив мой взгляд, — чтобы нас не узнали. И над Райлиссом, кстати, тоже. Вспомнила… пару школьных приёмов, как она сказала.

Я взглянул на вампира. Поначалу ничего особенного, а потом дошло, что грива его волос, спускавшихся до плеч, не тёмно — рыжего, а пепельного цвета. Надо отдать должное Ариэль — она скрыла самые запоминающиеся черты. Так что никто из стражников, для которых все прочие расы, даже союзные, в общем-то, на одно лицо, не узнали в них своих вчерашних пленников.

— Так, Сайраша ведут, мне пора. Я благодарен вам за поддержку, но прошу вас, не делайте глупостей, — и пошёл в другую сторону площади.

Сайраша привели к гильотине и уложили на неё. К связанному таисиану подошёл один из старейшин и стал зачитывать приговор. Как и Аорташ, он был альбиносом с полностью белой чешуей, но в отличие от последнего ему не хватало некоей царственности и бесконечного желания познавать мир, коим так и лучился бог таисианов. Впрочем, трудно его в этом винить, в данный момент ему явно было не до этого.

— Ты, отныне лишённый права на своё имя, обвиняешься в следующем: ты посмел привести в Храм бога нашего Аорташа человека и позволить ему совершить непонятный мерзкий ритуал. За такое наказание одно: смерть. Тебе есть, что сказать в своё оправдание?

Приподняв голову, ящер едва слышно прошептал: «Нет».

— Желает ли кто-то из присутствующих, — обернулся он к зрителям, — сказать что-либо в его защиту.

— Да, желаю, — неожиданно громкий голос раскатом прошёл по всей площади. К центру её подошел небольшой ящер в костюме из чешуи дракона, царапая когтями землю, и остановился около старейшины.

— Кто ты такой? Назови себя, — надменно сказал альбинос.

— Я тот человек, которого Сайраш привёл в Храм! — крикнул он, сбрасывая с себя личину ящера и принимая облик человека.

После нескольких секунд оглушительной тишины толпа ахнула. Почти все закричали, завопили, заулюлюкали, засвистели.

— Довольно, — хлопнул в ладоши стоявший неподалёку Кичандаш, испуская простую, но мощную гипнотическую волну. Толпа мгновенно успокоилась…

— А вы! — тем временем я обвиняюще ткнул пальцем в альбиноса, — прежде, чем схватить несчастного и подвергнуть его столь ужасным пыткам, даже не попытались выяснить, для чего это было сделано. Ваш бог даровал мне невероятную милость, он даровал мне свой знак и своё благословление, — я приоткрыл ворот куртки и показал знак двух переходящих друг в друга спиралей, — и теперь я такой же, как и вы, — с этими словами я, невзирая на вспышку боли, вызванную столь резкой сменой обличий, снова позволил принять себе вид таисиана, — и второе имя мое — Дамиаш!

Старейшина не знал, что сказать. Полминуты на площади стояла гробовая тишина. Сомнений нет: прецедентов подобному не было при жизни никого из ныне находящихся здесь. Верно угадав момент настроения толпы, я сказал:

— Так пусть Аорташ рассудит нас. Я вызываю этого палача, — я ткнул в Кичандаша пальцем, — на дуэль. Дуэль магов воды. Пусть случай покажет, кто из нас прав. Если я выиграю, — и убью его! — я с особой ненавистью выговорил эту фразу, — вы отпустите Сайраша и вернёте ему его имя. Если же я проиграю и умру — тогда и Сайраш разделит мою участь.

Старейшина молчал. Придумать альтернативное решение сходу у него не получалось, а толпа начала одобрительно кричать. В конце концов, он согласился. Инстинкт подсказал мне, что надо делать. Я отошёл в один конец поля, где меня ожидали вампир и орк, и отдал им свою куртку с сапогами. С другого конца на поле пробирался Кичандаш, на ходу снимая свой жилет и разуваясь. Совсем рядом был пруд, из которого мы должны были черпать свои силы. И вдруг…

— Нет, папочка, прошу тебя, не надо! Ты не победишь его, ты проиграешь этот бой. Прошу тебя, я видела сон! — разнеслось над полем.

— Гульбаша??? — повернувшись, ошарашено спросил он, — как ты сюда попала?

— Неважно, папочка, откажись от этой дуэли, прошу тебя. Ты проиграешь и умрёшь, не надо с ним драться, тебе не победить, пожалуйста!!! — вот так. Раз честная борьба не про вас, так знайте: и я готов ударить по самому больному!

— Забери нашу дочь и иди домой, — бросил он своей жене, разворачиваясь обратно ко мне. Та послушно исполнила приказ, крепко беря за руку плачущую и вырывающуюся Гульбашу и таща её домой. Потрясённые взгляды вновь вернулись к нам. По краям становились арбитры, обозначая границы боевой площадки.

— Тебе следовало послушать свою дочь, палач, пока была такая возможность, — прошипел я, — ты не переживёшь эту битву. Это я тебе гарантирую.

Не отвечая, он взревел и, собирая на ходу воду для атаки, бросился ко мне…

ГЛАВА 9 Поединок и воссоединение

Однако я просто взмахнул рукой, и весь поток воды, должный смести меня, просто остановился в воздухе.

— Это что, всё? — презрительно крикнул я, после чего послал навстречу противнику ледяной кулак, сформированный из его же воды. Он успел увернуться, но по предплечью я все же сумел его задеть. Рыкнув от боли, ящер отпрыгнул от меня ещё дальше, набрасывая на себя иллюзию и становясь невидимым.

Но что мне его невидимость, когда на моей стороне инстинкт — инстинкт, жаждущий мщения. Странно… в облике человека мой талант — лишь послушная воле интуиция, услужливо предоставляющая нужную мне информацию и извещающая об опасности. Но инстинкт ящера… казалось, он был живым, он испытывал мои эмоции вместе со мной. Вместе со мной он раскаивался, заставив Гульбашу увидеть такой кошмарный сон… вместе со мной он искренне сопереживал искалеченному Сайрашу, заботливо подсказывая, как и где нужно залечить увечья… и вместе со мной он сейчас пылал яростью, отлично выдавая местонахождение мага крови, крадущегося позади меня. Я рассмеялся и, подняв руки, рассыпался на десятки иллюзий, полукругом, а в следующий момент Кичандаш получил огромной силы удар в челюсть, подкреплённый ледяным кулаком. Совершенно уверенный в своей безопасности, Кичандаш никак не ожидал такой атаки, так что неудивительно, что он оказался полностью дезориентирован. Толпа ахнула: не прошло ещё и минуты, как сильнейший маг деревни уже лежал без сил.

— Вставай, — зарычал я, — вставай, палач, я не стану щадить тебя только потому, что ты не стоишь на ногах!

В следующую секунду выросший из-под Кичандаша кусок льда подбросил таисиана в воздух, а новый ледяной кулак отправил его в затяжной полёт. Упав, он четырежды перекатился по земле, пока, наконец, остановился. С трудом поднявшись на ноги, он тут же получает от меня размашистую оплеуху по голове созданным ледяным шестом.

«Как это ничтожество одолело всех моих спутников?» — с удивлением подумал я, — «ударом в спину, на который оно только и способно? А победить-то его совсем и несложно. Надо лишь не давать ему передышки, да не наносить кровоточащих ран, чтобы не открыть доступа к источнику его главной силы».

Кичандаш не успел прийти в себя, как я подошёл к нему и, взяв за горло, швырнул на другой конец поля. Наблюдавшие за нами таисианы не верили собственным глазам: об их главного стража порядка, главного защитника и наставника сейчас вытирали ноги, как о старую тряпку. Подойдя к нему, я снова поднял его, схватив за горло, и сказал так, чтобы слышал каждый:

— В этом нет ничего удивительного! Палачи не умеют драться, они умеют только пытать! Но всё же попробуй ещё раз… палач!

С этими словами я швырнул его в пруд, возле которого проходила дуэль. С оглушительным плеском тело Кичандаша упало в водоем и скрылось из виду.

Я, вызывающе скрестив руки на груди, принялся ждать. И верно, не прошло и двадцати секунд, как вода в пруду забурлила, и из него, пылая яростью, потоком воды выбросил себя Кичандаш. В этот раз он не стал заморачиваться с потоками воды, а быстро-быстро заработал руками, создавая изо льда двух големов-орлов, стремительно рванувших ко мне. Я с хохотом снова рассыпался на десятки иллюзий, через несколько секунд появившись на другом конце поля. Орлы, успевшие разбить несколько иллюзий, рванули ко мне, но я лишь поднял руки, и мгновение спустя орлы с оглушительным звоном разбились… а еще через несколько секунд из этой же воды появился десяток летучих мышей, бросившихся на Кичандаша. Он выставил руки в точно таком же жесте, но всего три из десяти летучих мышей удалось уничтожить, прочие же бросились на него, кусаясь и царапаясь. Пока он отбивался от них, уничтожая по одной, я провел новую сокрушительную атаку. Ледяной кулак обрушился на его затылок, снова сбив с ног и полностью дезориентировав. Я подошёл к нему и с издёвкой сказал:

— Снова слабо, палач! Похоже, ты только со связанными и беспомощными и умеешь бороться, — после чего вновь поднял и швырнул в озеро.

Снова пауза в тридцать секунд. После чего Кичандаш с гневным рёвом выскочил из пруда и сотворенным изо льда ножом полоснул себя по руке…

Я разорвал дистанцию так быстро, как только мог, и всё равно меня частично задела парализующая волна магии крови. А вот это опасно, против этого у меня не было средств. Он в ярости помчался прямо на меня.

Теперь уже мой черёд был ускользать в невидимости и рассыпаться в иллюзиях. И не успевал он за мной уследить лишь потому, что был слишком взбешён для этого. Но всё больше и больше маг крови овладевал собой. Каждый раз, как только я маскировался, он испускал кровавый импульс огромной силы, причиняющий сильную боль и мгновенно выдававший мою позицию. Летучие мыши, всё еще пытавшиеся атаковать Кичандаша, рассыпались ледяной пылью. Всё большую и большую силу Кичандаш вызывал, проливая свою кровь, и всё менее удачно я успевал уходить от его кровавых импульсов…

И, вот, наконец, произошло то, что должно было произойти: мне просто стало некуда отступать, и я, полностью потеряв над собой контроль, падаю перед Кичандашем на колени. Трижды я пытался переломить ход боя: сначала запустил отличную серию ледяных кулаков, после этого атаковал его ледяным айсбергом прямо из-под земли, и напоследок испустил настолько мощный гипнотический импульс, насколько это было возможно. И всё бесполезно: Кичандаш с такой же лёгкостью парировал все три мои атаки, с какой я до того отражал его предыдущие приемы.

— Ничтожество, бездомная полукровка, безмозглый юнец и наглая выскочка, — прошипел он, — после всего этого я не позволю тебе умереть просто так. Сначала ты увидишь, как умирает твой дружок, предатель Аорташа, а потом мы с тобой останемся наедине, и тогда, уж можешь мне поверить, ты будешь умолять о смерти…

Как глупо и безрассудно с моей стороны. Да разве гнев и ярость — верные помощники тому, кто хочет восстановить справедливость? Разве утрата контроля над собой — это то, что помогает добиваться своих целей? Нет, я должен победить его, потому что я прав, а не потому, что я сильнее! Но это ничего не меняло здесь и сейчас. Сначала я поднялся и покорно пошёл за Кичандашем в сторону лежащего на гильотине Сайраша. Но, очевидно, победителю этого показалось мало, и в следующий момент моё тело упало на четвереньки и униженно поползло вслед за победителем. Да как же так? Столько силы — и всё впустую против одного мага крови! Я не верю, что всё может кончиться так.

— Нет, — раздался отчаянный шёпот лежавшего на гильотине Сайраша…

— Нет, — гневно шепчет себе под нос Дхасс, с трудом удерживаясь от того, чтобы кинуться на арену…

— Нет, — безнадежно шипит сквозь зубы Райлисс…

Что мне делать? Что мне теперь делать? Как противостоять магии крови? Ответ должен быть, должен быть! И он пришёл.

Инстинкт, прежде лишь подчинявшийся командам и перекликавшийся эмоциями, сработал совершенно иначе. Он уносил меня в самые глубокие дали. К самым корням истории таисианов. Когда они отнюдь не магией крови охраняли свои племена, а другой, мягкой, ненавязчивой, трогающей душу и успокаивающей даже огнедышащих драконов.

По моей щеке скатилась слеза. Никто не заметил её, все ожидали логичной развязки. Но она уничтожила всё вредное воздействие магии крови. Я встал. Отряхнул штаны. И сказал уже твёрдым и спокойным голосом.

— Мы не закончили!

Повернувшийся ко мне Кичандаш не поверил своим глазам. Он воткнул нож себе в ладонь, и тугой удар силы кровавой вспышкой устремился ко мне. И, едва прикоснувшись к моей чешуе, развеялся без следа. Ошеломление, испытанное Кичандашем в тот момент, когда он обернулся, показалось бы лёгким удивлением по сравнению с тем, что он испытал сейчас. Он повторил свои чары, вонзая нож в ладонь — и снова безрезультатно. Он попытался резануть себя по запястью, но я своей магией вырвал из его рук ледяной нож.

— Хватит себя увечить. Мог бы и со второго раза понять, что это бесполезно. Ты, верно, пытаешься понять, что сейчас произошло? Признаться, и я сам не представлял, что подобное возможно. И всё же… ветвь власти магии воды не всегда называлась именно так. Когда-то давно, безумно давно, её называли ветвью Равновесия. Предшественники магии Иллюзий и магии Гипноза навсегда канули в небытие. А дальше всего сохранилась противоположность магии Крови… Магия слёз. Сила сострадания, сила жизни, сила свободы выбора — это то, что никогда не перечеркнёт магия крови, как бы ни был силён её носитель.

С этими словами я шагал к Кичандашу. Я больше не угрожал ему, не испытывал злобы и ярости, не материализовывал оружия… и всё же таисиан дрожал от совершено непонятного мне ужаса. Когда между нами осталось два шага, он упал на колени и прошептал:

— Я сдаюсь… ты победил, твоя взяла. Убивай, как хотел, только, умоляю, не мучай меня больше, не мучай!

К моей руке заскользила вода. От пальцев она направилась к Кичандашу… обволокла его иссечённую руку и в несколько секунд залечила увечья. Маг крови рывком поднялся на ноги и в нелепом прыжке отскочил, дико глядя на меня. Я же повернулся к столу, за которым сидел Суд Старейшин.

— Надеюсь, ни у кого не осталось сомнений в честности моей победы? Поединок показал, что Аорташ на моей стороне, и истина за мной. Сдержите своё слово и отпустите Сайраша!

И им не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться. Второй маг крови подошёл к гильотине и принялся освобождать моего друга. Делал он это очень долго: видно, собственноручно связал бедняге руки и ноги, да так, чтобы уж точно развязать было нельзя. Подойдя к ним, я внимательно и терпеливо наблюдал за процессом. В конце концов, тихонько выругавшись про себя, ящер вытащил нож и перерезал веревки сначала на ногах, потом на руках. Затем он, обернувшись, свистнул. Из толпы выбежал молоденький таисиан, нёсший в руках узелок. Инстинкт подсказал мне, что там оружие, одежда и обувь Сайраша. Грубо рванув пленника и поставив его на ноги, он сунул ему в руки вещевой мешок и шёпотом велел ему проваливать.

Не успел он сделать и двух шагов, как я уже нырнул под его плечо и потянул прочь. Никто не заметил, как из толпы пропали орк и вампир. Зато на нас смотрели до самого конца. Гульбаша, вновь удравшая от своей мамаши, смотрела со слезами радости и благодарности. Карьяш — разинув рот в немом благоговении — как видно, нечасто доводилось видеть Кичандаша, который наверняка не раз ловил его на проказах и жестоко наказывал, избитым и униженным. Аксоша — с грустью и тоской. Взгляд Риаши, которая со своим супругом тоже решила посетить сие мероприятие, не выражал почти ничего, однако её муж смотрел с неодобрением, которое странным образом сочеталось с завистью. На воротах по странному стечению обстоятельств стоял тот же охранник, что и вчера. Глядя на нас, он лишь хмыкнул, однако ничего не сказал и просто молча отошёл в сторону. Наконец-то эта деревня позади…

Орк и вампир быстро нас нагнали, сообщив, куда нужно идти. Однако это могло и подождать.

— Как ты себя чувствуешь, Сайраш, — спросил я, — если у тебя имеются сильные увечья, я окажу тебе помощь прямо сейчас.

— Ах, Дэмиен, — тихо, но счастливо рассмеялся таисиан, — какую бы боль мне сейчас не приходилось испытывать, она не затмит переполняющего меня счастья. Давай лучше скорее доберёмся до лагеря, твои спутники наверняка переживают за тебя. Я потерплю.

В лагере нас уже ждали. Девушки, уже по устаканившейся традиции, готовили пищу, прочие же слонялись без дела. Дойдя, наконец, до лагеря, я аккуратно уложил Сайраша к дереву и приступил к трапезе вместе с Дхассом, ловя на себе мрачные огненные взгляды Мираэля. Приходилось держать себя в руках. Покончив с трапезой и дождавшись, пока поест Сайраш, я уже без лишних разговоров принялся проверять его состояние.

Беспокойство моё было напрасным: как видно, наутро после праздника всем хотелось скорее покончить с этим, так что увечить его напоследок они не стали. Поэтому свежих ран у ящера не было. Тем не менее травмы, полученные им вчера, по-прежнему нуждались в уходе. Прежде всего взяв руки Сайраша в свои, я ощупал его запястья, и здесь мои опасения подтвердились: веревки затянули так крепко, что они мало того, что врезались — почти вгрызлись в плоть, оставив сильные кровоподтеки. Но не беда: немного манипуляций с водой, и увечья исчезают прямо на глазах. После этого я попросил его лечь на спину и вплотную занялся его животом. Не став тратить время на то, чтобы лечить каждое увечье по отдельности, я просто опустил ему на живот слой воды, который тут же начал испускать лечебные волны. Через минуту Сайраш, наверное, впервые за весь день глубоко вдохнул. Инстинкт подсказывал, что Мираэль, наблюдая за нами, скрежещет зубами от злобы, но держит себя в руках. Однако, когда я стал проверять лодыжку Сайраша, которую ему вчера едва не сломали, он не выдержал:

— Да сколько можно с ним нянчиться, в конце концов?! Там болит, сям не болит, здесь больно, тут не больно! На шкурах ящериц всё очень быстро заживает, ты ещё сам в этом неоднократно убедишься!

Я очень медленно встал, мысленно представляя, насколько хорошо Мираэль будет смотреться в гробу. Однако, обернувшись, увидел возле себя Дхасса, который мгновенно обнял меня, прижав к себе и успокаивающе поглаживая по плечу. За моей спиной раздался яростный шёпот Вогнара, однако мне не было до этого никакого дела, меня больше удивило поведение орка. Впрочем, думать сильно не надо: Дхасс, увидев наглядно, какую боевую единицу я из себя сейчас представляю, раньше остальных сообразил, чем Мираэлю чревато такое поведение, и в некотором роде вызвал огонь на себя.

Успокоившись, я мягко отстранился от Дхасса и подошёл к Вогнару. Тому уже, наверное, и сказать было нечего, так что он просто устало смотрел на меня.

— Вогнар, мне стало известно, что этот отряд ты набирал самостоятельно, — спокойно начал я, тем не менее, интонацией давая понять, что сейчас меня не стоит перебивать, — ничего не имею против твоих качеств лидера, напротив, они достойны определённой похвалы, НО! Как ты сам мне однажды сказал — нельзя всё предсказать и предусмотреть. И сейчас я, по крайней мере, со своей скромной точки зрения, считаю, что Мираэль просто не справляется со своими обязанностями. Он не делает ровным счётом ничего полезного, — полуэльф задохнулся от возмущения, но я бесстрастно продолжил, — он постоянно дразнит и оскорбляет меня, в моё отсутствие он подбивает отряд на то, чтобы я работал для вас кладоискателем, совершенно не заботясь о том, как я на это отреагирую и как это повлияет на наши взаимоотношения, — стоит отдать должное Вогнару: если он и удивился, то никак этого не показал, — он мешает! вам выполнять вашу миссию. Я готов идти дальше в Храм тысячи и семи снов, — сказал я, подводя итог, — только в том случае, если Мираэль покинет отряд.

— Я понимаю твои чувства, Дэмиен, — сказал Вогнар, кивнув мне без малейшей эмоции на лице, — но я всё же прошу тебя дать нам ещё одни сутки, и принять окончательное решение завтра. Если ты не передумаешь — Мираэль уйдёт.

После этой сцены наш лагерь разделился на две части. Миа и Вогнар с близнецами перебрались на другую сторону поляны, разместив свои спальные мешки там. Я с Сайрашем, а так же Дхасс с Райлиссом остались, где были. Лагерь по расовому признаку непроизвольно поделился на светлую и тёмную половину. Иногда к нам приходила Миа, видно, просто посидеть в тишине и покое, потому как на все вопросы вампира и орка она лишь печально качала головой, иногда Дхасс наведывался в ту сторону и возвращался, ничего не комментируя. Ну а мне впервые не было дела до того, о чём они там разговаривают: я сидел, прислонившись к дереву, около Сайраша, и с радостью ощущал, что этот мир наконец-то подарил мне первого настоящего друга…

ГЛАВА 10 История близнецов

Из соображений безопасности ночевать мы устроились всё же единым отрядом. Первой парой дежурили Дхасс и Ариэль, сменяли их Райлисс и Вогнар. Судя по всему, и Сайрашу, и Мираэлю, и мне решили дать время передохнуть. Сайрашу — от перенесённых недавно увечий, ну а Мираэлю, судя по его крайне измотанному виду — для серьёзного разговора назавтра. Впрочем, я ему нисколько не сочувствовал. Когда я оказался здесь, то своей язвительностью и злостью всё же старался хоть как-то держать себя в рамках приличий, Мираэль же окончательно перестал чувствовать грань. И всё же будет интересно послушать его назавтра, причина для такой неприязни должна быть очень веская.

Наутро я снова проснулся самым последним, и это был первый раз за много дней, когда меня за это не упрекали. После приёма пищи Мираэль подошёл ко мне и сел рядом.

— Я прошу тебя выслушать меня, Дэмиен. Я признаю, что мое оскорбительное поведение непросительно, и всё же я хочу, чтобы ты понял, откуда это берёт корни.

— Ну раз всё дело в таисианах, — сказал я, принимая человеческий облик, — то ради твоего душевного равновесия…

Немая сцена. Орк с вампиром, неуютно заёрзав, сделали несколько шагов назад.

— Это… это как надо понимать? — запнувшись, хрипло спросил Вогнар.

— Что именно? — не понял я.

— Ты только что стал человеком!

— Ах, это, — я даже рассмеялся, — Аорташ не смог меня сделать полноценным таисианом, так как я родом не из этого мира, и моя изначальная природа не предполагает таких кардинальных и безвозвратных изменений. Так что да, я в некотором роде оборотень. Кем хочу — тем и являюсь.

— А почему ты вчера об этом не сказал? — спросил он.

— Ну вчера мне не это казалось важным, уж ты извини меня, пожалуйста, — сердито ответил я.

— Вы знали? — спросил он орка и вампира, которые почти что успели скрыться из глаз. Те виновато потупили взгляд, — а почему я об этом узнаю самым последним?!

— А это имеет такое значение, — я вопросительно изогнул бровь.

— Всё, что касается тебя, имеет значение, — ответил Вогнар.

— Про Магию слёз они тебе, надеюсь рассказали, — хмыкнул я, — а то ты и об этом узнаешь самым последним.

— Да, и с твоего позволения, мы с тобой ещё об этом поговорим. Клады не клады — но такое наследие, которое тебе по счастливой случайности удалось заполучить, никак нельзя потерять.

— Я не думаю, что в этом есть смысл, Вогнар, — ответил я, — если бы Магия слёз была нужна — её бы не позабыли.

— Это уже не тебе решать, Дэмиен, — сказал командир.

— Но это правда, Вогнар, и тебе об этом известно. Ветвь мастера власти школы воды — магия крови. Запрещённая, всюду гонимая, порицаемая — но втайне изучаемая, практикуемая и востребованная. Именно она заняла свое место в древе магического искусства. И ты не можешь с этим спорить.

Вогнар хотел было снова возразить, но тут Мираэль гневно заявил:

— Вообще-то мы здесь собрались, чтобы поговорить. Может быть, вы всё-таки выслушаете меня?

Вогнар послушно умолк, напоследок кинув мне взгляд, показывающий, что наш разговор на эту тему ещё не закончен. Я вернул ему взгляд, всем своим видом показывая, что никакой пользы от дальнейшего спора не будет, после чего снова посмотрел на Мираэля.

— Спасибо, что сменил для нас облик, — Мираэль в самом деле выглядел более расслабленным, — мне так будет проще.

— Как ты, Дэмиен, наверное, догадался по нашей внешности, — начал своё повествование Мираель, — мы с сестрой — полуэльфы. Однако наши родители не эльфийка и мужчина — человек, как это наиболее часто бывает, а наоборот — эльф и человеческая женщина. Подобные браки — очень большая редкость, ибо обычные человеческие женщины крайне редко привлекают в большинстве случаев красавцев — эльфов. Однако, уверяю тебя, брак наших родителей можно было смело назвать союзом двух душ — более сильной любви я в этом мире не видел, хотя нам с сестрой уже по сорок три года, и мир повидать мы успели.

Стоило отметить, что они совершенно не выглядели на свой возраст. Мне было девятнадцать лет, и при очень большом желании я даже мог бы назвать их своими ровесниками. Но оно и понятно — полукровки. Настоящие эльфы в возрасте девятнадцати лет едва дорастают до того, чтобы учиться читать, писать и считать. И в этом нет ничего удивительного, более того — это нормально: чтобы заложить в ребёнка крепкую психологическую основу, воспитать и подготовить к жизни длиной порою больше тысячи лет — времени нужно очень и очень много. Недаром совершеннолетие у эльфов наступает в сорок восемь лет.

— Большинство наших знакомых знает историю о нас примерно в таком ключе, — продолжал Мираэль, — наши родители умерли, заболев очень редкой болезнью. Нам с сестрой пришлось уйти — на тот момент нам было по шестнадцать. Мы добрались до одного из городов, где меня взяли в стражники — ну официально, фактически я был у всех на подхвате, а у Ариэль обнаружились способности к магии воздуха, что позволило ей поступить в тамошнюю магическую школу. Однако, как ты понимаешь, всё было совсем не так…

Нам было по пятнадцать лет. Тогда был обычный день. Мы с сестрой играли за домом, мама возилась на кухне, папа ушёл за водой и дровами. И ничего не предвещало беды…

Мы поняли, что что-то не так, когда мама закричала. Мы бросились на кухню и увидели ужасное: мёртвая, она лежала на полу с кинжалом в спине. Мы закричали, но в этот момент сзади кто-то схватил нас. Не прошло и минуты, как нас связали по рукам и ногам двое людей. А потом показался он… Главный работорговец, как я понял намного позже. Таисиан. Очень большой — почти на полметра выше Сайраша. Звали его Сливиаш. Он тогда сказал, что мы с сестрой — отличный товар, и за нас много дадут. А ещё сказал, что нашего папу они повесили в лесу. Нам это показалось диким — как же так? Наш папа до встречи с мамой очень долго служил Лесному Союзу, и взять его было невероятно тяжело. Как оказалось — всё те же маги крови. Беспомощного эльфа схватили и вздёрнули на ближайшем дереве. Мерзавцы!

(Здесь Мираэль сделал паузу. Глаза его горели огнём, вспоминая те дни. Ариэль сидела рядом, держа брата за руку и с трудом подавляя слёзы.)

— Связанных, нас отвели в их убежище. Надо сказать, что к нам действительно относились, как к хорошему товару. Нас никогда не били, не морили голодом, ели мы фактически с одного стола с прочими работорговцами. Но мы видели, как относились к другим. Их почти не кормили, всё время зверски избивали. Хлыстом. Тебе доводилось, Дэмиен, видеть, как кожа клочьями свисает со спины? Мне — да. И нас всё время пугали, что с нами будут делать то же самое, если не будем слушаться. Но этот… Сливиаш придумал ещё большую подлость, как сломать нас, не уродуя тела. Дважды нам подстраивали побег. Оба раза мы почти сумели спастись, но в итоге нас всегда ловили. Нам давали надежду, а потом отнимали её — и так не один раз. От такого перепада надежды и отчаяния мы едва не сломались. Ещё одного раза, по крайней мере, точно бы не выдержали. Но за целый год жизни там один — единственный раз нам улыбнулась удача…

Как-то вечером один из работорговцев проносил контрабандную траву — наркотик. Он называется химелой. Для употребления его сушат, после чего растирают в порошок. Однако — я помнил это из далёких уроков с отцом — свежие листья химелоя, добавленные в алкоголь, образуют мощнейший яд. Пронося мешок через обеденную, контрабандист споткнулся, и листья химелоя разлетелись по всему залу. Так что мне не составило труда, якобы подвернув ногу и упав, схватить несколько листиков и сунуть в карман. А через два дня выпал шанс, подаривший нам свободу…

В тот день у них намечалось грандиозное веселье. Одним из поводов, кажется, было то, что для меня с сестрой нашёлся хозяин, который был готов отвалить за нас немалую сумму золота. Во время приготовлений один из контрабандистов подозвал меня, дал бутыль с вином и сказал отнести в спальню хозяина — он, мол, с вечеринки вернётся и вином этим опохмелится. Я взял бутыль и понёс, куда было велено. Надо ли говорить, что когда бутыль стояла на тумбочке возле роскошной кровати хозяина, в ней плавал химелой.

Сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, как сильно мы рисковали и как фантастически нам повезло, но в тот момент я не думал об этом, на уме было другое: либо нам удавалось сегодня ночью бежать, либо нас сломали бы окончательно, чтобы на продажу мы поступили полностью безвольные и готовые выполнять любые приказы. Перед этим я предупредил сестру, чтобы она убедила других в случае проверки, что я уже лежу и сплю. И здесь ей повезло — уже изрядно выпившие работорговцы не стали проверять правдивость её слов. Сам я не стал уходить после того, как отнёс вино, а просто залез под кровать и принялся ждать.

Ждал я очень долго — часа четыре примерно. Наконец, Сливиаш завалился в комнату, упал на кровать, свесив ноги, схватил бутыль с вином и залпом осушил её. Эффект отравления начался почти немедленно — я видел, что его ноги тряслись так, будто по нему прыгало несколько человек. Жуткие судороги, сопровождавшиеся не менее жутким хрипом, длились около пяти минут. За это время он упал с кровати и бился в агонии, тщетно пытаясь позвать кого-нибудь на помощь. За мгновение до своей смерти он встретился со мной взглядом. Лицо его исказила ненависть… и в следующую секунду он испустил дух. Не тратя драгоценных секунд, я вылез из-под кровати, снял с его трупа повязку с ключами и бросился прочь. Мне невероятно повезло — на моём пути пьяным сном спали все без исключения. Я отпер дверь нашей камеры, где меня ждала сестра, схватил её и бросился прочь.

Выбравшись из убежища, мы вышвырнули ключи в первое же озеро и побежали со всех ног. Я часто слушал рассказы работорговцев, как они путешествовали и кого встречали, так что где находится ближайший город, представление имел. Безжалостно забрезжил рассвет, означавший, что как минимум часовые сейчас очнутся и начнут проверять, всё ли в порядке. Сейчас я понимаю, что нас спасло то, что, узнав о смерти своего предводителя, все бросились делить власть, даже не заметив, что самый ценный… товар пропал в неизвестном направлении. Мы же добежали до города Арлион и рассказали постовой страже о том, кто мы и откуда. Сначала нам не поверили, но потом один из старших стражников спросил имя нашего отца и подтвердил, что знает его. Что наш отец действительно слишком долго не появлялся в городе, следовательно, что-то случилось.

Так получилось, что в это время город с инспекцией навещал один из королевских советников. Эта история дошла и до его ушей. Он, будучи могущественным магом-экспертом огня, лично возглавил поход на то гнездо.

Насколько мне известно — не выжил никто. Династия королей ещё больше пятисот лет назад выпустила указ, по которому работорговцы, пойманные с поличным, могли казниться на месте, без суда и следствия. Прочих пленников освободили, насколько могли, подлечили и по возможности помогли вернуться в обычное русло жизни. Мне дали местечко в страже, отдавая разные поручения и одновременно обучая владеть оружием. Ариэль же два месяца спустя обнаружила в себе способности к магии, что очень удачно совпало с началом учебного года в Арлионской школе магов, куда её и приняли, хотя и немного задним числом. С нами очень долго работали маги огня ветви созидания, но, сам понимаешь, что такие раны невозможно вылечить ничем.

— Ну как? Понравилось? — зловеще спросил Мираэль, закончив рассказ, — теперь ты понимаешь нашу неприязнь к таисианам? Примени свои способности — и ты сам убедишься, что именно их племя чаще всего занимается таким ремеслом. И как, скажи мне, о мудрый и всепонимающий — как мы с сестрой должны были принять твою трансформацию? Нам теперь даже смотреть на таисианов больно, за свою жизнь нам приходилось иметь с ними дело, и они, не понимая нашего отношения, страшно обижались, хотя и ни в чём не были виноваты… но и мы не могли реагировать на них по-другому. В каждом, Дэмиен, в каждом из таисианов мы видим… его. И ничего не можем поделать с собой. И мало того, что с нами путешествует таисиан — Великий Лес с ним, смирились бы, но видеть таисианом тебя, надежду на спасение нашего мира… — он опустил взгляд, не пытаясь скрыть своих слёз, — прости, Дэмиен, но это невыносимо.

— Знаешь, Мираэль, — тихо ответил я, — а ведь детство у тебя с сестрой было самое что ни на есть счастливое. Многим уже в три-четыре года приходится драться насмерть за кусок хлеба, который надо ещё откуда-то достать. Кто-то вообще не знает своих родителей и вынужден жить всю жизнь, осознавая свою никчёмность и ненужность. Как видно — мы в этот мир приходим не для того, чтобы быть счастливыми. А если и для этого — то надо наизнанку вывернуться и отдать все силы для того, чтобы обрести счастье. И исключений — нет. Борьбу за своё счастье ведет абсолютно каждый: советник ли короля, увязший в придворных интригах; жена ли купца, каждый раз с неохотой отпускающая мужа, зная, что он не упустит случая погулять на стороне; помощник ли сапожника, которого хозяин поедом ест каждый день за всякую ерунду, срывая злость; или даже сам король, ежеминутно боящийся шпионов и предателей и со временем впадающий от этого в самое настоящее безумие.

Ты сказал, что маги созидательного огня почти ничем не смогли вам помочь? Потому что они неправильно подошли к проблеме. Хотя вы ещё были детьми, вам следовало сразу принять то, что произошло. Месть совершена — все работорговцы погибли. И больше ничего изменять нельзя! И из произошедшего надо извлечь жестокий, но очень ценный урок. А для вас он таков — вы узнали цену свободы. Немало тех, кто с самого рождения обречен быть в рабстве и не иметь свободы выбора. Необязательно это рабство как таковое — это может быть кастовое рабство социального происхождения, узаконенное, но от того не менее реальное. Вы поняли, что просто быть на свободе и делать то, чего пожелает душа — это огромный дар, данный не всем. Так отбрось свою ненависть ко всему племени из-за одного недостойного. Пойми, какой ценный дар свобода, и как ужасно лишиться её. Если ты примешь эту истину с такой точки зрения — то ненависть отпустит тебя, и ты больше не будешь мучиться…

Несколько минут все молчали. Мираэль смотрел мне в глаза, не отрываясь. И я, поняв, наконец, какие мотивы им двигали и какие кошмары до сих пор преследовали, смотрел в ответ — мягко, но настойчиво, не отводя взгляд. Наконец, он отвернулся и сказал:

— Мне надо побыть одному.

— Я с тобой, брат, — сказала Ариэль. Вместе они ушли в сторону от лагеря.

Около десяти минут все молчали. Сайраш, приподнявшись и с интересом выслушав весь диалог, снова откинулся на лежанку и закрыл глаза. Миариали вернулась к готовке. Вогнар уселся на лежащее рядом бревно и принялся затачивать оружие.

— Ты проповедником случайно работать не пробовал, Дэмиен? — спросил Райлисс, собравший сухих веток и поднёсший их к костру, — церковь много потеряла в твоем лице.

— Не путай тёплое с мягким, Райлисс, — фыркнул я, — долгоиграющая цель проповеди, как правило, — убедить человека, или кого-то ещё обратиться в чужую религию и заставить делать то, что нужно стоящим у вершин этого айсберга. Я же просто раскрываю всю картину произошедшего, чтобы те, кто меня выслушал, могли до конца понять, что именно произошло и извлекли весь полезный опыт. Проповедовать и воздействовать на чужую волю — противно моей природе. Равно, как и противны любые попытки воздействовать на меня.

— Да, мы с этим столкнулись, — негромко сказал Вогнар.

— Чего и следовало ожидать, — ответил я. Не очень хочется снова к этому возвращаться.

— Ладно, мы тут и так прилично задержались, — сказал командир, — завтра выдвигаемся. По пути к северо-западу отсюда будет деревня Синие Туманы — там мы пополним припасы и двинемся на Краспаген.

— Синие туманы? Что это за название такое, — фыркнул я.

— Вот приедем — и жители сами тебе расскажут, — ответил Райлисс.

ГЛАВА 11 Поворотный момент

Нужный нам населённый пункт находилась в трёх днях пути от деревни таисианов. Мы шли уже второй день, и я должен сказать, что эти два дня были самыми спокойными во время пребывания в этом мире. Никто на меня не нападал, не убивал, не требовал применять навыки, не смотрел косо, да и вообще — у меня впервые появилось время побыть наедине с самим собой.

Мираэль и Ариэль кажется, успокоились. Во всяком случае, когда я вновь принял облик ящера, чтобы босиком пройти по земле, близнецы восприняли это совершенно спокойно. Только Вогнар чересчур выразительно хмыкнул, но не переживай, дружище, я настырный, я и до тебя доберусь.

Наконец-то появилось время всё обдумать. Сначала я воспринял этот мир как наказание, но потом понял, что это не так. Да, было тяжело, но труд и упорство принесли свои плоды. Вспоминая свой мир, можно вспомнить фразу одного из людей, который добился большого успеха: «Для того, чтобы добиться чего-то важного, необходимо покинуть зону комфорта и начать действовать». Что и имело место быть. Мир ко мне относился напряжённо и насторожено не в последнюю очередь потому, что я сам в тот момент напоминал ежа, готового в любой момент свернуться в колючий клубок.

И только сейчас я понял, чем именно был для меня Ритуал крови и слёз дракона. Да, я почти умирал в этом огне борющихся — и одновременно пытающихся примириться между собой светлой и тёмной сторон, но переродившись из него, я наконец-то стал для Авиала своим. Этот мир больше не воспринимал меня, как чужака, что и верно, иначе моему инстинкту никогда бы не удалось дотянуться до столь древней и позабытой магии, да ещё и высшей категории. Ещё в своем мире я нашёл очень интересный вопрос, который надо регулярно задавать себе: «Смог бы мальчик, которым вы были, гордиться мужчиной, которым вы стали»? Я не знал ответа на этот вопрос, пока был собой в своём мире, уж слишком мало я там успел сделать, но сейчас сказал бы скорее «Да», нежели «Нет».

А будущее…Что меня там ждёт? Наверное, ничего хорошего. Этот Храм… так получалось, что постоянно не было времени расспросить о нём побольше. Что там будет? Что внутри него? Там какой-то лабиринт? Или множество загадок архитектора, которые надо разгадать, чтобы пройти к цели? И почему туда вошло четыре человека, а души их до сих пор там? Это значит, что они там заперты? Или то, что они не умерли? Так непривычно — столько вопросов, и ни одного ответа. Но я давно уже не боюсь. Если мне суждено войти туда — то так тому и быть. Я уверен, там найдутся ответы на все мои вопросы.

Разумеется, шли мы далеко не молча. То Райлисс, то Дхасс регулярно развлекали нас историями о своей службе. Надо сказать, порой приходилось держаться за животы от смеха. Возьмём хотя бы случай Райлисса:

— Однажды в церкви должен был быть большой праздник. Кажется, что-то связанное с первым днём весны. И перед обильным застольем Патриарх всегда возносил благодарственную речь Создателю за ушедшие холода и приходящее тепло, а с ним — новый урожай. И в конце речи за его спиной разворачивалось белоснежное полотно как символ чистой и непорочной благодарности. Но это прелюдия, а история — вот она.

Завхозом в церкви, где Райлисс служил, был один из бывших магов крови, которого поймали ещё до того, как он сумел кому-то навредить. Он даже к практике приступить не успел, его просто поймали за чтением запретного фолианта, а так же наличием десятка тому подобных и внушительный инвентарь для перехода от теории к практике. Так вот, характер у него был просто кошмарный. Бесконечные придирки по всякому поводу, там пылинка, там грязинка. И всем приходилось терпеть, потому что во время последней инспекции короля последний с немалым восторгом сказал: «У вас самая чистая церковь из всех, в которых я побывал. Сразу видно, что здесь люди занимаются богослужением. И вампиры тоже», — добавил он, смущённо улыбнувшись. И после этого завхозу были даны неограниченные полномочия по поддержанию чистоты, коими он бессовестно пользовался. Даже вампиры, самые чистоплотные существа по причине того, что они не потеют, не пачкаются и вообще почти во всём эталон чистоты, от него волком выли. И захотелось всем дружно этого негодяя проучить.

Один из старших храмовников достал скляницу с кровью. Райлисс, пару раз дежуривший с завхозом и помогая ему с чистым бельем, примерно знал, где что лежит. Накануне праздника кто-то из вампиров нарочно напачкал в условленном месте, и завхоз с громким звуковым сопровождением направился делиться впечатлениями. Райлисс же, взяв скляницу, бросился в помещение, где лежало готовое свёрнутое полотно. Аккуратно развернув его, он по центру капнул несколько капель, чтобы создать впечатление, если так можно выразиться, первой брачной ночи.

И вот представьте картину. Со словами — девственная и непорочная благодать — развёртывается полотно, по центру которого эта чудесная картина. Наступило напряженное молчание. Патриарх на фоне запачканного кровью полотна умиротворённо смотрел на нас и улыбался. Кто-то нервно хихикнул, оценив, что на сей раз девственность и непорочность дали сбой. Патриарх обернулся… развернулся побагровевший и, подпрыгнув, громко спросил:

— Кто это сделал?

Патриарх был очень низенького роста, так что, подпрыгнув, он обрушил волну и без того с трудом сдерживаемого смеха. По словам Райлисса, они так не смеялись никогда. Ржали храмовники, заливались хохотом вампиры, даже уборщики — помощники завхоза, обычно угрюмые и неприветливые, громко смеялись. Поняв, что выискивать виноватых бесполезно, патриарх весь свой гнев обрушил на завхоза — бедолаге прописали полсотни плетей. Но никому его совершенно не было жаль — он так отравлял окружающим существование, что такой исход казался всем логичным и справедливым.

Вечерами же я, как правило, подсаживался к Сайрашу, и просил его рассказывать мне истории и легенды таисианов. Ах, сколько же красивых и удивительных легенд он знал. Некоторые из них перекликались с земными, но такое множество новых, удивительных историй, я ещё не слышал. Вполне логично вышло, что Сайраш в какой-то степени заменил мне старшего брата. Он объяснил мне особенности нового тела — как контролировать хвост, когти, как контролировать глаза, чтобы не выглядеть слишком угрожающе во время беседы, и прочие мелочи. Эти три дня пролетели, как один миг, и вот мы на подходе к деревне Синие Туманы. Почему то местность вокруг становилась всё более пустынной и безжизненной. Наконец, мы подошли к воротам, ведущим в саму деревню. Но ещё до того, как Вогнар поднял руку, чтобы постучать, я сказал:

— Мне здесь не нравится. Здесь пахнет смертью…

ГЛАВА 12 Кладбище

Деревня выглядела так, словно ей ежедневно приходилось выдерживать тяжелый бой. Крепкие бревенчатые домики, которые строят с расчётом на десятилетия, стояли покосившимися. Как будто под чьими-то мощными ударами. Почти вся живая изгородь, которой большинство жителей деревни окружали свои участки, была вырвана и растоптана. Более-менее прилично выглядела лишь деревенская церковь, да частокол вокруг неё.

Ворота нам никто не открыл — мы вошли сами. Да и запираться было не от кого — уверен, что забредавшие сюда разбойники, в Бога не верящие в принципе, неистово крестились и бежали, куда глаза глядят.

— Да… Не надо быть гением, чтобы догадаться, что здесь произошло, — грустно сказал Райлисс.

— Верно, — подтвердила Ариэль, — пробуждённое кладбище. Точной причины пока неизвестно, но, думаю, — печально хмыкнула она, — к гадалке ходить не придётся.

Мы прошли дальше по деревне. Я чувствовал взгляды из запертых домов и церкви, но никто нас так и не окликнул. Мрачные улицы сменяли одна другую, и вот мы вышли к кладбищу.

Само кладбище ничего особенного из себя не представляло. Самые обычные могилы с самыми обычными покосившимися деревянными крестами. Однако на этом его обычность заканчивалась. Прямо по кладбищу ходили зомби, трупы, пробуждённые злой силой. Инстинкт яркими жёлтыми пятнами отчетливо подсвечивал каждого из них. Мало того — в одной из могил, окружённой пурпурным ореолом, видимым только для меня, дремало кое-что похуже…

В этот момент один из зомби заметил нас и весьма резво заковылял в нашу сторону. Все приготовили оружие, однако труп, натолкнувшись на ограду, внезапно как будто забыл, что только что видел нас, и побрёл в другую сторону.

— Строитель ограды этого кладбища, — сказал я, слушая шёпот инстинкта, скользящего вдоль украшенной грифонами ограды метровой высоты, — настоял на том, чтобы её освятил один из магов огня направления святой магии. Совершать такой ритуал долго и трудно, магу огня для такого нужно ещё минимум два помощника, но, как видно, деревня в своё время не поскупилась. Так что при дневном свете, даже самом слабом, скрытом тучами и облаками, мертвецам отсюда ходу нет. А вот ночью… даже думать не хочется о том, что здесь творится.

— Нам надо поговорить с ними, — сказал наш командир, — вдруг мы им сможем как-то помочь? Нельзя это вот так бросать.

— Я бы на твоём месте не тратил сил, Вогнар, — ответил я, повернувшись к нему, — сделать что-то здесь может либо маг земли — некромант, либо маг огня — священник. Среди нас таких, к сожалению, нет. Следовательно, мы беспомощны.

— И что ты предлагаешь? — спросил Вогнар, — уйти и бросить их на произвол судьбы?

— Ну учитывая, что ты предлагаешь остаться тут и погибнуть в схватке с нежитью, то я думаю, что моё предложение всё же более рационально, особенно учитывая нашу миссию, — раздражённо ответил я.

— Я знала, что это безнадёжно, — раздался чей-то тихий голос сзади. Мы все обернулись — за нами стояла женщина лет сорока с пепельными волосами, одетая в чёрное закрытое платье. Она с горечью смотрела сквозь нас на кладбище. Поразительно, она двигалась точно тень, никто из нас даже ухом не повёл, когда она подошла, — наш отец-настоятель уловил немалую силу, идущую от вас. Но вы не можете нам помочь.

— Почему вы не уйдёте отсюда? Вряд ли нежить станет вас преследовать, — сказал я.

— Как можно уйти из места, где ты и твои предки жили всю жизнь? Мыслимо ли это? — было видно, что эти слова жительница деревни произносит далеко не первый раз.

— Ну я бы на вашем месте раздвинул границы разума, уважаемая, — скептически ответил я, — потому что место, где вы прожили всю жизнь, сейчас без малого хочет вас убить.

— Всё равно. Значит, на то воля божья. Значит, грешили мы много, и заслужили такую участь.

— Вы бы знали, уважаемая, — с сарказмом произнёс я это слово, — насколько вы правы. Ведь в глубине кладбища растёт нечто, по сравнению с чем зомби — это милые и забавные щенята. Часто ли у вас в деревне делается аборт? Не отвечайте — ответ там, за оградой, в одной из могил, куда сбрасывались все тела не рождённых младенцев.

— Не надо нас судить, ящер, — с достоинством ответила женщина, ничуть не обескураженная раскрытием этой нелицеприятной информации, — жизнь тяжела. Редкая семья может прокормить больше трёх детей. А мужчины есть мужчины — они всегда после тяжёлого труда хотят женской ласки и любви. Поэтому происходит то, что происходит.

— Ну судя по тому, что всей этой картине хватило едва ли двух недель, чтобы развернуться во всей красе, можно сделать вывод, что ваши мужчины нередко хотят любви и ласки прямо в церкви, подрывая её святость и, как следствие, божественную защиту.

Женщина вспыхнула, но не нашлась, что на это можно возразить. Я же снова обернулся, созерцая кладбище. Даже по самым скромным подсчётам там гуляло не меньше трёх десятков мертвецов. Внезапно я понял, что упустил важную деталь. Обернувшись обратно, я спросил:

— Вы сказали — отец-настоятель почувствовал силу? Он что, маг?

— Да, он священник, но очень слабый, — ответила она, всё ещё залившаяся краской, — ему с трудом хватает сил, чтобы защищать по ночам тех, кто ищет убежища в церкви.

— А сильный нам и не нужен, — вместе со своим инстинктом в голове я спешно перебирал варианты, — пошли в церковь — у меня появилась идея. Нам повезло: если в деревне есть хотя бы один маг огня, наше присутствие здесь становится не таким бесполезным.

В церкви была целая прорва народу: казалось, яблоку упасть было негде. Непонятно, какие силы заставили толпу наблюдать за нами, не издавая ни единого звука.

— Где ваш отец-настоятель? — спросил я.

— Готовится к битве, — сказал один из мужчин.

— Что это значит?

— Алкоголем накачивается, вот что.

Ну только этого мне не хватало. Пьяный отец-настоятель мне сейчас совершенно ни к чему. Я решительно направился в сторону исповедальни. Каким-то образом толпа людей умудрялась расступаться, давая мне дорогу. Одновременно с этим в меня летели огненные стрелы неприязненных взглядов, но я не обращал внимания — сегодня ночью инстинкты понадобятся мне гораздо больше, чем знания, поэтому придётся остаться в облике ящера. Впрочем, враждебных взглядов было не очень много — гораздо больше людей смотрели скорее с безнадёжной надеждой. Подойдя, наконец, к исповедальной будке, где в одиночестве сидел священник, я решительно в неё постучал.

— Да что у вас там опять такое? — послышался недовольный голос, — сколько раз я просил не отвлекать меня, когда я… — с этими словами дверь открылась, и передо мной предстал настоятель.

— Святые небеса! Неужто маг, силу которого я задницей за версту почуял, снизошёл до того, чтобы помочь простым смертным? — заплетаясь и слегка покачиваясь, насмешливо спросил священник. Ощутимо дохнуло спиртом.

— Вся моя магия воды бесполезна против нежити, — сказал я, решительно отбирая у него бутылку, — а вот с вашей помощью кое-что сумею. Я видел рядом с церковью бочонок, — я аккуратно, но твёрдо взял его за виски, пропуская лёгкий лечебный импульс, помогая ему принять более трезвое состояние, — я наполню его водой, а вы её освятите. Всю. Тогда я смогу помочь вам.

— Освятить воду, чтобы бороться с её помощью против нежити? Ловко придумано, — глаза отца-настоятеля на мгновение расфокусировались после моей неожиданной «помощи», но уже через мгновение он взял себя в руки, — да только вот колодец у нас пересох уже год как. Ближайшая река вёрстах в четырех отсюда. А до заката меньше двух часов.

— Где взять воды, я уж как-нибудь сам разберусь. Вы, главное, свои инструменты подготовьте, чтобы успеть к закату закончить обряд.

Взяв с собой Дхасса и Сайраша, я вышел из церкви и направился к лесу, из которого мы только что пришли.

— Надо признать — придумал ты ловко, Дэмиен, — сказал Сайраш, — но всё же: где ты будешь брать воду?

— Воду содержит всё живое. Придётся, к сожалению, лишить жизни несколько деревьев.

Мы на месте. Передо мной дуб. Он огромен, силён, он не желает сдаваться на милость сил природы — он желает простоять здесь ещё не одно столетие. Однако не судьба.

— Прости меня, древесный дух, — прошептал я, почтительно опустив голову к корням дуба, — соки этого дерева нужны для того, чтобы спасти людей…

И в ответ пришел злой шёпот:

— Мне плевать на грязных, мерзких, похотливых людишек, не желающих жить по законам Создателя. Можешь убить этот дуб — но ты, лично ты в своё время заплатишь мне за это цену…

Я резко поднял голову. Рядом никого не было. Дхасс и Сайраш, увидев, что я насторожился, принялись озираться, но ничего не обнаружили.

— Что с тобой? — спросил орк.

— Мне показалось… неважно, — махнул рукой я.

Искать другое такое же большое дерево времени уже не было. А если бы оно и нашлось — не факт, что я не столкнулся бы с подобной проблемой. Выцеживать же воду из нескольких более мелких деревьев времени не оставалось тем более. Я вздохнул, поднял к дереву руки и сконцентрировался. Дуб начал истекать жидкостью, соком. Вся вода формировалась в сферу, которую я удерживал силой воли. Бедное дерево покрылось трещинами, стало стремительно засыхать, листья, мгновенно почерневшие, дождем слетали с ветвей. Крак! Дерево треснуло внутри, отдавая последнюю влагу. Достаточно. Как раз хватит на бочонок.

Я уже собрался уходить, как вдруг с дуба упала довольно большая щепка, и злой голос, предупредивший меня о цене за убийство дерева, прошептал: «Возьми с собой!».

Выбора не было. Если не взять — дух дерева начнёт мстить. Не мне — так первому встречному. Наклонившись и удерживая сферу воды одной рукой, другой я подобрал щепочку и сунул её себе в нагрудный карман. Мои спутники заметили это, но вопросов задавать не стали. Не прошло и минуты, а щепочка изнутри умудрилась процарапать кожу на животе почти да самого ребра — даром, что я был в облике таисиана. Как видно, отведав моей крови, дух подстраховал себя на случай, если я вздумаю от него избавиться. Но, учитывая, что я только что собственноручно лишил его дома, который он не одно десятилетие с любовью и терпением взращивал, мне и сказать-то ему было нечего. Молча стерпев, я продолжил путь в деревню, удерживая перед собой сферу воды. Темнело. Надо было срочно возвращаться назад…

ГЛАВА 13 Гончая и голем

Когда мы вернулись, видимость снизилась до расстояния полусотни шагов. Мало того — отовсюду начал расползаться явно неестественного происхождения туман. Кладбище, отлично различаемое отсюда днем, сейчас пропало из виду. Отец-настоятель — звали его Арсим, если уж на то пошло — с нетерпением ожидал нас около одной из бочек. Увидев меня, несущего над собой огромную сферу воды, он возбуждённо подпрыгнул и сказал:

— Давай, скорее. Время почти на исходе.

Я подошёл к бочонку и с облегчением наполнил его водой. Арсим взял довольно увесистый серебряный крест и начал читать молитву. Крест слабо засветился. Он окунул его в воду и продолжил чтение. Я же при помощи остатков воды вычертил на земле уже ставшую незаменимым атрибутом любого сколько-нибудь важного колдовства пентаграмму конвергенций. Ступив в неё и создав шест, я обернулся к своим спутникам:

— План таков. Вода под моим контролем обволакивает ваше оружие. Из-за этого сражаться им, в частности, резать и рубить станет тяжелее. Зато таким оружием возможно убить мертвяка, однако помните, что святая магия гораздо слабее некромантии действует на зомби, так что вам необходимо поразить два потенциальных центра источника движущей силы: голову и грудь. Так же осталось неизменным правило удержания этих чар: вы теряете контроль, выронив оружие — я теряю силу на его восстановление.

— А зачем тебе ледяной шест, — удивлённо спросила Миариали, — Ари в своё время прекрасно обошлась своими силами.

— Потому что нас в то время было трое, — терпеливо пояснил я, — это раз. Сейчас же на меня будет идти как минимум тройная нагрузка. Вдобавок, молниями зачаровать оружие проще: металл близок к огню и способен долго удерживать остаточную магию этой стихии. Вода же без постоянного контроля просто стечёт за землю. Таким образом я выдохнусь уже через три-четыре минуты. Так что для этого нужен хотя бы самый простейший — но всё же сторонний проводник. На крайний случай сгодится и это.

— Подожди, — сказал Арсим, отойдя от бочонка с освящённой, хотя и быстро, но по всем правилам, водой, — если тебе нужен проводник — я могу дать такой. Шансов, конечно, не очень много, но вдруг он тебе подойдёт.

Он ушёл в церковь и вернулся спустя полторы минуты, неся с собой деревянный посох.

— Один из жителей этой деревни в прошлом был магом воды, и довольно сильным. Он, если я не ошибаюсь, отлично умел призывать духов и создавать големов. Так вот, этот человек лично сделал себе посох из вяза и всю жизнь пропутешествовал с ним. Характер, у него, конечно, был тяжёлый, но всё же он всегда помогал тем, кто просил его о помощи. В этой вещи осталась частица его памяти, характера… и способностей. Попробуй, вдруг он тебе подойдёт.

Взяв в руки посох, я, включив инстинкт, потянулся к его памяти. Вещь, сначала обрадовавшись касанию мага воды, внезапно осознала, что это не хозяин, и нагрелась так, что я чуть не выронил ее.

— У меня не получается, — перебрасывая посох из руки в руку, сердито сказал я, — он… не слушается меня!

Ещё дважды я пытался установить с ним связь, искренне прося о помощи, но каждый раз это ничем не заканчивалось. Инстинкт подсказал, что тут дело не в гневе или злости, просто оружие ужасно скучает по своему хозяину. Но где я ему возьму сейчас его хозяина? Не исключено, что он в компании других зомби бродит среди кладбища, а может, уже и вышел за его пределы. Хотя…

— Остались ли в деревне родственники этого мага? — спросил я Арсима.

— Конечно, — удивлённо ответил тот, — Азора, его правнучка, вышла замуж за…

— Это неважно! Позовите её сюда, пожалуйста!

Не задавая лишних вопросов, Арсим снова ушёл в церковь, но уже буквально через пятнадцать секунд вернулся в сопровождении девушки лет двадцати, чьи волосы цвета спелой ржи были заплетены в косу.

— Уважаемая, мне нужна ваша помощь, — сказал я, не дав ей произнести и слова, — как бы странно ни звучала моя просьба, прошу её выполнить, это очень важно! Возьмите этот посох в руки и изо всех сил подумайте о том, что вам — нам всем! — сейчас нужна помощь.

Удивлённо коснувшись посоха, она спросила несколько секунд спустя.

— Это прадедушкин, верно?

Я нетерпеливо кивнул. Взяв посох и закрыв глаза, она принялась усиленно думать о том, о чём я её попросил. Посох, с благодарностью ответивший на прикосновение родственника его бывшего хозяина, хоть и с печалью отнесся к факту, что того больше нет, но позволил-таки мне взять над ним контроль.

— Готово! Спасибо вам, — искренне сказал я, — а теперь, прошу вас, идите в церковь, тут небезопасно!

Команда, в нетерпении ожидавшая окончания приготовлений, достала своё оружие, девушки же ушли в церковь вместе с Азорой, помогая успокоить заплакавших детей. Ни Ариэль с молниями, ни Миа с телепатией ничем сейчас помочь не могли. Для меня оказалось новостью, что оружием Сайраша были стальные кастеты. Конечно, когда я увидел небольшой вещевой мешок Сайраша в деревне таисианов, то удивился, что же за небольшое такое оружие у него должно быть, но ни времени, ни возможности выяснить это досконально у меня тогда не было. Но сейчас…

— Ты даже не представляешь, насколько это оружие хорошо для телохранителей, — снисходительно посмотрев на меня, хмыкнул таисиан, — обычные кулаки на всяких непонятливых личностей действуют плохо, они почему-то всегда считают своим долгом подарить тебе не один удар по голове в ответ, даже если и неправы. Но всё меняется, когда у тебя кастеты: крови нет — раз, трудно вовремя заметить два, достаточно одного удара, чтобы оппонент понял, что лучше не продолжать — три.

— Всё же лучше бы у тебя было что-нибудь режущее, — озабоченно ответил я, с сомнением разглядывая его оружие, — мертвецу пробить голову тебе будет трудно даже с кастетом.

— О, не переживай, — подмигнул Сайраш, — у меня богатый опыт.

Решив не уточнять, что же это за опыт, я развернулся и приготовился творить чары, как вдруг увидел Арсима.

— Чего вам, настоятель? Вы сделали своё дело — идите в церковь, там безопасно.

— Позволь мне остаться и помочь, — в руке у него был деревянный посох, но уже другой, буковый, и судя по тому, как уверенно тот лежал у него в руках — его собственный, — я в молодости изучал не только магию, но и боевое искусство, и с разными противниками мне довелось в бою переведаться. Позволь мне тоже встать на защиту моей деревни. Я буду полезен.

— Ладно, ладно, — спорить времени уже не было, — готовьтесь! Они идут.

Все встали наизготовку с оружием, я же закрыл глаза и сосредоточился. Меч Вогнара, серповидный клинок Мираэля, секира Дхасса, рапира Райлисса, кастеты Сайраша, посох Арсима…

Шест, признавший меня на время своим хозяином, засветился мягким, серебристо-синим сиянием. И от него потянулись шесть еле уловимых нитей к оружию защитников. Ещё пара секунд — и всё оружие засветилось, наполняясь силой святой воды. И как раз вовремя…

На частокол начали с силой наваливаться чёрные тени. Однако остатки святой магии неведомым образом удерживали жалкую деревянную преграду, и мертвецы были вынуждены искать другой вход. Навалились с одной стороны… с другой… наконец, где-то справа послышался громкий треск, и мертвецы в этом месте пронзительно взвыли, словно зовя к бреши остальных…

Как оказалось, тридцать — это были цветочки. По самым скромным подсчетам в первую минуту ввалились ягодки в виде полусотни зомби, а голодный вой подсказывал, что основной урожай ещё впереди. Все бросились в бой.

Сайраш не обманул — каждый удар его жилистой руки заставлял очередную мёртвую голову лопаться, как перезревший арбуз. Райлисс и Мираэль работали чётко и слаженно, нанося два укола в грудь и голову и затем переходя к следующему противнику. Дхасс и Вогнар, не тратя свои огромные силы на тычки, просто сносили мертвецам головы. Арсим не обманул — его шест заставлял головы зомби лопаться точно так же, как и кастеты Сайраша. Все держались очень осторожно, постоянно прикрывая друг друга и не допуская того, чтобы оружие выпало из рук. После того, как примерно две сотни мертвецов полегли — а убитый мертвец мгновенно рассыпался прахом, так что завала телами не было — их поток наконец-то стал редеть. Вот Сайраш нанёс последний удар, и зомби с лопнувшей головой рассыпался пылью. Как вдруг…

Кладбище, поняв, что встретило сегодня достойное сопротивление и обычные её слуги кровавой жатвы не принесут, решило пустить в ход последний козырь.

— Немедленно все уходите! Сюда идет адская гончая! — завопил я не своим голосом, инстинктом видя, как с территории кладбища вырвалось даже не красное — кроваво-пурпурное пятно и бросилось в нашу сторону, — быстро, быстро!

Дхасс и Сайраш попытались что-то возразить, но остальные, поняв, что сейчас спорить со мной не стоит, схватили их и быстро уволокли в церковь. Я собрал всю оставшуюся святую воду и сделал из неё своего пса-голема. И в этот момент…

Появилась Адская Гончая. Все её скелетное тело было составлено из костей не рождённых младенцев. Это был как раз тот случай, когда зрелище было прекрасным и отвратительным одновременно. Все кости были так плотно подогнаны друг к другу, что гончая казалась единым целым. В её глазах бушевало пламя, сулившее каждому живому существу быструю и мучительную смерть…

Мой пёс накинулся на гончую, и завязалась жестокая и стремительная схватка. Я лично управлял каждым движением голема, и хотя болевой откат прежде всего принимал на себя вязовый шест, эхо от ударов, укусов и царапин передавалось и мне. При помощи когтей и зубов, в которые я направил основной остаток запаса святой воды, я пытался добраться до головы гончей, но бесполезно. Это продолжалось невыносимо долгие три минуты.

Дальнейшее события происходили с молниеносной быстротой. Секунда. Гончая прокусила моему псу голову, где был сосредоточен основной контроль, и голем тотчас обрушился потоком воды. Секунда. Гончая прыгает на меня и перекусывает вязовый шест пополам. Секунда. Мёртвая тварь смыкает челюсти на моей руке…

Которая внезапно вместе с одеждой стала простой водой, и челюсти гончей прошли насквозь, не причинив мне вреда. Моё тело автоматически стало трансформироваться в воду. Вторая рука, затем очень быстро обе ноги, туловище, голова — и вот я стою в водном обличье…

Это было ужасно. Дэмиен явно проигрывал гончей. Я порывался помочь ему, но меня держали крепко. А потом… Дэмиен стал превращаться в воду. Гончая отпрыгнула от него, затем прыгнула снова и… остановилась в ледяной ловушке. На свободе осталась только голова. Такой уровень магии в обычном облике провернуть нельзя — никакая стихийная ловушка не удержит нечисть даже среднего уровня, однако же гончая, поняв, что обречена, жалобно взвыла. Под её свободной головой появился ледяной куб. Дэмиен создал большой молот, замахнулся и…

Огромной силы взрыв потряс всю землю вокруг. Церковь пошатнулась, но устояла. Когда всё улеглось, мы бросились к Дэмиену. Он стоял и невидящим взглядом смотрел в пустоту. Ледяной молот выпал из его руки. Все его звали, все пытались докричаться — он не обращал ни на кого внимания. На мой зов он всего лишь вздрогнул, но более никаких признаков жизни не проявлял.

— Что же нам теперь делать? Как вернуть его в прежний облик? Он не был готов к такой магии, и теперь его бессознательная часть затмила разум, которому теперь ни за что не вернуться, — чуть не плача, сказала Миа, держась руками за виски, — я не чувствую присутствия его разума. Это конец.

Ей не поверили. Все бросились к Дэмиену, крича, ругаясь, оскорбляя, умоляя — бесполезно. Водяной ящер стоял, созерцая пустоту, и, казалось, нет силы, способной вернуть его назад.

Нет! Я превратил своё тело в поток воды! Мне нельзя этого делать, я не умею сохранять разум в таком обличье… Но нужно покончить с гончей, и немедленно! Во мне бушевали потоки силы. Я без труда заковал мёртвую тварь в лёд, создал ледяной молот и ударил так сильно, как только мог. Огромный взрыв… кажется. Меня почему-то он почти не затронул.

Погодите… а кого еще он должен был затронуть? Ко мне кто-то приближался, они… я определённо где-то их уже видел. Они подбежали ко мне и стали кричать, но с каждой секундой я всё меньше понимал, чего они от меня хотят. Какой-то смешной, похожий на большую ящерицу, вставшую на задние лапы, зацепил мой взгляд, во мне мелькнула очень важная мысль, но её тотчас унесло. Они не останавливались, шумя и ужасно мешая мне. Я поднял руку и взмахом создал волну, отбросившую всех назад.

Вдруг все вокруг начало таять. Таяли контуры мира, всё становилось нечётким, зыбким, зато недалеко от меня появилась какая-то радужная спираль. Оттуда веяло весельем, беззаботностью… невесомой лёгкостью. Не задумываясь, я шагнул к ней…

— Его душа покидает наш мир, — закричала Миариали, — он уходит, и мы бессильны!

— Но как же его способности?

— Бесполезны. Он просто не в состоянии сфокусировать разум. Становясь единым со своей стихией, маг кратно увеличивает свои возможности, но и кратно ограничивает возможности разума. Дэмиен был не готов к такой технике. Его тянет во все стороны — и через несколько часов он перестанет существовать. Это тупик!

— Позволь не согласиться, девочка, — мягко сказал Арсим, — мне и в школе Волшебства учиться довелось, и я все книжки перечитал о самоконтроле во время трансформаций. Хоть мне и не удалось подняться на такие высокие уровни магии, но помочь заигравшимся магам вернуться в нормальное состояние пару раз получилось. Я бы смог помочь ему, если бы его душа осталась здесь. А так она уж очень быстро ушла за грань. Туда же без проводника-телепата не попасть никак.

— Я тебя туда проведу, — сказала Миариали, — а с силой, — добавила она, поглядев на ещё действующую пентаграмму конвергенций, — проблем тоже не будет.

— Я пойду с вами, — заявила Ариэль, — я помогу.

— Ари, это не лучшая идея. Такие путешествия смертельно опасны, и без путеводного маяка мы не вернёмся назад. Кроме того, тяжело будет вернуться и Дэмиену. Наверняка он так быстро ушёл за грань потому… в силу своего происхождения. Тебе придётся остаться и подавать нам сигналы.

Ариэль вздохнула, но спорить не стала. Втроём они вошли в пентаграмму, и Миариали обнялась с Арсимом так, чтобы их лбы соприкоснулись… Ещё момент — и поток силы вырвал их сознания из тел и утащил в далёкий астрал…

— Мы уже там? — спросил Арсим.

— Да, — ответила я, — но времени терять нельзя, надо срочно найти Дэмиена.

— Но ты посмотри… как тут красиво!

И это было правдой. Мы стояли на земле, держась за руки, но это была не земля. Просто окружающее пространство, щадя их разум, стало таким. А вокруг — было всё, и ничего. Миллионы звёзд в бесконечном пространстве — и одновременно пустота. Которая не была пустотой — чувствовалось, что рядом кто-то есть. Арсим высвободил руку и отошёл было в сторону, как вдруг…

Контуры моего тела стали становиться прозрачнее, в то время, как Арсим — покрываться пламенем.

— Не отпускай моей руки, — сказала я, — иначе мы станем своими сущностями, и наш разум тоже не выдержит. Мы сейчас — якоря друг для друга.

Как только я взяла Арсима за руку, наши облики вернулись в первоначальный вид. Не отпуская рук, мы направились вперёд…

Гигантская пустыня расстилалась перед нами, но как только мы сделали шаг, как оказались посреди океана. Мы начали падать, но затем пожелали остановиться, и вот застыли над самой поверхностью воды. Повинуясь инстинкту, я вырастила себе крылья из мысли, а у Арсима появились огненные. Пара взмахов — и мы посреди болот. И болота были не пустынны — там бегали ящеры, много ящеров, огненные, воздушные, электрические, травяные, магмовые, взрывные — словом, всякие.

— Дэмиен в момент превращения был таисианом, — задумчиво сказала я, — значит, имеет смысл поискать его здесь.

В этот момент к ним подскочил переливающийся радугой ящер и спросил:

— Вы кто такие? Вы новенькие? Эй, ребята, у нас есть повод для веселья!

Все окружили нас и принялись приветствовать, каждый на свой лад: кто выпускал искры и молнии, другие подняли в воздух разноцветный песок, а третьи потоками цветного ветра принялись рисовать им причудливые узоры…

— Не совсем, — ответила я, — мы ищем своего друга. Нам кажется, что он тут.

— Да, тут есть новенький родич, — радужный, только что сотворив огромную бабочку и любуясь её полётом, повернулся к нам. — Из воды. Да такой смешной воды — вся вода покрыта письменами, которые плавают у него внутри! Внутри, вы можете себе представить? Тут, конечно, каждый выглядит так, как пожелает, но он умудрился всех нас удивить. Впрочем, он не хочет с нами веселиться. Он до сих пор не порвал нить прошлого. Глупый. Мы ему уже сказали — но он всё равно не хочет. А жаль. Тут нет бед, горечей, печали. Здесь всегда можно веселиться.

Он обвёл пространство вокруг себя рукой, и прочие ящеры согласились с ним. Они действительно выглядели весело и беззаботно, но всё же что-то было не так. Словно один-единственный штрих на пейзаже или одна пропавшая нота в мелодии не позволяли поверить до конца в их совершенство.

— Вот только есть столб света, — словно подтверждая мои сомнения, продолжил Радужный. — И кто-то всегда в него уходит. Сам. По своей воле. Говорит, что рад был нас видеть, но хочет идти дальше. Но я не хочу дальше. Я хочу быть здесь. В моей старой жизни я помню лишь то, что мне всегда было плохо. Меня морили голодом, избивали, унижали. Я даже не знал, что такое мама и папа. Все ко мне плохо относились. И как-то раз я украл ножик и… вонзил его себе в живот. И вот я здесь, а моё тело осталось там. И мне так хорошо. И вашему другу тоже скоро будет хорошо. И вам — тоже будет хорошо.

— Боюсь, мы здесь не за этим, — осторожно сказала я, — мы должны вернуть нашего друга и вернуться сами.

— Вернуться? В мир, полный злобы и несправедливости? Зачем? Я не позволю, — его окраске мгновенно стали преобладать красный и оранжевые тона, — если хотите туда — убирайтесь сами. Но родича мы не отдадим. С тех пор, как он здесь — он всё время смотрит на связующую нить и плачет. Ему там было плохо. Намного хуже, чем многим из нас. Мне-то было плохо все время, но по сравнению с ним плохо так… чуть-чуть. А ему было хоть и недолго, но очень плохо. Он не должен больше страдать. Вам придётся драться со мной.

— И со всеми? — спросил Арсим.

— Нет. Бой будет честным. Со мной будет ещё один. Победите нас — и вы сможете поговорить.

Из толпы вышел ещё один ящер. Ветряной. Они встали на изготовку, готовые обрушить на врагов потоки энергии и вышвырнуть их прочь. Как же справиться с ними, если даже рук расцепить нельзя? Как? КАК?!

ГЛАВА 14 Астральный поединок

Я не знала, как мы будем сражаться с ними. Мне доводилось бывать тут, но очень недолго, и уж тем более не так далеко. Арсим тоже явно не был готов с борьбе. Тем более, что мы вынуждены держаться руками…

А Дэмиен… Этот Радужный сказал, что он плачет. Что он не хочет рвать связующую нить. Значит, надо просто поговорить с ним — и он вернётся назад. Надо только победить этих двоих.

Радужный и Ветряной разошлись в разные стороны и… направили мощные потоки энергий в нашу сторону. Мы бы легко увернулись, но нам мешали сцепленные руки. Пришлось свободными руками сотворить хоть какие-то щиты. Они выдержали — но энергии было затрачено неоправданно много.

— Слушай, девочка, — мысленно сказал Арсим, — мы не победим, если продолжим удерживать друг друга.

— А что же делать?

— Этот радужный ящер сказал что-то про связующую нить, которую ваш друг не хочет рвать. Значит ли это, что и у нас она есть?

— Да, наверное. Но как это нам поможет?

— Надо думать, что связующая — это значит, что она связывает нас с нашим миром. Просто надо ощутить её — и сделать своим якорем. Тогда мы не потеряем разум даже, если обратимся в таких, как они.

Я кивнула, мысленно отругав себя за то, что не додумалась до этого сама. Разговор занял не более пяти секунд. Еще две секунды ушло на то, чтобы ощутить свой мир, живой, тревожащийся за преждевременно ушедших детей… и от следующих потоков энергии мы увернулись без труда.

Теперь я стала свободной. Но нить удерживала меня от окончательного падения и напоминала цену этой свободы. Мой дух стал полностью прозрачен, лишь контуры тела остались немного видны, что и понятно: мысль пределов не имеет. Арсим стал огненным духом, бесстрашно ринувшимся на второго соперника. Но у нас обоих за спиной билась, уносясь вверх, тонкая нить — та самая, Связующая…

Пропустив поток энергии через себя, я направила силу мысли в сторону Радужного. И ему с трудом хватило сил, чтобы парировать атаку. Арсим тоже медленно, но верно лишал сил своего соперника, без труда выжигая все его потоки воздуха и подбираясь к нему самому…

Всё стало на свои места. Я не знаю, кто это такие — но у них очень слабая воля. Знакомство с местностью было единственным их преимуществом. А весёлость и беззаботность, которой они постоянно были подвержены, никак не могла помочь в бою. Теперь мне стало смешно от того, что я запаниковала в самом начале — ничего серьёзного эти духи из себя не представляли. Наконец, Арсим заключил своего соперника в огненную сферу, а я мысленной рукой схватила Радужного за горло. По правде говоря, я не думала, что это сработает, думала, что эти тела ненастоящие, однако Радужный бился и вырывался, даже хрипел, значит, ему было больно.

— Достаточно, — прохрипел Радужный, — вы сильны, вы имеете право. Ваш друг дальше.

С этими словами все мгновенно разлетелись в разные стороны, словно самое интересное закончилось, и теперь можно было заняться своими делами. Я и Арсим полетели в сторону, указанную Радужным. И правда — на самом крою этого подобия болота, за которым начиналась круговерть энергии, сидел водяной ящер и всхлипывал. За его спиной тоже билась ниточка, но она истончалась на глазах. Мало того — внутри него действительно плавали какие-то письмена! Я так удивилась, что чуть не забыла, зачем вообще сюда пришла! А письмена… стали приобретать вид родных мне эльфийских рун… руна верности… руна семьи… руна защитника… руна плодородия… даже руна артистизма…

— Миа, очнись, — сказал Арсим, — позови его, меня он не услышит.

— Дэмиен! Почему ты плачешь? — тряхнув головой и отбрасывая посторонние мысли в сторону, ласково спросила я водного ящера.

Он обернулся. Посмотрел на нас. Мне на мгновение стало больно — так, наверное, выглядят те, кто теряют память. Несмотря на то, что он состоял из непостоянной воды, лицо его было неподвижно. И это было оно… и не оно одновременно. И спросил:

— Как вы меня назвали? Что-то знакомое. Что-то важное? Но почему я не могу вспомнить? — он снова закрыл лицо ладонями и заплакал.

— Дэмиен. Это твоё имя. Неужели ты не помнишь?

— Нет. Я почти ничего не помню, — всхлипывая, ответил тот, — я только помню, что не должен быть здесь. Я помню, что мне важно быть в другом месте, где я очень нужен. Но я не знаю, как туда попасть. Поэтому я плачу.

— Тебе больше не надо плакать. Мы пришли сюда за тобой, чтобы отвести в место, где тебя ждут.

— Правда? — он снова оторвал руки от лица и с искренней надеждой посмотрел на меня, — Ты… ты не обманываешь?

— Нет, конечно. Посмотри — мы не похожи на здешних обитателей. У нас, как и у тебя, есть ниточка, которая ведёт назад.

— Моя уже слишком хрупка. Мне страшно, — всхлипнув, сказал он, — я боюсь к ней прикоснуться, боюсь, что она может порваться.

— А вот здесь я помогу тебе, юноша, — сказал Арсим. Он зажёг на руке маленький огонек, подошёл к Дэмиену и… аккуратно вставил ему огонёк в грудь. Вопреки законам физики, на которые здесь плевали все, кому не лень, огонёк не погас, а наоборот, вспыхнул, после чего растёкся по всему телу. Руны внутри него, коих стало в разы больше, весело закружились. Истончающаяся нить стала такой же прочной, как у Арсима и у меня. Вот только… я заметила ещё одну руну внутри него, и мне стало нехорошо. Потому как переводилась она — Завершающий Цикл Расплаты.

— Теперь возвращаемся, — сказала я, снова заставляя себя сконцентрироваться на главном, — возьмись за ниточку и потяни её на себя. И тебя унесёт к истокам. Запомни: когда увидишь вспышки молний — это значит, что наша подруга подает нам сигналы. И нам нужно двигаться к ним.

— Понятно, — ответил Дэмиен. Взялся за нить и аккуратно потянул. И… исчез. То же самое сделал и Арсим. Однако, когда я потянулась за нитью, то снова увидела перед собой Радужного…

— Имей в виду, чужачка. Мы не позволим обижать нашего родича. Мы его запомнили. И тебя запомнили, — он сделал жест рукой, который на мгновение вызвал образ радужной петли вокруг моей шеи, — и если он придёт сюда, огорчённый еще больше, то уж поверь — мы дождёмся тебя и сполна отблагодарим. И уже не будем такими благородными — ты сильна, спору нет, но нас много… очень много.

— Я это запомню. А теперь прощай, — с этими словами я потянула за свою нить и в следующее мгновенье оказалась очень далеко оттуда.

ГЛАВА 15 Возвращение

Я очнулся от того, что по комнате кто-то ходил и без конца чем-то хлопал. Открыв глаза, я прошептал:

— Кто тут?

Глаза, быстро привыкшие к свету, увидели женщину в крестьянском коричневом платье с передником и в чепце. Обернувшись, она увидела, что я прихожу в себя, и радостно вскрикнула:

— Ой, радость-то какая, очнулся спаситель наш! Надо пойти сообщить товарищам вашим.

— Спаситель? — я никогда не напивался до состояния бодуна, но смею предположить, что моё нынешнее положение имеет с ним немало общего.

— Ой, да вы никак, запамятовали, ваши друзья предупреждали. Так я вам напомню. Кладбище наше беспокойным было, мертвяки лезли отовсюду каждую ночь, житья от них, проклятых, не было. Так а вы с помощью рисунка волшебного силы много набрали, да и в оружие ваших друзей её направили, ваши друзья всех зомбей и порешили. Да вот беда только, с кладбища нечисть пришла, ещё более ужасная, чем зомби. Вы и её победили, но пришлось вам принять водяное обличье, из которого вам никак выйти не удавалось. И тут отец Арсим наш, да подруга ваша, эльфка темноволосая, тоже какой-то обряд провели и вернули вас в здравый ум. И вот вы тут уже, считай, третий день в себя приходите, и пришли, наконец-то.

— Да-да… понятно, понятно. А почему вы хлопали дверьми, вы тут кого-то искали?

— Да дочка моя, егоза эдакая. У друзей ваших уже в печёнках сидит, всё спрашивает да спрашивает их ерунду всякую, да всё время просит пощупать да потрогать. Вампира-то вашего захожу, значит, а она у него клыки щупает. Как убедила — не знаю, схватила её да потащила в подвал, да ремня там дала, пока друг ваш совсем из себя не вышел. А бесполезно — через час у орка на плечах катается и его тоже просит клыки показать да дать пощупать. Командира вашего, да близнецов с эльфийской кровью особо не доставала, зато за эльфийкой темноволосой полдня бегала, говорила, какая она красивая, да просила её дать потрогать уши и волосы. А брат ваш, — судя по всему, она имела в виду Сайраша, — как увидал такое дело, так сразу куда-то делся, и два дня его уже не видели. Вот я и ищу тута её — небось спряталась где, да и ждёт моменту, чтоб и вас везде потрогать да пощупать. Ладно, пересмотрела я тут всё, нет её вроде, пойду-ка обед стряпать, да скажу друзьям вашим, что в себя вы пришли.

Когда она вышла, моя голова, начинавшая дико болеть от безостановочного потока информации, успокоилась. Я блаженно вытянулся на кровати. Сил во мне было ещё мало, так что вставать я не спешил. Из окошка потянуло ветерком — я ощутил его и ступнями, и животом — и мне стало совсем хорошо. Штаны мои были на мне, куртка и сапоги же лежали на табурете возле кровати — видно, кто-то заботливо освободил меня от лишней одежды. Только я прикрыл глаза с намерением ещё немного подремать, как вдруг…

Под кроватью раздался какой-то шорох. Несколько секунд спустя оттуда вылезла девочка лет семи. Лёгкое зелёное платьице, рыжие косички и сотни «почему» в ярких голубых глазах.

— Мама не знала, что под кроватью есть небольшая ниша-тайник. Я там и спряталась, она меня и не нашла, — с жутко самодовольным видом заявила она, — ух ты. Я никогда не видела так близко таин… тиас… сложным словом вы себя называете. В общем, ящеров. Вы же не обижаетесь, правда?

Я закатил глаза. Ну разумеется, эта девчонка добралась и сюда. Раз уж вся моя команда от неё по всей деревне прячется, то чего же ещё было ждать. Тем временем…

— Ух ты, а на животе кожа у вас светлее. Как интересно. И живот такой мягкий.

Я хотел было одернуть малявку, которая самым наглым образом тыкала пальцем в мой живот, но хитрюжка мгновенно сменила тактику и принялась меня по нему гладить. Первые же два поглаживания как рукой сняли моё раздражение, а затем я вовсе прикрыл глаза и даже немножко заурчал от удовольствия. Удовольствие, однако, было недолгим, уже через полминуты девочка дергала меня за ноги..

— Ух ты, а ноги у вас похожи на наши, только вот когтей таких больших нету. А вы щекотки боитесь? — с этими словами она провела пальчиками по ступне.

— Нет, — ответил я с непонятно откуда взявшейся улыбкой, — кожа слишком твёрдая, потому что таисианы намного чаще ходят босиком. Обувь надевают редко, обычно зимой, когда холодно. Вот ступня у нас и не такая чувствительная, как у людей.

Пятнадцать секунд девочка переваривала информацию. Ещё через пять она уже дергала меня за хвост.

— А почему у вас такой длинный хвост? А вам удобно с ним ходить? А как же вы носите штаны и… ну это… нижнее бельё, — она покраснела от смущения. Ну и, вероятно от того, что представила реакцию своей мамули, услышь та от неё такой вопрос.

— Специальные шьём — ответил я с улыбкой, — ну а по поводу хвоста — он ведь с самого рождения. Так что, конечно, удобно. Тем более, что он нужен для того, чтобы удерживать равновесие, а ещё помогает, когда ныряешь на большую глубину.

Чтобы переварить новую порцию информации, ей понадобилось меньше десяти секунд. Вот она уже стоит около моей головы и щупает её.

— А почему у вас такой большой нос? И где же у вас уши? И волосы? Как же вы без них живёте?

— Ну так и живём, — вновь ответил я с улыбкой, — у нас свои понятия красоты. Так что не нужны нам волосы. А уши-то есть, просто их не видно, — я указал на два обтянутых перепонкой слуховых отверстия на голове.

Девочка остановилась, явно размышляя, о чём бы ещё спросить.

— Тебя-то как зовут, егоза? — спросил я.

— Элес, — представляясь, малышка даже сделала что-то вроде книксена.

— Вот что, Элес, иди к маме, она тебя уже обыскалась, — сказал я, не дожидаясь, пока девочка обратит своё внимание на оставшиеся неизведанные участки моего тела, — а то я сам её позову.

— Нет-нет, не надо, — всполошилась она, тотчас отскочив от меня, — я ухожу.

— Стоп. Твоя мама сама идет сюда, — уловил мой инстинкт женщину, возвращавшуюся обратно, — беги через окно, а не то получишь трёпку.

Элес свою мамочку знала хорошо, поэтому спорить не стала, а просто шмыгнула к окну. В этот момент в комнату вошла мать девочки и успела-таки заметить мелькнувшие в окне рыжие косы.

— Ах ты негодница, — она топнула ногой от возмущения, — прокралась-таки к беспомощному спящему. Ну погоди, придёшь ты домой ужинать — я тебе устрою.

— Зря вы так, почтенная, — я позволил себе слабо улыбнуться, — в её возрасте любопытство вполне естественно. Именно благодаря нему из нее может вырасти умная и прекрасная девушка.

— Так она же вас всего облапала небось. Ох, горе оно моё луковое, — произнося эту фразу, женщина умудрялась одним глазом с сочувствием смотреть на меня, сердито глядя вторым на окно, через которое успела скрыться её не в меру любопытная дочурка.

— Ничего страшного. Быть может, она единственный раз в жизни видит такого, как я. Потрогала — ну и что? Зато будет, о чём вспомнить, да перед подругами похвастаться.

— Ладно, оставим это. Сюда ваши друзья идут — вам с ними поговорить надо.

Она вышла. Через минуту в комнату вошли Дхасс и Вогнар…

— Как ты себя чувствуешь, Дэмиен? — спросил орк.

— Нормально. Только слабость во всём теле пока. Передохнуть бы ещё один день да можно и путь будет продолжать. Вы мне лучше скажите, куда Сайраш делся. Хозяйка говорит, что он два дня как исчез.

Вогнар фыркнул.

— Ты меня удивляешь. Тебе Миа с Арсимом жизнь спасли, а первый вопрос, который ты нам задал — куда делся Сайраш. Всё в порядке с твоим ящером. В один из запертых сараев залез он, да там и спит всё время, ну и за едой по ночам вылезает.

— Ну Миа с Арсимом, надо думать, в порядке. Иначе бы сказал в первую очередь, — спокойно ответил я. Сказать по совести, до отца Арсима большого дела мне не было, ведь я почти его не знал. Миа же… мне не хотелось показывать им какой бы то ни было интерес к тёмной эльфийке.

К счастью, ни Дахсс, ни Вогнар эту тему дальше развивать не стали. Орк взял меня за запястье. Через двадцать секунд он сказал:

— Не нравится мне твоя слабость. Не от тела, а от разума твоего она идет. Ещё три дня ничего и слышать не хочу о продолжении пути.

— Ты что, по одному только пульсу это определил? — недоверчиво спросил я.

— Ну так я же орк. Мне доводилось врачевать таисианов. Так что структуру такого тела я знаю ещё лучше, чем человеческую. Тебе не следует продолжать путь немедленно.

Ну а я и спорить с ним не буду. Смысла в том не было никакого, только снова испортим, казалось бы, налаживающиеся отношения. Да по совести, Вогнар сейчас всю плешь должен был мне проесть касательно того риска, которому мы все — и я, в частности, — в очередной раз себя подвергли. Так что ближайшие три дня придётся согласно кивать головой на все, что они скажут.

Сказано — сделано. Медицинским навыкам Дхасса я верю, так что с кровати вставал только для того, чтобы принять пищу и справить естественные потребности. Во время ужина особенно занятно было наблюдать в окно, как Элес подпрыгивала возле сарая, где засел мой чешуйчатый друг, и кричала:

— Дяденька Сайраш, выходи, я знаю, что ты там, — а через несколько секунд удирала от своей мамаши, которая гналась за ней с плёткой. Трудно было удержаться от хихиканья, причём не только мне. После ужина я подошел с Миа с Ари и поблагодарил их за помощь. Я знаю, это очень важно для них. Кроме того, Миа для меня до сих пор фигура — загадка, и если я хочу, чтобы между нами были доверительные отношения, мне нужно приложить к этому какие-то усилия.

И ведь, в самом деле, если подумать, то отношение прочих членов команды давно ясно: Дхасс и Райлисс явно симпатизируют мне, близнецы, конечно, косо поглядывали, но вроде успокоились и заняли нейтралитет, Вогнар… тоже, скорее, нейтрален, но как командир, свой нейтралитет он скрашивает благожелательностью. И только Миариали остаётся для меня загадкой, упорно ускользающим от классификации характером. После этого я пошёл в церковь и там поблагодарил Арсима за помощь, на что в ответ получил сотни благодарностей за помощь с мертвецами. Закончив обмен любезностями, я вышел из церкви. Путь мой лежал к кладбищу.

А кладбище, вопреки ожиданиям, выглядело совершенно нормально. Ни развороченных плит, ни перекошенных крестов… как будто здесь вообще ничего не произошло. Как же так? Неужели мертвецы просто прошли сквозь землю? Я хотел было ступить на кладбище, как вдруг чья-то рука легла мне на плечо, удерживая на месте. Я обернулся — это был Дхасс.

— Не надо, — сказал орк, — получишь свои ответы в другой раз. Ты ещё слаб, так что иди-ка в дом и ложись в кровать…

Не став с ним спорить, я побрёл следом. Поселили нас в небольшом домике. Обычно его использовали в качестве карантина, но, как нас заверил лично отец Арсим, он уже больше двух лет не использовался по назначению. Я прошёл в свою комнату и улёгся на кровать. Хотя кровать и была обычной пружинной койкой, тем не менее она была достаточно удобной. Однако не успел я закрыть глаза, как в окне нарисовался Сайраш.

Деловито спрыгнув ко мне, он спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Да хорошо я себя чувствую. Впрочем, если тебе тоже хочется побегать вокруг меня да поохать над моим измученным телом — не стану мешать, — ехидно добавил я.

— Дхасс сказал, что у тебя ослабел разум. И что тебе ещё несколько дней желательно лежать и поправляться, — не обращая внимания на моё ехидство, продолжил Сайраш.

— Так, ну хватит! У меня нормальный разум, хватит называть меня слабоумным! — вспылил я.

— Речь не о том, что ты потерял рассудок. Дело в другом — у тебя не восстановилась сила воли после твоего провала.

— Провала? Как ты любезен, Сайраш, — на меня нашло какое-то непонятное настроение, так что, повинуясь внезапному порыву, я скрестил руки и сердито посмотрел в сторону.

— Я всего лишь говорю правду. Тебе не хватило силы воли удержать разум в водном обличье. Это не твоя вина — мне известно, что такой технике необходимо обучаться очень долго и обязательно под присмотром учителя. Я намекаю на другое — тот факт, что тебе удалось выкарабкаться, ещё не означает, что ты полностью поправился.

— Если ты пришёл только для того, чтобы сказать мне это, то не переживай — я не собираюсь противиться указаниям Дхасса. Ему я доверяю не меньше, чем тебе.

— А остальным? — казалось бы, невзначай спросил таисиан.

Я же при этих словах внимательно на него посмотрел. Нет, ящер пришёл не для того, чтобы справиться о моём самочувствии. Ему и так известно об этом достаточно. Ему нужно что-то другое. Что-то… личное.

— А почему ты вообще решил спросить меня именно об этом и именно сейчас?

Сайраш не ответил. Он стоял почти неподвижно, лишь метавшийся сзади хвост выдавал его волнение. Затем очень медленно обошёл мою кровать и уселся с другого края.

— Знаешь, Дэмиен. Когда я тебя впервые увидел в порту, то сразу почуял в тебе что-то… В общем, для меня не было секретом, что ты многого недоговариваешь. Да, ты производил впечатление немного наивного, но, в общем-то, неплохого парнишки. Однако я явно ощущал в тебе хорошо замаскированное второе дно. Не потому что ты плохо маскировался. Жизнь заставила научиться быстро и точно давать оценку тем, кто встречался на моём жизненном пути. А уж потом, когда тебя привёл Воррт и рассказал о твоих проделках в городе — понял, что даже двойного дна тут недостаточно.

Я присел на кровати и подобрал под себя ноги, ожидая продолжения. Он же обернулся, и его жёлтые глаза буравили меня насквозь.

— Твои способности меня поразили. И я поверил в значимость твоей миссии по отношению к нашему миру. Просто поверил, вопросы о семье уже по инерции задал. А твоя честность — Воррт упомянул, откуда ты взял деньги и сколько потом вернул — совершенно органично дополняла этот характер. Характер того, кто готов бескорыстно помочь, не ради награды, а лишь потому, что кому-то нужна помощь. И ты бесстрашно кинулся спасать неизвестных тебе людей. А потом…

— А о том, что было потом, можно не напоминать, — сердито пробурчал я, — Аорташ приложил немало сил, чтобы исцелить меня, не начинай всё сначала.

— Я повторю тебе то же, что сказал ещё тогда, — спокойно продолжал Сайраш, — Злому Эго даже не все драконы могут сопротивляться, а уж о том, чтобы ему воспротивился — так, как это сделал ты — кто-то из прочих, мне вообще ничего неизвестно. Но вопрос в другом. Когда я попросился к вам в отряд — ты позволил мне идти с вами. Когда я предложил тебе этот ритуал — ты без страха доверил мне свою душу. Для нетаисиана — немыслимый поступок.

Он замолчал. Молчал и я, не решаясь нарушить хрупкость и уязвимость момента. Всё это время Сайраш был ускользающе-шутлив и приветлив со всеми. Казалось, что любые настороженность и недоверия соскальзывали с него так же, как капли воды с его шкуры. Его доброжелательность не имела границ. Теперь же он раскрывается передо мной с другой, уязвимой и слабой стороны.

— Когда же мои соплеменники схватили меня и предъявили ужасное обвинение — ты спас меня, — совсем тихо продолжал он, — ты спас меня тогда, когда я сам перестал бороться за свою жизнь. Мало того, ты вернул мне имя и честь. И я хочу узнать, — наши взгляды встретились опять, — чем я заслужил такое доверие?

Я молчал очень долго. Что подвигло его на этот разговор? Не знаю. Я не знаю, как он жил раньше, не знаю, как его растила семья, почти ничего о нем не знаю.

— Ну а ребята в порту? — впервые за долгое время верный инстинкт молчал, не реагируя на зов о помощи и предоставив мне вести разговор самому, — мне казалось, они за тебя были готовы горой стоять, как, впрочем, и ты за них? — я отчаянно пытался вызнать хоть какую-то информацию, которая поможет мне найти верный ответ.

— Это другое, — мотнул головой ящер, — поначалу они тоже относились ко мне очень прохладно. И лишь много позже, чуть ли не по прошествии пяти лет, начали доверять.

— Да на что ты намекаешь, я не могу понять? — отчаянно спросил я, впервые пытаясь нашарить правильный ответ самому, — я почувствовал, что ты… хороший. Что тебе можно доверять. Почуял не своими уникальными способностями — а силами души. Что в этом такого?

Сайраш отвернулся. Лишь сейчас интуиция сказала, что он… плачет. Я был просто ошеломлен, но сидел, не издавая ни звука. Сайраш сейчас изливал мне душу, причём, судя по всему, он никогда не делал этого раньше. Я чувствовал его неловкость, стыд, злость на самого себя за несдержанность, но он уже не мог остановиться.

— Ты просто не рос в нашем мире и не знаешь, как относятся к таким, как мы. Вогнар намекнул, что наш путь лежит в один из крупнейших городов, так что если продолжишь сохранять этот облик — непременно узнаешь. Мы, как ты заметил, щедро одарены природой: сильное, выносливое, приспособленное тело. Кто-то даже считает наши тела красивыми. Как правило, острый и проницательный ум, хотя это уже издержки традиционно непростого воспитания… Ходят легенды, что мы состоим в родстве с самими драконами. Но всё это привело лишь к тому, что нам стали завидовать. Самой лютой завистью. И медленно, но верно — притеснять в правах. Это длилось очень медленно — но все попытки пресечь этот процесс показывались в дурном свете и оборачивались против нас самих.

Ящер вскочил и принялся мерить комнату шагами. Он уже не скрывал мечущегося из стороны в сторону хвоста, на руках в свете уходящего солнца блеснули когти. Зрачки в глазах стали совсем тонкими.

— Мираэль сказал тебе, что среди таисианов больше всего работорговцев, — его кулаки сжались сами собой, — поверь, Дэмиен — не от хорошей жизни это так. Из всего доступного нам выбора профессий остались лишь телохранители, стражники, да бортники иногда нанимают нас из-за крепкой шкуры. И всё. Причём служащим таисианам далеко не всегда выдаётся верительная. Всего одно слово капитана гарнизона, вставшего утром не с той ноги — и два года службы оказываются загубленными бесповоротно. Вот откуда берутся воры, разбойники, работорговцы. Нам перекрывают воздух к выживанию. Если бы ты знал, сколько талантливых учёных, врачей, травоведов было еще сто лет назад из наших. Да и в сильных магах недостатка не было! Сколько трудов написано, сколько открытий сделано. И знал бы ты, сколько таисианов ещё сто лет назад бесстрашно становились некромантами, понимая, что это сделает их окончательными изгоями даже среди своих! Имён не перевирают — но факт происхождения умышленно умалчивается. И это невыносимо.

Он остановился передо мной. Буравя меня глазами, он выбросил вперёд руку, словно выдвигал мне обвинение, и тихо прошипел:

— И потому тебе следует знать, что когда ты появишься в таком облике на людях — не этих, готовых броситься в ноги любому, кто спас бы их от беды — а в том же городе, то знай: насмешек и клеветы ты услышишь больше, чем за всю свою жизнь. И потому я прошу тебя — не приближайся ко мне ещё ближе. Если ты сейчас скажешь, что мы — всего лишь спутники, объединённые общей целью — я пойму. И не стану больше навязываться. Но если ты станешь мне другом — и потом предашь, — зрачки в его глазах расширились, став почти круглыми, — Я. Этого. Не. Переживу.

Как на это стоило ответить? Как приблизиться к тому, кто никогда ни с кем не дружил, но, тем не менее, знает, как сильна боль предательства. На этот вопрос не было правильного ответа. Вернее он был, но для него не нужны были сверхъестественные способности. Я встал с кровати, подошёл к Сайрашу, стоявшему у окна, и аккуратно положил ему руку на плечо.

— Тебе не следует бояться моего предательства. Мой мир меня особо не баловал, но научил одной важной вещи: не окружать себя пустыми людьми и плевать на общественное мнение. Пусть говорят, что хотят — ты, друг мой, был рядом, когда я умирал, и не бросил меня — так какая разница, что скажет какая-нибудь базарная торговка, увидев мое лицо? Тебе не следует этого бояться, Сайраш. Обещаю: я никогда тебя не предам.

Он обернулся. Его жёлтые глаза вновь встретились с моими синими. Он смотрел зло и требовательно, до последнего отказываясь верить. Но я всего лишь смотрел на него в ответ. И, кажется, он поверил.

— И я сделаю еще больше, — продолжил я, — я пройду свой путь, как таисиан. До самого конца. Пусть потом слагают легенды про ящера, который спас целый мир. Или, по крайней мере, попытался. Это поможет расе таисианов. Я же либо умру, либо вернусь в свой мир, так что мне будет уже неважно. Всё будет хорошо, — сказал я, — верь мне, — затем очень медленно, очень осторожно обнял его и прошептал:

— Как бы плохо не было, помни: ночь всегда наиболее темна перед рассветом.

Он так же невероятно медленно ответил на моё объятие. Мы так простояли около двух минут.

— Ага, я так и знала, что вы придёте проведать вашего друга, — раздался голосок Элес сзади, — теперь-то вы никуда от меня не денетесь.

Не успел Сайраш моргнуть и глазом, как девчонка уже бегала вокруг него и восхищённо говорила, какой у него большой и красивый хвост, и просила разрешения его потрогать. И в этот самый момент, за весь наш долгий пусть, за всё время нашего знакомства, лицо ящера озарила чистая, светлая, ничем не замутнённая счастливая улыбка.

ГЛАВА 16 Расставание

С момента последних событий прошло тринадцать дней. Я, как и предписал Дхасс, три дня приходил в себя в деревеньке Синие Туманы. За этот период Элес проводила со мной больше времени, чем со всеми остальными, так как не нашла более благодарного ответчика на свои вопросы. Ее матушка сначала пыталась урезонить дочурку, но потом махнула рукой.

— Моя порода: коли что узнать захочет — ничем не остановишь, — умиленно говорила она. Немало этому выводу поспособствовали мои заверения, что такое любопытство в её возрасте — это не просто нормально, но и очень хорошо. Но настал момент прощания, и вот мы снова в пути. Больше препятствий на нашем пути не возникало, и через десять дней мы прибыли в Краспаген.

Краспаген — это город, находящийся едва ли не в дне пешего пути от столицы. Сама столица не имела названия, так как многие короли постоянно переименовывали её под свои имена. В конце концов, всем это надоело, и Королевский Совет под давлением простого народа и с одобрения действующего на тот момент короля повелел называть столицу просто Столицей. Что успешно продолжается вот уже три с половиной столетия…

Волшебный университет не стали делать в Столице, поскольку беспокоились о нервном состоянии короля. Архитекторы благоразумно предусмотрели, что слишком шумный магический храм науки не будет благотворно влиять на того, кто отвечает за целое государство; благо что поводов для головной боли у него и так всегда хватает. Так что Университет был построен подальше от Столицы, вернее будет сказать, Столица уже строилась недалеко от Университета, так как магическая башня Краспагена — одно из старейших зданий Авиала, насчитывающее как минимум полторы тысячи лет. Прошло время — и она обросла домиками, лавками, улочками — и совсем скоро стала полноценным городом, носящим имя своего первого ректора — Даньо Краспага.

Стража сначала категорически отказывалась пускать меня в город — я не имел никаких бумаг, которые бы подтвердили мою личность. От денег они тоже гордо отказались. Как видно, платили им здесь очень хорошо, так что они могли с максимальным достоинством и старанием исполнять свои обязанности. Но обходной путь можно найти всегда, надо только его поискать. После того, как Вогнар дважды получил от стражников отказ, в дело вступил я, вернее, мои способности.

Мягко воздействуя на мозг командира гипнозом, я посоветовал ему услугу медицинского характера. Осветив инстинктом его тело и увидев больную печень, я скромно представился простым лекарем и предложил продемонстрировать своё медицинское искусство, дабы почтенный капитан сам определил, достоин ли простой лекарь посетить славный город Краспаген. Надо сказать, гипноз был ненужной перестраховкой: у капитана было немало своего начальства, и слышать в свой адрес слово «почтенный» от посторонних для него было слаще любого меда. Во-вторых — элементарная психология — я смиренно предоставил ему выбор: позволить ему пропустить меня, или нет, что было не менее приятно. Все мы падки до власти в той или иной степени — впрочем, здесь правильнее было бы сказать так: нам нравится совершать хорошие поступки, ощущая при этом свою значимость. Это очень повышает самооценку. И, наконец, его печень и в самом деле в последнее время болела чаще и сильнее обычного.

Так что, подумав для вида минут пять, он пригласил меня в свой кабинет для демонстрации. Попросив ведро воды, я всего за двадцать минут излечил его печень, которая, к слову, уже начинала вступать в стадию цирроза, и обрадованный капитан с радостью сам выправил мне нужные бумаги.

И вот мы в самом городе. Мы проследовали в один из постоялых дворов, где Вогнар зачем-то заказал целый пир. Я с огромным удовольствием наелся домашней стряпни. Почти никто, однако, моего энтузиазма не поддержал, трапеза шла в полном молчании. Закончив с едой, я рискнул прервать тишину:

— Вогнар, где логика? Ты заказал обед, которым не погнушался бы королевский эскорт в пути перекусить. И при этом сидишь с лицом, как у трагика, которого с театрального помоста гнилыми помидорами гнать надо.

Вогнар, не сдержав-таки улыбки, глубоко вздохнул. Ему очень не хотелось говорить мне то, что должен был сказать, но, тем не менее, сделать это было надо. Как видно, всё было обговорено между ними уже очень давно, пока я был без сознания.

— Нам придётся на время разделиться…

— Разделиться? Зачем? — я был немало удивлён как самой необходимостью делиться, так и фактом того, что они умудрились скрыть это от меня. Впрочем, не стоит забывать, что в облике ящера мои способности не столь активны в добыче информации. Если, конечно, моей шкуре не угрожает опасность здесь и сейчас.

— Как я уже говорил тебе, место, куда мы направляемся в конечном итоге, находится очень далеко в море. Оно защищено магически, на него нельзя телепортироваться, сам остров окружен гигантским барьером из рифов, морем туда тоже не приплыть. Вокруг него всё время бушует непогода — даже по воздуху добраться туда будет непросто. Поэтому мы четверо, я, Ари, Миа и Мир, идем на север, просить помощи одного из наших знакомых драконов. Дракону будет вполне по силам перенести нас на этот остров.

— Чего-чего? — да это рекорд, им удалось ошеломить меня дважды за один день, — знакомых драконов? Ой, да бросьте, вы шутите! Или не шутите…

— Это очень увлекательная история, — со снисходительной улыбкой сказал Вогнар, — но её ты услышишь как-нибудь в другой раз.

— Понятно. Ну а вы, — повернулся я к орку и вампиру.

— От первого же встреченного храмовника я получил мысленный приказ как можно скорее явиться в столичную церковь. Я не могу не подчиниться.

— А я уже пять лет не был на родине, — тихо сказал Дхасс, — а острова Тигрового Глаза совсем рядом.

— Понимаю. Ну а ты, Сайраш? Прозрачные топи недалеко отсюда, и тебе, наверное, хочется навестить свою мать и своих сестёр?

— Посмотрим, — прохладно ответил таисиан, — меня не очень-то ждут дома.

Я хотел попросить Вогнара написать письмо и для Сайраша, но осёкся: ящер непременно посчитает это очень унизительным и смертельно обидится…

Команда, объяснив мне, как и когда я буду должен их найти, осталась в таверне. Я вышел самый первый, Сайраш, должный сопроводить меня к Башне, ещё оставался внутри, на него, казалось, накатил зверский аппетит. Однако, когда я вышел из таверны, слева стояла Миариали и смотрела на меня. Я подошёл к ней.

— Вот ведь… неловко получается, да? — грустно сказала она, — казалось бы, только дела идут на лад — и вот мы снова тебя бросаем. Мы бы взяли тебя с собой, но…

— Но, после того, что случилось с Алаэрто, драконы вряд ли захотят видеть меня на своей территории, верно? Понимаю.

Внезапно приблизившись, она обняла меня и принялась поглаживать по голове.

— Если бы ты знал, как это тяжело. Я прекрасно осознаю, куда и зачем я — все мы — тебя ведём, и при этом у нас даже не получается показать тебе, что мы благодарны, что мы хотим быть с тобой искренни за все то, что ты делаешь… и готов делать для нас…

— Но не всегда всё идёт, как задумывалось, — сказал я с улыбкой, отвечая на её объятие, — сколько раз мы уже в этом убеждались. И даже шпаргалка с ответами на все вопросы далеко не всегда может помочь…

Она прервала своё объятие так же быстро, как и начала. Но наши лица почти соприкасались… какие же у нее пронзительные зелёные глаза… как восхитительно-неуловимо раздуваются её ноздри при дыхании…

Она же продолжала молчать. Только смотрела на меня. Смотрел на неё и я. Я так и не определился со своим отношением к тёмной эльфийке. Неужели она сейчас даёт мне понять, что я ей… нравлюсь?

— Зачем ты носишь эту личину? — тихо спросила она, — как человек, ты намного красивее.

— Практичнее, — холодно ответил я, и в самом деле привыкший к своему чешуйчатому облику. Она подняла руку и погладила меня по голове.

— Гладкий, — совсем тихо сказала она, — но ты ведь почти не ощутил моего касания?

— А ты… попробуй ещё раз, — тихо сказал я, сбрасывая личину таисиана. Наши глаза стали совсем близко… ближе, ближе, ещё ближе…

— Кхе-кхе, — раздалось язвительное покашливание сзади. Мы испуганно отскочили друг от друга и оба залились краской — на нас смотрели близнецы.

— Нет, вы только посмотрите на это, — рассмеялся Мираэль, — кто бы мог подумать…

Закончить, однако, фразу полуэльф не успел, так как мгновенно получил подзатыльник от сестры. В отличие от брата, Ариэль явно испытывала смущение от того, что прервала наш с Миа разговор.

В этот момент из таверны вышел Сайраш. Я уже успел перекинуться обратно в ящера, но краска всё равно продолжала заливать моё лицо.

— Не подвергай себя опасности, — сказала Миа, снова погладив меня по голове, — ты нужен… нам всем.

Рассеяно кивнув, я в сопровождении Сайраша направился в сторону Университета. Мы долго плутали по улицам — башню было видно хорошо, но из-за того, что большинство домов строилось где попало, выйти на неё было делом довольно непростым.

— Эй, дарагой, падходи, всю судьбу тебе как на ладони пакажу, всю правду расскажу, завесу будущего приоткрою, — стала зазывать меня взявшаяся из ниоткуда черноволосая смуглянка в цветастом платье и с колодой карт в руках.

— Благодарю, уважаемая, мы в ваших услугах не нуждается, — твёрдо ответил я и, пройдя вместе с Сайрашем мимо, тихонько про себя добавил, — вот уж воистину для карт, что в руках у цыганки, не имеют значенье года. Тут уже не только всё перекрестки Земли, а еще и Авиала наполнены теми, кто готов продавать сладкую ложь. И ведь, значит, спрос тоже есть…

— Слушайте, зачем обижаете, какая ещё ложь, — раздался сзади голос смуглянки, которая, как оказалось, шла сзади и подслушивала, — лгать да грех на душу брать — кому оно надо? Как карты раскину, как они лягут — так всё и скажу.

Надо признать — она упорна. Я догадываюсь, что все люди такой профессии обладают высокой степенью настырности, но лезть сразу к двум таисианам — это грань, переступать за которую решается не всякий даже среди представителей этого ремесла.

— Мне вы ничем не сможете помочь, уважаемая, — сказал я, повернувшись, — я свою судьбу и без того знаю.

— На меня тем более можете не смотреть, — сказал Сайраш, — у меня денег ещё меньше, чем у церковного попрошайки.

Смуглянка цепко оглядела поношенную одёжку и стоптанные сапоги Сайраша, с огорчением глянула на меня, одетого, на её взгляд, куда более перспективно, но к двоим таисианам сразу решила больше не цепляться. Гордо развернувшись, она поплыла прочь.

Вот мы и около Университета. Огромный участок территории, огороженный двухметровым стальным забором. И хотя он не был сплошным, а содержал выкованные фигуры разных зверей, увидеть что-либо сквозь забор не получалось. И, конечно, сама башня, чёрная и очень высокая, метров двести, по самым скромным оценкам.

Сайраш, пожав мне руку, пожелал удачи и сказал, что если я захочу его видеть — то будет достаточно спросить дорогу у любого таисиана. После он двинулся в сторону городского рынка, а я взял увесистый латунный молоточек и постучал…

Конец первого тома.