Дело о стаях (СИ)

Глава 10

Сообщение о найденном в машине растерзанном теле застаёт их в квартире, призывая поторопиться и гоня прочь из города. Подальше от закопанных в лесополосе останков бывшего охотника и от возможных вопросов полиции.

Не сговариваясь, они молчат до тех пор, пока город не оказывается позади. Слава обнимает рюкзак, в котором покоится ноутбук Сидра, и периодически косится на Богдана на соседнем сидении. Мальчишка выглядит болезненно-бледным и морщится каждый раз, когда машина вздрагивает, ловя колесом очередную неровность дороги.

Покопавшись в памяти, Слава выуживает из неё одно из недавних воспоминаний, то, как Богдан, отступая, прихрамывает.

Взгляд тут же устремляется на ноги, но в темноте салона мало что удаётся разглядеть. Слава уже открывает рот, чтобы спросить, но его опережает Герман.

— Богдан, что с ногой?

— Ничего.

Ладонь мальчишки красноречиво ныряет под расстёгнутую куртку, и Слава неожиданно понимает, дело не в ноге.

«Он до тебя добрался, да? Бок или живот?»

Холодок проходит по спине, и взгляд невольно прикипает к спинке переднего сидения.

«Что ты сделаешь, когда узнаешь?..»

— Богдан, не ври мне.

— Всё в порядке, — упрямо настаивает тот, сглатывая и отворачиваясь к окну.

— Ну, раз ты так говоришь…

Слава едва не влетает лицом в спинку переднего сидения, когда Герман резко тормозит. Шумно втягивает носом воздух Богдан, уже совершенно явно прижимая ладонь к боку.

Хлопает дверца со стороны водителя, а затем распахивается со стороны Богдана и Герман вытаскивает того на улицу за шкирку, будто щенка. Слава выскакивает следом, бросая рюкзак на сиденье и оббегая машину, однако вмешиваться не спешит.

Богдан прячет лицо от направленного в его сторону света фонарика и ворчит, пока Герман ощупывает его ногу в поисках раны:

— Я же сказал, что всё в порядке. Может, наступил на что-то и не заметил. Всё…

Слова обрываются болезненным стоном, когда Герман добирается до бока, и Богдан сгибается.

— Ты прав, не нога. Показывай.

Богдан молча задирает толстовку. В свете фонарика отчётливо виден большой квадрат белого пластыря.

— Отклеивай, — требует Герман, а когда Богдан возмущенно открывает рот, направляет луч фонаря в лицо, так что тот тут же отворачивается зажмуриваясь. — Могу сам.

Под тронутым кровью пластырем оказывается след укуса: воспалённый, но неплохо обработанный. Слава тут же вспоминает, как Богдан уединился в ванной, пока они приводили квартиру в порядок.

— Ты прекрасно понимаешь, что такое нельзя скрывать.

Богдан морщится, осторожно приклеивая дрожащими пальцами пластырь обратно и ничего не говоря. Будто и не с ним разговаривают. Герман же всё продолжает, и голос его становится лишь холоднее.

— Ты понимаешь, что это оборотень?

— Герман, — зовёт Слава, подступая ближе. Он уже был свидетелем подобной ситуации и от одной мысли о повторении его бросает в холодный пот. — Ты ведь помнишь, что это был не альфа?

«Если вообще оборотень. У них не бывает таких глаз…» — Слава не говорит этого вслух, потому что понимает, Герман отмахнётся. Тем более сейчас.

— Не лезь.

Короткое хлёсткое требование зарождает внутри злость и Слава, преодолев разделяющие их пару шагов, прикрывает Богдана плечом.

— Это не твоё дело, — повторяет Герман.

— Когда-то давно я уже видел подобное, — начинает Слава, встречаясь взглядом с холодными глазами. — Случайный укус беты во время охоты и разрушенная семья. Мать настолько не желала понять, что её ребенок всё ещё человек, что пыталась убить. Она была не права. Укус беты не сделал из её ребенка оборотня, но то, к чему привела её импульсивность, уже не исправить. Не пори горячку. Ты всегда можешь дождаться следующего полнолуния, если не уверен в своих же выводах, и посмотреть что будет.

Отступать Слава не собирается. Замолчав, он так и продолжает стоять между Богданом и выключившим фонарик Германом. Стоять и смотреть, потому что взгляда опускать он тоже не собирается.

Герман должен успокоиться.

Мимо проносится несколько машин, прежде чем тот всё-таки отмирает и отзывается.

— Спелись.

Голос звучит внезапно насмешливо, вот только, несмотря на появившуюся на губах усмешку, взгляд у Германа остаётся холодным.

— Садитесь в машину. Дождёмся полнолуния.

Когда они добираются до квартиры, Богдан прячется в комнате, а Герман запирается вместе с Леонидом, предоставляя Славу самому себе. Чему он несказанно рад, хотя желание узнать, о чём сейчас идёт речь за закрытой дверью, ещё некоторое время тревожит его. Вплоть до того момента пока Слава, переодевшись, не забирается к себе под потолок и не открывает ноутбук Сидра.

Короткий недовольный рык вырывается из горла непроизвольно, когда он понимает, что тот запаролен.

— Солнце моё, — приветствует Слава, когда трубку наконец-то берут, памятуя о том, что обещал больше не называть Сабину дщерью Артемиды.

— Какого чёрта? Ты на время смотрел, Слав? — хрипит на том конце голос Сабины и Слава растерянно отстраняется от мобильника, чтобы взглянуть на часы.

— Упс… Прости, — честно кается он, глядя на подбирающиеся к двум часам ночи цифры, а потом частит, даже не думая сворачивать разговор. — Но если бы это не было важно, я бы не позвонил, честно. Ты не знаешь, как можно войти в комп не зная пароля? — на последнем предложении он понижает голос и выглядывает из-за бортика, чтобы убедиться, что в комнате никого кроме него нет. — Я могу поискать в интернете, но боюсь сломать машинку своими экспериментами, а мне очень нужно посмотреть что внутри.

— Так. Чей компьютер ты решил хакнуть?

— Хозяин возражать не будет, так что на счёт этого не переживай. И права качать тоже не начнёт. Потом, если захочешь, я тебе всё расскажу, обещаю. Но не сейчас. Так ты мне поможешь?

— Слааав, — тянет Сабина и Слава зеркалит её, добавляя в ответ просительные нотки:

— Сабииин. Так да или нет?

— Да…

По ту сторону что-то шуршит, потом Слава слышит приглушенный разговор, а следом трубку снова берут, однако голос принадлежит совершенно другому человеку.

— Так, мне сказали, что тебе надо вскрыть жестянку, а ты в этом плаваешь.

Слава какое-то время переваривает, пытаясь вспомнить владелицу голоса.

— Да или нет? — хмуро торопят его на том конце и Слава вспоминает: «Маша». Голос принадлежит невысокой охотнице ходившей с ними на Таутай-лак.

— Да.

— Тогда слушай. Там ничего особо сложного нет.

Под чутким руководством Маши ноутбук поддаётся, позволяя войти и отдавая в руки Славы все секреты его владельца. Ему только и остаётся, заглянуть в них, пробежавшись по папкам и файлам. Что Слава, попрощавшись, и делает, залипая в ноутбуке, однако, не забывая прислушиваться к окружающей обстановке. Быть пойманным совсем не хочется.

Спустя полчаса Слава жалеет, что нельзя просто снять с ноутбука жёсткий диск. Это было бы куда как легче беготни по папкам, которых оказывается на удивление много.

Перебирая файлы, Слава едва не пропускает момент, когда в коридоре раздаются шаги. Он успевает лишь прикрыть крышку ноутбука и соскользнуть вниз, ложась на него животом, когда дверь открывается и в комнату кто-то заходит.

Немного подживший порез на плече под новым пластырем тянет, однако Слава не решается поменять положение, как и приподняться, чтобы посмотреть, кто именно вошёл в комнату. Слава просто прислушивается, отмечая, как приближаются и останавливаются совсем рядом шаги, а потом человек тяжело опускается на нижнюю койку.

«Леонид, — приходит к выводу Слава, вспоминая, что в прошлый раз именно на ней тот и спал. — Может, ты лучше свалишь? Ночной дожор там или ещё что? Ну, хотя бы ещё на полчасика…»

Однако Леонид к мысленному посылу не прислуживается и остаётся на своём месте.

Слава не знает, сколько проходит времени, прежде чем с нижней койки раздаётся лёгкое похрапывание, возвещающее о том, что Леонид наконец-то заснул.

Облегчённо выдохнув, Слава наконец-то приподнимается с ноутбука и, перевернувшись на спину, накрывает себя вместе с ним одеялом.

«Почти как в детстве. Только вместо книги чужой ноутбук, — смеётся он сам над собой, осторожно выводя ноутбук из спящего режима. — Да ты растёшь Слав».

Что-то потенциально стоящее Слава обнаруживает, когда у батареи остаётся совсем мало заряда и отнюдь не на ноутбуке, а на облаке и в почте, из которой Сидр поленился выйти. Заархивированные файлы с набором букв вместо названия, внутри которых оказываются датированные папки. И некоторые из этих дат Слава помнит.

Он спешно собирает и отправляет письмо с файлами себе и едва успевает выйти из почты, когда ноутбук отключается, полностью лишившись заряда.

Закрыв крышку, Слава выдыхает, только сейчас понимая, насколько сильно колотится его сердце и насколько душно под одеялом.

Прохлада лижет лицо стоит только ему высунуться наружу. Желудок ворчит, требуя внимания, однако глаза настолько слипаются, что Слава полностью его игнорирует и проваливается в сон, едва успев сунуть ноутбук под подушку.

Слава просыпается с хлопком входной двери. На часах почти десять, а в комнате никого. В этом Слава убеждается, свесившись через бортик вниз. Кровати Леонида пуста и даже заправлена.

«Чуткий сон. Ври больше» — ворчит Слава, выбираясь в коридор.

На мгновение ему кажется, что его оставили одного. Что они что-то заподозрили и сбежали, заперев его тут и не собираясь возвращаться. Однако в углу притаились кроссовки Богдана, а из глубины квартиры слышится шуршание и сковавшее напряжение постепенно отпускает.

В комнате Богдана никого не оказывается, и Слава идёт на шум, по пути, на всякий случай, дёргая дверь Германа. Та ожидаемо не поддаётся. Зато на кухне обнаруживается уныло жующий яичницу Богдан. Он даже голову поднимает как-то медленно и неохотно, когда Слава входит.

— А где все?

— В гараже. Завтракать будешь?

— Позволишь? — Слава кивает на холодильник и Богдан лишь пожимает плечами, чуть двигаясь, чтобы дать доступ к дверце. — Что за гараж? Машину вчера вроде бы во дворе оставили.

— Запасы… Новая охота.

Слава удивленно вскидывает брови, замирая с упаковкой сыра в руках. Холодильник тут же начинает пищать, заставляя закрыть его. Что Слава и делает на полном автомате, полностью сосредоточившись на словах Богдана и чувствуя, как разгоняется пульс.

— Что за срочность? Мы только вернулись.

— Я так понял, они напали на чей-то след, — Богдан наконец-то сдаётся, отставляя едва наполовину съеденную яичницу в сторону. — Утром Влас звонил, а потом отец с Леонидом сорвались в гараж. Видимо что-то серьёзное.

«Новая внезапная охота? Облава на стаю? — облизнувшись, Слава откладывает сыр на подоконник. — Если мне удастся взять их с поличным, то не придётся искать доказательства».

— В любом случае, вернутся, скажут.

Богдан тяжело поднимается из-за стола, и Слава наконец-то обращает внимание и на бледное лицо, и на неприятный румянец на щеках.

— Ты как?

— Отлежусь, и всё будет хорошо.

Рука непроизвольно тянется к покрытому испариной лбу. Богдан почти отшатывается от этого движения. Только вот Слава оказывается быстрее и успевает прикоснуться, ощутив кожей чужой жар.

«Отлежусь, и всё будет хорошо» — слишком знакомая для Славы фраза.

Он тоже порой делал так раньше: приползал с работы, отмахиваясь, а потом падал в горячечный бред, потому что не рассчитал собственных сил.

— Иди в общую комнату. Где у вас аптечка?

— Ты что мать моя? — ворчит, набычившись, Богдан, на что Слава только хмыкает, нисколько не обиженный чужой реакцией. Он и сам во время болезни становится просто невыносимым.

— Буду за неё, раз сам не справляешься. Так где?

— Ваша комната, в шкафу на верхней полке. Зачем тебе это? Я давно уже сам…

— Считай мне нечем заняться, и я решил поиграть в доктора, — усмехается Слава. — Идём, пациент, будем вас лечить.

Слава старается не злиться, хотя волна раздражения уже поднимается изнутри. Раздражения на Германа и обиды за Богдана.

«Я давно уже сам» — слова неприятно режут, вынуждая Славу поджимать губы.

«Сам».

Слава редко болеет в одиночестве. Раньше с ним была мать, потом хмурая рожа Демида. Он и сам старается, насколько может, отвечать тем же.

Слава прячет сжатые кулаки в карманы домашних штанов.

«Ну и мудила ты, Герман. Не поверю, что ты не заметил, что твоему сыну хреново!»