Дело о прекрасной эльфийке (СИ)

Глава 9

Когда рыбник отправился раздавать указания своим рабочим, Иван несколько раз закрыл и открыл засов, подергал дверь и хмыкнул:

— Нет, не получается.

— Что? — оглянулся мастер Оронтус.

— Запереть эту дверь из лавки нереально. Вход тоже никто не взламывал. И не запирал замок не тем ключом, который у нашего терпилы в кармане. Так?

— Да, — кивнул вопрошающий.

— Значит, в тот момент, когда рыбник зашел сюда утром, злоумышленник был тут. Ну, или никакого вора не было, рыбник зачем-то сам устроил этот переполох. Вопрос: зачем?

— Думаю, Тайран не врет.

— Я тоже ему верю. Значит — магия.

— Нет, — покачал головой вопрошающий. — Наш потерпевший не так уж прост. Для купца распознавать мороки — первое дело. У него с собой несколько артефактов, наверняка среди них — что-то, что убивает магию отвода глаз.

— Ну, и где же тогда был этот суслик? Тут толком нигде не спрячешься — ни платяного шкафа, ни сундука…

— Почему суслик?

— Потому что он есть, но его никто не видит. Так у нас говорят… на юге. Впрочем, это не важно.

Иван снова осмотрел комнату, подошел к сейфу, присел и заглянул под стол:

— Тайран, проверяя, что украли, наверняка стоял тут. Но отсюда видно, что под столом… слушай, мастер Оронтус, а вот теоретически… конечно, наш рыбник — еще тот хитрец. Но, похоже, весьма жаден. Значит, все свои эти штучки… ну, артефакты разрушения мороков и все такое… вряд он ли заказывал их у самых знаменитых магов… хотя у вас в столице, наверное, много что можно достать…

Вопрошающий покачал головой:

— Чисто теоретически, конечно, бывают артефакты невидимости, которые наводят такой морок, что простыми оберегами его не развеять. Но они и стоят немало. Сколько украли?

— Пять десятков золотых.

— А такая штука стоит раз в десять дороже. Ты можешь представить дурачка, который покупает артефакт за пять сотен и ворует горсть серебра?

— Значит, рыбник все равно врет. В сейфе было что-то, что дороже и векселей, и этого твоего артефакта. Но про то, что оно там было, молчит… найдем вора — поспрашиваем о том, чем он поживился. Любопытно. Может, на какую-нибудь более серьезную аферу выйдем. Ладно, поговорю-ка я еще разок с торговками…

Иван распахнул дверь в лавку и поманил девушку:

— Лисси, иди сюда!

Обойдя стол, он уселся в хозяйское кресло и указал продавщице на стул, который рыбник обычно предлагал клиентам. Девушка примостилась на краешке и скромно потупилась.

— Не волнуйся! — как можно мягче произнес Иван. — Мне нужно точно знать, что происходило на рынке и около лавки перед тем, как вы с Пани ее открыли. Кстати, кто открывал лавку?

— Я, — выдавила из себя Лисси.

— А Пани уже стояла у дверей лавки, когда ты пришла, или пришла потом?

Этот вопрос показался девушки не опасным, поэтому она открыто взглянула на сыщика:

— Мы вместе пришли. Пани снимает у нас угол. Она сама из Карповки, ей домой каждый день никак. Да и что ей в той дыре делать? Она первой устроилась в лавку. А мамка как раз жиличку искала, чтобы аккуратная и не гулящая. А потом Пани меня сюда устроила. Прошлым летом. Вдвоем ходить веселее.

— Далеко живете?

— Да за рыбными рядами, у мелочного пирса. Нам надо через весь рынок пройти, а вечером, бывает, рыбаки подзагуляют…

— Понятно, — кивнул Иван. — То есть вы с Пани подошли к коптильне со стороны рынка. Была восьмая склянка. Рынок уже работал?

— А то нет! Конечно, сегодня шторм, народу немного, но кухарки обычно с раннего утра приходят, чтобы рыбу прямо с лодок купить.

— Кого-то из знакомых, из тех, кто на коптильне работает, видели?

— Как не видеть? Тетка Страта пирожки покупала. Мы с Пани тоже купили и вместе пошли. Оливу видели, но она вперед побежала, опаздывала.

— А что ж тетка Страта не спешила?

— Так она же — засольщица, а Олива на разделке, — веско ответила девушка.

— Ну, а потом? Вот открыли вы лавку…

Лисси снова опустила глаза:

— Ну, открыли… стали торговать…

— И много наторговали?

— Как всегда. У Пани запись. Как всегда, кухарки приходили, потом этот, лорд из Верхнего города приехал… ругался, что тюлька вроде как попахивала прошлый раз… а мы что, виноваты? В коптильню рыбу со льда берут, а сколько она там лежала — не наше дело.

— А потом?

— Потом Рик прибежал, сказал, что хозяина ограбили, и он в полицию пошел. И что бабы сидят денег ждут… потом Малинара пришла, попросила занять два серебряных. Говорит: «Дети дома голодные, куплю хлеба и вихрем обратно, хозяин должен дать сегодня».

— Из кассы дали? — догадался Иван.

— Да! — залилась краской Лисси. — Вы уж не выдавайте нас! Тогда я скажу, кто к хозяину по вечерам приходит!

Сыщик тихонько хихикнул:

— Про вечера потом расскажешь. Сейчас мне ни к чему. А кто такой Рик?

— Так грузчик наш. Ну, и так, принеси-подай.

Показания Пани совпадали со словами Лисси.

К тому моменту, как Иван закончил разговоры с девушками, Оронтус перестал возиться с сейфом, махнул рукой:

— Бесполезно! Ничего нет.

— А у меня есть одна мыслишка, — задумчиво сказал Иван. — Ну-ка, где описание украденного?

Порывшись в папке, он достал нужный лист и прочитал вслух:

— Шкатулка из темного дерева с медными накладками, изнутри выстлана красным бархатом, размеры: две пяди на полторы по крышке, высота — шесть пальцев. А не маленькая коробочка-то!

— И что?

— А то, что такую, в карман не положишь. За пазуху сунуть можно, но это будет заметно.

— И что? Идет мужик по улице, несет что-то за пазухой. А если баба — и того проще, сунула под фартук, а там разбирай, где титьки, где что другое.

— Хм… — пробормотал Иван.

Он еще раз окинул «конторку» взглядом и попросил напарника:

— Посиди пока здесь. Я пойду, гляну, где наш потерпевший и его рабочие.

Для того, чтобы попасть в цех, Ивану пришлось выйти во двор и пробраться между луж к двери в ближней к причалу стене здания — такой же здоровой, как и складская, и сейчас распахнутой настежь. У нее на солнышке, рассевшись на штабелях досок, грелось с десяток мужиков и баб в тяжелых сапогах и просмоленных фартуках. При виде незнакомца все хором уставились на него.

— А где мастер Тайран? — спросил сыщик.

— Убег куда-то, — фыркнула бабенка с серым злым лицом и усталыми глазами. — Мы тут тоже его ждем, родимого нашего!

— Родимого! — хохотнул сидевший рядом бородач. — Кому родимый, только не тебе, душа-Малинка!

Бородач пихнул тетку локтем в бок и захохотал чему-то, понятному рабочим, но не понятному Ивану.

— А тебе, что ль? — та, которую назвали Малинкой, демонстративно поднялась с доски, ушла внутрь здания.

— А чо она? — насупился бородач.

Иван кашлянул в кулак и сказал, ни к кому не обращаясь:

— Значит так. Я — дознаватель из полицейской управы. Мне нужно опросить всех, кто был в коптильне сегодня ночью и утром. Сначала — тех, кто работал в ночь, чтобы потом их не задерживать.

— А они никуда и не убегут, им Тайран денег не дал. Примчался весь такой, верещит: «Обокрали! Воры! Всех в тюрьме сгною!» И не стал платить, побежал в вашу управу.

— Ага! А как мы в его конторку залезем? Дверь в склад закрыта. Как с вечера короба с рыбой со льда вынули — так и закрыли.

— Ну-ка, что за дверь, покажите! — скомандовал Иван.

Бородач, который, похоже, был тут за старшего, нехотя поднялся:

— Ну, иди, служивый, смотри.

Цех выглядел так, как выглядит цех в любом мире: неоштукатуренные кирпичные стены, черные от времени и дыма, каменный пол, каменный стол — прямоугольный кусок гранита, отполированный сверху — то ли специально, то ли от долгого использования.

Вдоль стены стояли чаны с разделанной рыбой, уже посыпанной солью со специями. Вдоль другой — какие-то короба, бочки и несколько поленниц дров. В той, что напротив входа, действительно имелась здоровенная дверь, запертая на висячий замок. Рядом темнел вход на лестничную площадку.

— Что там? — спросил Иван, указывая на проход.

— Коптильня. Там — камеры, а печь — вон.

Если бы сыщику не показали, то он вряд ли понял, что какие-то металлические дверцы в стене рядом с дровами — это печь.

— Мастер дознаватель, а где Тайран? — влезла в разговор полная старуха в огромных, по локоть, кожаных перчатка.

— Сам не знаю, — пожал плечами Иван. — Должен прийти и рассчитать ночную смену. Так что те, кто в ночь работал — пошли в конторку.

«Ночных» оказалось четверо. Все — порядком усталые бабенки, каждой из которых можно было дать по виду и 25, и 50 лет, с серыми лицами, черными кругами под покрасневшими слезящимися глазами, закутанные по самые брови в платки. За ними увязался бородач, который в отсутствии хозяина считал себя обязанным все контролировать.

— Ну-ка, погодите все в складе, заходить будете по одной, когда позову, — приказал Иван.

Все четыре «ночных» говорили одно и то же.

Отработали урок, загрузили рыбу в чаны, потом услышали, как в складе истошно вопит хозяин. Дверь железная, в верхней части — решетка, так что все, что в складе, слышно. Но не видно — решетка высоко, да и темно там. Слышно было, что сначала входная калитка в склад заскрипела, потом свет мелькнул. А потом Тайран заорал, как резаный.

Бабы через двор бросились в конторку. Нет, в складе никого не видели, темно там было. Хозяин с фонарем пришел, но занес его в конторку. Только из открытой двери свет был виден. Ну, столпились у двери… хозяин на сейф смотрел и орал. Потом на них заорал, дескать, пошли отсюда! Ну, они и пошли. А потом хозяин прибежал в разделочную, обозвал всех по-всякому, сказал, что платить им нечем…

— А потом?

Что было потом, женщины тоже вспоминали одинаково. Хозяин ушел. Стали ждать. Малинка домой побежала — дети у нее. Потом пришел дядька Праф — это бородач. Он всегда самым первым приходит. Потом — Салана, Милисса, Рик, Барвинка, Олива. Потом приехали с фермы потроха забирать. Их парень с Риком короб с отходами на телегу закинули. Вместе с телегой пришел сторож, дядька Стом, рассказал, что хозяин в управу побежал и пока не вернулся. Потом пришел Варгус, последней — тетка Страта.

— Кто-нибудь куда-нибудь ходил из разделочной?

Оказалось, выходили все, но ненадолго. Если бы был хозяин, он бы открыл склад, достали бы со льда рыбу для дневной смены. А так — ни денег, ни работы. Дядька Праф пошел к сторожу, у того от дверей между разделочной и складом ключей тоже не было. Да и холодильники заперты. Милисса с Барвинкой постояли на причале, посмотрели на военные корабли. Рик в лавку сбегал…

Примерно то же самое рассказывали остальные рабочие.

Последним Иван допрашивал Стома. Заставил его перечислить по порядку всех, кто проходил утром через сторожку. Старик долго чесал в затылке, старательно вспоминал:

— Хозяин ходил. Вошел и вышел. Потом — мастер Праф. Потом — эти свиристелки, Саланка, Милисска и Барвинка. Оливка опоздала, примчалась вся как ошпаренная, даже здрассти не сказала. Эрем с фермы зашел, мы ворота для ихней телеги открыли. Да, потом Страта… зашла ко мне, про сапоги спросила… Варгус не заходил, нет. Я его во дворе встретил, он через ворота прошел, когда телега выезжала… Он опоздал, весь такой с похмелья. Обычно Рик опаздывает, а тут Варгус проштрафился. Говорит, праздник какой-то у тещи был. Ну, мы постояли, поболтали у ворот. Потом Рик пробегал, в окошко мне постучал, спросил, когда хозяин будет, а то там бабы денег ждут… Потом ваш возница, воды спросил…

На разговоры с рабочими ушло добрых две склянки. Рыбник не появлялся. Иван еще раз пошел в разделочную — может, хозяин там. Однако Тайрана нигде не было.

Солнце поднялось почти в зенит, женщины, работавшие в ночную смену, поскидывали фартуки и платки, сидели на досках у входа и смотрели на море. Шторм постепенно стихал, волны не так яростно бились о причал.

— Сколько вам хозяин должен? — спросил Иван.

— За седьмицу по три серебрушки в день, — ответила самая старшая.

Иван попытался вспомнить, как ее зовут, но не смог, хотя только что записывал имя в протокол.

Стоило полицейскому заговорить с женщинами, сразу же рядом возник бородач.

— Мастер Праф, вы подтверждаете, что женщин должны были сегодня рассчитать за седьмицу? — спросил сыщик.

— А чего подтверждать? — удивился мужик. — Так оно и есть. Все знают.

— И по сколько?

— Бабам он по три монеты серебром за ночь платит…

— Тогда пошли со мной.

Иван завел «ночных» и мастера в конторку, открыл дверь в лавку и крикнул:

— Пани, в кассе сотня серебром найдется?

— Что? — не поняла девушка.

— На расчет «ночным» хватит? Надо 84 серебряных.

Пани заглянула в свои записи:

— Должно хватить.

Иван написал расписку на 84 серебряных монеты, заставил подписаться Прафа и продавщиц.

— Я не знаю, где мастер Тайтрил. Но сейчас мы тут все опечатаем, а женщин нехорошо без зарплаты оставлять. Когда ваш хозяин придет — валите все на меня, — приказал сыщик.

— А нам что делать? — растерянно спросил Праф.

Иван пожал плечами:

— Я что, должен указывать, как коптить рыбу? Ту, что за ночь начистили — сами знаете, что делать. Куда вы ее там вешаете, или что еще… а дальше — не знаю. Найдется мастер Тайтрил — скажет.

Бородач кивнул. Иван выгнал продавщиц в лавку, запер дверь и спросил напарника:

— Ну, что думаешь?

— Рик?

— Конечно. Он со двора и не выходил. Да только в цех он пришел уже без коробки. Значит — где-то во дворе.

— Или в складе.

— Нет, не успел бы. Открыть и закрыть дверь изнутри без ключа нельзя — так?

— Так. Вертушка — это вроде засова. Можно закрыться без ключа, но тогда снаружи не откроешь.

— А вот теперь представь себя на его месте. Ты всю ночь просидел в конторке. Хозяин открыл, заорал. Кинулся к сейфу. Ты вышел в склад… дверь наружу открыта… ты знаешь, что сейчас прибегут разделочницы. Или уже прибежали…

— Да, одно желание — выскочить и бежать. А думать потом.

— Ага. А потом Тайран запер двери и помчался ругаться с разделочницами. Хотя…

Иван несколько раз обернулся вокруг себя и снова открыл дверь в лавку. Вышел, встал перед прилавком:

— Слушайте, а потолки у вас не низкие. Как вы вон тех акул прицепляли?

— Каких? — хором воскликнули продавщицы.

— Ну, вот этих, — Иван показал на две огромные копченые туши, каждая длиной метра два с половиной, свисавших с крюков над прилавком.

— Так это белохвостики, а не акулы! — рассмеялась Пани. — Их нам мужики цепляли.

— Как?

— Так лесенка есть! Вон, гляди, мастер, там сверху еще и короба с икрой, и камбала! Там — запас. Когда надо, мужиков просим.

Иван хмыкнул, взял лестницу, установил за прилавком, забрался на нее:

— Мастер Оронтус, иди сюда!

На самой верхней полке, под пустым коробом обнаружилась шкатулка, точно соответствующая описанию похищенной.

— У входа в лавку висит фонарь. До конторки свет почти не доходит, а сюда, в лавку, через окна попадает. Вы же на ночь ставни не закрываете?

— Нет. У нас же решетки.

— Вот! У него была вся ночь, чтобы спрятать добычу. Нашел самое подходящее место. Интересно только, как забирать думал?

— Это не наше дело, — ухмыльнулся Оронтус. — Ну-ка, девки, пересчитайте деньги и пишите расписку. Запрете коробку в кассу, у вас там места хватит.

Продавщицы, обе красные, как вареные раки, молча выполнили приказание.

— Да, а когда тем, кто днем работает, должны за работу платить? — мимоходом спросил Иван, забирая расписку.

— Так сегодня тоже… вечером, — пробормотала Лисси. — Всегда так…

Сыщики вернулись в конторку, заперли за собой дверь. Мастер Оронтус вложил расписку в папку с протоколами:

— Ну что, можно считать, что дело закончено? Удачливый ты, мастер Ванус!

— По сравнению с заявлением в коробке не хватает пяти серебряных, — ответил сыщик. — Если в карманах этого Рика будут деньги…

— Дхорку понятно, — согласился вопрошающий.

Деньги в карманах у Рика оказались. Иван сходил за парнем в цех, привел в конторку и встряхнул за воротник:

— Ну-ка, выворачивай!

— Что?

— Карманы выворачивай! Все вынимай!

Рик выложил на стол кошель с пятью серебряными и парой медяков, складной нож, платок, баночку с игральными костями, пару рыболовных крючков, еще платок — более грязный, даже с пятнами крови, моток лески, моток проволоки, несколько гвоздей и коробочку, оклеенную чем-то, что раньше было бархатом, а теперь больше походило на шкурку, которой покрыты незрелые грецкие орехи.

— Это что? — уцепился за нее мастер Оронтус. — Откуда у тебя?

— Нашел!

— Ага, «нашел»! — хмыкнул Иван. — Ну, и где нашел?

— На Горе, возле усадьбы той магички, которую убили. В канаве.

— И давно?

— Седьмицу тому назад… Меня хозяин послал помогать ее лакею. Ее родня поминки устраивала, а поминки — это всегда копченая икра и мелочь. Ну, так принято. Лакей пришел, а короб большой вышел, одному не донести, меня хозяин и послал…

— А как тебя в канаву занесло?

Рик пожал плечами:

— Так это потом… мне кухарка поминальную корзинку дала… ну, там пива чуть-чуть, нашей же мелочи, лепешку… Я вышел и думаю: а чего тянуть, сяду тут, за углом, а то жрать охота… Ну, оно и лежит. Прям в грязи. Дождей не было, канава почти высохла, а грязь осталась.

— Ясно, — кивнул Иван.

Он переглянулся с мастером Оронтусом и приказал Рику:

— Грамотный? Вот и садись, и пиши все, что тут натворил. Как понял, что за штуку нашел, как вы придумали сейф вскрыть, как с Лисси сговорился…

— Неправда! Она ничего не знала! Я хотел девкам потом сказать, когда все уляжется, чтобы шкатулку достать!

— Вот так и пиши, — кивнул Иван.

Когда парень закончил свои «признательные показания», сыщик подвинул ему все вещи, кроме пяти серебряных монеток и коробочки с артефактом:

— Забирай и вали в цех.

Рик недоуменно уставился на Ивана.

— Чего расселся? Иди, работай! — прикрикнул на него сыщик. — Надо будет — найдем.

Парень опрометью выскочил из конторки.

— Я чего-то не понял, — пробормотал себе под нос мастер Оронтус.

— А что тут понимать? — пожал плечами Иван. — Опечатай чем-нибудь сейф и пойдем отсюда. Дверь без ключа запереть сможешь?

— А то! — хмыкнул вопрошающий.

Иван брезгливо закинул деньги в сейф, и полицейские наконец-то выбрались из коптильни на свежий воздух.