Анастасия. Дело о перстне с сапфиром

Глава 10

— У меня допрос через двадцать минут… — попыталась я отстраниться, но Даниил не отпустил, продолжая прижимать к себе.

И ведь никакой страсти — мы просто стояли рядом… совсем близко, но именно вот это и вызывало смущение, вытягивая изнутри что-то столь щемящее, что на глаза невольно наворачивались слезы, а пальцы сильнее хватались за чужую одежду, не допуская даже мысли, что все может вдруг взять и закончиться.

— Ты уже говорила, — шепнул он мне прямо в волосы. По коже прошлось ознобом… тепло его дыхания, свежесть от открытого окна…. — Елизавета Николаевна просила тебя сегодня не задерживаться.

— Званый ужин? — дернулась я, но… безуспешно, лишь жестче стали его лежавшие у меня на спине ладони.

— Будут Маркони и граф Шуйский, — не то подтвердил, не то… просто поставил он меня в известность.

Ну и как тут быть нежной, когда все решают за тебя?!

— Прости, — опередил меня Северов, не дав ответить резкостью. И добавил, лишив возможности спорить: — Для Елизаветы Николаевны это очень важно.

Матушка….

Даниил был прав. Матушка неистово хотела видеть меня счастливой, считая, что для женщины подобное состояние возможно только рядом с мужчиной, способным стать верным другом, нежным возлюбленным и мужественным защитником.

Все другие кандидаты хоть по одному пункту, но не проходили испытание, что помогало справиться с ее матримониальными планами. Князь Северов не просто идеально им соответствовал, но и сумел доказать все это на деле, оставляя меня безоружной перед настойчивостью Елизаветы Николаевны.

Впрочем, ей и стараться сильно не приходилось. Меня тянуло к этому невозможному мужчине. Мне хотелось быть с ним… но не на тех условиях, которые он предлагал.

Огрехи воспитания. Я была слишком самостоятельна, научившись отвечать и за себя, и за матушку, которую безмерно любила.

— Неожиданно видеть графа Шуйского в нашем доме. После всего….

— У тебя допрос через пятнадцать минут… вроде как обиженно заметил он.

Я в ответ фыркнула ему в шею. Дипломатические навыки. Он и тут все вывернул в свою пользу.

— Да, — согласилась я довольно спокойно. — Саид Эль Каир….

— Кто?!

И ведь никаких рывков, выяснений отношений. Он просто отступил, посмотрел на меня недоуменно, словно не понимая, о ком идет речь.

— Саид Эль Каир, — мило улыбнулась я. — Свидетель покушения на Катарин Ками.

— Еще одно покушение? — вот теперь он меня отпустил. — Ты не….

— С нашим делом это никак не связано, — небрежно дернула я плечом. — Судя по всему, семейные разборки.

— Ты уверена? — нахмурился Северов.

Вот и вся романтика….

Я все еще чувствовала тепло его рук, ощущала силу и надежность, которую он для меня олицетворял, сердцем слышала его дыхание…. И от этого становилось только больнее. Трудно терять, то, что было, уже познав сладость и необходимость этого.

— Уверена, — кивнула я. Окинула его неторопливым взглядом…. — Ты можешь пообещать, что это — не очередная серьезная проблема в межгосударственных отношениях, которую ты обязан решить? — хмуро поинтересовалась я, весьма к месту вспомнив характеристику, которую дал однажды Энгин Паррей этому господину с дипломатической неприкосновенностью.

— Ты о чем? — вполне искренне удивился он.

— Ни о чем, — отмахнулась я от Северова, возвращаясь к столу. — У меня десять минут….

— Звучит, как просьба покинуть кабинет, — склонил он голову к плечу.

— Допрос не имеет отношения к делу бывшей фаворитки вашего императора, так что — да, это просьба покинуть кабинет, — достав несколько чистых допросных листов и прибор для письма, ответила я. — И если увидишь Елизавету Николаевну, передай, что я постараюсь быть дома вовремя.

— А я ее увижу? — На его лице не было ни намека на удивление.

— Этажом ниже, — моя улыбка не отличалась радушием. — Допрос ведет Вик Ковальски.

— И ты….

— Что я? — не поняла я, когда он замолчал, не закончив фразу. Его взгляд не стал тяжелым, но что-то такое мелькнуло в глазах… неприятное, похожее на скрытую угрозу. — Ты подумал….

Мысль была похожа на жало стилета. Вряд ли он подумал, что я намеренно задержала его в кабинете, но….

Стук в дверь не дал продолжить поединок взглядов, остановив его в тот момент, когда оба клинка достигли цели, нанеся свой удар. Северов не исключал, что у меня были причины не допустить его присутствия на допросе Елизаветы Николаевны, я — посчитала это недоверием.

— Войдите! — поднявшись, громко произнесла я. — Ваше Сиятельство….

— Прошу меня простить, госпожа старший следователь, — не без легкой надменности склонил он голову. Повернулся… — Какая встреча…. - протянул, вроде как радостно, первым 'узнавая' вошедшего в кабинет степняка.

— Князь?! — остановился на пороге Эль Каир.

В том, что он не ожидал увидеть здесь Северова, сомнений у меня не было. Хоть и сдержал эмоции, но… тень их осталась отражением в метнувшемся на меня взгляде, в том, как на миг, но сжались губы, изуродовав плавный изгиб.

— Саид Эльар Амар Каир….

— Вы знакомы? — надеясь, что мое удивление выглядело искренне, поинтересовалась я. Не у Северова, у Эль Каира.

— Доводилось встречаться, — мягко закрыв дверь, степняк прошел внутрь, — но эта стала для меня полной неожиданностью.

— Его Сиятельство уже покидает нас, — давая понять, кто для меня сейчас важнее, указала я Эль Каиру на стул. — Прошу вас.

— К сожалению, госпожа старший следователь права, — Северов сохранил свою невозмутимость. — Но я, с вашего позволения, — отступил он в сторону, пропуская степняка, отниму еще минуту. — Даниил повернулся ко мне: — Я передам Елизавете Николаевны ваши слова, — улыбнулся он мне мягко. — Ей не терпится объявить друзьям о помолвке.

— Я вернусь не позже семи, — смягчив свою реплику сдержанной улыбкой, ответила я. Проводила Северова взглядом, опять задаваясь вопросом, правильно ли я понимала то, что увидела, и как только он покинул кабинет, вновь обратилась к продолжавшему стоять ювелиру: — Присаживайтесь, прошу вас.

— Князь ваш жених? — спросил Эль Каир, не торопясь следовать моему приглашению. — И давно?

— Я была уверена, что вопросы буду задавать я, — слегка приподняла я бровь.

— Простите, — покаянно вздохнул Эль Каир, — это все мое любопытство. Я много времени провел в путешествиях, стремление узнавать стало частью моей натуры.

— Официально я приняла предложения князя лишь сегодня, — вновь указав степняку на стул, присела я, — но разговор о браке идет уже месяца два.

— Он неплохой человек, — удивил меня Эль Каир, проходя к окну. — Вы не против? — остановившись на полпути, счел он необходимым поинтересоваться моим мнением.

— Как вам будет угодно, — не стала я настаивать на его присутствии напротив меня. — Князь назвал вас Саид Эльар Амар Каир….

— Это мое полное имя, — нисколько не смутился степняк. — Вне Изаира я предпочитаю пользоваться его кратким вариантом. Это непозволительно? — развернулся он, встав к окну боком.

— Это — допрос, — вроде как, сожалея, вздохнула я. — Я должна следовать параграфам Свода правил дознания.

— Я понимаю, — кивнул Эль Каир. — Я — Саид Эльар Амар Каир. В степи таких, как я, называют отступниками.

— Те, кто не присягнул на верность султану, — напомнила я нюансы нашего знакомства, во время которого упомянула о своем пребывании на территории Изаира.

— Мой вариант более удручающ. Я — отступник во втором поколении….

— Но так как данный факт не имеет отношения к покушению на госпожу Катарин Ками, то мы пропустим этот момент, — внесла я его имя в протокол. — Вы ведь знали ее и раньше? — решила я слегка сбить его спокойствие.

Он в ответ только улыбнулся. Без насмешки, одобряюще:

— Это настолько заметно?

— Нет, на настолько. Мне показалось, что… просто женщина в одиночестве на дороге поздним вечером слишком слабый мотив, чтобы последовать за ней, негласно защищая.

— Мы не были представлены друг другу, но вы правы — я видел госпожу Ками раньше. Впрочем, тогда она еще не была замужем.

— И было это в Вероссии… — заметила я. Историю Катарин во всех подробностях не знала, но то, что появилась она в Марикарде уже госпожой Ками, мне было известно. Как и то, где именно она жила до этого.

— И я был очень удивлен, когда она вышла замуж за этого… — он оборвал себя сам. Посмотрел в окно… мне показалось, справляясь с гневом, — но, как вы сказали, — вновь удостоил он меня взгляда, — к делу данный факт отношения не имеет.

— Госпожа Ками вас не узнала? — проявила я некоторую настойчивость.

Не по собственной прихоти — нам предстояло понять, почему Эдгар пошел на убийство именно сейчас. Если это, конечно, был именно Эдгар.

— Она не могла меня узнать, — качнул он головой. — До Марикарда она меня никогда не видела.

— А брат ее мужа? — сделала я следующее предположение.

— На этот вопрос я не могу ответить с той же уверенностью, — уже не просто серьезно — жестко отозвался он.

— Надеюсь, вы осознаете, что после таких слов, я буду вынуждена задать следующий вопрос, касающийся Эдгара Ками и его брата?

— Осознаю, — вернулся он к столу, — но если вы хотите услышать ответ….

— Мы говорим об условиях? — многозначительно уточнила я, отложив карандаш, которым рисовала очередную ромашку. Не на протоколе допроса, на листе, который положила рядом с ним.

— Эта история касается только меня, — твердо, однозначно произнес Эль Каир. — И я расскажу ее вам завтра в обед в таверне 'Кассель', но лишь в том случае, если вы докажете причастность Эдгара Ками к покушению на госпожу Катарин.

— Завтра в обед… — качнула я головой, вроде как сомневаясь. — Мало времени, я могу не успеть….

— Тогда мы перенесем нашу встречу на вечер. Или… — он 'мило' улыбнулся, — на утро, но уже следующего дня.

— Все когда-то случается впервые, — вздохнула я, намекая на то, что подобного поворота событий за время моей службы еще не случалось, — но я — согласна. А теперь, давайте перейдем к сути, — не предложила — поставила я точку в затянувшемуся предисловию.

— Я к вашим услугам, — склонил он голову.

Вот только…. Хотелось бы мне знать, что именно он имел в виду, говоря про услуги.

— Ты очень задумчива, — сидевшая слева матушка коснулась моей ладони.

— Немного, — так же, шепотом, согласилась я. — Граф, а у вас есть дети? — отвлекла я Шуйского от разговора с Маркони. Не одной же мне страдать, исполняя роль главного блюда сегодняшнего вечера.

Вернуться домой к семи я успела, но лишь благодаря стараниям Фариха, который за полчаса до этого вошел в наш кабинет и решительно закончил обмен мнениями, в котором участвовали обе группы. Он же сопроводил меня до кареты, посчитав, что без его надзора я вполне могу найти повод задержаться.

Был не прав. Если бы собиралась испортить ужин, то не таким способом.

— Да, — несколько удивил меня Шуйский своим ответом. — Сын вашего возраста.

— Вы были женаты? — подняла я бокал, единственный глоток из которого сделала, принимая тост за наше с Даниилом будущее.

— Нет, — Шуйский повторил движение, но, в отличие от меня, коснулся края губами. Отпил, смакуя, поставил на стол. — Александр не родной — приемный. Я нашел его в степи совсем ребенком. Он умирал….

— Ты не рассказывал… — удивился справа Северов.

Несмотря на ожидания, вечер все еще был милым и довольно приятным. Матушка объявила о нашей помолвке, нас дружно поздравили, но с той долей облегченности, когда событие давно ожидаемо и, наконец-то, произошло.

— Не было повода, — небрежно бросил Шуйский. Посмотрел на меня, затем на матушку: — Удивительное совпадение, не так ли, любезная Елизавета Николаевна.

— В жизни случаются и более странные вещи, дорогой Александр Игоревич, — мягко заметила матушка.

— Как продвигаются дела в приюте? — обратилась я к Матильде — супруге Маркони, заметив напряжение в брошенном на Елизавету Николаевну взгляде сидевшего напротив нее Фариха.

— Открытие через декаду, — улыбнулась она мне своей светлой, жизнерадостной улыбкой, — а кажется, еще столько не сделано….

— Это только кажется, — подбодрила ее матушка. — Ремонт в здании закончили вовремя, мебель завезли, персонал подобрали. Осталось добавить уюта….

— Тогда мне все понятно, — легко засмеялась я, точно зная, какие последствия таила в себе невинная фраза.

Оборочки, рюшечки, статуэтки, развешанные по стенам милые глазу картины, ковры на полу и гобелены на стенах. Спальные и игровые комнаты, столовая, гостиные, мастерские….

Матушка считала, что дом хоть и сиротский, но все равно дом. В нем должны жить тепло, любовь и взаимопонимание….

— Вы — удивительная женщина, — неожиданно произнес Шуйский, заставив меня оборвать смех.

— Полноте, граф, — легко отмахнулась матушка. — Для мужчины воспитать приемного ребенка еще более неожиданно, чем для женщины открыть приют.

— Это был обмен любезностями или колкостями? — наклонившись к Северову, громким шепотом поинтересовалась я.

Матушка вроде как обиженно фыркнула, Шуйский посмотрел на меня с любопытством, Фарих качнул головой, словно говоря, что в помощи не нуждается.

Может быть и так, но вот это… похожее на флирт, за месяц до свадьбы мне совершенно не нравилось.

— Что? — вполне искренне удивился князь, повернувшись ко мне. — Прошу меня простить, кажется, я задумался.

— Я всего лишь хотела узнать, понравился ли вам паштет? — скрыв под полуопущенными ресницами опасный блеск, спросила я.

В том, что он меня не только слышал, но и понял подоплеку вопроса, я не сомневалась. Как и в том, что решил не принимать в данном случае ничью сторону.

Похвальный выбор… который меня не устраивал.

— Мне показалось, что ему не хватало перчинки… — добавила я, не дожидаясь ответа.

— Господа, — поспешила вмешаться матушка, — я предлагаю пройти в каминный зал. Кофе подадут туда.

Первым поднялся Северов. Дождался, когда я отложу салфетку, подал мне руку:

— Вы позволите?

— И все-таки ему не хватало перчинки… — удрученно протянула, опираясь на его ладонь. — Вы давно знакомы с графом? — подмигнув наблюдавшему за мной Маркони, поинтересовалась я у князя.

— Достаточно для понимания, что он за человек, — ведя меня к выходу из столовой, ответил Северов. — Настя….

— Хочешь заключить перемирие? — добавила я недовольства голосу. Вроде как, такой поворот событий меня совершенно не радовал.

— Возможно, мы ошиблись в отношении Ока и Саида Амар Каира.

— Ошиблись? — сменила я интонации. Оглянулась назад, тут же пожалев о том, что сделала.

Граф и матушка…. Я не могла не признать, что он… похожий на затаившегося зверя, подходил к независимости Елизаветы Николаевны больше, чем несколько холодноватый, полный внутренней самодостаточности глава Департамента.

— Мы не нашли подтверждения, что принц прибыл в Марикард именно за Оком.

— Связали два не имеющих друг к другу отношения события, — понимающе кивнула я.

Коллекционер артефактов, не состоявшийся создатель и творение, к появлению которого он мог иметь самое непосредственное отношение. Не получи других данных, я бы, как и они, соотнесла те, что были, самым простым способом.

— И что заставило вас так думать? — чувствуя к Северову определенную благодарность, уточнила я, сожалея, чуть путь был столь коротким. Еще несколько шагов и разговор предстояло прервать, возвращаясь к светской болтовне.

— Око вернулось в Ровелин, — Северов положил ладонь на мою руку, лежавшую на его локте. Чуть сжал. — Информацию подтвердили два источника.

— Тебе не кажется это странным? — остановившись, посмотрела я на замершего напротив князя. Встретила взгляд Шуйского, который вел матушку, ответив прищуром, который вполне мог сойти и за объявление войны. — Око появляется вместе со следующим из Вероссии курьером и вновь теряется, как только исчезает дипломатический футляр. Причем, пустой, если верить вашим заверениям.

— Совпадение, — коротко бросил он.

Прозвучало совершенно спокойно, но я только усмехнулась.

Совпадение?! Так я ему и поверила?!

— А то, что граф буквально следовал за курьером, тоже?

Нас обходили стороной. Граф и матушка. Фарих с Матильдой Маркони. Сам Маркони….

Еще не больные черной лихорадкой, но уже зараженные ею….

— Это не имеет отношения к расследованию смерти бывшей фаворитки… — князь так и не отпустил моей руки, словно заявляя, что вот это… похожее на противостояние, тоже не имеет отношения к главному.

— В чем я совершенно не уверена, — закончила я, используя его же интонации.

— Настенька… — уже освободившись от опеки Шуйского, позвала меня матушка. Стояла у двери каминного зала рядом с Петро, который олицетворял незыблемость нашего дома.

— Одну минуту, — повернувшись, нежно улыбнулась я ей. — Кстати, а почему Саида Эльар Амар Каира называют Черным принцем?

Пауза была короткой. Мой вопрос Северов счел более безобидным, чем все предыдущие.

— Эльар Амар Каир признан вождем одного из племен на юге степи, — как-то… пронзительно вздохнул он. — Его называют Черным, за ритуальные обряды, обставленные в темных тонах. Принц старается держаться от них подальше, но отец не лишил его официального положения наследника.

— Дважды отступник… — вспомнив наш со степняком разговор, задумчиво протянула я.

— Это ты о чем? — нахмурился Северов, прекрасно понимая, что мне тоже есть, что от него скрывать.

— Нас ждут… — ласково улыбнулась я и потянула за собой.

К матушке. К похожим на острые клинки словам. К… мягкому уюту, которого не могли испортить ни Северов с Шуйским и их секретами, ни явно скрывающий за собой какой-то тайный смысл флирт матушки, ни яркое, ничем не затмеваемое счастье четы Маркони, на фоне которого наше с Даниилом хождение вокруг да около, выглядело особенно глупым.

Это утро не наступило неожиданно. Оно пришло точно по часам и именно тогда, когда я почувствовала себя хорошо отдохнувшей.

Наверное, именно поэтому мое настроение вполне можно было назвать благодушным. Или, хотя бы, не несущим в себе желания поставить на место одного зарвавшегося князя вкупе с одним не менее самонадеянным графом.

— Матушка… — наклонившись, поцеловала я Елизавету Николаевну, которая, сидя у стола в малой гостиной, дожидалась меня к завтраку.

— Егоза, — перехватила она меня за руку, не дав отстраниться. Прижала мою ладонь к щеке, мягко вздохнула: — За ужином ты была великолепна.

— Все для вас, матушка, — с великосветской чопорностью склонила я голову. Роль не довела до конца — задорно улыбнулась. Когда Елизавета Николаевна отпустила, устроилась напротив. — Мне показалось, гости остались довольны.

— Особенно некоторые из них, — кивнула она, взглядом показав Любочке — старшей горничной, что она может разливать чай.

— Это вы о ком? — приподняла я бровь. — Северов? Шуйский? Матильда? Или, может, Фарих, на глазах которого вы, матушка, оказывала внимание другому мужчине?

— Ах, деточка, — улыбнувшись, легко отмахнулась от моих претензий Елизавета Николаевна.

— Хотите сказать, что все совсем не так, как выглядело? — поблагодарив Любочку, положила я на колени салфетку. — Матушка… — протянула восторженно, озаренная идеей, — надеюсь, среди поручений, с которыми граф прибыл в Марикард, не было предложения вернуться в Ровелин, переданного от имени императора Владислава?!

— Ну… — она неоднозначно повела плечами, — пока еще не категорично, но уже настойчиво.

— И что вы? — вот теперь я нахмурилась.

Больше всего на свете матушка чтила свободу. Не ту, которую мог забрать любимый и любящий мужчина, другую, в которой она сама могла определять, как, где и с кем ей жить.

— Я ведь не переиграла? — она тоже была серьезна.

— Переиграла? — откинулась я на спинку стула, забыв о завтраке.

Вот она улыбается Шуйскому…. Глядя на него, склоняет голову к плечу…. Поднимает бокал, отвечая на его тост, подносит к губам….

Все очень естественно, в какой-то мере робко и опасливо, словно она не совсем понимает, что именно с ней происходит. Держится прекрасно, оправдывая мнение о себе, как о львице, охота которой всегда заканчивается чьей-то сломанной шейкой, но что-то такое мелькает. Легкое. Неуловимое….

— Вряд ли господину Соулу известно о твоих планах… — не совсем соглашаясь с ее действиями, выпрямилась я, пододвигая тарелку, — но я вас поддерживаю. За свое счастье надо бороться.

— Я знала, что ты меня не оставишь, — облегченно улыбнулась она. — Поможешь завлечь Фариха в ратушу, но так, чтобы никто ничего не понял?

— Когда? — не стала я уточнять детали. Матушка строила свои планы не менее тщательно, чем я — следственные мероприятия.

— Завтра в четыре, — поднося ко рту крошечный бутерброд, ответила она. — Матильда приведет Маркони, — добавила она, когда прожевала.

— А вы уверены, что император Владислав имел в виду то, о чем вы и подумали? — все-таки уточнила я.

Придворные игры…. Стоило признать, в них я была не сильна.

— Граф Шуйский предпочитает прямолинейность деликатности, — поморщившись, похоже, от мелькнувших воспоминаний, заметила она.

— Вы это называете прямолинейностью? — засмеялась я. — Матушка, не слишком ли вы льстите графу?

— Он неплохой человек… — обтекаемо ответила она, отрезая крошечный кусочек от куска щедро политого брусничным соусом мяса. — Служба у него такая.

— Вы знали о его приемном сыне? — предпочтя кашу всему остальному, сменила я тему разговора. Обсуждать ее замужество, которое могло стать реальностью раньше, чем предполагалось, больше не стоило.

— О его воспитаннике, — кивнула она. — Мальчик жил в поместье, в столице появился уже юношей. Но о том, что он признал его сыном, мне известно не было.

— Странно это… — бросила я взгляд на часы. Мы договорились, что утром за мной заедет Сэм.

— Что именно: странно? — непонимающе посмотрела на меня матушка.

— Нет, ничего, — качнула я головой.

И ведь не обманула. Мысли бурлили, выталкивая на поверхность имена, даты, события, предположения, но ничего конкретного, связного, из них не получалось.

— Мне кажется, не стоит подвергать Фариха таким испытаниям, — отодвинув почти пустую тарелку, потянулась я за пирожным. — Он не заслуживает игр за своей спиной.

— Знаю, — легко улыбнулась, — потому и хочу, чтобы привела его ты, заранее объяснив, через что именно ему предстоит пройти.

— Коварная вы женщина, Елизавета Николаевна! — довольно хмыкнула я, радуясь, что удастся обойтись без обмана.

Я любила матушку, уважительно относилась к господину Соулу….

— Ты меня простишь за Даниила? — совершенно неожиданно для меня, спросила она. Негромко, неуверенно….

— За то, что вы меня ему все-таки сосватали? — слизнув воздушный крем, подбадривающе улыбнулась я в ответ.

Мой задор Елизавету Николаевну не успокоил. Она смотрела не то, что бы требовательно, но настойчиво — точно. Смотрела и молчала, закутавшись, как в защитное плетение, в свое самообладание.

— Иногда мне кажется, что вы с отцом знаете меня лучше, чем я сама… — отложив остатки пирожного, пожала я плечами. — Люблю его, знаю, что любима, но все как-то не так… совсем непросто.

— Тебе нужно научиться ему доверять, — не без облегчения вздохнула она. — Позволить быть тем, кто он есть.

— Вы хотите сказать, что мне не хватает женского лукавства и податливости? — засмеялась я.

— Скорее, той слабости, которая способна стать силой… — поправила она. — Я не скажу, что князь — особенный, но таких, как он, немного. Человек чести и долга. — Я хотела вставить свое слова, но матушка не оставила такой возможности: — Ты должна понять одно: то, что он делает для своей империи, значительно больше, чем делаешь ты. Это не умаляет твоих заслуг, — поторопилась произнести она, видя, что последние ее слова мне совершенно не понравились, — но последствия плохо выполненной работы в одном и другом случае настолько разительны, что и сравнивать невозможно.

— Я люблю то, чем занимаюсь….

— И он — любит, — она опять меня перебила. — Так же безмерно, как и ты. И чувствует ответственность, и осознает, что если придется сделать выбор между тобой и тем, что взвалил на себя, он откажется именно от тебя. Не потому что так хочет, потому что будет обязан это сделать. И ни разу не усомнится в своем решении, запрятав свою боль так глубоко, что и не отыщешь, и будет жить с этим, и даже, возможно, встретит ту, что сумеет стать смыслом жизни. А вот сможешь ли ты не сожалеть о потерянном шансе?

— Не ожидала услышать от вас такого, матушка… — вздохнула я, не просто чувствуя правоту, увидев наши с ним отношения, но уже ее глазами. Глазами знавшей жизнь женщины, которой через много пришлось пройти, чтобы получить подобный опыт.

Я не была капризной, навязчивой или заносчивой, не терзала его ревностью, не требовала большего внимания, чем он мог оказать, но и не давала того, что способна была дать в ответ на его чувства.

Я. Моя служба. Мое расследование. Моя матушка….

— Рано или поздно, но жажда материнства в тебе обязательно проснется, — на этот раз ее улыбка вышла грустной. — Тебе захочется посмотреть в милые, полные любви глазенки. Поцеловать крошечные пальчики, прижать к себе крошку, радоваться, когда эти маленькие, обжигающие своей искренностью ручонки, обнимут тебя не потому, что ты хороший следователь, а потому что ты — мама….

— Я боюсь… — воспользовавшись паузой, чуть слышно произнесла я. — Боюсь стать ненужной….

— Глупенькая! — поднимаясь, засмеялась Елизавета Николаевна. Подошла, прижала меня к себе, ласково провела по волосам. — Эта проблема решается проще, чем все остальные — стань единственной, к которой он будет стремиться, где бы ни был!

— Всего-то?! — подняла я голову.

Матушка улыбалась, но в глазах у нее была… тоска. Бесконечная серость без малейшей надежды на рассвет.

— Вы его не любите! — вздохнула я, догадавшись о том, о чем она предпочла бы ни говорить.

— Я сделала свой выбор, — наклонившись, поцеловала она меня в лоб. — Тебе пора, — произнесла, отстранившись.

Она была права — мне стоило поторопиться. Защита, которую установила вокруг дома, как раз предупредила о появлении гостя, которого я ждала.

— Мне не нравится твоя задумчивость, — посетовал Сэм, когда мы проехали половину пути. — Если тебе нужна помощь….

Разговор с матушкой никак не отпускал, заставляя вновь и вновь возвращаться к сказанным ею словам. И не только о чести и долге, но и о предназначении. Предназначении быть женой и матерью….

Вчера я об это даже не думала, считая чем-то далеким и не имеющим ко мне никакого отношения, сегодня же все изменилось, сдвинулось, заставив окунуться в то, что и не забывалось, но осталось где-то там… в прошлом.

Приют. Малышня. Сказки перед сном. Смех по утрам. Сброшенные на пол одеяла. Летающие по спальной комнате подушки. Радостный, ликующий визг. Шлепанье босых ног по полу…. Непослушные вихры. Косички, в которые мы, старшие воспитанницы, вплетали цветные ленты.

Мелочи, которые сейчас воспринимались счастливыми воспоминаниями, затмевая и горечь детских обид, и накатывавшее время от времени чувство одиночества, и тоску… ставшую особенно острой в тот миг, когда я осознала, что больше не стоит ждать ту, настоящую маму, которая если и существовала где-то, то точно не для меня.

— Нет, не нужна, — открыв глаза, посмотрела я на Самюэля.

Карета мягко качнулась… как колыбель….

— Как прошла помолвка? — зашел он с другой стороны.

— Все оказалось не так уж и страшно, — усмехнулась я, давая понять, что и эта его попытка оказалась безуспешной.

Сэма неудача не остановила. Он наклонился вперед, взял мою ладонь, легко сжал и произнес… проникновенно:

— Ты ведь помнишь, что я был первым?

— Тьфу на тебя! — засмеялась я, не сразу сообразив, что это была всего лишь шутка в его духе. — Напугал!

— Главное, что ты вновь улыбаешься, — отпустив мою руку, удовлетворенно протянул младший Джакс. Насладившись моим… наигранным гневом, откинулся на спинку сиденья: — Вильен прислал вестника. Задержится. Кто-то из осведомителей намекнул, будто знает напавших на Катарин Ками.

— Надеюсь, что так оно и есть, — бросила я взгляд в окно кареты.

Жила бы я в своем доме….

Мысль о доме тут же породила другую. Тоже о доме, но уже ином, которому предстояло стать нашим: моим и Даниила….

— Я тебя не узнаю… — в выражении лица Сэма появилась подозрительность. — И если ты….

— Меня беспокоит Джейн, — перебила я Джакса, на мой взгляд, найдя лучший аргумент для оправдания собственной рассеянности. — Даже не понимая всей подоплеки дела, я уверена: она — его ключевая фигура. Только не спрашивай, почему.

— Спорить тоже не буду, — он вскользь погладил родовой перстень. — Ты сегодня занимаешься 'Птичкой'?

— Скорее всего, да, — кивнула я. — Надо поговорить с барышнями. Да и господину Ги не мешает напомнить, что спокойствие заведения зависит в первую очередь от его откровенности.

— Не будешь против, если я навещу тетушку Джейн? — Сэм тоже посмотрел в окно.

Ограда Департамента. Мы уже практически приехали.

— Один справишься? — не без труда отвлеклась я от пейзажа.

Живости в зелени почти не осталось. Она была бледной и блеклой, возвращая к размышлениям о приближающейся осени и… зиме, которая обязательно последует за ней. Стылый холод, пронзительный ветер и секущий лицо ветер….

— Возьму кого-нибудь из дежурных, — понял он, о чем я беспокоилась. — У тебя тоже дурное предчувствие?

Я вздохнула, тут же поморщившись — Сэм, как всегда, угадал. От задора, с которым проснулась, мало что осталось.

— Зайди к боевикам, — открывая дверь кареты, бросила я, сдавшись перед тревогой, которая не отпускала несмотря на уверенность, что мы все предусмотрели. Спустилась, тут же направившись в сторону здания. Когда Сэм догнал, продолжила, словно и не было этой недолгой, но все-таки паузы: — Князь сказал, что Око вернулась в Ровелин.

— Что?! — едва не споткнулся Сэм, ухватился за мою руку. — И ты говоришь об этом так безразлично?!

Поддерживать его слегка вызывающий тон я не стала, предпочтя разговор по существу:

— А теперь скажи: зачем нужно было рисковать, тащить артефакт через границу, привозить его в Марикард, понимая, что появление в городе подобной вещицы обязательно привлечет наше внимание, если он все равно вновь оказался в Ровелине?

— Чтобы открыть то, что находилось здесь и не могло быть вывезено к северянам, — не задумываясь, ответил Сэм. — Это же так просто…. Подожди! — оборвал он сам себя. Остановился, придержав и меня: — Ты хочешь сказать, что в футляре курьера все-таки была дипломатическая почта?!

Растерянное выражение лица. Приглушенный голос. Метнувшийся взгляд….

Да… таким Сэма я еще не видела.

— Око в Марикарде было? — я сделала вид, что не заметила его замешательства.

Самюэль, успокаиваясь, медленно выдохнул, потом вздохнул:

— Если верить осведомителям и твоему князю, то — да.

— Тогда идем дальше, — приняла я его ответ за согласие. — За то время, пока артефакт находился в столице, не зафиксировано ни одного преступления, в котором его могли бы использовать. Никто не обращался по поводу вскрытых сейфов, хранилищ или тайников, да и слухов, что у кого-то неожиданно потерялось нечто особо важное, по городу не гуляет. Нет и суеты, которая обязательно сопровождает поиски, так что вариант, когда решили обойтись без нашего участия, тоже исключаем.

— А Черный принц? — задал Сэм закономерный вопрос.

— С Черным принцем мы еще разберемся, — многообещающе улыбнулась я, — но если он и имеет отношение к этому делу, то, скорее всего, косвенное.

— И тогда остается только футляр курьера, — медленно опустил голову Самюль. Пнул камушек, лежавший у его ног. Тот отлетел, ударился о каменный бордюр. — И что нам с этим делать? — поднял он на меня взгляд.

— Работать! — хмыкнула я, тут же добавив уже серьезно: — Я тебе ничего не говорила, ты — ничего не слышал!

— Хочешь меня обидеть?! — 'возмутился' он.

— Не хочу, чтобы мы создали себе проблемы там, где их можно избежать, — поправила я Джакса. — Идем, — кивнула на здание Департамента, заметив, как на его крыльцо вышел Ковальски.

— Остальным расскажешь? — проявил проницательность Сэм, вновь пристроившись рядом.

— А сам как думаешь? — хмыкнула я. Получилось едва ли не неприязненно. Не по отношению к тем, кто останется за рамками этого разговора, к самой себе.

Доверяла я всем, хоть и могло показаться иначе, но эта информация требовала особого к себе отношения. Лишь самым-самым….

Самыми-самыми были Сэм и Вильен.

— Энгин будет вынужден доложить отцу, — недолго думал Самюэль, похоже, увеличив этот самый круг еще на одного человека.

— Энгин будет вынужден доложить отцу, — повторила я то же самое, давая понять, что именно об этом и подумала, когда предпочла придержать информацию. — Надеюсь, ничего непоправимого за ночь не произошло? — улыбнулась я дождавшемуся нас Вику.

— Непоправимого — нет, — мотнул он головой. — Джейн пришла в себя, но… — поторопился продолжить Ковальски, пока я не успела обрадоваться, — разговаривать с ней пока нельзя. Замутненное сознание, она не понимает, где и почему находиться.

— Это — не дурь, — подмигнув появившемуся из кустов Допросу, твердо произнесла я.

— Это — не дурь, — подтвердил Ковальски. — Готова экспертиза. Это — нэя, каменная смола, которую собирают рядом с каким-то источником в горах Ритолии. Принятая ею доза — смертельна, и если бы не самогон, который она пила….

— Случайность, которую он не сумел предусмотреть… — вспомнила я свои собственные слова, произнесенные мною в кабинете Фариха. — Дворянин. Скорее всего, подданный Ровелина. Маг. Служил. Вероятно, воевал — чужая смерть его не смущает. Возможно, на территории горного княжества, иначе вряд ли бы знал о нэе. В Марикарде раньше был, но маловероятно, что задерживался надолго. Вхож во дворец императора Владислава. Имеет представление о работе дипломатической курьерской службы.

Мы пока знали о нем совсем немного, но… главное, что мы о нем уже что-то знали.