Дело о жёлтых хризантемах (СИ)

3

— Мы назовём его Арманом.

Марк сидел на кровати, откинувшись на высокую резную спинку, и держал Мадлен в объятиях. Она, наконец, улыбалась, положив голову ему на грудь, и сжимала пальчиками его ладонь.

— А если это будет девочка?

— Нет, я знаю, что это будет мальчик, — возразил он. — В алкорском плену я видел вещий сон, который уже в большей части сбылся. Мне приснился Арман и сказал, что король Ричард умрёт, а я буду жить. Это было странно, потому что я оставил Ричарда в полном здравии, а Ликар накануне обещал казнить меня. Однако на следующий день я узнал, что Ричард был убит в поединке перед боем, а меня альдор помиловал и освободил. К тому же в том сне Арман сказал, что уходит к звёздам. Так и вышло, он покинул нас навсегда. Но перед этим он сказал, что я назову своего первенца его именем. Потому выбора у меня нет. Я всегда подчинялся его воле. Это будет сын, и мы назовём его Арманом.

— Как скажешь, — прошептала она и поцеловала его.

Стол к обеду снова накрыли на террасе и кроме них за столом сидел немного заспанный Джин Хо, который, однако, на сей раз был вполне благодушен и с иронией следил за влюблённой парой.

— Меня немного беспокоит, что Теодор не вернулся к темноте, — произнесла Мадлен, посмотрев с террасы туда, где над засыпающими горами сгущались синие сумерки.

— Он не ребёнок, — пожал плечами Марк. — Не исключено, что они всё ещё сидят в засаде возле той пещеры. Чудовище может бродить по лесам днями напролёт.

— Но разве не опасно оставаться в лесу ночью?

— Я не знаю, где сейчас опаснее, — вздохнул он. — Посмотри, что творится в замке! Ни тебе, ни Орианне больше нельзя ни на минуту оставаться в одиночестве.

— Я это уже поняла. Хорошо, что госпожа де Невиль вызвала к нам Элизу. Она спокойная и рассудительная девушка. Она даже не испугалась всех этих странных происшествий и решила остаться со мной. Я потом заберу её с собой в Сен-Марко.

— Тебе решать, — пожал плечами он. — В любом случае будь осторожна и перед тем, как где-то сесть или лечь спать, внимательно осматривайся. Этот проклятый цветок могут засунуть куда угодно.

— Этого недостаточно, — заметил Джин Хо. — Нужно, наконец, заняться расследованием и найти злоумышленников.

— Ты думаешь, он не один?

— На женщин покушаются с помощью магии, а тебя пытаются устранить совершенно обычными способами: с помощью нанятых разбойников и яда в вине. Так что, мне кажется, их по меньшей мере двое.

— О чём он говорит? — насторожилась Мадлен. — Какие разбойники, какой яд?

— Ничего опасного. Это довольно неуклюжие попытки от меня избавиться, — улыбнулся ей Марк.

— Ну, конечно… — закатил глаза лис. — Я это к тому, что для начала нам нужно разобраться с этим проклятием. Эти вопли, они каждый раз совпадают с помрачением рассудка какой-нибудь бедняжки. Слуги говорят, что это проклятие маркизы. И они же говорят, что в башне обитает её призрак. Ты понимаешь, о чём я? Нам нужно проверить эту башню. Всё равно темнеет и за крепостные стены тебе выходить не стоит. Давай проверим все версии происшедшего и начнём с самой невероятной: что проклятие жёлтой хризантемы насылает призрак маркизы.

— И он же подкладывает везде цветы и даже притащил в спальню Орианны курильницу? — скептически уточнил Марк.

— Нет. Я знаю, что призраки могут воздействовать на предметы, но, как правило, это воздействие весьма ограничено. Перемещать предметы в другое строение, срывать цветы, посыпать их порошком и прятать в комнатах — это явно дело рук человека. Но он может быть соучастником призрака, находиться под действием чар или быть одержимым. В этом случае он и сам может не сознавать того, что делает. Хотя, возможно, что он вступил с призраком в сговор или использует его. Вариантов множество. Но сначала нам следует убедиться в том, что это дело рук призрака.

— Каким образом?

— Сходим в башню маркизы и посмотрим, что там происходит.

— А если призрак на вас нападёт? — ужаснулась Мадлен.

— Призраки не нападают на людей, — снисходительно улыбнулся Джин Хо. — Они могут только слегка коснуться или сбросить на голову что-нибудь тяжёлое. Но чаще люди сами причиняют себе вред с перепугу. Но Марк не боится призраков, верно?

— Но я слышала, что призраки могут растерзать человека.

— Нет. Растерзать могут демоны, а демона там точно нет. В любом случае, я буду рядом и смогу его защитить. Так идём? — он перевёл взгляд на Марка.

— Да, давай сходим, — задумчиво кивнул тот. — Видишь ли, я уже предпринял кое-какие шаги, но ничего не выяснил. Дом слишком большой, слуг мало, они чаще остаются в одиночестве, никто за ними не наблюдает. Управляющего интересует только чистота и порядок в доме, ему нет дела, чем здесь занимается челядь. То есть никто не замечал за другими ничего странного, и если кто-то и делает что-то предосудительное, то ему не сложно найти для этого место, чтоб его не видели при этом. Однако, насколько мне известно, любой магический ритуал требует определённой подготовки, нужны какие-то предметы, место для колдовства, нужно без свидетелей читать заклинания, жечь какие-то травы. Что там ещё делают колдуны?

— Ты имеешь в виду, что колдуну нужно укромное место, чтоб колдовать? Там, где у него есть алтарь, всякие ножики с разноцветными ручками, свечечки из самых странных материалов, черепушки с рунами на темечке и прочие неприятные предметы? Ты прав. Нужно поискать такую тайную комнату. Внизу, в селении, где живут слуги, много заброшенных домов, но всё же кто-то может заметить свет в окне, почувствовать необычный запах дыма. А вот та самая башня, куда из-за призрака никто не решается сунуться, — другое дело. Да и если кто-то заметит в окошке свет, то не станет проверять, а сбежит оттуда подальше. Это не лишено смысла и ещё один повод для нашей экспедиции туда. Когда пойдём?

— Не торопись, — усмехнулся Марк и взял жену за руку. — Сегодня на террасе так чудно, тепло, и ветер доносит с гор ароматы трав. Давайте посидим здесь ещё немного. Призрак прячется в своей норе уже не один десяток лет и никуда не сбежит.

— Как хочешь, — лис тут же откинулся на спинку кресла и с довольным видом потянулся к кубку с грушевым вином.

Когда совсем стемнело, Марк проводил Мадлен в комнату и, приказав новой горничной не оставлять госпожу в одиночестве, вернулся к Джин Хо. Они взяли фонари и спустились в сад. Пройдя по освещённым фонариками мраморным дорожкам, они вскоре оказались в самом тёмном его углу. Позади остались ухоженные клумбы, стриженые кусты и плеск воды в пруду. Сойдя с мраморных плит в густую траву, они двинулись туда, где мрачной громадой стояли старые деревья, сливаясь в темноте с возвышавшейся за ними старинной башней.

Марк внимательно осматривался по сторонам, подняв фонарь выше, и с интересом прислушивался к себе. Не то, чтоб он боялся призраков, но любая магия внушала ему суеверный ужас, и предстоящая встреча с тёмным духом должна была вселить в его сердце хотя бы беспокойство. Но, на сей раз, не было ничего подобного. То ли переполняющее его счастье от того, что он скоро станет отцом, не оставляло места для других чувств, то ли ему было любопытно, как поведёт себя в этой ситуации спокойно вышагивающий рядом Джин Хо, а, может, именно присутствие древнего лисьего демона успокаивало его и давало ощущение защищённости.

Тем временем они подошли к башне. Вход в неё зарос кустарником, и в какой-то момент Марк даже усомнился в том, что туда кто-то ходит, но вышедший вперёд лис осмотрелся и обогнул куст, поманив его за собой. Там действительно был проход к двери, возле которой была расчищена от ветвей совсем маленькая площадка, как раз, чтоб там мог спокойно развернуться один человек, и без препятствий могла открыться старинная деревянная дверь из чуть подгнивших толстых досок, скрепленных проржавевшими металлическими полосами.

Марк присел на корточки возле замка и осмотрел его. Замок хоть и был не новый, но явно не столь древний, как сама дверь. К тому же за ним явно ухаживали, смазывали маслом, чтоб он не проржавел. Достав из ножен стилет, Марк вставил остриё в замочную скважину, и вскоре замок щёлкнул и открылся.

Нижний зал башни был почти пуст, только в стороне стояла сдвинутая туда и покрытая слоем пыли старинная мебель. Лестница, которая вела наверх, была пристроена к стене и закручивалась по часовой стрелке. Пройдя туда, Марк начал подниматься, Джин Хо, принюхиваясь, шёл следом. Его глаза жутковато светились белыми огоньками в полумраке, и странное лицо с узкими глазами, как никогда, напоминало лицо демона.

Поднявшись на второй этаж башни, Марк остановился. Наверно, когда-то это был жилой зал, на стенах до сих пор висели большие запылённые гобелены, вдоль них стояли окованные медью сундуки, а между ними — старинные шандалы. Подойдя к одному из них, Марк потрогал вставленный в него огарок толстой белой свечи. На ней не было пыли, воск был мягким.

— Здесь кто-то бывает, — заметил он.

— Понятно кто, — услышал он голос Джин Хо и обернулся.

Тот стоял посреди зала возле странного высокого стола и, наклонив на бок голову, рассматривал лежащие на нём предметы.

— Что это? — направился к нему Марк и остановился, услышав под ногами шорох и почувствовав что-то мягкое. Посмотрев вниз, он увидел, что весь пол вокруг стола усыпан высохшими цветами хризантем.

— Это алтарь, — проговорил лис, проводя рукой по толстой книге, лежащей на застеленной чёрной тканью столешнице. — Это — колдовской гримуар, здесь травы… — он открыл плоскую шкатулку и достал оттуда пучок. — Это полынь. А вот красавка, которую называют белладонной. Очень ядовита и используется как для тёмной магии, так и просто для отравления. А это… — он вытащил из шкатулки кривой корешок, — мандрагора. Вокруг неё много всяких странных поверий, говорят, что она увеличивает мужскую силу. Впрочем, нам с тобой это ни к чему.

Он захлопнул шкатулку и взял длинный нож с чёрной рукояткой, на лезвии которого были вытравлены странные знаки. Марк тем временем рассматривал чёрную свечу, вставленную в подсвечник в виде какого-то уродца со злобным лицом.

— Судя по запаху в свече есть человеческий жир, — сообщил Джин Хо, и его глаза холодно сверкнули, когда он взглянул на Марка. — Этот запах я ни с чем не спутаю, и хоть мне забивает нюх этот мёртвый аромат увядших цветов, я не могу не заметить его. А это что?

Он взял со стола небольшой глиняный и обожжённый дочерна горшочек, закрытый деревянной крышкой. Приподняв её, он поднёс горшок к лицу, но тут же поставил на место и закрыл.

— Это тот самый порошок, которым были посыпаны цветы.

— Значит, колдун всё-таки прячется здесь? — Марк осмотрелся.

— Он не прячется. Он проводит здесь сеансы своей зловредной магии. Я не могу разобрать его запах. Мне мешают цветы, они так навязчиво пахнут, — он открыл книгу и понюхал её, а потом чихнул и замотал головой. — Я надеялся, что на страницах остался запах от рук нашего злодея, но книгу, похоже, окуривают опиумом и дурманом. Ещё немного, и у меня заслезятся глаза и отобьёт обоняние.

— Не нужно таких жертв. Мы итак его поймаем, — произнёс Марк и, поднеся к книге фонарь, посмотрел на раскрытую страницу. — Я не знаю этого языка.

— Я тоже, хотя знаю много языков. Эти знаки вообще мне неизвестны, хотя, возможно, это самая примитивная тайнопись. Просто привычные для нас буквы заменены другими знаками. Посмотри, они повторяются, то есть, вряд ли их больше, чем в обычном алфавите. Можно было бы попытаться разгадать этот шифр, но мне лень.

— Мне не лень, но я пока оставлю эту книгу здесь. Я хочу поймать колдуна на месте преступления, а потому ничего не будем трогать, — Марк задумался. — А если это всё-таки призрак? Ты не думаешь, что это дух покойной маркизы может насылать чары?

— Она была ведьмой при жизни? Она могла притащить сюда эти свечи, которые как-то предварительно раздобыла? Или в кладовке твоего замка лежат свечи из человеческого жира? Нет, это обычный несчастный призрак безумной женщины.

— Откуда ты знаешь?

— Вон она.

Джин Хо указал ему на ступени лестницы, поднимавшейся выше, но, сколько Марк ни вглядывался, не увидел ничего, кроме извивающихся в полумраке чёрных теней.

— Я ничего не вижу.

— Не много и потерял. Зрелище, так себе. Похоже, она была сумасшедшей ещё при жизни. На её лбу большая рана, словно она разбила себе голову. Она испугана и делает какие-то жесты, словно пытается нам что-то сказать.

— Ты можешь поговорить с ней? Может, она скажет что-то полезное?

— Я могу попробовать применить один очень неприятный способ узнать, о чём она думает, но не уверен, что это того стоит. Попробовать?

— Я хочу знать, но если это может навредить тебе…

— Не может. Просто неприятно, потому что я почувствую и увижу то, что её так потрясло. Ладно, давай попробуем.

Джин Хо поставил свой фонарь на алтарь и сделал несколько шагов к лестнице, а потом замер. Марк с тревогой смотрел на него и вдруг увидел, как лис пошатнулся, он поспешил к нему, но тот сам восстановил равновесие. Его лицо было бледным, глаза закрыты, а губы побледнели и слегка двигались, словно он что-то шептал. Потом он вздрогнул, открыл глаза и сунул руку за борт своего камзола. Он выхватил оттуда длинную жёлтую полоску бумаги, испещрённую какими-то письменами, быстро приложил её к центру своего лба, а потом лёгким и чётким движением бросил в сторону лестницы. Листок стрелой устремился туда и вдруг остановился, словно на что-то наткнулся, а потом от него вверх и вниз разошлись красноватые круги, пламенем обрисовавшие в темноте бесформенную фигуру, напоминающую человека. В тишине прозвучал полный тоски стон, и стало тихо и как-то пусто. При этом Марк почувствовал облегчение, словно до этого что-то незаметно довлело над ним, но теперь пропало.

— Что ты сделал? — он обернулся к Джин Хо.

— Я уничтожил её. Что, не нужно было?

— Так это не она?

— Я же сказал, что нет. Она безумна и совершенно бесполезна. Она раз за разом переживала последние часы своей жизни. Ей было грустно. Её давние мечты о величии и абсолютной власти, позволяющей ей удовлетворять маниакальную жестокость, сменились ощущением полного краха. Муж возненавидел её, сына отобрали, слуги презирали и бросали ей еду, как собаке. Они боялись её, а она не могла ни до кого дотянуться, чтоб вонзить в их тела свои когти. В результате она терзала себя. Она всех извела своими воплями. И однажды на неё нахлынула смертельная тоска. Она точно знала того, кто наслал на неё это проклятие, но не хотела даже думать об этом человеке. Он — единственный внушал ей животный ужас. Когда терпеть эту муку больше не было сил, она разбила себе голову о стену.

— То есть, она покончила собой тоже под действием таких чар? Но ведь это было… Постой. Лет двадцать назад, если не больше? Выходит, колдуну должно быть сейчас, по меньшей мере, лет сорок? Кто же это может быть? Это кто-то, кто живёт в замке довольно давно, но кроме де Невилей, лакея, садовника и повара, здесь нет людей подходящего возраста.

— Вряд ли лакей стал бы убивать свою племянницу, — возразил Джин Хо. — Повара же интересует только его кухня. Ему проще отравить жертву, чем возиться с заклинаниями. Садовник пока не поднимается с постели. И эти цветы… Ты не находишь их аромат одуряющим?

— Я вообще его не чувствую, — признался Марк. — Ты думаешь, это де Невиль или его жена? Он — рыцарь, потерял ногу в бою за короля. Зачем ему устраивать всё это?

— У некоторых народов нашего мира есть поверье, что дьявол хром, потому что когда его сбросили с небес, он ударился о землю и сломал ногу. Его жена мне тоже не нравится. Она заносчива и зла. А сын глуп, как пробка.

— При чём здесь сын, — нахмурился Марк. — Мы должны узнать, кто занимается здесь колдовством. Ну, зачем ты уничтожил этого призрака? Даже если маркиза не хотела думать об этом человеке, она наверняка видела его возле алтаря, когда он колдовал.

— Конечно, видела! — недовольно проворчал Джин Хо. — Потому и вопила. Должно быть, увидев ритуал, она вспоминала, кто наслал на неё проклятие, и каждый раз, когда видела это, то у неё случалось помрачение. В её замутнённом сознании это был тот же самый сеанс, который привёл к её смерти, и она думала, что скоро ей снова придётся испытать невыносимые мучения и раскроить себе череп о стену. Это были болезненные воспоминания, потому она и избегала их. И перестань придираться! Мне надоели её истошные вопли, которые будят меня среди ночи и дня!

— Тогда выходит, что она кричала во время колдовства. То есть по её крику можно было понять, что колдун занимается здесь своим тёмным делом. А теперь мы уже не получим этого сигнала?

— И что? Тут больше нет призрака. Устрой здесь засаду. Твои рыцари с утра до вечера едят, пьют и спят. Пристрой их к делу. Пусть едят, пьют и спят здесь, а заодно стерегут это место от колдуна. Придёт — схватят. И не приставай ко мне! Я обиделся!

И забрав свой фонарь Джин Хо направился к лестнице, чтоб спуститься вниз, и ворча на ходу:

— Я из-за него рискую своим носом, нюхая всякую гадость, у меня голова кругом идёт от мыслей этой чокнутой, а он ещё недоволен. Я до сих пор не согрелся после купания в холодной воде, и всё ради его самки и детёныша… Эти люди такие неблагодарные…

— Ладно, не дуйся! — рассмеялся Марк, поспешив следом. — Конечно, я благодарен тебе. Ну, что мне сделать, чтоб ты меня простил?

Джин Хо остановился на ступенях и обернулся.

— Почеши меня за ухом!

— Как ты себе это представляешь? — уточнил Марк.

— Сейчас мы выйдем на улицу, я превращусь, и ты почешешь мне за ухом. И погладишь. И дашь что-нибудь вкусное. Я согласен на окорок. Или копчёную оленью ногу, но без можжевеловых ягод! Я от них чихаю.

— Хорошо, — сдался Марк, соображая, есть ли в кладовке ещё один окорок или копчёная без специй оленина.

Когда он вернулся в дом, то застал на нижней террасе оруженосцев, которые сидели там с мрачным видом.

— Вы опять ходили куда-то один? — сразу же заворчал Эдам, взглянув на хозяина исподлобья. — Вы забыли, что кто-то в замке охотится на вас? За стенами вас охраняет де Ланьяк, но в замке это наша забота! Мы обыскали дом и сад, вас нигде не было. Значит, вы выходили куда-то!

— Ну да, спрыгнул со стены, чтоб прогуляться по лесу! — проворчал Марк, присаживаясь рядом на балюстраду. — Я ходил в башню маркизы,

— Один? — ужаснулся Шарль. — Там же призрак!

— Уже нет. Со мной был Хуан.

— Это ещё хуже.

— И где он сейчас? — поинтересовался Эдам.

— Наверно, доедает где-то под кустом копчёную оленью ногу. Это плата за его помощь. Мы нашли в башне алтарь для колдовства, а вокруг всё засыпано высохшими цветами хризантем. Хуан допросил призрака и выяснил, что маркиза Бернадайн покончила собой из-за того же проклятия, что свело в могилу наших служанок и едва не погубило мою кузину и жену. Хочу напомнить, что с её смерти прошло не менее двадцати лет. Значит, колдун был тогда в замке и снова вернулся сюда, либо жил здесь всё это время. Есть идеи, кто это может быть?

— Из слуг с той поры здесь служит только лакей Пьер, — сообщил Эдам. — Он был лакеем ещё при вашем дяде Аделарде. Садовник тоже здесь с незапамятных времён. И де Невиль, которого ваш дядя назначил управляющим. Насчёт госпожи де Невиль, не знаю. Их сын довольно молод, поэтому она могла появиться здесь позже.

— Нет, она помнит Аделарда, — возразил Марк. — Значит, приехала сюда ещё при нём. Что насчёт повара?

— Он здесь недавно. Без конца ворчит, что лучше бы остался в Рошамбо, где у него было меньше ртов, которые нужно кормить, и больше помощников. Управляющий пригласил его сюда, когда пришла весть о том, что король даровал вам титул графа де Лорма, — юноша задумчиво посмотрел на Марка. — Но, может, есть ещё кто-то, кто тайком прячется за стенами замка, в одном из заброшенных домов? Здесь так мало людей, что спрятаться несложно. Может, там есть какой-то сумасшедший колдун, который затаил злобу на целый мир?

— И пробирается в дом, чтоб рассовать везде цветы, посыпанные заговорённым порошком? — уточнил Марк. — К тому же, прячься он там, то к чему ему рисковать, пробираясь каждый раз в башню для своего колдовства? Не проще ли устроить алтарь там же, где он прячется? Нет, это кто-то из тех, кто свободно ходит по замку.

— Это госпожа де Невиль, — уверенно заявил Шарль. — Её муж — заслуженный воин, рыцарь, зачем ему колдовать? А она… у меня каждый раз мурашки по спине пробегают, когда она смотрит на меня.

— Не лишено смысла, — пожал плечами Эдам. — Яд — оружие женщин, а вас пытались отравить.

— Этого мало, чтоб делать выводы, — вздохнул Марк и посмотрел в сад, где на ветру покачивались маленькие разноцветные фонарики. — Нужно бы разузнать о прошлом госпожи де Невиль, — он перевёл задумчивый взгляд на Эдама, но на сей раз тот не проявил энтузиазма.

— Она не слишком приятная особа, её побаиваются, — какое-то время юноша смотрел на молчаливо взиравшего на него хозяина и, наконец, покорно вздохнул: — Но я попробую.

— Попробуй, — кивнул Марк и, спрыгнув с балюстрады, ушёл в дом.

В тот же день он вызвал к себе капитана де Ланьяка и рассказал ему о том, что произошло и что ему удалось выяснить.

— Странно было бы полагать, что в столь малонаселённом замке действуют два разных злоумышленника: один покушается на мою жизнь, а другой доводит до самоубийства женщин. Я полагаю, что преступник просто преследует обе цели, используя разные способы их достижения. Сейчас мы выяснили, где колдун занимается своей магией, и самый простой способ предотвратить новые магические атаки и схватить его — это устроить засаду в башне маркизы. Однако, как вы понимаете, капитан, я не могу доверять местным и вообще допустить, чтоб слухи об этой засаде дошли до преступника. У меня нет надёжных людей, кроме ваших рыцарей и моих оруженосцев, однако, оруженосцы нужны мне для дальнейшего расследования. Могу ли я рассчитывать, что вы возьмёте на себя организацию засады в башне?

— Безусловно, ваше сиятельство, — поклонился де Ланьяк. — Мало того, что злодей покусился на вас, так и ваша супруга чуть не стала жертвой его колдовства. Господин королевский прево, направляя нас с вами, приказал нам обеспечить безопасность не только вашу, но и вашей семьи. К тому же, нам нечем здесь заняться. Потому я сегодня же выставлю в башне пост.

— Постарайтесь сделать это в тайне и не наследить. Не слишком мните траву по дороге к башне и не ломайте кусты возле двери. Замок там несложный, можно открыть его отмычкой. Учтите, если он окажется повреждён, это насторожит колдуна. И ни в коем случае не зажигайте в башне огонь. Окна башни видны с верхней галереи и из окон замка.

Убедившись, что капитан внимательно отнёсся к его предостережениям, он отпустил его и занялся другими делами, полностью полагаясь на усердие своих рыцарей.

Следующий день был тёмным и выдался спокойным. Не слышались вопли в тишине, не появлялись неизвестно откуда жёлтые цветы, никто не пытался покончить собой или покуситься на чью-либо жизнь. Марк с утра прошёлся по саду, слыша позади перешёптывания сопровождавших его оруженосцев, а потом отправился в кабинет, чтоб изучить бумаги, касавшиеся положения дел в Дре. Он внимательно читал докладные записки, как старые, уже пожелтевшие от времени и адресованные старому барону де Дре, так и недавно составленные господином де Круа, который не поленился сползать в шахты и в точности описать какие работы должны быть проведены для возобновления добычи в них серебра. Он подробнейшим образом расписал количество рудокопов, которых нужно будет нанять, во что обойдётся восстановление заброшенных и обустройство новых посёлков, а также предполагаемые сроки окупаемости вложенных в шахты средств. Марк должен был признать, что этим забавным толстяком проведена большая и кропотливая работа. Дело обещало быть затратным, но в не столь отдалённом будущем принести немалую выгоду как графу де Лорму, так и королевству Сен-Марко.

Он не заметил, как пролетело время. На улице было всё также темно, а свечи в бронзовых золочёных подсвечниках потрескивали, оплывая всё больше. В какой-то момент он услышал, как тихонько приотворилась дверь, и в кабинет скользнула светлая фигурка. Подняв голову, он увидел Мадлен в атласном платье персикового цвета, украшенном белыми кружевами.

— Я сейчас закончу дорогая, — улыбнулся он. — Хочу дочитать, чтоб не упустить нить рассуждений господина де Круа.

— Не спеши, я всего лишь хотела позвать тебя к обеду, — ответила она и подошла к окну.

Какое-то время она стояла там, вглядываясь в ночную темноту, а потом подошла к его креслу, встала сзади и положила руки на его плечи.

— Я закончил, — сообщил он и сунул листы бумаги в сафьяновую папку. — Похоже, мне ещё придётся тут задержаться, чтоб разобраться со всеми этими делами. Мне и в голову не могло придти, что когда-то придётся заниматься чем-то подобным. Каким только странным вещам не обучали меня мои учителя по воле Армана, но вот горного дела они не касались ни разу.

— И всё равно будет лучше, если ты с этим разберёшься. Я не думаю, что правы те, кто полагает, что достаточно поставить везде смышлёных людей и платить им хорошее жалование, чтоб ни о чём не беспокоиться. Ты знаешь, что граф Блуа сам каждую неделю проверяет счета и амбарные книги, и каждые два-три месяца ездит на свои рудники, чтоб навести там порядок? А Катарина полностью контролирует хозяйство в замке и посещает магистраты всех принадлежащих им городов.

— И как к этому относится матушка Антуана? — усмехнулся Марк и, подняв голову, посмотрел на жену.

— Со стоическим терпением, потому что когда они уезжают, она снова берёт бразды правления в свои руки. Мне кажется, её радует, что сын и невестка занимаются делами, это значит, что она оставит своё коммерческое предприятие в надёжных руках.

— Ладно, я готов, как видишь, заняться рудниками, а чем займёшься ты?

— Я ходила сегодня к той бедной женщине, которая присматривает за стариками в посёлке. Она сказала, что в графстве много одиноких стариков, есть и сироты. Многим помогают соседи, но они всё равно живут очень бедно. Для рудокопов, которые покалечились в шахтах, не предусмотрено никакой помощи, они тоже живут за счёт милостыни. Вот я и подумала, что, может, мне следует заняться устройством приюта для них. Мы ведь можем позволить себе это?

— Конечно, — он внимательно посмотрел на неё, а потом развернулся и, обняв, усадил себе на колени. — Эта встреча расстроила тебя?

— Нет, скорее, меня кое-что насторожило, — призналась она, обвив его шею руками. — Когда мы с Элизой спустились за стены замка и шли по дороге, в поисках дома, о котором мне рассказал господин де Невиль, я услышала страшную ругань. Какая-то женщина проклинала другую, называла ведьмой и гнала. Я оторопела, услышав это, хотя, сам знаешь, мне приходилось жить в бедном квартале, и я наслушалась всякого, в том числе в свой адрес. Я даже подумала, стоит ли мне идти дальше, но тут увидела, что навстречу мне бежит какая-то женщина. Это была госпожа де Невиль. Она неслась со всех ног, словно за ней гнались черти, и даже не заметила меня, так быстро промчалась мимо. А те ругательства неслись ей вслед. Это кричала та самая женщина, матушка господина Бартлена. Она стояла на крыльце и потрясала кулаками. Однако, заметив меня, она замолчала и, когда я представилась, она была очень любезна.

— Её вид не напугал тебя?

— Что только не увидишь на улицах Сен-Марко, — вздохнула Мадлен. — Там много калек, изуродованных палачами или получивших страшные раны на войне или в стычках с разбойниками. Но увидеть такое на лице женщины… Нет, это было, скорее, грустно. Она была очень вежлива со мной и, увидев, что я проявляю интерес и участие к её подопечным, начала жаловаться мне и просить о помощи. Я обещала помочь, а потом всё же спросила, чем её так рассердила госпожа де Невиль.

— И? — Марк внимательно смотрел на грустное личико жены. — Она сказала?

— Она говорила довольно странные и непонятные мне вещи, назвала госпожу де Невиль ведьмой похуже маркизы Бернадайн, и умоляла меня быть осторожнее с ней, поскольку она зла и завистлива и может сглазить. Она сказала, что эта женщина приносит несчастья, что когда-то господин Аделард на беду привёз её сюда из Рошамбо. Он влюбился в неё и сделал своей любовницей, но вскоре разглядел под прелестным личиком ведьмин оскал и охладел к ней. Он привёз в замок другую женщину, и госпожа де Невиль тогда просто взбесилась, ревновала графа к сопернице и всячески интриговала против неё. В конце концов, граф не выдержал и хотел выгнать её за ворота, но господин де Невиль, который был в неё влюблён, уговорил своего друга выдать её за него замуж. Так она и стала госпожой де Невиль. Только она не успокоилась и, когда Аделард уехал на войну, всё-таки сжила бедняжку со свету.

Мадлен замолчала, а потом посмотрела на мужа, который задумчиво смотрел в окно.

— Наверно, мне не нужно было рассказывать тебе это и вообще слушать эти сплетни.

— Отчего же, я имею право знать, что происходит и происходило в моём замке, — Марк снова взглянул на неё и улыбнулся. — Не беспокойся ни о чём, просто прислушайся к совету старой и мудрой женщины, и будь осторожна с госпожой де Невиль.

— Ты серьёзно? Думаешь, она опасна?

— Я не знаю, но то, что в замке происходят страшные вещи и я уже чуть не потерял тебя, заставляют меня бояться собственной тени.

— Полагаю, что твоя тень не представляет для меня никакой опасности, — усмехнулась она.

— И всё же будь осторожна и не оставайся одна.

— Почему бы тебе самому не позаботиться о своей малышке Мадлен? Когда последний раз мы вместе сидели вечером у камина? Я уверена, что и Валентин скучает по таким вечерам, да и Лоренс с удовольствием отдохнёт от своего воспитанника и проведёт один вечер в библиотеке, обложившись стопками книг.

— Это отличная идея, — улыбнулся Марк. — А теперь идём обедать. Я устал, голоден и не могу больше смотреть на эти кипы документов. Эта бумажная работа выматывает меня куда больше, чем езда верхом и фехтование на мечах.

Однако следующим утром, когда Мадестайн вошёл в его кабинет, он снова сидел над отчётами, на сей раз господина Бартлена.

— Ваше сиятельство, — поклонился молодой лакей, — там явился какой-то старик в обносках и с чёрным лицом, сказал, что пришёл навестить внука. Как ни странно, капитан Лафар был очень любезен с ним и хочет знать, когда вернётся господин Шарбо.

— Я не знаю, — проворчал Марк и бросил взгляд в окно, где небеса снова озарились утренним светом. — Я жду его сегодня, но он может и не приехать. Послушай, Модестайн, отведи старика в трапезную для слуг, и вели повару хорошо его угостить. Чуть позже я зайду туда, чтоб поговорить с ним.

Модестайн, и без того удивлённый тем, что старый угольщик был так любезно встречен комендантом крепости, был ещё более изумлён приказом графа, однако, без вопросов поспешил исполнить его. Марк же, и правда, уже устал от бесконечных цифр и пространных описаний, изобилующих малопонятными для него терминами, и был рад любому поводу, чтоб отвлечься от своего занятия. Потому вскоре он снова сложил бумаги на краю стола и отправился поболтать с дедом своего кузена.

Он не видел ничего предосудительного в подобном общении, поскольку ему часто в жизни приходилось заводить беседы с людьми самых разных сословий, а также с нищими и разбойниками, чему способствовала его бродяжья жизнь в юности, а после его служба, когда ради получения информации нужно было уметь разговорить любого незнакомца.

Старик Шарбо в этот час сидел за столом в трапезной и аккуратно собирал на хлеб остатки соуса из большой миски. То, что Модестайн принял за обноски, было, скорее всего, его лучшим нарядом, который он надевал нечасто. Это была куртка из красного, немного выцветшего сукна, кое-где залатанная, но в целом ещё довольно крепкая. Марк жестом пресёк его попытку встать и поклониться, и присел на скамью по другую сторону стола.

— Эй, мальчик, — проговорил он, обратившись к стоявшему в дверях долговязому поварёнку, — принеси-ка нам кувшин вина из Лианкура и два кубка, — и дружелюбно взглянув на слегка растерявшегося старика, спросил: — Как поживает наш папаша Шарбо?

Спустя час старый угольщик, опьянев от красного вина и поддавшись обаянию своего собеседника, уже сидел, подперев щёку кулаком и грустно улыбаясь, рассказывал ему о своей жизни. Была она простой и бесхитростной, но и в ней было много радости и горя.

— Моя дорогая Кэт была такой красавицей, — говорил он мечтательно. — И хоть я тогда был тоже парень хоть куда, я и подумать не мог, что она согласится выйти за меня, да ещё и поселиться вместе со мной в лесу. Но она сама пришла ко мне и сказала, что любит меня и останется со мной жить. И за все годы, что мы были вместе, как бы трудно ни было, она ни разу не пожаловалась на то, что живём мы слишком бедно и в такой глуши. Даже когда она заболела, она продолжала улыбаться, чтоб не огорчать меня. А потом меня покинула и моя Жанна. Она была красавицей, вся в мать, и я надеялся, что она удачно выйдет замуж и будет жить в большом доме где-нибудь в селении. Но она была такой же глупышкой, как и Кэт, и влюбилась в господина Аделарда. Как я ни уговаривал её отказать ему, она всё равно ушла сюда, в замок, потому что жизни своей не представляла без молодого графа. А он был чудо как хорош, где ж бедной девочке было устоять перед его красотой и благородством. Ясно, что жениться на ней он не собирался, да она этого и не ждала, просто, как птичка поёт на ветке, не думая о завтрашнем дне, жила, радуясь жизни, и тому, что может быть рядом с ним. Она очень любила его…

— Я слышал, что она не перенесла известия о его смерти, — с сочувствием произнёс Марк.

— Нет, она даже не узнала, что он погиб… — всхлипнул старик.

— Как это может быть? Отчего ж она наложила на себя руки?

— Кто ж знает, что тут произошло, кто обидел бедную девушку так, что она взяла на руки маленького Тео и, даже не простившись со мной, пешком ушла в Лианкур, где положила дитя на ступени замка, а сама пошла и утопилась. И в тот день, когда тело её предали по нашим обычаям огню, я услышал, как отчаянно звонят в Лианкуре колокола. Это ведь так далеко, ваша милость, а в тот день их надрывный плач долетел до Лорма, и мне казалось, что они оплакивают мою Жанну, но оказалось, что причиной тому было известие о смерти господина Аделарда. Так мой бедный мальчик лишился и матери, и отца. Сколько пришлось ему испытать, живя из милости в доме маркиза! Говорят, господин Робер терпеть его не мог и поколачивал по поводу и без. А потом Тео приезжал ко мне и рыдал, умоляя позволить ему остаться. Не нужно было ему ни наук, ни рыцарского звания, лишь бы прекратились все эти издевательства. Моё сердце разрывалось от жалости, но что я мог поделать, если маркиз считал его своей собственностью и никогда не позволил бы тому, в ком течёт хоть малая толика его крови, стать простым угольщиком.

Он покачал головой, но потом вытер слёзы, текущие по морщинистому лицу.

— К счастью, эти невзгоды лишь закалили его характер. Он вырос, стал рыцарем, и теперь служит вам в Сен-Марко. Говорят, что вы добры к нему. И мне отрадно видеть, каким красивым и благородным господином он стал.

— Что ж, папаша Шарбо, могу тебе сказать, что Теодор вполне достоин чести, которой удостоился. Он принят при дворе короля и нашёл в Сен-Марко новых друзей, которые относятся к нему с уважением. Да и я вполне оценил его добродетели, потому и способствую его продвижению по службе.

— Воистину, боги посылают нам испытания, чтоб потом наградить за стойкость, — кивнул старик. — Когда-то я выплакал все глаза, потеряв жену и дочь, я так боялся за своего единственного внука, опасаясь, что он вслед за матерью не выдержит страданий, или господин Робер, не желавший иметь такого родича, сживёт его со свету. И вот, этого напыщенного индюка больше нет, а мой Теодор достиг многого, и даже такой благородный и знаменитый рыцарь, как ваше сиятельство, не стыдится звать его кузеном. Жаль, что моя Жанна не может увидеть, каким стал её сын, как он похож на господина Аделарда, и пусть всё, что она взяла с собой, уходя во тьму, это помятый жёлтый цветок, её сын теперь облачён в сияние славы.

Марк невольно улыбнулся, подумав, что до сияния славы Теодору пока далеко, но не стал разубеждать старика, который так гордился своим внуком, но потом улыбка исчезла с его лица.

— О каком цветке ты говоришь, папаша Шарбо?

— О цветке? — угольщик с недоумением взглянул на него. — Ах, да… Когда Жанну выловили из реки, в её волосах был жёлтый цветок. Мне сказали, что такие большие и красивые цветы растут в саду замка. Должно быть, она взяла его, как единственную память о своей любви, и потому я не стал забирать его. Я вложил его ей в руку, когда прощался. А что не так? — старик, наконец, заметил выражение на лице графа, но тот уже улыбнулся и покачал головой.

— Ничего, так, вспомнилось. Мне пора идти по делам, а ты останься пока в замке. Похоже, вино слегка ударило тебе в голову, и великий олень вот-вот замотает головой, пытаясь свалить тебя с ног. Ложись спать в комнате для слуг, а там, глядишь, и Теодор вернётся в замок. Он будет рад встретиться с тобой.

И, щёлкнув пальцами, Марк подозвал к себе поварёнка и велел ему проводить старика в комнату для слуг и уложить спать. После этого он сразу же направился в башню Джин Хо. Уже подходя к двери, он услышал там какую-то возню и шум, а, отворив дверь, поспешно отскочил в сторону, потому что на него катился какой-то блестящий шар. Впрочем, тот, ударившись о порог, отскочил в сторону, и Марк увидел слегка оторопевшего белого лиса, который тут же сел, обвив передние лапы двумя пушистыми хвостами, остальные рассыпав вокруг. При этом лис с невинным видом принялся осматривать потолок, словно увидел там что-то очень интересное.

— Что это такое? — спросил Марк, подняв шар, и осмотрел его.

Шар был выточен из розоватого селенита с глубоким шелковистым блеском и оправлен в ажурную золотую сеть, украшенную вставками из ярких самоцветов. С одной стороны в камне имелось углубление, куда был вставлен полый цилиндр с резьбой, явно предназначенной для того, чтоб зафиксировать шар на каком-то штыре.

— Где ты это взял? — спросил Марк, войдя в комнату, и закрыл за собой дверь.

— Я не украл, — заявил лис, не утруждая себя сменой облика. — Я просто взял поиграть. Эта штука блестит и хорошо катается. Потом я положил бы её на место.

— Конечно, — пробормотал Марк. — Так откуда она?

— Ты дашь мне её поиграть?

— Нет. Она слишком хрупкая, чтоб выдержать подобное обращение. Поищи для игр что-нибудь другое.

— Ты жадный, — с презрением взглянув на него, заявил лис.

— Я знаю, — кивнул Марк и сел в кресло, разглядывая свою находку. — Так где ты её взял?

— В склепе. Там много таких штук, но отвинтить удалось только эту.

— А здесь есть склеп?

— Это тебя удивляет?

— Ещё бы! Графы де Лорм — наследники де Лианкуров, и после смерти их хоронят именно в Лианкуре. Там могила Аделарда, а его усопшие предшественники умерли маркизами де Лианкурами. Так кого же хоронили в драгоценных раках в Лорме?

— Ты не знаешь? Значит, это не твоё! Отдай мячик. Я первый его нашёл!

— Джин Хо, не веди себя, как несмышлёный лисёнок. Просто скажи, где ты отыскал этот склеп?

— В подземелье.

— Что ты там делал?

— Осматривался и искал подземный ход. Я читал, что в средневековых замках всегда есть подземный ход, который ведёт за стены.

— А зачем тебе подземный ход?

— Ты шутишь? — лис с подозрением взглянул на него. — Неужели не шутишь? Как, по-твоему, я хожу в лес? Ползаю по стенам или каждый раз прыгаю в реку? А обратно взлетаю на крыльях любви? Я выхожу через нору! Как обычно. Вернее, через подземный ход, который я нашёл. Ты отдашь мячик? Он же не твой.

— Мой. Замок мой, значит, и подземелье под замком моё, и склеп в нём, и всё, что в склепе, тоже моё.

— Ты даже не знаешь, где это.

— Ты мне покажешь.

— А мячик отдашь?

— Нет. Я уже отдал тебе серебряный кинжал.

Лис снова посмотрел в потолок и немного подумав, вздохнул.

— Ладно, я покажу тебе ход. Идём!

Он поднялся и направился к двери.

— Ты не хочешь принять более подходящий облик для такой прогулки? — уточнил Марк, вставая.

— Нет, я неотразим в любом обличии. Ой, как мне надоели ваши условности!.. — и он поднялся на задние лапы, превращаясь в человека.

Марк наблюдал за ним с любопытством, а потом ткнул пальцем в коротко остриженную белокурую шевелюру. Джин Хо издал недовольное рычание, но всё же его волосы снова зазолотились, а щёки налились приятной пухлостью.

— Картинка, а не мальчик! — усмехнулся Марк.

— Я действительно нравлюсь тебе больше с рыжими волосами? — тут же принялся выяснять лис, но Марк направился к двери и поманил его за собой.

Они вышли из комнаты и начали спускаться вниз по крутой винтовой лестнице. Марк и раньше знал, что она продолжается вниз, в подземелье, но никогда не спускался туда, и не знал, как глубоко она ведёт. На всякий случай он взял со стены фонарь с зажжённой свечой.

— Ты пришёл, чтоб убедиться, что я не безобразничаю? — обиженно уточнил Джин Хо, видимо, не придумав другого повода, чтоб продолжать дуться.

— Нет, я просто хотел сказать, что и мать Теодора, вероятно, умерла от этого проклятия, — пояснил Марк, спускаясь вниз по грубо обтёсанным ступеням. — Он считает, что она покончила собой, узнав о смерти Аделарда, но выяснилось, что она умерла раньше, причина её поступка неизвестна, а в волосах была жёлтая хризантема.

— И что?

— Не знаю, меня это почему-то встревожило. Ведь это случилось ещё до того, как маркиз взял себе вторую жену, ту самую Бернадайн. Но дело даже не в этом. Если честно, я не знаю, что всё это значит, но, как мне кажется, это важно.

— Вернёмся к этому, когда будешь уверен, — проворчал лис, спускаясь всё ниже.

Марк видел впереди его плечи и затылок, но остальное тонуло в темноте. Было душно и как-то затхло. А со временем он заметил, как кладка стен сменилась грубо отёсанными стенами, да и ступени под его ногами были явно вырублены внутри скалы. Он почувствовал беспокойство.

— Долго ещё спускаться? — спросил он.

— Нет, ещё два витка. Вот, смотри, коридор, — Джин Хо остановился на площадке и указал в тёмный провал в стене. — Там в конце — дверь, за ней начинается подземный ход, который ведёт наружу.

— Как далеко?

— Довольно далеко, за реку к западу от замка. Выход через пещеру в лесу. Если пройти ещё милю, то можно выйти к дороге, а там недалеко посёлок, где живут рудокопы. А теперь пойдём, я покажу тебе склеп. На самом деле там что-то вроде тюрьмы, какие-то закутки с решётками, как в зверинце, в некоторых ещё остались кости, но они совсем старые и несъедобные. Но если пройти через эту темницу, то там будет стена… Ой, да что я тебе рассказываю! Пойдём, посмотрим!

Они спустились ниже и оказались в узком коридоре, по сторонам которого в низких глубоких нишах, забранных решётками, когда-то были камеры тюрьмы. И Марк, действительно, разглядел там несколько скелетов, прикованных к стене ржавыми цепями.

— Твои предки не отличались гуманностью, — проворчал Джин Хо на ходу.

Он прошел мимо решёток и остановился перед глухой стеной, на которой были укреплены два кольца для факелов. Взявшись за кольца, он потянул их на себя, и каменная стена со скрипом сдвинулась и отъехала в сторону.

— Подозреваю, что когда-то эта сводчатая галерея просто вела в склеп, но никто не понял её предназначения и потому здесь устроили тюрьму, — пояснил лис.

Марк, подняв фонарь, вошёл в большое сводчатое помещение, где рядами возвышались странные сооружения, серые от пыли, но кое-где она была стёрта, и там блестело литое серебро, золото и драгоценные камни. Осмотревшись, Марк увидел семь рак разного размера, и украшенных с различной степенью роскоши. Две из них были совсем маленькими, в них, видимо, покоились останки детей. Две серебряные принадлежали женщинам, ещё две, отделанные золотом, наверно были построены для бывших хозяев этого замка, а самая большая, украшенная наиболее пышно, в том числе четырьмя драгоценными шарами по углам, один из которых Марк теперь держал в руке, явно предназначалась для главы рода или его основателя. Подойдя к этой раке, он насадил шар на штырь и после этого смахнул серые мягкие хлопья пыли с высокого золотого шатра. Он искал хоть какую-нибудь надпись, которая бы подсказала ему, кто погребён здесь.

Его смутило то, что захоронение выглядело необычно для простого владельца замка. Как правило, это была отполированная плита, а в особых случаях поверх неё укладывали каменное изображение усопшего или высеченные из камня латы, меч и щит. Такие вот шатры, да ещё украшенные драгоценными металлами и каменьями он видел только в королевской усыпальнице. Чем больше он рассматривал филигранную отделку шатра, искусно ограненные вставки из самоцветов, тем большее беспокойство испытывал. Конечно, если этот неведомый лорд когда-то в давние времена владел здесь рудниками, он мог поспорить богатством с королями, которые часто были не так богаты, как принято считать. Но почему тогда Марк, хорошо знавший историю королевства, ничего не слышал о столь богатом феодале юга?

Наконец, он нашёл эту пластину и дрожащей рукой стёр с неё пыль. Он нагнулся к золотой табличке, чтоб прочитать затейливую вязь старинного письма и чем дальше читал, тем больший ужас его охватывал. Закончив чтение, он бросился к следующей раке и почти сразу нашёл табличку. Прочитав её, он почувствовал, как холодеет у него внутри. Он подошёл к следующей, потом осмотрел две женские могилы и, когда остановился перед маленьким, отлитым из чистого серебра надгробием, напоминавшим детскую колыбель, услышал позади голос Джин Хо. Он совсем забыл, что он здесь не один.

— Филипп Монморанси, сын Алфреда, брат Анри и Элиан, — лис стоял возле большого надгробия и рассматривал табличку. — Кто это? Он из королевской семьи?

— Не читай! — крикнул Марк и, подбежав, заслонил табличку собой. — Прошу тебя, не читай! Если ты мне друг, если я, действительно, тебе дорог, то умоляю, никогда больше не входи сюда! Ничего не бери отсюда! Никому никогда не говори о том, что был здесь, и что ты здесь видел! Проси у меня, что хочешь! Хочешь, я закажу для тебя мяч из чистого золота, который украсят самыми дорогими каменьями…

— Марк! — Джин Хо прервал его отчаянную мольбу и положил руки ему на плечи. — Я — твой друг. Ты мне ближе, чем кто бы то ни было на этой планете, не считая мою кровную родню. Таких друзей, как ты, у меня в жизни было не так много, а из ныне живущих остались единицы. С тобой я могу дурачиться и капризничать, потому что мне это нравится, но я — взрослый и разумный лис. Я знаю, что такое дружба и верность, и нет нужды пытаться подкупить меня. Достаточно обычной просьбы. Я вижу, что это важно для тебя, и в этом деле я всегда на твоей стороне. Я сохраню твою тайну, как ты хранишь мою. Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что я умею хранить тайны?

— Конечно, не сомневаюсь, — Марк устало опустил голову.

— Я не жду никаких объяснений и просто сделаю, как ты хочешь, — продолжил Джин Хо. — Мы уходим отсюда, или ты осмотришься, а я подожду тебя снаружи?

— Нет, я увидел куда больше, чем мне хотелось бы знать, — устало проговорил Марк и повернулся к выходу.

Покинув склеп, он задвинул плиту обратно и тщательно осмотрел, чтоб убедиться, что вход не может быть обнаружен случайно, а после этого направился к лестнице. Джин Хо, который шёл следом, с тревогой смотрел на него, и на площадке, откуда начинался подземный ход, остановился.

— Может, посмотришь нору наружу? Прогуляемся по лесу, а потом так же незаметно для всех вернёмся.

— Пожалуй, — согласился Марк и его голос прозвучал совсем тихо.

Они долго шли по тёмному душному коридору под землёй. Он был достаточно просторен, чтоб по нему могла, не толкаясь, пройти группа людей в полном вооружении. Стены были сухими и тщательно отполированными.

— Подземелья замка куда старше построек наверху, если не брать в расчёт башню маркизы, — задумчиво проговорил Марк. — Король Генрих передал эти земли графам де Лорм, но как они до того попали в казну? У кого их отобрали?

— Ты не знаешь?

— Нет. Дом построен не так давно в южном стиле, присущем дворцу в Лианкуре, но остальная часть замка старая. Я сразу удивился тому, что он так хорошо продуман и выстроен с военными целями. Три кольца крепостных стен, коридор между двумя из них, отнесённые за второе кольцо склады и хозяйственные постройки. А вокруг — дикие горы. К замку можно подойти только с одной стороны, стены выстроены так, что к ним не подвезти стенобитные машины. Кому же принадлежала эта цитадель до того, как она отошла к моей семье? Нет, не стоит думать об этом. Лучше забыть обо всём и спокойно жить дальше. И надо убедиться в том, что никто и никогда не сможет найти этот склеп.

— Твоё бормотание похоже на бред, — заметил Джин Хо. — Лучший способ забыть — это не вспоминать. Перестань обдумывать эту загадку и займись более насущной: в твоём доме завёлся хищник, который охотится на женщин и чуть не убил тебя. И это куда важнее пыльных подвалов, о которых никто не знает.

— Ты прав, — Марк невесело усмехнулся. — Наверно, я похож на сумасшедшего.

— Слегка. Хотя это случается и с вполне нормальными людьми.

— Мы очень долго идём. Сколько же сил нужно было, чтоб вырубить этот ход в скале?

— Не так много, учитывая, что вокруг полно профессионалов в этом деле. Ты представляешь протяжённость шахт в рудниках?

— И снова ты прав. Мне говорили, что рудокопы пользуются картами, чтоб не заблудиться в своих лабиринтах.

— И я о том же, но мы уже близко. Слышишь, с потолка падают капли? Это не река. Мы давно уже миновали её глубоко под землёй, но коридор постепенно поднимается к поверхности земли и здесь в него просачивается вода. Ещё немного и мы доберёмся до выхода.

И действительно, через какое-то время гладкие обтёсанные стены сменились неровными стенами пещеры, потолок ушёл куда-то вверх, а впереди забрезжил свет, который пробивался сквозь узкую щель в скале. Вскоре они выбрались наружу, и Марк погасил фонарь. Он вдохнул прохладный хвойный воздух и осмотрелся. Вокруг был густой сосновый лес, звеневший птичьими голосами. Смолистые кроны чуть гудели под налетающим ветром. Из ближайших кустов раздался треск, и на какой-то момент из листвы показалась острая мордочка барсука. Он равнодушно посмотрел на незваных гостей и снова исчез в своём укрытии.

— Идём? — спросил Джин Хо и весело зашагал по усыпанной хвоей земле.

Марк пошёл за ним. Он продолжал смотреть по сторонам. Лес напоминал ему старинный храм, где среди множества колонн-стволов сквозь прохудившуюся крышу верхушек деревьев с небес лился чистый свет дня. Птицы щебетали так весело и беззаботно, и Марку вдруг показалось, что то, что он видел недавно в подземелье своего замка, было лишь кошмарным сном. Этого не должно было существовать и, потому об этом нужно было просто забыть, чтоб в мире не осталось никого, кто знал бы эту мрачную и опасную тайну.

— Я понимаю, почему ты постоянно сбегаешь в лес, — усмехнулся Марк и догнал Джин Хо.

— Нет, не понимаешь, — возразил лис, — потому что для того, чтоб охотиться тебе нужно оружие. Ты берёшь еду с собой из дома и к ночи спешишь вернуться под крышу. А я могу найти здесь много вкусных вещей и с удовольствием проспать полдня под кустом, сунув нос в собственный хвост! Я могу жить так до тех пор, пока мне не станет скучно. Я понятно объясняю? Я лис, а для лиса такой вот сосновый бор — не место прогулок, а дом.

— Кажется, я начинаю тебе завидовать, — пробормотал Марк.

— Ты нравишься мне всё больше, — одобрил ДжинХо. — Я уверен, что люди страшно завидуют лисам, особенно тому, что у них такой красивый пушистый хвост, но гордость не позволяет им в этом признаться.

— И снова ты прав! — рассмеялся Марк.

Они подошли к неширокому ручью и лис ловко перепрыгнул на другую сторону. Марк нерешительно взглянул на него, но заметив ехидную усмешку, фыркнул и с короткого разбега перемахнул через звенящий поток воды.

— Молодец! — кивнул лис и вдруг замер и тревожно осмотрелся.

Марк ничего не успел спросить, потому что из зарослей кустарника раздался громкий треск, и в следующий момент оттуда, ломая ветки, выскочило что-то большое и лохматое и ударило его в плечо. Марк успел сгруппироваться и откатился в сторону, а, взглянув на нападавшего, замер в ужасе. Это было странное существо, похожее одновременно на человека и на кабана, с длинными конечностями, массивное и горбатое, с звериной мордой, украшенной крупным пятачком, из-под которого торчали загнутые клыки, и маленькими злыми глазками. С его загривка рыжими космами свисала жёсткая длинная шерсть, которую развивал ветер.

Всё это Марк успел разглядеть в краткое мгновение, пока чудовище разворачивалось к нему, а потом снова кинулось в атаку. И хотя он едва не потерял голову от страха, ему стало предельно ясно, что сражаться с этим зверем бесполезно. У него с одним кинжалом на поясе не было ни единого шанса победить. Потому он снова откатился в сторону, в то время как зверь с рычанием пронёсся мимо. Марк вскочил на ноги и обернулся, пытаясь сообразить, стоит ли бежать прямо сейчас или нужно ещё раз попытаться увернуться от этого чудовища. А оно уже поднималось на массивные задние лапы с копытами и подняв передние, снабжённые длинными когтями, собиралось снова броситься на него. И в этот миг сбоку на зверя налетело что-то снежно-белое. Большой белый лис вцепился в шею монстра своими острыми зубами и бил его когтистыми лапами. Зверь возмущённо зарычал и вскоре его рык перешёл в вой. Противники сцепились в гудящий бело-рыжий клубок, который покатился по земле. Марк схватился за свой кинжал и бросился на помощь Джин Хо. Он ударил стилетом в косматую спину чудовища, но ему показалось, что она сделана из камня или железа. Клинок путался в рыжей шерсти, не причиняя монстру существенного вреда, а тот тем временем перевернулся, подмяв под себя лиса, на белой шерсти которого уже были видны кровавые пятна.

Марк в отчаянии осмотрелся, понимая, что ничего лучше стилета у него под рукой нет, но вдруг увидел, как неподалёку в траве что-то блеснуло. Он присмотрелся и увидел серебряное лезвие кинжала с пентаграммой. Безумная мысль попробовать мелькнула в его голове, ведь Джин Хо говорил, что этим кинжалом можно убить нечисть. Он метнулся туда, его пальцы сомкнулись на неудобной рукоятке в виде рыцаря, но он уже вернулся и с размаху вогнал серебряный клинок в загривок зверя.

Тот взвыл ещё громче и, обернувшись, ударил назад когтистой лапой. Удар пришёлся в грудь Марка и был таким сильным, что отшвырнул его назад. Марк ударился спиной о ствол дерева и на мгновение потерял сознание, однако, тут же очнулся, и замер, ожидая новой атаки, но её не было. Рыжий гигант, пошатываясь, стоял посреди поляны на берегу ручья и странно подвывал, после чего просто рухнул на спину, придавив собой неподвижного лиса.

Марк кинулся к нему и, отвалив в сторону тушу чудовища, упал на колени рядом с Джин Хо. Глаза лиса были закрыты, из приоткрытой пасти торчал розовый язык, на белоснежной шкуре темнели глубокие кровоточащие раны.

— Лисичка! — пробормотал Марк, проводя пальцами по мягким ушам и пушистому затылку. — Очнись, лисичка! Скажи, чем я могу тебе помочь?

— Печень… — прошептал чуть слышно лис. — Меня спасёт только свежая печень.

— Человеческая? — ужаснулся Марк.

Голубой глаз с опаловым зрачком неожиданно приоткрылся и заинтересованно взглянул на него.

— Достанешь?

— Нет, — отрезал Марк и опустился на пятки. — Судя по всему, ты не так уж сильно пострадал. Раны поверхностные…

— Ладно, ладно… Сойдёт и свиная, — лис повернулся и посмотрел на поверженного врага. — Заметил, что он нападал только на тебя, полностью игнорируя меня?

— Ещё бы… — проворчал Марк. — Ты снова меня спас.

— А ты — меня, — констатировал Джин Хо. — Мы созданы друг для друга. Тут не так далеко проходит дорога. Если пройти по ней полмили, то выйдешь к деревне, где разводят свиней. Я знаю, потому что как-то раз утащил оттуда очень вкусного поросёнка. Свиная печень по составу близка к человеческой, и обладает для нас целебными свойствами. Это должно мне помочь. Но я не могу идти. Я весь изранен. Тебе придётся нести меня на спине.

— Ладно, — не стал спорить Марк.

— И не забудь вытащить из этой туши мой кинжал. Хорошо, что я его обронил, и ты додумался пустить его в ход.

— Хорошо, что он действительно убивает монстров. А ведь это могла быть только шутка.

Вскоре Марк уже шёл по лесу, неся на спине лиса. Он удерживал на своей груди его свесившиеся белые лапы, а голова лежала на плече, и Марк иногда чувствовал на щеке влажный мягкий язык.

— Перестань, мне щекотно, — произнёс он, наконец.

— Ты меня любишь? — жалобно прошептал лис.

— Ну, вроде того, — пробормотал Марк, немного смутившись.

— Лисичке так важно знать, что её любят, когда она больна.

— Люблю, — кивнул Марк. — Тебе стало легче?

— Немного. Я всё ещё не могу идти, лапы не действуют, наверно что-то с позвоночником. И хвоста не чувствую. Наверно, он уже оторвался, зацепившись за куст…

Марк невольно остановился и обернулся. Хвост был на месте, а лис с довольным видом хихикнул.

— Это шутка.

— Смешно, — оценил Марк и пошёл дальше.

Вскоре он действительно вышел к дороге и осторожно опустил Джин Хо на траву за кустами.

— Если ты пойдёшь со мной, то тебе придётся превратиться в человека. Или я схожу в деревню один, а ты подождёшь меня здесь.

— Подожду, — решил лис и, вытянув лапы, закрыл глаза.

Деревня действительно оказалась недалеко, и Марк без труда отыскал дом мясника, державшего свиней. Его дорогой, но изодранный камзол, украшенный драгоценностями, произвёл на того неизгладимое впечатление, и Марк, сочинив на ходу что-то про нападение зверя, убежавшую лошадь и израненного любимого пса, потребовал немедленно продать ему свиную печень. Мясник был очень рад услужить благородному господину в его беде и вынес большую глиняную миску, покрытую льняной тканью. Он даже порывался пойти с ним и помочь с раненой собакой, но Марк отказался, достал из кошелька серебряную марку, чем купил преданность мясника на всю оставшуюся жизнь и, забрав миску, отправился обратно.

Он нашёл лиса там же, где и оставил. Джин Хо спал, повизгивая и дёргая лапами во сне, видимо, снова сражаясь с монстром. Раны на его боках уже начали затягиваться. Марк присел рядом и заметил, как дрогнул лисий нос, потом голова приподнялась и развернулась в сторону миски. Марк придвинул её ближе, и лис поспешно приподнялся и, спихнув в сторону тряпку, принялся за угощение. Судя по тому, что его раны заживали на глазах, свиная печень, и правда, была волшебным эликсиром для кумихо, и Марку оставалось только радоваться, что его друг не капризен и не требует кровавых человеческих жертвоприношений.

Потом он сидел на земле под деревом и задумчиво поглаживал лежавшую у него на коленях голову дремавшего лиса. Он прислушивался к ветру в ветвях сосен и птичьим трелям и думал о том, что вот так неожиданно разрешилась проблема с чудовищем, убившим беднягу лесничего и пару нищих бродяг. И лишь изредка перед его глазами вспыхивало зловещим блеском драгоценное убранство тайного склепа, но он тут же отгонял от себя это воспоминание, предпочитая думать о чём угодно, только не об этом.

— Мы кого-то ждём? — снова приоткрыв один глаз, спросил Джин Хо.

— Нет, мы ждём, когда ты сможешь встать на собственные лапы и идти обратно в замок, — возразил Марк.

— Я не о том. По твоей земле без твоего согласия может передвигаться вооружённый отряд?

— Насколько он велик?

— Судя по топоту коней, человек пятнадцать.

— Теперь и я слышу, — Марк аккуратно снял голову лиса со своего колена и положил её на примятую траву. — Может, это возвращается Теодор? Пещера того зверя ведь где-то неподалёку.

— Может быть, — пробормотал лис и снова закрыл глаз.

Марк поднялся и вышел к дороге. Вскоре он услышал конский топот, а потом вдалеке появились всадники. Наконец, он разглядел впереди на крупном чёрном скакуне Теодора. Тот тоже узнал его и спустя минуту всадники Лианкура окружили его.

— Что случилось, ваше сиятельство? — обеспокоенно спросил Теодор, соскочив с коня. — Ваш камзол изодран! А это что? Кровь?

— Не моя, — успокоил его Марк и невольно обернулся назад, пытаясь сообразить, что теперь делать с белым лисом, но увидел стоящего у сосны Джин Хо в человеческом обличии. Его золотисто-коричневый наряд был исполосован и в разрывах виднелись раны. — Это кровь Хуана.

— Он ранен? — Теодор обернулся и кинулся к юноше.

— Я пытался защитить нашего графа от чудовища, но в результате ему пришлось спасать меня, — пояснил Джин Хо со слабой улыбкой, когда Теодор подбежал к нему.

Тот перекинул его руку на своё плечо и тут же замер.

— Вы нашли чудовище?

— Скорее, оно нашло нас, — пояснил Марк, подходя к ним. — А ваша охота не удалась?

— Мы нашли ту пещеру, осмотрели её и устроили засаду, но зверя так и не дождались. Тогда я решил ещё раз обследовать его логово и нашёл то, что меня испугало. Я поспешил обратно, но опоздал. К счастью, это не кончилось для всех нас плачевно!

— О чём ты, кузен?

— Пьеро, покажи его сиятельству то, что мы нашли, а после помоги мне усадить господина Хуана на коня.

— Подождите, пусть пока посидит на земле, — остановил его Марк. — Я отведу вас туда, где мы бросили тушу этого монстра. Я хочу, чтоб вы перевезли его в замок, после чего объявили по всем селениям о том, что мы убили его, и каждый желающий может придти в замок и убедиться в этом.

— Это разумно, — кивнул Теодор и снова аккуратно опустил Джин Хо на землю.

Тем временем к ним подошёл помощник Теодора Пьеро и подал графу какую-то грязную изорванную тряпку. Марк осмотрел его и с недоумением взглянул на кузена.

— Это же муслин! На воротнике и манжетах лейденские кружева! Это моя рубашка!

— Вот именно! — к ним, спешившись, подошёл капитан Ормон. — Господин Шарбо сказал, что такие дорогие рубашки носит только ваше сиятельство, но мы нашли её в той пещере.

— Она изорвана и покрыта грязью, — кивнул Теодор. — Зверь играл ею и привыкал к запаху.

— Потому он и нацеливался на тебя, — заметил Джин Хо, откинувшись спиной на дерево. — Он знал твой запах и искал тебя неподалёку от замка. Вопрос, кто дал ему твою рубашку? Не призрак, точно!

— При чём тут призрак? — нахмурился Теодор.

— Я расскажу тебе всё позже. Пока тебя не было в замке, много чего произошло, мы почти в плотную подошли к разгадке этой тайны, но нам нужно буквально несколько кусочков, чтоб полностью собрать эту мозаику. Пока же идём, я покажу вам зверя.

Туша чудовища оказалась на месте, оно не ожило, не сбежало, и его не сдуло ветром в преисподнюю. Марк опустился на колени возле ручья, чтоб смыть кровь и грязь с рук и одежды, а Теодор, Ормон и ещё два рыцаря, пришедшие с ними, удивлённо переговаривались, рассматривая монстра.

— То ли кабан, то ли человек, — пробормотал Ормон.

— На медведя тоже похож, — заметил Теодор. — Посмотрите, копыта у него только на задних ногах, а передние — лапы с когтями. Откуда же он взялся? Я ожидал увидеть чудище, но всё же его облик приводит меня в замешательство. И как вы его убили? Я не вижу ран.

— Одна на загривке, — ответил Марк, возвращаясь к ним. — Совсем небольшая рана, но мне не удалось нанести своим стилетом даже царапины этому монстру, а серебряный клинок Хуана вошёл в него, как в масло и мгновенно убил. Может это и зверь, но в нём есть что-то демоническое, потому что тот кинжал, по словам Хуана, предназначен для убийства нечисти.

— Вам повезло, что он пошёл с вами, — проворчал Теодор. — Почему вы вообще оказались в лесу вдвоём? Где де Ланьяк?

— В замке. Я не собирался выходить, но совершенно случайно наткнулся на подземный ход в башне Хуана. Мы шли по нему и выбрались из-под земли тут неподалёку. Решили осмотреться и тут на нас, вернее, на меня напал этот вепрь. Ну, что ты так на меня смотришь?

— Вы помните, что на де Ланьяка королём возложена обязанность охранять вас? А ваш дед приказал мне позаботиться о вашей безопасности. Как думаете, что бы он сделал со мной, если б вы погибли от лап этого кабана?

— Может, треснул пару раз, а потом назначил своим наследником. И женил бы тебя на Орианне.

— Как же! Вы находите это смешным? Кстати, как она?

— Пока не очнулась, хотя в остальном неплохо. Она всё время спит и два лучших лекаря Рошамбо и Лианкура заботятся о ней.

Теодор приказал рыцарям сторожить чудовище, а остальные вернулись к отряду. Джин Хо усадили на одного освободившегося коня, а на второго вскочил Марк и они помчались в замок. Приехав, Теодор сразу же отрядил несколько своих людей, чтоб они вернулись назад, а так же велел им взять телегу и привезти тушу чудовища. Марк и Джин Хо тем временем поднялись в замок, где им навстречу выбежали встревоженные оруженосцы.

Марк, не желая слушать их упрёки и причитания, сразу же приказал им заткнуться и проводить господина Хуана в его комнату, но тот заартачился, заявив, что ему мало сырой печени какого-то крохотного поросёнка и он хочет полноценный обед. Вскоре он уже сидел на террасе в удобном кресле, облачённый в новый наряд из голубого бархата и обложенный подушками. Перед ним стоял накрытый стол, за которым помимо него сидели Марк, Мадлен и Теодор. Сообщив о том, что Орианна пока не проснулась, но выглядит как уснувшая волшебным сном принцесса, то есть уже не так бледна и измучена, Мадлен скоро покинула их и пошла в дом, а мужчины остались и, обменявшись новостями, приступили к их обсуждению.

— Значит, моя мать покончила собой вовсе не из-за смерти отца, а по той же причине, по какой случилась беда и с Орианной! — прорычал Теодор и стукнул кулаком по столу. — Если я доберусь до этого негодяя, оставившего меня круглым сиротой, я убью его собственными руками!

— Кстати, маркиза Бернадайн тоже пала жертвой этого заклятия, — заметил Марк, — И хоть я не испытываю ни малейшего сочувствия к этой женщине, стоит признать, что этот колдун орудует в Лорме давно.

— Да, — нехотя признал Теодор. — Я довольно часто слышал о том, что в Лорме и Лианкуре девицы накладывали на себя руки, и на их одежде или в волосах находили эти цветы. Люди здесь суеверны, и просто передавали из уст в уста эти страшные истории, считая их проклятием, нисходящим на девушек. Никто даже не задумывался, что за этими смертями может стоять какой-то злодей из плоти и крови. И что, он действительно пытался отравить вас? Но почему не наслал то же проклятие. Я не к тому, что это было б лучше…

— Я понял, — кивнул Марк. — Может, потому что я не девица?

— Это возможно, — подтвердил Джин Хо. — Существуют адресные проклятия, которые предназначены для конкретной жертвы или группы жертв, объединённых каким-то признаком, за который оно и цепляется. В данном случае — это молодые женщины, имеющие печальный опыт в любви или затаившие где-то в душе страх потерять любовь. Я не думаю, что ты стал бы вешаться из-за подобного. Ты уже пережил горечь потерь и справился с ней, к тому же мужчины, особенно воины, крайне редко кончают собой по этой причине. Что ж до отравления, то этот яд был выбран, скорее всего, чтоб постепенно и потому незаметно свести тебя в могилу, предварительно лишив разума и воли. Через какое-то время при увеличении дозы, ты вполне мог бы впасть в беспомощное состояние и стать жертвой несчастного случая, который был бы подстроен убийцей.

— Но почему? — изумился Теодор. — Что этот негодяй имеет против нашего графа?

— Откуда мне знать? Я здесь всего лишь гость, живу спокойно в своей башне и больше интересуюсь прогулками по лесу, чем вашими делами. Но мотивы обычно таковы: месть, жажда денег и власти или любовь. Любовь почему-то кажется мне в данном случае маловероятным мотивом. Остаются обида, деньги и власть. С кем ты ссорился последнее время?

— Ни с кем, — пожал плечами Марк. — Только с тобой, но мы каждый раз мирились.

— Это не в счёт. И я не стал бы травить врага морфином, а просто съел бы его. Это проще и приятнее. Значит, остаются деньги и власть. У тебя есть здесь и то и другое в практически неограниченном количестве. Кто наследует тебе? — Джин Хо задумчиво взглянул своими холодными узкими глазами на Теодора.

Тот обиженно вспыхнул и едва не схватился за кинжал на поясе, но Марк положил ладонь ему на руку.

— Это не он. Он не стал бы причинять вред Орианне, он её любит. К тому же он искренне предан моей семье.

— И я вряд ли унаследую что-то, — проворчал Теодор. — Скорее, в случае смерти графа де Лорма маркиз де Лианкур прикажет запороть меня за нерадивость.

— Такое тоже возможно, — согласился Марк.

— И других наследников у тебя нет? — прямо спросил Джин Хо.

— Мне может наследовать наш с Мадлен ребёнок, — ответил он. — Но следует учесть, что Лорм достанется ему, только если это будет мальчик и король соизволит сделать его графом де Лормом. Моему дяде Роберу в этом было отказано.

— Да, от недобросовестных наследников Лорма тебя защищает воля короля, — проворчал Джин Хо. — Я не знаю, Марк! Травить тебя опиатами из спортивного интереса довольно глупо, а жажду убийства этот негодяй вполне может удовлетворить, убивая девиц. Может, ты ему просто не нравишься? Может, он завидует твоей красоте? Тому, как ты возвысился? Или он влюбился в твою жену и хочет устранить соперника?

— Зачем тогда покушаться на Мадлен?

— Это была случайность. Жёлтая хризантема в букете белых была принесена в комнату твоей кузины и предназначалась ей. Кто мог знать, что Мадлен сядет рядом шить?

— Логично, но влюблённость в Мадлен как-то не вяжется с упорными попытками извести Орианну. Здесь что-то другое, — Марк устало потёр лоб. — Ведь были ещё служанки. Даже если Жоржетта погибла случайно, забрав цветок с подушки Орианны, то Манон была убита намеренно. Или нет?

— Кто знает? Хотя, ты прав, всё это не то что бы лишено смысла, но смысл от нас пока ускользает, поскольку нам что-то неизвестно. Я наелся и хочу спать. Ты отнесёшь меня в мою комнату?

Теодор изумлённо взглянул на Джин Хо, но Марк только усмехнулся и молча кивнул.

Уложив лиса в постель, Марк укрыл его одеялом и какое-то время сидел на краю постели, борясь с искушением прилечь рядом. Он то и дело возвращался к размышлениям о том, кто может творить злодеяния в его замке, но перед глазами то и дело снова всплывали мерцающие в темноте каменья, украшавшие старинную раку. Не связаны ли эти убийства и покушения с этой страшной тайной? Но это значило бы, что она известна ещё кому-то, а это уже совсем плохо. Как давно появилось это проклятие, губившее девушек? Самый давний известный ему случай — это смерть Жанны, матери Теодора. Но, возможно, это случалось и раньше. Сколько лет или, может, веков собирало оно свою страшную дань?

Он устал, мысли путались, и ему хотелось просто отдохнуть. Вернувшись на террасу, он какое-то время стоял там, глядя на сад. В голове было пусто и что-то тяжело давило на плечи.

— Ваше сиятельство, — неожиданно услышал он позади встревоженный голос и, обернувшись, увидел Жаккара. — Из Рошамбо вернулся Марселон, — сообщил тот, — и хочет срочно доложить вам о том, что сумел выяснить. Он считает, что это может быть важно!

— Хорошо, Эмиль, позови его, — кивнул Марк и присел на балюстраду.

Вскоре появился Марселон и тут же принялся кланяться, извиняясь за то, что задержался в Рошамбо так долго.

— Мне пришлось заказать у этого сквалыги дорогой наряд и ждать, пока он его сошьёт, потому что у него была очередь заказчиков, — пояснил он. — Наряд я заказал не себе, а своему хозяину, потому как такой гусь, как я, будет довольно нелепо смотреться в бархате.

— Не прибедняйся, ты видный мужчина, — усмехнулся Марк. — Так что ты выяснил?

— Не так, чтоб много. То чёрное узорчатое сукно было закуплено портным в большом количестве, мне удалось получить список лиц, заказавших одежду из него, я успел выяснить о них немало, но ничего такого, что указывало бы на негодяя, замыслившего против вас зло. Это всё богатые торговцы и дворяне, которые не слишком интересуются тем, что происходит за стенами их города. Я спросил у господина Томази, не шьёт ли он или его подмастерья из остатков ткани кошельки, но он отверг это предположение, сказав, что подобная работа не для мастера его уровня. Однако после этого он вспомнил, что госпожа де Невиль всегда забирает все лоскутки, оставшиеся от отрезов ткани, из которой заказывает одежду, ссылаясь на то, что она оплатила отрез, а не ткань на пошив костюма. Так делает только она. Вот он и подумал, что, может, она сама на досуге шьёт из лоскутков кошельки и прочую мелочь.

— Возможно, что ещё?

— Как я и сказал, мне пришлось задержаться в городе, и я решил разузнать побольше о семействе де Невилей. Об управляющем там знают немного, он родом с востока королевства, приехал сюда когда-то с графом Аделардом и с тех пор почти безвылазно живёт в замке, приезжая лишь по делам. Он замкнут, друзей там не имеет, может потому, что до сих пор болезненно воспринимает своё увечье. А вот госпожу Женевьеву, как выяснилось, там знают. Она родом из Рошамбо, у неё есть там знакомые и подруги. Я порасспрашивал о ней. Все отзываются об этой даме с уважением, и лишь раз я услышал то, что меня насторожило. Некая торговка, чья лавка расположена на краю рыночной площади, сказала, что не будь Женевьева такой красоткой, её пепел давно был бы развеян по этой самой площади. Я расспросил её об этом, но она говорила неохотно, и мне пришлось знатно её подпоить. Вот после этого её язык и развязался. Она сказала, что Женевьеву когда-то чуть не сожгли за колдовство, но граф Аделард буквально выхватил её из огня и увёз в Лорм. Преследовать его не стали, поскольку он был в фаворе у короля, а от ведьмы они избавились.

— Значит, её считали ведьмой? — насторожился Марк.

— Не просто считали. Её осудили как ведьму. Я отправился в суд прево и просил показать мне её дело. Меня тут же задержали и препроводили к судье, но я сослался на вас. После того, как обо мне сообщили прево, он истребовал у меня ярлык тайной полиции. К счастью, он был при мне. И после его предъявления мне тут же выдали дело.

— И что было в нём? За что её судили?

— За то, что она с помощью проклятия тоски извела трёх своих подружек. Под пыткой она призналась, что получила от бабки колдовскую книгу, прочла её и сама составила заговор на жёлтую хризантему. Первую подружку она извела, чтоб проверить действенность заклинания. Вторая её чем-то обидела, а третья увела у неё мужчину.

— Заговор на жёлтую хризантему? — переспросил Марк. — Ты уверен?

— Вот! — Марселон сунул руку за отворот кафтана и вытащил оттуда пачку бумаг, перевязанных чёрной лентой. — Это копии протокола допроса и приговора суда!

Марк буквально выхватил у него из рук бумаги и, сорвав ленту, принялся их читать. Он убедился в том, что во время допроса Женевьева призналась и в том, что делала волшебный порошок с примесью дурмана, белладонны и полыни, и что посыпала им цветы, на которые наговаривала заговор с упоминанием каких-то земных и лесных духов, загубленных душ и проклятых демонов, после чего передавала цветы своим жертвам или подсовывала их в одежду или постель девушек.

— Ваша светлость? — встревоженно проговорил Марселон, следивший за выражением его лица. — Я привёз вам что-то не то?

— Нет, друг мой, ты привёз мне тот самый недостающий кусок мозаики, которого мне не хватало. Ступай, разыщи господина Шарбо. Он, скорее всего, в доме для слуг со своим дедом, который пришёл навестить его. Пусть поднимется к господину Хуану. Скажи, что это срочно.

— И что, вот ради этого нужно было меня будить?

Джин Хо с недовольным видом сидел на постели, обнимая подушку и накинув на плечи одеяло. Марк присел на край кровати и наблюдал за Теодором, читавшем бумаги, привезённые Марселоном. По его смуглым щекам гуляли желваки, а глаза пылали так, что едва не грозили поджечь листы, которые он сжимал побелевшими пальцами.

— Это она? — наконец прорычал он. — Эта де Невиль?

— Похоже на то, — кивнул Марк. — После этого всё становится ясным. Она уже давно занималась своим колдовством, но была поймана и осуждена, как ведьма. Её бы сожгли за это на костре и были бы совершенно правы, но тут вмешался мой дядюшка, который, судя по всему, не мог пропустить мимо себя ни одной юбки. Он вытащил эту девицу из огня и увёз её сюда в Лорм. Потом она ему надоела, он влюбился в Жанну, дочь угольщика Шарбо, а надоевшую любовницу выдал замуж за де Невиля. Пока он был здесь, она ограничивалась мелкими интригами, но когда он отправился на войну, а Жанна родила сына, решила всё-таки извести её. Кстати, об этом говорила моей жене и госпожа Бартлен. Женевьева уже привычным для неё способом очаровала Жанну, и та, оставив своего ребёнка на ступенях замка Лианкур, утопилась. Только и Аделард не вернулся с войны. Мы не можем сказать, сколько ещё девиц пало жертвой проклятия жёлтой хризантемы, и в чём была их вина, но то, что эта дама продолжала заниматься зловредным колдовством, можно не сомневаться.

— Она была здесь, когда маркиз де Лианкур привёз сюда и запер в башне безумную вторую жену, — кивнул Теодор.

— Наверно, ей мешали спать её вопли, а, может, та, не умея сдерживать свой гнев, в какой-то момент оскорбила её, — продолжил Марк. — Маркиза покончила собой и стала призраком, невольно охраняя место колдовства, потому что туда никто не решался сунуться.

— Зачем же она убила горничную вашей супруги? — спросил Теодор, задумчиво взглянув на него.

— Я думаю, что это из-за Стефана. Юноша — её единственный сын, и она к нему привязана. Он неискушён и хорош собой. Манон положила на него глаз и хотела соблазнить, даже пригласила его в сад на свидание. Но Женевьева узнала об этом и запретила ему идти, а явилась сама, и, возможно, за разговорами, вставила в волосы горничной отравленный цветок, а потом отправилась в башню колдовать. И Манон утопилась в бассейне.

— Но почему она ополчилась на Орианну?

— Полагаю, из-за тебя, кузен. Я помню, что вначале она отзывалась о тебе весьма пренебрежительно, но когда ты приехал, её отношение к тебе резко изменилось. Она даже явилась ко мне, требуя немедленно пресечь твою связь с Орианной. Я полагаю, что виной тому твоё поразительное сходство с отцом. Она просто приревновала тебя к Орианне.

— Возможно, — Теодор задумался. — Она ходит по всему дому, расставляет везде вазы с цветами. Никто не видит ничего не обычного в том, что она появляется в любой комнате, чтоб проверить, вытерта ли с полок пыль, не нужно ли заменить в шандалах свечи. По сути, она много лет играла тут роль хозяйки, и все привыкли к этому. Может, потому она и вас решила извести? Чтоб снова стать тут хозяйкой. Когда ещё подрастёт новый граф де Лорм, если он вообще родится?

— Может быть.

— И она же призвала этого зверя, — напомнил Джин Хо, который слушал их с сонным видом. — Заметь, подсумок у лесничего спёрли здесь, и отсюда же была взята твоя рубашка с кружевами, а нашли мы всё это в пещере зверя, который охотился на владельцев этих вещей. Хотелось бы мне знать, откуда она вытащила этого монстрика?

— Почитай протокол её допроса. Она приводит там текст своего заклятия, а в нём обращается к духам лесным и подземным, а ещё к проклятым демонам.

— Ну, это был не демон, это точно. Скорее, какая-то экзотическая зверушка из соседнего измерения, которую запросто можно счесть духом лесным или подземным.

— Постой, — Марк посмотрел на Джин Хо. — А ведь она уговаривала меня поехать на охоту, несмотря на то, что де Невиль говорил, что это опасно. И едва я выехал в лес, на нас напали разбойники, у которых нашёлся кошелёк, сшитый из того же сукна, что и штаны её сына.

— С разбойниками не срослось, и она вызвала эту страшилку, — пробормотал Джин Хо. — Ну, всё сходится! Давай уже решим, что будем делать дальше, и я снова лягу спать!

— Нужно просто арестовать её и допросить! — заявил Теодор и его глаза злобно сверкнули. — Созналась один раз, сознается и другой! Я вызову из Лианкура палача и…

— Нет, — покачал головой Марк. — Я конечно, хозяин на своей земле, могу по своему усмотрению казнить и миловать, но не стоит забывать, что она замужем за дворянином. Пока у нас из всех доказательств только вот эти бумаги, но ты ж понимаешь, что этого недостаточно. С тех пор прошло больше двадцати пяти лет, и её ни разу больше не схватили за руку. Напротив, она слывёт знатной и благочестивой дамой. Потому я не могу вот так просто схватить её и передать палачам. А если она не сознается?

— И что, мы оставим всё, как есть?

— Конечно, нет. Нужно заставить её выдать себя.

— Но как?

— Спровоцировать, — недовольно проворчал Джин Хо. — Триггером её поведения является Теодор. Должно быть, она видит в нём Аделарда, который когда-то был её возлюбленным, и потому устраняет всех соперниц. Так нужно показать ей соперницу.

— Она чуть не убила Орианну, — напомнил ему Теодор.

— Я не Орианна, — буркнул лис, обиженно взглянув на него.

— Ты о чём? — повернулся к нему Марк, и на его губах появилась азартная улыбка. — Ты хочешь изобразить девицу?

— Запросто. Ты ж знаешь, что я без комплексов. Какие тебе нравятся, приятель, беленькие, рыженькие, чернобурые? — он посмотрел на опешившего Теодора. — Не волнуйся, я изображу девицу так, что никто не придерётся. У меня большой опыт. Итак?

— Рыжую! — усмехнулся Марк. — Назовёшься сестрой Хуана.

— Ладно, — кивнул Джин Хо. — Я буду красоткой. Но завтра. Ну, можно я буду спать дальше?

— Спи, — сжалился над ним Марк и, кивнув Теодору, поднялся.

— Он очень странный, этот парень, — пробормотал тот, когда они вышли из комнаты. — Вы говорите, что он брат баронессы де Флери, и он действительно похож на неё, но я никогда не видел его в Сен-Марко.

— Ты не бывал в её доме. Ты вообще часто видел её соплеменников в столице? А меж тем, в её доме их множество. Они живут там своим маленьким закрытым мирком. Да и сама Лилиана нечасто выходит, и всегда в сопровождении своих дам.

— Может, ты и прав. Но что он говорил о том, что у него большой опыт в изображении девиц?

— Ты знаешь, что такие шутки всегда были в ходу при дворе? Так дурачатся пажи и даже оруженосцы, разыгрывают друг друга и гостей. Мне самому приходилось в юности надевать платье субретки, и наряжать в наряды фрейлин моих друзей, тех, конечно, что влезали в узкие корсеты. Жаль, ты не видел в те годы маркиза Ардена, он как-то прикинулся девицей и так вскружил голову северному барону, выпросившему аудиенцию у короля, что мы с трудом вырвали его из лап этого сластолюбца.

— Неужели такие непотребства происходили при дворе короля Армана? — смутившись, проворчал Теодор.

— Как ты скучен! — снисходительно усмехнулся Марк и мечтательно улыбнулся. — Жизнь при дворе Армана порой напоминала бал-маскарад, со всеми его шутками, тайнами, недоразумениями и трагедиями. Порой мне этого не хватает. Идём! Расскажем о нашей идее Мадлен. Надеюсь, она подберёт для нашей юной гостьи платье в своём гардеробе!

— Он в него не влезет, — заметил Теодор.

Но Марк только рассмеялся.

— Не нужно его недооценивать! Иди, отправь гонца в Лианкур. Пусть пригонят карету и ждут на границе графства. А я, пожалуй, уберу засаду из башни, оставив людей снаружи, и прикажу им не вмешиваться.

— Похоже, вас это развлекает, — недовольно проворчал Теодор и пошёл исполнять приказание.

На следующий день рано утром Джин Хо спустился на площадку перед домом, куда уже привели осёдланного коня. Он простился с Марком и Мадлен, вышедшими проводить его, и сев в седло, поехал к воротам.

— Куда это собрался ваш друг? — встревоженно спросил Марка де Невиль, глядя ему вслед. — Скоро стемнеет, он успеет добраться до места к полудню?

— Он поедет в Рошамбо, чтоб встретиться с маркизом Арденом, — пояснил тот. — К темноте как раз успеет добраться до города. Я предлагал ему взять провожатых, но он отказался. Это его дело. В конце концов, дорога здесь проторенная, доедет до большого тракта, а там уж не заблудится.

— Наш гость уехал, — вздохнула Мадлен, глядя ему вслед. — Орианне всё ещё нездоровится, а Теодор при всех его достоинствах не слишком приятный собеседник. Господин де Невиль, я приглашаю вас и вашу супругу сегодня к обеду.

— Я с благодарностью принимаю ваше приглашение, ваше сиятельство, — с почтением поклонился управляющий.

— Что ж, Марк, навести кузину, а я пойду на кухню и велю повару приготовить что-нибудь особенное. Чего ты хочешь?

— Душа моя, ты ж знаешь, что я съем с удовольствием всё, что мягче подошвы, так что решай сама, — пожал плечами он и направился к лестнице.

До обеда в доме было тихо и спокойно, слуги занимались своими делами. Марк, на всякий случай снова обыскал комнату кузины на предмет заговорённых хризантем, но ничего не нашёл и отправился в библиотеку, где увидел Жаккара. Тот сидел на подоконнике с книгой в руках, но с радостью отложил её, чтоб поговорить со своим покровителем.

Там и застал их Модестайн, когда пришёл доложить о том, что в замок прибыла гостья.

— Что за гостья? — очень естественно удивился Марк, а Жаккар заинтересованно взглянул на лакея.

— Она назвала себя госпожой Хуанной, сказала, что приехала навестить своего старшего брата, который гостит у вашего сиятельства.

— Хуанна здесь? — Марк вскочил с кресла, и бросился к двери. — Быстро позови графиню. Она будет рада.

Он выбежал из дома и бросился к карете, из которой как раз в этот момент появился Джин Хо, облачённый в красивое платье из голубого бархата, отделанное серебряным шитьём. Его длинные рыжие кудри были рассыпаны по полуобнажённым плечам, словно вырезанным из золотистого мрамора. Он стоял, игриво посматривая на Теодора, подавшего ему руку, и помахивая красивым кружевным веером. Его нежное личико, которое своими тонкими чертами сделало бы честь самой прелестной юной девушке, светилось очаровательной улыбкой, а зелёные глаза искристо блестели под изящно выгнутыми тонкими бровями.

— Хуанна, девочка моя, как я рад, что ты приехала! — воскликнул Марк, сбегая по ступеням, и сжал в ладонях его руку, которую он слегка жеманно протянул ему для поцелуя.

— Где этот бездельник, мой братец? — поинтересовался лис нежным девичьим голоском. — Он уехал, ничего мне не сказав и даже не удосужившись спросить, хочу ли я поехать с ним! Где он? Я оторву ему голову и брошу собакам!

— Смени гнев на милость! — нежно улыбнулся Марк. — Хуан сегодня утром уехал в Рошамбо, но следующим светлым днём снова будет здесь. Так что, я надеюсь, ты успеешь остыть до того времени и не станешь его убивать.

— Может быть, и нет… — Джин Хо с немного хищной улыбкой наклонил голову, разглядывая смущённого Теодора. — Я начинаю понимать, что мне здесь будет совсем не скучно. Кто этот юноша, Марк? Он очень хорош собой и чем-то похож на тебя. Надеюсь, он не женат? Я так промахнулась, влюбившись в тебя. Ненавижу влюбляться безответно!

— Он холост, — кивнул Марк. — Его зовут Теодор, он мой кузен.

— Так вот почему он мне так понравился! — обрадовался Джин Хо. — Ты ведь составишь мне компанию на эту долгую тёмную ночь, мой милый? — он попытался взять совершенно сбитого с толку молодого человека под руку, но тот испуганно отшатнулся.

— Простите, мадам, моё сердце несвободно! — выпалил он, и тут же покраснел, сообразив, что убеждает в этом вовсе не наглую девицу, а Хуана.

— При чём тут сердце? — серебристым смехом рассмеялся Джин Хо и хлопнул его веером по руке. — Я же не собираюсь за тебя замуж! По крайней мере, пока… А у тебя красивый дом, Марк! — заявил он, обернувшись и окинув взглядом фасад. — Мне здесь понравится, и я задержусь подольше!

И подхватив пальчиками юбку, он легко упорхнул к лестнице.

— Хорошенькая, правда? — с усмешкой спросил у растерянного Теодора Марк и пошёл за лисом.

На верхней площадке их ждала Мадлен, и Джин Хо, что-то радостно щебеча, расцеловался с ней, как давняя подружка. А Марк обернулся на ступенях и увидел в глубине аллеи госпожу де Невиль. Побелевшими пальцами она сжимала ручку изящной корзинки, из которой выглядывали бутоны только что срезанных роз.

Джин Хо же с явным удовольствием продолжал изображать взбалмошную девицу. Он увидел на террасе Жаккара и кинулся к нему, обсуждая с Мадлен его румянец и золотистые кудри, но потом снова обернулся к Теодору и послал ему воздушный поцелуй. Мадлен расхохоталась и, подхватив его под руку, увела в дом.

За обедом «гостью» усадили рядом с Теодором, и она продолжала заигрывать с ним, совершенно без стеснения, то что-то шепча ему на ухо, то касаясь пальчиками его руки. Он явно не знал, куда деваться от этого навязчивого внимания, хотя и понимал, что это лишь спектакль, и от этого смущался ещё больше. Он то и дело невольно поглядывал на сидевшую рядом девушку и пытался убедить себя в том, что это Хуан, но фарфоровая кожа, мягкие черты и нежные, едва тронутые кармином губы были слишком хороши даже для девицы, не говоря уж о мужчине.

Жаккар, также приглашённый к столу по поводу приезда гостьи, смотрел на неё с восторженным изумлением и немного влюблённо. Де Невиля это всё явно забавляло, и он то и дело обращался к госпоже Хуанне с изысканными комплементами и невинными вопросами, призванными поддержать беседу за столом. Она с готовностью отвечала ему, по ходу объяснив, что Хуан её брат-близнец, грубый неотёсанный мужлан, место которому в курятнике, а не в приличном доме. Она же, как сестра и наперсница баронессы де Флери, скоро будет представлена ко двору и сможет составить счастье любого кавалера.

— Без сомнения, — улыбнулся де Невиль и поднял кубок в честь красавицы.

— Ты ведь тоже бываешь при дворе, милый? — живо повернулся к Теодору Джин Хо. — Мы будем видеться часто! Разве это не здорово? Ты богат? Впрочем, это не так важно, потому что сестрица Лилиан даёт за мной хорошее приданое! И обещала, что я сама выберу себе мужа! Она просто ангел! Верно, Марк? Я бы выбрала тебя, но ты женат, а я так привязана к Мадлен, что, скорее, откажусь от десерта, чем расстрою её! Но как выяснилось, у тебя есть такой чудный кузен!

— Он тоже внук маркиза де Лианкура, — заметил Марк.

— Неужели? Значит, такая стать у вас в роду! Я очарована! Какое счастье, что я заехала сюда и встретила этого красавчика! Ты покажешь мне сад, дорогуша?

— Я… занят, — пробормотал Теодор, и Мадлен прыснула, закрыв лицо ладошками.

— Что значит, занят? — надулась Хуанна. — Марк, разве я многого прошу? Ты можешь освободить его от всех обязанностей, пока я здесь!

— Конечно, — пожал плечами тот. — Впереди тёмная ночь и у меня нет дел для тебя, Теодор. Я хочу, чтоб ты поухаживал за нашей гостьей. Ты понял меня?

— Да, ваше сиятельство, — выдавил Теодор, а Джин Хо придвинул стул ближе, и прильнул к его плечу.

— Я так рада! Надеюсь, когда Хуан вернётся, он не полезет в драку с тобой! Он такой ревнивый! Давайте сыграем после обеда в жмурки! На поцелуй!

— Отличная идея! — усмехнулся Марк, взглянув на перепуганного Теодора.

— Я тоже так думаю! — подхватила Мадлен. — В саду играть так интересно! В аллеях скоро будет сумеречно, слуги зажгут фонарики. Это очень романтично!

— Я вся горю в предвкушении! — пропел Джин Хо, опустив голову на плечо Теодору. — А потом ты ведь покажешь мне беседки, дорогуша? И грот! Это ведь правда, что здесь есть тенистый уединённый грот?

— Быть может, это сделает господин Жаккар? — пролепетал Теодор. — Я только приехал, а он уже хорошо здесь всё знает.

— Если б мне нужен был он, я б так и сказала, глупыш, — рассмеялся Джин Хо.

— Она права, — недовольно взглянув на кузена, произнёс Марк. — Насчёт того, что ты глупец. Лови момент, пока есть возможность. С твоим происхождением — это лучшая партия, какую только можно себе представить!

— И правда, Теодор, — улыбнулась Мадлен. — Хуанна имеет хорошие перспективы при дворе, может, она станет фрейлиной королевы, получит большое приданое. Её сестра — фаворитка короля, как тебе известно. Я уж не говорю о том, что она юна и безумно хороша собой! Ты только посмотри на эту бархатную кожу, шёлковые кудри цвета золота, глаза, как изумруды. А губки — словно бутон…

— Простите, — госпожа де Невиль внезапно с грохотом отодвинула от стола своё кресло и резко встала. — Мне нездоровится. Я хотела бы уйти.

— Мне проводить тебя, дорогая? — встревоженно взглянул на неё де Невиль, но даже не попытался подняться из-за стола.

— Я прогуляюсь, а потом лягу спать, — пробормотала она, ни на кого не глядя, и быстро удалилась.

— Должно быть она что-то съела, — озабоченно пробормотал Джин Хо и снова с улыбкой повернулся к Теодору. — Так ты покажешь мне сад, негодник?

— Будь проклят час, когда я согласился на эту авантюру! — воскликнул Теодор, вслед за Марком входя в комнату, которая была предназначена для гостьи. — Как вы его терпите?

— Я нахожу его забавным, — пожал плечами тот, направившись к столу, чтоб зажечь свечи.

— Неужели? Он же тискал меня как… как… Я не могу подобрать приличного сравнения! Он сумасшедший!

— Вовсе нет. Он просто любит жестокие шутки. Если б ты подыграл ему, он бы не стал так издеваться над тобой. Твоё смущение показалось ему смешным. Он наслаждался сам и стремился порадовать благодарных зрителей. Всем было весело, кроме тебя.

— Я не привык к такому!

— Может, дело в этом?

Свечи были зажжены и Марк начал озираться в поисках жёлтого цветка.

— Я просто не ожидал подобного, — расстроено признался Теодор. — Он действительно выглядел как девушка, и, сколько я не смотрел на него, я не смог уловить в его облике и поведении фальши. Я пребывал в смятении, а его напор… Боги, как стыдно!

— Перестань, — успокоил его Марк. — Ты не первый, кто попался на его уловки. В этом деле он мастер. В конце концов, ты вёл себя вполне естественно, и ваш спектакль удался на славу. Мы добились главного: Женевьева де Невиль тоже была в смятении. И в ярости. Я уверен, что она ушла не только потому, что ей хотелось вцепиться в золотые кудри прелестницы Хуанны. Она решила подготовить новый ритуал, но для того, чтоб убедиться в этом окончательно, мы должны найти здесь цветок. Ты ведь мне поможешь?

— Конечно! Простите. Я всё ещё не пришёл в себя. Как он это делает?

— Не знаю. Искать нужно возле кровати или на ней, ближе к тому месту, где по расчётам этой ведьмы проведёт ночь наша гостья.

— Под подушкой нет, — Теодор перетряхнул постель. — Под покрывалом тоже. Может, где-нибудь в балдахине? Или в спинке кровати есть тайник?

— Эх, нам бы ещё лисий нос, мы б нашли его в два счёта.

Он дёрнул за шнур, который удерживал полог балдахина, тот размотался, и плотная тяжёлая ткань упала вниз, а из неё выпал слегка помятый цветок.

— Вот он! — Теодор протянул к нему руку, но Марк его остановил.

— Не трогай. Цветок посыпан магическим порошком с дурманящими травами. Ночью стоило бы бедняжке Хуанне дёрнуть за шнур, чтоб опустить полог, и на неё упал бы этот проклятый бутон, осыпая всё вокруг порошком. Заверни его в покрывало и идём отсюда. Мы убедились в правоте наших предположений. Теперь дело за Хуаном. А мы подождём развязки возле башни.

Тем временем Женевьева де Невиль пробиралась к башне маркизы, спрятав фонарь под широким плащом. Она настороженно прислушивалась и оглядывалась по сторонам, опасаясь, что кто-то заметит её, но вокруг было тихо. Только где-то протяжно крикнула ночная птица, да другая испуганно вспорхнула из ветвей и скрылась в темноте.

Пробравшись за куст, закрывавший дверь в башню, она откинула плащ и, достав ключ, поднесла фонарь к самой замочной скважине. Замок тихонько щёлкнул после поворота ключа, дверь приоткрылась и она скользнула внутрь. Теперь можно было не прятаться. Откинув за спину плащ, она подняла фонарь выше и решительно свернула к лестнице, ведущей на второй этаж. Войдя в зал, посреди которого стоял алтарь, она сразу направилась туда, когда вдруг её внимание привлекло странное светлое пятно на стене. Она с подозрением взглянула туда, где висел запылённый старинный гобелен. Подойдя ближе, она увидела на нём сидящую белую лису. Какое-то время она смотрела на неё с недоумением. С одной стороны, этот древний алкорский гобелен изображал довольно традиционную сцену поклонения зверей Лорду леса, но с другой, она как-то раньше не замечала на нём эту лису, сегодня бросавшуюся в глаза своей искристой белизной на фоне едва заметных под слоем пыли других животных. Подняв фонарь повыше, она какое-то время рассматривала её и вдруг испуганно отпрянула, заметив, что синие глаза загадочной лисицы смотрят прямо на неё. Потом зверёк приподнялся, потянулся, раскинув вокруг пышным веером множество хвостов, и вдруг подпрыгнул и выскочил из гобелена, пролетев над головой Женевьевы. Она испуганно обернулась и замерла, ожидая увидеть позади эту странную лису, но вместо неё там стоял человек. Впрочем, вскоре она уже усомнилась в этом, ведь выглядел он слишком странно. Он был высок и облачён в длинные одежды из мерцающей голубой ткани. Его лицо было бледным, с высокими скулами, тонкими чертами и узкими голубыми глазами, которые смотрели на неё холодно. И к тому же его белые волосы были очень длинными, некоторые пряди были заплетены в косички и украшены маленькими филигранными гребнями со вставками из бирюзы.

— Ты кто? — испуганно выпалила она, отшатнувшись.

— Я кумихо, лисий демон, — низким звучным голосом ответил незнакомец. — Теперь мы тоже живём в вашем мире. Мы пришли сюда, чтоб колдовать, воровать и развлекаться. Мы едим людей, но только тех, кто выглядит аппетитно. Ты слишком старая для этого. Я не стану тебя есть. Я пришёл к тебе по другому делу. В число моих развлечений входит мучить и терзать тех, кто мне не нравится. А ты мне не нравишься.

Женевьева невольно попятилась, а потом развернулась к лестнице, чтоб сбежать, но загадочный демон взмахнул рукой, отчего его широкий рукав взлетел, подобно птице, а перед испуганной женщиной возникла огненная стена, от которой несло жаром. Она снова отпрянула назад и загнанно посмотрела на кумихо.

— Что тебе нужно? — прохрипела она.

— Справедливости, — ответил он. — Справедливость, она как эхо, которое всегда возвращается к тому, кто крикнул, как зеркало, отражающее злобный взгляд недобрых глаз, как бумеранг… Впрочем, — он усмехнулся и пожал плечами, — ты не знаешь, что это такое. Но это тебя не спасёт. Ты пришла сюда колдовать, чтоб свести в могилу ещё одну девушку, но выбрала не ту. Впрочем, тебе не нужно было трогать и кузину моего друга, и его служанок. И мать Теодора тоже. И вообще никого. Потому что нельзя убивать без причины, лишь по собственной прихоти. Это неправильно. Ты понимаешь меня?

— Да, господин, — кивнула Женевьева. — Я прошу вас простить меня. Я больше не буду…

— Это скучно… — пробормотал кумихо. — Ты действительно надеешься отделаться лёгким испугом? Так не бывает. Самая лучшая справедливость в магии это отражение атаки на колдуна, чтоб он сам мог вкусить всю боль своего проклятия. Это ведь совсем несложно сделать. Мне даже не нужно знать твой роковой заговор, достаточно вот этого!

Он поднял руку, в которой оказался небольшой горшочек. Женевьева с ужасом смотрела на сосуд, а демон снял с него крышку и взмахнул так, что весь порошок оттуда вылетел огромным пахучим облаком и заполнил воздух вокруг. Женевьева испуганно вдохнула и почувствовала его на языке, в носу и в горле.

— Всего лишь порошок с дурманящими травами, — пожал плечами демон и отбросил горшок и крышку в разные стороны. — Без колдовства он вызовет лишь одурь, которая перейдёт в головную боль, а та исчезнет без следа. Но колдовство сделает его смертельным ядом, который не отравит, нет, но заставит умереть по собственной воле. Ведь это так грустно — жить.

Он двинулся с места и пошёл вокруг неё, и Женевьева увидела, как топорщится сзади подол его одеяния, из-под которого торчат пушистые кончики хвостов. А демон уже приблизился к ней сзади и прошептал на ухо.

— Как грустно, Женевьева, что он никогда не любил тебя. Ты думала, что он спас тебя от костра, потому что влюбился, но ты привлекла его тем, что среди многих его женщин показалась ему особенной. Ты была ведьмой. И он забрал тебя с собой, как очередную игрушку. А ты, бедная малышка, решила, что тебе повезло не только спастись от смерти, но и встретить своего героя. Ведь Аделард был так статен, так красив. Его смоляные локоны отливали бронзой, а гордый профиль напоминал горного орла. Его глаза ясные, как пламя в ночи, и тёмные, как мрак загадочных пещер, смотрели на тебя с такой страстью. Но так недолго. Ты не смогла привязать его к себе, Женевьева. Он вскоре понял, что ведьмы мало отличаются от других женщин. И ты наскучила ему. Он предпочёл тебе дочь угольщика, выросшую в землянке за глухой падью. Он привёз эту девчонку в свой замок и одел её в шелка и бархат. А тебя он просто подарил своему другу-калеке, как утешение в его несчастье, как награду за службу. Как печально, Женевьева. Ты помнишь её смех, когда она бежала по дорожкам сада, и красная лента струилась по ветру в её волосах, а он ловил её, как птичку, чтоб заключить в свои объятия…

— Хватит! — крикнула она.

— Я не закончил, Женевьева, — звучал где-то в глубине её души вкрадчивый голос. — Мне жаль тебя, ведь в твоей жизни не было больше любви и удачи. Даже сына, единственного сына Теодора ему родила Жанна, а не ты. С ней он прощался, уезжая на войну, о ней он думал в походе и, как знать, может, он и умер с её именем на устах. И пусть тебе удалось покончить с соперницей, что изменилось, Женевьева? Он умер, так и не вспомнив о тебе. Теодора — последнюю частицу твоего возлюбленного забрал к себе маркиз де Лианкур, и вырастил из него слугу. А ты осталась жить в этом заброшенном замке с мужем-калекой, как проклятая и изгнанная от двора фаворитка, которая так и не стала королевой. И вся твоя обида, твоя злость, они как яд пропитывали твою душу, мешая жить и дышать, отравляя твоё существование, наполняя его болью, которую можно было унять, только убивая других, тех, кто оказался счастливее тебя. Но это помогало лишь ненадолго, и ты снова погружалась в океан отчаяния, ища новую жертву и понимая, что всё бесполезно. Так зачем так жить? Зачем и дальше мучиться, если из этого нет исхода? Может, лучше просто умереть, примерив на себя саван тех, кого ты свела в могилу своим колдовством? Подумай об этом, Женевьева.

— Ты лжёшь! — мотнула головой она и отстранилась. — Ты всё придумал, чтоб заморочить мне голову. Потому что Аделард не покидал меня. Он любит меня, и я стану графиней де Лорм очень скоро.

— Правда? — кумихо с любопытством посмотрел на неё, наклонив голову на бок. — Расскажи мне.

— Аделард не погиб на войне! — крикнула она. — Он попал в плен и выжил. Он бежал и спрятался здесь, и только я знала об этом! Он вернулся ко мне и клялся, что любит только меня, он даже не вспомнил о той замарашке! Он был со мной все эти годы, и не она, а я родила ему сына. Да, мой Стефан — сын Аделарда и наследник Лорма! А другого сына нет. Ты не знал? — она рассмеялась, хотя по его лицу текли слёзы. — Теодор — это и есть Аделард! Он скрывается под маской своего сына! Он приехал сюда, чтоб снова потребовать своё! Только он имеет право на титул графа и эти земли! Но ему трудно доказать своё право и потому я взялась помочь ему! Я избавлю его от самозваного кузена и он снова станет Аделардом графом де Лормом! И он женится на мне и провозгласит Стефана своим наследником!

— Так Стефан — сын графа де Лорма? — уточнил кумихо. — Ты поэтому убила ту горничную, что пыталась соблазнить его?

— Ах, эта девчонка не стоит даже упоминания! Она посмела прикоснуться к моему сыну, будущему маркизу де Лианкуру! Она… Она такая же ошибка, как все эти девицы, которые крутились возле Аделарда, и её постигла та же участь! О, он слишком красив, и его божественная стать привлекают этих испорченных охотниц за деньгами! А он слишком снисходителен и горяч! Мне приходилось следить за тем, чтоб они не отвлекали его, вернее, не завлекали в свои сети. Я убила их? Что ж, я действительно убила их, это верно! Это совсем не трудно: набрать и насушить трав, истолочь их в порошок и смешать в нужных пропорциях. А потом посыпать невинный цветок этой отравой и через него навести их на мысли о самоубийстве. Так что нет! Я никого не убивала! Они сами убили себя!

— Я понял, — улыбнулся кумихо. — И мне нравится ход твоих мыслей. Я возьму это на вооружение при случае. А теперь расскажи мне, как ты пыталась извести барона де Сегюра, присвоившего титул и землю графа де Лорма. На него ведь не действует то заклятие, верно?

— И что? — усмехнулась она. — Сразу видно, что он авантюрист, ему нравятся рискованные затеи. Бедняга Леандр убеждал его, что за стенами замка опасно, но я знала, что рано или поздно он не усидит в четырёх стенах. Правда, сперва я действовала по старинке и просто наняла разбойников. Достаточно было одного лучника, но мне казалось, что смерть от ножей будет выглядеть естественней. Ничего не вышло. Эти мерзавцы сбежали, прихватив пятьдесят золотых марок. Мне пришлось вызывать чудовище. Ты знаешь, как это было опасно? Я до жути перепугалась, а когда услышала за стенами, там за рекой в лесу его рёв! У меня душа ушла в пятки! Но я набралась отваги и вышла к нему. И он подчинился мне, как щенок!

— Это было весело, как щенка натравить его на самозванца, — усмехнулся кумихо. — Ты с самого начала решила сделать это?

— Да, но не была уверена в успехе, и мне пришлось проверить его на лесничем. Этот вечно пьяный грубиян мне надоел. И его съели, — она улыбнулась, а потом снова помрачнела: — Но зверь никак не мог добраться до барона, и мне пришлось действовать иначе. Я подсыпала ему в вино порошок, который сводит с ума. Не так уж это и жестоко, потому что этот яд не убивает сразу и к тому же веселит, но… Он выпил слишком много и, отравившись, отказался пить это вино впредь. Мне оставалось лишь надеяться на чудовище.

— А его убили, — сочувственно кивнул кумихо.

— Да, и теперь мне нужно будет придумать что-то ещё. Я пока в нерешительности. Как мне его извести?

— Ты просишь у меня совета?

— А ты можешь его дать?

— Не бесплатно, — кумихо улыбнулся. — Что ты дашь мне взамен?

— А чего ты хочешь?

— Отдай мне печень твоего мужа.

— Забирай, — она равнодушно пожала плечами. — Этот жалкий дурак мне надоел. Я встречалась с Аделардом у него под носом, а он ничего не замечал. Он даже не заметил, что Стефан — вылитый Аделард, и до сих пор считает его своим сыном. Скоро он будет мне лишь помехой. Пока он жив, я не могу выйти замуж за моего любимого. Так что ты мне посоветуешь?

— Плата вперёд, — проговорил кумихо. — Потом придёшь сюда снова, и я подскажу тебе верный способ. А теперь иди, тебя ждут.

— Кто? — насторожилась она.

— Увидишь.

Женевьева нерешительно обернулась и увидела, что никакой огненной стены позади уже нет. Она двинулась туда, и демон больше не удерживал её. Спускаясь по лестнице, она вдруг заметила внизу свет, а потом увидела в нижнем зале несколько факелов и людей, которые держали их в руках. На нижних ступенях, опираясь спиной о стену, стоял граф де Лорм. Рядом с ним, стиснув от ярости кулаки, застыл Теодор Шарбо, а ниже она увидела бледного от обиды и ярости де Невиля, который побелевшими пальцами сжимал свою трость. Другими были рыцари, которых привёз с собой граф, и они её не интересовали. Какое-то время она в замешательстве смотрела на мужа, а потом сзади раздался спокойный голос:

— Вы всё слышали?

На верхней площадке появился Хуан в своём голубом камзоле и, задумчиво взглянув на стоявших внизу людей, присел на верхнюю ступеньку.

— Спасибо, друг мой. Мы слышали достаточно, — кивнул Марк и посмотрел на управляющего.

— Женевьева! — воскликнул тот с болью. — Что ты натворила?

— А что? — она вдруг рассмеялась. — Какое это теперь имеет значение? Какое у тебя есть право вообще говорить со мной? Тебе осталось жить совсем немного, потому что ты нам мешаешь! Скажи ему, Аделард! — она сбежала вниз по лестнице и, проскочив мимо неподвижного Марка, подлетела к Теодору. — Скажи ему! Теперь ты можешь всё сказать! И ему, и этому самозванцу! Призови своего отца! Он будет рад узнать, что его старший сын, его гордость и надежда жив!

— Не прикасайтесь ко мне! — процедил Теодор, брезгливо отшатнувшись.

— Аделард? — изумилась она. — Почему ты так со мной? Почему ты не хочешь признать меня? Ты же признал Стефана, а я его мать! Мы же так много говорили с тобой об этом, мы мечтали, как снова будем жить здесь вдвоём, какой роскошный двор мы создадим! Тебе ничего не нужно будет делать! Ты вернёшься ко двору, а я сделаю всё сама! Здесь снова будут греметь пиры, турниры и охоты, о которых заговорит всё королевство! Я буду блистать на королевских балах в платье из серебряной парчи, которое затмит наряды королевы, и все будут превозносить тебя!

— Она безумна, — проворчал Теодор и, разжав кулаки, направился к выходу из башни.

— Господа, — Марк взглянул на своих рыцарей, — возьмите эту женщину и отведите её в темницу. Я позже решу, что с ней делать.

— Не трогайте меня! — взвизгнула она, увидев, что к ней направляются решительно настроенные мужчины. — Я хозяйка здесь! Я графиня де Лорм! Вы должны служить мне!

Они попытались схватить её, но она вырвалась и бросилась вверх по лестнице. Джин Хо, сидевший на ступенях, хмуро смотрел на неё, а когда она была совсем рядом, резко поднялся и коснулся указательным пальцем её лба. Она замерла и в следующий момент завалилась набок. Он поддержал её и передал поднявшимся следом рыцарям.

— Я приношу свои извинения, ваше сиятельство, — склонил седеющую голову де Невиль. — Я понимаю, что у вас есть основания не доверять мне…

— Вы были верны моему дяде, и я верю вам, — тихо проговорил Марк и, оторвавшись от стены, спустился вниз. — Позаботьтесь обо всём. Она должна дожить до суда. Перед тем, как вынести приговор, я выслушаю ваше мнение.

И более не оборачиваясь, он отправился вслед за Теодором.

Ночью Марка мучили кошмары. Он видел то страшную ведьму, рассыпающую жёлтые хризантемы, то бледных девиц, которые с унылым пением водили вокруг него хороводы, то Джин Хо, сидевшего на буфете и доедавшего чью-то руку. Он был рад проснуться, но утро не порадовало его светом. За окном было темно, и когда он пошевелился, на его плече что-то сонно пробормотала Мадлен.

Он поднялся и подошёл к окну, глядя на тонущие в синем сумраке горы. Ему было не по себе. Пусть им удалось поймать и запереть ведьму, чудовище, призванное ею, было убито, но у него на душе всё равно было тяжело. Он попытался понять, почему, и вспомнил обо всё ещё не очнувшейся Орианне, полупустом замке на вершине горы и множестве маленьких посёлков, разбросанных по его графству, среди которых не было ни одного города. Может, в этих дремучих лесах и суровых горах и были упрятаны горы серебра, но сколько сил и времени ему придётся потратить на то, чтоб снова оживить этот край? Должен ли он это делать, если настоящая его жизнь в Сен-Марко, где ему всё близко и понятно, где его знают и любят с детства? Ну, есть конечно и те, кто ненавидит, но, хотя бы там он — как рыба в воде, а здесь… Это даже не Лианкур.

Потом он вспомнил рудокопов, тех немногих, кого ему уже довелось увидеть, и снова перед его глазами возникли их тёмные, полные восхищения и надежды лица. Нельзя просто пользоваться плодами их рук, ничего не давая взамен. Может, люди его круга и сочли бы это обычным делом, но он, слишком хорошо знавший, что такое бедность, и часто получавший помощь от таких вот простых людей, так не мог. Значит, придётся заняться…

А потом перед его мысленным взглядом снова возникли из темноты и плена серой пыли таинственно мерцающие сокровища древней усыпальницы, и он понял, что именно это воспоминание гложет его душу более всего. Как бы ему хотелось никогда не видеть и не знать этого! Сколько ещё гнетущих роковых тайн обрушится на его несчастную голову?

— Ты уже проснулся? — раздался позади сонный голосок Мадлен.

— Спи дорогая, ещё очень рано, — негромко произнёс он и, подхватив на ходу с кресла накидку, подбитую мехом, вышел из спальни.

Он спустился к бассейну, чтоб освежиться в его ледяной воде, но плаванье в этот раз не доставило ему удовольствия, потому что он не мог отделаться от мысли, что именно здесь утонула несчастная Манон. Выбравшись на берег, он растёрся полотенцем и оделся, потом отправился в башню к Джин Хо, но комната была пуста. Лис снова ушёл на ночную охоту, и ждать его скорого возвращения не приходилось.

К завтраку вслед за Мадлен спустился Теодор. Он был задумчив и слегка бледен. На вопрос, что с ним, он пожал плечами.

— На самом деле ничего важного, ваше сиятельство. Я просто думаю о том, что если б эта женщина не лишила меня матери, наверно я не стал бы рыцарем, но был бы намного счастливее.

— Мне нечего сказать тебе в утешение, дорогой кузен, — печально улыбнулся ему Марк. — У нас впереди долгая тёмная ночь. Я уже почти закончил разбирать бумаги в кабинете, но никак не могу заставить себя взяться за архив Аделарда. Я думаю, что там много о его планах развития Лорма, но там может быть и то, что явно не предназначено для посторонних глаз, в частности его личные записи.

— Мне казалось, что вы без стеснения читаете чужие дневники и письма, — немного удивился Теодор.

— Обычно да, но не в этом случае. Когда я читаю частную переписку по долгу службы, я знаю, что это может помочь мне устранить несправедливость и защитить королевство, однако личные бумаги моего дяди… — Марк снова вспомнил об усыпальнице в подвале башни. Может, в архиве Аделарда есть что-то об этом? — Хотя там может быть что-то важное для нас теперь. Я всё-таки прочту их, но позже. После завтрака я хочу поговорить с той женщиной. Она вела себя как безумная, но может это действие порошка, который высыпал на неё Хуан? Может, она пришла в себя и скажет что-то разумное?

— Мне пойти с вами? — спросил Теодор.

— Она слишком резко реагирует на твоё присутствие, — возразил Марк.

Он сам спустился в небольшую подземную тюрьму, устроенную в подвале внутренней крепостной стены замка. Возле двери камеры стояли два стражника, которые, увидев его, поклонились, и один из них зазвенел ключами на кованом кольце, чтоб отпереть замок.

Камера была небольшая, но сухая. Воздух был спёртым, может потому, что здесь не было окон, лишь под потолком темнели забранные ржавыми решётками вентиляционные отверстия. В комнате стояла низкая, сделанная из досок кровать, старый, чуть покосившийся стол и грубо сколоченная табуретка. На столе догорала в глиняной плошке толстая свеча. Госпожа де Невиль сидела на кровати, скрестив руки на груди и сжав пальцами локти. Она враждебно смотрела на Марка, который прошёл к столу и присел на табурет.

— По какому праву ты держишь меня здесь? — проворчала она зло. — Ты знаешь кто я? Я графиня де Лорм, я хозяйка здесь, пока граф в военном походе. Знаешь, что тебя ждёт за то, что ты обманом захватил здесь власть? Скоро мой супруг вернётся с победой и его войско захватит этот замок и развесит твоих приспешников, этих предателей на стенах! А тебя ждёт куда более мучительная смерть! Я об этом позабочусь, слышишь? Когда Аделард вернётся, он отдаст тебя мне, и я буду сама убивать тебя долго и мучительно.

— Конечно, — кивнул он. — Вчера вы признались, что убивали девушек с помощью колдовского проклятия…

— И что? — перебила она. — Я — графиня де Лорм, я властительница этих земель и могу казнить и миловать, кого захочу, ни перед кем не отчитываясь! Даже если мне просто не понравился кто-то, я могу приказать убить его, и никто не осудит меня за это!

— Сколько ж девиц вы убили? — спросил Марк.

— Кто знает… — на её губах мелькнула задумчивая улыбка. — Почему я, графиня де Лорм, должна считать этих распутных девок, которые только и думали о том, чтоб соблазнить моего супруга? Они завивали свои волосы, румянили лица и надевали кружева, чтоб понравится ему. Это было возмутительно! Потому я и заставила их заплатить за это. Он слишком хорош, и стоило ему проехать рядом со мной на своём могучем коне, как эти девицы начинали строить ему глазки. А он улыбался и махал им рукой, отвернувшись от меня. Это была лишь милость повелителя, но как это меня бесило! Аделард принадлежит только мне, и я не позволю никому приблизиться к нему.

— А чудовище, тот полукабан, получеловек, как вы вызвали его?

— Это был сложный ритуал, и мне пришлось зарезать петуха, чтоб взять его кровь. Я забрызгала ею своё парчовое платье. Оно не отстиралось, и я велела повесить служанку на башне. Она ведь всё ещё висит там? Я запретила её снимать, пока её труп не склюют вороны и орлы. Здесь много орлов, они едят трупы и охотятся на зайцев. О чём я говорила?

— О чудовище.

— Ах, да. Это заклинание я нашла в книге. Ты ведь спрятал мою книгу, верно? Я не хочу, чтоб Аделард нашёл её, когда вернётся. Я обещала ему, что больше не буду колдовать. Если он узнает, то рассердится и выдаст меня замуж за раба. А жена раба — это рабыня. Я графиня и не хочу, чтоб мною помыкали. Ты спрятал книгу?

— Откуда она у вас?

— Я же говорила тебе, Аделард, она не моя, ты ведь мне веришь, дорогой? Это то, что осталось мне от моей бабки. Я даже не могу прочитать, что там написано. Я не колдовала. Это всё ложь и пустые наветы! Прогони эту замарашку, наверняка это она убила того чёрного петуха, что нашли под дверями её комнаты.

— Я всё понял, — Марк со вздохом поднялся, но она вдруг сорвалась с кровати и бросилась к нему.

Она упала на колени, цепляясь за его руки.

— Не уходи, дорогой, не бросай меня, — бормотала она. — Ты же обещал, что будешь любить меня вечно! Аделард! Ты обещал, что никогда не покинешь меня и не взглянешь на другую. Ты сказал, что женишься на мне, если я больше не буду колдовать. Я и не колдовала! Это правда, люди лгут. Ты женишься на мне?

— Конечно, — улыбнулся он и нагнулся к ней. — И усыплю наше брачное ложе жёлтыми хризантемами.

Она замерла, с ужасом глядя на него, а потом осела на пол. Больше не сказав ни слова, Марк вышел из камеры и поднялся наверх, слыша, как звенит ключами стражник. Он был мрачен, размышляя, что ему делать с этой сумасшедшей. Он вышел на улицу в хозяйственном дворе и тут же к нему кинулся какой-то человек. Марк невольно схватился за рукоятку стилета, но человек лишь упал перед ним на колени, как недавно безумная госпожа де Невиль.

— Ваше сиятельство, — рыдая, он простёр к нему руки, и Марк узнал Стефана, — я умоляю вас пощадить мою мать! Мне сказали, что она сделала какие-то ужасные признания, и при этом утверждают, что она безумна. Но можно ли верить признаниям безумной? Я прошу вас проявить милосердие и не лишать её жизни. Она много перенесла и, возможно, ум её помутился, может, даже она кому-то причинила зло, но виной тому лишь её безумие.

Юноша схватил его за руку. Но тут рядом с ними появился ещё один человек. Опираясь на трость к ним приблизился де Невиль и, яростно глядя на сына, приказал:

— Прекрати, Стефан!

— Отец! — кинулся к нему юноша. — Это же матушка, это моя матушка! Она всегда была так добра и заботлива. Неужели вы позволите казнить её?

— Простите, ваше сиятельство, — управляющий поклонился графу и взялся за плечо сына. — Не позорь меня и не позорься сам, — приказал он. — Ступай домой и жди меня там.

— Отец, — потерянно всхлипнул Стефан, но поднялся и поплёлся по брусчатке двора к воротам, ведущим за стену замка.

Марк смотрел ему вслед с сочувствием.

— Мне жаль вашего сына, господин де Невиль, — произнёс он. — Кем бы она ни была для всех, для него это мать. Я понимаю, что и вам нелегко, и не хочу, чтоб вы принимали участие в том, что связано с судом.

— Будет суд? — спросил де Невиль, взглянув на него.

— Я — чиновник короля и должен соблюдать законы. Даже на своих землях я не могу наказывать кого-то за преступления без суда. В конце концов, как граф де Лорм — я вассал Сен-Марко, и считаю своим долгом соблюдать законы королевства. Однако, учитывая, что всё это коснулось вашей семьи и, не желая причинить вам большие страдания, я проведу его без огласки и зрителей.

— Я прошу вас поручить организацию суда мне, — проговорил де Невиль. — Я чувствую свою вину за то, что случилось. Я всегда знал, что Женевьева корыстна и зла, я знал, что она не любит меня и в тайне вздыхает об Аделарде, но сам я любил её всей душой и прощал ей всё. Видимо, слишком много. Я должен был внимательнее следить за ней, зная о её прошлом, но мне не хотелось даже думать о чём-то подобном. Позвольте мне хоть в части исправить свою ошибку. Что я должен сделать для того, чтоб подготовить суд?

— Я только что был у неё. Не знаю, была ли она безумна, когда я приехал сюда, но сейчас она совершенно помутилась рассудком. А мне для того, чтоб вынести приговор, нужно знать о её преступлениях как можно больше. Потому я прошу вас утром отправить гонцов в селения, чтоб они объявили о том, что я хочу знать о самоубийствах девушек, при которых каким-либо образом были замечены жёлтые хризантемы.

— Я всё сделаю, ваше сиятельство, — опустил голову де Невиль, и хромая больше, чем обычно, направился вниз, к караульным помещениям.

Рано утром Марка разбудил громкий стук в дверь. Это удивило его, потому что слуги обычно без стеснения входили в спальню. Он открыл глаза и увидел пробившийся сквозь щель между гардинами утренний свет. Наконец закончилась эта долгая тёмная ночь.

Поднявшись, он набросил на плечи накидку и подошёл к дверям. За порогом стоял взволнованный Теодор и тревожно смотрел на него.

— Ваше сиятельство, — выпалил он, — Женевьева де Невиль сбежала!

— Как сбежала? — воскликнул Марк.

— Идёмте вниз!

Марк поспешно оделся и вместе с кузеном спустился на нижнюю террасу дома, где увидел стоящего на коленях Стефана де Невиля. Слева от него стоял бледный как полотно его отец, а с другой стороны — понурившийся капитан Лафар.

— Мне очень жаль, ваше сиятельство, — произнёс капитан. — Мои люди не уследили за арестованной.

— Что случилось? — спросил Марк, подходя ближе.

— Этот мальчишка! — с отчаянием воскликнул управляющий. — Он нашёл в доме снотворные травы матери и подмешал их в вино, после чего отнёс вместе с ужином стражникам. После ночью вернулся и выпустил её. Она сбежала через потайную калитку в крепостной стене.

Марк устало потёр лоб и посмотрел на юношу. Тот был ещё бледнее отца и совершенно обессилен.

— Зачем ты это сделал? — спросил его граф.

— Она моя мать, ваше сиятельство. Она больна, но она узнала меня… Я не мог позволить, чтоб её убили. Как можно наказывать женщину, которая не осознаёт, что делает?

— Дело не в наказании, — возразил Марк. — А в том, что вырвавшись на свободу, она через какое-то время снова примется за старое. Если ты склонен не вспоминать о тех бедняжках, которых она свела в могилу своим колдовством, то подумал бы о тех, кому теперь суждено стать её новыми жертвами.

— Ты ответишь за всё вместо неё! — стукнул тростью о каменные плиты де Невиль.

— Нет, — возразил Марк. — Он не будет отвечать за то, чего не делал. Я даже не стану его наказывать. Делайте с ним, что хотите, но не забывайте, что он — ваш сын.

— Её нужно поймать, — воскликнул Теодор, когда де Невиль увёл Стефана. — Мы не можем позволить этой сумасшедшей бродить на воле!

— Как мы её поймаем! — воскликнул Лафар. — Вокруг леса и горы. Она могла уйти куда угодно.

— Может, пустить по следу собак?

— В замке только два волкодава де Невиля, но они не натасканы на людей. Их интересует дичь.

— Куда она могла пойти? — спросил Марк.

— Кто знает, учитывая, что она не в себе, — пожал плечами Теодор.

— Ночью в лесу опасно, — заметил капитан. — Она могла упасть в расщелину или оказаться жертвой зверей. К тому же рудокопы говорят, что ночами в горах хозяйничают подземные духи. Её единственным шансом выжить было добраться до какого-то селения и дождаться там утра. Мы можем отправить в посёлки вестовых с приказом задержать её, если она появилась где-нибудь там.

— Отправьте, — кивнул Марк и, развернувшись, снова пошёл в башню к Джин Хо.

У него не было никакой надежды на то, что лис вернулся со своей ночной прогулки, но, войдя, он сразу же увидел его в куче сбитых одеял и покрывала возле камина. И хоть пребывал он в человеческом облике, на господина Хуана был похож мало. Его короткие белые волосы были встрёпаны, узкое бледное лицо казалось присыпанным пудрой, а ногти на длинных сильных пальцах больше походили на сделанные из чёрного перламутра когти. Но Марка это не смутило. Подойдя, он опустился рядом на колени и взял его за плечо.

— Эй, Джин Хо, просыпайся! — проговорил он. — Ты мне нужен.

— Я же только что лёг… — проворчал лис, с трудом разлепляя припухшие со сна веки, и покосился на окно. — Что? Уже рассвело? Ну и ладно. Я всё равно не выспался!

— Женевьева де Невиль сбежала! — сообщил Марк.

— И что?

— Её нужно поймать!

— Так лови! — зацепив край одеяла, лис натянул его себе на голову, но Марк снова откинул его.

— Мне нужен твой нос!

— Так забирай и вали отсюда! — раздражённо взвизгнул Джин Хо, снова прячась под одеялом.

— Помоги мне, — попросил Марк. — Без тебя мне её не найти. Ну, хочешь, я подарю тебе драгоценный перстень?

— У меня уже есть перстень, — проворчал лис из-под одеяла.

— Ну, браслет.

— Да у меня полно браслетов!

— Хочешь золотой пояс с яшмой?

— Нет!

— А мячик?

Ответом было задумчивое молчание, потом лис откинул одеяло и приоткрыл один глаз.

— Опять золотой с этими камушками? — недовольно спросил он.

— Нет, деревянный, полый внутри, с тонкой резьбой. Внутри ещё один такой же. Я не знаю, как это было сделано, но это очень красиво. И когда он катится, то приятно постукивает. Я нашёл его в одном из ларцов Аделарда и подарю тебе.

Джин Хо нехотя приподнялся и сел.

— Это жестоко, Марк, — пожаловался он. — Я приехал сюда отдыхать, резвиться и играть, а ты снова заставляешь меня работать! Ты знаешь, что конвенцией Генеральной ассамблеи Земли о правах животных запрещена их эксплуатация?

— Мы не на Земле и я тебя не эксплуатирую, — возразил Марк. — Я прошу у тебя помощи и в благодарность подарю тебе красивый резной мячик, какого ни у кого нет.

Джин Хо хмуро смотрел на него, потом вздохнул.

— Ладно, только не забудь про мячик. Ты обещал.

Продолжая жаловаться, стонать и ворчать, он нехотя встал, натянул свой помятый камзол и перевоплотился в Хуана, правда, сонного и несчастного. Для начала он всё-таки потребовал завтрак, и Марк вспомнил, что и сам ещё не ел этим утром. Он велел накрыть стол на террасе и пригласил Теодора разделить их трапезу. Тот настороженно поглядывал на Джин Хо, видимо опасаясь, что тот снова будет называть его дорогушей и приставать, но лис утратил к нему всякий интерес. Куда больше его интересовали копчёные рёбрышки и пирог с грушей. Потом он, наконец, счёл себя готовым к работе и кивнул Марку в знак того, что тот может отдать соответствующие распоряжения.

Спустя какое-то время они в сопровождении капитана Лафара уже шли по длинному тёмному коридору, расположенному в крепостной стене, а потом свернули и вскоре увидели впереди небольшую дубовую дверь, окованную железом. Капитан поднял тяжёлый засов и распахнул её. Прямо за дверью была небольшая площадка над обрывом, а внизу шумела быстрая речка. От соседнего берега дверь закрывали густые кусты бузины, росшие по краю площадки.

— Налево начинается тропинка, которая спускается к реке в том месте, где её можно перейти по камням. Будьте осторожны, они мокрые. Если поскользнётесь, то искупаетесь, и вас даже может унести потоком, — предупредил капитан. — Может, проводить вас?

— Не нужно, — покачал головой Марк и пошёл туда, куда он указал.

Он легко спустился по узкой тропке вниз и по выступающим над бурлящей водой камням перешёл на другой берег. За ним с недовольным видом плёлся Джин Хо. Теодор немного задержался, чтоб осмотреть обрыв на случай, если Женевьева в темноте сорвалась вниз.

— Она не сорвалась, — проворчал Джин Хо. — Я чувствую здесь её запах. Сумасшедшие бывают на редкость ловки. Но я надеюсь, её съели. Я очень на это надеюсь. Мы найдём её останки и вернёмся в замок. И я снова лягу спать.

— Кто мог её съесть? — осведомился Марк.

— Кто угодно. Волки, рыси, медведь. Дикие звери, знаешь ли, не такие гурманы, как городские лисы. Им всё равно, кого есть, лишь бы мяса побольше.

— Там ничего нет, — сообщил догнавший их Теодор.

— Идём… — проворчал лис и направился в лес.

Он уверенно шёл под деревьями, даже не принюхиваясь и не наклоняя к земле голову, и Марк с сомнением наблюдал за ним, размышляя, точно ли он идёт по следу. Но в какой-то момент лис остановился и снял что-то с куста. Это был клок чёрных длинных волос. Должно быть, в темноте растрёпанные волосы Женевьевы зацепились за ветку. Ещё через какое-то время он остановился и присел на корточки у небольшого пригорка, где была примята трава.

— Она задержалась тут, — пояснил он. — Наверно, решила, что отошла от замка достаточно далеко, и можно отдохнуть и дождаться утра.

Он снова поднялся и пошёл дальше, уже уверенно держась одного направления.

— Она не так безумна, как мы думали, — пробормотал он. — Может, она вообще прикидывалась?

— Ты о чём? — настороженно спросил Марк.

— Её действия разумны. Дождавшись рассвета, она направилась к дороге. А дорога для неё — спасение. Вдоль дороги расположены селения, по ней редко ходят хищные звери, к тому же она ведёт на тракт, по которому можно уйти в любую сторону, хоть на юг к богатым городам серебряных баронов, хоть на север к Сен-Марко.

— Де Невиль отправил в селения гонцов с приказом задержать её, если она будет проходить мимо, — напомнил Теодор.

— Она может обходить селения, — заметил Джин Хо. — В лесу есть съедобные растения. Если она собирала травы для своих зелий, то наверняка знает и те, которые можно есть.

Они ещё какое-то время шли по лесу и вскоре действительно вышли на дорогу. Марк постоял там, прислушиваясь, а потом свистнул. Со стороны замка послышался ответный свист, а потом топот копыт.

— Я на всякий случай велел оруженосцам ждать нас на входе в долину с лошадями, — пояснил он.

— Это мудро, потому что она пошла дальше по дороге, — сообщил лис. — Чтоб догнать её, нужно поторопиться.

Вскоре к ним подъехали верхом Эдам и Шарль, которые вели за повод трёх коней. Марк, Джин Хо и Теодор сели в сёдла и отряд поскакал дальше. Временами они останавливались, и Джин Хо, принюхавшись, кивал в знак того, что чувствует след.

Наконец они добрались до уже знакомого Марку посёлка рудокопов, и лис уверенно повернул в сторону площади, где толпился народ. Их заметили не сразу, но, заметив и узнав в одном из подъехавших всадников графа, жители посёлка сбились в кучу и замерли, понуро опустив головы.

— Что случилось? — нахмурился Марк, почувствовав недоброе, и, спешившись, направился к толпе.

Но стоило ему приблизиться, как люди расступились, образовав проход, в конце которого на истёртой брусчатке лежало что-то, покрытое рогожей. Он прошёл туда и, нагнувшись, поднял рогожу, под которой угадывались очертания тела. Опустив край покрова, он выпрямился и, обернувшись, спросил:

— Кто это сделал?

Вперёд вышел молодой человек, в котором он узнал жениха Жоржетты и, встав на колени, произнёс:

— Это я убил ведьму, ваше сиятельство.

— Я тоже, — из толпы вышел ещё один рудокоп и опустился рядом. — Она убила мою сестру. Я не смог справиться с гневом.

— Не только они, — к ним присоединился Сильвен и тоже встал перед графом на колени. — Я тоже там был.

— И я, — крикнул ещё один.

— И я.

— Я тоже.

Сознаваясь в убийстве, жители посёлка один за другим опускались на землю и склоняли головы.

— Староста! — крикнул Марк. — Подойди сюда и объясни, что случилось?

Староста приблизился, комкая в руках потёртый берет с фазаньим пером.

— Мы все виноваты, ваше сиятельство, и готовы понести наказание, — поклонился он. — Сегодня утром из замка прибыл гонец, который сообщил, что Жоржетту и других девушек убила госпожа де Невиль, вы схватили её, но ночью эта ведьма выбралась из темницы и сбежала. Он велел нам схватить её, если она появится, и уехал дальше. И вскоре она объявилась здесь. Её узнали сразу, потому что видели на ярмарках, которые иногда устраивают заезжие купцы в нашем селении. Мы хотели схватить её, чтоб доставить в замок, как и приказал нам ваш гонец, но она вела себя странно. Она угрожала нам и называла себя графиней, а потом ударила Мартена. Его жена попыталась пристыдить её за то, что она убивала девушек, но она рассмеялась и крикнула, что может перебить нас всех, а потом вцепилась Сесилии в волосы, оскорбляя её. Мартен вступился за жену, потом прибежал Сильвен и хотел помочь Мартену, приходили всё новые люди, а она делала всё, чтоб разозлить нас, и в какой-то момент… Мы не смогли справиться с гневом, как и сказал Поль. Кто знает, кто нанёс смертельный удар этой ведьме, любой хотел убить её. Жоржетта была хорошей девочкой, все её любили. Её родители, уважаемые люди вне себя от горя. А эта женщина даже не раскаивалась в том, что сотворила. И всё же нам жаль. Теперь, когда наша ярость остыла, мы понимаем, что совершили, и сожалеем об этом. Если вашему сиятельству будет угодно назначить нам штраф или вы пожелаете воздать нам смертью за смерть, мы примем любое ваше решение с покорностью.

Тем временем Теодор тоже заглянул под рогожу и покачал головой.

— Тут явно постарался не один человек, ваше сиятельство, — сообщил он, подходя к графу. — Наверно они продолжали её бить и после того, как она уже была мертва.

— Что за беда? — уточнил Джин Хо, который уже стоял рядом, скрестив руки на груди и обводя холодным взглядом лица селян, смотревших на него с удивлением и страхом. — Тебе не придётся тратить время на расследование её преступлений, которые сложно доказать, и суд. Всё равно бы пришлось её сжечь, а это создало бы осложнения. Она всё-таки дама, жена рыцаря. И при этом сумасшедшая, что создаёт некоторую этическую проблему, если это, конечно, имеет для тебя значение.

— Ладно, — вздохнул Марк. — Вы должны доставить тело этой женщины в замок завтра утром, к тому же туда должны явиться зачинщики этого убийства или те, кто принимал в нём наиболее активное участие. Там я и вынесу приговор.

И не обернувшись более, он пошёл к своему коню и, сев в седло, поскакал к дороге.

Вернувшись в замок, он тут же вызвал к себе де Невиля и рассказал ему о том, что произошло.

— Это прискорбно, ваше сиятельство, — проговорил управляющий после минутного молчания, — но эти люди действовали согласно своему обычаю. Здесь привыкли смертью воздавать за смерть, если нельзя простить врага. Женевьева, прояви она раскаяние и попроси прощения, может быть, и осталась бы жива, но она, и правда, была уверена в том, что действовала в своём праве. Это убийство было, по сути, кровной местью: рудокопы отомстили за смерть члена своей общины и, по их верованиям, не совершили ничего противозаконного. Такое случалось и раньше, и маркиз де Лианкур закрывал на это глаза.

— Однако не стоит забывать, что это земли Сен-Марко, пожалованные мне королём лишь на время, — заметил Марк. — Потому здесь должны действовать законы королевства.

Де Невиль с некоторым удивлением взглянул на него.

— Я впервые слышу подобное мнение, господин граф. Де Лормы всегда были полновластными хозяевами на этой земле и вершили суд, не оглядываясь на Сен-Марко. Так поступал и ваш дядя Аделард и его отец, когда носил этот титул. Даже господин Робер, хоть и называл себя графом де Лормом без законного основания, считал, что вправе решать, кто здесь заслуживает жизни, а кто смерти. Но если вы считаете, что здесь должны применяться королевские законы, то ваше право, как лорда этих земель, установить такое правило.

— Отлично, — кивнул Марк, — потому что именно так я и считаю. Однако решая судьбу тех, кто убил вашу супругу, я должен учесть и ваше мнение, поскольку вы так же являетесь в этом деле пострадавшей стороной.

— Если вы хотите знать, что я думаю об этом, то я полагаю, что вы должны просто отпустить их, ограничившись суровым внушением о недопустимости самосуда. В конце концов, и для меня, и для моего сына лучше, если Женевьева останется жертвой подобной расправы, а не будет официально приговорена к смерти и публично казнена или заперта в башне маркизы, чтоб оглашать своими воплями окрестности.

И поклонившись, он удалился, тяжело опираясь на свою трость. Марк задумчиво смотрел ему вслед, а потом вышел на террасу, где на перилах балюстрады сидел Джин Хо и, поигрывая своим новым мячиком, осматривал окрестности. Мячик был красивым, выточенным из тёмного дерева, он словно был сделан из тонкого кружева и внутри у него мягко постукивал такой же ажурный шарик поменьше.

— Кажется, эта история закончена, — произнёс Марк, встав рядом. — Мне не придётся опрашивать кучу свидетелей, выслушивая тягостные истории, за прошедшие годы превратившиеся в мрачные легенды. Не нужен будет суд, на котором мне пришлось бы обвинять супругу моего управляющего в колдовстве и убийстве и выносить приговор безумной женщине, которая сама толком не понимает, что творила.

— Я никогда не был согласен с тем, что безумие освобождает от ответственности, — заметил Джин Хо. — Некоторые сумасшедшие опасны именно из-за своего параноидального стремления убивать. Они хитры, изворотливы и одержимы своими фантазиями, лишены каких-либо комплексов и их принципы совершенно извращены. Тебе не пришлось решать сложный для тебя этический вопрос, можно ли казнить женщину, которая находится в плену своих бредовых идей, или её нужно просто изолировать от общества. А рудокопы получили удовлетворение своей ненависти. Убийства теперь прекратятся, заклятие жёлтой хризантемы никто не будет применять, если кто-то, конечно, не сможет выкрасть её книгу и перевести те загадочные письмена.

— Ну, об этом я позабочусь, — успокоил его Марк. — Я отвезу книгу Филбертусу, пусть маги Белой башни изучат её и упрячут в своей тайной библиотеке.

— А у них есть тайная библиотека? — лис с интересом взглянул на него.

— Я не хочу видеть твою искристую шкурку на плечах леди Инес, потому забудь об этом.

— Ладно, — пожал плечами Джин Хо и подбросил шар, чтоб ловко поймать его.

Марк какое-то время стоял на террасе, а потом решил пойти в кабинет, когда по ступеням неожиданно взбежал Теодор и бросился к нему.

— Что ещё случилось? — нахмурился Марк, увидев встревоженное лицо кузена.

— Прибыл гонец из Сен-Марко, — слегка запыхавшись, сообщил тот. — Следующим светлым утром в Лорм приедет маркиз де Лианкур!

— Как мило с его стороны заранее предупредить об этом.

— Он сделал это, поскольку рассчитывает на достойный приём. Его апартаменты должны быть готовы, на обед приготовлено не менее двадцати семи блюд, не считая десертов, а слуги в парадных ливреях должны встречать его внизу. Вам с супругой следует надеть самые дорогие наряды из имеющихся в вашем распоряжении и встречать его у ворот.

— Можно подумать, он тут хозяин, а не гость, — фыркнул Марк. — Если ты всё так хорошо знаешь о его пожеланиях, сам этим и займись. Боюсь, де Невилю сейчас не до того, так что всё в твоих руках.

— Я всё сделаю, ваше сиятельство, но меня тревожит другое. Что будет, когда маркиз узнает о состоянии Орианны, ведь он обожает её! Он, конечно, не причинит вреда своему драгоценному наследнику, но я точно могу поплатиться за это своей шкурой!.. Эй, что это у тебя?

Только в этот момент он обратил внимание на новую игрушку Джин Хо и попытался выхватить её у него из рук.

— Это моё! — оскалился лис, отодвинув руку с шаром подальше от Теодора.

— Это я подарил ему этот шар, — пробормотал Марк, обдумывая слова кузена.

— Вы с ума сошли? Это же один из бесценных ровенских шаров, которых всего пять в нашем мире! Это реликвия вашего рода!

— Я уже отдал его и не могу забрать назад, — пожал плечами Марк.

— Почему вы не поговорили со мной? В любом случае, маркиз…

— Ладно, ладно, — проворчал Джин Хо, — давай не будем привлекать к этому маркиза. Если ты ему не скажешь, он не узнает, верно?

— Я не могу умолчать об этом! — заявил Теодор, но Джин Хо покачал головой.

— Разве здоровье твоей кузины не дороже этого резного мячика? Думаю, если присовокупить к этому целостность твоей шкуры, то это то, на что можно купить твоё молчание?

— Ты можешь помочь Орианне? — оживился Марк.

— Могу, — пожал плечами лис.

— Но почему ты раньше молчал?

— А ты не спрашивал меня об этом. Ты же знаешь, что я не вмешиваюсь в дела людей, если у меня в этом нет собственного интереса. В данном случае его нет, вернее, не было до тех пор, пока не возникла опасность, что у меня отберут мой мячик. Он мне нравится. Я к нему привязался. Потому, чтоб оставить его себе, я согласен помочь, — он перевёл взгляд на Теодора. — Заметь, безвозмездно.

— Хорошо, я никому не скажу, — кивнул тот.

— Только не играй им в присутствии деда, — добавил Марк.

— Ладно, — Джин Хо спрыгнул с балюстрады и, сунув свой мячик в карман, ушёл в дом.

— Вы думаете, он сделает это? — Теодор взволнованно взглянул на Марка.

— Он редко мне что-то обещает, но если обещает, то делает. Посмотрим.

Этот день прошёл спокойно, и Марк снова начал жалеть, что не поехал в Дре. Конечно, он понимал, что уже утром ему нужно быть в замке, потому что завтра в полдень снова стемнеет, но его деятельная натура никак не могла смириться с бездействием в разгар длинного светлого дня. Он попытался просматривать архив Аделарда, но потом решил отложить это на тёмную половину ночи. Он отправился проведать Валентина, и долго разговаривал с ним, выясняя, как продвигается его учёба и не пугают ли его больше крики по ночам. При этом он с удовольствием возился с белым Труфо, при этом щенок не капризничал, не выпрашивал подарки и не ныл, что его лишают детства.

После он отправился искать жену и нашёл её на кухне. Она спорила с поваром, который был в отчаянии от перспективы готовить обед для маркиза де Лианкура из двадцати семи блюд, не считая десертов, имея всего одного помощника.

— Хорошо, я надену передник и помогу вам сама! — неожиданно заявила Мадлен, чем привела несчастного Курбе в ужас, после чего он сдался и пообещал, что справится сам.

Оставив его проливать слёзы над ужином, который ему ещё предстояло приготовить для хозяев в этот день, супруги удалились из его владений.

Марк, оставшись наедине с Мадлен, наконец, почувствовал, что умиротворение и тихое счастье возвращаются в его душу. Он вспомнил, что скоро станет отцом и, наконец, обретёт наследника, но самое главное, у него будет свой собственный сын, которого он сможет носить на руках, рассказывать ему разные истории, а потом обучать воинскому искусству. Он сможет сделать для своего сына всё то, что успел сделать для него его отец, и то, что он хотел, но так и не смог сделать.

Они шли по парку, держась за руки и слушая птичий пересвист, и он поглядывал на Мадлен, которая смотрела вокруг со спокойной улыбкой, а её свободная рука едва скользила по листьям и цветам, мимо которых они проходили. Задержавшись возле фонтана, Марк посмотрел на клумбу с жёлтыми хризантемами.

— Знаешь, дорогая, я, пожалуй, прикажу убрать отсюда эти цветы, вырвать их с корнем и посадить другие.

— Здесь хорошо будут смотреться белые лилии, — заметила она. — У них чудный аромат.

— Да, ты права, — улыбнулся он, и они пошли дальше.

Поднявшись после прогулки на нижнюю террасу, они увидели, что Модестайн заканчивает накрывать стол к ужину. Марк пододвинул для Мадлен стул, но только она села, как появился Теодор. Он был бледен, а его взгляд пылал нетерпением.

— Что ещё? — воскликнул Марк, ожидая известия, которое снова низвергнет его с небес на землю, но Теодор лишь радостно улыбнулся.

— У него получилось! Орианна очнулась!

Девушка сидела в постели и с любопытством следила за игрой ласточек за окном. Услышав стук распахнувшейся двери и торопливые шаги, она обернулась. Теодор упал рядом с кроватью на колени и взял её за руки.

— Ты узнаёшь меня, Орианна? — спросил он, дрожащим от волнения голосом.

— Да, конечно, я узнаю тебя, Теодор, — улыбнулась она и подняла глаза. — И дорогого кузена Марка и милую Мадлен. Со мной всё хорошо.

— Что случилось? — Марк обернулся к сиделке и заметил, что она не только обрадована тем, что её подопечная очнулась, но и немного смущена.

— Мне жаль, ваше сиятельство, — проговорила она. — Должно быть, я устала, потому что сидя у постели, почти не спала. И я уснула. Не знаю, сколько я спала, но, проснувшись, увидела, что госпожа Орианна уже очнулась и смотрит в окно.

— Не надо её ругать! — воскликнула девушка. — Она была очень заботлива. Я чувствовала её присутствие и слышала голос, но мне было так плохо, так грустно, что просто не хотелось открывать глаза. А потом я услышала чудесное пение. Тихий мужской голос за окном, который напевал странную песню. Это была такая тёплая и нежная мелодия… Я не могла разобрать слова, но этот чудный голос так успокаивал, утешал меня, и обещал что-то хорошее. Я позабыла обо всём и только слушала этот голос, а потом мне показалось, что я стою на лужайке и смотрю, как большая белая лиса играет странным деревянным мячиком. Она бегала вокруг, у неё был такой необыкновенно пушистый хвост. И остренькая, очень красивая мордочка, и большие ушки, и глаза синие, как сапфиры. Она поглядывала на меня, подкидывала мячик и ловила его, отскакивала в сторону и тут же возвращалась, каталась по изумрудной траве, и я никак не могла отвести от неё глаз. Мне хотелось поиграть с ней, погладить её шёрстку, но стоило мне протянуть к ней руку, как всё исчезло, и я поняла, что всё ещё лежу в постели. Только мне уже не хотелось лежать. Все грустные мысли ушли и я очнулась. И вскоре проснулась нянюшка и, увидев, что я открыла глаза, побежала сообщить об этом вам. А я сидела здесь, смотрела на ласточек и надеялась снова услышать ту песню.

— Ты ещё услышишь много песен, дорогая моя, — улыбнулся Марк и присел рядом на постель. — Главное, что ты очнулась и чувствуешь себя хорошо. Скоро приедет маркиз де Лианкур, и ему не придётся беспокоиться о тебе.

— Дядюшка приедет сюда? — обрадовалась она. — Как это хорошо, Марк! Давай не будем рассказывать ему о том, что я была больна.

— Конечно, нет, — пообещал он, подумав, что это и в его интересах.

На следующее утро, едва открылись крепостные ворота, в замок пришли рудокопы. Они шли, опустив головы, а впереди ехала телега, на которой под холщёвой пеленой угадывались очертания тела Женевьевы де Невиль. В нижнем дворе их встретил управляющий замком, который жестом велел вознице остановиться. К телеге, рыдая, бросился Стефан, а его отец так и остался стоять в стороне, глядя на тело жены потемневшими от горя глазами.

Капитан Лафар велел рудокопам подняться на площадку к дому, где их ждал граф де Лорм, стоявший на ступенях лестницы, ведущей на нижнюю террасу.

— Обдумав все обстоятельства дела, — произнёс тот, когда они поднялись к нему и опустились на колени на отполированные мраморные плиты, — я решил, что вы заслуживаете примерного наказания. В моём графстве с этого дня действуют законы Сен-Марко и потому подобный самосуд недопустим. Однако, учитывая, что убийца в данном случае неизвестен, кроме того, у него оказалось множество соучастников, которыми являются присутствующие здесь жители вашего селения, я не могу вынести приговор за убийство одному человеку. Согласно указу короля Бертрана Справедливого в этом случае ответственность за содеянное несёт всё селение, с чем вы в лице вашего старосты уже согласились. Наказанием в этом случае должен быть штраф в сумме пять тысяч золотых марок.

Рудокопы подняли головы и тревожно взглянули на него, а староста испуганно воскликнул:

— Где ж нам взять…

— Молчать! — перебил его Марк. — Это придумал не я, а король Бертран, я лишь применяю его закон, изданный после того, как жители города Ламере убили своего прево, уличённого в растлении девиц. У города такие деньги были, у вас их, конечно, нет. Потому я даю вам рассрочку на выплату этой суммы, вернее, обязываю вас выплатить её в ином виде. Я повелеваю вам построить в вашем городе приют для одиноких стариков, сирот и тех рудокопов, которые получили увечья и недуги, и более не могут зарабатывать на жизнь своим трудом. Этот приют будет носить имя Марии маркизы де Лианкур и дочери её Марианны, и находиться под патронатом моей супруги графини де Лорм. Руководить приютом будет госпожа Бартлен. В помощь ей я обязываю вас каждый день отряжать пять женщин и двух мужчин, и мне всё равно, будете ли вы исполнять эту повинность по очереди, или это будут постоянные служители приюта. Половину средств на содержание приюта вы будете выплачивать из средств общины, остальное будет поступать из казны графства. Таково моё решение.

— Мы находим его мудрым и справедливым, ваше сиятельство, — до земли поклонился ему староста, — и благодарим вас за милость, которой мы не заслуживаем.

Отправив своих подданных по домам, Марк поднялся на террасу и сел на перила. Он с улыбкой смотрел в небо, размышляя о том, что из-за приезда деда ему и следующим светлым днём не удастся выбраться в Дре, но на сей раз это его почему-то не расстраивало. А потом он увидел старого садовника, который шёл по дорожке, держа что-то непонятное в руках. Заметив его, старик остановился и, отвесив поклон, указал на свою ношу.

— Вот, ваше сиятельство, опять откопал в саду под розами.

— Что это? — заинтересовался Марк, разглядывая издалека его добычу.

— Заяц, ваше сиятельство, как есть дохлый заяц. И что мне теперь с ним делать?

— Ну, нам на стол он не годится, — усмехнулся Марк. — Так что закопай его обратно и обходи эти кусты стороной, чтоб не сердить лисьего бога. Помнишь, что было, когда ты в прошлый раз забрал его запасы?

— И то верно, ваше сиятельство, — пробормотал садовник и, покачав головой, заторопился обратно.