Дело о жёлтых хризантемах (СИ)

1

Под высокими сводами небольшой базилики нежно и печально пела скрипка. Тонкие витые колонны из выщербленного временем песчаника поддерживали лёгкие своды потолка, оставляя достаточно места для света, проникавшего в высокие узкие окна, украшенные слегка поблекшими витражами. Эти старинные цветные стёкла, изображавшие сцены из жизни святой Селесты, расцвечивали расплывчатыми бликами потрескавшиеся каменные плиты пола и новое двойное надгробие, установленное в западном пределе. Это были изваяния спокойно спящих рядом супругов: молодого рыцаря в доспехах с мечом на груди и прекрасной юной дамы с длинными волнистыми волосами, рассыпавшимися по каменной подушке, на которой покоилась её голова. Её хрупкая рука лежала в его сильной ладони, пальцы были переплетены. Золотые, розовые и зелёные отсветы, падавшие из окна, озаряли мраморные лица, от чего их сон казался живым и безмятежным.

— Милая моя девочка, — прошептал маркиз де Лианкур, склонившись к лицу женской статуи, — наконец я нашёл тебя, но, увы, не могу заключить в свои объятия. Не думай, что я сержусь на тебя за то, что ты оставила меня ради Лорана, и я надеюсь, что и ты не затаила в своём сердечке обиду на своего отца, забывшего своё обещание выдать тебя за того, кого ты выберешь сама. Я искал тебя долгие годы, но так и не нашёл. Однако боги сжалились надо мной и привели ко мне твоего сына, который всё-таки вернул мне тебя. Он чудный мальчик, Марианна, и с каждым днём я люблю его всё больше и сделаю всё, чтоб привести его к величию, которого он достоин. А ты позаботься с небес о его счастье. И прости своего старого отца.

Он склонился ниже и поцеловал холодный мраморный лоб. Отступив, он кивнул юной рыжей красавице в дорогом траурном наряде, стоявшей возле надгробия с букетом белоснежных лилий. Она подошла и, положив цветы у подножия, наклонилась, чтоб коснуться губами мраморной руки, покоившейся на груди дамы, после чего обошла надгробие и так же поцеловала руку каменного рыцаря, возложенную на эфес лежавшего на его груди меча. После этого она вернулась на прежнее место и ещё какое-то время скорбно смотрела на юные и прекрасные лица Лорана и Марианны де Сегюр.

Марк стоял в стороне, не отрывая взгляда от лица своего отца. Он сам поражался искусству алкорского скульптора, изваявшего это надгробие. Оно обошлось ему недёшево, но стоило того, ведь если портретов матери в Лианкуре сохранилось достаточно, то портретов отца не было вовсе, и ему пришлось рассказывать мастеру о том, каким он ему запомнился. Он вспоминал, как нравилось ему в детстве сидеть рядом с отцом у огня, бесконечно вглядываясь в его лицо. Мастер слушал его и рисовал углём на белых листах, он показывал заказчику портрет и раз за разом исправлял его до тех пор, пока Марк, наконец, не узнал в изображённом на бумаге рыцаре своего отца. И теперь, стоя под сенью базилики, он неотрывно смотрел на него, уснувшего вечным сном, и не мог отвести взгляда. Он лишь рассеянно кивнул в ответ на лёгкое прикосновение к плечу руки своего деда и осторожный поцелуй в щёку от Мадлен. Они ушли и с ними ушёл скрипач, оставив его одного в гулкой тишине старой базилики. И, наконец, он очнулся от оцепенения и, подойдя к надгробию, произнёс:

— Отец, матушка, я всё-таки сделал то, о чём мечтал так долго. Каждый раз, вспоминая о вас, я думал о том, как счастливы вы были вместе, как хотели прожить вдвоём долгую счастливую жизнь в любви и согласии, но смерть разлучила вас так рано. И мне хотелось снова соединить вас под крышей родного дома, в нашем замке в Сегюре. Пока это Ричмонд, но вы снова вместе, теперь уже навсегда. И придёт день, когда вы займёте ваше законное место под сенью усыпальницы Сегюра как истинные барон и баронесса де Сегюр. А ведь ещё пару лет назад я не смел даже обещать вам это, поскольку не был уверен, что смогу когда-нибудь сдержать своё обещание. Но теперь всё иначе, и я со спокойным сердцем клянусь вам, что сделаю это. А теперь… — он улыбнулся и, развернувшись, присел на каменный пол и откинулся спиной на холодный мрамор, — запаситесь терпением, мои дорогие, я расскажу вам, как жил все эти годы, к чему стремился и чего достиг. Может, чем-то я и огорчу вас, но всё же думаю, что у вас есть причины гордиться вашим сыном, и не только потому, что теперь он — друг короля, богатый, знатный человек и прославленный воин. Я, как и вы, научился любить всем сердцем, хранить верность и защищать тех, кто мне дорог. Я люблю свою рыжую жену, храню верность королю и друзьям и сражаюсь мечом и кинжалом за Сен-Марко, за наше королевство, за наш народ.

Синяя мгла подступающей долгой ночи постепенно опускалась на остроконечные крыши высоких башен замка Ричмонд. В ухоженном саду затихал птичий гомон, а по двору сновали слуги, занимаясь своими повседневными делами.

Он спустился по старинным истёртым ступеням и обернулся, взглянув на красивый, украшенный каменной резьбой фасад маленькой семейной базилики. Ему было немного грустно, и всё же на душе стало легко и спокойно, словно с неё упал камень, который лежал там, в глубине его сердца так давно, что он уже привык к нему, и кажется, перестал замечать. И лишь теперь, поговорив с отцом и матушкой, он вдруг почувствовал, как освободился от давнего гнёта тоски, от вины в том, что не может исполнить свой сыновний долг, от всей этой невысказанности и ощущения своего сиротства и одиночества, от которого не могли спасти его ни друзья, ни любимая.

Он посмотрел на окна жилой части своего замка, освещённые множеством свечей. Оттуда слышались голоса и лай белого щенка волкодава, который вместе со своим маленьким хозяином носился по залам, мешая слугам, накрывавшим стол в главном зале, куда скоро съедутся на пир соседи. Наверно они терпеливо обходят его или испуганно шарахаются, сжимая побелевшими пальцами бесценный фарфор и начищенное серебро, извлечённые из сундуков и буфетов. А рядом, как сказочная фея в белой парче, сверкая драгоценным убором, порхает Мадлен, успевая следить за всем и раздавая указания налево и направо. Кто б мог подумать, что из его маленькой швеи получится настоящая повелительница!

Марк улыбнулся и направился к дому. Кто-то должен приструнить Валентина и выпроводить из залов этого несносного щенка.

Пир удался и, окидывая взглядом длинный стол, за которым сидели его ближайшие соседи, он видел их довольные лица и изредка встречал взгляды, вполне дружелюбные, а иногда и подобострастные. Равных ему по положению и титулу в этих краях отыскалось немного, потому он смог усадить ближе к себе своего друга Фонтейна, который, наконец, выбрался из своего феода, чтоб встретиться с ним в Ричмонде. И вот теперь граф де Фонтейн восседал на почётном месте рядом с Мадлен и до смешного странно смотрелся в своём парадном камзоле из полосатой парчи с унизанными перстнями пальцами.

— Твой Ричмонд великолепен, Марк! — разглагольствовал он, размахивая золочёным кубком и влюблённо смотрел на старого друга и командира, пожалуй, даже более влюблённо, чем на Мадлен, сразу же поразившую его своей красотой. — Жоан щедро вознаградил тебя за службу, и скажу я тебе, по праву! Ты, наконец, получил то, чего желал для тебя наш король Арман! Но, друг мой, ты должен увидеть и моё поместье! Я чуть не свихнулся там от скуки и рутины, но привёл этот курятник в божеский вид! Давай светлым утром махнём туда! Я устрою в твою честь пир и охоту, а то и турнир, где ты, без сомнения, пройдёшь через все туры к главному призу, как раскалённый нож проходит сквозь масло!

— Я рад бы, Фонтейн, — усмехнулся Марк, — но, увы, в Сен-Марко меня ждут дела. Я приехал сюда на несколько дней лишь затем, чтоб похоронить родителей и показать Мадлен и Валентину наш замок. Теперь я должен вернуться на службу.

— Долг зовёт, — понимающе улыбнулся Фонтейн, поднимая кубок.

— Его зовёт иной долг, — проворчал сидевший по правую руку от Марка маркиз де Лианкур. — И поедет он не в Сен-Марко, а в Лорм, поскольку у него помимо Ричмонда есть собственное графство, и ему, наконец, пора вступить в права.

— Это подождёт, — нахмурился Марк, взглянув на деда. — Раймунд отпустил меня лишь на несколько дней, на прощание напомнив, что у тайной полиции, как всегда, полно дел.

— Раймунд передумал, — отозвался маркиз и, засунув руку в карман, достал оттуда смятый конверт. — Вот его письмо, где он предоставляет тебе длительный отпуск для принятия владений, пожалованных тебе королём. Оно немного измялось. Поступить также небрежно с указом короля я не мог, потому он ждёт тебя на столе в кабинете.

— Какой ещё указ? — насторожился Марк.

— Указ, которым тебе пожалованы новые владения. Король наградил тебя за ту роль, что ты сыграл при заключении мирного договора с алкорцами: он пожаловал тебе цепь с гербом королевства. Однако к такой цепи обычно полагаются земли. Жоан спросил меня, что лучше тебе подарить: виноградники на юге или пахотные земли на востоке. Я напомнил ему, что не так давно в казну отошли конфискованные у обезглавленного за разбой барона де Дре земли с рудниками, которые граничат с твоим Лормом. Я просил отдать их тебе в собственность, то есть на них не будет распространяться право пожизненного ненаследуемого владения, как на Лорм. Они полностью твои и ты можешь оставить их своим детям.

— Какое счастье! — съязвил Марк. — Крохотный кусок земли, заросший густыми лесами, где водятся кровожадные чудовища, а в чаще скрыты глубокие норы, мрачные пещеры и заброшенные шахты. Ах, да! Там же ещё есть грязный замок, где я чуть не утонул в колодце! Приятные воспоминания, ничего не скажешь!

— Не ворчи, — усмехнулся де Лианкур. — Ты думаешь, что твой дед спятил на старости лет? Как бы ни так! Отец этого разбойника де Дре был не таким уж плохим хозяином на своих землях. Знаешь, зачем он продал большую их часть, но сохранил для себя этот клочок земли? Об этом мне рассказал его управляющий рудниками. После смерти старого барона сынок выгнал его и разбазарил все деньги, которые с таким трудом и ценой больших жертв собрал отец. Управляющий остался без работы, и я пригласил его к себе. Он в благодарность передал мне бумаги с рудников Дре и карту, где обозначены ещё неразработанные месторождения серебра. Все они находятся на землях, подаренных тебе королём!

— А барон де Дре ничего об этом не знал, потому и занимался разбоем? — скептически уточнил Марк.

— Для того чтоб добыть это серебро из земли, требовалось вложить деньги в разработку месторождений, нанять рудокопов, оборудовать шахты. Именно на эти цели собирал деньги старый барон де Дре, но ранняя смерть помешала ему осуществить эти планы. А сынок просто не стал возиться с рудниками. Зачем, если отец оставил ему сундуки полные денег? А когда деньги закончились, разрабатывать шахты было уже не на что, он и занялся грабежом на дорогах. Но у тебя есть и деньги, и рудокопы, и голова на плечах, так что ты можешь добыть это серебро, и уверяю тебя, вскоре этот маленький клочок земли покажется тебе если не золотым, то серебряным точно!

— То есть вы уговорили короля отдать мне из казны сереброносные земли? — возмутился Марк. — И это в то время, когда ему не хватает серебра на нужды королевства? Он знает, почему вы просили для меня Дре?

— Конечно, — заверил его маркиз. — Жоан посмотрел на карту, потом на меня и, тоже на какой-то момент усомнился в моем здравом уме. Он-то хотел осчастливить тебя, а я просил дать тебе крохотный клинышек земли среди гор и лесов. Я всё ему объяснил. Он решил, что в казне нет лишних денег на то, чтоб вкладываться в добычу этого серебра, а ты всегда дашь своему маленькому герцогу хорошую скидку, так что выгоднее отдать эти рудники тебе, а потом получать от тебя готовые слитки за разумную цену. Этот мальчик умён. Он даровал тебе Дре и внял моей просьбе позволить тебе вступить в права на новые угодья. Кстати, он всё ещё озабочен состоянием твоего здоровья.

— Я уже полностью выздоровел! — воскликнул Марк.

— Указ короля на твоём столе, мой мальчик, — усмехнулся де Лианкур. — И в нём король не только жалует тебе Дре с замком и рудниками, но и повелевает отправиться туда и принять его подарок во владение, как, кстати, и пожалованное тебе ранее графство Лорм. И учти, пренебрегая этими владениями, ты наносишь обиду королю, явившему тебе милость, поскольку показываешь, что совершенно не ценишь его подарки!

— Ладно, ладно… — проворчал Марк, хмуро взглянув на деда, который снова его перехитрил. — Лорм так Лорм, Дре так Дре. К тому же посмотрю, что там оставил мне дядюшка Аделард и покажу Мадлен и Валентину их новые владения, а заодно и Лианкур.

Слушавший их разговор Фонтейн какое-то время размышлял, а потом, поставив кубок на стол, глубокомысленно изрёк:

— Серебро… Знаешь, Марк, я слышал, что добыча серебра — это очень прибыльное дело!

Утром светлого дня Марк простился с другом, возвращавшимся в своё поместье, и дедом, который в отличие от него спешил вернуться ко двору, после чего выехал со своей свитой из ворот Ричмонда и отправился на юг. Да, теперь у него была свита и это его забавляло. Большую часть жизни он путешествовал в одиночестве, или компанию ему составляли сначала отец, потом несколько друзей и до недавнего времени — оруженосцы. Но теперь у него, как у всякого уважающего себя владетельного сеньора была свита, ведь с ним в красивой удобной карете путешествовали его супруга и маленький сын, а с ними отправились горничная Мадлен — озорная хорошенькая девица Манон и ехавший позади на гнедой лошадке учитель Валентина Лоренс Шефер. Самого сиятельного графа сопровождали два оруженосца Шарль и Эдам, секретарь Монсо, лакей Модестайн и отряд охраны, приставленный к нему королевским прево, — семь всадников во главе с капитаном де Ланьяком. А позади этого представительного кортежа пылила ещё одна карета, доверху набитая сундуками с одеждой и утварью.

Марк ехал верхом на Громе рядом с каретой. Завидев его, путники останавливались, а жители придорожных городков и деревень, оставляли свои дела и стояли, с восторгом глядя на проезжавшего мимо красивого молодого рыцаря. Они, не отрываясь, смотрели на огромного чёрного коня с длинной шёлковой гривой, на лёгкие доспехи, поблескивающие под дорожным плащом из бархата, на нарядную карету, из окошка которой выглядывала очаровательная юная дама и хорошенький мальчик, оба рыжие, как заходящее солнце, на внушительный кортеж, сопровождавший их, а затем, словно, опомнившись, снимали с голов шапки и почтительно кланялись. А Марк, приветливо кивнув в ответ, ехал дальше, невольно прислушиваясь к голоску Мадлен, которая обсуждала со своей горничной то, что видела за окном.

По мере того, как они продвигались на юг, становилось всё теплее, небеса лучились нежным лучезарным светом. Леса по краям дороги отступили и вскоре исчезли вовсе, уступив место ухоженным садам и виноградникам. Порой в уютных живописных долинах проблескивали серебром извивающиеся ленты рек, на берегах которых стояли селения из жёлтого песчаника под красными черепичными крышами. Казалось, грязь и бедность остались где-то далеко на севере, и Марк невольно улыбался, вдыхая ароматный воздух юга, который так живо напоминал ему ставший любимым Лианкур. Порой он с удовольствием поглядывал на счастливое раскрасневшееся личико Мадлен, с радостным удивлением смотревшей на открывавшиеся пейзажи, которые раньше она видела разве что на картинах.

Они ехали весь день, и поскольку двигались не слишком быстро, к вечеру светлого дня так и не успели добраться до Лорма. Кони и люди притомились, и из кареты слышалось капризное хныканье Валентина, которому самозабвенно подвывал юный волкодав. Не видя никакой необходимости спешить, Марк решил заночевать в небольшом городке, стоявшем возле дороги.

Чтоб добраться до замка Лорм к темноте, нужно было выехать рано утром, потому он, поспав в тёплой постели несколько часов, поднялся и разбудил своих спутников. Только Валентин не пожелал просыпаться, и Лоренс на руках отнёс его в карету и передал матери, уложившей его на бархатное сидение, под которое тут же втиснулся длиннолапый сонный щенок.

Они двинулись дальше, и Марк, глядя по сторонам, уже узнавал эти места. Теперь виноградников стало меньше, они ушли за восточный горизонт, а дорогу снова обступили густые леса, карабкавшиеся на высокие холмы. Потом из-за густых зелёных крон начали выглядывать коричневые верхушки отдельно стоявших скал, а затем впереди показались тёмные отроги невысоких гор.

Мадлен настороженно смотрела по сторонам, явно озадаченная тем, что так понравившиеся ей виноградные долины сменились лесной чащей и суровыми горами. А Марк уже невольно приподнимался в стременах, надеясь рассмотреть впереди перекрёсток, указывающий на границу его графства. Там от главного тракта, ведущего в Рошамбо и дальше на юг, ответвлялись две дороги, одна из них вела на восток, в пронизанный светом и благодатью Лианкур, другая на запад, в мрачноватый суровый Лорм, где он был лишь однажды. А ещё дальше дорога проходила по землям Дре, куда недавно и заезжать-то было опасно, а он, заехав ненадолго, едва не погиб в ледяной воде замкового колодца. Марк передёрнул плечами от этого страшного воспоминания, но потом вспомнил, как сам столкнул в тот же колодец барона де Дре, а через какое-то время узнал, что королевский суд приговорил этого негодяя к смертной казни за убийства и разбой.

Ржание лошадей отвлекло его от этих мыслей. Он разглядел за придорожными кустами вершину межевого столба, стоявшего возле перекрёстка. Затем на краю дороги показались два привязанные к дереву коня и сидевшие возле них на траве мужчины, которые поспешно поднялись, заметив его. Однако они не торопились приблизиться, и вскоре он понял почему. В одном из встречавших его он узнал недавнего узника Чёрной башни носившего теперь имя Эмиля Жаккара, которому запрещено было пересекать границы Лорма, а во втором — Марселона, сыщика тайной полиции. Ему пришлось срочно бежать из Сен-Марко, поскольку он имел неосторожность оскорбить влиятельного сановника, скорого на расправу и при этом злопамятного, и потому Марк отправил его сюда приглядывать за своим гостем, а заодно и за тем, что творится в его новых владениях. Оба они приветливо улыбались и отвешивали почтительные поклоны, не пытаясь, однако, и шагу ступить за невидимую черту, отделявшую Лорм от остального мира.

— Эмиль, мальчик мой! — со смехом воскликнул Марк, подъехав к ним. — Деревенская жизнь пошла тебе на пользу! Ты стал настоящим красавцем!

— Свежий воздух, простая пища и верховые прогулки помогли мне восстановить здоровье, ваше сиятельство! — радостно отозвался тот. — Теперь я вполне счастлив и преисполнен благодарности вам за это!

— Что ж, я рад за тебя, — кивнул Марк. — Как дела, Марселон? — обратился он к высокому темноволосому мужчине в одежде слуги, стоявшему рядом.

— Всё хорошо, господин граф, — снова поклонился тот. — И у моего хозяина, и у меня. В ваших владениях тоже всё благополучно. Вчера в замок прибыл гонец от маркиза де Лианкура, который сообщил о скором вашем прибытии, и управляющий господин де Невиль уже подготовил всё к вашему прибытию.

— Точно! — подтвердил Эмиль. — Слуги с ног сбивались и не спали всю ночь, готовя замок к приезду нашего сеньора, но теперь, наверно, спят вповалку, чтоб подняться к вашему прибытию и встретить вас у ворот. Мы же с Марселоном неплохо выспались, и господин де Невиль просил нас встретить ваше сиятельство и проводить в замок, чтоб вы ненароком не заблудились по дороге.

— Что ж, я рад, — кивнул Марк.

Свернув направо, кортеж графа де Лорма пересёк границу его владений и двинулся на запад. Дорога стелилась среди невысоких гор, поросших тёмными густыми лесами. Марк с удовольствием осматривался по сторонам и вдыхал тёплый, пахнущий сосновой хвоей воздух. Он вспоминал, как недавно ехал по этой дороге один, разыскивая следы пропавшего отряда графа де Бриенна, и эти места казались ему безлюдными и дикими, а потом следовал обратно вместе с караваном телег, везущих серебряную руду в плавильни Лианкура. И хоть лес по обе стороны дороги тогда казался ему довольно опасным, он уже знал, что в этих краях много хороших людей, готовых помочь даже незнакомому человеку.

Обернувшись к карете, он заметил озабоченное лицо жены, настороженно выглядывавшей из окна. Похоже, она была разочарована тем, как выглядели его новые владения.

— Тебя что-то тревожит, дорогая моя? — спросил он, подъехав ближе.

— Это и есть Лорм, Марк? — недоверчиво спросила она, видимо, надеясь, что это лишь шутка. — Ты же рассказывал, что на юге светло и красиво, золотистые замки на высоких холмах, серебряные реки, виноградники и сады…

— Это в Лианкуре, моя милая девочка, — улыбнулся он. — Лорм куда более суров. Здесь нет садов и виноградников, только лес и горы, в которых спрятаны богатые залежи серебра.

— Тут не слишком уютно… — заметила она, посмотрев в чащу деревьев. — Служанка на постоялом дворе сказала, что в здешних горах живут чудовища, которые нападают на людей.

— Жаль, что я не слышал этого, иначе отрезал бы ей язык, — проворчал Марк. — Не бойся, нас сопровождает отряд охраны, и твой муж ещё не забыл, как держать в руке меч. Хотя, я уверен, что боевые навыки мне здесь не пригодятся. Может, с непривычки этот лес и выглядит мрачновато, но я уверен, что здесь отличная охота. А ты будешь жить в замке, построенном для сыновей де Лианкуров, а, значит, он должен быть красивым и уютным. К тому же я слышал, что там ухоженный сад.

— Надеюсь, что это так, — пробормотала она.

Дорога уже начала казаться бесконечной, из кареты снова слышалось хныканье Валентина, уставшего от долгого пути, заточения в маленькой коробке кареты и однообразного вида за окном. Ему тихо, но самозабвенно вторил скуливший щенок.

Затем небо понемногу начало заливаться синевой, предвещая скорое наступление долгой ночи. Лес по сторонам дороги превратился в тёмные стены, которые нависали над головами, делая всё вокруг ещё более мрачным и пугающим.

К тому времени, как они добрались до небольшой долины, за которой стоял замок Лорм, небо уже налилось ярким сапфировым светом, накинув на мир голубоватую кисею. Это был тот самый краткий миг перед наступлением темноты, когда все предметы вдруг начинают светиться призрачным неярким светом и становятся хорошо видны, но уже постепенно погружаются в подступающую ночную мглу.

Лес по сторонам дороги расступился, и она побежала вниз, увлекая скачущих всадников в узкую долину, окружённую горами. По ней, извиваясь, текла мерцающая в этот час река. Через неё был перекинут каменный мост, на берегах росли ухоженные плодовые деревья и, проезжая мимо, можно было увидеть голубоватые отблески на глянцевых бочках крупных яблок и груш. Дальше, врастая в каменную гряду и поднимаясь над ней, стояла высокая гора, склон которой мерцал огнями, а вершину венчал едва видный на фоне потемневшего неба замок, вонзавшийся в него острыми башнями. На крепостных стенах, опоясывавших гору двумя полукольцами: у подножия и выше по склону, горели сигнальные костры и медленно двигались рыжеватые искры факелов, а сам замок, венчавший вершину, был словно подсвечен изнутри множеством огней.

Этот вид показался Марку столь странным и при этом прекрасным, что он невольно придержал коня, заворожённо глядя вперёд, но его тут же догнал Эмиль и вопросительно взглянув, пояснил:

— Это Лорм. Вас ждут!

Они промчались дальше по долине меж благоухающих садов, пересекли по мосту речку и поднялись на склон, у основания опоясанный зубчатой крепостной стеной. Ворота были распахнуты и копыта коней, а следом и колёса карет прогрохотали по опущенному подвесному мосту. Въехав в темноту башни, в которую были встроены ворота, они вскоре оказались на широкой улице, ведущей наверх, а по её сторонам стояли дома из камня, покрытые тёмными черепичными крышами. За невысокими оградами виднелись деревья небольших садиков, но огни горели лишь в некоторых окнах.

— Здесь живут слуги из замка, солдаты гарнизона и ремесленники, обслуживающие графский двор, — пояснил Эмиль, ехавший рядом. — С тех пор, как погиб господин Аделард, нужды в большом гарнизоне и штате слуг не было, ремесленники разошлись кто куда, потому сейчас многие дома пустуют. Лишь когда до этих мест дошла весть о том, что король пожаловал вам графский титул и земли Лорма, в замок начала возвращаться жизнь. Конечно, все понимают, что вы не станете держать здесь большой двор, да и жить по-прежнему будете в Сен-Марко, и всё же то, что теперь у нас снова есть молодой граф, все восприняли с радостью.

Тем временем они достигли внутренней крепостной стены замка и въехали в очередные распахнутые ворота. За ними оказался большой мощёный двор, где графа встретили комендант замка, несколько рыцарей и две дюжины стражников, выстроившихся в шеренгу.

Когда капитан Лафар, молодой рыцарь в начищенной до блеска кирасе доложил ему о положении в крепости, Марк заметил на его груди висящий на плоской цепи знак в виде двух лебяжьих крыльев. Такие носили участники горного похода короля Ричарда, сподобившиеся дважды узреть явление святой Лурдес, сорвавшей их планы, но, тем не менее, вызывавшей в их сердцах чувство безграничного благоговения.

Потом он обвёл глазами двор, и увидел, что он со всех сторон окружён каменной стеной, по которой в три этажа тянулись галереи, куда выходили двери, а внизу располагались ворота. И хотя сам двор представлял собой замкнутое пространство, было ясно, что именно эти двери и ворота ведут в хозяйственные помещения и склады, расположенные в нижнем ярусе замка.

После доклада капитана кортеж проследовал к дальним воротам. Они вели в длинный каменный коридор без крыши, его стены были увенчаны массивными зубцами, предназначенными для того, чтоб за ними могли прятаться лучники, обстреливавшие противника, который, ворвавшись в замок через ворота, неизбежно оказывался здесь, пробиваясь дальше. И Марку стало интересно, использовался ли когда-нибудь этот коридор по своему оборонному назначению.

Миновав следующие ворота, кортеж въехал на просторную площадку, вымощенную отполированными плитами и окружённую резной балюстрадой, по краям которой на невысоких постаментах стояли статуи рыцарей и дев. Причём рыцари в полном доспехе сжимали в руках мечи, а девы в струящихся одеждах протягивали им гирлянды из цветов. Вокруг площадки горели фонари, а дальше широкая лестница вела наверх, к украшенной лёгкими колоннами террасе, служившей входом в жилую часть дома. В стороны расходились мощёные дорожки, терявшиеся под сенью деревьев, среди которых мерцали огоньки фонарей, а где-то вдалеке слышался плеск воды в фонтане. Долетевший с гор ветер неожиданно принёс с собой сладкий и нежный аромат цветущих роз.

На краю площадки, как солдаты в нижнем дворе, ровной шеренгой стояли слуги. Впереди возвышался статный человек в бархатном камзоле и, стоило Марку спешиться, он, опираясь на трость, направился к нему. Марк уже знал, что управляющий замком Леандр де Невиль был боевым другом его дяди Аделарда. Он был беден и военная служба была его единственным источником существования. Он потерял в бою ногу, и тогда Аделард взял его с собой в поместье и назначил управляющим. С тех пор он жил здесь, поддерживая замок в безупречном порядке. Потому Марк с улыбкой взглянул на него и увидел, что де Невиль, несмотря на возраст, всё ещё очень красив. У него была прямая осанка и, если б не трость, никто никогда не подумал бы, что он калека. Его лицо было смуглым, в волнистых чёрных волосах серебрилась седина, а голубые глаза с длинными ресницами необычно смотрелись под широкими чёрными бровями с крутым изломом.

— Я рад, что едва получив Лорм, ваше сиятельство выбрали время среди своих дел, чтоб приехать сюда, — поклонился Марку де Невиль. — И мы сделаем всё, чтоб вам здесь понравилось. Я знаю, что помимо Лорма у вас есть прекрасный замок в Ричмонде, да и места там куда более благодатные, но я надеюсь, что и впредь вы будете приезжать сюда, ведь этот замок не просто дом де Лормов. Это — колыбель де Лианкуров, созданная ими для своих наследников с любовью и старанием.

— Я действительно лишь недавно получил Лорм, и это было для меня как гром среди ясного неба! — рассмеялся Марк. — Да и о своём родстве с де Лианкурами я узнал лишь недавно. Но коль судьбе, маркизу де Лианкуру и королю было угодно сделать меня графом де Лормом, то мне оставалось лишь с благодарностью принять этот дар. Поэтому я здесь.

Он обернулся и увидел, как из распахнутой дверцы кареты выбирается, шурша юбками, Мадлен, а потом за ней выпрыгнул белый щенок и, обрадованный возможностью размять лапы, начал носиться по площадке, едва не сбивая с ног всех, кто попадался ему на пути.

— Валентин, следи за своей собакой или я отправлю её на псарню! — крикнул Марк.

И высунувшийся из кареты Валентин обиженно взглянул на отчима и заявил:

— Его зовут Труфо!

— Я постараюсь запомнить, — фыркнул Марк и улыбнулся подошедшей жене.

Он представил ей де Невиля и тот повернулся назад. К ним тут же приблизились двое: красивая женщина средних лет в атласном платье, с чёрными волосами, убранными под кружевной чепец, и юноша, почти мальчик, чем-то похожий на де Невиля и даму в чепце.

— Моя супруга Женевьева де Невиль и наш сын Стефан, — представил их управляющий.

— Мы очень рады, что вы приехали в Лорм, ваши сиятельства, — улыбнулась госпожа де Невиль, — и готовы сделать всё, чтоб этот старый замок стал для вас домом. Слуг здесь пока немного, если понадобится, мы немедля наймём ещё. А пока все, кто здесь служат, готовы исполнить любое ваше желание.

— Безусловно, — подтвердил управляющий. — Позвольте, я представлю вам слуг, а потом мы пройдём в дом. Вы наверно проголодались с дороги. Стол накрыт!

— Сначала мне хотелось бы умыться и снять эту пыльную одежду, — возразил Марк. — А после я надеюсь, вы составите нам компанию за столом.

— Если вы сочтёте это уместным, — со смущённой улыбкой произнесла Женевьева.

— Это вполне уместно, — заверил её Марк. — Мне известно, что господин де Невиль — отважный воин, и по праву носит рыцарское звание, стало быть, нет ничего зазорного в том, чтоб пригласить его за наш стол.

— Мои подвиги остались в далёком прошлом, — немного печально улыбнулся тот. — Но идёмте! Если желаете, слуги наполнят для вас лохань тёплой водой, чтоб вы могли искупаться.

— Заманчиво, но я уступаю это удовольствие супруге и шалопаю, который уже распугал со своей собакой всех слуг. Проводите меня в мои покои и пусть туда принесут побольше холодной воды и полотенца.

Он повернулся к замку и с интересом окинул взглядом нижнюю галерею. Её крыша представляла собой террасу с резной балюстрадой, за которой виднелась ещё одна галерея. Так нижняя часть замка тремя уровнями поднималась к вершине, опоясывая склон горы. Верхняя же представляла собой двухэтажное здание с большими заострёнными вверху окнами, подсвеченными горящими свечами. Сам фасад в этот час разглядеть было сложно, но можно было не сомневаться, что он также отделан каменной резьбой. По обеим сторонам верхнего здания стояли высокие башни под остроконечными крышами.

Этот замок выглядел таким же лёгким и красивым, как и Лианкур. И Марк невольно обернулся, чтоб оценить вид на долину, открывавшийся сверху, но она уже потонула в синих сумерках и только на горизонте темнела неясная масса слившихся воедино леса и гор.

— Если вы любите холодную воду, то здесь есть бассейн, который наполняется из источника, бьющего из скалы, — сообщил де Невиль. — Расположенная там купель иногда прогревается, но последнее время стояли довольно холодные ночи, и вода там тоже холодная, хотя и не ледяная.

— В таком случае, я предпочитаю искупаться в бассейне, — сообщил Марк. — Сами знаете, в военном походе тёплая вода — это роскошь, а холодная бодрит и укрепляет дух. Потому я предпочитаю именно холодную воду.

Бассейн, о котором говорил де Невиль, представлял собой большую чашу, обрамлённую отполированными плитами, в неё из расщелины в камне лилась вода. В дальней части она переливалась через край, по жёлобу стекала в сад и питала фонтан. Марк с удовольствием опустился в прозрачную холодную воду, в которой яркими бликами отражались огни фонарей, расположенных вокруг. Он немного поплавал, а когда замёрз, выбрался на каменный бортик и Модестайн набросил ему на плечи подогретую мягкую накидку.

Спустя полчаса он уже сидел за столом в уютной гостиной, большие окна которой выходили на террасу над одной из галерей. Он был вполне доволен как своим замком, оказавшимся столь же просторным, изысканным и уютным как Лианкур, так и тем, что Мадлен, осмотревшись и приняв тёплую ванну с отварами трав, наконец, успокоилась и больше не считала, что муж затащил её куда-то в лесную глушь.

Здесь было на удивление тихо. Большой дом был погружён в тишину, а долина внизу была населена лишь птицами, которые затихли на ночь. Прислуживавший за столом немолодой лакей двигался бесшумно, внезапно возникая рядом, чтоб поставить на стол новое блюдо или наполнить кубок. Говорил в основном де Невиль, считавший своим долгом поставить хозяина в известность о том, что здесь происходит. Его супруга сидела с загадочной улыбкой, а сын, явно смущённый новым обществом, старался казаться незаметным. Сидевший с ними за столом Жаккар так же предпочитал хранить молчание.

— При господине Аделарде здесь было довольно шумно, — сообщил де Невиль. — Этот замок был его резиденцией, он любил его и надеялся со временем передать своему сыну. Даже в Сен-Марко он проводил куда меньше времени, чем здесь. Он устраивал пиры для своих друзей, приезжавших издалека. На берегу реки был обустроен турнирный луг, но теперь он зарос кустарником. Если желаете, его можно расчистить, хотя вам он наверно он не нужен. Я слышал, вы участвуете в королевских турнирах, и вам вряд ли будет интересно соперничать с немногими местными рыцарями, которые в состоянии удержать в руках копьё. Теперь здесь всё пришло в запустение, пустует большая часть конюшен и псарня.

— Здесь есть псарня? — заинтересовался Марк. — Наверно, в горах неплохая охота?

— Здесь много всякого зверья, — кивнул де Невиль. — Маркиз де Лианкур даже разрешил вашим подданным охотиться, поскольку справедливо полагает, что для мужчин, занимающихся таким тяжёлым трудом, как добыча серебра, нужно мясо, а разводить овец и коров здесь негде. Продавать мясо и вывозить его за пределы графства он запретил, нарушение считается браконьерством и карается весьма сурово. Впрочем, я не припомню, чтоб кто-то нарушал этот запрет. Что ж касается графской охоты, то пока я не успел найти для вас загонщиков и ловчих, у нас нет своры, да и леса вокруг довольно дремучие.

— Что за беда! — воскликнула Женевьева и посмотрела на Марка. — Разве такому отважному воину, как господин граф, так уж нужно, чтоб с ним ехала целая орава слуг? Ты же охотишься здесь один и обходишься двумя собаками! Его сиятельство вполне может отправиться на охоту с теми рыцарями, что приехали с ним!

— Это не лучшая идея, — покачал головой её супруг. — Леса здесь глухие. Я живу тут больше двадцати лет и знаю каждую тропку, но его сиятельство, едва приехавший в наши края, может заблудиться! Здесь много опасных мест, провалов в земле, обрывов, отработанных шахт, заросших кустарником, куда можно свалиться по неосторожности. К тому же в лесу водятся медведи и волки, так что эта затея с охотой может быть довольно опасной. Я обещаю, что к следующему вашему приезду я найду опытных егерей, которые составят вашу свиту на охоте и куплю породистых собак.

— Тебе следовало сделать это раньше, — заметила Женевьева. — Его сиятельство молод и горяч. Легко ли ему смотреть с террасы на эти густые леса, понимая, что под их кронами бродят стада оленей и кабанов, и не сметь высунуть и нос за ворота! Я думаю, что мы всё же сможем организовать охоту, чтоб вы могли осмотреть свои леса, мой господин, — она улыбнулась Марку. — А сопровождать вас может наш лесничий Сильвестр…

— Если проспится… — проворчал де Невиль.

— Подобным замечанием ты признаёшь, что не в состоянии уследить за слугами, — заявила она и повернулась к Марку. — Сильвестр действительно падок на вино, но знает здешние места, как свои пять пальцев. И если мой муж соизволит проявить к нему чуть больше строгости, он будет вполне в состоянии провести вас по лесу и показать, где пасутся олени и кабаны.

Взглянув на помрачневшего управляющего, Марк покачал головой.

— Вряд ли у меня будет время на охоту. Я приехал сюда, чтоб принять графство, а, стало быть, мне нужно будет, прежде всего, заняться делами, встретиться с управляющим рудниками, старостами селений. Потом я поеду в Лианкур и познакомлюсь с господином де Круа, который от имени маркиза управлял делами графства последние годы. Мне следует также выбрать время, чтоб побывать в Дре, и решить, что мне делать с этим наследством незабвенного барона. Ну, и я надеюсь съездить в Рошамбо, чтоб навестить своего давнего друга маркиза Ардена. Таким образом, у меня не останется времени ни на охоты, ни на пиры.

— Боюсь, что вам и некого будет пригласить на пир, — усмехнулся де Невиль. — Его сиятельство маркиз де Лианкур давно скупил все земли вокруг, а теперь и Дре отошло к вам, так что до ближайших соседей нужно скакать целый день, если не больше.

— Он скупил все земли вокруг? — переспросил Марк. — Хотите сказать, что земли деда окружают моё графство со всех сторон? Он взял меня в осаду?

— Ведь это вполне в его духе! — рассмеялся де Невиль. — И лишь с одной стороны в его владения вклинилось Рошамбо. Де Лианкуры издавна использовали Лорм, как классную комнату для своих наследников, в которой те учились управлять своими землями. И пока сыновья учились, отцы раздвигали границы своих владений.

— Что ж, это вполне в их духе, — пожал плечами Марк.

— Вы будете заниматься делами, а её сиятельство не будет ли скучать в нашем захолустье? — Женевьева тепло взглянула на Мадлен. — Ведь графиня наверно привыкла к шумной пышности королевского двора.

— Я с удовольствием отдохну от всего этого, — ответила Мадлен. — И я вовсе не нуждаюсь в том, чтоб меня развлекали. Валентин и без того не даст мне заскучать. К тому же мне интересно будет осмотреть замок и заняться хозяйством, ведь моя матушка с детства внушала мне, что женщина нашего круга должна быть не только дамой, но и хозяйкой, и учила меня управляться с делами. Наш замок был невелик, даже меньше, чем этот, но и там было много дел, требовавших внимания, да так, что и матушка, и мои сёстры, и я с утра до вечера были при деле. А вечерами я люблю сидеть у камина и заниматься рукоделием.

От Марка не укрылось, каким настороженным стал взгляд Женевьевы, видимо, привыкшей чувствовать себя здесь хозяйкой, но де Невиль с улыбкой кивнул.

— Этот замок давно нуждается во внимании рачительных хозяев. Мы лишь поддерживали его дыхание, но вдохнуть в него подлинную жизнь можете только вы. И я очень рад, что эти места, наконец, обрели своего хозяина и очнутся от того заколдованного сна, в котором пребывали доныне. У вас здесь будет совсем немного забот. Пусть слуг пока мало, они прекрасно справляются со своей работой. И дом, и сад содержатся в образцовом порядке. И можете сбросить меня с крепостной стены, если найдёте где-то в доме пыльную полку или сорняк на клумбах в саду.

— Ах, да, сад! — оживилась Мадлен. — Муж уверял меня, что сад здесь очень красивый.

— Это правда, — кивнул управляющий. — Он высажен на тех же террасах, на которых выстроены нижние залы и галереи. Их вручную выдалбливали в скале, а после привезли на возах плодородную землю. Попасть в сад можно по дорожкам, выходящим с галерей, все террасы соединены лестницами. Слева расположен розарий, в центре которого стоит фонтан, как в Лианкуре. А справа под сенью кипарисов обустроен небольшой водопад, от которого каскадом вода стекает в пруд. Там всё ещё живут старые карпы, которые помнят господина Аделарда. Садовник Косм уже немолод, но этот сад — его жизнь, он все дни с утра и до поздней ночи проводит там, выращивая прекрасные цветы.

— Там есть беседки и даже грот для уединения, — улыбнулась Женевьева. — Я уверена, что вы полюбите ваш сад так же, как любим его мы.

— А что расположено по другую сторону дома? — спросил Марк, вспомнив, что в Лианкуре сад располагался как раз на широкой террасе перед задним фасадом.

— Ничего, — пожал плечами де Невиль. — Задняя стена замка переходит в отвесную скалу, под которой течёт довольно бурная река, берущая своё начало в горах. Но на крыше устроена площадка, откуда открывается чудесный вид на горы и леса, а в ясный день вдалеке можно рассмотреть шпили города Лимбурга, который теперь так же принадлежит де Лианкурам. Так что ваш замок защищён не только этими высокими крепостными стенами и непроходимыми лесами, но и землями вашего деда, пройти по которым без его ведома вряд ли кто решится. Так что здесь очень спокойно.

— Даже слишком, — вздохнула Женевьева и с печальной улыбкой взглянула на Марка. — Здесь мало людей и очень тихо, потому бывает довольно скучно. Мы надеемся, что теперь, когда у нас появился новый молодой граф, тут будет чуть более оживлённо, а пока…

— Может, и хорошо, что здесь нет шумных толп и случайных людей, — заметил де Невиль, строго взглянув на свою супругу. — Мы живём здесь в покое и тишине, занимаясь своими делами изо дня в день. Все слуги знают свою работу, и нам остаётся лишь следить за тем, чтоб они не ленились. И потому у нас хватает времени и на свой дом, и сад внизу за стенами замка.

— Вы живёте не здесь? — удивилась Мадлен. — Но почему, ведь замок достаточно велик?

— Может, потому, что я не граф де Лорм, — улыбнулся де Невиль.

Они засиделись допоздна, после чего управляющий и его семейство простились с хозяевами и отправились в свой флигель, стоявший под нижней стеной замка. Старый лакей всё так же беззвучно принялся убирать со стола, а Марк решил подняться в свои покои. Мадлен отправилась за ним и, поднимаясь по лестнице, взяла его под руку.

— Ты знаешь, что для нас приготовили разные спальни? — спросила она, покосившись на него.

— Тебе же известно, что многие супруги спят отдельно, — пожал плечами он. — Династические браки не гарантируют любви, потому это их вполне устраивает. Мы же можем выбрать для себя любую из этих спален.

— Рядом с моей расположен будуар и спуск в розарий. Так мне сказала горничная Жоржетта, которая убирает комнаты.

— Моя — в другом конце здания, там рядом гардеробная, кабинет и библиотека, а из окон слышен шум водопада, — усмехнулся Марк. — Что будем делать?

— Я слышала, что твоя спальня больше, чем моя, — заметила она. — И там рядом есть небольшая гостиная, куда вполне можно перенести мебель из будуара. А шум водопада… Это же так романтично.

— Тогда идём ко мне, — рассмеялся он.

— Впереди долгая ночь, — задумчиво произнесла она, покосившись в окно, мимо которого они проходили. — Можно говорить что угодно, но здесь действительно довольно скучно. У меня есть Валентин, к тому же я могу заняться хозяйственными делами, осмотреть дом и кладовые, поговорить со слугами и вообще навести тут свои порядки. А вот что будет делать мой бедный муж, который привык и днём и ночью бегать по городу как волк по лесу, разыскивая преступников и заговорщиков, а заодно неприятностей на свою голову?

— Я найду, чем заняться, — пожал плечами он. — Как я и сказал, здесь есть библиотека, которую я намерен обследовать. Я должен осмотреть кабинет и порыться в бумагах, оставленных мне дядей Аделардом. К тому же со мной семь рыцарей и два оруженосца. Наш капитан Лафар, не смотря на молодость, тоже опытный вояка. Мы вполне можем заняться фехтованием на просторной террасе. На этот тёмный день развлечений мне хватит.

— А на следующий? — усмехнулась она.

— Может, и на следующий тоже, но подозреваю, что в какой-то момент мне действительно покажется, что тут довольно скучно, — с улыбкой ответил он.

Однако его опасениям не суждено было сбыться.

Впрочем, следующий тёмный день он провёл, как и намеревался, устроив состязание по фехтованию между прибывшими с ним рыцарями и рыцарями капитана Лафара. Его предположения относительно коменданта замка оказались верными. Молодой человек не только сам был опытным мечником, но и позаботился о том, чтоб хорошо подготовить своих подчинённых. Марк и сам с удовольствием сразился с ним, произведя на него неизгладимое впечатление своим мастерством, а после выставил против него своих оруженосцев. И хоть молодым воинам пришлось изрядно попотеть, но они вышли из этого испытания с честью, не посрамив своего учителя и господина.

После этого он пригласил всех участников турнира на обед, к которому слуги накрыли стол в небольшом высоком зале, украшенном висевшими на стенах трофеями графов де Лормов, среди которых было множество образцов дорогого алкорского оружия. Ведя со своими капитанами и их подчинёнными непринуждённую беседу, он окончательно очаровал местных рыцарей, и они покинули его покои, исполненные искренним восхищением своим молодым сеньором.

Вечером, поужинав с женой и сыном, он устроился возле камина с книгой. Ему нравилось сидеть так, поглядывая то на пляшущий на поленьях огонь, то на сидевшую рядом Мадлен, склонившуюся над рукоделием, то на Валентина, который валялся на ковре у его ног, тормоша добродушно ворчащего Труфо.

Спал он крепко и безмятежно, обнимая во сне Мадлен и чувствуя аромат фиалок, который струился вокруг неё. Сквозь сон он слышал умиротворяющий шум водопада и звон крупных капель. Утром Марк проснулся, почувствовав, что в спальне кто-то ходит, но просыпаться ему не хотелось. Уже на грани сна и бодрствования он вспомнил, что находится чёрт знает как далеко от Сен-Марко, и ему совершенно некуда спешить. В тёплой постели было так уютно, что никакого желания вставать у него не было. Приоткрыв глаза, он увидел Модестайна, остановившегося возле окна, чтоб полюбоваться раскинувшимся внизу ландшафтом, и ветер, прилетевший оттуда, шевелил его волосы и лёгкие занавески.

— Что-то случилось? — спросил Марк вполголоса и аккуратно переложил голову Мадлен со своего плеча на подушку.

— Ничего, ваше сиятельство, — негромким, но чётким голосом сообщил лакей. — Разве что из Лианкура прибыл господин де Круа, но он завтракает и просил не будить вас.

— Правда? — Марк приподнялся и задумчиво взглянул в окно, где уже голубело утреннее небо. — Чтоб приехать так рано, ему нужно было выехать затемно. А я полагал, что по ночам они сидят по домам или, по крайней мере, за крепостными стенами. Принеси мне в гардеробную холодной воды умыться и подай синий бархатный камзол.

Господин де Круа оказался довольно молодым розовощёким толстячком, облачённым в дорожный костюм из коричневого бархата. Он сидел в столовой и с аппетитом уплетал поданные ему блюда, и его круглый животик свидетельствовал о том, что он не упускает ни одной возможности подкрепиться и никогда не оставляет ничего на своей тарелке. Увидев вошедшего графа, он поспешно вскочил, но тот махнул ему рукой и сел за стол.

— Едва получив от его сиятельства маркиза де Лианкура известие о вашем приезде, я привёл в порядок документы и немедля выехал сюда, — пояснил он свой ранний приезд. — Мои обязанности вынуждают меня отправляться в дорогу и днём, и ночью, потому я часто приезжаю сюда в тёмные дни, естественно, с охраной. И за глаза меня тут зовут толстым филином, — он рассмеялся. — Согласитесь, лучше быть филином, чем поросёнком. Я привёз вам копии всех самых важных бумаг о ваших рудниках и готов дать вам все необходимые пояснения. Пока же я вкратце могу рассказать вам о том, что происходит на ваших землях!

Несмотря на свой несерьёзный и даже легкомысленный вид, господин де Круа прекрасно знал обо всём, что происходило в Лорме. Он помнил сведения о размере добычи в каждом руднике и качество руды, сколько самородков было добыто, во сколько обошлась доставка на плавильни и выплавка слитков. Он многое знал об общинах рудокопов, порядках в посёлках, количестве продовольствия, которое туда завозится. Марк внимательно слушал, и перед его глазами представала картина жизни его графства. Иногда он задавал вопросы, и де Круа без труда и весьма обстоятельно отвечал на них.

После завтрака они отправились в кабинет, и провели там весь день, прервавшись лишь на обед и ужин. Марк внимательно просмотрел все бумаги, прочитал годовые отчёты с рудников и пролистал ведомости выплат рудокопам. Он дотошно расспрашивал де Круа о рынке серебра на юге и в королевстве, о том, какое место в нём теперь занимает Лорм, каковы перспективы добычи, и что нужно сделать, чтоб её увеличить. Его заинтересовало предложение управляющего построить собственные плавильни, что снизило бы затраты на перевозку и выплавку и позволило привлечь в графство мастеров не только плавильных дел, но и ремесленников, занимающихся изготовлением изделий из металла. Потом они перешли к обсуждению дел в Дре, и оказалось, что де Круа по приказу маркиза де Лианкура уже побывал там и счёл это приобретение очень ценным, хоть и требующим дополнительных затрат. Он пообещал в ближайшее время направить туда горных инженеров с тем, чтоб они составили планы по восстановлению добычи и обустройству новых шахт.

Расстались они поздно вечером, вполне довольные друг другом, и к тому же теперь объединённые общими планами развития горного дела на землях Лорма и Дре, и господин де Круа отправился домой, уже обдумывая, что надлежит предпринять, чтоб ускорить осуществление задуманного. А Марк снова вернулся в гостиную, где был растоплен камин, Мадлен вышивала, склонившись над пяльцами, а Валентин развлекался тем, что кидал в разные углы изгрызенную палку, за которой тут же устремлялся, сшибая попадавшуюся на пути мебель, жизнерадостный Труфо.

Следующее утро Марк встретил на широкой площадке, расположенной на крыше его замка, откуда открывался с одной стороны вид на покрытые лесом и тонущие в низко стелющемся молочном тумане горы, а с другой — на живописную долину, где, как и в Лианкуре, серебрилась река и росли плодовые деревья. Он полюбовался столь разными, но одинаково прекрасными ландшафтами, открывавшимися с этой окружённой резной балюстрадой террасы.

Потом взгляд его упал на высокую сторожевую башню, встроенную в крепостную стену на некотором расстоянии от дома, но составлявшую с ним единый ансамбль, поскольку она была не только высокой, но и тонкой, чем напоминала увеличенную копию одной из колонн, украшавших нижние галереи. С другой стороны, на значительном отдалении, где-то в самом углу сада возвышалась ещё одна башня, но она выглядела здесь довольно чуждо, поскольку своим мрачным видом совсем не походила на изящный, богато украшенный замок. Она была массивной, сложенной из огромных каменных блоков, выщербленных временем. Внизу тёмные стены окутал зелёный покров густого плюща, несколько смягчавший её суровый вид, но высокие, местами разрушившиеся зубцы, обрамлявшие плоскую крышу, напоминали обломанные рога сказочного чудовища. Эта башня выглядела древней и наверно когда-то служила донжоном стоявшего на этом месте прежнего замка, но теперь оказалась загнанной в угол, и частично упрятанной за вершинами парковых деревьев, как что-то неуместное и вышедшее из употребления. Какое-то время он раздумывал, не сходить ли туда, чтоб осмотреть её внутри, но потом передумал и тут же утратил к ней всякий интерес.

Какое-то время он размышлял, на что употребить этот выдавшийся свободным короткий светлый день. Может, искупаться в бассейне или, прихватив уже изнывающих от скуки оруженосцев, проехаться верхом? Отказавшись от этих вариантов, он с сожалением подумал о том, что совершенно не знает, чем заняться. Для него привычным было бы отправиться на службу и, получив новое задание от графа Раймунда или барона де Грамона, приступить к очередному расследованию. Ещё вчера вечером его радовала эта внезапная праздность, а теперь возникло неприятное ощущение, что он впустую теряет светлую половину суток, когда можно было бы сделать так много. Увы, этого времени не хватило бы, чтоб съездить в Рошамбо к Ардену или в Дре, чтоб осмотреть старый и теперь заброшенный замок казнённого разбойника и решить стоит ли приводить его в порядок. Можно было бы заняться привезёнными де Круа бумагами, но это лучше было оставить на вторую половину дня, когда на горы снова опустится ночь, которая запрёт его внутри крепостных стен до следующего светлого утра.

Он спустился вниз и отправился бродить по замку в ожидании, когда проснётся к завтраку Мадлен. Он шёл по высоким светлым залам, своды которых подпирали витые колонны, а стены выглядели так, словно они выдолблены внутри скалы. Широкие окна, стрельчатые или отделанные полукруглыми резными арками казались картинами в рамах, так красивы были пейзажи за ними. Старинная, богато украшенная инкрустацией и резьбой мебель, яркие гобелены, скульптуры и вазы — всё здесь напоминало Лианкур, но было немного сдержанней и скромнее. Да и сам замок был не так велик, видимо, предназначен для ещё неженатого или не обременённого большим семейством наследника, который не будет жить здесь слишком долго, потому что скоро займёт своё место в Лианкуре, оставив этот уютный дом своему старшему сыну. Хотя дядюшка Аделард, будь он жив, до сих пор жил бы здесь, и, возможно, к этому времени обзавёлся бы целым выводком сыновей и дочерей, а, может быть, и внуков.

Размышляя так, он зашёл в ту гостиную, где сидел вечером с женой и сыном, и замер в замешательстве. Возле камина на ковре, там, где вчера Валентин возился со своим щенком, сидел какой-то человек. Мало того, что он, отодвинув подальше кресло, устроился прямо на полу, так ещё и его появление в этом окружённом непроходимыми горами и крепостными стенами замке было совершенно невероятным. Марк какое-то время смотрел на его спину, обтянутую золотисто-коричневым бархатом и рыжие волнистые волосы. Его можно было принять за Эдама, но у того не было такого красивого наряда, да и локоны были темнее. Впрочем, спустя минуту Марк вспомнил, где видел эти чудные, отливающие медью волосы и, подойдя, поинтересовался:

— Откуда ты здесь взялся?

Тот обернулся и недовольно взглянул на него своими узкими зелёными глазами.

— Глупый вопрос! Ты прекрасно знаешь, откуда, — в голосе Джин Хо слышалась обида. — Я сбил лапы, добираясь сюда. Слишком далеко для тренировочного марш-броска. Я приплёлся, падая от усталости, и что? Камин не растоплен, на столе нет даже куриной косточки! Разве так встречают друзей?

— Я же не знал, что ты появишься! — усмехнулся Марк и сел рядом на ковёр. — Если б ты предупредил, я бы накрыл тебе стол и приготовил комнату.

— Я уже выбрал себе комнату. Там, в боковой башне. Там уютно и есть камин. Скажи слугам, чтоб его затопили. Что же до предупреждения, то ни один гонец не добрался бы сюда раньше меня. Прошедшим тёмным днём ко мне явилась Аламейра с новой порцией сплетен и выболтала, что твой дед вытребовал у Раймунда и выпросил у короля отпуск для тебя, и ты отправился в Лорм. Я решил, что тоже хочу в отпуск. Ты не представляешь, как это утомительно, руководить этой оравой младших родственников! Они всюду ползут, безобразничают и влезают в неприятности. А мне как патриарху, вместо того, чтоб составить им компанию, приходится быть ответственным. Знаешь, как тяжко быть ответственным? Нет, ты не знаешь, потому что ответственность — это твоя вторая натура, а я из-за этого нахожусь в постоянном стрессе. Я устал и хочу в отпуск, и потому примчался сюда. И не вижу ни одной причины, по которой ты мог бы отказать мне в гостеприимстве!

— Я тоже не вижу, — согласился Марк.

— Вот и отлично, — кивнул Джин Хо.

Он тут же перестал дуться и, развернувшись, вытянулся на ковре, положив голову на колено Марку.

— Что ты делаешь? — забеспокоился тот.

— А в чём дело? — с искренним недоумением уточнил лис.

— Это неприлично в обществе мужчин, если они не находятся в близком родстве, — объяснил Марк.

— Неужели? Буду иметь в виду, — не меняя положения, пообещал лис. — Но видишь ли, я не мужчина, а самец, самец лисы. И я не понимаю, почему я спокойно могу класть голову тебе на колени, когда я в лисьей шкуре, но не могу, когда я в человеческой коже. Я не прошу тебя чесать мне за ухом, это не слишком удобно, но погладить-то меня ты можешь? Что изменилось? Ты же знаешь, что это — я.

— Я-то знаю, а если кто-то войдёт?

— И что?

— Может возникнуть недопонимание. Я же не могу сказать, что этот юноша — на самом деле лисичка с девятью хвостиками! Меня сочтут сумасшедшим.

— И почему это должно меня волновать? Какое мне дело до ваших условностей? Я остаюсь собой в любом облике, я ж тебе объяснял. И если ты соскучился так же как я, то будь добр, хотя бы не ворчи и погладь меня!

Он повернулся на бок и Марк, покачав головой, невольно усмехнулся и провёл пальцами по шелковистым волосам кумихо. Почему-то на душе у него потеплело, и он подумал, что теперь ему будет уже не так скучно в этом затерянном среди лесов замке.

— Скажи-ка мне, приятель, — произнёс он, взглянув на Джин Хо, — все твои соплеменники такие же как ты?

— Имеешь в виду обаятельные красавчики? — уточнил тот и снова повернулся на спину, чтоб взглянуть на Марка своими изумрудными искристыми глазами. — Все! Но если ты имеешь в виду характер, то я — настоящий бриллиант среди других. Или паршивая овца. Смотря, с какой стороны взглянуть. Видишь ли, в каждой лисьей семье есть такие лисы, бунтари и хулиганы, которые не подчиняются законам племени и всех изводят своими проделками. Периодически их изгоняют и они, хлопнув дверью, уходят, но через какое-то время по ним начинают скучать, к тому времени они, нагулявшись, возвращаются, их прощают и позволяют вернуться до той поры, когда они снова всех достанут своими выходками. И так по кругу. Я именно такой лис. И я совершенно не выношу скуки и рутины. Вся моя жизнь заполнена маленькими приключениями или большими авантюрами, потому со мной не бывает скучно. И этим мы с тобой похожи.

— Ты очень проницателен, — усмехнулся Марк.

— Точно, иначе бы я не дожил до девятого хвоста.

Марк рассмеялся и вдруг замер, услышав позади возмущённый возглас. Обернувшись, он увидел застывшего на пороге Эдама, который потрясённо смотрел на открывшуюся ему картину.

— Это ещё кто такой? — воскликнул оруженосец, глядя на Джин Хо, остававшегося в прежней позе и невозмутимо поглядывавшего на него

— Я его новый менестрель! — заявил тот.

— Какой ещё менестрель? — возопил юный алкорец и взглянул на хозяина в ожидании объяснений.

— Он шутит, — успокоил его Марк. — Это Хуан, брат баронессы де Флери. Я познакомился с ним, когда гостил в её доме. Теперь я пригласил его погостить у меня, так что постарайся быть вежливым с нашим гостем.

— Непременно, — пообещал Эдам. — Но почему он положил голову вам на колени как домашняя собачонка?

— Видишь, у него совсем другие ассоциации, — заметил Джин Хо, посмотрев на Марка.

— Зачем ты пришёл? — спросил тот у оруженосца.

— А что, — обиженно воскликнул Эдам, — мне нужны особые причины, чтоб явиться к вам? Вообще-то ваша супруга приглашает вас к завтраку.

— К завтраку? — оживился Джин Хо и мигом поднялся. — Это очень кстати, — и уже направившись к двери, обернулся, нетерпеливо взглянув на Марка: — Ты идёшь?

Появление в замке золотоволосого юноши с фарфоровой кожей и узкими зелёными глазами вызвало небольшой фурор. И дело было даже не в его необычной и очень привлекательной внешности. Никто не понимал, как ему удалось пробраться в замок, минуя ворота двух крепостных стен, как он вообще добрался сюда без коня, почему, несмотря на богатую одежду, прибыл без багажа. И самое главное: кто же он такой, если граф позволяет ему обращаться к себе на «ты» и готов исполнить любую его прихоть, словно этот странный мальчишка — путешествующий инкогнито наследный принц.

Впрочем, для принца он был слишком дурно воспитан и с окружающими вёл себя довольно заносчиво, сделав исключение только для графини, которую постарался очаровать, чтоб доставить удовольствие своему другу. Он всюду таскался за графом, и тот, по всему видно, был рад этому обществу. Более того, казалось, он предпочитал это общество любому другому и к тому же явно старался уединиться с гостем, словно у них были какие-то общие секреты от окружающих.

Мужчины в замке, особенно рыцари и Эдам поглядывали на гостя с неодобрением, поскольку тот не пытался сблизиться с ними и просто скользил по их лицам равнодушным взглядом узких льдистых глаз, словно они были не более чем украшением интерьера. К тому же в какой-то момент он обзавелся странным шёлковым веером с непонятным рисунком и не выпускал его из рук, как дама в жаркий день. Шарль же явно избегал его, словно гость вызывал у него страх. И, наконец, женская половина обитателей замка оказалась просто околдована этим странным юношей, который даже не давал себе труда предпринять хоть что-нибудь для этого. К ним он был так же равнодушен, как и к мужчинам.

Под его чары попала и Манон, маленькая служанка графини, совершенно потерявшая голову при виде этого красавца, и в отличие от скромных боязливых провинциалок, считавшая, что для того, чтоб что-то получить, нужно что-то сделать. Какое-то время она следовала за юным Хуаном, стараясь попасть ему на глаза, а, поймав его взгляд, сперва мило смущалась, но, не заметив никакой реакции, принялась усиленно строить ему глазки. Это тоже не дало никакого результата, и она перешла к более решительным действиям. Проходя мимо него, она словно случайно оступилась, надеясь упасть в его объятия. Но он вдруг резко отпрянул и она едва не свалилась на пол, а потом обиженно смотрела ему вслед, в то время как он удалялся, лениво обмахиваясь своим веером.

Её попытки не укрылись от внимания хозяина, и Марк воспринял их с известной долей юмора. Однако ему было немного жаль эту хорошенькую девицу и, догнав своего друга, он поинтересовался, неужели она совсем ему не нравится.

— Кто? Эта девица? — искренне удивился Джин Хо. — Это невозможно! Мне нравятся только лисички. Ведь ты, завидев хорошенькую лису, скорее всего, подумаешь, какой хороший воротник из неё получится, даже не сосредоточив своё внимание на том, является ли эта зверюшка девочкой или мальчиком. Так и я смотрю на людей, оценивая, что полезного я могу от них получить. А эта девица бедна, у неё нет полезных связей, и её худоба свидетельствует о том, что мяса в ней ещё меньше, чем в твоём рыжем оруженосце.

— Надеюсь, ты учтёшь, что и служанка, и оруженосец имеют определённую ценность для нас с женой, — проворчал Марк.

— Не волнуйся, — успокоил его кумихо. — Я пришёл с миром, и найду чем поживиться и без посягательств на твою челядь.

И уже следующим утром выяснилось, что он имел в виду. Он не вышел к завтраку, и Марк пригласил за свой стол де Невиля, который выглядел очень озабоченным. На вопрос, что его тревожит, он неопределённо пожал плечами.

— Ночью случилось нечто странное, ваше сиятельство, — сообщил он. — Какое-то животное пробралось в замок, отыскало курятник и передушило всех кур. Трёх съело целиком, ещё с десяток погрызло, оторвав какой лапы, какой — крыло, какой — голову, а остальных просто передавило. Я б решил, что это лиса, но уж больно велики у неё зубы.

— А что, раньше лисы пробирались в замок? — уточнил Марк, настороженно взглянув на управляющего.

— Через крепостную стену? — с сомнением переспросил де Невиль. — Да и зачем им, когда в лесах полно зайцев и куропаток?

Сразу же после завтрака Марк отправился в башню, где в одной из гостевых комнат обосновался Джин Хо. В комнате царил беспорядок, вещи были раскиданы, покрывало с постели мятой кучей валялось возле камина, покрытое куриными перьями и клочками белой шерсти, а сам лис валялся на постели, задумчиво глядя на нижние доски балдахина.

— Что ты устроил в курятнике? — спросил Марк, заметив возле кровати обгрызенную куриную лапу.

— Ничего, — ответил тот. — Они кудахтали всю ночь, словно приглашая меня на ужин. И я поддался искушению. Что-то не так? Или куры — это тоже твоя челядь?

— Нет, куры — не челядь, — возразил Марк, присев рядом. — Их всё равно рано или поздно съели бы, но скажи на милость, зачем ты передушил всех? Взял бы, сколько хотел съесть, а остальных оставил!

— Послушай, — обиделся Джин Хо. — Ты же не выговариваешь своему другу графу Блуа за то, что он убивает на охоте куда больше животных, чем может съесть! Он в своём охотничьем азарте добывает столько дичи, что кормит ею половину Сен-Марко. И чем я хуже? Я спас тебе жизнь, а ты жалеешь для меня каких-то куриц!

— Я не жалею, — усмехнулся Марк. — К тому же несколько штук ты всё же съел.

— Да, и теперь мне плохо… — Джин Хо снова уставился на балдахин. — Сегодня обходись без меня. Я буду спать. И скажи слугам, пусть перестанут заглядывать ко мне через каждые пять минут. Где здесь табличка «Не беспокоить»? И не нужно у меня прибирать! Меня всё устраивает.

— Но в Лисьем замке не в пример чище, чем в этом хлеву, в который ты превратил свою комнату!

— И что? — Джин Хо хмуро взглянул на него. — Я в отпуске и могу расслабиться. Мои лисы ведут себя на Земле, как добропорядочные граждане Звёздного отечества, там они — ветеринары, этнографы и даже монахи, а здесь с восторгом роются в мусорных кучах, и я ничего не могу с этим поделать! Каждый отдыхает, как хочет. И не нужно навязывать мне своё мнение!

— Ладно, ладно, я скажу, чтоб они оставили тебя в покое, — пообещал ему Марк и ушёл по своим делам.

Весь тёмный день он просидел в кабинете, просматривая документы, привезённые де Круа, а потом принялся перебирать архив, оставшийся от графа Аделарда. Он не знал, насколько уместным будет читать личную переписку и дневники, потому отложил их до приезда деда, а сам занялся чтением деловых записей. Как выяснилось, Аделард всерьёз был озабочен развитием своего графства и явно собирался превратить его в ещё одно средоточие искусств и науки, он мечтал выстроить здесь город, который привлекал бы просвещённых людей и был столь же светлым и прекрасным, как Лианкур. Оставалось лишь сожалеть, что ранняя смерть на поле боя не позволила ему осуществить эти грандиозные планы, а Марк с горечью подумал, что у него с его привязанностью к Сен-Марко просто нет времени и желания заниматься этим.

Выйдя вечером из кабинета, Марк послал слугу за де Невилем, чтоб снова пригласить его к столу, но тот, сославшись на занятость, отказался, что показалось Марку неучтивым. Потом он заметил какие-то странные и даже настороженные взгляды слуг. Зато Мадлен в этот вечер надела свой самый красивый наряд, была мила и игрива, и пораньше затащила его в спальню, чем порадовала, хоть и удивила его. Впрочем, он счёл, что ей тоже скучно здесь и не стал задумываться об этом.

Однако утром де Невиль снова не спешил явиться к нему с докладом, да и поведение слуг не изменилось. Он позвал к себе Модестайна и заметил, что парень чем-то расстроен. На вопрос: что случилось, он начал рассказывать что-то о том, что утром повар Курбе подрался с лесничим Сильвестром из-за украденного из кладовки окорока, но это Марка не заинтересовало.

Он вышел на террасу и задумчиво окинул взглядом сад, который благоухал утренней свежестью и манил прогуляться по мраморным лестницам и дорожкам. Он спустился вниз и какое-то время бродил под тенистыми деревьями, посидел на краю каменной чаши фонтана, опустив руку в прозрачную ледяную воду и, наконец, направился обратно в дом.

Поднимаясь по лестнице на галерею, он вдруг увидел старика в серой холщовой блузе и кожаном фартуке, который с озабоченным видом шёл куда-то, держа в руке необычный предмет. Приглядевшись к нему, Марк увидел, что это обгрызенный острыми зубами свиной окорок.

Заметив его, старик поклонился, а потом, проследив за его взглядом, пояснил:

— Нашёл это закопанным под кустами роз, ваше сиятельство. Господин де Невиль говорил, что в саду завёлся какой-то зверь, да я не верил. И вот, поглядите… Только что ж это за зверь, если он смог открыть дверь кладовки, которую Курбе запирает на ключ, и стащить окорок?

И бормоча что-то в этом роде, он направился дальше, видимо намереваясь вернуть повару остатки его пропажи, а Марк поднялся выше и вдруг наткнулся на Джин Хо, провожавшего садовника сердитым взглядом.

— Он спёр мою нычку! — обиженно пожаловался лис.

— Лучше прятать надо, — проворчал Марк, проходя мимо.

Он воспринял это происшествие, как нечто забавное, но вечером оно вдруг возымело весьма печальные последствия.

— Какое несчастье! — огорчённо воскликнула госпожа де Невиль, которая зашла в его гостиную, чтоб поставить на стол свежий букет белых хризантем. — Наш садовник Косм упал с лестницы и сильно расшибся! Леандр пошёл к нему, он умеет лечить раны. И представьте, старик сказал, что спокойно шёл по лестнице, как вдруг прямо на него бросился большой белый зверь с огромными зубами. Он испугался, упал и скатился по ступеням! Уж и не знаю, что за чудовище такое у нас объявилось! Муж собирается ночью выпустить в сад своих волкодавов. И если это обычный зверь, они его затравят, а если нет…

И она, огорчённо качая головой, ушла, а Марк тут же отправился к Джин Хо. Тот и не думал отпираться, тут же признав, что это он напугал старика.

— Ему не стоило брать мой окорок, — мрачно пояснил он. — Нычка — это святое. Её может взять каждый, но он должен понимать, что это не пройдёт безнаказанным. И что такого случилось? Я всего лишь его испугал. Не съел же! А то, что он скатился вниз, так я и лапой его не тронул!

— Знаешь что, — раздражённо проговорил Марк, — я уже проявил к тебе немало снисходительности, но ты явно злоупотребляешь моим гостеприимством. Разве я устраивал что-то подобное в твоём доме? Я превращал в помойку комнату, которую ты мне предоставил? Я воровал продукты? Или может я причинил вред твоим лисам? Нет! Хотя кое-кого мне очень хотелось придушить…

— Тиён — хорошая девочка, — обиженно буркнул Джин Хо. — Она умеет быть полезной, просто слишком любит человеческую печень.

— Мой садовник тоже полезен! — вскипел Марк. — Он ухаживает за этим прекрасным садом и выращивает чудесные цветы. И что? Кто теперь будет делать всё это? Может, ты возьмёшься за лопату?

— Я не могу, у меня лапки, — проворчал Джин Хо. — Ладно, не кричи. Я больше не буду причинять вред твоим слугам и обещаю, что сегодня же навещу старика и сделаю всё, чтоб он поскорее выздоровел. Ты доволен?

— Нет.

— Ладно, так и быть, — Джин Хо вздохнул. — Я разрешаю убрать в моей комнате и не буду воровать еду… — он жалобно взглянул на Марка. — И не сердись на меня! Это расстраивает. Я не сделал ничего такого, чтоб меня нельзя было простить. Давай мириться, иначе у меня начнётся депрессия. Ты действительно хочешь слушать моё унылое нытьё всю ночь напролёт?

— А ночью тебе лучше остаться в комнате, потому что управляющий выпустит в сад своих волкодавов, — мстительно заявил Марк, но лис вдруг забеспокоился.

— То есть и волкодавов мне трогать нельзя?

Он их и не тронул, только несчастные псы почему-то забились под лавки в беседке и испуганно выли, пока старый Пьер не спустился в сад и не увёл их в пустую псарню, где запертые за крепкими дверями они, наконец, успокоились.

Следующее светлое утро было ясным и прохладным, и Марку просто хотелось проехаться верхом. Потому он велел Эдаму и Шарлю оседлать коней и пригласить на прогулку господина Хуана. Это вызвало глухое раздражение Эдама, а у Шарля — приступ ужаса, но они безропотно отправились выполнять приказание.

Вскоре они вчетвером ехали по дороге, пролегающей по сосновому лесу, карабкающемуся на невысокие склоны гор. Воздух звенел от птичьих голосов, и Марк с наслаждением смотрел на прозрачно-голубые небеса, представляя, как где-то высоко по ним гуляют ангелы.

— И долго мы будем тащиться по этой дороге? — капризно спросил Джин Хо, который сидел в седле так ловко, словно и родился в нём. — Это в конце концов скучно!

— И что ты предлагаешь? — добродушно осведомился Марк.

— Давай поедем лесом! — предложил Джин Хо.

— Не стоит, ваша светлость! — встревоженно воскликнул Шарль. — Говорят, что ездить по лесу без провожатых опасно! К тому же здесь могут быть разбойники!

— Разбойников здесь нет, — возразил Марк небрежно. — Маркиз де Лианкур следит за порядком в Лорме не менее ревностно, чем на собственных землях.

— Но мы можем заблудиться в этих глухих лесах! — воскликнул юноша.

— Ничего подобного! — заявил Джин Хо. — Если я с вами, то вы не заблудитесь! Я найду дорогу даже в незнакомом лесу.

— Ну, конечно! — ехидно кивнул Эдам, но, поймав взгляд хозяина, пожал плечами. — Как хотите!

И Джин Хо решительно развернул коня и въехал в лес. Какое-то время они ехали в полумраке густых крон, вдыхая смолистый аромат елей и сосен, а лис мечтательно улыбался, глядя по сторонам.

— А вы знаете, что лисы умеют лазить по деревьям? — неожиданно спросил он. — И даже могут залезть на стену деревянного дома!

— Я уже понял, что таланты лис, по истине, неисчерпаемы, — усмехнулся Марк.

— Именно так! Я, например, знаю, что чуть позже мы въедем в небольшую ложбину, где пасётся стадо косуль. Одна из них ранена, наверно, её пытался загрызть волк, но она сбежала.

И действительно, через какое-то время впереди между деревьями появился просвет, они спустились вниз по склону и выехали на узкую поляну, в конце которой паслись косули. Завидев их, они бросились прочь, и одна из них слегка отстала, хромая.

— Жаль, что мы не взяли с собой луки! — воскликнул Эдам, но Джин Хо хмуро покосился на него и буркнул:

— Зато косули счастливы!

Они ехали ещё какое-то время, а потом лис свернул в сторону, заявив, что впереди обрыв, заросший кустарником, потому лучше взять немного правее, чтоб полюбоваться с этого обрыва на леса и протекающую внизу реку. И вскоре они действительно выехали на обрыв, откуда открывался красивый вид на горы и леса. Они какое-то время любовались им, а потом поехали дальше и вскоре лис начал проявлять некоторое беспокойство, озираясь по сторонам.

— Нас преследуют какие-то немытые субъекты, Марк, — заявил он, наконец, — и бьюсь об заклад, это разбойники.

— Откуда они здесь взялись? — насторожился Марк, положив руку на рукоятку меча.

— Вот этого я тебе уже не могу сказать, — заметил лис. — Но если я прав, ты выполнишь моё желание?

— Лучше б ты ошибался, — проворчал Шарль.

Треск веток внезапно раздался со всех сторон и из-за кустов и деревьев выступили несколько человек с длинными кривыми ножами и дубинами. Они злобно усмехались, неспешно подходя к всадникам.

— Желание, Марк! — требовательно воскликнул Джин Хо.

— Говори! — крикнул тот, вытаскивая меч из ножен.

— Отдай их мне! — потребовал Джин Хо и легко соскочил с седла на землю.

Он остановился, осматриваясь по сторонам, и небрежным движением выхватил откуда-то свой веер. Оказавшийся ближе других разбойник расхохотался, но Джин Хо небрежно взмахнул перед ним веером, и тот рухнул, схватившись руками за рассечённое горло, а лис уже молнией метнулся к следующему. Не прошло и пары минут, как на траве оказалось несколько почти обезглавленных трупов, а где-то далеко трещали ветки под ногами разбойников, предпочитавших бежать с поля боя.

— Ты всех убил! — воскликнул Марк, озираясь по сторонам и засовывая меч обратно в ножны.

— Конечно! А ты думал, я буду дарить им цветы и петь серенады? — уточнил лис, стряхивая со своего смертоносного веера капли крови.

— Я хотел знать, откуда они взялись и что делают на моих землях!

— А потом всё равно повесил бы их на сосне за неимением дуба! — небрежно пожал плечами Джин Хо и, убрав веер, легко заскочил в седло. — Это неинтересно, Марк, откуда они взялись и что они тут делали. Куда важнее, что больше они не опасны ни тебе, ни твоим подданным. Разве нет?

— Возможно, — пожал плечами Марк и спрыгнул с коня.

Он решил осмотреть трупы, но разбойники выглядели именно так, как должны выглядеть разбойники. Он был почти разочарован, пока не добрался до того, который первым пал под ударом веера кумихо. Обыскивая его, Марк неожиданно нащупал что-то у него за пазухой и, сунув туда руку, вытащил большой кошель. Развязав его, он высыпал на ладонь золотые монеты. Озадаченно взглянув на разбойника, он отметил, что тот выглядит таким же нищим и оборванным, как и его подельники. Так откуда у него столько золота?

Он поднял глаза и увидел встревоженный взгляд Джин Хо. Тот нерешительно посмотрел туда, где скрылись оставшиеся в живых члены шайки.

— Наверно, ты прав, — признал он. — Нужно было задать им несколько вопросов. Если хочешь, я догоню их.

— Не нужно, — мотнул головой Марк. — Кошель приметный, он сшит из узорчатого сукна, рисунок сложный. Возможно, нам удастся выяснить, кто дал его этим негодяям.

— Опять покушение? — забеспокоился Эдам. — Неужели ваши враги добрались до вас и здесь, и заплатили разбойникам за это нападение?

— Может быть, они просто ограбили кого-то на дороге, — пожал плечами Марк.

— Пересчитай монеты, — посоветовал Джин Хо. — Если там круглая сумма, то это плата за убийство.

Марк мрачно взглянул на него, но не стал возражать и через некоторое время ссыпал монеты обратно в кошель.

— Пятьдесят. Пятьдесят золотых марок. Для таких отбросов это целое состояние.

— И за него они готовы на любое злодейство, — кивнул Джин Хо. — Одно могу сказать тебе уверенно, друг мой, впредь ты не должен выезжать из замка без охраны. За одним исключением: если с тобой еду я.

Обратно в замок они ехали молча и в мрачном настроении. Теперь Марка не радовал ни птичий пересвист, ни запах сосен, ни ясное небо в просветах между ветвями. Когда барон Адемар потребовал, чтоб он взял с собой в Ричмонд отряд де Ланьяка, Марк считал это излишним, и согласился только после угрозы прево обратиться по этому поводу к королю. Ему казалось, что угроза его жизни тесно связана с узкими мрачными улочками Сен-Марко, и до зелёных холмов Ричмонда и уж тем более до глухих лесов Лорма его недоброжелатели не дотянутся. Но и здесь над ним нависла угроза, а он до сих пор не знал, от кого она исходит.

Эдам тем временем исподволь поглядывал на задумчивого Джин Хо, который больше не выглядел изнеженным менестрелем. Его гладкое лицо вдруг стало взрослым и суровым, а холодные глаза поблескивали острым отблеском воронёной стали.

— У вас необычный веер, господин Хуан, — наконец, обратился он к лису. — И вы владеете им не хуже, чем иные мечом.

— Убить можно многими невинными на вид предметами, — пробормотал Джин Хо.

— Это искусство вашего племени? — не унимался юноша.

— Можно и так сказать…

— И все воины вашего племени похожи на вас?

Джин Хо наконец отвлёкся от своих раздумий и с недоумением взглянул на него.

— О чём ты?

— Вы выглядите и ведёте себя, как избалованный паж. Простите, но у нас в Сен-Марко иные нравы, и ваше поведение выглядит… немного неприличным.

— Эдам! — прикрикнул Марк, но Джин Хо остановил его:

— Пусть говорит.

— Я отношусь к вам с тем уважением, которого требует от меня мой господин, — продолжил Эдам, — а после этой схватки в лесу оно стало вполне искренним. Но именно увидев в вас отважного и искусного воина, я осмеливаюсь прямо просить вас о том, чтоб вы несколько изменили своё поведение с его сиятельством. Я вижу, что вас мало заботит, что думают о вас окружающие, но репутация моего хозяина может от этого пострадать. В замке уже ходят слухи, слуги шепчутся…

— О чём? — уточнил Джин Хо.

— О том, что между вами и его сиятельством отношения не столько дружеские, сколько… — он замялся. — Довольно предосудительные, я бы так сказал. Герою Сен-Марко, каким все знают барона де Сегюра, это грозит бесчестьем.

— Да нет никаких отношений! — возмутился Марк.

— Это мне известно, потому что я давно и хорошо вас знаю, но со стороны люди видят другое.

— В этом замке все с ума сходят от скуки, вот и развлекаются сплетнями, — проворчал Шарль. — Мы с Эдамом уже глотки сорвали, убеждая всех в том, что это всё чушь, но когда есть кто-то, кто так же уверенно высказывает противоположное мнение, полностью убедить окружающих в нашей правоте довольно сложно.

— И кто же это высказывает такое мнение? — мрачно уточнил Джин Хо.

— Это Манон, горничная её сиятельства, — ответил Шарль. — Вздорная девица! Она обожает сплетни! Да и чего ожидать от горничной? Пока дамы занимаются своими делами при дворе, их служанки бездельничают в помещениях для слуг. Вот и эта такая же! Она целый день бродит по замку и болтает с прислугой, а чтоб повысить в их глазах свою значимость, делает вид, что ей известно такое… — он картинно закатил глаза.

— Она мстит мне за то, что я не обращаю внимания на её жалкие попытки соблазнить меня, — проворчал Джин Хо. — Она об этом пожалеет…

— Даже не вздумай! — остановил его Марк. — Я поговорю с женой, и она отчитает эту девицу.

— Как скажешь… — буркнул лис, отводя взгляд своих зелёных глаз.

В замок они вернулись, когда уже подступили ранние сумерки. Марк сразу же поднялся в свой кабинет и вызвал к себе управляющего. Де Невиль вскоре явился и остановился у дверей, с некоторым беспокойством глядя на графа.

— Что-то случилось, ваше сиятельство? — спросил он.

Марк стоял у окна, задумчиво глядя на поросшие лесом горы. Не отрывая от них взгляда, он негромко произнёс:

— Мне было восемь лет, когда я лишился отца и остался один в этом мире. Меня приютил король Арман. Он опекал меня и проявлял поистине отеческую заботу. Он щедро дарил мне ту ласку, которой я был лишён в своём сиротстве и которой так жаждал. И я был благодарен ему за это. И позже, уже будучи подростком, я старался так же относиться к обделённым заботой детям — сыновьям и младшим братьям моих друзей. Я был их старшим другом, товарищем их детских игр. Я выслушивал их маленькие секреты, поддерживал в сложных ситуациях, утешал, когда им было грустно, давал им первые уроки фехтования, когда они брали в руки свои деревянные мечи. Те мальчики уже стали молодыми мужчинами, они получили свои золотые шпоры, но по прежнему относятся ко мне так же, как в детстве, зовут меня дядюшкой или просто по имени, потому что в душе каждого мужчины живёт ребёнок, которым он был когда-то. И я не могу относиться к ним иначе, потому что в моих глазах они остаются теми самыми мальчиками, которые когда-то искали моей поддержки, моей заботы и ласки. Можно ли считать предосудительными такие отношения между мужчинами?

Он обернулся и взглянул на де Невиля, который выглядел смущённым.

— Приехав в замок, — продолжил Марк, — я был впечатлён тем, как вам удаётся содержать его в образцовом порядке, как вышколены слуги. Увы, я, кажется, переоценил вас. Мне стало известно, что слуги разносят по замку компрометирующие меня слухи, а вы и пальцем о палец не ударили, чтоб их пресечь. Я разочарован. Можете ли вы навести порядок в замке самостоятельно, или мне придётся сделать это самому с помощью моих рыцарей?

На лице де Невиля появилось искреннее раскаяние, и он принялся извиняться перед хозяином и заверять его в том, что немедля пресечёт эти разговоры и впредь не допустит ничего подобного. Марк выслушал его, не перебивая, после чего, молча кивнув, позволил уйти.

Затем он направился к жене и застал её в новом будуаре, переделанном из маленькой гостиной рядом с их спальней. Она сидела перед зеркалом, и Манон поправляла ей причёску. Марк мрачно взглянул на горничную, и та поспешно выбежала из комнаты, а Мадлен вскочила и с радостной улыбкой бросилась к нему.

— Я надела новое платье! — похвасталась она и закружилась, демонстрируя свой наряд из розового атласа, украшенный кружевом, а потом подошла и положила руки ему на грудь. — Мне ведь оно к лицу?

— Тебе всё к лицу, — улыбнулся он, обняв её, и поцеловал в губы. — Скажи мне, ангел мой, ты мне доверяешь?

— Что за странный вопрос? — удивилась она.

— Не так давно между нами возникло недопонимание, которое едва не привело к трагическим последствиям. Тогда ты обещала, что впредь не будешь ничего от меня скрывать. Так почему на сей раз ты, вместо того, чтоб поговорить со мной и задать вопросы, которые тебя тревожат, пытаешься всё исправить и стучишься в открытую дверь?

— О чём ты? — насторожилась Мадлен.

— О тех сплетнях, которые распускает обо мне и Хуане твоя горничная. Почему ты слушаешь её и не хочешь всё выяснить у меня?

— О, Марк… — пробормотала она растерянно.

— Я понимаю, что моя явная симпатия к этому едва знакомому тебе юноше выглядит немного странно, но разве я могу иначе относиться к нему? Когда я лежал при смерти после отравления ядом в доме его сестры, когда я был слаб и беспомощен, когда страдал из-за жестоких болей, именно он ухаживал за мной, оставаясь рядом днём и ночью. Он лечил меня не только своими снадобьями, но и словами утешения. Он отвлекал меня от страданий, рассказывая мне сказания и легенды своего странного племени, и между нами действительно зародилась сердечная привязанность. Он был добр ко мне, а я старался быть добрым к нему, слушал его откровения и рассказывал ему о своих скитаниях. Мы провели вместе много часов и сблизились настолько, что он стал мне другом. Потому я и рад был его приезду, потому я стараюсь оказать ему гостеприимство в ответ на его заботу и прощаю ему несносное порой поведение. Разве в этом есть что-то такое, за что нас можно порицать?

— Так это он ухаживал за тобой? — взволнованно воскликнула Мадлен. — Не баронесса?

— Вряд ли баронесса сама стала бы ухаживать за посторонним мужчиной, — снисходительно улыбнулся он. — Она всё-таки дама. Она навещала меня, следила за моим состоянием, давала Хуану травы и указания, как их применять. Всё остальное делал он.

— Но ты ничего не говорил об этом, — заметила она.

— Я вообще ничего не рассказывал тебе о тех днях. Это нелегко, вспоминать такое. Но теперь я тебе рассказал. И хочу сделать тебе внушение. Ты знаешь, что я занят на службе и при дворе. Ты же сама взяла на себя бразды правления в доме и руководишь слугами. Ты не любишь, когда я вмешиваюсь в твои дела, и я привык полностью полагаться на тебя в этом деле. И вдруг я узнаю, что не кто-нибудь, а твоя личная служанка разносит по дому грязные сплетни обо мне и моём госте! Скажи, дорогая, должен ли я сам принять меры к этой болтливой девице, которые, скорее всего, будут выражаться в том, что я велю высечь её на конюшне и на ночь глядя выставлю за ворота замка, или ты разберёшься с этим делом сама?

— О, Марк! Конечно, я разберусь сама! — воскликнула она. — Не беспокойся! Больше ты не услышишь ничего подобного. Я примерно накажу эту болтушку и пресеку все слухи.

— Я надеюсь на тебя, — улыбнулся он и, снова поцеловав её, выпустил из объятий.

Поздно вечером Марк снова поднялся на площадку на крыше и присел на парапет, освещаемый светом большого фонаря, висевшего на кованом кронштейне. Он смотрел на тонущие в синей мгле горы и подставил лицо пахнущему травами прохладному ветру. Потом он услышал шаги и, обернувшись, увидел, что к нему направляется капитан де Ланьяк.

— Ваше сиятельство, — строго произнёс тот, — я узнал, что вы сегодня выезжали из замка без охраны. Вы, конечно, не подчиняетесь прево Сен-Марко, но для нас его приказы — закон, потому прошу вас не мешать нам выполнять свой долг!

Марк задумчиво взглянул на него, и капитан озабоченно нахмурился.

— Вас что-то тревожит, господин граф? — спросил он.

— В какой-то мере, — признался Марк. — Сегодня мне стало известно, что в замке шепчутся о моих весьма экстравагантных вкусах.

— Ах, вы об этом… — немного смущённо пробормотал де Ланьяк. — Я слышал что-то такое, но не придал значения этой глупости. Знаю, что мои люди уже припугнули кое-кого, что за подобные россказни можно получить с десяток добрых тумаков. Никто не смеет чернить имя героя Сен-Марко под крышей, где мы нашли приют! Мне известно, что капитан Лафар того же мнения об этих сплетнях. Его рыцари, двое из которых вместе с ним прошли за королём Ричардом от Сен-Марко до замка Повелителя теней, а потом до стен луара Синего Грифона, так же возмущены этими слухами. Ну, а солдаты, они простые люди, ваше сиятельство, потому капитан Лафар просто пригрозил, что если кто-то из них повторит эту чушь, его немедленно вышвырнут за ворота.

— Что ж, — улыбнулся Марк, — я не ошибся ни в нём, ни в вас, — какое-то время он задумчиво смотрел на капитана, а потом спросил: — А что вы думаете о том чудовище, которое завелось в саду? Это тоже слухи?

— Можно и так сказать, — с готовностью кивнул тот. — Капитан Лафар считает, что курятник разорило вовсе не чудовище, а рысь.

— Рысь? В замке?

— Ну да. Он сказал, что несколько лет назад городок между нижней и замковой стеной атаковали крысы. Они грызли всё подряд, пожирая припасы, и портили добро. И лесничий Сильвестр принёс из леса несколько рысят. Они подросли, освоились в городе и с тех пор исправно уничтожают крыс, не брезгуя и птицами, а иногда действительно забираются в курятники. Должно быть, одна из рысей пробралась в курятник замка и передушила кур.

Марк с любопытством посмотрел на капитана.

— А что с похищенным окороком и нападением на садовника? Это тоже рысь?

— Нет, — усмехнулся де Ланьяк. — Но я полагаю, что это сделал Труфо.

— Труфо? Щенок моего сына вскрыл запертую на замок дверь кладовки и украл окорок?

— Нет, конечно! — рассмеялся капитан. — Окорок стащил Сильвестр. Он и раньше воровал всё подряд, когда у него не хватало денег на выпивку. На сей раз, он украл окорок и, полагаю, спрятал его в саду, чтоб потом унести. Но его нашёл маленький волкодав, погрыз и остатки закопал под кустом. И он же напугал старика. Тот же сказал: «Белый зверь с огромными клыками». Труфо вечно с радостью кидается к каждому встречному и едва не сшибает с ног даже сильных мужчин. У него щенячий нрав, но вот силы, размер и клыки уже далеко не щенячьи. Вот он и выскочил на старика, а тот сослепу принял его за чудовище. У страха глаза велики!

— Очень может быть, — кивнул Марк. — Ваше объяснение выглядит вполне убедительным, капитан. Что ж, я согласен с вами, и обещаю, что впредь постараюсь не забывать вас в замке, выезжая на прогулку.

Этот разговор с де Ланьяком, который нашёл простое и логичное объяснение всем подозрительным фактам, наконец, улучшил его настроение, и он, предвкушая ещё один уютный вечер у камина в кругу семьи, спустился вниз.

Ему казалось, что все мелкие неприятности, которые досаждали ему последнее время, сами собой утряслись, и полагал, что его ждёт ещё один тёмный, и потому довольно скучный день. Он лёг спать за полночь, намереваясь утром доставить себе удовольствие подольше поваляться в постели. Однако ночью его вдруг разбудил отчаянный женский вопль. Онприподнялся прислушиваясь и почувствовал, как в него вцепились руки Мадлен.

— Что это было, Марк? — испуганно спросила она.

— Спи, я проверю, — успокаивающе произнёс он, отцепляя от себя её похолодевшие пальчики.

Он встал, набросил на плечи подбитую мехом накидку, взял со стола свечу и вышел из комнаты. В доме было тихо. Он прошёл по галерее, спустился в сад и долго стоял, прислушиваясь и размышляя, не стоит ли ему поднять слуг, чтоб осмотреть дом. Но ведь они тоже должны были услышать этот истошный крик и переполошиться, однако, никто не спешил выйти, чтоб узнать, что произошло.

— Может, это какая-нибудь птица… — пробормотал он нерешительно и вернулся в спальню, чтоб успокоить жену и снова лечь спать.

Утром его разбудили рано. В спальню неожиданно ворвался Эдам и, подбежав к кровати, окликнул его громким шёпотом, явно намереваясь и при этом опасаясь нарушить сон хозяина.

— Да что случилось? — проворчал спросонья Марк, всё ещё надеясь, что ему удастся поспать.

— Там Манон, — возбуждённо воскликнул оруженосец. — Она утонула!

Марк тут же проснулся и, поспешно одевшись, спустился вниз, туда, где возле бассейна собрались слуги.

— Это ты сделал? — прорычал он, подойдя к Джин Хо, стоявшему в стороне и с холодным любопытством наблюдавшему за происходящим.

Тот перевёл на него взгляд блестящих зелёных глаз и ответил:

— Нет, Марк. Я, конечно, не обременён излишними моральными принципами, но если я что-то обещал тебе, то можешь не сомневаться, что я выполню своё обещание. Я не трогал эту девицу и явился сюда только перед тобой, потому что услышал шум и причитания.

— Что случилось, господин де Невиль? — спросил Марк, обернувшись к управляющему, который подошёл к нему, тяжело опираясь на свою трость.

— Похоже, она утопилась, ваше сиятельство, — расстроено проговорил он. — Мы уже вытащили её из бассейна.

Марк с трудом сдержал раздражение оттого, что слуги нарушили возможное место преступления, но всё же ничего не сказал. В конце концов, для простого человека вполне естественно стремление вытащить из воды утопленника.

— Расскажите мне, что случилось? — произнёс он.

— Рано утром горничная Жоржетта пошла в розарий, чтоб срезать свежие розы и поставить их в будуаре госпожи графини, — ответил он. — Она и заметила, что в бассейне что-то плавает, а разглядев, что это человек, побежала в дом и подняла крик. Мы с Пьером и Модестайном явились сюда и вытащили эту бедняжку, после чего я послал за вами.

— В каком месте и в каком положении находилось тело, когда вы его нашли? Покажите.

Марк вместе с управляющим прошёл к бассейну и, бросив пока мимолётный взгляд на лежащую на каменных плитах утопленницу, посмотрел в тёмную воду, в которой отражались огни фонарей.

— Она плавала здесь, у самого края, вниз лицом, — пояснил управляющий.

Марк осмотрелся.

— Здесь ведь есть течение? Вода течёт от источника к этому краю?

Он пошёл туда, где из расщелины лилась вода, и внезапно остановился, заметив какую-то тряпку на бортике бассейна. Подняв её, он нахмурился. Это была тонкая шёлковая шаль с красивым рисунком и длинными кистями. Не так давно он сам купил её у заезжего купца и подарил жене. Оглянувшись, он увидел позади узкую мраморную лестницу, поднимавшуюся на верхнюю галерею дома.

— Такое чувство, что она спустилась сюда с галереи и сразу же прыгнула в воду, — услышал он рядом голос Джин Хо. — Я чувствую здесь её запах, но дальше его нет.

— Я не думаю, что она прыгнула сама, — возразил Марк. — С чего бы ей топиться? Она была весёлой разбитной девицей. К тому же эта шаль. Неужели она взяла её из сундука специально, чтоб покончить собой? И этот ужасный крик ночью… ты слышал?

— Нет, — покачал головой лис. — Ночью меня не было в замке, — и, заметив удивлённый взгляд Марка, пояснил: — Ты же запретил мне охотиться здесь. Я ходил в лес, поймал зайца и двух куропаток, так что завтракать не буду, — и, развернувшись, он направился к лестнице, но потом вдруг обернулся. — Я не чувствую здесь столь же сильного запаха другого человека. Она пришла сюда одна. Если она кричала, может, её кто-то напугал? Но это был не я.

И он ушёл, явно утратив интерес к происходящему у бассейна. Марк вернулся туда, где в окружении немногочисленных слуг лежала бледная Манон. Он присел рядом и осмотрел её лицо, шею, обнажённые по локоть руки, потом ощупал верхнюю часть позвоночника, чтоб убедиться, что он цел.

— Я не нашёл никаких явных повреждений, — сообщил он стоявшему рядом де Невилю. — Позже я осмотрю тело более тщательно.

— Но зачем? — удивился тот. — Девица явно утопилась!

— Я не уверен, что она бросилась в воду по собственной воле. Может, ей помогли?

— Не думаю, — вдруг обиделся управляющий. — В доме не так много слуг и они все надёжны. Из пришлых только… — он внезапно осёкся и отвёл глаза.

— Мои люди и мой гость, — кивнул Марк. — С гостем я уже поговорил, а остальных опрошу позже. Я должен исключить версию о случайном или преднамеренном убийстве, и только после этого смогу оставить это дело. Есть ли поблизости кто-то, кто мог бы произвести вскрытие?

Де Невиль взглянул на него едва ли не с ужасом, но потом взял себя в руки и покачал головой.

— В графстве нет своего лекаря, ваше сиятельство. В случае необходимости мы приглашаем доктора из Лианкура.

— Но разве местные жители не болеют? Мне казалось, что работа рудокопов довольно опасна и часто приводит к травмам. Да и принимать роды кто-то должен.

— Обычно они справляются сами, — пояснил де Невиль. — В их посёлках есть повитухи, костоправы и травники. А если случается что-то серьёзное, то мы зовём лекаря из Лианкура.

— Я понял, — Марк поднялся. — Отнесите труп в холодное место, где я смогу более тщательно осмотреть его.

— Мы перенесём её в подвал, ваше сиятельство, — пообещал де Невиль. — Но я уверяю вас, что это было самоубийство, и нет причин так переживать из-за этого.

— Я думаю, что она бросилась в воду, от чего-то спасаясь, — неожиданно произнёс стоявший рядом Шарль и тревожно посмотрел на хозяина. — Я слышал ночью ужасный крик. Может, ей не спалось, она вышла вечером на террасу и увидела чудовище, которое завелось в саду. И спасаясь от него, выбежала к бассейну и упала в воду. Или бросилась туда, пытаясь спастись.

Марк задумчиво взглянул на него.

— Это кричала не она, — произнёс низенький толстяк в холщовой блузе и светлом фартуке. — Это маркиза.

— Что за маркиза? — обернулся к нему Марк.

— Леди Бернадайн, вторая супруга маркиза де Лианкура, — нехотя ответил де Невиль. — Вернее, её призрак, который обитает в старой башне, где она умерла.

— Разве она умерла не в Лианкуре?

— Нет, она умерла здесь, — вздохнул управляющий. — Наверно, вам известно, что она была не в своём уме и после рождения господина Робера окончательно лишилась рассудка. Его сиятельство был вынужден запереть её в дальних покоях своего замка, но она кричала так громко, что её вопли долетали до городских улиц. Ему просто пришлось удалить её из Лианкура. Он перевёз её сюда и запер в той старой башне, что стоит в углу сада. Тут нет лишних ушей, и её крики никого не беспокоили. Потом она умерла, её похоронили с почестями в фамильной усыпальнице Лианкура, но, должно быть, её душа не нашла успокоения, и в башне поселился призрак. Обычно он ведёт себя тихо, но порой по ночам мы слышим этот вопль и знаем, что это дурной знак, потому что наутро где-то в графстве обязательно находят девицу, покончившую собой. Потому мы и уверены, что эта девушка сама наложила на себя руки.

— Потому ту башню и называют башней маркизы, — добавил толстяк.

— То есть её крик предвещает самоубийство какой-нибудь бедняжки, — уточнил Эдам и посмотрел на Марка. — В любом случае, у них, вероятно, были причины для того, чтоб свести счёты с жизнью, но я не вижу, с чего бы Манон делать это. Я, глядя на неё, всегда думал, что её и нарочно не укокошишь, столько в ней было жизни! Разве не нужно выяснить, что привело её к такому ужасному решению? Или кто?

Марк вдруг подумал, что Эдам, со свойственным юности эгоизмом увидел в этой трагедии возможность хоть немного развеять скуку, от которой страдал уже несколько дней. Впрочем, можно было не сомневаться и в том, что он, привыкший участвовать в расследованиях, которые вёл его хозяин, искренне желает разобраться в этом деле.

— В любом случае, сначала следует осмотреть труп, а потом опросить всех в замке, — произнёс Марк и направился к дому.

Хоть у него и не было возможности провести вскрытие, он сумел установить, что девица захлебнулась, то есть упала в воду ещё живой. На её теле не обнаружилось никаких следов насилия или борьбы, которые свидетельствовали бы о том, что её столкнули в воду силой или предварительно придушили, или ударили по голове, или она сопротивлялась кому-то или чему-то. Осмотрев её одежду, он заметил, что на ней надето атласное платье, а дешёвое кружево на груди заколото красивой булавкой с блестящим камушком на конце. Она явно нарядилась, прежде чем выйти из своей комнаты этой ночью. В её волосах он заметил смятый, увядший цветок тёмно-жёлтого цвета со множеством лепестков, а значит, прежде чем пойти к бассейну, она спустилась в сад.

Какое-то время он рассматривал цветок, а потом передал его Эдаму, стоявшему рядом со скорбным видом.

— Сходи к садовнику и узнай, что это за цветок и где в саду растут такие, — велел он юноше и тот умчался выполнять приказ.

Марк успел расспросить заплаканную Жоржетту и старого Пьера об этом прискорбном происшествии, когда юноша вернулся и рассказал, что цветок — это хризантема. В саду высажено множество сортов хризантем самой разной расцветки, но именно такие растут только в одном месте — возле фонтана.

— Странно, — пробормотал Марк, выслушав его. — Зачем она среди ночи ходила к фонтану? И если уж ей приспичило топиться, то почему не сделала это там?

— Кстати, я сбегал туда, — добавил Эдам. — С клумбы сорвано несколько цветков таких хризантем, и все они лежат возле скамейки. Должно быть, она выбрала из них самый большой и красивый, а остальные бросила там.

— Ну да… Выбрала самый лучший цветок у фонтана, украсила им волосы, а потом пошла к бассейну топиться. Расспроси-ка слуг, может, они что-то знают об этом или слышали ночью, а я пойду, поговорю с женой. Надеюсь, она уже оправилась от первого потрясения и сможет сказать мне, что случилось с её служанкой.

— Это моя вина, Марк! — жалобно всхлипнула Мадлен, комкая в руках батистовый платочек, отделанный кружевом. — Я вчера так разозлилась на неё после того, что ты мне рассказал, и сильно выругала её. Я пригрозила, что, если такое случиться впредь, я велю выпороть её и выгоню из дома. Она была так напугана, что расплакалась. Мне даже стало её жалко… Должно быть, она так расстроилась из-за моих угроз, что…

— Это вряд ли, — возразил Марк. — Ты ограничилась угрозами и выговором, и, выйдя от тебя, она, должно быть, считала, что легко отделалась! Любая другая хозяйка наказала бы её куда более жестоко. Нет, моя милая, ты здесь ни при чём. Возможно, эта девица и испугалась, что может впоследствии потерять место, но пока она осталась при нём. Она не так уж и расстроилась из-за всего этого, и тем же вечером надела своё лучшее платье, заколола воротник нарядной булавкой и отправилась ночью к фонтану, где сорвала хризантемы, чтоб выбрать самый красивый цветок и украсить им волосы.

— О чём ты говоришь? — Мадлен промокнула платочком глаза и с удивлением взглянула на мужа.

— Так и было. Она нарядилась в платье из лилового атласа, не новое, но довольно милое.

— Это моё платье. Оно было старым, и к тому же я залила его красным вином. Я отдала его Манон, и она перешила его для себя. Неужели она надела это платье? Она надевала его только когда ходила на свидания.

— Вот и я думаю, что ночью она отправилась к кому-то на свидание. Ты не знаешь к кому? Думаю, что это был кто-то важный для неё, потому что она взяла твою шёлковую шаль с кистями.

— Правда? — Мадлен нахмурилась. — Значит, это был какой-то рыцарь. Она всегда таскала что-то из моих вещей, чтоб произвести впечатление на благородных господ, если кто-то из них звал её на свидание. Эта глупышка искренне полагала, что достаточно хороша, чтоб выйти замуж за знатного человека, и из платья лезла, чтоб привлечь внимание кого-нибудь из них. И если ей это удавалось, то она наряжалась на свидание, как, по её мнению, должна наряжаться дама. Я то и дело ловила её на том, что она брала из моих сундуков то шаль, то кружева, то веер, но, поскольку это были всё-таки не драгоценности, ограничивалась внушением и лёгкими наказаниями, и она продолжала делать это. И если она снова не только нарядилась, но и взяла мою шаль, значит, это был кто-то из благородных.

— Ты не знаешь, кто бы это мог быть? — спросил Марк. — Я могу расспросить своих рыцарей, но если б у меня был бы хотя бы намёк на то, кто назначил ей свидание, то это помогло бы мне быстрее найти её любовника.

— Вряд ли этот человек был её любовником, — покачала головой Мадлен и в задумчивости обернулась к окну. — Ещё недавно она была без ума от Хуана, но он не обращал на неё внимания, потом она заприметила Стефана… — она встрепенулась и посмотрела на мужа. — Может, это Стефан? Она всё восхищалась его красотой и невинностью, и намекала, что он был бы лёгкой добычей для искушённой женщины, какой она, видимо, считала себя. Я велела ей оставить мальчика в покое, учитывая его происхождение и ту самую невинность. Он действительно почти ребёнок, хоть и выглядит взрослым юношей. Но, наверно, она всё же решила, что может вскружить голову сыну господина де Невиля, полагая, что в провинции сословные преграды не так значимы, как в Сен-Марко?

— Она действительно назначила мне свидание, ваше сиятельство, — бормотал Стефан, опустив глаза и нервно потирая сердолик, вставленный в перстень, украшавший его правую руку. — Она последнее время постоянно попадалась мне на глаза и улыбалась, а потом как-то оступилась, и я едва успел поймать её, иначе бы она упала на плиты пола и сильно расшиблась. Она была очень благодарна мне, сказала, что я спас ей жизнь, и вообще повёл себя как настоящий рыцарь. И предложила прогуляться по саду…

— И что же произошло в саду? — спросил Марк.

— Ничего такого! — воскликнул юноша, тревожно взглянув на него. — Уверяю вас, господин граф! Ну… Она только поцеловала меня, а потом предложила встретиться ночью у фонтана…

Он снова опустил голову.

— Послушай, мальчик мой, — голос Марка стал мягким и ласковым. — Уверяю, что тебе не о чем беспокоиться. Я ни в чём тебя не виню и даже не подозреваю, я просто хочу знать, что привело эту девушку к столь печальной участи. Вы встретились у фонтана, и что произошло?

— Мы не встречались, — Стефан поднял на него глаза, которые уже блестели от слёз. — В том-то и дело, что, боюсь, это всё моя вина! Я обещал придти, но не пришёл. Я уже выходил из дома, когда меня заметила матушка. Она заставила меня всё рассказать, а потом вернуться в спальню и лечь спать. Она очень рассердилась и запретила мне впредь не только разговаривать с Манон, но и до её отъезда подниматься сюда, в замок. Я стараюсь не расстраивать матушку, и к тому же мне совсем не хотелось бы, чтоб она пожаловалась на меня отцу, потому я послушался и пошёл спать. Наверно, Манон, и правда, влюбилась в меня и, когда я не пришёл, так расстроилась, что утопилась в бассейне.

— Я думаю, что в этом вовсе не твоя вина, — заверил его Марк. — Поверь мне, Манон была не столь впечатлительна, чтоб так переживать из-за несостоявшегося свидания. Скорее всего, у этого печального происшествия совсем другие причины.

Он какое-то время задумчиво молчал, а потом вдруг спросил:

— Скажи мне, Стефан, кто шьёт тебе одежду?

— Что? — юноша удивлённо взглянул на него.

— Я просто заметил, как изящно выглядит твой костюм, он украсил бы и молодого придворного, не то, что юного провинциального рыцаря…

— Я пока не рыцарь… — смутился Стефан.

— Дело поправимое. Но я это к тому, что мой гость господин Хуан по дороге сюда попал в передрягу и потерял свой багаж. Нам нужно срочно заказать ему новую одежду, но ты же видел его! Он очень придирчив, когда дело касается его нарядов. Кажется, портной, сшивший твои камзол и штаны, смог бы удовлетворить его капризы.

— Мы заказываем одежду портному из Рошамбо господину Томази. Иногда он приезжает к нам с образцами тканей и снимает мерки, потом привозит одежду для примерки и, окончательно подогнав её в своей мастерской, присылает сюда. Он шьёт одежду и для отца, и для меня, и даже платья для матушки. Он очень хороший портной. Матушка говорит, что даже в Лианкуре такого нет. А в Рошамбо он шил для прево графа де Невера до того, как его арестовали, а теперь, наверно, шьёт и для его сиятельства маркиза Ардена. Только он берёт за свою работу дорого.

— Это ничего, — улыбнулся Марк. — Иди, мой мальчик, и ни о чём не беспокойся. Я уверен, что в том, что случилось с Манон, нет твоей вины.

Стефан поднялся и, неловко поклонившись, ушёл.

— Подумать только… — проворчал сидевший в той же комнате Шарль. — Он младше нас с Эдамом всего лишь на год-два, а ведёт себя как Валентин.

— Думаю, что Валентин выглядит куда взрослее его, — усмехнулся Эдам. — Но что ты хочешь от мальчишки, который всю жизнь прожил в такой глуши под крылом у родителей, — он перевёл взгляд на хозяина, который задумчиво смотрел на пламя стоявшей на столе свечи. — Вы ведь спросили его о портном вовсе не из-за заботы о господине Хуане, верно? Я тоже заметил, что его штаны сшиты из той же ткани, что и кошелёк, который вы нашли у разбойника. Думаете, что этих головорезов подкупил де Невиль?

— Ты наблюдателен, — одобрил Марк, — но слишком торопишься с выводами. Эта ткань могла быть не только у этого портного, а если и он сшил этот кошелёк, то у него и помимо де Невиля должно быть множество заказчиков.

— Например, маркиз Арден.

Марк бросил на оруженосца недовольный взгляд.

— С чего бы Лорентину убивать меня? Нет, просто пока мы получили в свои руки кончик тоненькой ниточки, которую нам предстоит размотать.

— Хотите, чтоб я съездил в Рошамбо и расспросил этого Томази?

— Ты оруженосец, а не сыщик, — напомнил ему Марк. — Позови сюда Марселона. Я поручу это дело ему.

Тот явился по первому же зову и внимательно выслушал поручение графа.

— Я отправлюсь туда немедленно и, как только всё выясню, вернусь! — тут же заявил он.

Марк невольно посмотрел в окно, за которым всё так же чернело непроглядное ночное небо.

— Незачем так спешить, — произнёс он. — Я слышал, что ночью дороги здесь небезопасны. Недавно мы и днём наткнулись на разбойников, а ночью, как говорят рудокопы, из шахт выходят подземные духи.

— Это всё россказни дремучих людей, ваше сиятельство, — с готовностью возразил Марселон, — а что ж до разбойников, то, я уверен, им не удалось уйти от вашего меча. Так что я ничем не рискую, если поеду немедленно, — и искренне взглянув на графа, признался: — Если честно, ваша светлость, мне не терпится снова заняться привычной работой. Тут слишком тихо, мой хозяин, которого вы мне поручили, — человек простодушный и шагу лишнего боится ступить, лишь бы не причинить своему благодетелю, то есть вам, какие-нибудь неприятности. Я тут уже всё обнюхал и обползал, свёл знакомства с кем только можно и всё у всех выспросил. И потому возможность снова заняться расследованием — для меня большая радость.

— Охотно верю, дружище, и всё же я приказываю тебе выехать утром, когда будет светло, и не раньше. А пока, коль скоро ты никак не можешь без своего благородного ремесла, скажи, что ты успел разузнать об обстоятельствах смерти этой девицы Манон. Не мог же ты пройти мимо такого странного происшествия, не сунув нос в это дело.

— Это верно, ваша светлость, — кивнул Марселон, обратившись к нему так, как привык на службе. — Я между делом расспросил слуг, но все они твердят о проклятии маркизы, которая будто бы доводит девиц до самоубийства.

— Что это за история? — спросил Марк.

— Да странная история, ваша светлость. Поговаривают ещё, что маркиза тут и ни при чём, просто её крик среди ночи предвещает беду, а дело тут совсем в другом. По легенде в здешних краях жила когда-то молодая девица, которая хоть и была дочерью рудокопов, но влюбилась в благородного рыцаря. Он сначала отвечал ей взаимностью, но, сами понимаете, какой рыцарь женится на бедной девушке! И он женился на той, что была ему ровней, а девица пошла в сад, где они встречались, и умерла. Её похоронили, а через какое-то время на её могиле выросли жёлтые хризантемы. Вот после этого и начали накладывать на себя руки девицы из разных селений, и каждый раз возле них, на их теле или после на могиле находили жёлтые хризантемы. Такая вот жуткая история… Что-то не так, ваша светлость? — заметив, как изменился в лице Марк, спросил Марселон.

— В волосах Манон тоже была жёлтая хризантема.

— Вот уж ужас, так ужас… — испуганно пробормотал бывший сыщик. — Неужто то самое проклятие?

— Но кто-то ведь должен был наслать его, и почему именно на Манон?

— И то верно… — Марселон задумался. — В замке и посёлке внизу и другие девицы имеются, почему ж именно она? А ведь может быть… — он встревоженно посмотрел на Марка. — Слышал я от стражников на нижних воротах, что на днях Манон поссорилась с какой-то ведьмой и та её прокляла.

— Какая ещё ведьма?

— Живёт тут одна неподалёку на окраине посёлка Сен-Жак. Это большой посёлок, где живут рудокопы. Говорят, что эта старуха страшная и не в своём уме. У неё шрам через всё лицо, и она всё время ходит к богатым людям и клянчит деньги на свой приют?

— Что за приют?

— Она собирает туда ото всюду немощных и больных, ухаживает за ними, кормит. Деньги ей собирают рудокопы, но всё равно не хватает, вот она и клянчит. И говорят, что она зла на язык и её проклятия сбываются. Её бы давно уж на костёр затолкали, только кто тогда за стариками и калеками приглядывать будет? Ну, и к тому же она, видите ли, мать смотрителя рудников господина Бартлена, и вдова того смотрителя, что был до него, поскольку он унаследовал свою должность за отцом.

— И что же случилось между нею и Манон?

— Она явилась в замок и потребовала встречи с госпожой графиней. Стражники не решались беспокоить её сиятельство, но всё же отправили посыльного в дом, и тот передал всё Манон, поскольку она служанка госпожи. Манон тут же спустилась вниз к воротам и, увидев эту образину, заявила, что её сиятельство не будет с ней говорить. Старуха разъярилась и стала ругать и служанку, и её хозяйку, обвиняя в жадности и гордыне, а после сказала, что обе поплатятся за свои грехи. Ну, Манон тоже за словом в карман не лезет и отлаивалась, как торговка с рынка. Эта перепалка так надоела сержанту, что он уже хотел прогнать старуху подобру-поздорову, но тут прибежал господин Бартлен и с трудом увёл разбушевавшуюся мать. Может, это то самое проклятие?

— Не то, чтоб я не верил в силу проклятия, друг мой Марселон, но всё же полагаю, что вот так в сердцах высказанное слово вряд ли может привести кого-то к самоубийству, или эта старуха поистине сильная ведьма, в чём я сомневаюсь.

— Но говорят, что с помощью колдовского обряда можно навести морок, из-за которого человек в петлю полезет.

— Можно-то можно, но для этого нужен сложный обряд и человек, свершающий его, должен обладать магическими способностями и тайными знаниями. Я это знаю, поскольку однажды такой обряд был направлен против меня самого, но, как видишь, я жив, хоть колдун, затеявший то дело, был не лишён способностей.

— И что ж с ним стало?

— Он повесился, поскольку между мною и им встал господин Филбертус, который и разъяснил мне суть этого обряда. Так что оставим эту старую женщину в покое, и займёмся более насущными делами.

Отпустив Марселона, Марк остался в одиночестве и какое-то время в задумчивости стоял у окна, за которым царила ночная мгла. Он продолжал думать об этой помятой жёлтой хризантеме и печальной легенде о цветах, несущих смерть молодым девицам. Но как бы тревожно всё это не выглядело, это были всего лишь слухи, которые никак не объясняли, с чего разбитная здоровая девица вдруг бросилась в бассейн и утопилась. Снова перебрав в уме все факты, которые стали ему известны об этом деле, он вынужден был признать, что у него нет серьёзных зацепок. К тому же он помнил утверждение Джин Хо, что возле бассейна не было запаха другого человека, а в чуткости его обоняния можно было не сомневаться. Выходило, что Манон прыгнула в воду сама. Может, её действительно что-то напугало, а потом она просто не смогла выбраться из ледяной воды, например, и за того, что её ноги от холода свело судорогой, к тому же в бассейне есть течение, которое увлекло её дальше от бортика. Лис сказал, что не пугал её, но, может, она случайно увидела его вдалеке и, вспомнив о слухах, что в саду завелось чудовище, перепугалась, бросилась бежать и нечаянно свалилась в воду? Тогда это был несчастный случай, о котором можно сожалеть, но вряд ли есть необходимость дальше заниматься этим делом.

И всё же что-то продолжало его тревожить. Версия несчастного случая, как и самоубийства, не удовлетворяла его. Он чувствовал глухое раздражение, которое охватывало его всегда, когда следствие заходило в тупик, и он не знал, где искать новые зацепки.

Весь остаток дня он пребывал в задумчивости, и не находил никакого другого объяснения смерти Манон, кроме того, что уже пришло ему в голову. Мадлен тоже была молчалива, потому что её доброе сердце печалилось о судьбе несчастной девушки. К ужину из своей башни спустился Хуан и, увидев своего друга и его супругу в столь унылом настроении, потребовал, чтоб ему немедля принесли лютню. Он присел на стул с высокой спинкой, провёл длинными чуткими пальцами по струнам, а потом запел такую странную и чарующую песню на незнакомом языке, что его слушатели невольно отвлеклись от своих невесёлых мыслей. Они были очарованы и необычной мелодией, и его глубоким баритоном, который переливался по звукам струн, как прозрачный ручей по разноцветной гальке, унося душу куда-то вдаль, в неведомые края, к белым горам, поросшим розовыми цветами, к синим озерам, над которыми склоняются длинные ветви зелёных ив. И вдалеке над водой стоит странный и прекрасный дом с красными колоннами и изогнутой крышей, а над ней в вышине играют чёрными искрами быстрые ласточки…

Марк и сам не заметил, как погрузился в эти волшебные видения, а, очнувшись от них, снова увидел сидящего возле огня Джин Хо, который напевал что-то лёгкое и тёплое, перебирая быстрыми пальцами золотые струны, и Мадлен, смотревшую на мужа с мягкой улыбкой. И Марк, наконец, почувствовал, как отступили все тревоги, и на него снова накатило приятное тепло домашнего уюта и тихой незамутнённой радости.

Ночь прошла спокойно, и даже дурные сны не тревожили его. Напротив, ему снилось что-то лёгкое и приятное, похожее на те видения, что навеяла ему песня старого лиса, а проснувшись, он увидел за окном голубое небо раннего утра, и ему захотелось перелистнуть эту грустную страницу. И потому он приказал отвезти тело Манон на кладбище и похоронить её там без лишнего шума.

Провожая взглядом телегу, на которой под рогожей стоял деревянный гроб, он увидел, как её обогнал всадник на вороном коне, промчавшийся к нижним воротам. Марселон спешил в Рошамбо, где его ждало новое расследование. И когда и он, и телега скрылись за крепостными стенами, Марк вернулся в дом, чтоб разбудить жену. Они вместе позавтракали на террасе, и он всеми силами старался отвлечь её от неприятных воспоминаний, а она, понимая это, лучилась от счастья и благодарности. После они отправились в сад, чтоб пройтись по мраморным дорожкам под душистыми кронами деревьев.

И когда они присели на скамью в окружении кустов роз, Марк, держа её за руку, с наслаждением вдохнул прохладный аромат цветов, и вдруг понял, что ещё никогда не оказывался вдвоём с Мадлен в такой романтичной обстановке. Их любовь зародилась в маленьком домике на краю бедной окраины Сен-Марко и протекала посреди узеньких тёмных улиц, наполненных не самыми приятными запахами. И даже когда они переехали в богатый и красивый дворец де Лорма, он ни разу не вышел с ней в садик, расположенный в маленьком внутреннем дворе, где журчал струйками мраморный фонтанчик. Ему это даже не приходило в голову, посидеть с женой под сенью деревьев, вот так просто держа её за руку. Он был слишком занят и уже привык к тому, что она всегда рядом.

— Я словно во сне, Марк, — прошептала она, с нежностью глядя на него. — Неужели всё это правда, и ты здесь со мной, в этом чудном саду?

— И более того, любовь моя, — так же тихо ответил он. — Это наш сад, и мы можем хоть каждый день гулять здесь и вот так сидеть в тишине, любуясь цветами.

— Я, кажется, начинаю любить Лорм, — улыбнулась она. — И мне нравится, что здесь никого нет, никто не отвлекает тебя от меня, и здесь действительно чудесно, просторно и красиво, как в сказке. И я снова чувствую себя принцессой, дождавшейся своего принца.

Он невольно усмехнулся и, обняв, притянул её к себе. А она, едва коснувшись губами его губ, просто положила голову на его плечо, с улыбкой глядя, как качаются под ветром яркие цветы, источающие волшебный аромат. Ему казалось, что он может сидеть так сколько угодно, хоть целый день, но появление Модестайна прервало эту идиллию.

— Ваши сиятельства, — молодой лакей поклонился, — Только что от нижних ворот прибежал посыльный с вестью, что к вам прибыл его сиятельство маркиз Арден.

— Лорентин? — воскликнул Марк. — Откуда он узнал, что я здесь? Впрочем, разве не обязанность прево знать всё, что происходит в его провинции и на границе с нею! Идём, дорогая, я познакомлю тебя с ним, он, можно сказать, наш сосед и давний друг. Я уверен, что он тебе понравится!

— А я ему? — усмехнулась она.

— О чём ты говоришь! — рассмеялся Марк и, поднявшись, протянул ей руку.

Маркиз Арден прибыл с небольшим отрядом охраны из верных рыцарей, и когда хозяева спустились на нижнюю террасу замка, чтоб встретить его, уже спешился и, с любопытством осматриваясь по сторонам, стаскивал с рук замшевые перчатки.

— Тут мило и очень необычно, Марк! — воскликнул он, увидев хозяина, спускавшегося по ступеням лестницы. — Когда я ехал сюда по лесистым горам и видел в селениях жутковатых людей с чёрными лицами, я и подумать не мог, что Лорм так красив и изыскан. Это кусочек рая, мой друг!.. — он замер, потому что его взгляд упал на Мадлен. — Боже, да в этом волшебном замке живёт настоящая фея! Ваше сиятельство, я наслышан о вашей красоте, но реальность превзошла мои самые смелые ожидания! Твоя супруга прекрасна, Марк!

И он, отвесив ей изящный поклон, склонился к её руке.

— Я знаю, мой милый, — кивнул Марк. — И обнаружив случайно этот бриллиант, уже не пожелал выпустить его из рук. Я думаю, что, как старый друг, ты согласишься, что формальности в общении с моей женой так же излишни, как и со мной. Её зовут Мадлен. А этого коварного соблазнителя — Лорентин.

— Муж рассказывал мне о вас, — улыбнулась она Ардену.

— Надеюсь не ту историю о пари с Алларом? — проворчал тот, покосившись на Марка.

— Нет, не ту, — успокоил его тот. — Ну что, пойдём в дом?

— Конечно! Мне не терпится осмотреть этот чудный замок изнутри! — и, развернувшись, Арден решительно направился к лестнице. — Я узнал о том, что ты здесь, от своих шпионов. Нет, я не шпионю за тобой, просто мне до сих пор не удаётся очистить город от прихвостней де Невера, хотя он уже прочно угнездился на самом нижнем этаже подвала Чёрной башни в Сен-Марко. Но его шавки до сих пор пытаются интриговать, и мне пришлось выпустить в город шпионов. И вот сегодня один из них сообщил мне, что в Рошамбо вернулся купец, отвозивший товары в Лорм, и он видел, как мимо селения рудокопов, где стояла его кибитка, проехал сиятельный граф с семьёй и свитой. По словам моего человека, он просто захлёбывался от восторга, расписывая красоту благородного рыцаря, его наряд и коня, а также его супругу, которую успел разглядеть в окне кареты. Моя жизнь скучна, Марк! Я всё время на службе, и лишь иногда выезжаю в своё имение или Лианкур, но и там не так уж много развлечений. Вот я и сорвался с места, чтоб немедля повидать тебя!

Он продолжал говорить, внимательно осматривая залы, и то и дело оглядываясь на расположенную внизу долину, засаженную плодовым садом, чтоб оценить вид. На то, чтоб показать гостю замок, у Марка ушло довольно много времени, и Мадлен, которая уже давно отправилась распорядиться насчёт обеда, послала за ними лакея, заставшего их на смотровой площадке, расположенной на крыше дома.

— Здесь действительно очень красиво, Марк, — заметил Лорентин, осматривая раскинувшиеся перед ним лесистые горы. — Удивительно, как удачно построен этот замок. Можно было ожидать, что здесь в окружении гор узкая долина будет казаться тесной, но на самом деле, тут достаточно мест, где можно почувствовать простор. Что б там не говорили о талантах строителей и архитекторов, но только у Лианкуров столь прекрасные дома, что славятся на всё королевство. Мне нравится здесь и в замке твоего деда. Ты ведь бывал в Рошамбо? Довольно мрачный город, хоть мне и удалось очистить его от последствий правления де Невера. Я убрал с улиц нищих, открыв два приюта на окраинах, вывел эту гнусную моду выставлять на всеобщее обозрение головы казнённых преступников и заставил горожан следить за чистотой улиц возле своих домов. И всё же там мрачно. И дома там мрачные и замок прево! Я подумываю о том, как исправить положение, но пока ничего не приходит в голову. Я не могу просить у короля денег на перестройку города, у него полно других забот. А вкладываться самому… Я не так богат, хоть последнее время мои дела пошли на лад, да и надолго ли я там?

Он, наконец, заметил Модестайна, терпеливо ожидавшего в стороне. Тот с поклоном сообщил, что стол накрыт к обеду и её сиятельство уже ожидает их.

Кроме Мадлен, нарядившейся в красивое платье из голубого шёлка с пенными кружевами вокруг декольте и на рукавах, в трапезной их ожидали де Невиль с супругой, капитаны де Ланьяк и Лафар, а также два приближённых рыцаря самого маркиза. Представив друг другу своих подчинённых, хозяин и гость сели за стол и только тогда Марк, осмотревшись по сторонам, спросил:

— А где господин Хуан? Вы сообщили ему? Или он снова не будет обедать?

— За ним послали, — пояснила Мадлен, — но ты же знаешь, что он всегда делает, что хочет.

— Кто этот Хуан? — тут же заинтересовался Арден.

— Это мой друг, приехал погостить из Сен-Марко, — ответил Марк. — Брат баронессы де Флери.

— Правда? Ты дружен с её братом? Говорят, что она отличается редкой красотой и совсем не похожа на наших дам. У неё узкие глаза и серебристые волосы. Не представляю, как это может быть красиво!

— Вы поймёте это, когда увидите её брата, — заметил де Ланьяк. — Мальчишка хоть и норовист, но тоже очень хорош. Странно, что о нём ничего не знают при дворе.

Марк не стал отвечать на это замечание, подав слуге знак наполнить кубки. Обед был в полном разгаре, когда Джин Хо изволил явиться в зал и, небрежно кивнув присутствующим, сел за стол. Он заметил, с каким изумлённым любопытством смотрят на него гости, но это не произвело на него впечатления. Взглянув на блюдо с запеченным гусём, он подтянул его к себе и оторвал от тушки ножку. Марк невольно усмехнулся.

— Наверно, здесь хорошая охота, Марк? — спросил Арден после очередного тоста. — В этих густых лесах должно быть много дичи.

— Это так, — кивнул тот, — но у меня нет ни своры, ни егерей.

— Досадно! Мне нужно было прихватить с собой своих. Даже в голову не пришло! Знаешь, я приеду сюда снова и привезу собак, загонщиков и ловчих. Мы устроим тут охоту!

— Ты уже обзавёлся всем этим?

— Ещё бы! Я ж говорю, что здесь скучно! Я с утра до вечера занимаюсь делами города и провинции, дел много, к тому же нужно контролировать рудники. А после того, как я выпустил оттуда тех, кого привезли туда насильно, там просто не хватает рабочих рук, и я кручусь, как могу, чтоб обеспечить достаточное поступление серебра в королевскую казну. Мне необходима отдушина! И единственное, что меня утешает, это охота! Знаешь, я недавно подстрелил в лесу трёх лисиц!

Марк замер и бросил на него тревожный взгляд, а потом покосился на Джин Хо и заметил, что тот перестал жевать, и мрачно смотрит на Ардена потемневшими от гнева глазами, но маркиз, не заметив этого, продолжал хвастаться:

— У них оказались чудесные шкурки, пушистые и рыжие, как огонь!

— Надо полагать, вам больше нечего носить? — мрачно осведомился Джин Хо. — Парчи и бархата вам мало. Нужно напялить на себя чужую шкуру.

— О чём вы? — опешил от неожиданности Арден.

— О том, что между вами и лисами большая разница. Они убивают ради того, чтоб выжить и прокормить свои семьи, а вы — ради забавы, даже не задумываясь о том, что губите жизни, причём не только убитых вами животных. Оставшиеся без родителей детёныши обречены на голодную смерть, но вам важнее заполучить в свои сундуки ещё одну шкурку.

— Хуан! — предостерегающе произнесла Мадлен, но он бросил на неё лишь мимолётный взгляд и снова посмотрел на Ардена.

— Что хочет сказать твой юный друг? — Арден обернулся к Марку, крайне удивлённый такими речами и ещё более тоном юноши.

— Хуан вырос в далёком племени и у них свои взгляды на охоту, — дипломатично проговорил Марк.

— И что, в вашем племени не носят мехов? — усмехнулся Арден, взглянув на Джин Хо.

— Мы предпочитаем человеческую кожу, — процедил тот. — Когда она хорошо выделана, то куда лучше защищает от дождя, чем мех.

— Надо полагать, это шутка, — растерянно уточнил один из рыцарей маркиза и невольно передёрнул плечами, когда на него упал взгляд узких льдистых глаз.

— Никаких шуток. У вас свои порядки, у нас — свои. Мы не убиваем ради забавы, только по необходимости. Наши боги приглядывают за нами и наказывают за нарушение равновесия между нами и другими видами существ.

— Ваши боги далеко, — заметил Арден, начав проявлять раздражение.

— Боги на то и боги, чтоб следовать везде за своими детьми. У лис есть свой бог, который в силах если не защитить их, то хотя бы покарать их обидчиков.

— Оставим эту тему! — перебил его Марк. — Я прошу, Хуан. Мы же можем поговорить за столом о чём-то другом, кроме воли лисьих богов? Лорентин, не сердись на него, он не знает обычаев нашего мира. В своих краях он — принц и ведёт себя, как привык. Ради меня, будь снисходителен.

— Просьба хозяина дома — закон для гостя, — улыбнулся маркиз и всё же бросил настороженный взгляд на странного юношу, который снова занялся гусём.

— Мальчик, не зевай, — обернулся Марк к Модестайну, стоявшему наготове с кувшином. — Кубки не должны стоять пустыми.

— Простите, ваше сиятельство, — пробормотал лакей и принялся разливать вино.

— Эй! — воскликнул Джин Хо, заметив, что тот, остановившись возле Мадлен, взялся за стоявший рядом красивый кувшин. — Почему ты наливаешь ей другое вино? Что там, в этом кувшине?

— Это грушевое вино, — пояснила госпожа де Невиль. — Оно слишком сладкое для мужчин, потому его подают дамам.

— Я люблю груши! — заявил он. — Мальчик, налей и мне!

— Как скажите, — отозвался Модестайн и, наполнив кубок Мадлен, направился к нему.

Отпив немного этого вина, Джин Хо одобрительно кивнул и сделал повелительный жест, велев ему оставить этот кувшин рядом с собой. Немного удивлённые его поведением гости, взглянули на графа, но, увидев на его губах усмешку, сочли, что это его забавляет, а потому вряд ли стоит и дальше уделять этой мелочи повышенное внимание.

— У нас в этом году созрел урожай груш, — тем временем сообщила Женевьева, взглянув на маркиза Ардена. — Мы сняли его, насушили, наварили варенья и сделали вино, но груши продолжают расти. Они падают на землю…

— Забавно, — усмехнулся де Невиль. — Но в саду то и дело находят пьяных барсуков и енотов, наевшихся перебродивших груш. Они валяются под деревьями. И однажды даже нашли медведя, который сидел под грушей и пьяно таращился по сторонам.

— И что с ним стало? — спросил Джин Хо, бросив на управляющего острый взгляд.

— Ничего, убивать медведей без разрешения графа нельзя, за исключением случаев, когда они угрожают людям. Так приказал маркиз де Лианкур, чтоб предотвратить браконьерство. Потому медведь проспался и ушёл в лес.

— Я рад за него, — кивнул Джин Хо и задумчиво посмотрел на остатки гуся. — Я наелся и пойду к себе. Доем вечером, — взяв блюдо, он встал из-за стола и, не обращая внимания на оторопевших гостей, ушёл.

— Он действительно странный! — воскликнул Арден. — Как вы его терпите?

— Уже привыкли, — пожал плечами Марк. — Мальчик оказал мне большую услугу, вернее сказать, я обязан ему жизнью, а потому моё терпение — лишь малая плата за его великодушие.

— А баронесса де Флери… Она такая же?

Марк только улыбнулся и неопределённо пожал плечами.

Весь день он провёл со своим другом, а к ночи тот засобирался обратно в Рошамбо. Марк и Мадлен спустились вниз, чтоб проводить его.

— Я был рад видеть тебя, Лорентин, — искренне произнёс Марк, — и надеюсь в ближайшее время увидеть снова. Вот только с охотой — не лучшая идея, пока здесь обретается Хуан.

— Да уж, мальчишка несносен, и я восхищён твоей выдержкой. Но уж коли он спас тебе жизнь, выхода нет. Давай так! Следующим светлым днём приезжайте ко мне в Рошамбо, и я устрою в вашу честь охоту! Только оставь своего приятеля здесь!

— Мы принимаем твоё приглашение. А Хуану и здесь хорошо, так что вряд ли он поехал бы со мной, даже если б ты его пригласил.

— Вот и отлично! Мадлен! Позвольте мне один братский поцелуй на прощание! И мой путь будет озарён золотым светом до самого порога моего убогого убежища.

Она рассмеялась и подставила ему щеку. Он едва коснулся её губами и, блаженно улыбнувшись, отвесил поклон. Ему подвели коня, он достал из-за пояса перчатки и вдруг замер, глядя на руку. На его лице появилось недоумение, а потом тревога. Он быстро осмотрел плиты террасы и взглянул на лестницу.

— Ты что-то потерял? — забеспокоился Марк.

— Перстень. Рубин, доставшийся мне от отца. Я никогда не снимаю его, и вот его нет! Неужели я потерял его по дороге?

— Нет, я видела этот рубин у вас на руке во время обеда, — возразила Мадлен. — Он где-то в доме. Мы обязательно найдём и привезём его вам в Рошамбо.

— О, постарайтесь! — с мольбой произнёс Арден. — У меня осталось не так много памятных вещиц от моего несчастного отца. И перстень — едва ли не самая ценная из них.

— Я верну тебе кольцо, — пообещал ему Марк.

Проводив гостя, он сразу направился в башню, где жил Джин Хо и, войдя, застал его валяющимся на кровати. Рядом на полу стояло блюдо с кучкой обглоданных и разгрызенных гусиных косточек. Лис с интересом рассматривал блестевший на его пальце рубин Ардена.

— Я был прав, это ты стащил его перстень! — воскликнул Марк.

— Не спорю. И что? — уточнил тот. — Это не такая большая плата за три лисьи жизни.

— Отдай его мне!

— С чего бы? Это я его украл, а, стало быть, это моя добыча!

— Благородному человеку не пристало красть!

— Да? И при чём тут я? Марк, я уже говорил тебе, что я — не человек. Если я чего-то хочу, я это беру. Его рубин сверкал так соблазнительно. Я его взял. Да, без спроса, но спроси я, он бы мне его не отдал. Он жадный. И убивает лисиц. Он мой враг, но, он — твой гость, и потому на сей раз ушёл безнаказанным. Я взял только перстень.

— Мог бы взять что-нибудь другое. Этот перстень — память о его погибшем отце, которого он любил. У тебя ведь тоже был отец.

— Он и сейчас жив-здоров, этот старый брюзга! И стоит мне заявиться домой, изводит меня нравоучениями и советами. У него тоже есть всякие забавные вещицы, которые я ворую, когда мне хочется. И что?

— Послушай, — вздохнул Марк. — Просто отдай мне этот перстень. Я дам тебе другой.

— Ворованное всегда вкуснее и ярче блестит. Ты слышал об этом?

— Может, в моём ларце найдётся что-то, что покажется тебе более интересным, чем этот рубин? Я готов обменять его на то, что ты выберешь.

Джин Хо мрачно покосился на него.

— Ладно, только ради тебя! Показывай свой ларец!

Ларец с драгоценностями обнаружился в тайнике, спрятанном за книжной полкой в кабинете, и Марк, открыв его маленьким ключом, который передал ему де Невиль, откинул крышку. Ларец был заполнен украшениями из золота и каменьев, и лис с удовольствием принялся рассматривать содержимое, выкладывая его на стол.

— Я возьму это, — заявил он, отложив в сторону литой браслет с аметистами. — И вот это, — он положил рядом цепь с медальоном в виде камеи, выточенной из красной яшмы. — О, вот то, что я хотел! — он извлёк из ларца перстень с ярким изумрудом.

— Покажи, — Марк взял его и принялся с интересом рассматривать чистый камень с голубоватым отливом, в глубине которого плясали синие искры.

— Ну, ты же обещал, что отдашь мне то, что я выберу! — заныл Джин Хо. — Я давно хотел такой камень, чтоб он был как море, а не как трава! Я же отдал тебе половину своего изумруда! Отдай мне этот!

— Забирай, — проворчал Марк, отдавая ему перстень.

— И вот это тоже, — лис подтащил к себе браслет и цепь. — Ты сказал: то, что я выберу, но не сказал, что это должна быть одна вещь!

— Ладно, отдай рубин.

Джин Хо со вздохом стащил с пальца перстень Ардена и положил на его ладонь, после чего надел на тот же палец перстень с изумрудом. И уже тем же вечером, когда де Невиль заметил это украшение на руке гостя и с возмущением взглянул на Марка, тот жестом пресёк его упрёки.

— Ни слова об этом!

И что-то в его тоне заставило управляющего промолчать о том, что он хотел сказать.

Следующим светлым утром Марк помог Мадлен сесть в карету и в сопровождении оруженосцев и рыцарей охраны отправился в Рошамбо. Валентин наотрез отказался ехать без Труфо, и Марк воспринял его решение с некоторым облегчением. Везти с собой непоседливого ребёнка казалось ему не менее неуместным, чем привезти в дом Ардена щенка волкодава, стремившегося поиграть с каждым встречным, причём его игра заключалась в попытке сбить несчастного с ног, а затем в восторге облизать того, кому удалось при этом устоять перед его натиском. Мадлен, кажется, была огорчена тем, что не может взять с собой сына, но спорить не стала, и вскоре небольшой кортеж графа выехал из ворот замка.

Дорога до Рошамбо заняла не так много времени, и спустя несколько часов они уже въехали в город. Проезжая по улицам, Марк не мог не отметить, что город, который в прошлый раз показался ему унылым и опасным, теперь выглядел совсем по другому. Центральная улица была чисто выметена, с неё исчезли нищие, зато она была запружена горожанами, направлявшимися куда-то по своим делам. Их голоса звучали громко, а лица уже не выглядели тревожными. Пропала та боязливая настороженность, которая царила здесь, когда люди боялись сказать что-то не то, шарахались от проходивших мимо стражников и с подозрением смотрели на каждого, кто приближался к ним слишком близко, опасаясь, что это шпион прево, выслеживающий бунтовщиков.

Площадь перед замком тоже преобразилась, она казалась просторнее, видимо, потому, что с неё убрали стоявший тут годами деревянный эшафот, а также ряды воткнутых в землю копий, на которые насаживали отрубленные головы и конечности преступников. Да и сам замок уже не выглядел так зловеще, украшенный спущенными из окон полотнищами с гербами королевства Сен-Марко, королевской династии Монморанси, а также провинции и города Рошамбо. Марк отметил, что на полотнищах нет герба Арденов и, лишь подъехав ближе, рассмотрел на сторожевой башне небольшой штандарт со знакомым гербом. Лорентин без лишнего бахвальства поднял его над замком, как титулованный комендант крепости, демонстрируя тем самым свой статус командира и защитника этой твердыни.

Он встретил гостей в нижнем дворе замка и, пожав руку Марку, снова принялся рассыпать комплементы Мадлен. Марк же тем временем заметил на ступенях лестницы, ведущей в замок, незнакомую смуглую девушку с чёрными кудрями, которая с улыбкой смотрела на них. Она была одета в дорогой наряд и держалась прямо, и Марк решил было, что Лорентин обзавёлся возлюбленной, но что-то в её чертах показалось ему знакомым, и он поспешил к подножью лестницы.

— Госпожа Юлия, не так ли? — поклонился он. — Мы не были представлены, но ваше сходство с братьями говорит само за себя.

— Ты узнал мою малышку? — Лорентин, подойдя, хлопнул его по плечу. — Этот негодник Николя сбежал в Сен-Марко, бросив старшего брата на произвол судьбы, но моя сестричка более милосердна. К сожалению, ей пора замуж и я ищу ей подходящую партию, после чего и она покинет меня.

— Я много слышала о вас, ваше сиятельство, — произнесла она, спускаясь. — И в прошлые годы, и сейчас.

— Представляю, что вы слышали в прошлые годы! — рассмеялся он.

— Много хорошего, — заверила она и с симпатией взглянула на Мадлен.

— Да, он женат на этом ангеле, — с сожалением кивнул Лорентин. — Так что тебе придётся искать кого-то другого. Ну что ж! Идёмте в дом. Там не так красиво как у вас, а, вернее, довольно мрачно. Потому я не стану тратить драгоценное время нашей встречи на то, чтоб показывать вам эти казематы! Стол накрыт к завтраку. Подкрепитесь с дороги и на охоту! Загонщики выехали чуть свет, и свора уже беснуется в нетерпении. Мадлен, вы ведь едете с нами?

— Я не люблю охоту, — улыбнулась она немного виновато.

— Я тоже! — воскликнула Юлия. — Мадлен останется со мной, и я не дам ей скучать!

— Ты тоже ангел, сестра, — с нежностью произнёс Арден, и взял её под руку.

Охота не задалась, впрочем, начиналось всё совсем неплохо. Когда охотники во главе с маркизом Арденом и его гостем выехали в лес, стояла ясная безветренная погода. Густые кроны деревьев едва трепетали, и в них громко пели птицы. Навстречу им вскоре выехал старший загонщик и сообщил, что нашёл в лощине между скал матёрого оленя с десятью отростками на рогах, который был вполне достойной добычей.

Охотники двинулись следом за ним, и вскоре оказались в той самой ложбине. Псарь спустил с поводка крупную гончую, которая судя по всему, уже почуяла зверя. Она мчалась вперёд, за ней спустили борзых, которые с лаем понеслись следом. Где-то в стороне затрубил рог, загонщики сообщали, что направляют бегущего оленя в заранее оговорённое место. Охотники устремились за борзыми, готовясь к долгому преследованию по заросшим лесом горам.

Марк скакал впереди, к его седлу был приторочен колчан со стрелами и большой лук, а с другой стороны крепилось короткое охотничье копьё. Вскоре его уже охватил азарт погони, и он гнал своего коня, опередив Ардена и его спутников.

В какой-то момент он вылетел на небольшую пустошь между скал и увидел впереди крупного оленя с огромными рогами, который мгновение спустя скрылся в лесу. Но, что было удивительно, собаки больше не преследовали его. Напротив, они отстали и с испуганным визгом сбились в кучу. А потом на пустошь опустился сумрак, небо заволокло тучами, поднялся сильный ветер. Вылетевшие вслед за Марком из леса охотники закружили вокруг, не понимая, что происходит. Ураганный ветер рвал их плащи, с неба обрушились потоки холодного ливня, собаки отчаянно выли, прижимаясь друг к другу, и толкались, пытаясь влезть в самую гущу этой лохматой перепуганной массы. И тут кто-то крикнул:

— Смотрите!

Марк поднял голову и взглянул туда, куда указывал один из загонщиков. Сперва ему показалось, что это обрывок тумана, который сгустком закручивается в небольшой смерч на уступе скалы, но потом он разглядел высокого человека в развевающейся белой одежде. Ветер трепал его длинные седые волосы, и лицо бледно светилось в грозовом сумраке. Это длилось лишь мгновение, но Марк был уверен, что рассмотрел его лицо с высокими скулами и холодными узкими глазами. Впрочем, возможно ему это лишь показалось, потому что налетевший порыв ветра сдул призрака с уступа, и он исчез, словно его и не было.

— Это дурной знак, ваше сиятельство! — прокричал ему старший загонщик. — Охоты не будет. Нам бы ноги унести!

— А где Арден? — спросил Марк, озираясь по сторонам. — Где ваш хозяин, я спрашиваю? Где вы его потеряли?

Рыцари и егеря снова закружились по полю, уже забыв об олене, и желая лишь одного: найти молодого маркиза.

Гроза закончилась так же внезапно, как и началась. Дождь прекратился, ветер стих и тучи рассеялись в небе. Снова запели птицы. Собаки, стыдливо подвывая, потрусили к псарям, но о том, чтоб возобновить охоту, речи уже не было. Марк приказал искать Ардена, и сам, повернув коня, поскакал туда, откуда они приехали. Напоследок он снова бросил взгляд на тот уступ на скале, но он был пуст, и трудно было представить, что туда мог забраться человек.

Поиски продолжались весь день до самого вечера. Охотники в промокшей одежде прочёсывали лес, на все голоса зовя своего господина. Однако всё, что им удалось, это отыскать в чаще леса коня, который спокойно пасся на поляне, но никаких признаков седока рядом не было. Это встревожило их ещё больше.

Уже давно наступила ночь, к счастью, она была светлой, как день, потому поиски продолжались. Люди и кони были измотаны, но тревога за маркиза Ардена гнала их дальше. И, наконец, оказавшись не так далеко от проезжего тракта, Марк разглядел у дерева человека, который тяжело опирался на ствол. Это был Арден, в изодранной одежде, где сквозь разрывы виднелись царапины и кровоподтёки. Марк, спешившись, кинулся к нему и, стоило ему подбежать, Лорентин без сил упал на его руки.

В городе уже всё стихло, жизнь ушла под крыши домов. Горожане заперлись в своих затемнённых спальнях, чтоб поспать несколько часов. И в замке прево было тихо. Марк сидел в небольшой комнате возле растопленного камина. Ему было жарко, но напротив, в кресле, укутанный в тёплую накидку и плед, сидел маркиз Арден и сжимал подрагивающими пальцами кубок. Пахло подогретым вином с травами. Возле стола, тревожно глядя на брата, сидела Юлия, а у окна — Мадлен. Она с сочувствием смотрела на молодого человека, который невольно жался к огню, потому что его до сих пор бил озноб.

— Я не буду больше охотиться на лис, Марк, — проговорил он, наконец. — Твой мальчишка меня напугал. Я не поеду к тебе, пока он там. Ещё когда он сказал про лисьего бога, мне стало не по себе. Скажи это любой другой, я бы рассмеялся, приняв это за шутку, но в его голосе было что-то, что привело меня в трепет. Но я и забыл об этом… Он существует, Марк.

— Кто, Лорентин? — спросил тот, уже зная, каков будет ответ.

— Лисий бог… — подтвердил его ожидания маркиз. Он перевёл задумчивый взгляд на огонь. — Он заморочил мне голову и чуть не убил. Я скакал сразу за тобой и был уверен, что вижу впереди твою спину, но потом ты исчез. И стало тихо. Я оказался один в глуши. Не было слышно ни лая собак, ни криков, ни топота копыт. Тишина, только шелест листвы и пенье птиц. Я уже тогда испугался. Это дикие места. Я выезжаю в лес только в сопровождении опытных егерей, которые всё там знают. Заблудиться в лесу довольно опасно, а я именно заблудился. И вдруг увидел лису. Она сидела передо мной в десятке шагов и смотрела мне в глаза. Это была удивительная лиса, очень большая, с белоснежной искристой шкурой, и её глаза… они были ярко-голубыми и переливались, как драгоценные опалы. Я выхватил лук, наложил стрелу, и за мгновение до того, как спустил тетиву, она прыгнула в сторону и обернулась. Она приоткрыла пасть и слегка оскалилась, словно смеялась надо мной. Я был как во сне, и помчался за ней, не разбирая дороги. Я пытался стрелять, но она словно чувствовала миг, когда я выпущу стрелу и каждый раз прыгала в сторону. А потом я вылетел из седла, и мой конь умчался прочь.

Он какое-то время молчал, а затем, вздохнув, продолжил:

— Я словно проснулся. Я понял, что заехал в лес ещё дальше, туда, где нет селений, но есть болота и крутые овраги, заросшие травой. Я могу свалиться в один из них, и меня никто не найдёт. Или меня сожрут волки. Их полно в этих лесах, и они часто нападают на путников. Я пошёл наугад, и не мог отделаться от мысли, что ухожу всё дальше от селений и людей, хотя… я знал, что в какую бы сторону не пошёл, рано или поздно я выйду к дороге, поскольку Рошамбо окружено ими. Вот только если я забреду на горный хребет, то мне точно не выбраться оттуда…

— Но ты вышел к нам.

— Не сразу, и не сам. В какой-то момент меня охватила паника и я начал метаться по лесу. Я бежал куда-то, натыкаясь на деревья и скалы, путался в кустах, изодрал одежду и изранился о шипы, наткнулся на острый сук. У меня закружилась голова, и я упал на землю, а потом очнулся и поднял голову. Лиса стояла передо мной и, наклонив голову, заглядывала в лицо, а потом развернулась и побежала прочь. И вдруг снова остановилась и обернулась, словно звала идти за ней. Она могла завести меня на обрыв или в болото, но моё положение и без того было отчаянным. И я пошёл за ней. Она трусила впереди, то и дело оборачиваясь и даже останавливаясь, чтоб подождать, если я отставал. Я видел впереди её белый пушистый хвост. А потом она пропала. И я услышал лай собак и крики егерей. Я пошёл на них и увидел, как ты мчишься ко мне на своём Громе. И понял, что спасён. Это было предупреждение, Марк. Я больше не буду убивать лисиц.

— Я тоже, — пробормотал Марк.