Тайны Кипеллена. Дело о благих намерениях

Глава 8 в которой совершается незаконное проникновение в запертые покои

Казалось, мы еще не успели подняться по лестнице особняка, а от Редзяна уже летели упреждающие вопросы.

— Вы что специально меня избегали? — буркнув что-то Алане, зачастил он. — Трижды, трижды был в Управлении и дважды у вас дома, но так ни разу и не застал.

— Слишком много работы, — ответил я. — Не успеваю ни бумаги разбирать, ни спать.

— Шутить изволите? — прищурился пан Мнишек.

— Мне не до шуток. Ваша книга нашлась…

— Вы принесли её?

— Нет, — я огляделся, но моя живописка уже сбежала к Адели, зато гости, на малый званый ужин, всё прибывали. — Давайте поговорим наедине?

Редзян кивнул в сторону неприметной двери и вывел меня в курительную комнату с четырьмя креслами и двумя диванами. Задрапированные толстыми тёмными шторами окна, будто способствовали таинственным разговорам. Да и тусклый свет настраивал на общение по душам.

— Ваша книга поменяла четырёх владельцев и двоих из них убила, — начал я, как только закрылась дверь. — А мой подчинённый, единожды взявший её в руки, сейчас находится между жизнью и смертью, и только пресветлым богиням ведомо, что с ним будет дальше.

— Мне жаль…

— Городской голова у лекарей, поэтому мне никто не помешает вас арестовать. Если бы вы с самого начала рассказали на что способна эта книга, жертв могло бы и не быть.

Пан Мнишек только махнул рукой и шумно завалился на диван, закинув ногу на ногу.

— Не валите с больной головы на здоровую, — отрезал он. — О всех её свойствах не знает никто, а даже если бы вы знали, от этого ничего не изменилось.

— Допустим, — я сел напротив него. — Зачем на самом деле приходили грабители? Книгу они сразу продали на Тролльем рынке, значит взяли походя, в качестве возмещения ущерба. Так зачем же?

— Откуда мне знать? — помрачнел Редзян. — У меня хватает врагов. Все они хотят сделать меня беднее и скромнее, но никому пока ещё не удалось. Когда вы вернёте мне книгу. Она мне очень…

— Вы что меня не слушали? Она убила двоих и чуть не разделалась с третьим. И это всего за несколько дней. Как можно хранить такую дрянь дома? Это что, ваше секретное средство против конкурентов?

Пан Мнишек засопел и отвёл взгляд.

— Она убила мою жену.

Слова вырвались словно стон. Я даже осёкся на полуслове, столько в них собралось затаённой боли.

— Тем более не понимаю…

Редзян промокнул глаза платком и в упор взглянул на меня.

— Считаете меня бесчувственным кровопийцей, делающим миллионы на чужом горе? Ваше право. Наверное, так оно и есть. Но Агнешка была... она… единственным лучиком света в моей кромешной жизни, — наконец выговорил он, всё ещё тиская в руках платок. — Книга отобрала её у меня.

— Тогда зачем…

— Там её душа! — выпалил пан Мнишек.

— Что? — я чуть не вскочил с дивана.

— Не верите? — он заёрзал на своём месте и даже съехал на край сиденья. — Думаете, сбрендил кровопийца совсем?

— Хотите сказать, что книга не просто убивает, а забирает души своих жертв? Что они хранятся в ней?

Редзян очень серьёзно кивнул.

Признаться, в подобные россказни верилось с трудом. Конечно, некоторым безумным некромантам удавалось заточить призрака в бутылке, но одного, к тому же уже развоплощенного. И то ненадолго. Ведь если призрак пожелает, то всегда сможет мгновенно распрощаться с нашим миром и отправиться в иной. А вот чтобы прямо сразу изъять душу из тела и поселить в книге. О таком, слышу впервые.

— С чего вы взяли? — уточнил я.

— Провёл целое расследование за столько-то лет.

Мне стало не по себе. Столько безумной уверенности было в его взгляде и голосе. Все знали, что пан Мнишек обожал свою жену. Прошло много лет, а он так и женился вновь, хотя невесты буквально караулили его на каждом углу. Да и в сомнительных заведениях его никто никогда не видел. Он будто хранил верность покойной супруге все эти годы. И сейчас, глядя на него, я окончательно поверил, что так оно и было. Он всегда любил только свою Агнешку. Другие женщины для него просто не существовали.

Редзян смотрел куда-то в пустоту, а на губах играла нежная улыбка.

— Она всегда рядом. Мне даже кажется, что в самые тёмные ночи, когда мельчают потоки магической энергии, я слышу ее голос…

В дверь постучали. Мнишек замер, словно не сразу сообразил откуда раздаётся звук, но потом всё-таки крикнул:

— Что там?

— Простите, гости уже собрались. Вас ждут, — раздался сдавленный голос дворецкого.

— Иду!

Редзян посмотрел на меня и встал.

— Ты должен вернуть мне книгу. Обещаю, она больше никогда не покинет этого дома и никогда не попадёт ни в чьи руки.

Ответа он ждать не стал, а быстро вышел из курильной комнаты, громогласно объявив:

— Потеряли меня, дорогие друзья!

Пришлось идти следом.

Большой приёмный зал заполнили нарядные паны и пани. Я попытался отыскать среди них Алану, но так и не нашёл. Адели тоже нигде не было видно. Надеюсь, они не затеяли очередную глупость?

Между тем гости зааплодировали, и в центр импровизированного круга вышел Калиострович. Огромный султанешский тюрбан едва не касался хрустальной люстры, а звезды на чёрном одеянии сверкали ничуть не хуже брильянтов в серьгах и браслетах знатных дам.

— Дамы и господа! Сегодня я не буду чи-итать мысли, рассказывать прошлое и будущее. Не буду чи-итать по вашим рукам и сердцам. Не буду создавать ярки-ие иллюзии и сказочных существ из воздуха. Не буду раздавать чудесные зелья и волшебные амулеты. Этот вечер будет особенным.

Он ещё раз поклонился.

— Представления не будет? — крикнул какой-то шутник.

По залу прокатились редкие смешки.

Потомственный ясновидящий всех двенадцати домов ночи, дня и мистических сумерек распрямился, одарив присутствующих кроткой улыбкой.

— Представлениия не будет, — согласился он. — Будет нечто совершенно и-иное.

Калиострович взмахнул рукой, так что дрожь пробежала по всему телу и отозвалась звоном золотых колец в его ушах и колокольчиков на загнутых мысах туфель.

Несмотря на то, что я стоял далеко, даже до меня докатился обворожительный аромат луговых трав и цветов середины лета. Но мысль о том, что он использовал какое-то зелье не задержалась в голове надолго, вытесненная новой порцией запахов. Будто цветы начали увядать и гнить. Волна прокатилась сквозь меня, но терпкий привкус железа остался на языке. Захотелось сплюнуть, но зловоние почти сразу развеялось. В нос ударило резким духом сырой земли. Не к месту вспомнилось старое кладбище и разрытая могила. По залу пронеслись удивлённые восклицания. Пани закрывали носы платками, а паны нервно оглядывались. Наваждение быстро растворилось среди благоухания духов, но горький осадок остался.

— Сегодня перед нами предстанет сама смерть, — пообещал ясновидящий и в зале зависла напряжённая тишина.

— И за кем же она придёт? — усомнился всё тот же неизвестный шутник.

— Волноваться не стои-ит, — тут же заверил Калиострович. — Её ви-изит будет данью вежливости. Ведь даже этой строгой даме иногда бывает скучно, и она не прочь раскраси-ить свои серые будни.

Он снова взмахнул рукой, и свет в зале начал гаснуть. Сотни свечей неожиданно зачадили бледно-зелёным дымом. По залу разнёсся прогорклый фимиам, будто я опять вернулся в покойницкую. На мгновение даже показалось, что в тени мелькнуло лицо трупаря. Но оттенки ладана и хвои развеялись, оставив только горечь.

Гости невольно затаили дыхание, а ясновидящий медленно поднял руку, указав на балкон, к которому вели две лестницы. Там, среди клоков тьмы подрагивало светлое пятно, отдалённо напоминающее человеческую фигуру. Оно подплыло к перилам, истончилось и обрело изящные женские формы. Замерло и страдальчески протянуло к собравшимся тонкие руки.

— Агнешка! — взвыл Редзян и бросился к ступеням.

Я же кинулся вслед за ним. Слишком уж странным показалось такое совпадение.

В зале испуганно переговаривались гости, а Калиострович объяснял, что так бывает. Смерть способна принимать любой облик. Ей неизвестно чувство сострадания и чужое горе не значит ровным счётом ничего.

Сияющая фигура поплыла по коридору второго этажа, и если бы пан Мнишек не зацепился за ковёр, то догнал бы её. Я помог ему подняться.

— Этого не может быть, — пробормотал он. — С книгой всё в порядке? Она не повреждена? Может быть Агнешка освободилась?

Не получив ответа, он бросился вслед за мигающим пятном света, но оно проплыло сквозь стену и исчезло.

Редзян вцепился в дверь, но она оказалась заперта. Он ошарашенно захлопал по карманам, но так ничего и не нашел.

— Куць вас раздери! — завопил он и обернулся ко мне. — Помоги сломать, я должен догнать её.

Пришлось вышибить дверь, раз уж хозяин просит.

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

Стоило нам с Балтом переступить порог особняка Мнишеков, как нас растащили в разные стороны. Очень хотелось сказать, склепа, но нет. Дом Редзяна сиял магическими светильниками и дорогими султанешскими свечами, блестел натертым паркетом и слепил отполированным хрусталем.

— Алана, быстрее, пока папенька занят, а Румпель ещё не пришел, — скороговоркой выдохнула мне в ухо лучшая подруга, увлекая вглубь дома, подальше от разряженных шумных гостей.

— Что происходит? — после случившегося в кабинете Вилька мне совершенно не хотелось вляпаться во что-нибудь ещё, но Адель была неумолима.

— Мне только что удалось стащить у папеньки ключ от маминой комнаты. Раньше не подобраться было. У нас есть дюжина минут, чтобы быстро её осмотреть.

— А раньше ты этого сделать не могла… — обреченно проворчала я.

— Нет, ну чем ты слушаешь, только-только ключ добыла! — прошипела Делька, резко останавливаясь возле одной из дверей и поспешно отпирая замок.

Громко щелкнуло, и у меня округлились глаза. Но внизу царил развеселый гам, усилившийся, когда вошла звезда вечера, гремя перстнями с браслетами, словно разбуженный призрак цепями. И мы спокойно проскользнули в комнату покойной Агнешки.

— Мы договаривались о разговоре с Балтом после визита к Мжецкому, — заметила ваша покорная слуга.

— Но только после обыска маминой комнаты!

— Дель, — я нависла над подругой. — Шутки закончились. Двое, а если считать и Агнешку — трое, уже мертвы. И один при смерти! А все из-за книги.

—Богини пресветлые, — ахнула Делька, прижав ладонь ко рту.

— То-то и оно, — мрачно ответила ваша покорная слуга. — Эта дрянная книжонка не попала в руки Балту лишь чудом, вместо него нарвался другой стражник. Так что давай быстро осмотрим и пойдем вниз. Долго Вильк твоего отца отвлекать не сможет.

Спустя несколько минут наши поиски так и не увенчались успехом, только парой тетрадей в сером переплете. И оставалось лишь озадаченно взирать на полнейшую абракадабру на страницах, понимая лишь, что это какие-то алхимические выкладки.

— Агнешка была алхимиком? — удивленно спросила я у подруги.

— Нет, — та отвлеклась от книжного шкафа, где как раз рылась.

— Тогда чье это?

Адель склонилась над тетрадью.

— Не знаю… Почерк на папенькин похож, но из него алхимик, как из меня пресветлый князь, — фыркнула Делька, — он даже каву сварить не может, чтоб джезва не взорвалась.

— Идем вниз. Мы все вернули как было?

— Все.

— Тогда уходим, не стоит испытывать Балтово терпение.

Подруга кивнула и заспешила к двери, а я, воспользовавшись моментом, прихватила одну из тетрадей, спрятав её в складках подола. Но снаружи раздались резкие голоса. Редзян чуть не выл и лупил в дверь кулаками.

Мы с Делькой переглянулись и заметались по комнате. Осмотреть успели всего ничего, а проблем получим по полной. Две чрезмерно любопытные панны едва успели заскочить в старый шкаф, как дверь чуть не слетела с петель.

Нет, это никогда не кончится. Ничему меня жизнь не учит. Память, как у рыбки, мозгов, как у улитки…

Костеря себя на чем свет стоит, я вжималась в стенку узкого платяного отделения, стараясь не шевелиться и даже не дышать. Рядом, упираясь локтем мне в ребра, помятой сахарной фигуркой застыла Делька. Вдвоем мы отчаянно, без лишних движений, подбирали пышные юбки, не давая им высунуться в щель. А она, как назло, неумолимо увеличивалась — дверца шкафа, рассчитанного на домашние халаты да пеньюары, а отнюдь не на двух девиц в вечерних туалетах ме-эдленно открывалась.

Я уже жалела, что дала Вильку уговорить себя на подобный наряд. Но, положение, чтоб его, обязывало выглядеть на званном вечере соответственно. Поэтому, да-да, корсет, турнюр, ворох юбок… Ни вдохнуть, ни выдохнуть, ни чихнуть. Особенно не чихнуть! Иначе мой бравый капитан, и так уж добрую дюжину секунд сверливший взглядом подозрительный шкаф, вытащит меня на божий свет и «шикарный» вечер провалится так и не начавшись.

— Сейчас чихну, — задушено просипела Делька мне в шею.

— И у тебя станет одной подругой меньше, — безжалостно сообщила ваша покорная слуга. — Балт меня убьет, а твой батенька поможет спрятать труп!

Редзян метался по комнате, словно змеюбрь в загородке, пытаясь отыскать что-то неуловимое. То ли у него окончательно съехала крыша, то ли привиделось что-то потустороннее, но останавливаться он явно не собирался. А дверца предательски ползла в сторону и мое треклятое платье стремительно заполняло брешь, торча из шкафа сигнальным флагом.

Вильк прекратил прожигать взглядом дверцу и расслабил сложенные щепотью пальцы на правой руке.

Р-резец мне в стило! Похоже, дверца открывалась не сама… Куць меня за ногу! Ну Балт, если Мнишек нас заметит, всё тебе припомню! Но мой бравый капитан тем временем цепко перехватил хозяина дома за локоть и ненавязчиво развернул к выходу.

— Полно вам, Редзян. Это всего лишь шутки заезжего фигляра, а вы купились на морок как мальчишка, — с нажимом произнес Вильк, подталкивая Мнишека к двери.

— Но… — отец Адели выглядел пришибленным.

— Это всего лишь иллюзия, а не призрак, уж поверьте магу. В чём в чём, а в этом разбираюсь лучше вас. Идемте-ка вниз, а то гости волнуются, да и вам не помешает выпить.

Уже вытолкав ошеломленного пана Редзяна в коридор, Балт обернулся и погрозил шкафу кулаком.

Едва дверь в комнату закрылась, мы с Аделью вывалились из убежища, пытаясь отдышаться.

— Поразительно! — выдохнула подруга. — Пан «закон и порядок» нас не сдал!

— Да уж, — я тщетно пыталась ослабить куцье изобретение, названное корсетом. — Не зря ему все днем рассказала.

— Что? Зачем?! Алана, мы же договаривались…

— Видимо, чуяла во что ты меня втянешь. Идём быстрее, пока еще чего-нибудь не приключилось.

Народ внизу развлекался. Приглашенный звездочет, или кем он там был на самом деле, услаждал взор публики какими-то низкопробными фокусами, а слух — совершеннейшей белибердой.

Слуга у входа в зал стукнул церемониальным жезлом и объявил, что прибыл пан Румпельстилтскин Грюк, и Адель, мгновенно перестав дуться, радостно кинулась по ступеням. А мне ничего не оставалось, как поспешить следом.

Тролль уже раскланивался с хозяином вечера, судя по бледности до сих пор не шибко пришедшим в себя, и Делька восторженно щебетала рядом. Я кивнула другу, понимая, что вклиниться в этот поток жизнерадостного треска мне не удастся. Балт обменялся с Румпелем коротким рукопожатием и деликатно прихватил меня под локоть.

— Лана…

— Балт…

— Надо поговорить, — одновременно закончили мы фразу.

— Какое единодушие, — пробормотал под нос мой бравый капитан, и мы бочком протиснулись к балкону, вывалившись из духоты зала на морозный воздух.

— Начало мне не нравится, — продолжил ворчать Балт, явно припомнив, как пару месяцев назад едва меня не прикончил по ошибке приняв за ночную смешливицу.

На холоде моя кожа покрылась гусиными пупырками, а нос начал шмыгать, и Вильк поспешно накинул мне на плечи камзол.

— Нашли что-нибудь в комнате Агнешки?

— Рассчитывали найти её записки о книге... — начала я, но видя его недоумение, кинулась объяснять. — Переводчики ведут что-то вроде дневника и…

— Ясно, — кивнул мой бравый капитан. — И?

— И ничего... может, что и было, так Редзян наверняка нашел за столько лет. Зато вот! — из складок платья появилась тетрадь.

— Алхимия? Да мудреная какая… — Балт недоуменно вскинул бровь, переворачивая страницы. — Дай-ка сюда, покажу Габу, как очнется. Самому мне в этом не разобраться.

Я безропотно сунула тетрадь во внутренний карман камзола и потащила своего сурового капитана обратно в зал. Ещё не хватало чтобы кто-то из нас слег от простуды.

Звездочет тем временем вытаскивал из широких рукавов бесконечные связки ярких платков, пускал изо рта разноцветный дым и предлагал всем желающим зелье удачи.

Прижавшись к Балту, чтобы быстрее согреться, я вдруг поняла, насколько устала. В глаза будто кто-то насыпал песка, хотелось свернуться клубочком и проспать по меньшей мере сутки.

— Пойдем домой, — тихо предложила ваша покорная слуга. — Сейчас усну от скуки.

Ответить Вильк не успел. В соседнем кружке гостей, где подвизались хозяева вечера и Румпель, началось оживление.

— …А теперь, — долетел до меня звонкий голосок подруги. — Позвольте представить моего мужа! — она собственническим жестом взяла тролля под локоть. — Румпельстилтскин Грюк.

Мы с Балтом озадаченно переглянулись. И когда эти двое успели провернуть сию авантюру?

Гости заахали, загомонили. Вытянувшееся подобно старым онучам лицо Редзяна определенно стоило того, чтобы задержаться.

И тут в глубине дома раздался оглушительный грохот. В зал хлынул горячий воздух и все мигом затянуло клубами известки.

Вопли «Стража!» потерялись среди общего крика и визга, как горошины в уставленной мебелью комнате.

— Что происходит? — стараясь не вдыхать противную взвесь, пискнула я.

— Не знаю! — Балт перехватил меня за руку и потащил в сторону Дельки с Румпелем. — Будь возле Адели, никуда не лезь! Редзян! Что сегодня творится в вашем доме, куць вас задери?!

Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи

Мнишека словно подменили. Он затравленно озирался по сторонам, не зная в какую сторону бежать: то ли разбираться с неожиданными проблемами, то ли опекать гостей. Но бледное лицо с красными, горящими злобой глазами смотрело только на тролля, который по-хозяйски обнимал Адель.

— Редзян! Редзян? Вы меня слышите?

Пришлось тряхнуть его за плечо, чтобы привести в чувство.

— После прошлого раза, расставил ловушки, — прошипел он, всё ещё глядя на Румпеля.

— Идёмте, покажете, — одёрнул его я.

— Ты с нами! — повысил голос пан Мнишек, указывая на тролля. — Остальные на выход!

Обычно чинный дворецкий, всё ещё сохраняя лицо, но гораздо быстрее чем требуется по регламенту, потащил гостей на выход. Мы же побежали вслед за Редзяном. Миновали его кабинет, и остановились около покоев. Казалось, что всё поместье ещё трясётся. Стены дрожали, пол ходил ходуном, а из приоткрытой двери со свистом вырывался пар.

Редзян попытался заглянуть в проём, но я отодвинул его в сторону, запустив в облако горячего воздуха поисковое заклятье.

— После прошлого раза, лучше не рисковать.

Он нехотя кивнул.

— И когда вы успели жениться? — буркнул он.

— На то воля Первопредка… — начал тролль, но пан Мнишек зашипел громче хлещущего из его покоев горячего пара.

— А благословенье отцовское, что, теперь пустое слово?

— Наши племенные законы не дают отцу таких прав. Кому с кем быть, а кому одному куковать, решают сами молодые. —Пожал плечами Румпель. — Тут только шаман может отповедовать, если у духов какие-то свои планы на наши судьбы. Но так бывает редко. Если у тролля есть силы, он, конечно, может поколотить жениха. Но оно ему надо?..

— Тихо! — прервал я его объяснения.

Сквозь начавший стихать гул испаряющегося кипятка, проступил едва различимый стон. И попробуй пойми кто это? То ли сквозняк завывает. То ли попавшийся на горячем вор. То ли несчастная служанка, решившая стереть с хозяйских полок пыль. В любом случае, жертву ловушек надо спасать.

Наскоро наколдовав магическую защиту, я распахнул дверь и пригнувшись прыгнул внутрь.

— Адель наследства лишу! Ничего не получишь — заревел за моей спиной пан Мнишек.

— Нужно мне ваше наследство, как Первопредку деревянный х… хвост! Своя кубышка есть… — огрызнулся тролль.

Пар ещё не рассеялся, поэтому Редзяновы покои больше напоминали общественные бани. В сыром воздухе расплывались очертания стен и мебели, светилось только перекрещенное покосившимися створками пятно разбитого окна. Двигаться пришлось медленно, ещё не хватало влезть в не сработавшую ловушку. Чтобы расспросить Мнишека о том, что он успел тут наалхимичить, не хватило времени, и оставалось надеяться на магическое чутье и везение. Ведь запущенные в комнату чары никакой угрозы не обнаружили.

Я обошёл перевёрнутое кресло и наклонился, словно мог заглянуть за длинное возвышение кровати. Именно за ним кто-то ворочался и стонал.

— Назовитесь?!

В ответ недовольно засопели.

— Чё, особливый, за добавкой пришёл? Так ща отсыплю! Греби сюды! — в подтверждение щёлкнул запорный механизм малого арбалета.

— Весельчак? — признал я, сразу вспомнив своих мучителей из пыточной на Тролльем рынке. — Мне добавка без надобности. Наоборот, поблагодарить пришёл. В прошлый раз-то не успел.

— Себе оставь, мне колдунские подачки побоку.

Я двинулся подальше от тусклого света из окна, чтобы не попасть в зону обстрела, продолжая присматриваться к теням и укромным уголкам, в которых ещё можно было затаиться.

— А где твой приятель Кривый?

Весельчак закашлялся, будто подавился собственным смехом.

— Тебе, колдунчик, его не достать.

— В Полуночной бездне? — догадался я и медленно опустился на пол.

Проверил можно ли влезть под кровать и поднялся. Глухо! Придётся искать другой подход.

— Все там будем, — отозвался последний лжеалхимик. — Сейчас Кривый разведает, и мы с тобой отправимся.

Его предложение мне не очень понравилось.

— А что, у тебя есть то, что поможет меня с собой прихватить?

— Для тебя, колдунчик, всякого вал. Сам подбирай как хошь с безносой встретиться — подсоблю!

Переднюю часть кровати закрывал обрушенный балдахин, поэтому увидеть Весельчака никак не получалось.

— Балт, всё в порядке? — раздался из коридора голос тролля.

— Не входить! — завопил я и предусмотрительно бросился на пол.

Тонкая стрелка пролетела над головой, с треском вонзившись в деревянную панель стены.

— Ты ещё здесь? За Кривым не умотал? — кряхтя, просипел Весельчак.

Я чуть было не бросился туда, где он прятался, понадеявшись, что времени на перезарядку арбалета у него не хватит, но он меня опередил, перебросив через кровать какую-то склянку. Осколки разлетелись в стороны, а следом за ними брызнул алхимический огонь. Впился зеленым языками в старинный ковер и начал пожирать его замысловатые узоры. На то, чтобы бесшумно откатиться в сторону потребовалось несколько секунд, зато получилось себя не выдать.

— Что-то жареной колдунятиной завоняло, — захихикал бандит. — Неужто окочурился, особливый? Больше не спляшешь мене, как тады?

Он сделал паузу, видимо прислушиваясь, и продолжил.

— Жалько. Мне прям понравилось, как ты хныкаешь на дыбе: «Я не они… Не надо. Нет. Не буду. Не заставляйте», — передразнил последний лжеалхимик.

Я продолжал молчать, обползая гигантскую Редзянову кровать. Зелёное алхимическое пламя уже слямзало половину ковра и подбиралось к тумбочке. Если эту заразу не остановить, через пару минут разделается со всей мебелью и перейдёт к самой комнате. Закусит полом, стенами и всем до чего только дотянется.

— Чё, так просто взял и сдох? — не верил своему счастью Весельчак. — А Морок грил, шо опасный тип! Зря пужал чёли? Ну ничё, его время тожа прийдёт. Отольётся ему моя дырка в брюхе.

Он заворочался и застонал, скорее всего пытаясь встать.

Я высунулся из-за балдахина ровно настолько, чтобы первым его увидеть и ждал, поглядывая на разрастающееся зелёное пламя. Пар уже рассеялся и его место занял зловонный дым от истлевшего до жирной гари ковра и старинной лакированной тумбочки.

Последний из столичной банды, всё ещё кряхтя, наконец-то поднялся и показался в тусклом свете окна. Подготовленное оглушающее заклятье сорвалось с моих пальцев и вонзилось точнёхонько в его голову. Заставив свалиться обратно за кровать.

— Румпель! — закричал я.

Тролль влетел в комнату, словно только и ждал моего разрешения. А следом за ним ввалился и сам Редзян. Они подскочили к кровати, осматриваясь и соображая, что же здесь произошло.

— Свяжи этого, как ты умеешь. Только осторожнее, он ранен.

— Моя тумбочка горит, — тихо проговорил пан Мнишек, равнодушно разглядывая погром.

— Прости, не знаю как потушить алхимический огонь, — пожал плечами я, косясь на тролля.

Тот уже почти спеленал Весельчака и прислонил к кровати. Повернулся. Присмотрелся в темноту за окном и сообщил:

— Там второй на клумбе лежит. Не двигается.

— Мёртв, скорее всего, — поделился я. — Но лучше бы, конечно, проверить. Можешь сходить?

Румпель перевёл взгляд на Редзяна, потом на меня, и кивнул.

Мнишек же, всё так же безучастно пялился в разгорающийся пожар, поэтому пришлось рявкнуть.

— Очнись! Надо уходить. Алхимический огонь водой не потушишь.

— Конечно, — вздрогнув от моего крика, согласился он. — Надо смешать серную пыль с сапроколлой. Получится лакричная пена. Она потушит. У меня где-то была.

Редзян раскрыл секретер и зазвенел пробирками.

— Вы хорошо в этом разбираетесь? — удивился я.

— Ааа! — отмахнулся он. — Увлекался в молодости. Агнешка хотела разгадать фуарентийский манускрипт, а я стать великим алхимиком. Она умерла, а я… должен был обеспечить дочь. Поэтому и занялся купеческими делами.

— Понятно.

За сегодняшний вечер, мне удалось узнать о Мнишеке больше, чем за несколько прошедших лет. Он почти казался обычным человеком со своими проблемами, тайнами, болью и печалью. А не бесчувственным королём контрабандистов, которого боялись во всех приморских городах Растии. Мне даже стало жаль его. Ведь понять безудержную тоску по единственной любви всей жизни, страх за судьбу дочери, разрушенные мечты и туманные перспективы будущего — способен каждый. Это близко любому нормальному человеку.

— Готовить лакричную пену учат прежде всего, — продолжал рассказывать Редзян, всё ещё копаясь в секретере. — Формулу знает каждый подмастерье. Пожары то в алхимических лабораториях, дело частое. И уметь их потушить должны все.

Он наконец что-то смешал в огромной колбе, встряхнул и направил её на тумбочку, словно арбалет. Пена взметнулась разноцветными клубами. Западала хлопьями на дымящиеся остатки ковра и обугленную мебель у кровати.

Я же, услышав шаги, отступил к дверям. На пороге комнаты показался Бырь и ещё два стражника.

— Забирайте! Только верните пану Румпелю его ремень.

Сержант кивнул. Мол знаем, проходили. А я повёл всё ещё осоловевшего Мнишека вниз в приёмную залу. Он никак не мог отойти от навалившихся проблем и часто моргал, словно что-то застряло у него под веками.

— Мне надо уезжать, — обратился я к Адели. — Вы тут справитесь или оказать посильную помощь?

Она виновато взглянула на отца.

— Благодарю, но не стоит.

— Пан капитан, — подлетел один из стражников. — А второго с первым грузить или отдельно?

— Он живой?

— Нет.

— Тогда сам как думаешь? — у меня вырвался невольный вздох от явной борьбы мыслей, читающейся на его лице. — Отдельно, конечно.

— Потом об этом поговорим, — прошептал Редзян дочери, а когда я повернулся, обратился ко мне. — Благодарю вас, пан Вильк, уж не знаю, что бы мы без вас делали. Вот ещё бы книгу мне вернули и цены бы вам не было.

— Как только будет возможность, — пришлось пообещать мне.

Отвесив церемониальный поклон, я направился к выходу, туда где ждали Алана с троллем.

— Нам бы с вами закончить все дела? — раздалось у меня за спиной.

Пришлось даже чуть приостановиться, но ясновидящий обращался не ко мне.

— Что закончить? — недовольно уточнил пан Мнишек.

— Есть возможность вам помочь. Если вы поможете мне.

— Вам? Я купец, а не меценат. Всё это не поддерживаю, разве что для развлечения гостей…

Парадные двери закрылись и голос Редзяна затих.

— Пан капитан…

— Ну что ещё? — разозлился я. — Преступник ожил?

— Никак нет, пан капитан. Только очухался.

Из рассказа Аланы де Керси, хозяйки книжной лавки «У моста»

Вечер, и так не обещавший быть слишком приятным под конец испортился окончательно. Взбешенный заявлением Дельки Редзян, алхимический взрыв, неведомые тати, покусившиеся на особняк Мнишека уже во второй раз…

Балт наверняка на всю ночь застрянет в Управлении. Останусь сегодня в лавке. Надо же и дома иногда ночевать. Я все-таки пока ещё панна де Керси, а не пани Вильк. Криво усмехнулась собственной недолугой шутке. Попрощалась с моим бравым капитаном на крыльце Мнишеков. А Вильк стребовал с Румпеля торжественное обещание, что тот доставит меня до дома в целости и сохранности, и настоятельно попросил не лезть на рожон с отцом Адели. Пусть перебесится, остынет, а потом все уже можно обсудить.

Конечно, троллю сейчас больше всего хотелось остаться здесь и окончательно разъяснить Редзяну, что почем, но разъяренный Мнишек с такой силой захлопнул входную дверь, что нам ничего не оставалось, как отправиться к Песьему мосту.

— Румпель, чем вы с Делькой думали, когда решили огорошить Редзяна своим эпохальным свершением? — прошипела я, едва мы оказались в его таверне.

Ваша покорная слуга решила не отказываться от предложения старого друга погреться глинтвейном и поговорить по душам. Точнее, погреться предложил он, а поговорить было уже моей придумкой.

— Меня спросить забыли, — проворчал тролль. — Предлагал Деле по-тихому сняться с места…

— Ну хорошо, снялись бы вы с места. Дальше что? — хмуро глядя на него исподлобья, я, до хруста в пальцах, стиснула кружку.

— Бабка ей дом в столице оставила, да и у меня кой-чего в кубышке имеется. Может, и поменьше, чем у её папеньки, но достаточно, чтобы на новом месте обжиться. А дело свое мне из ничего поднимать не впервой, — тролль говорил так спокойно, будто они давно все продумали, хотя, почему будто?

Румпель, видя мои нервные постукивания рукой по стойке, только усмехнулся.

— Мы не дураки. Понимаем, как оно выглядит. Ещё два месяца назад выложил ей все как на духу — что её ждет, если до серьезного дойдет.

— И чего?

— Чего-чего, иногда сомневаюсь, кто из нас больше тролль, — хохотнул друг. — За такую, как она, у меня на родине бы драка пошла. Клочки бы по закоулочкам летали.

Я лишь покачала головой, а потом вспомнила наш совместный с Делькой быт в школьном общежитии. И наконец-то поняла, зачем ей понадобилось торчать там. Учиться не только рисовать, но и жить как обычной девчонке, без мамок-нянек и слуг. Все-таки Редзян слишком сильно опекал её. Такое любого может достать. А характер у Адели совсем не бархат. Стальной у неё характер, прямо сказать. И там, где мне иногда хотелось попросту опустить руки, у подруги доставало сил не только идти вперед, но и отвешивать волшебного пинка вашей покорной слуге.

Иногда мне кажется, что даже её увлечение любовными романами не более, чем попытка помочь мне, не вызывая недовольства отца.

— Но зачем она устроила сегодня это представление? Румпель, Адель прекрасно знает Редзяна. И она, как ты правильно сказал, не дура, чтобы намеренно подставляться. А теперь Мнишек встанет на дыбы и…

— Она решила, что так будет справедливо. Рассчитала, что при гостях Редзян поостережется свару устраивать. Да и воров этих никто не предполагал. После вечера бы остались да поговорили по-мужски. А теперь придется твоего Вилька дожидаться, иначе мне с Мнишеком не сладить.

— Ну, положим, Адели он ничего сделать не посмеет, — задумчиво покачала я головой. — А тебе?

— Не вчера родился Аля, — хмыкнул Румпель в ответ. — Будет надо, и в дом пройду, и Адель заберу. Но пока он первым не полезет, пальцем его не трону.

— Ладно, уговорил, — настало время спрыгнуть с высокого стула и отправиться домой. — Только на рожон, действительно, лучше не лезь — Делька взбесится, если с тобой, не приведи богини, что-то случится. И тогда Редзян очень пожалеет, что отказал любимой дочке. Спасибо за глинтвейн, — и ваша покорная слуга поспешила ретироваться, подозревая, что сейчас её начнут расспрашивать о собственных планах и некоем бравом чародее, который в данный момент восстанавливает закон и справедливость в городе.

Эти думы так увлекли, что даже не заметила, что не одна на пустынной улице.

— А шоб тебя ворона склевала, ну где тя носит, панночка?! — печально знакомый писк сержанта Серого Трибунала настиг меня, когда уже забралась на крыльцо лавки и провернула ключ в скважине.

Вот уж кого хотелось видеть ещё меньше, чем Ремица, так это его писклявую напарницу. И что ей нужно от меня в такой час?

— И вам доброго вечера, — буркнула я, толкая двери и заходя внутрь.

Фийона, не спросясь, впорхнула следом, ловко проскочив между оживившимися древесами.

Дойдя мелкими шажками до стола и чудом умудрившись ничего не сбить во тьме, я зажгла пару светильников и с облегчением упала в кресло. Расстегнула крючки на платье и расшнуровала изрядно намозоливший ребра корсет.

— А маг твой где? — бесцеремонно спросила фея, спикировав на стол и усевшись на край чернильницы-непроливайки.

— На службе.

— То-то домовой его бранился на чем свет стоит, дальше крыльца не пустил.

«Ага, тебя пусти, потом будешь на кавовой гуще гадать, чего и где ты напакостила в доме, — мрачно подумалось мне, — молодец Пронька! Но что ей понадобилось от Вилька?»

— А должен был?

— Да уж должен! Как-никак от Габика весточку принесла. Зря что ли твой на своем горбу его тело бездыханное из погибели волок? Припоями травился…

— О! — воскликнула я. — Так Ремиц очнулся?

— Куда он денется, алхимик недоделанный, — зло буркнула фея. — Как очи свои ясные продрал, так сразу рот и открыл — вынь да положь ему друга его драгоценного, чтоб им обоим икалось без передыху! А то что мне опять крылья морозить, ему до одного места!

— Он просил что-то передать?

— Чтоб Вильк твой хватал ноги в руки и мчал к нему, что есть духу, спотыкаясь! — Фийона разошлась не на шутку, и резко качнувшись назад, соскользнула в чернильницу. — Да чтоб тебя комар в причинное место кусал! — взвыла она, дергаясь в коварной выемке — ни туда, ни сюда, только ноги с руками торчали кверху.

От крыльев толку никакого, упереться локтями в ободок она не могла.

Я лишь вздохнула и аккуратно выдернула сквернавицу из коварного приспособления.

— Фиойона, летите-ка вы обратно к Ремицу. Он там, наверное, уже извелся весь, гадая, куда вы пропали. Скажите, что Балт заедет к нему завтра. Все ему передам.

Вот уж чего не собиралась делать, так это направлять её сейчас к Вильку. У него и без этого забот полон рот. А завтра, как говорится, утро вечера мудренее.

— А наказа присматривать за тобой никто не отменял, — осклабилась фея.

И ваша покорная слуга запоздало сообразила, что мерзкая малаявка уже наверняка успела доложить Габу о том, что Вильк занят и немедленно приехать не сможет.

— Муфты у меня нет, — хмыкнула я, — спать на этом будете, — и схватила валявшийся на столе неприглядный лоскут, оказавшийся куском кафтана Мнишекова посыльного.

— А пожрать у тебя тоже ничего нет?

— Можешь к троллю в таверну слетать, — опрометчиво брякнула я, открывая ящик стола, чтобы бросить туда найденный лоскут.

Задумчиво почесала нос и положила кусок ткани обратно на столешницу, зарывшись рукой в недра ящика. Спустя несколько секунд передо мной лежал рукав, вынутый из пасти Куся, когда погиб Врочек. Фея заинтересованно следила за моими манипуляциями. Даже при тусклом освещении было видно, что и кусок кафтана и рукав из одного материала. Даже цвет совпадал. И в этом свете меня посетила очень-очень нехорошая догадка о том, почему Кусь сегодня утром кинулся на посыльного. Я прикусила костяшку пальца. Чем дальше, тем больше запутывался клубок событий, в которые волею судеб оказались втянуты некая панна де Керси и её бравый чародей.

Из записок Бальтазара Вилька, капитана Ночной стражи

До Управления решил прокатиться вместе с пришедшим в себя Весельчаком. Хотя, судя по его унылой роже, прозвище уже пора менять. Это на воле все бодрые и озорные, а на каторге улыбается только охрана, да и та редко. А уж с таким послужным списком, ему даже каторги не видать. Одна пытка капитана Ночной стражи на виселицу тянет.

— Морок-то не зря говорил? — хмыкнул я, поглядывая в решетчатое окошко повозки. — А ты вроде обещал ему припомнить свою дырку в брюхе.

Грязная повязка на животе лже-алхимика, замотали чем смогли, пропиталась кровью. Но на мою издевку, он даже ухом не повёл. Стиснул зубы и упрямо смотрел в пол.

— Хотя, чем ты ему насолишь? — вздохнул я. — Если даже не знаешь, как он выглядит.

Весельчак неопределённо булькнул, но снова ничего не сказал.

— То-то и оно. Всех он вас подставил, кого до каторги довёл, а кого и до Полуночной бездны. Крылу жалко. Нравилась тебе?

Арестованный криво ухмыльнулся.

— По чаму там тащиться-то? Жердина сухая, даже ухватиться не за что.

— И характер не подарок, — согласился я.

— Чё хошь то? — взбеленился Весельчак. — Морок, он и есть морок! Нет у него ни рожи, ни имени.

Пришлось откинуться на жесткое сиденье, подальше от его напряженных рук. Ещё не хватало спровоцировать дурня на какую-нибудь глупость.

— Понимаешь в чём дело. Сейчас самое страшное обвинение против тебя, это нападение на капитана Ночной стражи. Сначала на Тролльем рынке, а потом в доме Мнишека. За него тебе уже дыба светит.

Я нарочно сделал паузу, чтобы дать ему возможность обдумать мои слова, а заодно и представить, что с ним будет. И только выждав немного, продолжил.

— Но зла на тебя не держу. Пострадать не пострадал, а за плохие воспоминания стараюсь не цепляться. Так что обвинений против тебя, могу и не выдвигать. Только какой мне в том резон?

— Нету, — зло бросил Весельчак. — Баш на баш.

— Вот именно.

— Ну не знаю. Никто не знает, — взвыл лжеалхимик.

— Это понятно, — поддержал я. — А где он скрывается? Как на связь с вами выходит? Как приказы передаёт?

— Как, как? — Весельчак нахмурился. — Каждый раз по-иному. Седня мужика важного послал с мордой лошадиной. Тот и грил мол, че нам надо. Чё колпачник этот пока чуди свои делает, мы тихо проскочим. Так-то.

— А что за мужик? — заинтересовался я.

Арестант прижал руку к животу и скривился.

— Из ваших…

— Из кого?

Весельчак выдавил кривую лыбу.

— Сам знашь. Ты ж с ним по рынку скакал.

Слова чуть сами не сорвались с губ, но язык удалось вовремя прикусить. Значит, наш дорогой проверяющий жив-здоров, если он, конечно, проверяющий. Да ещё и с бандитами якшается. Удивительно, что он раньше не всплыл.

— Может и не висеть тебе на виселице, — задумчиво проговорил я. — А на рынке тогда, он вам не помогал?

Лжеалхимик только головой покачал.

— Плохо мне, пан чародей. Подлечить бы?

— Не умею. Приедем, будет тебе лекарь. Не боись. Ты мне ещё живой нужен.

Он откинулся на сиденье и прикрыл глаза. А я присматривался, чтобы и в самом деле не окочурился. Если опознает проверяющего, правда не стану ему обвинения предъявлять. Таких смерть и без моей помощи приберёт, нечего ей помогать.

Когда приехали в Управление, Весельчак так обессилел, что пришлось даже помогать его вытаскивать. Правда, часовой у входа, быстро лишил меня этой сомнительной радости, отрапортовав:

— Пан капитан, голова в себя пришёл. Срочно требует вас к себе в лазарет. Мы даже коляску подготовили, вас дожидались. Лошади уже копытом бьют.

У меня вылетел шестнадцатый вздох за вечер. Этот день, что вообще никогда не закончится? Только головы с его выкрутасами мне сегодня не хватало.

— Еду! Пока меня не будет, чтоб задержанного лечили, как пресветлого князя!

— Так что точно.

Я только рукой махнул. Мол знаю вас. Лишь бы не угробили.

Пересев в коляску без решёток, снова двинулся в путь. Уже весь город за день исколесил. Устал как собака, и нога опять разболелась, но зато выпало пару минут подумать. Всё складывалось скверно. Настоящий проверяющий или нет, это ещё Крин надвое сказала, но то, что меня в любом случае отдадут под трибунал, и к дидьку не ходить. Либо врага на груди пригрел, либо предателя прошляпил. И так и так скверно выходит. Всё-таки в капитанском кресле решается политика, а не раскрываются преступления. Только меня такое положение дел никогда не устраивало — душа требовала другого.

Надо было хватать всех подряд и вязать вместе с Весельчаком. И Редзяна, и ясновидящего этого. Да половину гостей в придачу, так, для острастки. Правда тогда городской голова бы не требовал меня на приём, а лично примчался в бинтах и зельях, чтобы открутить голову.

Раз за разом прогоняя одни и те же неприятные мысли, я прошёл по тихому тёмному лазарету Храма Четырех Пресветлых и под зорким оком послушницы, вошёл в палату городского головы. Он не спал, злобно сверля тёмными глазами белый потолок.

— Доброй ночи, пан Куцев…

— Из самой бездны ко мне добирались, Вильк? Вас только за смертью посылать.

— Итак за ней ежедневно гоняюсь. Вот только от пана Мнишека одного покойника привёз, второго арестовал. Что-то бандиты к нему зачастили. Не знаете из-за чего?

— С Редзяном потом разберётесь, — фыркнул голова. — Есть дела поважнее. Этот проклятый фокусник меня одурманил и пытался внушить какую-то гадость. Если бы не лекари, ждали бы меня белые палаты до конца жизни. Хватайте этого гада и всю душу из него вытрясите. Чтобы каждый мелкий доставала знал, что с городской властью шутки плохи.

— Как пожелаете, — я даже чуть склонил голову. — Может вообще чистку устроить? А то распоясались без вас. Пусть вспомнят кто в городе хозяин!

— Устройте! — зарычал пан Куцевич. — Со дня на день отсюда выйду, так они у меня все попляшут. А то вишь? Ни один проведать не пришёл — прихлебатели куцьи!

Я согласно кивнул, но скорее своим мыслям, чем его пространственным рассуждениям о служебной преданности.

— Выздоравливайте!

— Вашими молитвами, — зло бросил городской голова, снова уставившись в потолок, но тут же замотал головой. — Халат мне, бумагу и перо.

«Они у меня ещё все!..» — долетело из палаты, когда я уже шагал по коридору.

Надо было пользоваться моментом, пока пан Куцевич изволил развязать мне руки. Небольшая встряска не помешает. Главное заставить Морока сделать ошибку. Все его подручные уже в Полуночной бездне или под замком, а значит ему либо придётся искать новых помощников, а это время и опасность попасться, либо действовать самому. Поскольку он достаточно хитёр, нагл и жесток, скорее всего полезет напропалую. И тут уж, пусть нам помогут все четыре пресветлые богини, чтобы снова не попасть в просак.

Я спустился на пустынную улицу и уже хотел запрыгнуть в коляску, но сидящий на козлах стражник куда-то запропастился. Оставалось только глупо стоять под фонарем и всматриваться в темноту. Ну не кричать же на весь город: «Эй-э-ге-гей!».

Никаких сил уже с ними нету. Я похлопал себя по карманам, но трубка снова где-то запропастилась. То ли осталась в кабинете, то ли вывалилась во время прыжков и подскоков в Редзяновых покоях. В любом случае, мне не столько хотелось курить, сколько по привычке занять пустующее время.

Стражник, поправляя одежду вывалился из грязного проулка, вызвав у меня очередной вздох.

— Давай, обратно в Управление! — поторопил я. — Утро скоро, а мы всё на месте топчемся.

Не успело отзвучать набившее оскомину «так точно», а мы уже катили обратно в Ночную стражу. Все разрозненные части картины наконец начали складываться между собой. Не хватало только нескольких важных деталей, но ещё больше не хватало улик. Морок не оставлял свидетелей, а уж тем более заметных следов. Появлялся то там, то здесь — безнаказанно совершал, что хотел и исчезал. Не даром его не смогли поймать в столице. Понял всё вовремя и сбежал. Я чувствовал, что и у нас он надолго не задержится, добьется своего и растворится, как утренний туман. Только бы успеть его схватить.

— Прибыли, пан капитан!

Так задумался, что не заметил, как приехал.

Поблагодарив стражника, я вылез из коляски, и едва успел отскочить, чуть не сбитый часовым.

— Пан капитан, пан капитан! Проверяющий. Всё Управление на уши поднял!

— Что?