Дело Белки

ГЛАВА 33

В детстве я обожал метро. Мне нравилось буквально все: и разменные автоматы, которые, гремя и ворча, превращали серебристые пятнадцати и двадцатикопеечные монеты в огромные золотые пятаки; и станции, изукрашенные так, что их было можно запросто представить подземными дворцами Толкиеновских гномов; и специфический, ни на что не похожий, отчего-то будораживший меня запах сырости, налетавший из сводчатых темных тоннелей. Однако больше всего я любил переходы – затейливые хитросплетения коридоров, лестниц и эскалаторов, по которым непрерывной вереницей двигалась целеустремленная, раз и навсегда растерявшая способность улыбаться толпа взрослых. Я же вместо того, чтобы маршировать в общем потоке, всегда выбирал тоннели со встречным течением, бросался в него и искренне наслаждался, лавируя между угрюмыми, казавшимися мне такими неповоротливыми мужиками и тетками. К сожалению, непомерно увеличившиеся с возрастом габариты раз и навсегда похоронили эти забавы в далеком прошлом. Однако в этот день мне неожиданно вновь довелось испытать тот полузабытый детский кайф. Не только на земле, но и в небе царило безумное столпотворение, созданное наступающими ратями Перуна. Сотни, если не тысячи летучих существ, задевая друг друга хвостами и крыльями неслись по воздуху к передовой, а я, пользуясь преимуществами своих размеров, ухитрялся просачиваться им навстречу. Наконец, поток волшебно-воздушных сил иссяк, и я вновь вырвался на открытый простор. Шум боя остался далеко за моей спиной, зато впереди росла и трепыхалась на утреннем ветерке цель предпринятого мной полета – роскошный шатер Перуна. Никакого оцепления вокруг него уже не было – в приступе ярости верховное божество погнало в сражение не только солдат, но вообще всех, кто находился в лагере. И, тем не менее, Прекрасная все равно нашла с кем подраться. Вернее, вся ее команда схлестнулась между собой. Парочка ее бойцов уже выбыла из схватки. Нечто похожее на фавна, сложившись пополам, сидело на земле и трясло рогатой головой. Детина с конскими копытами и ушами, самозабвенно лягал воздух. Однако судя по тому, что с разных сторон он то и дело получал ощутимые тычки, можно было сделать вывод, что он схлестнулся с невидимым Хапуном. Сама Премудрая, покрытая многочисленными порезами и ссадинами, заканчивала опутывать зеленым арканом Босоркуна. Глядя на эту печальную картину, я понял, что сбылось предсказание Велеса. Несмотря на то, что Премудрая отобрала в свой отряд только тех, кому было за что поквитаться богами, часть ее бойцов все-таки отказались вламываться в шатер Перуна. Более того, видимо, некоторые из них решили выступить против самой Василисы. Впрочем, как можно было видеть, без особого успеха. Покончив со связыванием когтистой нежити, Царевна бросилась ко все еще продолжающей схватку паре соперников – невидимому и конеухому. Но опоздала. Премудрую опередил фавн. Собравшись с последними силами израненное создание бросилось, как мне показалось, в пустоту. На самом же деле, судя по раздавшемуся вою и брани, ему удалось боднуть Хапуна. Поняв, что произошло, конеухий детина издал торжествующее ржание и скакнул вперед, чтобы добить получившего рану невидимку, однако чего-то не рассчитал и в следующий миг сам со всего маху насадил брюхо на смертоносные острия витых козлиных рогов.

– Вазила! Полисун! – только и смогла воскликнуть Василиса, и чего я сделал вывод, что парочка так нелепо угробивших друг друга копытных была все-таки на ее стороне. Фавн был уже мертв, и лишь несчастный детина все еще продолжал трястись и мелко сучить ногами. Прекрасная опустилась на колени и мягко потрепала его по лошадиному ухо. Тот в ответ тихонько заржал и поднял на Царевну взгляд, наполненный такой мучительной болью, что даже на моих глазах едва не выступили слезы жалости. Сострадание самой Василисы проявилось более действенным образом. Она мягко обняла детину, нежно прошептала ему что-то на ухо, а когда он кивнул, резко, четким слаженным движением обеих рук свернула ему шею. После этого сдерживаться было уже бесполезно. Слезы сами собой текли и текли по моим щекам. «Это не я! Слышите? Это не я! Это комар!» – стыдливо попыталась отмазаться от слишком бурного проявления чувств человеческая часть моего сознания, но я почему-то был абсолютно уверен, что это неправда.

Василиса как раз хотела вставать с колен, когда рядом с телами Вазилы и Полисуна появилась еще одна плакальщица. Это был пятый Василисин боец – мелкое невзрачное существо, которое теперь по методу исключения я мог смело называть Крикса-Варакса. В отличие от меня это маленькое создание не стеснялось, а рыдало прямо-таки в голос, причем с каждой секундой все громче и громче. Я даже невольно подумал, не привлечет ли она этим ревом ненужное никому из нас внимание. Но Премудрая молчала, а раз так, то я тоже не счел нужным вмешиваться, и понял свою ошибку только тогда, когда из ушей Василисы потекла кровь.

– Йокарный бабай! – возопил я и, очертя голову, бросился на выручку Прекрасной. Поступок был, конечно, благородный, но абсолютно бессмысленный, если не сказать глупый. Какой бы маленькой не казалась подлюга Крикса, но я был намного-намного меньше. Иными словами, я в принципе ничего не мог ей сделать. Гораздо разумнее было, например, попытаться найти Велеса, или, скажем, облететь ближайший лес в надежде, что Волк все ж таки смог обнаружить Ивана, и теперь они оба ищут пути к шатру Перуна. В конце концов, Царевна по любому была практически обречена, и кто-то должен был предупредить наших, о том, что ее миссия провалилась, и камни, по-прежнему, остаются в шатре Перуна. Вот этим кем-то и мог выступить я. Но вместо этого безумная ярость заполнила все мое миниатюрное тельце. «Тварь!» – орал я, мельтеша вокруг уничтожающей Премудрую Криксы. «Мало того, что ты предала, мало того, что напала со спины… Так ты гнида еще и момент выбрала!» Под «моментом» я, естественно, понимал трогательную сцену добивания павшего товарища. Даже бесчувственный Тарантино, чьи руки по локоть залиты кровезаменителем, при виде такой картины стал бы нервно курить в сторонке, а, возможно, даже не курить, а нюхать. Но эта презренная тля – тварь с блеклой мордашкой и голосом десяти тысяч некормленых младенцев – курить не стала. Она подкралась и вонзила свои несчитанные децибелы в затылок моей соратнице. А раз так, то пусть готовится испытать гнев моего комариного жала. О том, что жала у меня нет и не было, я как-то забыл. Да и куда кусать эту гадину не представлял. Все решил случай. Как ни голосиста была Крикса, но и ей время от времени требовалось переводить дыхание, и так уж вышло, что ровно в тот миг, когда она решила вдохнуть, я нечаянно оказался в непосредственной близости от ее рта. Потащило меня, как следует. Зато теперь я точно знаю, что испытывает мусор, когда его убирают при помощи могучего промышленного пылесоса. Трепыхаясь, как плотва на крючке, я тщетно пытался не дать могучему воздушному потоку увлечь меня в глубины чужой трахеи. Но все эти потуги были бы тщетны, если бы в нужный момент на моем пути не встретился розовый надгортанный язычок – он же увула, при помощи которого затейники-французы произносят свое обворожительное грассирующее «Р». В эту-то увулу я вцепился сперва лапками, а потом и зубами. Что уж тут говорить, оказывается, не только самки комаров могут жаждать крови. Иной раз и нам – самцам – бывает не чуждо желание испить соков ненавистной вражеской плоти. Во всяком случае, мне в этот раз довелось оторваться по полной. Я впивался, кусался, грызся, делал глоток воздуха и снова впивался. Будучи погружен в это восхитительное занятие, я и думать забыл о том, где нахожусь, и что должна испытывать жертва моего справедливого гнева. А жертве, как выяснилось, пришлось не сладко. Прошло не более нескольких секунд, как все ее маленькое подлое существо зашлось в жестком, разрывающем горло и легкие кашле. Раз за разом его тяжелые удары обрушивались на облюбованную мной увулу, и, в конце концов, вместе с брызгами слюны и крови вытолкнули меня наружу, навстречу солнцу, небу и летящему в морду Криксе-Вараксе кулаку Василисы. Глотка-глоткой, а вот габаритами крикливая злодей, конечно, не вышла. Всего дного удара Прекрасной оказалось достаточно, чтобы она с хрустом опрокинулась навзничь и закатила свои гнусные глазки. Лишь об одном я мог пожалеть в это мгновение – не мой, а Василисин хук справа завалил эту гадину.

– Спасибо, Лев! – гаркнула Премудрая. – Не знаю, откуда ты тут взялся, но спасибо! Спас!

– На здоровье! – ответил я, расплываясь в улыбке. – Только не орите!

– Что? – еще громче переспросила Василиса.

– Не орите, говорю. Я вас прекрасно слышу!

– Какую еще лыжу?! – начала раздражаться Царевна, и я понял – защитницу изрядно контузило. Пришлось и к ней забраться в самое ухо. Там, правда, оказалось, поприятнее, чем у Велеса.

– Я … го-во-рю, что слы-шу! Командуйте! Что делать дальше?! Дальше мы оказались в шатре. Василиса проорала ковру, прикрывавшему тайник, подслушанное мной заклинание. Однако тот не пошевелился.

– Может, вы слишком громко его произносите?

– А?!

Я махнул рукой, вернее крылышком. Каждый раз объяснять Василисе, чего именно она не

Расслышала было слишком долго. Проще было просто повторить заклинание самому. На сей раз оно таки подействовало. Дастархан бога послушно поднялся в воздух. Вот только никаких камней внутри не было. Василиса спрыгнула в открывшийся провал, облазила его вдоль и поперек, но единственной ее добычей стали две ореховые скорлупки.

– Скотина! – подвела итог Премудрая нашей операции. – Обвел-таки вокруг пальца. Я был в отчаянии. Наверное, окажись здесь сейчас Перун, я вгрызся бы в него еще круче, чем в предательницу Криксу. Но божество находилось далеко, а, значит, и смысла сидеть в его шатре не было никакого. Царевна вернула на место дастархан и направилась к выходу. «Ну, хотя бы мое-то присутствие оказалось не лишним!» – подумал я, поняв, что Прекрасная забыла, о чем я ее просил во время военного совета.

– Василиса! – закричал я, снова пробравшись ушную раковину в Царевны. – «Посмотрите! Сзади вас на дереве висит халат. Снимите его!» Вылетев из уха, я увидел, что Премудрая искренне смутилась. Оно и понятно, как оказать последнюю помощь диверсанту, так пожалуйста, а как спасти своего сослуживца, соратника и друга, так это мы забываем. На самом деле, конечно, все эти обвинения были неуместны. Просто провальная экспроприация волшебных камней настроила меня на злобный саркастический лад. Признав это я успокоился, и на прощание еще раз посмотрел на роскошную ветвистую чинару, которую, возможно, больше никогда не увижу. В конце концов, не каждый же день узбека будут в нее превращать, а поезда в Среднюю Азию, где произрастают такие удивительные деревья, мне светит вряд ли. Тем временем Василиса аккуратно сняла с многочисленных стволов Хана карту, оружие и прочее барахло, и добралась до последнего постороннего на дереве предмета – потрепанного узбекского халата. «Ну, же! Не тяни»!» – мысленно попросил я Царевну, но в этот раз мне повторять не пришлось. Премудрая уверенным движением дернула вниз рубище, и отскочила в сторону. Что было, весьма разумно. Кто знает, как будет проходить трансформация огромной чинары в маленького узбека. Можно ведь и по голове получить. Увы, превращение не состоялось.

– Сожалею, Лев! – обратилась ко мне Василиса. – Мы сделали все, что могли! Теперь уходим!

– Нет, не все! – воспротивился я.

– Что?

– Ежки-матрешки, да когда ж ты слышать-то начнешь?! – в сердцах заорал я.

– Уже начинаю, – неожиданно отозвалась Прекрасная. – Так что следи за своей речью.

– Хорошо. Буду следить, – резко пойдя, на попятный согласился я. – Идите, сюда! Я переместился в угол, где Перун под атласным покрывалом держал свою бутыль со змеей.

– Откройте!

– Что это?! – гадливо поморщилась Василиса, когда из-под тряпки на нее взглянула полузадохшаяся в спирту Куберина кобра. Объяснять, оставаясь снаружи, было слишком долго, и я снова, проклиная все на свете, переместился в ухо Прекрасной.

– Этой змее Хан обещал защиту и переселение волшебных свидетелей.

– Ты, что издеваешься? Я эту бутылку не потащу!

– Потащите! Али дал слово защитника! Если сам он погиб, кто сдержит его обещание?! Василиса не ответила. Молчание стало затягиваться и я вылетел наружу, чтобы посмотреть, что она делает. Премудрая в свою очередь опять приблизилась к чинаре и подняла один из ранее висевших на ней боевых топоров, после чего вернулась к бутылке.

– Зачем это? – спросил я, не понимая, что Царевна собралась делать с оружием.

– Увидишь! – ответила Прекрасная и добавила. – Прав все-таки был Велес. Какой-то везучий ты для Облома!

С этими словами Василиса ухватила рукоять топора обеими руками и обрушила его на бутыль. Потоки алкоголя, перемешанного с многочисленными осколками, хлынул во все стороны, а змея тяжелыми кольцами сползла Царевне под ноги.

– Слушай внимательно! – обратилась Премудрая к кобре. – Мы друзья Хана. Хочешь жить и спастись следуй за нами. Попытаешься предать, порешу!

– Если друзья, почему не спасли? – неожиданно спросила Щит, с трудом выбулькивая слова сквозь струю вытекающей из ее горла настойки.

– Что она говорит? – поигрывая топором уточнила Василиса, но прежде чем удовлетворять ее любопытство мне самому надо было кое-что выяснить.

– Мы спасали, – сказал я. – Перун сказал, что надо снять с чинары его вещи. Не помогло!

– Не все сняли! – объяснила кобра, указывая башкой куда-то под свод шатра. И тут я увидел:

– Василиса! Смотри! Тюбетейка! Похоже к Премудрой и впрямь постепенно возвращался слух. Во всяком случае, в этот раз она не переспросила, а просто в два прыжка подскочила к дереву, подтянулась на ветке и стала карабкаться дальше вверх.

– Поздно! Теперь вам бежать надо, – прошипела Щит.

– От тебя что ли? – презрительно спросил я. Видимо, размеры, которые не позволяли кобре меня укусить, заодно приуменьшили мою боязнь змей.

– От Куберы! Ты, что и впрямь поверил, будто он меня за так меня этому алконавту подарил. Я у него тут, что-то вроде прослушки, и проглядки! В общем, простите, но вы попали! Наконец, до меня дошло то, что пыталась сказать кобра: как Перун наблюдал поле боя через своего Орла, так же и Кубера при желании, мог просматривать те или иные события глазами своей кобры.

– Василиса! Василиса! Бежим! – завопил я, взлетая к Премудрой, которая почти добралась до заветной тюбетейки. Увы, было уже поздно. Сквозь распахнутый полог шатра на своих неизменных подушка, сияя жемчужной улыбкой вплывал, не в меру довольный собой Кубера.

– Ну, вот! Так я и думал! – удовлетворенно произнес он вместо приветствия. – Не зря, ох, не зря, мы с Перунчиком изумруды перепрятали. А вам смертные наука! В будущем будете делать ставку на настоящего бога богатства, а не на своего отступника. Впрочем, о чем это я? В каком будущем! Его у вас, считайте, что уже нет! Ну-ка, девка, давай слезай вниз. Нехорошо это, когда такая красавица, без разрешения на незнакомых мужчин взбирается.

В течение всей Куберенной речи Василиса пристально вглядывалось в либо божества.

Наверное, индус принял это поведение за произведенный его неожиданным появлением шок. На самом деле Прекрасная просто пыталась прочесть по губам, что именно он несет. Теперь же, когда бог, наконец, замолчал, она спокойно перевела взгляд на меня и поинтересовалась:

– Это что еще за крендель?

– Кубера! – представил я Царевне коллегу и конкурента нашего шефа.

– Ах, вот оно что! – недобро прищурившись протянула Василиса и, действительно, сиганула вниз. Приземлилась она мягко. Пол шатра покрывало такое количество ковров и шкур, что иначе это было сделать и невозможно. И, тем не менее, шелковые хоромы почему-то стали проседать и рушиться. Этот странный процесс начался сверху, поэтому Кубера, любующийся изящным трюком Прекрасной, не сразу обратил на него внимание. Я же находился под самым сводом шелковой махины, поэтому гораздо быстрее понял, что произошло, тем более, что в отличие от бога успел заметить, что устремляясь вниз, Царевна прихватила с собой тюбетейку Хана.

– Лев! Прочь отсюда! – скомандовала мне Премудрая, и только тогда Кубера сообразил, что с шатром творится какая-то ерунда.

– Не может быть! Варвары! – зарычал он. – Что вы сделали с моей работой?! Да я же вас… Какую именно расправу собирается учинить над нами одноглазое божество, я уже не услышал. Во-первых, служившая опорой шатру чинара окончательно исчезла и громкий треск рвущегося шелка поглотил большую часть произнесенных им слов. Во-вторых, и сам Кубера утратил дар нормальной членораздельной речи, и почему-то принялся визжать, как схваченный поперек живота поросенок. Эти звуки он продолжал издавать и, все то время, которое потребовалось мне, чтобы выбраться из-под шелковых завалов, и позже, когда оттуда же появились Василиса и Хан. Наконец, из руин шатра живым ручейком плавно вытекла абсолютно счастливая кобра. Сперва я принял это за радость по поводу нежданно обретенной свободы, но заметив, как она облизывается, и сопоставив сияющую морду Щит с Кубериными стенаниями, с ужасом понял, что произошло – змеюга таки укусила своего божественного хозяина.

– Ух! С ума сойти, как давно я мечтала это сделать! – ни к кому особенно не обращаясь, произнесла кобра, и тут из-под шелковой горы донеслось:

– Ишит’авара! Грязь из-под моих ногтей! Смрад из моей подмышки!.. Далее шел непрерывный поток неизвестной мне брани на хинди или санскрите, с каждым словом которой кобра все больше и больше вжималась в землю, так что через какое-то время стала казаться уже не живым существом, а всего лишь своей собственной плоской тенью. Вдруг крик оборвался, но на смену ему пришел куда больший ужас. Полотнище шатра зашевелилось, вспухло и стало обретать форму встающего под ним бога.

– Лев, – окликнула меня Василиса. – Убирайся. Пока не поздно. У тебя еще есть шанс улететь. «А ведь она права!» – подхватил слова с Премудрой мой внутренний голос. «Самое время валить!» И только глупое комариное тело, не желало соглашаться с этим, безусловно, разумным предложением. «Идиот! Ты хоть представляешь, как пожалеешь о том, что остался?!» К несчастью, я представлял, причем во всех ужасных подробностях. А уж когда в разодранном шелке возникла лысая голова Куберы, я и вовсе начал подвывать от страха. А, может, и не я. Слишком уж низким и монотонным был этот нарастающий свист. Ни комариные крылья, ни, тем более, глотка ничего подобного родить не могли. Скорее, такой свист подошел бы тяжелой авиационной бомбе, которая, откуда ни возьмись, материализовалась в небе и, непрерывно увеличиваясь в размерах, неслась прямо на восставшее из праха шатра божество.

– Бу-бум! – сказала бомба соприкоснувшись с шоколадной макушкой индуса, и раскололась на две части, разбросав вокруг странные, напоминающие человеческие тела осколки. Все еще не веря в происходящее, я приблизился к одному из них и с изумлением узнал Бабу Ягу.

– Кажись, мы вовремя! – улыбнулась мне лежащая на земле старуха. – Согласен, касатик? Я промолчал. Не то чтобы у меня были какие-то сомнения, просто я до сих пор не мог прийти в себя. Впрочем, не только я. Куберу неожиданная атака с воздуха и вовсе загнала куда-то под землю. И пусть, как теперь выяснилось, ему на макушку обрушилась вовсе не бомба, а всего-навсего бабкина ступа, этого оказалось вполне достаточно, чтобы на какое-то время почувствовать себя в безопасности от угрожавшего нам бессмертного.

– Не стоим, Левушка, не стоим. – вывела меня из ступора Арина Родионовна. – Давай, показывай, где изумруды.

– Их здесь нет! – ответила вместо меня подошедшая Василиса.

– Как нет?! – раздался сверху голос Велеса.

Я задрал голову и увидел несколько снижающихся ковров-самолетов. С одного из них свешивался наш божественный шеф.

– Мы вскрыли тайник! – доложила Премудрая, но ни Белки, ни камней внутри не оказалось. – Потом появился Кубера и подтвердил, что изумруды перепрятаны.

– Куда?! – вместе воскликнули и Баба Яга, и Велес, и еще кто-то сидящий на ковре.

– Мы не знаем! – призналась Василиса. Эти слова произвели на прибывшую к нам на выручку команду не менее убийственное впечатление, чем удар старухиной ступы на Куберу.

– Что ж это получается, Велька? – окликнула нашего шефа Арина Родионовна. – Все зря? Ну, ты ж это… Бог богатства в конце-то концов! Почуй их, камни эти!

– Я пробую!

– И?

– И ничего!

– Значит, кранты! – едва слышно сказал прибывший вместе с Велесом Волк. И тут из травы поднялась треугольная башка Шит.

– Простите! – прошипела змея. – Я так поняла, что вы ищите своего грызуна и изумруды. Я могу вам помочь!

– Каким образом? – впервые обратив внимание на кобру, спросил Велес.

– Мне известно, где их спрятали?

– Рассказывай!

– Э-э… Полагаю, мне стоит вас проводить!