Deadушка 2

Глава 17. Грязь

Черный рынок не может существовать долгое время в одном месте. В отличии от рынка нормального, здесь никто не занимается уборкой мусора, а за порядком следят сквозь пальцы. Друзья владельца творят что хотят, а залетные гости за малейшее нарушение могут получить пулю. Все зависит от настроения местных блядунов закона. Именно блядунов, поскольку они те еще социальные проститутки. Если ты сильный и пришел сюда как альфа самец, они скорее всего будут делать вид, что не заметили, как ты совершенно случайно отпинал нарколыгу, который полез просить милостыню. Ну а если тебе не повезло и ты старый немощный дедок, то будь уверен… Эти коршуны сами на тебя наедут, мол как так, почему это обездоленным не помогаем.

Именно поэтому, мы с Зябой, пошли на рынок, прихватив огнестрел. Да, я все еще опирался на трость и медленно ковылял, но свободная рука сжимала ремень винтовки, а из подсумков разгруза на поясе торчала активная чека гранаты. Одна, поскольку остальные киндер-сюрпризы, я палить не хотел. Пошли по гражданке, выряженные как бомжи, скрывая оружие под ватниками, разве что я винтовку нес на плече, предварительно замотав ее тряпьем. Зяба с собою прихватил ментовской Кедр, ему с пистолетом-пулеметом будет поудобнее. Естественно, хватанули еще ножи и пистолеты. Сейчас отсутствие оружия вызывает куда больше вопросов, чем его наличие. Поэтому кобуры с Макаровыми мы не скрывали, как и ножны с ножами. Пущай видят, что старики не просты, а издалека, на фоне грязной одежды, стволы не так заметны. Да еще и мой розовый рюкзачок отвлекает внимание. Не смог я от него отказаться, да и обменный фонд надо было в чем-то нести. Авось что приглянется на рынке-то. Не все ж мне с Мосинкой ходить, а у вояк СВТ или АВС брать, больно дорого.

Я изначально хотел взять с собою автомат, но передумал. Все же, автомат куда более вызывающе выглядит. Полноразмерное армейское оружие пока еще предмет роскоши и признак причастности владельца к структурам. Не успели еще бандюки массово калашами разжиться. Хотя для города это самое то, винтовка все же любит открытые пространства. А рынок расположился под открытым небом на узких улочках.

Как оказалось, они переместились совсем недавно, поскольку на старом месте лопнула канализация и все подвалы позаливало дерьмом. Слесарюг в городе мало было изначально, а уж выжившие, либо разбежались, либо вот, сбились в кооператив. По пути на рынок, Зяба пояснил, что помимо нашей хаты, есть еще небольшая группа таджиков. Именно этнических таджиков, а не сборная солянка из киргизов, узбеков, армян, адыгов и прочих народностей, которые в нулевые все попали под определение «таджик». Я уже рос, не разбираясь в их различиях. Для меня «таджик» было синонимом словосочетания «иммигрант-чернорабочий», до командировки в горы…

— Чего задумался? — поинтересовался Зяба, спокойно вышагивая рядом и придерживаясь темпа моего черепашьего ковыляния.

— Да сон дурной, — отозвался я, тяжело вздохнув. — Опять горы снятся, как мы пост брали в рукопашную.

— Бредовые сны, это нормально, — отмахнулся бывший сиделец. — Мне тоже раньше снилось, как мы бунт на зоне поднимали…

— Вот только в отличии от твоих бунтов, этот сон не воспаленная фантазия, а реальность, — вяло усмехнулся, притормаживая, чтобы дать ноге отдохнуть, да и самому перевести дух. — Юр, это было четвертого августа, не скажу какого года, сам знаешь. По всему Лачинскому коридору шли столкновения. Тогда азеры буквально на ноге зашли на две высотки, попросту выпнув оттуда армях. Мое подразделение было отправлено отбивать пост, ночью. Стрелять нельзя, при себе только саперки и желание дать пизды оборзевшим горцам…

— Это было сколько, лет двадцать пять назад? — Зяба недовольно поморщился, оглядываясь. — Старый, ты совсем уже в живую пенсию решил превратиться? Ворчишь, недоволен всем, только и делаешь, что вспоминаешь старое. Очнись, бля. Вокруг руины, всюду воняет трупами, канализацией и гнилью. А ты, в теплом подвале, с горячей водой и электричеством, трахаешь хорошенькую деваху. Либо переставай ныть и корчить из себя старпера, либо разоружайся и пиздуй сидеть на лавочку, играя в домино.

— А ты, видать, возомнил себя молодым? Ты не шибко меня младше! — я тихо усмехнулся обеими руками упираясь на трость.

По совету товарища, я все же оглянулся. И как же он был прав. Разруха. Город уже больше месяца находится в послевоенном состоянии, продолжая потихоньку рассыпаться в труху. Немногочисленные выжившие, ютились по подвалам или в уцелевших квартирах. Всюду еще оставались следы прилетов, которые штрафная бригада не успела расчистить. Улицы были завалены обломками зданий, разбитыми машинами и полуразложившимися трупами, часть из которых растащили собаки. Вот он, обратный лик войны, для гражданских. Грязь. Физическая и моральная. Без коммунальных служб, все что могло, попросту полопалось и повскрывалось. К домам подходить было тошно, слишком уж от них несло дерьмом. Трубы забились, а чистить некому. Жильцы не умеют, слесарюг не осталось.

Из проема, некогда бывшего окном, за нами наблюдала пара голодных глаз. Исхудавший мужичок, лет тридцати пяти, сжимал в руках обычный ломик, коих было много на пожарных щитах. Выживший смотрел прямо на меня, словно не замечая, что я уже уставился в ответ и прекрасно вижу где он прячется. Голодный, грязный и практически обезумевший от голода, мужик явно хотел накинуться, но инстинкт самосохранения удерживал его от глупого поступка, ведь у нас с Зябой на поясах виднелись кобуры, а я к тому же нес на ремне за плечом сверток. И вряд ли это были замотанные в тряпье удочки.

— Пойдем чтоль, показывай, где этот твой рынок, — печально вздохнув, отвел взгляд от оборванца.

Город менялся. Увы, как бы различные фантасты не предвещали, что в случае постапокалипсиса общество откинется в начало семнадцатого века, все было куда плачевнее. Многие выжившие, понятия не имели, как прокормить себя. А все дело в высоком технологическом прогрессе. До войны даже ребенок мог выйти в виртуальный мир, доставая любую информацию и заказывая что ему надо. Многое за людей делали роботы и машины. Отрасль сервиса практически умерла для кожаных мешков с мясом и костьми, кроме совсем уж далеких глубинок. Садоводство и фермерство стало скорее хобби, нежели работой. Зачем напрягаться, вспахивать поле, сажать, когда за тебя это сделают комбайны под управлением искусственного интеллекта.

Сейчас же, увы, в ближайший год начнется вымирание от голода. Первые отголоски уже видно. Например такие вот «дикари». Затворники, привыкшие работать не выходя из дома и заказывающие все через роботов-доставщиков. Как итог, абсолютно не социальная личность, не способная без своего интернета на добычу жизненно важных ресурсов. Подавляющее большинство мародеров и мусорщиков именно такие. Ползают по соседним хатам в поисках еды, а на большее и не способны. Забавно, но как мне кажется, чем дальше, тем все заметнее будет расслоение, на тех кто сохранил разум, откатившись в… Например, железный век. И на тек, кто стал безумен и чья жизнь зависит от того, успешно он хату вскроет или нарвется на вооруженных жильцов, а может и таких же мусорщиков, но сильнее. Не удивлюсь, если они первые займутся поеданием трупов.

И я вполне серьезен. Подобное было распространено и до войны. Сколько разных треш-контентмейкеров жрали мертвечину, а чего только стоит придурок, который в зоне боевых действий на камеру зажарил мясо, срезанное с трупа убитого врага. Это только кажется идиотизмом и дурачеством, но подобное первый шаг к каннибализму и пожиранию сородичей. Какой там зомби апокалипсис, вон, разумные, зомбированные пропагандой, сволочи и так готовы жрать себе подобных.

Апокалипсис всегда многогранен. Где кажется и так грязь, можно откопать вещи почернушнее и это как раз рынок. Меня конечно предупреждал Зяба, что я смогу увидеть здесь самое разное. Да и ранее я на черных рынках уже бывал, но этот…

Вдоль улочки, между разрушенных домов стояли наспех сколоченные навесы и палатки. Между ними постоянно бродили различные личности маргинального вида. Торговцев было крайне мало и я насчитал всего полтора десятка. Для сравнения, на вокзале у вояк, по словам Юры, их уже около сотни. Как они только там умещаются. Видать даже платформы заняли и вставшие намертво поезда.

Зато тут был куда интереснее ассортимент. Причем, самое занятное было внутри палаток. Первым делом мы с Зябой заглянули к лавочнику, рядом с которым стояла табличка «Стволы на любой вкус!». Обманул.

На двух партах, поверх которых были кинуты какие-то полотенца, расположились в основном пистолеты и пистолеты-пулеметы. Худоватый мужичок, с четко выраженными чертами азербайджанца, заметив наш интерес, добродушно улыбнулся.

— Любой ствол на самый изысканный вкус, — начал он, закатав рукава ветровки и указывая на ряд Макаровых. У него в родословной явно были хорошие торгаши. — Есть модели пятьдесят четвертого года, для ценителей. Рабочая лошадка, впрочем, вижу, вас не интересует, что у вас там, простые Макары? Пфы, предлагаю ПээМэМ! По эргономике, тот же пистолет Макарова, но! Магазин на дюжину патронов, усиленная пружина, повышенный ресурс ствола, может питаться вообще любой макаровской девяткой, а главное, усиленным боеприпасом. Возьмете два и коробка патронов в подарок!

— А посерьезнее? Например шесть пэ девять? — негромко спросил я, изучая пистолеты на прилавке, пока Зяба стоял на шухере, оглядываясь, чтобы не подошли сзади.

— Ооо, сразу видно, серьезный человек, — удовлетворенно закивал он и сунув руку под прилавок, извлек черный кейс. — Однако, товар редкий, штучный, что предлагаете взамен? Принимаю патроны и продукты.

— Цена? — спокойно поинтересовался. — есть патроны, автоматная пятера ПС, а так же БЗ семера винтовочная. Плюс гостовская тушенка «не для продажи». Всего по чуть-чуть.

— Хм… — Азер задумался. — Мне надо посовещаться. Э, Мага! Бурада гевес ве патронлар вар. Сихмакью?

Он начал перекрикиваться с лавочником через дорогу, который торговал ножами, битами, заточенными арматурами, лопатками и прочим, попадающим под рамки оружия ближнего боя.

— Зеиф горюнюр, — отозвался тот, заставив меня напрячься. Пускай эти черномазые и балакают на своем, но некоторые слова я понимаю. Доводилось проводить экспресс-допросы азеров в горах.

— Зяб, — негромко позвал я, привлекая внимание товарища, пока торгаш перекрикивался с земляком. — Готовься, ща нас будут гопать…